Он вышел из тюрьмы во вторник утром. Его переполняло озлобление, накопленное за семь лет.
      Он выглядел на свои тридцать шесть лет. Бледное, исхудавшее лицо. Узкие, серые, как слюда, глаза и грубый шрам через правую щеку, оставшийся на память о карцере. Пяти футов восьми дюймов ростом, некогда Он был хилым, но в тюрьме у него было достаточно времени для работы над собой. Теперь Он был очень силен и обладал стальной мускулатурой.
      Тюрьма многому научила его, и в первую очередь тому, что главное – это уметь защищаться. Если ты сам не в состоянии постоять за себя, то кто же тогда?
      Никто. Ты никому не нужен.
      Долгие семь лет быть запертым в клетке вдали от мира.
      За семь лет даже здоровый человек лишится рассудка.
      А что, если ты безумен с самого начала? И не показываешь этого, ибо эти недоноски не заслуживают того, чтобы им сказали правду.
      Это его личное дело. Только его. И ярость его захлестнет всякого, кто попытается вытянуть из него правду.
      Свобода – это неизвестность. Она чарует и искушает делать то, о чем Он мог лишь мечтать все эти годы за решеткой.
      Первым делом – женщины. Безликие шлюхи, чье единственное назначение – исполнять его прихоти.
      Он безжалостно использовал их и платил больше, чем они заслуживали, за то, без чего они и так не могут, ведь, платишь ты им, или нет, все бабы – шлюхи. Так учил его отец.
      Насытившись ими. Он достал свой список и внимательно изучил его.
      Этот список, занимавший убористо исписанный тетрадный листок, был единственной точкой опоры в его жизни. Без него Он не смог бы выжить. Он бы сдался. Повесился бы, как его первый сокамерник.
      Список придавал ему сил. Это была цель.
      Если эти недоноски из Голливуда думали, что больше не увидят его, они ошибались.
      Ох, как они ошибались….

      – Что за фильм!
      – Необыкновенно!
      – Джордан, приятель, это просто блеск!
      Хвалили долго, эмоционально. Джордан Левитт упивался похвалами, стоя вместе со своей новой женой Ким (они были женаты шесть месяцев) у массивных дверей особняка в Бель-Эр. Они прощались с гостями.
      Еженедельно в доме Левиттов устраивались обеды и частные просмотры кинофильмов. Сегодняшний вечер прошел, однако, торжественнее обычного – Джордан, ветеран в мире кинобизнеса, только что отснял свою последнюю ленту.
      Ким сжала руку мужа, с восхищением глядя на него. Красота ее не была броской – мягкие светло-каштановые волосы, милое лицо, двадцать два года – меньше, чем единственной дочери Джордана.
      – Им понравилось, – восхищенно прошептала Ким. – И мне тоже. О Джордан, ты такой умница!
      Джордан улыбнулся своей молодой жене. Это был представительный мужчина, – выше шести футов ростом с копной непослушных седых волос и резкими чертами загорелого, изрезанного морщинами лица. Вскоре ему должно было исполниться шестьдесят два года, но возраст только красил его. Этим Джордан походил на Клинта Иствуда.
      – Никогда не знаешь заранее, – скромно сказал он.
      – Я знала. – Ким не сводила с мужа глаз. – Это – несомненная удача.
      Обняв Ким, он повел ее в дом:
      – Что думают эти люди, не имеет значения, – пояснил он. – Все решит публика.
      – Ты не просто умен, мы мудр, – промурлыкала Ким, вскинув голову и глядя на Джордана снизу вверх. – Хотела бы я иметь достаточно времени, чтобы записывать все, что ты говоришь. Ты так здраво мыслишь.
      Джордан улыбался. Пока с ним рядом была такая женщина, как Ким, постоянно тешившая его самолюбие, он не переставал улыбаться.
      – Ерунда.
      – Скука!
      – Я чуть не уснул.
      – С этим Джордан явно пролетел.
      С такими словами гости садились в дорогие машины, припаркованные на подъезде к дому Левитта.
      Особенно выделялся голос Шарлин Винн Брукс. Пышная рыжеволосая кинозвезда тридцати пяти лет от роду, казалось, находила особое удовольствие, разбирая по косточкам фильм, снятый ее бывшим любовником.
      Ее муж, Мак Брукс, режиссер, увенчанный «Оскаром», рассмеялся, садясь за руль их желтого «роллс-корниша». В сорок три года Мак был по-своему привлекателен – этакий рубаха-парень. У него были вьющиеся каштановые волосы и перебитый нос, красноречиво говорящий о былых днях – днях, когда Мак был боксером-любителем в Бруклине.
      – Давай, детка, говори все, что думаешь, – подначивал он жену, поглаживая ее колено. – Выкладывай.
      Шарлин захихикала:
      – Ему снова нужен ты, дорогой.
      – Только не я, – ответствовал Мак. – Джордан настоящий диктатор – либо все делается так, как хочет он, либо не делается вовсе. После того, как мы вместе сделали «Контракт», я решил с ним завязать.
      – За «Контракт» ты получил «Оскара», – напомнила Шарлин. – И встретился со мной.
      – Кажется, что-то припоминаю… Она вновь хихикнула:
      – Какой ты наглец.
      – Помнится, ты на меня и не глянула, ты была слишком занята этим мускулистым ублюдком, который таскался за тобой на все съемки.
      – Мой тренер, – скромно вставила Шарлин.
      – Моя задница, – огрызнулся он.
      – А три года спустя, когда мы снова работали вместе, мы полюбили друг друга, – вздохнула она счастливо. – Разве не романтично?
      – Да, да, да.
      Не успели они отъехать от дома Левиттов, Шарлин придвинулась ближе к мужу и направила его руку себе под юбку. Юбка была от Валентино.
      Спускаясь по продуваемой всеми ветрами дороге, «роллс» чуть не столкнулся «в лоб» с белым «порше». За рулем «порше» сидела Джорданна, двадцатичетырехлетняя дочь Джордана Левитта.
      – Я опоздала на просмотр? – поинтересовалась она, откидывая назад длинные темные волосы.
      – А как ты думаешь? – Мак незаметно убрал руку из-под юбки жены.
      Джорданна скорчила мину:
      – Моему старику сильно досталось?
      – Выживет.
      Джорданна улыбнулась Маку. Когда она была подростком, ему было тридцать шесть. Он был ее любовником. Теперь же их связывала только дружба.
      – Рада это слышать, – произнесла она и добавила, понизив голос: – впрочем, может, и нет.
      Шарлин помахала ей. Было видно, что Джорданну она недолюбливает.
      – Привет, лапочка, – холодно поздоровалась она. Неприязнь была обоюдной.
      – Приветик, Шар, – ответила Джорданна, недоумевая, что нашел такой классный мужик, как Мак, в этой холеной кинозвезде.
      – Твой папаша на тебя зол.
      – Я вся дрожу, Шар. Шарлин заглянула в «порше».
      – Кто твой друг, милая?
      Можно было не сомневаться, что Шарлин заметит этого жеребца. Джорданна понятия не имела, как его зовут – ей было в высшей степени безразлично. В темноте они все одинаковы. Полуночные Ковбои. Ее жизнь.
      – До встречи, – она рванула «порше» с места и скрылась.
      – Бедовая девица. – Шарлин поджала пухлые губы. – Джордану давно надо было вышвырнуть ее вон.
      – Не будь стервой, – мягко возразил Мак. – Она еще повзрослеет.
      – Господи, да ей двадцать четыре года. В ее возрасте у меня уже был ребенок. – Шарлин придвинулась ближе и пробежала пальцами по бедру мужа.
      Мак приготовился: он знал, чем закончится этот вечер. Шарлин явно настроилась заняться любовью прямо в автомобиле, и что он мог возразить? Все четыре года их брака это поддерживало взаимное влечение.
      Едва она дотронулась до него, он уже был готов. С Шарлин всегда бывало так. Уникальная женщина – и ему это нравилось.
      Кстати, встретились они на работе. Руководить ею – это было нечто.
      Вскоре после того, как он начал спать с ней, они поженились.
      Супружеская верность была Маку Бруксу в новинку. До Шарлин он спал со всеми актрисами, исполнявшими в его фильмах главные роли. Теперь же его на редкость сексуальная жена просто не давала ему возможности развлечься на стороне.
      – Я вижу, нашим мальчиком пора заняться вплотную, – шепнула Шарлин, быстро расстегивая молнию на его брюках.
      Это нравилось Маку больше всего. Едешь по узкой дороге меж темных холмов, когда все в тебе напряжено до предела. Пытаешься сосредоточиться. Надеешься, что тебя не остановят ни полицейские, ни, что еще хуже, грабители в лыжных масках. Возбуждает необыкновенно.
      Шарлин опустила голову, касаясь языком его пениса, язык скользил при этом как молния. Когда она сочла, что Мак достаточно возбужден, она выпрямилась и принялась расстегивать шелковую блузку. Под ней показался черный кружевной лифчик.
      Одним глазом – на дорогу. Другим – на нее:
      – Снимай это, детка, – пробормотал он.
      – А может, не надо? – поддразнила она.
      – Надо. – Он чувствовал, как растет напряжение.
      – Ну…
      – Давай же!
      Она выскользнула из блузки и расстегнула лифчик. У Шарлин была лучшая грудь в Голливуде – не тронутая хирургом, округлая, налитая. Соски твердые и крепкие.
      – О Боже, – простонал Мак, резко сворачивая на обочину.
      Шарлин нравилось, когда он превращался в ее раба.
      – Бог здесь ни при чем, – заверила она мужа.
      – Это была Шарлин Винн? – В голосе парня звучало плохо скрытое восхищение.
      – Ага, – спокойно ответила Джорданна, резко останавливая машину у подъезда.
      – Шарлин Винн, – повторил он.
      Парень выглядел как барабанщик, выгнанный из третьесортной рок-группы: длинные сальные волосы, неопрятная одежда и дешевенькие темные очки.
      – Удивительно, что ты знаешь, кто это такая, – заметила Джорданна, выбираясь из машины.
      – Еще бы мне не знать, – негодующе отозвался тот. – У папаши был «Плейбой» с ее фото на обложке. Вечно валялся рядом с постелью.
      – Ему повезло.
      – Классные сиськи.
      – А как тебе мои? – Джорданна нахально прижалась к нему.
      Намек был понят. Они принялись целоваться. Долгие, жадные поцелуи…
      Джорданна сочла парня перспективным.
      – Пойдем, – предложила она, сворачивая на тропинку, ведущую к домику для гостей.
      – Мы разве не пойдем в дом? – обескураженно спросил он.
      – Я живу там. – Она резко расхохоталась. – Там гораздо приятнее, уж поверь мне.
      – Верю. – Он ущипнул ее.
      – Тогда будь паинькой и иди со мной, если хочешь приятно провести время.
      – Иду.
      «А куда ты денешься? – подумала она. – Симпатичная девчонка. Дорогая машина. Великолепный дом. Тебе-то чего терять?»
      Она подцепила его на музыкальной вечеринке. Ее привлекли его черные джинсы. Ей нравились худые парни в узких джинсах. Вспоминалось, как на съемках одного из отцовских фильмов она встретила Тедди Косту, молодого напористого актера. В ту пору ей было десять лет. Мыслями о Тедди было наполнено ее отрочество, пока наконец, в возрасте пятнадцати лет, она не пробралась в его машину во время съемок и не соблазнила его.
      Тедди Коста лишил ее невинности и даже ни разу не позвонил ей после этого. Кто сказал, что жизнь справедлива?
      Джорданна была пяти футов шести дюймов ростом. Хотя она не могла считаться хорошенькой в общепризнанном понимании этого слова, в ней были обаяние, сила и некоторая диковатость, привлекавшие многих мужчин. Пронизывающие темные глаза. В рисунке изящно изогнутых бровей – напор и вызов. Нос, возможно, чуть длинноват, но это уравновешивалось высокими скулами и красивым овалом лица. У нее были пухлые, чувственные губы, резко очерченный подбородок и очень смуглая кожа. Всегда спутанные волосы цвета воронова крыла падали ниже плеч, стройная спортивная фигура, казалось, излучала чувственность. Внешность Джорданны была более европейской, нежели американской, и досталась ей от матери. Красавица Лилиана была наполовину француженкой – наполовину бразилианкой. Убийственное сочетание.
      – У тебя потрясающий зад, – признал ее дружок на одну ночь.
      Мистер Романтик. Надо надеяться, он умеет вести себя в постели. Многие вообще не знают, что к чему. Теряются при виде презерватива.
      Нелегко быть одинокой девушкой в девяностых годах в Лос-Анджелесе. Нелегко быть одинокой, где бы то ни было.
      Мужчины. Все они либо гомики, извращенцы, либо наркоманы, маменькины сыночки, трусы, обманывающие своих жен, – или, что еще хуже, актеры.
      Стоит только произнести имя Джордана Левитта, и любой актер, какого она ни пожелает, готов переспать с ней. Вот только иметь дело с актерами ей не хочется. Извращенцы-эгоцентрики. Я – я – я. Моя жизнь. Мой внешний вид. Моя карьера.
      Она распахнула дверь в свою квартиру, и ее любовник последовал за ней в этот хаос. Да, она не была самой аккуратной в мире. Ну и что? Никто ведь не собирается фотографировать это безобразие на весь разворот «Хаус Бьютифул».
      Парень был уже готов на все. Его не интересовал интерьер ее квартиры. Схватив ее, он прижался к ней, дважды поцеловал. Его грубые руки скользнули под футболку.
      Зазвонил телефон. Сработал автоответчик, и раздалась запись ее голоса: «Приветик. Не тратьте время; если есть что сказать, валяйте».
      После гудка послышался голос ее отца:
      – Приветик, птичка-худышка. Ты пропустила мой фильм. Он всем понравился. Где ты была?
      «Искала, с кем бы трахнуться, папочка. И не называй меня птичкой-худышкой: знаешь ведь, что я терпеть этого не могу, почти так же не выношу, как твою последнюю жену. Господи! Неужели от старости ты выжил из ума? Она – самое худшее из всего, что ты мог выбрать. Тщеславная, пустая, сладенькая сучка».
      – Эй. – Парень потянулся к молнии на ее джинсах. Она потеряла к нему всякий интерес.
      – Хватит. – Она резко оттолкнула его руку. Он ушам своим не поверил:
      – Хватит – чего? – Он начал злиться.
      – Хватит получать удовольствие. – Ей не терпелось избавиться от этого жеребца.
      – Минуточку… – начал он. Джорданна распахнула дверь:
      – Убирайся, – твердо сказала она. Он заморгал:
      – Ты издеваешься, что ли?
      – У меня черный пояс по каратэ, – соврала девушка, напрягаясь. – Хочешь проверить?
      Рисковать он не захотел, заскулив:
      – А как я доберусь домой?
      – Найдешь дорогу, – ответила Джорданна, выпроваживая его за дверь.
      Господи, как она ненавидела нытиков! Почему никто не осмеливается возразить ей? Лишь один отважился на это, но и он уже мертв.
      Джеми, ее дорогой брат. Единственный, кто понимал ее – ведь у них было столько общего. Это не шутка – иметь знаменитых родителей, но по крайней мере у нее был Джеми, а у него была она. Так продолжалось до тех пор, пока он не ушел, – не попрощавшись. Джеми выбросился из окна нью-йоркского небоскреба, когда ему было двадцать лет, а ей всего шестнадцать.
      Даже сейчас она не могла думать об этом.
      Джеми был не единственным из близких ей людей, кто нашел раннюю смерть. Была еще Фрэн, дочь знаменитого комика. Фрэн и Джорданна выросли вместе, как сестры. Они очень любили друг друга, но постоянно ругались, как правило, из-за мужчин. Фрэн тусовалась с тремя тупыми итальяшками, любимым развлечением которых было трахать ее по очереди. Двое из них были статистами, один собирался стать певцом. Фрэн думала, что то, чем они занимаются, очень круто. Как правило, в такие минуты она находилась под действием наркотиков и не понимала, что ее просто-напросто используют как шлюху. Это бесило Джорданну, и она не скрывала этого от Фрэн:
      – Что ты получаешь от этого? – требовала она ответа.
      – Любовь. Внимание. Грандиозный секс.
      – Не пудри мне мозги.
      – В чем дело, Джорданна, – ты ревнуешь?
      «Да, конечно, ревную к этим тупым скотам, издевающимся над тобой, как только представится случай».
      Фрэн покончила с собой, приняв львиную дозу наркотиков в день своего рождения. Ей исполнилось семнадцать лет.
      Сперва Джорданна не поверила этому. Она ничего не чувствовала – все стало ей безразлично. Затем реальность взяла свое – и Джорданна запылала жаждой мести. Она «позаимствовала» у отца пистолет, выследила итальяшек в их любимом клубе и, придя туда, сперва заставила их поверить в то, что они нашли еще одну богатую маленькую дурочку, которая готова ими восхищаться. Потом, у них на квартире, она вытащила пистолет, сообщила им о самоубийстве Фрэн, а потом потешилась всласть, обещая вышибить им мозги. К тому времени, как ей надоело угрожать им, они уже не были столь крутыми. Обычные недоделанные ублюдки.
      У большинства мужчин одна проблема – у них нет характера. За исключением ее отца. Его характера хватит на целую армию.
      Иногда она думала о Джеми и Фрэн. Так же, как иногда думала о матери, потрясающе красивой Лилиане.
      Когда Джорданне было шесть лет, ее мать поместили в психиатрическую лечебницу. Через несколько недель хрупкая и знаменитая Лилиана вскрыла себе вены и скончалась в одиночестве и мучениях.
      Папочка целых три месяца был в трауре, а потом женился на первой из своих четырех последующих жен. Ким была номером пятым. И зачем ему понадобилось жениться? Что плохого в том, чтобы жить одному?
      Джорданна вздохнула. В конце концов, если он может поступать, как ему взбредет в голову, то же самое может и она. Никто и ничто не остановит ее.
      Джорданна подумала было перезвонить отцу, но не решилась. Она прекрасно знала, что он скажет:
      – Ну что, птичка-худышка, у тебя все в порядке? Деньги нужны? Когда увидимся?
      Ее ответы были всегда одинаковы:
      – Да, папочка. Нет, папочка. Скоро. Он любил ее. На свой лад.
      Ей было необходимо осознавать это. Иначе жить было бы невозможно.
      Шарлин дико взвизгнула от удовольствия. Мак удивился, что обитатели дома, рядом с которыми была припаркована их машина, не выбежали посмотреть, что происходит. Какой сюрприз ждал бы их! Полуобнаженная звезда и режиссер с мировой известностью! «Инквайер» многое бы отдал за снимок.
      Пока Шарлин натягивала одежду, Мак вернулся на свое место за рулем. Вскоре они уже ехали домой в Пасифик-Пэлисайдз, где занимали большой дом. С ними жили их дети от предыдущих браков: шестнадцатилетняя дочь Шарлин и семнадцатилетние сыновья-двойняшки Мака.
      Как только они доехали до Сансета, Мак прибавил скорость, постоянно поглядывал в зеркало заднего вида. Он хотел быть уверенным, что их не преследуют. Он постоянно опасался бандитов. Два месяца назад какой-то худой, высокий наркоман налетел на него на подземной автостоянке и, ткнув Маку в живот пистолетом, потребовал его золотой «Ролекс». Он снял часы, не сказав ни слова. Когда грабитель скрылся, Мак пожалел, что не оказал сопротивления.
      Он никогда бы не признался в этом Шарлин, но этот инцидент нанес большой удар его мужскому самолюбию.
      Рассказывая о происшествии друзьям, Мак смеялся, но в глубине души жалел, что не дал тогда сдачи. Теперь он носил незарегистрированный пистолет. Пусть только попытаются подойти!
      Давным-давно, в Бруклине, он был по-настоящему крут. Возможно ли, что двадцать лет в Голливуде так изменили его?
      Иногда он думал, что вся его жизнь – это сон. Какой путь он проделал – от боксера-любителя в Бруклине до удостоенного «Оскара» голливудского режиссера! Ему почти никто не помогал.
      Он старался не думать о прежних днях. Прошлое похоронено, и никто не должен в нем копаться. Единственный раз в жизни он сделал одолжение человеку из своего прошлого – и это кончилось скандалом. После этого он стал осмотрительнее. Мак никому не рассказывал о своем прошлом. Правда опасна.
      Недавно он решил было избавиться от желтого «роллса» и купить менее заметную машину. К сожалению, Шарлин этого не позволит – она считает, что «роллс» полезен для ее имиджа.
      Подъезжая к дому, он заметил две полицейские машины с мигалками.
      – Черт возьми! – пробормотал он. Он не слишком жаловал полицейских – это осталось в нем еще с Бруклина.
      – Что? – переспросила Шарлин.
      – У нашего дома стоят две полицейские машины.
      – Почему? – поинтересовалась Шарлин, доставая пудреницу.
      Внимательно изучив свой макияж в маленьком зеркальце, она принялась подкрашивать губы:
      – Надеюсь, ты это выяснишь?
      Несмотря на свою красоту и сексуальность, Шарлин временами действовала ему на нервы.
      – Именно этим я и собираюсь заняться, дорогуша, – ответил Мак, стараясь не показывать своего раздражения.

      Майкл Скорсини прибыл в Лос-Анджелес в пятницу вечером, уставший, измотанный и готовый начать все сначала. С Нью-Йорком покончено.
      На авиалинии потеряли один из его чемоданов и отнеслись к этому равнодушно. Он продемонстрировал им свой жетон детектива, давая понять, что если они не позаботятся о его вещах, то все окажутся под арестом.
      Тут они забегали. Они проследили потерянный багаж до Чикаго и заверили, что он будет доставлен на следующий день.
      Прекрасно. Значит, еще двадцать четыре часа ему не удастся даже сменить белье. Но разве их это волнует?
      Майкл Скорсини был высок и атлетически сложен. От сицилийских предков он унаследовал темно-оливковую кожу, густые черные волосы, жгучие черные глаза, прямой нос. Скорсини был хорош собой, но под внешним лоском скрывалась опасность. Он был неотразим.
      Женщинам он нравился, и это не давало ему покоя: гоняются они за ним лишь потому, что он красив, или же их привлекают его человеческие качества?
      На этот вопрос он не знал ответа. Возможно, не узнает никогда. Пока что ему не встретилась женщина, которая бы по-настоящему понимала его.
      Он оглядел аэропорт. Его друг и бывший партнер Квинси Роббинс должен был встретить самолет, но его нигде не было видно. Не заметить Квинси было бы трудно: черный, огромный, страдающий избыточным весом. Майкл нашел телефон-автомат и позвонил. Эмбер, жена Квинси, сообщила ему, что машина ее мужа сломалась по дороге, и он не смог добраться до аэропорта.
      – Не беспокойся, – ответил на это Майкл, – я возьму такси.
      – Давай быстрее, – сказала Эмбер.
      Конечно, не слишком-то интересно шататься по аэропорту.
      Выйдя, он подозвал такси, дал шоферу-иранцу адрес Роббинсов, уселся на заднее сиденье, и, закурив сигарету, постарался расслабиться.
      Кто бы подумал, что Майкл Скорсини переберется в Лос-Анджелес? Это и в голову никому не приходило. У его бывшей жены, Риты, это известие вызвало бы шок.
      Прошедшие полгода заметно изменили его жизнь. Еще недавно он жил в Нью-Йорке, работал, скучал по своему ребенку, и все было о'кей. И вдруг – он чуть не погиб во время неудачного рейда, связанного с наркотиками. Несколько дней его жизнь висела на волоске – пуля засела очень близко к сердцу.
      Но недостаточно близко. Пулю удалили, и он выжил. Рита даже не позвонила.
      Как только он поправился, он задумался о дальнейшем. С дочерью ему никогда не удавалось проводить достаточно времени – бывшая жена увезла девочку в Лос-Анджелес; его подружки менялись одна за другой; свою семью в Бруклине он видел крайне редко, о чем не жалел; собираясь вместе, они только и могли, что кричать друг на друга.
      Майкл Скорсини решил начать новую жизнь в тридцать восемь лет. Для этого он взял в департаменте полиции годичный отпуск. Он счел, что этого времени хватит, чтобы собраться с мыслями и решить, хочет ли он оставаться детективом. Ему дали этот отпуск из-за ранения.
      Квинси почти три года жил в Лос-Анджелесе. Он занялся частным сыском и давно звал Майкла в компаньоны.
      Майкл отказывался, считая, что жить можно только в Нью-Йорке. Однако после ранения ему не терпелось сменить обстановку, а в Лос-Анджелесе жила теперь его четырехлетняя дочь, Белла, которую он не видел с тех пор, как год назад Рита уехала с ней на побережье, забыв даже попрощаться.
      Появление жаждущего мести отца Беллы будет большим сюрпризом для Риты. Интересно, как она это воспримет?
      Эмбер Роббинс распахнула дверь своего скромного дома. На руках у нее был младенец, малыш постарше цеплялся за юбку. Приветливая улыбка играла на губах женщины. Эмбер была очень хороша. На ее черном лице ярко выделялись ослепительные зубы. Для своих пяти футов четырех дюймов она была, пожалуй, несколько полновата. Квинси познакомился с ней через службу знакомств, в которую обратился, поспорив с друзьями. Он клялся, что это были самые удачно потраченные семьдесят пять баксов в его жизни. Семья Квинси, впрочем, отнюдь не пришла в восторг, узнав, что прежде Эмбер была исполнительницей экзотических танцев. Эту проблему Квинси решил, переехав в Калифорнию.
      – Мне сорок семь лет, – жаловался он в то время Майклу, – а моя мамаша все еще обращается со мной как с ребенком.
      – Майкл! – Улыбающееся лицо Эмбер светилось от радости. Ее открытость и доброжелательность подкупали.
      – Ну-ка, наша маленькая мама! – Он улыбнулся, крепко обняв ее.
      – Я поправилась на пару фунтов, – грустно признала Эмбер, провожая Майкла в дом.
      – Тебе это идет, – успокоил он, подавая ей пакет из магазина Ф. А. О. Шварц.
      – Хм… Ты всегда был превосходным лжецом. – Открыв пакет, Эмбер вытащила оттуда огромную панду и симпатичного плюшевого медвежонка.
      – Это для меня? – спросила она, расплываясь в улыбке.
      – Так, ерунда… для детишек. Она чмокнула его в щеку:
      – Не стоило беспокоиться, Майкл. Спасибо тебе. Младенец заплакал. Старший сын нетерпеливо дергал Эмбер за юбку.
      Майкл, прищурясь, отошел на шаг:
      – Уже двое, а, Эмбер? Не теряешь времени. Она покраснела:
      – Ну что я могу тебе сказать? Мой муж – просто зверь, и мне это нравится.
      – Правильно, чистый зверь, – согласился Майкл. – Где эта скотина?
      Эмбер положила младенца в кроватку.
      – Он звонил. Машину пришлось буксировать.
      – Спорим, он в восторге, – заявил Майкл, пробираясь через захламленную комнату. Споткнувшись о большую меховую игрушку, валяющуюся на полу, он чуть не упал.
      Эмбер направилась на кухню. Двухлетний малыш шел за ней.
      – Ты же знаешь нашего Квинси: Мистер Нетерпение.
      – Еще бы мне не знать Кви! – Он последовал за ней. Эмбер посадила ребенка на высокий стульчик и обернулась, внимательно глядя на Скорсини:
      – Кстати, Майкл, ты великолепно выглядишь. Я ожидала…
      – Увидеть развалину – так?
      – Со всей этой стрельбой, и вообще… – Эмбер взяла из холодильника баночку детского питания.
      Майкл расхаживал по кухне:
      – У меня все в порядке, – заверил он жену друга. – А когда я здесь, просто прекрасно.
      – Хорошо. – Она кормила ребенка яблочным пюре. – Мы хотим, чтобы ты чувствовал себя здесь как дома.
      – Ты знаешь, что я так себя и чувствую.
      – Извини, но спать тебе придется на кушетке.
      – Временами мне бывало очень хорошо на кушетке.
      – Я не желаю слушать про твою личную жизнь, – смеясь, пожурила его Эмбер.
      – Ох, сейчас у меня с ней туго. Я надеялся, что у тебя найдется подруга – точь-в-точь как ты.
      – Трепач! Но мне это нравится.
      – Я говорю чистую правду.
      – Ты можешь оставаться у нас столько, сколько пожелаешь. Квинси любит тебя как брата.
      – Да. – Он поскреб небритый подбородок. – Я отвечаю ему тем же.
      Он задумался о своем друге. Квинси был хорошим парнем и многому научил его. Там, в Нью-Йорке, они шесть лет работали вместе. Квинси был для него как старший брат и влиял на него очень положительно, – у Майкла был дикий темперамент и нрав, который он не всегда умел сдерживать. Теперь положение улучшилось – он бросил пить, а ранение, полученное им, утихомирило бы любого. Тем не менее, было приятно иметь брата, пусть и не родного по крови, который присматривает за тобой – тем более, что родной брат Майкла, Сэл, был настоящим отребьем, и Майкл не огорчился бы, если бы и вовсе с ним не встречаться. Сэл лгал, обманывал, доносил – и все же для их матери Вирджинии эта жирная задница оставалась светом в окошке. Когда братья росли, Сэл был ее любимчиком. Ее гнев вечно изливался на Майкла, потому что папаша, слизняк поганый, умудрялся улизнуть как раз тогда, когда что-нибудь происходило. А в доме Скорсини без происшествий не обходилось.
      Когда Майклу было десять лет, отец их оставил – кажется, завел роман на стороне. Он ушел, не оставив семье ни денег, ни адреса. Вирджинии пришлось работать сразу в двух местах, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.
      Два года понадобилось ей, чтобы отыскать пропавшего мужа. К тому времени в ее жизни появился другой мужчина. Эдди Ковлински стал отчимом Майкла и переехал к ним жить.
      Эдди оказался настоящей скотиной. На жизнь он зарабатывал перевозкой спиртного, а развлекался тем, что избивал Вирджинию и обоих мальчиков. Эдди напоминал злобного медведя, а ручищи его смертоносные грабли. Кроме того, он сильно пил.
      Эдди колотил Майкла почем зря. В шестнадцать лет тот сбежал из дому и, скрыв свой возраст, стал барменом в Нью-Джерси. Восемнадцать месяцев он отсутствовал, а вернулся сильным, атлетически сложенным юношей больше шести футов ростом.
      Вскоре после возвращения пасынка Эдди напился и хотел выдрать его. Майкл дал сдачи и разбил отчиму нос. После этого случая Эдди оставил его в покое.
      Через несколько месяцев Майкл поступил в Академию Полиции, что несказанно задело Эдди и Сэла – те считали всех полицейских существами низшего порядка. Ему же эта профессия помогла обрести чувство уверенности в себе и цель в жизни. Обучение Майкл закончил, набрав максимальное количество баллов. Он быстро продвигался по служебной лестнице, становясь – к вящему негодованию Эдди и Сэла – всеми уважаемым детективом.
      Вспоминать об Эдди было слишком неприятно, даже теперь.
      И зачем вспоминать? Эдди того не стоил. Это было почти столь же бессмысленно, как вспоминать родного отца, Дина, который более двадцати лет жил во Флориде со своей новой семьей.
      С тех пор, как Дин их покинул, Майкл дважды виделся с ним – две неудачные короткие встречи, которые он устроил потому, что хотел ближе узнать родного отца. Но не вышло. Дин Скорсини ясно дал понять, что его не интересует оставленная им семья. Он разговаривал с сыном, как с посторонним человеком, и после второй встречи Майкл отказался от мысли сблизиться с отцом.
      Такова жизнь. Отец, которому нет до тебя дела. Мать, неспособная позаботиться о тебе. И отчим – садист и сукин сын. Майклу удалось выжить.
      – Как насчет пива? – предложила Эмбер, вытирая яблочное пюре с подбородка мальчика.
      – А безалкогольное у тебя есть? – спросил он, жалея, что не может схватить банку ледяного «Миллера» и опорожнить ее в три глотка.
      – Ох, извини, я забыла, – быстро сказала она, – Квинси говорил мне, что ты в этом… как его… «АА».
      – «Программа», – сухо пояснил он. – «Двенадцать ступенек к миру и покою».
      Эмбер не поняла, о чем он говорит. Понимали лишь те, кто сам прошел через это. Программа спасла его жизнь задолго до злополучного ранения, но не сохранила его брак – этого не в силах был сделать никто.
      – Квинси сходит в магазин, когда вернется, – сказала Эмбер.
      – Нет проблем. Я выпью «Сэвен-Ап».
      – Диетический?
      – Нет уж. Я подвергну свою жизнь ужасной опасности и выпью обычный.
      – Возьми сам. – Женщина махнула рукой в сторону холодильника.
      – Знаешь, я пожалуй, лучше выкурю сигарету, – решил он.
      Она показала на черный ход:
      – Кури на улице, Майкл. Не возражаешь? Мы с Квинси бросили это дело.
      – А какие вредные привычки у вас остались? – улыбнулся он.
      – Никогда не догадаешься, – ответила с улыбой Эмбер. Он отправился на задний двор, перебирая в уме то, что надлежало сделать. Первым делом он намеревался снять квартиру – в его планы не входило слишком долго занимать кушетку Роббинсов. Майкл решил, что не будет связываться с Ритой, пока не устроится. Когда он будет говорить с ней, надо, чтобы она усвоила: он собирается постоянно видеться с Беллой и не желает выслушивать всякий вздор.
      С Ритой было тяжело. Он женился на ней потому, что она была беременна – единственный раз в жизни поступил, как следовало.
      Да. Как следовало. Вскоре после родов Рита превратилась в сварливую бабенку, обвиняя его во всем – от потери своей прекрасной фигуры (ерунда – у нее и сейчас было потрясающее тело) – до несостоявшейся карьеры. Какой еще, к черту, карьеры?!
      Когда Сэл познакомил их, Рита была официанткой, но, как многие красивые женщины, лелеяла надежду стать манекенщицей или актрисой. Обнаружив, что ребенок приковал ее к дому, Рита пришла в ярость:
      – Я утратила свободу, – часто жаловалась она. – Ты не должен меня так притеснять.
      Он не мог понять, чего ей не хватает – на его взгляд, она и так пользовалась излишней свободой. Каждый уик-энд Майкл не работал и сидел с ребенком, в то время как Рита – в компании столь же ветренных подруг – совершала сокрушительные набеги на магазины, швыряя направо и налево деньги, которые он зарабатывал тяжким трудом.
      Кредитная карточка в ее руках была просто бедствием: приходящие ежемесячно счета сводили его с ума.
      – Сколько туфель ты можешь сносить? – спрашивал он, совершенно измучившись.
      – Сколько захочу, – отвечала жена, нарываясь на скандал.
      Рита была очень эффектна. Ее пылающие рыжие волосы вполне соответствовали ее нраву. Она была отчаянной кокеткой и пользовалась этим, чтобы управлять мужем. Это удавалось ей в начале их семейной жизни, когда он думал, что влюблен.
      После четырех лет брака она могла переспать с целой бейсбольной командой – это не задело бы его.
      Когда Рита покинула Нью-Йорк, единственным чувством, которое испытал Майкл, было облегчение. Он жалел только, что не мог видеться с Беллой по выходным. Сначала он каждое воскресенье разговаривал с дочуркой по телефону, но после того, как он был ранен, связь прервалась. Когда бы он ни звонил, включался лишь автоответчик.
      Он чувствовал себя виноватым – но знал, что найдет способ загладить свою вину. Он не бросит Беллу так, как его самого бросил когда-то отец. Они будут проводить вместе много времени, а если Рите это не понравится, ее дело – ей придется смириться.
      Майкл любил свою дочь и был настроен решительно. Сейчас самое время стать ей хорошим отцом.

      Кеннеди Чейз было тридцать пять лет, и ей нечем было заплатить за квартиру. То есть она, конечно, могла бы это сделать: у нее были кое-какие сбережения, несколько удачно вложенных акций и скромный домик в Коннектикуте. Но, черт возьми, ее правилом было никогда не тратить сбережений, отложенных «на черный день», и это правило Кеннеди соблюдала свято.
      Для того, чтобы решить проблему, связанную с квартирой, ей необходимо было сделать то, чего она всеми силами старалась избежать – интервью со знаменитостью.
      О Господи, только не это! Ей была ненавистна сама мысль о том, чтобы сидеть рядом с законченными эгоистами, которые считают себя безумно крутыми лишь потому, что Бог дал им удачный набор генов да подкинул пару счастливых случаев.
      Недостаток наличности у Кеннеди объяснялся просто. Под нажимом не в меру напористого агента она забросила все и последние три месяца сидела дома, старательно работая над романом о любви, сексе и человеческих взаимоотношениях в девяностых годах. Она написала триста страниц, большинство из которых разорвала в клочья. В конце концов она решила, что вымысел – не для нее. Если она напишет книгу, то это будет книга, основанная на голых фактах. Ничего кроме правды.
      Придя к этому решению, она поняла, что ей нужно больше времени. Единственное, что пришло ей в голову, – принять предложение издателя журнала «Стайл Ворз» Мейсона Рича. Мейсон хотел, чтобы она сделала шесть интервью со знаменитостями и шесть статей на любые темы по ее выбору. За это ее текущие расходы на год будут оплачены.
      Уже две недели Кеннеди думала об этом. Если она примет предложение Мейсона, счета не будут ее беспокоить. Это было бы весьма кстати.
      «Позвони ему» – требовал внутренний голос.
      «Завтра».
      «Не завтра. Сегодня».
      Вздохнув, она подняла трубку и набрала номер нью-йоркского офиса «Стайл Ворз».
      – Мейсон? – Она говорила быстро, боясь передумать.
      – К. Ч. Мой любимый журналист. – Чувствовалось, что Мейсон рад. Это был нормальный мужчина сорока восьми лет, белый, женатый, жаждущий заманить ее к себе в постель. Пока что ей удавалось поддерживать с ним чисто профессиональные отношения, но это было нелегко. Женатые мужчины всегда очень настойчивы.
      Набрав в легкие побольше воздуха, Кеннеди сказала:
      – Можешь ставить меня на линию огня.
      – В чем дело?
      – Мейсон, я вся твоя. Он усмехнулся:
      – К. Ч., я счастлив как никогда. Я закажу для тебя билет первого класса на самолет и абонирую для нас апартаменты в «Сент-Риджесе». Это будет незабываемый уик-энд.
      – Очень забавно, Мейсон, – вздохнула она, – но ты прекрасно знаешь, что я имела в виду.
      – Ты многое теряешь, – грустно заметил он.
      – Пришли мне аванс, пока меня не выгнали из квартиры. И назови имя моей первой жертвы, чтобы у меня было время собраться с силами перед знаменательным событием.
      – Добро пожаловать на наш корабль.
      – Плыву к берегу, приветствую вас.
      Решение принято. Пути назад нет: теперь она работает для «Стайл Ворз», путеводителя для каждого уважающего себя обитателя Голливуда по реальному миру – или тому миру, что считается реальным. Каждый месяц голливудское общество с упоением проглатывало очередной номер: «Эй, я читаю «Стайл Ворз», я начитанный человек».
      На деле журнал был действительно неплох. В сравнении с пустыми журнальчиками для женщин и идиотскими – для мужчин это был настоящий кладезь ценной информации. Наряду с интервью, обзорами, заметками о моде и сенсационными фотографиями в каждом номере была как правило и одна заслуживающая прочтения статья – какой-нибудь грандиозный скандал с участием богачей и знаменитостей.
      Перспектива делать именно такие статьи и прельщала Кеннеди. Когда Мейсон впервые предложил ей это, он заверил ее, что она сможет работать, над чем пожелает, и это было весьма соблазнительно. Журналистское расследование было ее коньком. Она писала обо всем – о сокрушительном поражении Аниты Хилл в Вашингтоне и о политических процессах, о войне в Иране и запутанных интригах Уолл-стрит.
      Кеннеди нравилось находиться в самой гуще событий, ее девизом было – «Ручку – в руку, и в дорогу». Но шесть месяцев назад тяжело заболел ее отец, и она решила дожидаться неизбежного. Папе было восемьдесят пять лет, и у него был рак легких. Тремя годами раньше скончалась мать. Эта потеря была ужасна, хотя Кеннеди и научилась справляться с горем с тех пор, как после двенадцати совместно прожитых лет ее муж погиб от бомбы террориста.
      Фил был потрясающим мужчиной, умным и сексуальным. Они встречались в колледже, полюбили друг друга, вместе путешествовали и через шесть чудесных лет поженились, наконец, на борту парохода, плывущего по африканской реке, населенной крокодилами. Они оба мечтали о приключениях – что бы ни случилось в мире, им непременно надо было оказаться на месте событий. Фил был великолепным фотографом; снимки, сделанные им, отличались оригинальностью и правдивостью. Кеннеди писала статьи к его фотографиям. Их семейная команда пользовалась популярностью у издателей журналов и газет.
      Фил погиб в Ирландии, освещая войну, идущую там. Она была бы рядом с ним, если бы не беременность. Кеннеди была тогда на третьем месяце и, поскольку у нее уже было два выкидыша, врач посоветовал ей оставаться дома. Тем не менее, ребенка она потеряла.
      После смерти Фила жизнь Кеннеди остановилась. Почти год она сидела в их маленьком домике в Коннектикуте, стараясь пересилить навалившееся на нее горе. Временами она подумывала о самоубийстве, но ей было известно, но Фил счел бы это малодушием и трусостью. Он наверняка хотел бы, чтобы она в одиночку сделала все то, что они планировали совершить вместе, и подвести его она не могла. Наконец, собрав остатки сил, она вернулась в мир, но обнаружила, что путешествовать одной вовсе не так интересно. Это оказалось делом трудным, опасным и тоскливым.
      В конце концов она решила где-нибудь осесть, конечно, не в Коннектикуте, где воспоминания были так свежи, а в Лос-Анджелесе, где жили родители. Вскоре после переезда Кеннеди в Лос-Анджелес ее мать заболела и умерла. Теперь наступила очередь отца.
      Она не жалела о звонке Мейсону. На деле ее радовала перспектива целый год работать с одним и тем же журналом. Интервью со знаменитостями были той ложкой дегтя, с которой следовало смириться. Бочкой меда была большая статья на свободную тему.
      Если бы Фил был рядом, у него бы немедленно возник миллион идей. Но Фила не было. Он ушел. Покинул ее. Здесь не было его вины, но иногда, среди ночи, когда реальность неудержимо наваливалась на нее, она не могла удержаться от причитаний.
      «Зачем ему нужно было ехать в Ирландию?»
      «Почему он уехал?»
      Она не встречала мужчины, который мог бы сравниться с Филом. Ее ближайшая подруга Роза Альварес уверяла, что кругом множество хороших мужчин, но она с такими что-то не сталкивалась. Периодически она встречалась с кем-нибудь, но не получалось даже интересной беседы. «Я слишком стара и слишком умна для подобной чепухи», – устало убеждала она Розу, которая имела дурную привычку устраивать чужую личную жизнь.
      Роза, красивая испанка сорока лет, работала на местной телестанции и была женщиной очень решительной. Она отказывалась предоставить Кеннеди самой себе.
      – Ты на пять лет моложе меня, Кеннеди, – сурово поучала Роза. – Я не позволю тебе сидеть дома в одиночестве. Я непременно найду тебе подходящую партию.
      – Ну ладно, – сухо соглашалась Кеннеди. – Буду сидеть и ждать, когда ты приведешь мне Мистера Со-всем-Не-То-Что-Мне-Нужно.
      Кеннеди знала, что привлекает мужчин. При взгляде на нее многим хотелось попытать счастья. Она была высока – пять футов девять дюймов – и прекрасно сложена, хотя и старалась не привлекать внимания к своей фигуре. Волосы цвета меди достигали плеч, взгляд зеленых глаз был ошеломляюще прям. В ее красоте была интеллигентность и аристократизм.
      После смерти Фила она лишь один раз позволила себе вступить в более или менее серьезные отношения с мужчиной. Она увлеклась одним из коллег Розы. Он был похож на Кевина Костнера, звезд с неба не хватал и был на два года моложе Кеннеди.
      В постели ей с ним было хорошо, но после шести месяцев совместной жизни она заподозрила его в неверности и ушла.
      От него оказалось не так легко избавиться. Они расстались три месяца назад, и он все еще звонил, умоляя ее изменить свое решение.
      Она знала, что не вернется назад. Жить одной гораздо лучше.

      Бобби Раш бегал по утрам. Он поднимался в пять, надевал шорты и футболку, поношенные «найки» и – дождь или солнце – отправлялся на пробежку. В солнечной Калифорнии не так уж часто шел дождь: большую часть времени здесь было слишком жарко. С тех пор как он вернулся из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, ему было трудно привыкнуть к постоянной жаре.
      В тридцать два года Бобби был хорош собой – мальчишеская улыбка, длинные светло-русые волосы и глаза, голубые, как вода в реке. Внешность и талант он унаследовал от отца, знаменитого киноактера Джерри Раша, слава Богу, что ему не достался в наследство отцовский характер, ибо Джерри любил покуражиться, был бабником и алкашом.
      Теперь, после того, как много лет его воспринимали только в качестве одного из сыновей Джерри, Бобби сам снялся в кино. Фильм стал хитом! Звездой вдруг стал сам Бобби, и теперь уже Джерри упоминался лишь в связи с Бобби Рашем. Это был настоящий триумф!
      Лен и Стен, его старшие братья, в восторг не пришли. Уже то, что их называли сыновьями Джерри Раша, было достаточно неприятно, и им вовсе не улыбалось прожить остаток дней с ярлыком «братья Бобби Раша». Особенно обидно, что оба они пытались стать актерами, но успеха не добились. Лен и Стен были сыновьями Джерри от его первой жены. После развода она вышла замуж за хирурга-кардиолога и спокойно жила в Аризоне.
      Лен был пьяницей, Стен – кокаинистом. Джерри до сих пор помогал им, несмотря на то, что у обоих уже были свои семьи и дети.
      Пять лет Бобби не разговаривал с отцом. Перед тем, как Бобби переехал в Нью-Йорк, они разругались и с тех пор не встречались. Теперь он вернулся, его фильм был на вершине успеха, и Дарла, его мачеха – шведка, на следующей неделе собиралась устроить обед и воссоединить семью. Бобби бежал по тренировочной дорожке. Он снимал маленький домик в Голливуд-Хиллз, но скоро обнаружил, что бегать там – сущее наказание. В первый же день он наткнулся на Мадонну и ее телохранителей. Для Бобби бег не был способом завязать знакомство, для него это была работа, тяжелая работа, придающая силы и заставляющая напрягаться сердце.
      Вот уже несколько недель, как он вернулся в Лос-Анджелес. Он посещал бесконечные тусовки, бывал в новых офисах «Орфеус Студиос», разговаривал со сценаристами о новом фильме и устраивался на новом месте. Он не звонил никому, даже братьям.
      Дарла нашла его лишь потому, что была самой большой пронырой в городе. Она знала всех и вся и теперь, после этого фильма, горела желанием воссоединить Бобби с добрым старым папочкой.
      Джерри Раш. Икона. Легенда. В одном ряду с Бартом, Керком и Грегом – знаменитостями пятидесятых и шестидесятых. Джерри был одной из ярчайших звезд приключенческого «жестокого» кино. «Жестокостью» называлось убийство «плохих парней», а приключениями – поцелуи с кинозвездами. Теперь Джерри лишь изредка появлялся в кино, по преимуществу в характерных ролях. Он до сих пор прекрасно выглядел благодаря постоянным усилиям специалистов по пластической хирургии. Но, как ни крути, Джерри было почти семьдесят, а это вряд ли подходящий возраст для героя экрана.
      Бобби размышлял, что скажет отец по поводу его ошеломляющего успеха. Их взаимоотношения никогда не были просты: презрительная снисходительность, с которой к нему относились, когда он рос, погубила бы более слабого человека. Его братьям так и не удалось преодолеть этого – их навеки подавила гигантская тень Джерри.
      Первые воспоминания Бобби были мрачны.
      Первый урок плавания. Джерри швырнул его в глубокий бассейн и равнодушно наблюдал, как сын борется за жизнь.
      Первый день в школе. Джерри пошел с ним и крутился вокруг, знакомясь с учителями, раздавая автографы, чтобы все узнали, чей сын маленький Бобби.
      Первое свидание. Джерри поцеловал его девчонку и после этого она всю ночь говорила лишь о том, какой у него замечательный отец.
      Первая невеста. Джерри спал с нею на протяжении двух месяцев. Когда Бобби однажды наткнулся на них, Джерри лишь рассмеялся: «Она – шлюха, – заявил он. – И хорошо, что ты вовремя узнал об этом».
      После этого Бобби окончательно убедился, что жизнь с отцом – настоящая война и с ним нужно быть столь же осторожным и беспощадным, как с любым другим врагом.
      Джерри хотел, чтобы его сын учился в колледже в Калифорнии, но, благодаря материнской поддержке, Бобби удалось сбежать в Нью-Йорк. Там он восемнадцать месяцев проучился в университете, затем бросил учебу и начал пробовать свои силы в актерской профессии. Его отец этого не одобрил и отказал ему в помощи. Все в порядке: Бобби в ней и не нуждался. По вечерам он работал официантом, а днем участвовал в телевизионной «мыльной опере». Это оказалось неплохой тренировкой.
      Через два года, когда его мать умерла от рака, он вернулся в Лос-Анджелес.
      На похоронах Джерри отвел его в сторону и умолял остаться в Лос-Анджелесе:
      – Я одинок, – говорил Джерри, демонстрируя ранимость, чего раньше за ним не водилось, – твои братья переженились, и я остался один в этом огромном доме. Почему бы тебе, Бобби, не вернуться и не составить компанию своему старику?
      Забыв об осторожности, Бобби согласился. Как только он вернулся, Джерри вновь стал чудовищем – цеплялся к девушкам Бобби и вообще вел себя с ним так, будто сын все еще учился в школе.
      Вскоре стало ясно, что отравлять сыну жизнь – любимое развлечение Джерри.
      Когда в жизни его отца появилась Дарла, Бобби сбежал. Он остался в Лос-Анджелесе и снял квартиру в Шерман-Оукс. Он получил пару небольших ролей в кино, затем снялся еще в одной «мыльной опере» и стал встречаться с девушками, которых не надо было водить домой, к папочке.
      После того как Джерри женился на Дарле, она пыталась объединить их в одну большую счастливую семью. У нее ничего не вышло.
      На Рождество 1989 года состоялась знаменитая стычка Бобби и Джерри. В фамильном особняке на Бедфорд-Драйв был устроен праздник. Джерри как обычно не считался с расходами. Сад закрыли навесом, бассейн превратили в танцплощадку, повсюду разгуливали Санта-Клаусы, гадалки. Играл оркестр из семи человек. За пятнадцатью круглыми столами карточками отмечались места для ста двадцати гостей. Дарла продумала все – и Джерри за все заплатил.
      Бобби не питал к Дарле особой любви, но всегда восхищался ею. Железная шведка преуспела там, где множество женщин потерпело неудачу: ей почти удавалось держать Джерри под контролем. Тем не менее, иногда наступал момент, когда удержать Джерри под контролем не мог никто. Слишком много чистого бурбона, скоро съемки нового фильма – и вот уже Джерри распушил хвост, уверенный в себе как никогда.
      В тот вечер Бобби сделал большую ошибку – он взял с собой на праздник свою девушку, Линду, миниатюрную блондинку с подходящей для Калифорнии фигурой и огромными голубыми глазами. Естественно, Джерри сразу же обратил на нее внимание. Линда держалась хорошо, но, когда пьяный Джерри схватил ее и насильно поцеловал, запустив свои потную ручищу в вырез ее платья, Линда, невинная девочка из Миннесоты, совершенно растерялась и, дав пощечину Джерри, побежала жаловаться Бобби.
      Бобби решил, что это свинство пора прекратить.
      Когда отец появился, Бобби подошел к нему и тихо и зло сказал:
      – Извинись перед Линдой.
      – Чего? – Джерри стоял перед ним, слегка покачиваясь, виски переливалось через край стакана.
      Бобби не проявил готовности замять инцидент:
      – Скажи, что ты сожалеешь о своем поведении, ты, грязный ублюдок!
      Джерри неприятно расхохотался:
      – Извиняться перед ней? Да ты, наверное, шутишь.
      – Извинись! – Первый раз в жизни Бобби осмелился столь открыто выступить против отца.
      Воцарилось тяжелое молчание. Все притворялись, что ничего не происходит.
      – Ну-ка, сынок, разве ты не видишь, что она – потаскушка. – Пьяный Джерри говорил нечетко. – Ты умеешь цеплять их, Бобби. Правда, тебе бы пора научиться полагаться на сердце, а не на то, что у тебя в штанах. Поступай, как я – я-то знаю, что такое высший класс.
      На Бобби что-то накатило. Он почувствовал черную всепоглощающую ярость и не смог сдержать ее. Он ударил Джерри так, что тот упал. Затем, схватив за руку Линду, ушел из этого дома.
      На следующей неделе он улетел в Нью-Йорк, решив посвятить себя артистической карьере.
      Вскоре стало ясно, что никто не станет лезть из кожи вон, чтобы дать подзаработать сыну Джерри Раша. Однако Бобби твердо решил, что добьется успеха – он объединился с двумя приятелями, и они стали готовиться к съемкам фильмов, не требующих больших расходов.
      Они стали прекрасной командой с хорошей деловой хваткой. Гэри Манн, бывший сосед Бобби по комнате в колледже, занимался финансовыми вопросами. Тайрон Хьюстон, футбольный кумир колледжа, стал продюсером. Бобби снимался и решал проблемы, связанные с режиссурой.
      У них все получалось как надо, и им это нравилось. Гэри с его приятными манерами был единодушно признан Мистером Обаяние, но под личиной «миляги» таился мозг, способный выдержать состязание с калькулятором. Тайрон был Мистер Красавчик. Спортивного вида чернокожий сделался великолепным продюсером и с честью выходил из самых затруднительных положений.
      Они тяжело, не щадя себя, работали по семнадцать часов в сутки. На почти несуществующем бюджете они умудрились выпустить два фильма. Фильмы оказались прибыльными, и, заинтересовав инвесторов, они сняли «Трудные слезы», историю любви полицейского и девушки по вызову. Фильм имел успех, и Бобби Раш неожиданно превратился в звезду и заключил контракт с «Орфеусом» (при участии Гэри и Тайрона). Теперь, с деньгами «Орфеуса», они могли делать все, что захочется. Главным было найти нужный проект. Все это было просто прекрасно, но Бобби знал, что решающим будет второй фильм. Сейчас он снимал два одновременно и решал, который из них выпустить первым.
      – Привет, Бобби! – поздоровалась симпатичная девчонка в джинсовых шортах и облегающей футболке, пробегая мимо.
      В последнее время с ним здоровались все; казалось, что он превратился в общественное достояние. Время, потраченное на «мыльные оперы», было израсходовано впустую, но последний фильм искупал все.
      Автоматически он помахал девице, хоть и не был с ней знаком. Как чудесно наконец-то не быть всего лишь сыном Джерри Раша. Он побежал быстрее. Никому, кто не прошел через это сам, не понять его.
      Вырасти, зная, что твой отец – знаменитость.
      Всю жизнь чувствовать себя ущербным.
      Черт возьми, он сумел с этим справиться. Теперь он чувствовал себя победителем.
      Он жил в одной из комнат большого дома в Бенедикт-Каньоне. Дом был почти пуст. Дом принадлежал его дядюшке, который жил на Востоке и отдал этот дом родственникам и друзьям. В сороковых годах здесь жила легендарная светловолосая кинозвезда, убившая своего любовника ножом для резки мяса и покончившая с собой. Она повесилась на балке в огромной мрачной комнате.
      Элдесса, чернокожая экономка, присматривающая за домом, рассказала ему эту историю, как только Он приехал. Он нетерпеливо выслушал выжившую из ума старуху и запретил ей разговаривать и – что бы ни случилось! – входить в его комнату.
      Чтобы быть полностью уверенным в этом, Он пригласил мастера и поставил на свою дверь тяжелые замки. Никто не сможет вторгнуться в его мир.
      Он поселился здесь потому, что это соответствовало его планам. Его семья не хотела видеть его в Нью-Йорке: это ему явно дали понять. Но полностью отречься от него им не удалось. Он был одной с ними крови, и они были вынуждены позаботиться о нем. Ему предоставили комнату в дядином доме и выделили определенное содержание.
      Неужели они думают, что навсегда избавились от него?
      Черта с два!
      Но пока что это его устраивало. Прежде чем Он займется своей семейкой, Он должен кое-что сделать.
      У него был список – длинный список. И Он прекрасно знал, как поступить с теми, кто попал туда.
      Искупление.
      Месть.
      Смерть недоноскам, предавшим его. Смерть каждому из них.
      Вскоре Он начнет…

      «Хоумбейз-Сентрал» был самым крутым клубом Лос-Анджелеса и располагался рядом с Силверлейк. Им владели бывшая актриса Мелинда Вудсон, дама с вечно кислым выражением лица, и Эрни Айзек, некогда ребенок-кинозвезда, а ныне – продавец кокаина. Они были близкими друзьями известного актера Чарли Доллара. Чарли финансировал это заведение, желая иметь место, где можно приятно провести время и повеселиться. Кроме того, эта пара ему осточертела, и он счел нужным их чем-нибудь занять – ведь невыносимо, в самом деле, наблюдать, как они целыми днями торчат у него дома, покуривая травку, нюхая кокаин и лакая его выпивку.
      Чарли Доллар не был похож на среднестатистического идола толпы. Он был полноват, с заметным брюшком и в свои пятьдесят три года уже начал лысеть. Но, когда Чарли Доллар улыбался, мир загорался новыми красками, и каждая женщина стремилась оказаться в его постели. Чарли был неотразимо обаятелен, и перед ним никто не мог устоять. Поэтому-то каждый его фильм делал огромные сборы. У Чарли было обыкновение, получив роль, подгонять персонаж под себя. Некоторые считали, что Чарли Доллар – гений, другие придерживались мнения, что старина Чарли способен одурачить кого угодно.
      Никто не знал подлинной истории Чарли, хотя слухов о нем ходило множество. Говорили, что он сидел в тюрьме, торговал наркотиками, воевал во Вьетнаме. Впервые Чарли снялся в кино, когда ему было тридцать пять лет. В подпольном рок-н-ролльном фильме он играл полусумасшедшего менеджера группы «тяжелого металла». После этой великолепной, безумной роли о прошлом он не вспоминал.
      Чарли Доллар был героем пьяной, обкурившейся Америки. Он наслаждался славой, но притворялся равнодушным. Так было проще. В конце концов, человек должен вести себя так, будто у него есть принципы.
      Благодаря Чарли, «Хоумбейз-Сентрал» пользовался бешеной популярностью. Сюда ходили «на людей посмотреть и себя показать». Молодая, не отягощенная формальностями и принципами часть Голливуда по вечерам в пятницу и субботу отправлялась в «Хоумбейз-Сентрал», зная, что там можно и заключить деловую сделку, и найти с кем переспать. Агенты, актеры, продюсеры, менеджеры – все обретались там.
      Найти, с кем переспать, трудности не представляло. Девицы с потрясающими фигурами (не обремененные интеллектом). Девицы с голодными глазами, умеющие найти то, что им нужно, и готовые на все ради участия в съемках хорошего фильма.
      Чарли всегда сидел за своим столиком, глядя на все как сытый довольный кот.
      Поздно вечером в субботу в клубе появилась Джорданна. Она знала всех, и все знали ее, ведь она была детищем Голливуда, одной из немногих избранных. Ее знаменитый отец был еще жив. Знаменитая мать – скончалась. Она принадлежала к аристократии Голливуда.
      Эрни Айзек, любивший изображать гостеприимного хозяина, дружески приветствовал ее: – Эй, Левитт, прекрасно выглядишь.
      Эрни был тощ, бороденка его торчала во все стороны. Он ошибочно считал себя неотразимым.
      Джорданну нервировали постоянные попытки Эрни сойтись с ней поближе, несмотря на то, что она ясно дала ему понять, что видеть его не может. Единственным способом избавиться от настойчивых ухаживаний Эрни было не встречаться с ним.
      – Привет, Эрни, – ответила Джорданна и скользнула мимо него, присоединившись к группе своих ровесников, таких же, как она, «детей Голливуда».
      Все были в сборе.
      Черил Лендерс, циничная рыжеволосая длинноногая красотка, которую, казалось, ничто на этом свете уже не могло удивить, была дочерью Этана, владельца крупной студии, и Эстеллы, одной из «львиц» лос-анджелесского общества. В тишине и покое их особняка в Бель-Эр Эстелла, бывало, напивалась до потери пульса.
      Рядом с Чарли сидел Грэнт Леннон-младший, большой любитель развлечений, сын Грэнта Леннона, красавца-кинозвезды. Грэнт-младший работал агентом в «Интернешнл Артистс Эджентс» и считал себя самым крутым любовником в городе, но Джорданна подозревала, что ему далеко до его жеребца-папаши, и что именно поэтому он из кожи вон лезет, создавая себе соответствующую репутацию.
      Тут же была и Марджори Сандерсон, дочь телемагната-миллиардера. В глазах Марджори застыло сонное, мечтательное выражение. Она была болезненно худа, длинные, тонкие светлые волосы обрамляли простенькое, чуть одутловатое лицо. Марджори как раз выздоравливала после тяжелой анорексии и целые дни проводила у психиатра.
      Последним был Шеп Ворт, единственный сын стареющей секс-звезды. Шеп был похож на свою мать, Торин Ворт, женщину с роскошным телом и длинным списком бывших мужей.
      Эта компания выросла вместе, слишком рано многое узнав и получив от жизни. «Порше» в шестнадцать лет. Пригоршни кредитных карточек. Каникулы в Европе. Лучшие столики в известнейших ресторанах. И бесконечные вечеринки.
      Джорданна плюхнулась на стул.
      – Мне нужно выпить, – заявила она, хватая горсть чипсов «тортилья» и отправляя их в рот.
      – Тяжелый день? – поинтересовался Черил.
      – Тяжелое безделье, – с каменным лицом ответила Джорданна.
      – Ну, ну, рассказывай, – сухо произнесла Черил и наигранно расхохоталась, прекрасно понимая, что имеется в виду.
      Черил покинула родительский дом в семнадцать лет. Друзья завидовали ей – родители подарили Черил дом в Вествуде, новый БМВ и кредитные карточки на неограниченную сумму. Они были почти так же довольны, как сама Черил, когда дочь покинула фамильный особняк. С тех пор она жила одна, безуспешно пытаясь наладить свою жизнь. Ей не к чему было стремиться. От дочери Этана и Эстеллы ожидали слишком многого – и Черил решила, что ей плевать на чужие ожидания.
      Черил была очень привлекательна, но назвать ее сногсшибательной красавицей в городе, полном кинозвезд, было трудно. Возможно, где-нибудь в другом месте она считалась бы королевой красоты.
      Черил обнаружила, что к роли лучшей подруги Джорданны Левитт нужно привыкнуть. До смерти Фрэн они практически не общались, но самоубийство общей подруги и горе сблизили девушек. Сначала Джорданна не понравилась Черил – отталкивали ее хулиганские замашки и дурная репутация. Но, как только они познакомились поближе, Черил поняла, что, подобно ей, Джорданна – выходец из семьи, которую и семьей-то назвать нельзя – изо всех сил пытается выжить.
      Они начали всюду появляться вместе, прихватывая в качестве почетного эскорта Шепа, Грэнта и Марджори. Вскоре их прозвали «Голливудской пятеркой». Они не возражали. Их общей проблемой были родители, родители, которые были так заняты своим богатством, славой, успехом, что забыли о своих детях.
      – Попробуй «Маргариту», – предложила Черил. – Три эти миленькие штучки, и ты забудешь, где находишься.
      – Пока вы пробуете это, я пойду попробую вон ту блондиночку, – сказал, вставая с места, Грэнт. Он был высок, изящен, на удлиненном лице красиво выделялись густые изогнутые брови, каштановые волосы стянуты сзади в «хвостик». Он был менее красив, чем его знаменитый отец, и сей прискорбный факт не давал ему покоя.
      Джорданна глянула на намеченную Грэнтом жертву. Такого рода девиц она презирала. Они постоянно посещали «Хоумбейз-Сентрал» – затянутые в «спандекс» тела, пышные волосы, пухлые губы. Легкодоступны и глупы.
      – Как вы, мальчики, можете клевать на такое, – вздохнула она, – остается за пределами моего понимания. Вы никогда не слышали о том, что сначала полагается поговорить?
      – Ну, Джорданна, взгляни на мир реально. – Грэнт уже рвался в бой. – Хотел бы я послушать, о чем разговариваешь в постели ты?
      – А иди ты… – мягко посоветовала Джорданна. Тут вмешался Шеп. У него были мелкие черты лица и выгоревшие на солнце светлые волосы.
      – Да, Джорди, – обвинил он. – Ты поступаешь точно так же, как Грэнт, – снимаешь любовника на одну ночь, а через пару часов: «Пока! Не звони мне – я сама позвоню!»
      – У моих по крайней мере нет пластикового бюста, – ехидно парировала Джорданна, – и они не снимаются в журналах, задрав ноги и уверяя, что обожают животных и мечтают спасти мир.
      – Что касается меня, я – за воздержание, – объявила Черил. – Или же подамся в лесбиянки. Я настолько напугана СПИДом, что даже раздеться боюсь.
      – Посмотрим, – ухмыльнулся Грэнт.
      – Убирайся отсюда, – сказала Черил. – Ты гнусен.
      – А тебе этого и надо. – Грэнт дотронулся до ее плеча.
      – Только в твоих снах.
      Грэнт быстро направился к своей избраннице, стоящей в окружении похожих на нее подруг.
      – Господи, надеюсь, он не собирается привести ее сюда, – простонала Джорданна.
      – Не обращай на нее внимания, – посоветовала Черил, глотая четвертую «Маргариту», – она тебя и подавно не заметит. Она из тех девиц, которые видят только мужиков.
      – Не выношу этих «будущих актрисок», – пожаловалась Джорданна. – Они и в самом деле верят, что стоит переспать с парнем, который имеет хотя бы самое отдаленное отношение к кино, как он раздобудет для них роль, хотя всем ясно, что единственная роль, которая им светит, – это роль подстилки!
      – Как грубо, – сказал на это Шеп.
      – Но справедливо, – отметила Черил.
      – Они очень глупы, – констатировала Джорданна.
      – Это у тебя интеллект, как у специалиста по ракетам, – встрял Шеп.
      Джорданна повернулась к нему.
      – И что ты сегодня такой неугомонный? У тебя что, месячные?
      – Что ты имеешь в виду? – покраснев, обиделся Шеп. Он был гомосексуалистом, но считал, что об этом никому не известно. Все, конечно, давно это знали, но особо на эту тему никто не распространялся.
      – Он всегда такой, – пробормотала Черил, переключив внимание Шепа на себя.
      Разумеется, Грэнт не мог не привести пышнотелую блондинку за их столик. Она выглядела так, словно только что позировала для журнала: полуобнаженная грудь, американская улыбка, широко распахнутые глаза.
      – Знакомьтесь все – это Сисси, – представил ее Грэнт, покровительственно обняв обнаженные плечи.
      Сисси сосредоточила свое внимание на Шепе, который был еще красивее Грэнта, и сказала звенящим детским голоском:
      – А с кем я имею честь разговаривать?
      «Ничего себе, – подумала Джорданна, – может, ей еще всю биографию выложить?»
      – Шеп Ворт, – послушно представился Шеп.
      – А это Джорданна, Черил и Марджори, – вежливо добавил Грэнт.
      – Мы – певицы, – заявила Джорданна.
      – Правда? – Сисси была потрясена. – А где вы выступаете?
      Шеп расхохотался.
      – Разве она сказала что-нибудь смешное? – раздраженно поинтересовался Грэнт.
      – Они всегда говорят что-нибудь смешное, – пробормотала Черил.
      Грэнт схватил Сисси за руку:
      – Пойдем потанцуем. Она была разочарована:
      – Разве мы не посидим с твоими друзьями?
      – Позже, – пообещал он и потащил ее на маленькую, переполненную танцплощадку, откуда слышался голос Уитни Хьюстон.
      Джорданна прищурилась:
      – Как ты думаешь, Грэнт пользуется презервативами?
      – Если нет, то он просто сумасшедший, – ответила Черил. – Он же меняет девчонок по меньшей мере два раза в неделю.
      Джорданна барабанила пальцами по столу:
      – Ну да, у всех мачо одна и та же проблема, – со знанием дела заметила она. – Что бы там они ни говорили, а пользоваться презервативами они не любят. Считают, что это портит все удовольствие.
      – Надеюсь, ты не позволяешь им дурачить себя подобными россказнями, – резко сказала Черил.
      – Разве я похожа на идиотку? – Джорданна отбросила назад длинные волосы. – Я всегда держу дюжину в вазочке для печенья на кофейном столике. Они быстро понимают намек, а кто не понимает, тех я выпроваживаю вон.
      Неужели? Кого она пытается обмануть? В прошлом месяце она дважды обходились без всяких мер предосторожности, потому что в ее тогдашнем настроении ее это не беспокоило. Слишком хорошо она понимала, что идет по пути саморазрушения. Выпивка, наркотики, секс с незнакомцами. Приходя в себя, она клялась, что это больше не повториться. И каждый раз происходило что-нибудь, что сбивало ее с пути.
      Жена номер пять была виновата в ее последнем запое. Нельзя столько думать об отце. Он-то о ней не думает.
      Она знала, что должна взять себя в руки и обуздать свои мысли. Если она не сделает этого сама, о ней никто не позаботится. Сейчас Джорданна не употребляла наркотиков – ни травки, ни кокаина. Никаких безумных ночей! Она приводила в порядок свою жизнь – это было приятно.
      – Мне опять угрожали, – впервые за час подала голос Марджори.
      – Что? – подалась вперед Джорданна.
      – Я получаю письма, – призналась Марджори.
      – Какие письма? – спросила Черил.
      – Я не хочу говорить об этом. – Марджори притихла.
      – Нет, хочешь. – Черил жестом попросила у симпатичной официантки еще один коктейль.
      – Он грозит перерезать мне горло, – тихо и невыразительно произнесла Марджори.
      – О Господи! – вскрикнула Джорданна. – А ты связалась с ФБР?
      – Я никому не сказала, – мрачно произнесла Марджори.
      – Даже отцу? – спросил Шеп.
      – Он очень занят. – Под этими словами Марджори мог подписаться любой из них.
      Джорданна сунула в рот горсть чипсов «тортилья» и поинтересовалась у Марджори, сколько писем та получила. Но Марджори не пожелала продолжать этот разговор:
      – Я уверена, что это кто-то шутит, – коротко сказала она, закрывая тему.
      – Дерьмовая шуточка, – Черил не успокаивалась. – Отдай письма своему старику, и пусть ими занимается его служба безопасности.
      – Хорошо, – сказала Марджори. – Если ты считаешь, что так надо.
      – Разумеется, – настаивала Черил.
      – Обязательно сделай это, – поддержала подругу Джорданна.
      Эрни подошел к их столику, кривя рот в щербатой ухмылке.
      – Ну, как ты, Левитт? – поинтересовался он. Джорданну всегда раздражало, когда к ней обращались по фамилии.
      Она посмотрела прямо ему в глаза.
      – Что тебе нужно, Эрни? – Она хотела, чтобы он оставил ее в покое.
      Будучи хозяином самого популярного клуба в городе, Эрни привык, чтобы женщины плясали под его дудку, и не обратил внимания на тот факт, что Джорданну он не интересует:
      – Чарли сегодня после закрытия устраивает вечеринку у себя дома. Хочешь пойти?
      – С тобой?
      – Да, со мной.
      – Не обижайся, Эрни, но я тебе уже говорила, что не собираюсь встречаться с тобой.
      – Я же не предлагаю тебе встретиться.
      – Неужели? А что ты предлагаешь? Он скривился:
      – У тебя проблемы, Левитт?
      – Я не хочу с тобой трахаться, Эрни. Это твоя проблема, а не моя, – сказала Джорданна, глядя Эрни в глаза.
      – Ну ты и сука, Левитт.
      – Нет. Я была с тобой откровенна. Откровенность хорошо освежает, правда?
      Он по-прежнему улыбался:
      – Полегче! Кто знает? Может, мы станем Натали и Эр Джей нашего поколения.
      – Ты набит дерьмом, – спокойно произнесла она.
      – Люблю тебя за нежность и ласку, Левитт.
      – Спасибо. Приятно, когда тебя ценят.
      – Эй, вы, успокойтесь, – зевнула Черил. – Со стороны можно подумать, что вы женаты.
      Джорданна вскочила на ноги:
      – Все. Ухожу отсюда.
      – Куда? – спросил обескураженный Эрни.
      – Проведать ваших конкурентов.
      – У нас нет конкурентов, – похвастал он.
      – Найду – покажу тебе. – Джорданна была настроена воинственно.
      Когда она шла к дверям, ей подмигнул пьяный в дым Чарли Доллар. Он годился ей в отцы, но все еще был достаточно сексуален. Мимоходом она задумалась над тем, каков он в постели, – показания очевидцев на этот счет были весьма разнообразны.
      На стоянке ее «порше» был припаркован справа от входа. Она всегда давала хорошие чаевые – научилась этому от отца. «На чаевые уходит лишняя тысяча баксов в год – но дело того стоит», – мудрое изречение великого Джордана Левитта. Он был великим – когда хотел быть таковым. Когда у него было время. Когда какая-нибудь очередная жена не пудрила ему мозги. Как ни крути, приходилось признать – Джордан Левитт шел по жизни, полагаясь на то, что хранил в штанах.
      Расти в Голливуде. Смотреть, как твой папаша всех трахает. Какое образование!
      Джорданна хранила в памяти множество ярких картин. Одним из самых ярких было воспоминание о том, как она обнаружила отца в бассейне – из него как раз выпустили воду – развлекающимся с соблазнительной кинозвездой, в то время как их почтеннейшие супруги были в доме, где происходила роскошная вечеринка. Джорданна наслаждалась этим спектаклем из окна своей спальни. Никому, кроме Джеми, она не призналась, что собственноручно включила в ту ночь прожектор над бассейном, осветив голый папашин зад и огромный трясущийся бюст его дамы. Вскоре после этого жена номер три убралась восвояси. Джорданна была довольна: цель достигнута.
      Она мчалась в своем «порше». Заглянула в пару подвернувшихся по дороге клубов. Но, к сожалению, Эрни оказался прав – «Хоумбейз-Сентрал» был единственным местом, где можно без отвращения посидеть. Нигде ничего интересного. К двум часам ночи она была дома. Одна. Еще одна сверкающая ночь в Городе Ангелов.
      Когда-нибудь она встретит человека, который сможет спасти ее от одиночества, тупо пульсирующего в висках днем и ночью. Встретит кого-нибудь, кто поймет и полюбит ее. Когда-нибудь.
      Может быть…

      Пять дней, проведенных на кушетке у Квинси и Эмбер, оказались слишком большим испытанием. У Майкла болела спина и постоянно раскалывалась от боли голова – малыш не переставая плакал, а старший ребенок по утрам особенно противно ныл и канючил.
      – Как ты справляешься со всем этим? – спросил Майкл у Квинси, когда они ехали вниз по Беверли-Хиллз – Квинси решил познакомить друга с городом.
      – Это и есть брак – или ты забыл? – хохотнул в ответ Квинси.
      Нет, он не забыл. Рита стонала всякий раз, когда Белла будила ее среди ночи. Вонь грязных пеленок. Игрушки и детская одежда раскиданы по полу. Холодильник забит детским питанием. О воспоминания…
      – Мне пора бы убраться от вас, – пробормотал он, добавив про себя: «чем скорее, тем лучше». Он уже осмотрел несколько квартир. К сожалению, те, которые ему нравились, были слишком дорогими, а остальные – непригодными для жилья.
      – Почему? – спросил Квинси. – Эмбер любит тебя – да и я привык к тебе. Это как в добрые старые времена, разве что не приходится рисковать жизнью, гоняясь за всякими ублюдками.
      – Правда. – Майкл смотрел в окно на огромные ворота, аккуратные лужайки, экзотические растения и ухоженные пальмы. – Эй, Кви: это же нереально. Неужели здесь действительно живут люди?
      Квинси рассмеялся. Он был высок, слегка полноват, у него были добрые карие глаза, густые волосы и огромные ноги и руки. Когда он восхищался чем-нибудь, он размахивая руками:
      – Ты видел это в кино, привыкни смотреть на это и в жизни, – заявил он, оживленно жестикулируя. – У этих придурков куча денег, и они швыряют их почем зря.
      – Кто? Кинозвезды?
      – Нет… Может, некоторые из них. А в основном сливки снимают продюсеры. Хорошо зарабатывают на каждом фильме. Эти ребята просто купаются в деньгах и называют их «платой за творчество».
      – Ты, как я погляжу, просто эксперт в этих вопросах. – Майкл смеясь поскреб подбородок.
      Квинси кивнул со знанием дела:
      – Я работаю для парочки крутых продюсеров.
      – Да? И как, интересно?
      – Не сравнить с Нью-Йорком. По крайней мере я не рискую жизнью, пытаясь урезонить какого-нибудь молодчика, по уши набитого наркотиками и держащего дрожащий палец на спусковом крючке. Здесь просто лафа, и мне хорошо платят. Я же говорил тебе, Майкл, – давай работать вместе. Не пожалеешь.
      Майкла речь Квинси не убедила:
      – А ты не находишь, что это скучно? Солнце светит все время, все улыбаются и говорят тебе, какой сегодня чудесный денек…
      – Ты забываешь про уличные беспорядки, – прервал его Квинси, – про угоны автомобилей, землетрясения, грязевые лавины, пожары, выстрелы и наводнения. Не все же ограничивается бульваром Сансет и большими особняками.
      Майкл достал сигарету, закурил и произнес:
      – Все это хорошо, Кви, но через некоторое время, сам понимаешь, я начну тосковать по улицам…
      – Если ты останешься, ты будешь рядом со своим ребенком.
      – Вчера я звонил. – Майкл глубоко затянулся. – Все по-старому – опять я наткнулся на автоответчик.
      – Так заскочи к ним. Устрой сюрприз. Ты, должно быть, до смерти хочешь повидаться с малышкой Беллой.
      – Да, но надо, чтобы Рита поняла, что я намерен здесь остаться. Мне нужна своя квартира, чтобы я мог брать девочку на уик-энды и заново познакомиться с ней.
      – Почему бы тебе не приводить ее к нам? Эмбер будет в восторге – она превосходная мать.
      – Ты меня искушаешь.
      – Знаешь что? – быстро решил Квинси. – Если ты обещаешь не проболтаться Эмбер – а то она уже начала называть меня «толстячком», – я куплю нам пиццу, а потом мы заедем к Рите и удивим ее. Как тебе этот план?
      – Неплохая идея, – кивнул Майкл.
      – Бобби Раш. – Голос Мейсона был искажен треском помех. Он звонил из Нью-Йорка.
      – Ты имеешь в виду Джерри Раша? – прижав подбородком к плечу телефонную трубку, Кеннеди потянулась за блокнотом и ручкой.
      – Джерри – вчерашний день. На гребне успеха Бобби. Кеннеди не любила задавать вопросов, но пришлось:
      – Кто такой Бобби Раш? Мейсон разочарованно буркнул:
      – Ты меня иногда удивляешь.
      – Я о нем никогда не слышала.
      – Ради Бога, К. Ч., будь в курсе событий, а то я решу, что серьезно ошибся, договорившись с тобой.
      Она нарисовала в блокноте человечка и пририсовала остренькие рожки:
      – Я не занимаюсь кинозвездами, Мейсон. А он ведь актер, я правильно поняла?
      – Достигший высот сын Джерри Раша. Сыграл в фильме «Трудные слезы». Сборы уже превысили сто миллионов. Раздевается на экране – тебе это должно понравиться, «двойной стандарт» наоборот. Полагаю, что фильм тебе нужно посмотреть. Мы пришлем тебе вырезки из газет и биографию.
      – Восхитительно, – сухо заметила она.
      – Мне нужна острая статья. Пойдет гвоздем номера. Сделай его этакой Шарон Стоун в брюках.
      – Он что, только этим и берет?
      – Не груби.
      – Я надеялась на Клинта Иствуда, Чарли Доллара или Джека Николсона.
      – Любишь старичков, а?
      – Нет, люблю умных людей.
      – Он умен.
      – Ты что – его рекламный агент?
      – До свидания. – Мейсон повесил трубку. Она позвонила Розе:
      – Кто такой Бобби Раш?
      – Симпатяга, – ответила Роза. – А зачем он тебе?
      – Я никогда о нем не слышала.
      – Я бы этим не хвасталась. Он – знаменитость.
      – Видимо, мне пора начать читать «Пипл».
      – Не лучше ли хоть изредка ходить в кино?
      – Убей меня, я предпочитаю телевизор.
      – Бобби Раш очень сексуален. Говорят, он потрясающе трахается и может заниматься этим сколько угодно.
      – Похоже, это твой идеал, а, Роза?
      – Спасибо, я счастлива со своим баскетболистом. Возможно, он слишком молод, но он силен и вынослив, а кроме того… Но я – леди и не буду говорить об этом.
      – Конечно! Роза хихикнула:
      – Ну да, он настоящий бык, и я думаю, что влюбилась.
      – Опять?!
      Обе расхохотались. Личная жизнь Розы была легендарна – она использовала мужчин (не давая, впрочем, им об этом догадаться) так, как те обычно используют женщин. Розе все сходило с рук.
      – А почему ты спрашиваешь меня о Бобби Раше? – поинтересовалась Роза.
      Кеннеди вздохнула:
      – Потому что Мейсон в неизреченной мудрости своей потребовал, чтобы я написала большую статью о человеке, о котором ни разу не слышала.
      – Позвони мне, как только посмотришь фильм. Мне кажется, тебе должно понравиться.
      – Дам тебе знать.
      Через час она сидела в темноте кинотеатра, глядя на Бобби Раша. Он явно был звездой – правильные черты лица, светло-русые волосы и невероятные, неправдоподобно-голубые глаза. У него была хорошая фигура, и он умел себя подать – нечто вроде Ричарда Гира девяностых.
      «Пустышка-Красавчик?» – нацарапала она в блокноте. Хорош, но глуп? Если так, то она без труда разнесет его вдребезги. «Почему мне так хочется это сделать? – спросила она себя. – Потому что меня не привлекает перспектива написать обычную ерунду, какую пишут журналисты о своих кумирах».
      Она позвонила Мейсону:
      – Пришли мне все материалы, что у тебя есть, о нем и о его отце.
      – Это не должно быть статьей на тему «отцы и дети», – предупредил ее Мейсон. – Меня об этом особо предупреждали его агенты по связям с прессой.
      Пауза.
      – Хотя… делай, что хочешь, лишь бы статья получилась острой.
      – Надеюсь, что получится.
      Квартиры в доме «Вид на закат в Голливуде» не соответствовали своему громкому названию. Заката не было, ибо окна выходили на другую сторону, и вид оставлял желать лучшего. Дом стоял на грязной улочке, уходящей в сторону от бульвара Голливуд.
      – Черт, – пробормотал Майкл, когда Квинси остановил машину. – Рита говорила мне, что они с Беллой живут в приличном месте, а это какая-то ужасная дыра.
      – Может, изнутри она выглядит лучше, – предположил оптимист Квинси.
      – А может, и нет. – Майкл угрюмо смерил взглядом двух непрезентабельного вида обывателей, нагруженных покупками.
      – Пойдем, посмотрим, – предложил Квинси.
      Они выбрались из машины, отпихнув пьяного бродягу, который ковылял мимо, что-то напевая.
      – Мой ребенок не будет жить здесь, – проговорил Майкл, бросаясь к входу. – Я не для того плачу алименты.
      – Тише. – Квинси пошел за ним. – Ты долго не видел Риту – не устраивай скандала, выслушай сперва, что она скажет.
      – Плевать мне, что она скажет, – сердито заявил Майкл. Квинси сколько угодно может успокаивать его, но его дочь не останется жить на этой помойке.
      Он нажал звонок с табличкой: «Рита Полоне». Милейшая женушка решила воспользоваться своей девичьей фамилией. Скорсини, видите ли, ей не нравится, она стремится к лучшему. В погоне за лучшим она явилась в Голливуд, и вот к чему это привело.
      На его звонки никто не отвечал, поэтому Майкл нажал соседнюю кнопку.
      Через несколько секунд окно, выходящее на лестницу, распахнулось, и оттуда высунулась немолодая, толстая, сильно накрашенная женщина с розовой заколкой в волосах.
      – Если вы что-нибудь продаете, то я не покупаю. А если хотите что-нибудь купить, я не занимаюсь делами уже пять лет и в толк не возьму, чего этот дерьмовый журналишко продолжает печатать мой адрес! – В ее голосе не было и тени дружелюбия.
      Майкл отошел на пару шагов и посмотрел на нее снизу вверх:
      – Я пытаюсь найти Риту Полоне, – прокричал он.
      – Кого? – приставив ладонь к уху, крикнула в ответ женщина.
      – Риту Полоне. Она живет внизу со своей маленькой дочкой.
      – Ах, эту, – женщина фыркнула. – Рыжая шлюшка. Не знаю, где она, и знать не хочу. – С этими словами она исчезла, захлопнув окно.
      – Милые соседи, – жизнерадостно заметил Квинси.
      – Господи! – С каждой минутой Майкл все больше выходил из себя.
      Квинси попытался успокоить его:
      – Может быть, нам стоит приехать, когда она будет дома? – предложил он.
      – А может, наоборот, – резко ответил Майкл. – Открывай дверь, я хочу посмотреть, что там.
      Квинси скорчил гримасу:
      – Это взлом и проникновение в жилище, Майкл. Ты знаешь, какой нрав у Риты. Не хотелось бы мне ввязываться в это дело.
      Майкл неприязненно посмотрел на друга:
      – Что произошло с тобой в Калифорнии, Кви? Ты стал робким?
      – Ну-ну, – отчаянно жестикулировал Квинси, – я должен держаться в рамках закона, или у меня отберут лицензию.
      – К дьяволу и закон, и твою лицензию! Я должен войти.
      – Черт возьми, – застонал Квинси. – Я-то уже почти забыл, как приятно работать с тобой.
      – Пойдем, – нетерпеливо хрустнул пальцами Майкл.
      – Черт возьми, – повторил Квинси, умело открывая кредитной карточкой «Сирс» дверь в квартиру Риты.
      Первое, что их поразило, – это стоящий в квартире запах: сочетание застоявшегося воздуха, сырости и испорченных продуктов.
      – Господи, – мрачно произнес шедший впереди Майкл, – что за вонь!
      За дверью на полу валялась гора нераспечатанных брошюр, писем, объявлений и тому подобного хлама, но, когда Майкл наклонился рассмотреть их, он с изумлением обнаружил, что среди этой макулатуры валялись два последних посланных им в счет алиментов чека – все еще в конвертах.
      – Очень жаль, – констатировал Квинси, пройдясь по захламленному коридору, – но я подозреваю, что они больше не живут здесь.

      – Я собираюсь заняться бизнесом, связанным с девочками, – сообщила Черил и стала с интересом ждать реакции подруги. На столике перед ней был кофе-капучино и кусочек кекса.
      Джорданна подняла на лоб свои темные очки и недоверчиво уставилась на Черил:
      – Прости, не расслышала?
      Они сидели за уличным столиком в «Чин-Чин» на Сансет-Плаза, наблюдая за проходящими мимо бездельниками.
      – Не уличными, конечно, – спокойно объяснила Черил. – Речь идет о девочках высокого класса, из тех, которые развлекают гостей на вечеринках и получают кучу денег за то, чем они обычно занимаются просто так. Девочки по вызову, в сущности.
      Джорданна нахмурилась. Она привыкла к сумасшедшим идеям Черил, но это было что-то смехотворное.
      – Ты что, совсем рехнулась?
      – Я всегда думала, что могла бы заниматься бизнесом, – спокойно ответила Черил. – И вот мне подворачивается шанс. Отец Донны Лейси требует, чтобы она вернулась в Лондон, и Донна просила меня заняться ее делами, пока ее не будет.
      – А в чем состоят эти «дела»?
      – Ты с Луны свалилась? Ты не могла не слышать про Донну. Это дочь режиссера англичанина, она регулярно поставляет девчонок некоторым студиям. Среди ее клиентов – агенты, продюсеры и многие актеры.
      Джорданна отхлебнула капучино и сказала без особого интереса:
      – Кажется, я видела ее в «Хоумбейзе». Она подыскивала себе «таланты». Я не знала, что вы подруги.
      – Мы ходим к одному и тому же психоаналитику. Часто беседуем.
      – Ясно.
      Черил во что бы то ни стало хотела дать понять Джорданне, что это вполне почтенный бизнес, которым она может заниматься без папашиной помощи. Ей было необходимо оторваться от семьи – доказать всему миру, что у нее есть собственное лицо.
      – Понимаешь, ей удается этим заниматься, потому что ей доверяют самые крупные шишки. У нее есть связи – так же, как и у меня. Вот почему Донна решила, что я идеально смогу ее заменить.
      – Тебе повезло.
      Черил предпочла не замечать сарказма в голосе Джорданны.
      – Видишь ли, все мужчины одинаковы, – принялась она развивать эту тему. – У них жена либо старая, и уже ничего не хочет, либо молоденькая, которая предпочитает развлекаться на стороне. Секс и брак – совершенно несовместимые вещи, и благодаря этому бизнесу Донна процветает. Мужчины согласны много платить.
      – Но почему много? – искренне удивилась Джорданна.
      – Потому же, почему они покупают самые дорогие дома, машины, одежду. Деньги диктуют положение в обществе. Им не нужна потаскушка, которая берет пятьдесят баксов за ночь, они хотят популярную модель, почти недоступную из-за своей цены.
      – Ты прогоришь, Черил, – покачала головой Джорданна. – И зачем тебе влезать в это?
      – Для развлечения.
      – Можно подумать, тебе не хватает денег. У твоего отца собственная студия. Можешь позволить себе все что угодно.
      Черил повернулась к подруге, ее глаза сверкали:
      – Я хочу хоть раз в жизни сделать что-нибудь сама, не оглядываясь на свою семью. Пока что единственное, что я сделала для того, чтобы прославиться, – еще школьницей пошла на свидание с Эриком Менендесом. И вот теперь мне представилась такая возможность!
      Джорданна уничтожительно хмыкнула:
      – Возможность потрахаться. Руководить «девочками по вызову»…
      – Не смейся, – обиделась Черил. – Каждая получает по полторы тысячи, а я кладу в карман сорок процентов. Конечно, десять процентов мне придется откладывать для Донны, но все равно остается куча денег.
      – Ты станешь «мадам», Черил, и тебя могут привлечь к суду за сводничество – кажется, это называется так.
      – Ты слишком много смотришь папочкиных фильмов. Они меня не тронут: я – аристократия Голливуда.
      – Да неужели?
      Симпатичный блондин, проезжавший мимо в открытой машине, посигналил и замахал девушкам рукой. Джорданна автоматически помахала в ответ.
      Черил слегка выпрямилась:
      – Кто это? – спросила она.
      – Не знаю. Мне все равно.
      – Ну, давай, будь пообщительней: возможно, это будущий клиент.
      Джорданна изумленно взглянула на подругу:
      – Так ты это всерьез?
      Черил кивнула, ее золотые серьги сверкнули в лучах солнца:
      – Спорим, всерьез. Это лучше, чем просто убивать время. Посмотри, что мы делаем со своей жизнью!
      Самое неприятное то, что во многом Черил была права. Джорданна осознавала, что все ее школьные годы пролетели на различных гулянках, также как и два года колледжа: затем она шесть месяцев прожила в Париже, где выучила язык и закрутила горячий роман с женатым французским актером, который был на двадцать лет ее старше. Наконец она вернулась в Лос-Анджелес, переехала в дом, который ее отец держал для гостей, и вовсю тусовалась там, принимая как должное крупные суммы, ежемесячно выделяемые отцом. Черил права: что мы делаем со своей жизнью!
      Ей часто приходило в голову, что, возможно, она была бы счастливее, если бы нашла себе занятие по душе. Но какое? На протяжении нескольких лет она собиралась стать актрисой». Все говорили ей, что она унаследовала внешность, а возможно, и талант матери. Она сказала об этом отцу, но тот лишь рассмеялся ей в лицо: «Забудь об том, птичка-худышка. Ты не представляешь себе, как тяжело быть актрисой!» Ему удалось убедить ее, что от дочери Джордана и Лилианы Левитт люди всегда будут ожидать невозможного, и с этим ей не справиться. Скрепя сердце, она была вынуждена согласиться с его доводами, но до сих пор продолжала втайне лелеять мечты об артистической карьере.
      Она подумывала и о других занятиях, но ничто не привлекало ее по-настоящему. Постепенно – также как и Черил – Джорданна привыкла проводить время, обедая с друзьями, бегая по магазинам, слоняясь без дела, посещая вечеринки, употребляя наркотики. Это стало ее образом жизни, хоть и не принесло счастья. Еще меньше счастья принесло это ее отцу. Летом, после самоубийства Фрэн, отец сдружился с Этаном Лендерсом, и они решили, что их блудным дочерям необходимо заняться на каникулах чем-нибудь еще помимо их обычных развлечений. Девочек устроили ассистентками на съемочную площадку. Тогда Джордан как раз снимал «Контракт» для студии Этана. Джорданна и Черил ненавидели эту работу, хотя Джорданне и удалось значительно обогатить свой жизненный опыт, завязав роман с режиссером, Маком Бруксом.
      Она понимала, что стоит сейчас на распутье, но определенно не собиралась становиться «мадам», как Черил, которая самодовольно созерцала сейчас свой капучино.
      – У меня великолепная идея! – восторженно воскликнула Черил.
      – Какая? – поинтересовалась Джорданна, которая всегда с подозрением относилась к «великолепным» идеям подруги.
      – Ты, – блестя глазами объявила Черил, – заработаешь прорву денег.
      – Каким образом?
      – Ты можешь стать одной из моих девочек.
      – Ты чрезвычайно остроумна. Есть еще идеи?
      – Я серьезно.
      – Прекрати, Черил. Я не собираюсь становиться девочкой по вызову и не хочу никак быть замешанной в твоей глупой афере.
      – Пожалеешь, – поддразнила Черил. – Донна передала мне свой блокнотик и в нем множество известных имен. Разве тебе не любопытно?
      – Ничуть.
      – Эта книжечка дорого стоит, и она у меня в руках, – похвасталась Черил.
      – Как тебе повезло. – В голосе Джорданны абсолютно не прозвучало интереса.
      – Я теперь все про всех знаю, – продолжала Черил. – Кого что заводит, а что – нет. Тип девочек, который им нравится, и с кем они переспали. И всякие извращения… Так здорово узнавать, кто на что способен!
      – Да уж. – Джорданну интересовало, совсем ли Черил свихнулась. – Я всегда подозревала, что ты любишь подглядывать в замочную скважину.
      – Донна мне все объяснила. У нее работает много девиц, а когда ей нужны новые, она просто производит набор…
      – Прямо как в армии.
      Но Черил было невозможно унять:
      – Она находит их в Родео-Драйв, в Мельрозе, в клубах здоровья, в ресторанах, на вечеринках. Если верить Донне, кругом полно роскошных девушек, и все они любят деньги. Я имею в виду большие деньги. Одну девушку она подобрала в ювелирном магазине Пепе и на следующий день отправила ее частным рейсом в Париж с пятью тысячами долларов в сумочке. И это за день простой работы! Никто не откажется от пары лишних тысяч. И перед этими девочками открывается широкая дорога, например, та, из Пепе, вышла замуж за безумно богатого араба.
      Черил и раньше совершала безумства, но это уже было слишком!
      – Я рада, что ты нашла свое призвание, – холодно заметила Джорданна. – Но лично мне и в голову не придет этим заниматься.
      – Дрейфишь!
      – А ты? – не выдержала Джорданна. – Ты будешь продаваться, если цена окажется подходящей?
      – Я тебя умоляю! – брезгливо скривилась Черил. – «Мадам» этим не занимается.
      – Я так не думаю, – пробормотала Джорданна и, щелкнув пальцами, потребовала у симпатичного официанта счет.
      Еще один безработный актер. Ее слабость. На секунду она задумалась, спал ли он с ней. Возможно, когда она принимала наркотики.
      – Тебе бы понравилось, – продолжала улещивать ее Черил. – Подумай, ведь это нелегальный бизнес. Как здорово!
      Джорданна покачала головой:
      – Я никогда не видела тебя такой оживленной.
      – Так смотри! – радостно отозвалась Черил. – Я стану еще круче, чем мой папаша!
      Шарлин и Мак были сами не свои. Вот уже неделю они практически не разговаривали – с того самого дня, как, вернувшись домой после просмотра фильма Джордана Левитта, увидели у своих дверей полицию.
      Шарлин винила в случившемся двух сыновей Мака. Мак был убежден, что во всем виновата шестнадцатилетняя дочь Шарлин. Кого бы из их отпрысков ни следовало притянуть к ответу, дела это не меняло: в их доме был произведен арест торговца наркотиками, и это просто убивало Шарлин:
      – Мое имя попадет на страницы газет, – ныла она.
      – Не в первый раз, – отвечал Мак, вспоминая, что газетчики называли Шарлин причиной его развода с Уиллой, дочерью знаменитого режиссера Уильяма Дэвидосс. Уилла стала его билетом в высшее общество: он начинал третьим ассистентом в одной из картин ее отца в Нью-Йорке, а закончил переездом в Калифорнию и женитьбой на Уилле. Через два года – не без помощи Уильяма – он выпустил свой первый фильм.
      Когда они с Уиллой решили разъехаться, газеты оживились: кто-то уже протрепался им о его романе с Шарлин. Их имена месяцами не сходили с газетных страниц. Так шло до тех пор, пока он не развелся с Уиллой и не женился на Шарлин. Слава Богу, никто не докопался до его прошлого. Впрочем, узнать что-нибудь было непросто – он умел заметать следы. Успокоить Шарлин было трудно:
      – Одно дело – тогда, другое – сейчас, – сурово заявляла она. – Мне нужно беречь свою репутацию.
      Когда Шарлин заявляла что-нибудь подобное, это приводило его в замешательство. В конце концов, она – кинозвезда! У звезд всегда определенная репутация…
      – Успокойся, – говорил он ей, пытаясь выяснить, что же все-таки произошло.
      Кайл и Дэниел, его сыновья, словно воды в рот набрали. Сюзи, дочь Шарлин, была столь же откровенна. Все трое обходили молчанием вопрос, кто же все-таки пригласил в дом торговца наркотиками, богатого парня двадцати с чем-то лет.
      – Это друг одного знакомого, – сознался, наконец, Кайл. – Но мы понятия не имели, что он приторговывает наркотиками.
      Ну конечно. Они понятия не имели. Пока полицейский, выдавший себя за оболтуса, которого выгнали из старших классов, не арестовал этого типа в тот момент, когда он продал грамм кокаина подружке Сюзи, блондинке с ангельским личиком.
      – Это ты виноват, – упрекнула Мака Шарлин.
      – Почему всегда виноват я? – терпеливо поинтересовался он.
      – Ты не занимаешься воспитанием своих мальчиков. Они делают, что им вздумается.
      – Наркотик покупала подруга Сюзи, – напомнил он.
      – Хорошо, смени, пожалуйста, тему.
      По настоянию Шарлин он отправили сыновей на несколько недель к матери. Тяжелое наказание – болтаться на Гавайях, загорая и занимаясь серфингом…
      Его бывшая жена отбыла на остров сразу после окончания бракоразводного процесса. Ее папаша нашел ей потрясающего адвоката, добившегося для нее выплаты огромной неустойки и вполне приличных алиментов, которые должны были ей выплачиваться, пока она не выйдет замуж вторично. Кроме того, он должен был содержать детей до тех пор, пока мальчики не закончат колледж.
      Можно подумать, ей нужны деньги. Да она богаче него!
      Вряд ли она еще раз выйдет замуж. Тут он крупно влип. Как только все финансовые вопросы были решены, она пригласила к себе жить подругу, рыженькую пышку с дымно-серыми глазами и мягкими руками. Бывшая миссис Мак Брукс была лесбиянкой, и ему ничего не оставалось, кроме как до конца жизни выплачивать ей крупные суммы.
      Он смог добиться, чтобы детей отдали ему. Шарлин не пришла от этого в восторг и не уставала рассказывать всем, кто только готов был слушать, что это – ее приемные дети.
      Мака ситуация не радовала. Одно дело – развестись, и совсем другое – увидеть, что бывшая жена живет с другой женщиной. Это было оскорбительно, если учесть, что оплачивать развлечения милой «семейки» приходилось ему. Иногда ему казалось, что он был частично виноват в избранном Уиллой пути. Но разве он не удовлетворял ее? Разве не говорили ему все женщины, что он – потрясающий любовник?
      – Милый, ты лучше всех, – обычно ворковала Шарлин. Когда она хотела, она становилась очень умной женщиной.
      Кайл и Дэниел отправились на Гавайи, а Сюзи было запрещено встречаться с ангелоподобной подружкой. Все улеглось. Мак мог сосредоточиться на своем очередном проекте.
      За ленчем он должен был встретиться с Бобби Рашем по поводу сценария, который прислал ему Бобби. «Ужасные глаза» оказались интересным материалом – захватывающая психологически-сексуальная драма о герое и злодее. Самым оригинальным было то, что злодеем оказывалась психически больная, молодая и очень красивая женщина, а зритель не должен был догадаться об этом до самого конца фильма.
      Маку очень понравился сценарий, но его не слишком привлекала перспектива работать с Бобби Рашем. Если он хоть немного похож на своего отца, то это подарочек еще тот, уж будьте уверены.
      – Ты слышал про последнюю выходку Черил? – спросила Джорданна Шепа. Они сидели в патио его дома в Голливуд-Хиллз, подаренного ему матерью в приступе щедрости.
      – Это насчет девочек по вызову? – поинтересовался Шеп.
      Джорданна вопросительно вскинула брови:
      – Она свихнулась, или что?
      – Мы все знаем, что она свихнулась, – констатировал Шеп.
      – Я все понимаю, – не успокаивалась Джорданна. – Но это уже слишком.
      Шеп налил Джорданне чаю со льдом:.
      – Она сказала мне, что если добьется успеха с девочками, то организует службу услуг для дам.
      Джорданна чуть не поперхнулась чаем:
      – Че-е-го?!
      – Жеребчики для скучающих дам.
      – С ума сойти! – Джорданна расхохоталась.
      – Она совершенно серьезна. Даже спросила меня, не хочу ли я попасть в ее список.
      – Да ты что, Шеп!
      – Честное слово.
      – Не знаю, почему меня это удивило. Она пыталась завербовать и меня – утверждала, что я могу заработать прорву денег.
      – А что, можешь!
      Они уставились друг на друга и расхохотались как сумасшедшие.
      – Представь себе! – воскликнула Джорданна. – Появлюсь это я в черном кружевном белье и с хлыстиком в руке на пороге у кого-нибудь из папиных друзей. Интересно какая у него была бы рожа. Небось на всю жизнь зарекся бы от подобных развлечений!
      – А может, и нет. Подумай, как мило!
      – Шеп, ты испорчен до мозга костей.
      – Мне это уже говорили, – признался он, откидывая светлую прядь со лба.
      – Грэнт бы очень подошел для развлечения скучающих дам. У него для этого все данные, – заметила Джорданна.
      – Разумеется, – согласился Шеп. – Моя мать давно положила на него глаз. Уверен, что если бы она могла заплатить за его услуги, это избавило бы ее от чувства вины.
      – Она когда-нибудь пыталась его трахнуть?
      – Да, когда нам было по пятнадцать лет, она как-то пристала к нему, когда мы вернулись из школы. Разве я тебе не рассказывал?
      – Нет, конечно. А он что?
      – Целых три года не появлялся в моем доме!
      – Грэнт, должно быть, испугался: в твоей матери есть что-то… хищное.
      – Она изголодалась по мужику.
      – Неужели?
      – Самая изголодавшаяся женщина – это стареющий секс-символ.
      – Бедняжка Торин!
      – Ее мужья становятся все моложе, она – все старше, ей почти не предлагают ролей…
      – Это очень печально.
      – Сейчас она живет с бывшим барменом, который считает себя по меньшей мере Джеймсом Дином.
      – И сколько ему лет?
      – Он чуть постарше меня.
      – Ну… Если она с ним счастлива… – Джорданна отхлебнула чаю. – А как ты с ней ладишь?
      – После десяти лет психотерапии я научился принимать ее такой, какая она есть.
      – А она?
      Шеп отвернулся, не ответив.
      Джорданна не настаивала. Родители. Кто может их понять? Да и кому это нужно? Она проводила годы у психоаналитика, пока не решила, что помощь ей не нужна, и она в состоянии справиться со своими проблемами сама.
      – Но справлюсь ли я? – задавала она себе вопрос. И отвечала:
      – Да, наконец-то я начинаю решать свои проблемы.
      Бобби Раш сидел за седьмым столиком в «Ле Дом», наблюдая за происходящим. День был хорошим – он ощущал свою власть над окружающими. Пока он ждал Мака Брукса, поток людей, останавливающихся у его столика, не иссякал. Что-то шептало ему, что он – звезда и не должен никого дожидаться. Ну и что с того? Он вполне мог контролировать свое самолюбие.
      – Бобби! – Торин Ворт картинно остановилась возле его столика в сопровождении двоих коротышек-агентов апоплексического типа. Она прекрасно выглядела в своем узком белом костюмчике «монтана» и на «шпильках» от Вальтера Штейгера, особенно если учесть, что ей стукнуло пятьдесят.
      Бобби вздрогнул, но ответил на приветствие Торин, несмотря на то, что последний раз они виделись на съемках одного из ее фильмов. У Бобби была маленькая роль – какая-нибудь пара строчек, и Торин почти не замечала его.
      – Ты прекрасно выглядишь, – произнес он с точно отмеренной долей искренности. С юности Бобби усвоил, что в Голливуде женщинам всегда надо говорить комплименты, и они всегда верят, сколь бы фальшивы ни были слова.
      – Я чувствую себя старухой! – пожаловалась Торин, прекрасно зная, что выглядит она безукоризненно. Еще бы – она много трудилась над своей внешностью – удаление жира, чистка кожи, инъекции коллагена, постоянные физические упражнения. Она даже обходилась без пластических операций.
      – Я работаю без отдыха. Сам знаешь, каково это. Бобби кивнул, недоумевая, над чем же Торин так трудится.
      – Я так горжусь тобой, – воскликнула Торин, сверкнув своей хищной улыбкой. У нее были крупные зубы и кроваво-красные губы. – Подумать только, ведь это я открыла тебя!
      О чем говорит эта женщина?
      – Ну же, Бобби. – Она наклонилась так, чтобы он видел ее впечатляющий «фирменный» бюст, – когда будешь снимать свой очередной фильм, не забудь, что своим успехом ты обязан мне. Я бы очень хотела вновь работать с тобой.
      Он снова кивнул. Кажется, это было то, для чего она подошла. От дальнейшей беседы Бобби спасло приближение двух агентов. Торин не стала их знакомить с ним. Наклонившись, она расцеловала Бобби, испачкав ему щеки помадой:
      – До свидания, дорогой… Многозначительная пауза.
      – Ты очень, очень сексуален.
      «Это все мой последний фильм, – хотелось ему сказать. – Он действует на вас всех».
      Торин ушла, оставив удушливое облако духов.
      «Что за город, – думал Бобби. – Когда ты на вершине, все крутится вокруг тебя, но как только успех позади – можешь лечь и сдохнуть, и даже у могильщика не найдется для тебя доброго слова».
      К столику спешил, рассыпаясь в извинениях, Мак Брукс:
      – Проблемы с детьми, – грустно признался он. – Если ты не женат, Бобби, то так и оставайся. В браке заводят детей, а как только они появляются, можешь прощаться с нормальной жизнью навеки. Мне нужно выпить.
      Тут он сморщил нос.
      – Какой у тебя ужасный лосьон после бритья!
      – Здесь только что была Торин Ворт.
      – Она что, собирается пойти по стопам Элизабет Тейлор?
      Бобби засмеялся:
      – Пока нет. Она остановилась поболтать. Уверен, что, как только ей станет известно, что здесь сидишь ты, она вернется.
      – Ты слышал обо мне и Торин, а? Был у нас романчик. Да ты и сам знаешь, как это бывает – шесть недель страсти, а потом даже не можешь вспомнить ее имя. Это самая плохая актриса из тех, с кем я работал. Больше я с ней не связываюсь.
      Бобби решил проявить вежливость:
      – Мне очень приятно наконец-то встретиться с тобой, Мак. Я восхищаюсь твоими фильмами, особенно «Контрактом».
      Мак подозвал официанта. Ему действительно хотелось выпить, и он счел, что виски со льдом – как раз то, что надо.
      – Взаимно, Бобби. Я просмотрел «Трудные слезы» в студии – превосходная работа. Ты очень интересный актер, в тебе есть что-то необыкновенное. Умеешь держать публику в напряжении. Мне это нравится.
      Бобби был польщен.
      – Спасибо, – скромно произнес он.
      – Однажды мне чуть не пришлось работать с твоим отцом.
      – Тебе повезло, что только «чуть»!
      «Ладно, – подумал Мак, – по крайней мере здесь, как видно, наши мнения совпадают».
      – Ты прочитал сценарий? – Бобби, как видно, решил взять быка за рога.
      – Прочитал. Очень понравилось. Именно поэтому я здесь.
      – Ты заинтересован в этом?
      – Ты не любишь терять времени, – усмехнулся Мак.
      Бобби помедлил с ответом. Мысленно он прокручивал эту встречу в течение нескольких часов и дней. У Мака Брукса хорошая репутация, но вот уже несколько лет, как он не снял ни одного по-настоящему кассового фильма. Выбирать его для своего проекта было в известной степени рискованно. Тем не менее, Бобби был уверен – да что там уверен, он знал это! – что, если им удастся сработаться, лучшего режиссера, чем Мак, для этого фильма ему не найти.
      – Знаешь, Мак, – медленно произнес Бобби, взвешивая каждое слово, – я потерял много времени в прошлом и теперь очень спешу.
      Он пристально посмотрел на лауреата «Оскара» сверкающими голубыми глазами.
      – Я жду ответа немедленно, поэтому не надо ходить вокруг да около. Ты согласен или нет?

      – Что случилось? – спросила Эмбер, когда в дом шумно ввалились Квинси и Майкл.
      – Плохие новости, – торопливо проговорил Квинси, уводя жену в сторону, в то время как Майкл бежал к телефону. – Ни Риты, ни Беллы в квартире нет.
      – Может, они уехали отдыхать? – предположила Эмбер, не понимая, из-за чего мужчины так разнервничались.
      Квинси, направлявшийся на кухню, пожал плечами.
      – Сомневаюсь. Квартира заброшена – такое впечатление, что там уже два месяца никто не живет.
      Эмбер пошла за ним.
      – Значит, она переехала.
      – Вот уж не думаю, – Квинси машинально взял из вазочки печенье, – все вещи остались на месте. Одежда, трусики, все.
      Жена выхватила печенье у него из рук.
      – Нет, – твердо заявила она.
      – Эмбер, – умоляюще произнес он. – Женщина, я умираю с голоду!
      – Ты пополнеешь, – парировала она.
      – От одного кусочка? – Квинси обнял жену за талию. – Ну же, мамочка, дай голодному человеку кусочек печенья!
      Эмбер была непреклонна.
      – А ее косметика тоже там? – спросила она.
      – Какое это имеет отношение к делу?
      – Если она взяла с собой косметику, значит, все в порядке.
      Женская логика. Квинси покачал головой.
      – Я не знаю. Она не взяла даже чеки на алименты за последние два месяца. Они так и лежат в конвертах.
      – Что говорит Майкл?
      – А что он может сказать? Сейчас он пытается связаться с ее теткой в Нью-Йорке. Это единственная родственница Риты. Он надеется, что тетке известно, где они.
      – Говорю тебе, проверь, на месте ли косметика, – повторила Эмбер. – Женщина никуда не поедет больше чем на один день, не взяв с собой косметику.
      – Да, да, мы это сделаем. Сейчас пойдем туда, встретимся с некоторыми моими знакомыми из полиции. Я попытаюсь убедить их начать поиски.
      Майкл бросил трубку на рычаг и прошел на кухню.
      – Мне нужно выпить, – мрачно заявил он.
      – Как раз этого тебе и не нужно, – ответил Квинси, прекрасно помнивший «плохие времена».
      Майкл натянуто улыбнулся.
      – Я сказал, что мне нужно выпить, но я не собирался пить. – Открыв холодильник, он схватил банку «Сэвен-Ап» и сделал большой глоток. – В доме ее тетки никто не отвечает.
      – Я чувствую, что у них все в порядке, – успокаивающе сказала Эмбер.
      – Ты не можешь этого знать, – возразил Майкл. – Если что-нибудь случилось с дочкой…
      Нет. Он не в силах думать об этом. Он убьет любого, кто осмелится тронуть Беллу, – вышибет его поганые мозги, не задумываясь.
      Его охватило чувство вины. Он должен был догадаться, что что-то неладно, еще тогда, когда на все его звонки отвечал лишь автоответчик. Стало быть, он плохой детектив. Прибыв в Лос-Анджелес, он должен был нестись туда, вместо того, чтобы ждать почти неделю.
      Сделав еще два глотка «Сэвен-Ап», он поставил банку на стол.
      – Давай вернемся, Квинси. Я хочу еще поговорить с той теткой из верхней квартиры. Может, ей удастся что-нибудь вспомнить.
      Квинси двинулся за другом, задержавшись лишь для того, чтобы поцеловать в щеку Эмбер.
      – Мы пошли, милая. До встречи.
      Лили, толстая женщина, слегка шепелявила.
      – Меня зовут Лили Ланголла.
      Она являла собой экзотическое зрелище: грязный желтый халат, пушистые голубые шлепанцы, в мелко завитых желтых волосах на макушке кокетливо торчала розова заколка.
      По крайней мере на этот раз она впустила их в квартиру. Стоило Майклу показать свой жетон детектива, и дверь была распахнута немедленно.
      – Ну, Лили, – голос Квинси был тих и ровен, – когда вы в последний раз видели Риту Полоне?
      – Я не шпионю за людьми, – недовольно ответствовала Лили, тяжело опуская свое огромное тело на старую бордовую кушетку, обивка которой была прорвана в нескольких местах.
      – Никто не скажет, что вы шпионите, если вы просто в курсе всего, что происходит, – мягко заметил Квинси.
      Майкл посмотрел в окно. Ясно было, что женщине очень удобно отсюда наблюдать за всем, что происходит на улице. Если здесь что-нибудь случилось, она никак не могла этого пропустить.
      Он повернулся к женщине.
      – Лили, – тихо спросил он, – почему вы назвали ее шлюшонкой?
      – Закон не запрещает так называть людей! – агрессивно вскинулась та.
      Майкл решил использовать все свое обаяние. Его прямой взгляд уперся в нее.
      – Конечно, Лили, я уверен, что такая умная женщина, как вы, не будет делать ничего запрещенного законом.
      Его взгляд возымел желаемый эффект. Лили поправила заколку в волосах, неожиданно сообразив, что выглядит она не лучшим образом.
      Майкл понял, что она у него в руках, и быстро стал забрасывать женщину вопросами, сбивая ее с толку, не давая опомниться:
      – У нее было шумно, Лили? Она никогда не сидела дома? Принимала у себя гостей?
      – Это верно, – согласилась Лили.
      – Что верно?
      Лили заколебалась: ей очень хотелось угодить ему.
      – Мужчины. Они все время приходили и уходили. Он почувствовал странную обреченность, словно в живот ему вошло лезвие ножа.
      – Сколько мужчин, Лили? – спросил он, стараясь не повышать голоса, ибо понял, на что она намекает. – Один человек за ночь? Двое?
      – Ну, ну, Майкл, не думай сразу о плохом, – начал Квинси, но Майкл взглядом заставил его замолчать.
      Лили на секунду закатила глаза, задумавшись.
      – Сперва несколько человек – все время разные! – ходили к ней и днем и ночью, – сказала Лили, дергая свою заколку. – Потом остался только один. Он постоянно приходил к ней недели две, а однажды явился вечером, забрал ее, и они уехали. Больше я ее не видела.
      – А ее маленькая девочка была с ней, Лили? – тихо спросил Майкл.
      – Может, и была.
      – Что значит, «может, и была», мать твою?! – неожиданно сорвался Майкл. – Была или не была?!
      – Тихо, тихо. – Квинси торопливо встал между ними. Лили отшатнулась. – Полегче, пожалуйста. Лили старается все вспомнить, не так ли, дорогуша?
      Лили была потрясена. Ткнув унизанным дешевыми кольцами пальцем в Майкла, она спросила:
      – Что это с ним стряслось?
      – Девочка – его ребенок, Лили, – объяснил Квинси. – Вы же понимаете, как он беспокоится, правда?
      – А вы уверены, что он из полиции? – поинтересовалась Лили, подозрительно глядя на Майкла.
      – Так же, как я, – невозмутимо солгал Квинси. – Ну, давайте-ка, Лили, поройтесь в своей памяти.
      Работая над материалом о Бобби Раше, Кеннеди вскоре пришла к выводу, что он одержим работой и явно рассчитывает переплюнуть своего знаменитого отца. Она заметила, что, как только в разговоре возникало имя Джерри Раша, Бобби начинал отвечать как автомат. Все ответы были примерно одинаковы:
      – Мой отец замечательный актер.
      – Мы очень разные.
      – Джерри мне никогда не помогал.
      – Да, я видел все его фильмы. Я вырос в доме Раша, так что было трудно этого не сделать.
      – Мы совсем не похожи.
      – Я не знаю, видел Джерри «Трудные слезы» или нет.
      – Нет, вместе мы работать не собираемся.
      «Хм, – подумала Кеннеди, – интересно, как бы прокомментировал высказывания Бобби психиатр?» Вообще-то идея казалась неплохой – написать интервью, перемежая ответы Бобби комментариями известного психиатра. Это обещает быть интересным.
      Как только она собралась позвонить агенту Бобби по связям с прессой, раздался звонок Розы.
      – Солнышко, ты должна сделать мне большое одолжение, – на одном дыхании проговорила Роза.
      Кеннеди застонала:
      – Бойтесь друзей, просящих об одолжении, – сказала она, недоумевая, что нужно от нее Розе на этот раз.
      Роза находилась в весьма боевом настроении.
      – Не будь такой, радость моя. Ты мне действительно очень нужна.
      – Зачем?
      – Пообедать.
      – Это еще зачем? – подозрительно спросила Кеннеди.
      – Приезжает из Атланты лучший друг Ферди, и мы хотим, чтобы ты пообедала с нами.
      – Роза, – терпеливо объяснила ей Кеннеди. – Ферди – негр, ему двадцать пять лет, и он занимается баскетболом. Как бы ни была велика моя любовь к тебе, я отказываюсь идти обедать с его лучшим другом. Младенцы – не моя специальность.
      – Я уже обещала Ферди, что ты придешь.
      – Это было очень глупо с твоей стороны.
      – Он объяснит твой отказ предрассудками.
      – Это смешно.
      – Докажи, что это не так.
      – Нет, Роза, я не хочу.
      – Ну, пожалуйста! Я никогда ни о чем тебя не просила!
      Это была ложь, но Кеннеди сдалась.
      – Ладно, – согласилась она, зная, что совершает ошибку.
      – Ты просто прелесть! – обрадовалась Роза. – В «Плюще», в восемь. Оденься как можно сексуальней – это его первый визит в Лос-Анджелес.
      – Роза…
      Поздно: Роза повесила трубку. О Господи! И зачем она только согласилась.
      Наверно, одиночество…
      Ха, одиночество! Она не чувствовала себя одинокой. Ей нравилось быть одной, совершать долгие прогулки по пляжу, читать, кататься по Пасифик-Кост-Хайвей в своем «корвете» 1986 года. Она даже не прочь была пообедать в одиночестве в ресторане, хотя большинство старается никогда этого не делать.
      Ну ладно, обед в восемь, и все.
      Она позвонила агенту Бобби Раша. Журнал уже договорился об интервью. Эльспет, пресс-агент, оговорила условия интервью. Все, что надо было Кеннеди, – это уточнить время и место.
      Эльспет говорила короткими, отрывистыми фразами:
      – Завтрак. Во «Временах года», в пятницу. Он сможет уделить вам всего час.
      – Нет, – вежливо отказалась Кеннеди. – Это будет очень большая статья. Главная статья номера. Мне нужно провести с ним весь день. Пару часов на интервью, а все остальное время я буду следовать за ним и набираться впечатлений.
      – Не пойдет, – резко сказала Эльспет.
      – Думаю, что мы с вами договоримся, – мягко убеждала ее Кеннеди. – У нас с вами общая цель – всесторонне показать вашего клиента, а я не смогу сделать это, не проведя с ним достаточно времени. Перезвоните мне.
      Она повесила трубку, не дожидаясь возражений Эльспет.
      Друг Ферди, Никс, оказался шести футов четырех дюймов ростом, мускулистым и жилистым. У него была шоколадного цвета кожа, мелко вьющиеся волосы, приятная улыбка и преданные собачьи глаза. Речь его была живой и образной. Он был обаятелен и вежлив. Они приятно провели время с Ферди и Розой, а когда обед был закончен, Никс, отклонив возражения Ферди, заплатил по счету. Он произвел на Кеннеди хорошее впечатление, особенно тем, что вызвался проводить ее домой, чтобы убедиться, что она доехала благополучно. Повинуясь внезапному импульсу, она пригласила его на чашку кофе, и, проболтав часа два, они оказались в постели. Она не ожидала этого и определенно не хотела – он был на десять лет моложе ее. Но он оказался, пожалуй, самым умелым любовником, который у нее когда-нибудь был, если не считать мужа. Она была потрясена его опытностью.
      – Я баскетболист, – широко улыбнулся Никс, когда Кеннеди заговорила с ним об этом. – У нас мозг и тело великолепно скоординированы.
      После двух фантастических оргазмов она парила в облаках. Прошло уже три месяца со времени ее разрыва с коллегой Розы, и Никс, как говорится, оказался «в нужном месте и в нужное время». У него даже были с собой презервативы.
      Он перевернул ее на живот и принялся ласкать ее спину кончиком языка. Она почувствовала, что сходит с ума.
      – Не надо, – лениво пробормотала она. – Я не такая выносливая, как ты.
      – Такая же точно, – засмеялся он.
      И был прав. Ее выносливость оказалась на должном уровне, и, когда он принялся ласкать ее грудь, Кеннеди перекатилась на спину, готовая на все.
      Ник был профессионалом. Оргазм номер три. Кеннеди просто мурлыкала от восторга.
      Они уснули вместе, а когда она проснулась утром от телефонного звонка, его уже не было.
      Схватив трубку, она сонно пробормотала:
      – Алло.
      – Ну как? – Роза умирала от любопытства.
      – Что – как? – сладко потягиваясь, переспросила Кеннеди.
      – Детали, Кеннеди. Я жажду услышать все в деталях.
      – Целоваться и шушукаться я давно бросила.
      – Ты скучная, – обиженно протянула Роза. Кеннеди таинственно рассмеялась:
      – А вот Никс придерживается другого мнения.
      – Значит, он остался! – радостно заявила Роза. Он все еще у тебя?
      – Я позвоню тебе позже, – пообещала Кеннеди, встала и пошла в ванную, где нашла записку, которую Никс приклеил на зеркало над умывальником:
      «Спасибо за памятную поездку в Лос-Анджелес. Если разрешишь, позвоню тебе в следующий раз».
      Она не смогла сдержать улыбку. Да, эта поездка запомнится им обоим. Но нет – повторения не будет. Это был роман на одну ночь – ни больше ни меньше.
      Через пятнадцать минут, приняв теплый душ, она позвонила пресс-агенту Бобби Раша.
      – В пятницу, – резко, как всегда, сообщила ей Эльспет. – Встречаемся в его офисе в студии в десять часов.
      – А мне удастся провести с ним день?
      – Он очень занят, но, если вы пообещаете, что не будете высовываться…
      – Как только я сделаю интервью, он меня даже не заметит.
      «Как же, не заметит. Но, надеюсь, ты мне поверишь…»
      Он взял напрокат машину, воспользовавшись вымышленным именем. Ничего броского. Ничего запоминающегося. Самый обычный черный «форд».
      Он остановился возле «Сирс» и купил за наличные черные брюки, темную рубашку с длинными рукавами и черные кроссовки. Ему были нужны еще темные очки, но тщеславие не позволило приобрести их в «Сирсе». Он купил дорогие очки от Армани в магазине Фреда Сегала в Санта-Монике.
      Когда Он добрался домой, надежно заперся в своей комнате и примерил новый костюм, то остался доволен.
      С тех пор, как Он вышел из тюрьмы, у него отросли волосы. Он аккуратно уложил их гелем назад, стянул резинкой. Затем долго смотрел на себя в зеркало, принимал различные позы, снимал очки и вновь надевал их и наконец решил, что Он очень похож: на своего кумира, на Стивена Сигала. В тюрьме Он по нескольку раз смотрел все его фильмы, особенно фильм про месть.
      Стивен Сигал понимал, как важно сводить счеты.
      Стивеном Сигалом Он восхищался.
      Вообще-то Он был против того, чтобы восхищаться людьми. Восхищение – проявление слабости. Гораздо правильнее всех ненавидеть, тогда до тебя не доберутся. Он рано усвоил эту важную истину. К сожалению, он не всегда поступал так, как следует.
      Главной причиной его падения стала девушка. Симпатичная девушка с длинными шелковистыми золотыми волосами, незабудковыми глазами и неожиданной улыбкой.
      Эта девушка довела его. Она поощряла и соблазняла его своими прозрачными платьями, под тонкой тканью которых просвечивала манящая маленькая грудь. Она улыбалась, кокетничала и принимала от него подарки, но, когда подошло время расплачиваться, повела себя с ним, как с посторонним.
      Сука.
      Шлюха.
      Все они такие.
      Он не любил думать о девушке, ибо это по ее вине семь лет жизни Он провел в тюрьме.
      Он сердито гнал ее из своих мыслей. Она получила по заслугам.
      Иногда Он просыпался посреди ночи и видел перед собой ее лицо. Ночью Он слабел, его одолевали сладострастные воспоминания, и Он вынужден был сам избавляться от напряжения.
      Он ненавидел ее за то, что она сделала с ним.
      Он любил ее. И будет любить вечно.
      Чернокожая экономка жила в пристройке рядом с домом. Он подозревал, что она шпионит за ним. Если она не уймется, ему придется внести ее в список.
      Его взятый напрокат автомобиль был припаркован у дороги. Он незаметно поменял номера и сел за руль.
      До Агура-Хиллз долгий путь, а Он не хотел опаздывать.

      Они сидели бок о бок в косметическом салоне. Черил обрабатывала ноги воском, Джорданна делала маникюр. Это был еженедельный ритуал: необходимо следить за собой.
      – У меня вечеринка, – объявила Черил и осторожно добавила:
      – Если хочешь, приходи.
      – Что за вечеринка? – подозрительно спросила Джорданна.
      Прошла почти неделя с тех пор, как Черил объявила о своем желании стать голливудской «мадам», и больше ее друзья о ней не слышали.
      – Сборище, на котором будет несколько моих девочек и множество потенциальных клиентов, – жизнерадостно заявила Черил. – Всю неделю я висела на телефоне.
      – Спасибо за приглашение, но не думаю, что я им воспользуюсь.
      – Грэнт придет.
      – Я в этом уверена.
      – Я бы хотела, чтобы ты поддержала меня.
      – Зачем? В свое время мы и так наделали немало глупостей. Тебя постигнет неудача, Черил.
      – Жди!
      – И подожду.
      – У меня есть кое-какая информация, которая тебя заинтересует, – загадочно произнесла Черил.
      Джорданна изучала свои ногти. Они были крепкие, длинные и блестящие. Маленьким, но важным дополнением было то, что она наконец-то отучилась их грызть.
      – Какая информация? – заинтересовалась она.
      – Весьма соблазнительная.
      – Так выкладывай!
      – Не здесь.
      Иногда – большую часть времени – Черил бывала просто невыносима. Найдя свое призвание, она стала еще хуже.
      – О чем? – спросила Джорданна.
      – О твоей последней мачехе. Джорданна подавила зевок.
      – Ну, и что она сделала?
      – Сейчас – ничего. – Черил многозначительно посмотрела на пуэрториканку, умело покрывающую ее ноги воском:
      – Мы поговорим позже, наедине.
      Джорданна ненавидела, когда приходилось чего-то ждать – особенно новостей.
      – Расскажи же, Черил, – попросила она настойчиво.
      – Это не для «Инквайера», – серьезно сказала Черил. – Учись быть терпеливой.
      – Терпения-то во мне ни на грош!
      – Это мне известно.
      – Ну как?
      – Ну, так где твой отец встретил Ким?
      Покачав головой, Джорданна ответила:
      – Я не знаю. Папочкина личная жизнь не самый интересный предмет для меня.
      – Попробуй спросить ее, – предложила Черил. – Посмотри, что она скажет.
      – Зачем?
      – Просто попробуй.
      – И когда я узнаю это, ты мне все расскажешь?
      – Предлагаю завтра устроить ленч в кафе «Рим». В полвторого. Ты платишь. Обещаю, что не пожалеешь.
      – Привет, папочка.
      Джордан Левитт, сидевший за письменным столом, удивленно поднял голову.
      – Моя дочь у меня в гостях. Кто помер?
      – Решила заскочить, узнать, как у тебя дела, – ответила Джорданна, не обратив внимания на его сарказм, и плюхнулась в одно из огромных кожаных кресел, стоящих напротив массивного дубового стола.
      – Очень мило было с твоей стороны проделать долгий путь от домика для гостей. – Широко улыбнувшись, Джордан снял свои очки для чтения в роговой оправе.
      «Бог ты мой, а ведь он красив, – подумала Джорданна. – Что это с ним? Он не стареет, только становится все привлекательнее».
      – Предполагаю, что твое месячное содержание необходимо повысить, – добавил он и, открыв ящик письменного стола, достал чековую книжку.
      – Нет. – Джорданна была обескуражена тем, что, по его мнению, она пришла только за этим. – Деньги – не единственное, за чем я могу к тебе прийти.
      Он положил чековую книжку на стол и взял золотую ручку.
      – Это обнадеживает. Джорданна смущенно заерзала:
      – Я… ну, я думаю, что соскучилась по тебе.
      Ей было нелегко признаться в этом, но хотелось, чтобы он знал. Она жаждала его нежности и заботы, но у него все чувства уходили на очередную жену. Было бы прекрасно, если бы он хоть немного внимания уделял своей дочери.
      Джордан явно был доволен.
      – Скучала по мне, а?
      – Да, ты ведь мой отец, а с того времени, как ты снова женился… – Она замялась, не вполне уверенная в том, что хочет сказать.
      – Кстати, – добавила она, – а где ты познакомился с Ким?
      – Что за вопрос!
      – Вполне нормальный вопрос.
      – Нас познакомил общий приятель.
      – Как мило.
      В голосе Джордана появились критические нотки:
      – С тех пор, как я женился на Ким, мы бесчисленное количество раз звали тебя к нам пообедать. Ты ни разу не соблаговолила прийти.
      – Я была занята.
      – Чем? – Его лицо посуровело.
      – Писала, – защищаясь, произнесла она. – Я пишу книгу. – «Не вполне правдиво, – подумала она, – но идея хороша».
      Это его заинтересовало:
      – Книгу? О чем?
      Ее внезапно осенило:
      – О том, каково это – вырасти в Голливуде. Секунду он молчал. Затем заговорил, медленно и веско, стараясь, чтобы она не пропустила ни слова:
      – Надеюсь, книга не о нашей семье.
      Они вечно ссорились – разговор шел к этому, – и оба это чувствовали.
      Джорданна, упрямо выдвинув челюсть вперед, приготовилась к бою:
      – Все может быть. Если я захочу, – сказала она тоном, в котором ясно читалось: не учите меня жить.
      – Нет, Джорданна! – резко сказал он. Это вызов.
      – Нет – почему? – быстро спросила она.
      – Не нужно никаких откровений о нашей семье. Тебе понятно?
      Она хотела сказать, что он может катиться к черту. Она вполне могла заявить это кому угодно – но не родному отцу. В его присутствии она все еще чувствовала себя двенадцатилетней девочкой.
      – У меня контракт, – солгала она, – с крупным издательством.
      Левый глаз Джордана задергался – верный признак того, что он ужасно зол.
      – С каким?
      – Это мое дело, – заявила она, чувствуя себя непослушным ребенком.
      – Сколько они тебе платят?
      – Неважно.
      – Думаю, что скоро ты сочтешь это важным.
      – Что это значит?
      Он встал, внимательно глядя на нее.
      – Это значит, что тебе придется заботиться о себе самой, если ты напишешь книгу о нашей семье. Тебе придется убраться из моего дома и жить где-нибудь в другом месте.
      Ее глаза наполнились слезами, и ей пришлось приложить сверхчеловеческие усилия, чтобы не разрыдаться. Она не будет плакать перед ним. Не покажет, как на нее действуют его слова.
      – Прекрасно, – холодно сказала Джорданна, вскакивая с места. – Иду собирать вещи.
      – Иди, – резко произнес он. «И пойду, чертов папочка! Иду».
      Она выбежала из комнаты. Цель не достигнута. Все, что ей было надо, – узнать, где отец познакомился с Ким, и вот чем это закончилось – как обычно, ссорой. И когда она научится не спорить с отцом? Теперь же ей было некуда податься.
      Вернувшись в домик для гостей, она позвонила Шепу:
      – Мне нужно место, где я могла бы жить, – торопливо проговорила она.
      Шеп вздохнул. Все это он слышал не в первый раз.
      – Одну ночь? Две?
      – На этот раз я навсегда. Я не могу больше терпеть это дерьмо. Переезжаю по-настоящему.
      – Да, конечно. – Шеп ей не верил.
      – Я действительно переезжаю, – настаивала Джорданна.
      – Ты всегда так говоришь.
      – Но я могу приехать, или нет?
      – Можешь, – без особого энтузиазма ответил Шеп. Джорданна набила свою машину вещами. Затем, не оглядываясь, уехала прочь.
      Из окна своего кабинета Джордан наблюдал за ней. Такая красивая, такая беспокойная – совсем как ее мать.
      Черт возьми, как он хотел сделать для нее что-нибудь! Все дело в том, что он не имел понятия, чего хочет Джорданна. Материально он дал ей все, чего только можно желать. Жилье, каждый год новая машина, по ее выбору, кредитные карточки и приличные суммы. Он никогда не говорил ей «нет». Да и как он мог?
      На секунду он отвлекся и вспомнил Лилиану, свою первую жену, мать своих детей, единственную женщину, которую он любил по-настоящему. Она была сумасшедшей – так говорили все. Когда он подписывал бумаги, необходимые для того, чтобы поместить ее в частную клинику, это делалось для ее же пользы. Откуда он мог знать, что она вскроет себе вены и умрет, оставив его с двумя детьми на руках? Конечно, он недолго оставался одиноким: новый брак казался удобным выходом из положения. Беда была лишь в том, что дети не приняли ни одну из его жен – а их было не так уже мало.
      И, в довершение всех свалившихся на него проблем, его единственный сын – мальчик, у которого было, казалось, все – живи и радуйся, – покончил с собой.
      Полиция утверждала, что из окна роскошной нью-йоркской квартиры Джеми толкнули наркотики. Джордан не знал, чему верить. Его сын не был наркоманом. Джордан считал происшедшее ужасной случайностью.
      Некоторое время Джордан не мог придти в себя. Пресса рвала его на части, Джорданна пустилась во все тяжкие, и его жизнь разваливалась на глазах. Но Джордан лучше, чем кто-либо, владел искусством выживать. Ведь он прибыл в Голливуд в 1948 году, убежав из дома шестнадцатилетним подростком. У него не было ничего – ни перспектив, ни денег. За годы он сам создал себе репутацию. Сломить Джордана Левитта не могли никакие семейные трагедии.
      За несколько месяцев, прошедших с момента гибели Джеми, он отправил Джорданну учиться в Париж, развелся с очередной женой и выпустил два новых фильма.
      В кабинет вошла Ким, прервав его размышления. Ким была самой молодой и любящей из всех его жен. Он был для нее важнее всего, и это чертовски ободряло – иметь под боком женщину, которая так о тебе заботится. И какое значение имело то, что она моложе его более чем на тридцать лет? Возраст – понятие относительное.
      – Образцы занавесок. – Ким помахала кусками ткани. – Мне нужно знать твое мнение, дорогой.
      Она обновляла убранство дома и превосходно с этим справлялась. Разумеется, это стоило денег, но когда женщины обходились дешево?
      Он встал навстречу и раскрыл ей объятия.
      – Иди сюда, малышка!
      Ким обняла его, и они долго стояли так.
      А пока белый «порше» Джорданны несся вниз по Сансет. Слезы застилали девушке лицо, из колонок на полную мощность звучал Джимми Хендрикс.
      На следующий день собранная и спокойная Джорданна Левитт вплыла в кафе «Рим», кое-кому кивнув на ходу, окинув взглядом, как обычно, группку безработных итальянских актеров, сравнивающих за угловым столиком уровень тестостерона в крови, шансы заработать и количество девиц, с которыми они успели переспать.
      Черил уже сидела за столиком и, попивая кофе, старательно записывала что-то на желтой салфетке.
      – Я не опоздала? – осведомилась Джорданна, мельком глянув на свои часы «Картье-Пантера».
      – Нет. – Черил положила ручку. – Я пришла пораньше. Мне надо было поговорить с одной девочкой – роскошной свеженькой блондинкой, только что из Далласа.
      – Господи, – воскликнула Джорданна. – Ты уже начала говорить, как сутенер. Зубы-то ты ей проверила?
      – Превосходные зубы. – Черил позволила себе слегка улыбнуться.
      – Я смеюсь, – резко сказала Джорданна.
      – Ну, что новенького? – поинтересовалась Черил, добавив в кофе бескалорийного сахара и энергично размешивая его.
      – Ничего особенного, – пожала плечами Джорданна. – Я переехала.
      – Опять?
      – На этот раз – окончательно.
      – Ладно, – произнесла Черил. – Как видно, пора рассказать тебе обещанную историю.
      – Давай. – Джорданне не терпелось выслушать подругу.
      Без дальнейших проволочек Черил заговорила:
      – Твоя мачеха была шлюхой, – произнесла она, наслаждаясь каждым словом.
      – Не поняла, – заморгала Джорданна.
      – Вообще-то шлюхами мы их не называем, – невозмутимо продолжала Черил. – Обычно их вежливо называют девочками для вечеринок.
      Джорданна нахмурилась:
      – Ты что, шутишь?
      – Зачем я стала бы это делать? – невинно поинтересовалась Черил.
      – Искренне надеюсь, что нет. Это слишком важно. Черил принялась объяснять:
      – Я нашла ее в записях Донны. Кимберли Анна Остин из Сан-Диего. Она добрых полгода работала на Донну, затем встретила твоего отца и, как говорится, ушла на покой.
      Джорданна была потрясена: все это явилось для нее полнейшей неожиданностью.
      – Ты уверена, что это была она?
      – Совершенно уверена. Донна очень скрупулезна. Она хранит подробное досье на каждую работавшую у нее девушку. Там есть фото.
      Джорданна забарабанила пальцами по столу.
      – Можно взглянуть?
      Порывшись в сумочке, Черил достала цветную фотографию и протянула подруге.
      Джорданна внимательно изучила ее. Это действительно была Ким. Маленькая мисс Прелесть. Да, ей повезло, еще бы – поймать в свои сети такого человека, как Джордан Левитт!
      – Да, это она, – неохотно подтвердила Джорданна. – Дрянь! Что же мне делать – сказать ему?
      – Зная твоего отца, могу сказать, что вряд ли он это оценит, – заметила Черил. – Кроме того, это было бы тяжелым ударом по его мужскому самолюбию.
      – Не могу же я скрыть это от него.
      – Предоставь ему узнать об этом самому – в свое время. Тебе ни к чему вмешиваться, это его только огорчит.
      – Мне кажется, ты права. – Джорданна разрывалась между желанием разоблачить Ким и боязнью ранить отца.
      «Почему бы и нет? Но зачем? Он никогда не делал ничего, чтобы намеренно задеть меня. Но разве он не задел тебя сейчас, фактически вышвырнув на улицу?»
      – Ты никому не расскажешь об этом? – спросила она, зная, что Черил любит посплетничать.
      – Я забочусь о своем бизнесе, – самодовольно заявила Черил. – Мои клиенты в любом случае могут рассчитывать на конфиденциальность и соблюдение тайны.
      – Он не твой клиент, – напомнила Джорданна.
      – Но может им стать, – со знанием дела заявила Черил. – Когда с Ким будет покончено.
      Глотнув кофе, она добавила:
      – Знаешь, у меня есть несколько по-настоящему привлекательных девочек. Если тебе попадутся потенциальные клиенты, направь их ко мне. Я буду платить тебе комиссионные.
      – Ты невыносима!
      – Спасибо за комплимент!
      Рано утром Мак Бркус позвонил Бобби Рашу. Накануне он весь вечер спорил с Шарлин. Она не хотела, чтобы он прямо звонил Бобби; она предпочла бы, чтобы он действовал через агентов. Но у Мака не было желания связываться с этой шушерой – половину сделок агенты обычно проваливали, а в этой он был очень заинтересован.
      Он чувствовал, что «Ужасные глаза» обещают стать сенсацией, и весьма желал быть режиссером этого фильма. Агенты смогут приняться за дело лишь тогда, когда он устно уже договорится с Бобби, – в этом случае им не много удастся напороть.
      Бобби сам подошел к телефону – хороший знак, нет ничего хуже, чем безуспешные попытки связаться со звездой по телефону.
      – Эй, Бобби, – сказал он, – это Мак Брукс. Помнишь, ты говорил, что торопишься? Я решил сотрудничать с тобой, и все, что мне нужно знать, это когда мы начинаем?

      Майклу ни разу в жизни не приходилось чувствовать себя более беспомощным, и это ему не нравилось. Подсознательно он ощущал, что с Беллой все в порядке, но найти ее не мог, и это выбивало его из колеи. Ему наконец-то удалось дозвониться тетке Риты в Нью-Йорк, но та ничего не знала. У нее был лишь старый адрес племянницы: они никогда не были особенно близки.
      – А ее подруги? – спросил Майкл, имея в виду трех пышноволосых блондинок из Бруклина с громкими голосами и плохими манерами, имен которых он не запомнил.
      Тетка Риты пообещала, что попытается их найти. Два дня прошли впустую, и он знал, что должен действовать быстро, иначе недолго и сойти с ума.
      Он снова посетил Лили, принес ей цветы, надеясь, что этот знак внимания поможет вернуть ей память.
      Не вышло. Она по-прежнему ничего не могла вспомнить.
      Он спустился в квартиру Риты и некоторое время сидел на кушетке. Он уже тщательно обыскал всю квартиру, ища ключ к разгадке, ища хоть что-нибудь, что помогло бы найти его ребенка. Он помнил, что, когда они были женаты, Рита прятала вещи – деньги, свои украшения, письма от поклонников, о которых ему не полагалось знать. Она всегда выбирала для своих тайников странные места: крепления люстры, мешки для сбора пыли в пылесосе. Он уже обыскал квартиру, но решил еще разок попытать счастья.
      Он начал с кухни, прошел через крошечную ванную, методично обшарив все, вплоть до пластикового мешка с грязным бельем.
      Рита любила кружевное белье, и здесь его было видимо-невидимо: лифчики на косточках, микроскопические трусики, старомодные чулки и куча разноцветных колготок.
      О воспоминания… Еще во время их первых свиданий он должен был бы понять, что она не принесет ему счастья, но он так безумно хотел ее, что ни о чем другом не мог думать. А теперь все пропало.
      Майкл Скорсини женился на Рите Полоне холодным декабрьским утром за три недели до Рождества. На ней было белое атласное платье, обсыпанное фальшивыми бриллиантиками и слишком сильно декольтированное.
      Он был в темном костюме и скромно, неестественно улыбался.
      Рита была на четвертом месяце.
      Он был пьян.
      У нее семьи не было, поэтому присутствовали лишь его родные. Его брат, Сэл, гордо ухмылялся, стараясь увидеть больше, чем позволяло вызывающее декольте невесты. Их мать, Вирджиния, худая, нервная женщина, курила не переставая. Отчим, Эдди, был толст, стар и страдал артритом. Присутствовали также дальние родственники и куча друзей.
      Майкл помнил, как по пути в отель, где должен был пройти их медовый месяц, они с Ритой лихорадочно обнимались во взятой напрокат машине. Они так хотели друг друга, что были не в силах ждать.
      Когда он, наконец, избавился от любовного дурмана, Рита утратила для него всякую привлекательность.
      Теперь она исчезла вместе с его ребенком, и он чувствовал себя как утопающий. Не за что ухватиться. Негде искать. Полиция также была бессильна.
      Закурив, он пустил к потолку несколько сизых колечек и задумался.
      Рита любила танцевать. Субботними вечерами она наряжалась, они приглашали к ребенку няню и отправлялись в город. Пока он пил, он умел танцевать. Когда он бросил пить, все это куда-то улетучилось.
      – Если ты не пойдешь со мной, я отправлюсь на танцы с подругами, – угрожала она, ожидая, что он будет спорить.
      Майкл же был просто счастлив остаться дома перед телевизором и смотреть соревнования по баскетболу, пока Белла мирно спала в соседней комнате.
      Интересно, Рита по-прежнему проводит таким образом субботние вечера?
      Если она жива, она все еще танцует.
      При мысли о том, что, возможно, его бывшей жены нет в живых, холод пробежал по его спине. Где-то там его дочь, и он найдет ее во что бы то ни стало.
      Потушив окурок, он еще раз огляделся по сторонам и направился обратно к Роббинсам.
      Кеннеди пришла вовремя. Она всегда гордилась своей пунктуальностью.
      Бобби Раш опаздывал. Его пресс-агент, Эльспет, угловатая, рыжая, веснушчатая дама лет сорока с затрудненным дыханием, не извинялась и ничего не объясняла.
      Битый час Кеннеди просидела на кушетке в вестибюле. В одиннадцать часов она поинтересовалась:
      – Вы уверены, что он придет?
      – Я могу только сообщить ему о встрече, – не слишком приветливо произнесла Эльспет: почти весь этот час она тихо и зло пререкалась с кем-то – по-видимому, с мужем или любовником – по телефону.
      – Вы можете и больше, – возразила Кеннеди. – Например, можете позвонить и узнать, где он.
      Эльспет шумно вздохнула и принялась названивать по телефону.
      – Его ассистент думал, что интервью должно состояться в понедельник, – резко произнесла она. – Сейчас он в Палм-Спрингз.
      – Великолепно. – Кеннеди ждала извинений. Женщина не произнесла ни слова. Схватив свою сумочку (подделку под «Шанель»), она поспешила к двери.
      Кеннеди, встав, последовала за ней.
      – Так что, Бобби Раша сегодня не будет?
      – Я уже сказала. – Эльспет явно раздражало, что ей приходится что-то повторять. – Он в Палм-Спрингз. Будьте здесь в десять часов в понедельник. – И, крепко сжав свою фальшивую «Шанель», она вышла, не дожидаясь ответа.
      «Потрясающее хамство, – подумала Кеннеди. – Нет ничего хуже, чем пресс-агенты, возомнившие, что они столь же важны, как нанявшие их звезды. Должно быть, Бобби Раш очень глуп, если держит у себя на работе такую хамку».
      В перспективе был пустой день, и это нервировало Кеннеди. Она гордилась своей способностью тщательно организовывать время. Фил называл ее Королевой Списков – она записывала все дела. Он мог посмеиваться над ее организаторскими наклонностями, но они, вне всякого сомнения, очень помогали им в путешествиях и способствовали тому, что в журналистских кругах все относились к Филу и Кеннеди с уважением. И вот теперь она вынуждена брать интервью у каких-то актеришек, которые даже не считают нужным придти в назначенный день!
      Черт бы побрал Мейсона – она что, собачка, готовая прыгать по его приказу? Где ее журналистские принципы?
      Она разозлилась на самое себя и покинула офис с твердым намерением серьезно поговорить с Мейсоном и выяснить, так ли необходимо, чтобы героем статьи был именно Бобби Раш.
      Кеннеди прошла по коридору, вызвала лифт и с нетерпением принялась ждать. Через пару секунд она раздраженно забарабанила в дверь. Конечно, с третьего этажа вполне можно было бы спуститься и пешком, но уж больно не хотелось. В такой поганый день она запросто может свалиться с лестницы и сломать себе шею.
      Как только она собралась постучать еще раз, двери открылись, и из лифта вышел мужчина в спортивных шортах, майке и бейсболке.
      – Извините, – дружелюбно произнес он, – я заставил вас ждать?
      – Да. – Кеннеди не терпелось вымесить на нем свое дурное настроение.
      – Сами знаете, как это бывает, – обезоруживающе улыбнулся он. – Меня задерживал один парень снизу, и я не мог закрыть дверь.
      – Вы должны были выйти, – ледяным тоном заявила Кеннеди.
      Пока она говорила это, двери закрылись и лифт уехал. Кеннеди выразительно чертыхнулась.
      – Мне очень жаль, – произнес он извиняющимся тоном. – Вы опаздываете?
      – Сегодня у меня неудачный день. – Она грустно тряхнула головой. – Я должна была встретиться с Бобби Рашем, а он не явился.
      – Вы здесь по поводу интервью?
      – Да.
      – Так пойдемте, сейчас мы этим и займемся.
      – Мистер Раш, – саркастически произнесла она, – находится в Палм-Спрингз. Мистер Раш слишком занят сегодня.
      – Эй, – он ухмыльнулся. – Мистер Раш прямо перед вами, и мне до зарезу нужен ассистент, так что пойдем.
      Она вскинула брови.
      – Вы и есть Бобби Раш? Его улыбка стала еще шире:
      – Так точно.
      – Я не узнала вас, – призналась Кеннеди, констатируя очевидный факт.
      Было ясно, что он точно так же не имеет понятия, кто она и зачем пришла сюда.
      Он уже направлялся в офис. Обернувшись, поманил ее.
      – Идем, – он ободряюще подмигнул. – Пока я приму душ, ты можешь приготовить кофе.
      Ну, конечно, слабая женщина варит кофе, пока мужчина-повелитель принимает душ. Каков шовинист! Может, он еще приставать к ней начнет? Сексуальные домогательства – это будет нечто пикантное.
      В крови забурлил адреналин. Какие возможности для статьи!
      – Я всех отпустил, – объяснил он, идя в офис. – В понедельник мы начинаем работать над моим новым фильмом, и, пока работа не закончена, выходных не будет.
      – А что за фильм? – поинтересовалась Кеннеди.
      – «Ужасные глаза», ответил он. – Если будете здесь работать, сможете прочитать сценарий.
      «Мне повезло», – думала она, входя в его личные владения.
      Указав на маленький бар, он пояснил:
      – Кофе – в холодильнике, кофеварка – вот там. Я пью черный, без сахара. – Он открыл боковую дверь, и Кеннеди заметила, что там находится ванная. Он вошел в ванную. Хм, что может быть лучше, чем провести интервью с Бобби Рашем, когда он уверен, что наоборот интервьюирует ее.
      Она огляделась. Его офис был большим и светлым. Минимум обстановки. На стенах – плакаты-кадры из фильмов, на столе – куча сценариев. Ничего интересного.
      Открыв маленький холодильник, Кеннеди достала пакет молотого кофе и насыпала немного в кофеварку.
      Перекрывая шум льющейся в ванной воды, послышался стук в наружную дверь. Кеннеди открыла.
      На пороге стояла серьезная молодая женщина в круглых очках.
      – Привет, – поздоровалась она. – Я Дженни Скотт. Я пришла на интервью с мистером Рашем.
      – О Дженни… – Кеннеди чувствовала себя виноватой, но работа есть работа, и такую возможность упускать не хотелось. – Мистера Раша сегодня нет. Вы не могли бы придти сюда в десять часов в понедельник?
      – Да, но… – нерешительно произнесла Дженни, – мне сказали, что это срочно.
      – Это не настолько срочно, – холодно возразила Кеннеди. – Приходите в понедельник – он будет счастлив видеть вас.
      Женщина ушла, и, вернувшись к кофеварке, Кеннеди налила две чашки крепкого кофе без сахара и уселась за стол, сверкающий стеклом и хромом.
      Через несколько минут появился Бобби, одетый в потертые джинсы и свитер с надписью «УКЛА». Он весело улыбнулся, его светло-русые волосы, влажные после душа, завивались.
      – Господи, как хорошо, – произнес он. – Единственная проблема состоит в том, что я умираю с голоду. Как насчет того, чтобы пойти поесть?
      – Пойдем, – согласилась она, решив, что живьем он гораздо привлекательнее, чем на экране.
      Он словно излучал энергию, его голубые глаза были пронзительны и чисты. Бесспорно, он сексуально притягателен.
      Но кому до этого дело? Возможно, ее будущим читателям.
      – Ну так пошли, – позвал он, уже стоя в дверях. Она шла вслед за ним, приглядываясь на ходу. Уверенная походка, хорошая фигура.
      Хм-м, оч-чень мило.
      Выйдя на улицу, Бобби надел темные очки. Кеннеди последовала его примеру.
      – Я, признаться, – говорил Бобби по дороге, – ждал кого-нибудь помоложе. Работа эта, по сути дела, для подростков, очень много беготни. Вы же выглядите так, будто уже прошли эту стадию в своей карьере.
      – Это – что-то, что можно делать… – неопределенно отозвалась она.
      Приподняв очки, он испытующе взглянул на нее:
      – Что-то, что можно делать для развлечения?
      – Правильно. – Она постаралась не поддаться его обаянию.
      – Я очень требователен. – Взгляд его был по-прежнему внимателен.
      – Уверена в этом.
      – Я хочу сказать, что для вас это, конечно, может быть развлечением, но я рассчитываю, что человек, которого я нанимаю, будет дневать и ночевать на рабочем месте.
      – Дневать и ночевать? – ехидно переспросила Кеннеди.
      – Ночевать вы сможете дома.
      – Очень обнадеживает.
      – Ваше последнее место работы?
      – Я работала для одного нью-йоркского журнала.
      – Эй, – расхохотался он. – Вы не собираетесь всучить мне свой недописанный сценарий?
      – Нет, мистер Раш, смею заверить.
      – Зовите меня Бобби.
      Они вошли в закусочную. Пока они шли к столику, Бобби несколько раз поздоровался.
      Как только они сели, официантка средних лет подошла к ним.
      – Привет, Бобби! Что мы сегодня будем – бекон и яйца или же фрукты?
      – Фрукты, милочка. – И, погладив себя по плоскому, как стиральная доска, животу, добавил:
      – Нужно сгонять жир. Официантка хихикнула:
      – Не беспокойся, Бобби! На тебя смотрят все женщины Америки!
      – Кому нужны все женщины Америки, когда рядом есть ты, Мэвис! – И он дружески похлопал ее по заду.
      Она захихикала еще жизнерадостней. Бобби взял меню.
      – Что вы будете? – спросил он Кеннеди.
      – Апельсиновый сок, – ответила она.
      – Может быть, пончики? Или бекон и яйца?
      – Скажите мне… Бобби, вы всегда угощаете завтраком тех, кого собираетесь взять на работу?
      Теперь он совершенно явно ухаживал за ней.
      – Только когда они так же красивы, как вы. – И, пристально глядя на нее своими детскими глазами, спросил:
      – Как, вы сказали, вас зовут?
      На полпути домой Майклу пришло в голову, что он недостаточно тщательно осмотрел грязную одежду Риты. Все, что он сделал, – это, вывалив все из мешка на пол, бегло просмотрел вещи и сунул их обратно. Но он знал, что Рита изобретательна. Что-то заставило его повернуть машину.
      Когда он вернулся, Лили высунулась из окна.
      – Ну как, Лили, вспомнили что-нибудь? – окликнул он ее.
      – Все еще думаю, Мистер Сыщик, – игриво отозвалась она, хлопая ресницами.
      – Не забудьте позвонить мне, если что-нибудь придумаете.
      Войдя в квартиру Риты, он прямиком пошел в ванную, вывалил всю одежду на пол и принялся методически ее обыскивать. Взяв в руки черные колготки, он почувствовал, что в них что-то есть, и, вывернув, обнаружил три «полароидных» снимка и кусочек бумаги с именем и номером.
      Первым делом он просмотрел фотографии. Это было обычным Ритиным развлечением – позировать перед камерой. На одной из фотографий она была изображена в черном кружевном пояске и в чулках. На лице – улыбка. На второй – улыбка была на месте, но не было ни чулок, ни пояса. На третьей фотографии был снят обнаженным какой-то неприятный тип.
      Майкл быстро осмотрел обрывок бумаги. Плохим Ритиным почерком было написано: «Хирон Джонс». «Клуб Эротика».
      Сунув находки в карман, он побросал белье обратно в мешок и поспешил прочь из этой квартиры.

      Бобби Раш чувствовал себя превосходно. Он любил завтракать с красивыми женщинами. Ему было приятно познакомиться с Кеннеди Чейз; хотя она и не подходила на должность ассистента, она заинтересовала его.
      Он проводил ее от закусочной до машины.
      – Должны были говорить вы, а не я, – грустно улыбнувшись, заметил он.
      – Неужели?
      – Обычно это делается так. Я предполагал, что буду задавать вам вопросы, а вышло так, что их все время задавали вы.
      – Так вышло потому, что я хотела знать, во что ввязываюсь.
      – Это вы узнали. По-моему, я рассказал вам даже свою биографию.
      – Это было интересно.
      – Мм… Кеннеди, я буду с вами откровенен. Вы слишком квалифицированный специалист для этой работы.
      – Вы не знаете, что я за специалист.
      – Могу поспорить – первоклассный. Она рассмеялась.
      – Это звучит как цитата из одного из фильмов, где герой говорит: «Ты слишком хороша для меня, так что мне придется поискать себе что-нибудь новенькое».
      Он тоже засмеялся:
      – Должен признаться, что мне пару раз доводилось так говорить.
      – Любите цитаты?
      – Разве не все их любят?
      – Я – нет.
      – Это делает вас не такой, как все.
      Он наблюдал, как она отъехала. Высший класс! Надо бы уделить ей время, послать цветы, возможно, пригласить куда-нибудь. Переспать.
      Ха! Он начинает рассуждать, как отец. Господи, помилуй!
      Переспать? Теперь это было уже не столь просто. Теперь всем угрожал СПИД, и случайные связи ушли в прошлое.
      Он прекрасно знал, что как кинозвезда он может уложить к себе в постель кого захочет. Но это не имело ровно никакого значения сегодня.
      Он был награжден сполна. Сегодня должен был состояться великий обед с Джерри. Дарла настояла, чтобы воссоединение семьи происходило в фамильном особняке, в присутствии обоих братьев с их женами. Потрясающе! А ему не с кем пойти. Хотя, возможно, оно и к лучшему – Джерри не к кому будет приставать. Он слегка побаивался встречи с отцом через столько лет, хотя в глубине души надеялся, что Джерри изменился, что, возможно, он скажет сыну, что гордится им и его достижениями. Разве не приятно будет выслушать это от старика?
      «Мечтай-мечтай. Джерри – самовлюбленный сукин кот, и всегда был таким. С чего бы ему меняться?»
      – Мы пойдем на вечер, который устраивает Черил? – спросил Шеп, лениво слонявшийся по небольшой уютной кухоньке.
      – Зачем? – Джорданна вгрызлась в яблоко.
      Она сидела на столе, просматривая «Эл. Эй. Уикли».
      – Это может быть забавно. Она отложила газету.
      – Забавно покрутиться в куче проституток? Я так не считаю.
      – Ну, Джорди, ты всегда так любила приключения…
      – Иди, если хочешь, а меня совершенно не привлекает вечеринка, устроенная Черил в новой ипостаси голливудской «мадам».
      – Ну, ладно, ладно, – сдался Шеп. – Встретимся позже в «Хоумбейз».
      – Договорились, – ответила Джорданна.
      Она весь день размышляла об откровениях Черил и думала, нужно ли все рассказать Джордану. В конце концов, если Ким работала «девочкой по вызову», отец имеет право это знать.
      «Возможно, я все ему расскажу. Возможно, и нет. Ты что, хочешь, чтобы он еще больше взъелся на тебя? Мне плевать. Нет».
      Она позвонила одному из своих друзей-актеров, с которым бывало весело и у которого всегда водилась травка.
      – Не хочешь прошвырнуться вечером по клубам? – с надеждой спросила она.
      – У меня появилась новая подружка, – ответил он.
      – Бери ее с собой, я не против.
      – Ты-то не против, да вот она наверняка не согласится.
      – Ты хочешь сказать, что связался с одной из этих ревнивых дурочек? – подколола Джорданна.
      – Можно сказать и так, – натянуто сказал он: видно, совсем ошалел от любви.
      Она повесила трубку. Мужчины. Хороших друзей из них никогда не получается. Но, собственно, зачем ей мужчина? Она вполне может прогуляться и сама. На самом деле, гуляя в одиночку, чувствуешь себя свободнее.
      После того как ушел Шеп, она посмотрела по телевизору пару фильмов, заказала большую пиццу с пеперони у Джакопо и, незадолго до одиннадцати, натянула свои самые старые джинсы, мотоциклетные ботинки, мужскую рубашку большого размера и куртку «харлей».
      Джорданна была готова выйти на улицу.
      Бобби стоял напротив дома в Бедфорде. Он снова чувствовал себя ребенком – глупым мальчишкой, которого отец унижал и твердил, что из него не выйдет толку. Неприятные воспоминания.
      Нужно высоко держать голову. Вспомнить, что он уже не ребенок. Он – преуспевающий бизнесмен, продюсер, кинозвезда.
      К чертовой матери Джерри Раша! Бобби больше не боялся его. Он намеревался войти в этот дом настоящим мужчиной и потребовать уважения.
      Чернокожий слуга, проработавший у Рашей двадцать три года, распахнул дверь.
      – Мистер Бобби! – гостеприимно улыбаясь, воскликнул он. – Приятно видеть вас снова!
      – Спасибо, Джимми, – Бобби кивнул ему.
      Он вошел в дом как чужак. Дарла сменила всю обстановку. Женам голливудских знаменитостей не оставалось ничего, кроме как обставлять дома и вовсю заниматься благотворительностью. Дарла не была исключением из этого правила.
      Он прошел по коридору. Слева висел знакомый Пикассо, справа за стеклом были выставлены африканские сувениры. Бобби прошел в комнату, стараясь вести себя непринужденно.
      Джерри сидел в своем любимом кресле, потягивая виски со льдом. Заметив Бобби, он поставил стакан, встал и раскрыл объятия.
      – Добро пожаловать домой, сын, – напыщенно произнес он, словно играя перед внимательной аудиторией.
      – Привет, папа, – ответил Бобби, уклонившись от объятий.
      Все были в сборе: Дарла, одетая в ярко-розовый костюм от Валентино и со вкусом украшенная бриллиантами, краснолицый сводный братец Лен со своей неприятной женой Трикси, сводный братец Стен с женой Ланой, бывшей моделью «Плейбоя», прибавившей с тех славных времен фунтов тридцать. Бобби слышал, что Стен по сию пору не отказался от кокаина, а Лана то и дело глотает таблетки.
      – Всем – привет! – Дарла подплыла поздороваться с ним. – Я так рада, что ты пришел. Нам всем приятно повидаться с тобой.
      Через всю комнату к нему подбежала Трикси. Это была женщина с одутловатым лицом, маленькими глазами-бусинками и коротким веснушчатым носом.
      – Ты не хотел бы принять участие в ленче моего дамского клуба, Бобби? – спросила она, явно рассчитывая на положительный ответ. – Мы встречаемся раз в месяц, чтобы обсудить мировые и политические проблемы. У нас все очень культурные люди, и мы хотим, чтобы ты к нам присоединился.
      – Я не смогу, Трикси. Она поджала губы.
      – Заважничал и не хочешь с нами знаться? – неприязненно спросила она.
      Вот, начинается…
      – Нет, Трикси, я просто очень занят.
      Он отошел от надоедливой невестки, но тут Лен хлопнул его по плечу:
      – Хорошо справляешься с делами, малыш!
      – Да, у меня пока все получается.
      – Может, у тебя найдется что-нибудь для меня? Господи! Он в дом не успел войти, а они…
      – Ну-с, Бобби, – прогремел голос Джерри, – когда ты собираешься снять картину со своим стариком в главной роли? А? По-моему, сейчас самое время.
      Вечер обещал быть в два раза хуже, чем Бобби себе представлял.
      К тому времени, когда Джорданна добралась до «Хоумбейз-Сентрал», она была уже навеселе. Она заскочила по пути в пару клубов, поговорила с друзьями, потанцевала, посплетничала, покурила травки.
      «Я думала, дни наркотиков кончились. Ну, да это так, немного развлечься. Дрянь».
      Эрни встретил ее у входа, звучно расцеловав в обе щеки.
      – Как делишки, Левитт? Она вздохнула:
      – Если ты хочешь со мной разговаривать, Эрни, зови меня Джорданна. Меня так зовут.
      Он скривился:
      – Ладно, ладно, не злись.
      – Кто сказал, что я злюсь?
      – Я знаю твои привычки.
      – Компания здесь? – беспокойно поинтересовалась Джорданна.
      – Нет. Твоих приятелей нет.
      – Приедут.
      Придвинувшись ближе, он понизил голос, шепча ей на ухо:
      – Я так понял, что Черил решила заняться бизнесом. Она просила подыскать ей девочек.
      – Для тебя это нетрудно.
      – Я попрошу комиссионные.
      – Конечно, Эрни.
      – Заказать тебе выпить?
      – Нет.
      Быстро сбежав, она прошлась по клубу, ища знакомых, или по крайней мере кого-нибудь, с кем можно провести время. Выбор был невелик.
      Когда она проходила мимо стола, где сидел Чарли Доллар, он помахал ей.
      – Эй, посиди-ка со стариком!
      – Это приглашение трудно отклонить. – И Джорданна собралась пройти мимо.
      – Ты всегда так спешишь? – криво улыбнулся он.
      – Лучше поспешить, чем плестись в хвосте, – холодно бросила она.
      Он подвинулся, похлопав по освободившемуся месту рядом с собой.
      – Я знаю твоего отца, – заявил Чарли.
      – Его знают все. – Она пристроилась рядом – все равно делать было нечего.
      – Я знал и твою мать.
      – Хм, да ты, оказывается, близкий друг семьи.
      – Я следил за тобой. – Он не сводил с нее остекленевших глаз.
      – Зачем? – поинтересовалась Джорданна.
      – Ты не такая, как все.
      – Я?
      – Да, ты.
      И вот она уже сидит, флиртуя напропалую с Чарли Долларом, по возрасту годящимся ей в отцы. О Господи, Джорданна, что ты делаешь? Кое-что, от чего папаше действительно станет дурно.
      Обед превратился в кошмар. Бобби не знал, как ему удалось это пережить. Такова жизнь. Он перерос свою семью и мог теперь не принимать близко к сердцу никого из них, в особенности Джерри.
      Дарла старалась, чтобы все прошло хорошо, но ей мало что удалось. Джерри не извинился за прошлое – он вообще не извинялся. Он сидел во главе стола, лакал виски и высказывал все, что думает по поводу развала киноиндустрии, объясняя это тем, что все думают только о юных талантах.
      – Кино сегодня, – вещал Джерри, – не концептуально. Все, что можно увидеть, – это трясущих сиськами шлюх и кучку мускулистых козлов, понятия не имеющих о том, как надо играть.
      «Спасибо, папа», – хотел сказать Бобби, но решил, что не стоит: отцовское одобрение больше ничего не значило для него.
      – Я не говорю о твоем фильме, – громко рыгнув, заявил Джерри. – Я его не видел, но говорят, что он чертовски хорош.
      «Черт бы тебя побрал, папаша. Как вышло, что ты его не видел? Почему вся Америка видела, а ты нет?»
      – Думаю, ты можешь прокрутить его для меня, – продолжал Джерри. – Я приду в студию. Слышал, у тебя здесь уже есть офис.
      «Да, конечно. Жду – не дождусь. Как же!»
      – Я привезу тебе ленту. Прокрутишь ее в смотровом зале у себя.
      – Мы больше не пользуемся смотровым залом, – сказал Джерри. – Это слишком дорого.
      О, теперь великий Джерри Раш жалуется на бедность?
      – Не будь смешным, – нервно перебила мужа Дарла. – Я вызову механика.
      Джерри одарил ее убийственным взглядом.
      – Я не собираюсь приглашать какого-то долбаного киномеханика в этот долбаный дом, чтобы он мог содрать с меня чертову кучу денег, для того чтобы увидеть фильм, который я могу посмотреть в студии у моего сына.
      – У нас есть собственный смотровой зал, глупо не воспользоваться им, – поджав губы, возразила Дарла.
      – Тоскуешь по нашим показам? – съехидничал Джерри. – Истосковалась по толпам своих приятелей?
      – Пожалуйста, Джерри!
      Но его нельзя было остановить:
      – Сколько народу бывает у нас каждый уик-энд? Мы кормим их, показываем им кино, а они хлещут мою выпивку и сплетничают обо мне у меня за спиной. И когда моя карьера кончена, они налетают на меня, как вороны.
      – Неправда. – Румянец залил лицо Дарлы. – Твоя карьера в порядке.
      Джерри зло расхохотался:
      – Как приятно иметь преданную жену.
      – Пожалуйста, Джерри! Не надо.
      – Проснись, Дарла! Нас больше никуда не приглашают.
      – Могу показать тебе кучу приглашений, – защищалась Дарла.
      – Из благотворительности, за которую мы платим. Мне не нужны их дрянные приглашения. Пусть катятся подальше. Они никому не нужны, кроме тебя.
      Позже Дарла отвела Бобби в сторону.
      – Твой отец стареет, – объяснила она. – Он больше не любит ходить куда бы то ни было. У него болит бедро. Я знаю, он ничего тебе не говорил, но, если ему станет хуже, придется ложиться на операцию – протезировать тазобедренный сустав. Не говори, что я тебе это сказала.
      О Господи, она что, старается заставить его пожалеть старика?
      – У нас небольшие финансовые проблемы, должна признаться, – добавила она. – Хотя остались кое-какие вложения и сбережения.
      «Что она собирается сделать теперь? Попросить взаймы?»
      – Если бы эти вопросы решала я, мы бы продали этот дом и уехали в Уилшир. Такой огромный дом теперь, когда вы, мальчики, все разъехались, нам не нужен.
      «Делай что хочешь, Дарла, – хотелось сказать Бобби. – Ко мне это не имеет никакого отношения. Я здесь больше не живу. Мне больше не нужно ссориться с Джерри».
      Прежде чем он успел уйти, Стен и Лен загнали его в угол: оба надеялись получить работу.
      Он старался быть вежливым:
      – Вряд ли получится. Знаете, совместная работа родственников – не слишком хорошая идея.
      Они окрысились.
      – Тебе хорошо, Бобби, – сказал Стен. – У тебя теперь куча денег. Крутой, так? И не хочешь помочь нам.
      У них обоих была короткая память. Они выросли в одном доме, но братья третировали его, относясь к Бобби без любви и понимания. Он мог вспомнить множество эпизодов из детства, когда они отворачивались от него, вместо того чтобы помочь.
      Черт бы их всех побрал.
      Поблагодарив Дарлу за обед, он быстро ушел и, сев в машину, уехал в ночь.
      Ему было необходимо выпить. Его партнер Гэри обещал встретить его в «Хоумбейз-Сентрал». Он отправился туда.
      – Почему ты не приходишь на мои вечера? – спросил Чарли Доллар, пристально глядя на Джорданну. – Я знаю, Эрни предлагал привести тебя ко мне.
      – Именно поэтому, – ответила Джорданна.
      Она пила «Джек Дэниелс» за компанию с Чарли, хотя вкус напитка ей и не нравился. Чарли усмехнулся:
      – Тебе не нравится Эрни, а?
      – Тебе бы понравилось, если бы он к тебе приставал?
      – Детка, ты потрясающе смотришься! – Чарли не отводил от нее взгляда. Его глаза были полуприкрыты.
      – Спасибо.
      – В тебе есть что-то от матери. Плюс отцовская крутость. Смертельное сочетание, детка. И ты красива – а это само по себе неплохо.
      – Это ухаживание или предложение поработать?
      – А ты как думаешь? – усмехнулся он.
      – Хм-м… возможно, ухаживание.
      – Ты актриса?
      Она беспокойно оглядела клуб, недоумевая, где же Шеп.
      – Я хотела, но отец не одобрил этой идеи.
      – Джордан прав. Ты бы не захотела быть актрисой – дерьмовая профессия.
      – Ты – актер, – напомнила она, – и очень неплохой.
      Облизнув губы, он задумчиво посмотрел на нее:
      – Как я уже сказал, профессия эта – дерьмо. Мне повезло, я мог сам выбирать, что мне делать, а что – нет, но большинство актеров и актрис вынуждены хватать все, что подвернется под руку, иметь дело с паразитами-продюсерами, не говоря уж о разной шушере, ублюдках и недоучках, которые называют себя агентами и менеджерами. Бывают времена, когда даже я вынужден целовать чью-нибудь задницу.
      – О Чарли, я не могу себе этого представить, – саркастически промурлыкала Джорданна.
      Хитро улыбаясь, он признал:
      – Когда надо, я это делаю.
      – А как часто это бывает?
      Он откинулся на спинку и расплылся в улыбке:
      – Не слишком часто, детка. Не часто.
      – Могу поспорить.
      – А я слышал, – медленно произнес Чарли, – что ты совсем дикая.
      – Кто тебе сказал?
      – Слухом земля полнится, детка.
      – Ты тоже не Мистер Чистоплюй.
      – Я стар и могу безнаказанно делать, что мне вздумается.
      – Как мило.
      Он снова весело глянул на нее из-под полуприкрытых век.
      – Не хочешь поехать сегодня ко мне домой, Джорданна? – протянул он лениво.
      – У тебя вечеринка?
      – Да, для двоих.
      Ей не понадобилось раздумывать, она уже знала, что будет делать.
      – Для двоих? – холодно переспросила она.
      – Я так сказал.
      – Думаю, я справлюсь.
      – Я в этом уверен.
      Как только Бобби решил, что совсем заблудился, он заметил неброскую вывеску, гласившую: «Хоумбейз-Сентрал».
      Он подъехал прямо к швейцару, проворчав:
      – Думал уже, что никогда не найду это место.
      – У некоторых возникают проблемы, – ответил швейцар, подавая ему билет. – Первый раз здесь?
      Бобби кивнул.
      – Надеюсь, у вас есть связи. Завсегдатаи здесь очень разборчивы в знакомствах. – Он явно не узнал Бобби.
      – Я чувствую, что со мной все будет в порядке, – сухо ответил тот.
      Вышибала, дежуривший снаружи, узнал его, и к тому моменту, как Бобби прошел через главный вход, вызванный туда Эрни Айзек, как подобает, ждал его, чтобы приветствовать.
      – Бобби! – воскликнул он, словно встречал старого друга.
      – Мы разве знакомы?
      – Эрни. Эрни Айзек.
      – Ах, да. – Бобби смутно вспомнил это имя, но лица не узнал.
      – Добро пожаловать в «Хоумбейз». – Эрни прямо лучился радушием. – Может, захотите посидеть за моим столиком?
      – М-м-м… – Бобби огляделся по сторонам. Клуб был битком набит, гремела музыка, и он нигде не видел Гэри. – Я должен здесь встретиться с Гэри Манном.
      Эрни нахмурился:
      – Гэри Манн, Гэри Манн… не уверен, что знаю его. Почему бы вам не посидеть, не выпить? – Он придвинулся ближе, шепотом предлагая:
      – Может, надо еще что-нибудь? – Подмигнул. – Понимаете, о чем я?
      – Спасибо, не надо. – Бобби прекрасно понял, о чем речь. – Найдите мне Гэри, и все.
      Эрни нравилось, когда звезды были у него в долгу:
      – Вы уверены, Бобби?
      – Совершенно.
      Тут мимо прошел Чарли с Джорданной. Эрни застыл, как вкопанный.
      – Куда это ты, Чарли? – обиженно проскулил он. Чарли не обратил на него внимания. Он заметил Бобби:
      – Эй, Бобби, мы с тобой давненько не виделись.
      – Шесть лет, – уточнил Бобби. – У меня было семь реплик и один крупный план в «Широкой улице».
      – Помню. Не знал, что ты бываешь в злачных местах.
      – Не бываю, – невесело улыбнулся Бобби. Чарли похлопал его по плечу.
      – Поздравляю. Ты молодец. Мне понравился твой фильм.
      – Комплимент от тебя вдвойне приятен.
      – Я говорю их только заслуженно. Позвони мне, Бобби. Выберемся куда-нибудь на ленч.
      – Обязательно.
      Чарли обнял Джорданну за талию и вытолкнул ее вперед.
      – Вы знакомы?
      Бобби внимательно смотрел на девушку с длинными черными волосами и диковатым видом. Она была странно, необычно красива.
      – Нет, не думаю, что мы знакомы.
      – Спорим, ты знаешь ее отца. – Чарли хитро подмигнул. – Джордан Левитт.
      – Конечно, я знаю Джордана, – быстро сказал Бобби.
      – А я знаю Джерри Раша, – вмешалась Джорданна, разозленная тем, как ее представил Чарли.
      Бобби почувствовал ее гнев и попытался исправить дело:
      – Подождите минутку, – начал он.
      – Как бы тебе это понравилось? – перебила она. – Бобби Раш, сын Джерри. Как, звучит?
      – Я вовсе не хотел вас задеть. Чарли засмеялся:
      – Это что, соревнование, у кого папаша более знаменит? Да никому до этого нет дела.
      – Тебе, как видно, есть, – сердито произнесла Джорданна.
      – Ну все, успокойся, милая. – Чарли крепче обнял ее. – Было приятно встретиться с тобой, Бобби. Не забудь мне позвонить. Пойдем отсюда, детка.
      Эрни не верилось, что Чарли уводит с собой его любимую девушку.
      – Сегодня что, вечеринка? – с надеждой спросил он.
      – Ничего такого, на что я мог бы пригласить тебя, Эрни.
      – Мне заскочить к тебе позже?
      – Нет.
      – Глазам своим не верю, – промямлил Эрни, глядя, как они уходят.
      – Что такое? – поинтересовался Бобби.
      – Чарли и Джорданна.
      – Она, конечно, слишком молода для него.
      – Ничто не «слишком» для Чарли, – горько заметил Эрни, его губы дергались от злости.
      – Она прекрасно выглядит, – заявил Бобби.
      – Прекрасно выглядит и совсем сошла с ума, – кисло согласился Эрни. – Последнее, что ей нужно, – это Чарли.
      – Бобби! – Появился Гэри, таща за собой симпатичную девчонку. – Думал, ты уже и не появишься. Ну, как прошел обед?
      – Пытка. – Бобби отошел от Эрни. – Просто настоящая пытка.
      Чарли жил на Миллер-Драйв, в огромном доме с парком, большим бассейном и профессиональным теннисным кортом. Джорданна настояла на том, чтобы ехать в своей машине – она любила загодя подготовить пути к отступлению, ей не нравилось оказаться в ловушке. Она ехала за «роллсом» Чарли в своем «порше».
      – Это несколько не соответствует твоем имиджу, – сказала она, когда они вышли из автомобилей посередине огромного двора.
      – Какому имиджу? – удивленно спросил он.
      – Знаешь, ты нечто вроде голливудского дикаря. Я не чаяла увидеть тебя за рулем «роллса».
      – Комфорт – это все, детка. Когда вырастешь, ты это поймешь.
      – Да я уже вижу, – отозвалась она, когда они вошли в дом.
      Две большие собаки выбежали навстречу хозяину: шоколадного цвета Лабрадор и черный доберман-пинчер.
      – Испугалась? – спросил Чарли так, словно втайне на это надеялся.
      – Я? – Недовольно фыркнула Джорданна. – Я ничего не боюсь. – Она наклонилась, приласкала собак, почесывая им за ушами.
      – Знаешь что? Ты мне начинаешь нравиться все больше и больше. – Чарли провел ее в комнату, уютно и комфортабельно обставленную громадными коричневыми кожаными кушетками: разноцветные картины висели на каждой стене. Чарли отправился прямиком к бару, налил две большие порции «Джек Дэниелс, добавил льда.
      – Ну, что скажешь? Не хочешь выкурить косячок?
      – Как раз то, о чем я думала, – ответила Джорданна, только сейчас заметившая двух «Оскаров», мирно стоявших на книжной полке. – Меня здесь не было в 60-х, но я очень рада, что «травка» вернулась.
      Он усмехнулся:
      – Знаешь, детка, я помню 60-е и, насколько я могу судить, она никуда и не уходила. – Открыв серебряную шкатулку, он достал уже скрученную сигарету, затем, взяв спички, зажег ее, затянулся и передал ей.
      – Первоклассная вещь. Наслаждайся!
      – Я удивлена, – иронично заметила Джорданна. – Мне казалось, что ты должен курить всякую дрянь.
      – Ха! Очень забавно.
      Она глубоко затянулась и медленно выдохнула. Лучше накуриться до одури, чем нюхать кокаин, хотя, если бы он предложил кокаин, она, вероятно, тоже согласилась бы.
      «Черт возьми, куда делись все мои правильные решения?»
      – Хочешь осмотреть дом? – лениво спросил он.
      – Обожаю путешествовать, – отозвалась она.
      Он ласково прикоснулся к ее длинным черным волосам:
      – Ты действительно мне нравишься.
      – Я польщена, – пробормотала она, твердо решив не вести себя с ним как ошалевшая от счастья поклонница.
      Он повел ее за руку по выгнутой лестнице в свою спальню, неприбранную комнату, большую часть которой занимала огромная круглая кровать, покрытая меховыми покрывалами.
      – Роскошно, – признала она, несмотря на то, что в комнате был страшный беспорядок, на полу валялись разбросанные газеты, везде громоздились стопки журналов. – А музыка есть?
      – Хочешь послушать?
      – Для того и спросила.
      Он открыл шкаф, где оказалось дорогостоящее стереоборудование. Нажал несколько кнопок – комнату затопили звуки Моцарта.
      – Я не люблю классику, – произнесла она. Он снова коснулся ее волос.
      – А что ты любишь?
      – Мадонну. Принца. Бобби Брауна. Джона Колтрена.
      – Ничего себе смесь.
      – Как насчет Мадонны? «Плохой девчонки»?
      – Напомнить тебе о том, кто ты?
      – Конечно.
      Он вопросительно посмотрел на нее.
      – А ты умница.
      – Меня еще никогда не называли умницей.
      – Все когда-нибудь происходит в первый раз.
      – Да, Чарли, все когда-нибудь происходит в первый раз. – И она сбросила куртку «харлей».
      – Сколько тебе лет?
      – Гожусь тебе в дочки.
      – Двадцать?
      – Двадцать четыре.
      – Старушка, да?
      – Ага.
      Подняв трубку, он заговорил по внутренней связи:
      – У кого-нибудь в доме есть компакт-диск Мадонны, Принца или Бобби Брауна? Давайте их сюда.
      – У тебя здесь что, целый штат невидимых фанатов поп-музыки, которые не спят всю ночь? – спросила она, представив, как обслуга мечется, словно угорелая, чтобы выполнить приказ своего знаменитого хозяина.
      Он слегка улыбнулся:
      – Что-то вроде этого.
      – Как насчет Колтрена?
      Он показал ей на коробку в углу, набитую компакт-дисками.
      – Поройся там, может, тебе повезет.
      «Ох, тебе-то уж точно повезет», – подумала она, чувствуя растущее возбуждение.
      Она просмотрела его коллекцию компакт-дисков, не найдя ничего интересного для себя. Затем ее вдруг заинтересовало, какое у него тело. Он стар, ему уже за пятьдесят, а мужики постарше не слишком любят поддерживать себя в форме.
      – У тебя есть спортзал? – как бы между прочим поинтересовалась она.
      Он прекрасно понял, на что она намекает.
      – Нет, но у меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать.
      Джорданна улыбнулась:
      – Да, уж ты-то знаешь, чем заинтересовать девушку. В ответ – та же полусумасшедшая улыбочка:
      – Правду сказать, детка, у меня с этим никогда не было проблем.
      – Уж воображаю!
      Он присел на край кровати и показал на место рядом с собой.
      – Иди сюда.
      Она спокойно подошла и встала напротив него.
      Он обнял ее за талию и притянул ближе к себе, затем, расстегнув рубашку, принялся лизать ее живот, особенно пупок. Это было странно, волнующе-сексуально.
      Она сняла рубашку, бросила ее на пол.
      – Ты сладкая, как мед, – оторвавшись на секунду от нее, сказал он.
      Это был приятный комплимент, и Джорданна не нашлась, что сказать. Сочетание «Джека Дэниелса», травки и Чарли Доллара, несомненно, расслабляло.
      Он дотронулся до ее груди, лаская соски своими короткими пальцами.
      За дверью загремел голос:
      – Мистер Ди, Мадонна и Принц за дверью.
      – Черт! – Джорданна испуганно отскочила.
      – Тише, – успокоил Чарли, – это всего лишь переговорное устройство. Ты получила свою музыку.
      – Ого! Ну и сервис!
      – Детка, ты еще ничего не увидела.
      Вскоре Мадонна пела «Плохую девчонку», и Джорданна была готова танцевать. Чарли раскуривал очередной косяк, но она уже была готова, большего ей не требовалось.
      Она, полуголая, разгуливала по комнате, раскачиваясь в такт и приговаривая про себя слова песен. Ох, какие классные песни пишет Мадонна – и как это она раньше не обращала внимание на эту сторону ее таланта?
      – Тебе правда это нравится? – спросил Чарли. Она не поняла, что он имеет в виду, Мадонну или «травку», но на всякий случай ответила:
      – Я люблю это.
      Он долго в упор смотрел на нее, глубоко затягиваясь.
      – Сними все.
      – Нет, – запротестовала она. – Раздевайся ты.
      – На меня не слишком приятно смотреть.
      – Выключи свет.
      Он предложил ей косяк. Джорданна глубоко затянулась и бросилась на постель.
      – Мне хорошо, – произнесла она, выпуская тонкую струйку дыма.
      – Сейчас тебе будет еще лучше, – пообещал он, склоняясь к ней.
      Она вздохнула: сколько раз ей уже приходилось слышать это?
      – Не обещай того, чего не сможешь выполнить, Чарли.
      Он удивился.
      – Это вызов, детка? – спросил он, крутя пуговицы на ее джинсах. – На меня еще никто не жаловался.
      – Ты уверен, что сможешь? – ехидно спросила она.
      – Господи, какой у тебя острый язычок, – проворчал он. – Никакого уважения к кинозвездам.
      Она сняла ботинки и джинсы.
      – Белья нет, а? – Он поднял брови.
      – Слишком стесняет, – ответила она и, обнаженная, встала на колени на постели.
      – Твоя очередь. Он рассмеялся:
      – У тебя великолепное тело, детка.
      – Спасибо, Мистер Кинозвезда. – Она умело расстегнула на нем пояс. – Ну так как, у нас что-нибудь получится?
      – Почему бы нет, детка?
      – А как насчет презерватива?
      – Я не принимаю душ, не сняв ботинок.
      – А как насчет безопасного секса?
      – Я только что проверялся, и у меня все в порядке.
      – Могу я увидеть справочку?
      – Как насчет того, чтобы заткнуться, детка?
      Она больше не протестовала. Она поверила ему. Кроме того, она была слишком пьяна и возбуждена, чтобы спорить.
      Чарли Доллар оказался на удивление хорошим любовником. Он был не в лучшей форме, но и не рассыпался от старости. Он знал все, что нужно, и еще немножко. Он смог довести ее почти до оргазма и остановился буквально за секунду до того, как стало бы слишком поздно. Время остановилось.
      Они долго занимались любовью, а затем настал миг такого невыносимого наслаждения, что Джорджанна вопреки своему обыкновению обнаружила, что кричит в голос. Чарли вскрикнул так, что она чуть не слетела с кровати.
      Плохо было лишь то, что он сразу уснул. И захрапел. Очень громко.
      Она встала с постели, собрала одежду и направилась в ванную. Ванная Чарли напоминала богатую аптеку – ряды таблеток от всех болезней, баночки всевозможных витаминов, микстуры, пудры, кремы и растворы. Джорджанна решила, что здесь было бы неплохо поболеть.
      Приняв душ, она наскоро оделась и вернулась в спальню. Чарли все еще храпел.
      Не тревожа его, она ушла.
      Еще одна ночь на шоссе.

      – Где ты? – Голос Квинси звучал тревожно.
      – Напротив клуба «Эротика» на бульваре Голливуд, – ответил Майкл и потушил сигарету. Он стоял в будке телефона-автомата.
      – Произошло что-то, о чем мне необходимо знать?
      – Я напал на след, – сказал Майкл. – Рита оставила фотографии.
      – Какие фотографии?
      – Прекрати задавать вопросы и выезжай сюда.
      – Я должен это сделать?
      – Ради меня, Кви.
      – О'кей, о'кей, еду.
      – Клуб «Эротика».
      – Звучит очень мило.
      – Встретимся в баре. – Майкл повесил трубку и перешел улицу.
      Коренастый охранник у дверей объявил, что вход в клуб «Эротика» стоит тридцать баксов. Неохотно расставшись с деньгами, Майкл вошел в клуб.
      Да, это место было из тех, что нравились Рите. Темный зал, интимная обстановка, множество странных, необычно одетых людей и гремящая из мощных динамиков ритмичная музыка.
      К нему подошла женщина. Кроме павлиньей маски, на ней мало что было надето!
      – Как желаете развлечься сегодня? – спросила она низким, чувственным голосом.
      – А?
      – В какую комнату пойдете? Отдельную, групповую? Может, в комнату оргий?
      Он внезапно понял, что находится в секс-клубе. Черт возьми! Он-то думал, что они закончили свое существование еще в семидесятых.
      – Я просто хотел выпить. Где тут у вас бар?
      – Здесь только «отборочный» бар.
      – «Отборочный»?
      – Вы что, первый раз здесь?
      – Точно.
      – О'кей, золотце. Ты идешь, сидишь в «отборочном» баре, осматриваешься и, если тебе кто-то понравится, договариваешься и идешь в комнату по своему выбору.
      – И сколько это стоит?
      – Клуб «Эротика» – не то место, где много дерут, – невозмутимо пояснила она. – Вы заплатили у дверей, и это – все, если, конечно, вам не понадобятся специальные услуги.
      – Не понадобятся.
      – Ну, устраивайтесь. Бар там.
      Он нашел бар и уселся на высокий табурет.
      К нему подошла барменша. На ней была короткая черная кожаная тога, едва прикрывающая ее пышную грудь и внушительный зад.
      – Коктейль? – спросила она, оглядев его с ног до головы. – Могу сделать фирменный, «Эротика-Клуб».
      Его это не интересовало, но Майкл все-таки спросил:
      – А что там?
      – Водка, ром, апельсиновый сок и капелька «куантро». – Она подмигнула. – Заведешься на всю ночь.
      – А безалкогольное пиво есть?
      – Может, и найду баночку.
      – Уж постарайся, – попросил Майкл, огладываясь по сторонам.
      В баре было несколько женщин – все искали подходящего партнера. Толстый бизнесмен в сопровождении пышной блондинки сидел за одним из маленьких круглых столиков в дальнем углу зала, да в углу обнимались двое молодых парней в джинсах и рубашках с короткими рукавами.
      Ох, Рита, Рита, что занесло тебя в такое место?
      Наслаждение. Рита обожала наслаждения. К сожалению, он не мог удовлетворить ее, хотя физически у них никогда не возникало проблем.
      Женщина в черной кожаной тоге, вернувшись, поставила перед ним напиток.
      – Я хочу задать вопрос, – сказал Майкл.
      Она облокотилась на стойку, выставив грудь в его сторону.
      – Я тоже.
      – Я вас слушаю. – Он глотнул безалкогольный напиток.
      – Что такой привлекательный парень, как ты, делает в этом месте?
      – Моя очередь?
      – Валяй.
      – Знаете ли вы человека по имени Хирон Джонс?
      – Шутишь? Так?
      – Не шучу.
      – Все знают Хирона.
      – Не хотите ли просветить меня?
      Она провела языком по губкам, с подозрением глядя на Майкла.
      – Ты из полиции?
      – Почему вы спрашиваете?
      – От тебя пахнет полицейским, – ухмыляясь так, словно знала что-то, чего не знал он, сообщила она. – Не пойми меня превратно, но мне лично этот запах даже по нраву.
      Не обращая внимания на ее знающий взгляд, Майкл продолжал:
      – Почему все знают Хирона Джонса?
      – Он – знаменитость.
      – Не настолько крупная, чтобы я о нем слышал. Она рассмеялась, откинув голову назад:
      – У Хирона Джонса огромный член. Он приходит сюда три раза в неделю и показывает его в отдельной комнате. Каждый, кто хочет воспользоваться его… услугами, должен хорошо заплатить. Но, золотко, ты не похож на тех, кому… требуются услуги мужчин.
      Он вытащил фотографию Риты – не «полароид», а портрет, сделанный им во время медового месяца.
      – Вы когда-нибудь видели здесь эту женщину? Барменша взяла фото и некоторое время изучала его.
      – Знаешь, золотко, я, честно говоря, не запоминаю их, если, конечно, в них нет, как в Хироне, чего-нибудь запоминающегося. Взгляни вокруг… Они приходят, уходят, и кому какое дело до них?
      – Так вы не узнаете ее?
      – Может, она и была здесь.
      – Когда?
      – Это твоя девушка?
      – Бывшая жена.
      – Может, пару месяцев назад. Я не уверена.
      Он показал ей «полароидный» снимок мужчины.
      – Это и есть Хирон Джонс?
      – Ох, детка, тебя арестуют, если ты будешь показывать такие фотографии. – Она захихикала. – Ну конечно, это Хирон. Король монстров! Да, наследство ему досталось большое!
      – Он сейчас здесь?
      – Можешь увидеть его там, в комнате. Я тебе обещаю потрясающее зрелище.
      Одна из женщин с решительным выражением пробиралась к нему через бар. Наконец она достигла цели.
      – Я выбираю тебя, – объявила она, положив наманикюренную руку ему на рукав.
      – Извините. – Он отпрянул. Она стояла перед ним.
      – Сегодня… Ты… Я… Незабываемый опыт.
      – Меня выпустили из тюрьмы на поруки, – сообщил он, вставая.
      Она смутилась:
      – Чего?
      – Сложно объяснять. Найди кого-нибудь еще.
      Квинси затормозил у ворот клуба «Эротика», недоумевая, во что на этот раз втравил его Майкл. Эмбер была недовольна. Они уютно устроились и слушали по стерео маленького Лютера Уондросса, когда Майкл позвонил.
      – Нужно идти, – сказал Квинси, вешая трубку.
      – Куда? – Эмбер начинала улыбаться.
      – Я нужен Майку.
      – Он что, не в состоянии ничего сделать сам?
      – Ну, ну, лапочка, – успокаивающе сказал Квинси. – Мы с Майком давние друзья. У него пропал ребенок. Прояви немножко участия, детка. Подумай, что бы ты делала, если бы пропал кто-нибудь из наших детей.
      Эмбер была по натуре доброй и мягкой, она не стала спорить.
      И вот он уже стоит напротив этой мерзкой дыры.
      Ублюдок у дверей отказался пускать его, пока он не выложил тридцать баксов наличными. Тридцать баксов! Майкл ему задолжал.
      Оказавшись внутри, Квинси направился прямиком в бар. Майкла там не было. Он подошел к амазонке в черной коже, смешивавшей напитки.
      – Для меня никто не оставлял сообщений? – поинтересовался он.
      – Блондинка или брюнетка?
      – Мужчина. Красивый.
      – А-а, вы тоже полицейский? – спросила она. И как это они всегда запоминают Майкла.
      – Где он?
      – В комнате для мужчин.
      Квинси вошел в туалет, когда Майкл только собирался выходить оттуда.
      – Ну вот, – жалобно сказал он, – ты меня сюда притащил. Что расскажешь?
      – Я наткнулся на кое-какие фотографии и записку. Она написала название клуба и имя партнера. Я чувствую, что Рита где-то неподалеку.
      Покачав головой, Квинси заметил:
      – Ты и твои чувства всегда приносите неприятности.
      – Мне нужно найти своего ребенка, Кви.
      – Знаю.
      – Рита во что-то ввязалась. Я не хочу, чтобы пострадала Белла.
      – Так почему мы здесь?
      – Мы ждем, пока Хирон Джонс закончит.
      – Закончит что?
      – Трахать кучу баб. Если ты еще не догадался, это секс-клуб.
      Квинси длинно и тихо присвистнул.
      – Господи, – сказал он, – как раз то, что надо сказать Эмбер, когда я вернусь домой. Она совсем озвереет.
      – Не озвереет, если ты ничего не скажешь.
      – Мы с Эмбер ничего не скрываем друг от друга.
      – Самое время начать. Квинси наморщил нос:
      – Так кто такой Хирон Джонс – проститутка в штанах?
      – Клуб платит ему за выступления здесь. Он обслуживает всех женщин, которые готовы выложить за это по сто долларов.
      – Он что – Супермен?
      – Вроде этого.
      – И мы должны сидеть в клубе, пока все это не закончится?
      – Точно.
      – Черт возьми, Майк, вечно с тобой сложности.
      Когда у служебного выхода появился Хирон Джонс, время перевалило за полночь. Майкл и Квинси ждали его на автостоянке. Используя эффект внезапности, они одновременно с двух сторон подошли к нему.
      – Поговорим, – предложил Майкл.
      Хирон смерил их взглядом, пытаясь решить, стоит спасаться бегством или нет. Нет. Он решил, что это полицейские: посетители клуба вели себя иначе. Расправив плечи, он старательно изобразил невинность.
      – Слушайте, ребята, что бы вы ни хотели на меня навесить – я этого не делал, понятно? Каждый раз, как в районе происходит ограбление, вы вспоминаете про мое дело. Я завязал, ребята. Я трахаюсь, чтобы заработать на жизнь, – что вам от меня еще надо?
      – Почему бы нам не пройти сюда? – И, схватив Джонса за руку, Майкл подтащил его к фонарю.
      – Что ты хочешь от меня? – проворчал Хирон, безуспешно пытаясь освободиться. – Я ничего не сделал, парень. Спроси у кого хочешь.
      Майкл сунул ему под нос один из «полароидных» снимков.
      – Ты знаешь эту женщину?
      Хирон, однако, особенно не приглядывался.
      – В темноте они все на одно лицо.
      – Посмотри-ка еще, – многозначительно произнес Майкл. – Узнаешь ее или нет?
      – Не знаю.
      – Не знаешь? – Майкл сильно закрутил ему руку за спину.
      – Ну да, я ее знаю, – капризно заявил тот. – И что с того?
      – Кто это?
      – Одна девчонка, приходившая в клуб.
      – Что с ней произошло?
      – Что? – Губы Хирона дернулись в улыбке. – Телка что, умерла?
      Майкл повернул его к себе.
      – Что тебе известно? Хирон вскинул руки вверх.
      – О'кей, о'кей, я не знаю о ней ничего, я только устроил ее работать в кино.
      – В каком?
      – «Мэри Поппинс», а ты что подумал?
      – Кажется, разговор идет о порнухе, – вмешался Квинси, размахивая руками.
      – Я не заставлял ее, – недовольно сказал Хирон. – Шлюшка была просто помешана на съемках.
      – Где она сейчас? – Майкл впечатал его в стену.
      – Парень, ты делаешь мне больно, – пожаловался Хирон.
      – Слушай, мразь такая, где она?!
      – Не знаю, – заскулил Хирон. – Кому какое дело? Я…
      Прежде чем он договорил, Майкл резко ударил его в зубы.
      – Теперь ты будешь отвечать? – требовательно произнес он.
      Хирон осторожно дотронулся до своего лица.
      – Она живет с продюсером. Только учтите, я вам этого не говорил.
      – Как его зовут?
      – Старина называет себя Дэли Форрестом.
      – Где он живет?
      – Посмотрите в телефонной книге. Там записаны все ублюдки-продюсеры. Кажется, ты сломал мне зуб.
      – Когда я найду его, лучше, чтобы она оказалась там, – угрожающе заметил Майкл. – Иначе мы вернемся, и тогда одним зубом тебе не отделаться. А сейчас – убирайся.
      Не оглянувшись, Хирон побежал к своему грузовичку. Может, в спальне он и был героем, но тут не на шутку струсил.
      – Ты доведешь нас до беды, – устало сказал Квинси. – Нельзя все время притворяться полицейским. У меня частное сыскное бюро, и я не могу ставить свой бизнес под удар.
      – В чем дело – ты боишься, что он обратится в полицию?
      – Нет, Майк. Я просто предлагаю быть поосторожнее.
      – Все, что мне нужно, – найти моего ребенка.
      – Я знаю.
      – О'кей, так вот, я делаю все, что для этого надо. Давай теперь выясним, кто такой Дэли Форрест, и раздобудем его адрес.
      – Конечно, Майк.
      – А потом нанесем ему небольшой визит.
      Дэли Форрест жил в фешенебельном доме в Уилшире. В вестибюле их остановил портье и поинтересовался, к кому они направляются.
      – Дэли Форрест. – Майкл продемонстрировал свой жетон.
      На портье это произвело должное впечатление.
      – Четырнадцатый этаж. Квартира 1403.
      – Спасибо. – И, словно это только что пришло ему в голову, Майкл спросил:
      – Не предупреждайте, пожалуйста, о нашем визите. Портье кивнул, показывая, что счастлив услужить.
      – Кто-нибудь устроит-таки нам выволочку, – пробормотал Квинси, когда они шли через облицованный мрамором вестибюль. – Я тебе уже говорил, Майк, нам недолго удастся прикрываться такой ерундой. Спрячь этот свой чертов жетон: здесь он не имеет законной силы.
      – В Нью-Йорке тоже не имеет, ну и что? – Иногда Майклу нравилось рисковать, особенно когда он видел перед собой цель.
      В лифте они ехали с хорошо одетой женщиной, державшей под мышкой маленького пекинеса. Она одарила их милостивой улыбкой богатой женщины. Тонкие ярко накрашенные губы, белая, туго натянутая кожа, искусственные зубы. Она вышла на десятом этаже.
      – Почему это тебе всегда улыбаются женщины? – спросил Квинси, ковыряя в зубах зубочисткой.
      – Тебе уже говорили, что ты задаешь дурацкие вопросы?
      – Это потому, что ты красавчик, сукин ты сын, – завистливо пробормотал Квинси. – Я – личность. А ты – красавчик. Повезло же гаду.
      На четырнадцатом этаже были только две квартиры. Дверь Дэли Форреста была выкрашена красным, возле нее висел сияющий латунный молоточек.
      – Кажется, он неплохо устроился, – заметил Квинси, потирая пальцем дверь, чтобы посмотреть, не сходит ли краска.
      Майкл нажал на звонок. Подождав пару минут, нажал снова.
      Когда Дэли Форрест наконец появился, он оказался совсем не таким, как они представляли. Он оказался немолодым, интересным мужчиной с копной седых волос, снежно-белой козлиной бородкой и в очках с тонкой металлической оправой. Одет он был в пестрый шелковый халат с украшенным кистями поясом и черны бархатные шлепанцы с монограммами. И совсем не походил на продюсера порнофильмов.
      – Чем могу помочь? – В его речи отчетливо слышался британский акцент.
      – Дэли Форрест? – вежливо осведомился Майкл.
      – Да. Повторяю: чем могу помочь, господа?
      – Мы расследуем дело.
      – Что-нибудь произошло в этом доме?
      – Да, – ответил Майкл. – Нам нужны свидетели.
      – Я весь вечер не выходил из квартиры, – сказал Дэли Форрест. – Сомневаюсь, что могу быть свидетелем.
      – А ваша сожительница? – спросил Майкл, пытаясь через его плечо заглянуть в квартиру.
      – Какая сожительница? – переспросил Дэли, твердо стоя в дверях.
      – Рита Полоне.
      – Мисс Полоне здесь нет. – Дэли поглаживал свою бородку. – Более того, она здесь не живет. С чего вы это взяли?
      – Дело, которое мы расследуем, – медленно проговорил Майкл, – касается мисс Полоне.
      – Каким образом? – Дэли явно не обрадовало это вторжение в его личную жизнь посреди ночи.
      – Нам необходимо поговорить с ней. – Этот человек начинал нервировать Майкла.
      Дэли сверху вниз посмотрел на него глазами, холодными, как зима в Арктике.
      – Повторяю: ее здесь нет. – Он был готов закрыть дверь.
      – Все, что нам нужно, – ее адрес, и мы уйдем, – вмешался Квинси, чувствуя, что сейчас начнутся неприятности.
      – Разрешите взглянуть на ваши документы, – неожиданно злобно произнес Дэли.
      Майкл ничуть не растерялся:
      – Конечно. – И он достал из кармана свой жетон. Дэли Форрест отнюдь не был дураком.
      – Это жетон нью-йоркского детектива, – резко сказал он.
      Майкл не смутился.
      – Да. Мы работаем над делом, не ограниченным одним штатом.
      Глаза Дэли блеснули над очками сталью, когда он сказал:
      – Я бы хотел переговорить с вашим начальником: дайте мне, пожалуйста, его номер.
      Квинси забеспокоился.
      – Почему бы нам не зайти еще раз, – предложил он, хрустнув пальцами, – привычка, выводившая Майкла из себя.
      Дэли посмотрел на Квинси и Майкла.
      – Я бы не советовал. – С этими словами он захлопнул дверь у них перед носом.
      – Черт побери! – выругался разъяренный Майкл.
      – Давай уйдем отсюда, – предложил Квинси, – пока он не вызвал настоящих полицейских.
      – Он знает, где она, – пробурчал Майкл себе под нос.
      – Да, и не скажет нам.
      – Скажет.
      – Не сегодня.
      – Посмотрим.
      – Майк, – умоляюще произнес Квинси, – подожди до завтра.
      – Ерунда, – зло повернулся к другу Майкл.
      Рано утром Майкл вернулся к дому Дэли Форреста один. Квинси был занят делом о шантаже в какой-то студии. Майкл припарковался напротив, там, откуда он без помех мог наблюдать за всеми входящими и выходящими из дома.
      Он спал урывками, уверенный, что сегодня, наконец, узнает, где Рита. Он ненавидел ее за то, что, отобрав у него ребенка, она заставила его пройти через все это. Как только он найдет ее, он проконсультируется с юристом и оформит полную опеку над Беллой.
      Да, а как он будет платить за все это? Потребуется снять квартиру, нанять приходящую няню и Бог весть, что еще.
      Первым делом надо найти постоянную работу. Квинси предложил ему стать его партнером – заняться частным сыском, и это совсем неплохая идея. Они были в свое время хорошей командой, а Квинси заверил, что работать для студий легко, приятно и не опасно для жизни, в отличие от их нью-йоркского дела. Майкл обдумывал это. В конце концов у него есть целый год на раздумья о том, возвращаться ли ему в Нью-Йорк или же остаться в Лос-Анджелесе.
      Нужно было выпить. Эта мысль, прочно засевшая в подсознании, заставила его, наконец, обратить внимание на себя самого. Немедленно он почувствовал сухость во рту.
      Господи! Это было совсем плохо. Он оставался трезвенником почти четыре года и совсем не хотел начинать пить снова. Мысли о выпивке приходили в голову, как правило, в трудные моменты. Он знал, что таким образом легко приглушить боль.
      Хорошо, что «Программа» научила его уму-разуму настолько, чтобы понимать, что это – неверный путь, и если он поддастся искушению, то погибнет.
      Стать трезвенником было нелегко, и он не сломает свою жизнь сейчас, как бы ни манило его спиртное.
      Закурив, он отчаянно пытался подавить желание, заставляя себя думать о том, что ему нужно снова поработать над «Программой», ведь он целыми месяцами не бывает на встречах.
      В десять сорок пять Дэли Форрест вышел и сел в «лексас», управляемый шофером.
      Майкл последовал за машиной. Свернув с дороги, они поехали вдоль Уилшира к окраине.
      Рано утром Майкл просил друга, работавшего в департаменте полиции в Нью-Йорке, проверить, что собой представляет мистер Форрест. Он выяснил, что Дэли, натурализованный американец шестидесяти трех лет, последние пятнадцать лет провел в Лос-Анджелесе. За это время написал сценарии и снял несколько «мягких» порнографических фильмов, последние три года занимался «настоящей» порнухой. Он не совершал ничего противозаконного, но был опасно близок к этому. Два года назад он был арестован за ввоз неразрешенных к показу фильмов, но полностью доказать его вину не удалось, и обвинение было снято.
      У Дэли Форреста не было ни жены, ни семьи, и он был богат. Это все, что знал Майкл. И этого было достаточно. Рита обожала тратить деньги: богатый человек типа Дэли Форреста мог подбить ее на что угодно.
      Майкл следовал за «лексасом» до Хэнкок-парка; там, свернув к большому дому на тихой боковой улице, Дэли вышел из машины, быстро переговорил о чем-то с шофером и отослал машину. Дверь в дом он открыл своим ключом, затем захлопнул ее за собой.
      Майкл припарковался напротив и минут пять сидел в машине, прежде чем выйти и подойти к дому.
      Утро было прекрасным, пели птицы, и над городом не висел смог. У входа пышно цвела пурпурными и оранжевыми цветами бугенвиллея. Тощая черная кошка обогнула угол и скрылась.
      Вместо того, чтобы войти с парадного входа, Майкл решил последовать за кошкой, внимательно глядя, не следят ли за ним.
      У него вновь появилось неприятное чувство, будто должно произойти что-то, что он не сможет проконтролировать.
      В ночь, когда он был ранен, его беспокоило то же самое чувство. И то, что было обычной облавой на торговцев наркотиками, чуть не закончилось для него смертью. Этой ночи ему не забыть.
      Осторожно двигаясь, он добрался до сада, который неожиданно оказался большим и ухоженным, и попал в тень нескольких пальм.
      Дверь в кухню была открыта, оттуда слышался детский голос.
      Его сердце сжалось: он был уверен, что это Белла.
      Он подошел ближе к раскрытой двери. Майклу показалось, что он видит спину маленькой девочки.
      Волной нахлынуло облегчение. Он нашел свою дочь, и ничто не сможет снова разлучить их.
      Как только он сделал еще один шаг вперед, что-то обрушилось ему на голову, и он провалился в беспамятство.
      Последнее, что он услышал, был детский крик.
      Он вел альбом вырезок, очень часто доставая его и делая дополнения. Он купил ножницы и двойную ленту скотча в «Трифтиз» и прилежно работал над своим альбомом, как только появлялось что-то новенькое, что можно было добавить к его коллекции вырезок.
      Женщина из Агура-Хиллз не привлекла того внимания газет, на какое он рассчитывал, и Он разозлился. Теперь Он знал, что для того, чтобы привлечь к себе такое внимание, надо оставлять впечатляющие послания – пусть все знают, с кем имеют дело.
      Он целыми днями думал об этом. Как бы поступил Стивен Сигал? Как бы подобную проблему решила могущественная кинозвезда?
      Этого Он не знал.
      Однажды вечером женщина, живущая в том же доме, попробовала заговорить с ним. Он сразу же постарался прекратить ее глупую болтовню, но это не избавило его от ее навязчивости.
      – Я – актриса, – сообщила она. – А чем занимаетесь вы?
      – Писатель, – бросил Он, не глядя ей в глаза. Они неловко столкнулись в коридоре.
      – А что вы пишете? – заинтересовалась она.
      Он повернулся и ушел, оставив ее вопрос без ответа.
      Казалось, его грубость ее ничуть не обеспокоила: где бы она ни увидела его, она вела себя так, словно они были старыми друзьями.
      Вчера она привязалась к нему, когда Он шел к машине.
      – Забавно, – весело сказала она, – мы живем в одном доме, а я даже не знаю, как вас зовут.
      Он был вынужден ответить.
      – Джон, – солгал Он.
      – Джон, а дальше? – Она придвинулась ближе.
      – Джон Сигал, – ответил Он, отстраняясь. Она кокетливо улыбнулась:
      – А вы не хотите узнать, как зовут меня?
      У него не было ни малейшего желания это узнавать, но она не смутилась:
      – Шелли. На конце «и». Когда это имя станет известным, сможете сказать, что знали меня «еще тогда».
      Будущие актрисы. Они были повсюду в Голливуде. Заполнили улицы. Набились в клубы. Разъезжали по шоссе. Их голодные глаза смотрели… хотели… ждали.
      Если бы не эта сучка-актриса, соблазнившая его своей многообещающей улыбкой, пышной грудью и длинными желтыми волосами, Он бы никогда не потерял семь лет жизни.
      Отодвинув затемняющие шторы, которые теперь закрывали его окна, Он высунулся наружу, глядя, как экономка устало идет по дорожке, вынося мусор. Она держалась подальше от него: Он приучил ее не подходить близко к его комнате.
      Одиночество нравилось ему. У него было все, что надо – кровать, телевизор, видеомагнитофон, стопка кассет и его мечты о будущем.
      Будущее станет просто прекрасным, когда Он разберется с этими мерзкими бабами, предавшими его. Мразь. Им надо преподать урок. Возможно, урок будет слишком жесток, но иного выхода нет.
      Время заняться вторым именем в его списке. Всего шесть женщин. Осталось пять.
      Игра была просто восхитительной, и Он от души наслаждался.

      – Нет, Роза, определенно – нет, – сказала Кеннеди, зажав трубку подбородком. – Я отказываюсь участвовать в еще одной никчемной встрече.
      – Но, Кеннеди, – сказала Роза своим обычным «ты-должна-сделать-мне-большое-одолжение» голосом, – посмотри, как получилось в прошлый раз. Ты получила удовольствие. Что же в этом плохого?
      Правда. Ночь с Никсом запомнилась, но ей вовсе не хотелось повторения.
      – Ничего, – ответила она. – Просто мне не хочется снова делать это. Кроме того, мне нужно работать.
      – Работать?
      – Я пишу статью о Бобби Раше для «Стайл Ворз». Роза заинтересовалась:
      – Ты сделала интервью?
      – Вроде того.
      – И как он?
      – Хорош, – ответила Кеннеди. – Действительно неплохой парень для актера.
      – А у него есть подруга? – Роза умирала от желания все разузнать.
      – Мы не касались его личной жизни. Роза разочаровалась:
      – Почему же? Это именно то, о чем хотели бы почитать все женщины.
      – Роза, – терпеливо объяснила Кеннеди, – ты освещаешь на телевидении новости, как захочешь, а я по-своему делаю интервью.
      – Так сегодня вечером ты с нами не пойдешь?
      – Нет. Понятно?
      – Много теряешь.
      – Ты всегда так говоришь.
      Избавившись от Розы, Кеннеди позвонила своему отцу в больницу. Он был весел, как всегда. Ему было восемьдесят пять лет, его глодал рак, и все-таки он всегда умудрялся поднять ей настроение.
      – Я приеду в воскресенье проведать тебя, папочка, – пообещала она. – Что-нибудь привезти?
      – Только твое веселое личико, – ответил он. – И хорошую «гавану», если тебе удастся протащить ее мимо этих чертовых медсестер.
      – Слетаю на Кубу.
      – Сойдет и «Данхилл». Улыбнувшись, Кеннеди повесила трубку.
      В воскресенье, по дороге к госпиталю в Агура-Хиллз, Кеннеди много думала о своей статье для «Стайл Ворз». Материалы о Бобби Раше, посланные из Нью-Йорка через «Федерал Экспресс», были уже в пути.
      Киноиндустрия была очень заманчивой темой. Женщины в кино. Женщины и жестокость. Женщины в Голливуде. Равенство или борьба полов. Кто победит?
      Она думала о женщинах, обладающих реальной властью в Голливуде, и больше всего ей хотелось сделать интервью с Шерри Ленсинг, руководившей «Парамаунтом», и Лаки Сантанджело, властной дамой, хозяйкой и управляющей «Пантер Студиос». Под руководством Лаки на студии было снято несколько интересных фильмов, где женщины подавались интересными личностями, а не просто заурядными подругами героев или же шлюхами.
      Кеннеди знала, что может работать в нескольких направлениях. О борьбе полов писались бессчетные статьи, но ни одна из них не отражала ее точку зрения. Может, если ей удастся написать действительно сильную статью, это заставит хоть некоторых так называемых воротил Голливуда пересмотреть свои позиции.
      Ха! Очень смелые пожелания!
      Она решила утром позвонить Мейсону и обсудить это с ним. Он обладает хорошим чутьем, а ведь очень важно, чтобы ее первая большая статья для «Стайл Ворз» вызвала резонанс.
      Сестра Линфорд, чернокожая женщина за сорок с пышным бюстом и хитрой улыбкой, питавшая слабость к отцу Кеннеди, встретила ее в приемной.
      – Ваш папочка – неисправимый ухажер, – сияя, заявила она. – И мне этот дрянной мальчишка безумно нравится.
      Кеннеди никогда не думала о своем отце как об «ухажере» или «дрянном мальчишке». Очевидно, это была другая сторона увлеченного литературой профессора, вырастившего ее. Он всегда был прекрасным, заботливым отцом, и, хотя Кеннеди была единственным ребенком, родители никогда не давали ей почувствовать себя одинокой. Каждое лето они много тратили на путешествия, изучая Европу и знакомя дочь с различными культурами. В девять лет Кеннеди читала Диккенса, в двенадцать – Троллопа и Достоевского, а к четырнадцати добралась до Генри Миллера и Анаис Ник. Она получила разностороннее образование.
      Сестра Линфорд отвела ее в палату к отцу. Он, улыбаясь, сидел на кровати, на тумбочке громоздились книги, а в руках у отца были блокнот и ручка. Он вечно делал какие-то заметки к своей очередной книге. Выпустив три академических труда, он теперь планировал написать четвертый.
      Кеннеди обняла его и поцеловала.
      – Как дела, папа? – ласково спросила она, хотя отец выглядел более худым и изможденным, чем в ее прошлый визит.
      – А как бы у тебя шли дела, если бы тебя заперли в госпиталь? – ворчливо поинтересовался он, не желая, однако, ее обидеть. Он безропотно принимал испытания, выпавшие на его долю.
      – Хуже, чем у тебя, – ответила дочь.
      – Не обращайте внимания на его жалобы, – прищелкнула языком сестра Линфорд. – Наш дедуля сегодня настроен немного поворчать.
      – Я никогда не жалуюсь, – независимо произнес он. – Если бы я это делал, первой бы все выслушали вы.
      – Не сомневаюсь, – ответила сестра Линфорд, поправляя покрывало на его постели. – Не хотите ли прогуляться по саду вместе с дочерью? Сегодня прекрасная погода.
      – Превосходная идея, сестра, – согласился он.
      Он не любил быть прикованным к постели: дело было лишь в том, что большую часть времени его мучили такие сильные боли, что приходилось прибегать к помощи морфия, чтобы облегчить страдания.
      – Я дам вам лекарство, – засуетилась сестра Линфорд, помогая ему встать. – Это на некоторое время поддержит вас.
      – Поддерживаете меня лишь вы, сестра. – Он поморщился, стараясь выпрямиться.
      Сестра Линфорд одарила его своей хитрой улыбкой.
      – Так я вам и поверила!
      Выйдя на улицу, Кеннеди и ее отец, взявшись за руки, принялись прогуливаться по тщательно ухоженной территории госпиталя.
      – Расскажи, милая, чем ты занимаешься сейчас, – попросил он.
      – Я бросила книгу, над которой работала, и, поскольку мне нужны деньги, работаю теперь для «Стайл Ворз», это журнал такой.
      – Ну конечно, я знаю этот журнал, – раздраженно заметил он. – Я, хотя и в госпитале, но ведь еще не помер.
      – Я не думала, что ты такое читаешь.
      – Я читаю все, – мрачно заявил он. – На этом стоит мир.
      – Ты научил меня этому, когда мне было пять лет.
      – Я рад, что ты это помнишь. – На его лице мелькнул проблеск улыбки.
      – Так вот, – продолжала Кеннеди, – я должна написать шесть статей о знаменитостях и еще шесть статей на любые темы, какие мне захочется.
      – Это звучит вызывающе.
      – Именно это меня и привлекло. Я подумываю написать о том, как мужчина относится к женщинам в киноиндустрии. Как ты думаешь?
      – Если ты сможешь по-новому подойти к проблеме…
      – Поверь мне, папа, я смогу. Он крепко сжал ее руку.
      – Я уверен, что сможешь, милая моя. Ты сможешь сделать все, что только захочешь.
      Ей всегда было приятно сознавать, что родители верят в нее. Они хорошо воспитали ее, дав ей силы, энергию и энтузиазм. Результатом этого воспитания стало то, что она выросла уверенной в своих силах. Лучшего подарка они не могли ей сделать.
      – Ну, что еще происходит? – беспечно спросила она. – Сестра Линфорд все еще гоняется за тобой по палате?
      – Сестра Линфорд записалась на курсы самообороны, – усмехнулся он.
      – Чтобы обороняться от тебя?
      Его изможденное лицо посерьезнело.
      –. Не так давно неподалеку произошло убийство.
      – Что случилось?
      – Женщина была задушена рядом со своим домом.
      – Я-то думала, что это – район, в котором не бывает преступлений.
      – Обычно это так: вот почему все встревожены. Все медсестры записались на курсы самообороны.
      – Не могу представить, чтобы кто-то решился напасть на сестру Линфорд. Да она раздавит напавшего, как букашку!
      Он сухо рассмеялся:
      – Да, она это может. – Он помолчал секунду, прежде чем добавить:
      – Вот об этом ты и должна написать.
      – О чем? О потрясающей силе сестры Линфорд?
      – Нет, дорогая. Напиши об убитой женщине.
      – Это не новость. Журнал не заинтересуется.
      Отец остановился и бросил на нее уничтожающий взгляд.
      – Будем считать, что ты этого не говорила. Конечно, это не новость! Женщина была задушена на пороге собственного дома. Что еще должно было с ней произойти, чтобы она стала достойна упоминания?
      – Ты прав, – быстро согласилась пристыженная Кеннеди.
      – Я рад, что ты так думаешь. Ты должна писать об обычных людях, а не о богачах и знаменитостях. Она держала костлявую руку отца в своих.
      – Так приятно видеть тебя, папа. Всегда так хорошо.
      – Старайся делать это чаще, Кеннеди, милая. Когда мои старые ноги мне откажут, я не собираюсь долго здесь задерживаться.
      Воскресным утром Бобби вскочил с постели, заставил себя одеться и отправиться бегать. Он поспал лишь несколько часов после того, как до трех часов утра протусовался в «Хоумбейз-Сентрал». Несколько хорошеньких девиц поочередно пытались убедить его, что было бы неплохо провести вместе страстную ночь, но он отклонил все предложения.
      Гэри пытался подбодрить его.
      – Валяй, не стесняйся, – уговаривал он. – Никогда не отказывай девочкам.
      – Я не заинтересован во взаимоотношениях на одну ночь, – серьезно пояснил Бобби.
      Он считал, что уже прошел ту стадию, когда спят с кем-то лишь потому, что представилась возможность. В жизни существует много вещей поинтереснее, чем секс с чужим тебе человеком. Он надеялся на серьезные взаимоотношения с женщиной, которая не была бы актрисой. Большинство актрис – это кошмар: ненадежные, самовлюбленные, требовательные, хрупкие создания. Он уже два раза достаточно серьезно увлекался актрисами. Никогда больше!
      Он носился по беговой дорожке, пока не взмок. Затем он вернулся домой, прыгнул в бассейн и пятьдесят раз проплыл туда-обратно, вылез, выжал себе стакан свежего апельсинового сока и, схватив «Эл. Эй. Таймс», удобно улегся в шезлонге возле бассейна.
      Ему пришло в голову, что, возможно, стоило бы позвонить женщине, которая приходила к нему по поводу работы. Как бишь ее имя? Ах, да, Кеннеди – как-то там: Кеннеди Чейз, вот!
      Он подумал о ней – такой холодной, привлекательной и очень собранной.
      Затем он вспомнил, что не знает ее номера телефона, и позвонил своему домашнему секретарю.
      – Бет, ты разговаривала с Кеннеди Чейз? – спросил он.
      Последовала долгая пауза.
      – О… нет… – В ее голосе слышалось удивление. – А что, должна была?
      – Конечно. Она привлекательная женщина, но совершенно не подходит для этой работы. Кстати, какой у нее номер телефона?
      – Я не знаю.
      – Почему?
      – Бобби, прессой занимается твой пресс-агент, Эльспет.
      – А при чем здесь Эльспет?
      – Кеннеди Чейз, – терпеливо пояснила Бет. – Твое интервью с ней назначено на понедельник, на десять часов.
      – Бет, я совсем запутался, помоги мне. Я интервьюировал ее в пятницу.
      – Ты интервьюировал ее?
      – Это же ты и устроила, разве нет?
      – Нет.
      Он начал терять терпение.
      – Если об этом не договаривалась ты, то кто же?
      – Здесь явно произошла какая-то путаница, Бобби. Кеннеди Чейз – журналистка из «Стайл Ворз». Она пишет о тебе статью, которая пойдет в номер вместе с твоей фотографией на обложке.
      – Черт возьми!
      – В соответствии с твоим последним расписанием, она должна интервьюировать тебя в десять часов в понедельник. И Эльспет пообещала, что та сможет провести весь день, наблюдая за тобой. Я думала, ты на это согласился.
      – Полагаю, что должен был согласиться. – Он чувствовал, что попал в ловушку.
      – Ты все еще хочешь получить ее номер? Я могу позвонить Эльспет, уверена, что у нее он есть.
      – Не беспокойся. – И он повесил трубку.
      Конечно. Теперь все стало ясно. Он ошибся, а Кеннеди – ловкая маленькая журналистка – сумела использовать ситуацию в свою пользу.
      Он не мог дождаться завтрашнего дня. Он что-нибудь эдакое устроит мисс Чейз, ей-Богу!
      Кеннеди ехала домой, размышляя об убийстве, старении, болезни и боли. Короче, обо всем хорошем. К тому времени как Кеннеди добралась до дома, она была готова позвонить Розе и закричать:
      – Да! Да! Я иду с тобой! Мне плевать, кто он! Веди его ко мне – голым и возбужденным!
      Но здравый смысл победил, и Розе звонить она не стала. Вместо этого, разогрев консервированный овощной суп, она поела, неторопливо выкупалась и забралась в постель с последним романом Элмора Леонарда: его детективы всегда были ее слабостью. Расслабившись полностью, она уснула. Ей приснилась Флорида.
      Утром она чувствовала себя лучше. Она не собиралась идти на встречу с Бобби Рашем – статья была уже закончена и отослана Мейсону. Она не собиралась ставить в известность грубиянку-пресс-агента – пусть для той это будет приятной неожиданностью.
      В десять тридцать зазвонил телефон. Кеннеди предоставила дело автоответчику. Прислушалась.
      Пресс-агент в отчаянии.
      Хорошо.
      Между десятью тридцатью и полуднем женщина позвонила четыре раза. Наконец она прекратила свои безуспешные попытки.
      Кеннеди решила отправиться на пляж. В конце концов, это Калифорния, и день обещает быть изумительным.
      В прекрасном настроении она покинула квартиру. Опустив верх на своем «корвете», она поехала к океану по извивающимся дорогам Сансета.
      Она вернулась около четырех. Автоответчик записал несколько сообщений. Конечно, Роза. Бобби Раш – это была неожиданность. Мейсон сообщал, что хочет поговорить с ней о статье. Последним Кеннеди услышала грустный голос сестры Линфорд: «Кеннеди, дорогая… Я не знаю, как вам это сказать. Ваш отец… Он умер сегодня днем. Я очень сочувствую вам, Кеннеди. Мне искренне жаль…»
      Кеннеди тупо посмотрела на автоответчик и упала в кресло.
      Ее глаза наполнились слезами. Слезы медленно потекли по щекам.
      Теперь она осталась совершенно одна на этом свете.

      – Ты трахалась с Чарли Долларом? – недоверчиво переспросила Черил. Они с Джорданной шли по магазину Фреда Сигала, рассматривая новые вещи от Монтаны и Готье.
      – Не так уж это и трудно, – фыркнула Джорданна. – В конце концов, он ведь мужчина.
      – Он в списке клиентов Донны. – Черил наслаждалась тем, что знает так много. – Иногда он заказывал небольшой профессиональный спектакль.
      – Да? – Джорданна почувствовала разочарование.
      – Двух девочек. Всегда – блондинок. Мистер Кинозвезда любит посмотреть.
      Джорданну бесило, что Черил теперь считает себя знатоком чужой сексуальной жизни. Она уже жалела, что рассказала о своей ночи с Чарли.
      – Так каков он в постели? – полюбопытствовала Черил, схватив с вешалки черное кожаное платье и прикладывая его к себе.
      – Почему бы тебе не разузнать это у какой-нибудь из своих блондинок? – едко ответила Джорданна.
      – Что, ревнуешь? – поддразнила Черил, крутясь перед зеркалом.
      Джорданна прищурилась.
      – Это тебе не идет.
      – А тебе не идет ревность, – огрызнулась Черил, отбрасывая платье.
      – Я не ревную. – Подобное предположение взбесило Джорданну. – Чарли может спать, с кем захочет. Я не собираюсь больше видеться с ним.
      Черил хитро улыбнулась.
      – Он не звонил? Или оказался никудышним любовником?
      – Ни то, ни другое, – сказала Джорданна, желая сменить тему.
      Девушки перешли в секцию обуви. Джорданна взяла замшевый черный ботинок от Шанель и притворилась, что рассматривает его. Она думала о Чарли, пытаясь разобраться в своих чувствах. Она определенно не влюбилась в него, что бы там ни думала Черил. Но мужчина, которому нравится смотреть, как этим занимаются женщины… Фу, псих. А она-то спала с ним… Господи, он, возможно, счел ее дурой, помешанной на «звездах». Как унизительно!
      Прошла неделя, а он не позвонил. Не то чтобы она хотела этого. Она даже номера ему не дала.
      Пошел он к чертовой матери, этот Чарли Доллар! Меньше всего в жизни ей нужна «звезда».
      – Ты не разговаривала с отцом? – поинтересовалась Черил.
      – Нет.
      – Он все еще выплачивает тебе содержание?
      – Из банка пока не звонили. Я уверена, что они бы подняли скандал, если бы мои чеки были не обеспечены.
      – Ну, если тебе понадобится высокооплачиваемая работа, ты знаешь, куда обратиться.
      Джорданна подавила смешок. Джорданна Левитт, высококлассная шлюха. Папочка не сможет слишком рассердиться: в конце концов, его жена тоже из таких.
      Когда она вернулась к Шепу, у того было отвратительное настроение.
      – Когда ты переезжаешь? – спросил он, поджав губы и нахмурив красивое лицо.
      – А зачем? Я тебе мешаю? – огрызнулась она. – Если да, то я соберу вещи и уеду.
      – Ты уверяла меня, что это всего на несколько дней, – напомнил он.
      – Я же сказала – сейчас уеду.
      – От тебя столько беспорядка, – пожаловался Шеп, указывая на разбросанные вокруг журналы, валяющуюся повсюду одежду и обувь и переполненные пепельницы.
      – Извини, – кисло сказала она. – Я не знала, что живу с Мистером Любителем Домашнего Уюта.
      Шеп, наклонившись, подобрал с пола журнал.
      – Моя домработница приходит только дважды в неделю, – обвиняющим тоном заявил он, – и вместо того, чтобы гладить мне рубашки, ей приходится убирать за тобой.
      Она устала от его жалоб.
      – О'кей, я все поняла. Я уберусь отсюда, – пообещала она, надеясь, что Шеп заткнется и оставит ее в покое.
      – Ты можешь вернуться к себе, – с готовностью предложил он, подбирая очередной беспечно брошенный на пол журнал. – Я уверен, что Джордан будет рад снова видеть тебя.
      Она терпеть не могла, когда кто-нибудь учил ее, что надо делать, а особенно Шеп, который просто права не имел давать ей советы. Не отвечая, Джорданна прошла в маленькую комнату для гостей, схватила чемодан и принялась/запихивать туда одежду.
      Шеп стоял в дверях, глядя на нее.
      – Тебе вовсе незачем уезжать сегодня, – сказал он, стараясь казаться огорченным.
      Да, прекрасно. Он выгнал ее, а теперь изображает участливого друга. Слишком поздно.
      – Спасибо, но я предпочитаю уйти, – холодно сказала она.
      Шеп не успокаивался.
      – Джорди, не злись на меня, – попытался он успокоить ее.
      – Я не злюсь. – Джорданна продолжала собирать вещи. – Я как раз собиралась тебе кое-что сказать.
      – Что сказать? – заинтересовался Шеп.
      Действительно, что бы такое ему сказать? Она быстро придумала ответ.
      – Чарли Доллар просил меня переехать к нему, – соврала Джорданна.
      Шеп был изумлен.
      – Чарли Доллар? – Вот именно.
      Теперь она сидела в своей машине и не знала, где бы переночевать. Она отказалась от мысли вернуться домой: ни в коем случае она не доставит такого удовольствия своему отцу. Она быстро перебрала возможные варианты. Вряд ли выйдет пожить у Черил, раз та с головой ушла в бизнес. Марджори как раз вернулась к отцу, испугавшись угрожающих писем, которые она получала. А у Гранта всю ночь полно девиц. Конечно, она всегда может пожить в гостинице, но там будет слишком одиноко.
      Подчиняясь внезапному побуждению, Джорданна отправилась к дому Чарли Доллара.
      Было семь часов, и Мак Брукс знал, что пора отправляться домой. Шарлин с утра предупредила его, что состоится какой-то благотворительный вечер, на котором они должны присутствовать.
      По правде сказать, ему не хотелось уходить из офиса. Он был счастлив сидеть здесь с Бобби, Гэри и Тайроном, обсуждая изменения в сценарии, распределение ролей, места съемки и все то, что нужно обсудить за то время, пока съемка не начнется. У них было очень напряженное расписание – съемки должны были начаться через шесть недель.
      Распределение ролей было вопросом наипервейшей важности. Мак любил совершенство во всем: каждый актер, от «звезды» до статиста, должен идеально соответствовать роли. Приятно было обнаружить, что в этом вопросе Бобби полностью с ним согласен. Мак также считал необходимым работать с теми, кто уже участвовал в съемках большинства его фильмов. Оператор и первый ассистент Мака были свободны, также как и дизайнер, который ему нравился, и менеджер по натурным съемкам. Вскоре в сборе будут и все остальные, от обслуживающего персонала до костюмеров.
      Однако были и плохие новости. Женщина, которая обычно руководила у него на съемках гримерами, была убита где-то в Агура-Хиллз, рядом со своим домом. Бог ты мой! Сегодня нельзя спокойно выйти на улицу! Ему будет недоставать Маргариты, она работала вместе с ним над четырьмя фильмами. Он послал большой белый венок, но сам на похороны не пошел. Он не любил похорон; если кто-то умер, то это конец. Надо хранить лишь светлые воспоминания.
      Проработав неделю с Бобби, Мак был приятно удивлен: он знал, что этот парень – профессионал, но не ожидал, что Бобби ему так понравится. С Гэри и Тайроном тоже оказалось очень приятно работать.
      Снимать фильм в такой компании – кто может желать большего? Зачем нужен дом, если работа способна заменить все?
      Зазвонил телефон, и Гэри передал ему трубку.
      Это была Шарлин.
      – Где ты? – Она явно была недовольна.
      – Ты сама знаешь, – терпеливо ответил он.
      – Нам через двадцать минут нужно выходить из дома.
      – Я встречусь с тобой на месте.
      – Мак… – Ее голос дрожал.
      – Да?
      – Черный галстук. Я же говорила тебе утром.
      – Ну и что?
      Она старалась не раздражать его, надеясь, что он сию секунду примчится.
      – Тебе придется заехать домой переодеться, прежде чем ты встретишься со мной.
      – Знаю.
      Ласковый тон не сработал, и Шарлин моментально сменила тактику.
      – Сукин сын! Ты что, не собираешься приходить?
      – Если смогу, приеду.
      Однако он не собирался этого делать. Бах! Трубку бросили на рычаг. Господи. Эти женщины…
      – Что-то случилось? – спокойно спросил Бобби.
      – Ничего страшного, – ответил Мак. – Ты когда-нибудь был женат, Бобби?
      Тот широко улыбнулся.
      – Я, конечно, актер, но я же не идиот!
      Когда Чарли Доллар не снимался в кино, он иногда не вставал с постели до полудня, бродил по дому в черной шелковой пижаме и белых носках, играя в мячик со своими собаками, читал книги, ел сандвичи с тунцом и смотрел записанные на видео старые фильмы – чаще всего свой любимый, «Такси».
      Около пяти начинали съезжаться гости. Обычно забегали друзья и оставались надолго, покуривая «травку» и потягивая «Маргариты». Чарли развлекал собравшихся, болтая на любую тему со всяким, кто был готов слушать. Слушали все – ведь он был Чарли Долларом, суперзвездой, и дело происходило в Голливуде. Если тебе повезло приблизиться к великому человеку, ты должен уметь слушать.
      Джорданна появилась как раз в середине одного из подобных сборищ. Экономка Чарли, миссис Уиллет, грубоватая женщина из Уэлса, вышла, думая, что это очередная поклонница, и приготовилась выгнать ее.
      – Извините. – Джорданна решительно прошла мимо нее. – Мистер Доллар ждет меня.
      – Неужели? – Миссис Уиллет последовала за ней. – Посмотрим, маленькая мисс.
      – Позвольте мне освежить вашу память, – повелительно произнесла Джорданна. – Мадонна. Принц. Под дверью спальни посреди ночи.
      Миссис Уиллет знала, когда следует отступить. Недовольно фыркнув, она удалилась.
      – Старая перечница, – пробормотала Джорданна, смело распахивая дверь и входя в комнату.
      Чарли возлежал на кушетке, покуривая косяк. Энри Айзек, стоя около бара, смешивал «маргаритки». Мелинда Вудсон, партнерша Эрни, развалилась на полу. На ней был черный кожаный костюм и темные очки. На лице застыло обычное кислое выражение.
      Собаки подбежали к Джорданне, обнюхали ее и быстро убежали, стоило Чарли щелкнуть пальцами.
      – Детка! – воскликнул он, сияя. – Ты не любишь отвечать на телефонные звонки?
      – Что?
      – Александр Грэхем Белл. Я трижды звонил тебе. – Он улыбнулся ей своей сумасшедшей улыбкой. – Нехорошо отвергать кинозвезд, детка. Мы к этому не привыкли. Мы обижаемся.
      – Я не знала, что ты звонил, – призналась она, вспомнив, что, с тех пор как уехала от отца, не проверяла автоответчик.
      Эрни грустно наблюдал за этой сценой, понимая, что его любимая девушка уходит к Чарли. Отходя от бара, он немедленно сказал то, что говорить не следовало:
      – Левитт, у тебя усталый вид. Она едва удостоила его взглядом.
      – Спасибо, Эрни. Ты всегда знаешь, как поднять девушке настроение.
      Чарли почувствовал растущее напряжение и нашел лучший способ разрядить обстановку.
      – Эрни и Мелинда уже собирались уходить, – объявил он.
      Оба удивленно воззрились на него: для них это была новость.
      Чарли взял Джорданну за руку.
      – Пойдем в спальню, детка. Мне хочется показать тебе кое-что, что ты оценишь.
      Эрни не желал безропотно уходить.
      – Я думал, сегодня ты придешь в клуб, Чарли, капризно протянул он.
      – Могу и не придти, – загадочно ответил Чарли и повел Джорданну в спальню.
      Она была сконфужена и польщена – чувства, которые ей редко приходилось испытывать. Джорданна не ожидала, что Чарли так ей обрадуется, и ей было приятно.
      – Как ты поживаешь, детка? – спросил он, когда они вошли, держась за руки, в его спальню, где по-прежнему царил хаос.
      – Не очень-то, – вяло ответила она.
      – В чем дело?
      – Ничего особенного, – пожала плечами Джорданна.
      Он повернул ее так, что они оказались лицом к лицу.
      – Если это беспокоит тебя, значит, это что-то особенное. Выкладывай. Я очень внимательный слушатель.
      Конечно. Она вернулась, и первым местом, куда он ее потащил, была спальня.
      – Я повторяю, ничего страшного. Наклонившись, он взял два пакета «Тауэр Рекордз», стоявшие в углу, и протянул ей.
      – Подарки, – объяснил он, широко улыбаясь. – Я уж думал, что зря выбросил деньги – но тут-то ты и появилась. Посмотри, хорошо ли я выбрал.
      Она заглянула в первый пакет. Он был набит всеми кассетами и пластинками с записями Принца и Мадонны. Во втором были записи Бобби Брауна и Колтрена. На секунду она потеряла дар речи. Это было очень мило: Джорданна не привыкла к заботе, и это очень подействовало на нее.
      – Спасибо, Чарли, – тихо поблагодарила она. – Мне придется забрать свой проигрыватель для компакт-дисков.
      – Откуда забрать?
      – Из отцовского домика для гостей. Я в конце концов ушла-таки из дому.
      – Похвальное решение.
      – Не слишком. Я переехала жить к приятелю, а он решил, что я устраиваю у него в доме бардак, и выгнал меня.
      – Бардак, а? – Чарли поднял густые брови.
      – Ага. – Она улыбнулась и обвела рукой его неприбранную спальню. – Вроде того, что у тебя.
      – Тебе негде жить?
      Она замешкалась с ответом:
      – Ну…
      – У меня до черта комнат для гостей. Можешь переехать сюда.
      – Я собираюсь снять себе квартиру, – быстро сказала Джорданна, – но сперва мне придется найти себе работу. Так что если я смогу остаться у тебя на несколько дней…
      – На несколько дней, на несколько месяцев… Кому какое дело, если ты не будешь мне мешать.
      – Обещаю оставить тебя в покое. Схватив девушку в объятия, он поцеловал ее.
      – Не отвлекайся, детка. Мне было очень интересно той ночью. А тебе?
      – Это запомнилось.
      – Так почему ты улизнула, пока я спал? Может, мне потребовалось бы освежить память?
      – Не хотела беспокоить тебя.
      – Эй… – Он зажал ее руку между своих ног. – Чувствуешь, как ты меня беспокоишь? И это очень хорошо.
      – Я не блондинка, Чарли. Он нахмурился.
      – Что ты сказала?
      – Ничего, – ответила она, опускаясь на колени. Она точно знала, что ему нужно, и не возражала против этого.

      Более недели Майкл пролежал на больничной койке в бессознательном состоянии. Когда он наконец открыл глаза, то не имел ни малейшего представления о том, где находится.
      Стараясь собраться с мыслями, Майкл обнаружил, что лежит под капельницей, голова от боли разламывается на части и невыносимо хочется пить. И тут он все понял. Его подстрелили. Чертов выстрел!
      С трудом ему удалось вспомнить все. Облава на торговцев наркотиками. Двое парней. Один уходит в сторону. Майкл понимает, что что-то тут не так, поворачивается, чувствуя опасность, и… получает пулю.
      Он застонал. Голова, казалось, сейчас взорвется от боли. Ради стакана воды он был способен на убийство.
      – Есть здесь кто-нибудь? – хрипло произнес Майкл.
      Рядом с его постелью появилась медсестра, миниатюрная женщина с сияющими глазами и коротко остриженными каштановыми волосами.
      – О мистер Скорсини, – приветствовала она, – вижу, вы снова с нами.
      – Меня ранили, – пробормотал он.
      – Нет, – мягко возразила она, ободряюще потрепав его по руке.
      – Да, да, меня подстрелили, – настаивал он.
      – Нет, мистер Скорсини. – Ее прохладная ладонь легла на его лоб.
      – Я хочу воды, – сумел произнести он.
      – Только если вы пообещаете, что будете пить медленно.
      Она поднесла бумажный стаканчик к его губам. Мейсон пил медленно, наслаждаясь каждой каплей.
      – Теперь я должна уйти, чтобы позвонить мистеру Роббинсу, – сказала она, убирая стаканчик. – Доктора я уже предупредила. Он идет сюда.
      – Разве Квинси здесь, в Нью-Йорке?
      – Вы в Лос-Анджелесе, мистер Скорсини.
      «Да, конечно. Что она может знать?»
      Голова гудела, как стартовая площадка для ракет.
      Осторожно протянув руку, Майкл дотронулся до того плеча, куда, как он знал, попала пуля.
      Повязки не было. Черт возьми, они здесь совершенно не занимаются им. Надо убираться из такой больницы.
      Через несколько минут вернулась медсестра.
      – Мистер Роббинс едет сюда, – сообщила она. – Он был счастлив узнать, что вы пришли в себя.
      – Где мои повязки?
      – Какие повязки?
      – Я же сказал вам – я ранен.
      – Нет, мистер Скорсини, вы попали в автокатастрофу.
      Он попытался сесть, но не смог этого сделать. Валясь обратно на постель, он с трудом произнес:
      – Я знаю, кто это сделал. Я долго работал над этим делом. Где капитан? Мне нужно поговорить с ним.
      – Расслабьтесь, пожалуйста, мистер Скорсини. Зажмурив глаза, он старался вспомнить что-нибудь еще. Да, они с партнером работали, прикрываясь «легендой», когда это случилось. Они встретились у склада на сорок второй улице, и все должно было пройти как следует. Но нет, там оказался этот пуэрториканец, который, заподозрив неладное, скрылся. Почуяв опасность, Майкл крикнул партнеру, чтобы тот прикрыл его, пока он будет преследовать этого подонка.
      Затем прогремел выстрел. Пуля вошла в его тело. Невероятная боль.
      Он помнил, как упал на землю. Помнил, как его везли в госпиталь, как над ним склонялись встревоженные лица врачей.
      Затем он вспомнил, как проснулся и кто-то сказал ему, что пулю удалили.
      Так почему же он все еще в госпитале?
      – Мистер Скорсини. Очень рад, что вы пришли в себя.
      Он посмотрел на врача, лысого коротышку с глазами-бусинками.
      – Где я? – спросил Майкл.
      – В больнице.
      – В Нью-Йорке, да?
      – Нет. В Лос-Анджелесе.
      – Меня ранили?
      – Нет.
      – Вы хотите сказать, что в меня не стреляли?
      – Нет, мистер Скорсини. Вы что-то путаете. Впрочем, это обычное состояние после контузии. Вы более недели находились в полубессознательном состоянии.
      – Это правда?
      – Да. Но, похоже, кризис миновал.
      – Уберите все свои трубки, док. У меня аллергия на больницы.
      – Всему свое время, – ответил врач, наклоняясь к Майклу и светя ему в глаза миниатюрным фонариком. – Вам повезло, – сказал он. – Кости не повреждены. Множество царапин и тяжелая травма головы, вот и все.
      Белла. Он вдруг вспомнил ее голос. И все сразу встало на свои места. Рита. Фотографии. Клуб «Эротика». Дэли Форрест.
      Он не ранен. Это осталось в прошлом. Он был за домом в Хэнкок-парке, слышал голос Беллы, а затем… чернота.
      Майкл снова попытался сесть.
      – Мне нужно идти, – требовательно произнес он. Врач был Мистером Авторитетом.
      – Вы слишком слабы. Мы должны оставить вас под наблюдением как минимум еще на сорок восемь часов.
      – Мне наплевать на это, док. Мне нужно идти.
      – Не сегодня, – твердо возразил врач.
      После ухода врача вернулась медсестра и убрала капельницу.
      – Надо будет вас покормить, – весело сказала она. – Я принесла вам немного питательного бульона. Сегодня – только жидкая пища. Завтра вам уже можно будет подкрепиться яичницей.
      К чертовой матери яичницу! К тому времени как приехал Квинси, Майкл был готов действовать, его силы прибывали с каждой секундой.
      – Что случилось? Как я попал сюда? – нетерпеливо спросил он.
      – Ты спрашиваешь меня? – Квинси развел руками. – А я-то надеялся, что ты мне все объяснишь. Твоя машина перевернулась на Малхолланд, и тебя выбросило из нее. Тебя нашли внизу под холмом. Чертовски повезло, что ты остался жив.
      – Я и близко от Малхолланда не был. Я следил за Дэли Форрестом до дома на Хэнкок-парке. Он вошел внутрь, а я обошел дом сзади и услышал голос Беллы. Должно быть, когда я собрался зайти туда, меня ударили сзади по голове.
      Квинси скептически посмотрел на друга.
      – Ты уверен в этом?
      – Конечно же, уверен.
      – Тогда как ты объяснишь автокатастрофу?
      – Они хотели убрать меня. Это было подстроено. Квинси поскреб подбородок.
      – Кто – они? И зачем им это нужно? Майкл уже вставал с постели.
      – Именно это мы и узнаем, как только ты вытащишь меня отсюда.
      – Тебя не отпустят. Я уже спрашивал.
      – Принеси мне мою одежду. И пистолет.
      – Тебе нужно сделать заявление в полицию.
      – Что я должен им сказать? Что я ехал вверх по Малхолланду и по ошибке свалился с дороги?
      – Да, именно так. Если ты расскажешь ту – другую – историю, тебе никто не поверит.
      – Найди мою одежду, Кви. Я тебе сказал, что надо идти.
      Квинси знал Майкла давно, поэтому спорить не стал.
      Пройти мимо портье в доме Дэли Форреста не составляло труда. Теперь они были старыми друзьями. Квинси тащился за Майклом, ноя всю дорогу:
      – Черт знает что! Мы должны были бы подождать до утра, придти сюда вместе с полицейскими. Господи, Майк, да тебе и с постели-то вставать было нельзя. Почему бы нам не уйти отсюда? Моя жизнь была…
      – Почему бы тебе не заткнуться? – перебил его Майкл. – Я хочу выяснить, что здесь происходит. Я очнулся в больнице после фальшивой катастрофы, мой пистолет украли, а этот ублюдок Дэли хочет меня убить. Ну, ему-то хуже – я выжил. Сегодня ночью мы узнаем правду. – Он вскрыл дверной замок.
      – Великолепно, – простонал Квинси. – Теперь мы взламываем дверь и проникаем в чужое жилище. Просто великолепно.
      Они проскользнули через огромный тихий холл с мраморными полами и зеркальными стенами. Майкл постоял минуту, прислушался, затем осторожно двинулся по коридору. Квинси неохотно последовал за ним.
      Майкл, как кошка, обладал способностью видеть в темноте, поэтому ему было нетрудно найти спальню. Там было темно, только слабо светился экран телевизора. Шел какой-то фильм, звук был почти выключен.
      В постели лежали двое. Мужчина и женщина. Похоже было, что они спят.
      Майкл долго стоял молча в дверях, глядя на лежащих. Затем включил свет.
      Мужчина был Дэли Форрест.
      Женщина – Рита.
      Оба были убиты выстрелами в голову.

      Мейсон Рич прилетел из Нью-Йорка, чтобы вместе с Кеннеди присутствовать на похоронах ее отца. Народу было немного: большинство знакомых ее родителей давно скончались.
      Сестра Линфорд рыдала, когда гроб опустили в могилу.
      – Мой отец очень любил вас, – попыталась успокоить ее Кеннеди, – он часто говорил мне это.
      – Я тоже любила его, – ответила сестра, по щекам которой катились слезы.
      – Я знаю, – грустно сказала Кеннеди. – Нам всем будет его не хватать.
      Мейсон настоял, чтобы после похорон она отправилась с ним в гостиницу на ленч.
      – Я не могу есть, – безвольно сказала Кеннеди, когда официант повел их к столику.
      – Можешь и будешь, – твердо заявил он. – Но сначала тебе нужно выпить чего-нибудь покрепче.
      Она вяло ковыряла вилкой салат, пока он болтал о Нью-Йорке и об общих знакомых – ничего не значащие фразы.
      – Ты должна понять, – наконец сказал он, – что если твой отец страдал, то там ему лучше.
      Кеннеди хлебнула водки и внимательно посмотрела на него. У Мейсона были резкие черты лица. Его мягкие темные волосы были так приглажены, что многие думали, будто это парик. Одевался он так, словно собирался позировать для журнала мод. Она не могла бы назвать его привлекательным, но ей было известно, что он не прочь переспать с ней, несмотря на то, что давно и удачно женат.
      – Это банально, Мейсон, – спокойно сказала она.
      – А что можно сказать в такой момент?
      – Не знаю. – Она помолчала некоторое время, прежде чем продолжить. – Но только когда твои родители в могиле, всерьез задумываешься о том, что ты тоже смертен. Это пугает. Я чувствую себя очень одинокой.
      Мейсон заказал еще выпить.
      – Твой отец был стар и прожил интересную жизнь. У многих народов, когда умирает человек, чья жизнь была долгой и достойной, похороны превращаются в праздник.
      – Я знаю. Дело лишь в том, что я чувствую себя так, словно следующая очередь – моя. Это тяжело.
      – Тебе тридцать пять лет: ничего с тобой не случится, – сухо рассмеялся Мейсон.
      – Думаю, что нет. – Она посмотрела в окно, затем вновь взглянула на него. – Спасибо, что приехал.
      Он накрыл ее руку своей.
      – Именно для этого и существуют друзья. Слабо улыбнувшись, Кеннеди спросила:
      – Кажется, это название песни?
      – По крайней мере я заставил тебя улыбнуться, – ответил Мейсон. Официант принес ее второй «мартини». – У меня есть предложение. Выкрой несколько недель отдыха, слетай на Гавайи, полежи на солнышке и забудь обо всем.
      – Ты знаешь, что это не в моем духе.
      – Ты должна выплакаться, Кеннеди. Это помогает. Покачав головой, она возразила:
      – Нет. Все, что мне нужно, – это продолжать работать. Я как раз хотела поговорить с тобой о моей первой статье.
      – Ты, кажется, говорила, что собираешься писать о женщинах в Голливуде?
      – Я передумала. Я хотела бы написать об обычной женщине, которую убили рядом с ее собственным домом.
      – Это кто-нибудь, о ком я слышал?
      – Нет. Я даже не уверена, что напишу об этом. Нужно все расследовать. Женщины подвергаются нападениям, и почему мы должны акцентировать свое внимание лишь на знаменитостях?
      – Если в статье нет известных имен, кто захочет ее читать?
      – Тебя это удивит, но таких много. Барабаня пальцами по столу, Мейсон сказал:
      – Раз уж мы говорим о работе, почему бы нам не обсудить твою статью о Бобби Раше.
      – Что тут обсуждать?
      – Она слишком легковесна. Ты сделала его чересчур хорошим.
      – А он действительно мил.
      – Может быть. Но мне нужен материал посочнее. Я думал, ты хочешь поднять вопрос о его взаимоотношениях с отцом.
      – Мне казалось, ты обещал, что мы не будем затрагивать этого.
      Мейсон не обратил внимания на ее слова.
      – Переделай статью. Напиши о непотизме в Голливуде, о том, насколько суетна слава, упомяни о том, с кем он трахается.
      Кеннеди постаралась не давать воли своему гневу.
      – Поищи себе другую «шестерку».
      – Я не критикую твою работу, – быстро поправился Мейсон. – Статья хорошо написана, и мне понравилось, что ты смогла поговорить с ним не как журналист.
      – Что ты хочешь этим сказать? – с вызовом произнесла она. – Ты не будешь это печатать?
      – Сделай статью поострее, К. Ч.
      – Я написала о таком Бобби Раше, каким я его увидела.
      – О'кей, о'кей. Но не вздумай так же деликатничать и со следующими знаменитостями. Я полагаю, мы устроим тебе встречу с Чарли Долларом.
      Она заинтересовалась.
      – Да?
      – Он сам будет продюсером своего следующего фильма, поэтому жаждет рекламы. Обычно он не жалует вниманием прессу, но статья в «Стайл Ворз» и фото на обложке – это ему понравится. – Щелкнув пальцами, Мейсон потребовал счет. – Мне нужно спешить на самолет. Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?
      – Уверена, Мейсон. И еще раз хочу поблагодарить тебя за то, что ты прилетел. Это очень много значит для меня.
      – Всегда можешь рассчитывать на меня, К. Ч. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. – Он поцеловал ее в щеку.
      Роза, которая сразу после похорон была вынуждена вернуться на телестудию, появилась вечером в квартире Кеннеди.
      – Я остаюсь на ночь, – объявила она, швыряя в коридоре большую сумку.
      – Нет, – твердо сказала Кеннеди.
      – Да, – столь же твердо возразила Pозa. – Поболтаем, поужинаем. В общем, устроим девичник.
      – Какой уж с тобой девичник! Если рядом нет ни одного мужика, ты просто засыпаешь.
      Роза обиженно посмотрела на нее.
      – У тебя кризис, и я пришла тебе помочь. Именно для этого и существуют друзья.
      – Господи! – закатила глаза Кеннеди. – Что вы все заладили эту дурацкую песню?
      Но, как бы там ни было, она обрадовалась приходу Розы. Одиночество ее пугало. Они устроились в маленькой кухне, заказали ужин из китайского ресторанчика и просидели всю ночь, разговаривая обо всем, хотя Роза и старалась все время говорить о Ферди.
      – Я что, сумасшедшая, да? – спросила Роза, обгрызая ребрышко. – Он моложе меня, цветной, а я чувствую, что у нас с ним прекрасное будущее.
      – Ты так говоришь о каждом, с кем переспишь.
      – Это потому, что я в это верю.
      – Продолжай верить, и тогда я уж точно сочту тебя сумасшедшей.
      Роза пожала плечами, облизывая пальцы.
      – Я вообще-то не знаю, зачем мне мужик. Иногда думаю, что лишь для секса, потому что мне совершенно определенно не хочется выходить замуж и иметь детей.
      – Ты в этом уверена?
      – Я дважды выходила замуж, и оба брака не сложились. Из меня никудышняя мать: для меня слишком важна карьера. В конце концов, где написано, что ты обязан хотеть детей?
      – Ты права, – согласилась Кеннеди, хотя, если бы Фил не умер, ей бы хотелось иметь детей, много детей, и в то же время продолжать работать. С ним это было возможно.
      – Дело в том, – сообщила Роза, – что Ферди хочет детей. Для него это вопрос мужской гордости.
      Кеннеди встала и принялась мыть посуду.
      – А ты собираешься за него замуж?
      – Нет.
      – Так в чем же проблема? Роза подскочила на месте.
      – Вот за что я тебя люблю, Кеннеди! Ты всегда поднимаешь мне настроение.
      Утром Роза очень торопилась. Она заняла ванную, доводя до совершенства макияж, затем, перед тем как уйти, шесть раз позвонила по телефону.
      – Позвоню тебе попозже, – сказала она, торопясь к машине. – Я буду в шестичасовых новостях. Кстати, посмотри на нового диктора, который читает прогноз погоды, – я слышала, что он свободен.
      Что за сваха! Последнее, что сейчас могло понадобиться Кеннеди – это мужчина. Ей нужно было время и пространство. Ей нужно было окунуться в работу.
      Думая об этом, она отправилась в библиотеку и прочла все, что смогла, о женщине, убитой в Агура-Хиллз. Отец был прав – зачем ограничиваться лишь «высшим светом» Голливуда, когда ежедневно происходят события, которые гораздо сильнее задевают людей.
      Женщина погибла, и это не привлекло особого внимания, лишь две газетные заметки. У первой из них был драматический заголовок. Кеннеди пробежала ее глазами.

      «ЖЕНЩИНА УБИТА НА ПОРОГЕ СОБСТВЕННОГО ДОМА
      Маргарита Линда, тридцати семи лет, была найдена сегодня рано утром задушенной рядом со своей машиной возле дома. Попытки совершить ограбление не было, изнасилование также исключается. В семь сорок утра тело заметил прохожий; который и сообщил властям.
      Линда, жительница Агура-Хиллз, жила отдельно от мужа. Детей у нее не было. Она работала гримершей в кино и недавно закончила работу над фильмом Грэнта Леннона. Ведется официальное расследование».

      Вторая заметка была еще короче.
      – Хм, – подумала Кеннеди, – не густо. Но ее журналистский мозг уже работал вовсю. Почему убили эту женщину? Мотивы преступления?
      Делом чести было узнать это. Она должна сделать это в память об отце.
      Он целый день выслеживал ту, что вскоре должна была стать его жертвой. Его охватывал некий извращенный восторг при мысли, что он следит за каждым ее движением, а она не подозревает об этом.
      Он знал свою жертву. Он много знал о ней.
      Факт первый: она – лесбиянка.
      Факт второй: она живет вдвоем с матерью.
      Факт третий: у нее есть две кошки и маленькая собачка.
      Его жертва весь день была занята. Она зашла в химчистку и фотографию, в обувную мастерскую, перекусила и отправилась в кино с подругой. Фильм был не из тех, что могли заинтересовать его: это была дурацкая история про любовь. Но Он все равно был в кинотеатре, сидел через два ряда от своей жертвы. С ней была ее подруга, женщина помоложе, в желтом свитере и свободных брюках.
      «Извращенки», – подумал Он про себя. Он никогда не понимал, как может одна женщина интересоваться другой. Это неправильно.
      После кино подруги выпили кофе, а затем расстались.
      Он следовал за своей жертвой до самого дома. Вначале он собирался захватить ее до того, как она доберется домой, но было еще светло, и Он не хотел рисковать. Он не желал попадаться. Он ни за что не вернется в тюрьму.
      Он припарковал машину в таком месте, где ее никто не мог заметить. Он терпеливо ждал, зная, что в девять часов его жертва выйдет гулять с собакой, как она делала каждый вечер.
      Разумеется, так все и было.
      Он вышел из машины и пошел за ней по тихой боковой улочке в Западном Голливуде. Через несколько минут жертва почувствовала, что за ней идут, и оглянулась. Он, не смутившись, смело подошел к ней.
      – Не найдется ли у вас свободного времени? – вежливо спросил Он.
      Она удивленно посмотрела на него.
      – Знакома ли я… Он кивнул.
      – Да, ты знаешь меня, – сказал Он и, не давая опомниться, одним ударом свалил ее на землю. Она упала молча. Ее собачка принялась лаять. Он злобно пнул ее, и она отлетела с жалобным визгом.
      Он наклонился над жертвой, обхватил пальцами ее горло и медленно, методично сжал.
      Она дернулась один раз, по ее телу пробежала дрожь, и все было кончено.
      Осталось сделать еще одно дело. Он вынул из внутреннего кармана тонкую полоску картона, на которой Он составил из вырезанных из газет букв слова: «СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯМ». Он аккуратно положил эту полоску ей на грудь, в последний раз оглядел все и вернулся в машину.
      Затем Он уехал, тихо напевая себе под нос.
      С жертвой номер два покончено. Осталось еще четыре.
      Он был мастером.

      Жить с Чарли Долларом было приятно. Он был совершенно нетребователен, не проявлял собственнических инстинктов, и его ничуть не волновал беспорядок, который устраивала Джорданна. Единственным неудобством оставалась суровая экономка Чарли, которая следила за ней так, словно девушка собиралась ни много ни мало поджечь дом.
      – Не обращай на старую ведьму внимания, – посоветовал Чарли, усмехаясь по своему обыкновению. – Она у меня уже пятнадцать лет и будет брюзжать, поселись здесь даже принцесса Диана.
      – Но она следит за мной, Чарли, как будто я собираюсь что-нибудь украсть.
      – А ты собираешься?
      Джорданна показала ему язык и нецензурно выругалась.
      – Тебе кто-нибудь уже говорил, что ты ругаешься, как пьяный шофер?
      Она усмехнулась.
      – Да, и часто.
      – Так следи за своей речью, детка, – добродушно посоветовал он. – Леди не должна так себя вести.
      Они были способны сосуществовать гармонично, несмотря на то, что он был чуть ли не тридцатью годами старше. Джорданна любила бывать в обществе Чарли – с ним было несравненно интереснее, чем с любым Полуночным Ковбоем с мускулистой задницей и пустой башкой. Видит Бог, этих у нее было столько, что хватило бы на две жизни. Джорданна не слишком много знала о прошлом Чарли, но ее это не волновало. Поговаривали, что вплоть до недавнего времени он жил с одной актрисой, и у них есть трехлетний ребенок, которого он периодически навещает. Джорданна не имела обыкновения задавать вопросы. Если бы Чарли хотел рассказать ей что-нибудь, он бы это сделал. Живя с ним, она не чувствовала себя одинокой, и это было приятно.
      При этом некоторые привычки Чарли бесили ее. Он крутил записи Синатры и Тони Беннета, врубая их на полную громкость. Он ел кукурузные хлопья в постели среди ночи. Он постоянно был пьян. И он не хотел, чтобы она хоть в какой-то мере стесняла его свободу.
      Через несколько дней она решила отправиться к отцу и забрать кое-какие вещи. Хотя она и проводила большую часть ночей в спальне Чарли, она заняла прекрасную большую угловую комнату, где было предостаточно места для ее вещей.
      – Собираешься сказать своему старику, что живешь со мной? – В глазах Чарли блеснул огонек.
      – Почему я должна ему это говорить? – холодно ответила Джорданна, не желая заводить разговор об отце.
      – Совершенно ясно, что ему захочется узнать, где ты живешь.
      Она пожала плечами.
      – У Джордана есть молодая жена, чтобы было о ком беспокоиться. На меня ему плевать.
      Чарли глубокомысленно кивнул.
      – Не думаю, что ему будет плевать, если до него дойдет слух, что ты живешь со мной.
      Кажется, ему хотелось, чтобы Джордан узнал об этом? Или это только ее воображение?
      – У тебя свое мнение, а у меня свое, – сказала Джорданна, думая о том, что не собирается ничего говорить отцу. Если повезет, она проскользнет в свое убежище в домике для гостей, соберет вещи и ускользнет незамеченной.
      К сожалению, так у нее не получилось. Подъехав к домику для гостей, она столкнулась с Ким, которая, стоя в дверях, наблюдала за действиями двух служанок и двоих грузчиков.
      Джорданна удивленно наблюдала за тем, как вынесли ее любимую кушетку.
      – Черт возьми, что здесь происходит? – придя в ярость, спросила она.
      Ким едва удостоила ее взглядом.
      – А, это ты.
      – Да, это я, и что ты делаешь с моим барахлом?
      – Я считала, что ты уехала, – резко сказала Ким. – Это мне сказал Джордан.
      – Уехала я или нет, это не твое дело – рыться в моих вещах.
      – Я собиралась все убрать в кладовую, – спокойно заявила Ким. – Нам нужно место.
      – Здесь достаточно места, чтобы разместить футбольную команду, – возмутилась Джорданна.
      – Нам нужно больше, – Ким натянуто улыбнулась.
      – Зачем?
      Ким глубоко вздохнула.
      – Полагаю, ты достаточно скоро услышишь об этом, так что я могу сказать тебе сейчас – у нас с твоим отцом будет ребенок.
      Шлюха беременна? Что же это такое, а? Джорданна задержала дыхание, стараясь не потерять контроль над собой.
      – А Джордан знает? – глупо выпалила она. Ким испепелила ее взглядом.
      – Разумеется, знает.
      – Я говорю не о беременности, – резко огрызнулась Джорданна, решив взять все в свои руки.
      – О чем ты говоришь? Джорданна выбросила на стол туза.
      – Помнишь Донну?
      – Какую Донну? – Хорошенькое личико Ким было непроницаемым, как маска.
      – Донну Лейси. – Джорданна была готова схватиться насмерть.
      Ким не дрогнула.
      – Встречала ее раз или два. А что?
      – Она-то уж точно тебя помнит. – Джорданна помедлила секунду, прежде чем продолжить:
      – Скажи, Ким, Джордан знает о твоем прошлом?
      – Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Ким оставалась спокойной.
      Джорданна не сдавалась.
      – Думаю, что все-таки понимаешь.
      – Почему бы тебе не оставить нас в покое? – тихо и зло сказала Ким. – Достаточно и того, что ты в своем возрасте все еще берешь у него деньги.
      – Это уж не твое дело, – так же зло ответила Джорданна.
      – Скоро будет моим.
      Они смотрели друг на друга.
      – У твоего отца была тяжелая жизнь, – заговорила наконец Ким. – Ему ни к чему слушать твои выдумки обо мне.
      – Тяжелая! – фыркнула Джорданна. – Тебе-то откуда знать это?
      – Я знаю о Джордане все – и в том числе то, насколько он разочарован в тебе.
      Слова Ким больно задели Джорданну. Неужели он действительно разочарован в ней, или Ким выдумала это, чтобы ранить ее?
      – Единственное, что ты знаешь, так это то, что тебе нравится быть миссис Джордан Левитт, – вернула она удар.
      – Да, – заявила Ким. – И тебе не удастся испортить мне удовольствие.
      – Я могу попробовать.
      – У тебя нет доказательств. Он тебе никогда не поверит.
      – Я достану доказательства.
      – У меня будет ребенок, – торжествующе заявила Ким. – У тебя нет никаких шансов.
      – Посмотрим.
      – Делай, что хочешь, – безразлично вздохнула Ким. – Если ему придется выбирать между мной и тобой, я знаю, кого он выберет. – Она повернулась и зашагала по дорожке к большому дому.
      – Не слишком-то надейся на это, – крикнула ей вслед Джорданна.
      Ким не оглянулась.
      Джорданна вернулась в домик для гостей. Две горничные-испанки деловито складывали ее вещи в коробки.
      – Что вы делаете? – спросила она, вырывая из рук одной из женщин кассеты.
      – Миссис Левитт сказала нам все убрать, – сказала женщина пониже. Ее широкое лицо оставалось бесстрастным.
      – Пожалуйста, уйдите отсюда, – устало попросила Джорданна. – Я все сделаю сама.
      Переглянувшись, женщины ушли.
      Так, значит, папочка действительно хочет, чтобы она убралась отсюда. Ну и ладно. Она, конечно же, не останется там, где она не нужна, и денег у него она тоже больше не возьмет.
      Схватив трубку, она набрала номер справочной и узнала телефон фирмы, занимающейся перевозками. Они обещали прислать грузовик в течение часа.
      К пяти часам она собралась и была готова уехать. Джордан так и не появился и не позвонил. Удивительно. Может, стоит пойти попрощаться и мимоходом упомянуть, что она живет с Чарли Долларом?
      Почему бы и нет?
      Джорданна направилась к большому дому и была разочарована, не найдя там никого, кроме Ким, которая появилась из кухни.
      – Да?
      – Где мой отец?
      – О, разве я не сказала, что он уехал на съемки? – ласково произнесла Ким. – Поэтому… мне кажется, тебе придется подождать с разговором.
      – Подожди, Ким. Как увидишь его, скажи, что он может найти меня у Чарли Доллара.
      – Правда? – подняла бровь Ким.
      – Да, правда.
      Облизнув розовые губки, Ким ехидно улыбнулась.
      – Передай от меня огромный привет Чарли. Мы с ним старые друзья.
      Джорданна возвратилась к Чарли. За ее «порше» следовал грузовик фирмы по перевозкам. Джорданна размышляла над тем, почему у Ким был такой довольный вид. «Передай огромный привет». Ха! Интересно, была ли Ким одной из тех блондинок, с которыми, по словам Черил, Чарли любил проводить время?
      Очень легко выяснить. Она прямо из машины позвонила Черил.
      – Где ты была? – поинтересовалась она. – Я давно тебя не слышала.
      – Потом расскажу. Сейчас мне надо кое-что узнать.
      – Что?
      – Помнишь, ты говорила, что Чарли Доллар любил развлекаться с блондинками?
      – Я знала, что ты ревнивая! – взвизгнула Черил.
      – Это чистое любопытство. Была ли Ким одной из блондинок?
      – Мне нужно посмотреть в записи.
      – Сделаешь это для меня?
      – Ты все еще у Шепа?
      – Я перезвоню.
      – Ты такая скрытная!
      – Все расскажу потом.
      Экономка Чарли бросила взгляд на грузовик, нагруженный вещами Джорданны, и отправилась на поиски хозяина.
      Джорданна руководила рабочими, разгружавшими машину.
      Через несколько минут из дома вышел Чарли, заправляя рубашку в брюки. Он стоял на ступеньках, наблюдая за происходящим.
      – Вижу, ты переезжаешь, – сказал он наконец.
      – Ты сам сказал, что я могу остаться.
      – Я не знал, что ты притащишь целый грузовик барахла.
      Она надеялась, что поладить с ним будет нетрудно.
      – Это помешает тебе, Чарли?
      – Нет. В какой-то степени я даже рад.
      – Правда?
      – Я же сказал, чтобы ты чувствовала себя, как дома.
      – Спасибо.
      – Дело в том, детка, что сейчас все идет хорошо, но, рано или поздно, тебе придется стать самостоятельной. И, как ты сама говорила, найти себе работу. Я-то не папочка, и деньги тебе придется зарабатывать самой.
      Джорданна прищурилась, рассерженная подозрением, что ей нужны его драгоценные деньги.
      – Разве я просила у тебя денег, Чарли?
      – Нет, но я уверен, что они тебе понадобятся, поэтому меня осенила одна из блестящих идей Чарли Доллара.
      – Какая идея?
      – Я нашел тебе работу, детка.
      – Работу?
      – Да. Я обедал с Бобби Рашем, и – что бы ты думала? – ему нужен ассистент. Я сказал ему, что ты великолепно подойдешь.
      – Огромное спасибо, – поблагодарила Джорданна, хотя ее отнюдь не привела в восторг перспектива работать на Бобби Раша.
      – Что-нибудь не так?
      – Я когда-то работала ассистентом. Это скучно.
      – Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве ты сама не говорила, что хочешь быть актрисой?
      – Это разве имеет отношение к такой работе?
      – Детка, ничто не делается само по себе. Тебе нужно учиться. Тебе будет полезно побывать на съемах. – Ей не нравилось, что он устроил ее на работу, не спросив согласия у нее.
      – Вот и займешься этим снова. Я начал с того, что таскал декорации. Это оказалось неплохой школой перед съемками.
      – Чарли…
      Он внимательно смотрел на нее. В его глазах было удивление и вызов.
      – Это для тебя слишком круто, а? – И он поглядел на девушку сверху вниз.
      – Я могу сделать это, – возразила она. – Просто не хочется.
      – Хоть раз в жизни у тебя будут свои собственные деньги.
      Это становилось интересным.
      – Сколько? Чарли усмехнулся.
      – Я все устрою, детка. Я специалист по выгодным сделкам.
      Черил просмотрела свои записи. Для важных лиц у Донны был код, который она открыла своей преемнице, покидая город. Кинозвезды значились в списке под кодовыми именами. Черил узнала, что Чарли Доллар значился в списке как «Большие Деньги». Он, судя по всему, нечасто прибегал к услугам Донны, но, когда он это делал, тут было чему подивиться. Он заказывал двух пышногрудых блондинок с длинными волосами и без комплексов.
      Быстро проглядев список девушек, которых он заказывал, Черил выяснила, что Ким, бесспорно, была одной из них.
      Она немедленно позвонила Шепу.
      – Где Джорди?
      – Откуда я знаю?
      – Разве она живет не у тебя?
      – Уехала несколько дней назад.
      – Почему?
      – Сказала, что переезжает к Чарли Доллару. С тех пор я ее не видел.
      – К Чарли Доллару? Ты уверен?
      – Она мне так сказала.
      – Хм-м… опять делает это даром, – неодобрительно сказала Черил. – У меня она могла бы сделать состояние.
      – Ты отвратительна…
      – Почему же, Шеп, дорогуша?
      – Ты что, не понимаешь, чем занимаешься?
      – Выполняю требования. Те, которых у тебя нет.
      – Извини, не понял.
      – Ох, да брось бы. Все знают, что ты предпочитаешь.
      Долгое молчание. Затем:
      – Сука!
      – Взаимно!
      Она собиралась позвонить Эрни и узнать номер Чарли, когда пришла девушка, с которой Черил должна была переговорить. Что за работа! Отбирать самых многообещающих девиц, отправлять их на работу и получать сорок процентов. В девушках недостатка не было – они шли косяками по рекомендации друзей или знакомых. И, поскольку дело происходило в Голливуде, они были в большинстве случаев хороши собой, с прекрасными фигурами; все – за редкими исключениями – собирались стать актрисами, певицами или же фотомоделями, а за это дело брались, чтобы подзаработать.
      Сегодняшняя девица оказалась привлекательной девятнадцатилетней брюнеткой, напоминавшей Синди Кроуфорд. Она была бы просто великолепна, если бы не кривые передние зубы. Черил нравилось чувствовать свою власть. Критиковать девиц, делая при этом большие деньги, и, кроме того, наслаждаться теми особенными отношениями, которые начали возникать между ней и клиентами.
      Ах, клиенты… кого только среди них не было. Донна предупреждала ее, что все они со странностями, но, Господи, некоторые из этих парней были настоящими извращенцами.
      Один требовал девиц, переодетых монахинями, другой желал, чтобы на их телах был сбрит каждый волосок, некий арабский принц заказывал дюжинами бутылки «Кристалла» и огромные количества черной икры, чтобы кормить до отвала и спаивать приходивших к нему девушек. Больше всего Черил поразил один известный актер, которому нравилось, чтобы три девушки, одетые в зеленые кожаные костюмчики эльфов, водили его на поводке-удавке и всячески поносили.
      Впервые в жизни Черил ощутила вкус настоящей власти. Она была настолько довольна собой, что даже перестала дважды в неделю ходить к психоаналитику. Быть «мадам» оказалось гораздо полезнее. Она чувствовала себя при деле.
      Частенько Черил думала о том, что произойдет, если ее блистательные и социально активные родители узнают, чем она занимается.
      Они будут готовы повеситься, это уж точно. Мать, такая правильная, когда не напивается, – чистая Нэнси Рейган. Отец – Этан, Мистер Владелец Студии, на протяжении добрых десяти лет имеющий двух любовниц, живущих в одинаковых квартирах в разных концах города. Что за тип! Она была удивлена, что не нашла его имени в толстом черном блокнотике Донны.
      К счастью, ей больше не было нужно их одобрение. Она прекрасно обойдется и без него.
      Мельком она подумала, правду ли сказал Шеп о том, что Джорданна переехала жить к Чарли Доллару. Роман с ни в чем себе не отказывающим актером, который годился ей в отцы, – чисто в духе Джорданны.
      – Сколько я смогу зарабатывать в неделю?
      Черил вернул к реальности голос сидящей перед ней хорошенькой девушки с кривыми зубами.
      – О… это зависит от многих обстоятельств, – ответила она. – Если вы понравитесь клиенту, ваши встречи с ним будут довольно частыми.
      – Я делаю это лишь потому, что мне нужны деньги, – объяснила девица. – И моя подруга сказала, что я смогу встретиться с людьми, которые помогут мне сделать карьеру.
      Черил кивнула. Как эти девочки наивны. Неужели они искренне верят, что кто-то будет им помогать? Они просто потрахаются годик-другой, поднакопят деньжат и, преисполненные радужных надежд, вернутся в тот же маленький городок, откуда приехали, чтобы выйти замуж за парня, живущего по соседству.
      – Надо бы вам исправить зубы, – открыто заявила Черил.
      Рука девушки взметнулась, прикрывая рот.
      – Я не могу себе этого позволить, – виновато призналась она.
      – Я дам вам аванс в счет будущих доходов.
      Еще пятнадцать минут беседы, и Черил отправила девушку на прием к стоматологу и на встречу с Грэнтом, назначенную на этот вечер.
      Грэнт помогал ей. Он спал с девицами и потом отчитывался перед Черил, так что она знала, что они собой представляют. Платы за свои услуги он не требовал. Для него это не представляло сложности, секс был любимым развлечением Грэнта – ведь он изо всех сил стремился соответствовать легендарной репутации отца. Черил огорчала тяга Грэнта к подобному времяпровождению. Но по крайней мере они работали вместе, а ей всегда было приятно быть рядом с ним.
      Зазвонил телефон. Это был официальный представитель одной из крупных студий. После обычного обмена любезностями, он открыл ей причину своего звонка.
      – У нас тут есть один французский актер, большой любитель этого дела. Ему требуются две девицы, одна – азиатка, вторая – обычная шлюха-американка. Ему нравятся «загадочные» девочки – знаешь, с большим силиконовым бюстом и соломенными волосами. В восемь часов вечера, в его гостиницу. – Пауза. – И, солнышко, пусть твои девчонки прихватят с собой кокаин. Мои каналы накрылись.
      – Нет проблем, – спокойно ответила Черил, и, хотя ее просили достать наркотики впервые, у нее не было возможности решить, хочет ли она этим заниматься или нет.
      Положив трубку, она перезвонила Грэнту и попросила помочь ей. Грэнт, не задумываясь, вызвался достать все, что нужно.
      – У меня по соседству живет один продавец этого добра, и он расположен ко мне, – заверил Грэнт. – Об этом не беспокойся.
      События развивались быстрее, чем она ожидала. Возможно, слишком быстро? Нет. Ни в коем случае.

      Шли недели, а Майклу не удавалось найти никаких следов. Это сводило его с ума. Где-то близко была его дочь, и он не знал, что с ней.
      Рита была мертва. Убита. Дэли Форрест тоже. Любовники были застрелены, и главное – из его пистолета. Пистолета, который Квинси не смог отыскать, когда покидал больницу. Из него стреляли в квартире Дэли Форреста, и Майкл немедленно стал подозреваемым номер один. Теперь было ясно, что его подставили. Они оглушили его, забрали его пистолет и использовали это оружие для двойного убийства. И он совершенно не представлял себе, кто это «они». Для полицейских не составило труда выяснить, что пистолет принадлежит Майклу – он приобрел его вскоре после приезда в Калифорнию, имея разрешение на ношение оружия.
      Детектив, ведущий дело, допросил его, и Майкл был освобожден только после того, как подтвердилось, что он все время, после того как покинул больницу, находился рядом с Квинси, и, следовательно, не мог быть убийцей.
      Средства массовой информации сразу же ухватились за это дело. Это было сенсацией. Рыжеволосая красавица и богатый старик, найденные в постели в роскошной квартире. Он был продюсером порнофильмов. Она сыграла в одном из этих фильмов. Тела обнаружил ее бывший муж. Очень интересно. Тележурналисты отправились в город.
      Полиция распространила информацию о пропавшей девочке и о том, что ее ищет отец. Внезапно Майкл обнаружил, что пресса преследует его как знаменитость. К ярости Эмбер, журналисты собирались перед домом Роббинсов, ожидая Майкла.
      Он выдержал двое суток, а потом переехал в отель, пытаясь укрыться от прессы. Его выследили. Он сменил отель, но через несколько часов перед его новым убежищем снова толпились журналисты, требуя интервью.
      – Пожалуй, тебе стоило бы что-то предпринять, – предположил Квинси. – Кто-нибудь из жителей города может знать, где находится Белла. Почему бы тебе не переговорить с ведущей местных новостей, Розой Альварес? Мой друг знаком с ее приятелем, так что можно устроить так, чтобы она отнеслась к этому как надо.
      Майкл кивнул. Он уже отчаялся.
      – Давай, устрой это.
      В конце концов, терять ему было нечего.
      События последних недель смешались в его мозгу. После того, как ему, наконец, удалось убедить полицию, что к убийствам он отношения не имеет, Майкл пытался сам докопаться до истины. Но никто, казалось, не помнил Беллы, несмотря на то, что Риту знали все.
      Первым делом он посетил тот дом в Хэнкок-парке, куда он приходил, преследуя Дэли Форреста. К двери вышел старик-управляющий, который и сообщил Майклу, что в доме вот уже несколько лет никто не живет. Майкл не поверил ему, но что он мог сделать?
      Он прошел через сад и посмотрел через кухонное окно. Кухня была пыльной и выглядела нежилой, может, старик говорил правду, и это был не тот дом. С тех пор, как его ударили, он периодически страдал от сильных головных болей. Господи, что, если он начинает терять память?
      Затем он попробовал найти Хирона Джонса, но Хирон выехал, не оставив адреса.
      Квинси и Эмбер помогали ему пережить все это.
      – Мы найдем твою дочь, – каждый день заверял его Квинси. – Если она где-то здесь, мы ее обязательно найдем.
      В то же время он хватался за малейшую зацепку, но все нити обрывались, никуда не приводя. Он разговаривал с деловыми знакомыми Дэли Форреста и работавшими у него людьми, он даже нашел тех, кто работал над фильмом, где снималась Рита. Он видел этот «мягкий» порнофильм, где Рита получила маленькую роль и старалась вовсю.
      Ему стало грустно при мысли, что она надеялась чего-то достичь, снимаясь в подобных низкопробных фильмах.
      Полиция включила Беллу в список пропавших без вести, уведомив Майкла, что это все, что они могут сделать.
      Тем временем расследование убийства Дэли Форреста и Риты зашло в тупик. Подозревалось несколько человек из порноиндустрии, но конкретно никого ни в чем нельзя было обвинить. Ситуация была сложной, но Майкл не сдавался.
      Роза Альварес со своей командой приехала к нему в отель. Она была доброжелательна и прониклась сочувствием к Майклу.
      – Мне очень жаль, что с вашей дочкой стряслась беда. – Она положила ладонь ему на руку.
      – Видите ли, – объяснил он, – мне очень неудобно делать это, но я должен дать объявление на тот случай, если кто-нибудь что-то знает. Вы покажете фото Беллы, ладно?
      – Просто расскажите мне вашу историю, – успокаивающе сказала Роза. – Я уверена, что результаты будут.
      Он пожал плечами.
      – Здесь нечего рассказывать.
      – Кто-нибудь должен что-нибудь знать. – Роза мельком глянула в зеркальце и поправила прическу. – И если они знают что-то, твое выступление может подтолкнуть их рассказать об этом.
      – Да. – Он до сих пор не был убежден, что поступает правильно.
      – А теперь, Майкл, постарайся расслабиться. – Роза села на стул. – Считайте, что вы просто беседуете со мной.
      – Вы так легко говорите об этом.
      – Все будет легко, если мы не будем спешить.
      Звукооператор принялся прилаживать маленький микрофон к лацкану его спортивного пиджака. Мысль об интервью Майкла пугала. Майкл Скорсини, не боявшийся встать перед дулом пистолета, видевший преступников и вообще Бог знает что, теперь был напуган и одновременно преисполнен надежд.
      Когда интервью началось, он обнаружил, что у него пересохло во рту и ему трудно сосредоточиться. Но Роза знала свое дело. Терпением и лаской она добилась того, что Майкл рассказал свою историю настолько связно, насколько мог.
      Когда все закончилось, Роза казалась довольной. Она протянула Майклу свою визитную карточку.
      – Позвоните мне. Передача наверняка вызовет большой отклик.
      Майкл сунул карточку в карман.
      – Спасибо. Я благодарен за то, что вы приехали.
      – Было бы неплохо сделать продолжение интервью – возможно, недельки через две. Может, появятся хорошие новости. Что вы думаете об этом?
      – Что я думаю? Я собираюсь отыскать мою дочь, а что будет дальше – посмотрим.
      – Я поймала для тебя кое-что действительно ценное! – с восторгом объявила Роза, когда они с Кеннеди работали в спортзале.
      Кеннеди уже тридцать минут бежала по движущейся беговой дорожке.
      – Сколько раз тебе говорить, – задыхаясь, произнесла она, – Никс наверняка был моим последним приключением такого рода.
      – Нет, нет. – Роза занималась на тренажере для рук. – Ты не поняла.
      – Нет, я прекрасно все поняла.
      – Этот парень особенный. – Роза продолжала работать над руками. – И притом симпатичный. Выглядит, как кинозвезда. Если бы у меня не было Ферди, я бы сцапала его сама. Но я щедрый человек и готова все лучшее отдать подруге.
      Кеннеди замедлила движение.
      – Спасибо, не надо.
      – Я расскажу тебе о нем. – Роза горела энтузиазмом. – Он – бывший детектив из Нью-Йорка. Тот самый, которого показывали в новостях. Помнишь, у него пропал ребенок.
      – Просто великолепно. В довершение ко всему ты пытаешься сосватать мне парня с кучей проблем.
      – Нет, нет, эта проблема решится. Не знаю уж, как, но кто знает? – Роза немного помолчала, прежде чем добавить:
      – В Майкле что-то есть. Уверена, что он тебе понравится.
      Кеннеди сошла с тренажера и, взяв полотенце, повесила его себе на шею.
      – Он мне не понравится, потому что я не собираюсь знакомиться с ним.
      Роза оставила в покое тренажер и вздохнула.
      – Ты видела мое интервью с ним? Оно вызвало потрясающий отклик – мы получили более трехсот писем от женщин. Можешь поверить. И, более того, сорок три из них предлагали ему брак!
      – Хорошо. Он может найти себе миленькую жену и счастливо жить с ней.
      – Да что с тобой такое? У тебя что, совсем нет сердца? Я предлагаю тебе красавчика, за которого хотели бы выйти сорок три женщины, а ты отказываешься?
      – Роза, английский – твой родной язык?
      – Да.
      – Так почему ты не понимаешь меня? Я не хочу ни с кем встречаться.
      – Тебе нравилось рисковать.
      – И сейчас нравится – в работе.
      – Так ты в монашки собралась?
      Кеннеди не обратила внимания на этот выпад.
      – Кстати, я собиралась спросить, знаешь ли ты что-нибудь о женщине, которая была несколько недель назад убита в Западном Голливуде?
      – Что за женщина?
      – Ее звали Стефани Вульф. Ее задушили – так же, как Маргариту Линду.
      – Правда?
      – Две женщины задушены без очевидных причин, ни одна из них не изнасилована и не ограблена.
      – Хм… я скажу, чтобы на это обратили внимание в отделе новостей.
      – Хорошо бы. Я звонила в полицию, чтобы узнать, не связаны ли эти убийства между собой, но они ничего не могут сказать.
      Роза потянулась и вновь взялась за тренажер.
      – Кстати, что ты пишешь об этих женщинах? Они чем-нибудь знамениты?
      Кеннеди сухо рассмеялась.
      – Ты говоришь, как мой издатель. Если кого-нибудь убивают, он что, должен быть знаменитостью, чтобы на этот факт обратили внимание?
      – Я думала, ты занимаешься только интервью со знаменитостями. Когда появится твоя статья о Бобби Раше?
      – На этой неделе.
      – Ты встречалась с ним после интервью?
      – Нет. Он позвонил мне пару раз, я не стала перезванивать.
      – Почему?
      – Не люблю объяснений. Пусть лучше он прочтет интервью. Думаю, оно ему понравится.
      – Я в этом уверена, – вздохнула Роза. – А если интервью ему придется по душе, и он позвонит еще раз, ты будешь встречаться с ним?
      – Нет.
      – Ах, нет? – Роза покачала головой. – Ты какая-то странная.
      Эмбер оставила детей на попечение подруги и два дня провела в поисках. Ей удалось отыскать квартиру для Майкла – прекрасно обставленную, небольшую, на Риверсайд-Драйв.
      – Не знаю, что бы я без тебя делал, – благодарно сказал Майкл, когда она помогала ему устраиваться на новом месте.
      – Думаю, ты бы справился и сам. – Эмбер наводила порядок в крошечной кухоньке. – Ты крепкий парень и с успехом доказываешь это.
      Он обнял ее.
      – Это удается мне лишь благодаря друзьям, которые всегда наготове, чтобы поддержать меня.
      Эмбер сочувственно посмотрела на него.
      – Мы любим тебя, Майкл. Под маской «крутого парня» прячется хороший друг.
      Ее слова тронули его, но этого было недостаточно, чтобы вывести его из глубокой депрессии.
      После ухода Эмбер Майкл сел на кушетку в своей новой квартире и подумал, что неплохо бы выпить. Двойной виски. Со льдом.
      О Господи, он уже чувствовал его запах, вкус, чувствовал, как напиток огнем горит у него в горле.
      – Почему бы нет? – спрашивал он сам себя. – Черт возьми, почему бы нет?
      Но чтобы найти свою дочь, он должен оставаться трезвым. Если он не удержится, у него не останется шансов сделать это. Алкоголь превращал его в сумасшедшего. Он становился таким же, как его отчим. Терял контроль над собой.
      «Я совершенно бессилен перед алкоголем, – думал он. – Совершенно».
      Никогда ему не забыть, что произошло перед тем, как он бросил пить. Это был просто ужас. Они с Ритой, как водится, поссорились из-за денег – всему виной были ее неумеренные траты. Она кричала, что из него, как и из его отца, не выйдет ничего путного.
      – Ты же не знаешь моего отца!
      – А мне и не нужно! – продолжала кричать она. – Сэл рассказывал мне о нем, и ты вполне его стоишь. Неудачник! Ничтожество! Ты опускаешься все ниже!
      Он выбежал из квартиры и отправился в бар. Два часа он сидел там и напивался. Там он встретил высокую сексуальную блондинку в мини юбке и облегающем свитере.
      Алкоголь был проклятием Майкла. Когда он напивался, он ненавидел себя, но ничего не мог поделать. Раз начав пить, он не мог остановиться.
      Блондинка оказалась весьма настойчивой, да он и не сопротивлялся. Все закончилось в дешевом гостиничном номере за Таймс-сквер с бутылкой текилы. Он помнил, как они держались за руки, как блондинка расстегивала на нем штаны, а он хватал ее за грудь.
      Воспоминания о том, что было дальше, расплывались, но один момент ему не удастся забыть никогда, – момент, когда сексуальная блондинка сняла юбку и кружевные трусики и он увидел… член.
      Черт возьми! Все это время он провел с трансвеститом!
      Он страшно избил это существо, и ее (или его?) вопли мог слышать весь квартал. Затем он достал пистолет и порывался вышибить мозги из этого извращенца. К счастью, полицейские приехали вовремя, не то он убил бы ублюдка. Без сомнения, убил бы.
      На следующий день Квинси уговорил его пройти четырехнедельный курс реабилитации, и Майкл начал посещать собрания АА.
      Он никогда не оглядывался в прошлое. Это было слишком болезненно.
      Сейчас он понял, что ему надо бы еще раз пройти программу, пока еще не поздно.
      Господи, даруй мне спокойствие, чтобы принять то, что я не в силах изменить, силы, чтобы изменить то, что возможно, и мудрость, дабы я мог отличить одно от другого.
      Он вспомнил «Молитву спокойствия АА» и почувствовал себя лучше.
      По правде говоря, ему было так плохо, потому что он не знал, каким должен быть его следующий шаг. Он – детектив, умеющий вести дела, и не в состоянии найти свою собственную дочь. Это-то и выбивало его из колеи.
      Он когда-то любил Риту, она была матерью его ребенка, но его ничуть не огорчала ее смерть. Он был разозлен на нее из-за Беллы.
      Квинси расследовал дело об угрожающих письмах, посланных дочери телемагната. Первое время он помогал Майклу, но у него была своя работа, и, когда оказалось, что они никак не могут напасть на след, Квинси перестал участвовать в этом.
      Наутро, после того как Майкл переехал, Квинси позвонил и настоял, чтобы вечером Майкл пришел к ним на обед. По дороге к Роббинсам Майкл заехал на собрание АА, и это его несколько успокоило.
      Эмбер приготовила мясной рулет, картофельное пюре и поджарила хрустящий лук. Приятная домашняя еда. Они сели вокруг кухонного стола, наслаждаясь семейной обстановкой.
      Эмбер решила, что Майклу необходимо женское общество, Квинси считал, что ему нужно переспать с кем-нибудь. Они не отстали от него, пока он не согласился встретиться с подругой Эмбер по танцклассу.
      – Я не слишком хорошо знакома с ней, – призналась Эмбер, – но она красива. Я показала ей твое фото, и она согласилась встретиться с тобой.
      – Хуже всего, что она – будущая актриса, – встрял ухмыляющийся Квинси. – Я как-то видел ее, встречая Эмбер после занятий. Красивые ножки. Оберни их вокруг своей шеи, Майкл, запрыгаешь как новенький.
      Эмбер поцокала языком.
      – Ты только и думаешь, что о сексе? В такое время Майклу нужны друзья.
      Квинси улыбнулся еще шире.
      – Ага, конечно, компания друзей, с которыми можно переспать!
      – Как ты груб, – обиделась Эмбер.
      – За это ты меня и любишь, солнышко. – И Квинси со знанием дела подмигнул Майклу.
      Они встретились в баре отеля «Хайетт Юниверсал».
      – Шелия?
      – Майкл?
      Они кружили друг около друга, настороженные, как солдаты перед боем. Она была типичной калифорнийской красоткой с непременным загаром, пышной грудью, щедро выставленной в глубоком декольте короткого платья, и длинными ногами секс-символа.
      – Не пойти ли нам в ресторан? – спросил Майкл осторожно, изучая ее.
      – Хорошая идея, – отозвалась она и, соскользнув с высокого табурета в баре, умело продемонстрировала бедро.
      Официантка провела их к столику. Майкл, как обычно, заказал себе безалкогольное пиво, Шелия согласилась на водку с тоником.
      Когда напитки принесли, она взяла бокал в обе руки и принялась поигрывать им.
      – Эмбер сказала, что вы с Квинси вместе работали детективами в Нью-Йорке.
      Он посмотрел на ее грудь.
      – А мне она сказала, что ты актриса.
      – У меня была роль в «Убийстве, о котором она написала», пара строк в фильме Клинта Иствуда и семь коммерческих роликов. Мой агент говорит, что я почти готова к тому, чтобы сделать карьеру. Подумываю, чтобы нанять менеджера – это было бы разумно.
      Он старался выглядеть заинтересованным.
      – Неужели?
      – У моего диетолога была клиентка, которая наняла менеджера, и она сразу пошла в гору. Правда, это стоит десять процентов. Что ты знаешь о шоу-бизнесе? – Ее длинные пальцы нервно гладили ножку бокала.
      Господи! Понимает ли она, насколько возбуждает его?
      – Не слишком много.
      – Я еще обдумываю это: либо я найму менеджера, либо буду работать для «Плейбоя». Это хороший способ привлечь к себе внимание. Ким Бесинджер сделала так, и ей не пришлось жалеть. Также как и Джоан Сивирэнс.
      – Кто такая Джоан Сивирэнс?
      – Хм-м, – она нахмурилась. – Видно, ей не удалось стать знаменитостью, хотя она часто появляется на телеэкране.
      Он уже забыл, что собой представляют подобные встречи. Двое маются дурью. Это не для него.
      – Я сделала несколько пробных снимков для «Плейбоя», – сообщила она.
      – Да?
      – Им понравилось мое тело.
      Ему сейчас хотелось быть с такой женщиной, которая готова раздеться догола для идиотского журнала.
      – Они сказали, что у меня превосходная грудь, – гордо заявила она.
      Было ясно, что Шелия ничего не знает ни о двойном убийстве, ни о том, что у него пропала дочь. Его это устраивало: не хотелось обсуждать это с чужим человеком, особенно с ней.
      Обед, казалось, никогда не закончится. Шелия продолжала ворковать о своей карьере, а он слушал, стараясь проявлять внимание, но не мог отвлечься от мыслей о своей маленькой дочке, о том, где она может находиться сейчас. Мысли о Белле всецело овладели им, и Майкл знал, что, пока он не найдет ее, они никуда не денутся.
      Шелия плотно поела, съев салат-коктейль из креветок, большую отбивную и огромную порцию яблочного пирога. После обеда она заказала бренди и задала Майклу еще пару вопросов.
      Он отвечал коротко. Он не собирался завязывать прочный роман. Квинси был прав: переспать. И точка. И это будет не сложно. Майклу никогда не представляло сложности уложить женщину в постель: честно говоря, для него это было даже слишком просто, все решала его привлекательная внешность. Женщин притягивает красота, один взгляд – и они тают. Иногда его это огорчало. Неужели их не интересует, что он за человек? А ведь в нем есть кое-что, кроме внешней привлекательности. Он мечтал о женщине, с которой его связывала бы не только физическая, но и духовная близость. Но пока не нашел такую.
      Выйдя из ресторана, Шелия произнесла волшебную фразу:
      – Не хочешь ли заехать ко мне на чашечку кофе? Перевод: Не хочешь ли потрахаться?
      – Да, это было бы неплохо, – согласился он.
      Она жила в маленькой квартирке на Фонтен-авеню. Там же обитали два сердитых кота, Арнольд и Слай, которые без устали кружили по квартире, пристально глядя на гостя.
      – Я недавно порвала со своим давним другом. А ты? – Шелия подала ему разноцветную кружку с растворимым кофе.
      – Разведен. – Взяв кружку, Майкл сел на кушетку. Она присела рядом с ним. Он сделал один глоток, поставил кружку на кофейный столик и обнял Шелию, притянув ее к себе. После нескольких поцелуев она встала и, взяв его за руку, молча повела в спальню.
      Обнявшись, они повалились на кровать. Он снял с нее лифчик и понял, что то, что казалось великолепной грудью, было на самом деле силиконовым шедевром. На ощупь ее груди были ненатуральны, как пара пластиковых мячей. Если бы он не был так возбужден, он потерял бы всякую охоту продолжать. Но сейчас его ничто не могло остановить – уже несколько месяцев у него не было женщины.
      Твердый сосок оказался у него во рту. Через несколько секунд Майкл потянулся за бумажником и достал презерватив.
      Шелия уже умело расстегивала «молнию» на его брюках.
      Он протянул ей презерватив.
      – Эй, детка, надень-ка на меня это, – предложил он небрежно.
      К его удивлению, она беспечно отшвырнула презерватив в сторону.
      – Ненавижу эти штуки! Мы оба здоровы – так зачем это нужно?
      О черт! Он нервничал из-за СПИДа.
      – М-м… я бы чувствовал себя лучше, – пробормотал он.
      – Я знаю, как заставить тебя чувствовать себя лучше, – заворковала она и заработала ртом, как помпа.
      Господи! Она не дала ему даже насладиться. Он кончил так быстро, что почувствовал себя мальчишкой-школьником.
      Как только все закончилось, он подумал о том, чтобы уйти, но Шелия, как видно, не разделяла его мнения. Сбросив оставшуюся на ней одежду, она раскинулась на кровати и заявила голосом, не допускающим возражений:
      – А теперь ты. Бери меня, детка, ешь меня!
      Он смотрел на ее тщательно побритое тело. Куда ушли добрые старые времена, когда треугольники темных волос оставались нетронутыми?
      – Ох… я, кажется, не смогу, – неловко сказал он.
      – Что?
      Он уже вставал с постели, застегиваясь.
      – Закончим в другой раз, ладно? Я не очень хорошо себя чувствую.
      Она была недовольна. Она была просто в бешенстве.
      Он ушел и, выйдя на улицу, некоторое время сидел в машине, положив руки на руль. В такие моменты он понимал, почему многие предпочитают платить за это. Когда ты платишь женщине, тебе не нужно обедать с ней, выслушивать ее болтовню, и ты не обязан ублажать ее.
      И, что гораздо важнее, если ты захочешь воспользоваться презервативом, ни одна шлюха в мире не станет возражать.

      Бобби получил причитавшийся ему экземпляр «Стайл Ворз». Его фотография на обложке просто притягивала взгляд. Фотограф из журнала снял его в тот момент, когда Бобби, обнаженный, выходил из душа. Конечно, определенные части его тела оставались скрытыми запотевшей стеклянной дверью. Тем не менее, было видно, что он совершенно обнажен.
      Фотограф – маниакального вида соблазнительная дама с рыжими мелко завитыми волосами – уговаривала его согласиться на это. Она была столь уверена в себе и говорила столь убедительно, что он сдался. В конце концов, ведь Слай позировал обнаженным для обложки «Вэнити Фэр», а Деми Мур даже сделала это своим любимым развлечением. Он хотел, чтобы фотография запомнилась. Да, эта фотография, без сомнения, запомнится!
      Было странно видеть себя на яркой обложке общенационального журнала. Он чуть было не рассмеялся в голос. Его тело выглядело мускулистым и натренированным: сказывались постоянный бег и занятия в спортзале.
      Заголовок на обложке был набран броскими красными буквами: «Бобби Раш своей мускулатурой вытеснил со сцены Папочку», статья Кеннеди Чейз.
      Это его не обрадовало: ведь пресс-агент заверила, что упоминаний об отце в печати не появится.
      Он вызвал по интеркому свою секретаршу.
      – Бет, соедини меня с Эльспет, – попросил Бобби, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.
      – Она была здесь, но ушла, Бобби. Вызвать ее?
      – Давай. Пусть идет прямо ко мне.
      – Как только, так сразу.
      Слегка напуганный, он открыл журнал и нашел статью. Там было еще шесть фотографий. Сперва он изучил фотографии, чтобы отсрочить чтение статьи, которая обещала быть не слишком приятной.
      И в лучшие-то времена давать прессе интервью означало идти по извилистой тропе, полной неожиданности, а уж с такой изворотливой дамочкой это будет прогулкой по минному полю.
      О'кей. Теперь он прочтет это. Глубоко вздохнем, оставим в покое заголовок и посмотрим, что она сочинила.
      «Бобби Раш, бледная копия Большого Папы, Джерри, считает себя крутым и, разгуливая по студии, ведет себя так, словно она его собственная. Это единственная роль, которую он удачно играет, ибо в остальном, кажется, единственное, что он умеет, – так это красиво раздеться. Какая фигура, какой зад! Теперь мы все знаем это. Папочка может гордиться».
      Дальше – хуже.
      «Почему Бобби Раш стал звездой? Может быть, Большой Папочка использовал влияние своей клики в городе, где столь развит творческий непотизм, чтобы Бобби оказался тем, кто он есть?»
      Он застонал и швырнул журнал в дальний угол. В ту же минуту Бет просунула голову в дверь.
      – Что-нибудь не так, Бобби?
      Он попытался ответить легко, хотя внутри у него все бурлило.
      – Нет. Меня только что изобразили главной задницей года – что же тут может быть не так?
      Бет выразила приличествующие случаю соболезнования.
      – Мне очень жаль.
      – Тебе жаль. Где, черт возьми, Эльспет?
      – Едет сюда.
      Это было нечестно. Все это интервью было сплошными нападками и сомнением в его актерской и человеческой самостоятельности. Кеннеди Чейз намекала, что единственной причиной его успеха были его родственные связи, и без устали превозносила Джерри. Этот сукин сын под ее пером был просто святым.
      А ведь она могла бы знать правду: знать, что он, Бобби Раш, добился успеха лишь благодаря своему тяжкому труду и ничему больше, и что Джерри был бы счастлив, если бы Бобби навеки остался в его тени.
      Но нет – правда не интересовала Кеннеди Чейз. Она хитростью выманила у него интервью и при этом еще выставила его в идиотском виде.
      Он чувствовал себя так, словно его предали. Насколько он помнил, он совершенно безукоризненно вел себя по отношению к этой женщине, и все же по какой-то непонятной причине она решила облить его грязью.
      Эльспет вошла в его офис, плотно сжав губы и с хищным выражением на лице. У нее в руках был экземпляр «Стайл Ворз» и, сунув журнал Бобби под нос, она заявила:
      – Я прочла это. – Бобби не успел вставить ни слова. – И никогда больше не буду сотрудничать с этим журналом. Я в ярости!
      Она в ярости! А он? Кажется, звезда здесь он?
      – Эльспет, – ровно сказал он, – как это произошло? Мне казалось, нас заверили в том, что имя Джерри не будет упоминаться. Именно поэтому я предоставил им фотографии и выделил целый день.
      – Откуда я знаю? – Эльспет говорила так, словно она не имела к этому никакого отношения. – Ты видел, что эта сука написала обо мне? Она сказала, что я непрофессиональна!
      – Мне плевать, что она написала о тебе! – огрызнулся он. – Ты обязана контролировать прессу. Что здесь произошло?
      – Я профессионал! – горячо заявила Эльспет. – Как думаешь, могу я подать в суд?
      – Сосредоточься на главном, – серьезно сказал он. – На мне. Все в городе прочтут это. Я выгляжу ублюдком.
      – Я не виновата. – Эльспет покачала головой, стремясь, по-видимому, убедить в этом себя саму. – Я договорилась о первом интервью, но ты не появился.
      – Я не появился потому, что ты не сообщила мне о нем.
      – Что бы там ни было, – непоследовательно заявила Эльспет, – Кеннеди Чейз должна была приехать еще раз и провести с тобой день.
      – Я рассказал тебе, что произошло, и ты должна была разобраться.
      – Я звонила в редакцию, – сообщила Эльспет, – и они заверили, что она уже располагает всей необходимой информацией.
      – Естественно, – едко заметил он. – Она просмотрела материалы обо мне, выудила оттуда все самое неприятное и решила, что лучше всего сработает тема отца.
      – Все уже сделано, – равнодушно заметила Эльспет. – Менять что-либо уже поздно.
      – Это все, что ты можешь мне сказать?
      – Ты не можешь всегда рассчитывать на доброжелательное отношение прессы, Бобби.
      Он терял терпение.
      – Тебе что, не ясно, о чем я говорю? Я понадеялся на тебя, а ты меня подвела.
      – Больше этого не повторится, – сдавленно произнесла она.
      Ему очень хотелось уволить ее, но Бобби еще не научился быть грубым, несмотря на то, что насмотрелся, как обходился с людьми его отец. Великий Джерри Раш обожал увольнять людей.
      Вышвырни эту задницу!
      Дай тупой дуре двухнедельное жалованье и выкинь ее вон!
      Дрянь! Избавься от него!
      Да, Джерри прекрасно умел вышвыривать людей за дверь.
      Бобби закрыл журнал и кинул его на стол.
      – О'кей, Эльспет, по-видимому, здесь я ничего не смогу сделать.
      – По-видимому, да, – равнодушно согласилась она. Он хотел, чтобы она вышла из офиса, прежде чем он выйдет из себя. Ей на все было наплевать, кроме того, как в статье отозвались о ней.
      День выдался тяжелый. Утром он был там, где предполагалось проводить натурные съемки, позже у них было совещание, после которого в течение двух часов проходило окончательное распределение ролей. Распределять роли Бобби всегда было трудно – он хотел бы дать работу всем, кто к нему обращался, он слишком хорошо помнил, что значит получить отказ после прослушивания. Господи, да это хуже всего! Заходишь в комнату, где множество людей устало – ведь они весь день отбирают актеров – смотрит на тебя. Затем – минута напряженного молчания. Наконец ассистент объявляет твое имя, и тебе нужно за три минуты произвести на них наилучшее впечатление. Черт знает что!
      К сожалению, дать работу каждому возможности не было, приходилось выбирать. Но он и Мак мыслили одинаково и отбирали лучших. Через неделю начнутся съемки, и ошибок не должно быть.
      Работа с Маком была истинным наслаждением.
      Плохо было то, что они еще не назначили актрису на ведущую роль, роль Сиенны, хотя выбор у них был. Мак хотел пригласить Джулию Робертс или Вайнону Райдер, но обе они оказались заняты. Бобби еще не нашел актрисы, которая безоговорочно подошла бы на ту роль, и, так как съемки должны были вот-вот начаться, он нервничал.
      Скоро в продаже появится «Стайл Ворз». Если бы фотографии сопровождала нормальная статья, он бы не возражал, но в этой он выглядел городским придурком, стоящим перед всеми в выходном костюме, в то время как мисс Чейз обливала его грязью. Да кем она себя считает?!
      Бет осторожно постучала и заглянула к нему.
      – Не забудь, что сегодня ты встречаешься с Маком и его женой. У «Мортона», в восемь часов. Я сейчас ухожу.
      – Эй! – окликнул он ее. – Спасибо за заботу.
      Бет работала с ним вот уже два года. Она была преданна и умела быть полезной. Хотелось бы ему найти такого же ассистента. Девушка, которую он взял ассистентом, следовала за ним по пятам, как послушная собачонка, но она была абсолютно безынициативна. На съемках это недопустимо.
      Ну что ж, есть альтернатива. Джорданна Левитт.
      Н-да, это будет нечто. Испорченная голливудская девчонка, считающая, что весь мир у ее ног. Ему был хорошо знаком этот тип – он вырос рядом с такими.
      Джорданну взяли на работу ради Чарли Доллара. Кто мог сказать Чарли «нет»? Он был лучшим актером поколения, действительно неповторимым. Чарли добивался всего, чего хотел. Когда он попросил Бобби дать работу Джорданне, тот немедленно ответил согласием.
      Он взял ее на работу, но ни разу еще не видел. Он передал ее в руки Гэри, который выделил для нее крошечный кабинет в нижнем этаже студии, чтобы она помогала в распределении ролей. Бобби даже благородно предоставил работу обоим своим братьям – Лену во вспомогательном отделе, а Стену – в финансовом. Если они подведут его, то окажутся на улице, но по крайней мере он предоставил им шанс. Это было больше того, что когда-либо дал ему Джерри Раш. Но он не должен жаловаться. Именно полное отсутствие интереса со стороны Джерри закалило Бобби и наполнило его непреодолимым желанием преуспеть в жизни.
      Он выполнил то, что хотел.
      У «Мортона», как всегда, толпился народ. Обычное скопление руководителей студий, звезд, продюсеров и агентов. Жаждущие успеха толпились в баре, ожидая, пока освободится столик, и зная, что у них нет никаких шансов занять место вблизи ресторанного зала. Метрдотель, со своим обычным апломбом пробиравшийся среди завсегдатаев, повел Бобби к боковому столику – в первых рядах, разумеется, – где уже ждали Шарлин и Мак. Шарлин была в ударе – прекрасно одетая, ухоженная, излучающая чувственность. На ней было облегающее, с очень смелым вырезом платье, и ее светло-рыжие волосы были небрежно забраны наверх, несколько выбивающихся из прически завитков обрамляли красивое лицо.
      – Бобби, – низким, хрипловатым голосом промурлыкала она, – как приятно снова видеть тебя.
      – Тебя тоже, Шарлин. Превосходно выглядишь. Она слегка выпрямилась, послав ему ослепительную улыбку.
      – Спасибо, Бобби.
      – Хей, – помахал ему Мак. – Рад тебя видеть!
      – Взаимно, – ответил Бобби. Шарлин надулась.
      – Вижу, вам вдвоем очень хорошо. Мне придется развлекать себя самой.
      – Воображаю! – Мак сухо засмеялся, представив себе, каким будет путь домой.
      – Так я слышала, – оживилась Шарлин, – что у вас проблемы с ролью Сиенны.
      – Найдем кого-нибудь, – быстро вставил Мак, надеясь, что она замолчит.
      Весь день они занимались этим фильмом, и вечером он рассчитывал посидеть и отдохнуть. Шарлин переключилась на Бобби.
      – Мне понравился сценарий. – Ее миндалевидные глаза загорелись. – Мне многое приходилось читать, но от этого я просто не могла оторваться. Персонажи такие живые, они полны боли, гнева и по настоящему сексуальны. Это так… европейски.
      – Да, сценарий хорош, – согласился Бобби.
      – Не просто хорош – потрясающ! – страстно заявила Шарлин. – И у меня есть прекрасная идея, как сделать его еще лучше.
      – Неужели? – поинтересовался Мак, недоумевая, к чему клонит Шарлин.
      – Да! – Она по-прежнему смотрела на Бобби. Бобби помахал двоим агентам, сидящим на другом конце зала.
      – И в чем же состоит твоя идея, Шарлин? – спокойно спросил он.
      Она наклонилась к нему, и он не мог отвести взгляда от ее великолепного бюста.
      – Сколько тебе лет, Бобби? – Она облизнула губы. Он расхохотался.
      – Сколько мне лет? Она отодвинулась.
      – Обычный вопрос.
      – Тридцать два.
      – Хм… Мы ровесники.
      «Ага, плюс-минус год или два», – подумал Мак. Его милой подружке было уже тридцать пять, дело близилось к тридцати шести. Но она актриса.
      – Правда? – спросил Бобби.
      – Да. И мы прекрасно смотримся вместе.
      Мак уже знал, что произойдет в следующий момент. И он не ошибся.
      – Бобби, – с нажимом произнесла Шарлин. – Подумай об этом. Я могу сыграть Сиенну. Я превосходна. И более того, я сделаю это потому, что мне понравился сценарий, хотя Пилберг и приглашал меня участвовать в его следующем фильме.
      Маку хотелось убить ее. Как она посмела поставить его в такое положение?
      – Черт возьми, Шарлин… – начал он.
      – О'кей, – легко согласился Бобби. – Шарлин права, мы бы прекрасно смотрелись на экране вместе. Возможно, в будущем, мы найдем сценарий специально для нас. Может, даже комедию. Клянусь, ты была бы неотразима в комедии, Шарлин, но никто не смотрел бы ни на что, кроме твоего тела. Я прав?
      Шарлин поняла, что каким-то образом беседа приняла не то направление.
      – Ну… да… да, Бобби. Я всегда хотела сыграть в комедии. Что-нибудь вроде тех, в каких играла Мерилин. Но что касается «Ужасных глаз»…
      – Не пойдет, – твердо сказал Бобби. – Сиенне должно быть чуть больше двадцати, иначе все разлетится.
      – Но я думала…
      – Я же предложил, Шарлин, – вежливо перебил он ее. – Мы вместе в комедии. Это будет сенсация.
      Щелкнув пальцами, он подозвал официанта:
      – Эй, нельзя ли получить меню? Я умираю с голода.
      Они ехали молча. Мощный «роллс» катился на полной скорости по открытым всем ветрам изгибам Сансета. Мак больше не мог сдерживаться, он должен был высказать все.
      – Ты наговорила много лишнего.
      – Почему лишнего? – Шарлин изобразила невинность.
      – Вся эта чушь насчет того, как вы с Бобби прекрасно смотритесь вместе и что вы ровесники. Ровесники, твою мать!
      – Я на три года старше его. Это ничто.
      – Я – режиссер! – резко сказал Мак. – Как, по-твоему, это выглядит, когда моя жена начинает обхаживать продюсера фильма, а я сижу, как провинциал, явившийся в Голливуд?
      – Очень жаль. – Сожаление в тоне Шарлин отсутствовало напрочь. – Но я знала, что, если спросить тебя, ты ни за что не согласишься.
      – Чертовски верное замечание.
      – Так что не ругай меня за эту попытку. Это потрясающая психологическая роль. Я бы в ней смотрелась сногсшибательно.
      – И на десять лет старше, чем надо.
      – Ерунда. Небольшие изменения в сценарии уладили бы эту маленькую проблему.
      – Маленькую проблему, Шарлин? Я так не считаю. Весь сценарий держится на том, что героиня молода.
      Она поджала свои чувственные губы.
      – С тобой тяжело, Мак. Ты не хочешь, чтобы я снималась в этом фильме потому, что я твоя жена.
      – Я бы не возражал, если бы роль тебе подходила.
      – Не верю.
      – Почему?
      – Ты бы не хотел увидеть меня голой в постели с Бобби Рашем.
      – Я профессионал, Шарлин. Когда я на съемочной площадке, для меня ничто, кроме фильма, не имеет значения.
      – Сейчас тебе легко это говорить. – Ее низкий голос звучал очень сексуально. – Если бы это было так, ты дал бы мне эту роль.
      – Дал бы, если бы ты для нее подошла.
      – Это крутой сценарий. Все эти длинные любовные сцены, секс, нагота… И такой напряженный финал. Нет. – Она со знанием дела покачала головой. – Ты бы не решился на это.
      – Решился бы, Шарлин.
      – Так сделай пробы со мной. Посмотрим, сработает ли это. – Ее рука медленно ползла по его бедру все выше.
      О да. Моментальное возбуждение. Она всегда могла его «завести».
      – Как ты думаешь, милый? – Она расстегивала на нем брюки.
      – Я… думаю… что… ты… восхитительна.
      – Хорошо. Я собираюсь доказать тебе это на деле. – С этими словами она нагнула голову.
      Мечты становились явью. Бульвар Сансет. Ублажающая его Шарлин. Да он счастливчик!
      Когда он уже был близок к тому, чтобы кончить, сзади раздался вой полицейской сирены, загорелись огни, и низкий мужской голос произнес в мегафон:
      – Остановитесь у обочины! Сейчас же!
      Выругавшись про себя, он повернул «роллс» и остановился. Шарлин выпрямилась, достала косметичку и принялась подкрашивать губы. Ничто на свете не могло выбить ее из колеи.
      Полицейская машина остановилась сзади, и из нее вышел красивый полицейский.
      «В Лос-Анджелесе все красивы, – мрачно подумал Мак, пытаясь застегнуть штаны. – Все они приезжают сюда, надеясь стать звездами. Очень плохо, что почти никому это не удается».
      Красавчик-полицейский, подойдя, направил луч фонарика в лицо Маку, чуть не ослепив его.
      – Выйдите из машины, сэр. И вы, леди.
      – Офицер. – Мак старался говорить повелительно, хотя, сидя в расстегнутых брюках, чувствовал себя неуютно. – Не могли бы вы объяснить мне, в чем дело?
      – Нельзя ездить по обеим полосам, – проговорил врастяжку полицейский. – Ваша машина ехала зигзагами. Я собираюсь проверить вас на наличие алкоголя в крови. Пожалуйста, покиньте машину.
      Убедившись, что ее макияж снова безупречен, Шарлин заговорила.
      – Офицер, – промурлыкала она. – Я – Шарлин Винн. Его фонарик осветил ее лицо, задержавшись на нем.
      – Сегодня – годовщина нашей свадьбы, – продолжала она тем же сексуальным тоном. – И, возможно, с моей стороны это было неосторожно, но я просто сделала своему мужу… как бы это выразиться? – подарок к годовщине свадьбы. Мне очень жаль, если я переусердствовала и… отвлекла его. В следующий раз я подожду, пока мы доберемся до дома. Обещаю вам.
      Офицер был покорен. Вот так историю расскажет он парням!
      – Э-э… мисс Винн, – выдавил он. – Это… ну… не самое правильное поведение.
      – Знаю, офицер. – Она захлопала ресницами – прием, старый как мир. – И это больше не повторится, я обещаю. Мы можем ехать?
      Он почти потерял дар речи. Но не совсем:
      – Э-э… Мисс Винн… не дадите ли мне автограф?
      – Разумеется. – Взяв у него ручку, она величественно поставила свою подпись на обложке его блокнота. – Спасибо, что проявили к нам такое понимание. Я это очень ценю.
      – Не стоит, мадам. Будьте осторожнее.
      – О, конечно.
      Мак завел машину, и они уехали.
      – Поверни к Стоун-Каньону, – настаивала Шарлин.
      – Это не та дорога…
      – Сейчас же!
      Он повернул в Стоун-Каньон.
      – Съезжай на эту дорогу. Ту, где темно.
      – Шарлин…
      Он услышал, как шуршит шелк, – она раздевалась. Шарлин была просто сумасшедшей, когда дело доходило до секса, и он любил ее за это.
      Он быстро свернул и остановил машину.
      – Иди на заднее сиденье, – прошептала она, стягивая трусики.
      Когда они пересели назад, Шарлин была уже полностью раздета. Они вели себя, как парочка возбужденных подростков.
      – Ох, Мак, ты лучший, ты самый лучший, просто чудо, – горячо шептала она, шаря руками по его груди.
      Шарлин умела в нужный момент найти нужные слова.
      Затем она села на него верхом, словно он был жеребцом. Ее красивая грудь была прямо перед ним, ее мускусный запах дурманил его.
      Он чувствовал себя зверем.
      Да, брак с Шарлин нельзя было назвать монотонным.

      – Это непонятно что, Чарли, – скривившись, пожаловалась Джорданна. – Я никогда не вижу Бобби Раша. Как я могу быть его персональным ассистентом, если я по уши занята распределением ролей и целыми днями разбираю скучные актерские фото и резюме?
      Чарли зевнул и потянулся.
      – Э, детка, такова жизнь. Ты представляешь себе, сколько бедолаг не может устроиться на работу?
      – Отстань. – Джорданна спрыгнула с постели, раздосадованная тем, что Чарли не принимает ее всерьез.
      – Эй, вернись, – попросил он полусерьезно-полушутя. – У меня стоит так, что можно лед колотить.
      – Вот этим и займись, – бросила она через плечо, направляясь в ванную. – Я не могу опаздывать на работу.
      Она стояла в ванной нагишом и рассматривала свое отражение в зеркале. Последнее время ее мучил синдром «блондинки с большим бюстом». Обычно она была уверена в своей привлекательности, но за последние несколько недель ее измучили пышногрудые светловолосые актрисы, дефилировавшие по офису, как коровы-рекордсменки. Жаль, что рядом не было Черил – она могла бы пополнить свой штат дюжиной новеньких.
      Джорданну раздражало, что, хотя она и была персональным ассистентом Бобби Раша, она его еще ни разу не видела. Он держал ее на расстоянии, как новичка.
      Она выросла в Голливуде и видела самых лучших, самых знаменитых. Бобби Раш не произвел на нее впечатления, хотя оба его партнера оказались парнями что надо. Джорданна чувствовала, что один из них, Тайрон, Хьюстон, к ней неравнодушен, он явно не знал, что сейчас она живет с Чарли Долларом.
      Тайрон был чернокож и очень сексуален. Если он ей предложит что-нибудь, это будет большим искушением, но – всего лишь искушением, потому что сейчас ее интересовали лишь моногамные отношения. Конечно, Чарли это безразлично – он такой. Вчера, вернувшись домой, она застала там его бывшую подругу и их трехлетнего ребенка.
      – Ты знакома с Далией, детка? – Чарли, как водится, уже накурился марихуаны. Он показал на своего сына. – А это Спорт. Они поживут здесь две недели, пока у них в доме ремонт.
      Джорданна не была знакома с Далией, но, конечно, слышала о ней. Далии Саммерс, величественной, талантливой актрисе было сорок лет. У нее были длинные волосы и суровое выражение лица. Говорили, что долгие годы они с Чарли то пьянствовали вместе, то расходились и сходились снова, а когда она стала настаивать на браке, он быстро купил ей дом и спровадил ее.
      – Привет. – Далия даже не улыбнулась.
      – Привет. – Джорданна подумала, что попала в странную ситуацию, но сумеет с ней справиться.
      Они вместе обедали в большой темной столовой. Все выглядело весьма странно и не особо нравилось Джорданне. Если Далия останется здесь больше, чем на две недели, Джорданна определенно потеряет покой.
      – Как насчет завтрака? – крикнул из спальни Чарли. – Я закажу бекон и сосиски. Хочешь?
      – Нет, – закричала она в ответ. – Я не ем свиней.
      – Меня ты не обманешь, – и он хрюкнул.
      В студии она засела в своем крошечном офисе, роясь в бесконечных фото и резюме, перекладывая их из одной кучи в другую, и вскоре совершенно одурела от скуки. Днем зашла Флорри Фишер, ассистент Нанетты Липски, директора по распределению ролей у Бобби Раша. Флорри, добродушная толстушка тридцати с лишним лет, носила скобки на зубах – их надо было бы поставить лет пятнадцать назад – и влюблялась во всех мужчин без разбору.
      – Тебя зовут, – сказала Флорри. – У меня ужасно болят зубы, и мне нужно к врачу. Сегодня на прослушивание придет пятнадцать актеров, и Нанетте нужна помощь.
      – Какая помощь? – насторожилась Джорданна.
      – Будешь делать то же, что делаю я. Встречать, здороваться. Затем читать вместе с актерами роль на просмотре.
      – Что такое просмотр?
      – Ты знаешь это, – нетерпеливо заявила Флорри. – Когда смотрят, не постарел ли актер на десять лет и не растолстел ли на двадцать фунтов. Ах, да, следи за любовными сценами – некоторые актеры забываются, и это достаточно неприятно. Один как-то раз чуть не задрал мне юбку. Целоваться тоже нельзя.
      – Неужели я должна это делать? – застонала Джорданна, которую подобная перспектива отнюдь не вдохновляла.
      – Да, – ответила Флорри. – Это весело. По крайней мере будешь в одной комнате с Бобби. Разве ты не жаловалась, что совсем его не видишь? У тебя есть шанс произвести впечатление.
      Производить впечатление? Не дождетесь.
      Нанетта Липски была одной из тех маленьких остролицых дам, которые работали здесь уже лет сто и все знали досконально. Ее морковно-рыжие волосы уже поредели, левый глаз постоянно дергался в тике, а в зубах неизменно торчала сигарета.
      – Надеюсь, вы знаете, что делать? – проскрипела она, ведя Джорданну наверх, в комнату для интервью.
      – Разумеется, – ответила Джорданна, размышляя, знает ли кто-нибудь, что она – дочь Джордана Левитта. Вероятно, Бобби не позаботился о том, чтобы предупредить их. Ее это устраивало. Анонимность – божественное состояние, оно ей даже нравилось.
      – Бобби и Мак очень неординарны, – продолжала Нанетта, попыхивая сигаретой. – Они не любят ждать, придется вам пошевеливаться. Никто не должен болтаться здесь, кто бы это ни был. Как только интервью окончено, выпроваживайте актера. Понятно?
      – Думаю, что я справлюсь.
      Ох, если бы Нанетта знала, скольких актеров она уже выпроваживала вон! Джорданна с трудом подавила хохот.
      – Я сказала что-нибудь смешное? – недовольно спросила Нанетта. Ее левый глаз задергался.
      – Ничуть, – ответила Джорданна, думая, что ей удастся одним выстрелом убить двух зайцев: не только оказаться лицом к лицу с Бобби, но и повидаться с Маком. Она помнила, что он был неподражаем в постели, хотя тогда ей было лишь семнадцать и опыта у нее было гораздо меньше, чем сейчас.
      Джорданна Левитт. Специалист по мужчинам. Она подавила очередной взрыв смеха и последовала за Нанеттой наверх.
      Через два часа она с головой ушла в новую работу. Она чувствовала себя важным и нужным человеком, и ей было весело – притом, без всяких наркотиков.
      Они были одной командой – Бобби, Мак, Нанетта и она. Они сосредоточились на окончательном распределении ролей в «Ужасных глазах», и ничто больше их не интересовало.
      Джорданна приводила актеров, читала с ними одну-две сцены, если было нужно, и затем выпроваживала их. Вскоре она научилась это делать так ловко, что обходилось без обид.
      Сложнее было иметь дело с актрисами средних лет, успевшими сделать себе имя. Они были самоуверенны, выставляли напоказ те части тела, которые считали наиболее соблазнительными, и полагали уместным приветствовать Мака и Бобби звучным поцелуем.
      Джорданна быстро выработала свою тактику. Она становилась между кушеткой, где сидели Мак и Бобби, и стулом в центре комнаты, который был предоставлен в распоряжение талантов, и не двигалась, пока все не улаживалось.
      – Очень умно, – восхитился Мак, когда она проделала это пару раз. – Ты быстро обучаешься.
      Через пятнадцать минут она поняла, что привлекла внимание Бобби. Хорошо. Самое время ему узнать о ее существовании.
      Ей нравилось читать сцены с актерами и актрисами. Приходилось играть множество ролей, мужских и женских. Единственное, о чем Джорданна жалела, так это о том, что она не удосужилась предварительно изучить сценарий. Он ей показался очень интересным – Мак обладал талантом выбирать то, что надо. Пусть не все его фильмы удостаивались наград, но они всегда были интересны и оригинальны.
      Последним на интервью явился молодой длинноволосый актер в рваных джинсах и ковбойских сапогах. Он надеялся получить небольшую роль охранника. В сцене участвовали он и Сиенна.
      Это был короткий, исполненный чувственности эпизод, и Джорданна выложилась полностью, наслаждаясь неожиданными поворотами резкого, отточенного диалога. Когда они закончили чтение, Мак и Бобби, посовещавшись несколько минут, потребовали, чтобы сцена была прочитана снова. Джорданна и актер повиновались. Очередное совещание. Новый повтор. «Должно быть, он им понравился», – подумала Джорданна, посмотрев на парня. Он был весьма привлекателен.
      Когда она вывела его из комнаты, он весь так и лучился энергией.
      Она оглядела его.
      – Вдохновился, а? Он хрустнул пальцами.
      – Точно! Они заставили меня трижды прочесть сцену. Наверно, я им понравился.
      – Думаю, что так.
      – Думаешь? Разве ты не знаешь?
      – Э, я здесь новичок.
      – А вот как насчет того, чтобы узнать, что они скажут, и встретиться со мной на той стороне улицы, чтобы выпить по чашечке кофе?
      Ей было нечего терять. Домой она не торопилась из-за гостей Чарли.
      – Конечно, – ответила она. – Увидимся через пятнадцать минут.
      – Я буду ждать.
      И он улыбнулся. Ослепительная улыбка Полночного Ковбоя. Красивые зубы. Фигура еще лучше. Она вернулась в комнату для интервью.
      – Все, – объявила она. – Этот был последним. Бобби, Мак и Нанетта внимательно посмотрели на нее.
      – Что? Что я такого сделала? – встревожено спросила Джорданна, полагая, что в чем-то крупно провинилась.
      – Джорданна, – нарушил, наконец, молчание Мак, – ты никогда не думала о карьере актрисы?
      «Ты никогда не будешь значить ровным счетом ничего. Понимаешь меня? Ты – ничто, букашка, хуже, даже не букашка – букашкино дерьмо, ты это понимаешь?»
      Да. Он понимал своего отца. Ему было десять лет, и Он понимал, что заслуживает вечного гнева отца. Он не знал, почему. Это был просто закон жизни, то, что следовало воспринимать как данность.
      Мать никогда не защищала его. Она только грустно кивала, словно каждое слово, произносимое отцом, было истиной. Она кивала, соглашаясь, и смотрела на него грустными глазами. А когда отец уходил, она прижимала сына к груди и тихо напевала ему старые песни о любви.
      Прежде чем выйти замуж за его отца, она участвовала в шоу в Лас-Вегасе и цеплялась за воспоминания о прежних днях так, словно она была Мерилин. Иногда она рассказывала о том, каким бешеным успехом пользовалась у мужчин.
      О чувствах Он почти ничего не знал. Он знал, что все женщины – шлюхи. Шлюхи и суки.
      О женщинах отец его говорил так: «Никогда, никогда не позволяй им добраться до тебя. Все они – дешевые проститутки, не забывай этого. Если забудешь, они рано сведут тебя в могилу и разорвут твое сердце на куски. Они раскрашенные ведьмы. Помни, что я сказал, сын, и ты никогда не будешь ошибаться».
      Да, папа.
      Папа был прав. Женщины – предательницы. Их надо карать за это. И Он делает нужное дело. Он едет за третьей жертвой.
      Конечно, если бы Он как следует слушал отца, Он никогда бы не связался с девушкой. Она завлекла его своими голубыми глазами и невинной улыбкой, притягивая его, искушая, ободряя. В один прекрасный день Он поддался ее чарам…
      Ну что ж, Он показал ей. Он показал им всем.
      Иногда его удивляло, что Он был наказан за поступок, который совершил бы любой нормальный человек. Он взял ее за нежную белую шею и задушил. Давил, пока она не обмякла в его руках, как никчемная тряпичная кукла.
      Она это заслужила.
      Сука.
      Шлюха.
      Белый грузовичок, в котором сидели узколицый парнишка и потрепанная блондинка, обгонял его. Девица нажала на клаксон, затем грузовичок неожиданно выехал перед его машиной, заставив его резко затормозить. Потом грузовик набрал скорость и скрылся, а его пассажиры хохотали, как сумасшедшие.
      Он не носил оружия. Возможно, следовало бы. Если бы у него был пистолет, Он мог бы убивать такую мразь, как эти двое. Он мог бы пристрелить их. Послать их туда, где теперь девушка расплачивалась за все свои грехи.
      Ха! Если бы у него был пистолет, Он многое мог бы сделать.
      Он внес пистолет в список покупок.
      Дорога, идущая под уклон, манила его. Он почти достиг места назначения. Пасадена. Мирный городок. Когда он покончит со своим списком, нужно будет подыскать приличное место жительства. Пасадена вполне подошла бы. Улицы, обрамленные деревьями, широки и вполне приятны. Он уже представлял, как будет жить здесь.
      Он уверенно ехал по улице, точно зная, куда направляется. Он уже побывал в доме, где занимала квартиру в нижнем этаже его очередная жертва. Ему даже удалось осмотреть местность, пока женщина была на работе. Она работала в банке. Никаких «звездных снов» о Голливуде; она бросила кино семь лет назад. Разумная девочка. Голливуд ничего собой не представляет, это грязная лужа, в которой валяются потерявшие себя типы.
      Уж Он-то знает. Он видел, как там обстоят дела.
      Семь лет назад. Он мог бы стать звездой, если бы все пошло, как планировалось. Он мог бы быть столь же знаменит, как Стивен Сигал.
      Но нет, этому не суждено было осуществиться. Девушка разрушила все, а окружающие его предатели помогли ей.
      Но им приходится расплачиваться за плохое поведение.
      Одна за другой они платят за это.

      – Я хочу, чтобы ты поучаствовал в одном деле, – сказал Квинси, когда они бежали по парку.
      – Но я занят, – нервно заявил Майкл. – Нужно поговорить с разными людьми.
      – Да, дела. Между прочим, как ты собираешься платить за квартиру? Слушай, Майк, если со мной не будешь работать ты, я найду кого-нибудь другого.
      Он знал, что Квинси прав – нужно работать. Хотя бы для того, чтобы отвлечься от мыслей о Белле.
      – Так ты предлагаешь мне партнерство? Квинси замахал руками.
      – Давай не будем увлекаться. Сперва ты пару недель поработаешь со мной, посмотришь, понравится ли это тебе. Затем мы уже сможем говорить о партнерстве.
      – Мне ничего не понравится, пока я не найду своего ребенка.
      – Знаю. – Квинси уже задыхался. – Мы будем стараться найти ее. – Он чуть не споткнулся. – Господи, нам не пора остановиться? Я уже надорвался.
      – Теряешь форму, Кви.
      – Я старше тебя.
      – Это не оправдание.
      – Мне скоро пятьдесят стукнет.
      – Лишняя причина оставаться в форме.
      Они остановились под деревом. Квинси согнулся пополам и застонал, не в силах восстановить дыхание.
      – О'кей, я согласен, – решился вдруг Майкл. Квинси выпрямился.
      – Как раз вовремя!
      – Расскажи, что это за дело.
      – Это дочь миллиардера Франклина Сандерсона. У него телестанции по всей стране. Возможно, ты слышал о нем.
      – Знаю.
      – Так вот, его дочь, Марджори, получила серию писем, в которых ей угрожали перерезать горло или еще как-нибудь расправиться.
      – Сколько было писем?
      – Последние несколько месяцев она получала их один-два раза в неделю.
      – Сообщил ли Сандерсон в полицию?
      – Он решительно против любой огласки. Почему меня и пригласили.
      – Что ты знаешь?
      – Немного. Письма были отправлены из разных концов города. Девочка напугана.
      – Письма специфичны?
      – Слушай, я сегодня должен увидеться с девочкой. Она вернулась домой к отцу. Поехали вместе, я хочу, что бы ты подключился.
      Майкл согласился. Нужно же чем-то заняться.
      Имение Сандерсона, расположенное за бульваром Сансет, впечатляло. У тяжелых фигурных ворот дежурило два охранника, по парку бегали три свирепого вида ротвейлера. Квинси остановил машину и предъявил документы. Только после этого их пропустили.
      – Вылитый форт Нокс, – заметил Майкл, когда они проезжали по длинной дороге через безукоризненно ухоженную территорию. Проехав мимо изысканного фонтана к дому, они увидели, что дом – миниатюрная копия какого-нибудь королевского дворца в Европе.
      Слуга встретил их у машины, а вылощенный дворецкий ждал у дверей.
      – Сюда, сэр. – Дворецкий говорил с ярко выраженным британским акцентом.
      Майкл старался вести себя непринужденно, но не мог избавиться от мысли: «Ничего себе люди живут в Калифорнии! Видели бы меня сейчас знакомые парни!»
      Вслед за дворецким они прошли в огромную гостиную, со вкусом обставленную французской мебелью и антикварными безделушками.
      – Присядьте, пожалуйста, – сказал дворецкий, глядя на них сверху вниз.
      Майкл ходил по комнате, с удивлением осматривал окружающую его роскошь. Он тихо присвистнул:
      – Во живут!
      – Ага, – заметил Квинси. – Со временем к этому привыкаешь – большинство «шишек» устроены так.
      – Правда?
      – Одно из преимуществ теле– и кинобизнеса.
      – Не представляю, как бы я мог так жить.
      – К счастью, друг мой, тебе это не грозит.
      – Ну ты скажешь!
      Худая, простенького вида девушка вошла в гостиную. У нее были светлые волосы, смотрела она себе под ноги и была одета в белое.
      Квинси встал, чтобы поздороваться с ней.
      – Марджори, как вы себя чувствуете сегодня?
      – Я получила еще одно письмо, – еле слышно сообщила она.
      – Оно у вас при себе?
      Она нервно посмотрела на Майкла.
      – Кто это?
      – Мой коллега, Майкл Скорсини. Он мне помогает. Ее бледно-голубые глаза не отрывались от Майкла.
      – А папа знает?
      – Я говорил ему, что привлеку к этому делу еще одного человека. Мы с Майклом вместе работали в Нью-Йорке.
      Девушка сунула Квинси листок.
      – Вот последнее письмо.
      Майкл наблюдал за ней. Она явно была возбуждена, руки ее постоянно двигались, она то перебирала волосы, то теребила одежду.
      Квинси прочел письмо, нацарапанное красными чернилами на листке из школьной тетради в линейку. Почерк читался с трудом. Он передал записку Майклу.
      «Богатая принцесса, ты скоро умрешь.
      Твои деньги тебя не спасут».
      – Где конверт? – спросил Квинси.
      – У меня. – Ее глаза забегали по комнате. Порывшись в карманах, она отдала Квинси скомканный конверт.
      Квинси повертел его в руках.
      – Ваш отец сегодня здесь? Она покачала головой.
      – Нет, он в городе.
      – Так вы одна?
      – Здесь восемь слуг и два охранника, – равнодушно объявила она.
      «Ну и жизнь, – подумал Майкл, глядя на невысокую худую девушку. – Неудивительно, что она напугана. Она росла вдали от реального мира, и письма ошеломили ее».
      – Когда вы сможете его найти? – испуганно спросила Марджори.
      – Я работаю над этим. – Уверенно заявил Квинси. – Расследую дело. Знаете – анализ почерка, сопоставление данных о том, откуда отправлялись письма, и тому подобное. Необходимо время, но мы обязательно поймаем суки… – я имею в виду, возмутителя спокойствия. Очень хорошо, что вы пока здесь. Тут вы в безопасности. Если что-нибудь понадобится, звоните мне.
      – Спасибо, мистер Роббинс. Это очень обнадеживает.
      В этот же день Майкл встретился с Розой. Она позвонила и пригласила его на телестудию, чтобы просмотреть письма, полученные после передачи.
      – Вот, Майкл. – Роза привела его в свой офис и указала на большой мешок, наполненный письмами. – Ваша фантаст-почта. Я подумала, что вы захотите взглянуть на нее.
      – Фантаст-почта? – удивился он.
      – Я же говорила, что отклик на программу будет фантастическим.
      – Есть какая-нибудь полезная информация?
      – Я не знаю. Их просмотрели двое наших ребят. Вам решать, есть ли здесь что-нибудь дельное.
      Его ошеломило количество писем.
      – Я возьму их домой, – решил он.
      – Знаете, я думаю, что вам не помешало бы развлечься. – Роза стояла у стола.
      Он невесело рассмеялся.
      – Вы говорите, как мои лучшие друзья. Те тоже постоянно призывают меня развлекаться.
      – У меня есть предложение. Моя подруга, Кеннеди Чейз, умна, хороша собой и свободна. Она пишет статьи для журнала, и мне пришло в голову, что вы составили бы прекрасную пару. Не познакомить ли вас?
      – Нет.
      – А?..
      – Я не хочу встречаться с кем попало. Сейчас у меня неподходящее для свиданий настроение.
      – Ну, это не с «кем попало», я ведь сказала вам, что она собой представляет.
      – Спасибо, но сейчас я не хочу ни с кем встречаться.
      – Хм… – глубокомысленно заметила Роза, – а вы с ней похожи.
      – Что вы имеете в виду?
      – Я рассказала ей о вас, но она тоже не хочет ни с кем встречаться.
      Он расхохотался.
      – Так чего же вы добиваетесь? Она улыбнулась в ответ.
      – По-видимому, ничего.
      – Послушайте. – Он подумал, что она очень привлекательна. – Я ценю вашу заботу.
      – Ах, – грустно заметила она. – Если бы я была одинока, Майкл, я бы еще больше заботилась о вас.
      – Вы замужем? – поинтересовался он.
      – Не свободна, – ответила Роза, жалея об этом.
      – Звучит серьезно.
      – Надеюсь.
      Они улыбнулись друг другу, и Роза решила, что Кеннеди сделала большую ошибку, отказавшись от знакомства с ним. Он великолепно выглядел и был очень сексуален. К тому же эти полные, чувственные губы…
      – Майкл, – она вернулась к работе, – как раз время сделать еще одну передачу о вас, пока люди не потеряли интерес. Предлагаю вам взять письма домой, прочитать, а к концу недели позвонить мне, чтобы договориться об очередной встрече.
      – Если вы думаете, что это поможет… – неохотно согласился он.
      – Уверена в этом, – заявила Роза. – Люди любят драмы из реальной жизни, а ваша история – то, что надо. Чем больше внимания мы сможем привлечь, тем лучше. Вы должны радоваться, что получили возможность появиться на телевидении. В общем-то, – игриво добавила она, – вы мне руки должны целовать.
      – Роза, если бы у меня было получше настроение, я ничего другого и не желал бы.
      Она рассмеялась. «Господи, она будет дурой, если упустит его».
      – Ох, Майкл, клянусь, вы испорченный мальчишка! Они снова улыбнулись друг другу.
      Он заглянул в маленький итальянский ресторанчик, где часто обедал, сел на улице за столик и заказал тарелку макарон.
      Симпатичная официантка излучала дружелюбие.
      – Опять одни, Майкл? – явно заигрывая, поинтересовалась она.
      – Я так люблю, – ответил Майкл, думая о том, что сейчас женщины его не интересуют.
      Опыт с Шелией показал, что, если за этим ничего не кроется, лучше и не начинать. А как его что-нибудь может заинтересовать всерьез, пока он не нашел Беллу?
      Или ее труп…
      Мысль, что его дочь, возможно, мертва, преследовала его. Она постоянно крутилась у него в мозгу.
      Он доел макароны и отправился домой, заехав в супермаркет за пакетом молока и двумя бутылками апельсинового сока.
      Дома он вывалил письма из мешка на пол и долго смотрел на них, прежде чем начать складывать в аккуратные стопки. Где-нибудь в этой куче могла скрываться ценная информация. Мог же он надеяться на это?
      К семи часам он принялся за чтение.

      Джорданна была потрясена. Мак Брукс и Бобби Раш действительно собирались попробовать ее в роли Сиенны в «Ужасных глазах». Похоже, что сбывались самые безумные ее мечты.
      Она никогда не забудет их лиц, когда вернулась в комнату. Все трое – Бобби, Мак и Нанетта – уставились на нее.
      Затем Мак произнес потрясающие слова:
      – Джорданна, ты никогда не думала о карьере актрисы?
      – Кто, я? Никогда, – легко ответила она, хотя, разумеется, это было неправдой.
      – Ты хороша, – заметил Бобби. – Ты действительно хороша.
      Она едва глянула на него.
      – Э, я всего-навсего помогала актерам. – Собирая валявшиеся резюме и фото, она старалась казаться равнодушной.
      – Вот в чем дело, Джорданна, – сказал Мак. – Мы ищем актрису на роль Сиенны и до сих пор не смогли никого выбрать. Это могла бы быть ты.
      – Я? – задохнулась Джорданна.
      – Да, ты.
      – Мы подумали, – вставил Бобби, – что могли бы снять тебя в пробах.
      – Меня?
      – Здесь больше никого нет.
      – Ах да, конечно.
      Она пыталась говорить спокойно, хотя чувствовала себя как на иголках. Черт возьми, возможно, она выглядит настоящей идиоткой. Что такого особенного в Бобби, что она теряет контроль над собой?
      Мак серьезно кивнул.
      – Стоит попробовать. В конце концов, ты из талантливой семьи.
      Вот в этом-то и проблема – в ее талантливой семье. Отец всегда беспокоился, сможет ли она соответствовать великой репутации Левиттов. Ее мать, Лилиана, на экране была великолепна, заставляя терять голову даже взрослых мужчин. Она была превосходной актрисой.
      – Ох, дайте мне подумать, – пробормотала она.
      – Мы тоже подумаем над этим, – отозвался Мак. Торопясь, Джорданна покинула офис. Ее переполняли противоречивые чувства. Она почти забыла о Полночном Ковбое, который ждал ее напротив, но он не забыл ее. Он помахал Джорданне, когда она выезжала из ворот студии.
      – Что они думают обо мне? – требовательно спросил он.
      – Они… о, ты понравился им.
      – Правда? Что они сказали о том, как я читал?
      – Им понравилось, – солгала она, не желая говорить ему, что на самом деле их заинтересовала она.
      Он без устали расспрашивал.
      – Получу ли я роль? Я знаю, что роль маленькая, но Мак Брукс известный режиссер, и я уверен, что мне будет полезно поработать с Бобби Рашем. Кого взяли на роль девушки?
      – Не знаю, – равнодушно ответила Джорданна. Она обдумывала ситуацию, пока они пили кофе. Надо ли все рассказать Чарли? А отцу? Что, если она провалится на пробах, и ее все будут презирать?
      Господи, во что она ввязалась? Это же смешно.
      Полночный Ковбой оживленно рассказывал о себе. Он сказал, что четыре года назад приехал из Калифорнии, поработал манекенщиком, а затем получил несколько эпизодических ролей в фильмах. Он заявил, что хочет быть столь же великим как Клинт Иствуд.
      – И буду когда-нибудь! – Он искренне верил в это. «Конечно, детка, – подумала она, – когда Клинтон, украсив цветочками задницу, станцует на Мейн-стрит».
      Разумеется, он предложил отправиться к нему. В обычных обстоятельствах она бы согласилась, потому что он действительно классно выглядел и был в ее вкусе, но сейчас… разве не собиралась она привести в порядок свою жизнь?
      Надо прекратить спать с актерами. Особенно с такими.
      Она записала номер его телефона, сказав, что потом позвонит, и отправилась к Чарли.
      Дом гудел. Чарли сидел на старом кожаном диване и покуривал марихуану в окружении гостей. Трехлетний Спорт у его ног возился с электрической железной дорогой, а Далия, стоя у бара, попивала «перье» со скорбным выражением на вытянутом лице.
      – Я не знала, что у тебя сегодня гости, – недовольно сказала Джорданна, думая, что он мог бы ее предупредить.
      Чарли сонно улыбнулся.
      – Э, детка, это всего-навсего маленький праздник для Спорта.
      – Ему всего три года, Чарли, – заметила Джорданна. – Гости могли бы быть и помоложе.
      Он усмехнулся и предложил ей затянуться.
      Она отказалась. Она жаждала поделиться с ним новостями, но он слишком накурился, чтобы что-то соображать.
      – Я иду к себе, – заявила Джорданна. Но ему не было до нее дела, он был поглощен ролью радушного хозяина.
      Захлопнув дверь, она включила «Плохую девчонку» Мадонны и уселась на кровать.
      Если постучат, она не откроет.
      Взяв сценарий «Ужасных глаз», Джорданна погрузилась в чтение.
      Роль Сиенны ее привлекала. Если бы в конце не выяснилось, что героиня – убийца-маньяк, она была бы очень похожа на Джорданну.
      Взяв желтый маркер, Джорданна еще раз просмотрела сценарий, выделяя некоторые куски, читая вслух, вживаясь в роль.
      Она с грустью подумала, как было бы здорово, если бы Чарли почитал с ней. Но нет – он был занят вечеринкой, в которой ей не хотелось участвовать.
      Мадонна уступила место Принцу, который запел «Сливки». Музыку заглушал доносившийся снизу шум. Выглянув в окно, Джорданна заметила, что гости все прибывают. Машины въезжали и въезжали, а в стороне были припаркованы два грузовика.
      Чарли мог бы и предупредить ее, что устраивает вечеринку. В конце концов, ведь она живет здесь.
      Около полуночи она решила спуститься вниз и посмотреть, что происходит.
      Повсюду – на террасе, возле бара, вокруг бассейна – толпились люди. Тяжелый запах марихуаны висел в воздухе. Худая девица – звезда-телекомментатор – сидела, скрестив ноги, на полу и глотала какие-то таблетки, а известный певец в сапогах из змеиной кожи и таком же жилете, сидя за боковым столиком, нюхал кокаин. В толпе, извиваясь, двигались танцовщицы, исполнявшие «танец живота». Шум просто оглушал.
      Джорданна никого здесь не знала, кроме Черил. Та сидела на большом кожаном диване в окружении двух смазливых блондинок, несовершеннолетней рыжей девицы и множества мужчин. Чарли нигде не было.
      Она подошла поближе.
      – А что ты здесь делаешь?
      – Привет! – Черил ничуть не смутилась. – А я гадала, куда ты делась.
      – Бизнес? – Джорданна показала на девиц.
      – Выезжаем в свет. – Черил попивала текилу со льдом. – Это полезно.
      – Вижу.
      – Правда, что ты теперь живешь здесь?
      – Да.
      – Спасибо, что сказала. Мне пришлось все узнавать от Шепа.
      – Мы больше не встречаемся с тобой, Черил, ты вечно занята.
      – Бизнес важнее всего.
      – Вижу, бизнес процветает.
      – Как всегда в этом городе. – Черил поманила официанта. – Еще одну текилу со льдом, – сказала она, затем снова повернулась к Джорданне. – Ты видела Грэнта?
      – А что, он тоже здесь?
      – Возле бара.
      Ей не хотелось быть в окружении Черил и ее веселой компании шлюх, поэтому она протолкалась к бару, где Грэнт уже прижимал к стене китаянку. Они целовались.
      – Грэнт, – похлопала его по плечу Джорданна. Он посмотрел на нее, как сквозь туман.
      – Джорданна, – представилась она и саркастически добавила:
      – Помнишь меня? Мы выросли вместе. Идиотская улыбка расползлась по его лицу.
      – Ах, Джорди… Как дела?
      Он был обкурен до полусмерти, а когда Грэнт находился в таком состоянии, это было плохо. Пару лет назад у него возникли серьезные проблемы с героином. Его отец, обнаружив это, заставил Грэнта лечиться. Закончив курс лечения, он полностью отказался от наркотиков. Очевидно, опять втянулся.
      Китаянка прижала его к себе, дотронулась языком до его губ.
      – Поцелуй меня, мой сладенький, – проворковала она.
      – Увидимся, Джорди, – все с той же дурацкой улыбкой произнес Грэнт.
      Она слонялась по дому, разыскивая Чарли. Где же он, черт возьми! И зачем ему нужна в доме эта свора наркоманов?
      Она сунулась в кухню. Повсюду царил хаос. Миссис Уиллет нигде не было: по-видимому, она ушла, когда все это началось.
      В холле она наткнулась на Эрни, который прибыл с очередной компанией гуляк.
      – Левитт! – воскликнул Эрни, отказываясь верить своей удаче.
      – Эрни, – холодно ответила она.
      – Где хозяин?
      – Где-то здесь.
      – Давно не видел тебя в клубе. Ты пропустила несколько потрясающих вечеров.
      – Я работала.
      – Ты? – Он дико расхохотался. – Работала? Не верю!
      – А пошел ты, Эрни!..
      Эрни повернулся к своим друзьям.
      – Видите? – гордо сказал он. – Она меня любит. Джорданна отправилась наверх, в свою комнату, но затем передумала и решила дожидаться Чарли в его спальне. Возможно, он явится туда, и она сможет поговорить с ним насчет проб, может, даже прочитать с ним главные сцены, если он будет в состоянии сделать это.
      Она вошла в большую, неприбранную спальню. Тут было темно, но она слышала какой-то шум.
      – Чарли? – позвала Джорданна, включая свет. Его голова была между ног Далии, и он вел себя так, словно до этого его морили голодом. Он поднялся, чтобы вдохнуть воздуха, совершенно не обеспокоенный, что его застали в таком виде. Далия лежала, не двигаясь, на ее лице застыло стоическое выражение.
      – Ух ты, – улыбаясь своей сумасшедшей улыбкой, произнес он. – Я так понимаю, ты застукала меня, когда я сунул нос в кастрюльку.
      Она смотрела на эту парочку. Ее сердце бешено колотилось, но она сумела сохранить внешнее спокойствие.
      – Да, я тоже так понимаю, – тихо сказала Джорданна.
      – Хочешь присоединиться, детка?
      – Нет, спасибо, Чарли. – Она покачала головой, выключила свет и вышла, закрыв за собой дверь.
      Ясно, настало время покинуть этот дом. В час ночи она позвонила Полночному Ковбою. Он спал.
      – Кто это? – пробурчал он.
      – Джорданна. Помнишь? Я сегодня читала вместе с тобой в студии.
      – Ах, да, Джорданна! Который час? Получил я роль?
      – Ох, да стала бы я тебе звонить в час ночи, чтобы сообщить это? – едко заметила она. – Я хорошо отозвалась о тебе – это все, что я могла сделать.
      – Так в чем дело?
      – Хотела заскочить к тебе.
      – Сейчас?
      – Нет, завтра утром.
      – Нет, нет, нет, приезжай сейчас. Это круто.
      – Где ты живешь?
      – Венис.
      – Черт!
      – Что?
      – Мне что, придется ехать до Венис?
      – Тебя никто не заставляет.
      – О'кей, скажи, как до тебя добраться.
      Наскоро бросив в сумку самое необходимое, она уехала. Ее «порше» мчался вниз по Уилширу к пляжам. Она чувствовала себя преданной и несчастной. Разумеется, она не такая дура, чтобы рассчитывать на прочные отношения с Чарли, но она все же не ожидала застать его в постели с бывшей подружкой, пока она живет у него. Мужчины. Они всегда делали ее несчастной. Вот почему она предпочитала ограничиваться любовниками на одну ночь. Сделал дело – и беги. Условия диктует она.
      Правило номер один: никогда нигде не задерживаться, чтобы тебе же не было хуже.
      Жалкий домишко Полночного Ковбоя находился в весьма опасном районе. Она оставила машину на улице, надеясь, что ее не сломают и не украдут.
      Он вышел встречать ее в одних джинсах, полуголый.
      Потрясающее тело. Потрясающий секс. И он не возражал против презерватива. В ее глазах это было большим плюсом.
      Утром «порше» Джорданны стоял там же, где она его оставила. Машину никто не тронул. Она вернулась к Чарли, приняла душ и переоделась.
      Миссис Уиллет на кухне пила чай.
      – Уезжаешь, дорогая? – Вопреки своему обыкновению, она была настроена дружелюбно.
      – Еще не решила, – ответила Джорданна, беря яблоко. – Мне жаль, если я вас разочаровала.
      – Я думала, раз мисс Далия и Спорт переезжают сюда…
      – Только на время.
      – Нет, – твердо заявила миссис Уиллет. – Мистер Доллар заверил меня, что это навсегда.
      – Ну и хорошо. – Джорданна, хрустя яблоком, направилась к двери. – Вот что я вам скажу, миссис Уиллет, если я и решу уехать, вы узнаете об этом последней.
      Узколицая экономка уставилась на нее.
      В студии для Джорданны было оставлено сообщение. Ее просили явиться прямо в офис Бобби. Предварительно она забежала в уборную и изучила себя в зеркале. Она хорошо выглядела, глаза блестели. Слишком много энтузиазма? Нет. Когда речь идет о главной роли, энтузиазма не может быть слишком много.
      Бобби Раш выбивал ее из колеи. Он, похоже, видел ее насквозь. В прошлом он вел такую же жизнь, но это не искалечило его. Он заставлял ее нервничать. Она не могла найти в нем слабину: он был такой собранный, хотя Джорданна – лучше, чем кто-либо, – знала, как трудно было жить с таким отцом, как Джерри Раш.
      Джорданна находила, что Бобби несомненно привлекателен, хотя и не в ее вкусе. Она любила мужчин юных и голодных, либо старых и преуспевающих. Бобби не входил ни в одну из этих категорий.
      Когда она вошла в офис, ее уже ждали. Бобби сидел за своим столом, Мак расхаживал по комнате.
      – Садись, – сказал Мак, – и, ради Бога, расслабься. Легко ему говорить. Она чувствовала себя неуютно, восхищение мешалось со страхом. О Боже, она ведь никогда не нервничает!
      – Ну, что, – спросил Мак, – думала ты над нашей идеей?
      – Да. – Она старалась говорить спокойно. – Если вы еще не раздумали снимать меня в пробах, я согласна.
      – Ты разговаривала с отцом? – Мак грыз ноготь на большом пальце, напряженно глядя на Джорданну.
      – С чего бы? – огрызнулась она.
      – Я думал…
      – Мак, – горячо перебила она его, – я там больше не живу. С какой стати я должна что-то говорить Джордану?
      Бобби встал, вышел из-за стола и подошел к ней.
      – Твоя мать была актрисой, правда?
      – Да. – Джорданна начала нервничать.
      – Как же тебе раньше не приходило в голову попробовать сниматься?
      Она решила ответить честно.
      – Мой отец говорил, что я не смогу соответствовать репутации семьи.
      Он рассмеялся.
      – Именно это я всегда слышал от своего старика, а взгляни на меня сейчас.
      «Ага, взгляни на тебя. Я видела «Стайл Ворз», – хотела сказать она, но прикусила язык. В кои-то веки ей представился шанс получить то, чего она всегда хотела, и она не собиралась им бросаться.
      – Сегодня снимем пробы, – сказал Мак. – С тобой будет играть Бобби.
      – Когда? – нервно спросила она.
      – Днем.
      – Я не могу так сразу. – У нее засосало под ложечкой.
      – Почему нет? – резонно спросил Мак.
      – Потому… Потому что мне нужно больше времени, – запнулась Джорданна, не в состоянии выдумать объяснение получше.
      – Не волнуйся. – Бобби отечески потрепал ее по плечу. – Сейчас ты пойдешь в костюмерную, а затем мы посидим и часа два почитаем те сцены, которые будут сниматься. – Он пристально посмотрел на нее своими неправдоподобно-голубыми глазами. – Поверь мне, Джорданна, все будет о'кей.
      Конечно. Для него все будет о'кей. Для нее это будет кошмаром.
      Она шла вниз, как пьяная.
      Хорошо было, что ее собирались снимать. Плохо было, что все знали, кто она. Слухи распространились быстро.
      Флорри встретила ее хмурым взглядом и резко спросила:
      – Почему ты не сказала нам, кто ты?
      – А что я должна была сделать? Повесить объявление?
      – Нет. – Флорри обиделась. – Но мне ты могла довериться.
      Да уж, довериться Флорри было то же самое, что дать объявление на развороте «Вэрайети».
      Джорданна заметила, что теперь люди относятся к ней по-другому. Ребята из офиса, которые раньше были так дружелюбны, теперь либо отдалились от нее, либо вовсю заискивали.
      Нанетта вызвала ее в главный офис и принялась «морально готовить» к пробам.
      – Послушай, дорогуша. – Она жадно затянулась сигаретой. – Может, у тебя что-то выйдет, а может, и нет. Камера любит одних и не выносит других. Никто не знает, как это, пока сам не окажется перед ней. – Она выдохнула ядовитый дым прямо в лицо Джорданны. – Я уверена, ты знаешь, что они хотели взять на эту роль Вайнону Райдер.
      Спасибо, обнадежила.
      В костюмерной надменного вида дама в очень плохо сидящих на ней брюках пыталась уговорить Джорданну надеть для проб короткое красное платье с большим вырезом.
      – Нет. – Джорданна руководствовалась инстинктом. – Мой персонаж не надел бы этого, оно слишком вульгарно.
      – Я лучше вас знаю, что надел бы персонаж! – Дама была готова к схватке.
      Джорданна не сдавалась.
      – Я не буду сниматься в этом платье.
      И она рылась в одежде, пока не нашла простой белый костюм из шелка.
      – Сиенна не подчеркивает свою сексуальность. Джорданна приложила к себе костюм. – Вот это подойдет чудесно.
      Костюмерша состроила недовольную мину, но согласилась.
      Читать сцены с Бобби было болезненно трудно. Ей хотелось курнуть «травки», хотелось быть пьяной. Чтобы ее вообще не было здесь.
      О Чарли, ты мне так нужен! Где ты?
      Бобби был вполне приятен, но он быстро терял терпение, если у нее что-то не получалось, и это заставляло Джорданну нервничать.
      Когда она вошла в роль, то почувствовала в себе Сиенну. «Я знаю эту девушку, – думала она. – Я ее знаю очень хорошо. Ей по-настоящему плохо. И, если бы я не умела выжить, это могла бы быть я».
      – О чем ты думаешь? – Бобби положил сценарий на стол.
      – О героине и ее проблемах. – Джорданна на секунду замолчала. – Я понимаю ее. Сиенна немного сумасшедшая, как и я.
      Он вскинул бровь.
      – Так ты немного сумасшедшая, Джорданна? – поддразнил он.
      – Ты знаешь, о чем я, Бобби. Твоя жизнь не всегда была легкой, я уверена.
      Их глаза встретились. Они прекрасно понимали друг друга.
      – Правильно. – Бобби отвел взгляд и снова взял в руки сценарий. – Давай еще раз прочтем вторую сцену.
      Две выбранные ими сцены были совершенно разными. Первая – из начала фильма, когда Сиенна выглядела наивной и невинной. Второй эпизод происходил в конце, когда безумие героини было уже очевидным.
      Больше всего Джорданне нравилась вторая сцена: сумасшедших играть легко.
      Через некоторое время Бобби встал.
      – Все. Оставляю тебя одну. Займись прической и макияжем. Увидимся на съемочной площадке. – Он пожал ей руку. – Удачи!
      Ей не пришло с голову ни слова. Что с ней?
      – Спасибо, – выдавила она. – Я…. ну, я буду стараться.

      Увидев «Стайл Ворз», Кеннеди пришла в ярость. Они взяли ее статью о Бобби Раше и совершенно переделали, добавив кучу материала о его отце и проблемах – все то, что хотел видеть в статье Мейсон. И интервью было подписано ее именем. Ее именем!
      Доведенная до бешенства, Кеннеди позвонила Мейсону. Он свалил всю вину на слишком ретивого редактора. Она без обиняков выложила ему все, что думала о его работе. Кеннеди не знала, что делать: такого с ней еще не случалось, и она чувствовала себя так, словно ее предали.
      Роза пришла и успокоила ее.
      – Тебе нужен хороший юрист, – посоветовала она. – Останься работать в этом журнале, но составь документ, согласно которому они не смогут изменить ни слова, иначе ты затаскаешь их по судам, зачем бросаться хорошей работой?
      Несмотря на весь свой гнев, Кеннеди согласилась, что это превосходная идея.
      Роза уселась на пол в гостиной и стала делать гимнастику для ног.
      – Состоялось еще одно убийство, – сообщила она.
      – Когда? – быстро спросила Кеннеди.
      – Несколько суток назад, в Пасадене.
      – Кто стал жертвой на этот раз?
      – Еще одна женщина задушена в своей квартире. Она жила со своим другом, но он как раз тогда уехал из города. – Роза вытянула ноги. – Вот в чем дело: везде одни и те же обстоятельства – ее не изнасиловали, не ограбили, и убийца оставил на ее теле записку: «Смерть предателям». Информация не для широкой публики, но у одного из наших репортеров есть связи в полиции округа; они получили рапорт об убийстве по телетайпу. Записка такая же, как на той женщине в Западном Голливуде.
      – Что говорит полиция?
      – Ничего.
      – Задушены три женщины за два месяца.
      – Я знаю.
      – Чем занималась жертва?
      – Работала в банке.
      – Хм-м… – Кеннеди задумалась. – Ты знаешь, что предыдущие работали в кино? Маргарита была гримером, а Стефани Вульф, как я выяснила, работала в сценарном отделе.
      – Возможно, простое совпадение. Этого недостаточно, чтобы строить версию.
      – Знаю. Но, разумеется, кто-то кроме меня расследует это дело?
      – Ты права.
      – Кто ведет это дело, Роза?
      – Проблема в том, что убийства совершены в разных районах, так что над делом работает несколько человек. Но я постараюсь что-нибудь узнать.
      – Постарайся.
      На следующее утро она попыталась дозвониться Бобби Рашу, горя желанием извиниться. Естественно, ей это не удалось. Тогда она написала ему письмо, объясняя, что произошло. Это немного улучшило ее настроение.
      Детектив Карлайл был толст, глуп, ел на завтрак пончики, курил дешевые сигареты и копил деньги на пересадку волос. Он служил в полиции слишком долго, его уже ничто не волновало – ему было достаточно собственных проблем.
      Во-первых, жена: она хотела, чтобы он вышел в отставку и они переехали в Монтану. Во-вторых, любовница: она хотела, чтобы он развелся с женой и переехал жить к ней. Обычно детектив Карлайл бывал рад, если ему удавалось относительно спокойно прожить день.
      Когда Кеннеди Чейз потребовала у него интервью, он отказался. Очевидно, у этой женщины были связи, потому что через час ему позвонил капитан и приказал с ней встретиться.
      – О чем я могу разговаривать с журналисткой?
      – Она пишет статью о задушенной женщине. Вам следовало бы позаботиться о том, чтобы наш департамент предстал в выгодном свете.
      – О'кей, о'кей, – неохотно согласился детектив Карлайл.
      Он был потрясен, когда Кеннеди вошла в его кабинет. Детектив не ожила увидеть такую классную блондинку с великолепной фигурой. Он весь подобрался.
      – Чем могу быть полезен, лапочка? – спросил он, улыбаясь своей лучшей «жеребцовой» улыбкой.
      – Для начала прекратите называть меня лапочкой, – резко заметила она и села напротив него, скрестив потрясающие ноги.
      Еще одна неприступная феминистка. Где те дни, когда он мог сделать женщине комплимент без риска нарваться на резкий ответ?
      – Чем могу вам помочь, мисс? – саркастически осведомился он.
      Она предпочла не обращать внимания на его настроение.
      – Я пишу статью о женщинах, которые были задушены в Лос-Анджелесе в последние два месяца.
      – Да, да. – Его это не заинтересовало. – Я только отвечаю за ту, которая жила в Западном Голливуде.
      – Почему же?
      – Потому что это единственное преступление, которое произошло в моем районе.
      – Но разве у вас нет чувства, что убийства могут быть связаны между собой?
      – Где вы это слышали? – осторожно поинтересовался он.
      – Не имеет значения, где.
      – Для меня имеет.
      – Я хотела бы знать все, что известно вам.
      Он прокашлялся. Кем себя считает эта неприятная девица?
      – Единственное, что я могу сказать, так это то, что сейчас у нас нет никаких доказательств этого.
      – Как вы можете так говорить? – с нажимом произнесла Кеннеди. Этот парень определенно смахивал на идиота. – Убийца оставил на двух последних жертвах одинаковую записку: «Смерть предателям». Здесь обязательно должна быть связь.
      Карлайл заерзал – ему захотелось в туалет, но он не решился встать и выйти.
      – Мы находимся в стадии расследования! – Ему надоели ее нотации.
      Она встала.
      – Я очень прошу вас позвонить мне, как только что-то выяснится. – С этими словами Кеннеди оставила ему свою визитную карточку и вышла.
      Приехав домой, она просмотрела свои записи. Она разговаривала с несколькими людьми, знавшими первую жертву – Маргариту Линду, и все они прекрасно отзывались о ней. По словам соседей, это была трудолюбивая женщина, и у нее было много друзей.
      Кеннеди также удалось обнаружить, что Маргарита была разведена и жила одна. Мужчины у нее не было. Бывший муж не мог быть подозреваемым – полгода назад он погиб в автокатастрофе.
      По словам лучшей подруги Маргариты, та любила по субботам проводить вечера в кантри и вестерн-клубах. Это было любопытно: возможно, кого-то там встретила – мужчину, охотника на одиноких женщин.
      Вторая жертва, Стефани Вульф, была совершенно иным человеком. Лесбиянка с небольшим кругом друзей, она проживала вместе с престарелой матерью, и единственным, что ее интересовало, была работа.
      Одной общей деталью было то, что обе женщины работали в киноиндустрии.
      Герда Хемсли, третья жертва, была исключением.
      Кеннеди еще не расспрашивала никого о Герде, но собиралась заняться этим.
      Потом она позвонила Розе.
      – Как насчет того, чтобы посвятить одну ночь танцам?
      Роза рассмеялась:
      – Танцам?
      – Тебе это понравится, – заверила ее Кеннеди.
      – А там будут мужчины?
      – Ковбои.
      – О'кей, можешь на меня рассчитывать.
      – Я так и знала.
      – Кстати, – добавила Роза, – я все забываю тебе сказать.
      – Что?
      – Я снова разговаривала с Майклом.
      – С Майклом?
      – Ты его знаешь, это тот невероятно симпатичный бывший детектив, с которым я хотела тебя познакомить.
      – Ах, да, твоя очередная замечательная идея.
      – Самое забавное, что он тоже не пожелал с тобой знакомиться.
      – Ой-ой, – сухо заметила Кеннеди. – Мое сердце разбито навеки.
      Роза рассмеялась.
      – Ну, что тебе сказать? Вероятно, вы созданы друг для друга.
      – Жаль, что мы этого не узнаем.

      Джорданна еще никогда такого не испытывала. Она стояла перед камерой, съемочная группа наблюдала за каждым ее движением, а она, вживаясь в роль, становилась другим человеком, приковывая к себе всеобщее внимание. Это было удивительно, потрясающе, это опьяняло. Впервые в жизни Джорданна чувствовала, что она что-то значит, по-настоящему значит. Неважно, что выросла она на съемочных площадках, и дома ее окружали кинозвезды. Первый опыт был волшебным, он был настоящим.
      Бобби казался довольным, также как и Мак. Они сняли по нескольку дублей каждой сцены, но все закончилось слишком быстро.
      – А что потом? – поинтересовалась Джорданна у Мака, когда они покидали съемочную площадку.
      Он обнял ее за плечи.
      – Посмотрим, что получилось, и, если все в порядке, покажем пробы парням со студии, которые и примут окончательное решение.
      – А что думаешь ты? – с надеждой спросила она. – Есть у меня шанс?
      – Ты какая-то необычная, – с чувством сказал Мак. – Сейчас ты в самом деле кажешься ранимой.
      – Да, – серьезно ответила Джорданна. – Почему бы и нет?
      – Потому что я всегда видел твою обратную сторону – крутой девочки-мотоциклистки, умеющей управляться с парнями.
      – Я меняюсь, Мак, – чистосердечно призналась она. – Я больше не беру деньги у Джордана. Наконец я начинаю новую жизнь.
      – Приятно слышать. Знаешь, Джорданна, я всегда по-особому относился к тебе.
      Она попыталась весело пококетничать с ним:
      – Настолько по-особому, что возьмешь меня сниматься?
      Тряхнув головой, он рассмеялся:
      – Ну-ну, ты ведь знаешь, что это не от меня зависит.
      Джорданна покинула студию, как в тумане. Она старалась быть спокойной, но ее переполняла надежда. Господи! Что будет, если она получит роль! Джордан, Чарли, легион Полночных Ковбоев с мускулистыми фигурами и голодными глазами. Это встряхнет их всех!
      Если она получит роль, ее жизнь изменится. Начнется ее карьера; будет то, ради чего стоит утром вылезать из постели. Она действительно станет самой собой, а не просто дочерью Джордана Левитта.
      Ей пришло в голову, что, возможно, из-за того, что она его дочь, ее не воспримут всерьез.
      Нет. Нельзя думать о плохом. У нее есть шанс. Посмотрите на Бриджит Фонду, Лору Дерн, Анжелику Хастон. Множество детей Голливуд смогли сделать это, надо только быть готовым работать тяжелее, чем кто-либо, чтобы доказать, что ты чего-то стоишь. И она готова на это. Действительно готова.
      – Хей, детка.
      Чарли был счастлив, сидя в своем логове перед гигантским экраном телевизора. У его ног Спорт играл в солдатики. Далии нигде не было видно.
      – Привет, Чарли, – спокойно ответила она, недоумевая, неужели он ни капли не чувствует себя виноватым из-за их последней встречи.
      Он загадочно посмотрел на нее.
      – Миссис Уи сказала мне, что сегодня ты не ночевала дома.
      – Это правда.
      В ту же секунду в комнату ввалилась миссис Уиллет и, подхватив Спорта, заявила:
      – Малышу время обедать.
      – Хорошо.
      Чарли подождал, пока она выйдет, затем снова обратился к Джорданне:
      – Где ты была? – Он выключил телевизор, щелкнув кнопкой дистанционного управления.
      – У меня была встреча. В постели. Он фыркнул:
      – Живо это ты, детка. Пауза.
      – Кто-нибудь, кого я знаю?
      – Не твоего поколения, Чарли. Он поскреб в затылке.
      – Молодой, а?
      Ей хотелось задеть его так же больно, как он задел ее.
      – Он крепкий парень, и у него хорошо стоит. Надо же мне было вспомнить, как это бывает.
      Прежде чем ответить, он помолчал.
      – Мне очень жаль, если твои чувства пострадали, но я никогда не обещал тебе верности.
      – Знаю.
      – Так в чем же дело?
      – Дело в том, что… что…
      Действительно, в чем же дело? Может, она ждала от него того, что он не способен дать? Может, она ждала от него именно верности?
      – Дело в том, что я думала…
      – Да?
      – Думала, что у нас особенные отношения.
      – Так и есть.
      – Что? – Она была искренне удивлена.
      – Дружба. Ты нравишься мне, Джорданна. Разве я тебе не нравлюсь?
      – Нравишься, Чарли.
      – Так брось грустить. Далия вернулась. Но она не возражает против того, чтобы ты жила здесь. Подумай, сможешь ли ты так же относиться к ней.
      – Я не смогу, – честно призналась она.
      – Очень плохо.
      – Я уезжаю.
      – Куда?
      – Найду куда.
      – Тебе нужны деньги?
      Скорее она будет работать у Черил, чем возьмет у него деньги.
      – Нет, спасибо. Все в порядке.
      – Ну что ж, детка, ты знаешь, что в любое время ты здесь желанный гость. Моя дверь всегда нараспашку. Ты можешь войти в нее, когда тебе вздумается.
      Она не знала, куда ей идти; знала лишь, что надо убраться отсюда. Она больше не могла вернуться к отцу. Шеп вряд ли будет рад увидеть ее вновь. Черил по уши в делах. А Грэнт прожигает жизнь.
      Остается Марджори. Хотя она живет дома, поместье Сандерсонов больше чем гостиница, а Франклин Сандерсон большую часть времени проводит в деловых поездках. Да, Марджори – это хорошая идея. Джорданна поднялась наверх и позвонила подруге.
      Марджори была счастлива слышать ее и настояла, чтобы она тотчас приезжала. Джорданна собрала пару сумок и оставила записку миссис Уиллет, извещая, что пришлет кого-нибудь за остальными вещами.
      Когда-нибудь ей нужно будет найти себе жилье, а то это становится просто смешным.
      Может, если она получит роль…
      «Даже не думай об этом, – сурово приказала она себе. – Не строй иллюзий».
      Без сожалений она оставила дом Чарли. И вновь девушка и «порше» остались одни против целого мира.
      Марджори казалась оживленной.
      – Как случилось, что ты вернулась домой? – спросила Джорданна, устраиваясь в одной из роскошных комнат для гостей.
      – Папа настоял на этом, – ответила Марджори, одергивая свой розовый кашемировый свитер. – Из-за писем.
      Джорданна, нахмурившись, принялась распаковывать одну из своих сумок.
      – Ты все еще получаешь их?
      – Регулярно.
      – Куда они приходят?.
      – Раньше он посылал их на адрес моей квартиры. – Марджори крутила свои длинные светлые волосы. – Теперь они приходят сюда.
      Джорданна открыла ящик бюро и сунула туда стопку маек.
      – Это плохо, – заметила она. – Похоже, что он следит за тобой.
      – Знаю, – согласилась Марджори.
      – Что делает твой отец?
      – Нанял частного детектива.
      – Ты должна быть осторожна.
      – Я осторожна.
      На секунду Джорданне подумалось, что она может рассказать о пробах, но она не решилась.
      «Подожди и посмотри, что будет, – подсказывал внутренний голос. – Не говори о том, чего, возможно, не произойдет».
      Потом она уснула, тоскуя по Чарли, но зная, что поступила правильно. Чарли был человеком талантливым, сердечным, но в отношениях с женщинами совершенно бесчувственным.
      Наутро она, как обычно, явилась на работу, надеясь что-нибудь узнать, – все равно что. Даже если она не понравилась им, лучше знать правду, чем находиться в неведении.
      Никто не сказал ни слова. Она сидела в комнате и разбирала фото, как будто ничего не произошло.
      Во время ленча зашла Флорри и, усевшись на край стола Джорданны, принялась не вполне искренне извиняться:
      – Наверно, ты правильно делала, что никому не говорила, кто ты, – заявила она, жуя мятную жевательную резинку. – Извини, что я разболтала.
      – Я не делала из этого секрета, – осторожно сказала Джорданна. – Просто не хотела афишировать.
      – Зачем ты работаешь? – грубо, так, словно имела право знать это, спросила Флорри. – У тебя должна быть куча денег.
      – Это не мои деньги, а отцовские.
      – Разве это не одно и то же?
      Джорданне не хотелось продолжать этот разговор.
      – О… Флорри, – она старалась говорить спокойно, – что слышно наверху?
      – То же, что раньше. – По-видимому, Флорри обладала чуткостью бревна. – Актеры – туда, актеры – сюда. Ах, да, приехала эта девица с телевидения – Барбара Барр. Та самая, что играет в этой длинной ночной «мыльной опере». Знаешь, о ней много пишут. Так вот, ее пробуют на роль Сиенны.
      Сердце Джорданны екнуло.
      – И как она, хороша?
      – Они собираются снимать ее на видео. Теперь ее сердце бешено колотилось.
      – Правда?
      Джорданна старалась не показать, насколько ее это интересует.
      – После ленча.
      – А про мои пробы ты ничего не слышала?
      – Нет. – Флорри взяла лак для ногтей. – Но это же не имеет значения, так? Ты ведь не актриса. Я думаю, они решили снять тебя, потеряв надежду. Еще две Сиенны явятся днем, и еще пришлют три видеозаписи нью-йоркских актрис.
      Слушая скороговорку Флорри, Джорданна постаралась оставаться бесстрастной. Она не считала, что Флорри говорит это со зла или из стервозности – скорей, просто по недомыслию. Все думают, что достаточно иметь знаменитых родителей, и тебе больше не нужно ничего, и меньше всего – работа. Теперь она понимала, как приятно, должно быть, Черил стать преуспевающей голливудской «мадам». Она достигла этого сама, а не благодаря папочке и его студии.
      – Сегодня я не буду есть ленч, – призналась Флорри, убирая свой обширный зад со стола Джорданны. – Мне нужно сбросить три фунта к субботе. У меня свидание с одним умницей из Акуры-Легенд.
      «Три фунта не решат проблемы, – подумала Джорданна. – Следовало бы пятнадцать».
      Флорри ушла. Некоторое время Джорданна сидела, собираясь с силами. Стоит ли пойти и попытаться выудить что-нибудь из Мака, или лучше посидеть и посмотреть, что будет?
      Сиди спокойно. Не паникуй.
      Но я в панике. Полнейшей. Я хочу получить эту роль сильнее, чем хотела чего бы то ни было в жизни.
      Успокойся.
      Хорошо.
      Полночный Ковбой позвонил днем на студию. Хорошо, что трубку она взяла сама.
      – Есть какие-нибудь новости?
      Судя по его голосу, он был так же взволнован, как она.
      В первый момент ей показалось, что он спрашивает о ней, но затем Джорданна вспомнила, что не говорила ему о пробах.
      – М-м… нет. Но если будут, режиссер свяжется с твоим агентом.
      – Черт возьми!
      – Что?
      – Ненавижу сидеть и ждать.
      – Я тебя прекрасно понимаю.
      – Черт возьми! – Он повторил это так, словно во всем была виновата она. – Разве ты не можешь пойти и узнать?
      Как мило с его стороны сказать, что он помнит чудесную ночь, когда она приехала к нему, и что эта ночь была лучшей в его жизни.
      Как мило с его стороны быть таким заботливым, милым и рассудительным.
      Если бы он только знал, что она пробовалась на роль Сиенны!
      Она чуть было не рассказала ему об этом, но вовремя смолчала.
      – Мне надо идти, – сообщила она. – Работа.
      – Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь. Жди, как же.
      Остаток дня казался нескончаемым. Джорданне удалось мельком увидеть Марси Болтон, молодую актрису, которая приехала читать роль Сиенны в сопровождении своего менеджера.
      Она слишком маленького роста. У нее лицо остренькое, как мордочка хорька. И она слишком сильно накрашена.
      Когда Флорри вышла из комнаты, где проходило прослушивание, и направилась в ванную, Джорданна схватила ее за руку.
      – Скажи, как она? – потребовала отчета Джорданна.
      – Кто – как? – не поняла Флорри.
      – Марси Болтон. Читала она роль? Как? Хорошо? Как они реагировали?
      – Мак – с энтузиазмом, как мне показалось.
      – А Бобби?
      – Он неплохо смотрится с ней.
      «Скажи мне, что от нее воняло, Флорри! Скажи, что они терпеть ее не могут!»
      – А еще кто-нибудь читал роль Сиенны?
      – Сейчас они смотрят кассеты из Нью-Йорка. Джорданне хотелось ворваться в офис и посмотреть на своих соперниц.
      – Как твой зуб? – поинтересовалась она, надеясь, что Флорри придется еще раз идти к врачу.
      – Прекрасно, – Флорри провела языком по зубам. – Если тебе понадобится хороший стоматолог…
      «Нет, Флорри, стоматолог мне не нужен. Мне нужно, чтобы ответили на мои вопросы. Сейчас же!»
      Мак спустился к ней в пять тридцать. Она выжидательно уставилась на него, надеясь, что ее ждут хорошие новости.
      – Ну что? – наконец спросила Джорданна. – Каков был вердикт суда?
      Он прокашлялся, избегая смотреть на нее.
      – Очень жаль, – ответил он, потирая переносицу. – Я сражался за тебя, но студия на это не пойдет. Они сказали, что у тебя нет опыта. К сожалению, это правда, хотя я считаю, что это не проблема. – Он потрепал ее по плечу. – Если это может послужить утешением, твое появление на экране было подобно взрыву.
      Разочарование было столь огромно, что ей стало трудно дышать.
      – Кто получил роль? – Она постаралась не показывать это.
      – Барбара Барр.
      Она совершенно не подходит на эту роль! Неужели никто этого не понимает?!.
      – А Бобби… он… счастлив и рад?
      – Между нами, он не в восторге. В конце концов, она телеактриса. Но этот фильм очень важен для него, и он хочет угодить студии. Они решили, что, если звезду на эту роль мы до сих пор не нашли, будет правильно остановиться на Барбаре. У нее огромная популярность на телевидении, и ее вовсю рекламирует пресса. Им кажется, что это то, что надо.
      – А тебе?
      – Если бы я не согласился с этим, то не утвердил бы ее на эту роль.
      Вот и все. Большие возможности улетели.
      Обычно что-нибудь в этом роде направляло Джорданну на путь саморазрушения. Выпивка, наркотики. Полночные Ковбои. Но в последнее время она стала чувствовать себя сильнее и твердо решила избавляться от привычки решать проблемы подобным путем.
      «Я могу выдержать это, – сказала она себе. – Могу и выдержу».
      Она выдержала то, как обошелся с ней Чарли. О'кей, она съездила в Венис к актеру. Ну и что? Она почувствовала себя гораздо лучше.
      Правда была в том, что Джорданна наконец осознала, что сама отвечает за свою жизнь. Ни слова больше о Джордане и его женах – это его дело, а не ее. Наконец-то это стало ясно.
      – Вот и закончилась моя блестящая карьера, – грустно сказала она.
      – Ты хорошо восприняла это, – облегченно вздохнул Мак.
      – Я уже большая девочка, – с напускной бравадой ответила она.
      Джорданна рано поняла, что лучший способ выжить – прятать от всех свои истинные чувства.
      – И умная, – добавил Мак. – Бобби считает тебя хорошим ассистентом. Он хотел бы, чтобы ты заглянула наверх, в его офис.
      «От звезды – до персонального ассистента. Какой скачок!»
      – Конечно, Мак.
      – Ах, да, Джорданна?
      – Что?
      – Нам будет приятно снимать этот фильм. Обещаю тебе.
      Она слабо улыбнулась, скрывая свое разочарование.
      – Конечно, Мак, если ты так говоришь.
      – Доброе утро, мистер Президент. – Он прокашлялся и понизил голос почти до баса. – Доброе утро, мистер Президент.
      Он посмотрел на себя обнаженного в зеркало и повторил приветствие еще дважды.
      Если бы обстоятельства сложились иначе, Он мог бы стать президентом Соединенных Штатов. Вполне возможно. Великая американская мечта всегда достижима. Посмотрите на тех, кому это удалось: Картер выращивал арахис. Рейган – актер. Кеннеди – бабник.
      Ах, как это, должно быть, было хорошо в дни Кеннеди, когда пресса не пряталась за каждым углом, фиксируя каждое твое движение и фотографируя. Кеннеди многое сходило с рук.
      Он решил добавить к списку тех, кем Он восхищался, и президента Кеннеди. Конечно, мертвый президент не мог претендовать на первое место, занимаемое Стивеном Сигалом, ибо Стивен Сигал – настоящий герой. Он ни с кем не сравнится.
      Он продолжал изучать свое отражение в зеркале.
      – Доброе утро, мистер Президент, – произнес Он с придыханием, женским голосом под Мэрилин Монро. – Как дела, мистер Президент?
      Ему пришло в голову, что существует определенное сходство между Монро, певшей «С днем рождения, мистер Президент» президенту Кеннеди, и Барбарой Стрейзанд, мурлычущей одну из своих грустных любовных песенок президенту Клинтону.
      Правда, что все президенты были бабниками. Он это знал. Это знала вся Америка. Но это не имело значения. Внешность в Америке – это все; привлекательный человек может добиться всего.
      «Я очень привлекателен, – самодовольно подумал Он. – Я очень красив. Я был бы знаменитой кинозвездой, если бы все сложилось иначе».
      Стук в дверь испугал его. Кто осмелился потревожить его? Как смеют они нарушать его одиночество?
      – Кто там? – спросил Он.
      – Шерри.
      – Шерри?
      Он не знал никого по имени Шерри. Он вообще почти ни с кем не был знаком. Он был один, и ему это нравилось.
      – Вы должны помнить меня, – с надеждой сказала Шерри. – Я живу в этом доме. Мы иногда встречаемся. Моя мать прислала мне домашний пирог с фруктами, и я хочу угостить вас.
      – Нет! – резко сказал Он.
      – Пожалуйста, – захныкала она. – Вчера у меня был день рождения.
      Ему не хотелось, чтобы она что-нибудь заподозрила.
      – Сейчас выйду, – сказал Он мрачно.
      – Зайдите в мою комнату – она рядом с бассейном. Он задумался: не хочет ли Шерри, чтобы Он переспал с ней. Это то, к чему стремится большинство женщин. Большинство. За исключением девушки, которая сначала завлекла его, а потом, когда Он хотел закрепить их отношения, повела себя с ним, Как с посторонним.
      Вспоминая об этом, Он радовался, что убил ее: предатели должны погибнуть. Все эти суки и шлюхи.
      Он вспомнил, как впервые увидел ту девушку. Она была так хороша и обольстительна, что трудно было не влюбиться в нее.
      Но она совершила роковую ошибку. Она отвергла его. Она не должна была так поступать.
      Он быстро оделся и отправился к Шерри.
      Хотя дверь была открыта, Он вошел не сразу, а некоторое время стоял на пороге.
      – Наконец-то! – Она подбежала к нему. – Думала, что вы никогда не придете.
      Он вошел и неловко остановился в середине комнаты.
      – Могу предложить вам чай из трав, яблочный сок или вино.
      – Ничего не надо.
      – Скажите-ка, вы не возражаете, если я буду называть вас Джон?
      Джон? Тут Он вспомнил, что представился ей как Джон Сигал.
      – Нет, – спокойно ответил Он.
      – А что вы делаете весь день? – с любопытством спросила она. – Я вас никогда не вижу. Вы кажетесь таким… одиноким.
      – Я же сказал, что я писатель.
      – Вы пишете сценарии? – Она пришла в восторг. Он отметил, что волосы у нее такого же цвета, как у той девушки. Натуральный золотистый цвет, не крашеные, как у большинства голливудских девок.
      – Книги, – ответил Он.
      Она была еще больше обрадована.
      – Это серьезно. Какие книги?
      – Вендетты.
      – Вендетты?
      – Вендетта – это месть. Если кто-нибудь поступает с тобой плохо, он должен получить по заслугам.
      – А, это как в «Предсмертном желании». Мне нравятся фильмы, где Чарльз Бронсон убирает разных плохих парней. Почему бы вам не написать об этом сценарий?
      – Я вам сказал: я не пишу сценарии.
      – Очень жаль. Вы могли бы написать один для меня, а, став звездой, я снималась бы во всех ваших фильмах. Тогда я бы всем говорила: нет, извините, я снимаюсь только в фильмах Джона Сигала. Это мой самый близкий друг. – Прежде чем продолжить, она замялась: – Пожалуй, это и в самом деле так, потому что у меня нет друзей в Лос-Анджелесе. Я почти никого не знаю.
      Ему не верилось, что такая красивая девушка, как Шерри, никого не знает в городе.
      Ему пришло в голову, что, возможно, дядя договорился с его матерью, и они решили подселить ему девушку, чтобы она шпионила за ним. Это бы его не удивило.
      Если она шпионка, ему придется убить ее.
      – Как вы оказались здесь? – спросил Он.
      – Подруга получила эту комнату от своей подруги и передала место мне.
      – А вы сказали, что у вас нет друзей. Он был недоволен.
      – Я встретилась с ней на занятиях по актерскому мастерству.
      – Вы ходите на занятия?
      – Да.
      Ему бы тоже хотелось ходить на занятия, но это невозможно. Надо беречься. Люди – предатели, и чем меньше Он общается с ними, тем лучше.
      – Скоро я перееду, – разоткровенничалась Шерри. – Мой учитель-актер на три месяца уезжает в Европу, и он попросил меня присмотреть за домом.
      – А где это?
      На самом деле ему было неинтересно.
      – Вверх от Лорел-Каньон, – ответила она. – Это милый маленький домик, полностью изолированный. Может, вы навестите меня.
      Он кивнул.
      – Давайте я угощу вас пирогом. – Она встала. – Я из Юты, – сказала она. – А вы?
      – Нью-Йорк.
      Довериться ей показалось ему безопасным.
      – Представляете! – воскликнула она. – Я ни разу не была в Нью-Йорке!
      На ней были шорты и короткая футболка, и когда она шла к нему с тарелкой, Он видел, как ее маленькие груди колыхались под тонкой тканью.
      У него долго не было женщины. Когда Он вышел из тюрьмы, Он лихорадочно накинулся на шлюх, и тогда это его удовлетворило, но сейчас…
      Что, если Он решит переспать с Шерри? Позволит ли она ему это? Или же поведет себя, как та, с золотистыми волосами: будет кусаться, визжать и брыкаться, пока он не сдавит руками ее нежное белое горло, чтобы она замолчала навсегда?..
      Шерри подала ему кусок пирога на голубой пластиковой тарелке.
      – Попробуйте, – сказала она, облизывая пальцы. – Это очень вкусно. – Она помолчала немного, затем выпалила: – Может, сходим вечером в кино?
      Он обдумал предложение и отказался.
      – Почему – нет?
      – Я работаю не покладая рук.
      – И поэтому вы всегда запираетесь в комнате?
      – Да.
      – Я ни разу не слышала стука машинки.
      – Я пишу от руки. Это ее впечатлило.
      – О, вы настоящий писатель. Это восхитительно. Пауза.
      – Джон, если вы почувствуете себя одиноко, постучите в мою дверь. Я всегда дома. Мы сможем послушать музыку.
      Он попробовал липкий, сладкий пирог. Он представил Шерри раздетой. Нежная гладкая кожа…
      Он понял, что надо немедленно уходить. Она возбуждала его.
      Он откусил еще кусочек пирога и пошел к двери.
      – Уже уходите? – разочарованно спросила она.
      – Должен уйти.
      – Не забывайте, – с надеждой повторила она. – Заходите в любое время.
      – Не забуду.
      Он вернулся к себе, закрыл дверь и, сбросив одежду, встал в позу перед зеркалом.
      Он был возбужден. Теперь Он мог себе это позволить.
      Он так долго и пристально смотрел на свое отражение в зеркале, что ему показалось, что Он смотрит в глаза другого человека. Это было удивительное ощущение.
      Через некоторое время Он принялся гладить и ласкать себя, и когда долгожданный момент наступил, Он вцепился зубами в кулак, чтобы подавить крик.
      Ночью Он тихо выскользнул из комнаты.
      Наступило время заняться жертвой номер четыре.

      Приятель покойной Герды Хемсли был высоким мужчиной с крупными чертами лица и коротко подстриженными рыжими волосами. Он был встревожен. Он работал менеджером в магазине спорттоваров, куда Кеннеди пришла, чтобы увидеться с ним. Он не обрадовался, когда она, представившись, сказала, что пишет статью.
      – Я стараюсь забыть это, – нервно оглядываясь, сказал он. – Герда была хорошей женщиной. Мы вместе прожили год, и вот… теперь… все перевернулось. Вчера я съехал с квартиры. Не мог жить там без нее.
      Кеннеди немедленно вычеркнула его из списка подозреваемых. Общаясь с людьми, она всегда доверяла своему первому впечатлению, и теперь чувствовала, что перед ней – обычный парень, попавший в беду.
      – Вас допрашивала полиция? – спросила она.
      – Да, – мрачно ответил он. – Как будто они имели на это право. Мало того, что убили мою подружку, так я еще стал подозреваемым. – Он умолк и затем продолжил: – Знаете, что происходит в этой стране?
      – Что?
      – Только к преступникам здесь относятся как следует, – горячо произнес он. – Невиновные люди никогда не добьются справедливости.
      – Уверена, что вы правы, – кивнула Кеннеди.
      – Я сам знаю, что прав, – с нажимом подтвердил он. Кеннеди взялась за блокнот.
      – Можно узнать, где вы впервые встретились с Гердой?
      – Вы тоже допрашиваете меня? – нахмурился он. – Меня в чем-нибудь подозревают?
      – Конечно, нет. – Она лишь сейчас поняла, насколько он напряжен. – Я пишу о нескольких женщинах, которых убили таким образом. Две из них работали в киноиндустрии. Герда – в банке. Не могли бы вы сказать, чем она занималась до этого?
      – Она вела деловые книги в каком-то офисе.
      – А раньше?
      – Ее мать знает. Поговорите с ней.
      – У вас случайно нет ее номера?
      Он написал номер на листке бумаги и подал ей.
      – Спасибо, – сказала Кеннеди. – Теперь я уйду; я вижу, вы заняты.
      Он резко кивнул и направился к кассе. Кеннеди вышла из магазина и некоторое время стояла, прежде чем отправиться к автостоянке.
      Он догнал ее, прежде чем она села в машину.
      – Извините, – задыхаясь, произнес он. – Но вы должны понимать – мне очень нелегко говорить об этом.
      – Я понимаю, – сочувственно сказала она.
      – Подождите. – Ему было трудно говорить. – Я рад, что вы пытаетесь что-то сделать. Вы даже представить себе не можете, что это такое, когда убивают близкого тебе человека. – Он попытался справиться с собой. – Если им удастся поймать парня, который это сделал, я сам хотел бы повесить его.
      Кеннеди понимающе кивнула.
      – Если бы это зависело от меня, я приложила бы все усилия, чтобы вам это удалось.
      Прямо из машины она позвонила матери Герды.
      Сработал автоответчик, она записала свое имя, номер телефона и попросила перезвонить. Затем направилась на ленч с Розой.
      Ресторан был набит битком. Роза воодушевленно сверкала карими глазами.
      – Слушай, Кеннеди, – заявила она. – Я хочу тебе кое-что предложить и настаиваю, чтобы ты сказала «да», потому что идея просто фантастическая.
      «О Господи, Роза все никак не успокоится».
      – Если это снова мужчина… – начала Кеннеди.
      – Нет, – быстро перебила Роза. – Это не мужчина. Это чисто деловое предложение.
      – О'кей, – вздохнула Кеннеди, – выкладывай. Постукивая длинными ярко-красными ногтями по столу, Роза сообщила:
      – Дело об убитых женщинах не движется, поскольку полиция не слишком активна, и наша телестудия решила заняться этим. Мы все в ажиотаже. У меня возникла великолепная идея – ты выступишь и расскажешь об этих женщинах в вечерних новостях.
      Кеннеди чуть не рассмеялась вслух. На этот раз Розе не удастся уговорить ее.
      – Я? На телевидении? Ты шутишь. Я его даже не смотрю и не собираюсь появляться на экране.
      – Я не шучу. Ты это сделаешь! – Глаза Розы сверкнули. – Я сказала тебе, это не просто убийца, а какой-то маньяк. Самое время полиции сформировать специальную группу. Влияние телевидения огромно. Ты сама знаешь.
      – Что ты, Роза, я не сумею! Роза не слушала.
      – Не беспокойся, все будет прекрасно.
      – Это ты говоришь.
      – Директор наших новостей придет выпить с нами кофе. Если к тому времени ты не согласишься, он сумеет тебя уговорить. Кстати, Кеннеди, не вздумай влюбиться в него – он занят.
      Кеннеди засмеялась:
      – Наконец занятый мужчина! Вот он-то мне и понравится, да?
      Роза тоже засмеялась:
      – Вот-вот.
      Кеннеди слегка побаивалась. Все произошло слишком быстро. Ей бы послушаться себя и вовремя сказать «нет», но Роза и ее директор были настойчивыми.
      Она села и написала свою речь. Затем прочла ее директору.
      Роза учила ее вести себя перед камерой.
      – Это легко. Сиди спокойно и смотри прямо в камеру. Когда монитор заработает, ты увидишь свои слова на телепромптере. Все, что тебе надо, – прочитать их. Это будет выглядеть так, словно ты разговариваешь прямо со зрителями.
      – Ты уверена, что это поможет? – неуверенно спросила Кеннеди.
      – Конечно, – гарантировала Роза.
      – Тогда почему бы это не сделать тебе?
      – Потому, что ко мне все привыкли. Каждый вечер люди видят меня в новостях. Ты популярная журналистка. Зрителям это понравится.
      – Я – популярная?
      – Да. Твоя статья о Бобби Раше вызвала разноречивые отклики. «Ю-Эс-Эй Тудэй» даже написал о ней. Сейчас ты знаменитость, и мы воспользуемся этим, чтобы привлечь внимание к передаче.
      – Я не отвечаю за ту статью.
      – Думай об этом так: ты делаешь полезную вещь. Если нам удастся заставить шефа полиции создать специальную группу, то дело сделано. Помнишь Душителя из Хилл-Сайда, несколько лет назад? Это становится таким же опасным.
      – Хорошо, хорошо, я постараюсь.
      Они устроили репетицию. Что за пытка! Кеннеди запиналась и спотыкалась, чувствуя себя полной идиоткой. Затем она отправилась в гримерную, где ее очень сильно нарумянили и подвели глаза темно-зелеными тенями, которых Кеннеди не выносила.
      – Я ненавижу такой макияж, – жаловалась она.
      – Телевизионное освещение размывает черты лица особенно у блондинок, – объяснила Роза. – А с таким макияжем ты будешь выглядеть хорошо.
      Затем парикмахер взбил ее волосы и покрыл их лаком.
      – Господи! Я похожа на куклу Барби, – простонала Кеннеди, глядя в зеркало.
      – Нет. Выглядишь ты великолепно. Прекрати ныть. Вновь оказавшись перед камерой, Кеннеди нервничала уже по-настоящему.
      Бригада новостей заняла свои рабочие места. Роза и ее помощник – негр с шапкой вьющихся волос и низким спокойным голосом – сели в центре изогнутого стола, остальные сгрудились вокруг них.
      У Кеннеди пересохло во рту, и она не знала, удастся ли ей что-нибудь произнести. Кому нужна эта нервотрепка?
      Наконец заработали камеры. Она увидела, как быстро вжилась в роль Роза, и почувствовала себя увереннее. Если это может Роза – значит сможет и она.
      К тому времени как менеджер подал ей сигнал, Кеннеди была готова.
      Набрав побольше воздуха в легкие, она заговорила.
      – Ну вот, – сказала Кеннеди после передачи, чувствуя себя приподнято, – я выполнила, что обещала. Теперь твоя очередь – мы отправляемся на танцы.
      – А ты уверена, что это хорошая идея? – спросила Роза неуверенно, когда они покинули студию.
      Кеннеди села за руль своего «корвета».
      – Хорошая или нет, мы едем на танцы.
      – Может, нам стоило бы взять с собой Ферди.
      – Мне кажется, что он не подойдет, – сухо заметила Кеннеди. – Я не думаю, что девы из кантри– и вестерн-клубов без ума от негритянских баскетболистов шести футов четырех дюймов роста.
      Они отправились в «Бутс» на бульвар Пико, въехали на большую автостоянку и вышли из машины. Роза немедленно забеспокоилась, хорошо ли она выглядит.
      – Не слишком ли велик мой зад для этих джинсов? – заволновалась она. – Так и вижу, как люди показывают на меня пальцами, говоря: «А вот и толстозадая дамочка с телевидения».
      – Конечно же, они приходят сюда исключительно для того, чтобы посмотреть на задницы знаменитостей.
      – А ты что думаешь? Это Голливуд, деточка. Все приходят сюда поглазеть на знаменитостей.
      – Вот и нет; люди сюда приходят, чтобы научиться танцевать. Они без ума от ковбойских танцев.
      – Ерунда! – отчеканила Роза. – Они приходят, чтобы кого-нибудь подцепить.
      – Маргарита была не такой.
      – Любая женщина «такая», если она свободна.
      – Не думаю. Возьми, к примеру, меня.
      – Ах, тебя… Тебя вряд ли можно назвать нормальной.
      – Спасибо большое.
      В «Бутс» было яблоку негде упасть. Будущие ковбои толпились возле большого круглого бара, занимавшего весь центр огромного зала. Возле стен стояли столики. Можно было спокойно выпивать, наблюдая, что делается на огромной площадке для танцев, где группы людей танцевали тустеп и водили хороводы.
      – Боже! – воскликнула Роза. – Я попала не туда. Это Америка на-Сити, и могу спорить, что я единственная испанка здесь. Возможно, меня даже изобьют на автостоянке!
      – Утихомирься, – посоветовала Кеннеди. – Мы выпьем, оглядимся и сразу уйдем.
      – Я не верю этим парням, – заявила Роза, разглядывая окружающих мужчин. – Взгляни на них. Вечером – ковбои, а днем – клерки.
      – Откуда ты знаешь?
      – Неужели ты думаешь, что настоящие ковбои разгуливают как эти, в десятигаллоновых шляпах с наглым видом? Солнышко, уверяю тебя, это поддельные ковбои.
      – Так, теперь ты специалист по ковбоям. Раньше я считала, что ты изучаешь баскетболистов.
      – Сделай одолжение, купи мне пива, и давай управимся с этим побыстрей.
      Они подошли к бару.
      – День добрый, маленькие леди, – приветствовал их бармен, подтверждая их худшие опасения.
      – Полагаю, мартини здесь не подают. – Роза уселась на высокий табурет.
      Он удовлетворенно хрюкнул.
      – Два пива, – заказала Кеннеди.
      – Вы здесь впервые? – Во рту у бармена не хватало зубов.
      – Как догадался? – саркастически протянула Роза.
      – Если бы вы оставили свои проблемы у порога, то могли бы неплохо повеселиться.
      Брови Розы взлетели вверх.
      – Ты выудил это изречение из «Счастливого печенья» Трэйдер Вика?
      Он не понял.
      – Трэйдер – что?
      – Забудь об этом.
      – По-видимому, у вас много завсегдатаев? – Кеннеди облокотилась на стойку бара.
      – Верно, – ответил бармен. – Они точны, как часы.
      Приходят, танцуют четыре-пять часов и довольные уходят домой. У нас в «Бутс» девиз: «Улыбайся и двигайся, как пружина».
      – Ох, ради Бога… – пробормотала Роза.
      – Да замолчи ты, – прошипела Кеннеди. – Я стараюсь завязать знакомство.
      – Ну и знакомство! – огрызнулась Роза. – О, а вот этот симпатичный…
      Ее внимание привлек светловолосый крепыш в хлопчатобумажной рубашке, джинсах и коричневом «стетсоне».
      Их глаза встретились, и он поклонился.
      – Не хотите ли потанцевать, мэм? – вежливо спросил он.
      – Почему бы нет? – Роза подмигнула Кеннеди.
      – Маленькая леди нашла свое место, – заметил бармен, когда Роза с крепышом ушли танцевать.
      – Моя подруга Маргарита часто приходила сюда, – сказала Кеннеди показывая ему фото. – Помните ее?
      – Я знаю многих, но редко запоминаю имена. – Он взглянул на фото. – Нет, не припоминаю.
      – Вы могли читать о ней в газете, – продолжала Кеннеди. – Ее убили два месяца назад.
      – Ее убили здесь? – невозмутимо спросил бармен.
      – Здесь?
      – Я не должен этого говорить, – доверительно сказал он, опираясь на стойку, – но у нас на автостоянке уже изнасиловали двух.
      – Да? Когда же?
      – Последний раз – несколько недель назад. С тех пор усилили охрану.
      – Маргариту не изнасиловали; ее задушили. Возможно, что кто-то шел за ней отсюда до самого дома.
      – Правда? – Он задумался. – Вы ее родственница?
      – Нет, я пишу о ней, – и Кеннеди подала ему визитную карточку. – Если что-нибудь вспомните, позвоните.
      Он уставился на визитку.
      – Кеннеди. Забавное имя для девушки.
      – А как вас зовут?
      – Брик.
      – О, это гораздо больше подходит… для парня. Прежде чем он успел ответить, она, забрав свою бутылку с пивом, отошла и встала с краю танцплощадки, наблюдая, как Роза выставляет себя полной дурой, пытаясь танцевать тустеп со своим юным жеребцом, который вовсю лапал ее. Роза в своем репертуаре.
      – О'кей, ребята! Теперь танцуем «линеечку»! – надрывался в микрофон диск-жокей. – Начнем с «Тамби-вид», дополним хорошей дозой нежного «Черного бархата», а затем нырнем прямиком в «Эйчи Брэйки».
      Раздались радостные крики.
      Роза подошла вместе со своим «ковбоем».
      – Сейчас пойдем попрактикуемся, – сказала Роза. На ее щеках играл румянец. – Билли учит меня танцевать «линеечку».
      – Билли, ты часто ходишь сюда?
      Кеннеди остановила его, прежде чем тот успел увести Розу обратно.
      – Да, мэм, я постоянно бываю здесь. Она вытащила фотографию Маргариты.
      – Знаком с ней?
      Сдвинув на затылок свой «стетсон», он целую минуту изучал фото.
      – Не могу сказать, мэм.
      – Она каждую неделю приходила сюда.
      – Вероятно, мы приходили в разные дни.
      – Вероятно, – повторила Кеннеди.
      – Может, вам стоит спросить у вышибал. Они знают все, что здесь творится.
      – Хорошая мысль. Спасибо.
      Она заметила нескольких вышибал, разгуливающих по клубу. Они были в черных ковбойских шляпах, черных рубашках и узких синих джинсах. Она подошла к одному из них, стоявшему у дверей. На его рубашке серебристо блестела звезда шерифа.
      – Не помните ли вы эту женщину? – спросила она, показывая ему фотографию Маргариты.
      Он взглянул на фото.
      – А что я получу, если вспомню?
      – А что вы хотите? – Она решила ему подыграть. «Да, этот не из робких».
      – Свидание, – сказал он.
      – Мне кажется, мой муж этого не оценит.
      – Ох, черт! Самых лучших уже разобрали.
      – Так вы ее помните?
      – Да. Симпатичная леди. Она постоянно приходила сюда вечером в субботу. Хорошо танцевала.
      – Встречалась ли она с кем-нибудь?
      – Нет. Иногда она приходила с подругами; с парнями я ее ни разу не видел.
      – У вас превосходная память.
      – Работа обязывает.
      Ее удивило, что он не добавил «маленькая леди», – это было бы вполне в его духе.
      – О'кей, спасибо, – сказала Кеннеди, отбрасывая волосы назад.
      – Жаль, что вы заняты, – он подмигнул ей.
      Стало ясно, что поиски ни к чему не привели. Она огляделась, ища Розу. Та разучивала какой-то замысловатый танец под руководством Билли. Видел бы ее сейчас Ферди!
      – Уходим, – сказала Кеннеди.
      – Уже?
      – Мне очень жаль уводить тебя.
      Роза помахала своему «новому приобретению».
      – До встречи, ковбой. Он дотронулся до шляпы.
      – До встречи, красотка.
      – Прекрати совращать детей, – пожурила подругу Кеннеди. – Один подросток у тебя уже есть дома. Тебе мало?
      Роза хихикнула:
      – Может, я и не свободна, но ведь еще не в могиле?!

      Мак Брукс не мог спать. Что-то тревожило его, и он не мог избавиться от этого ощущения. Некоторое время он смотрел «Найтлайн», но затем Шарлин пожаловалась, что телевизор не дает ей уснуть.
      – Мне нужно выспаться, милый, – пробормотала она. – Если ты не выключишь это, у меня будут мешки под глазами.
      Он выключил телевизор и лежал на спине в темноте. Его мысли были беспокойны. Прошлое преследовало его.
      Когда он услышал об убийстве Маргариты Линды, он счел это бессмысленной жестокостью, одной из случайностей, подстерегающих любого живущего в Лос-Анджелесе. Но недавно он узнал о смерти Стефани Вульф и понял, что эти убийства связаны между собой. Затем, сегодня утром в новостях упомянули о зверском убийстве Памелы Марч.
      Мак похолодел. Теперь сомнений и вовсе не оставалось – он знал, кто совершил эти убийства.
      После обеда он направился в свой кабинет, надеясь в тишине и покое все обдумать и решить какие шаги следует предпринять.
      Шарлин последовала за ним, наклонилась к нему сзади и принялась ерошить ему волосы.
      – Поехали в кино в Вествуд, – предложила она. – И если ты будешь очень, очень хорошим, мы сможем кое-чем заняться в последнем ряду. Ну, как?
      – Не сегодня, милая.
      У Шарлин было игривое настроение.
      – Почему бы и нет, котик? – спросила она, поигрывая его ухом. – Обещаю, что ты не пожалеешь.
      – У меня не то настроение.
      – Ты такой скучный, когда работаешь, – она надулась.
      – Ты тоже, – не упустил случая он.
      – Я могла бы играть в этом фильме, – капризно заявила Шарлин. – Мы с Бобби сыграли бы великолепно, и ты это знаешь. Ты так глупо ревнуешь…
      – Шарлин, я тебе уже сказал, что не ревную.
      – Ревнуешь!
      – Нет.
      – Оливер Стоун хочет встретиться со мной.
      – Хорошо. Надеюсь, он тебя увидит, ты ему понравишься, он возьмет тебя на какую-нибудь роль. Несколько месяцев во Вьетнаме несомненно пойдут тебе на пользу.
      – Он не собирается снимать еще один фильм про Вьетнам.
      – Ну, где-нибудь еще. – Он отвечал резко, надеясь, что жена оставит его в покое.
      И вот теперь он лежал в постели и не мог уснуть, в то время как лежащая рядом с ним Шарлин дышала глубоко и ровно, веки ее были сомкнуты, а пухлые губы чуть приоткрыты.
      Он мог думать только об убитых женщинах. Сколько времени пройдет, прежде чем полиция установит связь между ними?
      Он знал, что должен все рассказать, но если он сделает это, то весь кошмар прошлого воскреснет и попадет в газеты.
      Семь лет назад на его съемочной площадке было совершено убийство. Ингрид Флорис, прелестная юная актриса, была зверски убита актером, игравшим роль ее бывшего приятеля. При свидетелях он набросился на нее и после короткой отчаянной борьбы задушил.
      Маргарита Линда побежала звать на помощь. Стефани Вульф и Памела Марч, объятые ужасом, застыли на автостоянке. Джорданна Левитт, Черил Лендерс и Герда Хемсли видели разыгравшуюся трагедию из окна трейлера, где во время съемок располагалась съемочная группа.
      К тому времени как Маргарита вернулась в сопровождении двоих дюжих шоферов, Ингрид уже ничто не могло спасти. Она была мертва.
      Эти шесть женщин присутствовали на суде в качестве свидетелей.
      Они помогли упрятать убийцу за решетку.
      Актера звали Зейн Мерион Рикка. Он был племянником крестного отца Мака, но этого не знал никто, в том числе и сам Зейн, думавший, что ему просто очень повезло и он получил роль в важном голлливудском кино.
      Мак знал все. Он сделал одолжение своему крестному отцу. Он достаточно умен, чтобы не отказывать ему.
      По правде говоря, Луке Карлотти никто не отказывал.
      Господи! Мак понял, что Зейн вышел из тюрьмы. Самым ужасным было то, что теперь он, видимо, систематически и безжалостно уничтожает женщин, осмелившихся свидетельствовать против него.
      Возможно, следующие на очереди Джорданна, Черил и Герда.
      Мак резко сел в постели, пот выступил у него на лбу.
      – Что случилось? – сонно спросила Шарлин, обнимая его.
      – Спи, маленькая моя. – Он был удивлен, что его голос настолько спокоен и тих.
      – М-м-м…
      Она повернулась на спину, и он заметил, как тонкий шелк рубашки обрисовывает ее роскошную грудь. Жаль, что у него нет настроения. Хотя они редко занимались этим в спальне – с точки зрения Шарлин, это было чересчур банально.
      Мак соскользнул с кровати, отправился в комнату и надел спортивный костюм. Затем он спустился вниз. Пытаться заснуть не имело смысла.
      Он поспешил в свой кабинет и закрыл дверь. Жалюзи – были подняты, окна выходили на патио. Мак опустил жалюзи, пересек комнату и снял маленькую картину Пикассо со стены рядом с камином. За драгоценной картиной в стене был надежно вмурован сейф.
      Он набрал шифр, и дверца, щелкнув, распахнулась. Это был его сейф. У Шарлин был собственный. В Калифорнии.
      Он долго не решался вынуть содержимое сейфа. Нечасто он предпринимал это горькое путешествие в прошлое – кое-что лучше было не вспоминать.
      Первым делом он достал большой коричневый конверт, в котором лежали фотографии, и разложил их на столе.
      Потом нахлынули воспоминания. Вот трехлетний Мак Брукс сидит на плечах отца, высокого, стройного мужчины с вьющимися каштановыми волосами и беспечным выражением лица; Мак в шесть лет рядом с матерью, Присциллой, роскошной блондинкой в шортах и узком топе; Маку двенадцать – злодей с кривой улыбкой и воровским взглядом; и наконец пятнадцатилетний Мак рядом со своим крестным отцом Лукой Карлотти, коротышкой с глубоко посаженными глазами и тяжелыми веками, полными губами и зализанными назад волосами. У него были улыбка кобры и безукоризненный костюм.
      Луку Карлотти больше всего боялись в округе. И больше всего любили.
      Лука Карлотти мог сделать так, чтобы твои мечты осуществились. И он же мог безжалостно растоптать тебя. Он бы могуществен. Отец Мака был его правой рукой.
      Когда Мак подрос, он понял, почему великий Лука Карлотти стал его крестным отцом. Лука спал с его матерью, а у его отца не хватало смелости возражать.
      Лука Карлотти и родители Мака везде появлялись вместе, вплоть до той ночи, когда они отправились в ночной клуб в Гарлем послушать известную джазовую певицу. Было уже около трех часов утра, когда они вышли из клуба. Первым вышел отец Мака, чтобы позвать шофера. Как только подъехал длинный лимузин, появились Лука с Присциллой.
      Машина медленно проехала мимо. Лука остановился, начал что-то говорить, и тут раздались выстрелы. Лука упал на землю, повалив Присциллу. Отец Мака получил пулю в сердце – пулю, предназначавшуюся Луке.
      Луку нельзя было назвать неблагодарным. С этого дня он лично следил за тем, чтобы у Мака было все, чего бы он ни пожелал.
      Мак захотел быть боксером – Лука нанял тренера и организовал серию любительских боев.
      Он захотел машину – Лука купил ему красный «мустанг».
      Он захотел стать режиссером – Лука устроил его в киношколу.
      Он захотел поработать в настоящем кино – Лука устроил его третьим ассистентом в «Ночи Нью-Йорка», фильм, который финансировал один из его друзей.
      Опыт восхитил Мака. Он понял, что нашел свое истинное призвание.
      Режиссером «Ночей Нью-Йорка» был Уильям Давидосс, сильный мужчина с громким голосом. Его дочь, Уилла, открыла Маку дорогу в светлое будущее.
      Сразу после окончания работы над фильмом Мак и Уилла убежали в Лас-Вегас и там поженились. Меньше чем через три года он выпустил свой первый фильм.
      Лука Карлотти и Присцилла пожелали Маку удачи, когда он решил переехать в Голливуд. Они уважали его желание порвать все нью-йоркские связи. Лука понимал такие вещи. Он понимал все.
      Годы спустя, когда Мак готовился снимать «Контракт», Лука позвонил ему.
      – Сделай мне одолжение, сынок, – сказал он, как будто они расстались вчера.
      Мак не выносил, когда Лука называл его «сынок». Хотя Лука продолжал спать с его матерью, это не давало ему права так называть Мака.
      – Все, что угодно, Лука, – невозмутимо ответил он. Ему не хотелось портить отношения со своим крестным отцом.
      – Мой племянник хочет стать актером, – объяснил Лука. – Парнишка не урод. Дай ему роль в одном из своих фильмов. Я обещал это сестре.
      – Это не может быть главной ролью, – резко сказал Мак.
      – Все, что я прошу, – парочка сцен.
      – Заметано.
      Мак хорошо помнил этот разговор. И помнил Зейна Мериона Рикку.
      Как только Мак увидел Зейна Мериона Рикку, им овладели дурные предчувствия. Зейн считал, что, раз он получил роль в хорошем фильме, он звезда, и вел себя соответственно.
      Мак не выносил такого поведения на съемочной площадке. Он требовал от всех взаимного уважения и дружелюбия, но когда рядом был Зейн, достигнуть этого не удавалось.
      Обещание, данное Луке, не позволяло Маку отделаться от этого ублюдка. Он быстро переговорил с ним, заставив прочитать маленькую, но важную роль бывшего приятеля героини, и взял его, к вящему неудовольствию Нанетты Липски, заведовавшей распределением ролей.
      – У него нет опыта, – жаловалась Нанетта. – Зачем ты его взял, Мак? Обычно ты более разборчив.
      – Он подходит внешне, – упрямился Мак. – Это хорошо для роли.
      Внешность у Зейна действительно была подходящей. Узкие серые глаза без выражения на узком бледном лице. Пустой взгляд. Черные волосы, которые он, как и его дядя, зачесывал назад.
      Зейн не был ни красив, ни уродлив. Он был ничтожеством…
      Его ничтожество должно было сыграть на пользу роли. Так казалось ему.
      Он ошибался. Зейн превратился в величайшую головную боль, которую Мак когда-либо испытывал. Он разгуливал по съемочной площадке так, словно считал себя по меньшей мере Томом Крузом. Оскорблял гримершу. Маргарита вся в слезах бегала жаловаться Маку. Зейн умудрился всех восстановить против себя.
      Мак чувствовал себя беспомощным. Что он мог сделать? Будь это любой другой актер, Мак бы выгнал его. Здесь же его связывало обещание, данное Луке.
      Ингрид Флорис была необычайно красива, молода и невинна. Она двигалась с непревзойденной девичьей грацией. Мак чувствовал, что ее ждет блестящее будущее. Он дал ей маленькую роль в предыдущем фильме, а теперь она снималась в «Контракте». Она не разочаровала его: играла она прекрасно. Ингрид слегка напоминала Грэйс Келли в юности.
      Она произвела на Мака такое впечатление, что, вопреки своему обыкновению, он не пытался ухаживать за ней. Да это было бы и нелегко – в то время он все еще был женат на Уилле и спал с Джорданной, которая в свои семнадцать лет была той еще штучкой. Первые пять минут он чувствовал себя виноватым. Но она была весьма решительна: если ей чего-нибудь хотелось, она это получала. А тут ей понадобился он. Ему не пришлось преследовать ее.
      Он жил в страхе, что об их отношениях узнает отец Джорданны – его друг – и убьет его. Но когда он поделился своими опасениями с Джорданной, та расхохоталась.
      – Джордану нет дела до того, чем занимаюсь я, – весело сказала она. – Он слишком занят – женится все снова… и снова… и снова.
      – Когда-нибудь ты будешь восхитительной женщиной, – сказал он.
      Она усмехнулась:
      – А кто я сейчас – собака, что ли?
      – Вот именно: хорошенький щеночек.
      Их роман длился шесть недель. После этого Мак наскучил Джорданне, и она увлеклась одним из статистов, который ездил на «харлее» и занимался серфингом. Мак был рад – она отнимала у него слишком много сил.
      Ингрид почти закончила съемки, когда начала работать с Зейном. Ее характер был под стать ее внешности; общение с ней было настолько приятным, что даже Зейн стал вести себя прилично.
      И это было замечательно, ибо к тому времени вся съемочная группа его ненавидела.
      Сцены между Ингрид и Зейном были великолепны. Зейн, конечно, был редкостным ублюдком, но это вполне соответствовало его роли – персонаж фильма и должен был быть подонком.
      Мак понятия не имел, что вне съемочной площадки Зейн пристает к Ингрид – преследует ее, назначает свидания, осыпает подарками и цветами. Его знаки внимания не поощрялись – у Ингрид уже был друг. Она сказала об этом Зейну, но он, не вняв словам Ингрид, продолжал преследовать ее.
      В день, когда должна была сниматься сцена изнасилования, Ингрид очень нервничала. Сидя в гримерной, она призналась в этом Маргарите.
      – Хочешь, я поговорю с Маком, – предложила Маргарита. – Может, тогда тебе будет спокойнее.
      Ингрид покачала головой.
      – Нет, я уверена, что Зейн не хочет мне зла. Он запутался; все идет так, словно я – та героиня, которую играю, а он – мой бывший парень. Это странно, но мне кажется, ему это помогает.
      – Не беспокойся; мы все будем на съемках и присмотрим за тобой.
      Сцены изнасилования снимать всегда трудно, но с Зейном это было еще хуже, чем обычно. Он вымещал свое недовольство на Ингрид, грубо, несмотря на все предостережения Мака, обращаясь с ней на репетиции.
      Когда подошло время первого дубля, Зейн озверел.
      – Прекратить! – скомандовал Мак.
      Зейн навалился на Ингрид, насильно целуя ее, срывая с нее одежду.
      – Прекратить, твою мать! – заорал Мак, но Зейн и не думал останавливаться.
      – Сумасшедший ублюдок! – Мак подбежал и силой оттащил Зейна от Ингрид, которая была изрядно потрепана. – Тупой козел! – прорычал Мак. – Что ты делаешь?
      Глаза Зейна были холодны и пусты.
      – То, что вам надо, – ответил он. – Я играю.
      – Когда я говорю «прекратить», ты должен слушаться. Я руковожу здесь, это мой фильм, и ты обязан подчиняться. Убирайся с глаз моих!
      Тут Мак наклонился, помогая Ингрид встать.
      – Все в порядке, милая?
      Она кивнула, пытаясь улыбнуться.
      – Сцена получилась? – с надеждой спросила она.
      – Конечно, – ответил Мак.
      – Снято! – крикнул он. – Я не собираюсь еще раз заставлять тебя проходить через это.
      В этот же день Зейн отправился к трейлеру Ингрид. Думая, что он пришел извиниться, она впустила его. Между ними вспыхнул скандал – даже у терпения Ингрид были свои пределы.
      Зейн попытался изнасиловать ее, утверждая, что она провоцирует его. Ингрид стала сопротивляться, и они упали с трейлера.
      Все произошло слишком быстро.
      Только что они боролись, и вот уже Ингрид лежит на земле мертвая.
      Ее жизнь и карьера оборвались, и Мак чувствовал, что виноват в этом только он.
      – Что ты делаешь, солнышко? В дверях кабинета стояла Шарлин, завернувшись в светлый, персикового цвета пеньюар, лишь частично прикрывавший ее пышную грудь.
      – Шарлин, – терпеливо сказал Мак, – ложись спать. Уже три часа утра.
      – Знаю. – Она дрожа вошла в комнату. – Это я и хотела тебе сказать.
      – Я изучаю сценарий, – сказал он.
      – Нет.
      – Да.
      – Иди спать, – тоном искусительницы произнесла Шарлин. – Мне одиноко.
      – Нет, лапочка, я занят.
      Она увидела фотографии, и, прежде чем он успел остановить ее, взяла одну из них. На фото пятнадцатилетний Мак стоял рядом с Лукой Карлотти.
      – Кто это? – полюбопытствовала она. – Твой отец?
      – Нет, он мне не отец.
      – А кто?
      – Друг семьи. Шарлин всмотрелась.
      – У него гангстерский вид.
      Мак неестественно засмеялся и, выйдя из-за стола, забрал фотографию.
      – Гангстерский? Скажешь тоже! Она потянулась к фотографии.
      – Дай-ка еще посмотреть. Как получилось…
      Он взял ее за руки и, поцеловав, заставил замолчать.
      Шарлин не возражала. Они ведь не в спальне, так почему бы и нет?
      Распахнув пеньюар, он посадил Шарлин на письменный стол и грубо задрал на ней рубашку.
      – Милый, – хрипло прошептала она. – Дети… Они могут войти.
      – Все спят, – заверил он, дотрагиваясь до пушистого треугольника между ее ног. – Кроме того, мне всегда казалось, что ты любишь опасность.
      Произнеся последнее слово, он вошел в нее. Она была не вполне готова, и в этом, пожалуй, было кое-что.
      – Мак…
      Его руки нашли ее грудь, и он продолжил начатое. Она запрокинула голову и вздохнула. Вскоре они двигались в едином ритме.

      Работа с Квинси отнимала у Майкла много времени. Кроме дела Марджори Сандерсон, Квинси вел еще несколько дел, выслеживая неверного мужа по поручению ревнивой жены и обеспечивая безопасность телезвезды-наркоманки.
      – Мы должны не допустить, чтобы ее имя попало в газеты, – сказал Квинси. – Каждый раз, когда девчонка выйдет из дому, накурится, подерется или устроит скандал в клубе, мы должны подкупить людей и убедиться, что эта история не попадет в бульварные листки.
      – Работа, судя по всему, круглосуточная, – заметил Майкл, потягивая из бутылки безалкогольное пиво.
      – С нею всегда телохранитель. Каждое утро он отчитывается передо мной. Если что-нибудь происходит, я все улаживаю, и мне неплохо за это платят.
      – Кто?
      – «Орфеус Студиос». Она работает для их телекомпании. «Орфеус» занимается многими вещами.
      Они сидели перед телевизором в доме Квинси, смотря вполглаза матч по бейсболу. Эмбер приготовила на ужин картофельное пюре и жареного цыпленка и легла спать, потому что завтра они с Квинси и детьми с утра собирались ехать кататься на лыжах в Биг-Беар. Майкл вызвался присмотреть за домом.
      – Помнишь телерепортера Розу? – спросил Майкл, откидываясь на спинку дивана. – Я недавно встретился с ней, и она передала мне целую сумку писем. Я прочел их. В основном письма от женщин.
      Квинси не отводил глаз от телевизора.
      – И что они пишут?
      Майкл, пожав плечами, вытряхнул из пачки сигарету.
      – Сам знаешь… – Он слегка смутился. – Хотят выйти за меня замуж, иметь детей.
      Квинси усмехнулся:
      – Хотят переспать с тобой, так?
      – Очень забавно. – Майкл закурил.
      – Но правильно, да?
      – Там была пара интересных писем, которые стоят внимания.
      – Почему ты так думаешь?
      – Возможно, это ерунда, но мне необходимо действовать. Полицейские ничего не нашли, я звоню им каждый день.
      Он достал из кармана два письма и протянул их Квинси.
      – Посмотри сам.
      Первое письмо было написано на надушенной бумаге с цветочками наверху. Квинси пробежал его глазами:
      «Уважаемый мистер Скорсини, я видела вас по телевизору. Я могу помочь вам. Чтобы связаться со мной, дайте объявление в разделе личных сообщений в еженедельном журнале Беверли-Хиллз номеру 213. Будьте готовы заплатить десять тысяч долларов наличными за информацию. Ваш ребенок стоит этого. Друг».
      – Что ты думаешь об этом? – спросил Майкл.
      – Из тебя хотят вытянуть деньги.
      – Ты так считаешь? – Майкл выпустил струю дыма.
      – Да, я так считаю. – Квинси заерзал на диване. – Боже мой, Майкл, если Эмбер увидит, что ты куришь в доме, ее удар хватит.
      – Еще одна затяжка – и все.
      – Надеюсь. А что в другом письме?
      – Прочти.
      Квинси развернул записку без подписи, нацарапанную на простой бумаге:
      «Хирон Джонс в Лас-Вегасе. Он знает, где твой ребенок».
      – Что ты собираешься делать? – спросил Квинси, отложив письмо. – Мчаться в Вегас, искать Хирона Джонса?
      – Роза Альварес просила меня сделать еще одно телеинтервью. Может, я сделаю это и посмотрю, что получится.
      – Чем больше ты будешь появляться на телевидении, тем лучше для нашего бизнеса. Знаешь, в Голливуде говорят – плохой популярности не бывает.
      – Господи, Кви, вот уж не думал услышать, как ты цитируешь голливудские поговорки.
      – Поживешь здесь – тоже будешь так говорить.
      – Я же не ты.
      – Спасибо, – ухмыльнулся Квинси.
      Он встал с дивана, отправился на кухню и принес еще банку «Хейнекена».
      – У тебя есть номер телефона, по которому можно будет нас найти? – спросил он, возвращаясь в комнату.
      – Да-да.
      – Если что-нибудь произойдет…
      – Я позвоню.
      – Тебе бы лучше поехать с нами, но нет же, ты хочешь остаться здесь в одиночестве.
      – Ты так говоришь, словно я это делаю для собственного удовольствия. Я не смогу успокоиться, пока не найду Беллу.
      – Понимаю. Слушай, ты уверен, что справишься, если позвонит Марджори Сандерсон?
      – Да, Кви.
      – Знаешь, я ничего не могу поделать – парень не звонит и не пытается увидеться со мной. Ему даже статью не пришьешь. Письма приходят нерегулярно, и все они отправлены из разных мест. Все, что мы можем, – следить за ситуацией, убеждаясь, что с девочкой все в порядке. Она… ну… невротик.
      – Я заметил.
      – В этом все дело, я думаю. Ах, да, мне позвонили из «Орфеус Студиос», просят встретиться с режиссером Маком Бруксом.
      – Чего он хочет?
      – Не знаю. Мы поедем к нему на съемки в понедельник.
      – Ты говоришь, что мы посмотрим, как снимают настоящее кино?
      – Восхитительно, не так ли? Они переглянулись и засмеялись.
      Квинси, Эмбер и дети уехали рано утром. Майкл, встав с постели, решил позвонить матери. После смерти Риты он дважды разговаривал с ней. Разумеется, он сообщил ей об исчезновении Беллы, но она и не подумала позвонить ему, чтобы узнать, как продвигается расследование и как у него дела.
      Она сразу же подняла трубку, что было приятно: значит, с Эдди ему разговаривать не придется.
      – Привет, ма, как дела? – фальшиво-бодро спросил он.
      – Все так же, Мики, – она устало вздохнула, – как обычно.
      – Хорошо.
      – Ты не собираешься возвращаться?
      – Нет, мама. Не могу. Останусь здесь, пока не найду Беллу.
      – Это правильно. Ты должен остаться.
      В ее голосе не слышалось особого участия.
      – Как ты живешь? – спросил он. – Эдди не распускает руки?
      – С Эдди все в порядке, Мики. Он тяжело и много работает. Ты всегда был плохого мнения о нем, но он делает все, что может. Это помогает ему жить.
      «Помогает, еще бы!» – кисло подумал Майкл.
      – Он уже старик, Мики, – добавила Вирджиния дрожащим голосом. – А я старуха.
      – Ты не старуха, ма.
      – У меня пошаливает сердце и поднимается давление.
      – Ну-ну, ты еще нас всех переживешь.
      – Не хочу, – кисло заявила она. – С меня довольно.
      – Тебе нужны деньги, ма?
      Не то чтобы у него их было много, но, пока он может платить за квартиру, он будет счастлив послать ей, что останется.
      Она заметно повеселела.
      – Если они у тебя есть, Мики. Мне теперь приходится пить лекарства, а они дорого стоят. Нам бы не помешала помощь.
      Почему у нее нет денег? Он слышал от одного из живущих по соседству друзей, что у его братца дела пошли на лад. Сэл явно занялся рэкетом. Теперь он раскатывал повсюду в сияющем, золотистом «кадиллаке» с Пэнди – блондинкой с жестким лицом, которая была прежде девушкой для сопровождения, но вот уже восемнадцать месяцев как она замужем за Сэлом. Он приобрел дом: должно быть, бизнес процветал. Последний раз Майкл виделся с Сэлом на их с Пэнди свадьбе. Тогда они поссорились из-за Риты.
      – Рита – превосходная баба. Почему ты так плохо обращаешься с ней? – спросил Сэл так, словно имел на это право.
      – Не учи меня обращаться с моей женой, – ответил он, подавляя безумное желание расквасить это жирное лицо.
      – Ты не поймешь, что такое женщина, даже если споткнешься о нее в темноте, – фыркнул Сэл. – Рита – королева, а ты позволяешь ей уйти. У тебя что, совсем ума нет?
      – Рита уезжает в Калифорнию потому, что ей так хочется. Мы разводимся.
      – Знаешь, кто ты, Мики? – подзуживал Сэл. – Ты тупой, дрянной полицейский, и это все, чем ты когда-либо сможешь быть.
      Они подрались бы, если бы Эдди не втиснулся между ними и не сказал, что их мать, бедняжка, не переживет этого. Эдди, который, не смущаясь, колотил ее, когда и как хотел.
      Слова Сэла взбесили Майкла. Они напомнили ему детство, когда Эдди, колотя его, кричал:
      – Ты ничтожество, Мики, ты весь в своего отца, а он был ничтожеством. Яблочко от яблоньки…
      Каждый день ему говорили, что он ничто. Каждый день, пока он не ушел из этого дома.
      После оскорблений на свадьбе Сэла Майкл решил, что постарается больше не встречаться с братом. По-видимому, Сэл чувствовал то же самое, потому что, когда раненый Майкл лежал в госпитале, Сэл не потрудился навестить его.
      – Я пришлю тебе, сколько смогу, – заверил Майкл мать и принялся ждать, что она скажет ему что-нибудь приятное – все равно что, лишь бы он почувствовал, что не совсем ей безразличен.
      Он ничего не дождался. Собственно, это было не ново.
      Провести уик-энд в доме Роббинсов было приятно; это дало Майклу ощущение семейного уюта.
      Он частенько думал, как все сложилось бы, если бы они с Ритой не разошлись. Он пытался сохранить их отношения, когда бросил пить, действительно пытался, хотя Рита этого не замечала.
      Было уже слишком поздно, но Рита потащила его в брачную консультацию, где он сидел, как чужой, два часа, пока Рита говорила о нем:
      – Он эгоист. Он никогда не выказывает любви ко мне. Не говорит мне комплиментов. Никогда не бывает дома.
      Она не упомянула, что он оплачивает все счета и как проклятый работает, чтобы она ни в чем не нуждалась.
      Как раз перед тем, как они вышли из офиса консультанта, Рита сказала нечто, что беспокоило его до сих пор.
      – Я знаю, он рос в тяжелых условиях, как многие из нас. Но так же рос и его брат Сэл, а Сэл – потрясающий парень.
      Ее слова ошеломили Майкла. С каких это пор Рита считает Сэла таким уж потрясающим парнем? В машине он спросил ее об этом:
      – Что это за ерунда насчет «потрясающего Сэла»? С каких это пор вы так близки?
      – Не забывай, что именно он нас познакомил, – напомнила она. – Мне было бы лучше выйти замуж за него.
      Конечно, после этого они снова поссорились.
      Впрочем, он помнил не только плохое. Иногда он вспоминал Риту в ее лучшие дни, когда они только встретились. Она любила повеселиться и вся искрилась жизнью. Теперь она пополнила статистику преступлений. Красивая девушка, стремящаяся сделать карьеру, оказалась в морге.
      Спал Майкл неспокойно. Ему снились Рита и Белла, затем он проснулся и, лежа в постели, размышлял, принесут ли ему пользу те два письма, что он показывал Квинси. Если Хирон Джонс действительно в Вегасе, то как его найти? Впрочем, если он все еще выступает, выследить его будет нетрудно.
      Он решил, что, возможно, на следующий уик-энд слетает в Вегас. Надо использовать любой след.
      Встал он поздно, приготовил себе яичницу с беконом и весь день смотрел по телевизору бейсбол.
      В семь тридцать он заказал пиццу и устроился на диване в гостиной смотреть первую часть «Крестного отца». Эмбер подарила эту трилогию Квинси на прошлый день рождения, и Майкл рассчитывал посмотреть все три фильма. Аль Пачино, Джеймс Каан, Марлон Брандо, Роберт Дюваль – один актер лучше другого.
      Он настолько увлекся, что чуть не пропустил телефонный звонок. Майкл еле успел схватить трубку.
      – Да?
      Еле слышный женский голос:
      – Могу я поговорить с Квинси?
      – Кто это?
      – Марджори Сандерсон.
      – Да, Марджори… – Он нажал на кнопку «пауза» на дистанционном управлении. – Я Майкл Скорсини, партнер Квинси. На этот уик-энд он уехал из города, но предупредил меня, что я должен вам помочь, если что-нибудь понадобится. Что случилось?
      – Я не… не чувствую себя в безопасности, – нерешительно сказала она.
      Он напрягся.
      – Что вы имеете в виду? Что-нибудь случилось?
      – Нет. Я дома, здесь охрана и собаки, и все такое… Но у меня плохое предчувствие.
      – Чего же вы хотите от меня?
      – Не могли бы вы приехать?
      На секунду он замялся. Вот уж чего ему сейчас не хотелось, – так это ехать через холмы в Бель-Эр.
      – Ох… Конечно, Марджори, если вам это поможет.
      – Пожалуйста.
      – О'кей. Постараюсь приехать побыстрее.
      Черт возьми! Как раз начиналась лучшая сцена фильма – ловушка в больнице, когда Аль Пачино сам был вынужден охранять Марлона Брандо.
      Он думал было позвонить Квинси, но решил не беспокоить семью в уик-энд. Он вполне может успокоить Марджони сам.
      На нем были джинсы и рабочая рубашка, но он решил не переодеваться. В конце концов, это субботний вечер. Чего она может ждать – фрака?
      Если ждет, то ей же хуже. Он выключил телевизор и отправился в путь.
      Охранники у ворот поместья пропустили его. Он не знал, посвящены ли они в ситуацию, поэтому счел за лучшее не останавливаться и не обсуждать с ними этот вопрос. Он проехал прямо к парадному входу и оставил машину у массивных дубовых дверей.
      Дворецкий провел его в шикарную гостиную, где Майкл сел и принялся ждать… ждать… ждать…
      Через тридцать пять минут появилась Марджори.
      – Извините, пожалуйста, – сказала она. – Я разговаривала по телефону с отцом.
      Майкл еще не привык к Голливуду. Он был рассержен и не смог сдержаться.
      – Да, конечно, но в этой комнате у вас даже нет ни одного журнала, – резко сказал он. – Я не люблю долго ждать, когда мне даже нечем заняться.
      Она расхаживала по комнате. Было ли это его воображение, или под этим тонким белым платьем на ней действительно ничего нет? Он видел ее темные соски и тень в низу живота.
      – Не хотите ли выпить, мистер Скорсини? – спросила она. На худом лице вспыхнул румянец.
      – Зовите меня Майкл. – Он старался не смотреть на нее.
      – Очень хорошо… Майкл, – она почти шептала. – Так принести вам выпить?
      – Я не пью.
      – Какое совпадение! Я тоже.
      Ее поведение выводило его из себя. Он приехал сюда потому, что она была напугана и паниковала, и вот она спокойно предлагает ему выпить, как будто ничего не произошло.
      – Это не визит вежливости, Марджори, – сдавленно произнес Майкл. – Я приехал сюда по вашей просьбе. Вы сказали, что напуганы. Не хотите ли рассказать мне, что произошло?
      Она опустила глаза.
      – Он звонил.
      – В первый раз?
      – Да. Раньше он не звонил.
      – Что он сказал?
      – То же, что писал в письмах. Что он собирается убить меня… – Она смолкла, не в силах продолжить.
      – Как звучал его голос? Был ли он неразборчивым? Молодым? Старым?
      – Он был неразборчивым.
      – Значит, вы не смогли определить его возраст?
      – Может… может, лет тридцать с небольшим.
      – Это хорошо, Марджори. Для начала. Черный, белый, испанец?
      – Американец.
      – Значит, повесив трубку, вы позвонили отцу?
      – Я… я позвонила вам. Затем позвонил отец проверить, все ли у меня в порядке.
      – Зачем? Он знал о том звонке?
      – Нет. Он звонит почти каждый вечер. Я сказала ему, что вы едете сюда, и он обрадовался.
      – О'кей, Марджори, вот что мы теперь сделаем. Я поставлю на вашу линию приспособление, которое будет записывать все ваши разговоры, так что, когда он позвонит в следующий раз, мы сможем записать его и, возможно, даже определить, откуда он звонит.
      – А мои личные беседы?
      – Я покажу вам, как включать и отключать запись. Если это что-то личное, вы просто отключите кассету.
      – Понятно.
      – Я решу этот вопрос в понедельник, раньше я не смогу достать оборудование. А до тех пор – нет ли у вас друга, который мог бы побыть с вами?
      – Сейчас здесь живет моя подруга.
      – Хорошо. А где она сейчас?
      – Работает в кино. Она придет попозже.
      – Когда?
      Марджори покачала головой:
      – Не знаю.
      – Она актриса?
      – Нет. Она ассистент у Бобби Раша.
      – По-видимому, веселая работа.
      – Разве?
      – Да, все, связанное с кино, должно быть весело. – Он думал, разрешается ли курить в этом мавзолее. – Вы работаете, Марджори?
      – Я помогаю благотворительным комитетам. Это отнимает очень много времени.
      – Могу себе представить.
      Он ей не поверил. Насколько он мог судить, этой девушке безнадежно не хватало реальной жизни.
      – О'кей, – заявил он, собираясь уйти. – У вас есть охрана; если вам понадоблюсь я – есть телефон. В доме дворецкий – он ведь живет здесь, так?
      – Не в этом доме; в доме для слуг.
      – Нельзя ли его оставить на одну ночь здесь?
      – Я не буду чувствовать себя в безопасности, – нервно сказала она. – Я бы предпочла, чтобы остались вы.
      Это было что-то новенькое.
      – Вы хотите, чтобы остался я? – Майкл был искренне удивлен и отнюдь не обрадован.
      – Да, Квинси сказал, что, если мне понадобится, он останется здесь.
      Очень мило со стороны Квинси было сказать такое и уехать кататься на лыжах.
      – Он действительно так сказал?
      – Да.
      – М-м… Знаете, Марджори, я ничего с собой не взял.
      – Все наши комнаты для гостей доверху набиты всем, что можем вам понадобиться. Вы можете спать в комнате рядом с моей.
      – Это не слишком удобно.
      Она с упреком взглянула на него своими бледно-голубыми глазами.
      – Он угрожал убить меня. Я не могу оставаться здесь одна.
      Майкл вздохнул: как видно, отговориться не удастся.
      – Ладно, договорились, – невесело сказал он, потирая заросший щетиной подбородок. – О'кей, Марджори, если вам будет так спокойнее, я останусь.
      – Спасибо, – поблагодарила она.
      – Не стоит благодарности.
      – Вы поели?
      – Съел пиццу. Когда вы позвонили, я как раз смотрел по видео «Крестного отца», прекрасный фильм.
      – У моего отца превосходная видеотека. Я уверена, что этот фильм там есть, если вы хотите досмотреть его.
      – Неплохая идея.
      – Я посмотрю вместе с вами.
      Не совсем то, чего он хотел, но отказаться вряд ли удастся.
      – Пойдемте, – предложила она, – я покажу вам видеотеку.
      Он прошел за ней по длиннющему пустому коридору в громадную, облицованную деревом комнату. От пола до потолка с одной стороны возвышались полки, на которых, по-видимому, можно было найти любой фильм. Кассеты стояли аккуратными рядами.
      – Давайте поищем, – сказала Марджори, – это должно быть либо под буквой «К» – «Крестный отец», или же иногда отец ставит их под именем режиссеров. Это фильм Скорсезе?
      – Нет.
      – Знаю! – с триумфом произнесла она. – Френсис Форд Коппола!
      – Очень хорошо.
      Она принялась за поиски кассеты и нашла ее.
      – Можно посмотреть фильм в кинокомнате. Там есть и видео.
      – Я согласен, – пожал плечами Майкл.
      – А потом я могу послать охранника за пиццей.
      – Я не сказал, что хочу пиццу. Я уже ел.
      – Как хотите… Майкл.
      У него были не слишком радужные предчувствия. В воздухе витало нечто настораживающее. Неужели она неравнодушна к нему? Господи, пожалуйста, что угодно, только не это. Но Майкл всегда чувствовал такие вещи.

      Смотреть, как работает Бобби Раш, было чрезвычайно интересно. Джорданна поражалась его энергии – он почти не останавливался. Он не только играл в «Ужасных глазах» главную роль, но был еще и главным продюсером, так что если он не стоял перед камерой, то либо обсуждал с Гэри или Тайроном расписание и бюджет, либо «присматривал» за Маком.
      К удивлению Джорданны, работа захватила ее. Бобби был очень энергичен, а она старалась выполнить все, что надо, прежде чем он потребует. Не то чтобы она собиралась всю жизнь быть «девочкой на побегушках» у кинозвезды, но работать было интересно, и к тому же, как и обещал Чарли, само по себе присутствие на съемочной площадке и взгляд «изнутри» на кино служили неплохой школой.
      Когда она работала над «Контрактом», ей было всего семнадцать лет, ее взяли на работу по просьбе отца, так что ей не приходилось слишком напрягаться. Теперь же она постоянно находилась рядом с Бобби и чувствовала себя полноправным участником съемок. Мак оказался прав: это было весело.
      Бобби был дружелюбен, но держал ее на расстоянии. Она отвечала тем же. Она не хотела, чтобы он воспринимал ее как дочь Джордана Левитта. Ей хотелось проявить себя и доказать, что она может быть полезна.
      Секретарша Бобби и его пресс-агент ежедневно появлялись на съемках. Джорданна не могла не заметить, как обе женщины суетятся вокруг Бобби. Ее раздражало, что они ловят каждое его слово так, словно им больше делать нечего. Ну вот он, Бобби Раш, кинозвезда. И что с того?
      Через три дня съемок Бобби сказал ей:
      – Знаешь, Джорданна, я удивлен.
      – Почему, Бобби?
      – Я думал, что после первого рабочего дня мне придется уволить тебя.
      – Спасибо на добром слове.
      – Знаешь, ведь это важная работа. Но, должен заметить, ты прекрасно справляешься.
      – Это комплимент? Он нехотя улыбнулся:
      – Думаю, да.
      У него были самые синие глаза, которые ей когда-либо доводилось видеть, и великолепная фигура. Не Полночный Ковбой, конечно, но потрясающе хорош.
      Единственная область, где Джорданна всегда была уверена в себе, – отношения с мужчинами. Секс – это просто. С юности она знала, что может заполучить в свои сети, кого захочет.
      Бобби был не таким, как все. Когда она думала о нем как о возможном партнере, ее охватывала странная робость. Это так смущало Джорданну, что она даже не могла кокетничать с Бобби. Это же смешно. И все-таки… Почему она все время думает о нем?
      Ну, конечно, я думаю о нем. Я с ним работаю. Мы рядом по семнадцать часов в день. Почему бы мне и не думать о нем?
      Может, это любовь? Нет.
      Ни Мак, ни Бобби не ели вместе со съемной группой. Они обедали в своих трейлерах, иногда вместе, постоянно горячо споря.
      Бобби был вегетарианцем. Лишь иногда он позволял себе цыпленка.
      – Неужели тебе никогда не хочется большую сочную отбивную? – спросила Джорданна.
      – Нет.
      Она закатила глаза:
      – А я не могу без нее.
      – Как-нибудь я свожу тебя на бойню – возможно, тогда ты сменишь свои пристрастия.
      – Ох, брось, Бобби, ты ведь носишь кожаную обувь, разве не так? А куртки и перчатки?
      – Но я же их не ем – вот в чем все дело. Обычно повар готовил для него овощи или макароны, но в субботу вечером Бобби решил поужинать со всеми остальными. Он подошел к грузовичку, на котором привозили обед и ужин, и встал в очередь за двумя рабочими. Джорданна стояла за ним.
      – Как там Чарли? – поинтересовался Бобби.
      – Чарли? – спокойно переспросила Джорданна.
      – Чарли Доллар.
      – Ах, Чарли. Ну… я уверена, что у него все в порядке. Я давно не видела его.
      – Правда?
      – Правда.
      – Хм.
      – Что это значит?
      – У меня создалось впечатление…
      – …что мы трахаемся, – нахально продолжила Джорданна, желая шокировать Бобби. – Да, правильно, так и было, пока не вернулась его бывшая подруга. Ты доволен, Бобби? Ты это хотел узнать?
      Он расхохотался, чем привел ее в бешенство.
      – Спокойней, – сказал он сквозь смех. – Я не корреспондент «Нэшнл Инквайер», мне нет дела до того, чем ты занимаешься.
      Она почувствовала себя глупо. Зачем она выкладывала все это? Это не его дело.
      – Если тебе ничего не нужно, я пойду отдохну, – сдавленно сказала она.
      – Пожалуйста, иди.
      Она быстро ушла. Подумала было заглянуть в трейлер к Маку, но он весь день был в каком-то странном состоянии, и ей не хотелось беспокоить его.
      Когда Джорданна, направляясь к фургончику гримеров, свернула за угол, она столкнулась к Тайроном.
      Он схватил ее за руку.
      – Эй, – произнес Тайрон, – ты так много работаешь, что я не успевал сказать тебе, как хорошо ты сыграла в кинопробах. Если бы вопрос решал я, то непременно взял бы на эту роль тебя.
      – Правда?
      – Да, конечно.
      – Спасибо, – широко улыбнулась Джорданна. Ничто не поднимало ей настроения так, как похвала.
      – Ты ешь то, что нам привозят? Не хочешь ли перекусить в маленьком китайском ресторанчике за углом?
      – Искушаешь меня.
      Она подумала, что он выглядит, как Денцель Вашингтон, а фигура у него, как у Волшебного Джонсона – отнюдь не плохое сочетание.
      – Пойдем.
      – М-м… возможно, я должна спросить Бобби, не нужно ли ему чего.
      – Она еще и ответственная. Люблю таких женщин. Она нашли Бобби сидящим за складным столиком в окружении восторженных женщин.
      – Я похищаю у тебя Джорданну, – заявил Тайрон. – Приведу ее обратно через час.
      Бобби едва удостоил его взглядом.
      – Не приведешь вовремя – снижу ей зарплату. Тайрон засмеялся, Джорданна нет. Она напряженно пыталась понять, что это за женщины. Две из них были из съемочной группы, но по меньшей мере трех других она не знала.
      – Что это за юные таланты? – как бы мимоходом поинтересовалась она.
      – А? – не понял Тайрон.
      – Все эти дамы вокруг Бобби. Кажется, у него передвижной фан-клуб.
      – Да. Они везде ходят за ним, пытаясь всучить свой номер телефона, рассказывают, как им понравился или не понравился его последний фильм. Все, что угодно, лишь бы привлечь внимание.
      Тайрон казался достаточно привлекательным парнем, но Джорданна не давала себе проникаться к нему чрезмерной симпатией. Она не собиралась прыгать к нему в постель. Новая Джорданна была выше приключений на одну ночь. Хотя сигарета с марихуаной не помешала бы; ей слегка недоставало беготни по клубам и наркотического тумана.
      Нет. Это была старая Джорданна. Теперь у нее совершенно иной образ жизни. Джорданна Левитт, девушка, живущая собственным трудом. Могла бы стать актрисой, но не сложилось.
      Когда Джорданна и Тайрон вернулись на съемочную площадку, Бобби увлеченно беседовал с Барбарой Барр.
      – Что она здесь делает? – спросила Джорданна у Тайрона. Ее раздражало присутствие Барбары на съемках. – Ее начнут снимать только в конце следующей недели.
      Тайрон пожал плечами.
      – Возможно, она заехала познакомиться со всеми. Бобби поощряет создание семейной атмосферы.
      – Ну, приехала она явно не ко всем, – заметила Джорданна, не в силах скрыть свое недовольство.
      Тайрон с любопытством посмотрел на нее.
      – Ты не интересуешься Бобби? Если да, то только скажи мне, и я не буду тебе докучать.
      – Кто – я? – невозмутимо переспросила Джорданна. – Я интересуюсь Бобби? Ох, пожалуйста!
      – Я просто спросил. Я не люблю быть запасным номером.
      – Мог бы и не спрашивать, это самый смешной вопрос, который мне доводилось слышать. Я работаю на него и уважаю своего работодателя, но интересоваться Бобби Рашем – мне? Нет уж, увольте.
      – О'кей, значит, им ты не интересуешься. А как насчет меня?
      – Что насчет тебя?
      – Как насчет того, чтобы нам куда-нибудь сходить?
      – Мы только что были в китайском ресторанчике. Очень вкусно поели.
      – Я могу предложить тебе нечто получше.
      – Да? И что же? Он улыбнулся:
      – Возможно, этого ты еще ни разу не видела.
      – Ух ты! – кокетливо сказала Джорданна. – Даже и не знаю.
      – Дай подумать, – сказал он. – Мы работаем весь уик-энд, а во вторник у нас выходной. Поужинаем вместе во вторник?
      – Идет.
      Барбара Барр все не уходила, что по-настоящему раздражало Джорданну, наблюдавшую за ней издалека. Барбара Барр совершенно не подходила на роль Сиенны, ее кукольно-красивое личико абсолютно не соответствовало характеру героини. Ее длинные черные волосы были явно крашеными и совершенно не шли к ее бледному лицу. Роста она была маленького, а глаза слишком близко посажены.
      Тем не менее Бобби явно заинтересовался ею – все мужики одинаковы! – лишь потому, что все внимание Барбары было обращено на него, словно он был единственным мужчиной на свете. Вот глупость-то. Джорданна прекратила вести себя так в шестнадцать лет. Бобби посадил Барбару в кресло режиссера, в промежутках между дублями болтал с ней, не замечая никого вокруг.
      Джорданна все время была рядом с ним, делая все, что надо, и бегая по его поручениям. Внезапно работа утратила для нее всю свою привлекательность. Она чувствовала себя простой «девочкой на побегушках».
      Барбара не обращала на нее внимания. О'кей, Джорданна платила ей тем же.
      Мак был зол. Обычно он не придирался к актерам, но сейчас на него было трудно угодить.
      Одно к одному, вечер нельзя было назвать удачным, и когда в час ночи съемки закончились, Джорданна вздохнула с облегчением. Вскочив в свой «порше», она поехала назад в Бель-Эр, включив стереомагнитофон с кассетой Шаббы Ренкс на полную громкость.
      Охранники у дома Марджори пропустили ее. Она припарковала машину за чьим-то серым «фордом», вошла в дом и удивилась, застав дворецкого в холле.
      – Разве вам еще не время отправляться спать? – поинтересовалась она.
      – Мисс Марджори в кинокомнате с… другом, – неодобрительно сообщил дворецкий.
      – С каким другом?
      – С детективом.
      – Они смотрят кино?
      – Я не уверен, мисс Левитт. Принести вам выпить или поесть?
      Господи, жизнь у Марджори напоминала пребывание в роскошном отеле с круглосуточным обслуживанием.
      – Нет, спасибо. Я зайду пожелать Марджори доброй ночи.
      – Да, мисс Левитт.
      Открыв дверь в комнату для просмотров, Джорданна застыла на пороге: шла финальная сцена «Крестного отца». Она завороженно смотрела, пока на экране не замелькали титры, а затем заявила:
      – Как я люблю этот фильм! Я смотрю его по меньшей мере раз в год.
      Майкл обернулся, когда Марджори включила свет. Он увидел прелестную молодую женщину с длинными спутанными черными волосами и чудесной улыбкой, одетую в потертую кожаную куртку, поношенные джинсы и военные ботинки.
      Джорданна увидела очень красивого брюнета тридцати с небольшим лет, в пристальном взгляде которого таилась опасность. Незнакомец был атлетически сложен.
      – Привет, – дружелюбно улыбнулась она. – Должно быть, вы и есть мистер Детектив.
      – Майкл Скорсини, – он встал.
      – Милый итальянский мальчик, – она продолжала улыбаться.
      – Насчет «итальянского» верно, – ответил он. – А вот что касается «милый» и «мальчик», тут я уж не так уверен.
      Она засмеялась. Марджори забеспокоилась:
      – Почему ты так рано вернулась? – спросила она. – Я думала, у вас ночные съемки.
      Джорданна посмотрела на часы:
      – Уже почти два часа – разве для тебя это не достаточно поздно?
      Марджори придвинулась ближе к Майклу.
      – У меня все в порядке. – Собственническим жестом она взяла его за руку. – Майкл прекрасно заботится обо мне.
      – Хорошо.
      Джорданна поняла, что Марджори хочется, чтобы она ушла.
      – Я сейчас… ну… оставлю вас одних.
      – Э… – Майкл повернулся к Марджори. – Раз ваша подруга приехала, то мне, вероятно, нет смысла оставаться здесь.
      – Вы обещали. – Марджори обиженно посмотрела на него.
      – Что происходит? – Джорданна в недоумении переводила взгляд с Майкла на Марджори.
      – Мне звонил этот псих, – сказала Марджори, – тот самый, который писал письма. Он угрожал убить меня этой ночью.
      – Чудесно. Вот теперь я буду спать спокойно, – невесело пошутила Джорданна.
      – Если всем будет легче от этого, я останусь, – сказал Майкл.
      – А у вас большой пистолет? – поддразнила его Джорданна.
      – Достаточно большой.
      – Тогда вы обязательно должны остаться.
      – Хорошо.
      Тут он подумал, что в Джорданне что-то есть, но на лбу у нее красными буквами выведено: тревога. Она склонила голову набок.
      – Кажется, я слышу нью-йоркский акцент.
      – Бруклин.
      – А что делает Бруклин в Бель-Эр?
      – Сам не знаю, – скривившись, пожал плечами Майкл.
      Марджори все больше нервничала.
      – Извини, Джорданна, – сказала она наконец. – Можно поговорить с тобой?
      – Конечно. В чем дело?
      Марджори вытащила ее из комнаты в коридор.
      – Он мой, – прошипела она, вся красная.
      – Извини? – не поняла Джорданна.
      – Он мой, – повторила Марджори. – Он пришел ко мне, а не к тебе.
      – О чем ты?
      – Майкл. Я говорю о Майкле. Ты кокетничаешь с ним. Ты заигрываешь со всеми. Ты считаешь, что можешь заарканить любого, но он мой.
      Джорданна вскинула руки вверх.
      – Ох, извини… Я не знала, что вторгаюсь в твои владения. Я думала, что он твой детектив, а не твой любовник. Кстати, что это на тебе надето? Ты в курсе, что это платье просвечивает насквозь?
      Марджори покраснела еще сильнее.
      – Майклу так нравится.
      – Я не знала, что дело зашло так далеко. Почему-то раньше ты ничего не говорила о нем.
      – Ты не все знаешь обо мне.
      Джорданна подумала, что это действительно так. Хотя они выросли вместе, Марджори вечно держалась особняком, никогда не принимая участия в разнообразных эскападах, которые придумывали Джорданна и Черил. Грэнт называл ее бесполой. Шеп уверял, что она слегка не в своем уме; но каким-то образом она всегда оставалась частью «Голливудской пятерки».
      – Видишь ли, – Джорданна зевнула, – я устала. У меня был тяжелый день, и могу заверить: на твоего парня я не покушаюсь. Я иду спать. Увидимся утром.
      – Спасибо, – сдавленно произнесла Марджори. В конце коридора Джорданна обернулась.
      – Эй, надеюсь, тебя действительно трахнут. Самое время.
      Прежде чем Марджори успела ответить, Джорданна скрылась.
      Марджори вернулась в кинокомнату. Майкл изобразил зевок.
      – Я устал. По-моему, пора идти спать.
      – О, – разочарованно сказала Марджори. – А я думала, мы посмотрим «Крестный отец-2».
      – Очень заманчиво, но я должен хоть немного поспать. И вы тоже.
      – Да, наверное, – неохотно согласилась она.
      – Ничего не бойтесь. Если что-нибудь понадобится, я буду рядом с вами.
      – Да… Майкл.
      «Надо оставаться на официальном уровне», – подумал он. Девочка может потерять голову, а он не хочет быть объектом ее бурной страсти.
      Он уже убил четырех женщин, с тех пор как покинул тюрьму. Пять, если считать девушку, с которой все и началось. Она несла ответственность за смерть этих четырех женщин. Это ее вина. Он не виноват.
      Хотя Он должен признать: безнаказанно расправиться с ними было очень приятно.
      Он много думал об их шеях, мягких белых шеях. Выдавливать из них жизнь – это очень цивилизованный способ убийства.
      В его списке значились еще две женщины. Еще двух сучек надо было покарать. Черил Лендерс и Джорданна Левитт. Он специально приберег их напоследок, ибо с ними дело обстояло куда сложнее, чем с теми четырьмя. У них была другая жизнь.
      Когда Он работал в «Контракте» Черил и Джорданну никто не принимал всерьез. Две девчонки – подростки, имеющие богатых родителей и совершенно неопытные. И все же они свидетельствовали против него вместе с остальными. Они показали, что видели, как Он убил Девушку.
      Ему повезло, что у него был дядя со связями. Для его защиты были наняты лучшие адвокаты, и ему вменили в вину лишь непредумышленное убийство. Если бы все зависело от тех шестерых свидетельниц, Он был бы пожизненно заточен в тюрьму, а возможно, даже казнен.
      Выследить этих женщин было легко. У него был старый список съемочной группы и актеров, работавших в «Контракте», с домашними адресами. Маргарита Линда и Стефани Вульф жили все там же. Герду Хемсли разыскать было труднее, но Он с этим справился. На почте ему дали новый адрес Памелы Марч.
      У него были домашние адреса Джорданны Левитт и Черил Лендерс, и в ближайшие дни Он рассчитывал убедиться, что они действительно там живут.
      Единственная проблема заключалась в том, что Он не знал, с какой из них покончить в первую очередь. Он помнил Черил как вечно недовольную девицу с кислой физиономией. А Джорданна – о, она ни минуты не сидела на месте, расхаживая по съемочной площадке с таким видом, словно ей принадлежал весь мир.
      Он ненавидел их обеих. Он ненавидел их гораздо сильнее, чем тех четырех, потому что Джорданна и Черил пользовались привилегиями, которыми Он хотел пользоваться сам. И за это они должны были понести наказание.
      Сегодня он начинает слежку. Наблюдать за жертвой в течение нескольких дней было занятием почти столь же восхитительным, как и сама расправа.
      Он строил различные планы в отношении Черил и Джорданны. Задушить их – это было бы слишком легко; нет, они должны страдать так же, как страдал Он.
      Да, у него были далеко идущие планы.
      Он расстелил на столе список участников «Контракта» и внимательно изучил его. Черил Лендерс жила в Бель-Эр. Дом Джорданны Левитт находился в Беверли-Хиллз.
      Бель-Эр или Беверли-Хиллз? С чего начать?
      Он понимал, что сделать это будет непросто. Эти большие особняки набиты охранниками и сигнализацией. Он не питал иллюзий и знал, что люди, которые живут в больших дорогих домах, предпринимают множество предосторожностей.
      Но никто не сможет перехитрить его. Он был в тюрьме. Он выдержал множество издевательств и унижений, но не жаловался – испытания, которые Он выдержал с честью, сделали его сильным. Сильнее большинства людей.
      0н бросил монетку, чтобы решить, с чего начать.
      Бель-Эр или Беверли-Хиллз? Которая из них?

      Майклу удалось ускользнуть из поместья Сандерсонов в воскресенье утром, сказав, что ему нужно работать. Это была, кстати, чистая правда.
      Когда Марджори увидела, что он уходит, она забеспокоилась.
      – А что, если мне еще раз позвонят? – предположила она.
      – Я вернусь, как только достану необходимое для записи оборудование, – пообещал он. – А по дороге остановлюсь у ворот и предупрежу охранников.
      – Нет, – рассердилась Марджори, – папа не хочет, чтобы кто-нибудь знал об этом. Если эта информация попадет в газеты, она может навредить.
      – Кому?
      – Отец не выносит упоминаний обо мне в прессе. Он боится, что меня могут похитить и потребовать у него выкуп.
      – Охранников необходимо поставить в известность, Марджори.
      – Они и так бдительны.
      – Тогда вам не о чем беспокоиться.
      Он подумал, что следует выяснить у Квинси, беседовал ли тот с отцом Марджори. По мнению Майкла, скрывать от охранников суть дела было крайне безрассудно, если не сказать опасно.
      На автоответчике в доме Квинси его уже ожидало несколько сообщений. Он прослушивал их, пока варил кофе.
      Первое сообщение было от телохранителя юной кинозвезды.
      – Произошла неприятность, – сказал он. – Она ударила девушку напротив клуба «Сирокко» несколько вечеров назад. Я вовремя подоспел, но кто-нибудь должен переговорить с местным вышибалой – я слышал, что он хочет рассказать эту историю газетчикам.
      Второй звонок был от матери Квинси – ее интересовало, как там поживают внуки.
      Третий – от подруги Эмбер – Шелил. Майкл удивленно выслушал ее долгие жалобы:
      – Привет, это Шелил. Я встретилась с этим твоим другом, Майклом, и с тех пор его не видела. Все мужчины – подонки, они приглашают тебя, соблазняют и как только добьются своего – бросают. Тем не менее я, пожалуй, соглашусь встретиться с ним еще, уж очень он мил. Позвони мне.
      Последний звонок Квинси. Он говорил очень мрачно:
      – Ну вот уж этому ты не поверишь. Я тут поцеловался с деревом и получил от него в подарок сломанную руку. Завтра приехать не смогу. Кстати, где ты? Хороший сторож, нечего сказать.
      Майкл немедленно позвонил Квинси.
      – Я отвечаю за свою работу один, Майкл, – пожаловался Квинси. – Ума не приложу, что мне теперь делать?
      – Ты больше не один, – напомнил ему Майкл. – Я твой новый партнер.
      – Ты справишься с делами до моего возвращения?
      – Да, я уже вроде как начал привыкать. Ночь я провел в доме Марджори Сандерсон. Ты забыл меня предупредить, что, кроме всего прочего, мы еще присматриваем за детьми. Ах да, звонил тот парень, который нянчится с твоей теледевочкой.
      – Что-нибудь произошло?
      – Ничего такого, с чем я не смог бы справиться.
      – А ты поедешь завтра на встречу с Маком Бруксом?
      – Ладно.
      – Мы вернемся во вторник. В красной записной книжке на столе ты найдешь все необходимые телефоны клиентов и студий.
      – Расслабься. И когда в следующий раз поедешь кататься на лыжах, будь осторожнее.
      – Осторожнее? Черт, ты что думаешь, я сделал это нарочно?
      – Вот именно.
      – Гад!
      – Свинья!
      Бобби Раш знал, что совершил ошибку. После воскресных ночных съемок он пригласил будущую партнершу по фильму, Барбару Барр, к себе домой в постель, где они и провели весьма напряженные часы.
      Сейчас был понедельник, шесть часов утра, и Бобби горько жалел о случившемся. Она начнет сниматься только через две недели, а он уже скомпрометировал себя. Барбара красива, сексуальна и талантлива, но спать с партнершей по фильму не годится, это всегда приводит к неприятностям. Он поклялся себе, что этого больше не будет. Барбара оказалась весьма требовательной. Кроме того, он не совсем понимал, в чем дело, но что-то в ее поведении беспокоило его.
      Сейчас он мучительно размышлял: должен ли он разбудить ее и отправить домой? Или же просто уехать в студию, оставив ее здесь? Но он едва знаком с Барбарой, а в доме много важных бумаг. Ситуация была крайне неприятной.
      Он решил разбудить ее.
      – Который час? – Она вздохнула, лениво потягиваясь.
      – Поздно, – соврал он. – Пора вставать. Она раскинулась на постели.
      – Прошлой ночью ты был очень страстным, Бобби. По-настоящему страстным.
      Очень любопытные воспоминания.
      – Правда? – поинтересовался он, не возражая против похвал.
      Она села. Простыня сползла, обнажив ее большие груди с торчащими сосками.
      – Я бы не говорила так, если бы это было неправдой, – промурлыкала она, обнимая его за шею и притягивая к себе. – Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Ты в постели просто чудеса творишь.
      Внезапно ему показалось, что с возвращением в студию можно и повременить. Он дотронулся до ее сосков.
      – Лучше не делай этого, – застонала Барбара. – Я не выдержу, если весь день буду думать о тебе. Ты мне нужен, нужен прямо сейчас, – она принялась расстегивать на нем брюки.
      Он, забыв все благие намерения, повалился на нее.
      Она задрала ноги. Все происходило грубо и быстро, так, как ей, по-видимому, нравилось больше всего. Это был грубый, примитивный, животный акт.
      – Лучше тебя у меня никого не было! – заявила затем Барбара.
      С одной стороны, ему это льстило, но с другой – несколько покоробило, что она воспринимает его как машину для секса, лишенную чувств и эмоций.
      Теперь, когда все было позади, он снова сожалел о случившемся. Украдкой взглянув на часы, Бобби понял, что, если он не хочет опоздать, у него только-только осталось время, чтобы принять душ.
      Она, потная, обнаженная, проследовала в душ вслед за ним.
      – Достаточно, – сурово сказал Бобби, когда Барбара встала вместе с ним под воду и принялась его ласкать.
      – Мне никогда не бывает «достаточно», – сообщила она, становясь перед ним на колени. Вода лилась ей на голову.
      Выскользнув за стеклянную дверь, Бобби потянулся за полотенцем.
      – Что, какие-нибудь проблемы? – крикнула она вслед.
      «Моя единственная проблема – это ты», – захотелось ответить Бобби.
      Выйдя из душа, она одевалась целую вечность.
      – Я отвезу тебя домой, – предложил он, когда Барбара наконец оделась.
      – Прекрасно, – весело отозвалась она. – Значит, у меня будет время переодеться и позавтракать, прежде чем я приеду к тебе на ленч.
      Кто приглашал ее на ленч? Во всяком случае не он.
      – Сегодня очень трудный день, – быстро сказал он. – У меня не будет времени на ленч.
      – Тогда я посижу и посмотрю.
      – М-м… Я не слишком люблю, когда на съемочной площадке во время съемок ответственной сцены находятся посторонние. Это мешает мне сосредоточиться.
      – Ты гонишь меня? – холодно спросила она. Господи! Ну почему он всегда попадает в идиотские ситуации?
      – Ты что, рассердилась? – тихо спросил он.
      – Ненавижу, когда меня отвергают. Это меня просто бесит.
      Он понял, что избавиться от нее будет не так-то просто. Чем быстрее он это сделает, тем лучше. Он подъехал к ее дому и высадил ее.
      – Как насчет того, чтобы я приготовила тебе обед и подождала, пока ты вернешься? – жизнерадостно предложила она, явно сменив гнев на милость. – Хочешь, оставь мне ключи.
      «Нет уж, ключей я тебе не оставлю».
      – Сегодня у меня деловая встреча как раз в обеденное время. – Он постарался придать своему лицу не слишком радостное выражение.
      Барбара бросила на него испепеляющий взгляд.
      – Я начинаю думать, что ты жалеешь о вчерашней ночи и сегодняшнем утре.
      – Как я могу жалеть, что провел время с тобой? – ловко вывернулся Бобби.
      Говоря это, он сам почувствовал, как фальшиво звучат его слова. Может, именно это заметила в нем Кеннеди Чейз? Может, и вправду он всего лишь обаятельный ублюдок, ничего ровным счетом собой не представляющий?
      Да, нечего сказать, прекрасные мысли приходят в голову с утра.
      – Когда я увижу тебя? – не отставала Барбара.
      – Я позвоню, – пообещал он.
      – Лучше не обманывай меня, – она шутила лишь наполовину, – а то мне придется тебя сурово наказать.
      Наконец она вышла из машины. Он видел, как она вошла в подъезд. Когда он наконец поумнеет? Никаких актрис!
      Они должны были снимать в отеле «Амбассадор». Он быстро поехал туда, включив для успокоения нервов Шадэ.
      Когда Бобби приехал, Мак стоял возле развозившего еду грузовичка и завтракал.
      – Доброе утро! – поздоровался Бобби. – Как спалось?
      – Какой там сон! – кисло заметил Мак. – Мы закончили съемку в час ночи.
      Бобби зевнул.
      – Да, ты прав, нам всем пришлось туго. Но, мне кажется, получилось неплохо, правда? Не терпится посмотреть.
      – Ты поел?
      – Нет. Нужно идти гримироваться. На площадке увидимся.
      Сидя в фургончике у гримеров, Бобби напряженно всматривался в свое отражение в зеркале. Было широко известно, что Джерри Раш умудрился переспать со всеми своими партнершами по фильмам. Неужели он становится таким же, как отец? Ему не хотелось стать Бобби Рашем – кинозвездой и жеребцом номер один.
      С другой стороны, что прикажете делать? Ничего плохого нет в том, чтобы переспать с кем-нибудь, если у тебя подходящее настроение.
      «Она актриса», – шепнул внутренний голос.
      «Ну да, а я актер. Что с того?»
      Джорданна зашла в трейлер и подала Бобби чашку кофе.
      – Судя по твоему виду, ты тяжело провел ночь, – дружески посочувствовала она. – У тебя под глазами такие мешки, что в них можно запихать все мои вещи.
      Он уставился на нее.
      – Когда мне понадобится критик, я тебя позову.
      – Да, сэр, мистер Раш.
      – Где сценарий? – раздраженно спросил он.
      – В вашем трейлере.
      – Можешь принести его?
      – Конечно, сэр.
      У Джорданны был острый язычок. Она была бы идеальным ассистентом, если бы не это.
      – Пожалуйста, – крикнул он вслед ей, – захвати мой радиотелефон.
      Она поспешила к трейлеру и взяла сценарий и телефон. На обратном пути Джорданна наткнулась на Мака.
      – У тебя все в порядке? – спросила она, остановившись на минутку.
      Она что, догадалась о чем-нибудь? Джорданна всегда отличалась потрясающей интуицией.
      – А в чем дело? Я что, плохо выгляжу? – настороженно спросил он.
      – Ты всегда выглядишь прекрасно, Мак, для своих лет.
      – Приятно слышать, Джорданна.
      – Я стараюсь заставить тебя улыбнуться – в последнее время ты не слишком часто это делаешь.
      – У меня личные проблемы.
      – Шарлин?
      – Нет, не Шарлин, – возразил он. – Мы с женой очень счастливы.
      – Рада это слышать.
      – Ты настоящая язва.
      – Я по горло сыта подобными комплиментами.
      – Так веди себя иначе.
      – Знаешь, в чем дело, Мак? Я говорю, что думаю. Не отмалчиваюсь. Если, по-вашему, это делает меня язвой, что ж, пусть будет так.
      Он покачал головой и ушел. У него не было настроения болтать с Джорданной, слишком его беспокоили Зейн и его будущие действия.
      Он подумал, что должен сказать Джорданне, чтобы она была очень осторожна. Если с ней что-нибудь случится, он себе этого не простит…
      Нет, ничего с Джорданной не случится. Кроме того, сегодня он увидится с частным детективом, и тот позаботится обо всем.
      Когда Джорданна и Черил должны были свидетельствовать в суде против Зейна, Джордан Левитт и Этан Лендерс пытались устроить так, чтобы девочкам не пришлось являться в суд. Но обе девушки были непреклонны – и настояли на своем. Идиотское упрямство!
      В то время Мак постоянно держал Луку Карлотти в курсе происходящего.
      – Я не могу позволить, чтобы меня хоть как-то связали с Зейном, – предупредил он своего крестного отца. – Я должен остаться в стороне. Все, что я знаю, – то, что я дал актеру работу.
      К счастью, Лука согласился с ним.
      – Зейн не знает, кто ты, – сказал он. – Я никогда не говорил, что мы с тобой знакомы.
      – Отлично. Важно, чтобы все так и осталось.
      – Лично я, – холодно заметил Лука, – убил бы этого тупого недоноска. Каким надо быть ублюдком, чтобы сделать такое? Да еще при свидетелях.
      – Это твой племянник, а не мой.
      Мак всегда считал, что Зейна следовало бы отправить в газовую камеру. Очень жаль, что он туда не попал.
      Теперь он должен установить, вышел ли Зейн на свободу. Мак мог бы позвонить Луке, но решил не делать этого. Чем меньше он будет общаться с Лукой Карлотти, тем лучше.
      На обратном пути Джорданну остановила ассистентка сценариста и подала ей несколько новых страниц сценария. Джорданна передала их Бобби, он просмотрел их и попросил вставить в его экземпляр. Джорданна устроилась в уголке, выполняя поручение, пока он звонил по радиотелефону. Конечно, она прислушивалась к разговору, хоть и не подавала вида.
      Бобби позвонил Барбаре, зная, что должен как можно быстрее и легче выпутаться из создавшейся ситуации. Он решил честно сказать ей, что эта ночь была ошибкой.
      – Извини, утром я очень спешил, – Бобби говорил тихо. – Пауза. – Да, у меня тоже все хорошо. – Пауза. – Ленч завтра? – Снова пауза. – Конечно. У меня как раз свободный день.
      Ленч – это хорошо. У него будет возможность объяснить ей, что этот роман не сослужит доброй службы ни ему, ни ей.
      Как только он повесил трубку, Джорданна была тут как тут.
      – Заказать для тебя столик в «Ле Дом» или в «Цикаде»? – спросила Мисс Служебное Рвение.
      – Бет позаботится об этом.
      «Ну-ну, – подумала Джорданна. – Значит, он не хочет, чтобы я знала об этом. Значит, на ленч он отправится с Барбарой Барр. Значит, прошлой ночью он привез ее к себе домой и, что вполне вероятно, затрахал до потери пульса».
      Он что, с ума сошел? У Барбары Барр репутация маньячки, это каждый знает.
      Джорданна находилась в непривычном для себя подавленном состоянии.
      Не может же она ревновать? Или может?
      Ни в коем случае. С чего мне ревновать его к Барбаре Барр?
      Потому что тебе нравится Бобби.
      Нет!
      Нет, нравится!
      Джорданна выбежала из гримерной, направилась прямиком в «Крафт Сервис» и проглотила три сахарных пончика, запив их двумя баночками «Сэвен-Ап». После этого ее затошнило.
      Ты довольна, дорогая?
      Да пошел ты!
      Майкл старался выглядеть спокойным, но он еще ни разу в жизни не был на съемочной площадке. Нет, конечно, в Нью-Йорке он много раз видел, как снимают кино, но это был Голливуд, это было настоящее кино. И это восхитительно.
      К сожалению, сегодня они снимали не в студии, а в отеле «Амбассадор» на бульваре Уилшир. Майкл въехал на автостоянку и припарковал свою машину рядом с вереницей трейлеров. Затем он направился к зданию, остановившись по пути узнать у охранника, где тут снимают фильмы.
      – Вы найдете их в главном зале, – охранник махнул газетой в сторону отеля.
      Проходя по многочисленным коридорам и залам, Майкл любовался старым отелем. Когда-то он читал, что это было любимое место звезд тридцатых-сороковых годов – Кларка Гейбла, Джоан Кроуфорд, Ланы Тернер. Вот, должно быть, были времена!
      Когда он добрался до цели, сцена была в самом разгаре. Майкл застыл неподалеку, поглощенный действием.
      Взглянув по сторонам, он узнал Мака Брукса. В газетах часто появлялись его фотографии с женой. Шарлин Винн Брукс – весьма сексуальная актриса. Счастливчик этот парень!
      Как только Мак скомандовал: «Снято!», Майкл направился к нему.
      Путь ему преградила молодая негритянка-ассистентка, державшаяся уверенно и отстраненно.
      – Чем я могу вам помочь? – официальным тоном поинтересовалась она.
      – У меня встреча с Маком Бруксом.
      – Он ждет вас?
      – Да.
      – Ваше имя?
      – Майкл Скорсини из агентства Роббинса.
      – Подождите, я узнаю, свободен ли он.
      Она ушла и долго совещалась с Маком, который, найдя глазами Майкла, помахал ему. Когда ассистентка вернулась, она была чуть-чуть более дружелюбной.
      – Скоро он закончит съемку. Присядьте и подождите.
      Он уселся в высокое кресло с плетеной спинкой и задумался над тем, каково это – быть актером. Внимание. Деньги. Власть.
      Не то чтобы он когда-либо мечтал о подобной карьере, нет. Но в школе его вечно зазывали в драмкружок.
      Бобби Раш с видом кинозвезды разгуливал по съемочной площадке со своей свитой. Майкл сразу узнал темноволосую девушку, с которой он познакомился в доме Марджори. Он подождал некоторое время, затем, встав, похлопал ее по плечу.
      – Помните меня?
      Она обернулась, удивленно глядя на него.
      – О, Бруклин! – воскликнула она.
      – О, Бель-Эр! – ответил он.
      – А что вы здесь делаете?
      – У меня назначена встреча с Маком Бруксом. Она улыбнулась:
      – Я вижу, вы остались в живых, проведя ночку в мавзолее.
      – Этот дом вам видится таким же, как и мне.
      – Я там временно, пока не подыщу себе квартиру. Мы с Марджори старые друзья. Вместе учились в школе.
      – Да? Она кажется немного… нервной.
      – Не мне бы это говорить, но… ладно, у меня всегда создавалось впечатление, что она немного не в себе.
      – Что вы думаете о письмах, которые она получает?
      – Сама не знаю. А вы?
      – Я еще не решил.
      – Слушайте, раз ее отец платит, вам-то чего волноваться? Ей нравится, когда вы рядом, так не упускайте шанс.
      – Что вы хотите сказать?
      – Ну-ну, Бруклин, смотри на вещи реально. Ты красивый парень. Когда любимый папочка помрет, все достанется Марджори. Перед тобой широкая дорога.
      Ему не понравилось, что эта девушка считает его ловкачом, стремящимся воспользоваться знакомством с Марджори.
      – Я работаю на нее, – сухо произнес Майкл. – И это все.
      – Извините, – спокойно сказала она. – Забудьте все, что я тут наговорила.
      – Хорошо.
      Они молча стояли некоторое время, глядя, как репетируют сцену.
      – О'кей, Бруклин, – Джорданну разбирало любопытство, – просветите меня. По какому поводу вы встречаетесь с Маком?
      – Личное дело.
      – Могу спорить, я знаю, что за дело. Шарлин завела роман на стороне, а Мак хочет, чтобы вы за ней следили.
      – В воображении вам не откажешь.
      – А вы такой же, как частные детективы в крутых романах Раймонда Чандлера? Вбегаете с «Полароидом» в спальню, чтобы сделать компрометирующие снимки?
      – Вы отстали от времени. Если бы я собирался это делать, я бы воспользовался электронной камерой, укрепленной на потолке.
      – Весьма современно.
      – Тихо, пожалуйста! – закричал первый ассистент Мака. – Готовимся снимать. Все по местам!
      Майкл наблюдал, как снимали сцену между Бобби и Седриком Фаррелом, игравшим его отца. Сцену повторяли пять раз. Наконец Мак остался доволен и, посоветовавшись с оператором, направился к Майклу.
      – Рад, что вы пришли, Майкл. О Квинси все превосходно отзываются. Где он сейчас?
      – Несчастный случай на лыжной прогулке.
      – Значит, вы партнеры?
      – Да, мы вместе работали в полиции в Нью-Йорке. Теперь мы снова вместе.
      – То, что я собираюсь рассказать сегодня, конфиденциально, – сказал Мак. – Строго конфиденциально. Я не хочу читать о себе в «Инквайере».
      – Мы должны поддерживать репутацию агентства. Можете нам доверять.
      – Пойдемте в мой трейлер.
      Они покинули площадку, прошли через пустой отель и подошли к роскошному трейлеру Мака.
      – Садитесь, – предложил Мак. Майкл сел на встроенный диван.
      – Так вот, почему бы вам не сказать мне, что вас беспокоит?
      – Я давно работаю в кино. – Мак расхаживал взад-вперед. – Снял множество фильмов.
      – Знаю. Я видел большинство ваших фильмов. Прекрасная работа.
      Маку понравилось, что этот детектив достаточно умен, чтобы посмотреть все его фильмы, или хотя бы большинство их.
      – Вы видели «Контракт»?
      – Да. Впечатляющая вещь.
      – Правда?
      – Конец фильма – это что-то неописуемое. Я еле усидел на месте.
      – Не помните, о чем писала вся пресса, когда я делал этот фильм?
      – М-м-м… Нет, не припомню.
      – Произошло убийство. Молодую актрису задушил один из снимавшихся в фильме актеров. Мы старались не акцентировать на этом внимание, но пресса, разумеется, набросилась на сенсацию.
      – Теперь, когда вы сказали об этом…
      – Я назначил на эти роли других актеров. Ни Ингрид, ни тот актер не появились на экране. Был суд, и он отправился в тюрьму. Больше я ничего не знаю.
      – И что?
      – Во время суда шесть женщин свидетельствовали против него. Все шесть видели сцену убийства.
      – Так-так.
      – За истекшие два месяца три из шести были убиты.
      – Извините?
      – Вы все расслышали верно. Три были убиты.
      – Актер все еще в тюрьме?
      – Вот для этого я и пригласил вас. Зейн Мерион Рикка был приговорен к четырнадцати годам за непредумышленное убийство.
      – Четырнадцать лет назад?
      – Нет, семь. Но я почти уверен, что он на свободе.
      – Похоже, что вы правы. В Калифорнии его срок автоматически уменьшается вдвое. Вы известили полицию?
      – Зачем, вы думаете, я пригласил вас? Никаких заголовков в газетах! Я не смогу себе позволить оказаться замешанным в подобное дело. Узнайте, освобожден ли он, и если да, то… мы должны защитить трех оставшихся в живых женщин. Потому что, если он составил список жертв, поверьте мне, они в этом списке.

      Кеннеди очень не хотелось возиться с интервью с Чарли Долларом. С тех пор, как было совершено новое убийство, расследование этого дела стало ее основной заботой.
      Ее появление на телевидении вызвало целый переполох.
      – Мы добились своего, – сообщила Роза. – Я слышала, что начальник полицейского управления лично занялся этим. Им придется пошевелиться, иначе публичный скандал им обеспечен.
      – Великолепно, – подытожила Кеннеди, радуясь, что все наконец сдвинулось с мертвой точки.
      – Мой редактор новостей хочет, чтобы ты снова выступила. Он считает, что из этой истории можно многое выжать. Он хочет, чтобы ты появлялась на экране раз в неделю, пока они не поймают этого маньяка.
      Кеннеди согласилась. Все что угодно, лишь бы найти убийцу. Она знала, что откуда-то издалека Фил и ее отец следят за ее работой. И ей хотелось надеяться, что им есть чем гордиться.
      Тем не менее нельзя было забывать, что ее ждет беседа с очередной кинозвездой. Теперь счастливой жертвой стал Чарли Доллар. Договариваясь с ним о встрече, она и вправду хотела побеседовать с ним, что в ее практике общения с разными знаменитостями случалось крайне редко. Он дал ей свой адрес и объявил, что ждет ее около полудня.
      Когда она приехала, то была приятно поражена тем, что хозяин собственноручно открыл ей дверь.
      – Здравствуйте, леди журналистка, – тепло приветствовал он ее. – Заходите.
      Показались две огромные собаки.
      – Не обращайте внимания на этих бандюг, – сказал он, ведя ее в гостиную. – Я их выдрессировал – они кидаются только на других актеров.
      Он одарил ее широчайшей улыбкой и сверкнул глазами. На голове у него уже начинала просвечивать небольшая лысина, да и брюшко намечалось, но он все равно был чертовски привлекателен в своей яркой гавайской рубашке, светло-бежевых, довольно потертых шортах и белых матерчатых туфлях на босу ногу.
      – Присаживайтесь, – пригласил он, указывая на диванчик.
      Она окинула взглядом комнату и решила, что здесь ей определенно по душе. Комната была очень уютная, и чувствовалось, что рука дизайнера не касалась ее, в отличие от большинства домов на Беверли-Хиллз. Было совершенно очевидно, что Чарли окружил себя любимыми вещами. Старый диван, обтянутый кожей, был мягким и удобным, на стенах висели довольно любопытные живописные полотна, рядом резвились собаки – совсем как в ее собственном доме, а сам Чарли производил впечатление очень приятного человека.
      – Давайте-ка начнем нетрадиционно и выключим диктофон, – сказал он с усмешкой.
      – Ладно, – согласилась она.
      – Знаете, мне безумно хочется подымить косячком, если только вы не возражаете. Да, не вздумайте упоминать об этом в своей статье.
      А знает ли он, в какую опасную игру он играет? Его безыскусность и открытость были несколько чрезмерными, чтобы не поддаться искушению написать о них очень подробно.
      – Могу ли я доверять вам, Кеннеди? – спросил он, глядя на нее в упор своими плутоватыми глазами, проникавшими, казалось, в самые глубины ее сердца.
      – Полагаю, да, – ответила она неохотно.
      – Хорошо, – успокоился он, закурил сигарету с наркотиком и глубоко затянулся.
      Это было что-то новенькое – актер, который не спасовал перед журналистом. Она приняла правила его игры.
      – Вы просто уничтожили Бобби Раша, – заметил он, предлагая ей затянуться.
      Она покачала головой.
      – Это не я. Хотя косвенно, конечно, к этому руку приложила.
      Чарли невозмутимо затянулся еще раз.
      – Что же произошло?
      – Мою запись изменили и урезали. Из-за этого я чувствую себя отвратительно. Но поверьте мне, это больше никогда не повторится.
      – Надеюсь.
      – Не беспокойтесь, вы в полной безопасности. Сейчас я заключила такой контракт, который не позволит им изменить ни строчки.
      – Бобби – парень неплохой, – произнес Чарли, выпуская струю дыма. – Это родитель у него скандалист, а он всегда ведет себя вполне пристойно.
      – Мне казалось, что быть ребенком знаменитости очень здорово. Деньги, привилегии и все такое.
      – Не в моих правилах спорить с журналистами женского пола, но вы не правы.
      Она решила, что безопаснее будет сменить тему.
      – У вас ведь есть маленький сын, правда? Он расплылся в добродушной улыбке.
      – Точно. Его зовут Спорт. Он у меня самый-самый.
      – Это уже для записи – вы собираетесь жениться на его матери?
      Чарли снова засмеялся.
      – Вы лучше у Далии поинтересуйтесь, не собирается ли она за меня замуж? Я просто делаю то, о чем меня люди просят. И если мне когда-нибудь удается избежать этого, я чувствую себя просто счастливым.
      У Чарил была подкупающая, непринужденная манера вести себя. Это еще более усиливало его обаяние.
      – Вы не будете, возражать, если я начну записывать?
      Она потянулась за сумкой, порылась в ней и выудила оттуда маленький потративный диктофончик фирмы «Сони».
      – Я последую вашему примеру.
      – Вы что, собираетесь записывать меня?
      – Думаю, что каждый из нас захочет подстраховаться от надувательства.
      Он поднялся с места, а когда вернулся, у него в руках был небольшой «Панасоник», который он положил на стол перед собой.
      – Мы готовы, – объявил он. Кеннеди хмыкнула.
      – Я не знала, что вы отличаетесь подозрительностью. Они обменялись долгими взглядами.
      – Вы довольно привлекательная штучка, – наконец нарушил молчание Чарли.
      – Штучка? – переспросила Кеннеди. Этот эпитет одновремено и позабавил ее, и обидел.
      – Хо-хо. У меня в комнате запахло феминизмом. Она холодно улыбнулась.
      – Вы очень любезны. Она включила диктофон.
      – Может, мы обсудим вашу картину?
      Он наклонился и щелкнул кнопкой своего магнитофона.
      – Это было бы очень здорово. А то все постоянно стремятся сунуть нос в мою личную жизнь.
      Он помолчал немного, затем драматическим жестом простер руки к небу, входя в образ шекспировского персонажа.
      – С кем же я сплю – вот в чем вопрос? – продекламировал он с чувством и интонациями великого трагического актера, каковым он в действительности и являлся.
      – Итак вы не хотите ответить на мой вопрос?
      – Людей не интересуют душа актера, его внутренняя сущность; все, что им надо, – это покопаться в его грязном белье. Чем больше грязи, тем лучше, – это сегодняшняя Америка.
      – И вы в ней по уши!
      – Если угодно, да!
      – С этого и начнем. Какого вы мнения о сплетнях, которые про вас распускают?
      – Выдумки, – он печально вздохнул. – Но драматизм ситуации заключается в том, что люди этим басням верят.
      – Вы действительно так считаете?
      – Поговорите с любой сопливой девчонкой или пожилой матроной. Они являются ко мне, потрясая газетой и вопя: «Вы слышали о том, что натворил Майкл Джексон? или Марлон Брандо? или Джек Николсон?» Да, малышка, они на редкость доверчивы.
      – Неужели все – только грязные сплетни?
      – Иногда встречается малюсенькая доля правды. Но ведь сплетни – хлеб журналистов. А поскольку ничего такого в действительности не происходит, они вынуждены приукрашивать события. Господи, слово-то какое – «приукрашивать»!
      Казалось, он уж чересчур увлекся и уклонился от темы. Она сделала попытку вернуть его с небес на землю.
      – Давайте все-таки поговорим о вашем фильме, – напомнила она. – Почему вы решили сами стать его продюсером?
      Его брови взлетели вверх, придав ему еще более дурашливый вид.
      – А почему бы и нет? Когда я снимаюсь в кино, я хочу быть самому себе хозяином. Я не прав?
      – Но для вас это в новинку. Вы и в дальнейшем собираетесь ставить свои фильмы самостоятельно?
      – Я об этом еще не думал. Теперь была его очередь делать ход.
      – Итак, вы были замужем за Филиппом Чейзом. Он застал ее врасплох.
      – Д-да. А откуда вы узнали?
      – Я следил за его работой. И за вашей тоже. Мне понравилось то, что вы написали об Аните Хилл. А то, как вы отделали Буша, – просто восхитительно. Но больше всего из ваших с Филом статей мне нравится вещь, которую вы написали для «Нэшнл джеографик». Его иллюстрации просто бесподобны. Леди, вы действительно стоили друг друга.
      – Я тоже так думаю, – спокойно произнесла она, стараясь не показывать, насколько она поражена тем, что Чарли знает Фила.
      – Я был очень огорчен тем, что он погиб.
      На ее глаза навернулись непрошенные слезы. Воспоминание о Филиппе резануло по сердцу, как ножом. От Чарли ее состояние не ускользнуло.
      – Слушайте, у меня появилась идейка! – воскликнул он, вскочив с места. – Что, если нам смотаться на машине на пляж и закатить там обед? Я угощу вас крабовыми пирожками в «Айви», закажу вам какой-нибудь экзотический напиток, и мы будем балдеть, представляя, что у нас обоих каникулы. Идет?
      Это звучало довольно заманчиво. Зачем отказываться?
      – Ну, если вы настаиваете… – протянула она, чувствуя какое-то непривычное волнение.
      Он схватил ее за руки и буквально стащил с дивана.
      – Моя прелестная зеленоглазочка, за мной! Я позабочусь о том, чтобы рассеять вашу печаль и развеселить вас. Вперед!
      Черил Лендерс чувствовала себя большим человеком. Еще бы! Ей удалось обратить на себя внимание самых влиятельных особ в городе. Внезапно она оказалась в самой гуще событий. Она больше не была всего лишь дочерью Этана, она наконец стала свободной. И начала заколачивать кучу баксов. Какая неслыханная удача!
      Ее девочки были на высоте. Когда она занялась списком Донны, то первым делом выкинула из него всех сомнительных особ и скандалисток, заменив их парочкой юных дарований. Первоклассный сервис на любой вкус – это стало ее девизом. Вы платите по высшей таксе – вы получаете по высшему разряду. И все довольны и счастливы. Особенно Грэнт, который не только улаживал ее проблемы, дабы удовлетворить запросы нескольких новых клиентов, но и занимался наймом многообещающих и способных девиц почти ежедневно.
      Черил находила массу удовольствия в том, чтобы быть голливудской «мадам». Мужчины… Они все добивались ее внимания, и она могла выбирать их по своему усмотрению.
      Она и Грэнт стали регулярно устраивать у нее дома субботние ночные вечеринки, пользовавшиеся большим успехом. Список гостей был избирательным: очаровательные девушки, которым щедро платили за услуги, и влиятельные толстосумы, охотно опустошавшие свои тугие кошельки. Среди завсегдатаев этих вечеринок были и кинозвезды, там появлялась и одна английская рок-звезда – молодой парень, которому девочки требовались дюжинами, а также продюсеры, телеведущие и многие другие.
      Особняком стояли клиенты-арабы. Они поручали ей организацию своих собственных вечеринок, и она знала, что они заплатят вдвойне.
      Грэнт серьезно подумывал о том, чтобы покинуть свое агентство и стать полноправным партнером.
      – Тебе нужно расширять и улучшать дело, – пытался уговорить он ее. – Мы будем посылать девочек по всему земному шару, может быть, даже обслуживать выборы. Перед нами открываются неограниченные возможности.
      Она платила ему комиссионные за поставляемых девиц, и, пока дела шли хорошо, ничего не имела против того, чтобы он участвовал в ее бизнесе, но не как полноправный партнер, хотя почему бы и нет? Пока он не слишком зарывался, он был полезен. Он мог переложить на свои плечи массу ответственности, и она не прочь была держать его рядом с собой да еще и привязать покрепче.
      Он возгордился, когда она изложила ему суть своего плана, но поставил условие – или пятьдесят процентов, или он вне игры.
      – Тогда ничего, – отрезала она.
      Он согласился на тридцать процентов и покинул агентство.
      Черил была счастлива. Никто не знал, даже Джорданна, что она давно мечтала соблазнить Грэнта.
      Это началось еще тогда, когда она только-только из девочки превратилась в девушку, и продолжалось долгие годы. Она никому не говорила этого, ведь было совершенно очевидно, какие женщины в его вкусе, и это терзало ее самолюбие. Грэнт всегда охотился за дамами с пышным бюстом, длинной гривой и пухлыми чувственными губами. А ее не удостаивал даже мимолетным взглядом. Она никогда не была особо хорошенькой, да и грудь у нее слишком маленькая. И, кроме того, он всегда относился к ней так, словно она была мальчишкой. Они довольно весело проводили время вместе, не более того.
      Много лет Черил ждала своего часа. Сейчас она занимала выигрышную позицию: она была, можно сказать, его боссом и держала ситуацию под контролем.
      Черил давно убедила себя, что, если ты чего-то сильно хочешь, ты просто обязана это получить. А она хотела Грэнта. Она ждала почти двенадцать лет. Не слишком ли это долго?
      Чарли был интересным человеком: он не прикладывал ни малейший усилий, чтобы очаровывать, это получилось само собой. То, что он вел себя очень непосредственно, делало его еще более привлекательным.
      Люди любили Чарли. Ему махали из машин, когда он несся по эстакаде в черном «роллсе» со своей демонической улыбкой, слушая Синатру и потягивая из фляги жидкость, которая по виду напоминала дистиллированную воду, а на поверку оказалась чистым спиртом.
      – Я и не думала, что у вас такая шикарная машина, – пробормотала она, поглаживая сидение с дорогой кожаной обивкой.
      Он наморщил лоб и фыркнул:
      – Ну почему люди всегда говорят одно и то же? Она пожала плечами.
      – Понятия не имею. Это… это слишком великолепно!
      Он хохотнул.
      – Просто поразительно – я великолепен.
      – Сколько вам лет? – полюбопытствовала она.
      На этот счет имелись разные сведения – от сорока девяти до пятидесяти пяти.
      – Если по умственному развитию – то двенадцать. А физически – сто двадцать. И пятьдесят три – по внутреннему состоянию. Не слишком утешительно, но все же лучше, чем альтернатива.
      – Какая?
      – Откинуть копыта, – с горечью произнес он. – Я потерял кучу классных приятелей во Вьетнаме.
      – Вы были там?
      Он приглушил звук магнитофона.
      – Само собой, был. Где же, по-вашему, я мог получить такие ценные уроки, которые закалили меня на всю жизнь?
      – В колледже, – простодушно ляпнула она. Короткий смешок.
      – Нет. Ничего подобного. Я там никогда не был. Я бросил школу в пятнадцать лет и стал уличным бродягой. Никакое высшее образование не сравнится с этой школой жизни.
      – Не сомневаюсь.
      – А вы, зеленоглазенькая? Расскажите мне о себе.
      – Школа. Колледж. Вот, собственно, и все.
      – Звучит довольно обыденно.
      – С Филом я познакомилась в колледже. Мы поженились и вместе исколесили весь мир. Он был совершенно особенным человеком.
      – Черт подери! Всегда найдется какой-нибудь идеал, который тебя опередит. Должно быть, вы по нему очень тоскуете?
      Она не нашлась, что ответить. Как выразить словами ту страшную боль, которую доставляет потеря очень близкого человека? Невозможно.
      – Тоскую, – просто сказала она.
      Чарли выехал в третий ряд и подрулил ко входу в «Санта-Монику».
      – Да, с вождением у вас неважно обстоит дело, – простонала она, распластавшись на приборной доске.
      – Весь фокус в том, – объявил он с плутовской улыбкой, – чтобы не задеть никого и не позволить никому задеть тебя. Такая у меня философия. Поразмыслите над этим. Мне очень помогает.
      Совместный обед был просто восхитительным. Она не могла припомнить, когда в последний раз столько смеялась. Но за ослепительной наружностью Чарли скрывалось нечто очень серьезное. Будучи величайшим актером своего времени, он был, кроме того, умнейшей и интереснейшей личностью.
      Когда он предложил ей поужинать с ним и на следующий вечер, она с готовностью согласилась. «Посмотрим, что скажет об этом Роза».
      После обеда Чарли отвез ее обратно к себе домой, где она пересела в свою машину и поехала прямо на телестудию. Роза и редактор новостей уже ждали ее. Они просидели весь день, готовя материал для сегодняшнего выступления. Ей предоставили факты по делу Памелы Марч – последней жертвы. Памела была задушена в прошлую пятницу в районе Западного Голливуда – участке детектива Карлайла. Она была не слишком популярной актрисой, разведенной, бездетной. Тридцати одного года от роду. Она прогуливалась со своей собакой, когда на нее напали. Абсолютно идентично случаю со Стефани Вульф. Единственное отличие заключалось в том, что на сей раз на ее теле не было записки со словами: «Смерть предателям».
      – Похоже, убийца тот же самый, так? – предположила Кеннеди, ознакомившись с информацией.
      – Если это только не убийство по образцу, – заметила Роза. – Временами такое случается.
      Кеннеди как раз заканчивала краситься и причесываться. Она предпочитала делать это сама, накладывая темно-коричневые тени на веки и освежая помаду на губах. Затем она расчесала волосы медового цвета так, что они стали живописно обрамлять ее лицо.
      Пробежав глазами свой текст, она осталась очень довольна. Она будет иметь успех.
      Перед выходом в эфир она зашла в буфет, заказала шоколадное пирожное и впилась в него зубами.
      Через несколько минут появилась Роза.
      – Все в порядке?
      – Нормально, – ответила она, не испытывая ни малейшего волнения. – Думаю, что справлюсь.
      – Я же говорила, что ты войдешь во вкус! – воскликнула Роза, плюхая перед ней бутылку «Эвиана». – Увидимся в студии. У нас у всех дел по горло. Да, кстати, если ты вдруг столкнешься с Майклом сделай одолжение, не обижай его.
      – Какой такой Майкл?
      – Скорсини. Детектив из Нью-Йорка, у которого ребенок пропал. Помнишь? Сегодня вечером он снова выступает.
      – Ничего себе совпадение! – Она тряхнула головой.
      – Да говорила я тебе: тебе ничто не угрожает. У него ни на что нет ни времени, ни желания, точно так же, как и у тебя.
      – Можно подумать! Роза рассмеялась.
      – Честное слово, – сказала она, скрываясь за дверью, – в один прекрасный день ты попомнишь мои слова.
      Кеннеди примостилась на краешке дивана и снова начала просматривать свои записи. Четыре женщины. Зверски убиты.
      Душитель совсем распоясался. И она собиралась остановить его, прежде чем он доберется до пятой жертвы.

      Расставшись с Маком, Майкл отправился побеседовать со швейцаром в клубе «Сирокко» о скандале, учиненном телезвездой, но мыслями он был далеко.
      Встреча с Маком Бруксом взволновала его не на шутку.
      Женщин убивали одну за другой. Мак полагал, что он знает, кто убийца, но только сейчас решился пролить немного света на это дело. Неужели такое безразличие свойственно всем, кто живет в Голливуде?
      Из студии он связался со своим человеком из полицейского департамента Лос-Анджелеса и попросил его раскопать что-нибудь о Зейне Мерионе Рикке. Перезвонив через час, он узнал, что Зейн вышел из тюрьмы три месяца тому назад. В центральной библиотеке Майкл просмотрел газетные репортажи об убитых женщинах. Особенно его заинтересовала четвертая жертва – Герда Хемсли. Участвовала ли и она в картине Мака?
      Как же так могло получиться – на свободе разгуливает сумасшедший, социально опасный тип, а никому до этого нет никакого дела?
      Он позвонил Маку.
      – У меня хорошие новости.
      – Только не забывайте, что я говорю по общему телефону, – предупредил Мак. – Вокруг меня полно народу.
      Неужели это все, что его волнует? То, что кто-нибудь может подслушать его?
      – Дело, которое мы с вами обговаривали, продвигается. Каковы дальнейшие указания?
      Теперь, будучи на сто процентов уверенным, что его подозрения верны, Мак запаниковал. Нужно срочно найти Луку и рассказать ему все.
      – Никаких, – ответил он.
      – Никаких, значит? – повторил Майкл.
      – Пока.
      – Кстати, – спохватился Майкл, – имя Герды Хемсли вам что-нибудь говорит?
      – Да, а что?
      – Внесите ее в ваш список. Она была задушена две недели тому назад.
      Мак был в ужасном настроении, ужасном настолько, что, когда Бобби, освободившись, подошел к нему и спросил, все ли у него в порядке, он рявкнул:
      – Не твое дело. Я сам во всем разберусь.
      – Что-нибудь с Шарлин?
      Ну почему все считают, что все его неприятности могут быть связаны только с Шарлин?
      – С Шарлин все в порядке, – раздраженно отмахнулся он. – Со мной не произошло ничего такого, во что тебе следовало бы совать нос.
      Бобби пристально вглядывался в него несколько секунд, решая, стоит ли ему продолжать этот беспредметный разговор.
      – Ладно, ладно, никуда я не лезу, – примиряюще произнес он наконец. – Но постарайся не срывать раздражение на съемочной группе. Достаточно одной искры, и они взбунтуются.
      В обеденный перерыв Мак заперся в своем трейлере, собираясь позвонить. Он придумывал массу отговорок. Луки могло не быть дома. Он мог быть занят. Может, его вообще нет в городе. Кроме того, вести такую деликатную беседу по служебному телефону было по меньшей мере неразумно. И опасно.
      Последний довод убедил его. Он вылез из трейлера, вернулся в отель и направился к служебной стойке у входа. Хорошенькая секретарша тут же поинтересовалась, не может ли она ему чем-нибудь помочь.
      – Я Мак Брукс, режиссер «Ужасных глаз», – представился он. – Могу ли я где-нибудь позвонить по личному делу?
      – Конечно, мистер Брукс.
      Его имя произвело на нее должное впечатление.
      Она проводила его в пустой кабинет и заверила, что его звонок останется в абсолютной тайне.
      Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Мак набрал номер Луки. Ему ответил грубый мужской голос.
      – Я бы хотел поговорить с Лукой Карлотти.
      Мак старался говорить как можно тише, на тот случай если секретарша окажется излишне любопытной.
      – Кто его спрашивает?
      – Скажите ему, что это мистер Брукс из Калифорнии. Он знает.
      – Подождите.
      Он начал нервно грызть ногти. На лбу у него выступил пот. Ну почему этот звонок так его взбудоражил?
      Еще чуть-чуть – и станет известно, что он крестный сын Луки Карлотти. А если правда выплывет наружу – его карьере конец. Об этом не знала даже Шарлин.
      Интересно, как бы она отреагировала, признайся он ей. «Эй, Шарлин, солнышко, я хочу тебе кое-что шепнуть на ушко. Знаешь, мой крестный папа не кто иной, как самый известный гангстер в Нью-Йорке. Ну, что скажешь?»
      Шарлин, вполне возможно, просто произнесет: «Ну и что?» Она просто не поймет всех тонкостей. Кроме того, ее жизненным кредо было: все ерунда, за исключением того, что непосредственно касается ее самой.
      Раскатистое рычанье Луки не спутаешь ни с чьим.
      – Мак?
      – Здорово, как делишки? – Он непроизвольно перешел на старобруклинский говор.
      – В порядке, – ответил Лука. – А у тебя как? Что нового на побережье?
      Мак прочистил горло.
      – Возникли проблемы, – произнес он хрипло. Лука хохотнул.
      – Тоже мне, новость! С проблемами-то мне разделаться раз плюнуть.
      – Это касается лично тебя.
      – Излагай.
      – Ребенок твоей сестры – он на свободе.
      – Да, – произнес Лука холодно, – я в курсе. Мак был поражен.
      – Ты хочешь сказать, что с самого начала обо всем знал?
      – Это произошло еще три месяца тому назад.
      – Почему ты мне ничего не сказал?
      – Я обязан тебе докладывать?
      Мак почувствовал, что в нем начинает закипать ярость. Лука его ни в грош не ставит, а его отец в свое время внушал ему одну заповедь: «Добивайся, чтобы люди тебя уважали, иначе ты будешь просто ничтожеством».
      Вот именно. Отец сумел многого в жизни добиться. Его-то Лука уважал, даже когда спал с матерью Мака. И он этого Луке никогда не простит.
      – Тебе следовало поставить меня в известность, – раздраженно произнес он. – Черт, ты должен был мне сказать!
      Тон Луки стал жестким.
      – Я всегда делаю только то, что считаю нужным. Я дал указания отправить этого паршивца на Западное побережье. Сюда он больше никогда не вернется. Я послал ему денег, дал ему жилье. Все, чего я добивался, – это чтобы он оставил меня в покое и навсегда ушел из моей жизни.
      Мак не верил собственным ушам.
      – И ты думаешь, что это выход? Думаешь, получив деньги, он успокоится, остепенится?
      – Он был бы не так несносен, не будь он таким психом.
      – Считаю своим долгом сообщить тебе, Лука: он действительно псих. Причем преопаснейший. У меня есть подозрение, что он решил одну за другой убрать всех женщин, которые свидетельствовали против него в суде. Четыре из них уже мертвы.
      Долгая напряженная тишина была ему ответом. Он терпеливо ждал, пока Лука соизволит что-нибудь ответить. Руки у него дрожали. Он ужасно не хотел быть замешанным в эту историю, но он уже влип в нее по уши и ничего не мог с этим поделать.
      Наконец Лука нарушил молчание.
      – Ты в этом уверен?
      – А кто еще способен на это? – нарочито спокойно отозвался Мак. – Эти четыре особы отдали Богу душу в течение последних нескольких месяцев. Задушены тем же самым способом, что и Ингрид. А теперь на очереди еще две девчонки, которые тоже давали показания.
      – Копы знают?
      – Рано или поздно они пронюхают.
      – Черт! – выругался Лука. – Сукин сын! Гаденыш! Ублюдок!
      – Где он?
      Не то чтобы Маку это было на самом деле интересно, но он просто не удержался, чтобы не спросить.
      – В Лос-Анджелесе.
      – Это я понимаю. Но Лос-Анджелес большой. Где именно?
      Лука сделал вид, что не расслышал вопроса.
      – Вот что я сделаю, сынок, – наконец медленно произнес Лука. – Я исправлю свою ошибку. Завтра я вылетаю первым самолетом.
      «Не называй меня «сынок»!» – едва не заорал Мак.
      – Ты хочешь сказать, что собираешься самолично заняться этим делом? – спросил он.
      – Это не телефонный разговор. Мы все обсудим при личной встрече.
      – А как быть с оставшимися девчонками? Нужно ли о них позаботиться?
      – Когда было совершено последнее убийство?
      – Несколько дней тому назад.
      – А предыдущее? Сколько времени проходит между преступлениями?
      – Пара недель. Точно не знаю.
      – Выходит, он действует по четкой схеме. Значит, они в безопасности.
      – Как ты можешь с такой уверенностью это заявлять? – завопил Мак.
      Лука воспринял это совершенно невозмутимо.
      – Тебе нужна моя помощь или нет? – холодно произнес он. – Или ты предпочитаешь, чтобы этим делом занялись копы? Но тогда они и тебя притянут к ответу.
      – Да, мне нужна твоя помощь. У Мака не было выбора.
      – Завтра я буду на месте.
      Мак вышел из кабинета с тяжелым сердцем.
      – Я могу еще что-нибудь для вас сделать? – осведомилась секретарша, ослепительно улыбаясь.
      – Нет. Нет. Э… Запишите звонок на счет киностудии.
      – Непременно, мистер Брукс. Всего вам наилучшего. И если вам когда-нибудь понадобится девушка на роль секретарши, может, вы используете реальный прототип?
      Мысли Мака витали далеко.
      – Да, да… конечно.
      Лука Карлотти всегда являл собой образец элегантности. Его любимые костюмы в тонкую полоску сшил по моделям дома Савиль Роу личный портной, каждые два месяца специально прилетавший к нему из Лондона. Он носил обувь ручной работы – тоже выписанную из Лондона, из дорогого магазина на Джермин-стрит. Его сорочки были из тончайшего шелка, а свитера и пальто – из дорогого кашемира.
      Каждые две недели Лука прибегал к услугам косметологов, позволявшим ему в шестьдесят четыре года сохранить кожу совершенно гладкой. Он предпочитал косметические средства фирмы Эрно Лацло. Каждый день ему делали массаж, а раз в неделю он принимал минеральные грязевые ванны. Одна из комнат его дома была превращена в солярий, так что его тело постоянно было покрыто ровным золотистым загаром. Лука Карлотти себе ни в чем не отказывал. Со своей аккуратной прической и непроницаемым взглядом он выглядел настоящим денди.
      Звонок Мака совершенно выбил его из колеи. Племянник-идиот был проклятьем всей его жизни. Ему следовало приказать прикончить его, как только он появился на свет, но он по доброте душевной сохранил мальчишке жизнь. Непростительная ошибка.
      – Он никогда не вернется в Нью-Йорк, – сказал он своей сестре Филлис, когда Зейна освободили из заключения.
      – Но это же мой ребенок… – начала было Филлис.
      – Это не твой ребенок, а ублюдок и убийца, который останется в Калифорнии, и чем дальше от нашей семьи, тем лучше. У меня есть там дом, который я предоставлю в полное его распоряжение. И не беспокойся, я буду снабжать его деньгами.
      Филлис особо не настаивала. Она недавно развелась со своим первым мужем и вторично выскочила за типа по имени Пити Боросин. Он был пятнадцатью годами моложе Филлис. Лука был от этого не в восторге, но не протестовал, потому что сестра казалась совершенно счастливой.
      Теперь же, если верить Маку, его придурковатый племянник решил заняться убийствами.
      Лука решил не говорить ничего Филлис. Ей лучше не знать. У женщин всегда длинный язык. Так уж они устроены. Сведения любого рода вылетают из них, как пробка из бутылки.
      Он позвонил своему личному агенту из бюро путешествий и заказал билет на утренний рейс до Лос-Анджелеса.
      Майкл добыл все оборудование, необходимое для прослушивания телефона Марджори, и вернулся в особняк Сандерсонов во второй половине дня.
      Марджори встретила его, как заботливая, но ревнивая супруга.
      – Вы обещали подъехать утром пораньше, – заявила она, обиженно поджав нижнюю губу.
      Что это с ней?
      – Точного времени я не называл, – возразил он, подсоединяя оборудование к ее телефону.
      – Я чувствовала себя такой… одинокой, – простонала она, заламывая руки.
      Еще одна истеричка.
      – Вы не одна, Марджори. Теперь я с вами.
      – Так вы останетесь?
      Он убедился в том, что все проводки на месте.
      – Нет, у меня слишком много работы.
      – А если будет очередной звонок?
      – Маловероятно. Этот парень в течение нескольких месяцев забрасывал вас письмами. Впервые он позвонил в субботу, и я не думаю, чтобы это вошло у него в привычку.
      – Откуда вы знаете? – с вызовом спросила она.
      – Если он позвонит снова, сообщите мне, и я сразу же примчусь. На этот раз мы обязательно запишем его голос на пленку. А теперь давайте-ка я посмотрю, как эта штуковина работает.
      Убедившись, что техника действует исправно, он повернулся к Марджори.
      – Мне надо сделать один звонок. Не могли бы вы оставить меня одного?
      – Это по поводу меня?
      – Нет, это связано с другим делом, над которым я работаю.
      Она поджала губы.
      – Ладно. Вы можете воспользоваться моим телефоном.
      – Благодарю вас.
      Она продолжала стоять рядом, не сводя с него глаз. Он ждал, когда она выйдет, но она не двигалась с места.
      – Марджори, это личное.
      – Я не буду подслушивать.
      – Я уверен, что не будете, но вам ведь не хотелось бы обсуждать свои дела при посторонних, правда?
      – Я буду в соседней комнате, – процедила она сквозь зубы, решительно направляясь к двери.
      Он связался с Маком.
      – Вы определились в том, какую задачу мне сейчас нужно выполнять?
      – Мы же договорились: на настоящий момент никакую.
      – Вы предпочитаете дождаться, когда это начнут раскручивать копы? Если они нападут на след Зейна, то, вполне вероятно, поймают его в течение двадцати четырех часов.
      – Я должен все обдумать.
      – Пока вы думаете, двум женщинам угрожает смертельная опасность.
      – Я сообщу вам о своем решении. Кстати, нельзя ли как-нибудь устроить, чтобы Джорданна Левитт и Черил Лендерс постоянно находились под наблюдением?
      – Вы предлагаете приставить к ним телохранителей?
      – Ну, это чересчур. Мне бы не хотелось привлекать к этому излишнее внимание. Может, можно присматривать за ними так, чтобы они этого не знали?
      – Джорданна Левитт – это случайно не личный помощник Бобби Раша?
      – Да, а откуда вы знаете?
      – Она сейчас живет у Марджори Сандерсон, а так получилось, что я работаю над делом, порученным мне отцом Марджори, поэтому мне приходится с ней часто встречаться. Квинси вернется завтра. Он позаботится о Черил Лендерс. Нам нужен только ее адрес.
      Телефонный разговор с Маком не прибавил ему хорошего настроения. Если бы у него было право выбора, он бы сразу отправился в полицию, но ему нужно было посоветоваться с Квинси, прежде чем-то предпринять.
      Он оказался в скверной ситуации и не знал, как из нее выпутаться.
      В комнате, смежной с библиотекой, Марджори подслушивала разговор по параллельному телефону. Когда Майкл повесил трубку, она моментально сделала то же самое.
      Что же все-таки происходит? Голос собеседника Майкла звучал очень взволнованно. И кто такой этот Зейн?
      Она была заинтригована, она чувствовала, что стала частью чего-то важного и интересного. Если только Майкл захочет поделиться с ней.
      Прежде всего, она поняла, что Джорданна как-то связана со всем этим, и что Майкл собирается защищать ее. По крайней мере это означает, что он будет значительно дольше находиться здесь.
      Марджори выросла вместе с Джорданной и Черил, но всегда чувствовала себя для них чужой. Она знала, что внешне была малопривлекательной по сравнению с ними – она была почти их тенью, хотя они и посвящали ее в свои дела и приглашали участвовать во всех своих затеях вместе с Грэнтом и Шепом. Но она всегда была пятой спицей в колеснице.
      Если бы ей только удалось пробудить интерес к своей персоне в таком привлекательном мужчине, как Майкл, она бы им всем доказала, что она вовсе не такое ничтожество, каким ее всегда считали.
      Конечно, он всего лишь детектив, и отец будет категорически возражать против их отношений, но что из того? Она уже совершеннолетняя и вольна делать все, что ей заблагорассудится.
      Она вошла в комнату, преградив дорогу Майклу, уже направлявшемуся к выходу.
      – Мне пора, – сказал он. – Я и так уже опаздываю на студию.
      – На какую студию?
      – На телевизионную. Я сегодня выступаю.
      – По какому поводу?
      – Моя четырехлетняя дочь пропала. Я должен сделать заявление.
      У него есть дочь!
      Означает ли это, что у него и жена имеется? Она впилась взглядом в его безымянный палец. Кольца на нем не было.
      – Я… Я не знала, Майкл. Мне очень жаль. Ваша жена тоже будет выступать?
      – Моя жена умерла.
      – О…
      Возникла небольшая заминка.
      – Может, мне стоит пойти вместе с вами?
      – Да нет, не стоит, пожалуй.
      Он бросил взгляд на часы. Он выбивался из графика, а Роза убедительно просила его приехать вовремя.
      – Когда Джорданна вернется домой? – Он уже направлялся к входной двери.
      – Скорее всего, она задержится на работе.
      – Ну… тогда… возможно, мне придется провести здесь ночь. Я вернусь, как только закончу на студии.
      – Это было бы чудесно, Майкл, – защебетала она, легонько касаясь его руки. – Скажите, что вы предпочитаете из еды?
      Он обернулся.
      – А?
      – Я приготовлю для вас что-нибудь.
      – Не беспокойтесь, Марджори. Меня вполне устроит пицца.
      – Я пошлю заказ в «Спаго».
      – Куда?
      – Не волнуйтесь, вам понравится.
      Майкл прибыл на студию вовремя. Ассистент режиссера налетела на него в дверях и тут же потащила его гримироваться.
      – Зачем это нужно? – отбрыкивался он, сидя неподвижно у зеркала, пока гримерша обрабатывала его физиономию.
      – Всего лишь немного пудры, чтобы лицо не блестело, – успокоила она его. – Я скоро закончу.
      Он чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Прошлый раз Роза брала у него интервью дома, где ему было не в пример спокойнее.
      – У нас сегодня насыщенная программа, – сообщила ассистент режиссера. – Кеннеди Чейз опять выступает. Вы ее знаете?
      Где-то он уже слышал это имя.
      – Нет. А кто это?
      – Журналистка. Она собирает материл о «лос-анджелесском душителе». Мы пытаемся заставить начальника полиции наконец-то принять решительные меры по поимке преступника.
      – В самом деле?
      – За последние пару месяцев в Лос-Анджелесе совершено несколько убийств. Кеннеди появится с минуты на минуту. Сходите в комнату отдыха и посмотрите ее выступление.
      Девушка проводила его в комнату отдыха, и он, прихватив кофе в пластиковом стаканчике, уселся перед телевизором. Сначала камера показала Розу, сообщавшую подробности небольшой авиационной катастрофы. Закончив, она повернулась к другому ведущему, прилизанному негру, они обменялись несколькими словами, и он в свою очередь доложил о вооруженном ограблении в округе Оранж. Затем камеру снова направили на Розу. На ее лице появилась ослепительная профессиональная улыбка, и она произнесла вступительную речь.
      – На прошлой неделе журналистка Кеннеди Чейз рассказала нам о серии убийств женщин в Лос-Анджелесе, которые были совершены в течение последних месяцев. Я вынуждена с прискорбием констатировать, что полиция в связи с этим не предпринимает никаких решительных шагов. Совсем недавно еще одна женщина нашла смерть от руки душителя-садиста. Мы все в опасности. Кеннеди, вам слово.
      Оператор перевел камеру с Розы на Кеннеди. Майкл следил за происходящим на экране с возрастающим интересом.
      Кеннеди посмотрела прямо в объектив и заговорила.
      – Добрый вечер, – произнесла она. – Если, конечно, он действительно добрый.
      Короткая, но многозначительная пауза.
      – Сколько еще женщин должны расстаться с жизнями, прежде чем шеф полиции соблаговолит что-либо предпринять? Сколько еще женских трупов необходимо, чтобы власти поняли, какой опасности подвергаемся все мы.
      Майкл поймал себя на том, что не может оторвать от нее взгляд. Она была необычайно привлекательна. Она была просто неотразима.
      Это та самая женщина, с которой его хотела познакомить Роза, а он отказался. Теперь он уже раскаивается в этом.
      Кеннеди продолжала говорить веско и убедительно. Казалось, она в курсе мельчайших подробностей, касающихся этих убийств. Может, пройдет не так много времени, и она выяснит, что все жертвы когда-то работали вместе – на съемках одной картины. И что убийца работал бок о бок с ними.
      Выступление Кеннеди еще не закончилось, когда в комнату отдыха влетела звукооператор, чтобы прицепить к нему микрофон. Он стоял по стойке смирно, пока она прикрепляла блок питания к его поясу.
      – Как вы, не нервничаете? – поинтересовалась она.
      – Нет, это ведь уже второй раз.
      – Я видела ваше первое выступление. Очень впечатляюще.
      – Благодарю, – сказал он, делая глубокий вдох, чтобы выглядеть спокойным перед выходом в эфир.
      Сейчас, как всегда при мысли о Белле, он почувствовал себя подавленным и совершенно беспомощным. Он прекрасно отдавал себе отчет, что ее в любую минуту могут убить или вовлечь в детскую проституцию. И то и другое заставляло его холодеть.
      Выходя из комнаты отдыха, он столкнулся с Кеннеди, возвращавшейся из студии.
      – Прекрасное выступление, – сказал он, останавливаясь, чтобы заговорить с ней.
      – Благодарю, – отозвалась она, едва удостоив его взглядом.
      – Меня зовут Майкл Скорсини.
      – Очень приятно, Майкл, – рассеянно бросила она в ответ, отворачиваясь, чтобы поговорить с кем-то из съемочной группы.
      Он привык к тому, что женщины проявляли гораздо больше интереса к его персоне, а эта, казалось, совсем его не замечала. Она была слишком озабочена собственными проблемами.
      – Насколько я знаю, Роза говорила вам обо мне, – добавил он, стараясь хоть чем-то привлечь ее внимание. – Она даже пыталась организовать нашу встречу.
      Кеннеди обернулась к нему. Видно было, что реплика Майкла ее развеселила.
      – Ох уж мне эта Роза! Она постоянно пытается познакомить меня с кем-нибудь, а я каждый раз отказываюсь. Так это вы, очередной претендент?
      Он смущенно потер подбородок.
      – Да, именно так.
      – Хм… Роза просто зациклилась на этом. Не принимайте ее всерьез.
      – Я и не принимаю. Но поскольку мы с вами все-таки встретились, я бы хотел побеседовать с вами по поводу этих убийств.
      Вот теперь в ее глазах вспыхнул неподдельный интерес.
      – Вы располагаете какой-нибудь информацией на этот счет?
      Серьезные зеленые глаза смотрели на него в упор.
      – Я раньше работал детективом в Нью-Йорке и последние несколько лет занимался раскрытием серийных убийств. Может, мы выпьем с вами чего-нибудь и поговорим?
      – Вообще-то я собираюсь домой.
      – Что ж, тогда в другой раз?
      – Если вы действительно можете быть полезным, конечно. Мой телефон есть у Розы.
      – Эй, Майкл! Вам пора на выход, – позвала ассистент режиссера, опекавшая Майкла. – Вас уже ждут.
      – Я возьму ваш телефон у Розы, – сказал он на ходу. – И позвоню вам в ближайшее время.
      Она кивнула, провожая его взглядом. Да, Роза не погрешила против истины: Майкл Скорсини был очень привлекательным мужчиной. Но она не охотилась за смазливыми парнями. Она вообще ни за кем не охотилась.
      Непонятно почему, но она вдруг оказалась в комнате отдыха перед экраном телевизора, ожидая начала его интервью.
      Он вызывал всеобщее сочувствие и симпатию. Услышав его историю, она сама почувствовала прилив острой жалости к этому человеку. Это просто кошмар – не знать, где твой ребенок и что с ним.
      Когда он вернулся в комнату отдыха, она все еще была там.
      – Я передумала, – сказала она небрежно. – Я, пожалуй, выпью с вами.
      Он горько усмехнулся:
      – Пожалели, выходит. Так? Она смотрела ему прямо в глаза.
      – А хоть бы и так!
      – Кто тут Майкл Скорсини? – позвал один из служащих.
      – Это я.
      – Вам звонят. Возьмите трубку.
      Майкл поспешил к телефону, стоявшему на столике в углу.
      – Да?
      Приглушенный женский голос:
      – Майкл Скорсини?
      – Совершенно верно.
      – Я видела вас по телевизору.
      – И что?
      – Я могу вам помочь в розыске вашего ребенка, но это будет дорого стоить.
      – Кто вы? – прорычал он.
      – Не имеет значения, кто я. Слушайте внимательно.
      Я знаю, где находится ваша дочь, и если вы хотите ее снова увидеть, готовьтесь выложить десять тысяч. Я еще позвоню.
      – Нет, подождите! Мы договоримся насчет денег, но я должен быть уверен в том, что она жива.
      – Вам нужны доказательства – извольте.
      Он услышал потрескивание на другом конце провода, а затем детский голосок:
      – Папа, папочка!
      Господин, совсем как в последний раз! Он был почти уверен, что это Белла.

      Они сидели в баре наискосок от телестудии. Кеннеди потягивала водку с мартини, перед Майклом стояло его обычное безалкогольное пиво, хотя сейчас он с удовольствием хлебнул бы чего-нибудь покрепче.
      – Я сегодня не самый приятный собеседник, – заметил он, потирая подбородок и ловя себя на мысли, что его неодолимо влечет к этой женщине. Это было очень странно: ее красота была холодной и совсем не сексапильной.
      – Это не удивительно, – ответила Кеннеди, удивляясь, почему этот мужчина, которого она едва знает, кажется ей таким близким. Что это, просто жалость? Или зов плоти? – Будь я на вашем месте, я бы чувствовала себя не лучше.
      – Хуже всего эта проклятая неизвестность. Я думаю о Белле каждую секунду. Это как постоянная боль, мучающая тебя. Я думаю о том, где она сейчас, что делает, или, еще ужаснее, что ее, возможно, уже нет в живых. Но как бы там ни было, мне лучше знать обо всем.
      – Вы постоянно находитесь в страшном напряжении.
      – Да. И никаких зацепок. Ничего о том, кто убил мою бывшую жену и ее приятеля. Я каждый Божий день трезвоню детективам, занимающимся этим делом: они все понимают, но ничем не могут помочь. А потом – звонок, наподобие сегодняшнего, и я воображаю, что слышу ее голос.
      Повинуясь внутреннему порыву, она накрыла его руку своей ладонью.
      – Вы должны быть уверены в том, что это действительно она. Может, кто-нибудь просто хочет выкачать из вас денег, нажиться на вашем горе.
      – Еще бы, такой случай подвернулся! Где, скажите на милость, мне раздобыть десять тысяч баксов?
      – Не знаю, что и сказать, Майкл.
      – Угу. – Он помолчал немного. – Мы с вами уже достаточно поговорили. Вы заменили мне в качестве слушателя Квинси, моего партнера, который сейчас в отъезде.
      Она убрала руку и улыбнулась.
      – Возможно, мое подлинное призвание – быть исповедником. – Она подняла свой бокал и медленно отпила из него. – А где сейчас ваши родные, Майкл?
      – В Нью-Йорке. Мой брат – сволочь редкостная. А мать занята только собственными проблемами.
      – А ваш отец?
      – Он бросил нас, когда я был еще совсем мальчишкой. Меня вырастил отчим. Эдди Ковлински – настоящий король мерзавцев.
      – Вы часто с ними видитесь? Он сухо рассмеялся:
      – Только в случае крайней необходимости.
      – Картина далеко не идиллическая.
      – А у вас это здорово получается.
      – Что?
      – Задавать вопросы. Вы уже вытянули из меня кучу сведений.
      – Работа такая.
      – Вы не будете возражать, если я закурю?
      – Только не дымите мне в лицо.
      Он закурил и украдкой посмотрел на нее.
      – Я заметил у вас на пальце обручальное кольцо. Вы замужем?
      – Я вдова, – спокойно ответила она.
      – Простите.
      – Он был чудесным парнем.
      – Я в этом не сомневаюсь, раз вы вышли за него замуж, – ответил он, пристально глядя на нее. – И вот мы сидим в этом баре, и, что самое смешное – я даже не пью.
      – Совсем?
      – Я был алкоголиком. Долго лечился. И вот уже несколько лет капли в рот не беру.
      – А я – так, под настроение, – сказала она. – Если рядом оказывается стакан вина, я его выпью, если же нет, не буду сильно страдать.
      – Счастливица. А меня один глоток спиртного способен выбить из колеи.
      – Хорошо, что вы сумели перебороть себя, Майкл.
      – А я рад, что мы сейчас сидим здесь с вами. Она улыбнулась.
      – То-то Роза удивится! Он улыбнулся в ответ.
      – Вряд ли это можно назвать свиданием, но, я думаю, ей будет приятно, что ее старания не пропали даром.
      – Знаете что? Давайте ей ничего не скажем!
      – Договорились. Он стряхнул пепел с сигареты.
      – Так как вы начали распутывать это дело с убийствами?
      – Я все не могла выбрать тему для журнала, с которым сотрудничаю. Мой отец был тяжело болен, а одну из этих женщин убили как раз рядом с его больницей. Перед смертью отец сказал мне: «Ты должна писать не о богатых и знаменитых, а об обычных людях». И вы знаете, я поняла, что он абсолютно прав. Вот так я начала расследовать первое убийство и искать всех, кто мог быть хоть как-то причастен к нему. Полицию это дело не интересовало, поэтому Роза посоветовала мне выступить но телевидению, чтобы вызвать общественный резонанс.
      –. Она знала, что делала.
      – Вы упомянули, что занимались серийными убийствами в Нью-Йорке. А с этим делом тоже связаны?
      Что он мог ответить? Что знает, чья рука совершала эти убийства? И что пока ничего не может предпринять и связи с этим? Хорошенькое мнение у нее сложится о нем!
      – Если честно, мне не хотелось бы сейчас говорить об этом, – пробормотал он, отводя взгляд.
      – Может, вы и правы.
      Он попросил принести счет.
      – Знаете, поздновато уже. Мне пора идти. Я сейчас занимаюсь одним делом. Некая состоятельная особа утверждает, что кто-то угрожает ей.
      – Думаете, здесь есть какая-то связь?
      – Сомневаюсь. Но если что-нибудь прояснится, и дам вам знать.
      – Обязательно, Майкл.
      – Может, мы встретимся снова? Она криво усмехнулась.
      – Поплакаться друг другу в жилетку?
      – Я бы хотел пригласить вас поужинать завтра вечером.
      – Завтра я занята.
      – Ну хоть позвонить вам можно? Она пристально посмотрела на него.
      – Не возражаю.
      Проснувшись во вторник утром, Бобби почувствовал злость на самого себя за то, что назначил Барбаре Барр свидание за обедом.
      Когда накануне вечером он вернулся со съемок, то обнаружил ее в своей постели вдребезги пьяную. На стеклянном блюде горкой лежала икра, а на тумбочке возле кровати – пригоршня кокаина.
      Он пришел в ярость.
      – Как ты попала в мой дом? – завопил он.
      – Я взломала замок.
      Она спрыгнула с кровати, совершенно обнаженная, и, подскочив к нему, обвила руками его шею.
      – Ты, должно быть, голоден. А я принесла икру. Это маленький подарок. А вот тут кокаин.
      – Я не балуюсь наркотиками, Барбара. – Он пытался освободиться из ее цепких объятий.
      – Нет? Почему?
      – Заруби это себе на носу. А теперь одевайся, забирай свой кокаин и проваливай из моего дома.
      – Ах, простите! – Саркастическая ухмылка искривила ее рот. – Я и не подозревала, что имею дело с самим мистером Непорочностью.
      – Я тебя сюда не приглашал, Барбара. В ее глазах появился опасный блеск.
      – Я могу бросить тебя, Бобби, а могу и дальше доставлять тебе удовольствие в постели. Выбирай.
      Тон, каким это было произнесено, не понравился ему. Да что она такое себе позволяет?
      – Может, завтра пообедаем вместе и обо всем поговорим? – предложил он, стараясь казаться невозмутимым. – А сейчас я ложусь спать.
      Кое-как ему удалось выпроводить ее из своего дома и посадить в машину.
      Он не смел прямо высказать ей все, что он о ней думает, ведь она снималась в главной роли в его фильме, и он оказался загнанным в ловушку. Бобби чувствовал себя полным идиотом. Ему следовало заранее подумать о том, сколько хлопот может ему доставить Барбара Барр.
      Во время обеда она хвасталась своими подвигами.
      – Я сама создала себе эту репутацию, – бормотала она, нервно хихикая. – Королева дебошей! Сама не знаю, как это получилось. Если кто-нибудь посмеет меня хоть пальцем тронуть, как та бродяжка прошлой ночью возле клуба, я набью ему морду. Что, не веришь?
      – Нет, Барбара. Это ведь подсудное дело.
      – Уверяю тебя, никто не посмеет подать на меня в суд, – заявила она упрямо. – У меня есть два брата, которые живо им всем покажут, где раки зимуют.
      Черт!
      – Может, мы и поужинаем вместе? – спросила она, поигрывая серебряным медальоном на длинном черном шнуре.
      – Нет.
      Она нахмурилась.
      – Что значит «нет»?
      – Мне не по душе эта идея.
      – Почему «нет»? – капризно повторила она.
      – А иди ты, Барбара!
      – «Иди ты»?! – Она почти срывалась на крик. – Это ты мне? Да как ты смеешь, Бобби? Я не из тех девиц, с которыми можно переспать, а потом просто послать подальше. Заруби себе это на носу!
      – Я тебе ничего не обещал.
      – Ладно. – В ее глазах зажегся кровожадный блеск. – Мы друг друга поняли.
      Сразу же после обеда он ушел, оставив Барбару одну. Взять ее на роль Сиенны было огромной ошибкой с его стороны. Из этой ситуации был только один выход.
      Избавиться от домогательств Барбары можно было, лишь отказавшись от ее услуг как актрисы. И чем быстрее, тем лучше.
      Лука Карлотти летел в Калифорнию с двумя подручными – Рено Лучези и Боско Нанни. Оба отличные ребята. Обоим можно доверять.
      Доверие и преданность были для Луки главным. Без этого ты, считай, не жилец на белом свете.
      Рено Лучези был любимцем Луки. Это был высокий и обаятельный тридцатидевятилетний мужчина со светло-русыми волосами, которые постоянно спадали ему на лоб, длинными густыми ресницами и совершенно невинным выражением лица, скрывавшим его подлинную сущность.
      Рено был убийцей. Его любимым занятием было избивать людей до смерти.
      Боско Нанни был низеньким, толстеньким, с бегающими глазками, волосатыми лапами и скошенным подбородком. За свои любовные похождения он получил кличку Жеребец. Боско не был особо избалован женским вниманием, но компенсировал малопривлекательную внешность выдающимися способностями в области секса. Большинство женщин, с которыми ему доводилось спать, в один голос утверждали, что лучшего любовника у них не было.
      Они составляли странное трио, но, как считал Лука, отлично подходили друг другу.
      Полет до Лос-Анджелеса прошел без приключений. Не считая того, что Боско поразвлекся немного в туалете с одной из стюардесс.
      – А чего еще вы ждали от меня? – сказал он, пожимая плечами, когда вернулся и уселся на свое место с плутовской усмешечкой.
      – Очень любезная девушка. Я ей отплатил тем же. Они прибыли на место во вторник около полудня.
      Лимузин с личным шофером встретил их в аэропорту и привез прямо в отель «Сент-Джеймс», где Лука забронировал три отдельных номера.
      Едва войдя в номер, Лука начал приводить себя в порядок и, лишь покончив с этим хлопотным делом – маникюр, педикюр, массаж, – позвонил Маку. Мак был дома.
      – Предлагаю встретиться, – сказал он. – Нам предстоит долгий разговор, так что давай бегом в мой отель.
      – Если ты считаешь, что это действительно нужно, – ответил Мак холодно.
      Его тон не понравился Луке.
      – Мы договорились, что у тебя твоя собственная жизнь, – отрезал он, – но порой твое наплевательское отношение ко всему остальному меня просто поражает.
      – Я уже не ребенок, Лука, – возразил Мак, хотя чувствовал себя именно так. – Не смей разговаривать со мной, как с сопливым щенком.
      – Приезжай к четырем.
      Боско уже висел на телефоне в гостиной Луки, организовывая себе маленькие развлечения.
      – В Лос-Анджелесе самые лучшие шлюхи в мире, – сообщил он Луке. – Гораздо лучше, чем в Лас-Вегасе.
      – В Вегасе шлюхи вообще дерьмовые, – отозвался Лука, разглядывая свои свеженаманикюренные ногти. – Никакого класса.
      – Не скажите! – возразил Боско, всегда готовый подискутировать на свою любимую тему. – Однажды я чуть было не женился на одной танцовщице из Вегаса. Она была чертовски хороша в постели.
      – Да что в них вообще хорошего! – фыркнул Рено, набрав в ладонь пригоршню орехов и закидывая их по одному в рот.
      Боско бросил на него неприязненный взгляд.
      – Что до меня, я никогда не выбрасывал деньги на подобную ерунду, – бубнил Рено, разглаживая складочки на брюках. Он стремился во всем походить на Луку, но у него это неважно получалось.
      – Ты даже не представляешь, какого удовольствия лишаешь себя, – поддразнивал его Боско, подмигивая Луке. – Ты выбираешь себе клевую телку, платишь ей и вытворяешь с ней все, что тебе вздумается, и самый кайф в том, что она при этом даже пикнуть не смеет в знак протеста. И тебе больше ни за что не надо платить – ни за обед, ни за выпивку. Ты только трахаешь ее, как тебе вздумается, и отправляешься восвояси.
      Рено замотал головой.
      – Никогда я не тратил деньги на это, – упрямо твердил он. – Никогда. И не буду. Мне это не нужно.
      Лука разразился хохотом. Рено и Боско были абсолютными антиподами. Их перепалки были для него все равно что собственный развлекательный телеканал.
      – Я тут нашел одно местечко, где лучшие девочки по вызову во всем городе, – объявил Боско. – Такие куколки! Просто пальчики оближешь. Заказать тебе одну, Лука?
      Лука обдумывал предложение. Если ему предстояло улаживать дельце с Зейном, то неплохо бы перед этим зарядиться положительными эмоциями.
      «Да, – решил он, – Почему бы и нет?»
      – Закажи мне невысокую, большегрудую, рыжую. И чтоб в форме медсестры.
      – Медсестры? – удивился Рено. – Ты что, заболел?
      – А я не рассказывал, как лежал в больнице, когда мне было шестнадцать? – сказал Лука. – Один придурок сломал мне ногу бейсбольной битой. И за мной ухаживала такая вот сестричка. Темперамент, скажу я вам!
      Все расхохотались.
      Джорданна сидела на краю бассейна, читая «Верайети». Внимание ее привлекла колонка Эрми Арчерда, поскольку в ней промелькнуло имя Джордана. Она пробежала заметку глазами, и ее сердце учащенно забилось.
      «Друзья Джордана Левитта с радостью узнали, что боли в желудке, от которых он страдал, прекратились. Никакой опасности для его здоровья больше нет, и после нескольких дней, проведенных в больнице, он теперь находится дома».
      Она дважды перечитала эти строки, чувствуя, что в ней закипает гнев. Почему ей ничего не сообщили? Но, поразмыслив, она поняла, что сделать это было невозможно. Ни Джордан, ни Ким не знали о ее местонахождении.
      Постепенно она немного успокоилась. Но что, если бы с ним что-то случилось?
      С тех пор, как она ушла от Чарли и поступила на работу, она будто заново родилась. Время многое стерло в ее памяти. Она забыла о своих стычках с Ким и успокоилась. Да, решила она, определенно настало время уладить отношения с Джорданом. Что бы он ни вытворял в прошлом – это его личное дело. Только теперь она осознала это. Да, Ким работала девицей по вызову. Ну и что из этого? В конце концов, она сделала Джордана счастливым. Может, это было самым главным.
      Она приехала в отцовский дом и оставила «порше» у ворот. Отцовский «бентли» был припаркован чуть поодаль, и она поняла, что он дома.
      Выскочив из машины, она опрометью помчалась к дверям.
      – Привет! – поздоровалась она с Филипино, слугой, который впустил ее в дом. – Где отец?
      – Он у себя в кабинете, мисс Левитт, – ответил он.
      Она поблагодарила, вошла и направилась в отцовский кабинет.
      – Сюрприз! – объявила она, появляясь в дверном проеме.
      Сидевший за столом Джордан поднял глаза.
      – Где тебя черти носили? – резко спросил он. Она вздернула нос.
      – Хорошенькое приветствие. Ты, кажется, прихворнул немного?
      – Я не шучу, Джорданна, – продолжил он еще более жестко. – Где ты была? Тебе даже в голову не пришло, что я беспокоюсь о тебе? Ты собрала вещички и смоталась отсюда, и ни ответа ни привета. У меня в голове не укладывается, как можно быть такой легкомысленной.
      – Я уже не маленькая девочка, папа.
      – Но ведешь ты себя именно так. Господи, опять он недоволен ею!
      – Слушай, – примирительно начала она, – я примчалась сюда сегодня, потому что хотела рассказать тебе, что я работаю, ищу себе квартиру и больше мне твой деньги не нужны – я теперь сама зарабатываю. Я надеюсь, ты будешь гордиться мной.
      Он продолжал смотреть на нее, насупив брови.
      – Так ты гордишься мной? – настаивала она.
      – О тебе ходило столько разных слухов и сплетен, – пробурчал он. – Я даже слышал, что ты живешь с Чарли Долларом, но я знал, что это неправда: Боже ты мой, он же мне ровесник!
      – Конечно же, я с ним не живу, – сказала она, как-то забыв добавить «больше».
      Он встал.
      – У меня от сердца отлегло.
      – У меня тоже. Я читала в газете, что ты лежал в больнице.
      – Просто газы.
      – Да ну?
      – Пропукался – и до свиданья!
      – Ты ужасен!
      – Твоя правда, дорогуша. Она прыснула.
      – В любом случае, – мягко произнесла она, – я явилась еще и затем, чтобы поздравить тебя. Я знаю о малыше.
      – Кто тебе сказал?
      – Ким, когда я забирала вещи. Я искренне рада за вас обоих.
      Он ждал, когда последует какая-нибудь просьба. Не дождался.
      – Выписать тебе чек? – начал допытываться он.
      – Нет. Я же говорила, что у меня есть работа. Я работаю у Мака Брукса. Он ставит новую картину, а я помощник Бобби Раша. Я стараюсь вникать в каждую мелочь, как ты всегда советовал мне. Может, когда-нибудь и я стану продюсером, как ты.
      – Джорданна, у тебя действительно все в порядке?
      – Знаешь, папа, никогда дела у меня не шли так хорошо, как сейчас. Наверное, потому, что я наконец нашла себе занятие по душе.
      Он раскрыл объятия.
      – Иди сюда, птичка-худышка.
      – Не называй меня так, – сказала она, совершенно не рассердившись.
      – А ты не обращай внимания.
      Она подошла к нему, и он обхватил ее своими ручищами.
      – Я так скучал по тебе, – он еще крепче прижал ее к себе.
      – И я, папа, – ответила она. На нее обрушился такой шквал эмоций. – Я так разволновалась, когда узнала про больницу.
      В этот момент в комнату вошла бледная Ким.
      – Что здесь происходит? – Голос ее предательски дрогнул.
      – Примирение папы с дочкой, – ответил Джордан, сияя.
      – Привет, Ким. – Джорданна постаралась, чтобы ее голос звучал как можно дружелюбнее. – Как ты себя чувствуешь?
      – Прекрасно, – с трудом выговорила Ким, ожидая, что с минуты на минуту произойдет непоправимое.
      – Рада слышать.
      – Значит, так, – провозгласил Джордан. – Все мои девочки в сборе, и по этому поводу мы закатим праздничную пирушку.
      Ким закусила губу.
      – А можно ли считать, что у нас праздник? – спросила она, многозначительно глядя на Джорданну.
      – Да, Ким, – ответила та. – Можно и нужно.
      – Наконец-то ты вернулся, – приветствовал Майкл Квинси, стоя в дверях дома Роббинсов.
      – Даже не верится, правда? – послышался голос Эмбер. Она на руках держала младенца, в то время как старший сын ковылял за ней, крепко вцепившись в ее юбку. – Говорила я ему, что лыжник из него никудышний, да разве он меня слушал? Нет, мистер Супермен только сказал: «Не волнуйся за меня, детка». И что же – врезался прямехонько в дерево.
      Вид у Квинси был пристыженный.
      – Но я не виноват, дорогая, так получилось.
      – Не подлизывайся! Я иду укладывать детей, и ужин я сегодня не готовила, так что и не жди.
      – Но я же пострадавший, – заныл Квинси. – Я нуждаюсь в ласке и хорошем уходе.
      – Обратись к Майклу! – И она прошествовала наверх вместе с детьми.
      – Вот они, радости семейной жизни! – вздохнул Квинси, проходя в гостиную и плюхаясь на диван.
      – Похоже, она действительно зла, – сказал Майкл.
      – Непонятно только, почему. Рука-то сломана у меня!
      – Ладно, – сказал Майкл. – Перейдем к делу. Пока тебя не было, тут произошла масса событий.
      – Да? Так почему же ты не позвонил?
      – Я решил, что лучше поговорить обо всем при встрече.
      – Окажи мне услугу – принеси из кухни пивка.
      – Сколько времени ты будешь в гипсе?
      – Врачи говорят – недель шесть.
      – Черт!
      – Вот именно!
      Майкл пошел на кухню и взял банку пива из холодильника. Его преследовали воспоминания о Кеннеди. Никогда еще он не встречал такой женщины. Красивая и сильная – потрясающее сочетание! Он просто изнывал от желания увидеть ее еще раз.
      – Где там застряло мое пиво? – крикнул Квинси.
      – Иду, иду.
      Он отдал Квинси банку, уселся рядом с ним на диван и начал свой рассказ.
      После обеда Бобби явился в демонстрационный зал как раз вовремя, чтобы вместе с Маком просмотреть сцены, отснятые сегодня. Когда зажегся свет, он повернулся к Маку, ожидая похвалы. Но Мак вместо этого взглянул на часы и пробормотал:
      – Мне пора.
      – Что ты думаешь об этих эпизодах?
      – Очень прилично. Седрик Фаррел здорово смотрится в роли твоего отца. Сразу видно – профессионал.
      Похвала другому – нож в сердце актера. Бобби почувствовал, как в нем закипает раздражение. Он тоже заслуживает одобрения, черт возьми!
      – Нам нужно поговорить, – сказал он. – У нас назревают серьезные проблемы.
      Мак пристально вглядывался в него. «Знает ли Бобби? Может ли такое быть?»
      – Потом, – отмахнулся он на полпути к двери. – У меня назначена встреча.
      – Это очень важно, Мак.
      – Я же сказал, у меня встреча.
      – Тогда зайди в монтажную попозже.
      – Я постараюсь, – произнес Мак, уносясь прочь с такой скоростью, как будто у него сзади был реактивный двигатель.
      Бобби направлялся к себе в кабинет, когда столкнулся со своим братом Стеном, который теперь работал в отделе учета.
      – Бобби! – радостно завопил Стен. Получив работу, он постоянно пребывал в прекрасном расположении духа.
      – Здорово, Стен. Как делишки? – Бобби стремился отвязаться от него как можно быстрее.
      – Лучше и быть не может! – отрапортовал Стен. – Ситуация под контролем.
      – Замечательно, – одобрил Бобби. – Так держать! Стена взяли на место Лена, уволенного за то, что три дня подряд являлся на работу вдребезги пьяным. Жена Лена, Трикси, горела желанием пожаловаться Бобби на такую несправедливость, но до сих пор ему удавалось избегать ее звонков.
      Бобби спешно ретировался наверх. Он чувствовал себя неловко в присутствии Стена.
      При его появлении в кабинете Бет удрученно потупила глаза.
      – У меня скверные новости, Бобби.
      – Что стряслось?
      – Звонила жена Седрика Фаррела. У него был сердечный приступ.
      – Боже ты мой! Он в клинике?
      – Нет, – прошептала Бет. – Он умер час тому назад.
      – Господи! Какой ужас!
      – Да.
      – Сколько ему было лет?
      – Семьдесят два.
      – Мы можем чем-то помочь им?
      – Его жена сказала, что еще позвонит.
      Бобби был потрясен. Только что Седрик был жив-здоров, и вот его нет. Это просто не укладывалось в голове.
      Переварив эту новость, он осознал, что ситуация сложилась более чем сложная. Седрик участвовал почти в каждом эпизоде из тех, что отсняли в последние два дня. Теперь все придется снимать по новой. Это выбьет их из графика и из бюджета.
      – Попытайся разыскать Мака, – скомандовал он, его мозг лихорадочно работал. – Он нам нужен, как воздух. И немедленно позвони Нанетте Липски. Собери всех как можно быстрее.
      Разыскать Мака Бет не смогла: он не оставил номера телефона, по которому с ним можно было бы связаться. Но зато остальные собрались в полном составе.
      На экстренное совещание явились Нанетта, Флорри, Гэри, Тайрон и еще несколько служащих. Они расселись в кабинете и приступили к обсуждению ситуации.
      – Я кое-что придумала, Бобби, – сказала Нанетта Липски, стряхивая сигарету прямо на пол. – Идея неплохая, но, зная твой характер, боюсь, что ты набросишься па меня с кулаками.
      – Выкладывай! – заторопил ее Бобби. – Я постараюсь не бить тебя слишком сильно.
      Нанетта еще раз глубоко затянулась и сказала:
      – Твой старик.
      – Мой старик? – непонимающе переспросил он.
      – Джерри Раш. Он твой настоящий отец. Что может быть естественнее?
      – Господи Иисусе! – воскликнул Бобби, хватаясь за голову. – Не смей больше предлагать мне такое!
      Лицо Нанетты оставалось невозмутимым.
      – Ты сейчас меня поколотишь или позже?
      Тем не менее предложение это, вне всякого сомнения, было разумным. В глубине души сам Бобби понимал, что Джерри Раш справится с этой ролью как нельзя лучше.
      Незаметно имя Джерри оказалось у всех на устах и, выплыв каким-то образом за пределы комнаты, достигло ушей студийных боссов. Один из них даже позвонил, чтобы лично выразить свое одобрение.
      – Бобби, это просто находка для нас. А Джерри согласится?
      – Мы еще не приняли окончательного решения, – отрезал Бобби. – Я должен переговорить с Маком на этот счет. Но его сейчас не найдешь.
      И тут его осенила замечательная идея.
      – Скажите-ка мне вот что, – добавил он. – Если я уломаю Джерри Раша, сможем ли мы отказаться от услуг Барбары Барр? У меня такое ощущение, что для этой роли она совершенно не подходит. Тут мы явно промахнулись. И потом, чует мое сердце, хлопот с ней не оберешься.
      – Ты уже прочел об этой истории в газетах?
      – Какой истории?
      – Она недавно подралась с какой-то девицей, выходя из клуба, и теперь та подала на Барбару в суд и вчинила ей иск на десять миллионов долларов.
      – Вот я и говорю, надо избавиться от нее как можно быстрее.
      – Тогда уговор, Бобби. Ты убалтываешь Джерри, а мы предоставляем тебе право выбрать на роль Сиенны кого тебе заблагорассудится.
      – Это мне подходит.
      Он был очень занят. Выследить Черил Лендерс оказалось не так-то просто.
      Для начала Он наведался по ее адресу в Бель-Эр. Два дня Он просидел там безвылазно, но она так и не появилась.
      На третий день она приехала-таки в обеденное время, сидя за рулем серебристого БМВ, и почти тотчас же уехала снова. На сей раз ее сопровождала дама – по виду она вполне могла быть ее матерью.
      Он следил за ними по пятам до бистро «Гарденс» в Каньоне, где они остановились поесть.
      Покончив с завтраком, они отправились за покупками к «Саксу и Мегнину». Он не отставал ни на шаг. Богачки развлекались. Как же Он их ненавидел!
      Потом Черил вернулась в Бель-Эр, высадила из машины мать, а сама снова уехала в направлении Беверли-Хиллз.
      Он не выпускал ее из виду.
      Она притормозила у магазина «Трифти» на Каньон-Драйв. Припарковав машину, Он последовал за ней в огромный торговый зал. Его глаза были скрыты под дымчатыми очками фирмы «Армани», а волосы на затылке собраны в тугой хвост.
      Черил в жизни не узнала бы его. Даже если бы они столкнулись лицом к лицу, она просто прошла бы мимо.
      Его это устраивало, давало ему колоссальные преимущества. Он-то знал, кто она такая, а для нее был простым встречным.
      Взяв корзинку, он набросал туда каких-то мелочей и продолжал кружить за Черил по магазину.
      Она катила перед собой тележку, постепенно заполняя ее пакетиками сладостей, кипами журналов, блоками сигарет, упаковками презервативов и бутылями газировки.
      Потом она направилась в отдел алкогольных напитков и загрузила в тележку три громадные бутылки коктейля «Маргарита» и две бутылки текилы.
      Он стоял за ней в очереди в кассу и прекрасно видел, как она расплачивалась золотой кредитной карточкой. Затем он последовал за ней на стоянку, где она долго перегружала покупки в машину.
      «Ну же, ты, сука, отправляйся домой! – мысленно повторял Он. – Поезжай домой, чтобы я мог узнать, где ты живешь».
      Наконец заурчал мотор, и Он поехал вслед за ней по направлению к Бенедикт-Каньон, а потом свернул на Беве-рли-Гроув-Парк-Роуд.
      Она повернула на частную дорогу. Он остановился и выждал несколько минут, а потом, оставив машину, пошел по этой дороге пешком. Он успел как раз вовремя, чтобы засечь Черил перед дверью домика, построенного в деревенском стиле, выгружающую покупки при помощи горничной-мексиканки.
      Теперь он знал, где она живет.
      План. Нужно срочно выработать план. Потому что с Черил Лендерс не так-то легко справиться. Она должна так же мучиться перед смертью, как он в свое время страдал в тюрьме.
      Ему надо было побыстрее сматывать удочки. Последний чек, полученный им от одного из людей Луки, был на шесть тысяч долларов. Он аккуратно переделал сумму на шестьдесят тысяч и вложил чек на банковский счет, открытый им на вымышленное имя. Через несколько дней Он снял со счета сумму наличными. В один прекрасный день дядюшка обнаружит его фокус, и тогда ему несдобровать.
      Он уже начал приготовления на будущее. Неделю назад Он закупил оружие – среди прочего автомат «Узи» – и достаточное количество патронов. Теперь у него были и деньги, и оружие, и Он чувствовал себя почти всемогущим. Никто больше не посмеет его обидеть.
      Подъезжая к своему дому, он внезапно почувствовал, как по спине пополз неприятный холодок. Что-то было не в порядке. За время, проведенное в тюрьме, он научился нутром чувствовать опасность. И чутье никогда не подводило его.
      Побоявшись въезжать на дорожку, ведущую к дому, Он припарковал машину на улице, а потом, со всяческими предосторожностями, стараясь ступать как можно тише, прокрался к дому, прячась в зарослях кустарника.
      У черного хода стоял длинный лимузин, а рядом с ним попыхивал толстой сигарой не кто иной, как Боско Нанни, один из подручных его дядюшки.
      Ужас парализовал его. Неужели дорогой родственник пожаловал к нему в гости?
      Дознался про чек?
      Вполне вероятно.
      Он, крадучись, вернулся к своей машине, где чувствовал себя в относительной безопасности. Потом он отъехал на некоторое расстояние и припарковал машину так, чтобы держать входную дверь дома в поле зрения.
      Он злился на самого себя. Ему уже давно надо было смыться. А теперь поделом ему, дураку.
      Придется ждать, когда они уберутся восвояси, собрать пожитки и мотать отсюда. Когда-нибудь Он сумеет разделаться и с дядей. Его мозг лихорадочно работал. Несколько дней назад Он обнаружил на своей двери записку от Шерри. Она писала, что уезжает, но будет рада, если когда-нибудь он заедет навестить ее. И приписка – ее новый адрес.
      Он скомкал листок бумаги и машинально сунул его в карман рубашки, не придав ему никакого значения. Сейчас он достал записку и перечитал еще раз.
      Что ж, теперь к Шерри явится гость.

      Майкл наконец изложил Квинси суть дела и свои соображения на этот счет. Едва только Квинси услышал версию Мака Брукса, он понял, что нужно действовать немедленно и решительно.
      – Нужно что-то предпринять, чтобы не допустить расправы над оставшимися двумя свидетельницами.
      Майкл был с ним совершенно согласен.
      – Ты возьми на себя мисс Левитт, – предложил Квинси, – а я буду наблюдать за Черил Лендерс.
      – А как ты намерен это осуществить? – спросил Майкл, шаря по карманам в поисках сигарет. – Ты случайно не запамятовал, что у тебя рука в гипсе?
      – Я справлюсь, – заверил Квинси. – Поеду к ее дому и буду караулить в машине. Завтра же займусь этим.
      – А если кто-нибудь подкрадется к тебе сзади?
      – Спокойствие. У меня сломана левая рука. И потом я в хорошей форме. Слушай, погаси сигарету. Ты же знаешь, Эмбер этого не выносит.
      – Может, стоит передать это дело в полицию?
      – Ни за что! – отрезал Квинси. – Частные фирмы устанавливают особые отношения со своими клиентами, вроде как между психиатром и его пациентами. У них врачебная тайна, у нас – данное слово. Бизнес есть бизнес.
      – Значит, нам остается сидеть сложа руки и ждать, чем дело кончится?
      – Если то, что ты рассказал мне о Кеннеди Чейз, соответствует действительности, копы и так вскоре доберутся до истины. И начнут распутывать дело без нашей помощи.
      – Надеюсь, так оно и будет.
      – Кстати, возьми мой радиотелефон. Дай номер Марджори и мисс Левитт, скажи, что она в случае необходимости может связаться с тобой через Марджори.
      Майкл вернулся в особняк Сандерсонов.
      Марджори поджидала его с нетерпением. Не успел он войти, как она вручила ему сверток в подарочной упаковке.
      – Что это? – спросил Майкл, чувствуя себя крайне неловко.
      – Маленький подарок за то, что вы так заботливо отнеслись ко мне.
      Майкл нахмурился.
      – Марджори, я не могу этого принять.
      – Почему?
      – Потому что за заботу о вас мне было щедро заплачено.
      – Знаю. Но могу я себе позволить небольшой каприз, а?
      Он развернул сверток. Это были видеокассеты с записями «Крестного отца».
      – Очень тронут, – сказал он угрюмо, – но я не могу принять это.
      – Еще как можете! – возразила она. – Надеюсь, сегодня вы поужинаете со мной?
      Он подумал о Кеннеди. Она сказала, что будет занята, но он решил, что позвонит ей в любом случае.
      – Когда вернется Джорданна? – спросил он, чтобы переменить тему и не отвечая на ее приглашение.
      – Вы то и дело спрашиваете меня о Джорданне, – недовольно нахмурилась она.
      – С тех пор, как она поселилась здесь, я обязан постоянно держать ее в поле зрения.
      – Она не докладывает мне о своих планах, да и, собственно говоря, меня это совершенно не интересует.
      – У нее сегодня рабочий день?
      – Я что, ее начальник? Да, немного от нее толку.
      – Знаете что? Заеду-ка я попозже.
      И, к великой ее досаде, Майкл вышел вон.
      Лука уже много лет не был в своем калифорнийском доме. Он купил его двадцать пять лет назад для тайных свиданий с голливудской актрисой, которая в то время была его любовницей. Она жила в нем до тех пор, пока он не нагрянул без предупреждения, застав ее в постели с симпатичным статистом. Для начала он поколотил обоих, а потом вышвырнул их вон.
      После этого инцидента дом некоторое время пустовал, пока один из друзей Луки, собравшийся в Лос-Анджелес, не попросил разрешения остановиться в нем. Лука согласился. Потом друг замолвил словечко за одного приятеля, которому тоже нужно было пристанище. Так, мало-помалу его жилище превратилось в гостиницу для друзей и знакомых.
      Лука долго решал, какое применение найти огромному пустому особняку, но не удостаивал его своим посещением. И когда Зейн вышел из тюрьмы, это показалось Луке вполне подходящим местом ссылки.
      Появление хозяина до смерти перепугало престарелого японца-садовника.
      – Мистер Карлотти, – запричитал он, удивленно вытаращив глаза. – Вы меня помните?
      Лука мог бы поклясться, что никогда и в глаза не видел старика. Тем не менее он сердечно произнес:
      – Конечно, конечно.
      С маленькими людьми всегда следовало вести себя дружески. Никогда не можешь с уверенностью сказать, не пригодятся ли они тебе в будущем.
      – Ты Хуан, или Чико, правильно?
      – Тико, мистер Карлотти, – поправил садовник, все еще не в силах поверить, что владелец такого особняка действительно почтил его своим визитом.
      – Да, верно. Я бы хотел осмотреть свои владения. Тико, похоже, ты здесь неплохо потрудился.
      Голова садовника замоталась вверх-вниз.
      – Я старался изо всех сил, мистер Карлотти. Всегда.
      – Рад слышать это, Тико. Сколько народу здесь сейчас живет?
      – Только один человек, мистер Карлотти. Была еще одна молодая женщина, но она съехала несколько дней тому назад.
      – Один, говоришь? – голос Луки стал жестким. – Где он?
      Садовник указал на дом.
      – В задней комнате.
      Лука кивнул и направился в дом. Рено шагал рядом с ним.
      – Ты хочешь, чтоб я поговорил с ним по душам? – спросил Рено, устрашающе потрескивая костяшками пальцев.
      – Нет, не здесь, – ответил Лука. – Не в моем доме. Мы увезем его прогуляться.
      – Он будет сопротивляться? – не терял надежды Рено.
      – Пусть только попробует.
      Появилась Эльдесса, тащившая допотопный пылесос. Увидев посетителей, она остановилась, как вкопанная.
      – Где парень, который здесь живет? – грозно спросил Лука.
      Она с невозмутимым видом кивнула в сторону комнаты Зейна, находившуюся буквально в нескольких шагах.
      – Там заперто, – сказала она. – Он никого туда не пускает.
      – У тебя есть ключ?
      – Нет, сэр.
      – Это мой дом, – сказал Лука. – Ты ведь это прекрасно знаешь, правда?
      – Вы платите мне за услуги в течение двадцати пяти лет.
      Он запустил руку в карман, вытащил стодолларовую банкноту и протянул женщине.
      – Меня здесь не было.
      – Я никого не видела, – согласилась она и удалилась, волоча за собой пылесос.
      Лука повернулся к Рено.
      – Взломай замок. Рено осмотрел дверь.
      – Без инструментов не обойтись. – Он покачал головой. – Тут замок с секретом.
      – Черт! – выругался Лука.
      – Будь у меня отмычки, я бы расправился с ними в два счета.
      Лука спустился в холл, отыскал черный ход и вышел наружу.
      Он заглянул в комнату Зейна из сада. На окнах стояли стальные решетки – защита от непрошеных гостей.
      – Все равно этого паршивца нет дома.
      Он повернулся и направился к плавательному бассейну. Постоял немного, изучая свое отражение в воде.
      – Славный домик, – подытожил он. – Мне кажется, ему можно найти более достойное применение. Выставить его с молотка, например.
      Рено кивнул в знак согласия.
      – Ладно, поехали, – решил Лука. – Вернемся сюда завтра. Все равно этого негодяя сейчас нет.
      На обратном пути он остановился рядом с садовником и тоже сунул ему сто долларов.
      – Меня здесь не было, ты ничего и никого не видел, – строго сказал он.
      Старик закивал головой, торопливо пряча деньги в карман.
      Лука забрался в свой лимузин. «Как хорошо иметь таких верных слуг».
      Визит к Луке нервировал Мака. Последний раз они виделись во время похорон его матери – три года тому назад, когда он прилетал в Нью-Йорк. Тогда он думал, что им не суждено увидеться снова.
      Кроме всего прочего, он злился на Луку за то, как он обращался с его матерью. Ведь они были вместе столько времени, и когда десять лет назад умерла жена Луки, Мак думал, что они поженятся.
      Но не тут-то было. Они продолжали жить порознь. Присцилла осталась в своем пентхаусе на Парк-авеню. А Луке неплохо было на Лонг-Айленде.
      Мак как-то заговорил с матерью на эту тему.
      – С чего это вдруг я должна выходить за него замуж? – фыркнула она, как будто это была последняя вещь на свете, которой ей бы хотелось.
      Но Мак-то знал, что она просто боготворила Луку.
      Это бесило Мака. Он рос сам по себе, для него у матери никогда не хватало времени.
      Холл отеля «Сент-Джеймс» был отделан в стиле модерн. С чего это Луке взбрело в голову остановиться здесь? Впрочем, он вообще был непредсказуемой личностью.
      Темные очки не помешали служащей отеля без труда узнать Мака.
      – Добрый вечер, мистер Брукс, – приветствовала она его в восторге от встречи с таким известным кинорежиссером. – Чем мы можем быть полезны?
      – У меня назначена встреча с мистером Карлотти, – пробурчал Мак, которого столь бурное проявление внимания в восторг отнюдь не привело.
      – Мистер Карлотти остановился в пентхаусе. Я просто в восхищении от вашего последнего фильма.
      – Вы очень любезны.
      Он поднялся на лифте наверх.
      Лука, импозантный как всегда, встретил его в дверях.
      – Рад видеть тебя, Мак, – сказал он, потрепав его по плечу, и тот вошел в роскошные апартаменты. – Как давно мы не виделись? Два года? Или, может быть, три?
      – С похорон моей матери, – сухо сообщил Мак.
      – Ах да, похороны Присциллы. Да упокоит Господь ее душу! Это была прекрасная женщина.
      «Я едва знал ее, – хотелось ответить Маку. – Для меня у нее никогда не хватало времени. Ты был для нее всем. Центром Вселенной. Она всегда принадлежала только тебе. Даже мой отец был для нее вторым номером».
      – Выпьешь что-нибудь? – спросил Лука, сделав приглашающий жест в сторону бара.
      – Виски, – попросил Мак, чувствуя себя крайне неуютно.
      – Налей себе сам.
      Он подошел к бару и смешал себе изрядную порцию шотландского виски, не забыв бросить туда несколько кубиков льда.
      – Ты прекрасно знаешь, Лука, – сказал он, присаживаясь на диван, – что не было никакой необходимости в нашей встрече.
      Лука не обиделся.
      – Ты хочешь сказать, что не хотел встречаться со мной, – уточнил он благодушно.
      – Мы же решили, что, когда я переселюсь в Голливуд, наши дорожки разойдутся в разные стороны. Сейчас я не испытываю особой радости.
      Хорошее настроение Луки моментально улетучилось.
      – А, значит, не испытываешь радости? Мак хранил гробовое молчание.
      – А как у тебя было с настроением, когда ты звонил мне по поводу Зейна?
      Мак сделал изрядный глоток виски.
      – Я позвонил, потому что считал себя обязанным сообщить тебе это.
      Кубики льда в его бокале слабо позвякивали.
      – Не вешай мне лапшу на уши, – хмыкнул Лука. – Ты сообщил мне это из страха, как бы не выплыло на свет Божий то, что он участвовал в твоей чертовой картине. Ты чувствовал свою ответственность за случившееся.
      – Не я несу ответственность за это, – отрезал Мак, – а ты.
      – Не нравится мне твое отношение к этому.
      Мак так стиснул бокал, что тот едва не треснул у него в руке. Он встал, подошел к окну и передернул плечами.
      – Если тебе не нравится мое отношение, я могу уйти в любой момент.
      – Нет, черт подери, никуда ты не уйдешь! – заявил Лука, угрожающе прищурившись. – Потому что мне нужно кое-что тебе сказать. Нечто такое, что уже давно следовало рассказать тебе, но твоя мать этого мне не позволяла.
      – Что же?
      – Тебе это не понравится. А может, и наоборот.
      В комнате витал аромат дорогого одеколона Луки. За двадцать пять лет его вкусы не изменились. Этот запах вызывал у Мака тяжелые ассоциации: с ним были связаны самые страшные воспоминания в его жизни. Воспоминания о дне, когда застрелили его отца. Он помнил все до мелочей. Это ужасное событие глубоко врезалось в его память. Роковую новость принес ему Лука. Крепко обняв его, Лука сказал:
      – Мальчик мой, твоего старика больше нет. Он теперь в мире ином.
      Вот так.
      С тех самых пор его просто тошнило от запаха парфюмерии Луки.
      «Я взрослый мужчина, – думал он. – Я всемирно известный режиссер. Мне даже «Оскара» дали. Какого же черта я сижу в этой комнате и выслушиваю бредни Луки Карлотти?»
      – Вот так-то, сынок, – вздохнул Лука.
      – Окажи мне любезность, – резко перебил его Мак. – Не называй меня «сынок».
      Наконец-то он осмелился сказать это вслух и сразу почувствовал громадное облегчение.
      Лицо Луки скривилось, будто от боли.
      – Разве я не заботился о тебе всю жизнь? – сказал он. – Я старался, чтобы у тебя было все самое лучшее.
      Мак кивнул. Он не мог отрицать, что Лука действительно делал все от него зависящее. Но иногда всего «зависящего» оказывалось недостаточно.
      – Ты получал все, о чем просил, – продолжал Лука, широко разводя руками. – Разве бывало такое, чтобы я в чем-нибудь тебе отказал?
      «Кроме того, ты спал с моей матерью», – хотелось сказать Маку, но он предусмотрительно сдержался.
      – Нет, Лука, ты всегда был добр ко мне, – произнес он ровным тоном. – В этом отношении тебя нельзя упрекнуть ни в чем. Но у нас с тобой две разные жизни, и по прошествии стольких лет я понял, что не могу простить тебе того, что пуля, попавшая в моего отца, на самом деле предназначалась тебе.
      Лука начал прохаживаться по комнате взад-вперед.
      – Понимаю, – сказал он наконец. – Но теперь пришло время тебе узнать правду.
      – Какую еще правду?
      – Мне нелегко это произнести, – сказал Лука, неожиданно выпрямившись и пристально глядя на Мака. – Но я считаю, что нужно разом покончить с этим.
      Долгая гнетущая тишина.
      – Твой старик не был твоим отцом. Еще одна убийственная пауза.
      – Твой настоящий отец я.
      Бокал треснул в руке Мака, осколки врезались в нежную кожу ладони между большим и указательным пальцами. Лед и виски выплеснулись на брюки Мака, смешавшись со струйкой крови.
      Лука ничего не сказал. Он направился в ванную комнату и вернулся оттуда с полотенцем.
      Мак прижал полотенце к своей раненой руке. Он был потрясен.
      – Я… Я не верю тебе, – только и мог выговорить он.
      – Мне наплевать, веришь ты мне или нет, – совершенно бесстрастно произнес Лука. – Я так долго скрывал это, носил в душе – только из уважения к твоей матери. Ты ведь знаешь, Присцилла и я – мы всегда любили друг друга, еще с тех пор как были детьми.
      – Так почему же ты не женился на ней?
      – Потому что мы поссорились по глупости и расстались. Прошли годы, и я женился на богатой наследнице, отец которой помог мне, привел меня в большой бизнес, так сказать. Много позже, когда мы встретились вновь, Присцилла тоже была замужем. Но мы сумели преодолеть трудности этой щекотливой ситуации. Я познакомился с ее мужем – человеком, которого ты считал своим отцом, – и мы начали встречаться в компаниях. Моя жена была слаба здоровьем, поэтому большую часть времени проводила дома. – Он помолчал немного, потом продолжил: – Когда твоя мать забеременела, она уже около года не спала со своим мужем. Он не интересовался сексом. По крайней мере с ней.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Тебе объяснить популярно? Он был педик.
      Мак был так ошеломлен, что с трудом мог говорить.
      – Почему ты решил рассказать мне об этом сейчас? – выдавил он наконец.
      – Потому что я богатый, могущественный человек. Сестра моя совершенная тупица, ее сынок – убийца и ублюдок. Единственным родным человеком для меня являешься ты. – Он вздохнул. – Мне шестьдесят четыре года, Мак. Если со мной что-нибудь случится, все, чем я владею, достанется тебе.
      – Мне ничего не нужно! – запротестовал Мак. Лука невесело рассмеялся.
      – Хочешь – не хочешь, а ты получишь это. Все до последнего медяка.
      Джорданна с легким сердцем уезжала от отца. Она наконец поняла его, а поняв, приняла таким, каков он есть. Все встало на свои места.
      Она решила заглянуть на киностудию перед свиданием с Тайроном, чтобы узнать, как идут дела.
      Первым делом она наткнулась на Флорри, с ошарашенным видом тащившую целую кипу фотографий.
      – Что здесь происходит? – поинтересовалась Джорданна. – Я думала, у нас сегодня выходной.
      – Экстренное совещание. – Флорри, казалось, где-то витала. – Тебе что, не позвонили?
      – Меня дома не было. Так что все-таки произошло?
      – Седрик Фаррел умер. Сердечный приступ.
      – Какой ужас!
      – Мы срочно должны найти ему замену.
      – Есть кто-нибудь наверху?
      – Нет, все уже разошлись. Совещание только что закончилось. Мы попробовали пару актеров сегодня утром, но ходят слухи, что на эту роль пригласят отца Бобби – Джерри.
      – А Бобби в курсе?
      – Ему это не очень-то по душе, но это спасение для фильма.
      Джорданна опрометью бросилась наверх в кабинет Бобби. Он сидел за столом и выглядел усталым и удрученным.
      Она почувствовала непреодолимое желание обвить его шею руками и прижать к себе.
      – Мне очень жаль, Бобби, – мягко произнесла она. – Мне только сейчас сказали.
      – Да.
      – Седрик был просто душкой. Его все обожали.
      – Да, нам будет его не хватать.
      – Ты выглядишь совершенно изможденным. Я могу чем-нибудь помочь тебе?
      Он сухо рассмеялся.
      – Поможешь мне начать новую жизнь? Невесело улыбнувшись, она сказала:
      – Я мастерица на все руки, но вот с новой жизнью, пожалуй, будет напряженно.
      Барабаня пальцами по поверхности стола, он сказал:
      – Ты уже в курсе последних событий? Они хотят, чтобы я пригласил в картину Джерри Роша.
      – Флорри упоминала об этом. И что ты на это ответил?
      – Мне это, как кость в горле, но они все считают, что это – единственный способ спасти картину.
      Она откинула назад свои длинные темные волосы.
      – Для тебя что важнее, Бобби, – твои амбиции или картина?
      Он покачал головой.
      – Не трави душу.
      – Угадай, где я только что была?
      – Я не силен в отгадывании загадок.
      – У моего отца. Мы помирились.
      – Правда?
      – Я прочитала в газете, что он лежал в больнице, – ничего серьезного, но я забеспокоилась, поэтому и примчалась навестить его. – Она немного помолчала. – Знаешь, Бобби, мы никогда раньше не говорили по душам, но мы с тобой оба выросли в Голливуде, мы оба дети знаменитых, богатых родителей, и я думаю, что у нас с тобой и проблемы сходные. Я со своими справилась.
      – Ну и как, получилось?
      – Сегодня я перестала смотреть на Джордана глазами иждивенки, мне от него больше ничего не надо. И поверь мне, я чувствовала себя превосходно. У меня как камень с души свалился.
      – Почему ты так откровенничаешь со мной?
      – Чтобы и тебя вызвать на откровенность.
      – Я давно уже ничего не просил у моего старика. И не хочу просить. Меня с ним ничто не связывает.
      – Уверен? Все же подумай как следует. Любовь. Привязанность. Уважение. Не все же отношения между людьми построены на деньгах.
      – Ты слишком много времени проводишь у психоаналитика.
      – Я уже не та упрямая девчонка, какой была раньше, – сказала она искренне. – Я сама себя перевоспитала. Все те годы, что я провела в домике для гостей, принадлежавшем отцу, и получала от него денежные подачки, я считала, что от меня просто хотят избавиться. В результате – я затаила на него жгучую обиду. Я все принимала слишком близко к сердцу. Каждую его женитьбу считала личным оскорблением. Но сегодня у меня открылись глаза. Он таков, каков есть. А я – это я. Так чем тебе так насолил твой отец?
      Он насмешливо взглянул на нее.
      – Ты что, готовила свою пламенную речь в течение нескольких недель?
      – Бобби! – с горячностью воскликнула она. – Ну как тебе объяснить? Твой отец может быть сволочью, но тебе-то он что плохого сделал? Ты уже взрослый, тебе не нужно больше перед ним отчитываться. Ты совершенно самостоятельный. И если это нужно для дела, почему бы не предложить ему роль?
      В ее доводах был здравый смысл. Но он еще не был готов принять их.
      – А тебе не приходила в голову мысль выступить на телевидении в религиозной программе? Ты бы имела успех, – весело заметил он.
      Она усмехнулась:
      – Спасибо, мне всегда хотелось быть сестрой милосердия.
      – Ладно, ты меня убедила. Я увижусь с Джерри.
      – Может, мне поехать с тобой?
      – Думаешь, мне понадобится моральная поддержка?
      – Вполне вероятно.
      – Если я почувствую дрожь в коленках, я брошусь к тебе в поисках утешения.
      – Всегда к твоим услугам. Он встал.
      – Для начала нужно найти Мака. Я не могу принять такое важное решение, не согласовав все с ним. Кроме того, нет гарантии, что Джерри примет это предложение.
      – Ай, Бобби, когда он снимался в последний раз?
      – Он был звездой первой величины.
      – Каждая звезда может закатиться. Теперь ты звезда в этой семье. Поверь мне, на него это должно подействовать.
      Он обошел стол кругом и встал рядом с ней.
      – Ты еще много чего можешь сказать, правда?
      – По данному поводу – да. Потому что я действительно хочу помочь тебе.
      – Неужели?
      Они пристально смотрели друг на друга. Бобби первый отвел глаза и сел обратно за стол.
      – Бет пытается связаться с Маком уже битых два часа. Может, ты действительно права – тебе стоит проехаться со мной?
      Она кивнула.
      – Конечно. Я могу быть полезной.
      – Увидимся позже.
      – Хорошо, Бобби.
      Она спустилась вниз и набрала номер домашнего телефона Мака.
      – Сколько можно повторять – Мака нет дома, – раздраженно сказала Шарлин. – Как вы все мне надоели! Когда он объявится, я скажу ему, чтобы он перезвонил.
      – Это очень важно.
      – Я это учту.
      Джорданна повесила трубку как раз в тот момент, когда Тайрон просунул голову в дверь. Он посмотрел на часы.
      – Мы должны были встретиться полчаса тому назад. Какого черта ты тут делаешь?
      Господи, она совершенно забыла о том, что они собирались вместе пообедать.
      – Прости, Тайрон, – извинилась она. – Но я не могу сегодня.
      – Ты сегодня не можешь? – недоуменно повторил он.
      – Нет.
      Она надеялась, что он не будет очень беситься.
      – Я огорчен.
      – Извини еще раз.
      – Я очень разочарован. У меня были такие планы.
      – Что это ты планировал, интересно знать?
      – Это мое дело. Но ты узнаешь со временем.
      – Я буду ждать. Он покачал головой.
      – Нелегко с тобой.
      Она плутовато улыбнулась.
      – А так жить интереснее.

      Мак мчался домой с такой скоростью, что тормоза визжали, когда он резко останавливал «вольво» на красный свет. Сколько вопросов вертелось у него в голове, но никто не смог бы дать на них вразумительных ответов.
      Почему его мать лгала ему столько лет?
      Почему, когда отец был застрелен, они не сказали ему правду и не воспитали как собственного сына?
      Он добрался до дома, будучи в совершенно расстроенных чувствах, злой донельзя. Но и там он не нашел покоя. Два его сына в компании друзей собрались в игровой комнате и затеяли шумную возню. Из приемника, включенного на полную мощность, неслись оглушительные звуки. Дочь Шарлин, Сюзи, вместе со стайкой подруг оккупировали кухню. Они смотрели «Дом Мелрозов». Кроме того, они красили ногти и набивали животы бутербродами с арахисовым маслом, пирожными и мороженым. На кухне царил полный бедлам.
      – Где твоя мать? – отрывисто спросил он. Она помахала ему рукой.
      – Привет, Мак.
      – Привет, Мак, – защебетали ее подружки.
      Они выглядели так, как будто выскочили из порнокартины для тинэйджеров. Обтягивающие шортики и открытые маечки выставляли на всеобщее обозрение слишком уж много плоти.
      – Привет, девочки, – поздоровался он, чувствуя себя совсем стариком в этой компании. – Так где мама, Сюзи?
      – В гимнастическом зале с тренером, – ответила Сюзи, слизывая мороженое длинным язычком, – Но тебе стоит предварительно постучать, прежде чем входить. Ты когда-нибудь видел мамулиного тренера? Настоящий качок. Потрясающее тело. Сногсшибательная мускулатура.
      Девицы сочли это заявление чрезвычайно забавным и прыснули в кулачки от смеха.
      Мак направился к большой спальне, превращенной в гимнастический зал. Дверь была закрыта. Он принял к сведению предупреждение Сюзи, но все же вошел без стука, поскольку безгранично доверял Шарлин.
      Она лежала на полу в обтягивающем трико, подняв одну ногу вверх. Она повторяла упражнение, которое показывал ей Чип, или Чак, или, как там его, ее тренер. Как Мак уже усвоил, он был всего лишь двадцатипятилетним мускулистым верзилой. Так что беспокоиться не о чем.
      – Привет, милый, – поздоровалась она, небрежно чмокнув его. – Нет хочешь присоединиться?
      – Нет, Шарлин, спасибо. Я играю в сквош и много хожу пешком. Этого вполне достаточно.
      – Как хочешь, солнышко.
      – Когда ты закончишь?
      – Понятия не имею.
      Она пристально посмотрела на Чипа.
      – Сколько еще ты собираешься меня мучить сегодня?
      Чип ухмыльнулся, обнажив ослепительно белый ряд великолепных зубов и продемонстрировав резко очерченный подбородок.
      – Уже недолго осталось, миссис Брукс. – Он сделал поощрительный жест: – Не отвлекайтесь.
      – Так сколько? – не унимался Мак, уже ненавидевший этого загорелого и мускулистого тренера, у которого, вполне вероятно, член был размером дюйма с два.
      – Еще минут пятнадцать, мистер Брукс, сэр, – ответил Чип, помогая Шарлин поднять ногу еще выше в воздух.
      С чего это вдруг этот сопляк величает его «сэр»?
      – Поторапливайся! – хмыкнул он. – Мне нужна моя жена.
      – У тебя все в порядке? – обеспокоенно спросила Шарлин.
      – А почему у меня что-то должно быть не в порядке?
      – Ты какой-то бледный. Что-нибудь на студии?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Они тебе обзвонились.
      Эта женщина способна свести его с ума.
      – Шарлин, – терпеливо начал он, – почему же ты сразу не сказала, что мне звонили?
      Чип еще сильнее сжал ногу Шарлин.
      – Но, дорогой, я же говорю тебе сейчас, – сказала она, пытаясь равномерно распределить внимание между ним и Чипом.
      – Спасибо, – раздраженно бросил он. – Пойду выясню, чего им надо.
      Он вошел в свой кабинет и плотно прикрыл дверь, пытаясь хоть немного защититься от завываний приемника. Затем смешал себе порцию виски со льдом и сел за стол. Его рука, все еще обмотанная полотенцем, начала ныть. И никто, казалось, не заметил, что он получил травму. Всем на все и на всех наплевать, – это относилось и к его собственной семье. Он был нужен только для того, чтобы оплачивать их счета.
      Он не хотел перезванивать в студию, но телефонный звонок избавил его от раздумий. Он поднял трубку.
      – Мак?
      – Да.
      – Это Бобби. Где тебя носило?
      – Я должен представить тебе письменный отчет?
      – Я вовсе не то хотел сказать, – ответил Бобби, не обратив внимания на саркастический тон Мака. – Я разыскиваю тебя битых три часа. У нас большие проблемы.
      У них постоянно какие-то проблемы. Такова жизнь. Не успеешь решить одну, сразу же наваливается другая.
      – Что стряслось на сей раз? – нетерпеливо спросил он.
      – Седрик Фаррел умер.
      – Господи!
      – Сердечный приступ.
      – Как жаль! Он был очень приятным человеком.
      – Мак, первоочередная задача заключается в том, чтобы заново отснять сцены с Седриком. Мы должны найти какой-нибудь выход. По этому поводу я и хотел с тобой посоветоваться. Есть одна идея, которую мы должны обсудить. Ты можешь подъехать? Или мне лучше самому приехать к тебе?
      – Бобби, у меня голова просто раскалывается. Выкладывай свою идею, я обмозгую ее и дам тебе знать.
      – Это, собственно, не моя идея. Это решили ребята со студии. Похоже, она всем по вкусу. Я думаю, нам стоит отказаться от услуг Барбары. Если мы найдем предлог, чтобы избавиться от нее, это нужно будет сделать как можно скорее.
      – Выходит, ты предлагаешь потерять актрису на главную роль, и, кроме того, у тебя нет замены Седрику.
      – Нет, Мак. Замена у нас есть. – Он помолчал немного. – Мне предлагают пригласить Джерри.
      – Джерри?
      – Джерри Раша. Они уже проводят рекламную кампанию.
      – А ты что думаешь по этому поводу?
      – Я не уверен, что это сработает. Я предоставлю право решающего голоса тебе. Если ты «за», мы даем этому ход.
      – Если тебя это не очень возмутит, я согласен.
      – В таком случае мне, пожалуй, стоит поехать к нему. Если мы пошлем ему предложение через его агента, нам придется ждать решения полгода, не меньше.
      – Хорошая мысль.
      – Я свяжусь с тобой позднее.
      – Дерзай. – Мак положил трубку, сделав два огромных глотка виски и уронил голову на руки.
      Именно в такой позе и застала его Шарлин, вошедшая в кабинет чуть позже.
      – Дорогой, что случилось? – спросила она, подбежав к нему. – Что-то ужасное?
      Он поднял голову. Его глаза были налиты кровью.
      – Что еще может такого случиться, когда весь мир, в котором ты жил, летит в тартарары?
      Ее глаза расширились.
      – Что?
      – Шарлин, – он мотнул головой, – мне столько всего нужно тебе рассказать…
      Теперь она, кажется, прониклась важностью момента.
      – Любимый, ты же знаешь, что можешь мне рассказать все, что угодно.
      Он не успел ответить, как в кабинет вихрем ворвался его сын Кайл, парень ростом шести футов трех дюймов.
      – Пап, мне нужно с тобой поговорить. Меня уже достала эта ржавая жестянка, которую мне по твоей милости приходится водить.
      Шарлин бросила на него гневный взгляд.
      – Ты что, не видишь, что мы разговариваем? Тебя разве не учили, что, когда входишь, принято стучать?
      – Я всего лишь хочу поговорить с моим отцом, – недовольно пробурчал Кайл. – Эка важность!
      – О твоей машине мы поговорим завтра, – отрезал Мак, выпрямившись в кресле.
      – Завтра я собираюсь смыться из дома с утра пораньше.
      – Прости, что я не могу вписаться в твой напряженный график, – съязвил Мак.
      – Не будь занудой, пап. Когда я был на Гавайях, мама говорила мне, что она слышала, будто эта марка машин небезопасна. Она сказала, что мне не помешала бы другая тачка, и как можно быстрее.
      – Мне глубоко наплевать на то, что там говорила твоя мама! – заорал Мак; он был в бешенстве. – Проваливай отсюда! И на будущее – изволь стучать, прежде чем вламываться ко мне!
      Кайл повернулся к нему спиной.
      – Какой же ты гад! – пробормотал он, с треском захлопывая за собой дверь.
      – Я хочу уйти отсюда, Шарлин, – заявил Мак, помотав головой. – Пойдем в гостиницу.
      Ее лицо озарилось радостью. Гостиницы она всегда любила.
      Грэнт ответил на звонок Боско Нанни и записал заказ. Крупная блондинка и маленькая, большегрудая и рыжеволосая.
      – Это поздний заказ, – важно протянул Грэнт, освоившись с ролью большой шишки. – Боюсь, что это влетит вам в копеечку.
      – О чем речь? О сотне? Двух?
      – Мы держим только первоклассный товар. Пять тысяч.
      Боско издал длинный приглушенный свист.
      – Пять штук, мать твою!..
      – Поверьте мне, удовольствие того стоит, – заверил Грэнт.
      : – Черт!
      Но он не отменил заказ. Они назначили место встречи, и Грэнт, распрощавшись с заказчиком, послал запрос Черил – выяснить, кто из девиц свободен.
      Сисси, блондинка, вполне подойдет. Он хорошо ее натаскал – для любителя она справлялась совсем неплохо. Конечно, она не особенно пышна, но никаких изъянов у нее не было, и нареканий от клиентов не поступало.
      С рыжей было сложнее. В их списках таких числилось только три, и все были уже заказаны. Черт подери! Он заломил такую несусветную цену, и оказывается, что рыжеволосая накрылась.
      Черил была в косметическом салоне. Он позвонил туда, но секретарша сказала, что она только что вышла.
      Он нетерпеливо ждал, размышляя о том, какие последствия могут быть, если его высокопоставленный папочка вдруг выяснит, чем его чадо занимается: эти кинозвезды терпеть не могут скандалов, если они только не приносят пользу их карьере.
      А собственно, что для его родителей вообще имеет значение? Временами Грэнту казалось, что он появился на свет только затем, чтобы стать подходящим фоном для фотографий. Детские воспоминания. Слащавый, сюсюкающий голос матери:
      Папочку фотографируют для «Лайф».
      Папочкина фотография будет на обложке «Тайм».
      Папочку снимают для «Ньюсуик».
      И почти каждый раз маленькому Грэнту приходилось позировать вместе с папочкой, чтобы продемонстрировать, какой Грэнт Леннон прекрасный человек и примерный семьянин. Это делалось в пику тем скандальным журналам, которые всегда выставляли его величайшим бабником в городе.
      Быть голливудской знаменитостью означало создать ореол святости вокруг своего имени, и публика обожала этот очаровательный фантом по имени сэр Грэнт Леннон.
      Дерьмо собачье. Просто дерьмо. Вот почему Грэнт общался с Черил, Джорданной и Шепом. Потому что они все были вываляны в одинаковом дерьме. Они все выросли в одинаковых условиях. И эти условия нельзя было назвать райскими. Хотя Грэнт изо всех сил изображал, что так оно и есть.
      Нелегко было иметь такого отца, как Грэнт Леннон. Нелегко было носить то же имя. Алкоголь и сильнодействующие наркотики были постоянными спутниками его жизни, но иногда даже с их помощью было невозможно сбежать от реальности. А реальность заключалась в том, что он был всего лишь бледной тенью своего выдающегося папаши и никогда не смог стать самим собой.
      Когда Черил приехала домой, ему достаточно было бросить на нее один взгляд – и явилось блестящее разрешение проблемы.
      Ее рыжие волосы были просто роскошны. Это было ее главное достоинство. Кроме того, Черил, с тех пор как начала заниматься их прибыльным бизнесом, стала выглядеть очень привлекательно.
      – Ты никогда не подумывала о том… – начал он.
      – О чем? – перебила она, снимая с плеча сумку.
      – Выпей чего-нибудь.
      – Зачем?
      – Возможно, тебе это действительно нужно. – Он направился к бару.
      Она плюхнулась в кресло и скинула туфли, разминая ноги.
      – Мне приятно, что ты рядом со мной, Грэнт. Не представляю, как бы я справилась без тебя.
      – Слушай, а как твоя любовь к приключениям, острым ощущениям? – бросил он пробный камень, наливая ей полный стакан водки.
      – Живет и здравствует, а твоя? Он протянул ей стакан:
      – Не хочешь развлечься?
      – Почему бы и нет?
      Ей было чертовски интересно, что за этим последует.
      – Какой у тебя рост? – спросил он, ставя на стеклянный кофейный столик бокал с кока-колой.
      – Пять футов четыре дюйма, а что?
      – Некоторые считают людей такого роста маленькими, правда?
      Она глотнула водки и уже собралась запить ее кока-колой.
      – Вот уж спасибо.
      – Не обижайся.
      – Я и не думаю.
      Он протянул ей заранее приготовленную щепотку белого порошка, который обошелся ему в двадцать долларов.
      Она села прямо на стол, поднесла порошок к левой ноздре и с наслаждением втянула его в себя. Почти тотчас же она почувствовала умиротворение и прилив чувственности – и то и другое было совсем неплохо.
      – Так в чем я должна участвовать? – спросила она, лениво развалясь в кресле.
      Мысли вихрем проносились в мозгу Грэнта. Она была рыжеволосой. Не слишком высокого роста. Грудь – не то чтобы огромная, но вполне приличная – сойдет. Это должно сработать. Все, что угодно, лишь бы уломать ее.
      – Черил, – проворковал он, подсев к ней.
      – Да, Грэнт?
      – Ну… Впрочем, это неважно.
      – Что неважно?
      – Ты, наверное, не захочешь…
      – Чего не захочу? – Она была заинтригована.
      – У меня возникла сумасшедшая идея. Но это пустое. Я даже не решаюсь высказать ее вслух.
      – Грэнт, – терпеливо произнесла она. – Как давно мы с тобой знакомы?
      – Целую вечность.
      – Именно. Так почему же ты не решаешься поведать мне о своей сумасшедшей идее?
      Он пододвинулся поближе и подлил еще водки в ее стакан.
      – Я когда-нибудь говорил тебе, что ты очень сексуальна?
      – Нет, не говорил, – медленно протянула она.
      – А теперь говорю.
      Неужели наконец настал момент, которого она ждала всю жизнь? Неужели Грэнт действительно что-то почувствовал к ней?
      – Ты тоже ничего.
      Он пододвинулся поближе, его руки скользнули по ее плечам.
      – У меня есть предложение, – промурлыкал он. – И если ты хоть наполовину такая девушка, какой я тебя считаю, ты не откажешься от него.
      – Ты можешь мне объяснить, почему я согласился на эту авантюру? – спросил Бобби у Джорданны, когда они ехали вниз по Сансет.
      – Просто ты хочешь, чтобы он участвовал в твоей картине, – совершенно логично заметила Джорданна.
      – Да, но почему мы расхлебываем это вместе? – Он нервно хихикнул. – Зачем я тебя втянул во все это?
      – Тебе нужна моральная поддержка, – заявила она. – А лучше меня тебе для этого никого не найти. Не забывай, что я твой личный помощник. Быть здесь – моя прямая обязанность.
      Он прищурил свои голубые глаза.
      – Вот как?
      – Именно так.
      Он подумал, что она предобрая девчонка, и, несмотря на их первоначальные стычки, она начинала ему нравиться.
      – Я должен тебя предупредить кое о чем. – Он подумал о Джерри и его похотливой натуре.
      – О чем?
      – Ну, видишь ли, Джерри, хотя и старик, но не перестал быть бабником. Он может приударить за тобой.
      Это рассмешило ее.
      – Приударить? За мной?
      – Ты справишься?
      – Бобби, разборки с престарелыми ловеласами – мой конек.
      – Приятели твоего отца?
      – Да, когда мне было двенадцать.
      – И не будем забывать Чарли Доллара, так?
      – Я готова забыть о нем, а ты?
      – Это уже отдельный разговор.
      – Да?
      «Интересно, почему это он всегда заводит разговор о Чарли? Уж не ревнует ли он к нему слегка?»
      – В любом случае, – добавила она, – я вовсе не против того, чтобы Джерри положил на меня глаз.
      – Вот как?
      – Да, это игра мне нравится.
      – Только не очень-то увлекайся. Как ты только что мне напомнила, мы едем к нему, чтобы уговорить его сняться в нашем фильме.
      – Бобби, послушай, да он с небоскреба бросится – лишь бы сняться у тебя. Ты сам не осознаешь своей силы. – Она немного помолчала, потом добавила: – Ты очень неординарная личность. Ты особенный.
      Он бросил на нее быстрый взгляд, чтобы убедиться, что она говорит всерьез. Никогда прежде никто не говорил ему, что он особенный. Естественно, с тех пор как он стал кинозвездой, он получал мешки писем от фанатичных поклонниц, и они называли его как угодно – обаятельным, сексуальным, роскошным, фантастическим и все такое прочее, но никогда ему не говорили, что он особенный.
      – Ну, не такой уж я особенный, – пробормотал он, с трепетом ожидая ее ответа.
      Она перехватила его взгляд.
      – Именно такой.
      – Это почему?
      – Да потому, что я так говорю.
      В воздухе повисло напряженное молчание и сохранялось до тех пор, пока он резко не затормозил у ворот дома в Бедфорде. Момент был упущен.
      Они вышли из машины и пошли пешком по аллее, ведущей к дому. Он еще раньше позвонил Дарле и предупредил ее, что приедет поговорить с Джерри. Теперь пути назад не было.
      Они нажали кнопку дверного замка. Дверь открыла Дарла. Она выглядела непривычно. Опухшее лицо, растрепанные волосы, одежда, от которой ее дизайнер упал бы в обморок.
      – Бобби!
      Казалось, она рада его видеть.
      – Привет, Дарла. – И автоматически: – Ты прекрасно выглядишь.
      – Спасибо, Бобби. О тебе могу сказать то же самое.
      – А это… Это Джорданна Левитт. Реакция Дарлы была молниеносной:
      – Дочь Джордана Левитта?
      – Да. Джордан – мой отец. Джорданна особенно выделила «мой».
      Дарла нахмурилась, чувствуя какой-то подвох, но не сумев распознать, в чем он заключается.
      – Джерри так хочет тебя видеть, – сказал она, хватая Бобби за руку. – В последнее время он неважно себя чувствует.
      – Он что, заболел?
      – Нет, просто время как будто застыло, а ты ведь знаешь, как твой отец любит быть в гуще событий, в центре внимания. – Она понизила голос до шепота: – Дело в том, что он слишком много пьет.
      – Тоже мне новость! – В тоне Бобби звучала горькая ирония. – Джерри всю свою сознательную жизнь регулярно напивался в стельку.
      Дарла, похоже, обиделась.
      – Не будь таким противным, Бобби. Ему так нужна твоя поддержка.
      – Именно поэтому я здесь.
      Они проследовали за ней через холл в гостиную. Джерри восседал в том же самом кресле, в котором Бобби видел его в их последнюю встречу. При этом он мог поклясться, что в руках у него тогда был точь-в-точь такой же стакан с виски. Только на этот раз Джерри не потрудился встать.
      – Привет, отец. – Голос Бобби звучал напряженно.
      – Мой сынок-кинозвезда! – издевательским тоном объявил Джерри.
      «Ну почему он хоть раз не может сдержаться», – подумал Бобби.
      – Познакомься, это Джорданна, – сказал он.
      – Джорданна Левитт, – подхватила Дарла, чтобы Джерри осознал всю важность момента. – Дочь Джордана.
      Бобби и Джорданна обменялись взглядами. Она тряхнула головой, как бы говоря: «Дерьмо все это».
      Джерри оглядел Джорданну с ног до головы. «Нечто юное, женственное, обворожительное – мечта!»
      – Добро пожаловать в мой дом, прелестная маленькая куколка! – Он поднял стакан, жестом показывая, что пьет за нее.
      – Мистер Раш, – сказала она холодно. – Я уже далеко не маленькая и уж точно не куколка.
      – Ага, – Джерри грубо хохотнул. – Значит, вы одна из этих сучек-феминисток, иначе их не назовешь, так ведь? Даже с тех пор как Анита Хилл нашла в своей бутылке кока-колы…
      – Мистер Раш, – перебила она, – вы действительно…
      – Джорданна! – быстро осадил ее Бобби, бросив на нее предупреждающий взгляд. – Не забывай, зачем мы здесь.
      – Ладно, ладно, – пробурчала она недовольно, однако прикусила язык, хотя испытывала жгучее желание высказать Джерри все, что она о нем думает.
      Дарла попыталась спасти положение.
      – Может, выпьете чего-нибудь? – спросила она изображая радушную хозяйку.
      – Нет, спасибо, – отказалась Джорданна.
      – Я тоже воздержусь, – сказал Бобби.
      Джерри громко рыгнул – его любимая привычка.
      – Если ты явился клянчить денег, то тебе крупно не повезло. Стараниями моей прелестной супруги мы почти разорены.
      – И вовсе мы не разорены, Джерри, – возразила Дарла, вспыхнув от обиды и негодования. – С финансами у нас сейчас действительно туговато, но ничего непоправимого нет. И, пожалуйста, не надо обсуждать наше финансовое положение в присутствии дочери Джордана Левитта.
      – Ее зовут Джорданна, – произнес Бобби с нажимом.
      – И что из того? – Джерри плеснул в стакан еще виски. – Так вы что, снюхались? У Джордана Левитта карманы набиты баксами, так что эта девица – настоящая находка для тебя.
      – Я работаю у Бобби, – подчеркнуто официально сказала Джорданна, изо всех сил стараясь не дать волю своему раздражению. – Я его личный помощник.
      Джерри негромко хохотнул.
      – Конечно, детка. Маленькая личная помощница – к услугам в любое время дня и ночи. Хоть на письменном столе.
      Теперь он разразился громким смехом, в восторге от собственного остроумия.
      «Вонючая свинья! Скотина! Как же они с Бобби непохожи. И слава Богу».
      – Мистер Раш, – процедила она, сверля его взглядом. – Если бы у меня был помощник-мужчина, то я бы не заставляла его ублажать меня на письменном столе. Никто не смеет заставить женщину делать это. Это старомодные взгляды на взаимоотношения полов. А вы ведь не хотите выглядеть старомодным, правда?
      – Что-что? – Джерри по-стариковски приложил руку к уху, как если бы не расслышал.
      – Мы приедем завтра, – наконец не выдержал Бобби, хотя ему самому эта идея вовсе не казалась особенно заманчивой. – Ты, похоже, не в состоянии нормально себя вести.
      – Да-да, – закудахтала Дарла. – Только он всегда такой.
      Интересно, подумал Бобби, какого черта он тут забыл. Он приехал предложить этому типу работу, облагодетельствовать, сделать одолжение, а теперь смотрит на развалину, которая даже не в состоянии встать на ноги. Сейчас он боролся со страшным искушением повернуться кругом и уйти отсюда куда глаза глядят.
      Джорданна метнула на Бобби быстрый взгляд и поняла, что он вот-вот все испортит.
      – Может, кофейку ему сварить? – предложила она.
      – Черт побери! – заверещал Джерри с перекошенным от злобы лицом. – Как ты смеешь говорить обо мне так, будто меня здесь вообще нет?
      Джорданна еще раз быстро взглянула на Бобби.
      – Обрисуй ему ситуацию, и сматываемся отсюда как можно быстрее.
      Бобби, поразмыслив, решил, что она права. Они приехали сюда с определенной целью, а не для того чтобы точить лясы с его болваном-папашей.
      – Ладно, – согласился он. – Слушай. Актер, исполняющий роль моего отца, скончался сегодня утром. Если мы не найдем ему замену немедленно, это скажется на бюджете и выбьет нас из расписания.
      – Смотри-ка, рассуждает, как заправский режиссер, – фыркнул Джерри. – У бедняги еще ноги не остыли, а ему уже ищут замену.
      – В общем, – продолжал Бобби, стараясь сдерживаться, – я предлагаю эту роль тебе при условии, что ты не будешь надираться на съемочной площадке. Это роль второго плана, съемки займут дней пять. С агентами связываться не стоит. Я гарантирую, что ты не останешься в накладе.
      – Ты предлагаешь мне второстепенную роль в твоем паршивом фильме? – Джерри произнес это так, как будто это была самая забавная штука на свете.
      Дарла подскочила к нему.
      – Джерри, – умоляюще заныла она, – вспомни, что у нас напряг с деньгами.
      – Ты что, думаешь, что я дешевка, которую можно купить за несколько долларов?! – продолжал кипятиться Джерри.
      Бобби сжал руку Джорданны и потащил ее к двери.
      – Подумай хорошенько. Ответ мне нужен как можно скорее.
      – Да какого дьявола я вообще должен думать об этом?
      Бобби замер на месте.
      – Знаешь что? Джорданна права. Это проще простого. Соглашайся или отказывайся. За тобой остается право выбора.
      Дарла засеменила за ними следом.
      – Не обращай внимания, – канючила она. – Он не просыхает с утра до вечера и сам не соображает, что говорит. Твое предложение – это то, что ему нужно. Пришли сценарий, я уговорю его прочитать.
      – Мне не нужно от него одолжений, Дарла.
      – Нет, Бобби, ты не понял. Это ты оказываешь ему великую услугу.
      Когда они дошли до машины, Бобби достал копию сценария.
      – Передай это ему, Дарла. Я позвоню позже – узнать ваше решение.
      В машине Джорданна не могла удержаться от смеха.
      – Изволь объяснить, что веселого ты видишь во всем этом? – командирским голосом сказал Бобби.
      У него самого возникшая ситуация никаких положительных эмоций не вызывала.
      – Ты такой забавный! По-моему, ты немного струсил перед ним.
      – Ничего подобного, – начал был оправдываться он.
      – Не спорь.
      – Ты что, не видела, какое это дерьмо?
      – Конечно, но не стоит принимать все так близко к сердцу. Наплюй и разотри.
      Его задело ее замечание.
      – По-твоему, это так просто?
      – Сам посуди. Если бы он не был твоим отцом, он был бы просто одним из престарелых актеров-алкоголиков. Но он твой отец. Поэтому ты должен смотреть на него другими глазами. Может, это звучит не очень убедительно, но я знаю, что говорю.
      – В кого ты такая умная уродилась?
      – Просто богатый жизненный опыт.
      – Да?
      – Да.
      И снова надолго воцарилась тишина.
      Потом их глаза встретились. И Джорданна почувствовала, будто по ее жилам пробежал электрический ток. У Бобби были такие потрясающие голубые глаза, и ей нравилось, как его волосы красиво спадают на лоб, а его тело…
      – Поужинаем вместе? – вдруг небрежно бросил он.
      – А что, Барбара сегодня занята?
      – При чем здесь Барбара?
      – Я думала, вы встречаетесь.
      – Кто тебе сказал такую глупость?
      – Но я же не слепая. Он вздохнул:
      – Знаешь, Джорданна, не зли меня. У меня сегодня и так был препоганый день. Так мы едем ужинать или как?
      Она расплылась в улыбке.
      – Я бы с удовольствием слопала пиццу.
      – Ты очень любезна.
      Ее улыбка стала еще шире.
      – А кто сомневался?

      Кеннеди сидела за компьютером, просматривая свои записи. Она почти весь день была занята обработкой интервью с Чарли Долларом. У нее остались самые приятные воспоминания о времени, проведенном с ним. Она попала под влияние его непостижимого обаяния, которое он демонстрировал в каждой своей роли.
      Они договорились поужинать вместе, но, хотя ей очень улыбалась перспектива провести целый вечер в его обществе, она поймала себя на мысли, что гораздо больше ей хочется увидеться с Майклом Скорсини. Это было неожиданно. Она не могла найти объяснения тому, что после одного-единственного разговора так заинтересовалась этим человеком.
      «Господи, Роза бы в обморок упала, если бы узнала».
      Зазвонил телефон, и она сняла трубку.
      Женский голос:
      – Миссис Чейз?
      – Совершенно верно.
      – Я мать Герды Хемсли. Я получила ваше письмо.
      – О миссис Хемсли, я так ждала вашего звонка. Примите мои глубочайшие соболезнования в связи со смертью вашей дочери. Это ужасная трагедия.
      – Я верю, что вы сделали все, что в ваших силах, миссис Чейз. Я видела вас по телевизору. Жить намного спокойнее, когда осознаешь, что хоть кто-то пытается тебя защитить.
      Кеннеди потянулась за блокнотом и ручкой.
      – Мне необходимо поговорить с вами, миссис Хемсли, чтобы выяснить, чем Герда занималась до того, как поступила на работу в банк?
      – До банка она работала в статистической фирме.
      – А с кинобизнесом она никогда не была связана?
      – Ах да. Несколько лет тому назад она принимала участие в съемках.
      – Вот как? А вы случайно не помните, что это были за фильмы?
      – Я… Я не могу припомнить. Собственно… Это был всего один фильм.
      – Один?
      – Да. С ним еще был связан тот скандал, в который оказалась замешана моя дочь.
      – Что за скандал?
      – Она была свидетельницей убийства. Кеннеди стало не по себе.
      – Убийства? А что произошло?
      – Убили актрису. Фильм назывался «Контракт». Герда была в трейлере, и преступление совершилось на ее глазах.
      – Каким образом?
      – Молодую актрису задушил ее партнер.
      – Как его звали?
      – Не помню. Но Герда видела все. Она была свидетельницей обвинения.
      – Единственной?
      – Нет, были и другие.
      – А их имен вы не помните?
      – Совершенно вылетело из головы. Если я покопаюсь в бумагах Герды, я, вероятно, смогу сообщить вам больше.
      – Скажите, имена Памела Марч и Маргарита Линда вам ничего не говорят?
      – Что-то очень знакомое, но ручаться не могу.
      – Миссис Хемсли, а вы не смогли бы сказать, когда точно это произошло?
      – Сейчас скажу. Где-то в начале восемьдесят восьмого года.
      – Благодарю вас. Вы оказали мне неоценимую помощь.
      «Вот она, зацепка. Наверняка это то самое». У нее был номер телефона дяди Маргариты Линды. Она набрала его немедленно.
      – Это Кеннеди Чейз, – представилась она. – Мы беседовали с вами о Маргарите несколько недель назад.
      – Да, я помню, – сказал мужчина.
      – Возможно, вы сможете дать мне еще кое-какую информацию по этому поводу. Не могли бы вы припомнить, не снималась ли она в фильме под названием «Контракт»? И не была ли она свидетельницей преступления, совершенного во время съемок?
      – Да, теперь, когда вы об этом упомянули, я припоминаю. Громкое дело. Это оказалось для нее страшным потрясением.
      «Ура!!!»
      – Благодарю вас. – Кеннеди действительно была ему очень признательна. – Это все, что я хотела узнать.
      Ее мозг закипал. Теперь необходимо выяснить, были ли заняты Стефани Вульф и Памела Марч в «Контракте»? Шестое чувство подсказывало ей, что тайна начинает приоткрываться. Она ухватилась за ниточку, которая поможет ей размотать весь клубок.
      Телефон опять зазвонил, и она моментально схватила трубку.
      – Привет, Кеннеди, это вы? Это Майкл Скорсини, помните? Вы, должно быть, заняты, если верить Розе?
      Он смутил ее на мгновение.
      – Майкл, я занята по горло. Может, я перезвоню вам?
      – Это вежливое пожелание идти подальше? – хмуро сказал он.
      – Ну что вы! – возмутилась она.
      – Ладно, верю. Послушайте, я дам вам номер радиотелефона, я сейчас не дома.
      – Десять минут – и вы услышите мой голос, – пообещала она.
      – Надеюсь.
      – Честно.
      Он чувствовал себя глупым школьником, но решил рискнуть.
      – Значит, поужинать сегодня со мной вы не можете?
      – Я говорю вам, у меня важная встреча.
      – А как насчет завтра?
      – Думаю, это подойдет, – мягко произнесла она.
      – Ладно, договорились. Перезвоните мне. Но насчет завтра – это точно?
      – Абсолютно, – пообещала она.
      Она действительно была очень рада слышать его голос.
      Потом она начала просматривать свои записи – не найдется ли там чего-нибудь, связанного со Стефани Вульф и Памелой Марч. Ход ее мысли прервал назойливый звонок домофона.
      – Кто? – спросила она нетерпеливо, буквально сорвав трубку с рычага.
      – Роза. Открывай, да поживее.
      – Бегу.
      Роза ворвалась в квартиру, прижимая к груди бутылку шампанского.
      – Угадай, что я тебе скажу? – На ее лице сияла торжествующая улыбка.
      – Скажи, буду знать.
      – Это просто замечательно! Ты будешь рада это услышать.
      Кеннеди никогда не видела Розу в таком приподнятом настроении.
      – Что стряслось?
      – Начальник полицейского управления и комиссар дают пресс-конференцию завтра утром. Они наконец зачесались, а все благодаря программе новостей и тебе. Мы с тобой приглашены на эту пресс-конференцию, а сразу после этого мой продюсер просит сделать репортаж. Как тебе это нравится?
      – Как мне это нравится? Да это просто грандиозно! Роза кивнула.
      – Еще бы! Они наконец займутся этим. И если они распутают это дело, то отчасти благодаря нам.
      Уже прошел целый час, а Кеннеди не потрудилась перезвонить ему. Майкл был раздосадован, но не удивлен. Он уже понял, что Кеннеди непредсказуема. Она не из тех, кто вешается на мужчин. Но ему не нравилось, когда с ним играли в кошки-мышки.
      Хорошо хоть, что у них назначено свидание на завтра. Посмотрим, как все сложится?
      Он поехал на съемочную площадку, где выяснил, что Джорданна укатила куда-то с Бобби Рашем. Потом вернулся в свою квартиру, скинул одежду и постоял под душем минут десять. «Белла. Где же сейчас Белла? Как же мне найти ее?»
      И внезапно на него опять нахлынуло. Во рту пересохло, а в висках застучала мысль: хорошо бы сейчас глоток виски! От этого ему стало не по себе, поскольку он знал, что в один прекрасный день может сорваться – и тогда ему крышка. Все вернется на круги своя.
      Опять ходить на консультации в наркологический диспансер, опять привыкать к мысли, что каждый день – борьба. Но это можно преодолеть, нужно только собраться.
      Приняв душ, он обвязал вокруг пояса полотенце, вошел в гостиную и нажал кнопку автоответчика. Первый звонок был от Эмбер. Она приглашала его на обед и спрашивала разрешения пригласить Шелию.
      «Отпадает, Эмбер».
      А потом раздался приглушенный голос женщины, которая уже звонила ему в студию.
      – Приготовили деньги? – все тем же низким голосом произнесла она. – Время идет.
      Он прокручивал пленку несколько раз, не представляя, как она могла раздобыть его домашний номер, и не будучи уверенным, что она действительно что-то знает.
      Звук тоненького голоска Беллы, зовущей: «Папа, папочка!», эхом раздавался у него в ушах.
      Но была ли это действительно Белла?
      Кто знает?
      Черт!
      Вырубив автоответчик, он начал одеваться.
      Он должен разыскать своего ребенка.
      Кто-то держал в руках ключ к разгадке, и он во что бы то ни стало должен этого «кого-то» найти.
      – Это смешно, – подытожила Черил, любуясь своим отражением в зеркале высотой в человеческий рост.
      – Нет, это просто игра.
      Грэнт встал позади нее, тоже отразившись в зеркале. Он был строен и, несмотря на разгульный образ жизни, выглядел очень привлекательно.
      – Ты помнишь, как мы в школе любили всякие игры? Это помогало нам жить в эти мрачные годы.
      – Разве такое можно забыть?
      Она удивлялась, что ему удалось увлечь ее своей странной идеей. Это было безумие какое-то, но если она сейчас заартачится, Грэнт – еще чего доброго – решит, что она просто желторотый цыпленок и трусиха, и того, чего она так жаждет, никогда не произойдет.
      Однажды, когда им обоим было по пятнадцать лет, они забрались в магазин Сакса. Суть развлечения заключалась в следующем: тот, кто первым наберет товаров на пятьсот долларов, побеждает. Черил уже дошла до четырехсот пятидесяти, когда появился охранник.
      Ее отец был в ярости.
      – Если тебе так нужны были деньги, ты могла бы попросить у меня! – орал он и сразу же увеличил ее денежное содержание.
      Но что такое деньги? Главным было доказать Грэнту, что она способна на это. Не каждой женщине такое по плечу.
      По счастью, она была крепким орешком.
      – Не сомневайся, ты выглядишь в этом бесподобно! – заверил Грэнт, обняв ее сзади за талию и игриво пощекотав.
      «Тогда почему ты не ляжешь со мной в постель? Почему ты толкаешь меня в объятия кого-то другого?»
      – Неужели? – сказала она холодно, понимая, что надо взять себя в руки.
      Первый раз в жизни она чувствовала, что выглядит по-настоящему привлекательно. Все было рассчитано. Она надела черные кружевные чулки и высоко вырезанные трусики. Ее ноги были ее главным достоинством, не считая отливавших золотом волос.
      – Чертовски сексуальна! – Грэнт стиснул ее талию еще крепче. – Я начинаю подумывать о том, чтобы устроить тебе пробы.
      Она сделала вид, что ей очень весело, хотя все было совсем наоборот.
      «Не подавай виду, что тебя это волнует».
      – Ради Бога, Грэнт, – недовольно сказала она, – не разговаривай со мной, как будто я одна из твоих подружек.
      – Ты совсем не волнуешься? – Он повернул ее к себе лицом. – Я – очень…
      – Может, тебе стоит пойти посмотреть, как я справлюсь? – Она ждала его реакции.
      – Я думаю, клиент будет возражать против этого.
      – Да кто такой этот клиент? – уже в третий раз спросила она.
      – Я же говорил тебе, одна важная шишка не из нашего города. Твоя репутация не пострадает.
      – Вот спасибо.
      – Войдешь в главную дверь отеля, спросишь мистера Нанни. Пользуйся презервативом и не целуй его в губы.
      – Спасибо за совет, – она освободилась из его объятий. – Ладно, я готова, пошли.
      – Уверена?
      «Нет. Не уверена. Почему, черт подери, ты не остановишь меня?»
      – Само собой, уверена.
      – Тогда в путь.
      – Люблю я гостиницы, – сказала Шарлин, подпрыгивая вверх-вниз на кровати необъятных размеров.
      – Мне нужно было удрать из дома, – устало объяснил Мак. – Эти дети способны кого угодно довести до белого каления. Они хвостом ходят за мной и постоянно о чем-то просят.
      Шарлин соблазнительно выгнулась.
      – Ты уделяешь им слишком много времени.
      – Не больше, чем ты уделяешь своей дочери.
      – По крайней мере она этого заслуживает.
      – Шарлин, у тебя память девичья. Милая, невинная Сюзи привела в наш дом торговца наркотиками.
      – Она же не Знала!
      – Чушь собачья!
      – Мы же не собираемся ссориться, правда? – Шарлин погладила его по щеке.
      – Только не в такой тяжелый день, – угрюмо пробурчал он.
      – Что, милый, тебе очень худо? – пробормотала она.
      Ее рука скользнула ниже, проникнув под сорочку.
      – Даже не представляешь, до какой степени… Она коснулась его груди.
      – Не хочешь со мной поделиться? Может, я смогу помочь?
      Боже, что эта женщина с ним делает…
      – Это длинная история, – отмахнулся он. Она расстегнула ремень на его брюках.
      – А я благодарная слушательница.
      – Когда хочешь такой быть.
      – Сейчас я этого хочу.
      Он закрыл глаза, и реальность куда-то исчезла.
      Опытные руки Шарлин ласкали его, потом к ним присоединился ее еще более опытный рот, и все остальное потеряло всякий смысл.
      – Ты витаешь в облаках, – сказал Чарли.
      – Вовсе нет, – возразила Кеннеди.
      – А я говорю – да.
      – Ну хорошо, я действительно витаю в облаках.
      – Не хочешь просветить, в чем причина?
      Они сидели в «Джорджии», ресторане, который находился в Мелроузе.
      Она не нашла никаких концов, которые выводили бы на Стефани Вульф или Памелу Марч. И Чарли был прав. В мыслях она была далеко. Ее угнетало отсутствие информации. Розу она тоже подключила к поиску. Они договорились побеседовать обо всем позже.
      – Я размышляю о деле, над которым сейчас работаю.
      – Это об убийствах? – уточнил Чарли.
      – Ты откуда знаешь?
      Он уставился на нее изумленными глазами.
      – Эй, зеленоглазочка, как это откуда я знаю, над чем ты работаешь? Я что, по-твоему, не смотрю телевизор? Я видел твое выступление прошлым вечером. Я действительно потрясен. Ты проявила редкую твердость характера и силу духа. Знаешь, я почувствовал, что ты меня слишком возбуждаешь.
      – Рада это слышать.
      Официант поставил на стол напитки, два экзотических персиковых дайкири. Кроме того, Чарли заказал ром, который осушил одним глотком.
      – Тебе тут нравится? – поинтересовался он, украдкой поглядывая на нее.
      – Очень.
      – Подожди, пока не попробуешь жареные ребрышки. Это просто амброзия.
      – Я не могу ждать, – сказала она, пригубив свой напиток.
      Он последовал ее примеру.
      – За тебя, зеленоглазочка, – сказал он. – Бери от жизни все, чего сама хочешь.
      – Все?
      – Это мой жизненный принцип. Я следовал ему постоянно, и вот результат – я кинозвезда первой величины.
      – Это все, чего ты добивался, Чарли? – недоуменно спросила она. – Славы?
      – Зато теперь на мое лице всегда сияет улыбка.
      А в сердце таится горечь, хотелось добавить ей, но она сдержалась. Свою незащищенность он прятал под маской бесшабашной удали. Но Кеннеди знала, каков он на самом деле, – она чувствовала его боль.
      Но хотела ли она разделить ее, вот в чем вопрос.
      Нет.
      Так зачем же она здесь?
      Потому что в свое время это показалось неплохой идеей.
      Когда она согласилась принять приглашение Чарли, она еще не встретила Майкла Скорсини. Она ничего не могла с собой поделать – думала о нем беспрестанно. За его привлекательной внешностью скрывалось еще что-то. Что-то волнующее. И плевать на то, что этот парень итальянец. Он хорохорился, но в глубине души был очень чувствительным и ранимым человеком. И ей хотелось узнать о нем побольше.
      Она не позвонила ему, потому что ее отвлекла Роза, а потом на пороге вырос Чарли. Это было даже к лучшему. Она уже раскаивалась. И хотя она всего лишь обещала с ним поужинать, кто знает, что это могло повлечь за собой?
      – О ком ты думаешь? – Чарли сверлил ее взглядом. – Как его зовут? И что он такого сделал, если занимает твои мысли больше, чем я?
      – Ты что, собираешься всерьез приударить за мной?
      – Нет, зеленоглазая, только если ты сама этого захочешь, – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Только если ты сама попросишь меня. Я готов к этому, но у меня такое подозрение, что ты – нет.
      – Куда мы едем? – спросила Джорданна у Бобби, который гнал машин к Мелроузу.
      – Я сейчас мечтаю о жареном цыпленке. Ты была в «Джорджии»?
      – В штате – нет. В ресторане – да.
      – И как ты, одобряешь мой выбор?
      Она согласно кивнула. Было так непривычно, чтобы кто-то принимал решение вместо нее. Это было приятное разнообразие, поскольку первую скрипку всегда играла она. И в большинстве случаев она же оплачивала счета. Это было похоже на настоящее свидание, хотя она и была уверена, что Бобби ничего такого не подразумевал. Возможно, это приглашение – просто выражение признательности за то, что она составляла ему компанию в посещении его отца, и он чувствовал себя обязанным.
      – Как тебе Джерри? – спросил он, не отрывая взгляда от дороги.
      Ответ сразу сорвался с ее уст:
      – Скотина, как ты и говорил. Бесится, потому что завидует твоему успеху. Чувствует себя лишним, а тебя – человеком, занявшим его место под солнцем.
      – Ты очень проницательна.
      – В этом городе отставным кинозвездам живется нелегко. Один каприз судьбы – и они фавориты, а в следующий миг – они ничто и вынуждены зарабатывать на жизнь участием в третьесортных телесериалах.
      Ему определенно нравилась Джорданна. Она прямо, без обиняков, говорила все, что думает – необычное и очень ценное качество в этой городской помойке.
      – Это то, что меня ждет в будущем? – спросил он, посмеиваясь.
      – Лет так через тридцать.
      – Постараюсь привыкнуть к этой мысли.
      – Хочешь – не хочешь – придется.
      Остановив машину возле ресторана, он передал ключи служащему.
      Бред Джонсон, один из владельцев, встретил их в дверях.
      – Где вы пропадали? – обратился он к Джорданне. – Мы по вас соскучились.
      – Работала, – ответила она, похлопав его по плечу. – Ты можешь представить себе? Я – работала!
      – Нет, это трудно представить, – отозвался Бред и повел их внутрь ресторана. – Добро пожаловать.
      С того места, где сидел Чарли, ему была видна входная дверь.
      – Никогда не угадаешь, кто к нам пожаловал, – протянул он. – Один из твоих любимчиков.
      – Кто?
      – Бобби Раш.
      – Боже! – простонала она.
      – Тебе не следовало так поливать его грязью. – Чарли был настроен благодушно. – Это дурной тон.
      – Я же тебе объяснила, я не виновата.
      – А ему ты это втолковала?
      – Он не отвечал на мои звонки, поэтому я написала ему.
      – Ты не хочешь извиниться, – продолжал подначивать Чарли, – как благовоспитанная девочка?
      – Ты серьезно? – Она ухватилась за эту возможность.
      – Я могу посодействовать.
      Он отодвинул свой стул и встал.
      – Эй, дружок, привет! – воскликнул он, подойдя к Джорданне и облапив ее. – Привет, Бобби! Что за чудная парочка!
      – Вовсе мы не парочка, – быстро заявила Джорданна, делая вид, что наблюдает за стойкой бара.
      – Да ладно, не смущайся, – продолжал Чарли. – Я не донесу в «Инквайер».
      – Я должен поблагодарить тебя, Чарли, – сказал Бобби. – Джорданна просто великолепно справляется с обязанностями помощника.
      – Да, кстати, я думаю, вы знаете Кеннеди Чейз? Бобби медленно повернулся. Блондинка, холодная, как ледышка, сидела с совершенно невозмутимым видом. Как будто она не была его злейшим врагом.
      – Да, – наконец произнес он.
      Взяв Джорданну за руку, он потащил ее к столику.
      – Это та самая сука, которая написала про меня кучу гадостей в «Стайл Ворз», – пробормотал он.
      – Да? – заинтересовалась Джорданна. – Хочешь, я оболью ее красным вином?
      – Ради меня?
      – Я же работаю на тебя, Бобби. Только свистни. Ей опять удалось рассмешить его.
      – Рад слышать.
      – Так и будет, – заверила она. – Я вообще очень покладистая.
      – Покладистая?
      – Когда мне кто-то нравится, – сказала она решительно, не отводя взгляда от его ослепительных голубых глаз.
      Если он не воспользуется моментом, то он просто балбес и вообще не представляет никакого интереса.
      – Джорданна… – начал он.
      – Да? – с готовностью подхватила она.
      – Ты мне очень нравишься, но…
      Продолжить ему не дали. Откуда ни возьмись, появился Тайрон и подскочил к их столику – высокий, симпатичный и очень злой.
      – Какого черта ты ту делаешь? – завопил он, как будто она была его собственностью. Заметно было, что он успел уже как следует набраться.
      Она заморгала.
      – Что, прости?
      – Я спрашиваю, что ты тут делаешь?
      – Эй, подожди… – начал Бобби. Но Тайрон разошелся не на шутку.
      – Ты отменила свидание со мной, чтобы отправиться ужинать с ним? – Он ткнул пальцем в сторону Бобби. – Так-то ты держишь слово?
      – Прости, Тайрон, это вышло случайно, я вовсе не…
      – Не могла отказать восходящей звезде? – Он гнусно хихикнул.
      – Слушай, парень, это уже ни в какие ворота не лезет, – вступился за Джорданну Бобби. – Это действительно случайно…
      – А мне плевать, случайно или нет! – перебил Тайрон, вцепившись в руку Джорданны. – Со мной такие номера не пройдут. Ты…
      Она вырвала руку и оттолкнула его. Бобби встал.
      – Думаю, пора найти кого-нибудь, кто отвез бы тебя домой.
      – Разрази тебя гром! – выругался Тайрон. – Ты не в своем офисе, поэтому не распоряжайся тут.
      Бобби обхватил его руками.
      – Слушай…
      Закончить фразу он не успел. Тайрон отскочил назад и ударил его. От неожиданности Бобби чуть не упал.
      Джорданна бросилась вперед и завопила:
      – Ты, мерзавец, как ты посмел сделать это! Тайрон приготовился сделать следующий выпал. Бобби принял оборонительную стойку. Джорданна опрометью кинулась к ним.
      Кулак взлетел в воздух и – случайно или преднамеренно – на нее обрушился сокрушительный удар.
      Она почувствовала себя, как профессиональный ныряльщик в Акапулько.
      Перед глазами у нее все поплыло, и сознание ее померкло. Она погрузилась во мрак.
      Так закончилось свидание с Бобби.

      – Конец комедии, – объявил Чарли.
      – Совершенно очевидно, что моего письма он не получал, – огорчилась Кеннеди.
      – Какое еще письмо?
      – Я же говорила, что написала Бобби и объяснила, что моей вины ни в чем нет.
      – Погано.
      – Что же мне делать?
      – Забудь. Что было, то быльем поросло. Может, выпьем у меня дома?
      – Извини, – моментально отреагировала она. – У меня завтра пресс-конференция. Рано утром. Мне нужно домой.
      Он позвал официанта, чтобы принес счет.
      – Пресс-конференция, говоришь?
      – Да, выступает начальник полицейского управления. По поводу того, как ведется расследование этих убийств.
      – Это твоих рук дело?
      – С моей помощью или без нее, им все равно пришлось бы этим заняться.
      – Но ты придала им небольшое ускорение.
      – Думаю, доля моего участия в этом есть.
      – Выходит, прощай, ночь, проведенная вместе. А я собирался повезти тебя в «Хоумбейз-Сентрал». Я там завсегдатай.
      – Не сомневаюсь в этом. Он хмуро посмотрел на нее.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Что ты ни в чем себе не отказываешь.
      Он смотрел на нее, и по его лицу блуждала похотливая улыбка.
      – Ты так считаешь?
      – Разве я не права?
      – Права. Ты вообще девушка не промах. Когда я буду иметь удовольствие увидеть тебя снова?
      – У тебя куча подружек. Ты живешь с Далией Саммерс. Я тебе зачем?
      – Только не пытайся запудрить мне мозги, делая вид, что твоя пламенная речь продиктована ревностью.
      – Прости, что огорчила тебя.
      Появился счет. Чарли нацепил на нос очки, быстро просмотрел его, затем подмахнул одним росчерком пера.
      – Видишь ли, дело в том, – начал он, отодвигая стакан и сверля ее глазами, – что я не верю, что на свете есть однолюбы.
      – Вот как?
      – Не сомневайся. У нас всех жизнь только одна – почему бы не разнообразить ее немного?
      – Ты невыносим. – Она покачала головой. – И ты говоришь это в век разгула СПИДа. У меня есть подозрение, что ты даже презервативами не пользуешься.
      Он расплылся в самодовольной ухмылке.
      – Это не мой стиль.
      – Тогда ты вычеркнут из моего списка. Он приподнял бровь.
      – А у тебя и список имеется?
      – Видишь ли, Чарли, мне действительно было приятно проводить с тобой время, и я вообразила, что ты не против платонических отношений. А теперь у меня такое чувство, что мы оба водили друг друга за нос.
      – Знаешь, зеленоглазочка, для начала я посмотрю, что ты там обо мне насочиняешь.
      – Пожалуйста.
      Грэнт подбросил Черил до гостиницы и велел ей позвонить ему, когда дело будет сделано. Она не отрывала от него взгляда.
      – Чего ты ждешь от меня? Чтобы я, как дура, тут сидела и ждала неизвестно чего? Я буду выглядеть не лучше последней городской проститутки.
      – Я появлюсь через пять минут. Не хочешь ждать – вызови такси.
      – Так я и сделаю. – Ее голос звенел от еле сдерживаемой ярости.
      – Чего ты бесишься?
      – И не бешусь я вовсе.
      – Нет, бесишься.
      Она продолжала сверлить его взглядом, все еще надеясь, что он передумает и остановит ее.
      – Сама не знаю, зачем я это делаю.
      – Игра стоит свеч, – неуверенно ответил он.
      – Для тебя – да. Ты же не ложишься в постель неизвестно с кем!
      Она вся была комок нервов, хотя ни за что не призналась бы ему в этом. Это была серьезная ошибка – согласиться выступить в роли проститутки. Какого дьявола она позволила втянуть себя в это? Только для того, чтобы произвести впечатление на Грэнта? Вот дерьмо!
      Она еще раз бросила взгляд на клочок бумаги, который она держала в руках. На нем было написано имя клиента: Боско Нанни. Что за идиотское имя?
      Она вышла из машины, с силой захлопнув за собой дверцу, и направилась к отелю, цокая каблучками и высоко подняв голову.
      Она спиной чувствовала взгляд Грэнта. Черт его подери! Он не должен догадываться о ее подлинных чувствах.
      Она последовала прямиком к стойке администратора.
      – Я к мистеру Нанни. Он ждет меня.
      – Мистер Нанни просил проводить вас в апартаменты в пентхаусе. Лифт направо.
      – Благодарю вас.
      – Боже, – застонала Джорданна. – Где это я?
      – В служебном помещении ресторана, – отозвался Бобби, чувствуя громадное облегчение оттого, что она все-таки осталась жива.
      – Что произошло? – продолжала допытываться она.
      – К несчастью, тебя ударили кулаком.
      – Не может быть! – Она потрогала свою распухшую челюсть.
      – Придется поверить. Ты вывела Тайрона из себя.
      – Да, – пробормотала она, с трудом принимая сидячее положение. – Я способна любого мужика довести до такого состояния.
      – Действительно, я никогда его таким не видел. Что ты ему сделала?
      – Честное слово, ничего.
      – Хм…
      – Кто же это вмазал мне, ты или он?
      – Все произошло быстро. Полагаю, это был он.
      – Другого ответа трудно было ожидать.
      – Даже если бы я был виноват, все равно бы никогда не признался.
      – Подумаешь, какой!
      – Какой есть. Я подброшу тебя домой. Он помог ей подняться на ноги.
      – Я чувствую себя отвратительно, – пожаловалась она. – А вдруг у меня сломана челюсть?
      – Не беспокойся. Ты в полном порядке.
      – Тебе легко говорить, – обиженно пробурчала она. – Тебя бы так припечатали.
      – Несчастный случай.
      – Да? – Она была возмущена. – Моя месть будет страшна.
      – Кому это ты собираешься мстить?
      – Тебе, Бобби. – Она скорчила ему рожу. – Ты кинозвезда, толстосум. Тебе придется заплатить.
      – По крайней мере ты не пала духом.
      – Поэтому я собираюсь огрести кучу денег. Он вывел ее на улицу и усадил в машину.
      – А как же мой несъеденный жареный цыпленок? – простонала она. – Не забывай, что я умираю от голода. Я требую возмещения ущерба.
      – На заднем сиденье лежит огромный пакет с едой. Я подумал, что ты не захочешь возвращаться в ресторан.
      – Ах, какой он предусмотрительный! – произнесла она с фальшивым умилением.
      – Мы можем перекусить у тебя или у меня.
      – Я остановилась в фамильном склепе Сандерсонов. Поехали к тебе.
      – Только я сначала позвоню Джерри. – Он потянулся к радиотелефону. – Нужно выяснить, что он надумал.
      Он связался с Дарлой, которая обрадовалась, услышав его голос.
      – Джерри с большим удовольствием примет участие в съемках твоей картины, – довольным тоном заявила она.
      Уму непостижимо, как это Джерри согласился? Но Бобби постарался держаться по-деловому.
      – Завтра утром я все подготовлю.
      – Спасибо тебе, Бобби.
      – Это тебе спасибо, Дарла. Единственное, о чем я тебя прошу, не давай ему пить.
      – Ну? – Джорданна едва могла дождаться, когда он положит трубку.
      – Вроде бы он согласен.
      – Почему таким мрачным тоном? Ты должен бы прыгать от радости.
      – Она меня обнадежила, а не он.
      – Все всегда выходит по-моему.
      – Маленькая скромница.
      – К черту скромность!
      – Ты всегда выражаешься, как извозчик?
      – Это папочкина школа.
      Она включила радио и поймала Эн Вог.
      – Где ты живешь, Бобби? – спросила она.
      – Я арендую дом на Голливуд-Хиллз.
      – Я тоже собираюсь снять квартиру, но мне не по карману жить в таком шикарном районе.
      – Ты еще можешь разбогатеть. И очень скоро.
      – Каким образом?
      – Ни за что не догадаешься. Но для этого нужно кое-что сделать.
      – Например? – Она умирала от любопытства.
      – Поклянись, что никому не скажешь. Она выбросила два пальца вверх.
      – Слово скаута.
      – Дело в том, что с моей стороны было величайшей ошибкой пригласить Барбару Барр.
      – Слава тебе, Господи, наконец-то до тебя это дошло. Она совершенно не подходит на роль Сиены.
      – Не вздумай проболтаться кому-нибудь, что это я сказал тебе об этом.
      – Договорились.
      – Смотри у меня!
      – Ну, давай, рассказывай, что там стряслось?
      – Против нее возбужден гражданский иск. Наше студийное начальство пообещало, что, если мне удастся привлечь к работе Джерри, я могу заменить исполнителей по своему усмотрению.
      – Ничего себе!
      – Вот так.
      Она старалась не показать, насколько удивлена.
      – А кто станет счастливой кандидаткой на вакантное место? – небрежно поинтересовалась она.
      – Кто-то, кого ты очень хорошо знаешь. Намек был слишком прозрачным, чтобы его не понять. Все было яснее ясного. Все встало на свои места.
      – Нет, Бобби! – изумленно воскликнула она. – Не хочешь ли ты сказать…
      – Именно это я и хочу сказать.
      Он наслаждался произведенным эффектом.
      – Господи, я же тогда загребу кучу денег! Гораздо больше мизерного жалованья, которое ты мне платишь.
      – Вот-вот. И сможешь снять домик на Голливуд-Хиллз.
      – Впервые в жизни я так растерялась, что не нахожу слов.
      – Ты очень талантлива, Джорданна, – сказал он, внезапно посерьезнев. – Твои пробы были бесподобны. Они меня просто потрясли.
      – Тогда почему ты сразу не дал мне эту роль?
      – Мне не позволили этого. Хозяева студии сделали свой выбор, – он затормозил у ворот дома, – но теперь все изменилось. У нас появился шанс, и его нельзя упускать ни в коем случае.
      – Не упустим, – потрясенно пробормотала она. – Ни за что!
      – Мы на месте, – объявил он. – С тобой все в порядке?
      – Я себя чувствую великолепно! Я даже передумала мстить тебе.
      – Ты – сама доброта.
      Он вышел из машины, обошел вокруг и помог ей выйти.
      Повинуясь порыву, она крепко обняла его.
      – Спасибо, Бобби, ты не пожалеешь. Он очень осторожно отстранил ее.
      – Все это пока в проекте.
      Что за странный парень? Его что, смутило ее объятие? Но оно вовсе не означало, что она вешается ему на шею. Хотя прежняя Джорданна постаралась бы воспользоваться случаем. Но не теперь. Теперь она стала новым человеком, уравновешенным и разумным. У нее и мысли о сексе не возникало.
      А может быть, все-таки возникла?
      – Я же сказала тебе, – доверительно прошептала она. – Все получится.
      – Ты неисправимая оптимистка, не так ли?
      – Это немного скрашивает мою безрадостную жизнь.
      Они подошли к дому.
      – Ты что, привык оставлять дверь открытой? – спросила она.
      – Ничего подобного.
      – Однако она распахнута настежь. У тебя есть при себе оружие?
      – С какой стати?
      – Да потому, что каждый нормальный житель Лос-Анджелеса должен носить оружие, – мудро заметила она. – В целях самозащиты.
      – А ты носишь? – парировал он.
      – Нет, но если бы носила, то при случае сумела бы постоять за себя.
      – Не сомневаюсь в этом.
      – А что, если там внутри кто-то есть? Он пожал плечами.
      – Может, я просто забыл закрыть дверь, когда уходил.
      – А может, там нас поджидает целая толпа наркоманов, вооруженных ножами и пистолетами. – Она сделала эффектную позу. – И как только мы переступим порог, они набросятся на нас и отнимут все, что у нас есть. Только со мной им не повезет – у меня ничего нет. Нам нужно позвать на помощь.
      Он бросил на нее иронический взгляд.
      – Заваривать всю эту кашу только потому, что я забыл закрыть входную дверь?
      – Да.
      – Со мной такое и раньше случалось.
      – Тогда иди вперед. А я подожду здесь.
      – А я-то рассчитывал на твою поддержку.
      – Эй, Бобби, я сегодня встречалась с отцом, осталась без обеда, получила по физиономии. Все это пагубно отразилось на моей психике. Я не хочу добавлять к этому списку еще что-нибудь подобное.
      Он схватил ее за руку.
      – Это, Джорданна, называется любовью к острым ощущениям.
      Он потащил ее в дом.
      – Господи! – вырвалось у него, когда его глазам предстал царивший там хаос.
      Дом был полностью разгромлен.
      Дверь гостиничного номера отворил толстяк с поросячьими глазками и волосатыми руками. За его спиной появился мужчина повыше. У Черил противно заныло в животе. Что она натворила?..
      Боско посмотрел на нее и приветливо кивнул.
      – Проходи, – он сделал приглашающий жест.
      – Неплохо, неплохо, – одобрил Рено.
      Она последовала за ним и оказалась в гостиной огромных размеров, где лицом к лицу столкнулась с невысоким смуглым мужчиной, которому на вид можно было дать лет пятьдесят. У него были курчавые волосы, темный загар и пронзительные глаза.
      – Здравствуйте. – Она постаралась придать своему голосу как можно больше приторности. – Я… Бемби, – ляпнула она первое имя, которое пришло ей в голову.
      Лука заморгал. Это было не то, что он заказывал. Она была рыжеволосой, и бюстом ее Бог не обидел, но она не выглядела как обычная проститутка. В ней чувствовалась какая-то утонченность, и ему это нравилось.
      – Бемби, говоришь? – Он прокашлялся. – Ну, располагайся.
      Она стояла посреди комнаты, не зная точно, что надо делать.
      «Что в таких случаях делают девицы по заказу? Сразу кидаются к клиенту? Или ждут, когда он начнет?»
      – Вы впервые в Лос-Анджелесе? – спросила она. «Идиотский вопрос».
      – Нет, я уже бывал здесь раньше. «Идиотский ответ».
      – Рада познакомиться с вами, мистер Нанни, – сказала она, понижая голос до интимного шепота.
      Лука решил назваться именем Нанни, чтобы не спугнуть ее, назвав свое настоящее имя. Пусть будет Нанни.
      – Взаимно, Бемби, – сказал он. – Хочешь выпить?
      – Это было бы кстати, – сказала она, одергивая подол платья.
      – Виски?
      – Водка.
      Он плеснул в стакан водки и протянул ей, подойдя вплотную. Она может пропахнуть его одеколоном. Это действует возбуждающе.
      – У тебя чудесные волосы, – сказал он, касаясь их. – Ты не крашеная, малышка?
      – Натуральная, согласно вашему заказу, – сказала она низким игривым тоном.
      – А где форма медсестры?
      – Какая форма?
      – Я точно описал, чего хочу.
      – Первый раз слышу.
      – Черт!
      – Простите.
      – Тут уж ничего не поделаешь, – сказал он, думая о том, что она хотя и не красавица, но в ней что-то есть. Ему нравились ее роскошные рыжие волосы. – А ты надела пояс для чулок?
      – А что, надо было?
      – Боже! Я заплатил за тебя кучу денег. Разве твой босс не проинструктировал тебя?
      – Увы, нет.
      По крайней мере честно.
      Он взял из ее рук стакан и поставил его на стол.
      – Повернись кругом, малышка. Я очень осторожно раздену тебя, а ты просто стой на месте – и все.
      Она почувствовала волнение. Это совершенно не вязалось с ее предыдущим опытом.
      Она сделала все, как он велел, и ощутила его холодные руки на своей спине, когда он расстегивал «молнию» на ее платье. Оно упало на пол, и она отшвырнула его в сторону носком туфли.
      – Ммм… – восхищенно промычал он, пожирая ее глазами. – А теперь медленно пройдись по комнате.
      Она выполнила его просьбу, промаршировав по комнате в своих черных чулках и кружевном бикини. Это было унизительно. Но ей некуда было деваться.
      – У тебя потрясающие ножки, Бемби, – сказал он, облизнувшись.
      Он был в полном восторге. Он видел, как напряглись ее соски, когда она шла по комнате. Казалось, она сознает свою силу и полностью контролирует себя.
      – Все для вас… – игриво промурлыкала она. «Грэнту бы это понравилось».
      – Сними корсет, – сказал он охрипшим вдруг голосом. – Только смотри, чтобы это происходило действительно медленно.
      – Простите?
      – Исполняй!
      Она расшнуровала корсет, продолжая недоумевать по поводу всего происходящего.
      Бюст у нее был не слишком большой, но она гордилась им: изъянов в нем не было.
      Он голодным взглядом пожирал ее обнаженную грудь.
      – Неплохо, – пробулькал он, снимая пиджак и развязывая галстук. – Ты не то, что я заказывал, но я все равно доволен.
      – А что вы заказывали?
      – Настоящую лос-анджелесскую шлюху, большегрудую и тупорылую. Ты не такая. Ты не похожа на мою любовницу.
      – Мне бы не хотелось быть похожей и на вашу жену.
      – У меня больше нет жены.
      – Грустно слышать.
      – Не грусти. Любовницы у меня тоже нет. Я пережил их обеих.
      Уровень адреналина в ее крови резко подскочил. Это было так необычно: стоять полуобнаженной перед этим странным незнакомцем и поддерживать непринужденную беседу. Если бы Джорданна оказалась здесь каким-то чудом, она бы глазам своим не поверила.
      – Подойди! – приказал он.
      Она медленно двинулась к нему, стараясь хоть немного протянуть время.
      Когда она подошла, он обхватил руками ее груди, как бы взвешивая их.
      – Великолепно! – сказал он. – Умещаются в ладони – как я и люблю.
      Ее прошиб пот. Это был какой-то сумасшедший дом. Он отпустил ее.
      – Сними это! – грубовато скомандовал он.
      – Бикини?
      – Снимай же!
      Она стянула трусики, сделав из этого настоящее представление. И осталась совершенно обнаженной.
      Он смотрел на нее, тяжело дыша, как бы ощупывая ее взглядом, исследуя каждый миллиметр ее тела.
      Она ни разу в жизни так не волновалась. Но нужно было идти до конца.
      – Что желаете дальше? – спросила она тоном светской, дорогой девицы по вызову.
      – Не торопи события. Я как-никак отвалил за тебя кругленькую сумму.
      – Я должна сделать что-то особенное?
      – Повернись кругом. Я налюбоваться на тебя не могу.
      Она исполнила все, как он велел.
      Еще ни один мужчина на свете не вел себя с ней так. Может, она упустила свое призвание – она могла стать звездой стриптиза?
      – Как давно ты занимаешься этим, Бемби?
      – Достаточно давно, чтобы догадаться, чего вы хотите.
      – Это я вижу. Сколько тебе лет?
      – Двадцать четыре.
      – Самый подходящий возраст для того, чтобы послать этот грязный бизнес к черту. Найди себе порядочного мужика с кучей денег и бросай все это.
      – А вам сколько лет, мистер Нанни?
      – Допустим, тоже двадцать четыре.
      Расстегнув «молнию» на брюках, он кивком подозвал ее.
      – На колени, милая. Покажи, на что способен твой язычок.
      «Как все просто, – подумала Черил. – Заказчик получает все, чего ни пожелает, лишь бы денежки платил».
      Но не хватало еще, чтобы у нее это вошло в привычку.
      Она сделала это один раз для Грэнта, и этого более чем достаточно.
      Кеннеди металась взад-вперед по квартире. Она заново прокручивала в памяти события прошедшего дня. Она была возбуждена и смущена одновременно. Что она должна делать с той информацией, которой теперь располагает? Передать ее шефу полиции после пресс-конференции? Хотя, скорее всего, он просто не захочет ее выслушать. Но ей просто необходимо было с кем-нибудь поделиться.
      Она вспомнила Майкла Скорсини. Ей нужно было излить кому-то душу. Кроме того, он бывший детектив и может что-нибудь посоветовать.
      Она решила позвонить ему. После нескольких гудков включился автоответчик.
      – Привет, это Кеннеди, – сказала она в микрофон. – Простите, что я не позвонила вам раньше, но мне пришлось уйти из дома. Я… Я хочу, чтобы вы знали, что я не забыла.
      «Где же Роза? Она обещала позвонить, но до сих пор ни ответа ни привета».
      Запищал ее компьютер. На экране – имена четырех жертв. Завтра надо просмотреть всю газетную информацию, касающуюся фильма «Контракт» и связанного с ним скандала. Не может быть, чтобы это событие обошли вниманием.
      Она отправилась спать. Завтра ей нужно быть бодрой и полной сил, потому что завтра все должно решиться.
      Он сидел в машине до тех пор, пока дядюшка Лука и его приспешники не укатили в своем длинном черном лимузине. Он дождался, когда стемнело. Только тогда Он почувствовал себя в относительно безопасности, подъехал к дому и припарковался в своем обычном укромном местечке. Благо, Шерри ему больше не надоедает.
      Экономка сидела в своей комнате. Оттуда доносился звук включенного телевизора.
      «Интересно, что эта старая сука наболтала дядюшке? Будем надеяться, что ничего, потому что иначе мне придется заткнуть ей глотку раз и навсегда».
      К счастью, в его комнату им проникнуть не удалось. Он врезал в дверь хорошие замки. Это оправдало себя.
      Достав ключи, Он отпер дверь и торопливо вошел. Потом поспешно собрал вещи – только самое необходимое, – запихал все в багажник машины и уехал.
      Он нашел место, где жила Шерри, по карте. Ее дом находился в районе Лорел-Канъон.
      Он медленно вел машину по изрезанной оврагами местности, свернул на боковую дорогу и еще немного проехал, пока не добрался до деревянного почтового ящика. Номер на нем соответствовал искомому адресу. Он свернул на извилистую дорогу, ведущую вверх к холмам.
      Ему нужно было надежное убежище, и он нашел его. Как будто боги сказали ему: «Мы позаботимся о твоей безопасности. Мы поможем тебе».
      Добравшись наконец до дома, Он, к своей великой радости, убедился, что тот стоит на отшибе. Машины Шерри не было видно, и свет нигде не горел. То, что ее не было дома, было ему очень на руку.
      Оставив машину в зарослях деревьев, Он пешком обошел небольшой домик. Он обнаружил застекленную дверь, ведущую в гостиную. Ничто не указывало на то, что дом на сигнализации; собак, похоже, тоже не было.
      Всего несколько секунд понадобилось ему, чтобы взломать замок и проникнуть в дом.
      Потрясение, которое он пережил сегодня при виде дядюшки, было слишком велико.
      Его мать пресмыкалась перед Лукой, просто бегала перед ним на задних лапках. Она готова была выполнить все его прихоти, все.
      Когда он разделается с этими людишками в Калифорнии, он займется Лукой. И своей мамашей. И ее новым мужем. Они все заслуживают смерти.
      Дом превзошел все его ожидания. Здесь даже был погреб, и он очень осторожно спустился вниз по грубым деревянным ступенькам. Просто великолепно!
      Потом он поднялся наверх и обследовал дом. Две спальни и одна ванная комната. Кухня и маленькая гостиная.
      Он включил телевизор, чтобы послушать новости, которые вела эта сука, Роза Альварес. Когда она закончила, снова показали понедельничное выступление Кеннеди Чейз.
      Еще одна стерва. Еще одна чересчур умная шлюха.
      Он никогда не сделает ни одной промашки, не даст им ни одной зацепки. Скоро они это сами поймут. Они все были тупы до крайности, особенно копы.
      Он вошел в спальню и направился к платяному шкафу. Там лежала аккуратно сложенная одежда Шерри – майки, нижнее белье, колготки, чулки.
      Он схватил ее трусики и поднес их к лицу в надежде, что они сохранили аромат ее тела. Тщетная надежда. Они пахли только стиральным порошком.
      Что-то она скажет, когда обнаружит его здесь?
      Да какое ему до этого дело?
      Он уже выработал четкий план действий.

      Бобби глазам не верил, озирая кавардак, царивший в его доме. Его имущество было испорчено безнадежно. Мебель переломана, каждый шкафчик и тумбочка перевернуты, а их содержимое вывалено на пол. Пряности, джем, кофе рассыпаны и перемешаны. Спальня была совершенно разгромлена, а гардеробная полна обрывков того, что еще недавно было его одеждой. На зеркале в ванной, чудом уцелевшем, красовалась надпись, выведенная ярко-красной губной помадой:
      «Ты еще пожалеешь, что родился на свет, подонок!» Для него сразу стало ясно, что все это – дело рук Барбары Барр. По-видимому, студийное начальство связалось с ее агентом, не откладывая дела в долгий ящик. А это была ее маленькая месть.
      – Да, приятные люди тебя окружают, – подытожила Джорджанна, поднимая с пола кусок пиджака и швыряя его на кровать.
      Он беспомощно пожал плечами. Мебель и одежда – это ерунда. Хуже всего было то, что Барбара здорово похозяйничала в его кабинете, разодрав в клочки хранившиеся там копии сценариев, его личные письма и фотографии, которые были дороги ему.
      – Это Барбара Барр, не так ли? – уточнила Джорданна, как будто прочитав его мысли.
      – Что я ей такого сделал? – недоумевал Бобби.
      – Ты спал с ней. – Джорданна была более догадливой. – А потом вывел ее из картины. Неужели, связавшись с ней, ты сразу не понял, что будешь иметь неприятности?
      «Господи, и она может быть занудой».
      – У тебя всегда так – что на уме, то и на языке?
      – Практически всегда.
      Он вызвал полицию. Приехав и полюбовавшись, полицейские поинтересовались, нет ли у него подозрений и не желает ли он написать заявление.
      На оба вопроса Бобби ответил отрицательно.
      – Как это «нет»? – возмутилась Джорданна, развернув Бобби к себе лицом. – Ты же прекрасно знаешь, что это ее рук дело.
      – А ты хочешь, чтобы «Нэшнл Инквайер» трубила об этом в течение нескольких месяцев? Чтобы скандальные заголовки украшали первые полосы всех газет?
      Но она не могла смириться с его бездействием.
      – Иными словами, ей все это сойдет с рук, так? – разъяренно прорычала она.
      – А что мне остается делать?
      – Засадить ее за решетку!
      – Слишком уж ты воинственно настроена, Джорданна. Ты знаешь, этим журналистам только попадись на зубок. Я больше не желаю, чтобы мне перемывали кости и выставляли меня законченным негодяем.
      – Все это чертовски печально, – заявила она, окидывая взглядом руины.
      – Я сниму номер в отеле на ночь.
      – Нет. Ты поедешь к Марджори. В ее доме комнат для гостей тысяч восемь, не меньше.
      – Но я не знаю Марджори.
      – Но ты ведь, кажется, знаком с ее отцом – Франклином Сандерсоном?
      – Мы не особо близки с ним.
      – Его все равно нет в городе. Марджори с радостью приютит тебя.
      – Может, мы умаслим ее холодными жареными цыплятами? – Он попытался превратить все это в шутку.
      – Это будет красноречивым доказательством твоего чувства юмора, – отозвалась она, – от которого меня, честно говоря, в дрожь бросает. Пойду позвоню ей, если только телефон работает.
      Он еще раз огляделся. Чудненько. Вот и ложись после этого в постель с подобными особами. Джорданна была права – он сам виноват.
      – Марджори согласна, – сообщила Джорданна, вернувшись в гостиную.
      – Я рад.
      – Так, давай подумаем. У меня есть футболка, в которой ты можешь спать, и я готова поделиться с тобой своей зубной щеткой.
      – Ты обладаешь поистине неиссякаемой веселостью. Она наклонила голову.
      – Я живу по принципу: чтобы не плакать – смейся. Он бросил последний взгляд на разоренную комнату, и они вышли.
      – К счастью, – начала Джорданна, когда они ехали вниз по Сансет в его машине, – все комнаты для гостей в особняке Сандерсонов прекрасно оборудованы. Ой, ты ведь можешь позаимствовать одну из черных шелковых пижам Франклина.
      – Откуда ты знаешь, что он носит черные шелковые пижамы?
      – Ты разве не читал его интервью в «Плейбое»? Она заговорила низким мужским голосом:
      – «Я предпочитаю черные шелковые пижамы, длинные тонкие сигары и высоких стройных женщин». Это точная цитата. Джордан никогда не давал подобных интервью. Кстати, я говорила тебе, что новая жена Джордана ждет ребенка?
      – Нет, не говорила.
      – Так вот, у меня скоро будет братишка или сестренка. Ну, не мило ли это?
      – Тебе это не нравится? Она немного помедлила.
      – Я рассказывала тебе когда-нибудь о своем брате?
      – Я вообще не знал, что у тебя есть брат. Она долго молчала, прежде чем ответить.
      – Джеми больше нет. Он прыгнул с небоскреба. Это был достойный конец.
      – Мне жаль.
      – Мне тоже.
      – Когда это произошло?
      – Восемь лет тому назад, – сказала она беспечно, стараясь спрятать ту боль и пустоту, которые остались с тех пор в ее душе. – Мне тогда было шестнадцать.
      Бобби бросил на нее беглый взгляд.
      – Тебе, должно быть, очень нелегко было пережить это.
      Она кивнула, стараясь успокоиться.
      – Не знаю, зачем я тебе все это говорю, – пробормотала она. – Он был наркоманом. Колеса. ЛСД. Ты слышал. Джеми употреблял все это.
      – Сколько ему было?
      – Двадцать. Это был самый симпатичный парень на свете.
      Бобби наклонился и сжал ее руку. Она ответила на его пожатие, и ей стало легче.
      Они подъехали к особняку Сандерсонов одновременно с Майклом.
      – Эй, Бруклин! – приветствовала его Джорданна весело. – Не могли удержаться, чтобы не приехать.
      – Это работа.
      – А Марджори утверждала, что нечто иное.
      – Надеюсь, ты просто прикалываешься.
      – Джорданна всегда прикалывается, – вступил в разговор Бобби.
      – Бобби, это личный детектив Марджори, Майкл Скорсини, по прозвищу Бруклин – для краткости. А ты, Майкл, познакомься с моим боссом – Бобби Рашем.
      – Я видел тебя сегодня на съемках. Это было впечатляюще. Ты выдающийся актер.
      – Да, – грустно сказал Бобби. – А еще я специализируюсь на убийстве коллег.
      – Что?
      – Седрик Фаррел умер от сердечного приступа, – пояснила Джорданна. – Бобби просто шутит.
      Марджори встретила их на пороге, обрадовавшись прежде всего Майклу. Она запрыгала вокруг него, словно любящая, заботливая супруга. Было совершенно очевидно, что она хотела всем показать, что у них интимные отношения.
      Джорданне это было яснее ясного, и ей было жаль обоих. Майкла – потому что ему в этой ситуации приходилось несладко, Марджори – потому что она так унижалась.
      Бобби зевнул и потянулся.
      – Я чувствую себя совершенно разбитым. Вечерок у меня был тот еще.
      – Да, прямо из серии «Голливудских происшествий», – пошутила Джорданна.
      – Можно и так сказать, – согласился Бобби.
      – Я так и сказала. Кстати, где наши жареные цыплята? Я все еще умираю с голода.
      – Кто тут говорит о жареных цыплятах? – встрепенулся Майкл, вдруг осознавший, что у него сегодня во рту маковой росинки не было. – Я их просто обожаю.
      – Ты никогда мне об этом не говорил, – обиженно заявила Марджори, как будто все остальное о нем она знала.
      – Давайте устроим пикник, – предложила Джорданна. – Все марш на кухню.
      Раздался сигнал радиотелефона Майкла. Извинившись, он успел перехватить звонок. Это был Квинси. Он звонил из машины.
      – Мне паршиво, – пожаловался он. – Я сижу напротив входа в отель и смотрю, как снуют туристы.
      – Как тебя туда занесло?
      – Здесь сейчас Черил Лендерс. Я навел справки: она пришла к человеку по имени Боско Нанни.
      – Кто он такой?
      – Не имею понятия. Все, чего я хочу в данный момент, – завалиться спать.
      – Как твоя рука?
      – Жить буду. Завтра пресс-конференция начальника полицейского управления и комиссара. Разведка донесла, что они готовы придать этому делу огласку.
      – Хорошая новость. Выходит, нам ничего не придется делать?
      – Ничегошеньки. Они вытащат все, что есть в компьютере на этого парня по имени Зейн, и быстренько сцапают его.
      – Звучит обнадеживающе.
      – Ты нашел Джорданну Левитт?
      – Она здесь в полной безопасности. Не беспокойся за нее.
      – Я еще позвоню тебе попозже. Мы встретимся утром?
      – Хотелось бы.
      Он прокрутил пленку в автоответчике, прежде чем вернуться на кухню. И был приятно удивлен, услышав голос Кеннеди. Его первым побуждением было перезвонить ей, но потом он решил, что уже слишком поздно.
      Пока он раздумывал, снова раздался звонок. Он поднял трубку.
      – Вы достали деньги? – приглушенно произнесла женщина.
      – С чего это я буду доставать деньги, если вы не можете сказать мне ничего конкретного?
      – На пороге вашего дома стоит коробка. Если вы хотите, чтобы ваша дочь осталась жива-здорова, гоните деньги завтра к полудню.
      Короткие гудки.
      Черил оделась и уже собиралась уходить.
      – Ты настоящая профессионалка! – восхищенно сказал Лука.
      Похоже, это был комплимент.
      – Спасибо, – поблагодарила она сдержанно.
      – Да, малышка, ты действительно оправдала мои ожидания.
      Хм… Приятно слышать, когда тебе говорят, что ты первоклассная шлюха.
      Он протянул ей пухлый конверт, набитый купюрами.
      – Не доверяй чекам, – сказал он. – Здесь даже больше, чем мы договаривались, специально для тебя. Помни: тебе не нужно это ни с кем делить. Ты не хочешь пересчитать?
      Взяв конверт, она сунула его в сумочку.
      – Я вам верю, – сказала она, думая о том, что Грэнт будет доволен.
      – Как насчет завтра? – предложил он. – Форма медсестры, черный кружевной пояс и больше ничего. На том же месте, в тот же час.
      – Не… не думаю, что получится.
      – Что так? Ты уже занята?
      – Вероятно.
      – Тогда скажи своей мадам, что я заплачу вдвойне. Когда речь идет о моих удовольствиях, деньги для меня ничего не значат.
      – Если я не смогу, вам пришлют другую рыжеволосую, – сказала она, немного обеспокоенная открывшейся перед ней перспективой.
      – Малышка, ты не понимаешь, я хочу именно тебя.
      – Меня?
      – Да, тебя.
      Она покинула гостиницу совершенно растерянная. Швейцар вызвал ей такси, и она вернулась домой.
      Грэнт уже спал. Она присела на краешек кровати и разбудила его.
      – А? Что такое? – спросонок пробормотал он. Интересно, провел ли он ночь с какой-нибудь девицей?
      На столике валялась недоеденная пицца и стояли два бокала. Будь он проклят!
      – Я снова получила приглашение от знатного клиента, – сообщила она, надеясь, что хоть чуточку заставит его ревновать.
      – Что? – изумился он.
      – Заказчик ангажирует меня и на завтра тоже. Он подавил смешок.
      – Ты что, разыгрываешь меня?
      – Думаешь, это смешно? – недовольно пробурчала она.
      Он почесал живот.
      – Что же ты сделала такого особенного?
      – Это профессиональная тайна.
      – Ну, со мной-то можно поделиться?
      – Чем поделиться?
      – Что за капризы. Ты что, развалишься? Расскажи все детали.
      – Я сейчас не в том настроении, чтобы смаковать это.
      – Вот как?
      Он рывком поднялся с кровати.
      – Тогда, думаю, мне пора домой.
      – Валяй! – сказала она, направляясь в спальню и с силой захлопывая за собой дверь.
      Она бы под страхом смертной казни никому ничего не рассказала, а тем более Грэнту. Да как он посмел посылать ее на такое, а потом еще по-хозяйски располагаться в ее доме.
      Хотелось бы знать, где сейчас Джорданна. И тут она вспомнила, что Шеп как-то говорил, будто Джорданна остановилась у Марджори.
      Она позвонила. Трубку поднял один из охранников и попросил ее подождать.
      «Господи, Джорданна в обморок упадет, когда узнает».
      Наконец Джорданна взяла трубку.
      – Джорди? Это я, Черил, – радостно завопила она.
      – Как тебе удалось меня разыскать?
      – Это было непросто. Ты постоянно в разъездах.
      – Что у тебя стряслось?
      – Это не телефонный разговор. Может, пообедаем завтра вместе?
      – Подожди секундочку, сейчас соображу.
      Зажав трубку рукой, Джорданна повернулась к Бобби, который расправлялся с куском цыпленка.
      – Можно мне будет отлучиться завтра в обеденное время?
      Он кивнул. Она убрала руку.
      – Годится, Черил. Когда и где?
      – «Айви», час дня.
      – Я буду.
      – Мне столько всего нужно тебе рассказать.
      – Мне тоже.
      – Тогда до завтра.
      – Увидимся.
      – Мне придется уйти, – сказал Майкл, входя в кухню.
      – Куда это ты собрался?
      Марджори требовала ответа, как будто имела на это право.
      – По делам, – отрезал он.
      – А что, если мне опять позвонят?
      – Слушай, – произнес Майкл как можно терпеливее. – Речь идет о моей дочери. Ты сейчас не одна, Марджори. Здесь Бобби и Джорданна. Плюс к этому в доме полно охранников и служебных собак.
      – Мой отец платит тебе за то, чтобы ты был рядом со мной, – упрямо твердила она.
      – Я не нанимался охранять тебя двадцать четыре часа в сутки. Я вернусь позднее.
      Он быстро вышел, сел в машину и с бешеной скоростью понесся к себе домой.
      Как и говорила женщина, на пороге его дома стояла коробка. Он сорвал обертку и открыл ее. Там лежал плюшевый мишка Беллы, тот самый, которого он купил ей, когда ей было два года, и голубой свитерок, на котором было вышито ее имя. Кроме того, там лежал простой коричневый конверт и в нем – записка:
      – «Завтра, в десять утра. Телефон-автомат на бензозаправочной станции на Сансет и Сан-Висенте».
      Его сердце гулко стучало. Если они хоть пальцем тронут его дочь, он им всем перегрызет глотки.
      Как же ему нужны деньги! Где же раздобыть десять тысяч долларов?
      И тут его озарила догадка. Имя ей было Марджори Сандерсон.
      Квинси следовал за Черил до самого ее дома. Он видел, как она зашла внутрь, припарковался в подворотне и приготовился к ночному дежурству.
      Нечеловеческими усилиями он пытался не смыкать глаз, но в конце концов его как-то незаметно сморило, и он погрузился в глубокий, крепкий сон.
      Майкл вернулся обратно в дом Сандерсонов. Едва выскочив из машины, он связался с Марджори по внутреннему телефону. Она ответила сразу.
      – Ты спала? – спросил он.
      – Нет, Майкл, мне не спится.
      – Теперь можешь спать спокойно, я вернулся, – он старался говорить как можно нежнее.
      – Так почему тебе пришлось уехать? Что-то важное? – Ее голос дрожал от нетерпения.
      – Очень важное, Марджори. Я говорил тебе, что разыскиваю свою дочь. И в связи с этим я хочу кое-что обсудить с тобой. Ты можешь спуститься?
      – Нет. Поднимайся ко мне в спальню.
      Он предпочел бы встретиться с ней на нейтральной территории, но выбора не было. Он поднялся наверх и постучал в дверь.
      – Входи, – пригласила она.
      Марджори возлежала на белой восточной кушетке, обложенная подушками; полупрозрачная белая простыня едва прикрывала ее грудь.
      – Садись на постель, – велела она.
      Он присел на краешек, как можно дальше от нее.
      – Чем я могу помочь тебе, Майкл? – нежно пролепетала она.
      – Речь идет о Белле, моей дочурке.
      – Чудное имя.
      – Ее недавно похитили.
      – Да, ты мне говорил.
      – Мне звонила женщина, которая утверждала, что знает, где находится моя дочь. Сегодня она прислала мне конверт, в котором лежали некоторые вещи девочки. Она жива.
      – Это прекрасно.
      – Но они требуют денег. Много денег.
      – Сколько.
      «Господи, как это унизительно», но другого выхода не было.
      – Десять тысяч долларов.
      На нее, похоже, эта цифра не произвела никакого впечатления.
      – Это солидная сумма.
      – Для меня – это сумасшедшие деньги, но для тебя, если не кривить душой, – это сущий пустяк.
      Она привстала, откинув с лица роскошные длинные волосы.
      – Так ты просишь у меня денег? – небрежно спросила она.
      – Я умолю о милости.
      – В размере десяти тысяч?
      – Я же объяснил тебе, для чего это.
      – Может, тебе лучше обратиться в полицию?
      – Ты не понимаешь. – Он почувствовал, как в нем начинает закипать гнев. – Это касается моего ребенка.
      Моей малышки. Я не могу рисковать, впутывая в это дело копов. Я сам должен справиться с этим.
      – Мой отец всегда предостерегал меня против того, чтобы одалживать деньги. Он говорил, что, давая в долг деньги, теряешь друзей.
      – Марджори! – Он устремил на нее умоляющий взгляд. – Ты не доверяешь мне? Я клянусь вернуть тебе все до последнего цента.
      – Знаешь, если бы я захотела, я бы одолжила тебе эти деньги, – промурлыкала она.
      Он понял, чего она добивается от него. Ей нужны определенного рода услуги.
      – Это для меня так много значит, – произнес он.
      – А я для тебя хоть что-нибудь значу? Или я просто клиентка?
      – Конечно, значишь.
      – Честно?
      – Конечно, – соврал он, не моргнув глазом.
      – Когда тебе перестанут платить за то, чтобы ты находился здесь, будем ли мы видеться?
      – Это все, чего ты хочешь?
      Она очень пристально и твердо смотрела на него.
      – Да, Майкл, я хочу, чтобы мы встречались.
      Он прекрасно понимал, что придется согласиться на ее условия, если он хочет получить деньги.
      – Хорошо, Марджори, если это доставит тебе удовольствие…
      – Доставит.
      Сделка почти что состоялась.
      – Деньги мне нужны к завтрашнему утру.
      – В котором часу?
      – Самое позднее – в десять тридцать.
      – Мы поедем в банк вместе. Я сниму со счета деньги и отдам их тебе.
      И затем после непродолжительной паузы:
      – Мы поужинаем вместе завтра вечером?
      – Не хочу давать обещаний, которые, возможно, не смогу выполнить. Если я верну своего ребенка…
      – Если ты ее вернешь, привози ее сюда.
      Она подняла руки, простыня соскользнула, обнажив ее щупленькую грудь.
      – Ты не поцелуешь меня на ночь, Майкл?
      Он нагнулся и чмокнул ее в щеку. Она обвила руками его шею, притянула голову к себе и впилась в его губы.
      Это был поцелуй женщины, в которой проснулась страсть.
      Через некоторое время он попытался высвободиться из ее объятий.
      – Тебе нужно выспаться, – пробормотал он. Ее глаза сияли.
      – Не беспокойся, Майкл, все будет хорошо.
      – Спокойной ночи, Марджори.
      Ее щеки горели, грудь вздымалась, когда она смотрела на него.
      – Ты можешь остаться, если хочешь, – прошептала она.
      – Не сегодня, – бросил он на ходу, направляясь к двери.
      – Тогда в другой раз?
      – Если тебе будет угодно.
      – Да, Майкл, мне будет угодно.

      Кеннеди проснулась ни свет ни заря, быстро приняла душ, оделась и помчалась в библиотеку, где досконально изучила все газетные публикации, касающиеся убийства на съемочной площадке фильма «Контракт». Очень интересно. Все вставало на свои места. Она сняла копии, сделала кое-какие выписки, потом отправилась домой. Когда приехала Роза, Кеннеди уже поджидала ее на пороге.
      Едва усевшись в машину, она начала вводить Розу в курс дела.
      – Я была права, – сообщила она. – Все четыре женщины снимались в «Контракте». И их уничтожили одна за другой.
      – Кто? – Роза почти забыла о правилах дорожного движения.
      – Настоящая сволочь, если верить тому, что о нем написано. Зейн Мерион Рикка – актер из Нью-Йорка, явившийся в Голливуд. Он получил роль в «Контракте» завязал дружбу со своей партнершей, которую в конце концов задушил. На суде против него свидетельствовали шесть женщин. Четырех из них он уже прикончил.
      – А остальные две?
      – Вот тут-то и начинается самое интересное. Они обе – из «детей Голливуда».
      – Что ты имеешь в виду под «детьми Голливуда?» – спросила Роза.
      – Две маленькие богачки, которые участвовали в картине потому, что их папаши разрешили дать им развлечься летом. Джорданна Левитт, чей отец был продюсером «Контракта», и Черил Лендерс. Ее родитель – владелец студии.
      – Выходит, этот Зейн, если он и есть настоящий убийца, расправился только с легкодоступными жертвами?
      – Может, он охотился за всеми, а к Джорданне и Черил просто не смог подобраться?
      – Вполне возможно, – согласилась Роза.
      – Мы должны передать всю информацию сотрудникам полиции, которые занимаются этим делом, – сказала Кеннеди. – Я уже подготовила вопросы для интервью.
      Она внимательно изучила фотографию Зейна Мериона Рикки, переснятую с газетной вырезки. У него были мертвые, холодные, ничего не выражающие глаза, глаза убийцы.
      Она залезла в сумку, достала записную книжку и что-то записала.
      – Что это ты там делаешь? – полюбопытствовала Роза, едва избежав столкновения с грузовиком.
      – Набрасываю черновик своего выступления.
      – Отлично. Чем скорее этого типа упекут за решетку, тем спокойнее у меня станет на душе.
      – Аналогично, – пробормотала Кеннеди.
      Лука сидел за столиком на террасе в своих роскошных апартаментах в пентхаусе, завтракая яичницей с беконом. Не слишком полезно, повышает уровень холестерина, зато вкусно.
      Его глазам открывался великолепный вид на Лос-Анджелес, и по лицу блуждала улыбка. Причиной этому были воспоминания о восхитительной Бемби, которая действительно была мастером своего дела. Она была непохожа на прочих девиц по вызову. Юная и свежая – такие ему всегда нравились. Он испытывал непреодолимое желание увидеться с ней снова, мечтал, что на ней будет униформа медсестры. Да, именно униформа медсестры и кружевной пояс. И больше ничего. Ему нужно как следует подготовиться к этому маленькому испытанию – это чересчур возбуждающе на него действует.
      Когда несколькими минутами позже вошли Боско и Рено, он все еще улыбался.
      – Что это с вами? – поинтересовался Боско, подцепив ломтик бекона и отправляя его в рот.
      – Бемби, – пояснил Лука. – Эта куколка – просто чудо.
      Потянувшись за следующим ломтиком бекона, Боско спросил:
      – Что, это действительно было так здорово?
      – Я пригласил ее на сегодня снова. Боско хрюкнул.
      – Да вы никак втрескались по уши!
      – Она славная девочка.
      – Славная, дорогостоящая девочка, – уточнил Рено. Внезапно Лука переменил тему разговора.
      – А чем ты занимался прошлым вечером?
      – Ужинал со старым приятелем, – ответил Рено.
      – При этом немного поработал кулаками? – съехидничал Боско.
      – Что бы я ни делал, я никогда не плачу за это, – отрезал Рено.
      – Позволь-ка мне объяснить тебе кое-что насчет «платить – не платить», – включился в разговор Лука. – Если ты платишь, ты получаешь самое лучшее. Классная шлюха вытворяет все, что ты пожелаешь. Собственно, все женщины должны так себя вести. А самое главное – она лишний раз рот не раскроет, если ты ей этого не разрешишь.
      – А видели бы вы, какую штучку я имел этой ночью! – мечтательно произнес Боско, закатывая глаза и изображая экстаз. – Грудастая блондинка, с таким задом, что с ума можно сойти.
      Лука отодвинул стул от стола.
      – Пора. Самое время заняться этим ублюдком, пока у меня хорошее настроение.
      Боско и Рено были готовы.
      Тайрон сидел в кабинете Бобби, как в воду опущенный, когда тот вошел.
      – Слушай, – начал он, смущенно отводя взгляд, – я не знаю, что на меня нашло, просто какое-то помрачение рассудка.
      Бобби покачал головой.
      – Это уж точно. Скажи на милость, какая муха тебя укусила?
      Тот пожал плечами.
      – Знаешь, у меня вообще-то нет привычки напиваться. Сейчас голова просто раскалывается.
      – Не мудрено. – Бобби начал просматривать почту.
      – Может, забудем все, а?
      – Тебе придется загладить свою вину.
      – Каким образом?
      – Возьми на себя Джерри Раша. Он согласился на наши условия, но мы должны уладить все формальности сегодня же, немедленно. Пообещай ему любые деньги, какие он потребует, для меня сумма не имеет значения. Если мы утрясем вопрос с графиком работы, я бы хотел приступить к повторным съемкам как можно скорее.
      – Договорились. – Тайрон был рад быть чем-то полезным.
      Бобби перебирал лежавшие на столе бумажки.
      – А что произошло между тобой и Джорданной? – спросил он небрежно.
      – Она мне нравится. Я не знал, что тебе тоже. У нас было назначено свидание. Она его отменила. Ну я и разозлился.
      – Между нами ничего нет, – сказал Бобби, продолжая шуршать бумагами. – Она оказала мне услугу. Я пригласил ее поужинать, потому что было уже поздно, а мы проголодались. Вот и все.
      – Вот что, – сказал Тайрон, махнув рукой. – Я больше не буду за ней ухаживать.
      – Меня это совершенно не волнует, – произнес Бобби нарочито небрежно.
      После того как ушел Тайрон, Бобби связался со своими деловыми партнерами, владельцами студии.
      – Так что мы решили с Барбарой Барр? – спросил он.
      – Ее агент попытался брыкаться, но мы его живо поставили на место.
      – Отлично, спасибо.
      Он снова набрал номер, на сей раз Мака, и сообщил ему новости.
      – Джерри согласился принять участие в картине, – деловито сказал он. – Барбару Барр выставили с треском, и, если ты не против, я хотел бы привлечь к работе Джорданну. Мне кажется, она справится.
      – Великолепно, – согласился Мак. – Она способная девочка.
      Затем Бобби позвонил агенту Барбары Барр. Этот парень воображал себя важной персоной и держался соответственно.
      – Вы не имеете права так обращаться с актерами, – заявил он тоном, не терпящим возражений. – Барбара получила эту роль. Что за отношение к людям? Вы хотите отказаться от нее, после того как она сделала львиную долю работы?
      Бобби оставался непреклонным.
      – Мы не эксплуатировали ее. Ей за все было заплачено сполна. Считайте, что мы просто не сошлись характерами.
      – Не сошлись характерами! Черта с два!
      – Вы получите комиссионные.
      – Мне плевать на комиссионные. Для меня важнее всего благополучие клиента.
      – Дело хозяйское. Агент изменил тактику.
      – Зачем ты звонишь, Бобби? – спросил он с изрядной долей сарказма в голосе. – Ты хочешь пригласить на работу еще кого-то из моих клиентов, чтобы потом точно так же вышвырнуть его вон?
      – Барбара прошлым вечером устроила в моем доме погром.
      – Устроила – что?
      – Твоя клиентка вломилась в мой дом, разломала мебель, разбила посуду и разорвала в клочья мою одежду.
      – Не думаю, что это соответствует действительности.
      – Еще как соответствует!
      – Зачем ты мне все это рассказываешь?
      – Затем, чтобы ты передал ей кое-что. Я не заявил в полицию, потому что не хочу публичного скандала. Но если она еще когда-нибудь попадется мне на глаза, у нее будут большие неприятности. Потрудись ей это сообщить.
      Майкл позвонил Квинси и сообщил, что сегодня не сможет с ним встретиться.
      – Почему? – удивился Квинси.
      – Это связано с Беллой, – пояснил Майкл. – Дело сдвинулось с мертвой точки.
      – Моя помощь нужна?
      – Нет, спасибо. Сам справлюсь.
      Через несколько минут он встретил в холле Марджори, одетую в безупречно сшитый короткий красный жакет, с волосами, собранными в узел.
      – Я звонила в банк, – сообщила она. – Специально для меня они откроются пораньше. Деньги будут вовремя.
      – Спасибо, – выдавил он.
      Чувствовал он себя отвратительно, но тут уж ничего не попишешь.
      – Чего бы тебе больше хотелось, – спросила Марджори, взяв его под руку, – поесть сегодня вечером дома или заказать столик в ресторане?
      Еще неизвестно, что было хуже: сидеть в обществе Марджори в ее мрачном мавзолее или ехать с ней куда-то.
      – Поехали в ресторан, – наконец решился он.
      – У тебя есть какое-нибудь любимое место?
      – Единственная забегаловка, которую я здесь знаю, – это закусочная «У Гамлета».
      – У меня есть на примете кое-что получше. – Она совершенно повисла на нем. – Майкл, я просто счастлива, что ты обратился ко мне за помощью.
      Он не нашелся что ответить. Сейчас он был готов на все, лишь бы вернуть Беллу.
      Они отправились в банк в разных машинах, но вошли туда вместе.
      Марджори встречали как особу королевской крови. Банковский служащий отсчитал ей требуемую сумму в сотенных купюрах и вложил в конверт. Она вручила его Майклу. Он сунул его в карман пиджака.
      – Все в порядке, мисс Сандерсон? – услужливо осведомился клерк, с любопытством разглядывая Майкла.
      – Да, спасибо, – ответила она, гордо вскинув голову. – Ваша помощь была неоценимой.
      Они вышли из банка, немного задержавшись на пороге.
      – Удачи тебе, – сказала она, потянувшись, чтобы поцеловать Майкла в губы. – Позвони мне сразу же, как все уладишь.
      – Позвоню, – неохотно пообещал он.
      Он поехал прямиком на бензоколонку и нашел там телефон-автомат.
      Закурив сигарету, он огляделся по сторонам, но ничего не обычного не обнаружил.
      Ровно в десять часов телефон зазвонил. Швырнув недокуренную сигарету на землю, он схватил трубку.
      Женский голос:
      – Майкл Скорсини?
      – Да.
      – Вы принесли?
      – То, что вам нужно, у меня.
      – Садитесь в машину и поезжайте в Сенчури-Сити.
      – Куда именно?
      – В парк, на «Аллею Брентано». Не забывайте, все это время за вами будут наблюдать. Если вы приведете хвост, сделка не состоится.
      – Хвоста не будет. Где Белла?
      – Вы получите ее в обмен на деньги.
      – Мне нужна моя дочь.
      – Для вас единственный способ получить ее – выполнить поставленные условия.
      – Как я могу быть уверенным, что она действительно у вас?
      – Придется рискнуть.
      – Что мне делать, когда я найду аллею?
      – Просто прогуливайтесь по ней. Мы сами вас найдем. Он некоторое время постоял у телефона, обдумывая ситуацию. А что, если он принесет деньги, а ему не вернут Беллу? Что, если это какой-то чудовищный обман?
      Может, все-таки стоит позвонить в полицию?
      Нет. Слишком рискованно. Как бы опытны ни были сыщики, одна-единственая оплошность – и все пропало. Нет, нельзя никого впутывать в это.
      Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Ему ничего не оставалось делать, как следовать полученным указаниям. Другого выхода у него не было.
      Пресс-конференция в Паркер-Сентер вот-вот должна была начаться.
      – Здорово, правда? – выдохнула Роза.
      – Еще бы, – отозвалась Кеннеди.
      – Как только все закончится, пойдем делать репортаж по горячим следам.
      Кеннеди кивнула.
      – У меня уже все готово.
      Начальник полиции и комиссар в окружении подчиненных показались в дверях.
      Кеннеди устроилась поудобнее, приготовившись ловить каждое слово.
      Готовясь ко второму визиту в дом, Рено запасся полным набором всевозможных отмычек, чтобы вскрыть дверь в комнату Зейна.
      – Все будет нормально, – уверенно сказал Лука. – Сегодня мы точно прижмем этого сукина сына.
      – Ты предложишь ему проехаться с нами, чтобы обсудить его будущее? – полюбопытствовал Боско.
      – Точно так.
      – А как насчет экономки и садовника?
      – Думаешь, они сильно по нему будут убиваться? Да они и пальцем ради него не шевельнут. А как только мы посадим его в машину, то живо вправим ему мозги.
      Когда они подъезжали к дому, ярко светило солнце и весело щебетали птицы.
      – А здесь премило, – сказал Лука, внимательно оглядывая свои владения. – Пожалуй, я устрою тут дом свиданий. Здесь будет приятно встречаться с девочкой.
      – Какой девочкой? – полюбопытствовал Боско.
      – Бемби.
      Рено недоверчиво рассмеялся.
      – Вы хотите поселить шлюху в своем доме?
      – Разве я не могу делать со своей собственностью все, что мне вздумается?
      – Вы хотите сказать, что собираетесь подарить ей все это? – Боско в изумлении вытаращил глаза.
      – Ничего я ей дарить не буду. Я просто поселю ее здесь, чтобы она всегда была к моим услугам. Возможно, я буду проводить здесь много времени.
      – Если вы собираетесь обосноваться здесь, вам придется изменить стиль одежды, – заметил Рено.
      – Что ты имеешь против моей одежды?
      – Ничего, но шелковые сорочки в Лос-Анджелесе не принято носить. Вы должны будете выглядеть более буднично. Стоит прогуляться по Родео-Драйв, заглянуть в местные фешенебельные магазины, где с вас сдерут пять сотен за галстук.
      – Пять сотен за какой-то вшивый галстук? – Боско недоверчиво покачал головой. – Ничего себе!
      – Таковы цены на Родео, – произнес Рено тоном великого знатока.
      – Ладно, этим займемся потом – после того как разделаемся с этим негодяем, – прервал их Лука.
      Они вошли в дом и направились к комнате Зейна.
      – Сначала постучите. Если он не ответит, открывайте дверь, – скомандовал Лука, отступая назад.
      – Будет исполнено.
      Рено забарабанил по двери. Никакого ответа. Он опять постучал. С тем же успехом.
      – Его нет, – сделал вывод Боско.
      – Есть один надежный способ проверить, там он или нет, – бросил Лука. – Войти туда.
      Для Рено разделаться с замками было делом нескольких минут.
      Дверь распахнулась, и они вошли внутрь.
      – Стервец! – выругался Лука, когда его взору предстали несмятая постель, кавардак на полу и остатки недоеденного биг-мака. – Ну и свинарник тут!
      – Он смылся, – сказал Рено. – Посмотрите, тут никого.
      – Должно быть, кто-то настучал ему, что мы приходили, – добавил Боско. – Он собирался второпях.
      – Господи! – воскликнул Лука. – Неужели мне придется гоняться за этим шизофреником?
      – Мы подежурим тут до завтра, – предложил Рено. – Вдруг он вернется.
      Они нашли Эльдессу на кухне.
      – Ты что молчишь, как воды в рот набрала? – властно спросил Лука. – Где он?
      Она недоуменно пожала плечами.
      – Понятия не имею. Еще вчера был здесь. Должно быть, вернулся, чтобы собрать вещи. После этого я его не видела.
      – И ты не знаешь, где он может скрываться? – поинтересовался Боско.
      – Ни малейшего представления.
      – Какую машину он водит?
      – Черный «форд».
      – Ты знаешь номер водительских прав?
      Она отрицательно покачала головой. Лука вынул свой отделанный золотом бумажник, достал стодолларовую купюру и протянул ей.
      – Если он появится снова, обязательно выведай, где он живет. Больше от тебя ничего не потребуется.
      – Хорошо, сэр.
      – Боско, дай ей номер телефона в отеле.
      Боско нацарапал номер на клочке бумаги и отдал женщине.
      – Поехали! – распорядился Лука. – Мы и так уже потеряли массу времени.
      Шерри не было дома всю ночь. Он бродил по комнатам, час от часу становясь все злее.
      Как эта сука смеет так поступать с ним?
      Как она смеет не ночевать дома?
      Она спит с кем-то другим. Шлюха. Он всегда это знал. Все женщины, с которыми он имел дело, предавали его. И вот это случилось в очередной раз.
      Ярость клокотала в нем. Уже начало рассветать, Но Шерри все не появлялась. Она разрушила все его планы.
      Он отправился на крошечную кухоньку, вскипятил воду и приготовил себе чашку черного кофе.
      Спать Он не мог; не мог позволить себе заснуть, если она могла появиться в любую минуту и застать его врасплох.
      Да Он и не нуждался в продолжительном сне. Для отдыха ему всегда хватало четырех часов.
      Он поставил стул напротив входной двери. Затем сел на него и приготовился ждать.
      Рано или поздно она вернется домой.
      И когда это произошло, Он встретил ее во всеоружии.
      Шерри открыла глаза и медленно поняла три вещи. Первая – она была не одна. Вторая – она лежала не в своей постели. И третья – она была абсолютно голой. Она начала смутно припоминать события прошлой ночи.
      Она была на занятиях по актерскому мастерству, познакомилась с симпатичным мужчиной, который пригласил ее съесть пиццу в компании нескольких друзей. Они сидели, болтали, попивали вино. Его друзья ушли, они еще немного поговорили, она напилась в стельку, а дальше – полный провал.
      Голова просто раскалывалась. Нашарив на полу свою одежду, она вскочила с постели и помчалась в ванную.
      Она быстро оделась, чувствуя, как от стыда пылают щеки. Это было совсем не свойственно ей – проводить ночи с малознакомыми людьми. До приезда в Голливуд у нее был только один приятель – парень-старшеклассник. После переезда она вообще ни с кем не встречалась. Ей более или менее нравился Джон Сигал, но он был какой-то странный. Он не проявлял к ней ни малейшего интереса, хотя она и старалась очаровать его.
      Одевшись, она почувствовала себя более уверенно. Стоя перед зеркалом в ванной, она думала, удастся ли незаметно выбраться из этой квартиры, или стоит разбудить своего нового знакомого. Самое удивительное, что у нее не осталось никаких воспоминаний о том, как они занимались любовью. Она даже имени его не знала.
      Она вернулась в спальню и долго стояла у кровати, глядя на спящего мужчину.
      Он заворочался, открыл глаза и сел.
      – Уже встала, – констатировал он, закинув руки за голову.
      Она смущенно улыбнулась. У него были длинные каштановые волосы, жутко волосатая грудь и великолепные мускулы.
      – Может, сварить кофе? – неуверенно предложила она.
      – С удовольствием выпью чашечку, – отозвался он, вставая с постели и обнаженным направляясь в ванную.
      – Я вовсе не собиралась оставаться здесь, – начала оправдываться она.
      – Все в порядке, – крикнул он в ответ.
      – Просто… Просто я немного перебрала вчера.
      – У меня такое ощущение, что я тоже.
      – Думаю, я выпью кофе и отправлюсь домой.
      – Угу. – Он вышел из ванной.
      «Почему же он даже не спросит, как она себя чувствует? Почему не предложит встретиться снова?»
      – С молоком, но без сахара, – сказал он, натягивая джинсы.
      Она протянула ему чашку с кофе.
      – Откуда ты? – спросила она, чтобы хоть как-то нарушить молчание.
      – Из Арканзаса. – Он хлебнул кофе.
      – А сколько ты уже занимаешься в актерской школе?
      Он надел рубашку.
      – Это что, допрос?
      – Я спрашиваю, потому что мы вместе провели ночь, а я ровным счетом ничего о тебе не знаю.
      Он похотливо рассмеялся.
      – Мы что, должны сообщить друг другу краткие биографические данные только потому, что славно провели время вместе?
      «Было ли это действительно славно?» – хотелось спросить ей, поскольку она этого не помнила.
      – Не должны, конечно, но я думаю, что это не помешало бы, раз мы стали любовниками.
      – Слушай, милая, я не просил тебя оставаться, ты сама захотела. А сегодня утром возвращается моя подружка, так что тебе придется уйти.
      – Подружка? – недоверчиво переспросила она.
      – Да, подружка, – твердо повторил он.
      – Почему же я осталась здесь?
      Она чувствовала себя так, как будто ее использовали, как вещь, а потом выкинули за ненадобностью.
      – Потому, что тебе этого хотелось, киска. Тебе чертовски этого хотелось.
      – Но ты не говорил мне, что у тебя есть подруга, – растерянно пробормотала она.
      – Сделай доброе дело – сваливай, пока мы не поссорились, – сказал он, снова пошел в ванную и захлопнул за собой дверь.
      Она пулей выскочила из квартиры, забралась в машину и разразилась рыданиями.
      День начинался отвратительно.
      Должно быть, Он задремал, потому что внезапно проснулся от звука открывающейся двери.
      Он встрепенулся, как хищник, караулящий добычу.
      Эта сука вернулась домой, и Он был готов ее встретить.
      Шерри все еще находилась в совершенно подавленном состоянии после своего ночного приключения. Поначалу она даже не заметила Зейна. А когда заметила, удивлению ее не было предела.
      – Боже, Джон, что ты тут делаешь?
      Он поднялся с места.
      – Вот, приехал повидать тебя. Ты же меня сама приглашала, помнишь?
      Она смутилась.
      – Конечно, конечно… но… А как ты вошел?
      – Я приехал прошлой ночью. Тебя не было, поэтому я сам себя впустил.
      – Ты хочешь сказать, что провел тут всю ночь? – рассердилась она.
      Хотя она была рада видеть его, но не считала, что он имел право вламываться в ее дом без разрешения. Кроме того, это даже не был ее собственный дом. Актриса, которая приютила ее, взяла с нее обещание не приводить в дом ночных гостей.
      – Где ты провела ночь? – холодно спросил он. Она рассердилась еще больше.
      – Что?
      – Я ясно спросил, где ты провела ночь?
      – Послушай, Джон, это тебя не касается.
      – Еще как касается!
      Она совершенно смешалась. Человек, чье внимание она безуспешно старалась привлечь к себе в течение нескольких месяцев, теперь ведет себя, как ревнивый мальчишка. Если бы она не чувствовала себя так отвратительно после прошлой ночи, она бы знала, что ей делать с ним.
      – Я не понимаю, какое твое дело? – устало и раздраженно сказала она. – Думаю, тебе лучше уйти.
      – Нет! – отрезал он. – Ты приглашала меня сюда. Ты домогалась меня несколько месяцев.
      Она вспыхнула. С нее на сегодня достаточно общения с мужчинами.
      – Ничего подобного! – с горячностью возразила она.
      – Именно так и было. Ты зазывала меня к себе в комнату, жаловалась на одиночество, изливала душу. И вот я здесь, с тобой.
      – Я не хочу.
      – Это неизбежно, Шерри.
      – Что неизбежно?
      – Чтобы мы были вместе. Он начинал бесить ее.
      – Я позвоню в полицию, если ты не уберешься подобру-поздорову. – Она протянула руку к стоявшему на столе телефону.
      Он метнулся к ней и схватил за руку.
      – Мне больно. – Она пыталась вырваться.
      – Я недоволен твоим поведением, – прорычал он. – Мне не нравится, что ты пропадала где-то всю ночь. Ты была с мужчиной?
      – Не твое собачье дело! – Она окончательно потеряла терпение. – Не смей трогать меня!
      – Так была? – продолжал допытываться он.
      Она попыталась вырваться, но он не собирался уступать и вцепился в нее еще крепче. Он сжал ее запястья и притиснул ее к стене.
      – Я узнаю, была ли ты с мужчиной. Я узнаю, когда мы займемся сексом.
      Бесстрастные мертвые глаза в упор смотрели на нее.
      – Пожалуйста, – умоляла Шерри, – отпусти меня. Я никому не расскажу. Никто не узнает, что ты был здесь.
      – А кому тебе рассказывать? Моему дядюшке? Ты уже виделась с ним?
      – Нет, – быстро сказала она. – Я не знаю твоего дядю.
      – Но это беспокоит меня. Ты сказала, что расскажешь кому-то.
      – Я не имела этого в виду.
      Его охватила ненависть. Он не собирался убивать ее, но теперь, похоже, другого выхода не было. Она знает что-то и может разболтать. Она как-то связана с его дядей, и если ее отпустить, она немедленно помчится к нему.
      Кроме того – и это было подлинной причиной, по которой она должна быть уничтожена, – ему нужно надежное место, чтобы спрятать там Черил и Джорданну.
      Час Шерри пробил.

      В «Брентано» было не особенно многолюдно. Майкл прохаживался взад-вперед, потом остановился у газетного киоска, купил номер «Роллинг стоун» и начал рассеянно перелистывать страницы.
      У него было достаточно времени, чтобы обдумать ситуацию и прикинуть план действий. Кто бы ни явился к нему с требованием денег, он ничего не получит, пока не представит гарантии того, что Белла будет возвращена ему.
      Отложив журнал, он начал рассматривать аудиокассеты. Через несколько мгновений он почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной.
      – Не оборачивайтесь, – прошипел женский голос ему на ухо.
      – Где Белла? – спросил он, глядя прямо перед собой, хотя его так и подмывало повернуться и вцепиться в незнакомку мертвой хваткой. Его ярость готова была вот-вот выплеснуться наружу.
      – Все не так просто, как вы думаете.
      Не поддавайся искушению, держи себя в руках.
      – Где моя дочь? – Его тон не предвещал ничего хорошего.
      – Мы должны доверять друг другу, – сказала женщина. – Я скажу вам, где она, но деньги вперед.
      – Ну уж нет.
      – Положите деньги на прилавок и ступайте прочь. Мой партнер возьмет их. Когда он подаст сигнал, что все в порядке, мы с вами поговорим.
      – Откуда мне знать, что вам есть что сказать мне?
      – Зачем мне блефовать? Вы все-таки сильный мужчина. Я бы не стала рисковать.
      Его мозг лихорадочно работал. Он не мог принять окончательного решения. В конце концов, он пришел к выводу, что выбора у него нет. Сунув руку в карман, он вынул конверт с деньгами и положил его на прилавок. Потом стремительно обернулся и схватил женщину за руку. Она не ожидала такого поворота.
      Теперь он мог как следует рассмотреть ее. Довольно привлекательная блондинка лет тридцати с короткой стрижкой и смуглым лицом, большая часть которого была скрыты под огромными солнцезащитными очками. На ней была голубая хлопчатобумажная майка, короткая юбка и белые высокие ботинки. Хорошо сложена. Было заметно, что она ужасно нервничает. Ее губы кривились, а ее саму била мелкая дрожь.
      – Кто вы? – спросил он.
      – Это неважно, – грубо ответила она.
      – Для меня важно.
      – Не давите на меня, иначе я вам ничего не скажу. И поверьте мне, я совершенно точно знаю, где находится ваш ребенок.
      – Мне надо знать, кто вы.
      – Я – подруга Риты, – поколебавшись, ответила она. – Мы вместе работали, когда она только приехала сюда из Нью-Йорка.
      Они уже были за пределами парка. Она указала на вход в ближайшее кафе.
      – Как только мне подадут сигнал, что деньги на месте, мы поговорим.
      Он знал, что причиняет ей боль, но не ослаблял хватки, чтобы не дать ей возможности освободиться и сбежать.
      – А как вам в голову пришла мысль связаться со мной? – спросил он, настороженно оглядываясь по сторонам. Не дай Бог, она выкинет какой-нибудь фокус.
      – Я видела вас по телевизору, – ответила она. – И пожалела.
      – Пожалели настолько, что не сочли возможным передать мне информацию бескорыстно?
      Она потупилась.
      – У меня есть сестра, которой необходимо лечение. Этих денег хватит на операцию.
      – Я чуть не прослезился.
      – Но я же здесь, тем не менее.
      – Вы пришли сюда за десятью тысячами долларов. С Беллой все в порядке?
      – Она абсолютно здорова, – ответила женщина, полезла в белую сумочку из кожезаменителя и достала сигареты.
      Он тоже чувствовал непреодолимое желание закурить, но не рискнул, боясь упустить пленницу.
      – Посидим здесь, – сказала она, указывая на столик на открытом воздухе.
      – Нет, сядем за угловой, – возразил он. – И вы сядете спиной к стене.
      – Я не сбегу.
      – Мы одинаково доверяем друг другу. Они сели.
      – Я доверяю вам, – сказала она. – Я не обману вас. Он видел свое отражение в ее зеркальных очках.
      – А откуда вы знаете, что я не надул вас? Разве вы можете быть уверенной в том, что я не записал весь наш разговор на пленку и не использую это как улику против вас?
      – Вы ведь хотите увидеть вою дочь. – В стеклах ее зеркальных очков отражалась вереница людей, проходивших мимо.
      – Так чего же мы ждем? – нетерпеливо спросил он. Нервно попыхивая сигаретой, она сказала:
      – Я должна знать, что получила все деньги. Прошло несколько минут; по-видимому, она получила долгожданный сигнал.
      – Теперь пора. Вы готовы слушать? Он медленно кивнул.
      – Да, я готов.
      – Учтите, вас это шокирует.
      Он задал вопрос, который уже давно вертелся у него на языке:
      – Беллу используют для порнофотографий?
      – Нет, ничего подобного. – Она глубоко затянулась. – Начну с самого начала.
      – Валяйте, – разрешил он.
      – Когда Рита приехала сюда, мы работали вместе.
      – Где?
      – В топлесс-баре, в аэропорту. Таким образом можно было заработать кучу денег. – Она сплюнула. – Наши клиенты были без ума от Риты. Она отвечала им взаимностью, и все были довольны. У меня была маленькая квартирка, и я искала компаньонку. Рита жила в гостинице вместе с дочкой, а затем они обе переехали ко мне.
      Он наклонился вперед, жадно ловя каждое слово.
      – Мы процветали до тех пор, пока владелец бара не ударился в бега. Мы остались без работы. Поэтому нам с Ритой пришлось идти на панель. Заработанного хватало на оплату квартиры.
      Он почувствовал, что к горлу подступает тошнота.
      – А Белла? – перебил он. – Она была в квартире, когда все это происходило?
      – Она ничего не видела. Рита никогда не обслуживала клиентов до того, как Белла засыпала. Она была заботливой матерью.
      – По-вашему, это называется «заботливая мать»? – грубо оборвал он. – Ублажать мужиков рядом со спящей дочкой?
      – Мы занимались этим, чтобы не умереть с голоду. – Она пожала плечами. – Не так-то легко жить, имея маленького ребенка, которого нужно вырастить и поставить на ноги, особенно если вы не посылали ей ни гроша.
      – Ничего себе! – разозлился он. – Она получала алименты с тех пор, как уехала.
      – Ну… Рита была не самым честным человеком на свете.
      – Продолжайте.
      – В один прекрасный день она съехала от меня. Даже не предупредила – просто собрала вещички и умотала.
      – Это тогда она поселилась в квартире на Сансет-Вью?
      – Верно. Какой-то тип снял ее для Риты. Потом она познакомилась с Хироном Джонсом, а он, в свою очередь, свел ее с Дэли Форрестом. Потом она устроилась в порнобизнес. Могла бы и мне помочь, но она не из тех, кто помогает своим друзьям в трудную минуту.
      – Что дальше? – угрюмо спросил он.
      – Через пару месяцев после ее отъезда я навестила ее. Она задолжала мне деньги, и я хотела получить их. Мое появление не произвело на нее особого впечатления, да и чего ей было бояться? Я знала, что деньги у нее есть, потому что в последнее время она вкалывала, как лошадь.
      – Она вернула вам долг?
      – Да. А когда я не заметила в доме никаких следов пребывания ребенка, я поинтересовалась, где девочка. Рита сказала, что Белла сейчас у своего отца. Я сказала: «Но я думала, что ты ненавидишь этого типа». Ведь она никогда хорошо о вас не отзывалась. «Майкл не ее отец, – ответила она. – Белла – дочь Сэла». А когда я спросила, кто такой Сэл, она сказала, что это ваш брат.
      Он почувствовал, что его волной захлестывает ярость. Господи! Неужели это правда? Нет, не может этого быть! Хотя… Надо дослушать до конца.
      – Потом она сказала, что уже была беременна, когда вы поженились, – продолжила женщина. – Это был ребенок Сэла, но, поскольку он не собирался жениться на Рите, то свел ее с вами. Он давал вам советы насчет того, как с ней себя вести, а вы слушались. После того, как она переехала в Лос-Анджелес и поселилась у Дэли, Белла стала для нее обузой. Она поддерживала связь с Сэлом и когда услышала, что его жена бесплодна, предложила забрать Беллу. Я спросила, в курсе ли вы. «Он никогда не узнает, – сказала она. – Ничего не узнает об этом ребенке». Я возразила: «Если он сейчас в Нью-Йорке, то слух об этом обязательно дойдет до него». На что она ответила: «Он совершенно не интересуется своей семьей».
      Такой объем информации Майклу было трудно переварить. Эта особа заявила, что Белла не его дочь, что Сэл удочерил ее и что все это время, пока он колесил по стране в поисках девочки, она находилась в полной безопасности в Нью-Йорке.
      Он был так зол, что готов был убить ее.
      – А откуда я знаю, что вы говорите правду? – наконец выдавил он.
      – Слишком правдивая история для того, чтобы быть выдумкой. Разве нет? – Она выпустила изо рта колечко дыма. – Если бы я все это сочинила, откуда бы я знала все эти детали?
      Он чувствовал себя так, как будто его ударили под дых. Слишком много на него свалилось.
      – Кто убил Риту? – требовательно спросил он. – Вы знаете?
      – В этом замешан Дэли Форрест. Он задолжал кому-то деньги, его терроризировали… Что-то связанное с его порнофильмами. После убийства Риты я залегла на дно, не хотелось, чтобы заподозрили, что я что-то знаю.
      – А пленка с записью голоса Беллы?
      – Это был ребенок моей кузины. В этом возрасте голоса детей очень похожи. – Она взяла сумочку и сунула туда сигареты. – Мне пора идти.
      – Нет, – резко сказал он, снова хватая ее за руку. – Сначала вы мне скажете, кто вы.
      – Я не обязана этого делать. Отправляйтесь в Нью-Йорк. Белла там. Только какое это теперь имеет значение? Она ведь не ваш ребенок.
      Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Инстинкт подсказывал ему, что все правда. Все сходилось. Рита и Сэл. Чудная парочка. Как они, должно быть, смеялись над ним за его спиной.
      Он понял, что его мать, скорее всего, была в курсе. И она допустила, чтобы он страдал столько времени. А Сэл – это кусок дерьма, это сукин сын! Его убить мало!
      Женщина встала из-за стола, повернулась и ушла. Он не задерживал ее. Зачем?
      Он еще долго сидел неподвижно, уронив голову на руки, пытаясь собраться с мыслями. Наконец он поднялся, сел в машину и направился прямиком в аэропорт.
      Оттуда он позвонил Квинси из автомата.
      Трубку подняла Эмбер и сообщила, что Квинси нет дома.
      – Слушай внимательно, Эмбер. – Он говорил медленно, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово. – Случилось нечто очень важное, касающееся Беллы. Мне нужно срочно лететь в Нью-Йорк. Скажи Квинси, что это очень важно.
      – Ты нашел ее? – взволнованно закудахтала Эмбер. – Все в порядке?
      Только не проболтаться раньше времени.
      – Похоже на то, – сдержанно ответил он.
      – Майкл, я так рада за тебя. Но Квинси наверняка захочет поговорить с тобой. Ты будешь у своих?
      – Нет. Попроси его не звонить, ладно? Я буду держать связь через ваших ребят. Не волнуйся, все хорошо. Самолет вылетал через полчаса. Он забронировал билет на него.

      Детектив Карлайл сверлил взглядом Кеннеди, сидевшую в противоположном углу комнаты. То, что она явилась на пресс-конференцию со своей подружкой-дикторшей и выплеснула на всех присутствующих огромное количество новой информации, бесило его. Она выставила его на посмешище, он этого не мог вынести. Какое она имела право совать свой длинный нос в дело, которое он вел? Эти две чокнутые возомнили, что знают, кто такой «лос-анджелесский душитель». Впрочем они опоздали. К несчастью для детектива Карлайла, Бойду Келлеру, тридцатилетнему следователю по особо важным делам, было поручено возглавить группу расследования, и он обнародовал те же самые факты. Более того, к этому времени он уже располагал данными экспертизы и отпечатками пальцев, которые убедительно доказывали, что Зейн Мерион Рикка и есть тот человек, который им нужен. Каждый теперь пребывал в полной уверенности, что полиция выйдет на след преступника в течение двадцати четырех часов.
      Но что же за птица этот Зейн Мерион Рикка?
      Детектив Карлайл хмыкнул – очень неосмотрительно с его стороны.
      Кеннеди метнула на него быстрый взгляд. Он отвернулся и подумал, что ей определенно нужен мужик, который сможет надеть на нее узду. Он ничего не имел против того, чтобы поразвлечься со второй, испанкой. У нее был тот тип внешности, который привлекал его. А что касается этой Кеннеди – нет уж, увольте. Холодная, как ледышка. Да она у любого отобьет охоту с ней общаться.
      Как бы ему хотелось, чтобы Кеннеди Чейз и ее подружка никогда не появлялись на его горизонте. Нет ничего хуже, чем выглядеть дураком в глазах окружающих. А именно этого они и добились: раскопали улики, которые должен был найти он сам, особенно учитывая то, что два убийства были совершены на его участке.
      Собачья у него работа. Сколько можно на нем ездить – он же не машина в конце концов.
      Кеннеди поднялась с места. Вторая сделала то же самое. Роскошная грудь. В любое другое время он уделил бы ей гораздо больше внимания, но сейчас он был не в том настроении.
      Они направлялись к выходу. Ну почему они не сделали этого раньше?
      Когда Кеннеди и Роза вышли на улицу, они посмотрели друг на друга и расхохотались.
      – Ты видела физиономии этих ребят? – проговорила Роза. – Жалкий же у них был вид.
      – Да уж, – подтвердила Кеннеди.
      – А что касается твоего детектива Карлайла…
      – Он никакой не «мой», – недовольно оборвала ее Кеннеди. – С самой первой минуты, когда я брала у него интервью, я убедилась, что он полный идиот. Как он мог сразу не понять, что между двумя убийствами существует связь? Но у меня сложилось впечатление, что он просто не хотел этого видеть. Какие детективы не справляются со своими обязанностями?
      – Тупицы.
      – Совершенно верно.
      Они направились к машине Розы.
      – Единственное, что меня радует, – теперь, когда этим делом займутся вплотную, будут спасены человеческие жизни, – сказала Кеннеди.
      Роза кивнула.
      – По крайней мере следователь по особо важным делам что-то в этом понимает. Похоже, он сообразительный парень. Наша информацию для него не была новостью.
      – Слава Богу.
      – А он чертовски сексуален, а?
      – Кто?
      – Бойд Келлер.
      – Фи, Роза, ты неисправима.
      – Но я же живая женщина, – возразила Роза. – Ты обратила внимание на его фигуру?
      – Нет, – отрезала Кеннеди. Они сели в машину.
      – Считаю своим долгом заметить, что твои комментарии после пресс-конференции были просто превосходны. Тебе следует всерьез подумать о создании собственной телепередачи.
      – Нет уж, спасибо. Я люблю свою работу. Сейчас я отправляюсь домой писать материал, который Фил оценил бы по достоинству.
      – Какой это?
      – О Зейне Мерионе Рикке. Я имею в виду его биографию. Ведь никто о нем толком ничего не знает. За исключением того, что он приехал из Нью-Йорка и получил роль в фильме «Контракт». Даже о его жизни в тюрьме нигде нет никакой информации. У него есть какие-то очень богатые и влиятельные покровители. Кто платил за него? И по какой причине? Я думаю, придется здорово повозиться, прежде чем я что-то раскопаю.
      – Ты погружаешься с головой в то, что тебя интересует, – прокомментировала Роза, заводя машину. – Но мужчины для тебя на втором плане, да?
      – В отличие от тебя.
      – А не податься ли тебе в монашки?
      – Я должна тебе кое в чем признаться, – немного застенчиво произнесла Кеннеди.
      – В чем?
      – Помнишь, ты пыталась свести меня с Майклом Скорсини?
      – Хм… Ты много потеряла. Он просто великолепен. Она улыбнулась.
      – Мы вместе ходили в бар позавчера. И должна признаться, это было… любопытно.
      Роза едва не врезалась в «кадиллак», выруливающий со стоянки.
      – Я не верю своим ушам! – взвизгнула она.
      – Это чистая правда, – подтвердила Кеннеди, продолжая улыбаться. – В чем-то ты оказалась права: он действительно производит впечатление интересного мужчины.
      – Что ж, прекрасная новость, – жизнерадостно провозгласила Роза. – А когда следующее рандеву?
      – Мы сегодня ужинаем вместе.
      – Я чувствую себя настоящей сводней!
      – Но я же не замуж за него собираюсь, – осадила ее Кеннеди. – Мы всего лишь собираемся поужинать. Я расскажу тебе, что будет после.
      – Знаешь, что будет? – Роза недвусмысленно хихикнула.
      – Что?
      – Безумная, страстная ночь.
      – Это все, о чем ты в состоянии думать?
      – Только когда я возбуждена.
      Бобби уже собирался выходить из офиса, чтобы ехать на съемочную площадку. Хотя сегодня у нас был выходной, но он предпочитал находиться вместе с Маком во время съемок. Возможно, он действовал режиссеру на нервы, но какое ему до этого дело?
      По дороге его перехватил Тайрон.
      – Все исполнено, – отрапортовал он. – Я все уладил с Джерри и его агентом. И взял на себя смелость перекроить расписание. Если ничего не изменится, можно будет приступить к повторной съемке сцен, в которых был задействован Седрик, хоть завтра. Джерри готов начать работу немедленно. Костюмы уже на пути к нему.
      Бобби кивнул. Все складывалось как нельзя лучше. Хотя где-то в глубине души он надеялся, что Джерри заартачится, и дело не выгорит.
      – Быстро ты справился. Я доволен, – сказал он. Тайрон передернул плечами.
      – Я должен был загладить свою вину за прошлый вечер.
      – Ты прощен. Какие условия поставил Джерри?
      – Он рассуждал на редкость здраво. Мы платим ему солидные деньги, выполняем все его условия – и дело в шляпе.
      – Значит, завтра – великий день?
      – Гэри и я все подготовили. Если Джерри будет держаться прилично и не устроит скандал, мы сможем нагнать упущенное время. Я даже вычислил, что мы сэкономим день, отсняв две сцены одновременно.
      – Ты неплохо поработал.
      – Я старался.
      – А теперь займемся делами Джорданны. Мы намерены пригласить ее на роль Сиенны.
      – Да, слухами земля полнится. А кто ее агент?
      – У нее нет агента. Я бы хотел предложить ей Фредди Леона.
      – Фредди Леон! – Тайрон даже присвистнул от удивления. – Он никогда не связывается с новичками.
      – Думаю, что для Джорданны он сделает исключение, – возразил Бобби. – У Фредди нюх на выгодные дела.
      По дороге он зашел в кабинет к Джорданне.
      – Доброе утро, – поздоровался он. – Как ты себя чувствуешь?
      – Как будто мне по черепу заехали кузнечным молотом. А в остальном – все прекрасно. А что?
      Он прикрыл за собой дверь и подошел к ее письменному столу.
      – Я говорил с Маком и студийным начальством. Дело выгорело.
      – Ты о чем? – переспросила она.
      Он выдержал долгую многозначительную паузу.
      – Ты участвуешь в картине.
      Несколько мгновений она смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Потом ее лицо просветлело, и она простонала:
      – О Бобби… я… я не знаю, что и сказать. Это фантастика!
      – Не надо ничего говорить.
      – А поблагодарить тебя?
      – Сперва обсудим дела. Для начала я познакомлю тебя с Фредди Леоном.
      – Фредди не возьмет меня. Я для него – пустое место, – быстро сказала она.
      – Фредди – мой хороший друг. Я назначил ему встречу сегодня днем.
      – Правда?
      – Правда.
      Она поднялась из-за стола; ее переполняли счастье и гордость.
      – Меня сегодня пригласили пообедать. Мне отказаться?
      – Нет, сходи, развейся. Но про фильм никому ни слова. Мы объявим об этом, когда придет время. Сегодня тебе надо заняться примеркой костюмов. А потом мы вместе просмотрим сценарий.
      – Это во сне или наяву? – Она все еще не могла поверить в происходящее.
      – Наяву.
      – Мне не верится.
      – Это пройдет. Она усмехнулась.
      – Думаю, да.
      – Сейчас у меня дома рабочие делают ремонт, но к вечеру они, по идее, должны закончить. Поужинаем вместе?
      Она склонила голову набок.
      – Ты и я?
      – Нет. Ты, я и уборщица, – пошутил он.
      – Бобби…
      – Да, Джорданна, ты и я. Конечно, если ты не хочешь…
      – Да, хочу!
      – Вот и славно.
      Она мягко улыбнулась.
      – Славно.
      – Приходи после обеда прямо на съемочную площадку. Я буду там весь день.
      Она выскочила из офиса в самом приподнятом настроении и поехала в «Айви». Теперь, когда ее мечты сбывались, она была и счастлива, и немного испугана одновременно. Все это обрушилось так неожиданно. Справится ли она? Сумеет ли стать настоящей актрисой? Господи, а вдруг благодаря ей славное имя Левиттов засияет с новой силой? От этой мысли ей становилось немного не по себе.
      Черил уже была в ресторане, сидя за столиком в маленьком патио, полном цветов.
      Джорданна поспешила к ней.
      – Привет, – сказала она, едва переводя дыхание.
      – Ты выглядишь, как чучело, – заявила Черил. – Впрочем, как обычно.
      – Сама ты чучело, – не осталась в долгу Джорданна, плюхаясь рядом.
      Они обменялись улыбками и сразу расслабились.
      – Банановый дайкири? – предложила Черил.
      – Мне вообще-то нужно возвращаться на работу, – заколебалась Джорданна. – Но, собственно, почему бы и нет?
      Черил сделала знак официанту.
      – Еще один банановый дайкири, – заказала она. – И две порции пирожков с крабами.
      – Ну, – поинтересовалась Джорданна, – как твой бизнес?
      – Процветает, – похвасталась Черил. – Теперь Грэнт работает со мной.
      – В чем заключаются его обязанности?
      – Он присматривает за девочками, ведет бухгалтерский учет, решает общие организационные вопросы.
      – По-моему, он был агентом?
      – Да, он бросил это занятие.
      – Бросил, чтобы работать с тобой?
      – Я же объясняю тебе, Джорди, мы зарабатываем хорошие деньги, не прикладывая никаких усилий. Мужики к нам просто валом валят.
      – Как трогательно.
      – А хоть бы и так.
      – Вот и я про это.
      Черил не была настроена слушать нравоучения подруги.
      – Как поживает Марджори? – Она задала этот вопрос, чтобы переменить тему.
      – Пытается закадрить детектива, который работает на нее. Довольно грустно за этим наблюдать.
      – Что так?
      – Ты же знаешь, какая Марджори зануда. А он – шикарный парень, которому на нее наплевать.
      Черил отхлебнула из своего стакана.
      – Тебе там, должно быть, тоскливо.
      – Я скоро перееду в собственную квартиру.
      – Как тебе работается с Бобби?
      – Восхитительно. – Джорданна умирала от желания разболтать новость.
      – Из статьи, которую я прочитала в «Стайл Ворз», можно было сделать вывод, что он – редкостная сволочь.
      – Ничего подобного. Там сплошное вранье.
      – А как у Джордана дела? Ты сообщила ему, что его супружница работала девицей по вызову?
      – Зачем расстраивать его? Если ему суждено узнать, то не от меня. Так что давай забудем то, что мы знаем о ее прошлом. Идет?
      – Джорди… – Черил колебалась. – Я должна тебе кое-что рассказать.
      – Валяй.
      – Видишь ли… прошлой ночью я сделала одну безумную вещь.
      – Тоже мне, удивила.
      – Нет, это было действительно какое-то помешательство. Грэнт подтолкнул меня на это. "Они платили такие бешеные деньги, что я… пошла на это. Я сама обслужила клиента.
      – Ты… ты хочешь сказать, что спала с ним?
      – Не совсем так. Я погуляла по его номеру голая и приласкала его обычным способом. Самое противное, что мне это понравилось.
      – А вот это непорядок, – строго сказала Джорданна. – Тебе бы следовало обратиться к психиатру.
      – Ему это тоже понравилось.
      – Кому, твоему психиатру?
      – Нет, дура. Клиенту.
      – А кто он?
      – Один старик из Нью-Йорка. Но он был довольно мил. – Она отпила из стакана. – Он снова хочет со мной встретиться.
      – Желания заказчика – закон?
      – Возможно.
      – Слушай, я последний человек на свете, который имеет право тебе что-то советовать, но ты сама знаешь, что ступила на опасную дорожку.
      – Не отрицаю этого.
      – Не отрицаешь? Черил, вернись на землю и прекрати это ребячество. Ты можешь здорово вляпаться.
      – Я об этом подумывала.
      – Подумай как следует. И чем скорее, тем лучше.
      Квинси был вне себя от злости из-за того, что Майкл так его подставил. У него дел было по горло, и он никак не ожидал, что его друг и партнер смоется, даже не предупредив его. Хотя, с другой стороны, если – по словам Эмбер – это связано с Беллой, он готов войти в положение Майкла. Тому приходилось очень не сладко, но он вел себя молодцом.
      Квинси ехал в студию. У него была назначена встреча с Маком Бруксом.
      Он слышал краем уха, что полиция вышла на след убийцы. Если это действительно так, то заботиться о безопасности Джорданны Левитт и Черил Лендерс придется копам. Хоть какая-то передышка.
      Приехав в студию, он обрисовал ситуацию Маку, который, казалось, был очень доволен.
      – По крайней мере у нас больше не будет болеть голова за этих девчонок.
      – Верно, – согласился Квинси. – Теперь это забота копов.
      – Я бы не хотел, чтобы мое имя фигурировало в этом деле.
      – Вы были режиссером «Контракта». Это обязательно выплывет наружу.
      «Черт подери, – думал Мак. – Зачем копаться в грязном белье?»
      – Попробуй не допустить этого, – попросил он. Интересно, насколько ловок Квинси и тот второй детектив?
      – Попробую.
      Мак кивнул. Он был серьезно озабочен тем, что существовала опасность оказаться замешанным в эту грязную историю. Эта мысль не давала ему покоя. Хотя, когда он рассказал Шарлин, это ее не особенно взволновало. Она отнеслась ко всему разумно и спокойно.
      – Тебе нечего стыдиться, – успокаивающе сказала он. – Конечно, ты был потрясен, узнав, что Лука Карлотти – твой отец. Но ты популярная фигура, и, если это попадет в газеты, тебя никто не будет осуждать.
      Временами Шарлин рассуждала на редкость здраво. Он не сказал ей ничего о Зейне и своей связи с ним. Всему свое время.
      Стоя на улице и с нетерпением ожидая, когда подадут ее «порше», Джорданна размышляла, почему эти служащие автостоянок всегда такие нерасторопные. Черил была в туалете. Джорданна сильно беспокоилась за нее.
      Одно дело руководить сутенерским бизнесом, но совсем другое – самой быть девицей по вызову. Наверняка это дурное влияние Грэнта. У Черил постоянно возникали из-за него какие-то проблемы. Она в этом не признавалась, но Джорданна-то знала.
      Мимо ресторана прошел знакомый Джорданны и поздоровался с ней. Джорданна кивнула в ответ и обернулась, чтобы посмотреть, подали ли ее машину. И тут, откуда ни возьмись, появился «джип-чероки». Барбара Барр, высунувшись в окно, выплеснула на Джорданну жестянку с краской. Джорданна словно окаменела.
      «Джип» умчался; из него несся гомерический хохот Барбары. Да она просто ненормальная!
      Люди изумленно глазели на нее, с ног до головы облитую красной краской.
      На шум из ресторана выскочила Черил.
      – Господи! – воскликнула она. – Что это с тобой?
      Она минут пятнадцать стояла под струей воды в душе, потом обмоталась полотенцем и позвонила Бобби.
      – Твоя подружка облила меня краской, – сообщила она.
      – Что? – Бобби решил, что он просто ослышался.
      – Барбара Барр примчалась к ресторану, когда я у входа ждала свою машину, и вылила на меня банку красной краски. Сейчас я дома – пытаюсь отмыться, но это плохо получается. А тебе придется оплатить счет из химчистки. Эта особа у меня когда-нибудь допрыгается.
      – Боже, Джорданна, мне так жаль…
      – Ты не виноват. Но мой тебе совет – впредь думай, с кем ложишься в постель.
      – Я сейчас приеду.
      – Не надо, – быстро сказала она. – Я сама приеду, как только смогу.
      – Мы встречаемся с Фредди в четыре.
      – Чудесно, – сухо сказала она.
      Грэнт возлежал на диване с пультом дистанционного управления в одной руке и стаканом водки в другой, когда Черил вернулась домой.
      – Звонил твой приятель, – сообщил он, убавляя звук телевизора.
      – Какой еще приятель? – переспросила она, скидывая туфли.
      – Мистер Нанни приглашает тебя в гостиницу в семь. Ты пойдешь? – Он не поднимал на нее глаз.
      – А ты как считаешь, стоит? – спросила она, перекладывая бремя решения на его плечи.
      Он полез в бар за очередной порцией водки. Выглядел он при этом смущенным и не слишком обрадованным.
      – Тебе решать, – небрежно бросил он.
      – Я и решаю. – Она ждала, что он начнет отговаривать ее.
      – Поступай, как тебе угодно. – Он подлил себе водки.
      – Именно так я и собираюсь поступить, – хрипло сказала она.
      – Как прошел обед с Джорданной? – Он вернулся на свой диван, не выпуская стакана из рук.
      – Великолепно. За исключением того, что на нее вылили банку краски у входа в ресторан.
      – Не может быть!
      – Картина была та еще.
      – Кто же это учинил?
      – Барбара Барр. Местная психопатка.
      – Я однажды переспал с ней. Она ничего. Черил бросила на него насмешливый взгляд.
      – А я думала, что ты пользуешь только грудастых блондинок.
      Он пропустил шпильку мимо ушей.
      – Ты не все обо мне знаешь. – Его тон не предвещал ничего хорошего.
      – Нет, знаю, – парировала она.
      – Нет, не знаешь.
      – Я знаю, что ты пьешь сверх меры, балуешься кокаином и скандалист к тому же.
      – Как и ты, если честно.
      Они сверлили друг друга глазами. Он вывел ее из терпения. Он не желает замечать, что она думает только о нем!
      – Я пошла, – заявила она, разозлившись окончательно.
      – Куда это? – Он не спеша прихлебывал из стакана. «Посмотрим, как ты проглотишь это».
      – Мне нужно купить форму медсестры для моего свидания. – Она надеялась, что он отговорит ее. – И черный кружевной пояс.
      – А я думал, что ты доложила мне обо всех деталях. Все яснее ясного: ему на нее абсолютно наплевать.
      – Это слишком личное. – Она старалась держать себя в руках. – Пока.
      Пять часов, проведенные на борту самолета, показались Майклу самыми долгими. Жизнь сломана, и часть ее утеряна безвозвратно. Еще недавно он считал себя отцом своей дочери, а теперь, оказывается, он один. Он одновременно испытывал и горечь, и радость от сознания того, что Белла жива-здорова. Пусть она не его дочь, но он всегда будет любить ее, несмотря ни на что.
      Единственное, в чем он был уверен на сто процентов, это в том, что сполна рассчитается с Сэлом.
      Неужели Сэл действительно рассчитывал, что Майкл до него никогда не доберется? Неужели он и правда такой осел? Не мог же он не предвидеть, что однажды его брат вернется в Нью-Йорк и докопается до истины.
      А о чем, черт возьми, думала его мать? Неужели ей было настолько наплевать на него, если она все это допустила!
      Вот именно. Наплевать. Как всегда.
      Симпатичная стюардесса подошла к креслу. Она оказывала ему знаки внимания с того самого момента, как они взлетели в Лос-Анджелесе и сейчас сделала еще одну попытку.
      – Может, выпьете чего-нибудь? – Она лучезарно улыбнулась.
      Да, как насчет выпивки? Двойной виски со льдом – это было бы неплохо. Два двойных виски. Или три. Почему бы не напиться, если хочется. В конце концов, кто может ему запретить?
      Искушение было слишком велико.
      – Пожалуй, виски.
      – Сию минуту, – сказала она, и ее улыбка засияла еще ярче.
      Однажды, когда Он был совсем юным, его мать поцеловала его как-то очень странно. Так, как она обычно целовала отца.
      Этого Он не забыл. Между ним и матерью после этого возникла невероятная близость.
      С тех пор Он считал отца врагом и изводил его, как только мог.
      Его отец был высоким, крепким мужчиной, слегка прихрамывающим. Он держал своего сына в ежовых рукавицах.
      А еще был дядюшка Лука – он наведывался нечасто, но всегда неожиданно. Мать тогда вихрем носилась по дому, проверяя, все ли в порядке.
      Когда ему было шестнадцать, Он сделал попытку разузнать о дяде побольше.
      – Чем он занимается? – спросил Он у матери.
      – Твой дядя – очень влиятельный человек.
      – А почему мы никогда не были у него в гостях?
      – Потому что он сам навещает нас. Так гораздо лучше.
      В его душу закралось подозрение, что его мать проявляет к дяде Луке нечто большее, чем просто сестринские чувства.
      – Когда ты подрастешь, он возьмет тебя в свое дело.
      – В какое дело?
      – Торговля недвижимостью, – пояснила мать.
      Он пристально смотрел на нее. Не дурак же Он в самом деле! Он прекрасно знал, что его дядя был большой шишкой в преступном мире.
      Когда Он закончил школу, отца посадили в тюрьму за вооруженное ограбление и вымогательство. Отец был уменьшенной копией дяди Луки, поэтому судьба родителя его совершенно не заботила.
      В отсутствие отца мать стала вести себя с ним как с главой семьи, постоянно обращалась к нему за советами.
      Он был совершенно счастлив, когда наконец закончил колледж, за обучение в котором платил дядя.
      Тогда мать стала уговаривать его идти работать к дяде.
      Он наотрез отказался, сообщив, что решил стать актером.
      Она возражала, когда Он заявил, что едет в Голливуд.
      Несмотря на ее протесты, Он был непреклонен. Он поступил в актерскую школу, брался за небольшие роли на Бродвее. Наконец Он сообщил ей, что нашел свое призвание. Тогда она обратилась за помощью к дяде Луке.
      Он получил роль в «Контракте» и встретил девушку.
      Он задушил ее потому, что она не хотела быть с ним.
      Он задушил ее потому, что она была воплощением всех женских гадостей.
      Казалось, это было так давно.
      Шерри навсегда осталась для него девушкой. Ему было жаль ее. Даже когда связывал ее, когда срывал с нее одежду и занимался с ней сексом, Он чувствовал некоторое раскаяние.
      Когда Он сдавил руками ее нежную белую шейку, чтобы отнять у нее жизнь, Он был уверен в том, что это произойдет быстро. Она была слишком напугана, чтобы сопротивляться. Она в упор смотрела на него полными ужаса глазами и молчала.
      Ему это не нравилось. Это было ненормально. Это убийство не дало ему того удовлетворения, которого Он ждал.
      Днем Он выкопал яму на заднем дворе и положил в нее Шерри, сложив ей руки на груди. Когда Он засыпал ее землей, казалось, что она просто мирно спит.
      Теперь дом был в полном его распоряжении.
      Небеса покровительствовали ему, давая ему все, что Он ни пожелает.
      А теперь ему нужны были Черил и Джорданна.
      Настало время отплатить им обеим за все.

      Встреча с Фредди Леоном прошла как нельзя лучше. По крайней мере Джорданне так показалось, хотя полной уверенности у нее не было. По поведению Фредди нельзя было понять, какое впечатление она на него произвела. Он держался очень любезно, на губах порхала улыбка. Ему дали прозвище «Змея» за редкую изворотливость. Однако в глаза так никто его не называл.
      – Ты не будешь разочарован, Фредди, – уверял Бобби, который чувствовал личную ответственность за судьбу Джорданны. – Джорданна станет второй Джулией Робертс.
      – Я вовсе не собираюсь быть кем-то там вторым, – перебила она недовольно. – Единственная и неповторимая Джорданна Левитт к вашим услугам.
      Фредди это понравилось. На его лице опять промелькнула улыбка.
      – Неповторимая?
      – Вот увидите.
      – Что ж, Джорданна, а как насчет того, чтобы это проверить?
      – Поставь на меня, Фредди, и ты не останешься в накладе, – бодро заявила она.
      Она не привыкла пасовать перед сильными мира сего. В конце концов, она выросла среди них.
      – Когда я соглашаюсь представлять интересы клиента, я стараюсь действовать наверняка. – Фредди задумчиво потер подбородок.
      – А какое мнение вы составили обо мне? – спросила она, прохаживаясь по его роскошному кабинету.
      – Я понял, что ты любишь посещать клубы, что у тебя нет в жизни ни к чему особого интереса и что ты не слишком близка со своим отцом.
      – Черт подери, – возмутилась она. – Мы с Джорданом очень близки.
      Фредди рассмеялся.
      – Ты был прав, Бобби. Это очаровательная, подающая большие надежды малышка. Неплохо бы, чтобы она оказалась еще и талантливой, потому что я собираюсь сотрудничать с ней.
      Бобби был польщен.
      – Ты не пожалеешь.
      – Чего нельзя сказать о тебе, – заметил Фредди. – Теперь я представляю ее интересы, и мы должны обсудить условия контракта.
      – Но-но, – запротестовал Бобби. – Это слишком серьезный вопрос, мы обсудим его в другой раз.
      Фредди издал короткий смешок.
      – Я не привык долго тянуть паузу. – Он повернулся к Джорданне.
      – Видишь, какой у нас бизнес? – сказал он. – Я пришлю экземпляр контракта к тебе домой к концу дня. Где ты живешь?
      – Я остановилась у Марджори Сандерсон, – ответила она, – но собираюсь переехать в собственную квартиру. – Она лукаво улыбнулась. – Если вы обеспечите мне подходящие условия, я подыщу себе достойное жилье.
      Они стояли, испытующе глядя друг на друга.
      – Условия будут очень выгодными. Обещаю, – сказал он, провожая их до двери.
      – Ты ему понравилась, – подытожил Бобби, когда они ехали обратно в студию.
      Поддавшись порыву, она наклонилась к нему и чмокнула в щеку.
      – Спасибо, Бобби, – радостно сказала она.
      – За что?
      – За все.
      Глядя прямо перед собой, он сконцентрировал все внимание на дороге. Он не собирался заводить роман с этой девушкой. Они друзья – и только.
      • – Я провожу тебя в костюмерную. Сиенна должна выглядеть сногсшибательно.
      – Сделаю все, что моих силах.
      – И за один сегодняшний вечер, так?
      – Бобби, – произнесла она, тщательно взвешивая каждое слово, – я знаю, что повторяюсь, но я тебе очень благодарна.
      – Да что там, – нарочито небрежно отмахнулся он. – Если бы я не был твердо уверен, что ты справишься, я бы тебя не пригласил.
      – Знаю. – Она посмотрела в окно, потом опять перевела взгляд на Бобби. – А у тебя нет ощущения, что у нас с тобой столько общего, что, возможно, мы уже встречались раньше, в наших прошлых жизнях?
      – Нет.
      Она наверняка ждала от него совершенно другого ответа, но он не собирался подыгрывать ей.
      – А у меня есть, – заявила она уверенно. – Думаю, это какое-то родство душ.
      Он слегка улыбнулся, не принимая ее слова всерьез.
      – Вот как?
      – Мы оба помним наши детские обиды. Твой отец – Джерри. Я – дочь Джордана. У меня такое чувство, что между нами существует незримая связь. Это трудно объяснить, но я точно знаю, что это так.
      – Я никогда не схожусь близко с людьми, – возразил он слишком уж поспешно.
      Почему он всегда обрывает ее, когда она только пытается заставить его посмотреть правде в глаза?
      – Это скорее должно быть свойственно мне, – с нажимом произнесла она. – Я была очень близка с моей матерью – она покончила с собой. Была дружна с братом – он тоже свел счеты с жизнью. И только теперь я поняла, что не несу ответственности за их гибель. Этой вины на моей совести нет.
      Он несколько мгновений обдумывал ее слова.
      – Нам стоит обсудить это, Джорданна, но только не теперь. Чуть позже мы поговорим обо всем, о чем ты захочешь.
      – Согласна, – сказала она, пристально глядя на него. – Мне бы этого очень хотелось.
      Их взгляды встретились.
      Они оба знали, что ступили на скользкий путь, но не хотели останавливаться.
      – Ты действительно собираешься повторить это? – спросил Грэнт, когда Черил вернулась домой.
      – Ты уже в который раз задаешь мне этот вопрос, а я в который раз отвечаю «да». – Она расстегнула плащ. – Как я тебе нравлюсь?
      Он не мог отвести от нее взгляда. На ней был черный корсет, тонкие черные чулки, пикантный кружевной пояс, черные трусики и белый халат медсестры.
      – Никогда бы не подумал, что ты пойдешь на это вторично, – недоверчиво пробормотал он, покачав головой.
      Она решила развить тему.
      – Ты ведь любишь деньги, Так? А за меня платят гораздо больше, чем за любую из девочек. А то, что меня пригласили во второй раз, означает, что меня оценили по достоинству.
      – Господи, не говори так! А то ты становишься похожей на настоящую шлюху.
      – А разве ты не этого добивался, Грэнт? Между прочим, ты меня в это втянул..
      – Я один раз попросил тебя об этом в виде одолжения. Я и не подозревал, что ты войдешь во вкус.
      Она почувствовала, как комок подступает к горлу.
      – Если ты запретишь, я не пойду, – сказала она, Мысленно умоляя его остановить ее.
      – Это не мое дело, – пробурчал он.
      – Как это – не твое дело? Поясни.
      – Отстань от меня, Черил.
      – Отвези-ка меня в отель.
      – Не повезу я тебя в этот чертов отель!
      – Ладно. Я поеду на своей машине.
      – Валяй.
      Они не сводили глаз друг с друга. Она ненавидела его.
      Господи, как же она его ненавидела! Как он мог толкнуть ее на такое?
      Застегнув плащ, она поспешила прочь из этого дома.
      – Вы даже не прикоснулись к своему напитку, – заметила стюардесса, снова вернувшись к Майклу.
      Он мельком взглянул на нее.
      – Нет, – подтвердил он.
      Она надула губки. Розовая перламутровая помада и острый язычок.
      – Льда слишком много?
      – Меня не так мучает жажда, как мне казалось.
      – Мы скоро заходим на посадку. Мне придется забрать ваш стакан.
      – Не возражаю, – спокойно сказал он.
      Сорок пять минут он сидел, глядя на стакан, но так и не притронулся к нему. Он сумел устоять. Искушение было мучительным, но зато теперь он был в высшей степени доволен собой. Как только он вернется в Лос-Анджелес, сходит на какую-нибудь вечеринку.
      Пристегнув ремень, он уставился в окно. По словам пилота, в Нью-Йорке был мороз и шел снег. Майкл обдумал свои действия. Сесть в такси в аэропорту и ехать прямиком к Сэлу. Разобраться с этой скотиной и в последний раз увидеть Беллу.
      У него защемило сердце. Он все еще не мог свыкнуться с мыслью, что он не отец и никогда им не был. Это была потеря, с которой невозможно было смириться.
      Он помнил ту ночь, когда Белла родилась – полуночную гонку в больницу, когда Рита всю дорогу кричала. Он хотел присутствовать при родах, но она выгнала его, употребляя при этом такие выражения, которые будущей матери не пристали.
      В самый первый день жизни Беллы он взял ее на руки и сам удивился тому, что он сумел создать такое прелестное маленькое существо. Это ощущение навсегда останется в его памяти.
      Когда Рита выписалась из больницы и вернулась домой, у нее началась страшная послеродовая депрессия, и после трех бессонных ночей она наотрез отказалась кормить дочку грудью. Он научился варить молочные смеси и выкармливал девочку соской. И потом он вставал ночью и кормил ее, пока Рита спала. Он не протестовал. Ему это нравилось. Время, проведенное наедине с дочерью, было ему дороже всего на свете.
      А теперь, благодаря тому, что братец так предал его, эти драгоценные мгновения потеряли всякую ценность.
      Проклятый Сэл! Надо же быть такой тварью! Ни капли стыда и совести.
      Майкл знал, что, если он собирается через все это пройти, ему понадобится немалое мужество и выдержка. Это нелегко давалось ему, когда рядом не было Квинси, который умел охладить его бешеный пыл. Сейчас придется действовать самому.
      Аэропорт как всегда был похож на гудящий улей. У Майкла не было никакого багажа, поэтому он быстро прошел через все кордоны, поймал такси и сел.
      – Куда едем, приятель? – поинтересовался водитель-араб, жуя резинку.
      Он ответил не сразу. Может, поехать сначала к матери и потребовать у нее объяснений?
      Нет. Не стоит ее в это впутывать.
      Он назвал водителю адрес Сэла.
      Скоро он все выяснит.
      Он следил, как Черил выходила из дома. Он мог сцапать ее сразу, но момент был неподходящий. А всему на свете должно быть свое время. Он хорошо усвоил это.
      Стивен Сигал умел подгадывать момент. Он сделал головокружительную карьеру в области кинематографа, причем каждый новый фильм был еще удачнее предыдущего. Именно это называется «попасть в точку».
      Машина Черил стремительно неслась по извилистой дороге. Он ехал следом, стараясь не выпускать ее из виду.
      Он не торопился. У него впереди была целая ночь. Он знал, что близится момент, когда Он схватит ее. Она будет в полной его власти. Так зачем суетиться попусту?
      Она въехала в Сансет и резко свернула влево, затормозив у входа в отель «Сент-Джеймс». Выскочила из машины и бросила ключи служащему.
      Он припарковался у обочины. Он умел ждать и был готов ждать столько, сколько потребуется.
      Сидя в машине, Он думал о своей матери и о ее новом муже. Она вторично вышла замуж:, когда Он сидел в тюрьме. Ему трудно было поверить в это. Не потому, что Он был особенно привязан к своему отцу, а потому, что она выбрала в мужья мужчину, недостойного даже чистить ее обувь. Тип пятнадцатью годами моложе нее. К тому же, если верить знакомым, еще больший негодяй, чем ее первый муж:, с которым она развелась.
      Всю жизнь она создавала ему проблемы и прививала отвращение к женщинам. Его мать была для него сущее наказание Господне.
      Он любил ее.
      Он ненавидел ее.
      Иногда Он не мог с уверенностью сказать, какое из этих двух чувств преобладает.
      Это не имело особого значения, потому что, когда Он покончит с делами в Калифорнии, Он стиснет руками ее белую шейку. Она испустит дух, Он будет отмщен.
      Он наверняка знал одно: ему свыше было предначертано совершать свои деяния. Он был своего рода рукой правосудия.
      Она подарила ему жизнь.
      Он подарит ей смерть.
      Вполне равноценный обмен.

      Джорданна провела суматошный день, подбирая и примеряя костюмы для съемок. Когда она вернулась к Сандерсонам, Марджори была в глубоком унынии.
      – Что стряслось? – спросила она.
      – Это из-за Майкла Скорсини, – пожаловалась Марджори. – Я одолжила ему денег, а он испарился.
      – Как понять – испарился?
      – Обещал вернуться домой еще к обеду. Ты его не видела?
      – Нет.
      – Вот и я тоже.
      – Он вернется, – заверила Джорданна. – Кстати, зачем ты дала ему деньги?
      – Потому что они ему были нужны.
      Чем раньше она свалит из этого дома, тем лучше, решила Джорданна. У Марджори, кажется, уже крыша едет.
      Интересно, предложит ли ей Бобби остаться у него на ночь? На всякий случай она сунула в сумку зубную щетку, но тут же вытащила ее обратно. Слишком откровенно.
      Может, он вовсе не хочет, чтобы она оставалась у него. Может, она вовсе не нравится ему.
      Черт! А что, если попытаться соблазнить его?
      Нет, с Бобби этот номер не пройдет. Он не похож на ее прежних Полночных Ковбоев. Он особенный.
      По дороге к нему она думала о Черил. С ее подругой явно не все ладно. Она определенно злоупотребляет кокаином, а может, еще чем-то похуже. Да и дурное влияние Грэнта сказывается.
      Бобби встретил ее на пороге. В джинсах и простой фланелевой рубашке он выглядел просто восхитительно.
      Она вошла в дом и огляделась по сторонам.
      – Хм… Уборщица неплохо поработала.
      – Ты тоже.
      – А?
      – Художество Барбары. Никаких следов.
      – Я подумывала о том, чтобы сдать ее в психушку, но потом решила не предавать дело огласке. Ее карма в конце концов все равно ее погубит.
      – Мисс Левитт благоразумна, как всегда. – Он взял ее за руку. – Пошли со мной. Я занимаюсь нашим ужином.
      – Ты действительно считаешь меня благоразумной? – спросила Джорданна удивленно, когда он вел ее на кухню.
      – Судя по всему, так и есть.
      – Ты не видел меня во время моих припадков.
      – И давно это было? – полюбопытствовал он.
      – Пару недель назад.
      – Тогда ты еще была с Чарли, так?
      – Я никогда не была с Чарли по-настоящему.
      – Но ты же спала с ним.
      – Я спала со многими.
      Он вперил в нее взгляд своих потрясающих голубых глаз.
      – Так было или нет? – не отставал он.
      – Что было? – переспросила она, хотя прекрасно понимала, что он имеет в виду.
      – Ты спала с ним?
      – Полагаю, это было как раз тогда, когда ты развлекался в постели с Барбарой Барр.
      – Это было всего дважды, – уточнил он. – Случайная партнерша, не более.
      Она скинула кожаную куртку. Осталась в белой футболке и потертых джинсах. Очень прилично. И не нарочито.
      – Она была хороша? – спросила она небрежно, как будто это ее совершенно не волновало.
      Он вынул из холодильника помидоры, лук и огурцы и положил все на разделочный столик.
      – А Чарли? – парировал он, доставая остро отточенный нож.
      Она не могла удержаться от смеха.
      – Это что, сцена ревности? Он разрезал луковицу.
      – А ты этого добиваешься?
      – Нет, не добиваюсь. – Она взяла дольку помидора и запихнула ее в рот. – Тебе помочь?
      – Нет. Справлюсь. Почему бы тебе нe зайти в мой кабинет, не взять сценарий и не пробежать его быстренько глазами.
      «А почему бы мне не сцапать тебя? – так и подмывало ее сказать. – Или, еще лучше, тебе не сцапать меня». Она по уши втрескалась в этого парня, но по каким-то неведомым причина не могла заставить себя сделать первый шаг. Да, такое с ней впервые.
      – Я и не подозревала, что ты умеешь готовить, – сказала она, только чтобы как-то поддержать разговор.
      – Горячие гамбургеры и салат. Не Бог весть что, но есть можно.
      Она направилась в его кабинет. И вовсе не потому, что горела желанием поработать, а потому, что рассчитывала узнать о Бобби как можно больше.
      Все обрывки фотографий были собраны и сложены на столе. Она взяла в руки то, что осталось от снимка Бобби с Джерри. На этой фотографии Бобби был снят совсем маленьким – славный малыш с длинными белокурыми волосами и голубыми глазами. Она нашла в столе скотч и аккуратно склеила клочки снимка, а потом, повинуясь какому-то внезапному порыву, сунула его в сумку. Бобби никогда не узнает.
      – Ужин готов, – позвал Бобби. – Мы поедим во дворике, если ты не против.
      Они устроились за столиком рядом с маленьким плавательным бассейном.
      – Ммм… вкусно, – солгала она, вгрызаясь в странного вкуса гамбургер, втайне мечтая о сочном стейке.
      – Ты просмотрела сценарий? – спросил он, наливая ей белого вина.
      – В этом нет необходимости. Я знаю его наизусть. Он удивился.
      – Правда? Я и не подозревал.
      – Я выучила его, когда готовилась к пробам.
      – Должно быть, ты здорово огорчилась, когда Барбара обскакала тебя.
      Она отхлебнула вина.
      – Я была вне себя от отчаяния.
      – Даже так?
      – Я готова была рвать и метать.
      – Это непростая роль. Как ты сама думаешь, ты справишься с ней?
      – А почему бы и нет?
      – Слава, известность многое изменят в твоей жизни, – задумчиво сказал он.
      Она наклонила голову.
      – Например?
      – Во-первых, отношение людей к тебе. Ты приобретешь вес в обществе. Люди будут добиваться твоей благосклонности, и тебе придется всем уделять внимание. – А ты поступаешь так?
      – Как?
      – Даришь всем свою благосклонность?
      – Пытаюсь.
      Тогда я первая в очереди, хотелось сказать ей. Она насильно запихивала в себя еду. Мне нужна твоя благосклонность – во всех смыслах.
      – Это дает мне ощущение собственной значительности, – продолжал он. – До этого я был для окружающих всего лишь сыном Джерри Раша. Поверь, это совершенно не льстило моему самолюбию.
      – Ты мне рассказываешь, – вздохнула она. – В школе нас различали не по успеваемости, а по тому, чей отец знаменитее, и чья мать чаще появлялась на обложке «Пипл».
      Он кивнул.
      – Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Помню, когда я учился в старших классах, Джерри с треском провалил роль. Это была его первая неудача. Боже, что началось! Меня избил до полусмерти парень, чей отец был звездой бейсбола. Этот парень был королем школы, а я был тенью позора Джерри.
      – Но ведь были и приятные моменты, правда? – мягко спросила она.
      – Да, вечеринки. За исключением сборищ по случаю дней рождений, где собирался весь лос-анджелесский зверинец, который пасся у нас в доме. Это было так противно.
      – Конечно. На мое шестнадцатилетие Джордан пригласил целый военный оркестр. А каждую пятницу мне было позволено собирать всех моих друзей на просмотр новой картины. Той, которая еще даже не шла в прокате. Представляешь?
      – Слушай, не трави душу.
      – А теперь ты счастлив? – спросила она. Он, сидя напротив, внимательно изучал ее. – В чем счастлив, Джорданна?
      Она пожала плечами.
      – Ну, не знаю. Я, например, чувствую себя гораздо счастливее в последние несколько недель, чем когда-либо.
      И зачем она это ляпнула? Наверное, чтобы показать, что у нее не каменное сердце.
      – Приятно слышать, – ответил он спокойно.
      Их взгляды встретились, и ни один не отвел глаз. Как будто какая-то сила влекла их друг к другу. Она отложила нож и вилку, решив, что уже сыта по горло.
      – Тебе не по вкусу моя стряпня? – поинтересовался он.
      – Боюсь, я не в восторге, – пробормотала она. Он потянулся через стол и накрыл ее руку своей.
      – Я не хочу никаких последствий, Джорданна.
      – О чем это ты? – невинно спросила она, хотя прекрасно его поняла.
      – Ты должна получить главную роль в моей картине. Мы будем видеться каждый день. Барбара была моей ошибкой. Давай останемся друзьями, ладно?
      Меньше всего ей хотелось иметь его в качестве друга. Но, тем не менее, она кивнула в знак согласия, поскольку ничего другого ей не оставалось.
      – Звучит заманчиво.
      – Тогда, если Чарли, мой кумир, посетит нас, у него не будет повода для ревности, – пошутил он.
      – При чем тут Чарли? – спросила она. – Почему ты все время вспоминаешь его? Ты хочешь узнать, каков он в постели?
      – Нет.
      – А я говорю, хочешь, – настаивала она.
      – Чепуха.
      – Он был никудышным любовником. Очень эгоистичным.
      – Он тебе в дедушки годится.
      – В отцы – пожалуй, но никак не в дедушки.
      – Он выглядит старым.
      – Значит, сначала ты называешь его своим кумиром, а потом – старой развалиной. Определись, пожалуйста.
      Он встал из-за стола и пошел в дом.
      – Мороженое будешь? – через плечо спросил он.
      – Это все, что ты можешь предложить? – сказала она, собирая со стола тарелки и направляясь вслед за ним.
      – Ты идешь со мной? – спросил он, насмешливо глядя на нее.
      Ее сердце гулко застучало. Он действительно выводил ее из равновесия.
      – Да, – твердо сказала она.
      – Но мы ведь только что пришли к выводу, что это не самая лучшая идея.
      Она откинула назад длинные темные волосы.
      – Это ты пришел. А я ни к какому выводу не приходила.
      – Знаешь, Джорданна, – сказал он, открыв морозилку, – я ведь был прав.
      – Знаешь, Бобби, – отозвалась она, стараясь взять себя в руки, – ты был в корне не прав.
      – Добрый вечер, мистер Нанни.
      – Как дела, Бемби? – поприветствовал он ее, думая о том, как она отреагирует, когда он откроет ей свое настоящее имя.
      – Прекрасно, мистер Нанни.
      – Почему бы тебе не называть меня просто Лука? – предложил он.
      – Я предпочитаю не выходить за рамки официальных отношений.
      – Вот как?
      – Сегодня я бы хотела получить плату вперед, – сказала Черил, которой не хотелось отвлекаться на пустые разговоры.
      Лука пригладил свои и без того прилизанные волосы.
      – Ты не доверяешь мне?
      – Доверяю, конечно. Но я бы хотела, чтобы деньги уже лежали у меня в кармане, прежде чем вы увидите, что я надела для вас сегодня.
      – Я могу быть уверенным, что это стоит таких денег?
      – Как хотите.
      Он кивнул, поскольку уже решил для себя выполнять все ее желания, плюс добавлять еще кое-что от щедрот своих. Он исчез за дверью спальни и вернулся, держа в руках пухлый конверт, который сунул ей в карман.
      – Теперь ты можешь снять плащ.
      – Пожалуй, здесь стало немного теплее. Он хохотнул, принимая ее игру.
      – Что мы будем пить сегодня?
      – «Пенрод».
      – «Пенрода» у меня нет.
      – Так закажите, – повелительно приказала она. – А я тем временем съела бы немного икры.
      – Ты сегодня что-то привередничаешь.
      – Вы что-то имеете против?
      – Нет, что ты, тем более что у меня для тебя есть предложение. Снимай свой дурацкий плащ и поговорим.
      – Если вам так угодно, – игриво сказала она, – снимите его с меня сами.
      Он подошел к ней, развязал пояс, а затем сбросил с нее плащ. Он даже присвистнул, увидев то, что было под ним. Это выглядело на редкость соблазнительно.
      – Господи, ты просто чудо!
      – Я оделась так специально для вас, – сказала она, сразу почувствовав себя хозяйкой положения. Ноги у нее больше не подгибались.
      – Теперь, малышка, пройдись, для меня по комнате. – Он присел на диван. – Покажи, на что ты способна.
      – Да, мистер Нанни, – холодно сказала она. – Все, что пожелаете.
      Взглянув на часы, Кеннеди с удивлением обнаружила, что уже больше восьми. Она ждала звонка Майкла с подтверждением того, что их ужин состоится. Он не позвонил, и она была расстроена и разочарована.
      Последние несколько часов она работала, составляя в единое целое разрозненные части материала об убийствах для «Стайл Ворз». Ей нужна была информация о Зейне Мерионе Рикке. У него было очень темное прошлое. Она уже запросила материал из Нью-Йорка.
      Она подумывала о том, чтобы самой позвонить Майклу, выяснить, что стряслось. Ведь, насколько она помнила, они твердо договорились о встрече.
      «Одумайся», – предостерегал ее внутренний голос.
      Не хочу.
      Придется.
      Она утратила остатки здравого смысла. Она чувствовала себя нетерпеливым подростком, у которого замирает сердце в ожидании свидания. Она набрала номер Майкла и попала на автоответчик. Поколебавшись несколько секунд, она оставила сообщение.
      – Это… Кеннеди Чейз. Сейчас уже восемь пятнадцать, а от вас ни слуху ни духу, поэтому я подумала, что на сегодня все отменяется.
      Что еще она могла сказать? Ничего. Следующий ход был за ним. Но что, если он не сделает его? Она была даже рада, что избавилась от хлопот, хотя, перед тем как сесть на компьютер, она вымыла голову и приняла ароматическую ванну. Но это было только затем, чтобы немного расслабиться.
      Зазвонил телефон, и она взяла трубку.
      – Кеннеди слушает.
      – Это Никс.
      – Кто?
      – У тебя короткая память.
      – А, Никс…
      Теперь она вспомнила его. Высокий, симпатичный, двадцати четырех лет от роду. Слишком молод, но подает большие надежды.
      – Я здесь проездом на один день и подумал, что если ты сегодня свободна…
      – Нет, – отрезала она.
      – Я бы тебе раньше позвонил, но в Лос-Анджелесе такие пробки…
      – Да, действительно.
      Несколько месяцев назад они повели довольно бурную ночь, но после этого он не позвонил ей. Это ее не заботило, однако мысль о том, что все может начаться сначала, ее не привлекала. Нужно быстренько отшить его.
      Мужчины…
      Да кому они вообще нужны? Большинство из них не могут жевать жвачку и болтать по телефону одновременно. Ее отец любил повторять это, когда она была еще подростком и ее бросил приятель. Милый папочка, как же ей его не хватало.
      Наступил вечер, и вдруг оказалось, что ей совершенно нечем заняться.
      Майкл Скорсини.
      Черт его подери. Он взбудоражил ее чувства, о которых она давно забыла.
      Сидеть и предаваться пустым размышления было не очень приятно, поэтому ей вдруг стукнуло в голову позвонить Чарли.
      Казалось, он был обрадован, услышав ее голос.
      – Спасибо за прошлый вечер. Мне все очень понравилось.
      – Нам следовало пойти в мой клуб, – с нажимом сказал он. – Там гораздо интереснее.
      – А могу ли я сегодня пригласить тебя поужинать? Он хихикнул. Его трудно было провести вокруг пальца.
      – Ладно, зеленоглазочка, признавайся, кто оставил тебя с носом?
      – Никто.
      – Расскажи это кому-нибудь другому.
      – Так ты принимаешь приглашение или нет?
      – Да. А поскольку ты инициатор, то ты заезжаешь за мной. В девять – подойдет?
      – Я буду.
      – Тогда до встречи.
      Может, Чарли Доллар – это именно то, что ей нужно.
      А может, и нет.
      – Я все обдумал, – заявил Лука.
      «Я тоже, – хотелось сказать Черил. – И я пришла к выводу, что мое поведение не заслуживает одобрения».
      Сознание собственного могущества усилилось после секса. А секс с Лукой был весьма своеобразным. Ее главной задачей было прохаживаться перед ним по комнате, хотя он платил достаточно, чтобы требовать более грязной работы. Но тем не менее двух раз был довольно.
      Как мог Грэнт толкнуть ее на это? Она была зла на него, потому что он считал ее пустым местом. Она словно прозрела и поняла, какой он был на самом деле эгоистичной свиньей.
      – Ты слушаешь меня? – спросил Лука недовольно.
      – Слушаю, конечно, – отозвалась она.
      – Дело в том, малышка, что я решил принять участие в твоей судьбе.
      – Что, простите?
      – У меня есть большой, шикарный дом в этом городе, и я бы хотел, чтобы ты поселилась в нем. Ты больше не будешь заниматься проституцией, Бемби. В этом просто не будет необходимости, поскольку я теперь собираюсь заботиться о тебе постоянно.
      Эти слова вернули ее к реальности.
      – Вы это серьезно?
      – Абсолютно. Ты переедешь в мой дом. Если тебе не понравится обстановка, можешь пригласить дизайнера и все там переделать. Я буду содержать тебя, а ты будешь целиком и полностью принадлежать мне. Как ты на это смотришь?
      – Я не продаюсь, – заявила она.
      – А я этого и не требую.
      – Но вы говорите так, как будто собираетесь купить меня с потрохами.
      – А разве сейчас я не делаю то же самое?
      – Вы можете купить час или два моего времени, но не всю мою жизнь.
      – Ты предпочитаешь остаться шлюхой? Это занятие не для такой девушки, как ты. Я дам тебе много больше.
      – Я никогда не задумывалась о возможности стать чьей-нибудь… думаю, это можно назвать «содержанка».
      – У тебя есть приятель?
      – Нет.
      '– Неужели тебе больше нравится задирать юбку перед каждым, кто тебе за это платит?
      Его предложение было столь нелепым, что она едва удержалась от смеха. Но взяла себя в руки, чтобы не оскорбить его.
      Вот будет потеха, когда Грэнт узнает, что этот старик потерял голову настолько, что предложил ей дом и деньги за право полного обладания ею. Ее действительно высоко ценят.
      – Я подумаю и дам вам знать, мистер Нанни.
      Она надела плащ, размышляя о том, что пора кончать с этим бизнесом раз и навсегда.
      – И побыстрее. – В его голосе слышалось нетерпение.
      Она покинула пентхаус, клятвенно пообещав позвонить завтра утром, сообщить свое решение. Как будто ей больше делать было нечего.
      Едва она вышла, Лука позвонил Боско и приказал проследить за ней.
      – Вы прервали меня в самый интересный момент, – попытался возражать Боско.
      – Забудь об этом, – повелительно сказал Лука. – Спускайтесь с Рено вниз и поезжайте за ней.
      Он был полон решимости узнать о Бемби все.
      В конце концов, хочет она того или нет, она будет принадлежать ему безраздельно, а он не любил никаких неприятных сюрпризов.
      А когда Лука Карлотти чего-то хотел, не многие могли себе позволить отказать ему.

      Майкл и забыл уже, что таксисты Нью-Йорка – это просто кошмар. Гонка по городу полностью заняла его мысли и отвлекла от всего, кроме желания выжить.
      – Слушайте, а помедленнее нельзя? – взмолился он после особенно крутого виража.
      – Если вы оплатите мои счета, я готов ползти со скоростью две мили в час, – бросил водитель через плечо.
      «Вот придурок», – подумал Майкл.
      Когда пробило шесть по нью-йоркскому времени, такси затормозило возле дома Сэла. Припаркованный тут же, словно кричащий: «смотрите и восхищайтесь», стоял знаменитый золотой «кадиллак», о котором Майкл был уже так наслышан.
      Он размышлял о своем негодяе-братце.
      Сэл – вымогатель.
      Сэл – мерзавец, занимающийся похищением детей.
      Сэл – лживый ублюдок.
      Пришло время расквитаться с этим гадом. Это должно принести моральное удовлетворение.
      – Может, подождете меня? – предложил он таксисту. – Мне нужно будет ехать обратно в аэропорт.
      – Ни за какие коврижки. – Таксист нетерпеливо щелкнул пальцами.
      – Я заплачу.
      – Вообще-то я собирался домой.
      – Подумайте о том, что вам нужно оплачивать счета.
      – Не старайтесь. Я сказал, что не могу ждать, и точка.
      – Ладно, ладно.
      Майклу ничего не оставалось, как расплатиться. Такси умчалось, а он некоторое время стоял неподвижно, разглядывая дом. Внутри этого дома находилась Белла. Помнит ли она его? Помнит ли она того, кого называла папой? Или ее уже заставили все забыть?
      Он нажал кнопку дверного звонка, и через несколько мгновений дверь отворила Пенди, одетая в бледно-зеленый спортивный костюм и белые кроссовки. В ушах у нее болтались длинные серьги. Ее крашеные белокурые волосы были зачесаны наверх, а лицо размалевано до ужаса. Она напоминала слегка потасканную куклу Барби.
      – Мики? – воскликнула она.
      Даже под толстым слоем косметики было видно, как она побледнела.
      – Я, собственной персоной.
      – Господи, Мики, Сэл в курсе, что ты здесь?
      – Нет, но я уверен, что он будет рад меня видеть. Правда, Пенди?
      Ее охватила паника.
      – Видишь ли… мы не ждали тебя.
      – Это я знаю, но мы ведь одна семья, и время от времени можем преподносить друг другу приятные сюрпризы.
      По выражению ее лица он без труда понял, что этот сюрприз она вовсе не находит приятным – скорее, сулящим головную боль.
      – А… твоя мать знает о твоем приезде? – запинаясь, пробормотала она.
      – Нет. Я решил преподнести сюрприз всем. Я приехал взглянуть на ваш новый дом и вашу новую машину, да, и еще я слышал, что у тебя теперь есть дочка.
      – Кто тебе сказал? – Она почувствовала себя крайне неуютно и стояла, крепко вцепившись в дверной косяк.
      – Сорока на хвосте принесла. Так вы взяли ребенка, маленькую девочку? Вы что, удочерили ее?
      Ее не так-то просто было провести.
      – Тебе лучше поговорить с Сэлом. – Она часто-часто заморгала.
      – А где он?
      – Он в отъезде, – солгала она, – Вернется только через несколько дней.
      – Я здесь проездом, Пенди. Всего на несколько часов. Мне надо с ним увидеться.
      К ней потихоньку возвращалось самообладание.
      – Я же сказала тебе, – повторила она, – Сэла нет дома. Встретитесь как-нибудь в другой раз. – Она сделала попытку захлопнуть дверь перед его носом.
      Он успел вставить ногу между стеной и дверью.
      – Шутки в сторону, Пенди, – произнес он угрожающе. – Мне нужно встретиться с Сэлом. Сейчас, немедленно.
      – Ты не имеешь права врываться в дом!
      – У меня есть все права, и ты это прекрасно знаешь.
      – Сэл! – закричала она, осознав, что ситуация безвыходная. – У нас неприятности.
      Майкл ворвался в дом, с треском захлопнув за собой дверь.
      Пенди помчалась следом.
      – Я здесь ни при чем, – оправдывалась она. – Вся эта каша заварилась задолго до того, как я обо всем узнала. Не обвиняй меня.
      – В чем?
      – Поговори со своим братом.
      Сэл уже спускался вниз, одетый в голубую домашнюю рубашку и мягкие брюки.
      – Какого дьявола тебе здесь нужно? – прорычал он.
      – Всего лишь засвидетельствовать свое почтение, – сказал Майкл. – У тебя есть возражения?
      Сэл и Пенди обменялись быстрыми взглядами. Она покачала головой, как бы показывая, что ничего не сказала.
      – А мама знает, что ты здесь?
      – Что это вы все так печетесь о маме?
      – Первым делом ты должен был повидать ее.
      – С какой это радости?
      – Ради Бога, она же твоя мать. Она так за тебя переживает.
      – Она точно так же переживает за меня, как и ты. Ты, паршивый ублюдок!
      – Минуточку…
      – Как долго ты рассчитывал водить меня за нос?
      – Ты о чем это? – Сэл попытался прикинуться дурачком.
      – Не вешай мне лапшу на уши!
      – Где ребенок? – внезапно спросил Сэл, повернувшись к жене.
      – Играет в детской, – ответила она, нервно покусывая губы.
      – Посмотри, там ли она еще.
      – Не психуй, Сэл. – Майклу чудом удавалось держать себя в руках и не выплеснуть всю свою злобу на ненавистного братца. – Я приехал не за тем, чтобы забрать ее.
      – А зачем тогда?
      – Может, затем, чтобы расквитаться с тобой.
      Сэл окинул Майкла взглядом. Он еще больше прибавил в весе. Теперь в нем было фунтов двести, не меньше.
      – Тебе со мной не справиться, – фыркнул он.
      – Я не допущу никакого мордобоя в доме, – заявила Пенди.
      – Зачем ты сделал это, Сэл? – спросил Майкл, покачав головой. – Зачем ты заставил меня пережить все это?
      – Но ведь ты сам во всем виноват. Тебе было наплевать на Риту. Бедная девушка получила пулю в лоб, а ты был занят только самим собой.
      – Не трогай Риту. Ее больше нет. Есть только мы с тобой. Ты похитил мою дочь.
      – Она не твоя.
      – Если бы это было так, ты бы с радостью сообщил мне. Тебе не нужно было бы прибегать к воровству. У тебя нет никаких доказательств.
      – Убирайся отсюда, подонок.
      – Не раньше, чем повидаю Беллу.
      – Ее больше не называют Беллой, – вставила Пенди. – У нее теперь новое имя и новая жизнь. Тебе придется оставить ее в покое. Она счастлива с нами.
      – Закрой рот, – приказал Сэл, метнув на нее злобный взгляд.
      – Не командуй, – возмутилась она, и ее нарисованные брови грозно взметнулись вверх.
      – Я тебе покажу, как качать права.
      – Я пришел сюда не затем, чтобы выслушивать вашу ругань, – сказал Майкл, с трудом сохраняя самообладание. – Я хочу увидеть Беллу в последний раз. А потом я уйду.
      – Слишком много ты хочешь, – огрызнулся Сэл.
      – Радуйся, что я еще не набил тебе морду.
      – Вот как? – Сэл сделал удивленные глаза. – Кишка у тебя тонка.
      – Он не увидит ее! – Пенди была на грани истерики. – Это будет слишком большим потрясением для нее. Девочка этого просто не вынесет.
      Сэл одарил ее еще одним взглядом, полным бешенства.
      – Сколько раз тебе можно повторять! Заткнись!
      – С кем ты разговариваешь?! – вспылила она. – Я тебе не уличная девка. Я как-никак твоя жена, поэтому выбирай выражения.
      Майклу горько было осознавать, что Белла воспитывается и растет в такой кошмарной атмосфере. Но что он мог поделать?
      Тяжело дыша, Пенди помчалась на кухню.
      – Зачем ты сделал это, Сэл? – не унимался Майкл. Сэл раздраженно дернул плечами. Он действительно не мог понять, что криминального он совершил.
      – Чего ты ко мне привязался? Рита приставала ко мне, надеясь, что я на ней женюсь. Я этого не сделал. А когда запахло жареным, подвернулся ты, смазливый сопляк. И я решил, что женишься на ней ты. Это позволяло сохранить ребенка в нашей семье. Потом Рита уехала в Лос-Анджелес и стала ложиться под мужиков. Ты же знаешь, у нее была навязчивая идея сниматься в кино. А на ребенка у нее времени не хватало. Поэтому мы и оказали тебе эту маленькую услугу.
      – Ты кусок дерьма, вот ты кто.
      – Да нет, Мики, это ты дерьмо. Ты никчемный пьяница и никчемный коп. Это все.
      – Нет, Сэл. Я был алкоголиком, это правда. Но по утрам я просыпался с сознанием того, что совесть моя чиста. А ты чем можешь похвастаться?
      – Я могу похвастаться всем.
      – Всем, говоришь? Например, продажей наркотиков подросткам и старухам? Посещением проституток? Тебе самому не противно смотреть на себя по утрам в зеркало?
      – Убирайся ко всем чертям из моего дома!
      – Я уже сказал тебе. Никуда я не уйду, не увидев Беллу.
      – Может, вышвырнуть тебя?
      – Рискни здоровьем.
      Они бросились друг на друга. Они частенько дрались в детстве, и Сэл всегда побеждал, потому что был старше. Но теперь Майкл не намерен был уступать.
      Сэл попытался ударить его в челюсть. Майкл отразил удар, перехватил руку Сэла и заломил за спину, одновременно заставив его рухнуть на колени.
      – Дьявол! – завопил Сэл, брыкаясь. – Что ты делаешь?
      Из кухни появилась Пенди.
      – Я звонила домой. Ваша мать едет сюда вместе с Эдди.
      – Ты дура набитая, – прохрипел Сэл, привалившись к нижней ступеньке лестницы. – Какого черта им совать нос в это дело?
      Майкл постарался обуздать свою ярость, чтобы совсем не испортить положение.
      – Тебя убить мало, – угрюмо пробормотал Сэл, – Знаешь, Мики, у меня руки чешутся прикончить тебя.
      Да, его братец та еще штучка.
      – Ты думаешь, я испугаюсь тебя и твоих головорезов? – холодно ответил Майкл.
      – А то нет!
      – Я имею право арестовать тебя.
      – Это за что? – прикинулся непонимающим Сэл. – За то, что я вернул себе своего собственного ребенка?
      – Прекратите вы, оба! – не выдержала Пенди. Майкл грозно посмотрел на нее.
      – А что касается тебя, то подумай, каково мне было мучиться неизвестностью, жива Белла или нет? Неужели ты такая жестокая стерва?
      – И ты позволишь ему разговаривать со мной в таком тоне?! – завизжала она. – Как он смеет оскорблять меня!
      – Да заглохни наконец, – пробурчал Сэл, потирая ушибленные места.
      Через несколько минут появился Эдди. За ним семенила Вирджиния, которая выглядела усталой и постаревшей. Против собственной воли Майкл почувствовал прилив жалости к ней, но ему нужно было заботиться прежде всего о себе. Если мать не будет становиться на его пути – он не тронет ее.
      – Что ты тут делаешь, Мики? – дрожащим голосом произнесла она. – Почему ты не позвонил предварительно? Тебе следовало предупредить нас о своем приезде.
      Он окинул мрачным взглядом свою семью, свою любящую нежную семью.
      – Ты знала все, – жестко сказал он. – Почему ты мне ничего не сказала?
      Эдди пожал плечами так, как будто речь шла о пустяке.
      – Зачем было беспокоиться из-за такой ерунды?
      – У меня больше нет семьи, – сказал Майкл с горечью. – Как только я попрощаюсь с Беллой, вернусь в Калифорнию, и вы обо мне больше никогда не услышите.
      Он повернулся к матери.
      – К тебе это тоже относится.
      – Не делай этого, Мики, – захныкала она. – Я только сделала то, что хотел Сэл.
      – Да, так прошла вся моя жизнь. Сэл на первом месте, я на втором. Но, видишь ли, мам, я уже вырос. И не собираюсь больше быть вторым номером.
      – Ты никогда не был вторым номером, – запричитала она.
      В его памяти тут же всплыло несколько воспоминаний.
      – А помнишь, как ты застала Эдди, избивающим меня, когда я был маленьким. Ты не остановила его. Помнишь, мам?
      – Это была не моя вина.
      – Твоя. Ты допустила это. Вирджиния заламывала руки.
      – Я же твоя мать, Мики. Я всегда заботилась о тебе. Он печально покачал головой.
      – Нет. Этого никогда не было. И не будет.
      Он наблюдал за тем, как Черил выходила из отеля. Он видел, как она ждала, пока подадут ее машину. Сука. Богатая избалованная сука.
      Она помогла им засадить его за решетку, где Он томился в компании воров, убийц и грабителей. Она расплатится за то, что совершила.
      Он старался не вспоминать о тех годах, которые провел в тюрьме. Но некоторые вещи просто невозможно было забыть. Постоянные унижения, избиения и изнасилования.
      Когда-нибудь Он освободится от этих ненавистных воспоминаний.
      Это произойдет тогда, когда все женщины, которые стали виновницами его страданий, уйдут в мир иной. Скроются под землей. Будут задушены его руками.
      Черил приняла от служителя свой серебристый БМВ и укатила прочь.
      Он следовал за ней на приличной дистанции. Он знал, что скоро она остановится. Было парой пустяков слить горючее из бака ее машины, когда никто из служащих не вертелся рядом.
      Интересно, заметила ли она, что у нее нет бензина? Вероятно, нет. Женщины обычно не обращают внимания на такие мелочи. В любом случае ей придется притормозить у ближайшей бензозаправки, и тогда Он приведет свой план в исполнение.
      Он выполнит это во что бы то ни стало.
      Она поехала по Сансет, потом свернула на Элпайн. За два квартала до Лексингтона ее машина заглохла.
      Он подъехал к ней вплотную, когда она безуспешно пыталась завести двигатель. Он был в своих темных очках, поэтому она не могла его узнать. Кроме того, уже темнело, да и прическа у него теперь была совсем другая.
      Он подрулил к ее машине и приоткрыл окошко.
      – У вас проблемы, мисс? – участливо спросил Он. Она мельком взглянула на него.
      – Господи! – воскликнула она. – У меня бензин совсем кончился!
      – У меня есть пустая канистра. Я могу подбросить вас до ближайшей бензоколонки, а потом привезти обратно.
      – Очень мило с вашей стороны, но мне неловко доставлять вам столько хлопот.
      Она потянулась к телефону. И тут же убедилась в том, что он не работает.
      – Вы можете воспользоваться моим телефоном. – Он был сама любезность.
      Черил хотелось только одного – поскорее попасть домой.
      – Спасибо, – согласилась она, выходя из машины и даже не думая соблюдать осторожность.
      Незнакомец открыл для нее дверцу.
      – Где телефон? – спросила она, садясь в машину.
      – У меня радиотелефон. Я его прячу обычно. Сейчас такая криминогенная обстановка. – Он обошел машину кругом и сел на водительское сиденье. Потом немедленно включил блокировку дверей.
      Птичка попалась в силок. Она была его пленницей, но пока этого не знала.
      Его триумф был полным.
      – Где же телефон? – повторила она. Его голос звучал совершенно спокойно.
      – На вас направлено оружие, – сказал Он громко. – Не вздумайте кричать и не пытайтесь сбежать. Мы прокатимся немного. Этого приключения, я обещаю, вы никогда не забудете.