1987 Суббота, 11 июля

Выйдя из душа, Крис обнаружил неподражаемую Сибил лежащей поперек кровати, абсолютно нагой, если не считать красной розы, стратегически положенной на лобок.

– Хочешь пособирать цветочки, счастливчик? – заговорила она тоном уличной проститутки. – Двадцать баксов за парад роз, и ты попадешь в рай!

Какого черта она провоцирует? Почувствовав желание, Крис даже разозлился. И тут же ретировался в ванную, а по дороге произнес: – Сделай одолжение, милая, надень трусики и перестань мешать.

– Ладно, парень, но завтра ты мне за все заплатишь, – шутливо припугнула она.

Он закрыл дверь.

– Я не выйду, пока ты не оденешься.

– Ты сильно пожалеешь об этом дне, – произнесла Сибил с сильным иностранным акцентом. – Я тебе отомщу.

Одно было здорово в этой девушке – она всегда готова рассмешить. Добрая и веселая, Сибил обладала чувством юмора. О ней мечтали все мужчины Америки, а постель она делила только с Крисом. Он получил эксклюзивные права на роскошное тело этой блондинки, на ее лицо Мисс Америки и на копну блестящих волос.

Тогда зачем ему нужна Астрид, хозяйка особняка в Англии?

Для страховки. Пока существует Астрид, он не сможет по-настоящему привязаться к Сибил. И наоборот. Крис не хотел даже думать о браке, от этого слова у него мурашки бежали по спине. Семья означала ловушку. Однажды Крис попробовал жениться и не собирался попадаться на этот крючок еще раз.

В джинсах и простой рубашке, он заглянул в спальню. Сибил исчезла, остался лишь запах духов. «Вода для сексуальной блондинки», – подумал Крис и довольно хмыкнул.

На первом этаже супруги-шотландцы, постоянно жившие в особняке, были заняты какими-то домашними делами, но мгновенно всполошились, как только появился хозяин.

– Добро пожаловать домой, мистер Феникс, – сказала полненькая клуша Мейбл. – Хотите чашечку чая?

Крис кивнул и пошел дальше осматривать свои владения. Два золотистых Лабрадора тут же подбежали к нему. Он наклонился, погладил собак и минут десять играл с ними.

Его особняк стоял на двух акрах идеально ухоженной земли. Ярко-зеленые газоны, роскошные клумбы, лимонные и апельсиновые деревья и обязательные в Голливуде бассейн и теннисные корты. Неплохо для английского парнишки, которого в пятнадцать выгнали из школы без гроша в кармане.

Несколько садовников-мексиканцев прилежно трудились. Крис помахал им. Как хорошо вернуться в Лос-Анджелес. Здесь чудная погода. Крис вырос в Англии, где постоянно шел дождь, стоял туман, и поэтому ценил тепло и солнце. Кроме того, он очень любил загорать.

Сибил выбежала из дома в мини-бикини. Садовники оставили работу и пялились на нее. Собаки залаяли. Подарив Крису улыбку победительницы, она грациозно нырнула в бассейн.

Когда эта девушка перестанет заводить его? Завтра она заплатит за все, и как!

– Может, присоединишься? – невинно позвала Сибил, появляясь из-под воды.

– Нет, мне нужно потренироваться.

Крис пошел дальше к шикарному дому у бассейна, где располагался гимнастический зал. Уже два года он занимался с тренером тяжелой атлетикой. Его мускулы от этого стали еще рельефнее. Крис от природы был гибким, атлетически сложенным парнем. Но теперь он действительно находился в потрясающей форме. Многие рок-звезды к тридцати восьми думают об уходе со сцены. Но не Крис. В нем заложен избыток энергии и сил. За что бы он не брался, все получалось. Его выступления имели грандиозный успех.

Двадцать минут самоистязаний, и пора поплавать. Басейн оказался пуст, видимо, Сибил занялась чем-то другим.

Проплыв тридцать раз туда и обратно, Крис почувствовал себя свежим и готовым к бою.

А у бортика уже ждал менеджер, Хокинз Лямонт – американец, известный под кличкой Сокол.

Он был весьма модно одет: в белые брюки, рубашку с короткими рукавами, светлые мокасины и бежевый крокодиловый пояс от Гуччи. Этот высокий сорокалетний мужчина с прекрасным загаром словно излучал уверенность в себе. И недаром. Потому что Сокол давно стал одним из самых известных менеджеров в шоу-бизнесе и занимался делами только первоклассных клиентов. Крис работал с ним уже три года после того, как бросил своего бывшего агента, невыносимого Доктора Хеда.

– Похоже, ты в прекрасной форме, – заявил Сокол, усаживаясь под зонтик с желтыми полосками.

Крис кивнул.

– Я отлично чувствую себя, без балды.

Он действительно так думал и вспомнил, что еще несколько лет назад не мог бы похвастаться подобным.

Как и положено в Голливуде, Сокол широко улыбнулся, обнажив великолепные вставные зубы.

– Я пришел к тебе с приветом от Маркуса Ситроэна. Он очень рад, что ты согласился выступить сегодня на приеме, организованном его женой.

Крис обмотался полотенцем и присел.

– А разве у меня был выбор? – сухо произнес он.

– Ты сделал правильный выбор, – намеренно подчеркнул Сокол. – Сегодня будет удивительный вечер. Маркус хотел пригласить трех самых лучших певцов, и ему это удалось. Тебе бы не хотелось, чтобы твое место занял Спрингстин, так ведь?

Крис смотрел, как Мейбл шла по газону с подносом. Чай и тост для него и хрустальный стакан с минеральной водой с лимоном – для гостя.

– Надо побыстрее освободиться, – натянуто сказал Крис.

– В этом нет проблемы. Ты выступаешь последним после Бобби Манделлы и Рафаэллы. Я поставил Маркусу это условие. Ты должен и здесь быть звездой.

– Конечно, – заерзал Крис. Эта затея ему почему-то ужасно не нравилась.

– Сибил пойдет с тобой? – словно ни в чем не бывало, спросил Сокол.

– Не знаю, я ее не приглашал.

– Это будет потрясающи прием.

– Я не собираюсь оставаться на ночь.

– Tы можешь передумать.

– Нет.

Сокол отхлебнул минеральной воды и поднялся.

– Позвоню позднее. Лимузин будет в три тридцать. Нужно выехать не позже четырех.

Как только менеджер удалился, появилась Сибил. К счастью, она оделась, но все же слишком откровенно. Хлопчатобумажная майка еле прикрывала грудь. На ней явно не было лифчика, коротенькие шорты, белые гольфы и кроссовки «Рибокс» завершали наряд. Ей бы впору приветствовать футболистов на стадионе.

– Куда собралась? – спросил Крис.

– А разве я не говорила? – широко раскрыла глаза Сибил. – Иду сниматься к очень сексуальному фотографу. Думаю, он захочет надругаться над моим девичьим телом. Как мне поступить?

– Пусть наденет презерватив! Сибил нахмурилась:

– Крис! Это не смешно. Тебе ведь не хочется, чтобы я переспала с ним.

– Послушай, милая, если такое произойдет, то у тебя не будет времени рассказать мне о случившемся.

– Неужели? – с вызовом спросила она.

– Точно. Я тебя выгоню, девочка. Запакую вещи и выставлю их за порог.

Сибил это не порадовало, и она внезапно повзрослела:

– Ты настоящий шовинист! И наверно думаешь, что я не знаю о той шлюхе-датчанке, которую ты содержишь в Лондоне.

Значит, все открылось. Впервые за то время, что они жили вместе, Сибил посмела упомянуть об Астрид.

– Послушай внимательно, – спокойно ответил Крис. – Я никогда не притворялся идеальным, но требую этого от тебя.

– Черт побери! – огрызнулась она. – Мои друзья постоянно говорят, что ты – двуликая крыса. Почему я должна мириться с этим?

– Никто тебя к кровати не привязывает.

– Я тебя ненавижу, Крис Феникс. Однажды ты вернешься и не найдешь меня дома. Вот тогда-то ты пожалеешь.

И Сибил гордо удалилась.

Крис глубоко вздохнул. Вряд ли день будет хорошим.

Джордж Смит, он же Максвелл Сицили, сел в первый автобус, на котором официанты из «Лиллиана» отправлялись в имение Ситроэна, чтобы подготовить все необходимое к самому выдающемуся приему года. Повара, официанты и шоферы оживленно болтали между собой. Никому из них не хотелось пропустить такое событие. Пресса писала о нем уже несколько недель, и шумиха не умолкала. Там соберутся избранные пятьдесят пар, заплатившие за право участия в приеме по сто тысяч долларов.

Максвелл устроился у окошка и наблюдал за целой колонной автобусов с обслугой. По извилистой дороге их доставят на побережье Тихого океана, а оттуда останется проехать двадцать пять минут по живописному пляжу.

Напевая под нос, он старался не вслушиваться в разговоры соседей, но обрывки все же долетали до ушей Максвелла. В основном говорили о деньгах. Интересно посмотреть на людей, которые смогли заплатить невероятную цену за один вечер.

– Так хочу послушать Рафаэллу, – сказал молодой водитель, не обращаясь ни к кому. – Она лучшая из лучших.

– Ну нет уж, я бы предпочел Уитни Хьюстон, – заспорил помощник повара. – Такая сексуальная штучка!

– Ну и что? Они все трахаются, – хмыкнул худой официант в очках, он почему-то постоянно скалился.

«Да, – подумал Максвелл, – это правда. Они все трахаются, и все лгут. Выуживают у мужчин деньги, а потом сбегают».

Он-то знает. Отец научил Максвелла этим премудростям еще в детстве. Именно поэтому он и предпочитает проституток.

Заплати, и получишь все.

Заплати, и ты – босс. Без всяких споров.

Женщины – низменные создания. Они должны всегда стоять на коленях. Чтобы поняли, кто хозяин. Им никогда нельзя поддаваться. Ни за что.

На мгновение Максвелл подумал о Вики Фокс. Многое зависело от нее. Если эта дамочка испортит дело…

Так думать нельзя! Никаких отрицательных мыслей. Пусть Вики – женщина, но ее отлично рекомендовали. Не будь Максвелл уверен, что она успешно сыграет свою роль, он никогда бы не нанял ее. То же самое касается Спида.

Обычно Максвелл предпочитал работать в одиночку. Зачем зависеть от других? Но это дело слишком серьезное. Ему нужна помощь. Поэтому появились Спид и Вики. Информация этой женщины оказалась бесценной. Она отлично сработала. Максвелл в этом не сомневался. Вики платили за услуги, поэтому она знала, как поступать.

Максвелл был меньше уверен в Спиде. Никчемный негодяй, да еще жадный. Но шофер отменный. Ничего другого от этого парня и не требуется. Просто оказаться в нужном месте в нужное время. А потом вести машину. Максвелл не сомневался, что справится.

Он получит состояние, и никто не посмеет остановить его.

Как только Рафаэлла вошла в свой номер в «Эрмитаже», тут же позвонил Маркус Ситроэн.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да, спасибо.

– Ничего не нужно?

– Нет, Маркус.

– Я хочу приехать.

– Не стоит, – быстро сказала Рафаэлла. – Не сегодня. Я устала, а вечером концерт. Увидимся там.

Маркус был явно недоволен отказом:

– Ладно. Я позвоню через час.

Она получила час отсрочки, чтобы распаковать вещи, принять горячую ванну, прилечь на кровать, покурить и попереключать каналы американского телевидения.

Рафаэлла увидела себя в программе МТВ. В лучшем виде. Задумчивую и страстную, с длинными черными волосами, обрамлявшими идеально красивое лицо. Ее хрипловатый голос будил эротические мысли у всех, кто слушал песню.

Рафаэлла.

Мудрая.

Знающая, что почем. Повидавшая жизнь. Чувственная.

«Какая фальшивка! Она не спала с мужчиной уже год».

Сначала карьера.

Потом жизнь.

Она выбирала сама.

«Дорогой Маркус Ситроэн, сделай меня суперзвездой, и я буду принадлежать тебе».

Он сдержал слово, и настал день расплаты.

Рафаэлла и так удивлялась, что сумела заставить его ждать слишком долго.

Девушка из компании, сдававшей автомобили внаем, просмотрела документы Спида, не переставая жевать резинку.

– Серый «кадиллак», – спокойно повторил Спид. – Я брал его в прошлую субботу и две недели назад.

Не говоря ни слова, она взяла ручку, написала разрешение на аренду машины, сняла телефонную трубку и пробормотала в нее:

– Дэн, серый «кадиллак», – она жестом показала на соседнюю дверь. – Получите его на дороге. Как будете платить?

Спид достал наличные. Девушка пересчитала деньги, протянула ему квитанцию и автоматически сказала:

– Желаю хорошо провести день.

– Непременно, – ответил он и подмигнул. Спид не сомневался, что произвел неизгладимое впечатление в серой шоферской форме и фуражке с кокардой.

Что делать, если женщины его обожают? Даже бывшая жена мечтает переспать с ним, когда он изредка посещает ее. Хотя это бывает не часто. Дамочка живет в Лас-Вегасе, а Спид старался держаться подальше от этого города, ибо стоило ему попасть туда, и он либо женился, либо проигрывал все до последнего цента.

Боже! Большие сиськи и азартные игры. Две страсти его жизни.

Механик пригнал «кадиллак», и Спид сел в машину. Ему нравился запах дорогих автомобилей. Однажды он работал шофером у богатых супругов. Служанка ставила в машину дюжину белых роз каждый день. Какой запах! Он переспал с ней, с удовольствием вдыхал аромат роз, но бросил работу через три месяца. Она показалась ему страшно скучной.

«Кадиллак» шел отлично. Так и должно быть. В те два раза, когда Спид нанимал его, он долго возился с машиной. Под капотом великолепно работал мотор. У Спида был талант механика, он умел делать чудеса. С женщинами тоже. Притронься пальцем, потри, добавь смазки, и дело сделано. Нужно только точно определить самое эрогенное место.

Спид довольно хмыкнул. Сегодня все пройдет легко. Нужно только быть в нужное время в нужном месте. А потом сбежать как можно быстрее.

За десять тысяч долларов он с этим справится.

Запах бекона разбудил Бобби Манделлу раньше, чем Сара. Его окружала темнота. Иногда Бобби от этого паниковал, но чаще вел себя тихо и сдерживал чувства. Сара очень помогала. Она всегда была рядом. Внезапно он почувствовал сильное желание.

Бобби услышал, как она вошла в комнату, шаги Сары он не спутал бы ни с чем.

– Бутерброд с беконом и звонок будильника, – весело сказала она.

– Иди сюда, женщина, – произнес Бобби голосом, полным желания.

Сару не нужно было просить дважды. Она прекрасно знала, чего хочет Бобби, иногда даже лучше, чем он сам. Поставив поднос на стол, девушка с радостью присоединилась к нему.

Бобби протянул руки и уложил ее рядом на постель.

Сара лежала, не двигаясь, сердце бешено стучало в предвкушении удовольствия, потому что Бобби Манделла был самым великолепным любовником в мире.

Он начал медленно ласкать ее через одежду, чувственные руки прикоснулись к большой груди, округлому животу и широким бедрам. Пальцы еле дотрагивались. Саре хотелось, чтобы он сорвал с нее блузку.

Она сдержала стон, ибо знала, что Бобби нравится, когда она не проявляет никакой инициативы в постели.

Наконец-то его руки очутились под блузкой. Бобби расстегнул пуговицы, одну за одной.

Казалось, что грудь не вмещается в лифчик, но Бобби продолжал дразнить Сару, играя с набухшими сосками через ткань, доводя ее до предела.

– Пожалуйста, Бобби, пожалуйста, – умоляла она.

– Спокойно, мама, – мурлыкал он. – Дай время, а пока лежи спокойно.

– О Боже!

Лицо Сары покраснело. Бобби всегда мучал ее ожиданием, но это было сладкое наказание, и она наслаждалась каждым мгновением.

Наконец он расстегнул лифчик и освободил грудь. Сара чуть не кончила, настолько приятными были его прикосновения, но Бобби не позволил этого. Он даже не прикоснулся к груди, а принялся гладить бедра, живот, лаская, поднимая юбку сантиметр за сантиметром и осторожно снимая трусики.

– Бобби, ты сведешь меня с ума, – выдавила Сара.

– Милая, ты не знаешь, что такое сумасшествие.

И он медленно и очень умело продолжил свое занятие, так что Сара дважды кончила от его рук и языка, прежде чем произошел сексуальный акт.

Когда Бобби наконец-то взял ее, Сара рыдала от удовольствия и облегчения. Она безумно любила этого мужчину, но в его чувствах не была уверена. Она не сомневалась, что нужна ему. Но любил ли ее Бобби? Он об этом никогда не говорил, хотя в моменты страсти она постоянно повторяла одно и то же, как и сейчас:

– Я люблю тебя, Бобби Манделла, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя. О, как я люблю тебя!

Для Сары наступил момент экстаза с человеком, которого она желала больше всего на свете.

В ответ он лишь застонал, наконец-то он позволил себе расслабиться.

В то же мгновение Бобби скатился с нее и прикрылся простыней, словно не желая, чтобы Сара видела его в невозбужденном состоянии.

– Тебе было хорошо? – не могла не спросить она. Но огонь погас, и Бобби уже взял себя в руки.

– Я голоден, – тут же переменил он тему. – Ты что-то говорила о бутерброде с беконом.

Сара поднялась с кровати и заявила:

– Он холодный, я сделаю другой.

– Не нужно, просто подай его мне.

Даже не одевшись, она подошла к столу, взяла бутерброд с подноса и подала ему. В другой ситуации Сара бы постеснялась. Она считала, что ноги у нее слишком короткие, попа слишком круглая, а грудь слишком большая. Но с Бобби это значения не имело, ведь он ее не видит. Будь Бобби зрячим, и он бы никогда не обратил на нее внимания. В этом Сара не сомневалась. Потому что в свое время Бобби Манделла имел самых красивых женщин, черных и белых.

Сара не забыла журнальные статьи, скандалы и сплетни. Она помнила, как впервые увидела его на сцене в 1980 году. Тогда ей исполнилось семнадцать, и она только-только закончила школу. Подружки затащили ее на концерт Манделлы, состоявшийся в Филадельфии.

– Он такой сексуальный! – заверяли они. – Вот увидишь! Это мужчина-член!

Саре пришлось согласиться с ними. Когда Бобби появился на сцене в черных брюках и белой шелковой рубашке, пятьдесят тысяч женщин обмочили трусики и завопили от восторга. Бобби Манделла излучал секс. Это был живой фаллический символ. А какой голос!

Сара стала его преданной поклонницей, но никогда не могла предположить, что несколько лет спустя, после несчастного случая будет его личным секретарем, и даже чем-то большим.

– Я приму душ, – сказал Бобби, жадно поедая бутерброд. – Одежда готова?

– Все в порядке, – ответила Сара. – Твои любимые черные брюки и белая шелковая рубашка.

– Спасибо, малышка.

Да, это была его любимая одежда. Она принесла удачу. Кроме той страшной ночи два года назад.

Господи! Он скоро встретится с Новой Ситроэн. Соблазнительной, холодной сукой.

Сможет ли он пережить это?

Сара взяла Бобби за руку, чтобы отвести в ванную. Он оттолкнул ее.

– Я знаю дорогу, – огрызнулся Бобби. – Не нужно следить за каждым моим шагом.

Иногда Бобби нуждался в помощи, но бывали моменты, когда он не выносил ее. Сегодня хотелось все сделать самому.

– Пойду оденусь, – сказала она с обидой.

Бобби не мог выносить этой интонации. Сара – добрый помощник. Она вернула его к жизни, неизвестно, как все сложилось бы без нее. Но иногда девушка действовала Бобби на нервы.

Он изобразил улыбку и произнес:

– Так, значит, ты ходишь голая? Какой стыд! Ведь тебя могут увидеть?

Шутка в стиле Бобби, но Саре она не показалась смешной.

Нова Ситроэн металась по своему шикарному имению, проверяя, все ли в порядке. Ее недаром считали хозяйкой номер один в Америке. Однако эта женщина вытягивала жилы из тех, кто работал на нее. Она замечала все пылинки и недостатки, и требовала идеального порядка.

Проверяя дом для гостей, Нова приказала заново почистить серебряные рюмки. Настояла, чтобы в каждую из семи ванных положили новые рулоны туалетной бумаги. Слуга сменил все лампочки, а потом Нова заново расставила садовые цветы в десяти вазах.

Наконец, она вернулась к себе в спальню с массажисткой, парикмахером, маникюршей и косметичкой-англичанкой по имени Трейси. Только ей позволялось дотрагиваться до драгоценной кожи Новы Ситроэн.

– Это так скучно, – заявила она Трейси. – Но мне нравится добывать деньги. Приятно помочь губернатору.

Никто из окружающих не подозревал, что двадцать лет назад Нова Ситроэн была одной из самых высокооплачиваемых проституток в родной Германии.

Вики Фокс умела попасть туда, куда хотела. Конечно, помогала форма. Коричнево-белое платье горничной, которое носили все служащие мадам Ситроэн.

«Старая шлюха не терпит конкуренции», – думала она. Без этой унылой формы и при косметике Вики Фокс могла бы дать фору многим кинозвездам. Хотя молодежь теперь совсем иная. Они – тени прошлых звезд. Вики, безусловно, не застала великих, но прекрасно знала, что сейчас нет ни Мерилин Монро, ни Ланы Тернер.

В шестнадцать лет Вики Фокс появилась в Голливуде. Она сбежала из Чикаго с шестьюдесятью долларами в кармане и одной драгоценностью – удивительной большой грудью.

Шестидесяти долларов надолго не хватило. Но драгоценность помогла получить работу официантки и танцовщицы, а потом – нагой модели. Затем она стала проституткой и к двадцати пяти годам зарабатывала приличные суммы. Именно тогда Вики встретила авантюриста, он был женат, но щедр и не хотел делить ее ни с кем. Этот человек поселил Вики в квартире на Вентура-бульваре и оплачивал все счета. Она сидела дома, красила ногти, ела шоколад и целый день смотрела сериалы. Четыре года прошли быстро, потом ее дружка арестовали во Флориде по обвинению в вооруженном ограблении и посадили в тюрьму. Постаревшая и пополневшая Вики вернулась к проституции, но сердце к этому занятию не лежало. И тогда появился Максвелл Сицили, сидевший в тюрьме вместе с ее бывшим любовником. Вики к этому моменту созрела для великих дел. Ей исполнилось тридцать. Ее страшно заинтриговал Максвелл Сицили, и она без колебаний согласилась помочь. И теперь, в форме горничной, с удовольствием играла свою роль. К чему беспокоиться? Они заберут кое-что у богатых и разделят между собой. Всем плевать, когда воруют у богачей. Что в этом плохого? У них ведь все застраховано. Нельзя считать это серьезным преступлением.

Вики вошла в кабинет Маркуса Ситроэна с тряпкой в руках на случай, если ее остановят. Но ничего подобного не случилось, потому что остальные слуги были заняты приготовлениями к вечеру.

Угрызения совести никогда не посещали Вики. Она всегда делала то, о чем ее просили.

Маркус Ситроэн держал трех личных секретарш, одну преданнее другой. Он ввел строгое правило, и они никогда не общались в нерабочее время. Если закон нарушался, то мгновенно следовало увольнение.

Три женщины (Маркус не верил в секретарей-мужчин) готовы были разорвать друг друга, только бы услужить боссу. Они рассказывали ему абсолютно обо всем, что происходило в «Блю кадиллак рекордз». Ситроэн знал все сплетни: кто с кем спит, кто кого не любит и прочие незначительные факты, о которых он бы иначе и не догадывался. Маркус был специалистом по стравливанию людей. Настоящим мастером. А знание – всегда сила.

Его секретарши были старыми девами, и все разменяли пятый десяток. Маркус не хотел, чтобы они спали с его сотрудниками. Он требовал абсолютной преданности и получал ее. Эти дамочки ненавидели друг друга. Тем лучше Маркусу Ситроэну.

– Пришел мистер Лямонт, – объявила в селектор Фэб, его старшая секретарша.

– Впустите, – сказал Маркус. Некоторых людей он заставлял ждать. Хокинз Лямонт не принадлежал к их числу.

Мужчина в белом костюме вошел в кабинет Маркуса. Эта комната больше походила на старинную гостиную, нежели на рабочее место магната звукозаписи. Лямонт подошел к ореховому столу и взял толстую гаванскую сигару.

– Вы не против? – спросил Сокол, устраиваясь в мягком кожаном кресле напротив стола.

– Ради Бога, – великодушно произнес Маркус.

В пятьдесят девять Маркус Ситроэн излучал власть. У него был избыточный вес, но английский портной сделал все возможное, чтобы скрыть этот недостаток. Лысая яйцевидная голова и лицо были оливкового цвета. Верхняя губа казалась тонкой, а нижняя слишком толстой, нос – большим, а глаза с таинственным блеском прикрывали нависшие веки. Родом из Бейрута, он прожил в Америке больше сорока лет и уже тридцать являлся ее гражданином. Маркус был страшно богат, невероятно силен в делах, и все его боялись. Он совсем не походил на молодого человека, приехавшего в Нью-Йорк в 1948 году в двадцатилетнем возрасте со ста долларами в кармане, но с закаленным, как сталь, сердцем. Маркус Ситроэн слишком много повидал в жизни, чтобы измениться. Он вырос в военной Европе и знал все темные стороны человеческой натуры. На его глазах богач-отец превратился в бедняка, красавица-мать стала проституткой, а младший брат – игрушкой в руках извращенцев.

Маркус мечтал о деньгах. Он жаждал власти. И приехал в Америку, чтобы обрести и то и другое.

Ему это удалось.

– Итак, – сказал Сокол, – Крис Феникс доставлен. Бобби Манделла тоже приедет. А как с Рафаэллой?

– Она здесь, – подтвердил Маркус. – В «Эрмитаже», – он внимательно посмотрел на Сокола, потом откинулся в кресле, заиграл пальцами рук и сказал:

– Игра начинается, мой друг.

Сокол пыхтел сигарой. Они были знакомы с Маркусом уже пятнадцать лет, но в глубине души он понимал, что совсем не знает этого человека. Никому не удавалось докопаться до него, хотя многие были с Маркусом в дружеских отношениях. Сокол тоже считал себя одним из приближенных. Он сухо улыбнулся и чуть занервничал.

– Какая игра? – спросил он с любопытством, потому что Маркус непременно настаивал на присутствии трех звезд, особенно Рафаэллы.

Но лицо Ситроэна не изменилось.

– Та, в которую я соизволю играть, – медленно произнес он. – Любая.

Крис Феникс, 1970—1972

Уже два года «Дикари» выступали без особого успеха, если не считать доброго приема публики и невероятного количества девушек. Все это было неплохо, но они так и не получили настоящего менеджера, контракт на звукозапись, денег и даже малейшего признания у профессионалов. Последние предпочитали игнорировать их.

Ребята выступали в пригородных клубах Лондона. Неважно, в маленьких помещениях или больших амбарах, только бы сыграть перед зрителями. Иногда их приглашали на свадьбу или день рождения. Все это давало опыт. Но денег не хватало, и никто из группы не мог оставить основную работу. Крис перестал мыть окна и вместе с Баззом устроился спасателем в бассейн. Оба прекрасно плавали, работа была не пыльная, хотя запах хлорки и крики школьников сводили с ума. Базз не пропускал ни одной женщины, которая попадалась ему на глаза, хотя до сих пор жил с Флауа. Крис стал более разборчивым. Нельзя же трахаться со всеми девушками, которым меньше двадцати пяти. Женской компании всегда хватало. Покажи девочке гитару – и она твоя.

Раста Стенли, черный барабанщик, работал на маленькой радиостудии. Это оказалось очень полезным, так как он украдкой, выносил новые альбомы, которые Крис моментально записывал, а потом Раста потихоньку возвращал их назад.

Басист Олли Штольц работал в библиотеке.

За этот год ребята очень подружились. Заводилой был Крис, Базз славился черным юмором, Раста – веселыми шутками, а Олли оказался серьезным, вдумчивым, был добр к животным и старушкам.

«Дикари». Они имели свой имидж. Крис выглядел живым и сексуальным, с грязноватыми светлыми волосами и ярко-голубыми глазами.

Базз – полная противоположность. Он чем-то напоминал сатану.

У Олли были невинное лицо, очки, как у Джона Леннона, каштановые кудри до плеч и приятная улыбка.

Раста являл собой сгусток энергии и отлично смотрелся.

Девочки обожали их. Они приходили потанцевать и поглазеть на ребят.

На сцене все было прекрасно. Раста стучал на ударных, Олли играл на бас-гитаре и синтезаторе, Крис с Баззом солировали на гитарах, уступая место один другому. Все их действия были отрепетированы.

Они играли все хиты и по очереди пели, хотя скоро стало ясно, что публика отдает предпочтение Крису. На гитаре он старался экспериментировать, а в песнях – нет, брал немного от Рода Стюарда, каплю от Мика Джаггера, иногда от исполнителей американских блюзов и известных певцов рок-н-ролла.

Крис великолепно пел «Прыгающего Джека Флеша», грустную «Бензиновую аллею», быструю «Я слишком горд, чтобы просить» и трогательную «Твою песню».

– Беда в том, – однажды заявил Базз, когда они наблюдали, как в бассейне учат плавать детей, – что у нас нет своего лица. Ты понимаешь, о чем я?

Крис думал точно так же, но считал, что это не его вина. Публика хотела слышать известные мелодии и больше ничего.

– Нам нужно писать свои песни, – задумчиво произнес Базз, – вместо того чтобы исполнять чужие. Нужно заставить Олли, он умеет сочинять.

Крис кивнул. Не хотелось ничего говорить, но он уже давно придумал несколько песен. Он молчал, потому что боялся насмешек друзей.

Базз посмотрел на грудастую брюнетку, появившуюся из раздевалки.

– Классные сиськи, – как бы невзначай заметил он. – Могу поклясться, она нимфоманка.

– А есть сиськи, которые тебе не нравятся? – ответил Крис.

– Нам нужен оригинальный материал, – словно не услышав друга, повторил Базз, – иначе нас не заметят.

– Я это знаю, – поддержал Крис. – Кстати, я…

Он не успел закончить. Краем глаза Крис заметил, что один из плавающих тонет. Без колебаний он бросился в воду и поплыл к мужчине, который захлебывался на глубине и уже начинал паниковать.

Крис подплыл сзади, схватил его под руки, чтобы отплыть на безопасное мелкое место.

Но это оказалось нелегко. Человек явно считал, что настал его смертный час, и принялся лихорадочно размахивать руками и ногами. Он боролся за жизнь, не понимая, что Крис всеми силами пытается спасти его.

Они вместе опустились под воду, здесь мужчина внезапно сменил тактику, ухватился за Криса смертельной хваткой и потянул его на дно бассейна. Там они продолжали бороться, а Крис пытался разжать его руки.

Не вмешайся Базз, и дело могло бы закончиться печально. Друг не колебался, нырнул как камикадзе, оторвал от Криса мужчину и схватил его за шею.