– А где живет сам князь?
      – Наверху самой высокой башни. Он любит услаждать взор видом подвластных земель. Осторожно, здесь выбоина – Эльмеш поддержал гостя под локоть, словно ненароком коснувшись эфеса меча. Мудрец аккуратно отстранил непомерно услужливую руку. Сотник, казалось, не обратил на это никакого внимания. Ласково улыбнувшись, он сообщил:
      – Вот мы и пришли.
      Он толкнул ладонью массивную дверь, пересеченную по горизонтали двумя металлическими полосами. Первым вошел Мудрец, за ним – четверо братьев, а последним – Эльмеш.
      Гости очутились в громадной, шестиугольной формы зале. Висевшие на стенах масляные факелы заливали ее ярким светом. Посреди залы располагался огромный стол, за которым могло разместиться, верно, не менее пятидесяти человек кряду. Стол был сделан столь искусно, что даже самый внимательный взгляд не смог бы различить на его матовой поверхности ни единого стыка. Создавалось впечатление, будто он сделан из одного куска дерева. За столом уже находились несколько человек, дружно повернувших головы навстречу вошедшим.
      Ближе всех ко входу сидел пожилой мужчина с большими пушистыми усами, делавшими его похожим на сытого кота. Рядом в высоком кресле расположилась женщина, единственная из присутствующих оставшаяся безучастной к появлению гостей. Если судить по рукам, лишь по локоть прикрытым платьем, она была молода; красива ж она или гнет, сказать было трудно – лицо женщины пряталось в тени невесть с какой целью установленной рядом со столом колонны, которая, кстати, была не единственной. Через несколько кресел от женщины восседали два воина. Об их роде занятий свидетельствовали могучие руки, украшенные в запястьях бронзовыми браслетами, предохраняющими в бою эти уязвимые места от ударов мечей. Оба воина были довольно молоды, по крайней мере, намного моложе человека, сидевшего по правую руку от них. То был старик с неприятным жирным лицом. Одежда старика была вызывающе роскошной.
      И, наконец, во главе стола в огромном золотом иль золоченом кресле восседал мужчина, облаченный в пурпурный, цвета запекшейся крови, костюм и черную мантию. Поначалу он не отреагировал на появление гостей, оставшись неподвижным, и лишь спустя несколько мгновений поднял глаза, вцепившись взором в Мудреца.
      Взгляд Мудреца столкнулся с этими глазами, и предводитель россов невольно, сам не зная почему, вздрогнул. Лицо человека в черной мантии было прекрасно. Такие лица сводят с ума женщин и импонируют своей мужественностью мужчинам. Высокий, рассеченный тонкой вертикальной морщинкой лоб, крепкие и вместе с тем изящные скулы, прямой, резко очерченный нос и волевой подбородок. Но более всего притягивали к себе глаза – колдовские, глубокие, неземные. Глаза цвета утренней зари, точь-в-точь того цвета, что и глаза Мудреца.
      Человек в черной мантии довольно долго рассматривал Мудреца, затем приветливо улыбнулся, продемонстрировав безупречно ровные белые зубы.
      – Келрун, гость из страны Рось, и его спутники! – громко объявил выступивший из-за широких спин россов Эльмеш.
      Сидевшие за столом никак не отреагировали на эти слова, а мужчина с пышными усами даже отвернулся, словно потеряв всякий интерес к иноземцам. Зато человек в черном плаще проявил исключительную почтительность. Поднявшись из кресла, он низко склонил голову.
      – Приветствую тебя, Келрун! Приветствую твоих друзей! – Голос человека был низок, но не хрипл. – Меня зовут Вульго. Я владыка здешних земель и этого замка. Прошу тебя и твоих спутников занять место за моим столом. Чувствуйте себя, как дома!
      Вежливая улыбка, появившаяся на лице Мудреца, едва хозяин замка начал говорить, застыла. Россы удивленно переглянулись между собой. Еще бы! Князь Вульго беседовал с гостями на их родном языке.
      Однако Мудрец быстро совладал с собой.
      – Благодарю тебя князь, за приветливые слова, – сказал он, поклонившись. – Мы счастливы принять твое любезное приглашение остановиться в этом доме. Надеюсь, мы окажемся приятными гостями, и визит наш не будет обременительным для тебя.
      – Что ты, Келрун! – Князь Вульго улыбнулся, глубоко посаженные глаза его сверкнули, словно отшлифованные льдинки. – Больше всего на свете я люблю общество приятных и умных собеседников. Присаживайтесь к столу. Тебя, Келрун, я прошу занять место рядом со мной, твои друзья пусть рассядутся между моими друзьями, а вот этого красивого молодого воина, – князь указал взглядом на Дора, – я попросил бы сесть рядом с моей дочерью, княжной Иленной. Полагаю, им обоим будет приятно общество друг друга.
      С этими словами князь Вульго опустился в кресло. Обернувшись к россам, Мудрец быстро показал им глазами, какие места они должны занять. У сидящих за столом, за исключением двух молодых витязей и присоединившегося к ним Эльмеша, не было мечей, но это ничего не значило – оружие могло появиться в любой миг. Поэтому россы расселись таким образом, чтобы отразить нападение, каким бы внезапным оно ни было. Горислав, неуклюже отодвинув кресло, устроился рядом с пышноусым господином, Храбросерд и Правдомысл – точно напротив Эльмеша и его товарищей, Дор, повинуясь просьбе хозяина замка – рядом с княжной, которая не удостоила юношу взглядом и продолжала сидеть, пряча лицо в падающей от столба тени. Мудрец занял кресло, соседнее со сверкающим троном князя Вульго.
      Едва гости устроились, как князь заговорил вновь.
      – Позволь, дорогой гость, я представлю тебе моих друзей, – негромко сказат он. На этот раз князь воспользовался родным языком, словно давая понять, что слова эти предназначены лишь для ушей Мудреца. – Начнем, пожалуй, с дамы, тем более что она единственная на нашем пиру. Как я уже говорил, это моя дочь. Ее зовут Иленна.
      Если Дор не мог разглядеть лица княжны, то у Мудреца, оказавшегося точно напротив нее, была такая возможность, так как тень, если смотреть отсюда, была не столь густой.
      Княжна была очень красива, красива той холодной, привлекательной красотой, что отличала ее отца. На поклон гостя Иленна коротко кивнула, тряхнув рассыпанной по плечам волной черных волос, и тут же с безразличием уставила взор в пустоту перед собой.
      – Рядом с Иленной, – продолжил свою речь Вульго, – сидит мой советник граф Паллес.
      Пышноусый господин, судя по всему обладал великолепным слухом. Он расслышат свое имя и в знак приветствия склонил голову.
      – Эти двое, – Вульго указал взглядом на поигрывающих мускулами витязей, – мои сотники Лекс и Гаруд. С Эльмешем ты уже знаком. Ну и, наконец, мой секретарь Фрес.
      Мудрецу захотелось обратить внимание князя на то, что обычный секретарь разодет с явно неподобающей сану пышностью, но и господин Фрес, и его хозяин, похоже, относились к этому, как к должному.
      – Теперь будь любезен, представься сам и назови своих спутников.
      – Меня зовут Келрун. Я свободный человек из страны Рось. А это мои друзья – Храбросерд, Правдомысл, Горислав и Дор.
      – Какие занятные имена! – тая улыбку в прозрачной глубине глаз, заметил князь Вульго.
      – Для страны, откуда мы пришли, они обычны.
      – Но только не твое. Я прав, Келрун?
      – Допустим. – Мудрец с твердостью встретил испытующий взгляд князя. Какое-то время хозяин и гость упрямо смотрели в глаза друг другу, словно ведя безмолвную борьбу, потом князь уступил, отведя взор. На его губах вновь заиграла улыбка.
      – Веселись, Келрун, пока еще есть время. Веселись, если сможешь! – шепнул Вульго.
      – Смогу, – так же шепотом ответил Мудрец.
      – Я знал, что ты скажешь именно так! – Вульго хлопнул в ладони и сделав знак рукой, приказал приблизившемуся слуге:
      – Подавайте!
      Слуга поспешно исчез в сокрытой за драпировками двери. Переведя глаза с Мудреца на его спутников, Вульго внимательно рассматривал россов. По лицу князя пробегали ломкие отблески теней, отбрасываемых неровным пламенем факелов, отчего оно казалось неестественно зыбким, словно пытающаяся сползти маска.
      Залу наполнило шарканье ног. Из-за портьеры появились слуги. Их было много, никак не менее двух десятков. Мудрец незаметным движением положил руку на эфес меча. Он посмотрел на своих спутников и по их неестественно окаменелым лицам определил, что они также заподозрили ловушку и готовы дать отпор при малейшем намеке на нападение. Но слуги не имели при себе оружия. Их руки занимали блюда, кувшины, подносы с кубками, зажженные канделябры и прочая столовая утварь. Прошло всего несколько мгновений – и стол был совершенно заставлен дорогой посудой, наполненной всевозможными яствами. Обитатели замка явно любили поесть. Лица россов, в особенности Дора и Горислава, моментально подобрели. Такая жизнь была им по вкусу!
      Исполнив свое дело, слуги беззвучно удалились. Остались лишь четверо, принявшиеся разливать вино. Дождавшись, когда все кубки будут наполнены, князь Вульго поднялся. В руке его была массивная золотая чаша. Напоминавшие перепончатые крылья ручки делали сосуд похожим на диковинную безголовую птицу. Именно это сравнение пришло на ум Мудрецу вначале, однако, взглянув на покатый бок своей чаши, он понял, что ошибся. Княжеская чаша воплощала летучую мышь, мастерски исполненное изображение которой украшало и кубок Мудреца. Подняв крылатую чашу над головой, князь Вульго провозгласил:
      – Я пью за наших гостей, чей счастливый приезд развеял скуку, поселившуюся в этом доме! Я пью за то, чтобы недолгие дни, которые нам предстоит провести в их обществе, были столь же приятны, как и этот вечер!
      Князь припал губами к краю чаши и осушил ее до дна. Обитатели замка и гости последовали его примеру. Мудрец и его спутники, памятуя о приключившемся с ними днем, пили с некоторой опаской, однако это вино отличалось от прежнего. Терпкое и крепкое, оно не навевало сон, а, напротив, возбуждало. Поставив пустые чаши на стол, россы ощутили, что их кровь буквально бурлит.
      – Угощайтесь! – широким жестом указав на заставленный блюдами стол, предложил князь.
      Надо ли говорить, что гости не заставили себя уговаривать. Всех превзошел Горислав, который, по своему обыкновению, не стал размениваться на мелочи и завладел целым кабаньим боком. За все время путешествия он ни разу не наедался вдоволь. Сегодня росс решил компенсировать этот недостаток с лихвой.
      От брата не отставал и Дор. Он ел быстро и жадно, время от времени косясь на свою соседку. Его несколько удивляло то обстоятельство, что княжна отнеслась ко всему этому съестному великолепию с поразительным равнодушием. Она едва пригубила вино и съела лишь хлебную корочку, предварительно обмакнув ее в мясную подливу. Девушка по-прежнему скрывала свое лицо. Дор видел лишь руку, изящную и тонкую, с почти прозрачной кожей и розовыми ноготками.
      Дождавшись, когда пирующие немного утолят голод, князь подал знак слугам. Те расторопно наполнили бокалы вином. Вульго с вежливой улыбкой посмотрел на Мудреца.
      – Теперь скажи свое слово ты, гость из дальних земель.
      Мудрец поднялся. Окинув присутствующих долгим взглядом, он остановил взор на князе и заговорил.
      – Достопочтенный князь Вульго. От имени своих спутников благодарю тебя за то гостеприимство, которое ты нам оказал. За время нашего путешествия нам довелось побывать во многих землях, но нигде нас не встречали с таким радушием, какое мы встретили в этом замке. Я пью это вино за нашего хозяина и его друзей.
      – И да не оскудеет рука, наполняющая эти бокалы! – с улыбкой прибавил князь Вульго.
      Мудрец кивнул и выпил вино. На сей раз оно показалось ему чуть более крепким и солоноватым.
      Трапеза продолжалась. Россы ели с неослабевающим аппетитом, хозяева были не столь жадны, хотя и не оставляли вниманием стоявшие перед ними яства. Очень быстро многие блюда опустели, и слуги внесли новую перемену. Мудрец невольно задался вопросом, откуда в этих скудных краях берутся яства, обычные скорей для щедро прогретых солнцем южных земель.
      Третий тост за здоровье гостей и князя произнес Эльмеш. Было заметно, что сотник не очень твердо держится на ногах. Едва отметив это. Мудрец обнаружил, что хотя мысли его по-прежнему свежи и быстры, он тоже слегка захмелел. Мудрец украдкой покосился на хозяина. Князь выглядел точно так, как и в самом начале пира. Перехватив взгляд Мудреца, он наклонился к гостю.
      – Эльмеш сказал мне, достойный Келрун, что ты впервые в этих краях. Откуда ты знаешь наш язык?
      – Я могу задать князю тот же вопрос.
      – Я знаю много языков и наречий, – увернулся от прямого ответа Вульго.
      – Я тоже.
      – Ты много путешествовал?
      – Да. Но это было давно.
      – И именно тогда ты побывал здесь?
      Мудрец на мгновение задумался и неожиданно для себя самого признался:
      – Да, мне приходилось посещать эти края.
      – И когда это было?
      – Много лет назад. Я не уверен, что жив хотя бы один человек, который помнил бы меня, когда я пересекал эти горы.
      – Но ты не выглядишь старым.
      – Я знаю секрет молодости.
      – В чем же он?
      – В правильном питании.
      Князь Вульго засмеялся, обнажив ровные белые зубы.
      – Мне нравится твой ответ. Я также живу на этом свете довольно долго, намного дольше, чем мои слуги или люди, обитающие за горами.
      – Ты тоже неплохо сохранился. В чем твой секрет?
      – В том же, в чем и твой. – Вульго отхлебнул глоток вина. – Я правильно питаюсь. Говорят, есть люди, способные жить вечно. Ты слышал о таких?
      – Приходилось. Это люди с ледяной кровью.
      – Да? – Быстро протянув руку, Вульго коснулся длинными белыми пальцами ладони Мудреца. – Твоя рука тепла, но ты живешь вечно.
      – С чего ты взял? – спросил Мудрец, невольно отметив, что от плоти князя, вопреки его тайным опасениям, также не веет холодом.
      – Ты помнишь гибель материков и возведение пирамид. А с тех пор прошла целая вечность.
      Мудрец ничего не спросил, хотя ему хотелось сделать это. Отправив в рот кусок мяса, он медленно прожевал его и запил вином. Князь терпеливо ждал. Лицо его под воздействием мерцающих огоньков свечей переливалось изломанными тенями.
      – Нет, – сказал, наконец, гость. – Я не обладаю секретом вечной жизни, но я могу жить очень долго.
      – Такого ответа я и ждал, – прошептал князь Вульго. Скулы его заострились, морщинка на лбу обозначилась резче.
      – Почему? – спросил Мудрец.
      – Это длинная история. Если захочешь, я расскажу ее, но не сейчас. Сегодня ешь и пей. Тебе нужно как следует подкрепиться, твоя кровь должна быстро бежать по жилам, а мысли обрести быстроту солнечного луча.
      – Зачем?
      – Ты узнаешь об этом. В свое время. И не беспокойся, тебе ничего не грозит. Ты – особенный гость, и я буду особенно приветлив к тебе.
      – Неужели я похож на человека, который может бояться?
      – Не-ет! – Ответ князя прозвучат приглушенным криком. Вульго откинулся на высокую спинку кресла, всем своим видом выражая утомление. Мудрецу почудилось, что по лицу хозяина замка пробежала судорога боли, быстрая, едва приметная. Но Вульго почти сразу совладал с собой. Улыбнувшись подрагивающими губами, он спросил:
      – Как тебе нравятся мои друзья?
      – Люди как люди. Слуги как слуги.
      Князь хмыкнул. Он окончательно совладал с собой, улыбка его стала естественной.
      – Вот как! Красивый ответ. А как ты находишь мою дочь?
      – Она очень привлекательна, – искренне признался Мудрец.
      – Да. У нее была очень красивая мать. Она умерла много лет назад.
      – Однако твоя дочь выглядит совсем юной.
      – Но ведь и мы с тобой не кажемся стариками. Она тоже правильно питается, и у нее горячая кровь. Ей понравился твой воин, самый молодой из четверых. Он красив.
      Мудрец посмотрел на Дора и неожиданно понял, что тот действительно красив. Огромный, синеглазый, крепкоскулый, с правильным лицом и буйной золотистой шевелюрой, юноша мог без труда завладеть сердцем любой женщины.
      Вульго отпил еще вина, на губах его пузырилась багряная пена.
      – Пожалуй, я бы мог взять его к себе на службу, если он так нравится моей дочери.
      – Не думаю, что он захочет остаться здесь. Он ищет от жизни иного.
      – Приключений? – Мудрец утвердительно кивнул. – Их предостаточно и в этих горах. Да и не это главное. Скажи, Мудрец, – князь выговорил последнее слово смачно и с оттенком превосходства посмотрел на гостя, – найдется ли на свете мужчина, который отверг бы любовь такой женщины? – Мудрец не успел ответить, потому что князь прибавил:
      – И есть ли женщина прекрасней?
      Мудрец задумался. Он знал одну женщину, чью любовь не смог бы отвергнуть никто, даже ненавидящий ее самой лютой ненавистью.
      – Есть, – сказал Мудрец. – Я знал такую женщину.
      Лицо князя исказилось гневной гримасой.
      – Лжешь! – прошипел он. – На свете нет женщины, прекрасней моей Иленны! Смотри!
      Вульго устремил взгляд на дочь. Сидевшая дотоле безучастно. Девушка подняла голову и замерла, притянутая взором отца. Потом она улыбнулась и медленно кивнула, словно соглашаясь. Слегка привстав, княжна, наконец, оставила тень и повернула свое прекрасное лицо к Дору.
      Юноша в этот миг был занят сражением с бараньей лопаткой. Вдруг он встретился глазами с княжной и застыл, позабыв даже закрыть набитый мясом рот.
      – Вот видишь! – торжествующе шепнул Вульго. Глаза князя блестели.
      – Да, – не мог не признаться Мудрец. Он видел, что девушка произвела оглушающее впечатление на молодого росса. Лицо Дора побледнело, юноша пожирал княжну взглядом, а та улыбалась, насмешливо прищуривая поблескивающие зеленые глаза. И князь улыбался вместе с нею. Потом Вульго легонько хлопнул гостя по плечу.
      – Веселись, Келрун! Скоро буря стихнет, и ты, возможно, продолжишь путь к городу, попасть в который так стремишься.
      Мудрец резко повернул голову и уставился на князя. В глаза его бушевал холодный огонь.
      – Кто ты?
      – Я тот, кто живет всегда, и кто будет жить вечно. Как и ты. Я вечный странник, играющий на инструменте, именуемом людскою судьбою.
      – Ты играешь лишь траурные мелодии?
      – Печальные. Торжественные и печальные. В них нет рева труб. Лишь скрипки и немного гнусавый голос гобоя. И еще – серебряный перезвон, шепотом растворяющийся в ночи.
      Пламя свечей в стоящем перед князем шандале дрогнуло, и лицо хозяина замка в который раз растворилось в неровных бликах. Через мгновение огненные языки обрели четкую форму, и Мудрец увидел ослепительную улыбку князя.
      – Я знаю кто ты!
      – Правда?
      – Но я был уверен, что покончил с тобой!
      – Когда вонзил серебряный меч в набухшее черной кровью сердце? – Вульго издал смешок. – Это был не я. Ты убил мою бледную тень. Тень, она так многолика. И я люблю ее. Мне б следовало называться властелином тени, но люди отчего-то уверены, что я обретаю силу в ночи, и называют меня Князем Ночи. А я отношусь к ночи точно так же, как и ко дню. Ночь – время людей, становящихся призраками, день – время призраков, становящихся людьми. Я же не то, и не другое. Я мрачно улыбающийся паяц, расписанный черно-белою радугой. Мое время – сумерки, вечные сумерки, неясная игра теней, преломленных камнем, деревом, стеною, резной колонной. Мое время всегда!
      – Что же тебе нужно?
      Князь Вульго усмехнулся, из-за неровной игры света его зубы казались неестественно большими, словно волчьи клыки.
      – Еще вчера я намеревался получить лишь маленькую девочку, случайно заблудившуюся в горах. Но потом я увидел тебя, и теперь мне нужен ты.
      – Ты не получишь меня!
      – Может, ты и прав. А, может, и нет. Время рассудит нас. Пока бушует метель, пока воздух наполнен полумраком, у нас много времени. Я не стану желать тебе хорошего сна, гость, тебе непременно приснятся кошмары!
      Князь резко поднялся. Ожерелье горящих пред ним свечей оконтурило багрово-черную фигуру отчетливым мрачным нимбом. И Мудрец увидел тол, что ожидал увидеть. Точнее, не увидел.
      На спинке княжеского кресла, за спиной Вульго, должна была быть тень. Князь был, а тени не было.
      Плоть была, а тени не было.
      А это означало лишь одно, что где-то есть и тень.
      Тень, лишенная человека.

5. Ослепляющие крылья смерти