– Это твоя квартира? – спросила Даша, осмотревшись.
      – Моя, – Захар развалился на диване. – А что, это важно?
      Даша уселась на него верхом.
      – Очень, очень важно...
      Она стянула майку и легла ему на живот.
      – Захар, я – сексуальный маньяк, – призналась она. – Твой голый торс приводит меня в исступление.
      – Да ты горячая цыпа! – расхохотался он.
      – Ну... Гм... Ладно, это уж совсем пошло... – Даша обняла его за шею и соскользнула на бок.
      – Что пошло? – заинтересовался он.
      – То, что пришло мне в голову, – Даша расстегнула ремень на джинсах и засучила ногами, пытаясь высвободиться из узких штанин. – В связи с цыпами и грилем...
      Секс. Конечно, она читала в свое время любовные романы, героини которых если и «предавались страсти» до заключения брака, то считали себя падшими и опозоренными. К счастью, эта ерунда не отравила ей душу – Даша всю жизнь считала секс столь же необходимым, как еда, вода, воздух и... сигареты.
      В то время как однокурсницы пожирали булочки с вареньем и мечтали о красивом миллионере лет двадцати пяти, Даша ужинала пакетом кефира и каждый день по часу плавала в бассейне. Все ради секса. Ради того, чтобы не зажиматься в постели от страха, что он нащупает – о, боже! – целлюлит, а получать удовольствие.
      Ей нравилось ее тело. Стройное, мускулистое, золотистое, как ириска. Татуировка на плече, на крестце и на ноге. Плохая девочка.
      И это ей нравилось. Она любила шокировать.
      И конечно, ей нравилось влюбляться. В безумцев вроде Виктора. В сердцеедов и тех самых негодяев, которых избегают после первых ожогов знакомые девицы.
      Любые отношения раньше или позже заканчиваются – даже если вы еще живете вместе, так зачем обрекать себя на рутину?
      Может, лет в шестьдесят она и выйдет замуж, но не раньше.
      «На свете есть только один мужчина, предназначенный тебе судьбой, и если ты его не встретишь – ты спасена».
      Виктора пришлось бросить, потому что какая-то девица в бассейне стянула с него трусы.
      А разве было бы лучше, если бы он развелся с ней потому, что она не умеет готовить и отобрал бы дом, который она присмотрела для себя в Хорватии?
      Оксана считает ее пустышкой. Ну-ну. Она будет уволена. А может, не будет. Ей, Даше, наплевать на то, что происходит между ушами у ее помощницы.
      Оксана с энтузиазмом приняла все существующие стереотипы, в том числе и понятие женственности – нечто воздушное, нежное, со всем согласное и «сильное в своей слабости». Фу-ууу!
      Но это ее выбор...
      Какой же Захар сексуальный! Особенно голый! Не мужчина – конфетка!
      Он, правда, слишком уж сладкий, нет в нем ничего брутального, но это ничего. Сколько он продержится рядом с ней? Месяц? Два?
      Это типичная гормональная влюбленность – куча секса, идеальное тело, симпатяга. Хочет ее, Дашу, беспрерывно. Что может быть лучше для лечения сердечных ран?
      Да! Виктор... Это был удар. Она ведь его почти полюбила. Немного сукин сын, немного эрудит, гений, а сколько в нем энергии! Хватило вот даже на эту стерву, которая, возможно, перед тем как схватить его за мошонку, напи?сала в ее бассейн! Черт!
      Зато Захар слишком уж положительный. Не злится. Не орет. Не ругается.
      Но она пока еще дрожит, когда он прикасается к ней, и все внутри сжимается, когда они становятся «плотью единой», и много всего – жар, и истома, и желание покусать его от чувств, съесть...
      Он такой гладенький, бархатистый, горячий – в прямом смысле слова горячий, как будто у него температура сорок. И он проходу ей не дает – жеребец, честное слово, а это Даша уважает: ей нравится много секса, больше, чем нужно, чтобы уже потом все саднило, и все равно – еще, еще, потому что невозможно контролировать чувства...
      – Я люблю тебя... – пробормотал Захар, вцепившись ей в волосы.
      – И я тебя люблю, – сказала Даша, глядя ему в глаза.
      Она любит его. Разве можно не любить человека после такого секса?
      – Пусти, я в душ, – улыбнулась она.
      – Не могу.
      – Ну уж как-нибудь, – Даша выскользнула из-под него и встала с кровати. – Дай сигарету.
      Захар бросил в нее сигаретой, но та упала на пол. Даша подняла.
      – Зажигалку, – попросила она.
      Захар уже нарочно швырнул зажигалку на пол. Даша нагнулась, подобрала и поинтересовалась:
      – Что с руками произошло?
      – Ничего! – ухмыльнулся тот. – Просто нравится вид сзади.
      – Похотливый самец! – притворно возмутилась Даша.
      – Да-да! Это я! – обрадовался Захар.
      В пять утра ей захотелось домой.
      – Я поеду, – сообщила она.
      – Зачем? – Он, казалось, обиделся.
      Или расстроился.
      – Не знаю, – Даша пожала плечами. – Хочу домой. В свою постель. Тебе же утром на работу, а я собираюсь выспаться.
      – Да-а... – согласился Захар. – Везет тебе.
      – Приедешь ко мне вечером?
      – Обязательно.
      Она его поцеловала, а подлый Захар схватил ее и затащил в постель.
      – Я не могу! – сопротивлялась Даша. – У меня такси! Я одета!
      – Это ничего... – утешал «похотливый самец». – Я осторожно...
      Даша вышла от него совершенно очумевшая, с ощущением, что сексом она уже никогда не будет заниматься – ибо нечем, все убито, она теперь инвалид, открыла в машине окно и вдыхала особенный утренний воздух, в котором даже запах бензина кажется приятным. Воздух, который трепещет от собственной свежести и чистоты, воздух, наполненный птичьими трелями, жужжанием поливальных машин и солнечными лучами.
 
      – Что за срань господня?! – заорала Даша и запустила в Оксану подушкой.
      – Пора вставать, – твердо произнесла Оксана.
      – Вставать?!
      Даша задыхалась от ярости. О’кей, после такого припадка злости она уже не заснет, но идти на поводу у взбесившейся суки, которая разбудила ее ни свет ни заря?!
      – Какого черта «пора вставать», если я легла три часа назад?! А? Ты в своем уме?! – Даша выскочила из постели и стояла перед Оксаной голая.
      Наверное, это был очередной способ ее унизить. Или она просто хотела показать, что Оксана так же беспардонно вторглась в ее интимную зону – сон?
      – Сегодня съемки у Малахова в одиннадцать! – Оксана неожиданно тоже заорала. – Забыла? Я тебя двадцать раз предупреждала! Не надо делать из меня дуру!
      И Даша неожиданно успокоилась. Конечно, она еще долго ворчала: «Твою мать!.. Это какое-то гребаное дерьмо... Малахов! Зачем мне это нужно?! Садизм, изощренный садизм – будить людей в такую рань!», но на Оксане больше не срывалась.
      Всего пару раз рявкнула водителю:
      – Валер, ты что там, заснул? Почему мы уже два часа тащимся в правом ряду за сраной маршруткой?
      – Валер, а тебе не кажется, что на скорости триста километров в час ты несколько рискуешь моим здоровьем, если твое тебя не слишком беспокоит?
      Оксана догадывалась, но не хотела себе в этом признаться: Даша доводит людей не просто так – из любви к искусству. Нет. Она добивается определенных целей. Ей нравится, когда вокруг все кричат, размахивают руками, ссорятся, мирятся, спорят. Она органически не выносит нормальных отношений.
      Ей нравится агрессия. Чувства напоказ. Ходить по острию. Может, валиум ей в чай подмешивать?
      Ну и если честно, у нее классная фигура. Идеальная. Несмотря на целлюлит, который уничтожает массажистка.
      А вот Оксана последний раз была в спортзале... гм... в прошлом году? Конечно, летом она много плавает, время от времени катается на велосипеде, но... Возможно, она уже созрела для поддерживающих формы трусов. Ужас. Как люди выдерживают эти сатанинские пляски с гантелями? Это же адовы муки!
      Наверное, Дашу есть за что уважать. Если только она за успех не продала душу дьяволу.
      А если и продала, то заключила чертовски выгодный контракт.
      Чего ей, Оксане, не хватает?
      Ну, может, всего хватает – просто у нее свой путь. В никуда, ха-ха.
      – Оксан, давай откажемся от этих шоу, они меня бесят! – заявила Даша, зевая и прикрывая рот ладошкой.
      – Вчера ко мне Герцовский подкатывал. По твою душу, – Оксана неожиданно вспомнила о Виталии из вражеского издательства.
      – Да ну? – подпрыгнула Даша. – Чего хотел?
      – Твою новую книгу.
      – Обалдеть! А переспать со мной он не хочет?!
      – Возможно. Я спрошу.
      – Ты знаешь, что Тарантино отказывается работать с кем-либо, кроме «Мирамакса», потому что они первые взяли его «Бешенных псов»? – спросила Даша. – Я его понимаю. Верность – большое дело.
      – Это ты говоришь? – хихикнула Оксана.
      И тут же поняла, что это был промах.
      – В смысле? – нахмурилась Даша.
      – Ну, я имела в виду мужчин...
      – А мужчинам я тоже храню верность, это они мне изменяют, – холодно пояснила Даша. – А уж в делах порядочность – первое правило.
      – Даже если тебе завтра предложат миллион?
      – Не предложат – это во-первых, а во-вторых, миллион просто так не предлагают: значит, чего-то за эти деньги я лишусь. Я и так хорошо зарабатываю.
      По дороге в «Останкино» Даша становилась все более мрачной.
      Она не любила телевидение. Суета, ажиотаж, надуманные сенсации, массовый психоз – так она это видела.
      – Только не коричневые! – одернула Даша гримершу, которая собралась было разукрасить ее в шоколадные тона.
      – По-моему, это ваш цвет, – настаивала гримерша.
      – Дело в том, что я точно уверена: это не мой цвет! – отрезала Даша. – С коричневыми тенями я выгляжу как после воспаления легких! И не надо со мной спорить!
      Гримерша взглянула на Оксану. Та пожала плечами.
      – Я все вижу! – заявила Даша. – Используйте серо-голубую гамму, и будет вам счастье.
      Минут через двадцать Даша отправилась в павильон, а Оксана получила очень хороший звонок.
      – Оксана, привет, это Захар, – донеслось из трубки. – Можешь говорить? У меня весьма деликатное дело. Какой у Даши размер одежды?
      Захар хотел купить Даше подарок. Но был не уверен. И Оксана (дура-дура-дура!) даже не предложила – о нет! – навязалась ему помочь. Хотя ее просто спросили о размере.
      Зато у нее будет возможность поговорить с ним пару часов. Глупо? А кто же спорит?
      С записи Даша отчего-то вернулась веселенькая, под ручку с Ромой Зверем, хихикая и кокетничая.
      Впрочем, флирт она обычно сводила к выразительным взглядам, которые можно было трактовать однозначно: «Я тебя хочу! Прямо сейчас!»
      Как это увязывалось с тем, что Даша никогда не ложилась в кровать на первом свидании, Оксана до сих пор не поняла.
      – Мне нужно отъехать на пару часов, – сказала она.
      – Хорошо, – кивнула Даша. – Мы пообедаем в «Твин Пикс», так что звони, когда освободишься. Валера тебя отвезет.
      Оксана действительно была ей благодарна. Даша ведь могла не то что не предположить, а даже и отказать, если бы помощница попросила у нее водителя. Кто она такая? Доедет на такси! Но нет – она сама позаботилась.
      Странная она.
      Захар ждал Оксану у входа в ЦУМ. Курил. Одет был в черную рубашку с закатанными рукавами и черные джинсы, но выглядел при этом не так, как любит Даша – брутально, а очень по-среднеамерикански, рутинно.
      Правда, такому красавчику нет необходимости разряжаться в пух и прах. Короткая стрижка привлекала взгляд к идеальному черепу. Рубашка подчеркивала крепкие руки. А уж про джинсы лучше всуе и не упоминать. Девицы на него заглядывались. И дело было даже не в идеальных пропорциях, а в том, что Захар обладал редкой сейчас особенностью – он пробуждал желание.
      Ладно, это не ее идея.
      Это на днях Даша заявила.
      – Нас лишили секса, – сообщила она. Вообще-то Даша зашла спросить, как там дела с «Космо», но, видимо, по дороге ее осенило. – Секс стал чем-то вроде мармеладных мишек: вкусно, но не очень вписывается в мою новую фитнес-программу. Посмотри, как много красивых мужиков, но все они то ли геи, то ли роботы. Нет в них того, ради чего можно бросить все на свете и послать ему свои трусы в бандероли. Вот тебя кто последний раз поражал до глубины души?
      Оксана задумалась.
      – Бред Питт? – неуверенно предположила она.
      – Ну, он еще туда-сюда, но вот такого, чтобы огонь внутри – этого нет. Последний раз это было со мной... гм... в тринадцать лет. Билли Айдл. Да. Ну, Джимми Моррисон, Мик Джаггер, и все, пожалуй. Ну, еще Титомир, ха-ха! Где секс? Нет больше в воздухе электричества! Я не понимаю, это что, как-то связано с глобальным потеплением? Что происходит?
      Ну да. Оксана и по себе замечала – если в былые времена и фильмы (да хоть «Основной инстинкт»), и книги (Генри Миллер, «Сексус») бередили воображение, то сейчас самой сексуальной сценой можно смело считать обнаружение голого тела старенького профессора в «Коде Да Винчи».
      А вот Захар был до неприличия сексуален. Какая-то девица подошла к нему, попросила зажигалку. О-о... Как он улыбается! И смотрит!.. Смотрит так, будто она одна для него в целом мире!..
      У девицы, наверное, по ногам потекло.
      Оксана чуть было на полном серьезе не рванула в ближайший мазагин купить что-нибудь неприхотливое, но сексуальное (на всю зарплату), так как на ней сегодня были черные брюки – не в облипочку, а широкие такие, спасибо что не спортивные, штаны и заурядный серый топ. Очень изысканно.
      – Привет! – заявила о себе Оксана.
      – Привет, – теперь он и ей улыбался. – Ты голодная?
      – Немного, – сказала она, хотя вряд ли сейчас кусок полезет в горло. Можно заказать суп – с этим-то она справится. – А тебе не надо на работу?
      – Все в порядке. – Он прищурился, отчего у Оксаны взмокли ладони. – Давай пообедаем, а то я умру с голоду.
      И они пошли в «Елки-палки».
      Оксана, конечно, хотела, чтобы он пригласил ее в какое-нибудь элегантное кафе, но Захар так жадно набросился на еду, что она успокоилась – он не жадничал, просто хотел быстро перекусить.
      Оксана же ковыряла свой суп, не в силах проглотить ни кусочка. С ней что-то случилось. Затаив дыхание, она смотрела, как он ест, – и этот несложный обряд казался ей таинством. Он живой! Он существует!
      Она попробовала посмеяться над собой, внести немного юмора в собственные рассуждения, но не смогла – ей хотелось просто смотреть на него, и плевать на предрассудки! Видимо, она все-таки не взрослый, зрелый человек, а глупая девчонка, которая рядом с сексуальным красавчиком превращается в беспомощную медузу.
      – Спасибо, что приехала, хоть мне и неловко: я оторвал тебя от дел, – произнес Захар, проглотив кусок котлеты. Судя по выражению его лица, неловко ему не было.
      – Я не просто приехала – я тебя от смерти спасаю, – усмехнулась Оксана. – Я ведь уже видела, что происходит, если Даша получает в подарок какую-нибудь муру.
      – Ну, спасибо за «муру»! – хмыкнул Захар. – Ты же еще ничего не знаешь!
      – Я знаю одно: если Даше не понравится цвет, размер или форма, нам всем настанет кабздец, – закивала для пущей убедительности Оксана.
      – Ладно, не такая уж она баба-яга! – вспыхнул он.
      – Но характер у нее... гм... несдержанный, – уточнила Оксана. – Кто предупрежден, тот вооружен.
      – Да ладно, моя бывшая чуть меня не задушила!
      – Что?! – Оксана не донесла ко рту ложку супа. – Как это?
      – Ну, она много пила и очень ревновала, так что однажды я чуть было не умер во сне. – Захар пожал плечами. – Проснулся, а она меня душит: потом сказала, что всю ночь сидела, смотрела на меня и вдруг перестала себя контролировать.
      – Это было... ну... просто так? На ровном месте? – опешила Оксана.
      – Что-то ей там показалось... – Захар неопределенно махнул рукой.
      – И сколько вы после этого встречались?
      – Двадцать минут! – расхохотался он.

      К большому сожалению Оксаны, рассиживаться в кафе они не стали. Захар пообедал, расплатился и потащил ее в магазин.
      – Вот, – он ткнул пальцем в стеклянную витрину.
      Оксана уставилась на потрясающий браслет – глазированный черный пластик, внутри которого запаяна золотая колючая проволока.
      Это было красиво. Очень-очень.
      – Э-э... – пробормотала Оксана. – Ну-у... Думаю, это ее размер.
      Захар рассмеялся и потрепал ее по плечу.
      – Тут все ясно! – воскликнул он. – Просто я хотел тебе показать. Нравится?
      – Потрясающе.
      – Тогда давай я сейчас расплачусь, а потом пойдем смотреть джинсы, хорошо?
      Ему упаковали браслет (Оксана заметила, что у Захара есть тридцатипроцентная скидочная карта – где он ее заполучил?), и он отвел ее на этаж молодежной одежды.
      – Ну как?
      Оксана медлила. Он что, влюблен в Дашу?
      Это же надо так угадать!.. Черные, вроде как слегка выцветшие, чуть расклешенные джинсы, с потрясающей, тоже черной, вышивкой от заднего кармана до колена – дракон в несколько старомодном стиле.
      Аксенова будет в восторге.
      – Какой размер нам нужен? – спросил Захар.
      «Нам»?! Вот уж нет! Лично ей не нужен никакой размер, так как делать Дашу счастливой – не ее забота! Ее забота всего лишь не злить (о, Захар, прости, но ты ошибся!) эту бабу-ягу!
      – Ну, сорок два – сорок четыре, но вообще-то размер у нас одинаковый, так что я могу померить.
      – Валяй! – обрадовался он.
      Они были великолепны... Даже на ее немного ватной заднице джинсы сидели так, словно Оксана сплошь состояла из литых мыщц. Попка – ягодка, длинные стройные ноги... Ух ты!
      – Вот... – Оксана вышла из примерочной, и ею тут же овладела безумная надежда: а вдруг Захар сейчас лишится чувств от ее красоты и купит эти штаны ей?
      Она ведь посмотрела на ценник. Одиннадцать тысяч. За джинсы. И еще восемь за браслет. Ни много ни мало – скромный дар, девятнадцать тысяч минус тридцать процентов.
      Да никогда она не купит джинсы за такие деньги! Это же аморально! За какие-то куски парусины!
      – Супер! – оценил Захар. – Берем!
      Хорошо быть Дашей Аксеновой. Что ей, Оксане, подарил на день рождения кавалер? Духи «Ланвин», пятьдесят миллилитров, это где-то тысяча рублей, розочку (стольник?), маечку с надписью «СВОБОДУ ОЛИГАРХАМ!» – в сети шестьсот рублей.
      Конечно, «кто же считает?», но все-таки быть известной писательницей – очень и очень приятно. И выгодно. И роскошно. Вот Ксении Собчак, если верить слухам, анонимный поклонник подарил кольцо в четыре карата от «Графф», а Оксане в лучшем случае подсовывают предложения на скидку в «Мир кожи и меха». В почтовый ящик. Равно как и всем жителям района.
      Она чуть не заплакала. Она дура? Бездарь? Урод? Тупица? Клуша?
      Да?
      Почему другие живут полной жизнью, выбирают среди лучших яхт мира – на которой отдохнуть летом? – веселятся на промовечеринках «Баккарди» где-нибудь в Греции, живут в пятизвездочных отелях, знакомятся в Каннах с Вентвортом Миллером или там Джорджем Клуни, а она, Оксана, ездит на старом «Гольфе», работает на психопатку и мечтает оторвать болт от джинсов самого красивого парня на свете, которого эта психопатка считает не больше чем сексуальным животным, и спать с этим болтом под подушкой!
      – Оксан, это тебе, – произнес где-то за спиной Захар.
      Он протянул ей пакет, в котором она обнаружила потрясающее колье от «Джуси Кутюр» – толстые звенья позолоченной цепи перемежались с пластмассовыми, прозрачно-коричневыми, и все это украшал такой же коричневый кулон в виде пухлого сердечка с золотым логотипом фирмы. Очень красиво. И неожиданно. И так мило...
      – Как красиво... – пробормотала Оксана. – Спасибо большое, не стоило...
      Захар поднял руки вверх ладонями.
      – Стоп! Я рад, что тебе нравится, и больше ничего не хочу слышать!
      Наверное, если бы на ее месте была Даша, она бы уже бросилась дарителю на шею, а через пару секунд целовалась бы взасос – исключительно в виде благодарности и из-за переполняющих ее чувств. Но Оксана в отличие от Аксеновой боялась показаться... неловкой. Нелепой. Навязчивой.
      Захар сам обнял ее, похлопал по спине. По-дружески.
      По телу побежали мурашки. У него был «сексапил» – сексуальное обаяние, причем в таких масштабах, что он бы мог им торговать, как виагрой, только для женщин, лечить от фригидности прикосновением...
      И пах он чем-то горьким и свежим – это был не заурядный мужской запах вроде «Босс» или «Келвин Кляйн», а нечто особенное, будто естественное.
      На Петровке они распрощались, и Оксана еще какое-то время озиралась ему вслед.
      Хотелось любить весь мир.
      И это было ужасно. Она влюбилась.
      Чудовищная ошибка. Глупая платоническая любовь, которой вроде не существует. Но она была счастлива, так как состояние влюбленности чудесно само по себе. А тем более такой наивной, идеализированной влюбленности в человека, которого придумала сама, который как бы не существует, так как ты ничего о нем не знаешь – ну, кроме того, что он принадлежит другой женщине.
      Оксане было и хорошо, и плохо одновременно.
      Она страдала от неразделенных чувств, но радовалась и тому, что способна на такие переживания – в чем давно сомневалась.
      Ощущение детской, безнадежной, абстрактной влюбленности приятно волновало взрослую, рассудительную Оксану, которая научилась отказывать себе в том, что может причинить ей боль и страдания.
      Чем больше сегодня наслаждений, тем горше будут последствия – это она давно уяснила. Сегодня – бутылка текилы, завтра – похмелье, лет через десять – цирроз.
      Так?
      А если мужчины и текила – это не совсем одно и то же? А если мужчины стоят того, чтобы из-за них умереть счастливой, а не здоровой и несчастной?
      Вопрос: это все нужно для размножения или есть тут искра божья?
      Оксана витала в облаках, пока не уперлась в стройку и не поняла, что идет неизвестно куда.
      У нее появилась цель. Не Захар. Хотя может быть, но...
      Она вдруг распахнула глаза и заметила прелесть окружающего мира. Мира, в котором ей хотелось быть бабочкой, а не молью. Мира, которому она могла бы представить свою собственную книгу. Свою душу. Это было озарение. Она знала, о чем писать. Как писать. Для и ради кого...
      – Оксан, я тебя жду уже полчаса! – укорила ее Даша.
      Рому Зверя сменила Маша Царева, писательница.
      Писательниц Аксенова не любила. Но с некоторыми поддерживала приятельские отношения – чтобы быть в курсе событий.
      Даша искренне думала, что она выше соперничества, так что с коллегами была мила – правда, считала их всех либо выдрами, либо клушами. Исключением были разве что Царева и Робски, которой Даша симпатизировала не как автору, а скорее как деловой женщине.
      Оксана поняла за то недолгое время, что работала у Аксеновой: писательницы любят друг друга так же, как «Пепси-Кола» «Кока-Колу». Им ничего не оставалось, как приветливо отзываться о коллегах, но в душе они все друг друга ненавидели и искреннее радовались чужим неудачам.
      Даша было проще – она никого не считала равным себе. Поэтому не ревновала к чужому успеху.
      Но дружить с кем-либо она не то чтобы не любила – она просто не умела привязываться, не способна была заботиться о другом человеке.
      – Хочу собаку! – заявила Даша.
      – Собаку? – переспросила Оксана.
      – Ну, мы тут с Машей обсуждали... В общем, она хочет тойтерьера, а я – ротвейлера.
      – Ротвейлера? – ахнула Оксана.
      – А что?!
      – Ну, они злые...
      – Сама ты злая! – отмахнулась Даша. – Отдам в школу, будет как шелковый.
      Ротвейлер! А гулять с ним кто будет? Оксана?
      Хорошо жить, осознавая, что есть люди, которые могут сделать что-то за тебя. Выбрать джинсы нужного размера. Послать к чертовой бабушке редакцию «Без комплексов». Погулять с собакой. Присмотреть за ребенком.
      – Даш, а ты не боишься выдохнуться? В смысле книг? – поинтересовалась Оксана в машине.
      – Да плевать! – отмахнулась та. – Лет через пять у меня будет столько денег, что я смогу заняться чем угодно. Открою хоть салон красоты. К тому же я всегда могу писать сценарии. Ты же понимаешь, я мало трачу. Всегда кто-то угощает, вот полгода назад я встретила в Италии одного поклонника, так он мне в Милане купил шмоток на тридцать тысяч евро. Тряпки, обувь, украшения. Я ведь жадная, Оксан. Никогда не упущу случая поживиться за чужой счет! – И она улыбнулась.
      Широко, честно, простодушно.
      Подкупающая улыбка.
 
      – О боже мой! – кричала Даша, подпрыгивая и время от времени закрывая глаза руками. – Как круто, мать твою!
      Браслет она нацепила тут же, расстегнула было ширинку на брюках, но огляделась, одумалась, выбежала в другую комнату, а вернулась уже в обновке – раскрасивых джинсах за одиннадцать тысяч.
      – Я тебя обожаю! – воскликнула она и запрыгнула на Захара.
      Оксана совершенно точно не была ханжой. Но вот именно сейчас ее вывела из себя эта демонстрация чувств.
      Та-ак! Если она что-то с собой не сделает, то свихнется, глядя на любовные игрища Даши с Захаром.
      – Захарчик, а пойдем сегодня в мир? – воодушевилась Даша.
      – Ну-у... – Захар нахмурился. – Я не думал... Вообще-то я надеялся поплавать, поужинать и посмотреть кино. С тобой.
      – А как же мои новые джинсы? – Даша расстроилась. – Мне же нужно вывести их в люди!
      – Э-э-э... – мялся Захар.
      Даша поникла.
      – Ладно, только я окунусь в бассейн! – согласился он без особого энтузиазма.
      – Ура! – Даша подпрыгнула. – Я с тобой! Купальник надену... – И она умчалась наверх.
      За полночь Оксана курила на улице, в шезлонге, когда услышала шум подъезжающей машины. Приветствовать никого не хотелось – рабочее время закончилось. Она и так частенько жалела, что согласилась здесь жить, но, с другой стороны, сейчас лето и она за городом, а во-вторых, мотаться каждый день в Москву и обратно хотелось меньше всего на свете. Ничего, в сентябре они вернутся в город. Хотя собственная квартира вдруг показалась Оксане убогой – у Даши есть вкус, этого не отнять, и ее дом был красивым, уютным, изысканным. Гнездо. Убежище.
      В гостиной послышались голоса.
      – Не надо было ехать, если не хочется! – возмущалась Даша. – Я бы и сама справилась!
      – Даша... – начал было Захар, но та его перебила:
      – Захар, запомни: меня раздражает, когда кто-либо живет с таким лицом, словно его заставляют нюхать какашки! Не хотел на вечеринку – так бы и сказал, и не надо было портить мне настроение!
      – Даша...
      – Ну что, что «Даша»?! Меня это бесит! Я что, волокла тебя? Остался бы здесь, посмотрел кино, трахнул бы Оксану...
      Оксана подскочила на шезлонге и выронила сигарету.
      – Что ты несешь?! – расхохотался Захар.
      – Да какая разница?! – Даша, кажется, уже топала ногами. – Никогда так больше не делай! Пожалуйста! Ненавижу лицемерие!
      – Ну, так уж и лицемерие, – нежно укорил ее Захар. – Даш, сбавь обороты. Все хорошо...
      Но он пока не знал, что на Аксенову всякие там увещевания действуют как кокаин – ей еще больше хотелось поругаться, а не успокоиться.
      – Да ну на хрен! – воскликнула она и хлопнула дверью.
      Оксана поспешно отползла подальше – чтобы никому и в голову не пришло, будто она могла подслушивать. Даже случайно.
      Через окно пробралась к себе в спальню и сидела, страшась включить свет, пока не вздрогнула, испугавшись пронзительного сигнала – на телефон пришло сообщение.
      «Спишь?» – интересовалась Даша.
      «Да!!!» – ответила Оксана. «Хороший был бы вопрос, если бы я спала».