Но вернемся ко дню и часам накануне матча. Сколько субботних вечеров, проведенных в одиночестве в ресторане! А сказать, что я ненавижу ужинать один, это значит не сказать ничего: меня охватывает бесконечная тоска, пойти в ресторан, сесть и начать есть в одиночку для меня почти несчастье, — такое же, как и ходить одному в кино, особенно в субботу вечером, когда «нормальные» люди обычно собираются вместе большими компаниями, многие вечера я провел в кино. Впрочем, очень часто меня назначали на матчи далеко от дома, и я должен был выезжать в субботу вечером, тогда как помощники, назначаемые из близлежащих районов Италии, приезжали обычно с воскресенье утром. Тогда единственной альтернативой были ужин в номере гостиницы перед телевизором, а затем книга. В настоящее время обстановка заметно улучшилась: теперь помощники прибывают на матч всегда вечером накануне матча, и риск провести вечер одному исчез.

День накануне матча — это время обрести спокойствие и найти взаимопонимание с товарищами по команде, помощниками, определить план на игру и соблюсти небольшой ритуал: одни и те же привычки, одни и те же приметы, одни и те же действия, часто одни и те же мысли. Я считаю это очень важным, чтобы оказаться в наилучшем состоянии на поле, и этим объясняется, почему я предпочитаю тихие и малопосещаемые гостиницы. Много раз, особенно когда мои дочери были маленькими, я ночевал в гостинице, расположенной близ Виареджо, хотя должен был судить матч в городе, а потом добирался до стадиона 20 минут на машине. Я никогда в этих случаях не брал с собой жену, поскольку ее присутствие могло помешать моему настрою перед матчем.

Несмотря на мою требовательность в выборе гостиницы, иногда все же проходилось сталкиваться с неожиданностями. Мой первый матч в серии CI проходил в Местре, я должен был судить игру команд «Венеция-Местре» — «Каррара». Как обычно я забронировал номер в гостинице и прибыл туда накануне, в сильный туман. Когда я вошел в холл, первым, кого я увидел, был тренер «Венеции». В это мгновение я растерялся, затем пришла мысль: «А что он здесь делает?» Он мне объяснил, что из-за сильного тумана команда не смогла добраться до своей гостиницы и на некоторое время они решили остановиться здесь. Мне показалось, что было бы неуместно искать другого убежища, и я остался. Я предупредил арбитражную комиссию, а затем по возможности уклонялся от встреч и разговоров с тренером и игроками. Вечером прошел спокойно. А на следующий день за завтраком наши столы оказались в разных зонах, разделенные чем-то наподобие перегородки: форма соблюдена, и мое одинокое пребывание за столом, к счастью, было недолгим.

Иногда дни накануне матча могут стать проблематичными. Несколько лет назад я пережил два таких дня. Особенно важен был день накануне Рождества.

Игра намечалась на 23 декабря, и я должен был судить матч «Наполи» — «Парма». Я решил на несколько часов задержаться дома и лететь последним самолетом из Пизы с остановкой в Риме, чтобы прибыть в Неаполь поздно вечером. Со мной летел помощник из Лукки Марчелло Джини, а другой помощник должен был прилететь на место непосредственно с юга. Когда я летаю последним вечерним самолетом, я всегда ужинаю в аэропорту «Фьюмичино», используя таким образом остановку между двумя пересадками, но мой помощник, который, между прочим, тренировался вместе со мной и которому оставался только год деятельности, говорит мне: «Давай хоть один раз поужинаем не в аэропорту, а в ресторане в Неаполе…» Мне не хотелось его разочаровывать, ведь он мой друг и я соглашаюсь: «Хорошо, давай, как только прилетим, пойдем сразу же в „Чиро“, не заходя в гостиницу. Только поспешим». Как только приземлились, мы взяли такси и отправились в «Чиро». Не сняв еще пальто, мы попросили, чтобы нас обслужили как можно скорее, и я быстро направился по лестнице к туалету, чтобы помыть руки. Я не обратил внимания на узкий и очень низкий дверной проем и, сильно стукнувшись головой, оказался сидящим на ступеньках. Первое ощущение — что-то теплое и мокрое на голове. Щупаю рукой и вижу: кровь. Сижу и слышу: кап, кап, кап, капли крови падают на пол. Через несколько мгновений зову на помощь, и кто-то подходит со льдом. Голова раскалывается от боли, а мой друг утверждает, что нет ничего страшного и что достаточно немного льда, а кто-то, слышу, собирается отправить меня на скорой помощи в больницу, потому что рану необходимо зашить.

Спор прекращается, когда кому-то пришло в голову, что в зале находится известный хирург по пластическим операциям. Врач прерывает ужин, осматривает череп и решает; «Рана довольно большая. Лучше ее зашить». Если попаду сейчас в больницу — вечером перед матчем, спустя день об этом заговорят все, начнется настоящий хаос, и я спрашиваю, нельзя ли решить проблему как-нибудь иначе. К счастью, владелец ресторана убеждает хирурга отправиться за саквояжем с инструментами и зашить рану в небольшом зале ресторана под лампой. Так, небольшой зал превратился в настоящую операционную. Было наложено шесть швов и проделана отличная работа, ни одного рубца, полоска стерильного пластыря под цвет кожи, — и никто ничего не заметил, даже на следующий день в крупном плане по телевизору.

Мораль проста: с тех пор, если решаю есть в «Фьюмичино», ем именно там, не поддаваясь никаким уговорам.

Вторая история относится не к матчу, а к промежутку времени, предшествовавшему рождению моей второй дочери Каролины. Не знаю, умышленно или нет, жена ошиблась в расчетах даты рождения, но считалось, что роды должны произойти в начале апреля. Чтобы присутствовать во время рождения ребенка, я отказался судить в Бельгии заключительный этап турнира команд моложе 18 лет, затем от пары матчей в чемпионате, а Каролина все не появлялась. Наконец, спустя несколько недель после предполагаемого срока, я попросил назначить меня на игру «Кальяри» — «Падуя». Но прежде чем отправиться с другим судьей в Сардинию, мы с женой посетили гинеколога; после обследования жены тот уверенно заявил: «До среды или до четверга ничего не произойдет. Синьора может вернуться домой, а вы — спокойно ехать». Успокоившись, я проводил жену домой, а сам полетел в Кальяри. Прибыв в гостиницу, я позвонил домой, узнал, что все в порядке и что я могу не беспокоиться и ложиться спать. А в 7.30 утра звонит моя теща и поздравляет с рождением второй дочери.

Я не единственный судья, кому приходилось переживать подобные моменты накануне матча, а это свидетельствует о том, какое большое значение они имеют, и как много судьи могут потерять, отсутствуя на важнейших событиях жизни.

Поговорим еще немного о часах и действиях, предшествующих матчу. Совершенно ясно, что это время для арбитра, как и для игроков, сильно отличается от этого же времени для простых болельщиков. Арбитр должен суметь сосредоточиться и, если удастся, немного расслабиться и обрести спокойствие; после завтрака все усилия направлены на то, чтобы добиться наибольшей концентрации. Легкие дела в сторону, все мысли сосредоточены на матче, и если не в полном молчании, то обязательно при максимальном спокойствии. Я не выношу, когда мне что-нибудь мешает, например, когда кто-то бьет мячом по стенкам раздевалки, избегаю всякой путаницы и беспорядка, вызванного «нерациональным» расположением формы или предметов, которыми я пользуюсь.

Как я уже сказал, наше время проведения накануне матча отличается от зрительского, и часто мы не видим таких необычайных выступлений, как например, дуэт Монсеррат Кабаллье и Фредди Меркьюри, выступавший за час до начала финального матча Лиги Чемпионов на стадионе в Барселоне. По классическому расписанию арбитр должен появиться на стадионе за полтора часа до начала матча. Обычно я так и делаю, и если прихожу раньше, то не больше, Чем на 15 минут. На финальную игру на Кубок Мира я и мои помощники прибыли на стадион намного раньше, за два с половиной часа до начала, так как прибытие императора Японии было запланировано примерно на два часа до начала. Мы должны были прибыть на стадион до него, поскольку на его пути все было заблокировано. Нам пришлось долго находиться в раздевалке. Однако в нормальных условиях 90 минут до начала матча мне абсолютно необходимы: не знаю почему, но последние приготовления я делаю на бегу.

Тем не менее я стараюсь быть внимательным к малейшим деталям, зная, что может случиться что-то непредвиденное и разрушить все намеченное. Однажды, когда я еще судил серию С, я пережил неприятную историю, из-за которой мог не попасть на стадион. Я должен был судить очень важную встречу «Специя»-«Лука». Я жил тогда в Болонье и, следовательно, еще мог судить луккскую команду, чего не могу делать сейчас, проживая в Виареджо.

Игра должна была быть очень напряженной; в последний день предыдущего чемпионата «Лука» выиграла у «Специи» и тем самым лишила ее возможности перейти в серию В, и игроки из Специи жаждали взять реванш. Случайно, именно в те дни у меня украли машину, и я ваял у кузена его старую машину. Семья жены жила в Виареджо и в субботу после полудня мы выехали с ней из Болоньи, а вечером уже были на месте. Как «истинный профессионал» я отправился в гостиницу, а жена — домой к матери. Утром я немного перекусил и отправился в путь. Приближаясь к Специи, я вдруг подумал — то, что мне говорили об этой машине, было правдой? «Эта машина совсем не потребляет бензина» — указатель практически оставался на одном и том же уровне. В 20'км от Специи, недалеко от Каррары, мотор стал глохнуть и едва я успел съехать на обочину, как машина остановилась. После нескольких попыток завести ее я остановил попутную машину — в те времена сотовые телефоны были распространены не так широко, как сейчас, — и доехал до въезда на платную автостраду Каррары, и уже оттуда на машине техпомощи вернулся к своей машине, и тут я понял, что бак был совершенно пуст. Потом брат мне объяснил, что указатель бензина был неисправен. Когда водитель машины техпомощи залил в мой бак немного бензина, я наконец ее завел и приехал на место за 35 минут до начального свистка. Меня с «потерянными» лицами ожидали.помощники, переживая за судьбу матча; выражение моего лица, думаю, было не лучше. Но, несмотря на мою задержку, матч начался точно в назначенный час, как будто бы ничего не случилось.

Такой запас времени для прибытия на стадион многим кажется преувеличенным: часто таксист, который везет меня на стадион, спрашивает: «Уже на стадион, так рано, ведь начало в…?» Вероятно, он не думает о том, что для подготовки к игре требуется время, и мне кажется, что краткий рассказ о том, что происходит в раздевалке, может быть интересным. Хотя у каждого арбитра свои привычки, в общем, они не могут сильно различаться. Первое, что приходится делать по прибытии на стадион, — это проверить состояние игрового поля, разметку, ворота и сетки (нет ли в них дыр и хорошо ли они закреплены). В Италии я обычно оставляю эту обязанность на помощников, а сам начинаю готовить в раздевалке «орудия производства»: бутсы, форму и т.д.

Раздевалки на разных стадионах сильно различаются: от огромных гиперфункциональных до очень тесных, в которых едва умещается четыре человека.

Помню, какое сильное я испытал разочарование, войдя в раздевалку на всем известном стадионе «Уэмбли» в Лондоне: она была очень маленькая и очень плохо оборудована, но и раздевалка футболистов была не намного лучше — слабое утешение. Надеемся, на новом «Уэмбли», строительство которого закончится в ближайшие годы, будет более комфортно в этом смысле. Еще больше я поразился в Цюрихе: в раздевалке за небольшим укрытием я обнаружил склад инвентаря дворников. И в то же время роскошная раздевалка на «Сантьяго Бернабеу» в Мадриде, особенно раздевалка футболистов «Реала».

Обычно подготовка к игре проходит спокойно; но иногда встречаешься с досадными случаями, в которые трудно поверить. Помню, мы находились на игровом поле, и вдруг примерно за час до начала игры началось настоящее вторжение на поле болельщиков команды-хозяина: они перепрыгивали через сетку с намерениями поквитаться с некоторыми игроками из команды гостей.

К сожалению, именно часы перед началом матча считаются подходящими для запугивания арбитра или игроков из команды противника: автобус противника с разбитыми вдребезги стеклами окон, оскорбленные игроки, запуганный арбитр — все это делается с целью запугать и выиграть матч. Это такая ненависть, которую трудно понять, но мы не можем скрываться от происходящего. Соответственно, с другой стороны, это обстоятельство является еще одним препятствием, которое воодушевляет арбитра на решительные действия. Иногда из-за какого-то происшествия попадаешь в условия, в которых ты рискуешь своим физическим здоровьем независимо от того, хорошо ты судил или плохо. В расчет принимается лишь конечный результат. В историю вошли случаи, когда агрессия направленная на арбитров, особенно в молодежных играх, порой вызывается родителями игроков. Читая отчеты спортивного судьи об этих фактах, невольно задаешься вопросом, как же такое возможно.

Если кто-то попытается найти причины, по которым можно попасть в подобного рода ситуации, то вряд ли он получит много ответов. В свое время я первым пытался испытать свои силы в «трудном» матче, в таком, в котором было много риска, в котором соперничество между командами, странами было очень сильным, поскольку от такого матча я получал наибольшее удовлетворение. Все арбитры хотят обслуживать яркий матч, нечто вроде дерби, или матч команд, в которых выступают сильные игроки в обеих командах, хотя они понимают, что могут подвергнуться большому риску. Я отлично помню ощущение счастья, когда меня назначили судить «матч недели»: я воспринял это как награду, как премию, как признание и не думал о том, какой опасности я могу подвергнуться. И когда сейчас я думаю о некоторых ситуациях, в которых я находился, мне остается только восклицать «Mamma mia» и ничего другого, только «Mamma mia».

Предположим, что до прихода в раздевалку, как, к счастью, в большинстве случаев, и бывало не случалось никакого происшествия. Меня часто спрашивают, совершаю ли я какой-либо особый ритуал перед матчем и есть ли у меня особые приемы от сглаза. На самом деле я очень методичен, поэтому я всегда делаю одни и те же движения, и не потому что они «приводят меня в хорошее состояние», а потому что они являются частью моих привычек и их повторение помогает мне. Тем не менее я сознаю, что внимание, которое я уделяю повторению определенных действии, никогда не бывает лишним. В 1995 г. меня назначили запасным судьей к Пьеру Луиджи Пайретто в матче Болгария — Германия.

Пайретто был тогда очень известным судьей, имевшим большой опыт работы, и я был сильно поражен, когда увидел, что он, роясь в кармане, понял, что забыл о какой-то личной вещи. И я тогда подумал, что со мной, «рабом» своих привычек, такого случиться не может. Но прошло немного времени, и иногда, приезжая на стадион, я обнаруживал, что забыл какой-то предмет, один раз даже флажки, и даже не на обычный матч. Так случилось на финальном матче Лиги Чемпионов в Барселоне. На чемпионате мира я обычно отдаю флажки помощникам в самом начале поездки — в Италии привозить флажки на стадион должен судья — но в тот раз, не знаю почему, я взял их с собой в номер гостиницы. Естественно, на следующий день я о них не вспомнил, и только находясь уже в раздевалках «Ноу Камп», обнаружили, что ни у кого из нас их нет. Минута паники, а затем просьба помощи к полиции: через полчаса полицейский на мотоцикле привез их нам.

Свистки, часы, карточки, записные книжки и другие «орудия производства» не являются особыми предметами сглаза, следует всегда руководствоваться обыкновеннейшей привычкой.

Единственный талисман, который я особенно берегу, это серебряная монета достоинством в 1/2 доллара: я пользуюсь ею при розыгрыше в центре поля. Конечно, ничего страшного не произойдет, но все же лучше, когда она у меня. Однажды на матче «Чезена»-«Верона» в серии В после розыгрыша мяча я отдал монету запасному судье, помощнику из Флоренции. Войдя в раздевалку, я попросил судью вернуть мне монету, а он, роясь в карманах, сказал: «Я не могу ее найти, у меня ее нет». «Как нет?» — возразил я. «Ох, я ее потерял» был окончательный ответ. Все, как ищейки, бросились искать монетку по краю поля. Но ничего не нашли. Спустя неделю карабинер сил правопорядка нашел ее и через массажиста вернул ее мне. В глубине души я думаю, что мои серебряные полдоллара прежде всего оказывали вдохновляющее действие и вряд ли могли защитить от дурного глаза.

Обычно за 45 минут до начала сопровождающие нас руководители приносили списки команд и футболки для совместной проверки цвета: футболки, трусы и гетры должны были отличаться от цвета формы противника, а также от формы арбитра.

Выбирать форму по цвету арбитры стали совсем недавно, так как десятилетиями они должны были одеваться в стандартный черный пиджак. Первоначально это был действительно настоящий пиджак с пуговицами, под который обязательно надевалась белая рубашка. Отсутствовал только галстук. Но, возможно, на заре футбола это было нормально. Возможно, подобная одежда создавалась для того, чтобы маскировать спортивный вид и он подчеркивал строгую функцию судьи, создавая вид вполне официального, элегантного человека. Затем потихоньку, в 60-х гг., перешли на куртки с молниями, а в настоящее время к цветной форме. Я помню, что в день, когда мы надели цветную форму, во флорентийской газете «Нация» мое интервью в честь такого праздника поместили на первой полосе. Возможность выбрать цвет формы мне казалась важным сигналом свободы, небольшой, но справедливой уступкой для арбитра-человека.

Но, как часто случается в жизни, мы снова вернулись к исходной точке: теперь я считаю черный цвет самым красивым и мне хочется судить финальный матч за Кубок Мира в черной форме. Она не только красива, она самая элегантная и придает образу арбитра основательность и стиль. Изменился и материал: форму стали шить из технологически новой ткани; другой стала обувь, очевидно, в подтверждение новой идеи о стиле арбитра. Как я уже говорил, внедрение новой цветной формы обязывает нас более внимательно следить за цветом футболок двух команд-соперниц. В идеале, которого не всегда можно добиться, ни один элемент формы выходящих на поле двух команд и тройки судей не должен совпадать по цвету. Несколько лет назад на поле, например, можно было увидеть обе команды в черных трусах и белах гетрах. Теперь такого не случается. Возросшая скорость игры порой позволяет отличить своего товарища от соперника только по гетрам. Одинаковый цвет трусов и гетров на арбитре и помощниках также затрудняет их работу.

Почти все мы на первом этапе разминки прибегаем к массажу, и только после него следует настоящая разминка, которой совсем недавно мы занимались в раздевалке и очень приблизительно. Теперь это отошло в прошлое, и, следуя строгой практике, принятой на международных соревнованиях, в Италии многие арбитры выходят разминаться на поле точно так же, как это делают футболисты. К сожалению, эта забота об арбитре проявляется по-особому, и порой некоторые зрители делают замечание, как это случилось со мной не так давно, когда я делал упражнения на растяжку на поле, что принимать арбитру позы, требующиеся для растяжки, неприлично.

Каждый из нас делает разминку по специальным упражнениям — они могут быть разными. Например, я начинаю с легкого бега в течение 5-6 мин, в который включаю движения в сторону и по диагонали, затем выполняю серию упражнений на растяжку основных участков мышц и сухожилий, после которых перехожу к упражнениям на скорость: прыжки, игра с мячом, спринт примерно на 10 м. Еще немного упражнений на растяжение, и я готов к работе; вся разминка занимает около 20 минут.

За 10 минут до первого удара по мячу я возвращаюсь в раздевалку, а запасной судья идет делать перекличку игроков. Как ни отрадно, но перекличка делается не только в низших сериях, но и в серии А; конечно, не для того чтобы познакомиться с игроками, а для того чтобы проверить по списку наличие всех игроков, которые должны выйти на поле, а также чтобы каждый игрок надел майку под своим номером, и не надел лишних предметов, т.е. ни колец, ни цепочек, ни браслетов, ни других предметов, которые могут оказаться опасными как для самого игрока, так и для его товарищей или противников. Но иногда на некоторое несоответствие правилам приходится закрывать глаза: например, на закрепившуюся со временем привычку носить серьгу, которую игрок не хочет снять из-за ее ценности.

Тем временем идут последние приготовления: надеваем приемник для связи с боковыми судьями. С некоторых пор связь арбитра с помощниками осуществляется через импульс от звукового прибора и колебание, передаваемые флажком каждого помощника на приемник арбитра. При необходимости помощник благодаря такой системе может немедленно привлечь внимание судьи, просигналив ему о нарушении, о положении вне игры и т.п.

Из раздевалки мы направляемся на поле, до которого на различных стадионах можно попасть по-разному. На «Сан-Сиро» в Милане, например, нужно спуститься через длинный лестничный пролет, в Болонье лифт опускается до уровня поля. В Неаполе проходят длинный, не менее 150 м, коридор, а в Генуе арбитр, перешагнув порог раздевалки, сразу через вход попадает на лестницу, ведущую к полю. На «прогулке» в направлении к полю часто можно встретиться с игроками, тренерами, руководителями: это приятные встречи для приветствий, рукопожатий, обмена полезной информации. Иногда можно увидеть горячие объятия бывших товарищей по команде, особенно друзей, которые через несколько минут на поле должны будут уже играть друг против друга.

Очень забавны церемонии непосредственно перед стартовым свистком: обмен рукопожатиями с капитанами команд, с которыми я только что обменялся приветствиями, даже немного поболтал и, возможно, пошутил, но если это направлено на то, чтобы публично показать существование взаимоуважения между людьми, одинаковое их отношение к одним и тем же спортивным ценностям, к честному принципу «побеждает сильнейший», то в этом смысле для всех, кто участвует в матче, имела бы важное значение церемония повторного рукопожатия.

Если говорить об этом, то мне больше нравится, как это делается в других видах спорта, например в волейболе или регби, когда две команды выстраиваются в ряд возле друг друга и обмениваются рукопожатием. Это хороший способ показать, что матч закончен честно, без взаимных обид.