Драго, принадлежащий к талхам с рождения, не задумывался над сутью этого многовекового монашеского образования. Он жил, используя преимущества реки, несущей его вперёд, и не задавался вопросом, что будет, если в один прекрасный день попытаться плыть против течения или же просто свернуть к берегу. Не задумывался до недавнего времени.
      В его сознании Орден вёл свои истоки с начала Мира, рождённого Великой Катастрофой. Об этом знали даже крестьянские дети. До Великой Катастрофы не было ничего, одна Пустота, хранившая в своём чреве сжатое Время, которое сжималось всё больше и больше, и, в конце концов, произошёл взрыв, породивший ту самую Великую Катастрофу, преобразовавшую Мир. Мир, который с самого начала был чем-то устоявшимся. Ещё в стародавние времена был Правитель Всех Заселённых Земель, бароны, крестьяне, ремесленники. И монашеские ордена. Главным из которых, самым мощным, самым просвещённым являлся орден Талхов. Он казался чем-то незыблемым, и спрашивать, правильно ли Орден скользит по воде жизни, казалось, по меньшей мере, абсурдным.
      Драго шёл дорогой, дарованной судьбой, познавая премудрость, позволявшую не терзаться понапрасну вопросами, возникавшими у любого простого смертного. Благодаря не только природной гибкости, первоосновы хорошего воина, но и живому уму Драго был определён в воины ещё с детства. Один из этапов продвижения вперёд предполагал наличие Учителя. Обычно это был пожилой монах, опытный во всех отношениях, и в учениках у него ходила лишь небольшая группа, человек пять-семь. Если кто-то из молодых монахов преодолевал этот этап, его Учитель мог рассчитывать на вступление в приближённые к главе Ордена. Таким образом, заинтересованность была обоюдная. Сами ученики были лишены какой-либо конкуренции. Они не знали, по каким критериям кто-то опережает остальных, и они также не знали, какое количество человек пройдёт этот этап. Оно могло быть разным: от одного до всех сразу.
      Этап предполагал эпизодическое общение с самим главой Ордена. Либо с кем-то из его Совета - трёх старцев, высказывавших собственное мнение по какой-нибудь важной проблеме, прежде чем глава принимал окончательное решение. В основном Главный монах Ордена задавал ученикам разные вопросы, реже что-то рассказывал, и его редкие посещения превращались в своеобразный экзамен, оценку которого ты мог никогда и не узнать.
      Этап также предполагал часы, проведённые в библиотеке Ордена. Были Свободный час - каждый из учеников в сопровождении Учителя выбирал книгу на свой вкус и мог, не уходя, конечно, воспользоваться её знаниями. И ещё час Бдения. В отличие от Свободного этот час был единственным за всё время ученичества. Он предполагал ночь, проведённую в библиотеке. Считалось, эта ночь наедине с древними книгами пропитает монаха необходимой аурой. Кроме того, монах оказывался единственным стражем библиотеки на несколько долгих часов, пока обычный охранник, тоже старый опытный монах, удалялся вздремнуть. В некотором роде час Бдения являлся допуском на экзамен, после которого молодой монах мог пройти дальше. Либо свернуть на иную стезю.
      Драго было тридцать лет, возраст, не раньше которого монахи вообще оказывались в учениках, однако к этому моменту он уже приходил к Учителю три года. Драго был очень перспективным. Не зря же ему первому из его группы был предложен час Бдения.
      К этому моменту до него уже как несколько лет назад дошли слухи, которые в детстве могли показаться лишь бреднями спятившего еретика.
      До Великой Катастрофы, преобразовавшей Мир, не было никакой Пустоты. До Великой Катастрофы на Земле была иная цивилизация, более мощная и развитая. И её создали такие же люди.
 
      2
      В библиотеке Ордена стояла тишина склепа, где само Время стёрло в пыль даже кости покойников. Каждый шаг разлетался меж стеллажей, заставленных книгами, плотными комками эха. Длинные ряды, маленькими лабиринтами уходящие в темноту, казалось, расступались, давая осторожным, ирреальным звукам полную свободу.
      Драго с благоговением трогал робким взглядом полчища старинных фолиантов, испускавших из себя запах Вечности.
      Седовласый монах, чья судьба некогда распорядилась, быть стражем библиотеки, задержал взгляд на том, кому суждено было этой ночью постигнуть час Бдения. Драго почувствовал этот взгляд и постарался придать своему лицу более правдоподобную отрешённость, как и подобает истинному талху.
      -- Теперь ты остаёшься здесь один, - тихо сказал монах, и эхо, отпущенное на волю, робко зашелестело в самую сердцевину загустевшего меж стеллажей мрака. - Помни, эти книги - мозг Ордена, и на некоторое время он останется в твоей власти. Это великая честь. Но и великая ответственность. Помни также, в час Бдения нужно молиться Небу. Позже у тебя окажется достаточно времени, чтобы получить абсолютно все знания, что скрывают эти книги, если, конечно, на то будет воля Провидения.
      Голос стража, вкрадчивый, мягкий, хранивший обманчивость маленького огонька, могущего в любой момент превратиться в свирепое, ничем не скованное пламя, замолк. Несколько секунд где-то в глубине библиотеке эхо ещё шуршало полами своего невидимого плаща, но, в конце концов, тишина Вечности впитала и эти звуки. Седовласый старик поклонился и спустя мгновения растворился на выходе.
      Драго остался один. Минуту он смотрел вслед охраннику, как будто рассчитывал, что тот передумает и вернётся. Молиться, сказал старый монах. Молиться, чтобы благоденствие коснулось каждого человека Всех Заселённых Земель.
      Драго не имел ничего против.
      Однако его жгло нетерпение, настоянное на неких смутных, неудовлетворённых терзаниях. Терзаниях, рождённых тем, что он услышал два года назад от Лона, входившего в его группу учеников. Вряд ли их можно было назвать друзьями, Драго держался достаточно обособленно. Тем более, предполагалась, что все талхи - братья, и дружба получалась чем-то излишним. Так или иначе, они общались не чаще, нежели с другими молодыми монахами, но Лон тяготел к тому, чтобы нечто, предназначенное не для всех ушей, сообщать именно Драго.
      Лон был сыном еретика, казнённого, когда его ребёнку не исполнилось и двух лет. Насколько это было связано с тем, что якобы знал Лон, Драго не мог сказать. Он просто слушал. Наверное, Лон и рассказывал ему так много, что Драго выглядел отрешённей других, и, значит, более надёжным, менее болтливым. Драго слушал, давно поняв к своим годам, что любые слова, несущие какую угодно информацию, не могли взяться на пустом месте. Любая, самая невероятная ересь. Драго к тому же любил анализировать, откуда пошли даже те мнения, которые он с самого начала заносил в ошибочные.
      Лон, хоть они и находились в келье одни, говорил шёпотом:
      -- Можешь не верить, но до Великой Катастрофы люди жили уже несколько тысячелетий. Они создали невиданную цивилизацию, которая и рухнула в результате Великой Катастрофы. Выжило очень мало людей, - Лон помолчал и добавил. - Это знал ещё мой отец.
      Драго никак это не прокомментировал, лишь посмотрел на приятеля.
      Лон вспыхнул, будто Учитель услышал из его уст ругательство.
      -- Эти люди, до Великой Катастрофы, были такими же, как мы, очень похожими. Правда, они...говорили на сотне языках, и...и звали их странными именами, совсем не такими, как наши.
      На этот раз Драго не смог укрываться шалью всё той же отрешённости:
      -- Скажи мне, пожалуйста, зачем людям, если они были такими же, как мы, понадобилось столько языков? Куда проще пользоваться одним.
      Драго всегда критически относился к любому, даже незыблемому утверждению, втайне он гордился такому отношению к окружающему миру, хотя и стремился подавить гордыню. Он предпочитал лично пройти тот этап, отвечающий за ту или иную истину, и подсознательно понимал, что это просто у него в крови.
      Лон смутился, приоткрыл рот, и Драго подумал, что приятель выкрутится. Скажет что-нибудь типа, это одна из загадок Прошлого, которое современники несправедливо нарекли Пустотой. Но Лон выдохнул, тяжело, как-то замучено и признался:
      -- Не знаю.
      Возможно, именно эта искренность зацепила Драго, заставила поверить в то, что такое может быть! Много месяцев спустя, вопреки себе, Драго сам коснулся этой темы каким-то незначительным вопросом. Когда же разглагольствующий Лон услышал более серьёзный вопрос, не поговорить ли об этом с Учителем, он побледнел.
      -- Не выдумывай! Вообще никому не говори об этом! Никому! Если что, я тебе тоже ничего не говорил, я отрекусь от своих слов, скажу, что на меня наговаривают. Мать как-то сказала, о том, что было до Великой Катастрофы, знают Старх и его Совет. И ещё самое близкое окружение.
      -- Почему же они не скажут об этом всем талхам? - задал Драго веский вопрос.
      Лон замахал руками.
      -- Это нельзя знать ВСЕМ! Если тебе суждено, и тебя приблизят, тогда ты об этом узнаешь.
      Лон уже уходил, когда повернулся и чуть слышно прошептал:
      -- Говорят, в библиотеке Ордена есть...какие-то книги, что были ещё до Великой Катастрофы. Они - самое настоящее подтверждение, что не было никакой Пустоты.
      Драго помнил этот разговор слово в слово. Подтверждение - в библиотеке.
      И вот он оказался здесь без Учителя, без других учеников, оказался здесь один.
 
      3
      Библиотека находилась в башне, главенствовавшей над основным монастырём ордена Талхов, ровно посередине между верхним этажом и фундаментом. Наверху располагались кельи главы Ордена и его Совета. Ниже шли другие помещения, игравшие роль хранилищ для реликвий, различного оружия и продуктов.
      После чего располагался этаж, отведённый под библиотеку.
      Драго был один на целом этаже, но это ни о чём не говорило. Очень близко, всего лишь полтора десятка метров кверху, находился сам Старх. Ещё ближе были другие люди. То, что библиотека предоставлена в его полное распоряжение, являлось скорее иллюзией, и Драго понимал это. Если за ним каким-то образом не следили, то, во всяком случае, были начеку. Если не сам охранник, кто-нибудь другой обязательно. Нужно молиться, сказал монах-охранник, именно молиться, а не просматривать книги. Последнее ему предоставят позже.
      Если на то будет воля Провидения.
      Или, вылепив смысл на иной манер, Драго мог уже никогда тут не оказаться.
      Молодой мужчина смотрел во тьму стеллажей и жадно вдыхал сладковато-пыльный запах тысяч фолиантов. Возможно, он находился здесь в последний раз. И это не могло не сказаться. Он понимал, что никакое здравомыслие не удержит его.
      Максимум, на что его хватило, это выждать полчаса хоть для какой-то уверенности, что никто вдруг не появится. Затем Драго стал медленно, часто останавливаясь, обходить стеллажи, вглядывался в книги, изредка брал какую-нибудь, убеждался, что она не имеет отношения к некоему Прошлому, и двигался дальше. Чуть больше, чем за час, он обошёл всю библиотеку. За это время он не один раз силой заставлял себя класть очередную книгу, цеплявшую его моментально, заставлял потому, что она, несмотря на весь интерес, никак не приоткрывала ту дверцу, которую он искал.
      Драго вернулся к выходу из библиотеки, выглянул на лестницу, ведущую вверх и вниз. На несколько минут застыл в задумчивости. Почему-то он верил, что Лон говорил правду, что Лон действительно слышал не ересь, а нечто, рождённое у осведомлённых источников. Драго усиленно думал, и, в конечном итоге, догадка шевельнулась внутри очнувшейся кошкой.
      Ну, конечно, если подобные книги есть, они не могут лежать на виду. Либо в библиотеке есть тайник, либо, что гораздо хуже, эти книги вообще находятся в другом месте. Например, где-нибудь в комнатах Старха. Или в одном из хранилищ. Скорее всего, было именно так, и в какой-то степени Драго испытал разочарование. И всё же он решил довести поиски до конца, ведь больше такого случая могло и не представиться. Прежде, чем действовать, он пустил себя по следу неумолимой логики, как говорил им Учитель. Можно разложить по полочкам любую запутанную ситуацию, нужно лишь сосредоточиться, отстраниться от всего, что не касается данной проблемы, и смотреть на вещь чужими глазами.
      Это принесло свои плоды. Драго предположил, что тайник, если он, конечно, существует, находится в глубине библиотеки. Мужчина прошёл туда, взяв сразу две свечи. Изучил, не торопясь, тыльную стену, прикрытую пыльными портьерами и фресками. Ничего. Он уже собирался уходить, бросив эту затею, что-то особенно мудрёное так быстро всё равно не найдёшь, кроме того, в этом случае он наверняка оставит следы. Однако глаза его напоследок изучили пол. В отличие от большинства других помещений, где пол был каменным, в библиотеке его покрыли деревом. Драго бросил взгляд под ноги непроизвольно, перегородка между этажами вряд ли вместила бы тайник для древних книг. С другой стороны Драго не мог знать, сколько существует этих книг, и каково необходимое для них помещение. Но этот случайный, непроизвольный взгляд позволил обнаружить тонкую истёртую ковровую дорожку, укрывшую небольшую полосу у тыльной стены. Драго даже удивился, что не заметил её сразу. В другой ситуации он почувствовал бы стыд, что пропускает подобные детали, но сейчас он уже осязал, как поджимает его время. Всё ещё не веря, что ковровая дорожка может скрывать нечто ему необходимое, так, на всякий случай, он приподнял её и оттащил в сторону.
      Под ней ничего не оказалось. Обычный пол.
      Вздохнув, Драго потянул дорожку на прежнее место. Резко остановился. Зрение что-то уловило. Драго поднёс поближе свечу и заметил на полу плоское кольцо. Кольцо вряд ли можно было почувствовать под ковровой дорожкой, если наступить на него, и также сложно увидеть из-за одинакового с полом цвета. Драго коснулся кольца рукой и, когда потянул его на себя, следом за ним потянулся прямоугольный кусок пола. Это был люк, скрывавший под собой сгусток темноты, из которой пахнуло пылью и сухой древней бумагой.
      Драго отпрянул, кольцо вырвалось из рук, и люк с глухим стуком захлопнулся.
      Драго оглянулся. Прислушался. Если не считать сердечного аккорда, ничего не изменилось, то же беззвучие. Сглотнув, он медленно потянулся к люку, нашарил кольцо, поколебался и всё-таки снова поднял крышку. Откинул её. Отсветы робкого огонька свечи заставили тьму внизу подрагивать бесформенной тушей некоего гигантского существа, заточённого в этой потайной комнате. Драго медлил, то ли ожидая чего-то, то ли успокаивая собственное тело, противившееся предполагаемому спуску. Медлил, хотя осознавал, что время уходит.
      Наконец, он подхватил одну из свечей, спустил ноги, нащупал ступеньки лестницы, ведущей вглубь черноты и начал спуск. Тьма отступала скукожившейся дымной тучей, которую изгоняют порывы ветра, жалась к стенам неожиданно узкой комнатки, сворачивалась по углам, уплотнялась в них, стремясь не пустить свет хоть в какое-то место.
      Драго замер, достигнув пола. Оказалось, он мог, подпрыгнув, достать крышку люка. Расставив руки в стороны, он касался двух стеллажей с книгами. Две другие стены комнаты, вдоль одной из которых крепилась металлическая лестница, находились не дальше метра от его дрожащих пальцев, один шаг, и мужчина коснулся бы и их. Стеллажи были узкие, каждая полка вмещала только один ряд книг. Их было немного, особенно если сравнивать с теми, что заполняли саму библиотеку, но от них что-то исходило, Драго почувствовал это. Книги были ДРУГИМИ! Не только их внешний вид, несмотря на невероятный жизненный срок, бывший каким-то лощёным, более богатым, что ли. Казалось, эти книги даже стояли на полках как-то иначе, более естественно. И это притом, что визуально они грозили рассыпаться, стоило к ним притронуться.
      Возможно, это ощущение заставило Драго потерять ещё минут пять, он лишь разглядывал книги, не решаясь притронуться к ним. Когда он всё-таки взял одну, невероятно светлую для такой вещи, как книга, ему почудился какой-то звук.
      Звук наверху, в библиотеке.
 
      4
 
      Драго застыл.
      Он как будто раздвоился, и одна часть требовала, буквально вопила открыть хотя бы эту книгу, просто заглянуть в неё. На худой конец спрятать её за пазуху. Но ни в коем случае не уходить отсюда, из этого затаившегося мира, ни с чем. Другая часть требовала проявить чудеса скорости и ловкости, уйти отсюда, не оставив следов, прежде чем его обнаружат.
      Он, конечно, не знал, что его ждёт в этом случае. Но вряд ли это станет плюсом, если даже окружение Старха или, от кого там это зависело, посчитает, что он, Драго, прошёл путь ученичества, и ему положено узнать то, что не доступно другим. Даже в этом случае. Причина - он должен идти вперёд той дорогой, какую проложили предшественники, путь разумной постепенности. Ни в коем случае не опережать Судьбу, плавной рекой несущую его к истине, иначе это привлечёт лишь нехорошие обстоятельства, и, в конце концов, истина останется вне пределов его досягаемости. Драго понимал это.
      Как и то, что ситуация ухудшится до не предсказуемых глубин, если его вовсе не посчитали готовым подняться на следующую ступень в иерархии Талхов.
      Правая нога шагнула к лестнице, одновременно руки протянули книгу к полке. И всё-таки та глубинная сущность живой любознательной личности, горячим потоком будоражившая мозг, заставила на секунду распахнуть книгу. Дрогнувшая свеча едва не потухла. Обманчивый свет позволил увидеть строки всего на мгновение. Прежде чем книга оказалась захлопнута и всунута на прежнее место, Драго заметил, что шрифт разительно отличался от виденного ранее. Он не был таким плавным, изящным, как в современных книгах, скорее жёстким, неумолимым, категоричным. Он был ЧУЖИМ. Подобное действительно могло родиться только в каком-то ином мире.
      Вряд ли бы Драго понял смысл этих строк, даже имей он несколько часов, и книга, наконец, оказалась на полке. Уже взбегая по лестнице, он почувствовал, как внутри нечто возопило, требуя вернуться и схватить одну из книг. Тем не менее, было поздно. Драго выскочил из тайника, суматошно опустил люк, и ему показалось, что, несмотря на осторожность, крышка всё-таки хлопнула. Свеча в руке погасла, но, к счастью, была другая, которую он оставлял на полу. Мужчина поправил ковровую дорожку и лишь после этого замер, прислушался.
      На секунду возникла мысль, что звук ему померещился, и его окатило волной облегчения. Однако слух тут же что-то уловил. Что-то смутное, малореальное, но всё же появившееся не без помощи живого существа. Чьи-то шаги?
      Спустя несколько секунд смутный размытый шорох действительно перешёл в лёгкие шаги. Драго уловил их только благодаря эху. В его сторону кто-то шёл. Мелькнула уверенность, что он пойман, как неудачливый вор-новичок. Наверняка это приближался монах-охранник. То ли он что-то услышал, то ли подошло время возвратиться в библиотеку. Драго увидел себя мечущимся кроликом, ударявшимся о прутья клетки, беспомощно отскакивавшим и снова бросавшимся в бессмысленную борьбу.
      Отстранись, воскликнуло то, что являлось стержнем монаха-талха. То, что в нем, прежде всего и тренировал Учитель. Отстранись и спаси то, что ещё можно спасти в данной ситуации.
      Драго выпрямился, расслабился. Сделал глубокий вдох.
      Где-то, в другой Вселенной, раздавались всё те же неумолимые шаги.
      Драго сделал долгий, затяжной выдох, испуская вместе с ним тревогу, завёрнутую в полотно из битого, раскрошенного стекла сотен суматошных обрывочных мыслей. В голове образовалась пустота, после чего на смену ей пришло хладнокровие, упорядоченное и осмысленное, как если бы Драго стоял на вершине холма и просто созерцал линию горизонта, без помех, без спешки.
      Благодаря этому Драго смог увидеть ситуацию глазами постороннего. Монах-охранник ещё не заметил его, и какие-то секунды в запасе имелись. Драго уже совершил оплошность - он должен был находиться ближе к выходу и молиться, но никак не стоять в глубине библиотеки. Впрочем, это уже не исправить. Главное - не выдать, что он обнаружил тайную комнату. Он не оставил там следов, никто его там не видел, и, значит, решающим теперь было его поведение, мимика. Он не должен выдать себя сам.
      Расслабься, никакого напряжения. Особенно в лицевых мускулах.
      Охранник подходил медленно. Он не звал молодого монаха, проходившего в библиотеке ордена час Бдения, он шёл молча. Охранник просто искал его. Драго и не надеялся, что пожилой монах опустится так, чтобы уподобиться женщине, испуганной отсутствием ребёнка. Только не это. Талх, особенно опытный, должен оставаться невозмутимым при любых обстоятельствах, даже в момент собственной казни, хотя это, конечно, уже высшее мастерство.
      Наконец, Драго уловил тень, превратившуюся в расплывчатую фигуру. Драго мог опуститься на колени, закрыть глаза, изобразив моление, это как раз совпадало с его предстоящим объяснением. Однако старый монах, скорее всего, почувствует фальшь, поэтому Драго подхватил с пола свечу и двинулся навстречу.
      Монах-охранник заметил его, остановился, ожидая. Драго приблизился, тоже остановился на расстоянии трёх метров. Старик впился в него царапающим, ощупывающим взглядом. Он ничего не спросил, не вымолвил ни слова, только рассматривал, как будто хотел определить уже по внешнему виду, чем занимался испытываемый. Драго почтительно молчал. Заговорить первому - не только проявить элементарную невежливость, но и заранее поставить себя на место оправдывающегося.
      Кроме того, в эту минуту у Драго мелькнула уверенность, что старик стремился идти бесшумно, стремился увидеть молодого монаха первым. Драго буквально осязал это, силясь выдержать этот взгляд, сотканный из множества не доступных ему мыслей.
      Казалось, молчание длилось саму Вечность, вызывающее молчание, непозволительное, какое-то откровенное. Оно клубилось плотным, не позволявшим полнокровно вдохнуть, дымом и одновременно давило тяжким грузом.
      -- Почему ты здесь? - подал голос старый монах.
      Драго ждал этого, и всё-таки охранник заговорил настолько неожиданно, что ему стоило серьёзных усилий сохранить невозмутимое выражение лица. Драго выдержал паузу, чтобы затолкнуть дрожь поглубже, очиститься от неё, и ответил:
      -- Отец, в этом величественном месте я не мог сидеть без движения. Эти книги жгут меня тем, что хранят. И, чтобы молиться, мне пришлось ходить взад-вперёд. Кое-как я сосредоточился только здесь, в глубине этого хранилища мудрости.
      Драго умолк, ожидая реакции. В горле образовался ком, но мужчина не решался его сглотнуть - это неминуемо придало бы его лицу оттенок вины либо страха. Слабый оттенок, но вряд ли это укрылось бы от пронзительно-орлиного взгляда монаха-охранника. Между тем ком в горле рос, распухал поражённым сосудом.
      Снова потянулись секунды, вялые, медлительные, как очнувшиеся от зимней спячки насекомые. Превратились в минуту, вторую.
      Третью.
      Это не стало бы настоящей, изощрённой пыткой, если бы всё было действительно так, как говорил Драго. Однако ему пришлось вынести это испытание.
      Старый монах так ничего и не сказал. Он медленно кивнул, неопределённый жест, Драго так и не понял, что он означает, затем повернулся и пошёл назад. Драго ничего не оставалось, как пойти следом за охранником.
 

ГЛАВА 4