XXI век уже наступил. Вместе с тем начался и новый период в жизни людей. Однако, старое, традиционное, материально ограниченное общество по-прежнему существует, ожидая тех, кто остановит отсчет его часов. Герой романа, Павел Калугин отправляется в будущее и прошлое других миров, чтобы найти ключ к проникновению человечества в завтра. Затем, возвращаясь на Землю, он становится участником невообразимых событий. По сути, он и его друзья должны разбудить спящее будущее человечества. Побывавший на других планетах и видевший грядущее Калугин, как никто другой осознает это. Невероятный шквал ждет его, готовясь, навалится свежей волной увлекательных приключений. Пират средневековой планеты Перуло и прогрессор он должен стать одним из вождей земной революции, но многое угрожает ему...
 
       От автора
 
      Читатель!
      Год назад ко мне в руки попала книга. Это было приятное открытие, так как я никак не рассчитывал, что в наше время существует социальная фантастика, написанная в духе позитивного будущего. Или, по крайней мере, в духе подобной попытки. Впрочем, книга эта, ни автора, ни названия которой я упоминать не хочу, не доставила мне удовольствия. Она была написана консервативным языком, лишена динамики, в ней не было актуальных героев, она была депрессивно-настольгична и не имела даже доли того прогрессивного понимания грядущего, что я всегда с радостью находил у Ефремова и братьев Стругацких. Но именно эта книга послужила тем сигналом, уклониться от которого я не смог.
      Мне приходилось писать и прежде. Это были научные либо авангардные работы по самым различным областям: от психологии и политики до социальной философии и искусства. Пожалуй, эти сочинения, и доставили мне ту "неоднозначную славу", которая затем, столкнувшись с неумением, но желанием современников дать нашему поколению книгу о будущем обществе и борьбе за него, побудила меня решиться на художественный поиск. Так появилась идея написать эту книгу. Мысли бродили в моей голове, и я, постепенно, анализируя опыт многих произведений, понял все то, чего не должно было быть в новом фантастическом романе. Но каким он должен был стать? Этого я тогда еще не знал.
      Мне не сразу удалось решиться перейти от идей к работе. Прошло почти полгода, прежде чем острая необходимость усадила меня за компьютер. Потом минуло еще много месяцев работы. И вот книга написана.
      Что же получилось из того, что время задумало над этим литературным опытом? Я не могу судить об этом сам, поскольку вряд ли пристрастным взглядом смогу найти все те недостатки, что, уверен, легко обнаружат другие. Но все же кое-что я могу сказать. Это относится к тому, что автор хотел воплотить в романе, к тем идеям, которые он мечтал донести до тебя.
      "Торжествующий разум" - роман о прогрессе. Самое главное в нем - это борьба человека, его разума, с иррациональными силами внутренней природы и отчужденными отношениями вовне. В книге, кажущаяся непредсказуемой, тропа повествования пролегает через ряд далеких и близких эпох, в каждой из которых герой романа Павел Калугин ищет себя. Для него, постепенно распутывающего клубок внутренних противоречий, это непростое дело, так как именно от его успеха зависит то, наступит будущее на Земле или нет. Он выступает за позитивный исход в самых, казалось бы, невероятных условиях. Борется, побеждая себя вместе с такими же дерзкими и свободными людьми, преобразуя настоящее. Мир грядущего выковывается под каждым их ударом в том виде, в каком они хотят его видеть. Для них нет невозможного, потому, что они разум, они прогресс. Они сражаются в джунглях Латинской Америки, устраивают невероятные уличные акции, они спорят, они любят, они смеются, перешагивая через ветхую мораль, они открывают мир нового искусства, организовывают восстания. Их путь - это победа. Но она невозможна без внутреннего освобождения и оно становится их первой задачей.
      Борьба за прогресс - ключевая идея романа. Но прогресс в книге понимается не в сухих формах старого советского учебника. Прогресс - это жизнь, жизнь - это свобода, свобода - это любовь. Любовь - это счастье. Вообще, половым отношениям в произведении уделяется немало внимания, но вряд ли то их понимание, что отстаивает автор, понравится консервативным, запуганным миром натурам. Любовь в романе и жизни его героя - это свобода. Он жаждет ее и в своем пути к этому реальному идеалу очищает собственное Я от изживших себя страхов, и глупых навязчивых норм. Для Калугина, как и для многих тех, с кого автор писал этот персонаж, любовь равнозначна свободе и не мыслима без нее.
      "Торжествующий разум" не философский роман в чистом виде, это роман-действие, роман нравственно-социального прогресса. В нем масса событий, дающих Павлу Калугину миллион новых испытаний, в которых и складывается тот характер героя, который и делает его причиной многих явлений. Павел неуверенный, терзаемый неразделимой садомазохистской страстью в начале романа к его концу превращается в нового человека. Он смел, справедлив, уверен в себе, сообразителен, деятелен, его разум и чувства свободны и он может любить, он может жить и наслаждаться. Он сильный, он побеждает, и он не теряет веру в человека, который и есть для него главная ценность мира. Но возможно все не так? Возможно, я лишь заблуждаюсь, и всего этого в книге нет? Вряд ли кто-то кроме тебя может ответить на это.
      Наш мир - это уродливое детище капитала. В нем трудно дышать, трудно двигаться. Все наши ощущения под ударом его безобразности. Но мы живы, мы есть, и мы расправляем руки и плечи, и наши ноги чувствуют землю. Мы делаем шаг. Земной шар несет нас. Вихрь набирает силу, рождаясь в нас. Таков внутренний динамизм Павла Калугина, потому что он и есть мы. Он не сверхсущество, подобное богу, которого он отрицает, он человек. Он не вся сила передовых масс народа, он часть ее. В его жилах течет бурлящее красное вещество. Не могу сказать, насколько удалось фактическое выражение психоаналитической литературной традиции в романе, но в его сюжетной линии постижение души играет не последнюю роль. Здесь ты легко найдешь для себя массу нового, захватывающего и интересного, но это уже относится к недостатку автора, который состоит в увлечение наукой о психике. Впрочем, так ли это?
      Уродство и красота отношений, искривление чувств и их чистота, все это, созданное вокруг нас, реальность, которую так хочется местами опрокинуть. Заменив в ней черные краски ярким всплеском торжествующего солнечного вещества. Возможно, эта книга научит кого-то тому, как это сделать и он вместе с другими вольется в наш жизненный полет. Полет смелости и торжествующего разума, сила которого настолько велика, что даже пространство, в котором мы замкнуты, даже время, которым мы ограничены, даже материя, которая и есть живые мы, будут побеждены. Таков путь героя романа, таков наш общий путь.
      Чтобы вы не думали об этой книге сейчас или потом, знайте: это не традиционный роман. Нет, в нем, разумеется, есть след советской школы фантастики, но вот только не знаю, как восприняли бы его классики. Одно скажу точно, они нашли бы в нем немало нового. Но о чем я? Несмотря на все свои достоинства, среди которых на первом месте стоит мысль о том, что будущее может быть лучше настоящего, советская фантастика во многом была консервативна, в ней заметно депрессивное восприятие мира, в ней мужчина и женщина еще не равны. В ней душевный кризис в отличие от праздника еще превосходит описываемый потенциал здоровых сил. Я постарался преодолеть эту слабость в "Торжествующем разуме". Надеюсь, у меня получилось. Но судить будешь ты.
      Равенство чувств и поступков, тернистый, но сладостный путь к свободе - есть все то, что во всемогущем воплощении мысли и является счастьем, которого для себя и своей планеты так отчаянно добивается герой романа. В этом, охватывающем всю его жизнь желании он находит путь изменить себя и одержать победу. Его дорога пролегает через невероятные приключения в разных мирах. Но этого достаточно. Зачем открывать раньше времени то, что должно открыться вовремя? Хватит. Прекращаю, чтобы не переползти к сюжетному изложению. Время автора уйти в тень произведения в надежде, что ты читатель оценишь его труд. Эта книга написана для тебя. Будь искренним и свободным.
      Желаю получить удовольствие!
 

 

 
      Дула шести мушкетов были направлены на него. Мягко падал свет ночного фонаря у кабачка "Хвост красного змея". Тускло горели окна домов. Несмотря на осеннюю ночь, было тепло. Он всей остротой чувствовал легкий запах дымящихся фитилей. Море, раскинувшееся где-то далеко, казалось, доносило свои неповторимо однообразные звуки.
      - Она не пришла, - лихорадочно думал он. - Нет, не может быть, чтобы эта женщина предала меня. Это очаровательное создание, такое нежное, такое искреннее и благородное. Графиня...
      - Мы знаем вас господин, - сказал человек с рыжей бородой и наглой улыбкой, в которой не хватало нескольких передних зубов, а остальные были настолько желтыми, что вряд ли могли служить украшением этого веснушчатого лица. - Советую вам отдать нам свое оружие и не сопротивляться.
      Незнакомец, очутившийся в столь трудной ситуации, моментально оценил ее. Он не пал духом, и как умный человек решил, что время расстаться с жизнью еще не пришло. В этом, пожалуй, и выразился его заряд силы, его жажда и любовь жизни. Доля секунды ушла у него на эти размышления. Молча, он вынул шпагу и протянул ее одному из стражей. Тот, так же молча, но, по-видимому, сильно волнуясь, взял ее. Это был отличный бертейский клинок, не старый, с изящно сделанной, хотя и почти не украшенной гардой. Лицо солдата едва заметно дрожало, он был молод.
      Воздушная влага чувствовалась вечерней прохладой. Он удивился, что его не связали. Впрочем, это не имело смысла: один безоружный человек вряд ли мог что-то сделать с десятком мушкетеров и пикинеров.
      Через сырые и грязные улицы его спустя какую-нибудь четверть часа вывели к городской тюрьме. Это было ветхое, мрачное во всех отношениях здание, окруженное четырьмя высокими башнями.
      - Похоже, это совсем старое строение, - думал он. - Не может быть, чтобы все это, так прекрасно начавшись, приняло бы такой оборот. Неужели меня действительно предали?
      Пройдя через низкую, тяжелую, обитую железом дверь арестованный, которому можно было дать не более двадцати пяти лет, оказался в плохо освещенном помещении. Тут, сидя за столом, расположилось несколько человек в кирасах, со шпагами на ремнях. У стены он увидел несколько мушкетов. Это было караульное помещение.
      Они прошли через тюремный двор. Затем вошли в здание, примыкавшее к одной из старых башен. Здесь горели свечи и суетились какие-то люди, как будто кого-то ожидавшие. Его тщательно обыскали. Все это время уже седой офицер в старом тертом камзоле внимательно вглядывался в его лицо. Недружно и надоедливо шуршали перья нескольких писарей. Комната дежурного офицера была местом не боле дружелюбным, чем сама эта тюрьма. Тут пахло мышиным пометом, горелым воском свечей, и было довольно душно.
      - Это действительно Режерон? - спросил офицер, обращаясь к рыжему бородачу, который стоял возле незнакомца.
      - Да, господин капитан, - ответил тот, сделав самодовольную гримасу и согнувшись в почтительном поклоне, продолжая при этом яростно смотреть на молодого человека. - Я видел его несколько раз, и уверен в этом. Судите сами, он подходит под имеющееся у нас описание. К тому же на левом плече у этого господина шрам. Это точно он.
      - Ты уверен, что не ошибаешься?
      - О, да!
      Его не стали допрашивать, тем более что он ответил отказом на попытку получить подтверждение того, что он действительно есть тот самый известный всему южному побережью пират. Ночь, похоже, вступила в свои полновластные владения. Его увели. Щелкнул засов и он оказался один между четырех черных стен. На время он дал одиночеству охватить себя. Солома, которая была постелена в углу камеры, на удивление оказалась свежей и пахла, несмотря на омерзительный тюремный смрад, свежим душистым лугом. Шум за дверью утих, и топот приведших его солдат удалился.

* * *

      Грузное, большое тело, перегнувшись через борт, закричало:
      - Где тебя черти носили! Ты его видел?
      - Кого? - поинтересовался голос с едва заметной с корабля шлюпки.
      - Вирка, осел? Разве не тебе было сказано ждать его на углу Плотников и Рыбаков?
      - Мне капитан, но он так и не появился, хотя прошло уже очень много времени. Вот я и вернулся.
      - Поднимайся на борт! - прокричало большое тело. - Него тут шнырять!
      Среднего роста человек с лицом испещренным шрамами и фонарем в руке стоявший возле великана не громко, обращаясь, словно к самому себе и как бы опасаясь разбудить спящий город невдалеке, произнес хриплым голосом:
      - Черный глаз, не стоило так орать. Ведь тебе известно, что мы стоим на рейде не у родных берегов, а в этом проклятом Риканском королевстве. Нас могут опознать и тогда...
      - Вакт, к черту эти предосторожности. Похоже, наш друг в беде, а значит не место сейчас думать о собственной шкуре. Мне хорошо известно, где я нахожусь, но, взорвись небо, я не могу сдержаться. Что тут прикажешь делать?
      - Что же тут можно поделать, если Вирк сам сказал нам ждать его не больше, чем мы его ждали. Знать он что-то задумал. Наше дело тут ясное, снимаемся с якоря и идем навстречу остальным судам к мысу Котсо. Забираем груз оружия и на север к Эвилу...
      - А вдруг он попал в ловушку?
      - Этого мы знать не можем, а то, что он сказал знаем.
      Их взгляды, спокойный Вакта и взволнованный Черного глаза, встретились. Холод и сдержанность одержали верх.
      - Идем в каюту, - резко, но с дружеской почтительностью произнес Черный глаз.
      Это был человек исполинского роста, мощный, хотя и имевший заметный живот. Он казался какой-то глыбой. Его сидевшая на короткой широкой шее голова, с перепутанными веревкой черными волосами, изрядно украшалась густой, не менее черной, бородой завитой в несколько косичек, и глубоким, казавшись черным шрамом под правым глазом. На огромном торсе великана, покрытом белоснежной рубахой, направив рукоять к рукояти, в кожаных кобурах, располагались шесть пистолетов. На боку у него, висел метровой длины кортик с широким клинком.
      Великан и аккуратный, но очень скромно одетый человек со шрамами на лице проследовали в капитанскую каюту. Там, за богато накрытым столом, уже сидело несколько человек и медленно, но с большим аппетитом уплетало ароматный ужин из риканской дичи.
      - Вернулся Вирк, капитан? - спросил один из них.
      - Нет, похоже, он решил там уладить какие-то свои дела, а может... Черт его знает! - Он на секунду умолк усаживаясь и подвигая к себе блюдо с фруктами. - Я распорядился отплыть через час.
      - Вот уже десять лет как против нас ведет войну этот старый король Рикана, - продолжил прерванный минуту назад разговор другой человек сидевший за столом в каюте, - а в чем собственно это мы провинились перед их величеством? Может, мы не веруем в истинного бога, или не чтим отца с матерью? Нет, мы провинились перед их величеством куда сильнее.
      - В чем это мы провинились, - подзадоривал рассказчика лысый усатый пират, - Джен?
      - А вот я вам сейчас расскажу. Мы пьем кровь из младенцев, мы насилуем всех женщин, и если верить попам, а они слуги божьи, и врать не могут, то в первую очередь наиболее добропорядочных, а не самых смазливых!
      Пираты весело заржали, так что некоторые из них даже чуть не подавились.
      - Хватит паясничать ребята, - вмешался голубоглазый толстяк. - Если хотите знать правду, а не просто скалить зубы береговым фортам, то послушайте, что я вам скажу. Вся эта война началась не из-за того, что риканский король отпетый мерзавец, как думают некоторые. Нет. Просто, мы с вами, а вернее еще наши отцы, имели наглость самовольно заселять те земли, которые были открыты мореплавателями Рикана. У старика Нелера VI были, конечно, свои планы, а мы этим планам помешали.
      - Да он просто грабил дикарей!
      - Да, он совсем не собирался заселять объявленные его собственностью берега вольными переселенцами, беглыми крестьянами, морскими охотниками, рубаками и браконьерами. Одним словом всеми теми, кто, покинув родные края, решил, что пришло время избавиться от всякой дарованной свыше власти королей, императоров, герцогов, графов, баронов и святош, - продолжал толстяк. - У нас были иллюзии, когда наши предки ступили в эти чудесные юные края, мы думали что король будет к нам милостив, а мы со временем станем ему хорошими подданными.
      - Не правда, мой отец был свободным человеком и не мог думать о таком дрянном деле как служить этому риканскому кровопийце, - вмешался молодой человек.
      - Помолчи Цего, ты просто перепил сегодня, дай другим послушать Мудрого толстяка!
      - Все началось с того времени, когда солдаты Нелера VI сожгли три наших поселения на острове "Мокрые ноги". Я видел, что осталось от тех добрых людей, которые никакого зла не делали, а просто тут жили, прогнав дикарей. Пепел, повсюду обожженные трупы, изрубленные, замученные дети. Риканские солдаты издевались над ними изрезая их хорошенькие лица. Всех этих ребят, и мальчиков и девочек, заковали потом в кандалы и увезли на Виссинский архипелаг, сделав их там рабами. Лишь немногие смогли позднее сбежать и присоединиться к нам. Храбрые ребята.
      Взоры обратились к Вакту, неловко спрятавшему глаза в блюдо с мясом. Всегда спокойный, даже холодный, сейчас он показался всем сильно взволнованным. Никто ничего у него не спросил. Все знали, что еще мальчиком он бежал от риканцев к вольным поселенцам уже начавшим жестокую борьбу за свои права, где, проявив себя хладнокровным, рассудительным и смелым человеком он сыскал славу лучшего сухопутного командира.
      - Началась война. Сперва мы защищались, потом, захватив несколько кораблей, мы обратили оборону в нападение, а несколько плохих, старых судов в настоящий флот, - рассказывал толстяк дальше. - Мы очистили от риканцев немало островов и у нас теперь есть своя страна, - он отхлебнул немного белого вина. - Но наше подлинное сокровище Виссинский архипелаг.
      - Помнишь дубина, как я спас твою шкуру во время боя за порт Виссин? - произнес один пират, обращаясь к своему соседу.
      Внезапно дверь в каюту открылась, и в нее вошел маленький моряк. Это был юноша лет семнадцати - восемнадцати в узкой синей куртке и широких парусиновых штанах.
      - Капитан, - обратился он к Черному глазу.
      - Что там еще? - поинтересовался пират, до этого все время молчавший. Он повернул голову в сторону вошедшего.
      - Нас распознали и, похоже, собираются атаковать. Несколько военных судов на внутреннем рейде поднаняли паруса, а ведь сейчас не день. Они подают друг другу сигналы. Что прикажете?
      Черный глаз встал, и лицо его исказилось тревогой. Это не было чувство беспокойства за себя и свой корабль. Напротив, в том, что его не удастся догнать, он был уверен. "Бежевый демон" был одним из самых быстроходных судов на юге, он стоял на якоре, на внешнем рейде Манра и сейчас была ночь. Имея такие козыри, было не трудно ускользнуть от нескольких военных риканских судов. Его беспокоило другое.
      - Вирк, - выразил кто-то одним словом все его чувства.
      - Они поймали Вирка, иначе, откуда им знать, что мы здесь, - подумал он, произнеся в слух:
      - Снимаемся с якоря.
      Море в эту ночь было особенно черным, черным казалось и небо, и берег вдали. Только мелкие огни звезд позволяли отличить в этой мгле одно от другого.
      На палубе суетились матросы. Были потушены все фонари и, сливаясь с черной, как бездна ночью, корабль покидал Манр.
 

 
      Стол скромной, большой комнаты, у порога которой стоял Режерон, был покрыт синим сукном. На нем в бессмысленном постороннему взгляду порядке громоздились кучи бумаг, толстые своды законов, пустые бутылки зеленого стекла и грязные стаканы с кроваво-винным отливом на дне. Ветхий человек с длинными, ровно расчесанными белыми волосами и старчески некрасивым лицом существа отягощенного пищей и вином, вялым движением поправлял свои горизонтальные усы. Он ненавидел людей, они вызывали в его гнилой, но преданной могуществу короны душе злобу зависти. Его бездарно прожитая жизнь тяготила его богатством, титулами, обязанностями и жаждой искоренить все живое и непокорное в этом мире. Это был Первый королевский прокурор специально прибывший для разбирательства дела знаменитого мятежника и злодея. Рядом с ним, возле утыканной коричневатыми перьями чернильницы сидел сутулый молодой человек, непрерывно разбирая бумаги и подавая некоторые из них своему соседу.
      - Введите Вирка Режерона, - сказал прокурор, состроив отвратительную гримасу, которая, по-видимому, должна была свидетельствовать о его неусыпной преданности закону и сюзерену.
      Дверь скрипнула.
      Гремя тяжелыми кандалами, которые уже успели на него надеть, еще вчера свободный, Вирк вошел в комнату. Это был тот самый человек, который вчера так опрометчиво попал в руки своих врагов. Внешне привлекательный, он был чуть выше среднего ростом. Загоревший от южного солнца, кареглазый с черной эспаньолкой и небрежно уложенными темными волосами, он казался воплощением непреклонной юной свободы. У него был прямой нос, высокий лоб, волевой рот. Контур его лица нельзя было не признать красивым. Весь вид этого человека выражал гордость и дерзость. Возможно, не обладай он от природы привлекательными чертами, уже это делало бы его красивым. Одним словом это был тот человек, при поимке которого всегда так радуются слуги закона и палачи.
      Следом за введенным в зал Вирком, надменно сложив руки на эфес, в комнату вошел молодой богато одетый военный и четверо солдат в кирасах и марионах . Военный, бывший губернатором провинции, сел рядом с Королевским прокурором и секретарем. Двое солдат встали у входа, а двое расположились по бокам у заключенного.
      - Вот это удача, - обратился к прокурору губернатор Манра. - Это будет серьезным уроком тем, кто потерял веру в силу нашей короны. Теперь, когда в наших руках этот пират, мы можем смело держать курс наших кораблей на юг и более решительно действовать на севере.
      - Эти бунтовщики на севере уже не первый раз поднимают свое грязное знамя мятежа, - заметил старик прокурор. - Но то, что происходит теперь страшнее всего, что мы видели прежде. Весь этот край, все города Единого торгового союза, все герцогства и мелкие земли отказались от официальной религии империи, приняли еретические учения, создали военный союз и изгнали наши войска. Но зря они рассчитывали на то, что нас удастся так легко одолеть. Все это были весьма неустойчивые успехи. Сил у нас много. Мы все же справились с ними, и теперь остался последний удар. Один удар и величие риканской славы возрастет, а наше могущество станет незыблемым.
      - Не сомневаюсь, что герцог Телгоре справится с мятежом. Он уже почти прижал этих бунтовщиков и еретиков к морю. Скоро он их разобьет.
      - Герцог наш лучший полководец.
      - У нас сто пятьдесят тысяч превосходных солдат, у нас гарнизоны во всех крупных имперских городах, лучшая кавалерия в мире под нашими знаменами. Самые прославленные командиры служат короне. Кто может бросить вызов такому могуществу, такой силе и не быть раздавленным?
      - Меня больше беспокоит наш юг, - заметил прокурор. - С севером мы уже почти справились, тут спорить нечего. А вот юг?
      - С таким трофеем в руках как Режерон мы быстро наладим в Южном океане свои дела. Покончим с пиратами и Нелерский материк нам вновь открыт, а вся та добыча, что мы можем там взять, вмиг поправит финансы королевства. А ведь именно благодаря мне и графине этот злодей Режерон оказался у нас в руках, - неожиданно заключил губернатор.
      Это замечание вывело из себя даже старого спокойного прокурора, уже настроившегося на ровную беседу. Он не любил, когда другие хвастались своими заслугами и, сморщив в некоторой смеси усталости и раздражения лицо, предложил так, чтобы его услышали окружающие:
      - Начнем?
      - Начнем, - согласился губернатор.
      Оба теперь обратили внимание на стоявшего перед ними Вирка. Прокурор взял в руки несколько исписанных листков, губернатор зевнул, а секретарь потянулся к перу.
      Полуденное солнце своими злыми, яркими и жгучими лучами впилось в стекло большого окна, за которым виднелась пустынная площадь перед тюрьмой Манра. Еще дальше, за крышами спускающихся вниз домов глядело яркое, слепящее, свободное, в отличие от бренной земли, море.
      - Нет смысла отпираться, как вы это делали вчера, ваша личность установлена. Все, на что вы можете теперь рассчитывать - это милость его величества. Только ваше признание всех содеянных преступлений может помочь вам, - надменно произнес Первый королевский прокурор.
      Вирк молчал. Его спокойный взгляд уверенно переходил от одного лица собравшихся к другому. Рой мух, негромко жужжа, кружил над столом, будто стараясь непостижимой магией природы превратить засохшее вино в свежий божественный нектар. Капли пота выступили на припудренном лице губернатора. Он вытер их платком и приказал солдатам открыть одно из окон. Горячий, но показавшийся в первый миг ледяным, поток воздуха ворвался в комнату.
      Королевский прокурор старческой высохшей рукой сгреб бумаги, просмотрел их, затем передал секретарю, начавшему неразборчиво, но бегло читать:
      - Именем его королевского величества Нелера VI, вы обвиняетесь в государственной измене, шпионаже, пиратстве, разбое, убийстве, насилии, грабеже...
      - Признаете ли вы себя виновным? - прервал чтеца прокурор.
      Вирк молчал. Его ровное течение мыслей было занято совершенно иным, его не беспокоил этот допрос, его единственной мукой была мысль о том, почему графиня не пришла вчера на свидание.
      - Неужели эта женщина предала меня? - металась в его голове единственная, острая как игла или огонь перца мысль.
      - Откуда эти напыщенные средневековые уродцы, иждивенцы истории знали, что я окажусь в этом порту, в этом месте и в это время? - рассуждал он.
      Не дождавшись ответа, надменный седой старик приказал секретарю продолжать. И тот все таким же скучным, все ненавидящим и все презирающим голосом продолжал.
      - Почти за два года вы совершили следующие злодеяния: во втором месяце 578 года по имперской градации вы вместе с бандой негодяев подняли мятеж на военном корабле его величества "Небесный принц", затем в этом же месяце, переименовав это славное судно в "Резвую шлюху" вы ограбили и потопили четыре транспорта принадлежащих короне. В третьем и четвертом месяце вместе с небезызвестным пиратом Черным глазом вы совершили грабительское нападение на островные города его величества в Южном океане. Еще до конца года, даты неизвестны, вы все с тем же Черным глазом и Одиноким Эвилом захватили королевскую колонию Святая Висса, в которой, а так же на всем Виссинском архипелаге вы учредили так называемую Республику вольных островов. За следующий 579 год в ваши руки попало более тридцати судов, из которых семь военных. Вы опустошили все юго-западное побережье королевства. В своей неугодной богу злобе вы повесили двух королевских губернаторов, одного адмирала и еще много достойных господ. Вы многократно надругались над верными слугами нашего государя и господа. Вы грабили и жгли храмы, вы ...
      - Как будто бывает богоугодная злоба, - подумал Вирк, - как будто в ваших храмах живет бог, а не пороки аристократии облаченной в сутану.
      Он больше не слушал этот рассказ, все это было ему известно. Он хорошо знал, что все, что перечисляется здесь чистой воды правда, и к тому же он знал, что все то, в чем обвиняет его корона: лишь малая часть того, что он сделал на этой планете, на ее землях и в ее морях. В названном не числилось, например, что он вместе с другими пиратами организовал перевозку беглых имперских крестьян на захваченные острова, завязал дипломатические отношения с Северным союзом, воевавшим уже пятнадцать лет с империей и Нелером VI, на верфях которого строились корабли для Республики, о чем его величество даже и не подозревал, и совершил еще много подобных страшных преступлений перед короной.
      Длинные бумаги ему зачитывали больше часа. Затем, убедившись, что он не в чем себя виновным не признает, хотя со всем соглашается с выражением дерзкой усмешки, процедуру прекратили. Его увели, и он снова оказался в своей камере. Ему обещали скорый суд и как минимум повешенье. Все это не беспокоило его и, выходя из зала, он сказал:
      - А вы уверены господа, что уже завтра, или, скажем, через месяц я не буду на свободе?

* * *

      В сотый раз перечитывала графиня это письмо. И каждый раз ее неслышимый голос дрожал. Она сама не могла сказать себе почему, просто чувствовала, что это удача. Ощущение триумфа наполняло ее сердце той нежностью, которую, веками находясь в неведении, люди принимали за любовь. Она вновь с волнением пробегала эти строки:
       "Милая моя Квития, обожаемая графиня Риффи! Простите мне, то, что я так долго не отвечал на ваши письма, они просто не могли меня догнать. Мы постоянно движемся. Я не могу даже получить вовремя почту. Все здесь подчинено одному , устремлено к моему новому военному триумфу. Стихия войны, неукротимая, так же как и моя любовь к вам движет, как кажется мне , всем этим миром.
       О, как я обожаю вас, как я восторгаюсь вашей красотой и как неистово молюсь нашему всеблагому богу, жадно прося его милости для нас. Скоро эта война законч ится. М ы будем вместе, как тогда, год назад, в том парке, когда мы впервые почувствовали прилив этой неистов ой неги, этого солнечного света нашей любви.
       К ак я тогда был возмущен, когда во время героической обороны Святой Висы вы попали в лапы к этому грязному злодею Режерону. Я был готов разорвать всех мятежников от северных границ Терукской империи до Южного материка, прозванного в славную честь нашего короля Нелерским. Как я был встревожен, и как я был счастлив, когда вам, благодаря доброму уму, которым наделила вас природа, удалось вырва ться . Вы были свободны! Пасть бездны не смогла погубить вашу нежную душу. В те дни я провел в церкви под божественным сводом многие часы.