— Со мной произошло что-то странное, — сказал Эспас. — Полгода прожил в «Горном гнезде». Знаешь, туда бегут все, кому на время нужно остаться одному. А вчера вот подумал, что же со мной было до этого? И ничего не помню. Вчера еще и вспоминать не хотел, спал вроде. А сегодня вот очень хочу вспомнить. И не могу. Чувствую, что вот-вот память проснется. Какого-то толчка не хватает. Не поможешь?
      Кирилл помолчал, нагнулся, поискал в песке камень, хотел бросить его в воду, но передумал. Так и остался сидеть, держа камень в руке.
      — Не знаю, чем тебе помочь. Память — штука коварная. Может, и лучше, что ты ничего не помнишь… Ну так что? Вроде бы мы и поговорили. Пойду я, пожалуй?
      — Да, поговорили. — Эспас встал и, не попрощавшись, пошел по берегу туда, где виднелась гостиница.
      — Эспас, стой! — вдруг крикнул Кирилл. — Кто тебя послал сюда?
      Эспас остановился. Вот так штука! Ведь он не говорил Кириллу своего имени. Значит, он все-таки его знает?
      — Меня попросил об этом Ройд.
      Кирилл подошел поближе.
      — Ройд? И он здесь? И он вернулся?
      — Значит, ты его знаешь? Откуда ты его знаешь?
      — Да так. Учились вместе.
      — А меня? Ведь ты назвал меня по имени.
      — Разве? Живет тут у нас один Эспас. Похож ты на него. Вырвалось случайно. А что… Ройд?
      — Ройд намерен собрать нас всех вместе.
      — Ну, ну. Пойду посижу еще с сыном. — Кирилл повернулся и пошел к мосткам.
      Эспас посмотрел ему вслед: «Ясно, что Кирилл знает все, во всяком случае, много. Но он почему-то не хочет говорить. Похоже, боится. Ройд молчит, потому что я ему не поверю. Хорошо. Разберусь сам. Есть еще Эльса…» Ройд встретил его в гостинице. Он ничего не спросил, только испытующе посмотрел на Эспаса. Тот заговорил сам: — Он, несомненно, знает меня. Во всяком случае, он назвал меня по имени, хотя я ему не представился, а потом тут же спохватился и отказался. С тобой, по его словам, он когда-то учился. Он удивился, узнав, что и ты здесь… Ты не хочешь мне все рассказать, потому что я могу не поверить. А он — потому что боится сам. Это ясно. Я разберусь и без вас. Я сейчас же полечу к Эльсе. У нее я узнаю все.
      — Она выгонит тебя. Поверь, что ты для нее не существуешь. Тебя нет. Не надо напрасно ее мучить. А без нас ты все равно ни в чем не разберешься.
      — Андрейка, — сказал Кирилл сыну. — Ты порыбачь здесь, а мне нужно слетать в одно место.
      — Ты быстро? — спросил Андрейка.
      — Не знаю еще, но постараюсь управиться побыстрее.
      Кирилл поднялся на обрывчик, быстро прошел к дому. Анна сидела в комнате, какая-то безвольная, испуганная и оглушенная.
      — Что теперь будет, Кирилл? — спросила она. — Ты ему все рассказал?
      — Я не рассказал ему ничего… От стыда хоть в петлю лезь. Я не могу так больше жить, Анна. Я догоню их.
      — Я все время ждала этого. Я все время боялась.
      — Но неужели ты хочешь быть женой труса? А Андрейка? Ведь когда-нибудь он спросит, почему я здесь? Он и так много знает. Каково ему будет себя чувствовать сыном труса?
      — Но ведь ты любишь нас! Все любишь! Всю Землю!
      — Прости, Анна. — Он подошел к ней, обнял за плечи. — Прости, Анна.
      Он вышел из дому и размашистым шагом направился в сторону гостиницы. А когда увидел, что из нее вышли два человека, то не выдержал, побежал и догнал их.
      — Ройд! — крикнул он. — Я с вами!
      Ройд и Эспас оглянулись и остановились. Кирилл налетел на Ройда, стукнул его кулаком по плечу. И какая-то удалая радость была в его глазах.
      — Командир, я приветствую тебя! — крикнул он еще раз. — Я с вами, черт возьми!
      Ройд встретил его немного суховато, но протянул — Я надеялся на тебя, Кирилл. Очень надеялся.
      Эспас поглядывал на них удивленно, и немного обидно было ему. Они понимали друг друга. И наверное, знали друг про друга все. А как же он?
      — Эспас, — повернулся к нему Кирилл. — Ну конечно же, я тебя знаю! Хотя понемногу уже начал все забывать. Не знаю, сколько бы мне потребовалось времени, чтобы забыть все.
      — Если очень хочешь, забудешь, — сказал Ройд. — Летим к Круссу. Остальных надо еще искать.
      — Крусс? — сморщился Кирилл. — Но этого я совершенно не помню. Разве с нами был Крусс?
      — Был, — сказал Ройд. — Вычислитель. Он уже чуть не засадил меня в сумасшедший дом. Но теперь мы поговорим с ним все трое.
      — Конечно, этот Крусс… — сказал Кирилл. — Тут ко мне однажды заходил Всеволод. Кажется, он собирался вернуться.
      — И ты знаешь, как его найти? — спросил Ройд.
      — Знаю. Он сказал мне. Институт пространства и времени около Гравиполиса. Он работает там руководителем какой-то проблемной лаборатории. Ведь он еще в экспедиции начал искать теоретическую базу. Тем более что он чистый физик-теоретик по образованию. Летим к нему?
      — Летим, — согласился Ройд.
      — Вы хоть завтракали?
      — Нет, — ответил Эспас. — Впрочем, мы даже и не ужинали.
      — О, такому количеству мускулов, как у тебя, нужна хорошая пища. Может, зайдем ко мне домой?
      — Нет, — сказал Ройд. — Перекусим в баре гостиницы, чтобы не терять зря времени.
      Они сели за столик. Эспас подошел к автомату, выбрал кушанья, и вскоре они уже ели. К ним присоединился Кирилл.
      — Вот что, — сказал он. — У нас ни у кого не может быть обычных дисков связи. Ведь никто из нас, я думаю, даже и не пытался стать на учет. Но у нас есть свои диски. Друг с другом-то мы можем разговаривать. Не все же время мы будем летать вместе. Сколько там осталось, Ройд?
      — Одна…
      — Одна?! Стыдно… Наверное, каждый думал, что на нем это кончится. И ушли все.
      Эспас пока ничего не понимал из того, что они говорили. Конечно, они ему все расскажут, когда он будет подготовлен к тому, чтобы поверить. Но он должен постараться кое-что вспомнить и сам. Вот, например, Ройд.
      Теперь Эспас был уверен, что когда-то знал его. А эта манера говорить? Держаться? Немного суховато, спокойно, почти без всяких эмоций. Слегка повелительный голос. Кирилл назвал его командиром. Кого обычно так называют? Командиров батискафов, руководителей экспедиций, командиров космических кораблей. Был ли когда-нибудь сам Эспас в глубинах океана, в космосе или в какой-нибудь другой экспедиции? Нет, он не помнил этого. Но ведь и Кирилл помнит не все! Забыл же он Крусса, который, по словам Ройда, тоже был с ними. Если Крусс был с ними, может, и он ничего не помнит? Наверное, Ройд выложил ему все, и тот обратился к врачам.
      — Я говорил с администратором «Горного гнезда», — прервал его размышления Ройд. — Они перешлют твой браслет связи в Гравиполис Всеволоду. И у меня, и у Кирилла такие уже на руке. Мы сможем связаться друг с другом, когда захотим.
      — Почему бы нам не зарегистрировать обычные диски? — спросил Эспас.
      — Потому что Ройд, Кирилл, Эспас, Крусс, Всеволод, Сайта уже получали их когда-то. Их номера заняты. Никто не выдаст нам новые.
      Все трое встали и вышли из бара. Было уже часов девять утра.
      — Нам нужен глайдер, — сказал Ройд. — Как быстро можно вызвать его?
      — Глайдер на дальние расстояния можно вызвать за час, — ответил Кирилл. — У вас двухместный? В нем мы вполне уместимся и трое. Кто-нибудь пусть приляжет в багажнике. Там мягко. Вы ведь не спали? Кто?
      — Пусть спит Эспас, — сказал Ройд.
      Эспас был не прочь поспать и согласился. Они втиснулись в глайдер, который все еще стоял на обочине дороги. Ройд снова сел за пульт управления.
      — Мы прилетим туда вечером, — сказал Кирилл. — Всеволода не будет на работе. Предлагаю, чтобы не искать его, дать телефонограмму диспетчеру главной стоянки в Гравиполисе, чтобы они известили его о нашем приезде.
      Ройд дал телефонограмму. В кабине глайдера специально для таких случаев был служебный передатчик.
      Эспас задремал. И ему приснилась чернота со светящимися кое-где точками. Он явственно ощутил соленый привкус во рту. Над ним склонилось человеческое лицо, освещенное коротким лучом. Это была женщина.
      Какая-то преграда стала между их лицами. И тогда он снова начал проваливаться в пустоту.
      «Эспас, очнись! Это я, Верона. Эспас, очнись!» И он очнулся. Перед ним темнели спинки двух сидений, между которыми мигали приборы. Над головой через прозрачный колпак просвечивали яркие звезды.
      И ему показалось, что нечто подобное уже было. Было!
      — Верона, — прошептал он.
      — Проснулся, — заметил Ройд. — Что? Что ты сказал?
      — Верона, — повторил Эспас.
      — Верона! — крикнул Ройд. Все его спокойствие куда-то улетучилось. — Ты помнишь Верону?
      — Я видел ее сейчас.
      — Верона осталась там одна! Понял? Верона была с нами. Она осталась там одна. Наконец-то ты хоть что-то вспомнил! Она спасла тебя от смерти. Что ты еще вспомнил?
      — Она смотрела на меня и говорила: «Очнись, Эспас. Я Верона. Очнись, Эспас!» А кругом чернота. И белые точки, как мухи. И все.
      — Во что она была одета?
      — Не знаю. Ее лицо не могло прикоснуться к моему, что-то мешало. Больше я ничего не видел.
      — Это был скафандр, Эспас. Скафандр высшей защиты. Мы тогда встретили какое-то космическое тело. И вы с Вероной полетели его осмотреть. Почему-то произошел взрыв. Тебя немного помяло. Так ведь?
      — Да, так. Значит, я был в космосе? Это могло быть где-то в поясе астероидов. А я думал, что никогда не был в космосе.
      — Это было немного дальше, — усмехнулся Ройд.
      — А где же тогда осталась Верона? Ведь не на Юпитере же?
      — Нет, нет… Хорошо, что ты начал вспоминать. Теперь ты нам скоро поверишь.
      — Я поверю вам и сейчас!
      — Подожди, пока мы не встретим Всеволода. Мы уже над Гравиполисом. Диспетчер сообщил, что Всеволод будет ждать нас у себя дома. Это где-то на берегу Гудзона. Через пять минут мы будем у него.
      Глайдер начал снижаться и вскоре опустился на небольшой, ярко освещенной площадке посреди сосен.
      Ройд откинул колпак. Все трое вылезли из кабины.
      Эспас разминал ноги. Все-таки лежать в багажнике было не очень-то удобно.
      Из темноты вынырнул человек. Он был чуть ниже Эспаса, но гораздо шире в плечах. В его руках чувствовалась огромная сила. Он бежал немного боком, смешно размахивая руками.
      — Здравствуйте, все! — крикнул он. — Ого! Это Ройд! Кирилл! А это, конечно, малышка Эспас! Други! Я заварил вам такой кофе! Пошли скорее. Я один. Был тут у меня знакомый, но я его отослал, чтобы не мешал нам. Да, Эспас. Вот твой браслет с диском связи. — Он протянул Эспасу блестящий предмет. — А я недоумевал, что это мне прислали? Как метку от пиратов. Ну пошли, пошли. Я рад встретить старых друзей.
      Они двинулись к дому, и, когда проходили мимо светильника, Эспас взглянул на надпись, которая была выгравирована на внутренней поверхности браслета. Там было написано: «Эспас. «Прометей-6».

* * *

      Большой и грузный Всеволод заполнял собой половину комнаты, одна стена которой была занята полками с кактусами самых различных видов. Кофе действительно был горячий. Здесь же стояла пачка с печеньем и коробка халвы.
      — Садитесь, други, садитесь! — хлопотал Всеволод. — Четыре стула, четыре человека. И стол четырехугольный. Совпадение. Ха-ха-ха!
      — Всеволод, — сказал Ройд. — Мы трое решили вернуться.
      — Я еще ничего не обещал, — запротестовал было Эспас.
      — Ничего. Ты хороший парень. Ты вернешься. Так вот, Всеволод, мы решили вернуться. Сейчас мы спрашиваем у тебя: ты пойдешь с нами?
      — О, малышня! Да я хоть сейчас! Скорлупа вон там в углу валяется. Что за вопрос? Кофе попьем и тронемся. Пока темно, чтобы кошки не видели. Да вы пейте кофе. Узнаете, кто его сварил, с ума сойдете.
      — Всеволод, мы серьезно, — сказал Кирилл. — А ты все шутишь. Это не так просто.
      — Все. Решено. О чем тут говорить? Выпьем кофе и тронемся. Расскажите лучше, как вы? Ну, Эспас и Кирилл ушли при мне. Я знаю. А ты, Ройд?
      — Две недели назад. Запрятались все, как крысы.
      Эспаса еле нашел. Его высокая фигура помогла. Заметный. А где живет Кирилл, знал еще раньше… Там, Всеволод, сейчас осталась одна Верона.
      — Верона, Верона… Что-то забыл. Ну да, вспоминаю. А я сначала ткнулся в Академию. Идея, говорю, есть. Если изложить популярно, то как в выходной день посетить удаленную галактику… Даже смеяться не стали, выгнали. Ну, я потыкался, потыкался немного и вот здесь осел. В НИИ пространства и времени. Идеи здесь любят… Только я сначала не помнил, откуда она мне в голову пришла. Пришла — и все. А когда сел за математику, обломал все зубы. И весь мир-то видел только в листе бумаги. Смеху, смеху! Заговариваться, утверждают, стал. А потом прихожу как-то домой, а она сидит и говорит: «Вот что, Севка. Я знаю, что ты меня любишь. За мной и в экспедицию пошел. А муж мой через недельку после того, как проводил меня, нашел себе одну… Так что я теперь твоя жена. И давай уйдем отсюда».
      — Да кто же она? — не выдержал Кирилл и засмеялся. Уж очень потешно рассказывал Севка.
      — Как кто? Да вы что, не знали? Женька!
      — Ах ты врун! — раздалось в дверях. — Хлебом не корми, дай что-нибудь приврать. Так это, значит, я к тебе пришла?
      — Евгения! — крикнул Ройд.
      — Женька, я же тебя отослал к соседям. Хоть пять минут — мужской разговор, а потом бы я тебя позвал.
      — Ну ладно, способность твою к болтовне все знают. Ройд, ты, конечно, пришел не просто в гости? Кирилл. А это… Эспас?
      — Правильно, — подтвердил Кирилл. — Только я тебя почти не помню. Смутно, смутно, как сквозь туман.
      — Это известно, — сказал Всеволод. — Я сначала почти ничего не помнил. Как будто вылез из скорлупы. Потом заинтересовался, что же раньше было? А тут Женька пришла, кое в чем вразумила. Да и сам начал вспоминать. А когда решил вернуться, вспомнил почти все. Я так думаю: это какой-то побочный феномен. А может, и обязательный, главный. Что-то заставило нас вернуться сюда и забыть, откуда мы явились. Предположим, мы кому-то мешали, кто-то не хотел, чтобы мы явились к ним в гости. Сначала была попытка испугать нас. Помните катастрофу с Эспасом? Детская игрушка, впрочем. А потом они нашли метод. Безотказный метод.
      — Верона осталась, — вставил Ройд.
      — Из того, что я услышал и увидел за эти сутки… — начал Эспас.
      — Сутки еще не прошли, — снова вставил Ройд.
      — …я понял одно. Все вы и я — члены экспедиции, которая стартовала два с половиной года назад на корабле «Прометей-6».
      — Да, — сказал Ройд. — Ты веришь в это? Ты еще мало что вспомнил, но ты веришь в это?
      — В голове как-то не укладывается. Но ведь не обманываете же вы меня?
      — Поэтому я и не рассказал тебе все сразу. Ты бы не поверил.
      — Наверное… Но сам корабль… он тоже вернулся?
      — Нет, Эспас, — сказал Ройд. — Корабль не вернулся. Корабль продолжает полет. На «Прометее-6» осталась одна Верона. Одна! Понимаете?
      — Как же мы оказались здесь?
      — Физика и техника этого явления еще неизвестны. Но кое-какие причины ясны. Первая — все тосковали по Земле. Вторая — все боялись, что больше никогда не увидят Землю… Хватит и двух.
      — Но Верона осталась!
      — Остались Верона и я. Мы бросили жребий, кому вернуться сюда. Выпало мне. Я был уверен, что вы сами уже не вернетесь. Вас нужно было собрать и убедить вернуться.
      — А, ерунда! Мы с Женькой уже упаковали чемоданы. Правда ведь, Жень?
      — Правда, — сказала она.
      Когда она пришла к мужу (к кому она могла еще прийти?), тот сначала испугался. Ведь он знал, что не увидит ее никогда. Или через много-много лет. Когда она ему все рассказала, он обрадовался. Ведь она не сможет ничем доказать, что она — Евгения, его жена, мать маленькой Лады. Она была в экспедиции на «Прометее-6». Она не могла быть на Земле. И он выгнал ее, он не разрешил ей встретиться с Ладой. Она зря вернулась на Землю. И улететь снова навсегда было мучительно трудно. Бог с ним, с мужем. Она не увидела свою дочь! И тогда она нашла Всеволода. Помогая друг другу, они вспомнили все и решили вернуться. Такой здоровый, неуклюжий, ко всему относящийся с юмором, слегка болтливый, он поддерживал ее. Они оба поддерживали друг друга. Ведь он любил ее.
      — Итак, нас пятеро. Крусс шестой. Кто знает, где остальные? — спросил Ройд.
      — Я знаю, где Сайта, — сказала Евгения. — Но звать ее с нами, кажется, бесполезно. Она собиралась замуж.
      — Кто ее жених?
      — Не знаю. Но она молодчина, она никогда не снимает с руки браслета с диском связи. — Евгения повернула диск на своем браслете. Диск не засветился. Она повторила вызов несколько раз. Ей никто не ответил.
      — Можно попытаться вызвать Робина, — сказала она. — Мы его не видели ни разу. Но однажды он сам вызвал нас. Сказал, что уходит в подводники. Решение это, по его словам, было бесповоротным. Но если что-нибудь произойдет с нами, он готов помочь, он откликнется.
      — Вызови его, Женя, — попросил Ройд.
      Евгения снова дотронулась до матового диска. И через несколько секунд на нем появилось слегка испуганное лицо Робина.
      — Что случилось, Евгения?
      — Робин, мы тут собрались впятером. Я, Всеволод, Ройд, Кирилл, Эспас. Ройд хочет поговорить с тобой. Как ты?
      — Пусть говорит, — без всякого энтузиазма ответил Робин.
      — Робин, мы впятером решили вернуться. На «Прометее» осталась одна Верона. Она там осталась одна. Мы это делаем добровольно. Невозможно жить, вечно мучась стыдом, зная, что ты струсил. Мы любим Землю. Но именно эта любовь двигает нас к чужим мирам. Предположим, что мне всех легче. У меня нет на Земле ни одного близкого человека. Но и я люблю Землю. Я здесь, и я пришел за тобой. Полет должен продолжаться.
      — Ройд, дело не только в нашей экспедиции. Экспедиция должна принести какие-то результаты, что-то новое, неизвестное. Мы все столкнулись с таким явлением. Ни одно открытие, сделанное людьми раньше, не может сравниться с этим. Нужно передать его людям. Я трижды был в Совете по галактическим проблемам. И трижды никто не верил, что я Робин, что я член экспедиции «Прометей-6». Нужно, чтобы нам поверили на Земле. Может быть, они пошлют еще одну экспедицию. Готовится же «Прометей-7». Но нужно им доказать, что все, что с нами случилось, действительно имело место. После этого я согласен вернуться на «Прометей».
      — У меня тоже была мысль явиться в Совет, — сказал Кирилл. — Но я сразу решил, что мне не поверят…
      — Други, но ведь не могут же не поверить нам всем? — громко сказал Всеволод. — Давайте упадем ниц перед столом Председателя Совета.
      — Хорошо, мы вылетаем сегодня же. Робин, ты сейчас в каком-нибудь батискафе?
      — Нет. Я не поступил в подводники. Я буду у подножия Килиманджаро через три часа. А вы?
      — Я хотел еще раз встретиться с Круссом. Мы полетим к нему все. Браслет связи он снял. Он не считает себя членом нашей экспедиции. Встретимся в Совете в двенадцать по мировому времени.
      — Хорошо. Я жду вас. — Робин выключил связь.
      — Он, кажется, немного зол на нас, — сказал Кирилл.
      — В этом нет ничего непонятного, — впервые высказал свою мысль Эспас. — Он хоть что-то пытался сделать, не боясь позора. Он может сердиться, на меня, во всяком случае.
      — Кофе выпит, — сказал Всеволод. — Можно двигаться в атаку на Совет.
      — У нас двухместный глайдер, — сказал Ройд. — Нужен еще один. Трехместный.
      — Крусса ты уже не считаешь? — спросил Эспас.
      — Он живет не в пустыне. Он пристроился смотрителем музея «Освоение Дальнего Космоса». Заведует экспозицией, которая называется «Прометей-6». Он чистит наши вещи, сданные в музей, и рассказывает посетителям о том, какие великие, сильные и мужественные люди ушли в Дальний Космос на «Прометее-6». В том числе и о некоем Круссе, вычислителе «Прометея». Представляю, как он о нем говорит.
      — Хочу поговорить с Круссом, — сказал Всеволод. — Сейчас вызову глайдер.

* * *

      Музей «Освоение Дальнего Космоса» находился в предместье Парижа. Это было огромное стеклянное здание, стоявшее на естественном возвышении. К зданию вели широкие каменные ступени, на которых кое-где сидели влюбленные, играли дети, экскурсанты группами и поодиночке поднимались вверх. Ройд, Кирилл, Всеволод, Евгения и Эспас вошли в музей и присоединились к группе, которая шла осматривать «Прометей-6».
      Как и предполагал Ройд, экскурсией руководил Крусс. Было заметно, что он здорово поднаторел в произнесении торжественных речей. Характеристики астролетчиков состояли из одних похвал, и сам Крусс занимал среди героев не последнее место.
      Экскурсанты с интересом рассматривали стенды, внутреннюю обстановку кают и отсеков корабля. Эспас вдруг увидел табличку, на которой было написано: «Эспас. Штурман». Он вошел в каюту и с удивлением оглядел ее убранство. Он даже решился потрогать некоторые вещи руками.
      Сначала группа астролетчиков держалась позади экскурсантов. Потом Ройд и все остальные начали продвигаться в первые ряды, пока наконец не очутились почти нос к носу с Круссом.
      Крусс узнал их. Это было заметно по мгновенно побледневшему лицу и сразу же сбившейся речи. Он все же довел экскурсию до конца. И когда экскурсанты разошлись, остался один на один с экипажем «Прометея».
      — Крусс, — сказал Ройд. — Нет смысла делать вид, что ты не знаешь нас. Мы решили возвратиться на «Прометей».
      — Меня зовут Антони, — ответил Крусс. — Удивительно, как вы похожи на экипаж «Прометея». Хотите, я покажу вам стенд с их объемными фотографиями?
      — Мы и есть экипаж «Прометея», — прервал его Ройд, но Крусс снова заговорил: — Говорят, что даже я похож на одного из них. Как ты сказал? На Крусса? Удивительное совпадение. Что же мы тут стоим? Я проведу вас к директору музея. Удивительное совпадение. — Он сделал шаг в сторону.
      — Крусс, мы возвращаемся. Все. Ты идешь с нами? У каждого из нас были причины вернуться на Землю. Но никому это не принесло облегчения. Только стыд и чувство невыполненного долга. Чтобы снова стать людьми, мы должны вернуться.
      — Я с интересом выслушал вас, — ответил Крусс. — Кто поверит, что вы экипаж «Прометея», когда он летит где-то в двадцати парсеках от Земли? Никто.
      — Мы сейчас пойдем в Совет по внутригалактическим проблемам. У нас очень много фактов. Нам поверят.
      — Вы признаетесь в своей трусости?
      — Мы признаемся в трусости. Более того. Мы преодолеем свою трусость. Ведь это ты первым покинул корабль?
      — Нет! Это был не я! Это был Эспас! Вспомните. И до него многие…
      — Так, значит, ты Антони? — спросил Всеволод. — Купаешься в лучах собственной славы? Всю жизнь будешь лелеять свою славу, превозносить себя, любоваться собой. Потому что никто не сможет узнать правды? Потому что «Прометей» должен вернуться после твоей смерти! Крусс, подумай. Еще есть время.
      — Нет! Вы не полетите в Совет!
      — Мы уходим, — сказал Ройд. — У нас мало времени.
      И они ушли.
      — Я вспомнил его, — сказал Эспас. — Я начинаю все вспоминать.
      — Я тоже вспомнил его, — сказал Кирилл.

* * *

      …На обед все собирались в два часа дня по земному времени. В зале, небольшом и уютном, стояло восемь столиков, по четыре места за каждым. Люди обычно разбивались на группы, иногда по нескольку раз за обед меняя компанию и пересаживаясь за другой столик.
      Около одной из стен стояло двенадцать кухонных автоматов. И каждый член экипажа мог выбрать что-нибудь на свой вкус.
      За обедом всегда было весело. Кроме того, здесь можно было обменяться мнениями в непринужденной обстановке, поспорить и запить горечь поражения в споре глотком компота или кофе.
      Но в последнее время что-то изменилось в настроении людей. Меньше стало шуток и смеха. Вместо этого появилась какая-то грустная предупредительность друг к другу. И если раньше о Земле говорили не часто, хотя все время о ней думали, то теперь только и слышалось: «Мой Андрейка…», «А мы с братом однажды…», «Жена и говорит мне…» И того, кто начинал говорить это, обступали со всех сторон, жадно слушали. Задавали вопросы, прозвучавшие бы нелепо в другой обстановке и в другое время.
      Они были в полете два года. И тоска по Земле, по тем, кто остался там, давала о себе знать все больше и больше. Корабль шел со сверхсветовой скоростью.
      И они знали, что все те, о ком они говорят, уже повзрослели, состарились или умерли. Связь с Землей оборвалась двадцать два месяца назад. До цели путешествия — Голубой звезды, на одной из планет которой предполагалась жизнь, возможно даже разумная, — было еще два года полета.
      Командир корабля Ройд изменил распорядок дня.
      Усилились спортивные тренировки, члены экипажа чаще собирались вместе. Но только все было напрасно. Одно дело было знать, что их ждет. Другое — почувствовать это на себе. И тоска по Земле выливалась в странную форму. Люди все чаще просили разрешения у Ройда на выход из корабля, часами носились в пустоте в полном одиночестве, хотя все делали вид, что им лучше в обществе других.
      Однажды за обедом Робин, не проронивший до этого ни слова, тихо и одновременно чуть радостно и чуть грустно сказал: — Если бы вы знали, какая у меня родилась внучка…
      На него посмотрели удивленно, но он этого не замечал. Здесь знали друг о друге все. Ведь за два года можно переговорить обо всем, даже самом сокровенном. Все понимали, что если у Робина и родилась когда-нибудь внучка, то сейчас она была уже взрослым человеком.
      Да и не мог он знать, кто у него родился, внук или внучка.
      — Что же вы меня не поздравите? — сказал он тихо и посмотрел на всех. И вид у него был такой, словно у него действительно родилась внучка, маленькая такая, розовенькая. А он, дед, теперь будет возить ее в колясочке.
      Ройд подошел к нему и пожал руку.
      — Поздравляю тебя, Робин. — Он сказал это так просто, словно в словах Робина не было чудовищного противоречия, чудовищной неправды. И все остальные поздравили Робина. А он сидел счастливый и совершенно серьезно принимал поздравления.
      Ройд сразу же ушел к себе. На другой день был назначен медицинский осмотр. Все понимали, что это из-за Робина. Только он один, наверное, не понимал. Евгения тщательно исследовала его психику всеми возможными средствами, имеющимися на корабле. Психически Робин был абсолютно здоров. Вот только внучка. Внучка у него родилась, продолжал утверждать он.
      Вторым был Трэсси, кибернетик корабля. Он как-то сообщил, что на Земле готовится полет «Прометея-7» и назвал сроки его вылета. То, что «Прометей-7», затем «8» и так далее полетят, знали все. Но когда они стартовали с Земли, о сроках отлета экспедиции «Прометей-7» ничего еще известно не было. Он сказал это мимоходом, словно у него вырвалось нечаянно.
      На следующей день Евгения сказала Сайте, что ей снова не удалось увидеть свою дочь.
      Потом Кирилл сообщил Ройду, что его сын Андрейка сломал ногу. И попросил освободить его от очередной вахты в рубке управления.
      На корабле творилось что-то непонятное. Ройд согласился заменить Кирилла на дежурстве. Кирилл надел скафандр и вышел из корабля. Он отсутствовал два дня.
      Запаса кислорода в баллонах скафандра хватало на сутки. Ройд, Конти и Верона вышли в Космос на планетарных кораблях, но Кирилла не нашли. Он вернулся к концу вторых суток радостный и сказал сразу же: — Все в порядке. Врачи утверждают, что даже малейших следов перелома не останется.
      В баллонах скафандра был израсходован только часовой запас кислорода.
      Ройд вызвал его к себе. Затем последовал вызов Робина, Трэсси, Сайты. Всеволод, третий пилот Конти и бортинженер Эмми пришли к нему сами. А затем он пригласил к себе и всех остальных.
      Выяснилось неожиданное: семь человек из экипажа «Прометей-6» по нескольку раз бывали на Земле.
      Началось все действительно с Робина. Он вышел в Космос из корабля. Эти прогулки в полном одиночестве были ему просто необходимы. Никто не мешал думать, никто не отвлекал от этого занятия. А думал он, как, впрочем, и все в последнее время, о Земле. О своей семье, которую он никогда не увидит. И такое сильное, непреодолимое желание увидеть семью возникло в нем, что он как-то даже не удивился, осознав, что стоит посреди своего кабинета в собственном доме. Нелепость ситуации — он стоял посреди комнаты в скафандре высшей защиты — немного отрезвила его. Оставив выяснение причин такого явления до более подходящего момента в будущем, он решил использовать свое неожиданное пребывание здесь. Необходимо было освободиться от скафандра. Он так и сделал. После этого осторожно приоткрыл дверь, ведущую на лестницу, и услышал плач.
      Плакал грудной ребенок. Слышались голоса двух женщин. Он узнал их. Это были голоса его жены и дочери.
      Из их разговора он узнал, что у него родилась внучка.
      Выйти к ним он не посмел. Потом вернулся в комнату, облачился в скафандр и… вновь оказался в пустоте.
      Корабль находился не более чем в километре. Робин полетел к нему, вошел в шлюзовую камеру и за обедом не выдержал, рассказал, что у него родилась внучка.
      С этого времени он начал регулярно посещать свой дом.
      То же произошло и с Трэсси, и Сантой, и Кириллом, и со всеми другими, кто выходил из корабля. Кирилл даже прожил дома два дня. Жена его, хоть и ничего не поняла из его путаных объяснений, уяснила только один факт, что ее Кирилл, улетевший навсегда, может бывать дома. Теперь она не хотела его отпускать.
      Словно какая-то тяжесть свалилась с людей. Те, кто уже побывал на Земле, расспрашивали друг друга о подробностях посещения. А те, кто еще не был, сразу же засобирались. Только Ройд и Верона отказались посетить Землю. Ройд потому, что у него там никого не было, ни родных, ни друзей. Верона потому, что, как она сразу заявила, уже не сможет заставить себя вернуться на корабль.
      Всеволод и Робин предприняли попытки исследовать это явление. Но у них не было никакого плана, никакой методики. Да и слишком невероятным было явление.
      Самое простое, что можно было предположить, это волновод, узкий волновод в трехмерном пространстве, через который люди проходят из Космоса на Землю и обратно.
      Анализаторы гравитационного поля регистрировали небольшой всплеск, когда человек исчезал, и такой же всплеск, но обратной полярности, когда он появлялся.
      Никто не знал, когда возникло это явление и когда оно прекратится. Было решено посещать Землю по очереди и на очень короткий срок. Из корабля на Землю и с Земли на корабль ничего не брали.