— Не знаю! Почему ты решил, что именно… Лилипут виноват? У тебя есть доказательства?

— Сид, я не могу быть полностью уверен, потому что ничего доказать не могу! Но я чувствую, что прав. Это Лилипут убил твою сестру! Так же, как и мою маму.

— Тише! Не говори так громко!..

Дэнни удивленно посмотрел на друга, хотел было возразить, что говорил совсем негромко, но передумал. Он понимал, что Сид от одной только мысли, что человечек каким-то немыслимым способом проник в его дом, готов был сбежать отсюда, не то чтобы еще и разговаривать здесь.

— Сид… — Дэнни почти шептал. — Подумай сам. Десять дней тому назад умерла моя мама. Всего десять дней тому назад. И никто, никакая полиция, не нашел причину. Поэтому шериф и требовал от моего отца, чтобы тот молчал. То же самое он требовал и от твоих родителей. Полиция в тупике. Шериф не хочет, чтобы в Оруэлле началась паника. А ведь она начнется, когда узнают КАК умерли моя мама, а потом твоя сестра. Если люди узнают об этом, станет только хуже.

— Почему ты так уверен?

— Почему? — Дэнни пожал плечами. — Сам не знаю! Но мистер Лоулесс все делает правильно. Наверное, он подозревает, что эти случаи произошли не просто так, вот и хочет докопаться до правды.

— Ты думаешь, у него получится? — безразличным тоном спросил Сид.

Дэнни не нашелся, что на это ответить. Ему как раз пришла в голову одна идея, показавшаяся ему стоящей, но при взгляде на друга он позабыл, о чем думал. Осунувшееся лицо Сида ясно показывало, что ему ни до чего нет дела. Говорить с ним о каких-нибудь действиях бесполезно. Прошло всего два дня, как погибла его сестра. Дэнни было стыдно за себя, но он никак не ожидал, что Сид будет так тяжело переживать из-за смерти Миранды. Это напомнило ему о Джонни. После смерти матери старший брат не сказал ему ни одного обидного слова. Он замкнулся в себе (ему стало не до того, чтобы портить кровь Дэнни), чем вызвал жалость… и любовь со стороны младшего брата. Дэнни понял, что от Сида, сегодня по крайней мере, никакого толку не будет, и оставил его в покое.

Несколько дней подряд Дэнни напряженно размышлял и внимательно следил за поведением отца, тети и брата. Все словно решили играть в молчанку, почти не общались и большую часть времени проводили в своих комнатах перед телевизором. По вечерам все вместе больше не собирались. Одна тетя Берта иногда улыбалась, когда звала племянника обедать. Дэнни снова ходил в школу, но, сидя за партой, мыслями блуждал где-то далеко. Как ни странно, но ни он, ни Сид ни разу даже не заговаривали о том, что оба они ушли из дома незадолго до трагедии. Один раз Дэнни чуть не поддался порыву пойти к шерифу, чтобы убедить его в невиновности Пита Андерсона. К счастью, его свидетельство не понадобилось, и желание поговорить с полицейскими пропало. Не то чтобы Дэнни боялся, как бы такой разговор не навлек на него какие-нибудь неприятности. Нет, просто он считал, что это бесполезно, потому что они с Сидом ничем не смогут помочь Лоулессу, а только запутают его еще больше. Пока что Дэнни был еще не готов (да и не знал как) рассказать про Лилипута кому-нибудь постороннему. Человечек поставил перед друзьями еще один вопрос: как он оказался в доме Абинери? В том, что он там был, Дэнни уверен не до конца, однако никаких других объяснений не находилось. Мальчик ломал голову, но ничего определенного придумать так и не смог. Дни проходили спокойно; ночью Дэнни часто просыпался, нащупывая под подушкой длинный столовый нож. Лишь через неделю после поисков Лилипута Дэнни вспомнил, что они с Сидом потеряли нож, взятый из кухни Абинери. Тот нож он не нашел, как ни искал — тот как в воду канул. Дэнни не стал говорить об этом Силу. По-видимому, вместе со своим колпаком Лилипут прихватил с собой и нож, который должен был послужить оружием против него самого. И Дэнни тайком от тети брал из кухни похожий нож и уносил на ночь с собой. По ночам ему часто не спалось. Два-три раза ему послышался какой-то неясный шорох, но сам Лилипут не появлялся. Дэнни, однако, не сомневался, что человечек где-то рядом. А в четверг, двадцать третьего октября, он совершил ошибку, которую долгое время после этого не мог себе простить.

Утром в четверг, впрочем, как и все последние дни, то и дело принимался сыпать дождь, мелкий и частый. Ветер, словно грязную бумагу, рвал тучи, не в силах расчистить небо. Деревья протестующе шумели, скрипя своими плешивыми кронами В воздухе стояла густая изморось, и Дэнни, трясшемуся в желтом школьном автобусе, вдруг подумалось, что вот-вот настанет конец света. Мальчику уже тогда захотелось домой. Это желание не покидало его весь первый урок, постепенно усиливаясь. Дэнни забеспокоился. Он сидел как на иголках, и его что-то звало, толкало, тянуло домой. Он не вполне осознавал, что с ним происходит, но потребность становилась все сильнее. И что самое главное — ему необходимо уйти, никому ничего не говоря. Никому. К большой перемене это чувство стало невыносимым. Дэнни что-то тянуло, и он больше не в силах был сопротивляться непонятному зову. Он поспешил домой, по пути то и дело пускаясь бегом. Оруэлл словно вымер, так что никто не мешал ему любопытными взглядами. Дэнни беспокоился. За тетю Берту. Ведь она осталась совсем одна. Джонни в школе, папа на работе. Может, с ней случилась беда? Тогда Дэнни никогда себе этого не простит. Вместо того чтобы рассказать всем про Лилипута, убивающего людей, он молчал, надеясь, что это прекратится само собой. И вот — еще одна жертва. Хотя было довольно холодно, мальчик весь вспотел; чтобы отдышаться, он немножко постоял возле дуба перед домом. Иначе, казалось ему, он ничего не расслышит из-за собственного тяжелого дыхания, отдававшегося в ушах подобно океанскому ветру.

Дома тети Берты не было. Во всяком случае, она не появилась из своей комнаты навстречу племяннику, который вернулся так рано. Дэнни позвал тетю. Ответа не последовало. Может быть, она поехала за покупками? Мальчик прошел в гараж. Тетя Берта (по просьбе папы) пользовалась маминым «крайслером». Свою машину она оставила в Манчестере во время своей поездки туда пятнадцатого октября и вернулась с Джонни на автобусе. На всякий случай он заглянул в ее комнату (вдруг тетя заснула?), хотя «крайслера» в гараже не было. Дэнни вслушался в тишину. Странное ощущение, тянувшее его домой, прошло. Дэнни прошел на кухню, выглянул в окно и почувствовал себя ужасно одиноким. Какого черта он примчался домой? В школе он хотя бы был не один, среди людей. А здесь он… наедине с Лилипутом и… Мальчик вдруг почувствовал, что его притягивает будто магнитом выдвижной ящик стола, где лежали вилки, ложки, пробки, открывалки и тому подобное. Несколько секунд он просто не мог оторвать глаз от этого ящика, потом его, так же внезапно, как будто отпустило. Дэнни в недоумении осмотрелся, вновь остановив взгляд на выдвижном ящике. Почему он засмотрелся на него? Его тянуло к ящику точно так же, как тянуло из школы домой Не в силах остановиться, совершенно обескураженный, Шилдс подошел к столу и… выдвинул ящик. То, что он увидел, заставило его застыть в оцепенении: расчистив себе местечко от всевозможных мелких предметов, в ящике стола преспокойно… СПАЛ Лилипут.

Маленькое тельце, одетое в черный длинный (по щиколотки) плащик, перехваченный желтым поясом, равномерно вздымалось в такт дыханию. За несколько секунд (хотя они пролетели фантастически быстро) Дэнни успел рассмотреть человечка. Лилипут лежал на спине, руки были сложены на груди словно у покойника, положенного в гроб. Ноги были слегка раздвинуты. Миниатюрные красные башмачки расшнурованы. Колпака нигде не было видно. До этого Дэнни видел Лилипута всего один раз, да и то ночью. С той ночи прошли, казалось, долгие годы (хотя на самом деле меньше трех недель). И вот теперь Дэнни получил возможность без помех рассмотреть человечка. Лицо старика. Сморщенное, обвислое, до ужаса неприятное, омерзительное. Глаза полуприкрыты, и это создавало впечатление, что Лилипут все видит и лишь притворяется спящим. Маленький носик на широком скуластом лице казался приклеенным по ошибке. И волосы. Чуть длинноватые белесые кудри, словно присыпанные пудрой. Они казались ужасно грязными. В голове пронеслась совершенно ненужная мысль: «Где Лилипут моет свои седые волосы?» Скользнув по лицу, взгляд Дэнни остановился наконец на губах человечка. Две полоски, тонкие и слюнявые, как будто из сырого мяса. Дэнни даже слышал, как дышит человечек. На первый взгляд могло показаться, что кто-то шутки ради положил сюда уродливую куклу-гнома. Но Шилдс знал, пожалуй, лучше, чем кто-либо, что эта кукла опасней большинства людей. Эта кукла была виновата по меньшей мере в смерти двух, если не трех человек. Лилипут спал и был во власти Дэнни. Человечек явно оплошал: он проспал появление Дэнни. Но и мальчик совсем не ожидал такого подарка. Дэнни стоял, затаив дыхание и глядя, не отрываясь, на малюсенького убийцу своей матери. Лишь потом, когда уже было поздно, Дэнни пришла в голову простая идея, как ему надо было действовать. Поступи он так, он поставил бы, наверное, жирную кровавую точку на всем этом деле. Он мог схватить один из ножей, и хотя ни один из них не походил на кинжал, все же был достаточно острым, чтобы проткнуть малюсенькое дряблое тельце. Дэнни мог это сделать, но не сделал. Ему не хватило не только хладнокровия — он так и простоял, словно скованный по рукам и ногам, пока не произошло то, чего он боялся. Лилипут проснулся. Вначале прекратилось его посапывание, едва уловимое, словно неясный шум далекого-далекого водопада. Затем человечек чмокнул губами-полосками… и открыл один глаз. На Шилдса смотрел желтый глаз кота, только что убившего неосторожного голубя, но еще не приступившего к долгожданной трапезе. Глаз тут же закрылся, как бы зовя на помощь брата, и вот уже два глаза норовят просверлить лицо незадачливого искателя Лилипута. Человечек издал какой-то неопределенный гортанный звук, моргая глазками и потирая их своими малюсенькими руками с пожелтевшей, высохшей кожей. Дэнни был в таком напряжении, что давление в висках отдавало вспышками боли. Липкие ладони сжались в кулаки. Оцепенение прошло, но страх перед этой закопошившейся спросонья букашкой не давал ему двинуться. От ужаса у него похолодела голова, словно в одно мгновение у него выпали все волосы. Дэнни стоял и смотрел на Лилипута, шепча про себя в оправдание своего бездействия, что все равно между ними находится незримая стена, которая не даст ему добраться до человечка. Лилипут тем временем осознал, что его рассматривают. По-видимому, глаза его привыкли к свету (он перестал жмуриться и моргать), и он на секунду замер, задержав взгляд своих желтых глаз на лице Шилдса. В отличие от мальчика, Лилипут среагировал мгновенно. Он вскочил, в несколько маленьких прыжков оказавшись в противоположном углу ящика. Еще один прыжок — и человечек полетел на пол. Дэнни попятился. Округлившимися от необъяснимого ужаса глазами он следил за полетом Лилипута, словно ожидая, разобьется тот или нет. Все это напоминало сцену из кинофильма, который он видел прошлой зимой. Летящий с крыши четырнадцатиэтажного дома человек. То, что происходило сейчас, было уменьшенной копией той сцены. Черный плащик Лилипута раскрылся, точно зловещий парашют. Последовал глухой удар. Лилипут не только не разбился — он даже не был оглушен после падения с такой высоты, учитывая его рост, и ничего себе не сломал. Ни на миг не останавливаясь, он метнулся к открытой кухонной двери и скрылся в прихожей. Его топоток напоминал звук, который издает человек, барабаня пальцами по столу. К этому звуку примешивалось и еще что-то. Дэнни не сразу понял, что именно, но позже до него дошло, что это были незавязанные шнурки башмачков Лилипута, сопровождавшие, словно аккомпанемент, топоток хозяина. Когда звуки доносились уже с лестницы, Дэнни вышел наконец из роли пассивного наблюдателя (или слушателя), освободившись от оцепенения. Перед глазами у него всплыло белое, бескровное лицо матери, и он бросился вдогонку за Лилипутом. Дэнни не взял с собой ни ножа из ящика, ни какого-то другого оружия, но при той ярости, которая охватила его в тот момент, это было и не нужно. Дэнни будет топтать человечка ногами, давить руками, он в конце концов разорвет его зубами, если понадобится. Дэнни побежал по лестнице, ожидая вот-вот увидеть Лилипута, карабкающегося на очередную ступеньку. Но человечек пропал. Добравшись до второго этажа, Дэнни замер неподвижно у лестницы, весь превратившись в слух, — но ничего не услышал. Дом опять погрузился в зловещую тишину. Дэнни уж не бежал, он осторожно ступал, напрягая все органы чувств. В темноте коридора второго этажа человечек мог попытаться переждать опасность, надеясь на свою неподвижность. Дэнни вновь стал ощущать неприятные симптомы: тело покрылось гусиной кожей, сердце начало стучать еще сильнее, но уже от страха, а не от быстрого бега, нервы, словно струны, были натянуты до предела. Лилипут должен быть где-то рядом; наверняка он просто затаился, опасаясь, как бы Дэнни его не догнал. Но, осматривая коридор фут за футом, Дэнни убедился, что Лилипут исчез. Это не заняло много времени, и мальчик быстро понял, что и этот раунд он проиграл. Лилипут снова каким-то образом скрылся, сумев его обмануть. От ярости Дэнни скрипнул зубами и сжал кулаки так, что, будь у него длинные ногти, разодрал бы ладони в кровь. Он не собирался сдаваться. Он попытался взять себя в руки, чтобы спокойно обдумать ситуацию. Не было никаких сомнений, что Лилипут взбирался по лестнице. Следовательно, он на втором этаже. Здесь было всего три места, куда можно было попасть из коридора: спальня Джонни, ванная и его, Дэнни, спальня. Везде двери были закрыты. Дэнни не слышал также, чтобы хоть одна из них хлопнула. Однако в коридоре Лилипута он не обнаружил. Мальчик недоверчиво покосился в сторону комнаты Джонни. Дэнни уже допускал, что человечек умеет как-то проникать из одной комнаты в другую, несмотря на то, что при таком малюсеньком росте, при своей хилой комплекции открыть дверь он не может. И все же ему удалось это сделать (во всяком случае, сегодня), иначе куда он исчез из коридора? В коридоре на втором этаже не было ни мебели, ни других вещей. Коридор был совершенно пуст, и Дэнни был уверен, что человечка здесь нет. Мальчику вдруг расхотелось повторять поиски наподобие тех, что они провели вместе с Сидом. Тем более если Лилипут укрылся в спальне старшего брата. Она была для человечка поистине безопасным местом, где он мог не беспокоиться, что в один прекрасный день Дэнни застанет его спящим. Дэнни, преодолевая внутреннее сопротивление, решил все-таки подойти к двери и попробовать ее открыть. Он подходил медленно, словно надеясь, что сейчас что-то произойдет такое, что отвлечет его от неприятного занятия. Так и случилось. Он услышал шум подъехавшего к дому «крайслера». Вернулась тетя Берта. Дэнни бросил сердитый взгляд на медную ручку и стал спускаться по лестнице. И тут зазвонил телефон. Дэнни вбежал в гостиную и машинально снял трубку. В мыслях он переживал, не заметит ли тетя чего-нибудь неладного, не оставил ли Лилипут каких-нибудь следов. Пробормотав «алло», он прижал трубку к уху.

— Дэнни, Дэнни! — раздался чей-то голос — Спаси меня, Дэнни! Спаси меня, пожалуйста! Он хочет убить меня, Дэнни! Помоги мне. Меня хотят убить. Он выпьет всю мою кровь, всю до капельки! Помоги мне, Дэнни, иначе я умру! — Голос на секунду замолк, но мальчик не мог выдавить из себя ни слова.

Дэнни хотел спросить, с кем говорит, но язык его не слушался. Затем он услышал дробный старческий смех, похожий то, ли на чихание, то ли на очень далекие раскаты грома. Так мог смеяться только Лилипут. Он смеялся, а звонивший Шилдсам мальчик плакал, моля Дэнни о помощи. Дэнни понимал, что надо положить трубку, но всхлипывания вперемешку с мерзким хихиканьем буквально затягивали мальчика, словно трясина. Точно так Дэнни не один раз сдирал запекшуюся кровь с ушибленной коленки, понимая, что этого лучше не делать, но продолжал сдирать, морщась от боли, испытывая при этом наслаждение и какое-то непонятное стремление причинить самому себе боль.

— Дэн… — булькающий звук, как будто звонивший захлебывался собственной кровью.

— Алло! Кто говорит? — спросил Дэнни. — Ответьте! Кто это? — Он вздрогнул и заплакал, услышав в ответ новую порцию смеха, словно ему в лицо с силой швырнули охапку сухих, опавших листьев. — Кто это? — Внезапно мозг мальчика пронзила мысль, заставившая содрогнуться.

Он был свидетелем, по крайней мере, слышал, как убивают человека. На том конце провода парень уже хрипел, издавая предсмертные стоны, а мерзкий человечек продолжал хихикать. Дэнни слышал, как умирает парень, но ничего не мог поделать. Он не знал, откуда тот звонил, почему звонил именно ему, как получилось, что Лилипут оказался вместе с ним. Шилдс был растерян, подавлен, потрясен. Парень захрипел еще сильнее и через мгновение затих окончательно. Наступила зловещее молчание, как будто на том конце кто-то плотно прикрыл трубку рукой. Ни хихиканья, ни предсмертных хрипов. Может, это были просто слуховые галлюцинации? Ведь уже раздавались в этом доме звуки, которые некому было издавать, если вообще подобное может существовать в природе. Возможно, это проделки Лилипута. Другой вопрос, как он это делает? Под влиянием нахлынувшей на Дэнни зловещей торжественности абсолютного беззвучия он перестал плакать. Он жадно вслушивался в гробовое молчание, моргая глазами, когда капелька пота забиралась в глаз. Пальцами он так сильно сжимал трубку, что, казалось, расслабь он их чуть-чуть — и они поломаются. Рука побелела, пальцы ныли, но Дэнни не шевелился, боясь пропустить малейший звук. Затем что-то изменилось. Тишина не была нарушена, но на том конце будто сняли какую-то пленку, прогнав ощущение вакуума. Это продолжалось одно мгновение, а затем до Дэнни донесся знакомый голос, который, впрочем, он и ожидал услышать больше, чем какой-нибудь другой.

— Д-э-н-н-и! Д-э-н-н-и! — Лилипут звал мальчика издалека, как будто находился в густом темном лесу где-то в Вермонте и пытался докричаться до соседнего штата. — Д-э-н-н-и! Ты переступил в-с-е г-р-а-н-и. Ты зашел с-л-и-ш-к-о-м д-а-л-е-к-о. Д-э-н-н-и! Ты плохой мальчик! П-л-о-х-о-й! Ты поступил н-е-х-о-р-о-ш-о. Нельзя так делать, как делаешь т-ы-ы-ы-ы… — Раздались короткие гудки — Лилипут положил трубку? Дэнни ждал, что гудки прекратятся, и тонкий мерзкий голос послышится вновь. Но этого не произошло.

Вдруг мальчик почувствовал что-то теплое у правого уха. В первую секунду он подумал, что это ему показалось из-за непрерывных нудных гудков, но нет — там на самом деле что-то было, что-то ползло по уху. Дэнни резко отдернул трубку от уха, и… увидел, что из нее сочится кровь. Капли появлялись из дырочек, из которых Дэнни минуту назад слышал далекий голос Лилипута, и, стекая, падали на ковер. Дэнни в ужасе застыл, лицо его исказилось гримасой боли. Он безошибочно догадался, что кровь не из уха, нет. Кровь шла из трубки. Этого не могло быть, однако свежие красные капли продолжали появляться из трубки вопреки здравому смыслу!

«Это кровь того мальчика, — пронеслось в голове у Дэнни, — мальчика, убитого Лилипутом». Если еще несколько мгновений назад Дэнни надеялся, что это было всего лишь великолепно озвученное представление, то сейчас он был уверен в обратном — это кровь жертвы. Дрожащей рукой он положил трубку, услышал, как в дом вошла тетя Берта, и с ужасом подумал, что же делать, если кровь из телефонной трубки будет лить и лить беспрерывно. Полтора десятка капель, размером с десятицентовик, были практически незаметны на бордовом ковре; с телефона и столика можно стереть кровь прежде, чем ее увидит тетя Берта. Дэнни провел рукой по столу. Капли даже не размазались. С тем же успехом он мог пытаться стереть рукой с экрана телевизора голову ведущего. Кровь из трубки как будто перестала сочиться. Во всяком случае, ее не прибавлялось. Но даже ту, что осталась, стереть было невозможно. ВИДЕНИЕ? Он опасался, что крови будет гораздо больше, но, к счастью, она перестала идти, как только он положил трубку. Внезапно дверь в гостиную отворилась, и на пороге показалась тетя Берта. Глаза ее смотрели поверх очков.

— Дэнни? Нам кто-то звонил? — Лицо у нее было встревоженным.

— Нет… ошиблись номером. — Дэнни молил Бога, чтобы тетя не подошла ближе. Иначе она обязательно заметит кровь. Вернее, видение крови.

— Дэнни, ты не болен? Ты такой бледный…

— Нет, тетя Берта! Со мной… все хорошо. Извините, просто задумался и не услышал, как вы вошли.