— Разумеется.

Как же ей противны все эти интервью! Но без этого, увы, не обойтись.

Сохраняя на лице очаровательную улыбку, она продолжала разговор самым любезным тоном. Перо журналиста — опасное и скользкое оружие.

Едва открыв глаза, Кэт попробовала снова связаться с Джампом. Такое впечатление, что телефон в его гостиничном номере умер навеки! Так ничего и не добившись, она оделась, застегнула чемодан и сразу отправилась на поиски капитана. Чем скорее она отсюда уедет, тем лучше.

— Я сегодня уезжаю, — лаконично сообщила она. — Пожалуйста, организуйте мне катер, я хотела бы сойти на берег как можно скорее.

— Мистер Зандак ничего об этом не говорил, — удивился капитан.

— Я сама решаю, когда мне приезжать и уезжать, — ответила она невозмутимым тоном, хотя внутри у нее все кипело.

Капитан неуверенно кивнул, и Кэт направилась на палубу, где был накрыт завтрак.

День был чудесный. Море — спокойное и гладкое, как венецианское стекло, небо — идеально синего цвета. Кэт налила себе стакан свежевыжатого апельсинового сока и села за столик.

Спустя несколько минут появился Джонас. Волосы у него были взъерошены, словно его только что подняли с постели. Кэт отметила про себя, что так он намного симпатичнее.

— Капитан сказал, вы собрались ехать? — Джонас сразу приступил к делу.

— Правильно, — ответила Кэт.

— А почему? — Он недоуменно уставился на девушку.

— Потому что мне так хочется, — ответила она, потягивая сок и глядя на него в упор, словно провоцируя на спор. — Надеюсь, вы не против?

— А мистер Зандак об этом знает?

— Дался вам всем мистер Зандак! — с раздражением воскликнула Кэт. — Повторяю: я свободный человек. Неужели не понятно?

— Без его ведома уехать вы не можете, — возразил Джонас.

— Я всегда поступаю так, как считаю нужным!

— Придется разбудить мистера Зандака. И можете мне поверить, он не любит, когда его беспокоят ни свет ни заря.

— Ах, как вы меня напугали! — язвительно отреагировала Кэт.

— Может, вы мне скажете, что, собственно, случилось? — Джонас сделал вид, что не заметил ее сарказма, и присел на соседний стул.

— А с чего вы взяли, что что-то случилось? — Можно подумать, он сам не знает, какие штуки вытворяет его босс. Ха-ха!

— Ну, не могли же вы без причины сорваться с места. Что-то должно было случиться.

Кэт с отсутствующим видом подцепила вилкой кусочек арбуза и отправила в рот.

— Перестаньте, Джонас. Вы прекрасно знаете его программу.

— Нет, не знаю. Может, просветите меня?

Кэт выдержала долгую, многозначительную паузу.

— Ваш босс — форменный извращенец! — выпалила она наконец. — Вы это от меня хотели услышать?

Наступило недолгое молчание. Джонас сохранял каменное выражение лица.

— Чтобы позволить вам уехать, мне придется его разбудить, — наконец изрек он.

Кэт была сыта по горло и этим надутым индюком, и омерзительным старым сластолюбцем. «Черт с ним, с фильмом, — решила она, — надо отсюда сваливать. Неужто и дальше терпеть этого извращенца?»

— Если вы не позволите мне уехать с вашей гребаной яхты, я вызову полицию! — Она сверкнула зелеными глазами. — Полагаю, вы понимаете, что мое насильственное удержание здесь может быть расценено как похищение. А вы — его соучастник.

— Что ж, тогда можешь считать себя похищенной, — ответил Джонас и удалился.

Линк Блэквуд проснулся в жутком похмелье.

— Господи! — простонал он и скатился с кровати. — Зачем я это с собой делаю?..

Он проковылял в ванную и глянул на свое отражение в зеркале. Зрелище ему не понравилось: мешки под глазами, кожа пятнами, брови давно не видели щипчиков кудесницы Анастасии — лучшей косметички в Беверли-Хиллз.

— Фу! — прокомментировал он и стал стягивать с себя измятую одежду. Потом окликнул жену: — Шелби! Где ты, радость моя?

Он и не ждал, что она отзовется, — помнил, что у нее запланирована куча интервью и она уже, наверное, ушла.

Линк взглянул на часы — половина первого. Во рту было так мерзко, словно это не рот, а неделю не чищенная птичья клетка. В висках не переставая стучал отбойный молоток. Он потянулся за эликсиром для полоскания рта, отчаянно силясь вспомнить события прошлой ночи. Он помнил, что они смотрели картину Шелби, а потом пошли на прием — и все. Правда, ему запомнилось, что созерцать свою жену на экране оказалось довольно непростым занятием. До этого он видел отрывок из фильма, и весьма схематичная постельная сцена с участием Шелби его не тронула. Но когда то же самое он смотрел, сидя в полном кинозале, в окружении друзей и знакомых, Линк испытал крайнюю досаду. Выставить собственную жену напоказ перед всем миром оказалось весьма неприятно.

Разумеется, Линк прекрасно понимал, что Шелби — актриса и это не более чем часть ее ремесла. Но с досадой ничего поделать не мог. Черт! Может, и впрямь пора сделать ей ребенка? Обрюхатить. Чтобы больше не снималась. Дать понять всему миру, что Шелби принадлежит только ему!

Конечно, ребенок — это огромная ответственность. И дети здорово отравляют жизнь. Но если она действительно этого хочет — почему не доставить ей эту маленькую радость?..

Линк любил жену. Она не просто талантливая и красивая женщина, у нее масса других достоинств. Больше всего ему импонировала ее готовность постоянно прикрывать его со спины, следить, чтобы он, не дай бог, не сорвался. До супружества он без конца пьянствовал с дружками ночи напролет, обычно надираясь до чертиков. И всякий раз все кончалось постелью с какой-нибудь стриптизершей или полупрофессиональной шлюхой в отеле, а наутро он страшно раскаивался.

Серьезных отношений Линк всегда боялся: баб и без того хватало, к чему же связывать себя какими-то обязательствами?

Потом появилась Шелби — и все мгновенно изменилось. Своей добротой и силой характера она перевернула его мир. Рядом с Шелби он чувствовал себя под надежной защитой Она не допускала, чтобы он попал в беду, она так его любила. Он тоже ее любил, хоть иногда и испытывал потребность расслабиться, в чем ему всегда помогало спиртное.

Сегодня она будет злиться, он это знал. И винить ее нельзя: он испортил ей праздник. Надо что-то придумать.

Линк вернулся в спальню, снял трубку и позвонил портье.

— Пожалуйста, свяжитесь с «Шопар» и распорядитесь, чтобы мне в номер принесли несколько изделий. Браслеты с бриллиантами, серьги — что-нибудь из дорогого.

— Слушаюсь, мистер Блэквуд, — учтиво ответил тот. — Я поговорю с управляющим «Шопар», они предоставят вам великолепный выбор.

— Только не затягивайте!

— Слушаюсь, мистер Блэквуд.

— Доброе утро, — сказал Мэтт и погладил жену по гладкой спине, надеясь, что она проснулась в хорошем расположении духа.

Лола медленно открыла глаза. В первый момент ей показалось, что она лежит в постели с Тони Альваресом, но она быстро поняла, что, если б это был Тони, он не просто гладил бы ее по спинке. Тони был исключительно горячий любовник, сильный и умелый. Мэтт являл собой его полную противоположность. Ни рыба ни мясо, ни намека на страсть, к тому же неумелый и невнимательный. Хотя, надо признать, инструмент у него будь здоров. Однако этим его достоинства и исчерпывались.

К несчастью, бывают ситуации, когда размер решает далеко не все. В последнее время Лола все чаще осознавала, как сильно скучает по Тони, а больше всего — в постели.

Мэтт сделал еще одну попытку. Она быстро отодвинулась.

— В чем дело? — спросил он обиженным тоном.

Лола хотела сказать: «В тебе», но сейчас было не время и не место выяснять отношения. Кроме того, она хотела, чтобы о разрыве мужу сообщил ее адвокат. Она много об этом думала и пришла к выводу, что развод будет единственно верным решением. Мэтт уже большой мальчик, он быстро оправится. А дабы подсластить горькую пилюлю расставания, она решила выплатить ему внушительного отступного, чтобы он удалился без шума и не вздумал продавать скандальную историю таблоидам.

Господи! Как же она ненавидит эту желтую прессу! Только и знают, что выдумывают о ней грязные байки да приклеивают мерзкие прозвища вроде «капризной дивы». Частенько у Лолы возникало желание подать в суд, но адвокаты всякий раз отговаривали — судебное разбирательство было бы еще большей головной болью.

— Вот-вот явятся визажист с парикмахером, — сказала она, лениво потягиваясь. — Я сегодня обедаю с Мерилом в «Отель-дю-Кап».

— Мы вместе? — встрепенулся Мэтт.

— Нет, только я, — уточнила Лола.

— А я чем буду заниматься?

— Надеюсь, ты способен сам найти себе развлечение. — Она села и снова потянулась. — Мэтт, сделай мне одолжение, позвони в ресторан, закажи в номер апельсиновый сок, круассаны и кофе. На шестерых. И кстати, скоро придет Фей, так что тебе лучше одеться.

Мэтт не собирался сдаваться без боя. Эрекция и соседство красивой жены — почему бы не перепихнуться по-быстрому? Он опять начал ее гладить.

— Мэтт! — со злостью оборвала Лола. — Ты слышал, что я сказала? У нас нет времени.

От нежной влюбленной женщины, которую он несколько месяцев назад взял в жены, не осталось и следа…

Лола Санчес и в самом деле торопилась. Как приятно чувствовать себя востребованной! Она не привезла на фестиваль никакой картины, но была нарасхват. Она обожала это состояние — когда все жаждут заполучить от тебя хоть маленький кусочек. Нет ничего слаще всеобщего внимания!

Как разительно это все отличается от ее первого приезда в Канн. Просто не узнать.

Пятью годами ранее

— Детка, тебе надо поменять имя, — сказал Лу Штайнер, допивая свой капуччино.

— Зачем? — удивилась Лючия Санчес. Ее широко открытые глаза жадно впитывали все происходящее вокруг. В глубине души она была в восторге оттого, что ее привезли в такое волшебное место.

— Происхождение уж больно выпирает.

Черт! Лучше бы по доллару давали всякий раз, как напоминают ей о ее происхождении.

— Ничего я менять не буду, — упрямо заявила она.

— Здесь кто командует? — грубо оборвал Лу. — Я сказал переменить — значит, переменишь.

Что он о себе воображает?! Она ему не подружка какая-нибудь. Вот ее соседка, Синди Эрнандес, уже несколько месяцев с ним спит. Теперь, правда, по прихоти Лу ее зовут Синди Харт.

Познакомились они с ним одновременно. Лу ходил завтракать в кафе, где девушки работали официантками. Каждое утро, ровно в восемь, этот худощавый мужчина с блеклыми волосами, аккуратно зачесанными поперек черепа в расчете спрятать стремительно увеличивающуюся плешь, появлялся за столиком и делал заказ. Излюбленной формой одежды Лу был костюм в обтяжку и полосатая рубашка, а на мизинце неизменно красовался перстень с бриллиантом. Вскоре он поведал девушкам, что работает персональным менеджером, и назвал множество знаменитых имен, включая Памелу Андерсон и Кармен Электру, — он утверждал, что честь открытия обеих принадлежит ему.

Лючия считала его дешевым хвастуном, Синди же сразу уверовала, что он может помочь в карьере — особенно после того, как увидела его «Роллс-Ройс», хоть и двенадцатилетний.

Сейчас все трое были на Каннском фестивале — связей Лу хватило на то, чтобы обеспечить им скидки в дешевеньком отеле и в авиакомпании.

Перед отлетом он свозил девушек в голливудский магазин «Фредрикс» и накупил им весьма недвусмысленных платьев. После этого подсунул им на подпись контракты на десять лет, обеспечивавшие ему эксклюзивное право быть их менеджером и получать двадцать пять процентов от их будущих гонораров. Лючия категорически отказалась это подписывать. Синди согласилась. Но Лу все равно взял Лючию в Европу, поскольку две девушки смотрятся лучше, чем одна. Лу твердо рассчитывал вернуться в обойму, и у него был план — продемонстрировать девиц на приморском променаде, где всегда толкутся фотографы. По его сигналу девушки должны были начать позировать, привлекая к себе всеобщее внимание.

— И как это должно помочь нашей карьере в кино? — спросила Лючия.

— Вас заметят, — пояснил Лу. — А дальше положитесь на меня. Все будут в выигрыше.

Лючии затея не нравилась, но поскольку она никогда не бывала в Европе, то от предложения Лу трудно было отказаться.

— Тебе, по крайней мере, спать с ним не нужно, — проворчала Синди. — Я за нас обеих отдуваюсь.

— Как ты это можешь? — удивлялась Лючия. — Ему же не меньше пятидесяти, да?

— Да. Но он умеет угодить девушке, — доверительно сообщила Синди. — И не забывай, ведь это он открыл Памелу Андерсон.

— А ты и поверила?

Лючия любила подругу, но не считала Синди способной стать новой Памелой Андерсон и даже Кармен Электрой, несмотря на то что Лу заплатил за ее пластическую операцию носа и большой силиконовый бюст. Лючия знала, что в Синди нет изюминки. А у нее она есть!

Насчет перспектив прорыва в шоу-бизнес иллюзий у Лючии не было. Она ходила на бессчетные прослушивания, но пока ей удалось получить лишь две бессловесные роли прислуги. Ей предлагали, правда, роль стриптизерши в картине Стивена Сигала, но Лючия отказалась — там надо было раздеваться догола, родители ее за это выгнали бы из дома.

Поездка в Канн с Лу и Синди внесла приятное разнообразие, тем более что она никогда не выезжала из Америки, да еще и платить ни за что не пришлось. Кто знает, может, в конце концов повезет? Терять ей, во всяком случае, было нечего.

Лу следовал своему сценарию. Он узнал, что на набережной должна пройти фотосессия одной итальянской модели, и решил сразу после ее окончания запустить своих красоток в немыслимо открытых купальниках в поле зрения фотографов.

— Если хотите, чтобы на вас действительно обратили внимание, снимите лифчики, — наставлял он с лукавой улыбкой.

— Ни за что! — твердо заявила Лючия.

— Ну и дура! — разозлился Л у. — Запомни одно: если хочешь стать звездой, без этого не обойтись.

Синди не возражала: она и так уже спала с Лу Штайнером за здорово живешь. Мечтой ее жизни, как и у Лючии, было кино.

Все вышло в точности так, как обещал Лу. Едва итальянская манекенщица покинула место съемки, как появились Синди с Лючией. Фотографы завидели двух хорошеньких девчушек и принялись щелкать затворами камер.

Оказавшись в центре внимания, Лючия мгновенно испытала восторг. Никогда еще на нее не было устремлено столько глаз. Это было как наркотик.

Стоящий в сторонке Лу замахал руками, показывая, что пора снять верхнюю часть купальника. Фотографы подхватили.

— Давайте, девочки! — прокричали двое англичан из первого ряда. — Покажите, чем богаты!

Синди расстегнула бюстгальтер. Огромные новые силиконовые шары вывалились наружу, увенчанные твердыми выпученными сосками.

Вот когда фотовспышки действительно заработали!

Лючия попятилась. Ей вдруг стало стыдно.

— А ты? — крикнул один фотограф. — Давай же, куколка! Покажись во всей красе!

Она не стыдилась своего тела, но ее останавливала мысль о том, что фотографии могут попасться на глаза отцу и остальной родне.

— Простите, ребята, больше вам видеть не положено, — заявила Лючия и встала в провокационную позу — как в журналах.

Интерес к ней сразу пропал. Все объективы нацелились на Синди.

К тому моменту, как фотографы разошлись, Синди щелкнули не менее ста раз.

Синди уже надевала лифчик, когда к ним подбежал сияющий Лу.

— Молодец! — воскликнул он. — Теперь все первые полосы — твои!

— Какие первые полосы? — завистливо переспросила Лючия.

— Журналов, газет… — хлопотал Лу. — А ты, детка, проиграла. Надо было слушать меня.

К несчастью — и великому неудовольствию Лу, — снимки не помогли карьере Синди. Фотографиями моделей с обнаженным верхом уже никого нельзя было удивить, и подруги вернулись домой разочарованными. Они так и остались не замеченными миром шоу-бизнеса.

Лючия продолжала работать в кафе и при каждой возможности отправлялась на прослушивания. Она почти не встречалась с молодыми людьми, а по субботам регулярно обедала с родителями и сестрами. Отец всякий раз читал лекцию о том, что надо забыть о своей мечте и наняться в банк по примеру сестры. Он все пытался наставить дочь на путь истинный, чтобы она могла быть уверенной в своем будущем.

«Уверенной в будущем»? Нет уж, спасибо! Чего бы ей это ни стоило, а звездой она станет!

Единственная польза, которую Лючия извлекла из скоротечного знакомства с Лу Штайнером, была его идея с новым именем. Спустя пару месяцев они с Седьмой смотрели телевизор, когда начался сольный концерт Барри Манилова.

— Может, переключим на другой канал? — предложила Лючия. Ей нравилась более задушевная музыка.

— Да ты что! — возразила Сельма. — Этот Манилов — просто класс! Сиди и смотри.

Лючия послушалась. И когда мистер Манилов — ослепительный в своем белом костюме с золотой манишкой — запел знаменитую «Копакабану», она вдруг насторожилась. «Ее звали Лола, — пел Барри, — девушку из кордебалета…»

Йес! Вот оно! Лола. Лола Санчес. Что-то в этом имени определенно было.

И стоило Лючии изменить имя, удача мгновенно повернулась к ней лицом. Она познакомилась с профессиональным агентом, который обнаружил в ней многообещающие задатки. Очень скоро ей дали небольшую роль в мыльной опере на кабельном канале. А после этого свершился и долгожданный прорыв — Лола снялась в главной роли в фильме Мерила Зандака.

Дальше восхождение к славе стало происходить еще стремительнее.

И вот теперь, пять лет спустя, Лола снова оказалась на юге Франции. Только на сей раз она жила не в захудалом отелишке и не лезла из кожи вон, чтобы ее заметили. Теперь она была звезда!

— Выбирай! — Линк обвел рукой целую россыпь изысканных бриллиантовых украшений в открытых футлярах черной кожи с подкладкой из красного бархата. — Или все хочешь? — Он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, перед которой Шелби никогда не могла устоять. — Лови момент, пока я щедрый, дорогая. Ты же знаешь, такое нечасто случается.

Шелби вздохнула. Она была рада видеть его трезвым, но от прошлой ночи остался неприятный осадок.

— Ну зачем? — пробормотала она. — В этом нет никакой необходимости…

— Необходимости нет, — согласился Линк все с той же улыбкой на лице. — А желание есть. Это совершенно другое дело.

Она снова вздохнула. Почему он всегда думает, что должен искупить свою вину? Хватило бы и простого извинения. Или обещания не поступать так впредь.

— Ну? Что берем? — Он обнял ее.

Шелби неотрывно смотрела на сверкающее богатство, не в силах сделать выбор.

— Лично мне больше всего нравится вот этот розовый бриллиант, — заявил Линк. — Кажется, он под цвет моих глаз.

Шелби не удержалась от смеха, взяла в руки великолепное кольцо с камнем в семь каратов и примерила на палец.

— Мой размер. Придется снова выйти за тебя замуж. Кольцо и вправду было прекрасным, но Шелби не хотела, чтобы муж делал ей дорогие подарки только для того, чтобы загладить свою вину.

— Как я ненавижу, когда ты напиваешься, — тихо произнесла она.

— Я знаю, — ответил Линк. — Можешь мне не говорить, я знаю, что веду себя как полный идиот.

— Тогда зачем ты это делаешь?

— Ах! — Он горестно махнул рукой. — Если б я знал ответ на этот вопрос…

Оба понимали, что простых ответов не существует. Да и вообще, все, что касалось Линка Блэквуда, никак нельзя было назвать простым.

По крайней мере, он отдает себе отчет, что вел себя как идиот. Это уже кое-что.

— А не хочешь, наконец, завязать? Вот это действительно сделало бы меня счастливой!

— Девочка моя, я не вижу в этом такой большой проблемы, — ответил Линк, торопясь сменить тему.

— В этом-то весь и ужас, — вздохнула Шелби.

Сколько раз они уже об этом говорили! Но ничто не менялось. У Шелби появилось тревожное чувство, что настанет день, когда ей придется от него уйти.

И самое грустное — он сам вынудит ее это сделать.