Наиболее видная группа гражданских заговорщиков возглавлялась уже знакомым нам крупным чиновником Карлом Герделером. Благодаря множеству написанных им меморандумов, мы можем хорошо представить внешне и внутриполитические воззрения ее главы.

В области внешней политики он был антикоммунист-«западник», не любивший Россию и ориентировавшийся на Англию. Вспомним, как немецкие заговорщики постоянно стучали в двери британских министерств, несмотря на то, что не находили там ни поддержки, ни даже понимания. Избавившись от Гитлера, Германия, по мысли Герделера, должна была сохранить значительную часть своих завоеваний, прекратить войну на Западе и продолжать ее на Востоке. Страна должна оставаться доминирующей в континентальной Европе военно-политической державой, уступив Англии ее традиционное господство на морях. В сфере же внутренней политики позицию Герделера можно назвать «гитлеризмом без Гитлера». Идеалом для него было кастовое военно-бюрократическое государство, лучше всего с монархической формой правления. Демократия, считал Герделер, есть такое же зло, как и тирания Гитлера.

Вокруг бывшего обер-бургомистра Лейпцига и его программы сплотилось немало представителей высшего чиновничества. Одним из ближайших сподвижников Герделера стал профессор Попитц, министр финансов Пруссии в годы Веймарской республики и начального периода нацистского господства. К ним примыкал Ульрих фон Хассель, бывший с 1932 по 1938 год германским послом в Риме. Хорошо видя слабость фашистской Италии, он выступал против союза с ней, идя наперекор генеральной политике фюрера в этом вопросе. В этот кружок также входили: д-р Пауль Лежен-Юнг, бывший депутат рейхстага от партии немецких националистов; д-р Вирмер, адвокат и бывший член католической партии Центра; профессор геополитики Высшей политической школы в

Берлине Альбрехт Хаусхофер; адвокат Карл Лангбен, имевший связи с высшим руководством СС; сын знаменитого физика Макса Планка д-р Эрвин Планк, бывший сначала личным референтом рейхсканцлера Брюнинга, а затем директором в правлении концерна Отто Вольфа; профессор Иессен, смещенный нацистами за критику с поста директора Института мировой торговли и морского транспорта и ставший с 1941 года капитаном при штабе генерал-квартирмейстера; Цезарь фон Хофаккер, кузен знаменитого Штауффенберга, руководящий сотрудник концерна «Ферайнигте штальверке».

Видя приближающийся крах завоевательной политики Гитлера, на Гер-дел ера все больше ориентировались представители крупных промышленных кругов, такие, как Герман Бюхер («АЭГ»), Карл Бош («ИГ Фарбен»), Роберт Бош («Бош АГ»), Герман Рейш («Гютехофнунгсхютте»), Ялмар Шахт, Карл Сименс (концерн Сименса), Альберт Феглер («Ферайнигте штальверке»), Ганс Вальц («Бош АГ»). Они занимали ведущее положение в угольном, металлургическом и электронном секторах экономики Германии – впрочем, оппозиционные настроения нисколько не мешали им выполнять военные заказы нацистского руководства.

Стремясь максимально расширить круг своего влияния, Герделер установил связь с бывшими руководителями христианских профсоюзов, особенно с Якобом Кайзером и Максом Хаберманом. Вслед за этим он вошел в контакт с бывшими правыми лидерами СДПГ и Всегерманского объединения профсоюзов (АДГБ), а именно с Лейшнером, Лебером, Хаубахом, Хенком, Эрнстом фон Харнаком и другими. Также он установил связь с бывшим президентом национального собрания Австрии и бургомистром Вены Карлом Зейтцем. Зейтц возглавлял австрийскую группу заговорщиков, в состав которой входили Рерл, бывший видный политический деятель, и Рейтер, бывший австрийский министр сельского хозяйства.

Кроме того, Герделер установил контакт с бывшим представителем Баварии при немецком рейхстаге Ф. Шпеером, хорошо знавшим генерала Бека; бывшим обер-президентом Рейнской провинции Люнником; бывшими обер-бургомистрами Ганновера, Берлина, Дюссельдорфа. Сподвижниками его также стали бывший статс-секретарь прусского министерства внутренних дел Герберт фон Бисмарк, бывший тайный советник Штельцер, бывшие статс-секретари имперской канцелярии Хамм и Планк, министры Гесслер, Хермер и многие другие.

Как видим, практически перед каждым членом группы Герделера стоит словечко «бывший». Это были среднего уровня деятели и чиновники Веймарской республики, оказавшиеся не у дел после прихода нацистов к власти и по этой причине оппозиционно настроенные к новому режиму (Вспомним Зиновьева, Каменева, Рыкова, Бухарина и других из «ленинской гвардии», которые постепенно оказывались в стороне от управления государством – похоже, не правда ли?)

Однако, несмотря на свою относительную многочисленность, никакой реальной силы группа Герделера из себя не представляла. Все это были люди, которые могли говорить, выражать недовольство, но и только. Единственный толк от них был тот, что этих людей, в свое время достаточно известных, удобно было отправлять искать контакты – как с оппозиционерами внутри Германии, так и с правящими кругами Запада. Хотя и в этом наибольшую активность, как мы уже видели, проявил сам Герделер. Тем не менее он претендовал ни больше, ни меньше как на роль интеллектуально-политического руководителя всей германской оппозиции.

Во многом статус «бывших» привел в ряды заговорщиков таких старых дипломатов, как Вернер фон дер Шуленбург и Ульрих фон Хассель, которые были отстранены от службы в конце 30-х – начале 40-х годов. В МИДе существовали оппозиционные настроения, не без того – но от чиновников дипломатического ведомства толку было мало. Заместитель Риббентропа, упоминавшийся выше Вайцзейккер, вскоре, испугавшись, отошел от заговорщицкой деятельности и соответственно проинструктировал и всех своих подчиненных. После этого заговорщики перестали доверять заместителю министра и не желали иметь с ним больше никаких дел. Группа в МИДе распалась. Активность братьев Кордт, осуществлявших контакт с Западом, фактически прервалась после перевода одного из них на службу в германское посольство в Токио. Два других молодых дипломата, занимавшие достаточно скромное положение в министерстве, Адам фон Тротт и Ганс Берндт Хефтен, примыкали к так называемому «кружку Крейзау».

Само собой, как в любом обществе, существовала в Германии и недовольная режимом интеллигенция. Основной их деятельностью было собираться и разговаривать. При определенных обстоятельствах это занятие тоже может быть достаточно разрушительным для государства – но таких обстоятельств в Германии не было. Тем не менее этих людей тоже можно «прислонить» к заговорщикам.

В среде высшего чиновничества и университетских профессоров существовало общество «Среда», насчитывавшее 16 членов. В его состав входили уже известные нам Попитц и Хассель, юрист Йессен, Лаутер и другие. Общество собиралось два раза в месяц для политических и экономических дискуссий. На его собраниях иногда выступали Бек и Герделер.

Другой кружок сложился во Фрейбургском университете. Его членами были экономисты Эйкен, Лампе, Альбрехт, историк Риттер и ряд других профессоров. Через Риттера кружок был связан с Герделером и по его заданию разработал программу «послевоенного восстановления».

Вокруг вдовы и дочери умершего в 1936 году немецкого посла в Японии Зольфа группировались интеллигенты и чиновники, вошедшие в историю под названием «кружка Зольфа». К нему примыкали промышленник Баллестрем, владелец горнометаллургических предприятий в Силезии; крупный банкир граф Бернсдорф, бывший советник немецкого посольства в Лондоне; советник МИДа Кюнцер, чиновники Царден и Кип, бывший бургомистр Берлина Эльзасс и другие. Члены «кружка Зольфа» поддерживали контакт с эмигрантскими кругами в Швейцарии и руководителем «кружка Крейзау» Мольтке.

Все эти три кружка ограничивались лишь теоретическими дискуссиями и никакого реального участия в заговорщицкой деятельности не принимали.

Гораздо большее значение имел «кружок Крейзау», получивший свое название от имения графа фон Мольтке, руководителя этой группы. По отцовской линии он был внучатым племянником знаменитого прусского фельдмаршала Мольтке, одного из основателей германского генштаба, однако матерью графа была англичанка, что, вкупе с полученным в Англии юридическим образованием, почти автоматически сделало его противником нового режима. Массовые зверства гитлеровцев на оккупированных территориях еще больше настроили против них Мольтке и побудили его требовать создания после войны международного трибунала для осуждения военных преступников. В сфере внутренней политики он стремился к демократическому устройству общества и утопическому христианскому социализму.

Желая крушения диктатуры Гитлера любой ценой, руководитель «кружка Крейзау» имел мужество дойти в своих рассуждениях до конца логической цепочки. В письме своему английскому другу Лайнелу Куртису в 1942 году Мольтке писал: «Ты знаешь, что я с первого дня боролся против нацистов, но степень угрозы и самопожертвования, которая требуется от нас сегодня и, вероятно, потребуется завтра, предполагает нечто большее, чем наличие добрых этических принципов, особенно поскольку мы знаем, что успех нашей борьбы, вероятно, будет означать тотальный крах, а не национальное единство. Но мы готовы прямо глядеть этому в лицо». Это хорошо знакомый нам по 1990-м годам случай, когда идея значит для человека больше, чем не только благополучие, но даже и существование его родины. Строго говоря, таковы все диссиденты – но далеко не все держатся с таким мужеством, как держался граф. Уже в заключении, в одном из своих последних писем он писал: «Нас повесят, потому что мы вместе думали» – он был чуть ли не счастлив, что смертным приговором германским оппозиционерам удостоверяется сила их духа.

В целом «кружок Крейзау» сложился к весне 1942 года, и его участники начали более или менее регулярно встречаться в имении для выработки своей программы. Ближайшим сподвижником Мольтке был граф Йорк фон Вартенбург, потомок известного прусского генерала Йорка. Предок у него был воистину замечательный. Генерал на свой страх и риск заключил Таурогенскую конвенцию 1812 года, положившую начало совместной германо-русской борьбе против Наполеона. Этот поступок оказал сильное влияние на всю семью, хранившую оригинал конвенции как реликвию. Кроме того, Йорк был близким родственником Штауффенберга, осуществившего два года спустя самое известнее покушение на Гитлера.

Вскоре тесный контакт с кружком Мольтке установил и бывший заместитель полицай-президента Берлина Франц фон Шуленбург (брат бывшего германского посла в СССР и участник прежних планов свержения Гитлера). Он в этой компании считался левым и за тесные связи с социал-демократами и активное изучение марксистской литературы даже получил кличку «красный граф». Шуленбург был за заключение мира на Западе и на Востоке и одобрял установление контактов с руководителями КПГ.

Общая вражда может порой объединить несоединимое. В «кружок Крейзау», помимо потомственных аристократов, входила также группа социал-демократических деятелей. В их числе были Карло Мирендорф, Тео Хаубах, Юлиус Лебер, Адольф Рейнвейн, Вильгельм Лейшнер, Герман Маас.

В отличие от однозначно прозападного кружка Герделера, «кружок Крейзау» можно, хотя и с натяжкой, в значительной степени считать «про-восточным». Выступая за немедленное прекращение войны на всех фронтах, его члены были, в том числе, и за доброе соседство с социалистической Россией. Тщательно уклоняясь от любых контактов с западными разведками, члены «кружка Крейзау» склонялись к тому, чтобы искать поддержки в СССР. Об этом с декабря 1942 года начали поговаривать Тротт и лично знавший Сталина Шуленбург. Бывший посол Германии в СССР настаивал на переговорах с советским правительством и возражал против каких-либо обязательств по отношению к западным державам. Соответственно, положительно они относились и к сотрудничеству с немецкими коммунистами.

На самом крайнем левом фланге политического спектра, как и было положено, находились ушедшие в глубочайшее подполье отдельные организации КПГ. Наиболее значительным коммунистическое подполье было в Берлине, Саксонии и Тюрингии. В столице Германии действовала группа Зефкова – Якоба – Бестлейна, объединившая в своих рядах многих старых коммунистов, выпущенных нацистами из концлагерей после заключения пакта с Советским Союзом. В эту же группу вливались и члены уцелевших коммунистических организаций из других городских центров.

Пик наибольшей активности берлинской группы падает на 1943 – 1944 годы. Они создавали ячейки на промышленных предприятиях – а стало быть, занимались и саботажем, выпускали антифашистские листовки. О размахе деятельности группы свидетельствуют аресты. Когда в 1944 году группа была разгромлена, то, помимо Зефкова, Якоба и Бестлейна, было казнено еще 400 человек.

В Тюрингии коммунистические ячейки возглавляли Магнус Позер и Теодор Нейбауэр, а в Саксонии – Георг Шуман. Руководитель саксонских коммунистов Шуман вел даже переговоры с Герделером, но они не привели ни к какому результату. (Единственной гражданской оппозиционной силой в СССР, которая занималась конкретной деятельностью, а не одной болтовней и обсуждением грядущих «великих планов», были троцкисты. С ними и сравним германских «красных».)

Но все это, согласитесь, как-то несерьезно. Чем занимались пресловутые оппозиционеры? Разговорами на кухнях… простите, в гостиных! – составлением политических программ. Конечно, после попытки путча Гитлер перевешал и штатских заговорщиков, но это было сделано явно за компанию. Раз участвовали – получите! Но, по большому счету, с такими врагами фюреру и охрана была не нужна, поскольку эта публика в принципе ни на что, кроме болтовни, была не способна. Ну, разве что на шпионаж – за который, кстати, в военное время тоже вешают. И надо очень четко понимать, что казнены они были не за то, что «вместе думали», и не за «оппозиционную деятельность», а за то, что принадлежали к организации, которая задумала и организовала покушение на Гитлера и попытку государственного переворота. Но, конечно, сделано это было силами другой части заговорщиков – тех, кто носил мундиры, погоны и ордена.

Военное крыло заговора также состояло из нескольких групп.

Мы уже видели, что заговор против Гитлера начинался среди высших офицеров вермахта. Впрочем, основные деятели того времени – Бек и Хаммерштейн-Экворд – находились уже в отставке. Под их началом не было никакой реальной военной силы, да и возраста они были преклонного (Хаммерштейн умер в 1943 году), так что все, что они могли реально делать – это составлять планы переворота да влиять своим немалым авторитетом на других офицеров.

С Беком были связаны и несколько генералов старшего поколения, отправленных в отставку уже во время Второй мировой войны или еще продолжавших служить. К их числу относятся генерал-фельдмаршал Эрвин фон Витцлебен и генерал-полковник Эрих Гопнер, Карл Генрих Штюльпнагель и другие.

Как мы помним, вторая группа заговорщиков возникла в германской военной разведке – абвере. Условно ее можно назвать группой Канариса – Остера. Отлично осведомленный начальник разведки отдавал себе отчет в том, к какому конечному результату могут привести планы фюрера. Уже в середине августа 1939 года, когда стало ясно, что Гитлер развяжет новую мировую войну, Канарис заявил своему ближайшему окружению: «Это будет концом Германии». Соответственно, оказывая услуги противникам своей страны, адмирал страховал себя на будущее.

Канарис, впрочем, уклонялся от конкретных действий, предоставив полную свободу рук своему помощнику Остеру. Может быть, он и выкрутился бы после провала заговора – но опытный и осторожный начальник военной разведки (!) совершил просто феноменальную глупость: он вел дневник (!!), в котором скрупулезно и тщательно записывал каждую услугу(!!!), оказанную иностранным разведкам или оппозиции внутри Германии. Когда после раскрытия заговора 1944 года дневник шефа абвера попал в руки следствия, он автоматически предопределил судьбу своего автора: Канариса арестовали, пытали и казнили. Должно быть, немало повеселился Сталин, еще в 1937 году говоривший, что наши заговорщики – опытные конспираторы и документов после себя не оставляют.

Остеру помогали, особенно в его контактах с Западом, такие сотрудники абвера, как Гизевиус, Донаньи, Мюллер, Бонхефер, Кип и другие. Очевидно, все же чувствуя неладное (при великих конспиративных талантах заговорщиков сигналов было более чем достаточно), 18 февраля 1944 года Гитлер издал указ об объединении разведывательной службы и подчинении ее Гиммлеру. Канарис был уволен в отставку, а военная разведка сведена к небольшому отделу в главном командовании вермахта. Впрочем, новый шеф разведки, полковник Георг Хансен, также являлся заговорщиком – однако возможности у него были уже не те.

Любопытно, что в июне 1944 года, уже после указа об объединении, между Гиммлером и Канарисом состоялась откровенная беседа, во время которой первый сказал, что хорошо информирован о заговорщицкой деятельности абвера и, когда придет время, примет необходимые меры. (Кстати, во время «большой чистки» наша военная разведка, равно как и НКВД, пострадала очень сильно.)

В органах государственной безопасности Германии оппозиция была представлена Артуром Небе, членом НСДАП и СС с 1931 года. В 1937 году он стал начальником всей криминальной полиции Германии (5-е управление РСХА). Венцом его карьеры было полученное в 1941 году звание генерал-лейтенанта полиции и группенфюрера СС. В этом качестве он осуществлял программу ликвидации берлинских цыган и был начальником «группы действий "Б"», творившей неслыханные зверства на территории Советского Союза.

Не совсем понятно, что привело такого человека в ряды противников Гитлера – не иначе как Небе решил подстраховать себя. Как бы то ни было, он вошел в контакт с оппозицией, при необходимости предостерегая ее от опасных шагов. Он же (возможно, с ведома Гиммлера) покрывал все попадавшие в РСХА концы генеральского заговора.

Другим видным нацистом, который также снабжал заговорщиков столь необходимой им информацией о том, насколько власти о них осведомлены, являлся полицай-президент Берлина, старый нацист и эсэсовец граф Вольф Генрих фон Гельдорф.

Ну и наконец-то мы дошли до людей в погонах, самой дееспособной части заговорщиков. Непосредственно в армии сложилось четыре группы. Объединяло их то, что состояли они из офицеров «младшего» поколения, ставших в оппозицию к Гитлеру лишь после начала войны, во многом из-за поражений на восточном фронте.

Первая группа образовалась на советско-германском фронте, в штабе главнокомандующего группой армий «Центр», где в битве под Москвой вермахт впервые за всю войну потерпел тяжелое поражение. Главой ее стал офицер генерального штаба, наш старый знакомый Хеннинг фон Тресков, ставший к тому времени генерал-майором, и его ближайший помощник – Фабиан фон Шлабрендорф. А в саму группу входили адъютанты командующего центральным участком советско-германского фронта фон Харденберг, фон Лендорф и другие.

Вторая группа возникла в штабе командующего армией резерва, который находился на Бендлерштрассе в Берлине. Она-то и стала подлинным организационным центром заговора. Возглавлял ее генерал Фридрих Ольбрихт, а его главным сподвижником стал полковник Штауффенберг. Ольбрихт был фактически заместителем командующего резервной армией и благодаря этому распоряжался войсками, расквартированными на территории рейха.

Третья группа – уже, можно сказать, по традиции – находилась в генеральном штабе сухопутных войск в Цоссене. Ее руководящими деятелями были генерал-квартирмейстер Вагнер, начальник организационного отдела главного командования армии генерал Штифф и генерал Линдеманн.

Если офицеры на советско-германском фронте на себе чувствовали, что такое война с Россией и чем она чревата для немецкого солдата, то сотрудники штабов хорошо знали общее экономическое и военно-политическое положение Германии и все яснее осознавали, что война проиграна. Желание спасти хоть что-то (и себя в том числе) и побуждало их к активным действиям.

Еще одна – незначительная – оппозиционная группа сформировалась в Париже, в штабе командующего германскими войсками во Франции.

Ее возглавили генерал Штюльпнагель и полковник Цезарь фон Хофаккер – двоюродный брат Штауффенберга.

1942 год стал важной вехой в оформлении заговора против фюрера. Именно в это время оппозиционные группы находят друг друга и объединяются. Тогда же в общих чертах складывается и примерный план действий, равно как и круг участвующих в них лиц.

О возникновении кружка заговорщиков в штабе группы армий «Центр» неугомонный Остер узнал еще в 1941 году от своего друга адвоката Шлабрендорфа. Тот был призван в армию и попал на восточный фронт, прямо в подчинение полковнику Трескову – и сообщил помощнику Канариса о существовании этого полковника, готового на самые решительные действия.

Впрочем, уж кто-кто, а Тресков отлично знал, что такое немецкий военный, а особенно что такое немецкий офицер, его верность присяге, солдатской чести и беспрекословное повиновение начальству. Он понимал, что никакой переворот в Германии невозможен, пока жив верховный главнокомандующий – Гитлер. Вывод из этого несложного наблюдения для боевого офицера был очевиден: необходимо убить фюрера и тем самым освободить армию от данной ему присяги.

Группа Трескова разработала три варианта «акции»: Гитлера должен застрелить смельчак-одиночка, фюреру подложат бомбу, или же группа военных внезапно нападет на его ставку. Заговорщики выбрали бомбу, и подполковник барон фон Герсдорф даже достал подходящую взрывчатку. Однако вслед за тем организационная мысль военных натолкнулась на существенное препятствие. Даже если покушение на Гитлера пройдет удачно (что было крайне трудно само по себе), это отнюдь не гарантировало, что готовящийся переворот увенчается успехом. Власть в стране легко могли взять в свои руки ближайшие сподвижники нацистского вождя. Так что, кроме собственно теракта, необходимо было после убийства фюрера взять под свой контроль важнейшие центры и подавить сопротивление сил, верных режиму. На примете у Трескова была лишь кавалерийская часть Безелагера – резервный отряд группы армий «Центр», – но этого в масштабах Третьего рейха было явно мало.

Заговорщики на восточном фронте зашли бы в тупик, если бы Остер к этому времени не наладил контакт с группой генерала Ольбрихта, находившейся непосредственно в столице. После нескольких встреч в штабе командующего армией резерва Ольбрихт и Остер соединили прежние планы путчей 1938—1940 годов с замыслом Трескова, в результате чего родилась новая схема, которая и легла в основу знаменитого покушения на фюрера, состоявшегося 20 июля 1944 года. Ольбрихт планировал использовать в момент путча расположенные в Кельне, Мюнхене и Вене войска. Штаб-квартирой нового заговора стал в конце марта 1942 года дом находившегося в отставке Бека.

Самую большую проблему представляла собой столица, наполненная подразделениями СС и СД. Предполагалось, что восточную часть города займут войска, расквартированные во Франкфурте-на-Одере, но в целом сил на этом решающем участке у армейских заговорщиков явно не хватало. Остер постарался выйти из положения, задействовав в перевороте начавшую формироваться в столице дивизию «Бранденбург», для чего устроил на должность ее командира известного ему своими антигитлеровскими настроениями полковника фон Пфульштейна. Хайнц, другой знакомый заместителя Канариса, стал командиром 4-го полка в той же дивизии.

Однако и тут заговорщиков ждали неожиданности. Пфульштейн критически высказывался о фюрере, когда возглавлял ганноверское отделение абвера, и было это в конце 30-х. Но стоило Гитлеру наградить его, как полковник тут же вспомнил о верности присяге. В довершение всего, дивизию из ведения абвера забрал себе генерал Йодль, что окончательно спутало карты Остеру.

В том же 1942 году были установлены контакты и между основными силами гражданского и военного крыльев заговора. В августе 1942 года на восточный фронт, по выданным Остером фальшивым документам, отправился Герделер. В Кенигсберге он встретился с командующим группой армий «Север» генерал-фельдмаршалом фон Кюхлером, попытавшись побудить его примкнуть к генеральской оппозиции, а в Смоленске – с командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом фон Клюге. Тот неоднократно критически высказывался о Гитлере, но говорить – не значит быть готовым, да и даже хотеть перейти к активным действиям.