5

В тот же день, вечером, перед домом Даниеля остановилась одна из тех не имеющих знаков машин на воздушной подушке, которые в обиходе называют «подушечниками». Из машины вышли трое мужчин. Выглядели они вполне нормально, если б не то, что у каждого в основании черепа помещалось чиповое гнездо, из которого торчал закругленный конец картриджа. Ни на машине, ни в одежде мужчин не было каких-либо эмблем и знаков различия. Однако с первого же взгляда чувствовалось, что это не обычные граждане Гладиуса. Человек, который мог бы со стороны наблюдать за посетителями, их движениями, жестикуляцией, несомненно, отметил бы их поразительную схожесть. Словно они были братьями.

«Среда, тринадцатое мая. Восемнадцать часов. Прибыли посетители, приоритет полномочий которых позволяет им самовольно войти на территорию владения, — проинформировал домашний компьютер, на минуту приостанавливая показ новейшего сервиса известий. — Однако они стоят у калитки и ожидают вашего разрешения».

— Кто это?

«Их статус не позволяет задавать им вопросы».

— Впусти, — сказал Даниель, поправился в кресле, потянулся за стаканом с холодным напитком. Услышал звук раскрываемой двери, шаги по коридору, несколько тихих слов. Наконец, спокойный голос:

— Даниель Бондари?

— Да, — ответил Даниель, не поднимаясь с кресла.

Трое мужчин стояли неподвижно, рядком. Они были очень высоки, их лысые головы почти касались потолка. На них были прямые серо-зеленые блузы и брюки и кроваво-красные ботинки. Каждый держал небольшой несессер. Картриджи торчали сбоку черепов, словно огромные чирья. Даниель увидел также открытые гнезда чипов на запястьях рук.

— У нас коды доступа высшей степени. Мы можем принудить вас отвечать на любой вопрос. Мы действуем вне военной и гражданской юрисдикции Гладиуса, — сказал мужчина, стоящий в центре. Он поднял руку. Ее охватило зеленое облако виртуальной проекции. Свет погустел, начал формовать странные фигуры. — Вот наши полномочия.

Перед глазами Даниеля развернулась зеленая карта планеты. Он узнавал контуры континентов, их знал любой человек, независимо от того, сколь далеко от этого мира жил. Это была карта Земли, колыбели рода человеческого.

— Я — гражданин планеты Гладиус, — сказал Даниель, — и солярным резидентам не подчиняюсь.

— В силу заключенных двенадцать минут назад договоренностей с Советом Электоров специально выделенные подразделения гвардии человечества введены в антикоргардскую операцию. Они также получили права, касающиеся контактов с гражданами Гладиуса.

— Означает ли это, что Доминия вступила в войну с коргардами?

— Нет. Это означает, что к нам обратились за помощью по уничтожению подпольных организаций, враждебных легально избранному Совету Электоров, которые могут угрожать солярной резидентуре, а также контактировать с коргардами.

Даниель ответил не сразу. Только теперь он понял, что произошло. Захваченный «покорными» Совет Электоров призвал на планету помощь из Доминии, но не солдат и ученых, которые могли бы победить коргардов, а функционеров солярных служб безопасности, которые должны были помочь Совету расправиться с оппозицией.

— Меня в чем-то обвиняют? — наконец спросил Даниель. Говоривший до того мужчина взглянул на своего спутника. Тот сделал шаг вперед и, слегка прищурясь, сказал:

— Начинаю процедуру прослушивания номер четырнадцать. Ты ни в чем не обвиняешься. Нас интересуют приказы относительно службы в группе под криптонимом «Ураган». Показания добровольные. Процедурой не предусмотрено использование психозондов. Однако ты обязан представить полные ответы. В случае обоснованного сомнения в истинности показаний мы переведем допрос в другую категорию, что может означать использование систем выявления лжи, зондов памяти и психотропов. Ты понимаешь свое положение?

— Понимаю, — ответил Бондари после недолгого молчания.

— Готово! — сообщил мужчина, подавая Даниелю специальные очки. Надень.

Двое из пришедших сели за столик и не отрываясь глядели на индикаторы вынутых из несессеров аппаратов. Третий, словно статуя, стоял неподвижно в глубине комнаты. Глаза закрыты, руки прижаты к щекам. Даниель не заметил, чтобы в ходе последних минут у него дрогнул хотя бы один мускул.

— Он соединяется с Мозговой Сетью? — спросил он.

— Это тебя не касается. Надень очки и начнем!

Даниель вздрогнул, когда коснулся оправы очков. Она показалась теплой и дрожащей. Живая!

— Это биоавтомат. — Пришельцы были явно привычны к таким реакциям. — Не укусит.

— Я требую, чтобы прослушивание было записано в нотариальном порядке. Для информации моих начальников и юриста.

— Послушай, ты, — возвысил голос безопасник и наклонился к Даниелю, ища глазами его взгляд.

«Игра, — подумал Бондари. — Все это выученные фокусы».

— Послушай, — повторил безопасник. — Ты, кажется, все ещё не понимаешь. С тобой разговаривают не хлюпики из вашего Департамента Безопасности или твои дружки танаторы. С тобой разговариваем мы. Чтобы было ясно: мы представляем специальную службу солярной армии. Любое действие против нас окончится для тебя плачевно. Будь добр, не дури. На тебя распространяется четырнадцатая процедура прослушивания, потому что всех вас, зачуханных говнюков из «Урагана», отнесли к разряду героев. Видно, такова политика. Я в неё вмешиваться не стану. И они не вмешаются в то, что делаю я, чтобы вытянуть из тебя все сведения. Это ясно?

— Ясно, — буркнул Даниель.

— Ну и славно, — удовлетворенно сказал безопасник. — Тебе повезло.

— Пытаешься запугать? — Даниель вертел в руках живые очки. Оправа была теплая, покрыта короткой густой шерстью, под которой ощущалась слабая пульсация. — Придется попотеть. Испытать танатора не так просто.

— Убивал людей, да? — спросил второй безопасник.

— И не одного.

— Разбивал им головы, взрывал, травил, душил, сжигал? Я что-нибудь упустил?

— Пожалуй, нет.

— А ты храбрый, солдат, — сказал он и поднял руку. Из его запястья вырвался сноп света, и уже через мгновение перед Даниелем раскинулась голографическая сцена: небольшое, покрашенное белым помещение, из стен которого вырастали какие-то конструкции, аппликаторы, острия. Изображение несколько секунд было неподвижным, потом внутри него появился человек. Его руки и ноги были растянуты между стенами камеры, удерживаемые стальными лапами. В тело узника впивались иглы аппликаторов, к коже прижимались микрочелюсти серверов, череп покрыла блестящая сеть электродов, а на запястье, затылке и грудной клетке аппараты начали встраивать в кожу гнезда чипов. Картина снова изменилась. Было видно, как тело дрожит, как измерители показывают введение в организм все увеличивающихся доз различных препаратов, как изменяется напряжение на иглах мозговых сканеров.

Опять разрыв. Тело вспухло. Кожа большими кусками сходит с плеч и живота, оставляя кровавые раны. Мужчина рвется в креплениях, трясет головой, пытается дергать связанными ногами. А лицо его, увеличенные глаза, кровоточащая полопавшаяся кожа, выбитые зубы, окровавленный язык, то и дело высовывающийся изо рта в каком-то зверином рефлексе…

— Он сказал все, что мы хотели услышать. То, что не сказал, мы сами выжали из его мозга. Попутно с ним случилось то, что ты видишь. А ведь он получил только первую дозу.

Изображение погасло так же неожиданно, как и появилось. Даниель снова увидел лицо безопасника.

— Начинаем.

Бондари надел очки. Теплая оправа стала распухать, изгибаться, наконец, плотно прилегла к коже, накрыв глаза. Спустя мгновение он с изумлением отметил, что перестал её чувствовать, воспринимать, вероятно, очки подстроились к температуре тела. А поскольку стекла были как бы прозрачными, то Даниелю казалось, будто он смотрит на мир собственными глазами.

Это длилось недолго. Неожиданно изображение изменилось, а потом стекла разгорелись ядовитой желтизной. В глаза Даниелю ударил сноп яркого света. Он попытался зажмуриться, но не смог, тряхнул головой, поднес руку к лицу, чтобы сорвать очки. Его остановил голос:

— Прекрати, если снимешь, можешь повредить зрение.

— А если не сниму, все равно тут же ослепну.

— Не бойся. Это устройство сертифицировано.

Потом началось прослушивание, он почувствовал, что весь взмок, а пальцы рук начинают двигаться совершенно самопроизвольно и неконтролируемо. Неожиданно он перестал что-либо видеть и в тот же момент услышал громкий гул, зародившийся где-то в глубинах черепа. Он не смог поднять ноги, не знал, где верх, где низ, перед глазами стояла непроглядная тьма. Если б не звук и боль, он чувствовал бы себя почти так же, как на тренажерных комплексах, когда отрабатывал бой в условиях нулевой гравитации с нервной системой, переключенной на управление скафандром. И тогда с невероятной силой нахлынули картины. Сценки, события, факты из близкого и далекого прошлого, перемешанные хронологически, разбросанные, существенные или совершенно банальные.

Некоторые воспоминания казались краткими цветными голографическими проекциями. Другие были всего лишь застывшими кадрами, на которых сливались краски и извивались контуры. Появлялись какие-то отражения разговоров, следы ароматов, мимолетные ощущения сытости, сексуального удовлетворения, боли, боевого психоза, ненависти. Даниель не распоряжался ощущениями, толпящимися в его мозгу. Не мог четко сформулировать ни одной мысли. Он просто наблюдал.

Увидел своих родителей. По улице шел отец, высокий мужчина со смуглым лицом и черными глазами. Он двигался резво, но немного странно ставил ноги — результат умощняющих операций, которым вынужден был подвергнуться после прибытия с Танто на Гладиус. Отец улыбнулся, когда ему навстречу вышла мать, элегантная, аккуратная женщина с черными волосами и решительным лицом. Всякий раз, как только могла, она обязательно выходила встречать возвращающегося из рейса отца, а он всегда привозил ей один и тот же подарок: камушек из мира, на котором побывал. Даниель обожал наблюдать за такими встречами родителей.

Картина оборвалась.

За спиной Даниеля пылал огонь, а у ног лежало мертвое тело юной семнадцатилетней девушки. У неё были широко раскрыты глаза и застывший в крике рот. Стиснутые кулаки. Грудь девушки пересекала рваная рана, след очереди разрывных пуль. Даниель убил её минутой раньше. Сейчас жар бил в его тело с такой силой, что боевой скафандр сигналил о превышении возможных норм безопасности. Это была Горборай, колония на Квайкене. Спятившие приверженцы какого-то парксанского божества решили принести в жертву одного из жителей базы, насчитывавшей почти тысячу обитателей. Заблокировали шлюзы, уничтожили систему связи и приступили к ритуальному убийству людей. Когда в Горборае высадился взвод танаторов, сектанты укрылись в комплексе, поддерживающем равновесие биоценоза станции. Уничтожение этой системы означало гибель колонии. Затем преступники пробились в охваченный паникой город, попытались смешаться с толпой и сбежать на эвакуационных паромах из оказавшейся на грани гибели базы. Когда десантники разминировали модуль биоценоза, танаторы двинулись на город, чтобы вылущить из толпы и ликвидировать сектантов. Там Даниель и застрелил красивую девушку, которая, как показывали видеокамеры, несколько часов назад перерезала горло жителям Горборая.

Изображение исчезло.

Даниель медленно передвигался в пустоте. В руках он держал миномет, то и дело выплевывающий смертоносные снаряды. При каждом выстреле тело Даниеля увеличивало скорость — компенсирующие отдачу системы не действовали. Как и большинство других систем скафандра! Перед ним было огромное рваное тело планетоида Геката-102. На его сером фоне перемещались три тени. Здесь были враги. Немного раньше танаторы захватили пиратский корабль, но отчаявшаяся команда взорвала находившиеся на нем взрывчатые материалы. Между разлетающимися во все стороны останками корабля барахталось лишь несколько человек — пиратов и танаторов. Не у всех были исправные системы управления скафандрами, некоторые были ранены, другие безоружны. Абсолютность трех законов Ньютоновой механики проявилась во всей своей красе, и теперь Даниель наблюдал за своими беспомощными товарищами в неисправных скафандрах, все больше отдаляющимися от места катастрофы. Шансы на то, что спасательная экспедиция сможет отыскать их в планетоидном Поясе Фламберга до того, как у них иссякнут запасы кислорода, были невелики. Те же, у кого не были повреждены двигатели скафандров и сохранилось оружие, плясали в пустоте поразительный танец смерти, стреляя, отскакивая, обманывая снаряды врага фантомами. Весь бой проходил достаточно близко от огромного планетоида Геката-102, так что в конце концов его притяжение дало о себе знать. Борющиеся люди входили на орбиту планетки, становились её спутниками. Притяжение Гекаты приводило к тому, что их движение все больше ускорялось и они падали к центру каменного мира. Даниель понял, что если такое положение затянется, то в конце концов он разобьется о поверхность Гекаты. Поэтому, используя остатки топлива корректирующих двигателей, он старался расположиться по отношению к вратам так, чтобы оказаться между ними и планетоидом. Теперь отдача после каждого выстрела отталкивала его от Гекаты, позволяя удержаться на орбите. Залпы пиратов только сталкивали их вниз, к поверхности планетоида. Наконец разница скоростей и, что за этим следует, орбитальная высота настолько изменились, что тела налетчиков значительно опередили Даниеля, а потом скрылись из виду за шаром планетоида. Он снова увидел их, когда после очередной серии оборотов они оказались с ним на параллельных курсах. Спасательная группа, отыскавшая Даниеля через несколько часов, натолкнулась также на останки тел пиратов, разбившихся о каменную поверхность планетки.

Изображение пропало.

Девушка с глазами, прикрытыми сеточкой серебристых нитей, улыбнулась Даниелю и подала чашечку с напитком. На мгновение их пальцы соприкоснулись. На миг в серебристых глазах Дины засветилась голубизна. Тогда Даниель не обратил на это внимание, просто не заметил. Но теперь он мог все извлеченное искусственно из памяти обозреть ещё раз как бы изнутри. Голубизна. Наверняка.

Изображение исчезло.

Он ехал в пассажирской капсуле. Перед ним вырос комплекс Оготаи. Капсула опустилась, и начались предусмотренные инструкцией контрольные операции. Это происходило тогда, когда начался «Ураган».

Изображение погасло.

На опушку леса вышел олененок. Рожки превратились в яркие цветы.

Даниель не знал, сколько времени это продолжалось, он не владел своими мыслями: изображение и звуки всплывали на поверхность памяти, чтобы тут же исчезнуть вновь, прикрытые очередными воспоминаниями.

Неожиданно все исчезло, залитое ярким желтым светом, палящим глаза, словно огонь стоящей перед самым лицом лампы. Даниель все ещё пребывал в ошеломлении, вернулась головная боль, появилось онемение конечностей, усталость, сонливость.

— Конец, — услышал он голос, идущий как бы из-за стены. — Это все.

Очки снова стали прозрачными, он почувствовал, как они отклеиваются от лица, оставив ощущение легкого жжения.

— Что… Что это было? — спросил Даниель и сам удивился, как дрожит его голос. — Вы не имели права, мозговое зондирование…

— Мы не нарушили ни одной инструкции, — твердо заявил безопасник, убирая приборы в несессер. — Не было ни химического, ни электронного вмешательства в твой организм.

— Тогда… что же это было?

— Ты живешь в маленьком мирке, далеком от центра цивилизации. Из-за таких, как ты, этот мирок может остаться в изоляции. Ваша наука так же отстала, как и ваши законы.

— Я подам рапорт своему руководству.

— Подавай. — Безопасник поднялся со стула. Его спутник тоже. — Анализ собранных данных потребует несколько дней. На это время оставляем тебя в покое.

Они направились к выходу. У Даниеля не было сил встать. Когда два функционера солярных спецслужб уже подошли к дверям, третий, стоявший до той поры неподвижно, вздрогнул. По его лицу прошла дрожь, колени подогнулись, будто он вот-вот упадет. Однако он устоял на ногах. Открыл глаза, встряхнулся и молча двинулся вслед за партнерами. Спустя минуту входной автомат сообщил, что пришельцы покинули территорию владения. Даниель глянул на часы и удивился: когда безопасники приехали, было восемнадцать часов. Сейчас часы показывали восемнадцать тридцать.

«Неужели прослушивание отняло всего полчаса?» — подумал Даниель. Боже, ему-то казалось, что прошла вечность.

И тут его взгляд упал на календарь. Пятница. Даниель застонал. С того момента, как он надел очки, прошло больше сорока восьми часов. Только теперь, когда его мозг переработал эту информацию и разблокировал рецепторы, в нос Даниелю ударил запах пота и мочи.

— Это недопустимо, — сказал Даниель. — В мой дом ворвались и, не предупредив, использовали запрещенные методы сканирования мозга. Мне отказали в возможности нотариально зафиксировать встречу!

Он стоял, вытянувшись по стойке «смирно», перед полковником Мартенсом, начальником гарнизона в Калантэ, в подчинении которого официально находился. Мартенса сопровождал военный прокурор, а также штатский, не пожелавший представиться.

— Мы перешлем ваш рапорт в соответствующие инстанции, — сказал Мартене. — Могу вас заверить, капитан, вы не единственная жертва подобных нашествий. Представители солярных служб безопасности подвергли стандартному допросу всех солдат, принимавших участие в операции «Ураган». Их действия одобрены правительством нашего мира.

— Что значит «стандартному»? — спокойно спросил Даниель. — Меня сначала пытались запугать, а потом без моего согласия почти на двое суток принудительно отключили от сознания. Что-то не слышал я о таких «стандартах».

— Стандартному, — проговорил штатский, — то есть соответствующему солярным процедурам, господин Бондари. Как вы вероятно знаете, Солярная Доминия согласилась помочь вашей армии ликвидировать проблему коргардов. Для осуществления этой цели необходима вся допустимая информация. В том числе и та, которая вследствие физических аномалий, имевших место в зоне боя, могла оказаться не зарегистрированной соответствующей аппаратурой и непосредственно самим наблюдателем. Все эти данные попадут в наши лаборатории.

— Они сканировали мой мозг!

— Ничего подобного, капитан Бондари. Они не вводили в ваш организм никаких механических, биохимических либо электронных зондов, то есть не проделали ничего такого, что мы называем сканированием мозга. Они использовали ещё не известную в нашем мире технологию. Это можно, пожалуй, сравнить, хм, с телепатией или эмпатией.

— Они просмотрели всю мою жизнь.

— И в этом вы тоже ошибаетесь, господин Бондари. Просмотрели её вы. Приборы же для телепатического прочтения мыслей, очки только позволяют улавливать некоторые эмоциональные состояния. Очень редко удается получить конкретные данные в визуальной либо вербальной форме.

— Иначе говоря, они не видели того, что видел я?

— Совершенно верно.

— Тогда зачем нужно было это исследование? Не проще ли было включить мой мозг в сеть?

— Нет. Во-первых, тогда, как вы сами заметили, потребовалось бы прямое вмешательство в ваш организм. Во-вторых, исследования имели целью обнаружить возможные изменения, произошедшие в вашем мозгу вследствие общения с технологией коргардов. Изменения, которые невозможно обнаружить другими методами.

— Что ещё за изменения?

— Здесь начинается поле нашего неведения. Мы не знаем, что коргарды могут сделать с мозгом человека. Мы должны защищать свой мир, господин Бондари.

— Понимаю, — ответил Даниель после краткого раздумья. — Это ваша пропагандистская линия. Вы позволяете солярным вонючкам копаться в мозгах своих солдат, а людям вдалбливается, будто все делается для их же блага и что именно эти солдаты, то есть мы, представляем для них опасность.

Штатский промолчал.

— Будет ли моя жалоба рассмотрена военным трибуналом?

— Вряд ли, — включился в разговор офицер из прокуратуры. Интерпретация, предложенная нашим гостем, — правдива. С сожалением вынужден отметить, что в данном случае нарушения допущены не были.

— Ты не видишь, что ли, человече, — у Даниеля не выдержали нервы, — что все это одно сплошное нарушение! Беспрерывное! Непрестанное! Кто вообще такой этот тип, если ему разрешили присутствовать при беседе офицера армии со своим начальником?

— Гальберт Стоктон, — указал на мужчину Мартене, — консультант по политическим вопросам. Имеет полномочия Государственного Департамента Безопасности участвовать во всех действиях в расположении нашего формирования, затрагивающих контакты с представителями Солярной Доминии.

— Мы заключили союз с величайшей державой человеческого мира. Мы не можем допустить, чтобы люди с вашими взглядами портили отношения между государствами, — сказал Стоктон, явно провоцируя Даниеля. Однако Бондари смолчал.

— Ну так как, капитан? — спросил Мартене. — Вы остаетесь на службе?

— Нет, господин полковник, — спокойно сказал Даниель. — Не могу. Прошу дать приказ о моем увольнении и переводе в штатские.

— Весьма сожалею, капитан. Вам полагается ещё трехмесячный отпуск. Затем попрошу явиться в комендатуру оформить все что положено и дезактивировать боевой сопроцессор, — официальным тоном заявил Мартене. Но когда он на прощание протянул руку, Даниель заметил в его глазах сожаление. И понимание.

6

На следующий день перед калиткой дома Даниеля остановился шаровой модуль почтовой связи. Его, вероятно, выслал какой-то шутник, потому что машина задержалась перед калиткой, а затем из её чрева полился чистый звук почтового рожка.

— Фью, фью, фью! А я привез почту! Жду чаевых!

Даниель в этот момент смотрел голосервис. Он не услышал бы призыва, если б не то, что почтовые автоматы могли сопрягаться с универсальными узлами связи домашних сетей. Даниель выключил голодневник только после того, как в углу настенного экрана увидел помигивающую иконку, изображающую одетого в голубое человека на велосипеде. Когда он вышел из дому, модуль принялся подпрыгивать от нетерпения, а издаваемые им крики стали громче.

— Фью, фью, фью! Говорит почтовый автомат! А я кое-что привез! Вот уж обрадуетесь-то! Фью, фью, фью!

— Да замолкни ты! — Даниель сообразил, что у него перед домом вот-вот соберутся ребятишки со всей Переландры.

— Подтверждение голоса принято, — неожиданно успокоился автомат. Прошу генетическое подтверждение.

Даниель, не открывая калитку, сунул руку в щель на голубоватой обшивке модуля.

— Что за корреспонденция?

— Письмо. Прошу устно подтвердить получение.

В боковой стенке машины раскрылась ниша. Там лежал большой белый конверт. Даниель взял письмо и внимательно осмотрел. Отправитель — бюро штаба Департамента Юстиции, то есть его собственного.

— Прошу устно подтвердить получение, — повторил автомат.

— Подтверждаю.

— Ну, стало быть, до свиданьица! — весело пискнул модуль и медленно покатился по улице в сторону ближайшего узла транспортного рельса. Издалека до Даниеля долетел громкий звук рожка.

«Ну конечно, чинуши, — подумал он. — Кому бы ещё достало времени программировать автомат».

Он покрутил конверт. Странно. Всего несколько раз в жизни он получал письма. Всю корреспонденцию гнали через сеть. Почтовые модули служили почти исключительно для пересылки бандеролей, а пользоваться их услугами было довольно накладно.

Даниель вскрыл конверт ещё во дворе. Внутри оказался сложенный вчетверо лист. Он развернул его и онемел от изумления. На чистой белой бумаге от руки каллиграфическим почерком был выведен короткий текст: