Кото испуганно посмотрел на него и все тело его объятое страхом, приняло какое-то лакейское выражение.
      - Продолжайте. Зачем графине нужен был яд? Кого она хотела отравить?
      - Квитии было девятнадцать лет, когда, вопреки ее желанию, отец решил выдать ее замуж за одного родовитого и славного старика. Но честолюбивую аристократку, упивавшуюся мечтами о славе при дворе, власти и страстных любовных приключениях, старый провинциальный магнат не привлекал. К тому же у него было несколько взрослых сыновей, что оставляло мало шансов унаследовать состояние. Нужно было что-то делать. И она выбрала яд. Вы ведь знаете, господа, а я убежден, что такие знатные особы, как вы, не раз прибегали к этому средству, интрига не всегда приносит победу и есть моменты, когда из самых благородных побуждений дворянин ищет мастера снов.
      - Циник, теперь он подлизывается к нам. Незримо торгуется за свое хорошее положение в будущем, - подумал Вирк.
      - Яд! Это было три состава. Превосходных состава! Один из них предназначался матери, другой отцу, третий брату. Но события развернули небесную колесницу в другую сторону.
      - Ужасно, - думал Вирк, - как могла эта очаровательная девушка решиться на такое чудовищное убийство? Отравить всю семью! И ради чего? Ради того, чтобы избежать брака с глупым стариком? Нет, ради земель, ради золота и славы, ради власти. Неужели все люди этого времени таковы? Но нет, не все. Только высшие, только благородные. Народ другой, задавленный и темный, грязный и нищий, обманываемый именем бога и именем короля, он живет иными стремлениями. В нем, даже в такие мрачные эпохи, скрыт заряд новых передовых сил. Именно он, ведомый тягой к разумному и светлому завтра, преодолевает в себе все эти отвратительные пороки. Но это долгий и непростой путь. Путь жестокой борьбы одних социальных сил против других; путь, не лишенный крови и насилия. Но все равно светлый и добрый путь.
      - Ее отец граф Риффи неожиданно погиб на войне. Чья-то шпага, или быть может пуля, что менее благородно, нашла его и лишила жизни, - продолжал Кото, в каждом слове которого чувствовался страх перед приоткрываемой тайной.
      - Но мать девушки и ее брат даже после этой смерти не отказались от своей мысли выдать Квитию замуж, как бы она их не просила не делать этого. Они отвечали ей: так будет лучше для нее и для них. Ничего уже нельзя было добиться словами, и тогда она решила использовать два бутылька из тех трех, что я ей дал.
      - Отвратительная мораль, - подумал Вирк, - разве можно заставлять человека жить с неприятным ему существом. Да и вообще разве можно принуждать людей к чему бы то ни было?
      - И вот мать Квитии заболела, она простыла на королевской охоте, так все решили, и через неделю, несмотря на усилия врачей, умерла. Спустя еще месяц умер брат графини, у него остановилось сердце. Все говорили тогда, что этот бедный мальчик не выдержал смерти родного существа. Квития долго болела, как будто страдая от тяжелой потери. Ее брак, так тщательно подготовляемый покойными родственниками, рухнул. Она была свободна и богата. Но обычаи суровы, и чтобы не гневить их, она покинула Рикан на два года, как будто удалившись от тягостных ей воспоминаний. На юге в королевских колониях она привольно, ни в чем себе не отказывая, жила все эти годы, лишь малую часть времени проводя в Рикане, пока пираты не вынудили ее покинуть эти живописные места. По слухам, она чудом вырвалась из их рук не то, обманув, не то, соблазнив одного из их вожаков, кажется Режерона.
      Эвил посмотрел на своего друга и улыбнулся, как бы говоря: "Вот посмотри, какая у тебя слава, парень, и ведь все это целиком твоя собственная заслуга". Вирк тоже улыбнулся, хотя в его лице чувствовалось напряжение. Он ловил каждое слово.
      - Город был полон слухов о знаменитом возвращении графини Риффи. Я дал себя охватить всем этим настроениям и сунулся в ее дом, чтобы удовлетворить свое проклятое любопытство. Очень уж мне хотелось кое-что разузнать. Но она не забыла меня. И я просто-напросто угодил в капкан этой коварной женщины. Хотя узнал об этом я, только когда цепи сомкнулись на моих руках.
      - Небось, хотел содрать с нее еще денег за свое молчание, - мысленно усмехнулся своей догадке Вирк. - Не верю я в простое любопытство, да еще с подкупом прислуги такой знатной особы. Или быть может, тут было что-то другое?
      - Влияние при дворе этой красивейшей женщины росло, - продолжал Кото, - и спустя год на руках и ногах моих оказались кандалы. Со мной никто не разговаривал, просто бросили в одиночную камеру и все. Но к этому времени произошли еще более интересные события.
      Эвил снова положил в огонь несколько поленьев. В комнате опять стало светло. Должно быть, всплески красной воды в камине напомнили Кото о чем-то грустном, так как он надул губы, опустил голову и на время умолк. Но тепло и уют большого старого кресла сделали свое дело, и вскоре он опять оживился. На этот раз ни кто не прерывал его размышлений, и, казалось, он был благодарен за это.
      - Мне нет дела до Риканского королевства, до всех его войн, до его политики в империи и всяких религиозных гонений, я просто жил, богател, торгуя своими снадобьями. В основном это все-таки были лекарства, я ведь аптекарь. Еще не было известно, что графине известно о том, как далеко проник мой нос в ее дела, это вообще выяснилось уже потом - в тюрьме, но внезапно умер наш король. Мне нет дела до королей, если они не трогают меня и дают старому бедняге делать свою работу. Но тут все вышло как-то не так. О смерти Нелера VI я узнал от моего давнишнего приятеля - Кено, королевского врача, с которым мы еще вмести учились, а потом обделывали некоторые лекарские делишки. Он передал мне записку и предложил встретиться, текст ее был очень тревожным. Тогда еще некто не знал, что старик король умер, только ходили слухи, что он заболел. Хорошо помню день, когда неуверенной рукой Кено постучал в мою дверь. Был холодный дождливый вечер. Дул ветер. Ну и видок же у него был! Встревоженный? Не то слово! Дыша паром, словно загнанная лошадь он пробрался в мой кабинет. На нем не было лица. Дрожащим голосом он поведал мне, что произошло во дворце. "Король умер, - сказал он. - И это поистине странная смерть. Он давно болел, но смерть наступила совсем от другой болезни. Возможно, его отравили". Он подробно описал симптомы, и я сразу понял, что это был мой яд, тот самый, что я изготовил когда-то для графини. Теперь она вернулась, а король вдруг умер. Все это немало тогда меня встревожило. С Кено у нас были доверительные отношения, он знал многих моих клиентов. Я все ему рассказал. Его лицо, в котором и без того лишней кровинки не было, теперь совсем побледнело. Мы все обсудили и решили молчать.
      Он тяжело вздохнул, рассеянно посмотрел на огонь, налил себе вина и выпил его залпом. Потом сжал зубы, взявшись за голову руками, и задрожал. Так продолжалось минуту.
      - Мне не понравилось все, что поведал мне друг. Хорошенько подумав, я понял: графиня Риффи причастна к смерти нашего короля. Эта мысль испугала меня еще больше, - продолжил Кото, когда нервный приступ прошел. - Но это было только начало. На следующий день мой друг был найден мертвым в своем доме. Должно быть, его тоже отравили. Узнав об этом и почувствовав опасность, ведь и на мой след в этом деле должны были напасть, я ринулся домой. Только одно крутилось в моей голове, забрать спрятанные деньги и бежать. Бежать! Словно ураган я ворвался в мое логово, взял все необходимое и отправился к выходу. Но только я открыл дверь, собираясь сделать новый шаг, как четверо бертейских гвардейцев схватили меня. Капкан захлопнулся. Дальше вам все известно: тюрьма и церковный приговор - смерть на костре, - он вздохнул. - А может, и не предавала меня эта служанка? Может события сами, своим божественных ходом погубили меня? Кто теперь может сказать?
      Он налил себе еще вина и выпил.
      - Не пейте так много, - заметил Эвил. - Скоро утро и вам понадобится ум и силы. Вы сдержали слово и поведали нам всю эту историю целиком. Я благодарен вам, а мой друг, возможно, благодарен вам еще больше.
      Вирк кивнул головой.
      - Теперь пришло время и мне сдержать мое слово, - продолжал Эвил Эви. - Вот ваши бумаги, а это деньги на дорогу. У вас теперь другое имя и вы теперь другой человек.
      При этих словах он вынул из-под плаща четырехугольный сверток и увесистый кошелек, и протянул аптекарю. Тот, дрожащими руками существа, не то еще не пришедшего в себя после обращения к мрачным воспоминаниям, не то испуганного собственным везением, которого уже не ждал, взял их.
      - Через час уходите из этого места. Купите себе лошадь и отправляйтесь на север к границе. Там разыщите в лагере мятежников Мортиса Эви и передайте ему то письмо, что я вам дал. Дальнейшая ваша судьба будет складываться на службе этого человека. Ваша верность будет вашей безопасностью. Знайте, что именно Мортис Эви спас вас сегодня.
      - Я благодарен вам, и я благодарен этому человеку. Будьте уверены, я буду честным его слугой.
      - Не сомневаюсь, - подумал Эвил. - Ума у тебя, похоже, прибавилось, да и выбирать тебе не из чего - ты изгой. Поэтому будь добр, не совершай глупостей.
      Эвил улыбнулся.
      За окном забрезжил рассвет.
      - Нам пора, - произнес он.
      Две черные фигуры вышли на улицу. Было тихо. Они прошли несколько метров и остановились. Повернувшись, друг к другу они пожали руки.
      - До встречи, - сказал один.
      - До встречи, - ответил другой.
      И оба они растворились в прохладном зимнем городе.
 
       Глава 4. Море пороховых ветров
 
      Утренний туман начал рассеиваться, и противники увидели друг друга. Это были лишь сумрачные очертания чего-то далекого, но и те и другие сразу поняли, что за темные точки вырисовываются на горизонте.
      Море было спокойным, дул слабый западный ветер. Покрытые легким, белым, едва прозрачным полотном прибрежные воды все еще скрывали приближение битвы. Но люди уже чувствовали: скоро, очень скоро огонь и грохот орудий, крики как живых, идущих на смерть, так и умирающих нарушат эту тишину. Просыпалось солнце.
      В кают-компании не жгли свечей, было уже светло и, рассевшись на простых стульях, кто - подперев руками голову, кто - развалившись, кто - нервно теребя ус, моряки как бы склонились над развернутой перед ними картой будущих событий. Кто мог в этот ранний час сказать, что его ждет? Что ждало их всех?
      В комнате стоял терпкий запах пота. С палубы доносились голоса, корабельными звуками наполнялась тишина молчащих людей. Но все эти далекие сигналы жизни флагмана не нарушали общего безмолвия.
      - Через несколько часов мы атакуем неприятеля, - как бы разрывая пелену, разделяющую ночь и день, вчера и завтра, сон и реальность, начал Режерон. - Их корабли стоят на внешнем рейде Манра и ждут нас. Риканцы уже несколько дней знают, что мы кочуем у их берегов. Силы врага превосходят наши. По тем данным, что мы смогли собрать известно: у них 31 линейный корабль, то есть на 9 больше чем у нас, примерно 15 фрегатов и 10 судов меньшего водоизмещения. Итак, основное преимущество противника в крупных судах, а значит в орудиях. Сколько у нас пушек?
      - Вирк, мы располагаем 1356 орудиями. У противника их примерно 1800, - сухо заметил Вакт. - Не самый лучший расклад. К тому же моряки устали, а кораблям не повредила бы починка.
      Вырвав взгляды словно из пустоты, все угрюмо уставились на него. Вакт нервно развел руками, как бы говоря: "Не я это придумал и нечего тут на меня пялиться".
      Вирк налил себе кислой воды и посмотрел на своих капитанов. Их лица были тревожно напряжены. В каждом движении чувствовалась ждущая тревога.
      Пауза была короткой. Как будто уловив вызов событий, собравшиеся горячо заспорили. То, что так спокойно произнес Вакт вывело их из себя: нужно было сражаться и победить, а вместо этого эскадра, преодолевшая сотни километров, могла быть беспощадно разгромлена только потому, что неприятель был готов к встрече с ней. Но жаркие, страстные споры не привели ни к чему.
      Мудрый толстяк, все время молчавший и только потягивавший лимонную жидкость, облизнул губы. Он долго слушал все те бредовые мысли, что высказывали его товарищи и теперь, по-видимому, собирался что-то сказать.
      - У них больше орудий? Ну и что же? Наши суда маневренней, мы превосходим их в скорости, у нас лучшие в мире моряки, просоленные смелые ребята, - размеренно выковывая каждое слово, произнес он. - Непригодных для боя судов у нас нет. Кто тут сомневается в нашей победе?
      Гул голосов затих.
      - А ведь старина Толстяк прав, - поправляя, свои пышные усы, подмигнул приятелям капитан Джен, - на кого мы можем положиться в этой войне, если не на наших храбрых ребят. Люди выигрывают сражения!
      - Только не при плохом ветре, да еще западном, - резко ворвался Цего, славившийся тем, что в нужный момент может сказать то, о чем другие предпочитали молчать, эта черта не раз подводила молодого горячего пирата. - Ветер, ветер на их стороне!
      - Какой прок в ветре, если они стоят, по докладам вахтенных в две кильватерные колонны. Думаю, используя свое подветренное положение, они будут ожидать нашей атаки, чтобы в момент боя лишить нас видимости пороховым дымом своих пушек. Да и самих орудий у них больше, это по замыслу герцога Моргеза при классическом ведении боя обеспечит риканскому флоту победу.
      - Значит, Толстяк, ты думаешь, они будут стоять на месте?
      - Уверен.
      - Ну, хорошо, вот ты уверен, а кто объяснит, почему это им не поймать в свои паруса ветер и не взять нас, к примеру, в двойной огонь? - снова вмешался Цего.
      - Не горячись, парень, - все так же спокойно отвечал Мудрый толстяк, - думаю, адмиралу Режерону есть, что нам рассказать, а то мы все дерем глотки, а проку нет. Только муку мелем, а надо бы и хлебушек испечь. Да и шум стоит, словно в парламенте.
      Пираты расхохотались, удачное сравнение с "дурацким заседалищем", коим многие считали только что избранный орган республики, подняло храбрым морским змеям настроение.
      - Так как же мы будем действовать?
      - Времени не много, - начал Режерон, - так что послушайте, что я вам скажу. Думаю, делу это не повредит, - улыбнулся он.
      - Хорошо адмирал, - загудели одобряющие голоса.
      - Мы быстрее их и если бой пойдет в маневр, то не они нас, а мы их поставим в два огня и выиграем сражение. Такой расклад не нравится адмиралу Моргезу и, надо полагать, он, не будь дураком, рад радешенек плохому ветру. Но это пока так, некоторые соображения.
      Уверенный прямой вид адмирала Режерона хорошо подействовал на всю братию, и в кают-компании установилась такая тишина, что слышно было даже, как бьется о борт "Бежевого демона" волна.
      - Теперь перейдем к нашему плану, - спокойно, даже несколько дерзко надув губы вставил Мудрый толстяк, как будто в чем-то важном помогая адмиралу.
      - Противник постарается навязать нам длительную артиллерийскую дуэль, - продолжал Вирк. - Имея на 500 орудий больше, он за несколько часов боя сломает нашим красавцам мачты, пробуравит ядрами борта, разворотит бомбами палубы и перекосит наших молодцов картечью. Мы, конечно, тоже немало изуродуем его военные корабли, но сражение проиграем. Никакие малые маневры в бою не спасут дело. Так что же делать? Как, имея в активе суда с хорошей обводкой, маневренные и быстроходные, превосходных артиллеристов и закаленную во многих боях морскую пехоту, выиграть сражение, а, по сути, и всю войну? Вот что я предлагаю: мы атакуем, прежде всего, флагман и головные суда колонн, сосредоточим на них огонь лучших кораблей эскадры, а затем возьмем их на абордаж. Прочие наши корабли отвлекут на себя остальные силы противника. Расстроив порядок риканцев, мы к вечеру уничтожим их флот корабль за кораблем. Вы спрашиваете себя как это возможно, ведь против нас сама стихия моря? В ближайшие часы ветер изменится. Сейчас он западный, а будет юго-западным, но этого наши враги не знают, и знать не могут.
      - Вирк, откуда тебе известно про ветер, уж, не с дьяволом ли ты нашел общий язык? - удивился за всех Джен.
      - Правда, адмирал? - вторили ему басистые голоса.
      - Еще два часа назад, получая первую информацию о том, что риканский флот близко, я прислушался к голосам береговых чаек. Их крики и стиль поведения сказали мне, что погода изменится, и помогли понять, откуда будет дуть ветер. Начинается весна, а весной тут преимущественно дуют теплые юго-западные ветра. Вам ведь известно, что я вырос в этих местах и знаю кое-какие приметы.
      Режерон улыбнулся, его тонкие длинные пальцы аккуратно разгладили эспаньолку. Вирк чувствовал, как легко и властно он вселил уверенность в измученные долгим плаванием сердца этих суровых, прямых людей. Их глаза горели огнем, гордо поднятые головы демонстрировали силу, волевые складки лица напряглись в потоке мыслей. Теперь только от них, от их ума и ловкости в бою зависела победа. Могучие и гордые, они сейчас воплощали мощь всех тех, кто на борту четырех десятков кораблей чистя орудия и мушкеты, оттачивая кортики и абордажные сабли, ждал рокового часа.
      Совет был закончен. План принят, и капитаны вернулись на свои корабли готовиться к бою.
      Получив информацию о том, что у пиратов значительно меньше кораблей и решив максимально, с самого первого часа сражения, использовать свой перевес в орудиях, адмирал Моргез перестроил свои суда в одну линию. В свою очередь Режерон, разделив эскадру на шесть отрядов и поручив им действовать согласно плану, построился также.
      Моргез не мог избежать битвы - флот противника находился в королевских водах, нужно было опасаться его действий. Однако мятежники не имели базы: им негде было залечить раны в случае неудачи. Даже неуверенная победа риканцев могла стать для флота республики катострофой.
      Было уже около 10 часов, когда гул первых орудийных залпов возвестил флотоводцам обеих сторон, что сражение началось. Моргез не ожидал такой стремительной атаки республиканцев, как и не мог он предсказать, что направление ветра изменится. Уже в первые минуты, еще так и не поняв из-за чего, пираты вступили в бой не со всеми его кораблями, а лишь с частью, он смог убедиться: лучшие артиллеристы на неприятельской стороне. Впрочем, все это его мало беспокоило; с детства медлительный и методичный, он всегда полагался на схему, на мертвые обстоятельства и не доверял людям. К тому же выбранное им место боя оставляло мало возможности для маневров неприятеля и так или иначе он должен был проиграть. Вопрос, как казалось старому риканскому адмиралу, сводился к времени. И сейчас, когда борт о борт шли, состязаясь в огненной схватке смерти многопалубные корабли, он был уверен в победе: слишком велика была мощь Риканского флота и самонадеянность этого человека.
      Гром, надрывные голоса, пронзительный свист снарядов, потоки застилающего все порохового дыма - все это создавало ту непередаваемую словами атмосферу боя, в которой словно в страшном водовороте кружились, сея шквал смерти красивые парусные гиганты. Полные ветра паруса с гербами, изящные, ощетинившиеся жерлами десятков орудий обтекаемые корпуса, покрытые золоченой резьбой носовые и кормовые части кораблей - все это движение, непрерывное сочетание блеска металла, упоительных рисунков и таинственной резьбы было сейчас противопоставлено жизни. Одним словом, в эти роковые часы история и природа нашли место соединить красоту творения рук человека и смерть, страшное детище его дел.
      Бой завязывался по всем правилам: линия против линии шли республиканские корабли против риканских, веселый ветер наполнял их паруса и развевал красивые золотисто-голубые знамена королевского флота и скромные серо-зеленые, с разорванной цепью флаги морской республики. Залп за залпом состязающихся в разрушительной силе батарей разбивал воздух. Грохот. Дым. И так снова и снова. Голоса!
      Уже почти час республиканский флагман "Бежевый демон" ведет бой со "Светлым посланником", флагманом Риканского флота. Осыпая друг друга ядрами и бомбами, два этих титана морской войны кажется - несокрушимы.
      - Как ведут себя наши фрегаты? - крикнул Вирк стоящему рядом Джену, командиру его флагмана.
      - Бьют книппелями!
      - Хорошо!
      Они на второй палубе "Бежевого демона", но даже если бы они находились в любом другом месте, услышать друг друга было бы не легче. Бой, казавшийся отсюда, из-за орудийных портов, просто бесконечным громом и треском, держал нервы Вирка в напряжении. В точно таком же напряжении, как и у всех в этот день.
      - Огонь!
      Гул, непрерывный, переходящий из одного в другой. Слышится грохот и треск сокрушаемого дерева, это неприятельское ядро врезалось в борт. Крики, команды охрипшими голосами. И снова рев орудий. Голоса не смолкают, но их невозможно разобрать. Выстрелив, орудия не откатываются, а отлетают от портов удерживаемые в своей смертоносной силе только крепостью канатов. Перепачканные канониры неутомимо волокут заряды. Лихо работая банником, совсем молодой смуглый парень улыбается белыми ровными зубами. Старый бородач-артиллерист берет наводку, отменный грубиян - он отличный стрелок.
      В воздухе горьковатый запах пороха. Все готово. Снова звучит привычная команда. Залп и Вирк видит, как щепки вылетают из шпангоута риканского флагмана.
      - Фрегаты и часть линкоров бьют книппелями, - прорывая шум, снова кричит Джен.
      Вирк слушает. Тут можно оглохнуть, но нужно разбирать слова.
      - Прекрасно, пусть крушат их рангоуты! - кричит он Джену.
      - Оставим их без мачт адмирал?!
      - Да, пусть будут неподвижны, только так мы выиграем в мобильности и начнем абордаж! Отдайте приказ морской пехоте готовиться!
      - Есть!
      Слышится взрыв. Несколько человек несут на носилках раненого. Искаженное болью лицо. Это почти мальчик, у него оторвана рука.
      - Небось, первый раз в море, - думает Вирк. - Вот чертова мясорубка!
      Джен, быстро крича прямо в ухо, раздает приказы.
      Чувствуются удары неприятельских снарядов. Грохот. Слышно крики.
      - Попал!
      - Черти, где заряд! Несите заряд!
      - Целься!
      Вирк быстрым уверенным шагом, цепко помогая себе руками пробирается наверх. Повсюду суетятся матросы, что-то говорят офицеры, спрашивают его, он отвечает. Ноги идут сами собой. Палуба сотрясается, Вирк бежит наверх, следом за ним Джен. Под ногами щепки, куски каната, что-то еще. Воздух, небо! Где-то поблизости шипит граната. Взрыв кусок борта вылетает в стороны. Вирк пригибается.
      - Адмирал! Адмирал, "Нелер IV" идет ко дну!
      Первый неприятельский корабль тонет. Вирк раскрывает трубу и моментально ловит очертание горящего судна. Срубленные мачты, мечущиеся силуэты людей. Повсюду огонь. Корабль словно рассыпается, погружаясь в воду. В зеленой усеянной обломками воде поблизости от него плещутся, спасают жизнь люди. Вирк переносит взгляд дальше. Страшная картина: изуродованные гиганты с почерневшими парусами, мелкими красными вспышками, все в дыму, едва можно видеть вымпелы и флаги. Мачты многих неприятельских кораблей испорчены. Он бросает внимательный взгляд на своих. Они выглядят немногим лучше.
      "Нелер IV" - второй корабль в Риканском флоте, скрывается под водой. На поверхности остаются лишь горящие обломки его мачт. Вирк складывает трубу.
      - Здорово же они его! - думает он.
      Вирк улыбается. У него суровое, но радостное лицо.
      - Передайте всем мою благодарность! Толстяк молодец!
      - Да адмирал, славный капитан! - кричит молодой офицер в кирасе с какими-то бумагами под мышкой.
      - Наши орудия работают лучше, Вирк! - слышится охрипший голос Джена. - Слава канонирам!
      - Джен! Идем на абордаж!
      Успешно выдержав первую часть боя, выведя из строя несколько риканских кораблей и повредив большому их количеству мачты и паруса, республиканцы перешли к активным действиям. Одно за другим, вслед за флагманским линейным кораблем, их суда перешли к абордажному бою.
      Залп за залпом две верхние палубы "Бежевого демона" изрыгают потоки картечи. Не выдержав концентрации огня, потеряв былую подвижность, с поврежденной грот-мачтой и сваленной бизанью "Святой посланник" пытается уйти от неминуемого столкновения. Ничего не выходит. Несколько республиканских линкоров по-прежнему ведут по нему огонь. В такой же ситуации еще три риканских корабля. Еще час назад их было четыре. Это лучшие королевские военные суда.
      Все готовятся к абордажу. Палуба теперь полна народу. Согнувшись, как все и прижавшись, Вирк осматривает своих людей. Бодрые и закопченные, они уверенно держатся на ногах и смеются.
      Скрип и треск. Теперь два корабля это один корабль, их борта соединились. Взлетают кошки, шипами вцепляясь в борт вражеского корабля. Впиваются крючья абордажных шестов.
      - Живее ребята! Тяните! Еще, еще!
      - На палубе никого не видно, только трупы!
      - Наверное, попрятались!
      - Ну и выкосили же мы их картечью!
      И вдруг неожиданно поднимаясь из-за борта, риканские мушкетеры дают залп. Крики, громкие и беспорядочные. Скошенные свинцовым потоком люди падают, оставляя свои тела. Ответный залп. Невероятная стихия движения. Отражаясь в жарком солнце, блестят клинки: шпаги, абордажные сабли, кортики, палаши. Вирк, с абордажной саблей в одной руке и пистолетом в другой, перескакивает на неприятельский корабль. За ним бесконечным потоком, прикрытым неумолимым огнем мушкетов, мушкетонов и пистолетов, срывая в порыве лихости широкополые шляпы и сверкая красками платков, несется морская дружина.
      - На абордаж!
      - Делай как я! - кричит молодой резвый голос, и словно слыша и понимая его слова за сотни метров, республиканские суда один за другим идут на абордаж.
      Треск. Все новые и новые корабли сходятся в жестокой схватке. И без того распавшийся строй риканцев рушится. В сражении больше нет порядка.
      Пустая палубы "Святого посланника" вдруг оживает. Сверкая клинками, риканцы появляются из своих укрытий и бросаются на врага. Лязг стали и крики, царящие вокруг, глушат шум остального боя. Для многих это последняя схватка, для кого-то первая.
      Динамичное вначале сопротивление королевских солдат и матросов постепенно спадает. Они еще дерутся, но их дух надломлен. Проиграл тот, кто сдался. Вирк в гуще боя, его короткий быстрый клинок сверкает то там, то тут. На Режероне нет кирасы, только светлая уже изодранная рубаха, камзол где-то брошен.
      - Хватит!
      - Нет!
      - Не стреляйте, я сдаюсь!
      Кажется, на этом корабле бой заканчивается.
      Кто-то быстрый как поток огня в летнем лесу взбирается на мачту, несколькими ударами сваливая тех, кто встает у него на пути. Он выше и выше. И вот, Риканский флаг спущен и новый - флаг республики взвивается над королевским флагманом.
      Всюду риканцы бросают на палубу оружие. Они сдаются. Радостные лица победителей. Крики, суета. Двое морских пехотинцев ведут богато одетого старика. На нем расшитый золотом дорогого сукна зеленый камзол, оранжевые чулки, тонкой кожи мягкие туфли.
      - Кто это? - думает Вирк. - Кто это?
      - Адмирал Режерон! Герцог Моргез!
      - Вот чудак вырядился как баба!
      - Он думал, будут танцы!
      Хохот. Здесь нет почтения к аристократам. К ногам Режерона летит красивая с тонкой золотой гардой шпага. Человек не поднимает глаз, у него раздавленный вид. Рот слегка приоткрыт, уродливые напудренные щеки свисают от жира.
      - Уведите трофей! - командует Вирк.
      - Корабль полностью в наших руках, - сверкая глазами, докладывает молодой офицер с тонкими усиками и перевязанным плечом.
      - Принимайте командование, Курн. Бой еще не закончен!
      Но бой уже закончен.
      Один за другим республиканские флаги взвиваются над мачтами красивых трофеев. И словно следуя какому-то невидимому примеру, или, возможно, потеряв надежду, на других риканских судах взлетают белые флаги. Сражение проиграно. Даже храбрым безумцам незачем больше отдавать жизнь. К тому же многие моряки сочувствуют республике. Это играет свою роль. Все тише и тише кажутся залпы орудий, все меньше облака порохового дыма и все громче кажутся радостные голоса победы.
      Вирк измучен. Вспотевший, весь в крови, но целый, у него лишь несколько царапин, он ухмыляется в черный ус. Во рту все пересохло, хочется пить. Рубаха изорвана и даже нагрудная кобура на восемь пистолетов держится неизвестно на чем. Он горячо дышит, выслушивая одну реляцию за другой.
      Почти совсем тихо. Слышатся только голоса. Больше нет ни одного выстрела. Сражение выиграно, только восемь небольших риканских кораблей спаслись. Всюду реют серо-зеленые флаги республики.
      - Слава Режерону!
      - Ура адмиралу!
      - Цепь разорвана, - думает Вирк. - Теперь то, что с таким трудом и ценой стольких жизней создано, будет жить. Островная республика станет первым буржуазным государством на этой планете. Какой трудный и какой большой шаг вперед. И сколько жизней оставлено позади.
      Большой, грузный, усталый человек медленно поднимается на борт. Переваливаясь с ноги на ногу и опираясь на трость, он медленно идет к Вирку. У него перевязана нога, каждый новый шаг дается ему с трудом. Режерон помогает гостю взобраться на мостик. Отсюда великолепный вид. Разбросанные вокруг корабли еще пестрят кое-где риканскими вымпелами.
      - Мои поздравления, адмирал, - ровным и немного взволнованным голосом говорит Мудрый толстяк.
      - Спасибо старина, мои поздравления.
      Большой человек улыбается добрыми умными глазами.
      - Может, выпьем по стаканчику? В честь такого случая, адмирал?
      - Я люблю тебя старый демон, - смеется Вирк. - Конечно, выпьем. В Манре есть отличная таверна...
 

Глава 5. Дебит и кредит Мальва I