Нэнси Коллинз
      Тонкие стены
      Есть у человека личные вехи, связующие серую материю его жизни. Одна из них - твоя первая квартира. Ты можешь лежать в богадельне с трубками в носу и и заднице, накачанный лекарствами, забывший от старческого маразма имена своих детей - но по какой-то извращенной причине ты все равно будешь помнить цвет ковра на полу твоей холостяцкой берлоги. Будешь видеть, как перед глазами.
      Я, например, _знаю_, что свою первую квартиру я не забуду. Как бы ни старалась.
      Этот комплекс назывался Дел-Рей-Гарденс [сады Дел-Рей]. Не спрашивайте меня, почему. Я там травинки не видела, не то что сада, все полтора года, что там прожила, если не считать унылый внутренний двор, где господствовал треснувший бассейн, в котором водились комары и прочая нечисть.
      Дел-Рей был стар. Его построили за десяток или два лет до моего зачатия, в те времена, когда школа была простым государственным колледжем. Без сомнения, Дел-Рей с его расположением двухэтажного мотеля и обосранным штукатурным экстерьером был рассчитан на волну женатых студентов, хлынувших в кампус после корейской войны по закону о военнослужащих. Когда я туда въехала в семьдесят девятом, единственное, что было сносного в Дел-Рее, - это его близость к кампусу. Для человека вроде меня, считающей, что ходить на занятия - это горькая пилюля, которую надо проглотить, чтобы наслаждаться студенческой жизнью, - такая ситуация была идеальной.
      Я поселилась там на третьем курсе. Первые два года я прожила в общежитии, и за это время мне до смерти надоело, что ванная у меня общая еще с тремя девушками и что визиты гостей противоположного пола не допускаются (чисто технически) после девяти вечера. Дел-Рей был рядом, и сотня в месяц плюс плата за коммунальные услуги вполне в мой бюджет укладывались.
      Переехала я своими силами - поскольку владела в этом мире только двумя ящиками из-под молочных пакетов, набитых книгами в бумажной обложке, двойным матрацем (не пружинным), ручной пишущей машинкой, феном, цифровым будильником, портативным черно-белым телевизором и машинкой для изготовления поп-корна - работа не для Геркулеса. И что из того, что у меня даже стула не было, чтобы на него сесть? Зато я была сама по себе! У меня было собственное жилье! Хотя то, что я нашла в нем, быстро охладило мой юношеский пыл.
      Во-первых, оказалось, что прежний жилец месяц назад оставил в холодильнике полдюжины яиц и выдернул вилку. Не стоит и говорить, что мытье холодильника было ни с чем не сравнимым переживанием.
      Кое-как прибравшись в кухне, я пошла в магазин на углу и купила макарон, сыра и пару банок тунца для своей первой трапезы в новом доме. Моя мать оказалась настолько заботлива, что выделила мне несколько старых кастрюль и тарелок, которые собиралась заменить, и у меня было странное чувство deja vu, когда я выкладывала свой ужин на старую тарелку с утенком Даффи.
      Сидя по-турецки на полу и опираясь спиной на дешевую фанерную панель, я довольно улыбалась, представляла себе пустые стены оклеенными плакатами и увешанными книжными полками с фантастикой в бумажных обложках, дверь в спальню - декорированной бисерным занавесом, а тем временем стереосистема выдавала Элиса Купера и "Кисе" с такой громкостью, что на облупленном штукатурном фасаде Дел-Рей могли бы появиться новые трещины. Я представляла себе, как все мои старые друзья кивают головами, осматривая новое убранство, затягиваются травкой, попивают пиво и хвалят: "Классное местечко", или...
      - _Кто тебе, падла, позволил переключать канал, козел ты гребаный?!_
      Голос прозвучал так громко, так близко, что я аж подпрыгнула, решив, что со мной в комнате кто-то есть.
      - _Ты же его, блин, и не смотрел, на хрен!_
      - _Гвоздишь! Я, блин, смотрел телевизор, на хрен!_
      - _Хрен тебе - смотрел! Как ты его, падла, смотрел, если глаза закрыл на фиг?_
      - _Ты, мудак, я их на минуту прикрыл, чтобы отдохнули, козел!_
      К этому моменту я уже поняла, что я в своей квартире вполне одна. А слышала я своих соседей. Оба голоса были мужские, более чем слегка навеселе, и принадлежали, судя по всему, людям постарше - мужикам возраста моего папочки, если не больше. Упомянутый телевизор был включен очень громко, но к этому я привыкла в общежитии, а вот к чему я не привыкла чтобы люди орали друг на друга, надсаживая голос.
      - _Ты меня только еще раз так назови, Дез! Я тебя предупреждал, чтобы ты, блин, так не делал!_
      - _Как хочу, так тебя и назову, и катись ты к...!_
      - _Черт тебя побери, Дез, заткнись ты на хрен!_
      - _Сам ты заткнись, пидор козлиный, говнюк!_
      Я подобралась к своей входной двери и выглянула во Двор, приоткрыв ее. К моему удивлению, других жильцов не было видно. Как может быть, чтобы никто не слышал, что творится в соседней со мной квартире?
      - _Заткнись, старик! Иди спать!_
      - _Ты гребаный говнюк!_
      - _Спать пора, Дез!_
      - _Умник нашелся, на фиг!_
      - _Заткни на фиг пасть и спать иди, блин!_
      - _Не трогай меня, пидор говенный! Я тебя убью на фиг, если ты, блин, меня еще раз тронешь!_
      Вдруг раздался гулкий удар, будто кто-то бросил тюк из прачечной в мою стену снаружи. Еще раз. И еще раз.
      Я рывком распахнула дверь и побежала в квартиру напротив, собираясь попросить телефон и позвонить в полицию. Сердце стучало у меня в груди громче, чем я постучалась в дверь. Через пару секунд я услышала, как отодвигается засов, и увидела знакомого ассистента с кафедры английского языка.
      - Простите, что прервала ваш ужин, но мне нужен ваш телефон...
      Глаза ассистента стрельнули поверх моего плеча на дверь моей квартиры.
      - Вы живете в 1-Е?
      - Ага. Въехала только сегодня. Послушайте, мне нужно позвонить в полицию...
      - Можете, если хотите, но я вас сразу предупреждаю - они не приедут. По крайней мере, не сразу, да и то если им еще позвонит пара-тройка человек и пожалуется.
      - Как так?
      - Да так, что это просто Дез и Алвин снова ссорятся.
      - Вы уверены? В смысле что копы не приедут?
      Ассистент рассмеялся, как смеется мой папочка, когда его спросишь про налоговую инспекцию.
      - Можете мне поверить, я знаю.
      Так я впервые узнала о своих соседях, Дезе и Алвине.
      За следующие несколько месяцев я узнала о них намного больше, хотя фамилий их не узнала никогда. Большую часть информации я узнавала непроизвольно, потому что не слушать их ежевечерних инвектив было невозможно. Утром и днем они обычно вели себя тихо - хотя более точным словом было бы, наверное, латентно. Я быстро поняла, что их сеансы крика были обычно коротки и следовали одному сценарию. Спор начинался примерно к пятичасовым новостям и рос крещендо в течение всего монолога Джимми Карсона.
      Я, как последняя дура, подписала контракт о найме, и знала, что мне никогда не найти ничего так дешево и так близко к кампусу, как Дел-Рей, так что я скрипела зубами и старалась изо всех сил не обращать внимания. Я старалась по вечерам уходить из дома и возвращаться тогда, когда Алвин и Дез уже заканчивали на ночь свой алкогольный театр кабуки.
      Хотя я слышала их ежедневно, ни Алвина, ни Деза я не видела до начала второй моей недели в Дел-Рее, да и увидела я их по чистой случайности.
      Было примерно два часа дня в какой-то будний день. Я пошла в круглосуточный магазин в квартале от дома. Там стоял высокий и тощий мужчина, одетый в клюквенного цвета синтетические штаны - облегающие, из тех, что держатся без ремня - и рубашку искусственного шелка с отпечатанными по всему полотну парусными лодками. Он пек себе лепешку в микроволновке.
      От него разило дешевыми духами, копченой колбасой и джином так, что за два пролета было слышно. Хотя было ему лет сорок пять, выглядел он старше моего отца. Волосы его, когда-то рыжие, но теперь выцветшие в неаппетитный морковно-оранжевый цвет, были причесаны так, как носили раньше гомосексуалисты из белой швали: половина с начесом, половина уложена в петушиный гребень. Когда он шел к кассиру заплатить за лепешку, я увидела у него под левым глазом синяк, покрытый жидкой косметикой чуть более темной, чем сам синяк. Вдруг меня осенило, что я смотрю на половину пресловутой пары Алвина и Деза. Наверное, на Алвина. У Деза голос глубже, ниже и принадлежит, судя по всему, человеку еще постарше.
      Возле кассы Алвин купил пинту джина - такую, с желтой наклейкой, где большими печатными буквами написано "ДЖИН", пинту не менее подлинной водки и вдруг выскочил из двери, забыв лепешку в микроволновке. Кассир - студент из Пакистана - пожал плечами и сбросил ее в мусорную корзину.
      В конце той же недели я увидела и Деза - когда допустила ошибку, пригласив к себе пару моих друзей на новоселье. Последнюю пару выходных Алвин и Дез уходили выпить в какой-то бар, и ошибка была в том, что я предположила, будто это у них традиция. Не тут-то было. Только тогда, когда Дез получал по своей страховке, а Алвину приходил чек пособия по безработице.
      Я как-то достала стульев, чтобы поставить вокруг кухонного стола и организовать какой-то обед. И потому пригласила Джорджа и Винни. Это была гомосексуальная пара, которую я знала с первого курса. Джордж занимался театром, а Винни - архитектурой. Отличные и приятные ребята. Всегда готовы посмеяться.
      Я сделала спагетти и чесночные хлебцы - одно из немногих блюд, которые я умела готовить, а Джордж с Винни принесли бутылку кьянти. Я как раз помыла посуду и мы сидели и обсуждали последние сплетни, когда стена гостиной затряслась так, что дешевое зеркало, купленное мною три дня назад, упало и разлетелось по полу.
      - _Не трожь мое говно!_
      - _Не трогаю я! Кому оно к хренам нужно!_
      - _Ты врешь, Алвин, сукин сын гребаный!_
      - _Заткнись, старик!_
      - _Не трожь меня, пидор гнойный! Тронь меня, гад ползучий, ни месте убью на хрен, козел! Насрать мне, кто ты такой! Я тебя убью на хрен, говнюк гребаный!_
      - _Заткни пасть, на хрен!_
      - _Сам заткнись на хрен, пидор! Ты говнюк гребаный и больше ты никто! Нет, ты даже не говнюк! Ты пидор, а пидор не человек!_
      Джордж встал, не спуская глаз со стены.
      - Мы... гм... у тебя отлично, но нам с Винни пора домой...
      - Ребята, вы меня простите. Мне очень жаль, что...
      - _Мне такой говенный пидор и на хрен не нужен! Всех вас, пидоров, поубивать надо! Нормальным людям житья нет!_
      - _Заткнись, Дез! Слышали уже!_
      - _Я тебе морду сворочу на хрен?_
      - _Только попробуй, старый хрен!_
      - Лапонька, нам тебя жаль гораздо больше, - шепнул Винни, устремляясь к двери вслед за Джорджем. Они оба не сводили глаз со стены, будто ждали, что Алвин и Дез сейчас выскочат оттуда, как тигры сквозь пылающие обручи.
      Когда Джордж открыл дверь, у Алвина и Деза дверь резко захлопнулась. Мы все трое застыли на цыпочках и заглянули за угол. К автостоянке, держа генеральный курс на нашу круглосуточную поилку, шел непроизвольными галсами приземистый крепыш возраста за шестьдесят. То, что у него осталось от волос, было пострижено военным ежиком. Одет он был в рубашку с короткими рукавами и сильно помятые штаны, отвисающие сзади так, будто он контрабандой таскал в них откормленных бульдогов.
      - Кто это? Или правильнее, быть может - что это? - произнес Джордж театральным шепотом.
      - Я думаю, что это Дез. Он живет вместе с Алвином - с тем, с которым сейчас дрался.
      - Слыхал я о несовместимости соседей - но этот случай имеет первый приз! - восхитился Винни.
      - Как вы думаете, он не гей? - спросила я громко. - Я в том смысле, что про Алвина я знаю... но Дез больше похож на старых приятелей моего папы по армии. Может быть, они всего лишь соседи.
      Джордж посмотрел на меня взглядом, который был у него предназначен лишь для самых безнадежных тупиц.
      - Лапонька, на этой помойке есть квартиры с двумя спальнями?
      - А!
      - И к тому же я слыхал рассказы об этой паре. Никто никогда не называл имен и не говорил, где они именно живут, но я на все сто уверен, что это те самые ребята. Они законченные алкоголики и живут вместе с начала шестидесятых.
      - Ты шутишь! Как могут люди столько прожить под одной крышей, если они друг друга ненавидят до печенок! - Меня передернуло. Даже представить себе я этого не могла - вроде как представить себе, как мои бабушка с дедушкой занимаются сексом.
      Винни пожал плечами:
      - Ну, мои предки последние десять лет своего брака провели как на вьетнамской войне и при этом никому в своем пригороде не мешали.
      - Да, сцена очень похожа на то, что устраивали мои родители, согласился Джордж. - Только мне это не по нутру. Знаешь, может, в следующий раз ты к нам придешь? Я вряд ли выдержу еще раз этот крик друг на друга запертых в клетке крыс.
      Как вы можете догадаться, это была моя первая и единственная попытка пригласить к себе друзей. Спасибо Алвину и Дезу - у меня ни разу не собралась дикая студенческая вечеринка, пока я там жила. Сама возможность, что они вдруг вломятся в расчете на дармовую выпивку, такую идею похоронила решительно и глубоко.
      Мне самой было забавно, как быстро Алвин и Дез стали частью моей жизни, хотя я с ними слова не сказала и, честно говоря, нисколько этого не хотела. Откровенно говоря, Дез меня пугал до смерти. Насколько я могла судить, из них двоих никто не работал, и из квартиры они выходили только в магазин за выпивкой и сигаретами, или обналичить чеки пособия, или в приемное отделение "Скорой помощи". Вскоре я поняла, что долговременные обитатели Дел-Рея рассматривали Алвина и Деза как стихийные силы вне пределов познаний человечества. Скорее можно научиться управлять погодой, чем изменить их поведение.
      И еще я часто думала, чем же они держат хозяина. Наверняка многие жаловались на них за все эти годы? Ответ на этот вопрос я получила, когда в один прекрасный день Дез чуть не спалил весь дом.
      Я пришла домой после занятий и увидела у здания две пожарные машины, и в воздухе стоял запах дыма и химического пламегасителя. Группа моих соседей собралась во дворе возле бассейна с нечистью, с безопасного расстояния наблюдая, как пара пожарных в тяжелых брезентовых робах выходит из квартиры 1-Д.
      Дез сидел на лестнице, ведущей в квартиры второго этажа, и вид у него был, как у заспиртованного зародыша, вытащенного из банки. Он мигал на закатное уже солнце и смотрел так, будто не знает, где он. Лицо его было вымазано сажей, но не настолько, чтобы скрыть пьяную красноту щек и синеву носа.
      - Вот, нашел, с чего загорелось, - сказал один из пожарных, держа какие-то дымящиеся осколки, похожие на гибрид замороженной пиццы с хоккейной шайбой. - Очевидно, он положил это в печку, забыв вынуть из коробки.
      Только тогда сквозь толпу протолкался какой-то пожилой человек. Одет он был в брюки и рубашку игрока в гольф, будто только что бегом прибежал сюда от семнадцатой лунки.
      - Что тут произошло? Я - владелец. Кто-нибудь мне расскажет, что тут случилось?
      Пока командир пожарников рассказывал, тыкая рукой в сторону Деза, человек, который объявил себя владельцем Дел-Рея, потирал лицо точно так, как мой дядя Билл, когда пытался держать себя в руках и не сорваться на людях. Когда пожарники уехали, он подошел к месту, где сидел Дез, и стал на него орать, хотя и близко не подобрался к той громкости, на которую Дез был способен, как я знала. И только тогда, увидев их лицом к лицу, я поняла, что они кровные родственники.
      - Господа Бога ради, Дез, что ты тут устраиваешь? Ты мне страховую плату за эту помойку взвинтишь до небес! Я обещал маме, что у тебя будет место, где жить, но ей-богу, я тебя выброшу! Еще раз такое устроишь вылетишь к чертовой матери, ты понял? И Алвин тоже!
      Я думала, Дез начнет орать в ответ, но он, к моему удивлению, только сидел и таращился. Голова его закачалась на шее, и он по-настоящему часто заморгал. То ли у него глаза слезились от дыма, то ли еще что. Когда владелец Дел-Рея ушел, Дез кое-как поднялся на ноги и зашаркал обратно к себе домой. Через пару минут появился Алвин. Очевидно, ходил обналичивать чек на пособие.
      - _Господи Боже мой! Какого хрена ты тут творишь, Дез?_
      - _Ни хрена я не творю, говнюк! Ты мне всегда говоришь, будто я чего делаю, а я ничего!_
      - _Не звезди, старик! Ты посмотри, что тут! Посмотри! Ты что натворил, Дез? Что натворил?_
      - _Ты мне обед не приготовил? Я сам приготовил, на хрен!_
      - _Ты его сжег на хрен, козел! И мой тоже! Смотри, что ты наделал, блин!_
      - _Заткнись, ты, пидор хренососный!_
      Этот спор зашел так далеко, что Алвин попал в больницу, а Дез - в кутузку. Алвин вышел через два дня, а Дез получил тридцать дней за сопротивление аресту, когда наконец показались копы. Весь дом облегченно вздохнул, и Дел-Рей стал относительно спокойным местом - на время.
      Потом появился Дик.
      Где его Алвин нашел - не знаю. Если скажут, что под перевернутым камнем, - не отмету с порога. Дик был намного моложе Алвина и на несколько лет старше меня. Я бы дала ему лет двадцать пять, хотя он не выглядел особо молодо. Роста он был среднего, тощий, с жирными волосами до плеч и вислыми усами, которые не слишком красили его вялый подбородок. Вообще он был похож на хорька и дергался, как человек, сидящий на крэке. У него была одна пара грязных истрепанных джинсов и несчетное количество футболок и шапочек, рекламирующих то Джек Дэниэлс, то Лайнард Скайнирд, Копенгаген или Вэйлон Дженнингс.
      Если Дез меня слегка пугал, то от Дика у меня мурашки шли по коже. В конце концов про Деза я знала, что он покидает дом лишь в случае стихийных бедствий - загорелась кухня, например, или водка кончилась. А Дик, казалось, из тех, что может вдруг среди ночи материализоваться у меня в спальне с ножом в руке.
      Однажды я пришла домой рано и увидела, что Дик ошивается перед домом, очевидно, ожидая, пока вернется из магазина Алвин с выпивкой. Увидев меня, он улыбнулся, как улыбаются мужики, считающие себя покорителями сердец.
      - Привет! Ты - та девушка, что живет через стену с Алвином?
      Я что-то хмыкнула утвердительное и ни к чему не обязывающее и попыталась пройти мимо, но он прилип ко мне, как туалетная бумага к подошве. Он навис у меня над плечом, пока я возилась с ключами перед своей дверью, и обнажил желтые кривые зубы в неприятно дикой улыбке.
      - Я, знаешь, тебя приметил. Ты одна ведь живешь? Я думал, может, захочешь сходить куда или что...
      Я вложила ключи так, чтобы они выпирали из кулака между пальцами. Простого выхода из ситуации я не видела, и потому решила схватить быка за мошонку, если так можно выразиться.
      - А что Алвин? - спросила я. - Твой любовник возражать не будет?
      У Дика покраснело лицо, и он минуту плевался.
      - Я девочек люблю! Я не какой-нибудь пидор гребаный!
      - А я слыхала другое, - сказала я, твердо решив не открывать свою дверь, пока Дик не освободит ее окрестности от своего присутствия.
      - Вранье это все! Я этому старому педерасту только даю отсосать!
      Тут я поняла, что Алвин нашел в Дике. Без сомнения, он ему напоминал Деза в молодости.
      - Дик!
      Дик подпрыгнул как укушенный. К нам приближался Алвин, неся бакалейный пакет, и он вовсе не был счастлив увидеть Дика так близко ко мне.
      - Зайди в дом сию же минуту, на хрен, и чтобы я тебя возле этой девушки не видел больше! - прошипел он.
      Дик немедленно послушался, и Алвин пошел за ним, потом остановился на пороге и бросил на меня взгляд, полный ненависти.
      В эту ночь я спала, положив под подушку кухонный нож.
      Когда Дез после тридцати дней вернулся, я рассчитывала, что Дик исчезнет. Не тут-то было. Хотя Дик с ними не жил (я не уверена, что он вообще хоть где-то жил), кучу времени он торчал у них. И надо отдать должное Дезу, он полюбил Дика ничуть не больше, чем я.
      Прежде всего, Алвин явно предпочитал молодого человека Дезу, всегда спрашивая, что Дик хочет смотреть по телевизору или - что куда важнее какую выпивку покупать. Это стало у Деза больной мозолью. Дез был поклонник водки. Дик же предпочитал ржаное виски. Когда Дез вернулся из тюрьмы домой, каждая ссора начиналась теперь так:
      - _В этом блинском доме выпить нечего!_
      - _Не начинай по новой, Дез! Отлично знаешь, что на кухне виски до хрена!_
      - _А хрена мне в нем! Я это вонючее говно не пью!_
      - _Так не пей, твою мать, мне насрать! Я его все равно не для тебя купил, а для Дика!_
      - _Я этого ржаного говна не пью! Оно только для гребаных хренососов годится!_
      - _Заткнись, Дез!_
      - _Сам заткнись, пидор козлиный!_
      - _Не обзывай меня при Дике!_
      - _Водки хочу, мать вашу так! Водка - это для настоящих мужчин, которые баб любят, а не это блинское виски! Виски для пидоров и хренососов, говно ты вонючее!_
      И так далее, и так далее, и так далее.
      В конце семестра, когда большинство обитателей Дел-Рея уже разъехались на лето, печальный и мерзкий любовный треугольник наконец распался. Я знала, что его ждет плохой конец, но все равно это застало меня врасплох.
      Я в этот день вернулась поздно с дружеской вечеринки. Было уже почти три часа утра, но у своего дома я обнаружила две полицейские машины и "скорую". Сирены их молчали, но мигалки все еще вертелись. Я вздохнула и закатила глаза к небу. Не иначе как очередная ссора из-за виски и водки.
      Дверь в 1-Д была широко распахнута, свет оттуда падал во двор. Чтобы пройти к себе, я должна была миновать ее, но мне преградил дорогу плотный полисмен с уоки-токи, висящим у него на поясе и бормочущим чтото самому себе.
      - Простите, мисс, но туда нельзя.
      - Я живу в соседней квартире, офицер, и сейчас иду домой.
      - А! - Полисмен отступил в сторону.
      Я вынимала ключи из сумки, но тут полисмен прокашлялся.
      - Э-гм, извините, мисс, я знаю, что уже поздно, но детектив Гаррис спрашивает, не можете ли вы зайти на одну минуту?
      Ну что ж. Я пожала плечами и вошла в квартиру Деза и Алвина. В первый и единственный раз моя нога туда ступила. Она была точно такая же, как моя, только зеркально отраженная. Из мебели в гостиной были только проваленный вельветиновый диван, легкий набивной стул, у которого из швов лез конский волос, и здоровенный комбайн "магнавокс", похожий на гроб с экраном.
      Дез сидел на стуле, одетый в мешковатые штаны цвета хаки и грязную нижнюю рубашку. Он смотрел на летящий по телевизионному экрану снег и что-то неразборчиво бубнил себе под нос. Если он и видел, что в комнате полно полицейских в мундирах, его глаза этого не выдавали.
      Усталого вида человек в мятом костюме и не менее мятом дождевике, с табличкой на груди, вышел из кухни при моем появлении.
      - Простите, мисс. Я детектив Гаррис. Извините, что не даем вам лечь спать, но мне нужна ваша помощь.
      - Постараюсь. А что случилось? Где Алвин?
      У детектива Гарриса вид стал еще более усталым.
      - Боюсь, что он мертв, мисс.
      - А!
      - Мне очень жаль. Он был вашим другом?
      - Нет. Я думаю, у него вообще вряд ли были друзья.
      - Ну, _один_, по крайней мере, был. Мы хотели бы знать, не можете ли вы сказать нам его имя?
      Детектив Гаррис указал на спальню. Я толкнула дверь и вошла. Там пара санитаров упаковывали свои инструменты и обсуждали предстоящий бейсбольный сезон. В комнате была всего одна кровать - к моему удивлению, узкая. На ней растянулись два обнаженных тела. Голова Дика была похожа на разбитую тыкву, а у Алвина вокруг шеи был завязан электрический провод потуже рождественской ленты.
      - Вы случайно не знаете имени того, который моложе? - спросил Гаррис, вытаскивая из кармана плаща потрепанный блокнот.
      Я только кивнула. Впервые в жизни я видела настоящий труп.
      - И?
      - Дик. Его звали Дик.
      - Дик - а как дальше?
      Я моргнула и со странным чувством отчуждения отвернулась от сцены убийства.
      - Я... я не знаю. Я только слышала, как они называли его Диком.
      Детектив Гаррис кивнул и записал это в блокнот.
      - Спасибо, мэм. Вы свободны.
      - Это сделал Дез?
      - Похоже на то. Чугунным утюгом проломил голову молодому, потом удавил его партнера проводом. А потом вызвал полицию.
      Это меня некоторым образом удивило. Не то, что Дез такое сделал. Но кто бы мог вообразить, что в доме Алвина и Деза есть утюг?
      - Милый.
      Странно, как звучал его голос при нормальной громкости. Немного напоминал Уолтера Кронкайта. Налитые кровью глаза Деза обшаривали стены и вдруг остановились на мне.
      - Он называл его "милый". - Казалось, что мясистое лицо отставного солдата сейчас просто развалится. Глаза его не держали фокус и снова начали блуждать. - Кто же теперь будет мне обед готовить?
      Впервые за много недель я в эту ночь спала без ножа под подушкой.
      Потом я читала об этой трагедии в газетах. Согласно признанию, которое сделал Дез в полиции, он после пары пинт водки отрубился перед телевизором, и Алвин с Диком решили заняться сексом в спальне. Дез неожиданно проснулся и вошел, шатаясь, застав их в разгаре акта. Очевидно, это зрелище вызвало у него убийственную ярость. Остальное я знала. В газете не говорилось, кричал ли Дез, что "в гробу видал всех пидоров", но я уверена, что это было сказано. Еще в газете были фамилии Деза и Алвина, которые я давно уже снова забыла, и говорилось, что они жили в одной квартире с пятьдесят восьмого года - за год до моего рождения. Уму непостижимо.
      Алвина еще даже не предали земле (или кремировали, или что там делает государство с теми, кто слишком беден и никому не нужен для нормальных похорон), как брат Деза уже позвал рабочих обновить помещение. К концу месяца там жила пожилая пара. Они были очень милы и преданы друг другу и соблюдали полнейшую трезвость. Жил у них шпиц по имени Фрицци, который иногда погавкивал, но за пределами своей квартиры это были вежливые и тихие соседи.
      Когда кончилась моя аренда, я решила съехать. Все равно уже все было по-другому. Можно сказать, кончилась эпоха. Что точно - это то, что у меня появился аршин, которым следует мерить своих соседей.
      Но иногда вдруг я возвращаюсь мыслями к Дезу и Алвину. Я уверена, что много лет назад между ними было что-то вроде любви. Может быть, поэтому, если отбросить все ругательства, крики и угрозы, у них редко доходило до кулаков. И эта узкая кровать тоже у меня из ума не выходит. Несмотря на ненависть, презрение к себе и взаимные упреки, было между ними что-то, пусть даже чувство общности двух алкоголиков.
      Я себе представляю, как это было. За годы до того как я родилась, красавец морской пехотинец зашел в бар, о котором уважающему себя человеку, тем более морскому пехотинцу, даже знать не полагалось, и встретил рыжеволосого мальчишку, которому была судьба стать любовью всей его жизни. Перед ними лежало будущее, а единственное, что имело для них значение, - их любовь. Любящие неуязвимы, они защищены от суровой реальности жизни своей разделенной страстью. Поначалу. Но общество, его правила, его условности находят способ проесть эту защитную оболочку. И если не проследить, любовь легко переходит в презрение и гнев, а счастье в муку.
      Мне хочется думать, что они знали что-то вроде радости, пока не превратились в две несчастные и мерзкие пародии на человека, рычащие и огрызающиеся друг на друга, точно звери, сунутые в одну клетку, которая к тому же слишком мала. Или кровать, которая слишком узка.
      Любовь высасывает. Она обращает нас в дураков и рабов.
      Но еще хуже - жить одиноким и нелюбимым.
      Спросите Алвина и Деза, если не верите.