Глава 45

Было начало одиннадцатого, когда Мейбелин неожиданно вызвали к начальнице тюрьмы.

— Что случилось? — сонно спросила Мила, разбуженная шумом.

— Не знаю. — Мейбелин пожала плечами. Они с Милой ссорились весь вечер, и в конце концов она решила, что ненавидит свою глупую соседку.

— Черт! — пробормотала Мила. — Надеюсь, это не из-за меня! Смотри там не болтай лишнего!

Мейбелин ничего не ответила, и надзирательница вывела ее из камеры.

Вернулась она через двадцать минут, и по ее лицу Мила сразу поняла — что-то случилось.

— В чем дело? — требовательно спросила она. — Тебя вызвали из-за меня? Что ты им рассказала? Говори, и, если ты проболталась, я тебя убью!

— Нет, — ответила Мейбелин странно спокойным и каким-то отрешенным голосом. — Меня вызвали не из-за тебя.

— А из-за чего же? Ведь должна же быть какая-то причина, чтобы вытащить тебя из камеры посреди ночи!

— Меня вызвали из-за брата. Из-за Дюка.

— А что с ним стряслось? Он замочил Ленни Голдена, как обещал? Ну конечно, он убил его и сам попался!

Мейбелин посмотрела на нее пустым взглядом:

— Он мертв — вот что стряслось. Убит.

— Убит? Как — убит?! — удивилась Мила.

— Обыкновенно. Он проник в дом, где был Ленни Голден. И кто-то его застрелил.

— Кто-то? Не Ленни? Может быть, это были полицейские?

— Я чувствую себя так, словно у меня вырезали сердце, — проговорила Мейбелин, не ответив на вопрос Милы. — Дюк был для меня всем… — Она повернулась к Миле, и лицо ее исказила гримаса ненависти и боли. — Это все ты! — крикнула она. — Если бы не ты, Дюка не убили бы!

— При чем тут я? — удивилась Мила.

— С тех пор как ты появилась в этой камере, у меня из-за тебя одни неприятности! — прошипела Мейбелин. — А теперь ты отняла у меня единственного дорогого мне человека!

— А что твой брат сделал с моей «пушкой»? — спросила Мила, сообразив, что ее револьвер так и остался у Дюка. — Куда он ее дел?

— С твоей «пушкой»? — переспросила Мейбелин. — Мой брат мертв, а у тебя только и забот что о собственной шкуре.

— Ладно, молчу, — произнесла Мила с затаенной угрозой. — Завтра мне снова придется сидеть в суде и слушать, как эти тупые адвокаты убеждают всех и вся, что это я спланировала преступление, что я застрелила эту черную суку Беркли, что я соблазнила невинного цветного мальчика…

— Ты тварь, — сказала Мейбелин с холодной ненавистью. — Если бы Дюк был здесь, он бы наказал тебя за твои грехи.

— Мне очень жаль твоего брата, но из-за него я оказалась по уши в дерьме, — возразила Мила. — Как я теперь получу свой револьвер?

— Ну ничего, бог накажет тебя за него и за меня! — убежденно заявила Мейбелин, не слушая ее. — Ты — адская тварь, сука! Дюк погиб из-за тебя!

С этими словами она сунула руку под матрас и выхватила оттуда свою самую большую драгоценность — длинный и острый осколок стекла. Последовал молниеносный выпад, и стекло с легким сухим треском вошло в горло Милы.

Мила даже не поняла, в чем дело. Покачнувшись, она захрипела и мешком осела на пол.

— Так тебе и надо, — злобно прошипела Мейбелин. — Отправляйся обратно в ад — мне плевать.

И она легла на койку и с головой укрылась одеялом, оставив Милу истекать кровью на полу.

Прайс читал «Лос-Анджелес тайме», когда Ирен, войдя в комнату, спросила, нельзя ли ей с ним поговорить.

— Может, попозже? — уточнил Прайс, откладывая газету. — Я что-то неважно себя чувствую.

— Мне очень жаль, но… Я должна кое-что объяснить. Во всем, что произошло здесь в последние месяцы, виновата я.

— Вот как? — удивился Прайс. Он действительно чувствовал себя скверно, но что-то в голосе Ирен заставило его насторожиться.

— Да. — Ирен с мольбой сложила на груди руки. — Я плохо воспитывала Милу и не всегда была к ней добра. Я была ей скверной матерью…

— Но при чем тут это? — нахмурился Прайс.

— Я недолюбливала ее с тех самых пор, как она родилась. — Ирен покачала головой. — Она… она встала между нами. Между мной и тобой.

— Мила встала между нами? В каком смысле? — Брови Прайса удивленно приподнялись. — Послушай, Ирен, мы действительно были близки в физическом смысле, но я, кажется, не давал тебе поводов надеяться, что между нами может что-то быть.

— Я должна сказать тебе кое-что еще…

— Говори, и побыстрее, — поторопил ее Прайс.

Не хватало еще, чтобы экономка призналась ему в любви.

— Видишь ли, так получилось, что… — Ирен собиралась рассказать ему все, но тут зазвонил телефон, и Прайс, обрадовавшись передышке, схватил трубку:

— Алло? Да, это я… — Несколько минут он слушал, и лицо его становилось все мрачнее. — О черт! — вырвалось у него. — И что теперь будет? Ага, понятно… Хорошо, я… Я сам ей скажу. — Он осторожно положил трубку, встал и вытянул вперед руки. — Подойди ко мне, — сказал он.

Ирен приблизилась, и Прайс заключил ее в объятия.

— У меня скверные новости, Ирен…

— Какие? — Она вскинула на него испуганные глаза.

— Мила… На нее напала соседка по камере. Мне очень жаль, Ирен, но… Твоя дочь мертва.

Эпилог

Шесть месяцев спустя

— Доброе утро, — сказала Лаки, когда Ленни, Мария, Джино-младший и Леонардо вернулись с пляжа.

Волосы у всех четверых были влажными, на коже налип песок, но лица сияли улыбками. — Кто хочет есть?

Завтрак она накрыла на выходившей к морю террасе. Горячие сдобные булочки, свежие фрукты, йогурт, французские тосты и бекон выглядели очень аппетитно, и дети с радостными воплями бросились к столу.

— Я хочу, я! — кричали все трое, а громче всех — Леонардо, который после удачной операции быстро научился говорить и каждый день перенимал у Джино и Марии новые словечки.

Ласково обняв его за плечи, Лаки прижала мальчика к себе. Она успела полюбить Леонардо, который после смерти матери буквально прилип к Лаки, а она не отличала его от собственных детей. К тому же он был ей не чужой — в нем текла кровь Ленни.

Клаудии устроили трогательные и пышные похороны, поминальные молитвы читались на английском» и итальянском языках.

Лаки очень боялась, что после трагедии Ленни снова впадет в депрессию, и была счастлива, что этого не произошло. Ленни удалось не только справиться с собой, но и в корне изменить свое отношение к жизни. Теперь он регулярно ходил в тир, упражняясь в стрельбе из револьвера, и даже брал уроки карате, и Лаки мысленно аплодировала мужу. Он окреп, похудел, а главное — обрел уверенность в себе, которую не смогли бы поколебать никакие испытания.

Впрочем, Лаки надеялась, что таких жестоких испытаний в его жизни больше не будет.

Тем временем дети заспорили, кто будет сидеть во главе стола, и Лаки предложила уступить это место Леонардо.

— Но я первая сказала, что хочу сидеть на папином месте! — надулась Мария.

— Ну, может быть, завтра, — сказала Лаки, придвигая Леонардо стул. — Если будешь очень-очень, хорошей!

— Я умею быть очень-очень хорошей! — тут же похвасталась Мария.

— Я так и думала, — улыбнулась Лаки.

Ленни подошел к ней сзади и крепко обнял. С его волос сыпался песок, но Лаки не возражала.

— Как поживает сегодня моя маленькая женушка? — промурлыкал он.

— Твоя маленькая женушка поживает неплохо, — ответила она. — А как поживает мой муж?

— Счастлив как идиот, особенно сейчас, когда видит тебя. — Он уткнулся носом в ее шею.

— Послушай, Ленни… — начала Лаки. — Что?

— Мы выходим в двенадцать, так что будь добр — приготовься заранее. И не цепляйся за свой компьютер: когда я скажу «пора», ты должен тут, же спуститься. Ясно?

— Гм-м… Я попробую.

— И пробовать нечего. Да, не забудь побриться.

Ленни ухмыльнулся и снова обнял ее.

— Есть, сэр. Будет исполнено, сэр.

— То-то, — добродушно проворчала Лаки. — В конце концов, мы не каждый день бываем на свадьбах.

— Ты должна надеть это! — настаивала Бриджит.

— И не подумаю, — уперлась Лин.

— Нет, наденешь!

Лин схватила голубые с оборочками подвязки и подбросила высоко в воздух. Подвязки упали точно в ведерко, где во льду охлаждалось шампанское, и выражение лица Лин стало виновато-хитрым.

— Извини, я не хотела, — сказала она с раскаянием. — Теперь их точно нельзя надеть — они же мокрые!

Бриджит нахмурилась:

— Неужели ты никогда не слышала, что на свадьбу невеста обязательно должна надеть что-то голубое и обязательно взятое взаймы у подруги?

— Слышала, но это не значит, что я должна надевать эти глупые кружавчики! Я же черная, и они мне совершенно не идут!

— Ты невозможна! — в отчаянии вскричала Бриджит.

Черная мордашка Лин расплылась в белозубой улыбке.

— Вот и Стив так говорит!

В Лос-Анджелес Лин прилетела накануне и, сняв номер в отеле «Бель-Эйр», устроила девичник, на котором, кроме Бриджит, присутствовали также Кира, Сузи и Анник — будущие подружки невесты. Кроме свадьбы, был и еще один повод праздновать. — Лин наконец-то попала на обложку «Уорлд спорте мэгэзин» и была на седьмом небе от счастья.

Лин была очень рада видеть Бриджит в добром здравии. Ее подруга коротко остригла волосы, загорела и вернула себе недостающие фунты, которые делали ее фигуру особенно соблазнительной. Но главное — Бриджит сумела вернуть себе душевный покой, что, несомненно, было значительно труднее. Правда, к работе фотомодели она пока не вернулась, хотя ее агент, специально прилетавший из Нью-Йорка, умолял ее сделать это, стоя перед Бриджит на коленях. Но Лин прекрасно ее понимала. Бриджит пережила настоящий кошмар, и ей, конечно, нужно было время, чтобы совершенно успокоиться.

Почти месяц Бриджит провалялась в римской больнице, страдая жесточайшим воспалением легких, и только по истечении этого срока Лаки разрешили забрать ее и перевезти в Америку. Да и Карло не желал просто так выпустить ее из своих рук. Он метал громы и молнии, пока его не посетил представитель итальянской полиции и не посоветовал держаться от Бриджит подальше. «У синьоры Сантанджело, — сказал он, беседуя с Карло с глазу на глаз, — очень много высокопоставленных друзей, так что поберегите здоровье и не беспокойте больше американскую девушку».

Карло негодовал. «Американская девушка» была его женой, и он намеревался беспокоить ее и дальше.

Его адвокаты, заявил он, побеспокоят «американскую девушку» на десять миллионов долларов! Только после этого он-де согласен оставить ее в покое, и Буги пришлось организовать в больнице круглосуточную охрану.

В конце концов Лаки решила взять дело в свои руки. Она прилетела в Рим и назначила Карло встречу в баре отеля «Эксцельсиор». Карло, решивший, что Лаки хочет откупиться, вел себя вызывающе и потребовал не десять, а пятнадцать миллионов.

Лаки молча слушала его, лениво потягивая холодное шампанское. Когда Карло выговорился, она положила на стойку новенький, хрустящий доллар.

— Это за все, — сказала она. — Сдачи не нужно.

— Что? — не понял Карло.

— Ты и столько не стоишь, — пояснила Лаки. — И еще: больше никогда не пытайся связаться с Бриджит, иначе я тебе устрою красивую жизнь — пожалеешь, что родился на свет. Все ясно?

Карло посмотрел в ее черные глаза, в глубине которых таилась опасность, и понял: эта женщина сделает, как сказала.

— Но… — начал он.

— Ваш брак будет аннулирован, — сказала Лаки. — И имей в виду: я слов на ветер не бросаю. Вижу, ты это уже понял?!

Связываться с Лаки Сантанджело Карло не решился.

На следующий день он вылетел на Сардинию, надеясь найти утешение в объятиях Изабель.

Он опоздал. Изабель вышла замуж за семидесятилетнего миллиардера-промышленника и укатила с ним в Буэнос-Айрес.

Карло был уничтожен.

Мейбелин Браунинг сообщила властям все, что ей было известно о Миле Капистани. Она подробно рассказала, как ее бывшая соседка по камере похвалялась тем, что своими руками застрелила Мэри Лу Беркли и как она провела Тедди Вашингтона, заставив последнего оставить на револьвере отпечатки пальцев, которые могли привести его в тюрьму на долгие годы.

Она также сказала, что Мила постоянно угрожала ей и пыталась избить и что она убила ее защищаясь.

Благодаря этой маленькой лжи Мейбелин получила только десять лет тюрьмы, но ее это не радовало. Со смертью Дюка жизнь для нее остановилась.

Тедди Вашингтон отделался восемнадцатью месяцами испытательного срока. Это обрадовало всех, но больше других радовался Прайс, которому через день после оглашения приговора позвонили со студии и назвали точную дату начала съемок его нового фильма. Чтобы отметить это приятное событие, Прайс задумал поездку на Багамы для себя и Тедди, которого ему очень хотелось увезти подальше от Джини, купавшейся в лучах своей более чем сомнительной славы и чуть не ежедневно появлявшейся в различных телешоу.

В последнюю минуту он пригласил в это путешествие и Ирен. После смерти Милы она ходила совершенно потерянная, и Прайс искренне ее жалел. Правда, Тедди был от этого решения не в особенном восторге, но Прайсу было наплевать. Он всегда поступал так, как считал нужным, а сейчас ему хотелось провести пару спокойных недель в обществе женщины, которая любила его больше всего на свете и при этом умудрялась не сводить его с ума.

Первыми в проход между скамьями вступили дети. Мария, Кариока и Шейна, одетые в одинаковые розовые платьица и с фиалками в волосах, напоминали маленьких ангелочков. Следом чинно шествовали Джино-младший и Леонардо, облаченные в накрахмаленные белые рубашки и черные вельветовые штанишки до колен. У каждого в руках было по букету роз. Глядя на малышей, гости ахали и умилялись, но дети хоть и с трудом, все же сохраняли подобающую серьезность.

— Не правда ли, наша Шейна — настоящее чудо? — шепнула Венера Мария Куперу, гордясь дочерью, как умеют гордиться только матери.

— Согласен, но по-моему, ей не хватает младшего братишки, — ответил тот.

— Гм-м… — Венера Мария сделала вид, что задумалась. — Ладно, когда у меня будет перерыв между съемками, я подумаю, что тут можно сделать.

— А ты любишь детей? — спросила Пиа у Алекса.

— Только теоретически, — быстро ответил он, украдкой бросая взгляд в сторону Лаки, которая выглядела особенно соблазнительно в алом с глубоким вырезом платье. Их фильм был закончен, но Лаки оказалась чертовски хорошим продюсером, и у Алекса уже был наготове новый проект. Если Ленни их благословит, скоро они снова будут работать вместе.

Пиа робко тронула его за руку. Алекс еще Не сделал ей предложения, но задумывался он об этом все чаще и чаще.

Джино слегка подтолкнул Пейдж:»

— Видела, какие у меня внуки? Отличные ребята, доложу я тебе. И все, как один, — настоящие маленькие Сантанджело!

В проходе показались Анник, Сузи и Кира — подружки невесты. При виде трех роскошных супермоделей у большинства мужчин заблестели глаза. Казалось, девушки состоят из длиннейших ног, глубоких вырезов и сияющих белозубых улыбок, которые — очевидно, для разнообразия — были сегодня целомудренно-скромными.

Бриджит — главная свидетельница со стороны невесты — шла следом. Она была так ослепительно прекрасна, что у Лаки слезы навернулись на глаза. За прошедший год ее приемная дочь прошла через многое: насилие, наркотики, выкидыш, бегство от Карло и изнурительную болезнь. Просто чудо, что после всего этого Бриджит оправилась и физически, и морально.

Бобби, сидевший рядом с Лаки, заметно оживился. Он как раз вступил в тот возраст, когда голос пола звучит гораздо громче доводов разума.

— Смотри, мам, наша Бригги выглядит как конфетка! Так бы и облизал ее с головы до ног!

— Веди себя прилично, — одернула сына Лаки. — В конце концов, она — твоя племянница.

— Не сердись, ма, я просто так сказал… — Бобби виновато опустил голову, но тут же озорно улыбнулся. — Как думаешь, я не слишком молод для одной из подружек невесты?

Лаки не выдержала и рассмеялась. Да, поняла она, за Бобби пора присматривать — он был, что называется, из молодых, да ранних и, кажется, уже открыл счет своим победам на женском фронте. Ничего, она справится.

Ленни и Стив замерли у алтаря. Ленни был свидетелем жениха и гордился этим. Что касалось Стива, то он думал о Мэри Лу — смотрит ли она сейчас на него с небес и одобряет ли она его поступок.

Но вот появилась Лин, и зал дружно ахнул. Одетая в платье от Валентине, с бриллиантовой диадемой в густых черных волосах, она плыла по проходу, словно видение, словно принцесса Греза, и Стив сразу понял, что

его решение было несомненно правильным.

Лин и Стивен поженились, и гости кричали «Ура!» и поздравляли новобрачных. Торжественным речам не было конца, а Джино-старший даже прослезился.

Только перед самым концом венчания Ленни протолкался сквозь толпу к Лаки и, взяв ее под руку, шепнул:

— Я очень люблю тебя, Лаки. И между прочим, у меня появилась одна неплохая идея.

— Какая идея?

— Давай сделаем это еще раз, — предложил Ленни.

— Что именно? — уточнила Лаки и ласково взъерошила ему волосы.

— Сыграем еще одну свадьбу!

И Лаки улыбнулась и сказала: «Хорошо, милый», потому что знала — пока они живы, ничто и никто не в силах их разлучить.

1

«Гэп» — сеть магазинов молодежной и детской одежды.