Смерть приходит ослепительной вспышкой. Световая волна ослепила зрентшианца. Схватившись руками за лицо, он пошатнулся и едва не упал в пропасть. Ноги чудом удержались на влажной скользкой поверхности. Зрентшианец был уверен, что принял первый удар, и в смятении ждал второго. Но он ошибся. Нового удара не последовало, потому что противник чувствовал себя немногим лучше.
      Оба — и зрентшианец, и существо — отчаянно терли глаза, когда же они обрели способность видеть, их взорам предстал силуэт, выросший на скале. Присмотревшись к нему, зрентшианец почувствовал, как убыстряет свой бег радостно всколыхнувшееся сердце. Леда сдержала обещание и пришла на помощь. Она подоспела именно в тот миг, когда зрентшианец более всего в ней нуждался. Правда, выглядела Леда далеко не блестяще. В отличие от зрентшианца и существа, вполне сохранивших телесную оболочку, Леда являла собой бесплотную тень. Более или менее четким был лишь внешний контур — полоса неопределенного темного цвета, — все же, что было внутри его, представляло полупрозрачную невесомую субстанцию, похожую на зарождающееся облако. Это был скорее призрак, чем живое существо.
      Го Тин Кершу, очевидно, приходилось прежде сталкиваться с подобными созданиями.
      — Прочь, ваэму! — взревел он во всю силу своих легких. Зеленые глаза налились яростным блеском.
      Но призрак не намеревался отступать.
      — Я не отдам тебе этого человека, недоделанный полукровка!
      Слова Леды больно уязвили Го Тин Керша. Он рассвирепел.
      — Ах ты, бестелесная тварь! Да что ты можешь сделать мне, ты, имеющая лишь одну слабую суть! Быть может, в ином мире твоя мощь велика, но на этой планете ты лишена своей силы. Я даже не стану разрушать твой призрак. Я просто шагну сквозь него! — Каур со свистом рассек тень, заставив заколебаться линию контура. Го Тин Керш захохотал. — Ты бессильна предо мной!
      — Да, — послышалось в ответ. У говорившего был низкий, очень красивый голос. — Да…
      Зрентшианец несколько удивился тому, что на сцене появился новый участник, но еще более он был поражен его внешностью, показавшейся странно знакомой. Пришелец был высок, узкоплеч, необычайно худ. Пепельная кожа его походила на высохший пергамент, покрытая пухом голова напоминала птичью. Подобно зрентшианцу гость был облачен в черный комбинезон и такого же цвета щегольский плащ.
      — Да, — повторил незнакомец, — она бессильна перед тобой. Но ее послал я.
      К изумлению зрентшианца его свирепый враг почтительно склонил голову.
      — Приветствую тебя, Изначальный.
      Впрочем, почтение вовсе не означало того, что существо отказались от своих намерений. Выпрямившись, Го Тин Керш с угрожающей гримасой уставился на гостя в черном.
      — Я не знаю твоего имени, Изначальный, но хочу заявить о своих правах на этого т'ена. Я обнаружил его первым, и он принадлежит мне.
      Гость не стал спорить. Мельком взглянув на зрентшианца, он кивнул.
      — Да, он твой. Я не собираюсь нарушать наши законы, но я вправе потребовать, чтобы ему предоставили возможность воспользоваться оружием.
      — Как раз это противоречит законам, — мгновенно отреагировало существо. — Он сам виноват в том, что не позаботился о кауре.
      — Он не знаком с древними обычаями Зрентши.
      — Меня это не касается.
      Изначальный задумался и после небольшой паузы сказал:
      — Ты прав. Но у нас есть такой обычай — если кто-то вступится за обреченного на смерть, он имеет право вызвать его преследователя на бой.
      — Но в этом случае он не может рассчитывать на каур!
      — Да.
      Го Тин Керш оскалил клыки.
      — Ты хочешь вступиться за это слабое существо, почему?
      — Он мой друг.
      — Ты лжешь, Изначальный. У зрентшианца нет и не может быть друзей. Назови мне истинную причину.
      — Зрентшианец имеет право не отвечать на подобный вопрос.
      Кивнув уродливой головой, существо легонько взмахнуло кауром.
      — Хорошо, Изначальный, я принимаю твой вызов. Какое место тебе угодно избрать для поединка?
      Гость наморщил надбровные дуги, лишенные признаков бровей.
      — Да хоть здесь. Зачем куда-то идти?
      — Хорошо, Изначальный. В таком случае мне не придется вновь гоняться за этим т'ена. Пусть он и ваэму отойдут в сторону. — Изначальный внимательно посмотрел на зрентшианца и жестом велел тому отступить к дальнему от тропинки обрыву. Он был серьезен и почти хмур. Го Тин Керш, напротив, светился от восторга. — Наконец-то исполнится моя заветная мечта, и я восприму суть Изначального!
      Гость в черном не отреагировал на этот хвалебный вопль. Он был полностью поглощен приготовлениями к поединку. Скинув плащ, он тщательно обмотал им свою левую руку, словно тонкая ткань могла предохранить от беспощадных лезвий каура. Проделав это, он улыбнулся трепещущему от нетерпения Го Тин Кершу.
      — Я готов.
      Эти слова послужили сигналом для свирепого существа. Стремительно вращая над головой своим оружием, он стал подступать к Изначальному. Зрентшианец и тень Леды, затаив дыхание, наблюдали за неравным поединком. Го Тин Керш надвигался на врага с такой неукротимой яростью, что казалось, тому не спастись. Но Изначальный и не думал о спасении. Подобно своему предшественнику он пятился, пока не был оттеснен к самому обрыву. Убедившись, что его враг на этот раз не сможет избежать столкновения, существо с криком бросилось вперед. Лезвия каура устремились к голове Изначального. Но тот недаром проделал перед боем нехитрую манипуляцию с плащом. Отбив грозное оружие легким движением руки, он бросился под ноги Го Тин Кершу. Резкий удар подкосил неповоротливое существо. Не сумев погасить инерции брошенного вперед тела, Го Тин Керш, вопя, рухнул со скалы.
      На мгновение стало тихо. Из руки Изначального струилась зеленоватая влага, но он нашел в себе силы улыбнуться, когда тень Леды с жалобным стоном бросилась к нему. Размотав плащ, Изначальный засучил рукав комбинезона. Чуть ниже локтя виднелись две глубокие отметины. Изначальный прильнул к ранам губами. Когда он поднял голову, на пепельной коже не осталось даже следа. Изначальный повернулся к зрентшианцу и протянул ему меч из красного металла, который едва заметным движением руки извлек из пространства.
      — Добей его!

* * *

      Сколько же раз жестокое безрассудство завоевателей отвращало от них побежденных? Думается, так много, что не следовало б создавать новых прецедентов. Ан нет! Завоевателю слишком хочется сказать свое громкое я и наступить победоносной пятой на гениталии поверженного. А что в итоге? — Неуплата дани, убийства из-за угла и бунты. И дружное скандирование — NIE PRZEBACZYNY! A ведь все могло бы закончиться вполне мирно и пристойно. Ведь самый верный раб тот, кто преклоняется не перед жестокостью, а перед превосходством мудрости своего господина.
      Тумаиты не были мудрецами. Они предпочли слову меч. Им предоставлялась великолепный возможность договориться с нобеками и с их помощью заполучить человека. Вместо этого они предпочли обрушить на население леса волну террора.
      Результаты не замедлили сказаться. Вступив в лес, тумаиты наткнулись на неожиданно хорошо организованное сопротивление. Похоже, у предков нобеков были отменные военные традиции. По крайней мере человек не мог припомнить такого второго случая, чтобы менее чем за день была организована столь совершенная оборона. Ему оставалось лишь принять командование.
      Нобеки соорудили две защитные линии. Первая из них была сооружена у самой окраины леса с таким расчетом, чтоб не было видно с корабля. Она состояла из ям, заполненных смесью битумных смол и органических катализаторов. Могучие роботы, защищенные от химической коррозии, снарядили резервуары дистанционными взрывателями и замаскировали их пластиковыми щитами, поверх которых был укреплен растительный ковер. Следом стали цепью Охранники, промеж которых были установлены мины, наскоро изготовленные еще ночью.
      Естественно, преследовавшие человека тумаиты не ожидали столкнуться с подобной обороной. Они ждали не битвы, а охоты. Рассыпавшись цепью под прикрытием бронированных механизмов, каратели приближались к лесу. Их было много, никак не менее двух сотен. Капитан обещал им хорошую забаву.
      Они шли спокойно и уверенно, картинно положив на изгиб руки свои длинноствольные ружья. Затаившийся на окраине леса человек отчетливо различал защищенные светло-дымчатыми забралами хари. Ему почудилось, что он видит на этих харях улыбку. Человек разозлился. Неуважение к противнику — самая безрассудная глупость, какую никогда не следует себе позволять. Тумаиты не понимали этого. Следовало их проучить.
      Отступив в чащу леса, человек велел своим воинам изготовиться.
      Через мгновение с опушки донеслись глухие раскаты выстрелов. Оставив бронированные механизмы на опушке, тумаиты вошли в лес и начали охоту. Отрывистые хлопки походили на удары бича. Цепь самоуверенных загонщиков окружала притаившуюся жертву. Человек живо представил, как радуются астронавты нечаянной забаве. Случалось, он сам развлекался подобным образом на Земле, устраивая облавы на своих врагов. И так же безрассудно подставлял смерти своих слуг-людей и демонов. Их существование не значило ничего для того, чьей частью был человек. Капитан тумаитов относился к своему экипажу подобным же образом.
      Враги медленно двигались между деревьев. Человек позволил им беспрепятственно пройти через первую линию обороны. Он решил приберечь свои огненные ловушки про запас, на случай атаки бронированных гусениц. Неприятности для тумаитов начались в тот миг, когда они достигли места, где расположились Охранники.
      Прячущиеся в зарослях роботы переплели свою терте в невидимую сеть, и шедшие первыми тумаиты затрепыхались в ней. Они запутались в силовых линиях подобно жирным малиновым личинкам, попавшим в ловушку каракурта. Произошло короткое замешательство, после чего астронавты открыли яростную пальбу. Их ружья извергали заряды, от соприкосновения которых с целью возникало плазменное облако, растворявшее любую материю — будь то органика или крепчайший кремнеметалл. Огненные шары с треском пережигали стволы деревьев, испепеляли колючие заросли, разрывали на части бронированные тела Охранников. Взвились языки пламени, весело побежавшие по кронам и невысокой траве. Охранники отвечали выстрелами из излучателей, но их было немного, да и стрелками они оказались неважными. Если тумаиты и несли потери, то они были так незначительны, что на них не стоило обращать внимания. Истребляя пятящихся роботов, астронавты шагали прямо в огонь. Они входили в ревущую оранжевую стену и через несколько мгновений появлялись с обратной ее стороны, могучие и самоуверенные, словно боги. Они были восхитительны в своем высокомерии. Они не подозревали о сюрпризе, который был им уготован.
      Подарок Дядюшки Иглоноса — так шутники на Атлантиде именовали мины, подобные тем, что создал озлобленный разум нобеков. Эти мины представляли собой небольшой заряд взрывчатки, окруженный чехлом из тысяч крохотных иголочек, которые были снабжены тончайшей резьбой. Выброшенные энергией взрыва, иголочки приобретали вращение и впивались подобно бураву в любую поверхность. Даже керамопластиковая броня не была надежной защитой от такого оружия. Чего уж говорить о каких-то скафандрах из армированного металлическими волокнами синтетика.
      Дождавшись, когда шеренга тумаитов приблизится к отмеченным зарубками деревьям, человек привел в действие первую партию мин. Они разорвались почти незаметно, хлопнув крохотными бурыми шариками. Заряды были столь малы, что взрывная волна не всколыхнула пурпуровой поросли, покрывавшей кроны. Оказавшиеся в зоне поражения тумаиты так и не поняли, что произошло. Просто тридцать или сорок уродливых силуэтов вдруг покачнулись и распластались на лесном ковре. Реакция остальных была чересчур заторможенной. Тумаиты медленно появлялись из огня и застывали на месте, с недоумением рассматривая неподвижные тела собратьев. Они чувствовали себя слишком неуязвимыми, чтоб осознать приближение смерти.
      Как только число подоспевших врагов стало значительным, взорвались еще несколько мин. Крохотные иглы пронзили оболочку скафандров и вонзились в тела, пробивая мышцы и органы. А следом, в образовавшиеся отверстия, проникал сладкий воздух Кутгара, губительный для гостей. Несколько коротких вздохов — и тумаит замертво валился на землю.
      Потери составили никак не менее полусотни. Уцелевшие живо попятились назад и исчезли в редеющих клубах дыма.
      Все стихло. Лишь ворчал огонь, пожиравший извилистые отростки деревьев. Человек подождал еще немного и, убедившись, что враги не собираются предпринимать очередную по пытку, отдал приказ тушить огонь. Управляемые нобеками роботы бросились в битву со стихией. Вскоре огненные языки прижались к земле и уснули. А потом до человека донесся глухой утробный вой. Это стонал корабль, оплакивавший новые жертвы.
      Передышка, данная тумаитами защитникам леса, была со всем краткой. Вскоре от корабля двинулась длинная колонна бронированных гусениц, а в небе появились усеченные сферы истребителей.
      Человек и его воинство были готовы встретить врагов. Управляемые нобеками роботы расставляли новые мины, другие занимали позиции за деревьями, третьим человек приказал укрепиться в городе куполов. Сам он занял место за второй оборонительной линией, чуть поодаль от выжженной полосы, черной проплешиной пересекавшей лес.
      Воздух был наполнен запахом кровавой бойни и гари, жирным и приторным. От этого запаха щипало в носу и горле, да так сильно, что человеку хотелось вырваться. К счастью, его желудок был пуст, словно у юнги, впервые очутившегося в штормовом море. Вонь неприятно дополнял лязг, который издавали бронированные машины. Они грохотали так, словно были снабжены паровыми двигателями. Единственным звуком, который прорывался сквозь грохот моторов, были редкие хлопки выстрелов.
      Враг стремительно приближался. Вскоре вокруг стали падать деревья, сваленные лазерными импульсами и ударами бронированных туш. Тогда человек приказал своим воинам отходить вглубь леса к городу куполов. Впереди остались лишь несколько нобеков, которым было велено следить за перемещением врагов.
      Все живое спасалось бегством. Скакали небольшие зверьки, напоминавшие лишенных шкур козочек, летели птицы, извиваясь, ползли пресмыкающиеся. Защитники леса отступали правильными колоннами. Сначала двигались автоматические экипажи с нобеками, их отход прикрывали роботы. Человек шел последним, принимая донесения от дозорных. Вот поступил сигнал о том, что бронированные чудовища достигли ям с зажигательной смесью. Человек нажал на кнопку радиовзрывателя, и вдалеке взметнулись в небо гигантские фонтаны огня. Через несколько мгновений последовал второй радиосигнал, приведший в действие немногие еще оставшиеся мины. Взрыв уничтожил первый эшелон тумаитов. В огненном вихре погибли и все лазутчики-нобеки, кроме одного, который и донес о случившемся. По его словам на опушке пылали не менее полутора десятков бронированных машин. Однако остальные продолжали продвигаться вглубь леса. За ними следовали рассыпавшиеся в цепь астронавты, безжалостно расстреливавшие все живое.
      Лес омертвел. Огонь спалил диковинных мотыльков и разноцветных гусениц, дым и плазма уничтожили псевдоптиц, рептилий и более крупных существ, не успевших укрыться в оврагах и далеких рощицах. Захватчики истребляли все живое, превращая преображенный Кутгар в мертвую пустыню. Они готовы были обратить жизнь в холодный камень. И все это делалось ради того, чтобы завладеть одним-единственным существом, которого планета Земля нарекла человеком.
      Был страшный миг, когда человек хотел сдаться, позволить убить себя, и таким образом сохранить жизнь планете, ставшей его, пусть нелюбимым, но домом. Однако он подавил это глупое желание. Зрентшианец никогда не простил бы подобной измены. Вместо того, чтобы сдаться, человек бросил в атаку свое бронированное воинство.
      Посреди леса развернулось отчаянное сражение. Роботы были плохо обучены обращению с новым оружием и палили больше в белый свет, нежели по ярким пятнам скафандров. Однако грохот поднялся невероятный. Деревья потонули в оранжевых облаках взрывов, огненные шары невиданным салютом расцветили небо.
      Враги ответили еще более яростной пальбой. Вскоре роботы стали нести потери, и человек отдал приказ отступить в город. Но разгоряченные боем машины обрели дух живых существ. Лишь немногие повиновались и заняли новые позиции меж куполов. Прочие механизмы продолжали стрелять до тех пор, пока не были истреблены.
      Преследуя отступающих защитников, тумаиты пересекли лесную чащу и стали втягиваться в город. Проходы между куполами были слишком узки для бронированных машин. Наступавшие попытались пробить себе дорогу, разрушая строения, но лазеры и плазма оказались бессильны перед сверхпрочным пластиком, который использовали строители города. Огненные шары лишь слегка оплавляли серую твердь куполов, а импульсы оставляли на ней едва заметные царапины.
      Колонны тумаитов замешкались, и обороняющиеся не замедлили воспользоваться этим. Роботы открыли бешеный огонь, поставив перед бронированными гусеницами стену огня. Их выстрелы были слишком беспорядочны, чтобы причинить тумаитам серьезным вред, зато человек действовал расчетливо и беспощадно. Плазменное ружье тумаитов слегка необычно по форме, требовалось время, чтобы привыкнуть к нему, но очень несложно в действии и безотказно. К тому же действие его было поистине разрушительным. За те несколько мгновений, пока тумаиты пытались пробить брешь в густом частоколе куполов, человек сжег все их бронированные машины, за исключением трех или четырех, которые поспешно отступили в лесные заросли. В конце концов его обнаружили и обстреляли, но не слишком метко. Огненные брызги от одного из выстрелов лишь слегка опалили ногу.
      Оставшись без прикрытия, астронавты заколебались. На какое-то время они даже прекратили стрельбу. Человек внимательно следил за чем, как тумаиты, прячась, перебегают за деревьями на окраине леса. По всей очевидности, они совещались, и потом запросили помощи. Вскоре над городом зависли истребители, немедленно обрушившие на купола шквал импульсов. Под прикрытием этого огня тумаиты бросились в атаку.
      Бой в городе — что может быть желаннее для того, кто ловок и уверен в себе. Бой в городе наполнен несуразицей, он лишен той правильности Клаузевицами и Мольтке, он бестолков и случаен. Бой и городе может быть выигран многократно слабейшим. Бой в городе может выиграть даже отчаявшийся. Человек был далек от отчаяния, но бой в городе был ему по душе.
      Перебегая от купола к куполу, он расстреливал громоздкие фигуры тумаитов, медленно продвигающиеся вперед. Враги отвечали, но они были слишком нерасторопны, чтобы попасть в человека. Единственной доступной им добычей были роботы, и тумаиты сосредоточили все свое внимание на них. Очень быстро немногие уцелевшие к этому времени Охранники были уничтожены. Дольше других держался Громила. Подобно сказочному великану он вышагивал промеж куполов, и огненные вспышки плазмы озаряли его голову и грудь. Громила сопротивлялся до тех пор, пока не подвергся нападению истребителей. Целая стая их принялась пикировать на робота, расстреливая его лазерными импульсами. Громила замедлил шаг, затем вовсе остановился и наконец рухнул, вдребезги расколов небольшой купол.
      Человек не оставил гибель приятеля безнаказанной. Четыре истребителя рухнули вниз, объятые пламенем, прочие сочли за лучшее ретироваться.
      С гибелью роботов бой стал принимать неприятный для человека оборот. Теперь тумаиты сосредоточили внимание исключительно на нем. Вдобавок к этому реактивное ружье исчерпало свой боересурс, и человек был вынужден бросить его. При нем остался лишь бластер, но и его энергия была на исходе.
      А меж тем враги усиливали натиск. Разбившись на мелкие группы, они прочесывали город, оттесняя человека все дальше и дальше. Их насчитывалось несколько десятков, человек же оказался в полном одиночестве. Роботы были мертвы, а нобеки слишком малы и слабы, чтоб причинить вред вторгшимся на их землю захватчикам. Человек мог рассчитывать лишь на собственные силы.
      Истребляя меткими выстрелами врагов, осмелившихся приблизиться на непозволительное расстояние, человек пробирался по узким переходам между куполов. Он походил на лисицу, пытающуюся запутать в причудливом лабиринте свору азартно преследующих ее псов. Он петлял, менял направление, отступал и яростно контратаковал. Он был стремителен и вездесущ. И невероятно удачлив. Несколько раз тумаиты окружали его, но каждый раз он прорывался через кольцо врагов. Близ центральной площади отряду астронавтов удалось загнать человека в один из куполов. Они стали шеренгой у входа, уверенные, что на этот раз все действительно закончилось, но добыча перехитрила их и сейчас. Откуда преследователям знать, что с другой стороны купола была дыра, слишком узкая для тумаита, но вполне приемлемая для человека. Обдирая кожу об острые края пластиковой оболочки, человек выбрался наружу, после чего не отказал себе в удовольствии поквитаться с врагами. Он подкрался к ним сзади и скосил всю шеренгу длинным импульсом.
      А через мгновение он вновь бежал, петляя и уворачиваясь от выстрелов.
      Бой в городе остался за ним. Человек уничтожил по крайней мере половину своих преследователей, а поплатился за это лишь небольшим ожогом на левом плече.
      Но в конце концов человеку пришлось оставить город. Тумаиты просто вытеснили его из лабиринта куполов. Человек вновь, очутился в лесу.
      Он бежал между деревьями, а позади раздавались отрывистые звуки выстрелов. Враги не намеревались оставлять свою добычу в покое. Охота продолжалась. Разбившись на мелкие группы, тумаиты по всем правилам охотничьего искусства гнали человека к плато, почти полностью поглощенному Лоретагом. Здесь негде было укрыться, здесь человек был обречен.
      Он понимал это и пытался вырваться из западни. Но врагов было слишком много, а лес в этом месте как нарочно сужался, вытягиваясь вперед длинным извилистым языком. Вновь объявились истребители. Их осталось всего три, но они вносили свою лепту в облаву, расстреливая мелькающего между деревьями человека короткими импульсами.
      Истребители достигли края леса одновременно со своей жертвой и взмыли вверх, делая заход на последнюю атаку. Человек же выскочил из зарослей и бросился бежать сквозь устеленное багряными валунами плато.
      Некогда оно было довольно обширно, но три года назад большую часть его поглотил Лоретаг, и теперь от плато осталась лишь узкая неровная полоса, удлиненная в нескольких местах мысками, вдающимися в тело Лоретага. Человек пересек эту полосу на одном дыхании. На самом краю плато он замедлил шаг, не зная, что делать дальше, и оглянулся.
      Тумаиты уже достигли окраины леса. Сквозь пурпурную листву мелькали серебристые пятна их скафандров. Враги выходили на плато небольшими группками и тут же рассыпались в цепь, которая в свою очередь вытянулась в дугу и начала медленно продвигаться вперед, охватывая то место, где стоял человек. Истребители висели над лесом, не выказывая покуда намерений вмешаться в происходящее. Человек вздохнул и устало присел на небольшой гладкий камень. Его игра, похоже, подошла к концу.
      Он попал в безвыходное положение. Тумаиты, сами того не подозревая, загнали его в ловушку. Они наверняка приняли Лоретаг за мелкое море или озеро и решили прижать добычу к воде. Лучше бы это и впрямь было море. Человек недурно плавал. При известном везении он смог бы осилить большое расстояние и скрыться от преследователей. Но, увы, пред ним расстилался Лоретаг, в прошлом — союзник, а в настоящем — злейший враг, более всего на свете мечтавший о том мгновении, когда сможет полакомиться дерзким существом, осмелившимся оспорить его власть над планетой.
      Человек сидел, безучастно наблюдая за приближающимися преследователями. Тумаитов было чуть более тридцати. Они шагали неторопливо, почти с ленцой, и, казалось, совершенно не обращая внимания на человека. Впереди прочих шествовал астронавт, в котором человек признал капитана. Он был значительно выше остальных и не имел ружья. Вместо него тумаит держал в руке небольшой прут с блестящей шишечкой на конце — человек посчитал, что это символ власти. Он подумал о том, не стоит ли попытаться застрелить капитана, но что-то подсказывало, что ему не удастся это сделать.
      Враги подходили все ближе и ближе. Погоня измотала их. Серебристые щегольские скафандры были покрыты пятнами растительного сока и черными разводами сажи. Тумаиты не стреляли, по всей очевидности решив взять человека живым.
      Но человек не собирался сдаваться. Внимательно взглянув на рукоять бластера, он убедился, что энергии должно хватить на один хороший импульс. Вполне достаточно, чтобы снести себе голову. Однако человек не хотел умирать. Он испытывал инстинктивное отвращение к смерти. Как и прочие, и вы, и я, он был готов пойти на многое, чтобы хоть на несколько мгновений отсрочить ее. Говорят, прожившие долгую жизнь больше других боятся смерти. Жизнь, прожитая человеком, была столь длинна, сколь ужасна мысль о приближающемся финале. Человек не хотел умирать — человек не хотел умирать без боя. Поднявшись с камня, он шагнул вперед и ступил на зыбкую поверхность Лоретага…
      Первый шаг был необычайно труден. Сказывалось противодействие силового барьера, установленного вдоль Лоретага. Человеку показалось, что его нога уперлась в стальную паутину. Сделав над собой усилие, он прорвал преграду и двинулся вглубь серой равнины. Он шел быстро, не оглядываясь. В душе таилась надежда на невероятное чудо, к которой примешивалась доля чисто человеческого злорадства. Если уж судьбе было угодно положить предел его жизни, человек желал прихватить с собой и своих врагов. Симпатичное каннибалистическое желание. Оно свойственно любому человеку, если, конечно, он не привык подставлять для удара вторую щеку. И чем человечнее человек, тем более властно над ним это желание. Вожди варваров, умирая, услаждали себя казнями пленных врагов, собственноручно перерезая им глотки. Как приятно испустить дух, купаясь по пояс в крови! Человек невольно вспомнил о грозном Ашшурбанипале, пожелавшем, чтобы стены его погребального склепа были обиты кожей, содранной заживо с полоненных жителей Вавилона. Когда-то человек знавал грозного владыку и даже был причастен к его смерти…
      Конец раздумьям положил взрыв, отбросивший человека в сторону. Огонь обжег щеку и левое плечо. Утопая по локоть в вязкой массе Лоретага, человек привстал и оглянулся. Преследователи уже вступили на серую равнину. Число их поубавилось — ровно на одного. Этот один лежал недвижим, а склонившийся над ним капитан выразительно помахивал своим странным жезлом, с которого стекала клейкая зеленоватая жидкостъ. Вопреки полученному приказу тумаит осмелился выстрелить в преследуемого и был немедленно наказан.
      Человек усмехнулся. Теперь он мог быть уверен, что до тех пор, пока жив капитан, враги не осмелятся использовать против него свои ружья. Человек не знал причину столь нежданной милости, — ведь еще несколько мгновений назад его пытались уничтожить из всех видов оружия, — но догадался, что что-то изменилось. Что ж, новые условия игры были на руку человеку. Теперь он был волен делать со своими преследователями все, что заблагорассудится. Вскинув бластер, человек начал стрелять. Тумаиты поспешно упали, но это не спасло их. Человек убил по крайней мере шестерых, прежде чем на рукояти запульсировал зеленый огонек индикатора, извещавший о том, что боекомплект израсходован. Все это время, пока он стрелял, истребители висели прямо над его головой, не предпринимая никаких попыток прекратить бойню. Вероятно, они также получили соответствующий приказ. Человека хотели взять живым.
      Он вдруг засмеялся, представив, как Лоретаг анализирует молекулярную структуру непрошенных гостей, затем бросил ставший бесполезным бластер и двинулся дальше. Человек не мог понять, почему он до сих пор не очутился в чреве Лоретага. Он задал себе этот вопрос — чисто машинально, как констатацию факта — и получил немедленный ответ.