Глава 67

Сидеть в машине, наблюдая за домом, было довольно неприятно, но Элисон Кэнел, хотя и замерзла, была слишком взволнована, чтобы обращать на это серьезное внимание. Специально для таких случаев у нее в машине всегда была теплая армейская парка защитного цвета, и сейчас Элисон набросила ее на плечи.

Теперь она могла сидеть и ждать хоть всю ночь.

Ей уже не раз приходилось сидеть в засаде круглые сутки, выслеживая какую-нибудь развратную звезду или пристрастившуюся к наркотикам знаменитость, но сегодняшняя ночь была особенной. Сегодня Элисон не собиралась никого фотографировать, во всяком случае не это было ее главной целью. Эта бурная, штормовая ночь как нельзя лучше подходила для осуществления ее мстительных планов, и Лара как будто специально вела себя так, чтобы облегчить Элисон задачу. Эта ее поездка в отдаленный район побережья, погруженный во тьму дом, непогода — все складывалось как нельзя более удачно. А тут еще эта дура секретарша куда-то уехала, оставив Лару совсем одну. Что могло быть лучше?

Как только задние огни «Порше» растаяли в пелене дождя, Элисон выбралась из машины и, пройдя через ворота на территорию поместья, осторожно приблизилась к дому. Гравий дорожки хрустел под ее шагами, и Элисон каждый раз невольно вздрагивала. Слишком часто на ее памяти именно на последних ярдах пути на нее вдруг набрасывались сторожевые псы или вооруженные охранники, непременно желавшие знать, кто она такая и что здесь делает.

Элисон, однако, была почти уверена, что здесь нет ни сторожевых собак, ни охраны. Даже если бы и был какой-нибудь сторож, он наверняка сидел где-нибудь под крышей, а собаки вряд ли могли почуять ее при таком ветре с грозой.

Впрочем, на крайний случай у нее было кое-что припасено.

Идя на «работу», Элисон всегда брала с собой большой охотничий нож, очень похожий на тот, которым были убиты Николь Симпсон и Рон Гольдман. Кроме ножа, в ее арсенале были пара стальных вязальных спиц с заточенными остриями; толстые кожаные краги, хорошо защищавшие руки от колючей проволоки, битого стекла и даже от собачьих зубов; две отвертки — средняя и совсем маленькая, часовая, — а также специальная пластиковая карточка, с помощью которой Элисон могла справиться практически с любым замком.

И все это она готова была без колебаний пустить в дело.

Элисон хорошо помнила один случай. Однажды, когда она лежала в засаде в саду знаменитой рок-звезды, к ней неожиданно подбежал огромный свирепый доберман и начал ее обнюхивать.

Это была критическая минута, однако, прежде чем пес успел залаять, Элисон всадила ему в горло нож. Она очень хорошо помнила, с какой легкостью отточенная сталь рассекла кожу и яремную вену и как горячая кровь хлынула ей на руки и на живот. Но Элисон ничуть не испугалась и не почувствовала ни малейшего отвращения. Напротив, она испытала какое-то странное удовольствие и даже пожалела, что у рок-звезды была только одна собака.

Интересно, как будет выглядеть Лара, когда она сделает с ней то же самое?

Какое выражение появится на ее прекрасном лице?

Элисон Кэнел часто задумывалась, понимает ли Лара, как ей повезло, что она родилась настоящей красавицей. С таким, как у нее, лицом просто невозможно было не стать звездой. Слава, признание, известность, деньги сыпались на нее как из рога изобилия, и все благодаря ее исключительной красоте. Жизнь Лары была настоящей сказкой; она жила в роскоши, упиваясь своей известностью и всеобщим поклонением и любовью.

А ведь она даже пальцем не пошевелила, чтобы всего этого добиться! Она не заслужила ровным счетом ничего из тех благ, которыми она пользовалась. Она никогда, ничего и никому не давала, а значит, она ничем не отличалась от прочих знаменитостей, бывших в абсолютном своем большинстве холодными эгоистами, прочно зациклившимися на своей собственной исключительной персоне.

Но Элисон собиралась все это изменить, примерно наказав Лару за самодовольство, эгоизм и тупую ограниченность.

Ночь была темной, пасмурной, дождливой, но Элисон не нужен был свет. Ураганный ветер и усиливающийся с каждой минутой ливень тоже ее не беспокоили. Она хорошо знала, куда она идет и каким будет ее следующий шаг…

…Шаг, который приведет ее на обложки «Тайма»и «Ньюсуика».

Глава 68

Стоило только Никки увидеть перед собой Шелдона, как у нее сразу засосало под ложечкой и задрожали колени. Прошло несколько лет с тех пор, как она видела его в последний раз, и это были годы полной раскрепощенности и свободы. Как же это было удивительно — не испытывать больше его присутствия, которое подавляло, сдерживало, сковывало ее по рукам и ногам. Но теперь он снова был рядом, и Никки с раздражением отметила, что за годы раздельной жизни сила его воздействия на нее нисколько не уменьшилась.

«Ну это мы еще поглядим!..»— подумала она сердито и снова взглянула на него — на этот раз почти воинственно.

За годы их совместной жизни она привыкла к тому, что Шелдон прекрасно умеет владеть собой. Должно быть, именно поэтому ей не сразу бросилось в глаза, что он с трудом удерживает себя в руках. Да и выглядел он растерянным, усталым, даже как будто напуганным. Возможно, это впечатление сложилось у нее отчасти благодаря тому, что вместо строгого делового костюма на Шелдоне были спортивный пиджак, сорочка с отложным воротником и потертые джинсы, однако Никки была почти уверена, что не ошиблась. Лицо Шелдона казалось бледным и постаревшим, под глазами залегли темные тени, седеющие волосы были редкими, тонкими и чересчур длинными для мужчины его возраста, а в тонких, плотно сжатых губах не было ни кровинки.

— Саммер нашлась? — были его первые слова.

— Нет, — ответила Никки. — Пока нет…

— Мне нужно выпить… — пробормотал Шелдон.

Судя по запаху, он уже успел выпить в самолете, но Никки решила, что это не ее дело.

— Возьми, пожалуйста, сам, — предложила она, кивая в сторону бара. — Да, кстати, познакомься — это Айден Син.

Бросив на Айдена короткий взгляд, Шелдон пробормотал «Добрый вечер»и устремился к бару. Никки и Айден переглянулись.

— Говорила я тебе, — чуть слышно прошептала Никки. — Он — та еще задница.

Шелдон налил себе полный бокал бренди.

— Так что же все-таки случилось? — спросила у него Никки.

— Саммер сбежала — вот что случилось, — раздраженно бросил Шелдон, делая изрядный глоток.

— Но ведь этому должна быть какая-то причина! — не выдержала Никки. — Вы что, поссорились?

— Мы с Саммер никогда не ссоримся. Мы отлично ладили ДО…

— До чего?

— До того, как она побывала у тебя в Лос-Анджелесе. В Чикаго она вернулась совсем другой — нервной, настороженной, напряженной. Я совершенно уверен, что это имеет какое-то отношение к тебе.

— Почему — ко мне? — опешила Цикки.

— Потому что ты вложила ей в голову эти опасные идеи насчет самостоятельности. Это в пятнадцать-то лет! Ты позволила ей встречаться с мальчиками, шляться по вечеринкам и все прочее.. Бог знает что еще она делала, пока ее никто не контролировал.

— Послушай, приятель, — неожиданно сказал Айден Син. — Я, в общем-то, не собираюсь лезть в ваши дела, но, может быть, вы выясните ваши отношения после того, как найдете девочку?

Шелдон холодно посмотрел на него.

— А кто ты вообще такой? — грубо спросил он.

Никки немедленно ощетинилась.

— Айден — близкий мне человек! — воскликнула она и добавила ядовито:

— Правда, тебя это никаким краем не касается.

— А что у тебя с Ричардом?

— Мы разводимся.

— А-а, значит, и он не смог больше терпеть твои выходки!

— Пошел ты в жопу, Шелдон! — выругалась Никки, не в силах сдержаться.

— Это все, что ты можешь сказать? — Он улыбнулся с сознанием собственного превосходства. — Я надеялся, что за эти годы твой лексикон изменился в лучшую сторону, но этого, к сожалению, не произошло. Ты осталась такой же, как была, Никки.

— Послушайте вы оба! — снова вмешался Айден. — Ссориться будете потом, сейчас надо выручать Саммер. Пусть один из вас срочно свяжется с полицией. Я думаю, мистер Шелдон, у вас это лучше получится. — Он издевательски поклонился. — А ты, Ник, должна обзвонить всех здешних знакомых Саммер, может быть, кто-нибудь что-нибудь слышал.

— Хорошо, — кивнула Никки, бросив на Шелдона сердитый взгляд. — Я пойду пороюсь в вещах, которые она здесь оставила.

Посмотрим, может быть, я сумею найти записную книжку или что-то в этом роде.

Сэм ездил на мотоцикле. Это был, конечно, не «Харлей-Дэвидсон», однако Саммер неожиданно получила от езды большое удовольствие. Надев на голову тяжелый шлем, который он дал ей, она уселась на седло и крепко обхватила Сэма за пояс — не потому, что ей так хотелось, а по необходимости. Свалиться где-нибудь на полдороге Саммер вовсе не улыбалось.

«Слава богу, есть еще на свете нормальные парни! — подумала Саммер с благодарностью. — Парни, которые не бросаются на тебя, стоит только посмотреть в их сторону!»

Голову она пристроила у него на плече. Это оказалось так удобно, что у нее сразу стали слипаться глаза, и Саммер приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не заснуть.

Сэм ехал довольно быстро, не обращая внимания ни на дождь, ни на скользкий асфальт, но Саммер это не беспокоило. Она вообще любила лихую езду и не испытывала почти никакого страха, хотя на мотоцикле она каталась второй раз в жизни.

— Ну как тебе? — спросил Сэм через плечо, останавливаясь на красный сигнал светофора. — Нравится?

— Неплохо, — сдержанно отозвалась Саммер. — Никогда в жизни не проводила время лучше!

— Э-э, да ты, оказывается, настоящая маленькая злючка! — поддразнил он.

— Не такая уж я и маленькая, — пробормотала Саммер, продолжая бороться со сном.

Сэм жил в Вэли, в платном коттеджике, состоявшем из двух больших комнат. Одна из них служила ему одновременно и спальней, и гостиной, вторая была переоборудована под художественную студию. На стенах висели картины — их было так много, что Саммер даже не сразу смогла определить, какого здесь цвета обои. В основном это были портреты.

Саммер нашла в себе силы, чтобы проявить хотя бы минимальную вежливость и осмотреть работы Сэма.

— Да ты действительно умеешь рисовать! — воскликнула она. — У тебя неплохо получается.

— Я знаю, — скромно ответил Сэм. — Когда-нибудь я стану большим мастером, и тогда мне больше не нужно будет парковать машины и открывать перед гостями двери в надежде на чаевые.

— Спасибо, что выручил меня сегодня, — сказала Саммер. — Наверное, теперь я могу признаться — я действительно была на вечеринке у Нормана Бартона, только я оттуда смылась. Я просто не могла оставаться там среди всех этих дешевок. Я бы не приехала, если бы знала, что все будет именно так.

— Я, в общем-то, догадался, — кивнул Сэм. — Значит, никаких родителей нет?

— В Отеле нет, — покачала головой Саммер.

— А где же они?

— Мой отец живет в Чикаго, а мать здесь. Они в разводе.

— Мои предки тоже. Они разошлись, когда мне было пять лет.

«Возможно, — подумала Саммер, — но я готова спорить на что угодно, что твой отец не приходил к тебе в комнату по ночам, чтобы насиловать тебя».

Тем не менее ее доверие к Сэму сразу возросло. Правда, она была далека от того, чтобы рассказать ему все. Саммер уже жалела, что открылась Тине, — это было ошибкой, которую она не собиралась повторять.

— Ты, наверное, есть хочешь? — спросил Сэм. — У меня в этом смысле небогато, но, думаю, в холодильнике что-нибудь да найдется.

В холодильнике нашлось полпиццы и засохший с одного бока кусок сыра.

— Я не голодна, — решительно заявила Саммер. — Просто я чертовски устала. Можно я лягу вон на том диванчике в углу?

— Ложись лучше в постель, — щедро предложил Сэм. — Мне все равно нужно заканчивать одну работу, так что я, возможно, сегодня вообще не лягу.

— Ты уверен? — спросила Саммер, чувствуя себя слишком усталой, чтобы спорить с ним.

— Абсолютно. — Сэм кивнул.

— Ну… спасибо!

— Ванная здесь, — пояснил Сэм, показывая на небольшую дверь, умело раскрашенную в стиле арт-деко. — Пижама висит в шкафу.

Войдя в ванную, Саммер быстро стащила с себя промокшее платье и, приняв теплый душ, переоделась в пижаму Сэма. Она оказалась велика ей на несколько размеров, но это было лучше, чем ничего. Мягкая фланель согревала ее, и, забравшись под одеяло, Саммер сонно подумала, что завтра она заберет от Тины свои вещи и переедет в отель. Двух тысяч долларов должно было хватить на сколько-то дней, а там будет видно.

Единственное, что она знала твердо, это то, что никогда больше не вернется в Чикаго.

Никки очень не хотелось оставлять Айдена и Шелдона одних, однако делать было нечего. Поднявшись в гостевую спальню, в которой жила Саммер, она открыла комод и стала рыться в тех немногих вещах, которые остались после дочери.

Уже через несколько минут ей попался листок бумаги, на котором был нацарапан телефонный номер и имя «Джед», возле которого стояло два восклицательных знака.

Она тут же попробовала вызвать этот номер по сотовому телефону, но наткнулась на автоответчик:

«Привет, — сказал аппарат голосом молодого человека. — Меня, к сожалению, нет дома, так что оставьте свое сообщение после сами знаете чего…»

Никки дождалась гудка, потом быстро проговорила:

— Привет, меня зовут Никки Барри… Я звоню насчет Саммер. Мне нужно поговорить с Джедом как можно скорее. Пожалуйста, перезвоните мне по номеру… — Она продиктовала свой номер и дала отбой. Потом позвонила домой Мику. Вопреки предсказаниям Айдена, продюсер оказался у себя.

— О! — вырвалось у Никки. — А я думала, ты все еще на вечеринке.

— Ты смылась первая, — парировал Мик. — И это никуда не годится. Проявить невнимание — это, знаешь ли, не самый лучший способ приобрести друзей в киномире и завоевать уважение команды, которая работала на тебя столько времени.

— У меня было срочное дело.

— Чего-чего? — проговорил он, презрительно растягивая слова. — Что, наша гиперсуперкинозвезда закатила истерику по поводу фотографий, и ты бросилась ее утешать?

— Ничего подобного. Пропала моя дочь, Саммер. Она убежала из дому…

— О…

Последовала долгая пауза, которую первой нарушила Никки.

— Послушай, Мик, я знаю, что между тобой и Саммер что-то было.

— Вот как?! — выпалил он. По его тону Никки поняла, что он готов очертя голову броситься в контрнаступление, и поспешила опередить его.

— Я подозреваю, — сказала она быстро, — что ты заставил ее… совершить с тобой сексуальные действия, хотя ты не мог не догадываться, что она еще несовершеннолетняя. Так вот… если ты что-то знаешь о том, где она сейчас может быть, лучше скажи сам.

— Господи, Ник!.. — Теперь его голос прозвучал почти испуганно. — Я понятия не имел, что она — твоя дочь и что ей только пятнадцать. Она сама сказала, что ей восемнадцать…

— Иными словами, ты не знаешь, где она? — перебила Никки. — И даже не догадываешься?

— Не имею ни малейшего представления, — твердо сказал Мик. — Кроме того, между нами ничего не было, мы просто…

— Но Айдену ты сказал, что было, — безжалостно парировала Никки, хотя у нее немного отлегло от сердца.

— Ну, это я просто… похвастался. Между мужчинами это более или менее принято, — стал неловко оправдываться он. — Посуди сама, не мог же я объявить во всеуслышание, что какая-то соплюшка послала меня на все четыре…

— В общем, так, — перебила его Никки. — Из Чикаго прилетел отец Саммер. Сейчас он будет звонить в полицию, и, как мне кажется, тебе совсем ни к чему, чтобы он взял и рассказал копам, чем ты занимался с моей дочерью. Поэтому…

— Ты с ума сошла! — истерично взвизгнул Мик. — Или ты хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму за то, чего я не делал?

Хорошенькая это будет реклама для нашего фильма!

— Фильм здесь ни при чем, Мик. Мне нужна моя дочь, живая и здоровая.

— Послушай, красотка, — проговорил Мик, несколько приходя в себя, и Никки очень живо представила себе, как он картинно закатывает глаза. — Я клянусь своей жизнью, жизнью своей мамочки, жизнью Квентина Тарантино — чем угодно! — что я твою дочь и пальцем не тронул. И я понятия не имею, где она может быть сейчас.

— Ты… уверен? — переспросила Никки.

— Абсолютно уверен, красотка.

Но Никки продолжала сомневаться. Что, если Саммер звонила ему? Что, если она сейчас сидит у него дома и хихикает в кулачок?

Вернувшись в гостиную, она отозвала Айдена Сина в сторонку.

— Я только что говорила с Миком, — сказала она. — Он утверждает, что Саммер у него нет, и я… склонна ему поверить, но я должна не верить, а знать. Может быть, мы с тобой съездим к нему? А Шелдон пусть останется здесь.

— Ну-ну, Ник, — покачал головой Айден. — Возьми себя в руки. Я понимаю, Мик и Саммер — это твой идефикс, но нельзя же так распускаться!

— Если ему нечего скрывать, — упрямо сказала Никки, — он не будет возражать, что мы заглянем к нему на минутку.

— Господи, да ты, оказывается, не шутишь!

— Я не шучу, — твердо ответила Никки. — Ну что, едем?

Он неохотно кивнул, и Никки повернулась к своему бывшему мужу.

— Нам с Айденом надо уехать, — сказала она. — Постараемся вернуться поскорее… — Она с презрением поглядела на бокал с бренди в его руках, который снова был полнехонек. — Располагайся, чувствуй себя как дома, — добавила она едко.

Саммер спала, и ей снилось, как будто они с Нормом Бартоном бегут по песку пляжа, спасаясь от целой толпы преследующих их голых девиц. Потом она вдруг почувствовала на своем теле жадные руки отца и громко закричала.

— Не-ет! Уйди от меня, Шелдон! Прочь!.. — С этим криком Саммер проснулась, но это был вовсе не Шелдон. Это был Сэмг — Ну не ломайся, — нетерпеливо пробормотал он. — Сделай для меня то, что ты хотела сделать для Нормана Бартона. Ведь я же немногого прошу, правда, птичка? Да и ты наверняка не прочь…

— Слушай, а не пойти ли тебе… — сказала Саммер как можно убедительнее и, уже не сдерживаясь, добавила:

— Свинья!

В ответ он только сильнее навалился на нее, и Саммер забарахталась, пытаясь вырваться.

— Прочь! — крикнула она снова. — Я тебе доверяла, а ты…

— Урок номер один, — пропыхтел Сэм, хватая ее за оба запястья и заставляя поднять обе руки над головой. — Никогда и никому не доверяй!

— Лучше оставь меня в покое, — пригрозила Саммер, яростно сопротивляясь. — Иначе я закричу!

— Кричи сколько хочешь, детка, — отозвался он. — Все равно никто не услышит.

— Ах ты подонок! — Из глаз Саммер брызнули злые слезы.

— Разве твоя мамочка не говорила тебе, чтобы ты никуда не ходила с незнакомцами? — пробормотал он и с такой силой дернул полу пижамы, что от нее отлетело несколько пуговиц. — Ты пошла со мной по доброй воле, значит, ты сама хотела трахнуться. И потом, зачем ты так прижималась ко мне своими сисечками, пока мы ехали на мотоцикле? Хорошие девочки так себя не ведут. Ну хватит, тварь, ты сама этого хотела!..

Саммер почувствовала его руку на своей левой груди и изо всей силы ударила его коленом в пах.

Сэм как-то странно хрюкнул и скатился с нее.

— Ч-что… что ты делаешь? — прохрипел он.

— Ухожу отсюда, вот что! — крикнула Саммер, соскакивая с кровати. Схватив туфли и платье, висевшее на спинке стула, она ринулась к двери. Сэм, продолжавший держаться за живот, даже не сделал попытки ее остановить.

Выбравшись из коттеджа, она побежала сначала через сад, потом выскочила на улицу и стрелой понеслась прочь. Где-то залаяла собака, но этот звук только прибавил Саммер прыти.

Лишь отбежав на порядочное расстояние, она спряталась под деревом, более или менее скрывавшим ее от дождя, и торопливо переоделась. Пижаму она бросила в самую грязную лужу.

«Боже, когда только кончится этот кошмар!»— с тоской подумала она.

Саммер видела, как Сэм, странно прихрамывая, вышел на улицу и принялся звать ее, но она и не думала откликаться. Некоторое время спустя он ушел; Саммер слышала, как хлопнула дверь дома, но покидать свое убежище она не спешила. «Жалкий неудачник, — думала Саммер. — Пропади ты пропадом со своими картинами и киношной улыбкой — из тебя не выйдет не только Брэда Питта, но и обычного маляра!»

Только дождавшись, пока свет в домике Сэма погас, Саммер рискнула выйти из-под дерева. Вернувшись к коттеджу, она подобрала в саду какую-то острую щепку и проколола ею обе шины его драгоценного мотоцикла, стоявшего под самодельным навесом. Это, рассуждала Саммер, должно послужить ему уроком.

Впредь трудяга Сэмми несколько раз подумает, прежде чем полезть к незнакомой девчонке.

Только утолив свою жажду мести, Саммер задумалась о том, что ей делать. Судя по всему, время давно перевалило за полночь, она промокла, замерзла и проголодалась; кроме того, она смертельно устала и чувствовала себя очень несчастной. Впервые за весь вечер Саммер подумала о том, что ей, возможно, не стоило убегать из дома, но она постаралась отбросить эту предательскую мысль. Даже Сэм казался ей предпочтительнее, чем Шелдон.

Дрожа от холода, Саммер вышла на улицу и пошла куда глаза глядят.

К тому времени, когда она добралась до бульвара Вентура, у нее уже зуб на зуб не попадал от холода. Саммер промокла насквозь, и непрошеные слезы, которые хлынули из ее глаз, смешивались с дождевой водой, стекавшей по ее лицу. А она-то думала, что сумеет жить самостоятельно! Она бы и смогла, будь у нее деньги, друзья и квартира. Сейчас же Саммер некуда было деться, и доверять кому-либо она тоже не могла.

На перекрестке она остановилась, не зная, куда идти дальше.

Через пару минут возле нее со скрежетом остановился тяжелый грузовик, и водитель, высунувшись из окна, спросил:

— Тебя подвезти, красотка?

У него было грубое красное лицо и зубастая улыбка, которая не внушала ей никакого доверия. Саммер отвернулась.

— Ну залезай, не бойся, мы не кусаемся, — поддакнул второй мужчина — очевидно, напарник. — Мы покажем тебе кое-какие достопримечательности, а главное — согреем.

— Да, — снова вступил водитель. — Согреем и подсушим, а если будешь послушной девочкой, мы даже дадим тебе долларов десять.

Саммер повернулась и побежала прочь так быстро, как только могла. Остановилась она только тогда, когда добралась до ближайшей ночной закусочной.

— Мне нужно позвонить, — задыхаясь, пробормотала она. — Есть у вас телефон? — спросила она у пожилого мексиканца, скучавшего в ожидании клиентов.

— А, вон там, — ответил он, показывая рукой в сторону будки платного таксофона, которую Саммер впопыхах не заметила.

— Я… У меня, видите ли, нет при себе денег, — пробормотала она. — Не могли бы вы одолжить мне четвертак? Я завтра верну, обещаю.

Мексиканец слегка пожал плечами. Ему было жаль эту девочку — она промокла насквозь, и лицо у нее было самое несчастное.

— Похоже, монета нужна тебе больше, чем мне, — проворчал он, доставая из кармана пригоршню мелочи.

Саммер выбрала монетку в двадцать пять центов и, поблагодарив мексиканца, бросилась к телефону. Она ухе приняла решение — она позвонит Никки и расскажет ей все. Никки приедет за ней и заберет к себе…

Дрожащими руками она набрала номер. Только бы Никки была дома…

Уже на втором звонке кто-то взял трубку. Этот голос Саммер узнала бы из тысячи…

Это был ее отец.

— О боже! — ахнула Саммер и, бросив трубку, разрыдалась.

Глава 69

Если Мадлен Френсис действительно находится в Лос-Анджелесе, она скорее всего остановилась в каком-нибудь из дорогих отелей. Так рассуждал Джоуи, листая телефонный справочник. Сначала он позвонил в отель «Беверли-Хиллс», но там ни о какой миссис Френсис и слыхом не слыхивали. Потом он позвонил в «Беверли Риджент-отель».

— Одну минуточку, — ответила телефонистка. — Соединяю.

Послышался щелчок.

Черт бы побрал этого Ричарда Барри, подумал Джоуи. Должно быть, ему здорово нужна Лара, если ради нее он готов зайти так далеко. Надо же, он не поленился и разыскал в Нью-Йорке Мадлен…

— Алло? — раздалось в трубке. Это точно была Мадлен, только голос у нее был сонным, что, учитывая поздний час, было вполне понятно.

— Мадлен? — спросил Джоуи, все еще не веря — отказываясь верить, что это может быть она.

— Кто это? — спросила она.

— Джоуи.

— Ох… — Мадлен долго молчала, потом наконец произнесла:

— Что тебе надо, Джоуи?

«Интересно, что она вообразила», — подумал Джоуи.

— Ты виделась сегодня с Ларой Айвори? — спросил он. — Тебя привез к ней Ричард Барри, верно?

Она ответила не сразу.

— Кто тебе сказал? — спросила она наконец.

— Не важно. Вы оба были у нее?

— Ну допустим, — призналась она, не желая сдаваться сразу. — Предположим, я была у нее. Что дальше?

— Чужое счастье, как видно, не дает тебе покоя, а? Ты не можешь жить спокойно, зная, что мне хорошо!

— Ты дурак, Джоуи! — резко сказала Мадлен, неожиданно теряя над собой контроль. — Разумеется, я безумно за тебя рада.

Я была просто счастлива, когда ты украл у меня семь тысяч долларов! Что я, по-твоему, должна была делать? Позволить тебе и дальше топтать меня ногами? Нет, Джоуи, может быть, Лара Айвори и не заслужила того, чего заслуживаешь ты, но мне на это как-то наплевать.

— Ты получила свои деньги обратно, — возразил Джоуи.

— Да, только я шесть лет ждала первого взноса. Да и остаток я получила не от тебя — я просто вычла его из твоего гонорара за «Спящего». Кстати, эту роль тоже нашла тебе я.

— Что ты сказала Ларе?

— Ничего особенного. Я просто раскрыла ей глаза, и теперь мисс Айвори точно знает, кто ты такой. — Она хмыкнула. — Ты, Джоуи, у нас настоящий талант. Тебе бы не в актеры идти, а в сценаристы. Надо же — выдумал помолвку с молодой, подающей надежды адвокатшей. Что, стыдно было признаться, что ты живешь с такой старой дурой, как я? Неужели ты настолько меня стеснялся?

— Где Лара теперь? Куда она поехала?

— Я не знаю, но я рада слышать, что она больше не с тобой.

Слава богу, у нее хватило и здравого смысла, и решимости.

— Вряд ли для тебя это имеет значение, — сказал он после некоторого молчания, — но ты уничтожила меня.

— На твоем месте, Джоуи, я бы помалкивала. Ты разбил мою жизнь, и я отплатила тебе той же монетой.

И она швырнула трубку.

Джоуи долго молчал, глядя в пространство перед собой. Ричард Барри нанес ему самый сокрушительный удар. Он отнял у Джоуи единственный шанс быть счастливым. Теперь этот мерзавец скорее всего с Ларой — он «утешает» ее и заодно втолковывает, как крупно ей повезло, что она избавилась от этого альфонса, этого мелкого паразита по имени Джоуи Лоренцо.

Да, сказал себе Джоуи, не исключено, что он действительно вел себя как последний негодяй. А может быть, все дело просто в том, что он не вернул деньги Мадлен вовремя.

Но как он мог сделать это, если сидел в тюрьме за преступление, которого не совершал?

Как он мог?

Забрав из сейфа сбережения Мадлен, Джоуи сел на самолет до Сент-Луиса, а оттуда на такси добрался до квартиры матери.

Когда она открыла ему дверь, он даже не сразу узнал ее. Он не видел ее всего три года, но перемена была разительной. Длинные черные волосы Аделаиды висели тусклыми плетями, лицо оплыло, глаза провалились, помада на губах размазана. На Аделаиде был грязно-розовый пеньюар, под которым виднелся несвежий лифчик.

Один глаз у нее был подбит, переднего зуба не хватало.

Неужели эта опустившаяся, постаревшая женщина — его мать?

— Я знала, что ты приедешь, сынок, — сказала она. — Я знала, ты меня не бросишь.

Почему она так сказала? Аделаида почти никогда не называла его «сыном», для нее он всегда был просто Джоуи, «парень», или — довольно часто — «Эй, ты!..»