Я едва не плюнул от огорчения, догадавшись, что имею дело с роботами, причем, насколько я мог судить, весьма и весьма примитивными. Одни из этих роботов были наделены захватами, другие — причудливой формы крюками, у третьих конечности оканчивались массивными наростами, напоминавшими боевой молот — одним словом, малофункциональные механизмы. Ближе всех ко мне стоял металлический громила — я был ему примерно по колено — с блестящим шаром вместо головы и гитантской щупалъцеобразной рукой. Это именно он столь заботливо кормил и поил узника, а затем извлек его из заточения.
      Я медленно, стараясь выглядеть невозмутимым, рассматривал эту странную компанию. Неужели я очутился в мире роботов, да к тому же таких примитивных! Невольно пришли на память превосходные киборги, которых выпускали заводы Атлантиды. Они могли показаться верхом совершенства в сравнении с этими кусками железа и пластика.
      — Привет, железяки, — сказал я без особого воодушевления.
      К моему великому изумлению, мне ответили. Голос был искуственным, но не лишенным иронии.
      — Здравствуй, крыса!
      Я криво усмехнулся. Тюремщики на совесть покопались в моем сознании. Один — ноль в их пользу. Оставалось взять реванш.
      — С кем имею честь разговаривать?
      — Для тебя это имеет значение?
      Я кивнул.
      — Да. Ты машина?
      — Нет, живой организм, но куда более совершенный, чем ты, биологический примитив, именующий себя гуманоидом.
      Я едва не поперхнулся, ошеломленный подобным высокомерием. Впрочем, обитатели Кутгара никогда не отличались ни вежливостью, ни тактом.
      — Не спорю. У меня много недостатков. — Я сказал это нарочно весело, но реакция голоса была неожиданной.
      — В твоих словах звучит неуместный в данной ситуации сарказм. Не забывай, что ты наш пленник, и мы можем в любой момент поместить тебя обратно в нурну.
      — Умоляю, не надо! — поспешно воскликнул я, надеясь, что на этот раз покажусь покорным. Но голос оказался тонким психологом.
      — Ну вот, опять. Ты неисправим! Я думаю, нам придется вернуть тебя на место.
      — Нет-нет, я обещаю вести себя лучше!
      Голос чуть сбавил обороты.
      — Тогда будь почтенней.
      — Хорошо, я само почтение… — Что ни говори, сарказм прямо-таки лез из меня. — Однако, с кем я беседую?
      — МЫ.
      — А как нас зовут?
      — МЫ. Это имя.
      — Странное имя. Вы содружество роботов?
      — Ты слишком много хочешь знать.
      Это было бесцеремонно, но я решил пока не обижаться. Я настолько отвык от общения, что был готов поболтать даже со своим палачом.
      — А вы…
      — Заткнись! — велел голос. — Спрашивать будем МЫ!
      — Однако!
      На этот раз я рассердился. Человек по имени Русий не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом. Кроме того, я не мог уловить, откуда исходит голос, определить принцип действия окружавших меня механизмов. Все это раздражало меня. В голове родилась опасная мысль относительно того, чтобы прощупать этих МЫ жестким излучением, но я поспешно подавил ее, опасаясь, что она будет перехвачена. Негодяй зрентшианец не подавал признаков жизни.
      — Что тебе от меня нужно?
      Голос упорствовал.
      — Тебе еще рано об этом знать. МЫ просто хотели рассмотреть тебя.
      Я рассердился еще сильнее. Этот или эти МЫ говорили со мной таким образом, словно и впрямь имели дело с крысой, а не разумным существом, именующим себя человеком. Если МЫ намерены и далее так со мной обращаться, то не стоит ли мне попытаться дать деру назад к моим лютым, но таким милым тварям. Идея была недурна, и я не стал откладывать ее на потом. Придав лицу равнодушное выражение, я стал медленно приближаться к самому безобидному на вид роботу, габариты которого были соразмеримы с моими.
      — Ты заблуждаешься, — издевательским тоном проинформировал голос, после чего посоветовал:
      — МЫ бы на твоем месте попробовали прошмыгнуть мимо того громилы.
      — С щупальцем? — машинально спросил я.
      Голос жизнерадостно подтвердил:
      — Ага. Он наименее опасен.
      — Ну уж дудки! — Меряться силой с машиной размером с крепостную башню мне вовсе не хотелось. Соперник, выбранный мной, внушал куда меньше опасений.
      Я сделал еще один шаг и прыгнул, рассчитывая сбить робота с ног, вернее, с трех опорных конечностей. Но не тут-то было. Неведомая сила подхватила мое тело и швырнула его обратно в круг. Ощущение было такое, словно я налетел на раскаленную в пламени шкуру иглоноса.
      Голос приветствовал мою неудачу серией кряхтящих звуков, должных означать смех.
      — МЫ же предупреждали тебя! Но примитивные организмы всегда столь недоверчивы и в еще большей степени глупы. Ты выбрал самый опасный путь, вступив в единоборство с Охранником.
      — Пошел ты! — Я, охая, поднялся на ноги. Мне ужасно хотелось посчитаться с этим наглецом, высокомерно именующим себя во множественном числе, но я не представлял, как он выглядит и где прячется. Надеясь заговорить ему зубы, я спросил:
      — Электрический разряд?
      — МЫ не знаем, о чем ты говоришь, — мгновенно ответил голос — Тебя поразила одна из простейших сил. МЫ именуем ее терте.
      — Забавное имечко… — Я стал собираться с мыслями, готовясь выдать невидимому собеседнику еще пару несуразностей, но он не дал мне развернуться.
      — МЫ вновь слышим в твоих словах непочтение. Поэтому МЫ принимаем решение отправить тебя обратно в нурну.
      — Но это же не по правилам! — завопил человек. Голос захихикал. Похоже, ему ужасно нравилось мое возмущение.
      — Правила здесь устанавливаем МЫ. Справедливо?
      Не успел я ответить, как щупальце робота метнулось ко мне, нежно и в то же время крепко обняло за талию и повлекло обратно в тюрьму. Я хотел заявить протест, но передумал и промолчал. Боюсь, если кто-нибудь в недалеком прошлом осмелился дискутировать со мной, ему было б не отделаться обыкновенной отсидкой. Демоны и люди, обретшие смерть во дворце Ахурамазды, могли подтвердить это. Механические твари поступали не слишком вежливо, но вполне гуманно. Однако я не стал сдерживать эмоций, когда очутился на полу своей камеры. Ударив ни в чем не повинное щупальце кулаком, я завопил:
      — Крыса хочет жрать!
      Требование было выполнено незамедлительно. Дождавшись, когда я покончу с едой, голос вкрадчиво посоветовал:
      — А теперь спать. Скоро мы продолжим наш разговор.
      — Металлический болван!
      Я постарался придать крику рассерженные интонации. Надеюсь, это получилось, но вполне возможно, что меня никто не слышал. Я еще не договорил, а лепестки двери уже развернулись в плоскость. Я имитировал негодование, но на самом деле был доволен. Беседа с МЫ происходила в невыгодных для меня условиях. Я не имел ни малейшего представления, кто мой собеседник и как он выглядит. В одном я был уверен абсолютно. Это был не кибернетический разум, и в то же время не гуманоидный. Это было нечто среднее — не человек, но и не машина. Оно мыслило иными категориями, чем человек, но в то же время обладало вполне человеческим чувством юмора. Судя по всему, оно не собиралось уничтожать меня, но предполагало использовать в каких-то своих, неведомых мне, целях. Но возникал еще один вопрос, на который у меня не было ответа — как может существовать разумная форма жизни на столь злобной, истребляющей все живое, планете? А быть может, между этой злобой и МЫ есть какая-то связь? С этой мыслью, которая, как вскоре выяснилось, не была лишена здравого смысла, я уснул.
      Мне привиделся странный сон. Я сидел в кресле посреди небольшой комнатки, за стенами которой шумело море. Передо мной пластался на низеньких ножках роскошно накрытый стол. Чего здесь только не было! Жареное мясо, запеченная в тесте рыба, дичь мешались со сладостями и истекающими соком фруктами. Венчал это великолепие здоровенный хрустальный кувшин с темно-пурпуровой влагой. Окружавшие кувшин свечи в серебряных шандалах преломляли вино алыми и черными бликами. Что ж, подобное видение было не в пример тем мерзостям, что посещали меня прежде. Устроившись поудобнее, я приготовился насладиться им.
      Грохотало море. Рев волн взлетал по эллипсоиде и падал басовитым рычанием. В мерном шуме почти полностью тонули все звуки и шорохи. Лишь изредка до моего слуха долетало негромкое потрескивание пожирающего свечной воск огня. Я сидел и ждал. Чего? Наверно, приглашения к пиру.
      Сзади послышались тихие шаги. Мне захотелось обернуться, но я не сделал этого. Если подкрадывался враг, он не сможет причинить мне вреда. Блаженны умирающие во сне. Шаги достигли кресла и замерли. Я против своей воли напрягся. И в этот миг на мое плечо легла рука. Вздрогнув, я пробудился ото сна.
      Но ничего не изменилось. Я не мог поверить своим глазам. Я сидел в той же самой комнате, перед роскошно сервированным столом, и мое плечо ощущало прикосновение твердой руки.
      — Леда? — негромко, боясь спугнуть наваждение, сказал я.
      — Не угадал!
      Я резко обернулся. Передо мной стоял Гумий. Облаченный в потрепанное рубище мага, он и внешне выглядел неважно — осунулся, оброс, на лбу чернела ссадина. Я молча оглядел его, он столь же пристально изучал меня.
      — Ты изменился, — сказал бывший товарищ после долгой паузы. Я понял, что он заметил исчезновение сверхсути.
      — Ты тоже. Что происходит?
      — У меня к тебе дело.
      — Вот как! — Я усмехнулся, чувствуя, что становлюсь хозяином положения. — Вообще-то я дал зарок не иметь более с тобой никаких дел. Ведь это именно по твоей милости я нахожусь здесь вместо того, чтобы владычествовать над Землей.
      — Ты находишься вовсе не там, где полагаешь, — сказал Гумий.
      — Тогда где же я?
      — Здесь лишь твое сознание, а сам ты по-прежнему сидишь в заточении на планете, куда тебя перенесла Леда.
      — Ты знаешь о ней?
      Гумий кивнул.
      — Да.
      — Откуда? Вы были связаны?
      — Нет. Клянусь! — Говоря это, Гумий приложил руку к груди. Он подошел к столу и сел напротив меня. Складки его одежды распрямились, и я обратил внимание на то, как он исхудал. — Нет. Я знаю о случившемся, но не имею к этому никакого отношения. Я был выведен из игры сразу после битвы у Замка, когда меня захватили в плен Кеельсее и Арий.
      — Арий? — я изобразил удивление.
      — Да, это именно он скрывался под маской Отшельника. Они схватили меня. По какой-то причине Кеельсее решил подарить мне жизнь, но я мало что выгадал. Демон Хатфур, твой верный слуга, похитил мою душу.
      — Я рад, что и с тобой не все в порядке.
      Гумий сделал вид, что не обратил внимания на мои слова.
      — Я упросил Хатфура позволить мне переговорить с тобой. Он разрешил, и тогда я выбрал это место. Это одно из фантомных отражений Земли.
      Я знал это, но почему-то не захотел сознаться в том, что знаю.
      — Значит, все, что стоит передо мной, лишь иллюзия?
      — Да. Но она сотворена со знанием дела. Угощайся, ты получишь удовольствие.
      Я скривил губы.
      — Пить воображаемое вино…
      — Попробуй! — настаивал Гумий. — Оно тебе понравится!
      — Ну хорошо… — Я взглядом велел Гумию наполнить хрустальный бокал. Мой бывший товарищ с похвальной поспешностью исполнил приказание. Вино пахло солнцем, цветами и чуть кисловатой прелью. Я осторожно пригубил.
      — Хиосское сладкое, пятилетней выдержки.
      — Я выбрал твое любимое! — заискивающе пробормотал Гумий.
      На моем лице появилась милостливая гримаса. Но я не собирался прощать предателя ради одного бокала вина. Напротив, я был склонен быть жестоким.
      — Так, значит, твою душу похитил демон.
      — Именно. А так как демон связан со своим господином на подсознательном уровне, я оказался невольным свидетелем всех твоих злоключений.
      — От вас не отдохнешь даже на этой далекой планетке! — театрально вздохнув, посетовал я. — Ну, и что тебе нужно?
      — Я понимаю, Русий, что, может быть, не вправе просить об этом, но я умоляю тебя приказать демону освободить мою душу и позволить ей вернуться в тело.
      — Ты действительно не вправе. — Я со смаком прихлебнул вино и брезгливо посмотрел на Гумия. — А кроме того, мне кажется, ты напрасно затеял всю эту возню. Прошло немало времени; и твою оболочку наверняка сожрали грифы.
      Гумий оскалил крупные белые зубы. В его улыбке было нечто хищное, чего я прежде не замечал.
      — Нет, мое тело в полной сохранности. Кеельсее спрятал его в одной из усыпальниц на берегу Мертвого моря.
      — Однако он стал сентиментален!
      — Я и сам не ожидал от него такого.
      — Так ты хочешь, чтобы я поговорил с Хатфуром?
      Гумий кивнул.
      — Он здесь?
      — Да, да…
      — Пусть покажется.
      В тот же миг по правую руку от Гумия возник маленький кривоногий человечек, облаченный лишь в набедренлую повязку. Существо было неимоверно волосато, а из его рта торчали два огромных клыка, размером с указательный палец. Это был мой любимец — демон Хатфур. Увидев меня, Хатфур радостно осклабился. Я молча кивнул ему, а затем поднял вверх руку, обратив ее ладонью к себе. Этот знак приказывал демону убраться. Однако Хатфур остался на месте. Он был в курсе моих дел и знал, что я лишился былого могущества. Теперь я мог надеяться лишь на его преданность, но никак не на покорность.
      — Уходи, — велел я. — Когда понадобится, я вызову тебя вновь.
      На этот раз демон повиновался. Он исчез, и я бросил на Гумия торжествующий взгляд.
      — Ты попал в пренеприятное положение!
      Гумий кивнул головой, выражая согласие. Я откинулся на жесткую неудобную спинку кресла и сделал вид, что смакую вино. Гумий выжидающе смотрел на меня. Я мог отказать ему и в тот же миг очутиться в своей темнице. Я сознавал, что в самом деле нахожусь именно там, но иллюзия была великолепной. Я решил не торопиться с ответом и вдоволь насладиться своей ролью. Поэтому для начала я осведомился: — У нас есть время?
      — Да. Я поставил заслон, никто не обнаружит, что твое сознание покинуло тело.
      — Прекрасно. Что ты знаешь о тех, кто меня захватил?
      — Ровно столько же, что и ты.
      Ответив, Гумий посмотрел на меня, ожидая, что я скажу, но я безмолвствовал. Гумий нуждался в моей помощи, потому я был вправе ждать объяснений. Гумий понял, чего я добиваюсь.
      — Русий, — начал он нерешительно, — ты должен извинить меня за то, что случилось тогда…
      — Когда тогда?
      — В той битве у Замка.
      — Я прощаю тебя, но погибла девушка.
      — Я знаю. — Гумий попытался изобразить скорбь. — Я и сам не понимаю, что тогда на меня нашло. По-моему, я испугался, что нам не справиться с той грандиозной задачей, которую ты поставил.
      — Это не довод. Ты мог уйти раньше, но ты выбрал именно тот момент, когда я более всего нуждался в твоей помощи.
      — И ты выпустил бы из меня кишки.
      Я хотел возмутиться, но не стал делать этого, признав тем самым правоту Гумия. Я действительно выпустил бы из него кишки, попробуй он удрать от меня.
      — Допустим. Но в любом случае ты выбрал крайне неудачный момент. Рухнуло все то, что я строил долгие годы.
      — Это была единственная возможность освободиться от зависимости, я не мог упустить ее.
      Я призадумался. Мне всегда казалось, что Гумий не воспринимает наши отношения как зависимость. Я старался быть с ним на равной ноге, хотя сила моя была несоизмеримо больше той, которой обладал Гумий. Он был моим старым приятелем, и я делал все, чтобы сохранить нашу дружбу. Благодаря мне он обладал такой властью, какой не имел ни один человек, живущий на Земле. И ради минутной слабости он отказался от этой власти! Я не мог ни понять, ни принять этого. Я так и сказал:
      — Я не понимаю тебя. Но не могу и винить. Ты сделал свой выбор. Если бы не погибла девушка!
      — Да брось ты, Русий! — обозлившись, воскликнул Гумий. — Не строй из себя влюбленного дурачка!
      — Ты заблуждаешься… — начал было я, но собеседник не желал внимать моим словам.
      — Ты никогда не мешал дело с личной приязнью! В тебе сейчас кричит человек! — Гумий был прав, и я прикусил язык. — Я принес тебе свои извинения. Что тебе еще нужно? — Я не ответил. Тогда Гумий вкрадчиво предложил:
      — Давай заключим сделку.
      — Поясни.
      — Ты прикажешь демону освободить меня, а я со своей стороны сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда.
      — Каким образом?
      — Я могу поговорить с Ледой.
      — Значит, вы все-таки связаны?
      — Нет, прежде я не имел с ней никаких дел, но недавно она нашла меня и предложила свою помощь.
      — Почему же ты не принял ее?
      — Леда хотела уничтожить демона, а это могло повредить мое сознание.
      — Правильно, — согласился я.
      — Так вот, ты освобождаешь меня, а я попробую уговорить Леду помочь тебе.
      — Она откажется.
      — Не думаю. Я пообещаю ей свою помощь. Леда затевает какую-то большую игру, я нужен ей.
      Будь здесь зрентшианец, я послал бы Гумия ко всем чертям. Но человек нуждался в помощи. А кроме того, та злоба, которую я испытывал к Гумию, незаметно растаяла. Передо мной сидела жалкая тень, лишенная телесной сути: Это было слишком даже для Гумия. Мне стало жаль его. Человек пожалел человека.
      — Хорошо, — сказал я. — Я помогу тебе. Но за это ты поклянешься помочь мне выбраться отсюда.
      Я умышленно просил у Гумия помощи. Сейчас я должен был казатъся слабым. Гумий должен поверить, что я сломался. Похоже, так и случилось. Гумий взглянул на меня почти с сожалением, но от комментариев благоразумно отказался.
      — Я обещаю, — сказал он поспешно.
      Гумий, как и я, и Леда, и Кеельсее, и прочие, хотел играть свою игру. Но мне было известно, что он самый слабый игрок из всех. Он должен был сойти с дистанции первым. И потому я не стал, препятствовать ему стремиться к смерти.
      — Мы договорились.
      Я усмехнулся и послал приказ Хатфуру предстать передо мной. Он явился. Сделав суровое лицо, я торжественно провозгласил:
      — Демон Хатфур, я повелеваю тебе освободить душу этого человека! — Видя, что демон колеблется, я прибавил: — Но ты должен следить за ним. Он обещал мне свою помощь, и если ты увидишь, что он не собирается исполнить свое обещание, ты можешь вновь овладеть им.
      Ничто так не льстит демону, как возможность следить за человеком. Хатфур ощерил пасть в радостной улыбке и поклонился.
      — Слушаюсь, мой господин.
      После этого он исчез, а образ Гумия начал таять. Представление заканчивалось. Я залпом допил вино и протянул руку к вазе с фруктами…
      Через мгновение я очнулся на полу в своей темнице. В голове шумело, как будто я и впрямь изрядно напился, во рту ощущался кисловатый винный привкус, а от ладони исходил слабый аромат персика. И я вдруг понял, что больше никогда не увижу атланта Гумия, которого мир знал под именем Заратустры…
      Так и случилось.

Глава третья

Глава четвертая