Но Инес сопротивлялась, надеясь на чудо: вдруг Ив найдет работу, может быть, даже женится на ней, и они будут жить той нормальной жизнью, которой она так наслаждалась.

Вскоре Ив убедил ее, что она должна стать кормилицей, иначе им придется голодать. Она рассказала большую часть своей жизни Стелле, утаив, однако, что убила человека, и та дала ей мудрый совет.

– Пришло время уйти с панели, дорогая. Ты слишком хороша для этого. У меня сейчас есть один отличный, исключительный клиент, правда, ему нужны рекомендации, но ты мне только скажи, и я устрою тебе встречу с одной из моих титулованных особ. Никаких идиотских заскоков, обещаю тебе.

Инес покоробило, но Ив злился и настаивал. У нее не было другого выхода, придется снова стать проституткой. Но, по крайней мере, теперь это хоть будут английские джентльмены, а не вражеская солдатня.

Лондон буквально кишел военными всех национальностей, повсюду царило праздничное настроение. И хотя массированные бомбардировки продолжались и немецкие бомбы поражали свои цели с унылым постоянством, в лондонских ночных клубах царила карнавальная атмосфера, заставлявшая людей забыть о том, что война продолжается. Излюбленное место желающих повеселиться, «Кафе де Пари», в прошлом году было разрушено прямым попаданием бомбы, сорок посетителей погибли, но военные пирушки не прекратились.

На следующий вечер Стелла предложила Инес пойти вместе с ней в ночной клуб.

– У меня свидание с одним очаровательным мужичком, с ним будет парочка друзей, которым просто не терпится покутить, дорогуша. Пойдем со мной, мы отлично проведем время, обещаю тебе.

Скрепя сердце Инес рассказала Иву об этом приглашении, и он настоял, чтобы она пошла.

– Ты должна начать работать, дорогая, – прямо сказал он, – нам нужны деньги, и ты знаешь, что я прав.

– Да, я знаю, – грустно промолвила Инес. – Но скажи, Ив, сколько еще мне этим заниматься? Я ненавижу панель. Ненавижу все больше и больше.

– Не очень долго, дорогая, – улыбнулся Ив, гладя ее роскошные волосы и лаская шею. – Это всегда вызывало у Инес легкую дрожь возбуждения. – Когда война закончится, мы сможем вернуться домой, в Париж. Там я найду работу, обещаю тебе, и твоя жизнь изменится. А сейчас, будь разумной девочкой и «сними» несколько хороших клиентов сегодня вечером.

Тщательно выбрав великолепное черное платье с широким поясом, который подчеркивал ее тонкую талию, Инес уселась на маленький кухонный стол, чтобы Стелла могла разукрасить ее голые ноги темной грунтовой краской, а потом аккуратно нарисовать швы-стрелки огрызком черного карандаша для век.

– Вот так, – радовалась ее рыжеголовая подруга, с удовлетворением рассматривая свою работу. – Ну, вот и все, дорогуша, а если ты сумеешь подцепить одного из этих янки, то тебе никогда не придется этого делать в будущем, – у тебя будут нейлоновые чулочки, чулочки, чулочки, все будет ими завалено, не говоря уж о шоколадках и всяких там леденцах! Но сегодня вечером мы поработаем над моими франтами.

– О'кей, – уныло сказала Инес, – как скажешь, Стелла.

В ночном клубе «Багатель», битком набитом пирующими, царило праздничное настроение. Войдя вслед за Стеллой в зал, Инес была поражена отделкой в стиле барокко этого фешенебельного заведения.

Широкий красный, необычайно роскошный ковер, устилавший лестницу, вел прямо в бар, стены которого были увешаны большими зеркалами в золоченых рамах. Десятки хорошо одетых молодых девушек сидели в обитых алым вельветом креслах, оживленно беседуя и флиртуя с мужчинами, многие из которых были в форме, а некоторые в вечерних костюмах. Ансамбль Поля Адамса играл хит сезона «Я оставил свое сердце за дверями буфета», и Инес почувствовала, что ее сердце начинает биться быстрее, в такт музыке. Ее неожиданно возбудило то, что она снова оказалась в городе. Те месяцы, которые она провела в Лондоне, позволили ей сносно овладеть английским, и ей ужасно хотелось попрактиковаться. Несмотря на свои опасения по поводу вечера, оживленная атмосфера начала пробуждать в ней жажду развлечений.

Стелла назначила свидание образованному общительному мужчине лет тридцати, который только что приехал из Шропшира и хотел весело провести время. Шампанское лилось рекой, он отпускал шуточки, которые казались Инес непонятными, но Стелла просто умирала со смеху. В клубе было темно и накурено, маленькие лампочки в розовых плиссированных абажурах отбрасывали трепещущие блики на лица сидящих за столами людей.

Стелла была в прекрасном настроении, ее грубоватый юмор расцветал в этой атмосфере; обмениваясь шуточками с лордом Уорсингтоном, она шептала Инес, что он «самый настоящий аристократ».

– Он занимает высокий пост в Министерстве иностранных дел, и он настоящий джентльмен, – сказала она, когда Уорсингтон вышел встретить своих друзей. – А еще он ужасно щедрый, дорогуша, прошлой ночью он дал мне на десять фунтов больше, чем обычно, а сегодня прислал мне фунт вырезки и нейлоновые чулки, смотри!

Она гордо вытянула свои стройные ноги, чтобы поразить Инес чулками.

– Тише, они уже идут, – предупредила Стелла, увидев лорда Уорсингтона в сопровождении двух молодых людей.

– Малышка, я привел двух своих очень хороших приятелей. Надеюсь, ты не будешь против, если они присоединятся к вам? Это Чарли и Бенджи. Представь свою подругу, дорогуша. А я пока выйду на минутку в туалет. Низкий и пухленький Чарли оказался его сиятельством Чарльзом Броэмом, а высокий и тощий Бенджи – виконтом Бенджамином Спенсер-Монктоном. Молодые люди удобно устроились по обе стороны от Инес, по-видимому, очарованные ее декольте.

– Какое у вас чудесное произношение, – промямлил Чарли, слегка коснувшись рукой ее колена и уставившись на грудь.

– Да, высший класс. Вы француженка? – добавил Бенджи.

– Да, – скромно улыбнулась Инес, в глубине души чувствуя удовлетворение от того, что эти молодые люди заинтересовались ею. Вернувшийся лорд Уорсингтон покатывался со смеху от очередной непристойной шутки Стеллы. Инес подумала, что эти ее титулованные обожатели производят не такое уж плохое впечатление. У них прекрасные английские манеры, они внимательны, хорошо воспитаны, несмотря на то, что оба сильно пьяны. Они нравились ей больше вальяжного, напыщенного лорда Уорсингтона.

– Вы любите танцевать? – спросил Бенджи, как только ансамбль заиграл «Лунный свет вам к лицу».

– Люблю, – улыбнулась Инес, – я так долго не танцевала!

Они стали пробираться в середину зала, и Инес неожиданно остановилась как вкопанная, знакомый страх сковал ее движения. Она помотала головой, пытаясь избавиться от галлюцинации. Неужели такое возможно? Нет, не может быть! Бенджи вежливо прикоснулся к ней, приглашая пройти дальше, и она с нарастающим страхом медленно пошла к столику, за которым сидел испугавший ее мужчина.

Его холодные черные глазки на мгновение встретились с ее глазами, и она замерла. Как он мог оказаться здесь, в «Багатель», в Лондоне, когда почти год назад в Париже она убила его? Что делает здесь Умберто Скрофо? Итальянский генерал армии Муссолини с наглым видом сидит за круглым столом, перед ним бутылка шампанского, а рядом две светловолосые проститутки. Это невозможно.

Но ошибки быть не могло. Те же маленькие жестокие глазки, та же огромная лысая голова, тот же ужасный рот.

Как загипнотизированная, она стояла напротив его столика, не в состоянии даже пошевелиться. Взгляд мужчины скользнул по ее телу, любуясь его красотой, потом он повернулся к своим блондинкам. Инес, еле передвигая ноги, прошла среди танцующих, и, Бенджи, обняв ее, почувствовал, что она вся дрожит.

– Что с тобой, дорогая? – заботливо спросил он. – Ты дрожишь как осиновый лист и выглядишь так, как будто только что увидела привидение.

– Думаю, что я его увидела, – прошептала Инес, крепко прижавшись к нему, ее сердце бешено колотилось. Она вновь посмотрела в сторону того столика, где, как ей показалось, сидел Скрофо. Полный лысый мужчина сидел, обнявшись с двумя пышнотелыми блондинками; но это не Умберто Скрофо, теперь она была абсолютно уверена в этом. Она почувствовала облегчение и громко, истерично рассмеялась. Какая же она дура, идиотка, у нее просто разыгралось воображение. Конечно, это не мог быть Скрофо – он ведь умер. Однако в тех ужасных видениях, которые мучили ее подсознание столько долгих недель, он был жив. Она до сих пор абсолютно ясно видела перед собой этого нелепого итальянца, так что случайно встреченный мужчина с похожими чертами лица и такой же фигурой привел ее в смятение, и она почувствовала страх. Инес прекрасно понимала, что слишком живое воображение подводит ее, и вздохнула с облегчением, осознав, что это не более чем тень прошлого. Скрофо был мертв, он умер – навсегда, она была в этом уверена.

Когда панический страх утих и оркестр заиграл романтическую мелодию «Околдованный, взволнованный и смущенный», она решила уделить наконец внимание возбудившемуся Бенджи, член которого настойчиво терся о ее бедро. Чтобы подбодрить его, она лукаво улыбнулась, и его ясные светло-серые глаза под бархатными рыжими ресницами выдали смущение – он покраснел.

Бедняга, какой же он застенчивый, с симпатией подумала Инес. Он явно впервые так тесно общается с женщиной. Чтобы Бенджи расслабился, она положила голову ему на плечо и нежно обняла рукой за шею, их окутали волны романтической музыки. Инес начала напевать: «Я снова злюсь, я снова лгу, я снова притворяющийся и хнычущий ребенок, я околдован, взволнован и смущен».

Дыхание Бенджи участилось, и, когда танец закончился, он наклонил голову и застенчиво прошептал:

– Смогу ли я тебя увидеть еще раз, Инес? Я понимаю, что это не совсем честно, потому, что у тебя, наверно, есть парень, и все такое… но ты мне кажешься необычайно привлекательной.

Инес улыбнулась. Он богатый аристократ, представителен и из хорошей семьи. Ив уже несколько недель говорит ей, что пора начать работать. Этот юноша производит впечатление доброго и воспитанного человека. Если ей придется вернуться на панель, она опять окунется в ужасную грязь, уж лучше стать подругой виконта Бенджамина Спенсера-Монктона. В конце концов, идет война.

Хотя война была в самом разгаре и ночные бомбежки разрушали Лондон, Бенджи ввел Инес в такой круг, в котором она никогда раньше на бывала. Возможно, он знал, что она профессионалка, но относился к ней как к своей девушке. Его манеры были безупречны, и для Инес началась жизнь, полная удовольствий.

На следующий после их знакомства вечер он пригласил ее в кино на площади Одеон Лестер, а потом повел в находившийся по соседству любимый ночной клуб «400», где, казалось, все знали его, а он знал всех. Этот частный клуб для избранных был полон молодых аристократов и общественных деятелей. Некоторые мужчины были в военной форме, кое-кто в черных вечерних костюмах, а несколько снобов даже в белых смокингах. В клубе царило веселье, все были в радостном приподнятом настроении. Бенджи и Инес переходили от группы к группе, и он знакомил ее со своими друзьями. Какие же они все молодые, думала Инес. А некоторые совсем дети. По их поведению было незаметно, чтобы их что-нибудь тревожило или пугало. Безудержная жажда удовольствий и безумные пирушки превращали каждую ночь в новогоднюю. Многие молодые люди в клубе «400» были, казалось, безумно влюблены друг в друга, танцуя, они без конца целовались и обнимались.

– Здесь совершается самое большое количество помолвок в Лондоне, – прокричал Бенджи Инес, и в его глазах мелькнул огонек, когда они танцевали под музыку из нового бродвейского мюзикла «Карусель».

Бедром Инес опять ощутила возбуждение Бенджи. Она улыбнулась ему и чувственно замурлыкала: «Если б я тебя любила, я с трудом бы говорила».

– Восхитительно, – выдохнул Бенджи, тесно прижавшись к ней. – У тебя прекрасный голос, Инес, и вообще в тебе все прекрасно.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Ты такой милый, Бенджи.

На следующий день он повел ее обедать в «Веселый гусар» на улице Грик, а оттуда в «Беркли», где они протанцевали всю ночь под веселую музыку Яна Стевена. Как обычно, здесь было полно посетителей разных национальностей, жаждущих удовольствия. Оркестр исполнял любимые мелодии Инес, и она напевала их на ухо восхищенному Бенджи. Особенно ему нравилась в ее исполнении «Это прекрасный способ провести вечерок», и он несколько раз заказывал ее оркестру.

Потом, когда они шли домой через площадь Беркли, птицы уже распевали свои утренние песни, и заря коснулась крон деревьев.

– Завтра? – нежно спросил он, когда они пришли на Пастуший рынок.

– Да, – прошептала она, думая, когда же он поцелует ее и решится ли он на это вообще.

– Мы пойдем в «Савой» с Чарли и его подружкой Генриэттой, – сказал Бенджи. – Надень вечернее платье. Я зайду за тобой в восемь.

Скромно поцеловав ее в щечку, он приподнял шляпу и пошел в направлении улицы Керзон.

– Ну, – спросил Ив, сонно приподнявшись в постели, когда она вошла в комнату – это, наконец, случилось?

– Еще нет, – вздохнула Инес, бросившись прямо на кровать, в теплые объятия своего друга. – Еще нет, дорогой. Он англичанин, и ему нужно больше времени, чем обычно. Думаю, ему надо сначала привыкнуть ко мне.

– Хм, – фыркнул Ив, – хорошо бы он поторопился. Тебе, конечно, хорошо; тебя кормят и поят вином по вечерам, а в это время бедный француз умирает с голоду. Черт возьми, я готов на убийство за чашечку горячего кофе с молоком и тремя ложками сахара и теплый рогалик с капающим из него малиновым джемом.

– Придется тебе пока питаться любовью, – усмехнулась Инес, целуя его в губы, – пока я не добралась до британских резервов Бенджи, придется заняться любовью, дорогой.

У Инес истощился запас вечерних платьев. Попросту говоря, у нее вообще было плохо с гардеробом. Ее платяной шкаф был так же пуст, как ее буфет. Каждый вечер, идя на свидание с Бенджи, она надевала одно и то же старое черное платье. В отчаянии она спросила у Стеллы, не может ли та одолжить ей что-нибудь. Стелла распахнула перед подругой дверцы своего гардероба.

– Все что угодно, дорогуша, бери, что хочешь. – Она великодушно улыбнулась. – У нас почти одинаковый размер, только я на несколько дюймов ниже и немного полнее тебя.

Не совсем так, подумала Инес. Гардероб Стеллы был забит яркими цветными платьями, украшенными различными бусинками, пуговичками и бантиками.

– Может быть, это? – Инес сунула руку в угол гардероба и вытащила оттуда светло-серое платье из крепа, корсаж которого был расшит металлическим бисером.

– О, это платье моей мамочки! – воскликнула Стелла. – Это было ее единственное нарядное платье. Она получила его от одной леди, которой оказала большую услугу. Для меня оно недостаточно яркое, дорогая. Но на тебе оно будет смотреться просто прекрасно. Возьми его себе, в подарок.

– О, Стелла, спасибо! – закричала Инес. – Ты замечательная подруга!

Инес примерила платье. Это было первое длинное платье в ее жизни. Оно выгодно подчеркивало рост, стройность и линию бедер. Скроенное по косой линии, с короткими рукавами с буфами, оно заканчивалось внизу веероподобной складкой, о которую Инес чуть не споткнулась, попытавшись пройтись по комнате.

– Тебе надо немного потренироваться ходить в нем, детка, – рассмеялась Стелла. – Ты будешь выглядеть по-идиотски, если грохнешься прямо посредине танцевального зала перед всеми этими ледями. Еще тебе нужны подходящие туфельки. Давай сходим к «Долсис». За семнадцать фунтов и шесть шиллингов ты сможешь купить классные туфельки подходящего цвета, и тогда у тебя будет шикарная одежка, а я научу тебя обращаться с этим шлейфом.

– Но у меня нет семнадцати фунтов и шести шиллингов, – в отчаянии сказала Инес. – У меня всего несколько шиллингов.

– Я дам тебе на туфельки, – усмехнулась Стелла. – У меня был просто чудный месячишко, дорогая, спасибо достопочтенному Чарли. Ты сможешь когда-нибудь сделать то же самое для меня, если я окажусь на мели. Смотри, улица Оксфорд, нам сюда.

У Инес было достаточно карточек на одежду, Стелла смогла купить ей туфли, и еще осталось, по крайней мере, на два платья. С тех пор, как она попала в Англию, Инес купила себе всего несколько вещей, и хотя у нее оставались заветные карточки, но совсем не было денег.

Вернувшись из магазина, Стелла зашла в комнату Инес, чтобы посмотреть на ее гардероб.

– О, лапочка! Киска, ты никогда не научишься хорошо одеваться с такими платьями, – сказала она, пренебрежительно перебирая вешалки. – Вот что я тебе скажу. Как только твой благородный Бенджи сподобится, наконец, поднять свой «клювик», мы устроим себе маленький магазинный праздник, ты и я. Ив-то, по крайней мере, сможет купить тебе на рынке пару карточек на одежду?

Инес кивнула головой.

– Хорошо, – сказала рыжеголовая. – Никогда не забывай, моя маленькая Инес, что мужчину делают деньги, а женщину – одежда.

Они обедали в «Савой грилл», в мягком свете ламп, под спокойные мелодичные звуки оркестра Кэррола Гиббонса. Как во всех лондонских ресторанах, здесь было полно посетителей, пришедших вкусно поесть и потанцевать. Обед из пяти блюд был очень вкусным, и Инес ужасно жалела, что не может унести то, что осталось, для Ива.

– Чертовски хорошее угощение за пять шиллингов, а, Чарли? – сказал Бенджи.

– Просто блеск, старина. Суп, рыба, мясо, десерт, все прекрасно приготовлено, остренькое, как надо. А не заказать ли нам бутылочку красного вина?

Инес осмотрелась. В присутствии Генриэтты она чувствовала себя не в своей тарелке. Девушка была из знатной семьи, и, когда ей представили Инес, она фыркнула, вызывающе осмотрела ее с ног до головы и пренебрежительно отвернулась. Инес покраснела. Ее мучил вопрос: сказал ли Чарли Генриэтте, кто она такая. Инес надеялась, что нет, однако Генриэтта ни разу не обратилась к ней, разговаривая только с мужчинами.

В тот момент, когда им подали рыбу, прозвучал сигнал воздушной тревоги. Резкий, хорошо знакомый веем лондонцам звук стал причиной неожиданно воцарившейся в зале тишины. Почти сразу же у их столика возник официант.

– Не будете ли вы так любезны, дамы и господа, проследовать за мной, – сказал он мягким спокойным голосом. – Ваш обед не прервется, обещаю вам.

Инес ошеломленно проследовала за официантом на несколько пролетов вниз. Все находившиеся в зале люди спокойно перешли в полуподвальное помещение, где находилась почти точная копия зала «Грилл рум». Десятки столов, накрытых белоснежными скатертями, на них сверкают серебром ножи и вилки. Их провели к столику, и обед и танцы продолжились как ни в чем не бывало. Через некоторое время сигнал отбоя воздушной тревоги возвестил о том, что налет закончился, и все вернулись наверх в «Грилл».

– И так всегда? – спросила Инес Бенджи.

– О, да, моя дорогая, – беззаботно ответил он. – «Савой» устроен так, что если эти варварские бомбежки прерывают священную обеденную трапезу, у них все готово, чтобы продолжить то же самое в этом полуподвальном помещении. Здорово придумано, правда?

– Просто класс, – улыбнулась Инес.

Всю следующую неделю Инес провела в ночных клубах, барах, театрах и ресторанах. Бенджи сводил Инес в клуб «Милрой», где они слушали фортепианную музыку в исполнении Тима Клэйтона, и в «Орхидею» на Брук-стрит, где метрдотель Джерри Марко встретил Бенджи, как брата, с которым давно не виделся. Он настойчиво рекомендовал им попробовать новый коктейль, приготовленный по нью-йоркскому рецепту, под названием «Бронкс». Это была крепкая смесь джина, апельсинового сока и ликера Кюрасао. Инес так много выпила, что повела себя с Бенджи очень вольно. По тому, как он отреагировал, она поняла, что первый шаг все-таки должен сделать он сам.

– Думаю, в будущем мне надо ограничиться шампанским или чем-нибудь типа коктейля «Белая леди», – со стоном сказала она на следующее утро раздраженному Иву, кормя его булочкой, украдкой унесенной из ресторана.

– Меня не волнует, дорогая, что ты пьешь, главное, чтобы ты побыстрее принесла деньги, – вздохнув, сказал он. – У твоего бедного «мальчика» живот подводит от голода, и только хорошая еда может ему помочь.

– Я стараюсь, – сказала Инес, – я действительно стараюсь, Ив.

Несколько дней спустя Бенджи снова пригласил ее в «Багатель» вместе с Чарли и Стеллой. Эдмундо Рос исполнял зажигательные латиноамериканские мелодии, и их чувственный ритм возбудил обеих девушек.

– Пойдем станцуем конгу, – возбужденно крикнула Стелла. Она схватила Чарли за руку и потащила его на переполненную танцевальную площадку.

– Бенджи, давай и мы потанцуем, – сказала Инес, пытаясь вытащить молодого виконта из-за стола.

Но Бенджи был слишком стеснителен для этого танца, хотя многие его друзья уже выстроились в длинную цепочку танцующих, которая извивалась по залу. Все они кричали и визжали. Бенджи пил розовый джип, подливая в него ангостуру.[5] Время от времени он подносил к этой смеси горящую спичку и, как ребенок, радовался, глядя, как она вспыхивает.

– Вот это да, хорошо было, – смеясь, воскликнула запыхавшаяся Стелла, возвращаясь к столу. Ее длинные волосы в беспорядке разметались по плечам, помада стерлась с припухшего рта. Она наклонилась к Инес и, подкрашивая губы, прошептала:

– Как же было весело, мы прямо до самой люстры с этим парнем взлетали, дорогая. – Она показала на Чарли, который с довольным выражением лица приводил в порядок брюки.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Инес.

– А то, что у него, дорогая, в штанах просто Эйфелева башня. Большой, твердый – хоть сейчас в путь – но-о – но-о, сегодня ночью мне не надо будет напрягаться, киска, точно тебе говорю, все будет очень легко с этим глупым гусем. А как твои успехи, малышка? Он уже на крючке?

Инес с досадой покачала головой и взглянула на Бенджи. Собирается он приступить к делу или нет? Целая неделя прошла впустую. Именно сейчас ей надо попытаться соблазнить его, пока Ив не умер с голоду. Если Бенджи не собирается играть в эту игру, то ей надо подыскать кого-нибудь другого. Вокруг так много подходящих мужчин, особенно молодых симпатичных американцев. Ей будет нетрудно найти кого-нибудь, кто захочет ее. Они все строят ей глазки и с восхищением присвистывают всякий раз, когда она проходит мимо. Ей, кажется, надо подцепить одною из этих милых янки. По крайней мере, ей заплатят, может быть, дадут несколько пар нейлоновых чулок и немного сладостей, если повезет найти щедрого парня. Но Инес все-таки решила дать Бенджи последний шанс.

Выйдя из «Багатель», она поняла, что Бенджи сильно пьян. Остановив такси, Инес втолкнула в него Бенджи.

– Пастуший Рынок, – сказала он водителю, – и побыстрее, пожалуйста.

Поднявшись в квартиру, она завела его в спальню, расположенную рядом с той комнатой, где они обычно спали с Ивом. Она взялась за него, вскриками и стонами изображая возбуждение. В конце концов, ей удалось раздеть его и уложить в постель. Однако она сразу поняла, что у него какие-то проблемы с сексом. И он, похоже, не очень-то с ними справлялся.

– О, дорогая, это такая непослушная штучка, где же она? – хихикнул Бенджи, покраснев от смущения. – Сегодня вечером на танцах она точно была на месте. Ну почему Уилли такой плохой мальчик?

– Не волнуйся, – успокаивала его Инес, искусно поглаживая эту нежную часть его тела, которая, безвольно сморщившись, лежала между его ног. – Уилли вернется, обещаю тебе.

– О, как приятно, – сказал Бенджи через несколько мгновений. Судя по тому, как он извивался, наконец, пришло возбуждение. – Мне очень нравится!

– Спасибо, монсеньор, – улыбнулась Инес, продолжая применять к нему профессиональные приемы, – мы же собираемся получить удовольствие.

– Еще, – хрипло прошептал Бенджи. – Не останавливайся, Инес, мне ужасно хорошо.

Но, к сожалению, этот слабый порыв быстро прошел, и член благородного виконта опять печально обмяк.

– Не волнуйся, дорогой. – Инес была сама нежность и понимание. – Я позабочусь о нем, ты только расслабься. Ничего не делай, Бенджи, и получай удовольствие.

Ив показывал ей, что в таких случаях надо делать с клиентами. Как правило, это срабатывало.

Существовало несколько способов возбудить клиента, и Инес решила испробовать все. В конце концов, виконт Спенсер-Монктон слишком важный клиент, она должна удовлетворить его, чтобы получить хорошее вознаграждение. Если она ему понравится, он, может быть, даст ей десять фунтов. Сначала она попробовала метод «лед во рту», потом «горячая вода». Но Бенджи только корчился и хихикал, как десятилетний ребенок, а символ его мужественности еще больше съежился. Тогда она испробовала на нем популярный во все времена метод «мороженое в стаканчике». Настоящее мороженое было редкостью в Лондоне во время войны, но Инес попыталась изобразить это с помощью нескольких унций драгоценного джема, распределявшегося по карточкам. Но все было напрасно. Член Бенджи был таким вялым и от страха так сморщился, что казалось, будто он сейчас спрячется в мошонке.

– Он такой маленький шалун, – горько вздохнул Бенджи, – наверное, тебе надо отшлепать его по попке.

Так вот в чем разгадка, подумала Инес и, с радостью приступив к действию, скомандовала грозным тоном:

– Перевернись, Бенджи!

Он с готовностью подчинился, и, когда Инес стала шлепать его по маленьким плотным ягодицам, розовая кожа на них сразу покраснела.

Он что-то бурчал в подушку, и его интеллигентный голос был сейчас похож на голос пятилетнего ребенка:

– Я был такой, такой непослушный, няня, такой плохой мальчик…

– Тогда непослушного мальчика нужно отшлепать, – строго сказала Инес, еле удерживаясь от смеха.

– О, нет, няня, – плакал Бенджи, – не надо меня шлепать, мне будет больно.

– Нет, надо, – сердито сказала Инес. – Обязательно надо, гадкий мальчишка. Ты непослушный, плохой маленький мальчик.

Она била его все сильнее и сильнее, его стоны восхищения заглушались подушкой, а виляющий зад свидетельствовал о нараставшем возбуждении.

– Ты испорченное ужасное создание, – выговаривала она, шлепая его по тощим ногам, – плохих маленьких мальчиков надо наказывать – шлеп-шлеп-шлеп. Их надо бить, пока они не станут просить, чтобы их простили.

– Накажи меня, о, пожалуйста, нянечка, – в экстазе простонал Бенджи, – о, нянечка, скажи мне, каким плохим мальчиком был Бенджи.

– Плохой мальчик, злой маленький мальчик. Ладони Инес горели, она уже еле дышала, пытаясь сдержать смех. Но вдруг сама почувствовала странное возбуждение. Раньше она редко причиняла клиентам боль и неожиданно обнаружила, что ее это возбуждает. С прикроватного столика она схватила принадлежащий Иву рожок для обуви из слоновой кости и нанесла им несколько резких ударов по раскрасневшимся ягодицам Бенджи.

– О-о, о-о, нянечка, ты так хорошо наказываешь меня, – простонал «непослушный мальчик». – А теперь я собираюсь наказать тебя, дорогая нянечка, своей большой гадкой торчащей палочкой. Так что поворачивайся, Бенджи сейчас тоже повернется.

С этими словами он повернулся к Инес, широко улыбаясь и указывая на свой наконец-то восставший член.

– Теперь, нянечка, лежи тихонько, – властно прошептал Бенджи, – мама не должна знать, чем я занимаюсь, ты должна вести себя тихо. Ты была такой непослушной нянечкой, что теперь Бенджи накажет тебя вот этой штучкой.

С этими словами он быстро взобрался па Инес и, сладострастно сопя, вошел в нее. Тонкие черты его бледного благородного лица исказились в экстазе.

– Вот так, нянечка, ты заслужила это. Бенджи взял тебя, когда он захотел, и теперь тебе… тебе… тебе… лучше не говорить мамочке или папочке… о-о-о, а-а-а!

Через полчаса, выпив стакан марочного портвейна и съев несколько аппетитных бисквитов, которые Ив где-то умудрился достать, виконт опять возбудился. Теперь Инес уже гораздо лучше играла свою роль, обогатив сценарий «плохой маленький мальчик – непослушная няня» и обнаружив в себе такие актерские таланты, о существовании которых даже не подозревала. Бенджи был на седьмом небе от счастья, и Инес с удивлением поняла, что испытывает к нему странные, почти материнские чувства, ей даже хочется защитить его. Уходя от нее на рассвете, Бенджи оставил на туалетном столике несколько хрустящих белых пятифунтовых билетов. Инес была в восторге.

Купив все необходимое, чтобы накормить голодного Ива, Инес и Стелла устремились на Оксфорд-стрит. У Инес было двадцать фунтов и карточки для покупки одежды, которых хватило бы на четыре платья.

– Ну и ну, дорогуша! Он хоть и благородный, но чертовски щедрый, – с завистью сказала Стелла. – Двадцать пять «хрустов» дал тебе?

Инес кивнула.

– Твои знания «что да как» надо записать золотыми буквами, киска, это все, что я могу сказать, – хихикнула Стелла, любуясь платьями, выставленными в витринах «Буен и Холлингзворс». – Лорд Уорсингтон дает мне всего десять фунтов, достопочтенный Чарли – столько же. Что ты такое невероятное вытворяла, что заслужила двадцать пять «хрустов»?

Инес промолчала и, увидев в витрине понравившееся ей платье, сменила тему разговора.

– О, посмотри, Стелла, не правда ли, оно чудесное? – Она с восхищением смотрела на темно-коричневое атласное платье: вырез, как она любила, край расшит розовым шелком. На смелом декольте большой розовый бант, рукав три четверти, а на локтях тоже маленькие бантики, юбка вся в причудливых складках.

– Ну, нет, – Стелла пренебрежительно фыркнула, – бледновато на мой вкус, детка, но с твоими волосами будет смотреться хорошо.

– Сколько оно стоит? – спросила Инес, вглядываясь в бирку.

– Тридцать семь шиллингов и девять пенсов, – сказала Стелла, – как раз то, что надо – это не опустошит наш маленький банк. Давай, радость моя, купим его тебе.

Они купили коричневое платье, потом черное, еще одну пару туфель и несколько пар новых сережек. Инес чувствовала, что пора остановиться, но Стелла не унималась. Она симпатизировала Инес, и ей доставляло удовольствие помогать девушке.

– Нам надо еще привести в порядок твое «корыто», – сказала она, почти насильно таща Инес по Риджент-стрит к расположенному на площади Пиккадилли магазину «Суон и Эдгар».