Злые сумерки невозможного мира

      - Давайте отдохнем, - донеслось сквозь разноголосое верещание и гул призрачного мира.
      - Терпите, орлы! - откликнулся Большой. - Еще часок-полтора надо продержаться. Только не забывайте, во имя всего святого не забывайте, что мы в пустыне. Андрюха, здесь ничего нет! Только песок и дурной мираж. Реально существуем лишь мы с Артемкой. Вперед, мои хорошие, вперед, родимые!
      Как они вырвались на чистое пространство, Артем не помнил, хоть убей. Очнулся от противного хруста песка на зубах, тяжело перевалился на бок, точно червь, выполз из лямок вещмешка, долго отплевывался. Андрей лежал рядом, раскинувшись навзничь, не дышал, а стонал. Большой в мокром до подошв комбинезоне полз на четвереньках, за ним тянулась аккуратно изогнутая борозда.
      - Ты это чего? - изумился Артем. Из пересохшего горла слова выдирались с каким-то истерическим скрипучим подвизгом. Он закашлялся и полез за фляжкой.
      - Осторожность не помешает, - уклончиво отозвался Большой, замыкая неровную, но отчетливую окружность. Приподнялся, окинул критическим оком место соединения, старательно подправил осыпавшийся ровик, исключив малейший намек на возможную перемычку. Отдуваясь, плюхнулся на задницу. Ну, кажись, усе. Сорок минут на роздых, и будем трогаться.
      Через десять минут поспел кофе. Измученный миллиардер, обжигаясь и охая, выдул первую кружку с рекордной скоростью и тут же приладил на огонек вторую порцию.
      - Теперь молчок! - предупредил соратников адский ходок, и в голосе его прозвучала такая тревога, что у Артема что-то екнуло в бесстрашной груди. - Даже если здешнее небо нам на голову сверзится - ни звука!
      Странная, непривычная для современного глаза арба выкатилась из адского миража, галдевшего в километре от российских "туристов", и с завидной резвостью начала приближаться. "Ой-ой! - подумал Артем, приглядевшись внимательнее. - Этого нам еще не хватало!"
      Допотопное сооружение, изготовленное из драгоценного черного дерева, влеклось двумя черными же пантерами, величиной заметно превосходившими лучшие образцы полосатых кошек Бенгалии. На сиденье меж двух огромных колес восседала молодая красавица в черном полупрозрачном платье, скрепленном на плечах большими мерцающими брошками, в золотой диадеме, украшенной черными опалами и раух-топазами. Темное сияние исходило от ее широко распахнутых глаз с неправдоподобно длинными ресницами. Высокая грудь вздымалась волнующе часто. Соратники Большого затаили дыхание при виде подобной ошеломляющей красоты. Большой смотрел хмуро, набычась, толстые пальцы с небрежной ловкостью прирожденного уркагана поигрывали сталью клинка.
      Чаровница остановила свою экзотическую колымагу возле самой черты, одним грациозным движением соскользнула на "землю". Под воздушной завесой ткани отчетливо виднелись восхитительные линии обнаженного тела, смоляные кольца кудрей ниспадали на спину пышной волной.
      - Эй, вы где? - осведомилась красавица, с недоумением озираясь вокруг. - Куда подевались?
      "Не видит... - удивился Артем. - Почему?" Услужливая память тут же напомнила ему о незавидной судьбе гоголевского Хомы, вызвав к жизни сосущую пустоту под "ложечкой". Похоже, что Андрей тоже врубился в ситуацию, судя по тому, что из очень бледного лицо его стало просто мраморным.
      - А-у-у! - рассмеялось чудное видение. - Не прячтесь, глупые! Неужели я такая страшная? Неужели храбрые последователи Орфея испугались слабой женщины?
      Гулкое молчание было ответом на провокационный вопрос.
      - Ах, да! - спохватилось восхитительное создание. - Конечно, я совсем забыла про моих кошечек. Смотрите, я отсылаю их, - девушка хлопнула в ладошки, и колесница тут же откатилась шагов на полтораста. - Видите? Нам никто и ничто не помешает побеседовать с глазу на глаз.
      Артем видел, Большой отрицательно мотает башкой на немой вопрос Андрея. И правильно мотает: западня видна невооруженным взглядом.
      - Нет, что же это такое?! - возмутилась красавица. - Это уж вообще ни в какие рамки не лезет!
      Большой стряхнул со лба гроздь крупных капель испарины, не отрывая взора от настойчивой леди; нож в толстых, как сосиски, пальцах вертелся все быстрей.
      - Чего ты боишься, Большой? - взывала "секс-бомба", разгуливая по самой границе круга, так близко, что песок временами сыпался в борозду. Покажись! Мне всегда хотелось повидаться с человеком, о котором гуляет такое множество слухов. Говорят, даже будто ты напрочь лишен чувства страха, столь унижающего род смертных. Покажись женщине, герой! Ну, дай мне на тебя посмотреть! Я выполню все твои тайные желания. Даже те, о которых ты не смел и мечтать! Меня не зря считают царицей Любви, ты знаешь об этом!
      Морда Большого не выражала ничего, кроме самого напряженного внимания.
      - Ну что ж! - построжала красавица. - Если тебя не прельщают услады любви, может, заинтересует судьба твоих собратьев-подельников? Я могла бы многое порассказать. Я поведала бы тебе, на чем подловили Прохора Аполлинарьевича, на чем споткнулся Леша Ступарев... Ты помнишь Коленьку Лелюшенко? Дай знать, что ты здесь, и я расскажу тебе, что с ним сталося, сколько и как он мучался, прежде чем нежная смерть унесла его прочь на утешных крыльях покоя. Покажи, что ты слышишь меня, хорек!
      Нет, ее черты были так же прекрасны, не исказилось лицо, не скрючились изящные пальчики, но такой жуткой лютостью пахнуло вдруг от ее медового облика, что даже вовсе не робкий Артем почуял, как заледенело все внутри. Сейчас его не выманили бы из круга ни ведьма, ни ангел небесный. Впрочем, обращались-то не к нему - к Большому, это Большого очень умело, с утонченной гнусью провоцировали на взрыв.
      - Ты ведь считаешь себя суперменом, грязная жирная баба, - веселилась брюнетка, - так отважься, раскрой свою помойную дыру, выблюнь словечко. Чего ты боишься, хряк холощеный? Отзовись!
      Большой молчал, утирая градом катящийся пот с лица. Носовой платок, которым он орудовал, по размерам приближающийся к детской простынке, уже сейчас явно нуждался в отжиме. Помощники оцепенели совершеннейше. Даже дышать через раз старались.
      - Кого вы избрали себе в наставники, мальчики? Посмотрите на него! Вспомните, как он кичился своей неуязвимостью, как цену себе набивал! На что он нынче похож? Не надо, не говорите - я и сама знаю: на резиновый шарик, залитый рыбьим жиром и свинячьим дерьмом, - на самом деле она выразилась куда более откровенно. - Он же погубит вас здесь, как погубил своих прежних товарищей. Он и жив-то остался, потому что всегда сбегал задолго до серьезной стычки! При малейшей опасности он бросит вас здесь, чтобы по-прежнему иметь возможность жрать водку, тискать малолеток и направо-налево разглагольствовать о своих талантах. Кто из вас ищет беляночку, угодившую в наши края? Отзовись, и я помогу тебе вывести ее в Мир. Я готова обменять ее и ваши жизни на жизнь вашего никчемного вожака! Одно слово - и вы дома. Дома!
      Артем, не издав ни звука, повернулся к Андрею, упер в его горло сверкающее жало ножа, чего тот, кажется, совсем не заметил.
      - Вы что ж, играть со мной вздумали? - прошипела окончательно разгневанная чаровница, повернувшись к кругу спиной, чем лишний раз подтвердила надежность этого необычного убежища. - Ну хорошо ж! Только про девицу свою советую теперь же забыть: через час от нее и косточек не останется!
      Большой предостерегающе выставил в сторону помощников огромную растопыренную ладонь.
      - Считаю до трех, - предупредила красавица. - Раз. Два. Ну? Т-р-р-ри!
      Повозка в мгновение ока нарисовалась рядом со своей госпожой. Она неспешно уселась на подушку, расшитую золотой нитью, заботливо расправила платье и, зычно гикнув, умчалась в направлении предполагаемого движения экспедиции.
      Андрей, оттолкнув Артема, завыл в полный голос.
      - Не реви, Андрюха! - тяжело закашлявшись, вытолкнул из себя Большой. Ничего она твоей Маринке не сделает. Знаешь, где она теперь?
      - Где?
      - В засаде нас поджидает. - Большой вынул сигару, вторую бросил Артему и, прикурив, жадно затянулся дымом. - Надеется, что кинемся вперед очертя голову. Только игра все это! Огромная беспросветная ложь! Все - ложь от начала и до конца.
      - Да?! - зарычал Евдокимов, приподнимаясь и хватаясь за нож. - А где гарантия, что ты нам не брешешь?! Где?! Ваше счастье, что я не из тех, кто своих сдает, а то никакие уговоры бы не помогли! Но я хочу знать, почему ты прятался от этой ведьмы! Я хочу быть уверен, что она не отыграется на Маринке! Говори, Большой, убеди меня в том, что со мной играют по-честному!
      - Сто "лимонов" гарантии тебя устроят? - рявкнул Большой. - Я пришел сюда за твоей женой. Если б я был уверен в истинности намерений Гекаты, меня бы здесь уже триста секунд как не было! Здесь - Ад, понимаешь ты это, придурок? Ад! И хуже того, что сейчас творится с твоей суженой, ни одна самая зловредная тварь сделать не может! Здесь о смерти мечтают, как тонущий о соломинке. И этого удовольствия - умереть - Геката никому не доставит. - Он стряхнул на песок сизый столбик пепла. - Она даже нас с вами убьет лишь в самом безнадежном случае, да и то постарается, чтоб не крякнули в одночасье. Это во-первых.
      - А во-вторых? - спросил Артем.
      Большой, не отвечая, забрался в рюкзак и вынул килограммовую банку белградской ветчины, пачку сухарей и здоровенную плиту шоколада.
      - Объявляю ужин с ночлегом, - сказал он. - Разрешаю добавочную кружку воды. Ты спрашивал, что во-вторых? Докладываю: будь она уверена, что мы еще здесь, вы бы и не такое услышали! Сегодня ее выступление было похоже на лай добросовестной цепной шавки, брешущей вслед исчезнувшему прохожему, чтобы успокоить хозяина и лишний раз показать свою хваленую бдительность. Ешьте, и будем укладываться.
      - Кто она такая - эта Геката? - проворчал Андрей, немного успокоенный в отношении участи пропавшей жены. Впрочем, если б он мог только представить, какова она - ее нынешняя доля... - Почему мы отсиживались за этой дурацкой бороздой, вместо того, чтобы взять ее за глотку и заставить возвратить мне Маринку?
      - Знаешь, Андрюха, - ответил Большой с глубоким вздохом, - если б я мог это сделать, я б назвался не Большим, а Великим. Вся беда в том, что до Срока Гекату не одолеет никто. Она бессмертна, и власть ее почти безгранична. Здесь - особенно.
      Он отхватил от ветчины толстый пласт и, зажав между сухарями, с хрустом надкусил свой походный сэндвич.
      - Полагаю, мой моральный облик был обрисован весьма живописно, - сказал он с набитым ртом. - Но, несмотря на все мои чудовищные пороки, одна светлая мечта у меня все-таки есть: очень хотелось бы дожить до того времени, когда наконец-то будет можно смять пальцами гекатину шейку.
      - Погоди, атаман, - неожиданно вспомнил Артем. - Если не ошибаюсь, Геката - это какая-то древнегреческая богиня...
      - Ну почему же греческая, - молвил Большой, облокачиваясь на рюкзак. Разве боги обладают национальной принадлежностью?
      - А Христос? - напомнил Андрей и осторожно коснулся ладонью ключиц.
      - Есть такое понятие, как аватара. По-нашему, чтоб понятней было, воплощение. Это - да. Воплощаться приходится в человека, а человек к какому-нибудь народу да принадлежит. Ты что ж, думаешь, на одном и том же Олимпе восседают древнегреческий Зевс, древнегреческий Юпитер и славянский Перун? Не, ребята, громовержец один, как ни называй - один. Греки эту кошачью наездницу звали Гекатой, другие - Кибелой, третьи - Иштар.
      - Но ведь какое-то имя у нее, наверное, есть?
      - Разумеется, - пожал плечами Большой. - И если б я его знал, моя светлая мечта исполнилась бы задолго до Срока. Имя автономной сущности есть ключевое слово, отдающее во власть произносящему всю ее мощь. Дела эти древних времен, отсюда и обычай скрывать подлинное имя от постороннего. На всякий случай. А теперь - спать! Спать!
      17
      Проснулись они бодрыми, хотя и не настолько, насколько б хотелось. Что поделаешь - Ад! Позавтракав, тронулись в путь. Шли медленно, настороженно озираясь по сторонам. После стычки с настоящей опасностью порождения человеческой фантазии не пугали даже Андрея. Дважды подвергались они нападению неописуемо противных монстров, но ничего, кроме досады, не испытали. Один раз видели большущее тележное колесо, катящееся по пустыне. Следом за колесом бежал пьяный мужик совершенно зверского вида. Время от времени он догонял предмет своего преследования и с радостным воплем втыкал в него остро отточенный плотницкий топор. Из пореза веером брызгала кровища, колесо верещало благим матом и прибавляло скорость, а мужик разражался восторженным гоготом и возобновлял бесконечную свою погоню.
      - Оборотня гонят, - пояснил Большой. - Добаловался, дурило.
      На горизонте появились какие-то руины. А может, так казалось издалека. Во всяком случае, чем ближе экспедиция подходила, тем более крепкими, по-варварски упорядоченными и даже в чем-то изысканными представали здания не то городка в готическом стиле, не то замка-переростка, поставленного в Аду невесть для чего.
      - Ловушка для нашего брата, - хмуро пробасил Большой. - Страшное дело! Здесь посходила с ума вся карпатская экспедиция. Разумеется, за исключением тех, кто погиб.
      Он остановился и вынул из рюкзака две пары наушников, микрофон, который обычно цепляют к вороту, и маленький передатчик. Артем приладил блюдца динамиков поудобнее, каучук плотно прилип к влажной коже головы.
      - Нашу видимость ограничивают здания, - загремел в ушах голос предводителя, - вот в чем основная опасность города. Внезапность атаки адских сущностей опрокидывает защитные порядки человеческой психики. Тут мало быть просто знающим, нужен длительный навык особого рода...
      Сквозь ближнюю стену они проникли в холл трехэтажной башни, высившейся этаким городским форпостом в начале мощеной улицы. В холле горел камин, в кресле возле камина сидела девушка совсем юного вида, облаченная в костюм средневековой принцессы: платье с очень откровенным декольте, с рукавами-буф... При виде столь бесцеремонного вторжения на ее миловидном личике возникло выражение забавной растерянности и испуга, ротик, похожий на маленькое розовое сердечко, открылся, произнося неслышимые слова.
      - Не засматривайтесь особо, - рокотал в ушах голосище Большого. - Эта крошка работает по принципу трансформации образа. Когда ее ротик превратится в полуфутовую пасть с кинжальными клыками вурдалака, а синие глазенки заполнятся кровью, когда бледные пальчики обернутся желтыми когтями, не каждый, совсем не каждый вовремя успеет законопатить все щели пораженного сердца. Тут ему и крышка! Не оборачивайтесь, сама догонит...
      Да-а, трансформация действительно выглядела очень впечатляюще! Артем сплюнул, увидев истинное обличье адского создания, беззвучно пролетевшего сквозь него в гигантском прыжке. И ведь кто-то же придумал такое! Они давно уже шагали по залу очередного здания, а неуемная упырь-девица все хлопотала вокруг, беззвучно хлопая тигриным хлебальником и ухарски размахивая синеватыми лапами. Вот сволочь! И, главное, сделать ничего нельзя, только терпеть.
      - Это еще ничего, - "утешал" своих подельников адский "челнок". - По идее, сейчас еще кто-нибудь нарисоваться должен. И обязательно внезапно, чтобы кровушка в жилах хоть на долю секунды замерзла. Ну. Что я вам говорил?
      Второе видение предстало в виде отвратительного старика, спикировавшего Андрею на голову. Оно лезло прямо в лицо, кривлялось и корчилось, что-то крича слюнявым оральником, из которого не столько страшно, сколько тошнотворно-противно торчала пара гнилых резцов с острыми сколами.
      - Ерунда, парни! - выпевал Большой, издевательски похохатывая. - Сцена пока еще в процессе заполнения. Еще не все актеры поспели на представление.
      Правда: монстры все прибывали и прибывали... Какие-то крысы с облезлыми раздвоенными хвостами назойливо прыгали пришельцам на грудь, путались под ногами... Двухметровый урод с рахитичными конечностями и котлообразной башкой раз за разом демонстрировал на себе поразительное по натуралистичности харакири, причем из разодранного пуза с постоянством часовой кукушки выскакивала до невозможности гнусная харя, старательно стращавшая сталкеров улитообразными глазищами, покачивающимися на пиявках рожков... Много чего было, всего не упомнишь. Они уже вышли за городскую черту, а взбесившаяся орава все не оставляла своих безуспешных атак.
      - Ну что, Андрюха? - глумился Большой, вовсю пользуясь тем, что ответить ему было категорически невозможно. - Меняемся, а? Я в твой офис, а ты на мой пост заступишь. Работенка, что называется, не бей лежачего! Соглашайся, дурило!
      Впрочем, несмотря на всю его изумительную выдержку, ему, похоже, вся эта свистопляска стала надоедать.
      - С каких это пор галлюцинации города стали шастать в пустыню? гаркнул он на внезапно застывшую "карусель". - А ну, марш на место, проклятое недоразумение! Я сказал, брысь отседа! Щас сдую! - Через минуту мерзопакостная компания осталась далеко позади...
      Потом были горы с камнями-живоглотами, скаловидными троллями, убедительно лязгавшими зубами и сопевшими на манер старорежимного паровоза-"кукушки". Потом - лес, напичканный всевозможными "жутиками" вроде хищных деревьев, цветов и змееподобных кустарников. Трава там росла почему-то стеклянная, во всяком случае, Большой уверял, что именно такова ее природа; а звери отличались исключительным разнообразием.
      - Странно, - сказал Артем во время очередного ужина, происходившего за чертой тщательно выписанной окружности. - Куда это подевалась наша красотка? Забыла про нас, что ли...
      Андрей вздрогнул.
      - Ничего они не забывают, - "утешил" помощников предводитель. - И это весьма прискорбно. А с другой стороны, не настолько уж мы важные персоны, чтоб занимать все помыслы хлопотливой Гекаты. Я же говорил, что она и понятия не имела о нашем пребывании здесь. Так - погоношилась на всякий случай, часок-другой посидела в засаде... Защитные свойства круга не очень эффективны, однако при соблюдении особых правил вполне удовлетворительны. Во-первых, нечисть его попросту не видит. При условии, что ты не подашь голоса, никто и знать не будет, здесь ли ты или давно в мире Реальности. Соображаете? Во-вторых, даже зная о присутствии человека, адская сущность не может одолеть черты.
      - Почему? - спросил Андрей.
      - Действие есть продукт целенаправленного волевого усилия. Но за отсутствием объекта действия усилие исключено, в дело вступает подсознание. На уровне подсознания замкнутая окружность взаимодействует с нечистью по принципу однополюсных магнитов. Она отталкивает, отводит в сторону. Пока автономная сущность не увидит тебя, можешь быть абсолютно спокоен. Вся беда гоголевского Хомы заключается в его добросовестности. Молитвы нужно читать "про себя", тогда Вия никто не осмелится потревожить. Не тот кадр, чтобы бегать на сомнительные дела.
      - А что, есть и Вий? - Артем невольно поежился. Его смешили забугорные триллеры, выплеснувшиеся на отечественные экраны, а вот что касается "Вия"... То ли оттого, что в ранней юности восприятие намного живей и непосредственней, то ли оттого, что увиденное метко и плотно накладывалось на внутренние подспудные представления о потусторонней угрозе, но экранизированная повесть украинского гения произвела на Артема незабываемое впечатление: стоило в его сне появиться любому из действующих лиц давнего фильма, он просыпался с пересохшим ртом и бешено бухающим сердцем.
      Большой, не торопясь, отхлебнул чаю, пожевал губы в раздумчивом рассеянии.
      - Действия без противодействия не бывает, - протянул равнодушно. - Нет такой брони, какую бы не пробили.
      Утром он встревожился безо всякой на то причины и перед выходом из круга повторил инструктаж на случай непредвиденной стычки. Шли медленно, не спеша, озираясь по сторонам. Что-то явно происходило, но что именно, Артем не понимал. Большой замкнулся, на вопросы отвечал отрывисто, резко, будто не слова выговаривал, а каленой картечью швырялся. Откуда-то слева из-за ближнего горизонта прибежала вполне обыкновенная лисичка средних размеров. Близко не подходила, держалась метрах в пятидесяти, но не отставала. Помрачневший Большой совсем озверел: послал Андрея к нехорошей матери, а Артему посоветовал забить свой язык себе в известное место. Его походка сделалась еще тяжелей и в то же время обрела поистине пружинную упругость.
      Лиса забежала сбоку, отрывисто тявкнула, привлекая внимание. Между пустыней и нависающим "небом", загородив горизонт, появился огромный продолговатый глаз с налитым кровью белком и тяжелыми веками, начисто лишенными ресниц; черный, как воронье крыло, зрачок в упор уставился на пришельцев. Что-то происходило, что-то нехорошее сгущалось вокруг, атмосфера стремительно накалялась.
      - Не жмитесь ко мне, идиоты! - зарычал Большой. - Кому вы нужны, кроме меня и налоговой службы?!
      Навстречу катилась банка тушенки, катилась сама по себе в полном безветрии Ада. Большой с остервенением плюнул в ее сторону, но не попал. Артему стало нехорошо, он ничего не понимал. Он терялся в догадках и не знал, к чему готовиться. Что может быть хуже?
      Лиса тявкала тихонько, но беспрестанно. Это порядком действовало на нервы, а тут еще откуда-то из-за спины послышалось отчетливое, издевательски-злорадное граянье. Артем обернулся: почти над самыми их головами реял большущий, изрядно облезлый ворон с осмысленным выражением ненависти в круглых глазах.
      - Гр-р-роб! - с удовольствием сказала зловещая птица. - На гор-р-рбу гр-р-роб! На гр-робу вор-р-рон! Гр-рудинка р-радует Р-руми!
      - Р-рано р-радуешься, Р-руми, - огрызнулся Большой. - Дур-р-рак!
      - Раб! Р-р-р-ра-аб! - озлился ворон, заполошно хлопая крыльями, но предусмотрительно держась в недосягаемости прицельного броска. Пр-р-роклят! Пр-р-роклят!
      - В следующий раз сокола с собой принесу, - пообещал Большой. - Он тебе перья-то повыдерет, курица в макияже!
      Впереди появилась едва заметная черная точка. Большой выругался и, набычась, ускорил шаг.
      - Может, обойдем? - предложил белый от ужаса Евдокимов.
      - Зря ноги истопчешь, - рявкнул атаман. - Не забывайте об уговоре, салаги, и держитесь по-свойски.
      Ворон Руми спикировал наземь, шел по песку и каркал в спину. Лисица бегала кругами, подвывая и облизываясь. Веки автономного глаза на миг сомкнулись, но взгляд от этого сделался еще противней, еще пристальней. По мокрым спинам гулял знобкий сквозняк. Точка медленно, но неотвратно росла, обретая очертания беспросветно-черной скалы, отблескивающей багровыми лучами. От одного взгляда на этот глухой монолит на душе становилось тревожно до мути. Большой сбавил темп, сопел тяжело, со всхлипом.
      Скала приближалась, становясь еще угрюмей, еще страшней. В пределах видимости песок волновался, шурша, будто нескончаемый клубок трущихся змей. Небо заметно снижалось, а может, скала оказалась гораздо больше, чем привиделась на первый взгляд. Над головой с радостным голодным хрипом промчался Руми и сел на вершину горы, клоня набок носатую головку. Большой вел свой отряд напрямик, не сворачивая.
      Артем совсем было приготовился форсировать очередное препятствие привычным уже методом, но скала внезапно повернулась вокруг своей оси. В скале сидел человек. Точнее, не сидел, а полулежал, откинувшись, словно в авиационном кресле. Над головой его нависала глыба утеса, под ногами виднелись шесть полированных ступеней.
      - А-а-а! - воскликнул он хорошо поставленным басом. - Кого я вижу?! Здорово, Большой!
      - Ненастный денек, темная ночка! - вежливо отозвался адский ходок. Как поживать изволите, ваше паскудство?
      Черные кудри незнакомца густой волной струились до могучих плеч, на которых, при желании, можно было запросто унести матерого зубра. По обе стороны изящно изогнутого носа мерцали раскаленые уголья огромных глаз, взиравших на дерзких людишек с властной, но мягкой иронией. На резко очерченных губах гуляла царственная улыбка. Бледное лицо было тщательно выбрито, тяжелый подбородок с пикантной ямочкой, столь почитаемой представительницами прекрасного пола, заметно выдавался вперед. Шея, похожая на колонну каррарского мрамора, была украшена витой золотой гривной, отполированной до солнечного блеска. Длинная рубаха, сотканная из золотых нитей, спускалась ниже колен и на талии была туго стянута черным бархатным пояском, обшитым изумрудами; просторные рукава достигали жилистых, крепких запястий. Длинные ухоженные пальцы, унизанные янтарными перстнями, неторопливо и как-то осмысленно шевелились на подлокотниках этого экзотичного трона. Холодной, беспросветной жутью повеяло вдруг в парном адском эфире.
      - Скучно живу, - вздохнул незнакомец, но было в его голосе такое неистребимое ханжество, что Артему на миг очень захотелось вдруг плюнуть в это красивое и бесстыдное лицо. - Весь в нетерпеливом ожидании я, разлюбезный мой сталкер. Все сижу и гадаю: помнишь ли ты о нашем уговоре?
      - О таком не забудешь, - с откровенным сожалением ответствовал Большой, сбрасывая рюкзак наземь. Его подчиненные охотно последовали поданному примеру.
      - А чего ж на глаза не кажешься? - весело попенял державный брюнет. Давно бы пора.
      - Задача больно серьезная, чтобы спешить.
      Незнакомец сочувственно закивал пышной своей шевелюрой.
      - Это верно, Большой. Ты даже не представляешь себе, насколько серьезная.
      - Отчего же не представляю? Напротив.
      - А вот это уже не твоего ума дело, - холодно промолвила автономная сущность, продолжая однако скалиться в псевдорадушной улыбочке. - Откуда ты знаешь о Сроке, насекомое? Что ты вообще можешь об этом знать? От кого?
      Большой задумчиво смотрел брюнету прямо в глаза.
      - Я вижу, с памятью у тебя совсем неладно стало, Асмодей, - сказал он просто. - А ведь "Апокалипсис" при тебе был написан.
      - При мне, - согласился Асмодей, наклоняясь вперед. Его пальцы впились в подлокотники, точно вороньи когти. - Только почудилось вдруг, что Иван-апостол и твоя болтовня - разные вещи. Сам скажешь или помочь?
      - Ты меня не пугай! - Большой вынул сигару, явно бравируя, щелкнул по ней ногтем. - Ничего ты мне не сделаешь. Я в пятницу говорил с Тимохой, он в этот вертеп больше не ходок. Кто тебя выведет в мир, кроме меня? Уж не мои ли салаги?
      Существо, обосновавшееся в утесе, плотоядно сощурилось, разглядывая наглеца с головы до пят. Лисица подбежала почти вплотную.
      - Угр-р-робим? - деловито каркнул Руми с вершины скалы. - Пор-ра, пор-ра...
      - Подойди-ка поближе, если такой храбрый, - сказал Асмодей. - Чего замялся?
      - А мне и здесь хорошо, - отозвался Большой, извлекая зажигалку.
      Артем понял, что приближается решающая минута, подтолкнул локтем Андрея.
      - Не дразни меня, сталкер, - сказал Асмодей, приподнимаясь. - Я ведь демон не гордый, могу и сам подойти. Как бы только кой-кому худо не стало.
      - Без меня отсюда никто не выберется, - твердо ответил Большой. Тебе-то и вовсе дорога заказана.
      Асмодей легким, игриво-пружинистым шагом спустился вниз. В его правой руке неведомо откуда очутилась вдруг двухвостая плеть. Два огромных - с ладонь - скорпиона, уместившиеся на кончиках плети, угрожающе завозились, вздымая гарпуны хвостов.
      - Так что, насекомое? - спросил Асмодей, остановившись в двух шагах от Большого и взирая на него с высоты двухметрового роста. - Огреть разок?
      Большой не дрогнул, не отступил. Они стояли друг против друга - две боевые машины, и адский воздух плавился в огне их встречных взоров. Прошла минута, протянулась другая...
      - Ты причинил мне много зла, - сказал Большой, опуская глаза и прикуривая сигару. Было прекрасно видно, как судорожно вздрагивает маленькое пламя зажигалки в его руках. Понимая, что все пропало, "салаги" шагнули вперед, обходя демона с флангов. - Откуда мне знать, что наш уговор не будет нарушен, спустя мгновение после того, как я выведу тебя на свободу?
      - Я поклянусь тебе именем моего господина, - ответила сущность, играя плетью. - И ты понимаешь, насколько мне будет худо, если я не исполню той клятвы.
      Большой сунул зажигалку в карман, задумчиво глядя противнику в грудь.
      - Ах, даже вот как? - протянул он, поднимая руку к затылку. "Салаги" автоматически взялись за ножи. Это скоординированное движение лишь на мгновение отвлекло прицельный взгляд бессмертной сущности, но и этой малости Большому хватило: послышался металлический щелчок, мелькнуло нечто, похожее на петлю аркана.
      - А ну, сними! - заорал Асмодей, не двигаясь с места, не делая даже попытки взмахнуть своей жуткой камчой. Тонкая проволочная пентаграмма с приделанной к ней ручкой футляром отделяла демона от окружающей адской среды. И, естественно, от людей.
      - Сними, червяк! - с лютой, испепеляющей злобой, чудовищно исказившей правильные черты, повторил Асмодей. - Рано или поздно, я все равно вырвусь отсюда, и тогда ты сто раз пожалеешь, что появился на свет! Я не Геката, я помню все. И я достану тебя даже из-за райской черты!
      Неистовые вопли связанного Асмодея смолкли далеко за спиной, лисицу и ворона тоже что-то не было слышно.
      - Ну, как вам понравился Асмодей? - спросил атаман своих подчиненных, когда черная точка скалы растаяла позади. - Не правда ли, мил?
      - Да уж! - просипел Евдокимов, утирая взопревший лоб. - Милее некуда.
      - А мне он почему-то напомнил Кощея, - сказал Артем.
      - Не вздумай при нем такое провякать. - Большой затянулся с величайшим блаженством, ясно выразившимся на его багровом лице. - Эта скотина тщеславна до полного изумления. И практически бессмертна, что тоже не очень-то вдохновляет. Похоже, что это мой последний рейс, орлы. Да и сейчас нужно пошевеливаться...
      Они шли и шли, валясь от усталости, не останавливаясь даже для приема пищи. Когда Андрей рухнул прямо в песок, Большой объявил привал на "ночлег", но спали от силы четыре часа. А потом заново тронулись в путь, на ходу поглощая холодные консервы и заглатывая кофе на манер медицинского порошка. Большой гнал их вперед со страстным садизмом какого-нибудь древнего рабовладельца.
      - Да куда же мы несемся, как оглашенные? - простонал вымотавшийся до предела Артем. - Он, может, лишь через неделю освободится.
      - А может, через тысячу лет, - подтвердил Большой, свирепо грызя замурзанный кончик сигары. - Или через двадцать минут. И тогда, парни, лучше сразу покончить с собой, потому что уйти он не даст. Вперед! Вперед! Сгорим на марше в пику всем автономным сущностям девяти миров!