3

Он снова умел ходить. Правда, ещё не овладел этим искусством в такой степени, как раньше, однако ему уже удалось передвигаться достаточно уверенно, чтобы прохожие перестали то и дело предлагать ему помощь. Карлсона отозвали. Даниель остался в одиночестве. Пока что это ему не мешало, если не считать тех коротких часов, когда он смотрел информсервисы и чувствовал отсутствие дружка, с которым мог бы на пару ругать новый Совет Электоров. Его лечебный отпуск должен был продлиться ещё месяц, потом — реабилитационный лагерь. Он предполагал, что именно там получит приказ о переводе в другой тарифный разряд, тогда можно будет при желании уйти на пенсию. Но можно и остаться в армии в качестве наставника призывников либо штабной крысы. Трудно сказать, что хуже. Впрочем, времени подумать о выборе было предостаточно.

Поэтому он очень удивился, когда в своем сетеприемнике обнаружил знакомый сигнал — трехмерную проекцию: утку, плавающую в бассейне, полном монет. В пакете оказалась реклама виртуала, в котором игрок мог стать именно таким невероятно богатым селезнем. Однако суть сообщения значения не имела. Значимую информацию содержало само лого программы. Когда селезень нырнул в монетное озеро, денежки брызнули на экран прямо-таки золотым фонтаном. Несколько монеток выпало на передний план и на секунду повисло перед глазами Даниеля. Он прочел номинал. Этим кодом обозначался один из самомодифицирующихся планов, разработанных для нужд операции «Ураган». Ему уже доводилось использовать два из таких кодов — когда его вызвали на учебу и когда он отправлялся на фронт.

«Стало быть, проект продолжает жить, — подумал он. — Вот и вся политика. Официально они осуждают наши действия, а в секретном порядке уже подготавливают очередные акции».

И тут его охватили сомнения. Не так давно он обманул людей из Департамента Общественной Безопасности. Обманул государственных чиновников! Оказался между молотом и наковальней. С одной стороны, его обязывала лояльность по отношению к прямым начальникам и необходимость хранить тайну. Он участвовал в операции первой степени секретности. В соответствии с существующим порядком он без согласия полковника Паццалета не имел права сообщать о своих действиях никому, даже членам Совета Электоров. С другой стороны, он знал, что времена изменились. Теперешние правители будут всячески пытаться перехватить влияние на армию и наверняка захотят использовать в своей игре все, что связано с операцией «Ураган». Вызов мог быть провокацией. Отправившись в назначенное место, Даниель тем самым подтвердит факт своего участия в секретной операции. Если Департамент Безопасности добрался до перечня кодов вызова, то может запросто выслать их каждому подозреваемому им солдату. Ответившие на вызов «сгорят». Бондари прекрасно понимал, что впутался в нечто, выходящее за рамки обычных солдатских обязанностей, где все определялось инструкциями и кодексом чести. Однако знал он и то, что если не выяснит реального состояния дел, то проведет остаток жизни в постоянных сомнениях. А Департамент Безопасности, если за этим стоит именно он, будет постоянно пытаться подцепить его и в конце концов придумает какой-нибудь фортель, на который Даниель даст себя поймать. Так что лучше уж сразу узнать, в чем тут дело.

Он ещё раз вошел в иконку, оживил ныряющего в бассейн селезня и пригляделся к постреливающим на экране монетам.

Вызов по сети устанавливал срок встречи на полдень следующих суток. Однако указанный в программе город Гарбон находился почти на другом конце континента. Автомед не дал бы согласия на столь дальний переезд, впрочем, Даниель не мог согласиться и на то, чтобы аппаратура зарегистрировала трассу. Поэтому, прежде чем выйти из дому, он просто отключил аппараты. Всегда можно будет сказать, дескать, пошел спать и не заметил, что присоски датчиков отклеились от кожи.

Две тысячи километров, отделяющих Переландру от Гарбона, курьерская пассажирская капсула преодолела за неполных три часа. В самом городе Даниель пересаживался в нескольких помеченных на контактной схеме местах и наконец добрался до небольшого ресторанчика для гомосексуалистов со специально выделенными изолированными кабинами. Входной автомат поведал, что в помещении находится только один человек и не без удивления попросил подтвердить заказ на изолированную кабину.

— Ты уверен в своем решении, дорогой гость? Ты подтверждаешь распоряжение? Ты ожидаешь кого-либо опаздывающего?

— Заткнись! — буркнул вконец обозлившийся Даниель. — Я гомоонанист и мне компания не нужна.

— О, в таком случае прими мои извинения, — ответил автомат. — Желаешь какое-либо изображение? Если да — включи сервер изображений. Эта услуга будет дополнительно стоить…

— Я же сказал, заткнись, — повторил Даниель. — С этой минуты ты будешь отвечать только на мои вопросы. Ясно?

— Как нельзя более. — Голос автомата заметно потускнел. Только теперь Даниель мог спокойно осмотреться. Это было небольшое овальное помещение, освещенное дуговыми лампами. Пол затянут эластичным тепловым покрытием, немного прогибающимся под ногами. По желанию клиента он мог вздыбливаться чуть ли не произвольным образом, изменяя при этом жесткость и температуру. Стены кабины в действительности были экранами. На единственном оказавшемся в кабине предмете мебели, маленьком столике, лежало четыре костюма для сетевых оргий. Даниель поежился. Он чувствовал себя так, словно попал внутрь чего-то влажного, липкого и горячего.

«Кошмар!» — подумал он, беря в руки один из комбинезонов.

Надевать всю одежду он не хотел, хотя, как предупредительно заверил автомат, все элементы, непосредственно соприкасающиеся с телом, заменяются после каждого клиента. И все же Даниель решился надеть лишь шлем.

Спустя несколько секунд на дисплее начали появляться картинки, приглашающие воспользоваться различными виртуалами.

— Кардинал! — бросил Даниель пароль.

— Желание номер сто двадцать семь, «Кардинал», — услышал он подтверждение заказа. Перед его глазами начало вырисовываться тело виртуала, представляющего собой пожилого человека, одетого в лохмотья некогда богато украшенной одежды. Рядом с силуэтом возник перечень кнопок и опций. — Прошу установить степень сопряжения, активности, агрессии, восприимчивости и воплощения. Отсутствие изменений будет означать принятие предложенных характеристик.

Даниель не надел перчаток, поэтому все распоряжения вынужден был отдавать голосом.

— Сопряжение косвенное. — Ему предстояло контактировать через изображение и звук, а не непосредственно через чип. Он продолжал цитировать установленную приказом формулу, определяющую напряженность и достоверность осуществляемых аппаратурой имитаций.

— Воплощение — полное, активность — один, агрессия — восемь, восприимчивость — один.

— Принял. — Фигура Кардинала рассыпалась на тысячи мерцающих точечек, мгновенно исчезнувших за пределами кадра. Даниеля окружила абсолютная тьма.

— Надень перчатку, — услышал он гудящий голос. — Мы ждем подтверждения идентичности.

Выхода не было. Пришлось снять шлем, взять со столика перчатку и натянуть на правую руку. Биосенсоры лизнули кожу и через мгновение приникли к ней своей холодной влажностью. Даниель опять надел шлем. Там уже не было темно. Перед его глазами раскинулся сельский пейзаж.

Он стоял на опушке леса, глядя на обширную равнину. Разноцветные пятна полей тянулись по самый горизонт. Кое-где виднелись небольшие группки сельских построек, а вдали — очень далеко — вздымались серые стены и башни замка. За спиной у Даниеля лес гудел и болтал на всех своих языках.

— Генетический контроль подтвержден, — наложился на шум деревьев и пение птиц гудящий голос. — Капитан Бондари — начало связи.

Даниель уловил позади какое-то движение. Кусты зашелестели и оттуда выглянула голова олененка.

— Сообщаю мой пароль, — сказал олененок, и его рожки скрылись. На их месте возникли цветы с лепестками, играющими всеми цветами радуги, за исключением зеленого.

— Соответствие пароля подтверждаю, — сказал Даниель. — Зачем меня вызвали?

— Война продолжается. Неудача «Урагана» и смена политической власти на планете не зачеркивают нашей программы. Коргарды не свернули ни одной своей базы. Правда, сейчас они не предпринимают наступательных операций, но это ничего не означает. Бывали и годовые перерывы в их действиях.

— А что на это скажет новый Совет Электоров?

— Операция с первой степенью секретности, солдат. Совет не может влиять на действия такого уровня.

— Но ведь Совет контролирует армию.

— Солдат, в принципе-то эти проблемы не должны тебя интересовать. Но ситуация требует, чтобы вопрос был поставлен ясно. Мы доверяем тебе, в противном случае тебе не поручили бы в проекте столь важной роли.

— Доверяем? Мы? Это кто же?

— Послушай, солдат. — Олененок раздраженно покрутил головой. — Наш мир изменился. Очень. Уже предприняты действия, которые ускорят эти изменения. Нашим колониям на спутниках навяжут солярных инспекторов. Совет принял секретное решение, позволяющее резиденту Доминии в восемь раз увеличить свой контингент на острове. Правительственные администраторы систематически сменяют супервизоров сетевых узлов и коды доступа. Информация, касающаяся всего этого, блокируется пропагандистским шумом СМИ.

— Я заметил…

— Ты обратил внимание на процесс над руководителями эвакуаторских формирований, подкачавших во время «Урагана»? Это первый показной процесс. Требуется подкинуть людям несколько жертв на съедение, попутно получив прекрасный повод для постоянного очернения предыдущего Совета и руководителей. Обрати внимание, вас, солдат, готовят на роль героев-самоубийц, посылаемых на верную смерть. А вот от штаба они не оставят камня на камне.

— Откуда у СМИ столько сведений об акции?

— Специальная комиссия, агенты, доступность документов. Официально сама операция обладала третьей степенью секретности.

— Куда все это ведет?

— В ближайшей перспективе — к замешательству в обществе и укреплению власти «покорных», а в дальнейшем… — Олененок замялся.

— Можешь не продолжать. Я знаю. Эти сукины сыны хотят отдать нас Доминии, — спокойно сказал Даниель. — У меня побывали люди из Департамента.

— Мы получили эту информацию, — качнул рожками олененок.

— Зачем, — вернулся Даниель к основной теме разговора, — меня сюда вызвали?

— По окончании лечебного отпуска ты собираешься уйти со службы. Какие у тебя планы на будущее?

— Еще не знаю.

— Мы предлагаем тебе остаться в группе «Ураган». Будешь продолжать работу против коргардов в прежнем коллективе.

— Действия легальные?

— Пока — да.

— Пока?

— Легальные, солдат, легальные.

— Откуда мне знать, кто ты и что все это не провокация?

— Ты получил все необходимые пароли.

— Если «покорные» уже взяли под контроль спецподразделения, то знают и пароли.

— У тебя есть выбор. Возвращайся на службу. У нас для тебя много работы. Ты нам нужен. Живи в соответствии с кодексом наших предков. Быть может, в наступающих временах важнее, чтобы такие, как ты, выжили, а не дали себя поубивать в войнах с мизерным шансом выжить. Понимаешь? Доминия нас сожрет. А «покорные» только облегчают ей работу. Продадут нас за солярные привилегии, наместничество и чувство принадлежности к «лучшему из миров».

— Все не так просто. У меня слишком мало информации.

— Мы знаем. Мы можем дать тебе немного времени. Смотри внимательнее на то, что творится вокруг. Пока что тебя трогать не должны, как-никак ты раненый герой.

— Но почему именно я?

— По двум причинам. Во-первых, ты варишься в этом с первых дней. Мы тебя проверяли. У тебя соответствующие психофизические характеристики. Мы знаем твои взгляды. Есть и другая причина.

— Какая?

— Ты испытал что-то необычное.

— Я?

— Помнишь, что творилось, когда ты умирал?

— У меня были галлюцинации. Я витал в космическом пространстве. Был внутри какого-то объекта, видел странных существ. Как будто умерших.

— В принципе-то мы не знаем, были ли это всего лишь галлюцинации, понимаешь? Твой «двойник» в какой-то момент потерял с тобой контакт. Его неожиданно как бы изолировали от тебя. Связь возобновилась через пятнадцать минут. Но счетчик твоего скафандра показывал время, передвинутое на четыре часа вперед.

— Авария?

— Возможно. Но это не все. Датчики оболочки скафандра показали, что ты некоторое время находился при температуре, близкой к абсолютному нулю.

— Такие условия иногда возникают в узлах силовых полей.

— Это условия космического вакуума.

— Неужели это означает… — задумался Даниель.

— Что в действительности ты эти четыре часа находился не в Черном форте, а в совершенно ином месте. Да, вполне вероятно. Мы исследовали тебя. Сняли все данные с твоего скафандра. Комплект информации. И все же мы не в состоянии сказать ничего больше, чем «это правдоподобно».

— Сколько было таких, как я?

— Еще трое. Двое из них вернулись, обоих мы оживляли, как и тебя.

— Какова вероятность, — спросил Даниель после недолгого колебания, что все это правда, а не провокация?

— Решать тебе.

— Вы пользуетесь сопряжениями и кодами, которые заставляют меня верить вам. Но никаких гарантий у меня нет. Никаких.

— Ни у кого нет гарантий. Выбор — в твоих руках. — Олененок вздрогнул, а спустя минуту начал уменьшаться в размерах. Одновременно его шерсть изменила цвет на зеленый. — Время соединения кончилось. Мы вызовем тебя снова.

4

Домой он вернулся на следующий день. В сетеприемнике, кроме массы рекламных пустышек и нескольких сообщений медицинского центра, обеспокоенного полученными от автомата сигналами, оказались и письма. Одно было из Переландрского Сообщества Любопытствующих Соседей и приглашало на встречу, посвященную войне с коргардами. Второе содержало воззвание новой организации, так называемого «Земного фонда», ставившего основной целью пропаганду повышения цивилизационной культуры в период сближения с Солярной Доминией ради изменения стереотипа провинциальных обитателей Гладиуса. Даниель, не задумываясь, стер оба сообщения. Он уже собирался заодно ликвидировать и остальную корреспонденцию, когда увидел адрес автора одного из писем. Трехмерная иконка изображала молодую девушку со стройной фигуркой и серебристыми глазами. Это была весточка от соседки. Когда Даниель активировал письмо, на экране возникло лицо Дины. Девушка стояла перед своим домом и говорила в камеру мобильного передатчика, черное изображение которого появлялось в нижней части кадра.

«Привет, Даниель. Пытаюсь связаться с тобой уже несколько часов. Не знаю, то ли ты не заглядываешь в приемник, то ли тебя нет дома. Поэтому я решила записать тебе это письмо.

Хочу извиниться за некрасивую сцену, ну, там, на улице. Не думаю, что нам с тобой следует беседовать о политике и только о политике. Мы сделали разный выбор, каждый свой, и наверняка каждый из нас в чем-то прав. Знаешь, правда ведь всегда лежит посередине…»

Даниель остановил изображение и пошел на кухню приготовить что-нибудь выпить. «Правда всегда лежит посередине!» Ничего себе! Банальность, к которой прибегают, когда хотят заткнуть тебе глотку и придать правдоподобие изрекаемым благоглупостям. Неужто если я говорю, что два плюс два — четыре, а ты утверждаешь, что два плюс два — пять, то истина и верно лежит посередине? Нет, прав я, а ты — нет! Если я защищаю наш мир от агрессора, а ты агрессору потакаешь, то истина не лежит посередине и не я предатель, а ты!

Даниель поставил перед собой кружку с горячим кофе. Уселся в кресло и снова запустил проекцию.

«Ведь мы соседи», — продолжала Дина.

— Что ты предлагаешь? — тихо спросил Даниель. Изображение на экране слегка дрогнуло, пока командоконтроллер записи искал фрагмент, соответствующий сути вопроса.

«Может быть, нам встретиться?» — спросила Дина, слегка наклонив голову. Нити, покрывающие её глаза, радужно блеснули. Симпатично выглядит эта штука!

— Порядок, Дина, — улыбнулся Даниель. — Твой воздыхатель тебя бросил, так, что ли?

Изображение на экране задрожало. Подстройка.

«Я буду одна, — сказала девушка, — завтра вечером. Дай знать, если появится желание».

Даниель остановил воспроизведение. Он не любил её. Ему были неприятны и её дружки.

Он не одобрял их воззрений. Она раздражала его.

Она была красивая.

Он знал, что необходимо быть осторожным. Его поведение могло прослеживаться и руководством «Урагана», и службами, подчиненными новому Совету Электоров. А если… Если его засекли с самого начала? Ведь девушка перебралась в Переландру как раз перед тем, как его ввели в проект. Неужели «покорные» начали игру на этом уровне так давно? Раздобыли информацию об участии Даниеля в «Урагане» и подкинули своего человека ещё прежде, чем проект начал осуществляться по-настоящему?

«Паранойя, парень, — попытался он втолковать сам себе. — Обычное стечение обстоятельств. Если б она хотела, могла бы закинуть крючок потоньше. Например, не спорила бы о политике, а сразу потащила в постель».

А если нет? Сомнения вновь одолели Даниеля. Он не знал, в чем суть будничной оперативной работы спецслужб. Может, именно так выглядит разыгрываемый ими спектакль? Агент знакомится с жертвой, беседует с ней, похваливает или ругается, потом ненадолго замолкает, наконец, предлагает установить дружеские отношения.

Кто не клюнет на такой многослойный розыгрыш? Он, Даниель Бондари, не имел ни малейшего намерения клевать.

— Шпионить за мной? — вопросительно шепнул он. Стенное изображение тут же ожило, остановившись на подходящей фразе.

«Я думаю, мы можем интересно провести время», — сказала девушка на экране и помахала ему рукой. Улыбнулась. Даниель не помнил, когда в последний раз девушки улыбались ему, именно ему. Просто так.

— О Господи, девочка, только не будь шпиком, — буркнул он. Изображение дрогнуло.

«Я думаю, мы можем интересно провести время». — Изображение остановилось на том же самом месте.

— Так, понимаю, — сказал Даниель, вызвав на экране сетевую дорожку связей с квартирой своей соседки.

Крыша дома Дины искрилась всеми цветами радуги — в зависимости от того, под каким углом лучи солнца падали на наклонные черепицы фотоколлекторов. Над домом солидно вздымались две мачты ветродвигателей. Разогретый воздух медленно вращал их лопасти.

— Ты на самообеспечении? — спросил Даниель.

— В принципе да, — ответила девушка. — Иногда ночью, если собирается много народу, пользуюсь внешней сетью. А ты? Прикупаешь энергию?

— Больше половины. У меня нет времени модернизировать дом. Если б я жил здесь постоянно, наверно, стал бы экономить, а так… Я бываю в Переландре по нескольку дней, потом снова возвращаюсь на службу. И так по кругу. Расходы не оправдались бы.

Они сидели в садике за домом Дины. Девушка принесла мягкие матрасы, на стоявшем рядом сто лике положила разноцветные фрукты.

— Я смотрела по голо нового трепача. Пока что они тестируют. Препарировали и размножили новый клон электрических органов у нескольких животных. Усилили процессы и получили очень сильный биологический источник.

— Надеюсь, они держат его в ретортах, а не позволяют бегать по улицам. Я думаю, спереди у ЭТОГО будет пасть для пожирания травы, а сзади электророзетка.

— Вроде бы так, — улыбнулась она.

— Чем ты, собственно, занимаешься?

— Живу. В принципе — приятно провожу время. А что нам ещё осталось?

Он молчал.

— А если серьезно: изучаю киберсоциологию.

— Социо… что?

— Кибернетическую социологию. Изменение методов организации сообществ в результате влияния техники электронной поддержки и непосредственной связи.

— Значит, ты должна хорошо ориентироваться в том, что творится в Доминии.

— Ты — о власти Мозговой Сети?

— И об этом тоже. Но прежде всего о том, что там делают с людьми.

— То есть, — она замялась, — что делают?

— Что значит «что»? Тридцать процентов человечества киборгизовано! Многие принудительно. У каждого в голове чип прямого сопряжения с Сетью! Вот что там делают!

— И что тут плохого, Даниель? — усмехнулась Дина. — В этом состоит прогресс. Возможность непосредственной связи, использование любого объема данных, координация действий с другими людьми и сетевыми объектами. Это мир широких возможностей, они попросту обрели новый, изумительный орган чувств.

— Прогресс, девочка? Какой прогресс? У них в мозгу чип, при помощи которого кто-то может управлять каждым их шагом.

— И это прекрасно. Дело не в управлении. Дело в координации. При желании они могут в любой момент связаться со своими партнерами, контрагентами, сообщниками, могут в доли секунды передавать сведения, пользуясь при этом колоссальными «кладовыми» Сети. Ведь такой контакт в бизнесе, науке или политике — нечто изумительное, ускоряющее работу, повышающее её эффективность.

— Но ведь Мозговая Сеть обладает возможностью непосредственно управлять деятельностью этих людей. Владеть их мыслями.

— Именно это-то и прекрасно. Посмотри, какое количество человеческой энергии пропадает из-за отсутствия синхронизации действий, глупых задумок, реализацию которых начинают, а потом забрасывают, или же из-за того, что множество людей одновременно принимаются за одно и то же дело. Там все иначе. Экспертные системы могут помочь в принятии решения, оценить целесообразность инвестиций, заблокировать действия, в зародыше обреченные на провал или повторы.

— Но к чему все это? Я принимаю решения и я же отвечаю за их последствия. Если выбрал правильно, то получу от жизни награду: деньги, друзей, счастье. Если ошибусь, то жизнь даст мне под зад. Все очень просто.

— Слишком просто. А тебе не кажется, что жизнь гораздо сложнее? Что кто-то обязан предостеречь людей от ошибочных решений, иногда принять решение за них, ну и защитить тех, кому повезло меньше?

— И таким гениальным опекуном будет Мозговая Сеть? Зачем же?

— Но ведь мы тоже пользуемся сетью. Вся информация доходит до тебя через Интернет, благодаря сети ты воздействуешь на политику, отдавая свой электорский голос, через сеть общаешься с другими людьми. Там, в Доминии, просто сделали шаг вперед. Зачем клавиатура, считыватель голоса, передающие станции, экраны и шлемы? Не лучше ли встроить в череп соответствующий чип, и любая информация поступит в твой мозг непосредственно. При необходимости можно её подвергнуть обработке, визуализировать, прокомментировать. Это новый орган чувств, как, например, зрение или слух.