Драго кивнул.
-- Ты разобьёшь её или просто выльешь содержимое, если дела, не приведи Небо, станут плохи, и тебя окончательно прижмут к стенке, - старик чуть вызывающе улыбнулся. - Но это, уверен, не произойдёт. Думаю, Старх и Совет Ордена знали, кого посылать.
Драго снова кивнул, отдавая дань лестной характеристики в свой адрес.
Старик принял прежний вид, хмуро-настороженный.
-- Ну, что? Ты проведёшь ночь здесь или всё-таки пойдёшь дальше прямо сейчас?
Драго массировал колени.
-- Думаю, выбрать золотую середину. С одной стороны быстрый переход из монастыря утомил меня, и кто знает, когда доведётся нормально поспать в следующий раз. С другой стороны...Надо бы поскорее нагнать мальчика. Чувствую, если не сделать этого в самом начале, дальше всё осложнится ещё больше. Ладно, разбуди меня через три с половиной часа.
4
Драго рассматривал женщину несколько минут, прежде чем подойти. Она возилась с ребёнком, мальчиком лет пяти-шести, сначала отряхнула с него грязь, после чего занялась ссадиной на его лбу.
Это происходило почти на окраине деревни. Второй деревни после Лизии и ближней к Вальцирии.
Драго, до сих пор невозмутимый, чувствовал лёгкое беспокойство. Уже во второй деревне не находилось никаких следов ребёнка, нужного Ордену. Кажется, мальчишка с чудесным редчайшим даром вовсе не проходил здесь. Правда, Драго всё ещё надеялся обнаружить зацепку. В предыдущем селении он заходил в четыре дома, немало, если учесть, что столько же было в Лизии, городе, не деревне. При этом его расспросы лишь подпитывали слухи о необычном ребёнке, что не было на руку ни ему, ни Ордену в целом. Однако ничего другого не оставалось. Он передвигался, как обычный паломник или, если быть более реальным, бродяга, идущий в неизвестность в поисках лучшей доли, и ему ничего больше не оставалось, как расспрашивать простых людей.
В этой деревне он уже заходил в пять домов, и ему очень не хотелось делать это в шестой раз. Деревенька небольшая, всего домов сорок, этак он родит у её жителей иллюзию, что мальчик действительно проходил здесь и даже кого-нибудь вылечил. И всё-таки он должен убедиться, что ребёнка здесь не было.
Рассматривая женщину в простом крестьянском платье, Драго решил поговорить и с ней. Он будет для крестьянки всего лишь проходящим мимо, и это меньше впечатается в её память, чем, если бы он зашёл к ней в дом. Судя по её живым движениям, по обеспокоенному взгляду, которым женщина ощупывала ребёнка, она наверняка знает о соседях достаточно, чтобы оказаться в курсе чьей-то тяжёлой болезни и, следовательно, слышала, если бы проходящий через деревню мальчик победил её.
Драго подошёл, почтительно поздоровался. Мальчик посмотрел на него с интересом, хотя и настороженно. Женщина выглядела спокойной. Наверное, дело было не только в светлом времени суток и отсутствии у путника оружия. Драго использовал с ней вариант обеспокоенного отца, искавшего своего сына, мальчика с чудесным даром. Мальчика, который думал, что отец погиб, поэтому шедшего в никуда.
Женщина, взяв сына на руки, покачала головой.
-- Нет, я бы услышала, - сказала она. - У нас здесь есть один ребёнок, он был при смерти, и всё ещё плох.
-- Жаль, - Драго покачал головой, думая теперь, как поскорее уйти, не вызывая подозрительных ассоциаций.
-- Правда, через нашу деревню проходят люди и много детей. Может, он проходил здесь, но не останавливался?
На секунду Драго застыл, затем заставил себя улыбнуться и покачал головой.
-- Нет, вряд ли. О нём бы услышали.
Драго вовсе не собирался открывать женщине, что мальчик каким-то образом чувствует больных людей и не может пройти через селение, так никуда и не зайдя. Женщина попыталась сказать ещё что-то, но монах попрощался и пошёл прочь.
Ситуация, бывшая не самой замечательной в Лизии, ещё больше ухудшилась. Можно сказать, Драго потерял и без того слабый след. Теперь перед ним возникла дилемма, идти ли в Вальцирию или прямо с этой деревни свернуть в сторону. Куда же пошёл ребёнок, если его следов не обнаружилось в восточном направлении?
Драго всё ещё колебался, какое направление избрать, когда сзади раздался скрип подводы. Драго покинул деревню, и ему надо было решаться, так как вправо уходила дорога, ведущая к югу, к Брезелю. Ещё через две сотни метров был поворот налево - к Анохре.
Драго приостановился. Подвода приближалась. Чёрная лошадь тянула телегу, где восседали двое явно зажиточных крестьян. Они внимательно созерцали путника, стоявшего впереди и, несомненно, ждущего их. Путник выглядел безоружным, и всё-таки под его длинным широким плащом можно было постараться и кое-что спрятать.
Драго чуть склонил голову в приветствии.
-- Не подбросите ли меня, добрые люди?
Крестьяне недоверчиво разглядывали его. Один из них, державший поводья, быстро сказал:
-- Мы спешим. Неотложные дела. Заказ коменданта Анохры.
-- На благо Правителя, - добавил второй.
Ну, что ж, подумал Драго, совершенно равнодушный к спесивой самоуверенности крестьян, явно не желавших взять его, и к мечу, лежавшему на телеге рядом со вторым крестьянином. Значит, Анохра. Пусть будет так. Он начнёт с Анохры, затем направится к Вальцирии, и, если и там ничего не обнаружится, он предупредит связного и двинется к Брезелю. В конечном итоге, мальчик двигается медленнее, и где-нибудь его следы обнаружатся.
Драго весело произнёс:
-- Какая удача, и мне туда же. И то же потому, что попросили городские власти.
Чтобы не дать крестьянам шанса, отказаться от попутчика и заодно отбить у них охоту, рассказать о нём коменданту Анохры, Драго извлёк из кармана золотой и поднял руку повыше.
-- Плачу монету. Считай, вас благодарит в моём лице сам Правитель.
Крестьяне заворожено созерцали блестящую вещицу у путника в руке. Драго, ничего больше не спрашивая, запрыгнул на телегу.
5
Гурин, скакавший позади всех, размышлял о том, что передал ему комендант Лизии. Одновременно он делал первые выводы относительно того, как действовали трое воинов, бывшие под его руководством.
Нельзя было сказать, что он не доволен ими, и что они действовали как-то не так. Они являлись натасканными псами, готовыми наброситься на любого по велению Правителя или же Гурина в его лице. Они были довольно сильными и опытными воинами, в противном случае Гурин взял бы других. При этом они не утруждали себя мыслительным процессом, что с одной стороны было даже хорошо - они выполнят любой приказ, самый абсурдный. Даже если его невозможно выполнить, они всё равно попытаются. Впрочем, это было не совсем верно в отношении Булоха, номинального командира тройки - своеобразной составляющей личной гвардии Правителя. Наверное, потому он и являлся главным.
Булох был крупнее Гурина. Шрам и Камень тоже были крупнее Гурина. Их теперешний предводитель, сам достаточно крупный мужчина, если сравнивать с обычными людьми, уступал им по габаритам. Лишь природная гибкость и реакция делали его сильнее в поединке с каждым из них в отдельности. И, конечно, Гурин оказался бы бессилен против двух из них.
Это не касалось гибкости ума. Гурин спокойно мог дать фору сразу троим. Единственный, с кем хоть как-то можно сравниться, был Булох. Очень светлый, с бледно-голубыми глазами, он, казалось, источал тихую свирепую наглость. Это не движение напролом, наглость предполагает определённое шевеление извилин. В отличие от него ничего подобного не было у Камня или Шрама. Выросшие в бедных крестьянских семьях, оба в ранней юности за долги родителей попали в бесплатную рабочую силу крупных городских ремесленников и уже оттуда перекочевали в личную гвардию Правителя, в основном благодаря своим габаритам, предполагавшим проблемы любому опытному воину-противнику.
Камень, пучеглазый, неопрятный, заросший густыми чёрными волосами, не тронувшими разве что лицо, получил своё имя из-за формы головы. Крупная, деформированная и угловатая, она и в самом деле напоминала булыжник, валявшийся на вершине горы, где неугомонные ветры за десятилетия оставили в нём впадины для глаз и выделили уродливую челюсть. Шрам являлся обладателем давней жутковатой раны в виде трёх полос на левой щеке, бледно-розоватых, с расстояния рождавших иллюзию обожжённой стороны лица. Хирургически одинаковые полосы скорее являлись следами пытки, нежели последствием столкновения. Однако Шрам так никому и не сказал правды.
Оба, и Камень, и Шрам, имели короткие причёски, уродовавшие и без того непривлекательную внешность. Обоим, казалось, нужно было лишь хорошо поесть и хорошо поспать. И рвение, с которым они выполняли задание, легко объяснялось тем же - после окончания они выспятся лучше обычного и, возможно, устроят продолжительный пир.
Гурин созерцал их спины, испытывая странную смесь зависти и отвращения к этим людям. Они были уродливы и лицом и душой, и это, конечно, не могло не вызвать неприязни. В то же время они жили с пустым, ни чем незамутнённым сознанием, так не смог бы отстраниться от желчной, покрытой шипами действительности даже опытный монах. В данный момент это и было их плюсом. Они ни о чём не задумывались, и у них не болела голова. Между тем Гурин начинал понимать, что не всё так просто, и задание отнюдь не выглядит лёгкой прогулкой, как ему показалось сначала.
Казалось, какая проблема - найти мальчишку? На Гурина не произвёл особого впечатления дар ребёнка. Что с того, что он лечит разные болезни? Сам Гурин ничем не болел, если не считать изредка мучившего ступни ног грибка, и это для него было пустым звуком. Болеют крестьяне, жалкие земляные червяки, копошащиеся на своих крохотных участках, чем привлекают к себе всевозможную грязь. Может, ещё горожане, те, что победнее, живущие в узких тёмных улицах, где переплетаются запахи мочи и дешёвых харчей. Для Гурина в действиях мальчишки не было ничего от чуда. Он давно для себя понял, что существует лишь то, что можно потрогать, увидеть, в крайнем случае, услышать. Скорее всего, мальчик действительно кого-то вылечил, но вряд ли это было что-то серьёзное. Этот ребёнок зачем-то понадобился Правителю, но не обязательно это являлось для того жизненно необходимым. Тем не менее, найти мальчика было очень важным для Гурина. В случае неудачи последствия в его собственной судьбе могли оказаться какими угодно. И это несмотря на то, что он - редкий воин.
Правитель стоял у власти Всех Заселённых Земель достаточно крепко, чтобы не беспокоиться о неких индивидуумах, на которых и держалось его могущество. Остались считанные бароны, кто номинально не признавал себя вассалом Правителя. С одной стороны это несло в себе целый положительный пласт: централизованная власть имела плюсы для большинства слоёв населения, уменьшилось количество банд, состоящих из отморозков, повысился уровень жизни, хотя, как ни странно, и миграция людей достигла своего пика. Официально Правитель являлся тем, кого давно ждал простой народ. Однако реальность заставляла Гурина усомниться в этом.
Взять хотя бы двух воинов из его маленького отряда. В народе распространяли мнение о воинах Правителя, как о его лучших сынах, как о его гордости. Однако ни Камень, ни Шрам никак не подходили под это определение. Они скорее наводили на людей страх, чем уверенность за свои жизни, что надёжно защищены такими воинами. Это подтвердили поиски в Лизии. Люди пугались, отвечали невнятно, их приходилось переспрашивать, и присутствие Камня и Шрама лишь сгущало обстановку. Гурину пришло на ум, что некоторые поданные Правителя в дальнейшем могут нарочно послать их по неверному следу. То ли из чувства солидарности с мальчиком, то ли из-за ненависти к вооружённым людям, что стучатся в дом и требуют ответа.
И Гурин вместе с тремя своими людьми был бессилен против этого. Никто из них не знал мальчика в лицо, описание из уст перепуганных горожан не вносило ясности, и оставалось рассчитывать лишь на собственную прыть. На этом фоне короткая беседа с комендантом Лизии оказалась кстати. Тот уверенно заявил, что слухи о мальчике множатся с каждым часом, и, значит, нужный Правителю ребёнок действительно некоторое время находился в городе. Находился и пошёл дальше, то есть на восток. Комендант также добавил, что в близлежащие города отправлен гонец, и теперь гвардейцам будут оказывать всяческое содействие.
Впрочем, Гурин понимал, в деревнях нет коменданта, человека Правителя. И там люди тем более будут отчуждёнными. С другой стороны, прикинул он, обнаружить мальчишку нужно любой ценой, и не важно, какое впечатление останется после воинов Правителя.
Прервав преждевременные терзания, Гурин пришпорил коня, обходя своих людей. Те расступились, давая дорогу, и тоже пришпорили коней, чтобы не отстать.
ГЛАВА 7
Ошибка
1
Мальчику было лет десять, не больше. Худой, уставший. Позади явно долгий путь. И плащ. Длинноватый для его роста плащ. О чём-то подобном заикались крестьяне.
Драго стоял, делая вид, что отдыхает в тени тополя, сам же впился в ребёнка взглядом, выделив его из толпы ещё минуту назад. Мальчик двигался в потоке людей, что покидали Вальцирию. Он приближался к тому месту, где стоял монах, скрывавший свою рясу, и должен был вот-вот поравняться с ним.
Ещё не зная, тот ли кого он ищет, Драго испытал болезненный укол облегчения: окажись он здесь на четверть часа раньше, он вошёл бы в город и уже вряд ли бы встретил этого ребёнка.
Драго практически не спал две прошедшие ночи, с опозданием осознав, что совершил оплошность. Он рискнул проверить сначала Анохру и в одной из двух деревень, что лежали на пути к Лизии, получил подтверждение того, что мальчик, лечащий людей, действительно проходил здесь. Ни единым жестом не выпустив вспыхнувшего ликования, Драго возблагодарил Небо, столкнувшее его с крестьянами, направлявшимися в Анохру. Пойди Драго строго на восток, и он потерял бы время.
Однако в Анохре следов ребёнка не оказалось.
Драго метался по городу, представляя себя в разных обличьях в зависимости, кому задавались вопросы, и всё-таки вынужден был признать, что мальчик здесь не появлялся. Похоже, после одной из деревень, через которую недавно проезжал с крестьянами Драго, ребёнок свернул к юго-востоку. Он подтвердил предположение, что двигается, полагаясь на интуицию, не имея чёткого плана своего пути.
Пойдёт ли он в Вальцирию? Или же двинется дальше на юг, к Брезелю? Или, двинувшись опять на восток, мальчик вообще обойдёт Вальцирию, город в три раза более крупный, чем Лизия?
В этом имелась своя логика. Вальцирия может засосать его своими трущобами, переполненными различными недугами и напастями. Старх предупреждал, мальчик не вылечит всех, и с этим бессмысленно спорить. Так или иначе, Драго предстояло как можно скорее оказаться в Вальцирии, встретиться со связным и, уже отталкиваясь от новых данных, направлять свои поиски. Монах надеялся, что мальчик всё-таки войдёт в Вальцирию. Она лежала на его пути громадным муравейником, чей конвейер втягивает в себя всё оказавшееся поблизости, особенно ребёнка с таким ценным даром. Если это произойдёт, Драго имел шанс попасть в город прежде, чем ребёнок его покинет. Наверняка лечение задержит мальчика, и тогда Драго останется лишь идти по горячему следу. Или просто дожидаться у восточных ворот города.
Драго спешил, и лишь образ мальчика, сложившийся в сознании, остановил его, заставив заметить чем-то похожего на этот образ ребёнка. Присмотревшись, Драго признал, что мальчик выделяется из спешащих людей, и протолкался к противоположной обочине. Поток, что шёл от города, был значительно реже, и Драго получил возможность рассмотреть ребёнка прежде, чем тот приблизился.
Мальчик не спешил, в отличие от окружавших его людей в его движениях не было той суеты взрослых, каждый день для которых рождал груз прежних забот. И всё-таки в походке было что-то утверждавшее, что он чувствует здесь себя неуютно, желает уйти подальше и пусть на него никто не обращает внимания. Ребёнок озирался волчонком, который выбрался из опасной зоны, но до конца в этом не уверен.
Возможно, поэтому он и заметил направленный на него взгляд.
Он почти поравнялся с монахом, и у Драго почему-то возникло серьёзное сомнение относительно того, тот ли это мальчик. Не объяснимое логикой, просто нашептанное интуицией. Ребёнок проходил мимо, и, быть может, Драго выбросил бы его из головы, не зная в дальнейшем, корить ли себя или благодарить, однако мальчик почувствовал внимание постороннего человека, и на мгновение их глаза встретились. Короткий затравленный взгляд. Страх и горячее стремление спрятать глаза, так много выдававшие о своём обладателе.
Одна секунда, но она заставила Драго решиться. Ребёнок отвернулся, и, если бы не собственное пристальное внимание, у Драго возникла бы иллюзия, что этот взгляд ему померещился. Страх ребёнка крючком вцепился в мозг монаха. Драго приложил некоторое усилие, чтобы остаться в прежней позе и не протянуть к ребёнку подрагивавшие руки. Вокруг слишком много людей. Возможно, воины Правителя могли рассчитывать на то, чтобы никто не вмешивался, если они схватят ребёнка, но ни мужчина неопределённого рода занятий, даже объяви он, что принадлежит к талхам. Терпение, не сейчас.
Драго выждал пару минут, не выпуская ребёнка из поля зрения, и, наконец, двинулся за ним в сторону противоположную городу.
2
Мальчик несколько раз оглядывался. Сначала, пройдя мимо монаха, он сохранял прежний темп и, казалось, ничуть не выдавал своей оплошности. И всё-таки не выдержал. Обернулся.
К этому моменту Драго уже шёл за ним. Ребёнок заметил это, и его нервы не выдержали. Он ускорил шаг, стал обгонять людей, хотя совсем недавно обходили его. Теперь он спешил и время от времени оглядывался. Драго окончательно уверился, что ему послана удача. Похоже, ребёнок не особенно задержался в Вальцирии и уходил в сторону Анохры. Впрочем, он мог свернуть на восток и сейчас, не доходя до города, откуда спешил Драго.
Монах попытался отстраниться от этих теперь уже не столь важных размышлений. Сейчас перед ним стояла одна задача - бесшумно и незаметно захватить ребёнка. Пока на дороге полно народу, он должен вести мальчика. Хуже будет, если ребёнок догадается поднять шум и прибиться к кому-нибудь из вооружённых взрослых, в этом случае преследователь окажется в скользком положении. Правда, Драго не без оснований рассчитывал, что мальчик не пойдёт на это. Зачем Драго позволил заметить собственный взгляд? Если бы ни эта непозволительная для талха оплошность, вообще бы не возникло никаких проблем.
Монах не сокращал расстояние, но и не отставал. Тем временем людское движение на дороге редело. Разрывы между людьми увеличивались, и вскоре ни у Драго, ни у мальчика не возникало сомнений по поводу того, что между ними происходит. Монах вдруг спросил себя, как поступить, если мальчишка побежит. Сделает вид, что спешит или же просто идёт на поводу у излишков энергии, свойственным детям. Это было не то же самое, что привлекать внимание взрослых, требуя защитить от странного мужчины. И это было вполне реально, судя по страху, который от него исходил.
Драго ускорил шаг, выбросил из головы опасный вариант. Конечно, он не сможет бежать следом за мальчиком и не привлечь внимания всё ещё многочисленных прохожих. Однако пока этого не произошло, лучше оставить решение проблемы. Мальчик шёл быстро, но на бег не переходил.
Неожиданно для монаха ребёнок свернул направо - в этом месте к дороге подходила неширокая колея. Наверное, путь к одной из деревень. Драго улыбнулся одними губами. Это было выгодно скорее ему, нежели ребёнку. Он ещё больше ускорил шаг. Пропустив нескольких крестьян, Драго обнаружил, что впереди на сотню метров вообще никого нет. Конечно, ребёнок заметил то же самое. Он остановился на секунду, глядя на преследователя, и Драго показалось, что ребёнок больше не сдвинется, настолько опутал его страх. Однако мальчик развернулся и побежал.
Не вперёд, нет. Он свернул с дороги. Бросился к лесу. Драго оглянулся, убедился, что крестьяне, оставшиеся сзади, ничего не заметили, и кинулся за мальчиком. Догнать его было несложно. Драго, не особенно напрягаясь, сокращал расстояние. Мальчик оглядывался и подвывал. Монаху стало жалко ребёнка.
-- Постой! - крикнул Драго. - Не бойся! Да постой же!
Ребёнок споткнулся и упал, растянувшись меж двух тонких осин. Драго перешёл на шаг, чтобы хоть как-то ослабить у него панику. В сознание некстати полезли вопросы, целый ворох вопросов, до поры до времени хранившийся пищевой заначкой на чёрный день. Пока Драго решал иную проблему, как найти, он счастливо уклонялся от того, что неминуемо должно заслонить собой свет и отступить, если только на это будут веские причины.
Он захватит этого мальчика, чтобы отдать Совету Ордена? Чтобы мудрые старцы каким-то образом сделали из его крови вакцину против грядущей эпидемии, грозившей уничтожить человечество? Ребёнка? Но ведь он, скорее всего, умрёт, и в его смерти не в последнюю очередь будет виновен Драго! Он, Драго, убьёт ребёнка! Как это сочеталось с философией талха?
Драго остановился, не приближаясь к ребёнку вплотную.
-- Не бойся, - негромко сказал он. - Мне нужно только узнать у тебя кое-что. И всё, я тебя отпущу.
Драго произнёс это механически. Он думал сейчас о том, чья чаша должна перевесить - жизнь одного ребёнка или жизни сотен тысяч людей? Если бы он решал задачу, как сторонний наблюдатель, он поставил бы на жизни людей, однако в теперешней ситуации это было далеко не так просто. Большинство из этих людей он не знал, большинство из них являлись для него абстракцией. Мальчик же был реален. Драго видел его, чувствовал его страх, замечал дрожь измождённого долгим переходом, худенького тельца.
Мальчик подскочил и бросился прочь. Драго рассчитывал, что ребёнок сдался, к тому же он, казалось, успокоил его словами, продемонстрировал отсутствие нехороших намерений, тем неожиданней явилось упорство ребёнка.
Монах замер, сконфуженно улыбнулся, провожая ребёнка взглядом. Молнией мелькнула мысль, что он всё-таки приведёт мальчишку в Орден. Во-первых, в противном случае его собственная жизнь окажется перечёркнута. Во-вторых, у мальчика останется шанс выжить, во всяком случае, Старх и его окружение постараются в этом вопросе, но у человечества шансов наверняка не будет, если талхи не создадут вакцину. Это называлось, выбрать меньшее из двух зол.
Драго, за считанные секунды разметав неугомонные образы, побежал за мальчиком. На этот раз ребёнок мчался к дороге и, в конце концов, выскочил на неё. Теперь колея не была пустой. Ребёнок выскочил прямо на двух крестьян.
За ними на коне скакал ещё один мужчина. На боку у него висел меч.
3
Драго сбавил шаг, пытаясь расслабиться, чтобы как можно более непредвзято оценить обстановку.
Если бы не вооружённый всадник, по-видимому, служака коменданта Вальцирии, всё было бы совсем просто. Крестьяне явно не претендовали на роль заступников. Когда мальчик выскочил перед ними, двое хлюпких старичков вздрогнули, как по команде. Увидев же Драго, они вовсе попятились.
Мальчик, подвывая, прошмыгнул мимо, наверное, интуитивно осознал, что они не остановят преследователя. Ребёнок бежал навстречу всаднику. Драго перешёл на шаг, он уже понял, что всадник вмешается. Тем более Драго с виду был безоружен. Крестьяне посторонились, глаза боязливо ощупывали мужчину в дорожном плаще. В них появилось облегчение, стоило Драго пройти мимо.
Когда ребёнок сблизился с всадником, тот, глядя на Драго, крикнул:
-- В чём дело?
Голос был напыщенным, надменным. Всадник обладал некоей властью, а он, Драго, был здесь никто. Драго показалось, всадник не столько обеспокоен судьбой незнакомого мальчишки, сколько желает наказать безоружного бродягу, раз уж есть за что. Мальчик обогнал его и остановился, то ли запыхался, то ли желал лично увидеть, как всё страшное исчезнет одновременно с быстрой расправой над преследователем.
Драго отстранился от ребёнка, в эти секунды он его не замечал. Шагая навстречу всаднику, Драго просчитывал, какое оружие из невидимого посторонним использовать. И какие после этого будут последствия. Он знал, что справится с противником, однако он не собирался его убивать, тем более двух крестьян. Значит, они расскажут о том, что произошло, и уж лучше в Драго, по их мнению, не будет ничего от талха.
Выходит, монашеский арбалет отпадает. К сожалению, это был самый верный способ, самый лёгкий и быстрый - взять всадника на прицел и приказать ехать своей дорогой. Тот ничего бы не сделал своим мечом и подчинился бы. Меч также отпадал - пришлось бы повозиться. К тому же велик риск, что Драго вынужденно причинит всаднику раны.
Их разделяло метров семь, когда Драго выхватил хлыст. Воистину гениальное приспособление, если хочешь оставить противника в живых, при этом подавив его и обезоружив. Если, конечно, умеешь с ним обращаться.
Всадник переменился в лице. То ли от неожиданности, что бродяга оказался вовсе не безоружен, то ли знал, сколь грозное оружие в умелых руках хлыст. Драго одним движением размотал хлыст и вызывающе улыбнулся. Как опытный воин-талх, Драго знал, поединок чаще выигрывают сначала психологически, и уж после в реальности. Всадник засуетился. Оказывается, за спиной у него был арбалет. Он пытался вложить меч в ножны, чтобы снять арбалет. С трудом, но ему это удалось, хотя он едва не выронил оружие.
-- Не мешай мне, - произнёс Драго. - С мальчиком не случится ничего плохого.
Конечно, всадник не слышал его. Он уже стягивал арбалет, судорожными движениями пытаясь выудить стрелу из чехла. В нескольких десятках метрах крестьяне, наблюдавшие за происходящим, превратились в изваяния. Мальчик тоже застыл, расширенными глазами изучая мужчину с хлыстом.
Драго позволил всаднику достать стрелу и лишь затем совершил незаметное движение правой рукой. Хлыст змеёй метнулся к противнику, кончиком обхватил арбалет и вырвал его из дрожащих, неуверенных рук. Это заняло секунду. Всадник неверяще посмотрел на свои опустевшие руки. Перевёл взгляд на арбалет, лежащий в облачке дорожной пыли. Снова выхватил меч.
Драго медлил, будто ещё рассчитывал, что всадник образумится. Лишь когда тот занёс меч, метя ему в голову, Драго снова воспользовался хлыстом и снова обезоружил всадника. На всякий случай Драго хлестнул коня, зацепив и человека. Животное понеслось прочь, и всадник с трудом удержался в седле.
-- Торопись по своим делам, славный воин! - крикнул Драго ему вслед. - Они важнее меня!
Всадник не спорил. Он позволил себе оглянуться только раз и, вцепившись в гриву обезумевшего коня, пришпорил его. Пролетев мимо крестьян, он заставил их шарахнуться в сторону. После чего они сочли за лучшее убраться вслед за всадником.
Драго быстро прикинул расстояние до города и понял, что времени у него более чем достаточно. Мальчик, парализованный, раздавленный, ожидал его, глядя съёжившимся кроликом. Лишь когда монах подошёл вплотную, ребёнок снова побежал. Однако страх опутал ему ноги, и мальчик, остановившись, грузно осел на землю.
-- Не бойся, прошу тебя, - Драго пытался улыбнуться, но ничего не получалось.
Он уже чувствовал себя неважно при мысли, скольких отрицательных эмоций он стоил мальчику. И сколько ребёнка ещё ждёт впереди, когда он послужит материалом для спасения человечества.
Мальчишка скрючился и заплакал. Драго наклонился к нему, поколебался и всё-таки приложил свою ладонь к спине ребёнка.
-- Ты ведь лечишь людей? Не бойся, мне только нужна твоя помощь.
Мальчишка глянул на него и напрягся ещё больше. Драго нахмурился. Что-то шевельнулось внутри. Некоторое время он изучал ребёнка, прислушиваясь к своей интуиции, и тени, нехорошо шевелящиеся в подсознании, стали ещё гуще.
Драго встряхнул мальчика.
-- Послушай...
Он осёкся. На дороге показались люди. Здесь было неподходящее место для выяснения истины. Драго подхватил ребёнка на руки и поспешно сошёл с дороги. Углубился в лес. Мальчик перестал всхлипывать. Он замер в объятиях монаха тугим горячим комком. Казалось, он готовился к смерти.
Драго опустил его на землю. На всякий случай взял его за лодыжку во избежание новых попыток бегства. Ребёнок посмотрел на мужчину расширенными молящими глазами. Что-то в этом взгляде не соответствовало представлениям Драго о чудесном мальчике.
-- Скажи, это ты лечил людей в городе?
Мальчик вздрогнул и снова заплакал.
Драго коснулся его плеча и постарался придать голосу едва ли не кротость:
-- Послушай, у меня больна жена. Помоги мне, вылечи её. Ты ведь это можешь.
Ребёнок захлёбывался плачем. Монаху стало ясно, что истерика продолжится непозволительно долгое время. Ласковое обращение не действовало, и, если применить грубость, ребёнок тем более ничего не объяснит. Если же всё-таки Драго заставит его говорить, мальчик для собственного спасения подтвердит что угодно.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
