Март 197… года.
      Очередная сессия парламента двадцать… созыва близилась к концу. Заседания проходили в спокойной обстановке.
      И вдруг в последние дни работы парламента разразился скандал в двух его комиссиях: в Бюджетной и в Особой комиссии по надзору за деятельностью администрации, которая была упразднена в 1955 году и вновь создана на этой сессии в связи с многочисленными злоупотреблениями в государственном аппарате.
      Вновь созданная Особая комиссия рьяно взялась за работу. Однако ее бурная деятельность не дала ощутимых результатов: материал о злоупотреблениях поступал туго, да и у членов комиссии было слишком мало опыта.
      Но в один из последних дней член Особой комиссии, депутат от оппозиции, до сих пор не проявлявший особого интереса к работе, явился на заседание в явно приподнятом настроении.
      Стремительно перешагнув порог парламента, он на ходу шепнул знакомым корреспондентам:
      — Сегодня обещаю вам кое-что интересное. Приходите. Займусь военными.
      Наряду с прочими учреждениями Особая комиссия занималась и Управлением обороны. Интендантскую службу Управления подозревали в незаконной сделке при массовой закупке морожениц и электронных сокосмесителей для буфетов сухопутных и морских Сил самообороны. Хотя дело было пустяковым, комиссия еще не закончила расследования, и на сегодня как раз планировался опрос представителен Управления обороны.
      Никто не ждал ничего интересного от этого заседания — пропесочат интендантов, вынесут решение, и дело с концом. А тут вдруг член комиссии заманивает корреспондентов!
      Пополз слух — в Особой комиссии назревает скандал.
      Но когда корреспонденты стали уточнять, кто же будет жертвой, и им сказали: «По-видимому, Управление обороны», лица сразу вытянулись.
      — Опять мороженое?
      — Да нет, кажется, всплыл какой-то новый факт…
      — Ну, понятно: для бифштексов вместо вырезки прислали партию сапожных подметок…
      И все же в зале, где заседала Особая комиссия, в этот день собралось довольно много корреспондентов.
      Когда все детали дела о мороженицах и сокосмесителях были выяснены, слово взял депутат от оппозиции, тот самый, который обещал кое-что интересное.
      — Известно ли представителям Управления обороны, — он внушительно кашлянул, — что примерно месяц назад, а точнее, с захода солнца в последний день февраля и до рассвета первого марта в открытых водах Тихого океана на расстоянии пятисот километров от побережья Кудзюкурихама проводились секретные военные маневры, в которых приняли участие боевые корабли военно-морских Сил самообороны, военно-воздушные части морских сил в полном составе и истребители военно-воздушных Сил самообороны типа F104J «Эйко» и универсального типа F86D «Гэкко»?
      — Да, известно, — ответил старший по чипу из представителей Управления обороны. — Однако подробностей маневров мы не знаем, поскольку среди присутствующих нет членов командования.
      — Целью этих маневров являлись проверка в боевых условиях эффективности ракет типа земля-небо «Тартар», которыми оснащены два наших военных корабля, спущенных на воду в 1959 и 1960 годах, и проведение тактического учения под названием «Операция преследование — уничтожение».
      — Повторяю, подробности этих маневров нам не известны…
      — А известно ли вам, что во время этих маневров, получивших кодовое название «Тактическая операция Н»… — депутат бросил многозначительный взгляд в сторону корреспондентских мест, словно проверяя, достаточно ли внимательно его слушают, — известно ли вам, что во время этих маневров ни одно орудие боевых кораблей не смогло произвести ни единого выстрела и ни одна ракета типа земля — небо «Тартар», типа небо-небо «Сайдуиндер» и типа «Майтимаус», которыми оснащены истребители F104J и F86D, не была выпущена?
      Атмосфера в зале мгновенно сгустилась. В следующую секунду, подобно порыву ветра, по рядам пробежал щепоток изумления. Потом все смолкло. Присутствующие, затаив дыхание, смотрели на депутата, ведшего опрос. А он, подбоченившись, ждал ответа представителя Управления обороны.
      — Я вас спрашиваю, известен ли вам этот факт? Ответьте, пожалуйста!
 
      Представители Управления обороны были явно растеряны. Они пошептались, бросая тревожные взгляды на депутата, потом один из них покинул зал.
      — Как я уже упомянул, — вытирая вспотевший лоб, сказал представитель Управления, который возглавлял группу, — среди нас нет членов командования…
      — Однако интендантская служба Управления находится в вашем ведении, следовательно, вы должны знать о качестве закупаемого вами оружия.
      — Ракеты нам поставляют Соединенные Штаты Америки в соответствии с известным соглашением о военной помощи, и качество их гарантировано армией этой страны.
      — Но боеприпасы для корабельных орудий изготовляются в Японии.
      — Да, но мы еще не получили отчета о результатах военных маневров в конце февраля.
      — Хорошо, к маневрам вернемся несколько позже, когда вы получите отчет. По данным, которыми я располагаю, эти маневры были приостановлены задолго до рассвета. Но какой причине — ясно из вышесказанного. Поистине секретные маневры, абсолютно никакого шума!
      С корреспондентских мест послышались смешки. Депутат, чрезвычайно довольный своей остротой, выпил еще один стакан воды.
      — Итак, во время маневров орудия не стреляли вследствие невоспламенения запала в снарядах… Но приведенный мною пример бездействия орудий, к сожалению, не единичный, — депутат окинул зал многозначительным взглядом. — По данным, которые я получил вчера, в нынешнем году имели место три аналогичных случая. Надеюсь, представители Управления обороны в курсе дела и располагают соответствующей документацией?
      — Официальная докладная записка еще не составлена и не доведена до сведения отделов Управления. Так что никаких подробностей относительно упомянутых вами случаев мы не знаем.
      — Ах, не знаете?! — депутат от оппозиции внезапно стукнул кулаком по столу. Микрофон и стакан подпрыгнули. — Очень хорошо, могу сообщить вам эти подробности. В конце января сего года на полигоне артиллерийской части третьей дивизии Центрального военного округа сухопутных Сил самообороны была прекращена пристрелка стопятидесятимиллиметровых гаубиц из-за непригодности боеприпасов — опять-таки невоспламенение запала. Далее. В последний день объединенных маневров первой и одиннадцатой дивизий Восточного округа, проходивших в середине февраля сего года на учебном полигоне «Восточная Фудзи»… Кстати, эти маневры носили кодовое название «Операция Золотой орел». Просто диву даешься, слыша подобное название — ведь в нем как в зеркале отражаются косные и реакционные взгляды некоторых представителей нашего генералитета…
      С мест, где сидели члены комиссии, депутаты от правящей партии, полетели реплики: «Давайте по существу!» «Не отклоняйтесь!»
      — Так вот, в последний день этих маневров обнаружилось, что ни один из пулеметов и ни одно из девяностомиллиметровых башенных орудий танков среднего веса 61, ни одно из семидесятимиллиметровых орудий легких танков М-24, ни один из самоходных зенитных пулеметов М-16, ни одно из самоходных автоматических зенитных орудий М-42, ни один из карабинов М-4, а также прочие виды автоматического и полуавтоматического оружия не смогли произвести ни единого выстрела. Причина та же — запал в боеприпасах но воспламенился. Противотанковые ракеты «Онэст Джон-30», гаубицы и минометы тоже бездействовали. Далее. Примерно в то же время, и середине февраля, проводились военно-морские учения. Было сброшено пятьдесят глубинных бомб, предназначенных для уничтожения подводных лодок. Ни одна бомба не взорвалась… Я спрашиваю, почему Управление обороны до сих пор не доложило парламенту о таких серьезных фактах, способных вызвать глубокое беспокойство?
      Представители Управления обороны молча потели. На местах для гостей не смолкал гул. В зале постепенно становилось тесно, все время приходили новые корреспонденты.
      Замигали вспышки фотоаппаратов, загорелись прожекторы, зажужжали кинокамеры.
      — Я спрашиваю — почему? Отвечайте! — резко бросил депутат от оппозиции.
      У входа произошло какое-то движение, и в зал вошли недавно покинувший заседание представитель Управления обороны и вызванный им из Бюджетной комиссии член командования, на вид старый кадровый военный.
 
      — Разрешите мне ответить на заданные вопросы, — сказал член командования, заняв предложенное ему место. — Как вы изволили указать, некоторое количество боеприпасов, находящихся на вооружении трех родов войск, действительно оказалось недоброкачественным.
      — Некоторое количество? — депутат от оппозиции удивленно поднял брови. — Вам передали, какие примеры я приводил? И это количество вы называете «некоторым»?
      — Я не отрицаю, что значительная часть боеприпасов оказалась негодной. Но это количество весьма незначительно по сравнению с ежегодно потребляемым тремя родами войск, а также по сравнению с постоянными запасами.
      — И все же из-за непригодности достаточно большого — я повторяю, достаточно большого! — количества боеприпасов проведение военных маневров было сорвано. Вас не настораживает этот весьма серьезный факт?
      — Вы совершенно правы, — член командования провел тыльной стороной ладони по лбу. — В настоящее время в Управлении обороны прилагаются все усилия для выяснения причин невоспламенения запалов боеприпасов и перечисленных вами случаях.
      — Разрешите узнать, докладывали ли об этом начальнику Управления?
      — До его сведения было доведено, что довольно значительное количество боеприпасов оказалось недоброкачественным. Но точная цифра еще не названа.
      — Насколько продвинулось дело по выяснению причин?
      — Буквально на днях будет укомплектован состав Комиссии по расследованию. А пока что командование каждого военного округа, где имели место упомянутые случаи, ведет расследование самостоятельно, с помощью ученых-специалистов.
      — Разрешите добавить, — на лице депутата от оппозиции появилось ехидное выражение. — Как известно, Управление обороны очень небрежно проводит проверку продукции, поставляемой ему нашей промышленностью. Конечно, удивляться тут особенно нечему: Управление не стесняется в расходах и бесконтрольно тратит кровные деньги народа, поступающие в государственную казну в результате налогообложения. К сожалению, тот, кто не занимается никаким производительным трудом, не привык считать медяки…
      На лбу члена командования вздулись жилы. Очевидно, ему, бывшему боевому командиру, очень хотелось крикнуть «Молчать!», но он закусил губу и сдержался.
      Депутат от оппозиции полистал лежавшие перед ним бумаги и торжественно изрек:
      — Допустим, отечественных поставщиков вы привлечете к ответу. А как вы намерены поступить в отношении американских ракет?
      — Мне кажется, о ракетах можно не беспокоиться, поскольку они проходят проверку в американских войсках.
      — Это еще как сказать! Я же упомянул, что было несколько случаев невоспламенения горючего в ракетах американского производства.
      — В любом изделии могут быть кое-какие недоделки, мелкий брак…
      — И это вы считаете «мелким браком»?! Одна ракета «Тартар» обходится нам более чем в пятьсот миллионов иен, а непригодным оказался, как я уже говорил, целый десяток таких ракет.
      — К сожалению, ничего не могу вам сказать по этому поводу до тех пор, пока мы не будем располагать выводами Комиссии по расследованию. Впрочем, американская сторона уже поставлена в известность, и мы просили ее содействия при расследовании.
      — Еще один вопрос, — депутат от оппозиции глотнул воды и вперил грозный взгляд в опрашиваемого. — Что вы думаете по поводу бездействия шести ракет типа земля — небо «Хоук», которые испытывались вчера в Особой части Сил самообороны, в 102-м зенитном отряде, находящемся в районе Титосэ на Хоккайдо? Причина та же — невоспламенение горючего.
      Член командования побелел.
      — Мне не докладывали об этом… случае… — у члена командования дрожали губы. — Разрешите узнать, из какого источника вы получили подобные сведения?
      — Можете быть абсолютно уверены, что сведения получены из достоверных источников. Считаю своим священным долгом сообщить комиссии и вам, господа представители Управления обороны, что случаи невоспламенения запала имели место также на военных базах, расположенных вокруг Токио…
      — Разрешите вас перебить! — крикнул член командования Управления обороны, словно был не в состоянии слушать дальше. — По этому поводу мы уже вели переговоры с американской стороной. Причины невоспламенения запалов упомянутых вами ракет, всего их было одиннадцать, выяснены! Все эти ракеты были в отличном состоянии!
      — То есть как это — в отличном? Почему же ни одна ракета не только не взорвалась, но даже не взлетела?
      — Это неизвестно. После неудачных маневров и учений ракеты были проверены тщательнейшим образом. При проверке все до одной поднялись в воздух и взорвались.
      — А снаряды?
      — В настоящее время проводится всесторонний анализ взрывателей этих снарядов.
      — Тогда я осмелюсь поставить перед вами следующий вопрос. Что же происходит? В самый ответственный момент боевых учений снаряды не взрываются, а ракеты не взлетают. Потом при проверке выясняется, что качество боеприпасов самое высокое. Допустим. Но что будет, если эти высококачественные снаряды и ракеты вдруг не сработают во время оборонительного боя?.. Считаете ли вы, что при таком положении вещей вы можете достойно выполнять возложенный на вас долг обороны отечества?.. Надеюсь все же, за вашими действиями не кроется преступное желание выгородить поставщиков…
      Член командования резко поднялся, чуть не уронив стул. Наверно, он бы бросился на депутата, если бы представители Управления обороны не схватили его за руки.
      В зале заседания Особой комиссии поднялся страшный шум, и я потихоньку выскользнул в коридор.
      Вчера вечером по поручению Дайдзо Тамуры я доставил весь этот материал о боеприпасах члену Особой комиссии, громившему сегодня Управление обороны. Разумеется, я не знал, что было в запечатанном конверте, но когда депутат, пробежав глазами его содержимое, пришел в страшное возбуждение, я решил попросить у Тамуры гостевой билет на заседание парламента.
      По коридорам носились как угорелые фотокоры, депутаты, представители прессы. У дверей зала заседания Особой комиссии была жуткая толкотня.
      — Слушай, — сказал какой-то корреспондент своему коллеге, — здесь хорошая каша заваривается!
      — Не только здесь, но и в Бюджетной комиссии, — ответил тот. — Там сейчас как раз начались «запросы на общие темы».
      Я немедленно побежал в Бюджетную комиссию.

      Когда произносят слова «Бюджетная комиссия парламента», каждый, наверное, вспоминает скандал, разразившийся несколько лет назад. Депутаты от оппозиции, входившие в Бюджетную комиссию, разоблачили тогда махинации правительства, подававшиеся под соусом секретных исследований оборонного значения. После этой нашумевшей истории Бюджетная комиссия завоевала широкую популярность.
      Характер этих подозрительных исследований, носивших странное, как у фруктовой воды, название «Проект СИДР», так и остался до конца невыясненным. Дело было передано на рассмотрение малой комиссии и постепенно похоронено. Однако Бюджетная комиссия, окрыленная своим успехом, с тех пор на каждой сессии доставляла немало хлопот правительству. Ее даже окрестили «Бюджетная комиссия — гроза правительства».
      Как вытекает из самого названия, в прямые обязанности комиссии входит рассмотрение государственного бюджета, но, кроме того, там обсуждается и общая политика правительства. Такие обсуждения называются «запросами на общие темы». Жизнь и смерть правительства зависит от одобрения или неодобрения комиссией государственного бюджета, поэтому в нее входят «отборные» депутаты от правящей и оппозиционной партий. Порой держать ответ перед этой грозной комиссией приходится членам кабинета министров и даже самому премьеру.
      На текущей сессии, когда в Бюджетной комиссии обсуждалась общая политика правительства, по инициативе депутатов от оппозиции был поднят вопрос о так называемом «Законе об охране государственной тайны». Особенно больших волнений по этому поводу не было, но все же начались кое-какие дебаты, и вопрос еще оставался на повестке дня.
      Речь шла о намерении правительства расширить сферу действия «Закона об охране государственной тайны», иными словами, распространить этот закон на все учреждения и организации. Поводом к принятию такой меры послужил японо-американский договор о безопасности со всеми вытекающими отсюда последствиями: ракетным перевооружением Японии, все более тесным военным сотрудничеством с Соединенными Штатами и прочее. Правительство собиралось создать из этого закона мощное средство контроля, способное воспрепятствовать повторению «раскрытия тайн», как это имело место в случае с «Проектом СИДР», короче говоря, собиралось ввести нечто подобное печальной памяти «Закону об охране военной тайны». Практически принятие такого закона ставило непреодолимую преграду между любым правительственным начинанием и общественностью. Полновластными хозяевами в стране становились крупные государственные чиновники, которые под предлогом «строжайшей тайны оборонного значения» имели право прекратить доступ ученых и корреспондентов к тому или иному проекту. Таким образом, народ мог оказаться втянутым в любую авантюру.
      До сего времени этот закон распространялся только на военнослужащих. Если «…лица, по роду своей службы имеющие дело с государственными секретами оборонного значения…» случайно открывали эти секреты постороннему, их подвергали тюремному заключению сроком до двух лет или штрафу размером до пятидесяти тысяч иен. Теперь собирались пересмотреть этот закон, сделать его еще более строгим и распространить на всех.
      Что же будет, если закон войдет в силу? Пожалуй, Тогда современная Япония станет похожей на довоенную… Поднимешься с фотоаппаратом на какой-нибудь паршивенький холмик, а тебя арестуют… Помнится, до войны повсюду стояли щиты «Укрепленный район. Фотографировать запрещено».
      И это еще не самое страшное.
      В те времена правительство и японская военщина, прикрываясь все той же «тайной оборонного значения», совершали любые акции и только постфактум ставили народ в известность.
      Хорошо, что я не военный министр и никогда им на буду. Я бы все равно не смог скрыть от зорких глаз Кисако тайну, будь она хоть трижды оборонного значения. Нет, уж лучше вообще не иметь никаких тайн! А вот чиновники, военные и женщины просто обожают всякие тайны. Чем страшнее тайна, тем лучше. Только все эти любители, на мой взгляд, поганые людишки. Хорошему человеку скрывать нечего. Но уж если нужно выманить взятку, хапнуть чужие деньги, развязать войну или наставить рога любящему мужу, тут без тайны не обойдешься…
 
      Но вернемся к вышеупомянутому закону. Когда закон уже принят, он становится чрезвычайно гибким в руках правительства и чрезвычайно жестким для всех прочих.
      Во время войны от народа скрывали зверства наших войск, реакцию иностранных государств на выходки японской военщины, поражение на фронтах. Для народа был только один лозунг: «Банзай армия!», ибо «…во всем виноват противник, Япония продолжает свой победный марш, победа следует за победой, скоро враг будет окончательно уничтожен…» Мне кажется, сейчас американский народ пребывает в таком же «блаженном» неведении относительно положения вещей в Юго-Восточной Азии. Вот так-то!
      О том, что существует проект пересмотра «Закона об охране государственной тайны», оппозиция узнала перед самым началом сессии парламента и решила поднять этот вопрос. Однако точными доказательствами она не располагала, и в парламентских кругах опасались, что на данной сессии эта «бомба» оппозиции так и не взорвется.
      Но взрыв все же произошел. И не где-нибудь, а в Бюджетной комиссии, и бросил «бомбу» — совершенно неожиданно! — член этой комиссии, депутат от правящей партии, именно в тот день, когда Особая комиссия по надзору начала дело о негодных снарядах и невзлетающих ракетах…
 
      Депутат, поставивший перед Бюджетной комиссией вопрос о «Проекте пересмотра Закона об охране государственной тайны», принадлежал к крайне правому крылу правящей партии и славился более чем оригинальными высказываниями. Этот старый человек, экстремист из экстремистов, был своего рода «волком-одиночкой», вызывавшим жуткое раздражение собственной стаи. Его сумасшедшие предложения, его неприлично воинственные реплики постоянно ставили правое крыло в неловкое положение. Его, кажется, даже хотели исключить из партии, но так и не сделали этого, учитывая большой партийный и депутатский стаж. К тому же он был очень богат, имел закулисные политические связи и оказывал немалое влияние на партийных лидеров. Депутаты от правящей партии, те, что помоложе, называли его «раковой опухолью на теле партии, мешающей обновлению клеток». И действительно, члены кабинета министров после очередной его выходки не раз хватались за голову. Корреспонденты его даже любили — забавный дед, почаще бы выкидывал номера, то-то читатели повеселятся! Короче говоря, это был вздорный старик, ляпавший все, что придет на ум. Он с одинаковым энтузиазмом резал правду и болтал несусветную чушь. Одни его за это уважали, другие презирали. Но в последнее время под давлением министров и лидеров партии он несколько поутих. Чашу терпения переполнила его последняя выходка: во время обсуждения законности существования «Дня основания Японской империи» он выступил со следующим заявлением: «Я собственной персоной отправился на машине времени в прошлое, на… две тысячи шестьсот тридцать лет назад, и своими глазами наблюдал, как одиннадцатого февраля император Дзимму взошел на престол…» Последовал всеобщий взрыв хохота, но потом старику сделали строгое внушение.
      И вот этот самый старик, неизвестно каким образом попавший в Бюджетную комиссию, вдруг сделал запрос по поводу «Проекта изменения Закона об охране государственной тайны».
      Сначала все шло гладко. Его речь во вступительной части прозвучала как поддержка нового законопроекта.
      — Закон об охране государственной тайны нуждается в полном пересмотре, — начал старик громким прокуренным голосом. — В настоящее время государственные тайны Японии, как военные, так и дипломатические, только номинально являются тайнами. Они доступны каждому встречному. Никто и не думает их охранять. Позвольте спросить, как относится премьер-министр к такому положению?
      — С сожалением, — буркнул премьер, словно желая отмахнуться от докучливого оратора.
      — Особенно… особенно… — старик зашелся астматическим кашлем, — недопустима утечка секретов Управления обороны. Этот факт, господа, вызывает содрогание! Как мне стало известно, все, что происходит в Управлении обороны, немедленно становится достоянием одного иностранного государства. Каково мнение начальника Управления обороны по этому вопросу?
      — Секреты Управления обороны охраняются Законом об охране тайн оборонного значения. Конечно, отдельные случаи утечки незначительных сведений наблюдались, по после этого были приняты самые строгие меры, исключающие повторение подобных фактов. Однако вы утверждаете, господин депутат, будто секреты Управления обороны являются постоянной добычей одного иностранного государства. Я крайне удивлен, ибо впервые такое слышу! Если вы располагаете доказательствами, я попросил бы вас немедленно предъявить их парламенту.
      — Что?! Как?! Вы впервые слышите, что все секреты вверенного вам Управления являются постоянной добычей шпионов? — старик уставился на начальника Управления. — И после этого вы имеете смелость оставаться на своем посту?!
      Начальник Управления обороны опешил. Атмосфера в зале сразу стала напряженной.
      — Простите, когда имел место факт, о котором вы говорите? Недавно?
      — Когда? С того самого дня, когда было создано Управление обороны Японии, все его секреты потекли широким потоком в одно иностранное государство. И по сей день текут!
      — Повторяю еще раз: я впервые об этом слышу. Если все обстоит именно так, как вы изволите утверждать, дело весьма серьезное. Хотелось бы знать, какие формы имеет разглашение тайн Управления обороны?
      — Формы, формы… — старик ехидно хихикнул. — Да об этих формах даже дети знают! Я бы сказал, одна-единственная форма — непосредственная передача из рук в руки, из рук Управления обороны Японии в руки Соединенных Штатов Америки.
      В зале поднялся смех.
      Даже сам начальник Управления не сдержал усмешки.
      — Надеюсь, вам известно, что у нас с Америкой существует договор о безопасности? Кроме того, в соответствии с соглашением о военной помощи американцы поставляют нам оружие. Далее. Высший комсостав Сил самообороны проходит обучение в Америке. Короче говоря, у Японии военный союз с Соединенными Штатами.
      — Да ну? Военный союз? — старик изобразил на своем лице искреннее удивление. — Ай-ай-ай, первый раз слышу, чтобы государство поверяло союзнику все свои военные тайны! Может быть, вы приведете аналогичный пример из всемирной истории? Лично я таких примеров не знаю. Прошу покорно, просветите меня, неразумного!
      — Видите ли, по долгосрочному проекту у нас, конечно, предусматривается оборона рубежей собственными силами, но пока мы еще не достигли соответствующего уровня, и нам волей-неволей приходится принимать помощь американской армии, особенно если учесть положение на Дальнем Востоке. Следовательно, тесное сотрудничество с Соединенными Штатами в вопросах обороны в настоящее время вполне естественно.
      — Но разве можно мириться с таким положением, когда мы надеемся только на дубинку в чужих руках? Ведь это просто возмутительно — Управление обороны все время смотрит на американского дядюшку и умиляется оттого, что он играет своей здоровенной дубинкой. Выходит так: бери что хочешь, только при случае помоги в драке! Нет, господа, напрасно обвиняют нашу молодежь в американизации. Не молодые парни, шляющиеся по злачным местам, проникнуты иждивенческими настроениями, а сама верхушка Управления обороны. Ах, как красиво: высшие военные в роли содержанок!..
      Слово «содержанки» вызвало бурные протесты, и оратору пришлось взять его обратно. Однако, нимало не смутившись, он продолжал:
      — Достаточно очень поверхностно ознакомиться с «Проектом обороны», несколько лет назад совершенно случайно ставшим достоянием общественности, чтобы убедиться в следующем: при чрезвычайных обстоятельствах вся территория Японии превращается в военную базу Соединенных Штатов Америки, на ней размещается их ядерное оружие, а японские Силы самообороны переходят под командование американской армии. Можно ли это назвать «Проектом обороны Японии»? Совершенно очевидно, что это американский проект, предусматривающий использование Японии в качестве военного полигона. Не знаю, конечно, может быть, подобные абсурдные идеи и являются плодом любви наших военных к американскому дядюшке, по не кажется ли вам, что все это чересчур уж смахивает на поведение площадной девки, которая всегда к услугам любого босса? Каждому человеку, обладающему здравым смыслом, ясна простая истина: любое государство в первую очередь обязано блюсти собственные интересы. Так что, как бы мы ни кокетничали с заокеанским партнером, как бы ни строили ему глазки, при первом удобном случае наши штаны сами с нас свалятся. Мало того, проект обороны, предусматривающий соблюдение лишь американских интересов, даже не позволит нам, если это потребуется, соблюдать нейтралитет. И вы еще смеете называть подобную мерзость «Проектом обороны Японии»?! Я призываю немедленно расторгнуть японо-американский договор о безопасности в целях безопасности нашего отечества!