Если Горислава задержали слуги князя, то Храбросерда остановила дверь. На свою беду Дор не рассказал ни Мудрецу, ни братьям о том, как ему удалось преодолеть эту преграду. И вот сейчас Храбросерд никак не мог проникнуть в подземелье. Напрягая могучие мышцы, он изо всех сил толкал дверь от себя, толкал долго и безуспешно. Сухо потрескивал, будто посмеиваясь над тщетностью усилий человека, факел. Росс отступал, чтоб передохнуть, с ненавистью взирал на насмешника и возобновлял свои усилия. Дверь не поддавалась – ничуть, даже на ноготь. После третьей или четвертой попытки выдавить ее Храбросерд разозлился. Вынув меч, он принялся кромсать металлическую пластину. На совесть выкованный клинок оставлял в металле глубокие вмятины, но пробить ее насквозь не мог. Тогда Храбросерд сосредоточил свои усилия на том месте, где по его предположению должен был находиться засов. Плодом долгих и упорных трудов стала небольшая зарубка. С такими темпами можно Забыло рассчитывать сокрушить преграду лишь через много часов, а то и дней. Храбросерд слегка приуныл, но занятия своего не оставил. Он кромсал нехотя поддающийся металл мощными ударами меча, давал себе небольшую передышку и принимался за работу вновь. Он так увлекся, что не расслышал тяжелого дыхания спускающегося по лестнице человека…
      Ощутив на своем плече чью-то руку, Храбросерд, опускавший в это мгновение меч, не раздумывая, направил клинок по дуге вправо и одновременно повернулся всем телом. Это был его излюбленный прием, обычно застававший врасплох неприятеля. После такого удара число нападавших, как правило, увеличивалось вдвое, при соответственном – вдвое – уменьшении размеров тела. Весьма впечатляющее зрелище, когда человек разваливается на половинки.
      Однако подкравшийся сзади был готов к подобному развитию событий и предусмотрительно отскочил на пару ступеней вверх. Смахнув со лба липкую прядь волос, Храбросерд признал в незваном госте Горислава.
      – Дурак! Мальчишка! – раздраженно воскликнул старший из братьев.
      – Сам такой, – не остался в долгу Горислав, никогда не отличавшийся особым почтением. Он был весел и возбужден, на грязном, покрытом слоем пыли кафтане отчетливо проступали разбросанные рябиновой дробью пятна крови.
      – Ты ранен? – скрывая обеспокоенность под безразличным тоном, спросил Храбросерд.
      – Не более чем ты. Пришлось немного помахать мечом, но эти ублюдки в волчьих шкурах не позволили лаже как следует размяться. Я уложил пятерых и не получил ни царапины!
      – Ты что-нибудь узнал о Доре? – перебил хвастливую речь брата Храбросерд.
      – Да. – Радостная улыбка моментально слетела с лица Горислава, уступая место тревоге. – Дор за этой дверью, и дочка князя, похоже, собирается всласть насосаться его крови. Я только что слышал ее разговор с отцом. Князь приказал ей убить Дора.
      – Только что? В таком случае ее здесь нет. – Храбросерд вздохнул с облегчением. – Я уже битый час пытаюсь пробиться через эту проклятую дверь, и за это время меня не потревожила ни одна живая душа.
      Горислав поспешил разочаровать брата.
      – Здесь замешано колдовство! Эта смазливая девка заодно с князем могут растворяться в воздухе и проходить сквозь стены. Уверен, после разговора с папашей она отправилась прямиком сюда, не утруждая себя долгим путешествием по этим чертовым лестницам. Давай-ка, поднатужимся и свернем эту дверку!
      Храбросерд покачал головой.
      – Бесполезно. Я использовал все, что можно. Ее не открыть.
      – Откроем! – бодро заявил Горислав, сходя вниз. – Мы не можем не открыть ее, ведь от этого зависит жизнь Дора!
      – Может, и откроем, когда уже будет поздно, – уныло пробормотал себе под нос Храбросерд.
      Горислав ничего не сказал. Он внимательно изучал дверь и окаймляющие ее каменные балки, надеясь обнаружить потайной засов.
      – Здесь наверняка что-то должно быть…
      – Я уже искал. – Удрученный неудачей, Храбросерд устало привалился к стене.
      Пальцы Горислава старательно ощупывали каждый выступ.
      – Но ведь Дор как-то проник сюда!
      – Может быть, она была открыта, – пробурчал Храбросерд.
      – Не думаю! Нет! Соображай!
      Храбросерд наморщил лоб, изображая работу мысли, после чего уныло пожал плечами.
      – Сюда бы Правдомысла.
      – Но его здесь нет! Может, попробуешь докричаться до него? – язвительно поинтересовался Горислав.
      – А в это время смазливая стерва убьет Дора! Давай навалимся на нее вдвоем.
      – Не выйдет! – Горислав уже успел оценить надежность двери.
      – Ее не выбить и тараном. Думай! Она должна каким-то образом открываться. И это наверняка совсем несложно. Думай!
      Храбросерд принялся мять в кулаке окладистую бороду.
      – А… – нерешительно начал он.
      – Ну! – крикнул Горислав.
      – А что, по-твоему, сделал бы Дор, не сумей он, подобно нам, проникнуть через эту дверь?!
      – Разнес бы все тут вдребезги!
      – Нет, если бы ему не столь было нужно попасть туда. Ну, если бы он пришел просто из любопытства!
      Горислав задумчиво хмыкнул.
      – Повернулся б и ушел, хорошенько врезав этой твари по зубам!
      Коротко размахнувшись, Горислав продемонстрировал, как бы, по его мнению, поступил Дор, основательно приплюснув кулаком торчащие из-под верхней губы твари металлические клыки.
      Раздался скрежет давно не смазывавшегося механизма. Дверь дрогнула и начала отворяться.
      – Есть! – Восторженно крикнул Храбросерд…
      Дор не отдавал себе отчета в том, что с ним происходит. Неистовые ласки княжны совершенно затмили разум юноши. Не сопротивляясь, он сначала дал снять с себя меч, а потом покорно сошел в подземелье, где впервые увидел Иленну. Здесь ее страсть вспыхнула с новой силой. Покрывая жаркими пьянящими поцелуями губы, лицо, шею юноши, княжна шептала слова любви. Она позволила Дору всласть ласкать свое тело, чем окончательно свела влюбленного юношу с ума.
      Позабыв обо всем на свете, росс попытался овладеть княжной. Он почти добился своего, когда Иленна непостижимым образом исчезла из его объятий. Изумленный случившимся Дор принялся озираться по сторонам. Мерцали факелы. Испускаемый ими свет терялся в густом переплетении колонн, порождая множество неясных, лениво шевелящихся теней. Дор беспомощно блуждал взором по зале.
      Послышался звонкий смех. Юноша обернулся в ту сторону, откуда он звучал, и увидел княжну. Волосы ее были растрепаны, платье сползло с одного плеча, полуобнажив упругую грудь. Иленна, улыбаясь, манила юношу рукой. Вскрикнув, Дор бросился к ней. Княжна отступила в тень колонны, а когда Дор достиг этого места, за колонной никого не было. Теперь смех доносился из другого конца залы.
      Иленна забралась на один из окованных медью ящиков и сидела на нем, шаловливо болтая ногами. Платье ее задралось, приоткрыв стройные бедра. И Дор, словно управляемая невидимыми нитями марионетка, устремился к возлюбленной. Он еще бежал, когда Иленна легко спрыгнула вниз. Она позволила ему обнять себя и шутливо прикрыла ладонью его ищущие поцелуев губы.
      – Ты любишь меня?
      – Да, – жарко выдохнул росс.
      – И я, – прошептала княжна. Она подняла голову, и Дор увидел в ее зеленых глазах печаль. – Мы убьем отца!
      – Да! Да! – яростно воскликнул Дор.
      Иленна вздохнула.
      – О, если бы это было так просто. Никому не убить моего отца. Он не боится стали. Его может умертвить лишь холодный металл, рожденный небом. Да и то для этого необходимо настигнуть его. А покуда в мире есть тень, отец неуловим. Если б только мы могли избавиться от него! Тогда это ложе стало б твоим. – Иленна указала рукой на один из окованных медью сундуков.
      – Я не хочу лежать в гробу, – пробормотал Дор.
      – Глупенький! Этот гроб дарует вечную молодость. Он наполнен волшебным зельем, сваренным по рецептам чародеев Орефура. Зелье дает молодость, а кровь дает жизнь.
      – Кровь? Ты сказала кровь?
      – Да, кровь. – Девушка улыбнулась, и Дор отчетливо различил у нее во рту два громадных сросшихся клыка. Он хотел испугаться, но не смог сделать этого.
      – Я люблю тебя, – шепнул Дор.
      – И ты согласен пить со мною кровь?
      – Да, – прошептал Дор, ловя губами рот княжны.
      Прикосновение клыков было приятным, почти нежным. Глаза Иленны затуманились.
      – Я не думала, что это случится. Я должна была просто завлечь тебя и напиться твоей крови.
      – Да, – ответил Дор, прижимаясь щекой к бархатистой щечке княжны. Та грустно улыбнулась.
      – При известных условиях это помогло б мне зачать сына.
      – Разве это так сложно?
      – А ты много знаешь об этом?
      Дор нашел в себе силы не выказать смущения.
      – Я еще не пробовал, но не думаю, что это сложно.
      – Отец угадал, – прошептала Иленна. – Ты и вправду невинен. Это очень древний ритуал. У людей, рожденных от кровосмесительной связи, слабеет естество, и они становятся неспособны к порождению здорового потомства. Нужна свежая кровь – кровь, распаленная страстью. Когда мужчина желает излить семя, его кровь переполняется жизненной силой. Получи я эту кровь, я могла б зачать ребенка даже от отца…
      Тут до Дора дошел ужасный смысл слов, произнесенных Иленной.
      – От отца? – холодея сердцем, спросил юноша.
      – Это кажется тебе святотатством, попранием всех родовых законов? – Иленна дерзко засмеялась. – Что ж, так и есть. Само наше существование есть попрание основ миропорядка. Мы существуем вопреки всем запретам на наше существование, всем преследованиям, которым нас подвергают. Мы отвергаем эти запреты, как отвергаем и все прочее. Да, я родилась от кровосмесительной связи отца с его матерью. Я его дочь и одновременно сестра. А потом я стала его женой.
      Дор отшатнулся. Он прятал взгляд, стараясь не смотреть на Иленну. Та горько усмехнулась.
      – Теперь ты даже не захочешь разговаривать со мной!
      От этих слов судорога пробежала по телу Дора. Сжав княжну в объятиях, он прошептал:
      – Нет, я хочу остаться с тобой. Я люблю тебя, только тебя!
      Железная хватка Дора причиняла Иленне боль, но она улыбалась от счастья.
      – Мы убежим, – шепнули ее припухшие от поцелуев губы. – Мы найдем твоих братьев и убежим. Пусть мой век будет недолог, но я проведу его с тобой. Я твоя, любимый!
      Иленна прижалась к Дору с такой страстью, что у того уже не осталось сомнений относительно ее намерений. Дор слегка испугался. Он вдруг подумал, что у него может выйти не совсем то, что ожидает от него возлюбленная.
      – Может быть, не здесь? – прошептал он, нерешительно отвечая на настойчивые ласки Иленны.
      – Сейчас! Сейчас! – жарко шептала она. – Потом будет поздно… – Вдруг Иленна охнула, лицо ее исказилось. – Поздно! – прошептала княжна. Дора поразила вымученная гримаса, изуродовавшая ее прекрасное личико.
      – Что с тобой? – испуганно спросил он.
      – Отец зовет меня. Я должна прийти на его зов. Но жди, я вернусь к тебе. – Княжна впилась в губы Дора прощальным поцелуем, столь страстным, что юноша лишился чувств.
      – Жди, – было последним, что уловило его гаснущее сознание.
      Дор не знал, что братья пытаются спасти его. Он не слышал, как Храбросерд рубил мечом дверь, та была слишком толста, металл и камень поглощали звуки. Не слышал он и мерного потрескивания факелов. Мир застыл. Дор сидел и ждал возвращения возлюбленной. И она вернулась.
      Почувствовав легкое прикосновение к плечу, Дор очнулся от наваждения. Холодно улыбаясь, Иленна стояла перед ним.
      – Ты пришла, ты вернулась, – забормотал юноша, обхватив тонкую талию княжны.
      – Да, я вернулась. И я твоя. Люби меня! Сейчас же!
      Дор хотел этого. Робость оставила его. Бережно опустив княжну на пол, юноша принялся ласкать ее тело. Вместе со все распаляющейся страстью к нему приходила уверенность, что он сделает все, как надо.
      – Сейчас! Сейчас! – взволнованно шептал он, обнажая стройные ноги княжны.
      – Поцелуй меня! – потребовала она.
      Дор повиновался. Едва их губы соприкоснулись, Иленна заглянула юноше в глаза. Огненные зрачки зверя обожгли душу Дора, заставив позабыть обо всем – кто он, где он и зачем очутился здесь. Так чувствует себя кролик, ослепленный прожекторами немигающих глаз удава. Юноша упал на спину и окаменел, беспомощно уставившись перед собою. В зеленых глазах княжны разлилась ядовитая желтизна. Из ее горла вырвался негромкий плотоядный рык, прекрасное лицо приобрело черты зверя. Ногти на пальцах чудовища удлинились, превратившись в звериные когти. Оскалив клыки, княжна потянулась к шее Дора.
      И в этот миг послышался шум отворяемой двери. Пламя факелов дрогнуло, и в залу ворвались размахивающие мечами Горислав и Храбросерд. Увидев неподвижного Дора и склонившееся над ним ужасное существо, чьи намерения не вызывали сомнений, россы издали крик и бросились на помощь брату.
      Первым побуждением княжны было прокусить юноше шею, но она тут же сообразила, что прежде чем успеет отведать крови, сверкающие клинки обрушатся на ее голову. Пронзительно завизжав, Иленна оставила свою жертву и бросилась прочь. Горислав погнался за нею, а Храбросерд наклонился над неподвижным телом младшего брата.
      Иленна бежала стремительно, словно испуганная кошка, но разъяренный Горислав постепенно настигал ее. Когда тяжелое дыхание росса стало отчетливо различимым, княжна бросилась в сторону и прижалась к колонне. Горислав подбежал к ней и взмахнул мечом…
      Исполненный свирепой силы удар пришелся в камень. Княжна растворилась в воздухе, а клинок Горислава с лязгом вонзился в колонну. Ошеломленный таким неожиданным поворотом событий, росс разжал пальцы, и меч, звеня, покатился по полу.
      – Проклятье! Где же… – Горислав не сумел докончить фразу. Появившаяся неведомо откуда Иленна с размаху ударила его когтистой лапой по лицу. Вскрикнув, росс отшатнулся. Тогда княжна с рычанием набросилась на него и принялась рвать когтями лицо и руки, которые Горислав выставил перед собой, защищаясь. Она обхватила шею росса, потянулась к ней губами и в тот же миг отпрянула. Волшебная фигурка медведя обожгла Иленне пальцы.
      – Держись! Я помогу тебе!
      Храбросерд оставил Дора и спешил на помощь ошеломленному нападением Гориславу.
      История повторилась. Когда Храбросерда и княжну разделяло всего несколько шагов, та шагнула за колонну и исчезла. Отчаянно ругаясь, Храбросерд принялся бегать по зале, но вампира так и не нашел. Тогда он возвратился к окровавленному Гориславу. Когти княжны нанесли тому ужасные раны. Лицо Горислава было изодрано в клочья, один глаз был выдран и болтался на синеватой жилке.
      – Пойдем. Надо убираться отсюда.
      Храбросерд обнял брата за плечи и, поддерживая, повел его туда, где лежал, распластавшись на полу, Дор. Сзади донесся тоненький свист. Верный своему правилу, Храбросерд послал меч по смертельной дуге, одновременно оборачиваясь. Но княжна перехитрила его. Она успела присесть, и меч росса просвистел над ее головой. В следующий миг когтистая лапа чиркнула по горлу Храбросерда и рассекла его. Росс рухнул. Утробно урча, княжна стала на колени и принялась слизывать обильно сочащуюся кровь. Наслаждение, испытываемое ею, было столь сильно, что Иленна позабыла обо всем на свете.
      Тонко свистнул меч. Отделившись от шеи, голова Иленны, словно мяч, покатилась по полу. Обезглавленное тело рухнуло на мертвого Храбросерда и забилось в конвульсиях. Из перерубленных артерий хлынули потоки крови, в мгновение ока залившей все вокруг.
      – Получай, стерва! – процедил Горислав.
      Презрительно сплюнув на агонизирующего вампира, росс повернулся, намереваясь уйти. Но не успел он сделать и шага, как залу огласил чудовищный вой. Пламя факелов дрогнуло и заметалось, образуя, сливаясь со тьмою, ломкие, резко очерченные тени. Через миг они сконцентрировались воедино, породив клубящийся столб. Взвившись до самого потолка, он медленно опустился вниз и принял очертания человеческой фигуры.
      Перед россом стоял хозяин замка. Воздев вверх руки, князь Вульго смотрел на человека, умертвившего его жену и дочь. Лицо князя было ужасно. В нем нельзя было найти ничего человеческого. Лишь зверь – дикий, кровожадный, обезумевший от боли зверь.
      – Ты убил ее!
      Горислав кивнул. Завыв, Вульго надвинулся всей своей громадой на росса. Горислав был далеко не мелок ростом, но принявший чудовищный облик Князь Ночи возвышался над ним по крайней мере на две головы. Но росс не почувствовал даже тени страха, который должен был бы испытывать. Напротив, очевидное неравенство сил лишь подзадорило его.
      – Сейчас я укорочу тебя, приятель!
      Увернувшись от неловкого движения громадной руки князя, Горислав нанес меткий удар. Меч вонзился точно в шею врага – в самое уязвимое место, какое не прикрыть даже спрятанной под одеждой кольчугой. И тут произошло то, чего росс никак не ожидал. Клинок пронзил шею Вульго насквозь и, звякнув, вонзился в колонну. Камень исторг сноп колючих искр – столь силен был удар, но князь как стоял, так и остался стоять на месте. Второго удара росс нанести не сумел. Схватив Горислава подмышки, Вульго поднял его над собою с такой легкостью, словно имел дело не с могучим мужем, а с ребенком. Из ощерившейся клыками пасти князя вырвался злорадный рык.
      – Ты думал, что прикончишь меня так же легко, как мою несчастную дочь?! Да, она боялась мечей с примесью небесной стали. Меня же может поразить клинок, выкованный целиком из этого металла. А такого больше не существует!
      Хрипло расхохотавшись, Князь Ночи вонзил клыки в горло росса. Ноги Горислава несколько раз дернулись и застыли, но Вульго еще долго не отнимал губ от прокушенной шеи. Затем князь с размаху швырнул тело в ближайшую колонну с такой силой, что голова росса раскололась, забрызгав окровавленно-белыми сгустками пол и лежавшего неподалеку Дора. Расправившись с Гориславом, князь бросился к дочери. Он упал перед ней на колени и завыл – горько, как рыдает потерявший волчицу волк.
      Этот ужасный вой, наполнивший подземелье, привел Дора в чувство. Юноша вздрогнул и приподнял голову, пытаясь понять, что происходит. Зрелище, представшее взору росса, ужасало. Рядом с ним, почти касаясь ног, лежал страшно изуродованный труп Горислава. Дор с трудом узнал брата – не по лицу, которое превратилось в кровавое месиво, а по той кряжистой осанке, что придавала Гориславу сходство с медведем. Дору бросилось в глаза, что руки Горислава неестественно белы. Чуть подальше, в луже черной крови лежал также бездыханный Храбросерд, а в глубине залы виднелся громадный силуэт князя.
      Вульго стоял на коленях перед одним из окованных медью ящиков и оплакивал погибшую дочь. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Дор поднялся и неверными шагами приблизился к гробу, став рядом с горько рыдающим князем.
      Мертвое тело Иленны покоилось, словно в пуху, в волшебном зелье, которое, возможно, и впрямь давало молодость, но не могло вернуть жизнь. Белоснежное платье княжны было изорвано и густо залито кровью, головы не было. Дор скосил глаза и увидел эту мертвую голову в руках рыдающего князя. Глаза Иленны были закрыты, а на прекрасном лице застыло выражение безмятежного покоя. Казалось, княжна спит.
      В этот миг Вульго почувствовал присутствие человека и повернул голову. Черты его исказились, обратившись в злобную маску. Издав хриплый рык, князь потянулся к Дору. Но юноша даже не пытался убежать. Он смотрел на бледное лицо княжны, на ее красные, припухшие губы, еще помнившие сладость поцелуев и пряный вкус крови, и в сердце его не было страха, лишь боль – боль и горе. Огромное, бесконечное горе.
      И Вульго понял это и не захотел делиться горем. Князь желал, чтобы оно принадлежало ему одному, как принадлежала ему княжна.
      Когтистая рука бессильно опустилась, на глаза Вульго навернулись слезы.
      – Она любила тебя… – прошептал князь. – Любила! Что ж, пусть это будет последним подарком, сделанным ей мною. Беги!
      Дор, до которого слова князя доходили словно через густую пелену, отрицательно покачал головой.
      – А как же мои братья? Как же Мудрец?
      – Остальные умрут! – отрезал князь. Видя, что юноша колеблется, Вульго угрожающе протянул к нему когтистую лапу и прорычал:
      – Вон!!!
      Этот вопль разорвал оцепенение, возвратив Дору способность мыслить и действовать.
      – Вон! Или я разорву тебя, – тихо прибавил князь.
      И Дор понял, еще мгновение – и Князь Ночи исполнит свою угрозу. Юноша отступил назад. Сначала он шел мелкими шажками, пятясь прочь от гроба с мертвой княжной, потом повернулся, подобрал валявшийся на полу меч и побежал.
      А в спину ему несся ужасный вой.
      Плач по умершей волчице.

      Правдомысла, вбежавшего в обеденную залу, Дор застал в затруднительном положении. Роса атаковало с полтора десятка людей-волков, с похвальной ретивостью исполнявших приказ князя перебить чужаков. Судя по тому, что Правдомысл даже не запыхался, схватка продолжалась недолго, однако на полу уже валялось несколько трупов. Как боец, Правдомысл уступал своим братьям, но, право, он владел мечом очень недурно. Вдобавок он был хладнокровен и расчетлив, что не раз выручало его в таких безнадежных ситуациях, где другой лишился б головы. Вот и сейчас, будучи прижат к стене, Правдомысл орудовал мечом с завидным спокойствием, словно демонстрировал свое умение, а не участвовал в поединке, ставкой в котором была его жизнь.
      Появление Дора моментально внесло коррективы в ход схватки. Люди-волки тут же лишились еще двух своих собратьев, после чего были вынуждены разделиться. Пятеро во главе с Эльмешем атаковали Дора, столько же, возглавляемые одним из младших сотников, продолжали наседать на Правдомысла. Подобное соотношение сил вполне устраивало россов. Их мечи были длиннее и прочнее, кроме того, валаши, редко сходившиеся со своим врагами в рукопашной схватке, орудовали клинками не очень уверенно. Их неуклюжие выпады напоминали потуги новичков, пытающихся доказать свое несуществующее умение опытному бойцу. Россы быстро завладели инициативой, и число врагов стало неуклонно сокращаться. Дор свалил еще двоих, Правдомысл разрубил голову здоровяку, выделявшемуся среди товарищей вполне сносным обращением с оружием, и ранил сотника. Подобное развитие событий пришлось не по вкусу слугам князя. Не обращая внимания на грозные окрики Эльмеша, горцы начали покидать залу и спасаться бегством. Вскоре против россов бились лишь трое – Эльмеш, раненый сотник и воин с заячьей губой. Теперь у людей-волков не было ни единого шанса на победу. Пока Правдомысл расправлялся с сотником, Дор зарубил уродца и устремился к Эльмешу. Однако тот не стал дожидаться печальной для него развязки. Воспользовавшись тем, что меч Правдомысла застрял в жилистом теле сотника, Эльмеш проскользнул мимо росса и скрылся за дверью. Выскочивший следом за ним Дор не сумел настичь беглеца, моментально скрывшегося в одном из коридоров, и был вынужден ни с чем вернуться обратно.
      Не скрывая досады, он подошел к брату, который, наконец, освободил меч и теперь отирал окровавленный клинок об одежду убитого.
      – Жив? – спросил Правдомысл, поднимая голову и оглядывая Дора.
      – Как видишь?
      – А где Храбросерд?
      – Они с Гориславом мертвы. Князь убил их. Мертва и княжна.
      При известии о гибели братьев лицо Правдомысла перекосилось, известие о смерти княжны, напротив, обрадовало его.
      – Жаль, но мертвых не вернешь. А этой твари так и надо! Где ее папаша?
      – В подземелье. Рыдает над телом дочери.
      – Почему ты не прикончил его?! – возмущенно воскликнул Правдомысл.
      Дор покачал головой.
      – Это невозможно. Сталь бессильна против князя. Я своими глазами видел, как Горислав ударил князя мечом в горло.
      – И что? Он промахнулся?
      – Нет, меч попал куда надо, но князь как стоял, так и остался стоять. А потом он убил Горислава.
      – Веселенькое дело! – Правдомысл на мгновение задумался, после чего решительно произнес:
      – Надо сматываться отсюда! Мудрец в башне?
      – Скорей всего, да. Князь пообещал убить его. Он сказал, что не оставит в живых никого из нас. – Дор не стал распространяться о том странном расположении, какое Князь Ночи проявил по отношению к нему.
      – Я на его месте поступил так же. – Правдомысл оттер клинок и полюбовался ровным, без единой зазубрины лезвием. – Отличный меч! Ладно, идем!
      – Куда?
      – Наверх, за Мудрецом. Без него нам уж точно не выбраться отсюда. А потом мы заберем Ратибора и решим, что делать дальше.
      Дор кивнул, и братья устремились на поиски своего предводителя.
      Мудреца они нашли довольно быстро. Пойманный скорым на ногу Дором, валаш указал дорогу в покои князя. Мудрец лежал на полу без признаков жизни. На шее его отчетливо виднелись синие отпечатки пальцев.
      – Умер? – испуганно спросил Дор.
      Правдомысл присел на корточки и умело нащупал пульс.
      – Жив. Он без сознания. Видно, князь здорово помял его. Найди воды.
      Дор принялся метаться по комнате, пытаясь отыскать искомое. Наконец ему удалось раздобыть сосуд с какой-то жидкостью. Она была темно-вишневого цвета и неприятно пахла. После некоторых колебаний Правдомысл все же решился обрызгать этой жидкостью лицо Мудреца, причем несколько капель ее попали Мудрецу в рот. Закашлявшись, Мудрец открыл глаза и пробормотал: