ГЛАВА 38

Принц Альфредо Массерини страдал из – за разбитого носа.

– Я взыщу с этого человека все до последнего доллара, – клялся он, лежа в отдельной больничной палате, его безупречный римский нос был в гипсовой повязке.

– А ты не знаешь, кто он, – спокойно возразила Лара. Принц Альфредо в сердцах выругался по-итальянски, потом объявил:

– Лара, ты очень глупая девочка. Я думал, что у нас, быть может, есть будущее, но теперь… – Он передернул плечами, явно отбрасывая такую возможность.

Лара встала со стула, стоявшего у постели, и согласно кивнула.

– Ты прав, Альфредо. Совершенно прав.

Она пошла к двери. Ей надоел он и его хныканье. Новость о неожиданном бракосочетании Эйприл Кроуфорд и Сэмми Альберта была уже во всех газетах. Что теперь делает Ник? Раздумывает? Пришел в отчаяние?

– Куда ты собираешься? – надменно спросил Альфредо. Она покачала головой.

– Быть может, в Париж. Или на Багамы. Не знаю.

– Подожди несколько дней, – снисходительно сообщил он. – Я прощу тебя. Мы поедем куда-нибудь вместе.

– Но я не хочу, чтобы меня прощали, – ответила она, ее зеленые глаза сверкнули. – Я не девочка, Альфредо. По правде сказать, я сожалею о твоем носе. Я сожалею обо всем. Но будет лучше, если мы больше не будем видеть друг друга.

– Лара! – Он был шокирован. – Что ты имеешь в виду? Я ждал тебя последние недели, я наметил в отношении нас определенные планы. Моя мать, она хочет познакомиться с тобой. Мы сначала отправимся кататься на лыжах, потом поедем в Рим и я представлю тебя моей семье.

– Нет, – твердо сказала она. – Все кончено.

Она вышла из палаты, не слушая, как он разразился бурным потоком итальянских слов.

Идя по коридору, она ощущала себя совершенно опустошенной. Ничего не случилось, просто ничего. Она очень устала, и единственное ее желание – залезть в постель, зарыться в подушки и заснуть. Может, на несколько дней.

Она хотела несбыточного. Она хотела, чтобы Маргарет была рядом и она могла бы обсудить с ней все.

Выйдя на улицу, она села в машину и закрыла глаза.

– Ко мне домой, – сказала она шоферу.

– Город сошел с ума, – сообщил ей шофер. – Банды взрывают друг друга. Стало просто опасно ездить по улицам.

Трупов для опознания не оказалось. Хоронить было некого. Фрэнка Бассалино разорвало на тысячу мельчайших кусочков. Двое, ни в чем не повинных людей, оказавшихся поблизости от машины, были убиты, многие ранены дождем стекла из выбитых окон ближайших домов.

Ник не стал пробираться к месту взрыва. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что у Фрэнка не осталось никаких шансов. Он моментально взвесил все обстоятельства, вытащил Анжело из машины, в которой они ехали, и, крепко держа его под руку, потащил прочь от места взрыва.

Анжело был слишком потрясен и не мог вымолвить ни слова. Ник шел быстро, они уже миновали три квартала, когда мимо них промчалось несколько полицейских машин.

Когда Ник убедился, что их никто не преследует, он остановил такси и приказал отвезти как можно быстрее в аэропорт.

– Кто-то заплатит за это своими яйцами, – произнес он наконец. – Это я сделаю. Я оторву его яйца и настрогаю из них начинку для колбасы салями.

Анжело был совершенно раздавлен.

– Кто сделал это? – спросил он, стараясь, чтобы его голос не выдавал дрожь страха.

– Это мы узнаем, – мрачно сказал Ник. – Мы всегда узнавали. Никому еще не удавалось безнаказанно убивать Бассалино.

– Ты начинаешь говорить как Энцио.

– Надеюсь, братишка. Я очень на это надеюсь.

Рио Джава прилетела Нью-Йорк и увидела заголовки в газетах.

Она поехала прямо на квартиру Касс. Там она застала Даки.

– Это ты устроил? – спросила она. Он ответил ей неопределенным жестом.

– Может, я, а может, не я. Не мы одни хотим увидеть падение семьи Бассалино.

– Ладно, только не трожь Анжело. Он мой. Понял, братец?

– Конечно, – согласился он. – Если ты получишь его первая.

– Я не собираюсь получать его. Я только хочу морально уничтожить его. Разве мы не это планировали?

Даки кивнул.

– Так планировали раньше. Теперь обстоятельства изменились.

– Что ты имеешь в виду, какие обстоятельства?

– Давай назовем это небольшой расовой проблемой и оставим все так, как есть.

– В задницу все расовые проблемы! – взорвалась Рио.

– Послушай, – сердито сказал он, – у тебя был твой шанс и ты его проворонила. Теперь моя очередь.

– Вот как, – сказала она ледяным голосом, – ты полагаешь, что я откажусь от всех своих планов на основании того, что ты говоришь.

– Ты умная девочка.

– Не называй меня девочкой, ты, задница.

– Бетт и Лара уже вышли из игры, – поспешно вмешалась Касс, стараясь избежать ссоры. – Я думаю, Рио, что Даки прав.

Рио обернулась к ней.

– Ах и ты туда же? Ладно, зае…сь ты тоже. Глаза Даки смотрели на нее жестко и холодно.

– Жаль, что ты не черная.

– Я многоцветная. Так смешнее.

– Ты сейчас писаешь кипятком потому, что не можешь дальше вести сои интеллектуальные игры.

– Я могу делать то, что мне нравится, Даки. И не забывай этого.

Он кивнул в знак согласия.

– Конечно, бэби. Только не подходи близко к Бассалино, потому что иначе твоя длинная, костистая многоцветная задница будет лететь до ада и обратно. О'кей, бэби?

ГЛАВА 39

Мэри Энн Огест улыбнулась Клэр и та сказала:

– Сладкая моя, ты просто поражаешь меня. Дела идут отлично. Мистер Форбс остался сегодня очень доволен, а добиться того, чтобы мистер Форбс был доволен – это уже комплимент.

– Он пообещал скоро еще приехать, – сообщила Мэри Энн, закидывая руки за голову, так что белый короткий халатик пополз вверх, приоткрывая прелестный треугольничек волосиков кофейного цвета.

Взгляд Клэр скользнул туда, в это сокровенное место. С этой девицей сложностей не будет. Некоторые из них рождаются для того, чтоб стать шлюхами.

Мэри Энн шлепнулась спиной на постель, раздвинув ляжки.

– Послушай, Клэр, я хотела бы прогуляться, – самым невинным голоском пролепетала она. – Я просто начинаю беситься от того, что я все время здесь заперта. Мне нужен свежий воздух.

– На следующей неделе, – пообещала Клэр. Мэри Энн надула губки.

– Ты можешь доверять мне, я не собираюсь убежать. Мне нравится здесь. Ты мне нравишься…

Она подарила своей тюремщице долгий взгляд. Клэр придвинулась ближе к постели.

– Ты умная девочка. С тобой нет хлопот. Такая девушка, как ты, если захочет, может заработать кучу денег. Теперь, когда мы сделали тебе новую прическу, ты выглядишь прелестно.

Мэри Энн улыбнулась.

– Энцио такая прическа не понравилась бы.

Клэр присела на постель и ее пальцы как бы случайно стали двигаться по ноге Мэри Энн к пушку волос.

– У Энцио, – сказал она, – не будет возможности судить какова у тебя прическа.

Мэри Энн хихикнула, раздвинув ноги.

– Ты ведь лесбиянка, Клэр? – спросила она, облизывая губы.

– Я в своей жизни видела слишком много пузатых мужиков с вялыми членами, чтобы быть иной. – Наступила пауза. – Ты когда-нибудь пробовала?

Мэри Энн снова захихикала.

– Мистер Форбс не смог заставить меня кончить. Я сказала ему, что маленькая шишечка могла бы сделать это, но мистер Форбс сказал, что это уже моя работа.

Клэр медленно наклонялась, глаза ее засверкали.

– У мистера Форбса испорченное воображение. Мэри Энн вздохнула и откинулась на спину, готовая обслужить Клэр.

Так прошло пять минут. Клэр была совершенно поглощена манипуляциями, которые она проделывала рукой.

Мэри Эн осторожно сунула руку под кровать и крепко сжала ножку от стула, которую заранее спрятала там. Она приподнялась настолько, чтобы видеть коротко остриженную голову Клэр. Она застонала, поощряя Клэр активизировать ее действия. Потом медленно, словно не желая кого-то побеспокоить, она подняла ножку стула и со всей силой ударила ею по голове Клэр. Раз, два, три.

Когда Клэр салилась на пол, вокруг была кровь и Мэри Энн очень сожалела об этом. Но дело в том, что она совершенно не собиралась жить здесь взаперти и чтобы ее заставляли быть проституткой. О, нет. Нет, дорогая, нет. Это не для Мэри Энн Огест. Не после того, как она тяжело трудилась и жила с Энцио все эти месяцы. Она заработала эти драгоценности, туалеты и две меховые шубки. Эти вещи принадлежит ей, они стоят денег – достаточно денег, если она продаст их, чтобы она могла вернуться в маленький городок в Техасе, откуда она родом, и приобрести там хороший маленький бизнес. Может быть, косметический салон. Она знала, что жизнь с Энцио вечно длиться не будет, и соответственно все спланировала.

Она поспешно оделась, вытащила из сумочки Клэр деньги и ключи.

Мэри Энн Огест владела кое-какой собственностью и – сукин он сын! – она собиралась получить ее.

ГЛАВА 40

На следующий день дом в Майами гудел от активной деятельности. Шло совещание.

Энцио сидел за своим письменным столом, глаза обведены красными кругами, плечи грузно опущены. Рядом с ним стоял Ник, он главным образом и говорил, выталкивая жесткие и быстрые слова.

Энцио выглядел на десять лет постаревшим, он только слушал, что говорил его средний сын, время от времени кивая головой, чтобы дать понять собравшимся в кабинете мужчинам, что он согласен со всем, что высказывает Ник.

Анжело ссутулился рядом в кресле. Он был перепуган и не мог этого скрыть. Лицо у него было совершенно белое и руки дрожали, когда он то и дело прикладывался к большому стакану виски. Он понимал, что нужно собраться и не дергаться. Несколько затяжек травкой успокоили бы его и остановили дрожь. Но он не мог заняться этим на глазах у отца. Его отец не одобрял употребление наркотиков.

Ник чувствовал себя неожиданно спокойным, отдавая приказания. Ему требовалась информация и он хотел получить ее немедленно. За точную информацию он пообещал награду в десять тысяч долларов.

Совещание закончилось и люди разошлись.

– Роза, – пробормотал Энцио. – Христа ради, кто-то должен пойти и сказать ей.

Анжело спрятал глаза за стаканом. Он панически боялся мать. Она всегда наводила на него страх. Фрэнк был ее любимцем, Ника она признавала, но для Анжело она всегда оставалась сумасшедшей Розой.

– Я скажу ей, – промолвил Ник, избавляя Анжело от необходимости искать отговорки. Он мог общаться с матерью, если она бывала в хорошем настроении. Иногда ему даже удавалось вызвать слабую улыбку на ее обычно неподвижном, Как у покойника, лице. – Я сейчас пойду к ней.

Роза сидела в своем обычном кресле у окна, глазея на двор. Ник тихо подошел к ней сзади и обнял ее за плечи.

– Чао, мама.

Он ужаснулся, какой худенькой она выглядит. Роза глянула на него, не проявив никакого удивления, хотя последний раз видела его более года назад.

– Мне очень жаль, мама, что я так давно у тебя не был, – сказал он. – Но ты ведь знаешь, как это бывает. Я был занят делами на Побережье. Ты хорошо выглядишь, правда, правда.

Ник помнил свою мать до того, как она заперлась, отгородила себя от мира. Помнил ее потрясающую красоту, жизнерадостный характер, помнил, как легко она завоевывала друзей.

Помнил он и ту ночь, когда все случилось. Ему тогда исполнилось шестнадцать и он ушел из дома на свиданье с девушкой. Когда он вернулся, Элио встретил его в дверях и сказал, что мать заболела.

– Ночевать сегодня будешь в моем доме, – сказал Элио, – Анжело и няня уже там.

Элио не дал ему даже войти в дом, чтобы взять зубную щетку.

Две недели ему не разрешали возвращаться домой, а когда в конце концов позволили, он обнаружил, что мать заперлась в своей комнате и отказывается разговаривать с кем бы то ни было из них. Несколько лет она хранила молчание, пока Энцио не перевез их всех в особняк в Майами. Там она засела в своей комнате у окна, выходящего на бассейн, и никогда оттуда не выходила, хотя иногда соизволяла разговаривать со своими сыновьями.

– Фрэнк умер, – выпалил Ник. – Это был… несчастный случай.

Роза обернулась и посмотрела на него. У нее до сих пор были самые поразительные глаза, какие он когда – либо видел. Они так сверкали, что казалось, могли прожечь в тебе дыру. Ее глаза все сказали ему, они умоляли его раскрыть больше.

– Ну… я мало что знаю… Он ехал в лимузине. Произошел взрыв…

Он обнял мать. Что еще мог он ей сказать?

– Энцио, – прошептала она и в ее шепоте звучал приговор. – Basta![4]

ГЛАВА 41

– Наноси удар прежде, чем они ответят на предыдущий удар.

Таков был приказ, который Лерой Джезус Боулс получил от Даки К. Уилльямса. Вот почему он сейчас находился на пути в Майами. Это было долгое путешествие на машине, но лететь самолетом со всем необходимым ему оборудованием представлялось слишком опасным. В аэропортах теперь так заняты обеспечением безопасности, багаж проверяют, пассажиров обыскивают. Ему не дадут и близко подойти к самолету.

Его черный «мерседес» с урчанием мчался по скоростной автомагистрали. Лерой чувствовал себя совершенно раскованным, ум его не был ничем отягощен и он мог спокойно обдумать предстоящую операцию.

Он тщательно осмотрел особняк Энцио Бассалино за несколько дней до приезда туда семьи. Энцио оставался в Нью-Йорке, поэтому территория охранялась не так тщательно. В отсутствие семьи оказалось сравнительно несложно проникнуть в дом, выдавая себя за телефонного мастера. Старый, как мир, трюк, но поскольку телефон молчит, то трюк всегда срабатывает. Вы перерезаете провод, выжидаете двадцать минут, потом появляетесь – «Телефонный мастер, у вас линия не в порядке». Охрана проверяет телефон, смотрит фальшивое удостоверение и кивает, разрешая войти. Сначала тебя кто-нибудь повсюду сопровождает. Потом им это надоедает и ты оказываешься совершенно свободен в своих действиях. Можешь делать все, что тебе нужно.

Он осмотрел дом так, как ему хотелось. Осталось только несколько последних штрихов. Он знал, как ведут себя охранники у ворот, как действует система тревоги, какие там собаки.

Это было волнующее предприятие, вызов на состязание, и Лерой предвкушал предстоящий матч.

Мэри Энн купила черный парик. Он очень мило целиком покрывал ее блондинистые волосы. Потом она купила джинсы, тенниску, мужскую рубашку и темные очки. Она торопливо зашла в дамский туалет, смыла весь грим и переоделась. Вышла из туалета она совершенно другой девушкой.

Такси доставило ее в аэропорт, где она купила билет до Майами.

Она очень нервничала. В сумочке Клэр оказалось много денег и Мэри Энн была уверена, что кто-нибудь будет преследовать ее из-за этого. Только они ее не обнаружат – она сама себя не узнавала в зеркале.

Она купила кое-какие журналы и прошла в самолет.

Командование взял на себя Ник. Старик буквально развалился на части, его возраст неожиданно, как-то молниеносно дал себя знать.

Анжело сидел рядом и без конца дергался, пока Ник не послал одного из своих людей за сигаретами с травкой, чтобы брат успокоился.

После совещания Ник позвонил в Лос Анжелес, чтобы узнать, как идут дела его фирмы. Похоже, там все было в порядке. У него в Лос Анжелесе работали хорошие люди. Люди, которым он мог доверять.

Он не переставал думать о Ларе. Эйприл осталась каким-то далеким воспоминанием. Значит, он не будет мистером Эйприл Кроуфорд. Большое дело! Ну и что?

Старик отдыхал, а Анжело играл в карты около бассейна.

Ник позвонил на ворота. Никаких проблем. Он поставил туда еще одного человека. Теперь там, в состоянии постоянной боевой готовности дежурили трое, и никто не мог проникнуть внутрь поместья без личного разрешения Ника.

Семья Бассалино оказалась под прицельным огнем и Ник не мог рисковать.

Он поднял трубку телефона и набрал номер Лары в Нью-Йорке. Он ничего не мог с собой поделать.

Она ответила не сразу.

– Послушайте, леди. Тебе повезло, что я не убил того сукиного сына, – угрожающе сказал он. Она промолчала, тогда он продолжил. – Если я опять обнаружу кого-нибудь в постели вместе с тобой, то его дни сочтены. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Ты сломал ему нос, – спокойно сказал она.

– Ну да? Какой позор!

– Это не шутка. Он вероятно возбудит против тебя судебное дело.

– Я дрожу от страха весь, с головы до ног.

– Зачем ты звонишь мне?

– Хочу и звоню.

Она обрадовалась до смешного, услышав его голос, и все-таки она не могла вот так вот сдаться и пасть в его объятия только потому, что Эйприл вышла замуж за Сэмми и Ник теперь свободен.

– Я в Майами, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты сразу же поехала в аэропорт и села в первый же самолет, вылетающий сюда. У нас есть многое, о чем надо поговорить.

У нее перехватило дыхание.

– Ты сошел с ума?

– Да, я схожу с ума, – с отчаянием в голосе ответил он. – Схожу с ума по тебе. Ты нужна мне здесь, Лара. Это не имеет никакого отношения к Эйприл и Сэмми. Я хочу тебя. Не покидай меня, бэби.

– Я не могу, Ник. Я…

– Не борись с собой, любимая. Мы принадлежим друг другу и ты это знаешь. Я пошлю человека в аэропорт, встретить тебя, он привезет тебя прямо в дом.

Она почувствовала, как закружилась у нее голова. Он нуждается в ней. Он хочет ее.

– О'кей, – прошептала она.

Что за дьявол, никогда в своей жизни не принимала она непродуманных решений. Теперь пришла пора рискнуть и совершить что-то просто для Лары.

Не давая себе времени передумать, она принялась бросать кое-какие вещи в сумку, напевая себе под нос, пока вдруг ее как ударило – она вспомнила слова Касс. Тогда она к ним не прислушалась, а теперь они вспыхнули у нее в мозгу.

«Пусть Даки делает то, что хочет. Я не уверена, что он задумал, но как бы то ни было, я не думаю, что будет безопасно находиться поблизости от Бассалино».

Ее охватила паника. Она торопливо позвонила Касс.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что быть поблизости от Бассалино не безопасно? – Потребовала она ответа. – Что собирается предпринимать Даки?

– Я не знаю, – ответила Касс. – Я предполагаю, что он собирается покончить…

– Покончить с кем?

– Я не знаю.

Положив трубку, Лара пыталась дозвониться до Даки. Телефон в его квартире не отвечал.

О, Боже! Она должна увидеть Ника, рассказать ему всю правду, предостеречь его.

Кончив упаковываться, она позвонила вниз швейцару, чтобы он вызвал машину.

Она должна лететь в Майами. И как можно быстрее. Другого способа предупредить Ника у нее нет.

Роза Бассалино, сидя в своей комнате, предавалась скорби. У нее не было слез оплакивать своего старшего сына. Ее слезы иссякли много лет назад.

Конечно, это все вина Энцио. Во всем и всегда виноват Энцио. Хватит! Подонок! Большой человек с большой палкой в брюках.

Он отлучил от нее Фрэнка, потому что знал, что Фрэнк ее любимец.

Стоило ей закрыть глаза и перед ней во всех подробностях возникала та ночь много лет назад, когда Энцио и его люди резали Чальза Кардуэлла на кусочки у нее на глазах. Как от туши мяса, они отрезали, расчленяли и разрубали.

Звери!

И все это время Энцио держал ее, его руки сжимали ее груди, все его тело напряглось от возбуждения.

Роза подавила рыдание, когда все эти воспоминания нахлынули на нее. Она выглянула в окно. Все было на месте – бассейн, трава, деревья. Она натренировала свое сознание, чтобы оно не воспринимало ничего, концентрировалось на пейзаже. За эти годы она даже приучила себя не замечать череду шлюх Энцио.

Сегодня эта выработанная привычка оказалась не действенной. Сегодня напоенный солнцем сад и буйная зелень не успокаивали ее.

Роза Бассалино вовсе не была сумасшедшей. Она была такой же нормальной, как и все. Но, чтобы оставаться в здравом рассудке, она должна была отгородить себя от мира, а теперь она могла ощутить как растет в ней ярость, придающая ей новые силы.

Ради своих детей она годами не выходила из своей комнаты. Это избавляло их от страданий, от того, что она могла совершить, если когда-нибудь вернется в реальный мир.

Теперь все это не имело значения. Фрэнка больше нет в живых. И это вина Энцио. Роза встала и отошла от окна.

Она знала, что ей делать. Ее разум впервые за семнадцать лет был совершенно ясным.

ГЛАВА 42

– Анжело, тебя к телефону, – сообщил, подходя к бассейну, Элио.

– Меня?

– Да, женщина.

Элио это было совершенно не интересно. Анжело положил карты. Никто не знал, где он находится. Он взял телефон, установлений около бассейна.

– А, это ты, маленькая шишечка, – произнес знакомый голос. – Ты думал смыться и надеялся, что тебя нигде не найти, бэби!

Он узнал этот голос тут же. Это было не трудно.

– Рио! Как ты нашла меня?

– Я вынюхала тебя бэби, – рассмеялась она. – Мы все еще друзья?

– Послушай, это случилось всего один раз.

– Конечно, конечно. И ты возненавидел это – правильно?

Он вновь ощутил то же возбуждение, которое испытал тогда в ее квартире.

– Я больше по этой дорожке не пойду, – медленно произнес он.

– Да, ладно, – насмешливо ответила она. – Сейчас ты со мной говоришь. А я здесь, в отеле «Фонтенбло» с двумя божественными новыми друзьями, которые умирают от желания встретиться с тобой. Нам прийти к тебе или ты принесешь свою миленькую тугую задницу сюда?

Горло у него пересохло и сдавилось.

– Я не могу увидеться с тобой сегодня, – слабым голосом произнес он.

Ник строжайше распорядился, чтобы никто не выходил из дома.

Ее голос звучал в телефонной трубке призывно.

– Послушай, Анжело, бэби, я лежу голая и исхожу от желания, а я никогда не принимаю отказов. Мои друзья тоже голые и исходят от желания и очень, очень хотят проделать все, что пожелает твое маленькое сердечко. На них произвела огромное впечатление твоя предстоящая публикация. Я показала им фотографии – фотографии, которые, я уверена, ты не захочешь, чтобы их увидел твой папочка. Так что приезжай немедленно, бэби.

Ему и так хотелось поехать, а теперь он просто должен был поехать. Единственная проблема – как выбраться из дома.

Единственная проблема была – как проникнуть в дом.

Мэри Энн как никто другой знала, как тщательно охраняется особняк Бассалино. Она прожила здесь все эти месяцы и знала, какие строгие правила установлены Энцио, чтобы близко не допускать посторонних людей.

Однако она делал ставку на то, что она не посторонняя Она была девушкой Энцио, его любовницей, и все должны были знать, что она уехала в Нью-Йорк вместе с ним всего неделю назад. И выглядело совершенно естественным, что она вернулась вместе с ним. Она не думала, что Энцио станет оглашать, что отослал ее. Он, конечно, сказал Элио, поручил ему эту грязную работу, но, если не считать этого обстоятельства – она была уверена, что знает его достаточно хорошо, чтобы надеяться, что он держит все про себя.

У Мэри Энн был план. Рискованный план. Но при удаче и при том условии, что у ворот окажутся охранники, которые знают ее, этот план выполним.

– Я еду в аэропорт, – сказал Ник.

– Слушай, я поеду с тобой, – вырвалось у Анжело. Что может быть лучше, поехать с братом в аэропорт, а там в подходящий момент смыться.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Ник. – Ты останешься здесь вместо меня. Неизвестно, какой они сделают следующий ход.

Анжело колебался. Он не хотел спорить с Ником, но ему во что бы то ни стало нужно вырваться из дома.

Ник уже шел к двери и Анжело решил не сдаваться. Наверное, будет легче улизнуть отсюда в отсутствие Ника.

– Конечно, я присмотрю здесь за всем, – сказал он. – Ты можешь положиться на меня.

ГЛАВА 43

Энцио проснулся около пяти часов утра. Окна его спальни выходили на бассейн и он, поднявшись с постели, подошел к окну и некоторое время глазел туда.

Он чувствовал себя старым и усталым. К таким ощущениям он не привык. Проклятый возраст. Через два месяца ему исполнится семьдесят. Фрэнку было только тридцать шесть, а эти мерзавцы убили его, убили в расцвете сил, убили Фрэнка Бассалино.

Энцио выругался про себя, он бормотал нескончаемые проклятья, это звучало как молитва из непристойностей.

Он хотел бы пойти к Розе, она единственный человек, который может понять боль, испытываемую им.

Но это невозможно. Роза поклялась никогда не разговаривать с ним, а он знал свою жену. Она будет карать его до конца его дней. Она еще должна быть счастлива, что он не выгнал ее.

Может, следует навестить девушку, которую он вывез из Нью-Йорка – которую Коста Геннас предложил ему – как ее зовут? Мабел? Нет, Мириам. Правильно, Мириам. Ее отправили в его дом в Майами и поселили в той же комнате, где жили ее предшественницы, но он до сих пор ни разу не навестил ее.

– Мерзость! – Он с неожиданной злостью сплюнул на пол. Все они сплошная мерзость, эти женщины, которых он может купить. Кроме того, он не мог возбудить в себе половую активность. В его возрасте это становилось все труднее.

Он опять лег. Может, удастся еще поспать, может, почувствует себя чуточку лучше.

Перед его умственным взором сплывали картинки детства Фрэнка. Они звали его Фрэнки, мальчишка напоминал сильную маленькую обезьянку. Энцио вспомнил день, когда у Фрэнки выпал первый зуб. И тот день, когда он научился плавать. И тот случай в школе, когда Фрэнки избил парня вдвое его крупнее. Как тогда гордился им Энцио! Когда Фрэнки исполнилось тринадцать, Энцио свел его к первой в его жизни женщине – восемнадцатилетней проститутке. Энцио вел себя как настоящий мужчина. С того дня они звали его уже Фрэнк.

Энцио усмехнулся, хотя глаза его были полны слез.

Дверь спальни тихо открылась. В первый момент он не сразу смог различить, кто там стоит в дверях. Потом узнал Мэри Энн Огест с ее дразнящими светлыми волосами, в маленьких красных бикини, длинными ногами и большими сиськами.

– Привет, сладкий мой, – сказала она, мило улыбаясь. Он заворчал, пытаясь сесть в постели. Разве он не отослал ее? Разве Элио не занялся ею? Мэри Энн подошла поближе.

– Как чувствует себя мамочкин большой плохой мужчина? – проворковала она, развязывая верхнюю часть бикини и позволяя своим грудям вывалиться наружу.

В голове у Энцио все перепуталось. Придется дать Элио хороший нагоняй. Впрочем, какое все это имеет значение? Мэри Энн была именно тем, в чем он сейчас нуждался. Она знала, что ему нравится, его причуды и прихоти.

И вдруг он уже не чувствовал себя стариком под семьдесят, он вновь стал ощущать себя Бассалино, былым жеребцом.

Мэри Энн склонилась над ним, ее груди дразняще покачивались перед его лицом. Он открыл рот и попытался укусить ее податливый сосок.

Она хихикнула, ее рука теребила его пижамные брюки.

Он закрыл глаза и вздохнул, ощущая как начинает вставать его член.

Его рот был полон ее соском, когда она точно, без шума выстрелила ему в сердце.

ГЛАВА 44

Анжело покинул дом вскоре после того, как уехал Ник. Он просто вышел из дома, сел в свой старый «мустанг» с повышенной мощностью мотора и выехал за ворота, помахав рукой охранникам, когда они выпускали его машину. Все просто. В конце концов он Бассалино, кто может останавливать его?

Он включил радио. Пел Бобби Уомак. Пел громко и четко. Здорово. Анжело чувствовал себя превосходно, несколько возбужденным, но не слишком. Смерть Фрэнка совершенно расстроила его. Эта еб…я бомба в центре Нью-Йорка – просто ужасно. Но Анжело не мог изображать, что у него разбито сердце. О'кей. Конечно, Фрэнк был его братом. Но он всегда вел себя как отвратительный подонок. Между ними никогда не было никакой любви.

Мысль о том, что он опять увидит Рио, вызывала у него бурную радость. Она позвала его. Он не звонил ей, не унижался, вымаливая возможность оправдаться. Она выследила его и прилетела в Майами специально, чтобы увидеть его.