Культурологическая экспертиза: теоретические модели и практический опыт

Выход культурологии в сферу экспертной деятельности представляется необходимым этапом институциализации нашей науки, формой профессиональной деятельности культуролога и способом практической реализации культурологического знания. На сегодняшний день было бы преувеличением говорить о сложившейся практике культурологической экспертизы и об устойчивой привычке обращения к культурологам за экспертным заключением. Обращение к экспертам из этой, а не другой области знания напрямую связано с публичным авторитетом научной дисциплины, т. е. не только с ее наличием и весомостью, но и с тем, что о нем знают непрофессионалы, и с тем, чт? они о нем знают.

Попробуем сопоставить представления о задачах и возможностях культурологической экспертизы, бытующие внутри и вне культурологического сообщества.

В профессиональном сообществе культурологов, где принято широкое понимание культуры, осознаны возможности культурологического знания и его высокая миссия; культуролог представляется как универсальный специалист, способный к анализу любой сферы деятельности. Культурологи настойчиво заявляют о необходимости культурологической экспертизы государственной политики – законодательных актов и национальных проектов. К. Э. Разлогов, директор Российского института культурологии, высказался даже о необходимости законодательно закрепить правило обязательной культурологической экспертизы[31]. С. С. Загребин, заведующий кафедрой культурологии Челябинского государственного педагогического университета, видит в культурологической экспертизе инструмент государственной политики. Предметом культурологической оценки должны стать все сферы социально-экономических отношений. Культурологическая экспертиза, пишет С. С. Загребин, может функционировать в форме государственной культурологической экспертизы, которую может осуществлять специальное подразделение какого-либо надзорного органа административного управления, и в форме общественной культурологической экспертизы, которую может проводить Общественная палата РФ на федеральном уровне и аналогичные образования на региональном уровне[32].

Г. А. Аванесова, профессор академии государственной службы при президенте Российской Федерации, полагает предметом социокультурной экспертизы оценку крупных политических решений и государственных начинаний, поскольку они охватывают миллионы людей и затрагивают общекультурные процессы. К проблемам, требующим культурологической оценки, она относит состояние общественного мнения и отношение к власти; уровень жизни населения; градостроительные проблемы; жизнеобеспечение уязвимых слоев населения; экологическую безопасность; социальное неравенство и дифференциацию; процессы воспитания и социализации; духовно-нравственное состояние молодежной среды; содержание деятельности СМИ; межэтнические отношения; деятельность зарубежных культуртрегеров[33].

Ряд культурологов полагают предметом культурологической экспертизы культурные ценности, понимаемые в соответствии с Федеральным законом «О вывозе и ввозе культурных ценностей» как «движимые предметы материального мира, созданные и находящиеся на территории России». Специфика культурологической экспертизы культурных ценностей заключается в оценке их культурного значения, «символики и смысла»[34].

За пределами сообщества культурологов представления о предмете культурологической экспертизы выглядят иначе.

Культурологической называют время от времени судебную экспертизу в делах по поводу признания того или иного вербального текста, кинопроизведения, проекта экстремистским, в делах по защите чести и достоинства, деловой репутации. Истцами по делам об экстремизме выступают органы прокуратуры, в которые с соответствующим заявлением обратился гражданин или его представитель (например, омбудсмен). Ответчиками становятся журналисты, режиссеры, телеведущие, представители политический партий, т. е. авторы разного рода «текстов» или «символических продуктов», заподозренных в экстремистских эффектах. По такого рода делам, как правило, проводятся разные экспертизы (например, лингвистическая), культурологической же, чаще всего, называют экспертизу, проводимую по обстоятельствам, свидетельствующим о национальной и религиозной розни. Так были названы экспертизы по делу о статье «Чеченская Республика» в Большой энциклопедии «Терра», вышедшей в 2006 году[35], экспертиза по иску журналиста Олега Дементьева к Псковской епархии (2009) – за ряд публикаций о Спасо-Елеазаровском монастыре. Епархиальный совет предал журналиста анафеме[36].

Определение «культурологическая» является в этих случаях, как правило, не строгим термином, а скорее поясняющим эпитетом. Уместность его обусловлена, вероятно, тем, что взаимоотношения между нациями, этносами, конфессиями, между светским и религиозным сообществами принято называть межкультурными отношениями, а, значит, относить к компетенции культурологии.

Культурологической или историко-культурной иногда называют экспертизу культурных ценностей, проводимую в связи с необходимостью определения стоимости предмета, охранного статуса. В этой сфере давно существует практика искусствоведческих, историко-искусствоведческих экспертиз. «Культурологической» же иногда называют экспертизу предметов антиквариата, т. е. вещей, идентификация которых не вполне соответствует «высокой сфере» художественных ценностей. Это может быть, например, массовая художественная продукция определенного времени или бытовые предметы (скажем, самовары). Наиболее устойчиво культурологической называют экспертизу таких предметов, которые не укладываются в прокрустово ложе привычных, закрепленных академической традицией дисциплинарных границ искусства (архитектура, изобразительное, декоративно-прикладное искусство). Так, культурологической называют экспертизу оружия для выяснения его художественной или исторической ценности, реже – почтовых открыток, марок, старых книг[37].

Приведенные выше примеры подразумевают существование некоей сферы «культуры и искусства», в которой все то, что не соответствует критериям искусства, квалифицируется как культура, а, значит, подлежит культурологической экспертизе.

Культурологической называют экспертизу кинопродукции. В этой номинации, с одной стороны, работает тот же принцип – недостаточности традиционного содержания понятий «искусствоведческая» или «историко-культурная». С другой – авторитет главного культурологического учреждения страны Российского института культурологии, директор которого К. Э. Разлогов является ведущим киноведом, кинокритиком, участвует в жюри крупнейших международных кинофестивалей, от его мнений и суждений зависит рейтинг кинопродукции.

За пределами кинофестивалей тоже существует культурологическая экспертиза кинопродукции. Так устойчиво называют проводимую в ходе судебных разбирательств экспертизу кино– и видеофильмов, подозреваемых в распространении порнографии. Здесь эксперту приходится выяснять соответствие анализируемого материала признакам порнографии или эротики.

Нетрудно заметить, что мнения о культурологической экспертизе внутри профессиональной среды культурологов и за ее пределами весьма отличаются друг от друга. Уровень притязаний культурологов и уровень ожидания от культурологии как будто даже не пересекаются, не замечают друг друга.

Для того, чтобы объяснить этот парадокс, обратимся к концептуальному описанию экспертного знания и экспертной деятельности. Обоснование особенностей экспертного знания связано с анализом социального функционирования научного знания и концепцией общества знания как глобальной социальной перспективы.

Происхождение экспертной деятельности связывают c процессами разделения труда, с дифференциацией социальных институтов, со специализацией и сегментацией общего запаса знания, а также с наличием экономических излишков, что позволяет определенным социальным группам не заниматься поддержанием непосредственной жизнедеятельности[38]. Экспертное знание противопоставляется повседневности, в которой любой человек компетентен. Специализированное знание добывается особым путем, оно требует специального образования и профессионального опыта, обращения к книгам. Ориентация в повсе-дневной реальности обретается как практический навык естественным путем (в течение жизни, в процессе социализации).

Увеличение роли экспертного знания в процессах модернизации культуры связывается с нарастающей дифференциацией сфер деятельности, а также с «оповседневниванием» специального знания. «Сегодня значительная часть повседневного знания есть производная от экспертного, которое обеспечивает своеобразный каркас поведения и составляет основу принятия решений. Оно создает определенную структуру, посредством которой оценивается реальность»[39].

Принято выделять два основных типа экспертов (точнее три, но о третьем типе чуть позже). Первый – это эксперт-практик, эксперт в каком-либо секторе практической реальности, наличие такого сектора определяется самим фактом разделения труда и профессионализацией трудовых навыков. Второй – универсальный эксперт, выступающий от лица «утонченной системы знания», претендующей на понимание основ знания или знания как такового. «Это не означает, что они [универсальные эксперты – Л. Н.] претендуют на всеведение. Скорее, они притязают на знание конечного смысла того, что все знают и делают. Другие люди могут по-прежнему помечать вехами свои особые сектора реальности, тогда как они претендуют на экспертизу относительно конечных определений реальности как таковой»[40].

Эти два типа экспертов представляют собой и два типа экспертной деятельности. Первый (эксперт-практик) занимается анализом конкретных нарушений порядка и выработкой рекомендаций по восстановлению порядка в своем сегменте реальности. Компетенция эксперта-практика может быть проверена непосредственно, практически – достаточно выполнить его рекомендации, и станет ясно, прав он или нет. Второй (универсальный эксперт) – понимает сам порядок вещей. Его компетенция непосредственно практически не проверяется, вместо практической проверки своих советов он прибегает к аргументации, к убеждению[41].

В работах по концептуализации экспертной деятельности особую тему составляет проблема власти экспертного знания, взаимосвязи экспертных и властных институций, конкуренции экспертов и экспертных систем. Победа в конкурентной борьбе зависит не только от правильности или убедительности, весомости системы знания, от имени которого они выступают эксперты, но и от власти – от власти экспертного знания и одновременно от связанности экспертных и властных институций. Но эксперты первого и второго типа не конкурируют между собой, они компетентны не просто в разных вещах, а в разных уровнях реальности.

Однако от универсальных экспертов зависит сам факт существования экспертов-практиков. «Некие вещи делаются не потому, что они работают, но потому, что так правильно, а именно потому, что это правильно в терминах предельных определений реальности, провозглашаемых универсальными экспертами»[42]. Так, смену моделей государственного развития в нашей стране можно рассматривать как смену универсальных экспертов, после этого эксперты по государственному планированию экономики или эксперты по идеологии перешли в разряд «архива», который может быть объектом исторического исследования или любопытства, но не источником критериев оценки. При этом дело не только в том, на чьей стороне истина, но и в том, кто признан структурами власти в качестве эксперта.

Существует еще и третий тип эксперта – эксперт-интеллектуал. «Его мы можем определить как эксперта, экспертиза которого не является желательной для общества в целом»[43]. Он занимает особое – маргинальное – положение по отношению к легитимным в данном обществе системам знания. Миссия эксперта-интеллектуала состоит в проблематизации универсальных типов знания, он способен поставить их под сомнение, подорвать их статус-кво, что чревато и вполне конкретными действиями – от попыток избавиться от нежелательного эксперта до революций и смен политических систем, вдохновленных интеллектуалами, а то и подготовленных с их участием. Наличие экспертов-интеллектуалов мобилизует универсальные системы знания, функционирование которых подразумевает и противостояние нежелательным видам знания. Так, эксперты-интеллектуалы из поколения 1960-х («сердитых молодых людей»), обрушившие мощную критику на «общество потребления», «общество спектакля», были в результате ангажированы властью и сменили социальную позицию – из интеллектуалов-бунтарей они стали высокооплачиваемыми консультантами (разумеется, не все).

Экспертное знание, хотя и представляет собой разновидность научного знания, функционирует особым образом. Если наука вообще, теоретическая наука, в идеале нацелена на выработку новых знаний, на обновление методологического и аналитического инструментария, то экспертное знание оперирует проверенными методиками и обращается к уже завоевавшим авторитет подходам и системам аргументации (лат. еxpertus – знающий по опыту, опытный, испытанный, проверенный). В некотором смысле эксперт не может быть новатором, в противном случае он не будет услышан, а его заключения никого не убедят. Это касается и эксперта-практика, и универсального эксперта. Новатором становится, как правило, эксперт-интеллектуал, задача которого не в обретении социального статуса (должности, ученого звания, получении гонорара), а в бескорыстном служении истине, которая одна только и дает право ниспровергать и дискредитировать.

Вернемся к проблеме мнений относительно культурологической экспертизы и несоответствию представлений о ней внутри и вне профессионального сообщества культурологов. Культурологи претендуют на статус универсальных экспертов, способных определять конечные значения существующей реальности. Не культурологи (т. е. потенциальные заказчики экспертизы) ждут экспертов-практиков, отвечающих за конкретный, узкий сегмент реальности, и обращаются к культурологам не по поводу культуры вообще, а по поводу решения тех или иных проблем, которые не маркированы принадлежностью к научным дисциплинам (т. е. к тем сегментам реальности, где вехи еще не расставлены или некрепко вбиты).

Где же эксперты-интеллектуалы? Таковыми, отчасти, можно было бы назвать представителей гуманитарной науки, которые в советское время были, если и не впрямую гонимы, то уж точно маргинальны на фоне официальной идеологизированной гуманитаристики. В. В. Савчук приводил длинный ряд имен «культурологов» 1970-1980-х гг., которых «объединяло, по меньшей мере, одно – все они писали и размышляли о культуре, отбрасывая схематизм марксистско-ленинской методологии и владея современными стратегиями письма»[44]. Они не занимались критикой или дискредитацией официальной системы знания, но самим фактом своего существования ставили под сомнение ее универсальность. Организация и кодификация современной культурологии во-многом преемственна по отношению к ним и к их интеллектуальному авторитету[45]. Однако сами концепции сегодня оказались в значительной степени ангажированы PR, рекламой, менеджементом и маркетингом, а бунтарский и новаторский потенциал экспертов-интеллектуалов предшествующей эпохи оказался тем самым приручен и укрощен. Ангажированы властью оказались и выходцы Московского методологического кружка Г. П. Щедровицкого. Анализ деятельности «сети» ветеранов методологического кружка и наследовавшей ему школы культурной политики приводит к выводу о том, что «мы видим пример достаточно плотного сотрудничества сильной экспертной сети, итогом которой является инкорпорирование ведущих экспертов в государственные либо корпоративные организации»[46]. О работе над сменой интеллектуальных парадигм заявляет сегодня журнал «НЛО», который, впрочем, маргинальным назвать трудно.

Подводя итог этому сюжету, поясним, что под универсальным экспертом понимается не конкретный человек (профессионал) и не конкретное учреждение. «Универсальный эксперт» – это научное знание, научная дисциплина, обладающая высоким академическим статусом и публичным авторитетом. Эксперт-практик – это конкретный специалист, проводящий собственно экспертизы и сертифицированный по соответствующей научной специальности, обладающий определенным статусом в ее номенклатуре (от дипломированного культуролога до заведующего кафедрой культурологии или директора института культурологии). Экспертом-практиком может быть и целое учреждение или подразделение. В качестве эксперта-интеллектуала может выступать и конкретный профессионал, и сообщество. Но они, как правило, явно и косвенно занимают маргинальную позицию по отношению к легитимным концептуальным моделям, ангажированным академическим структурам, они предлагают альтернативные концепции, обладают неформальным авторитетом (и, скорее, не занимают руководящих должностей, что неизбежно влечет за собой ту или иную степень интеллектуального компромисса).

Надо помнить, что три типа экспертов теснейшим образом связаны между собой и составляют единую экспертную структуру. Функционирование культурологов в качестве экспертов-практиков зависит от признания за культурологией статуса «универсального эксперта», а этот статус невозможен без функционирования экспертов-интеллектуалов, обеспечивающих неформальное доверие науке, мобилизующих к дискуссии культурологическое знание.

Не стоит уповать на единственность или сверхценность культурологического знания, на достижение приоритета культурологии перед всеми другими социальными и гуманитарными дисциплинами (такими надеждами грешат некоторые культурологи, чем вызывают справедливое недоумение коллег по гуманитарному цеху). Одна из особенностей современного модернизированного общества в том, что в нем существуют конкурирующие группы универсальных экспертов. Другое дело, что культурология является полноправным участником этой конкурентной борьбы, что уже немало.

А для продвижения и наращивания практики культурологической экспертизы есть смысл учитывать уже имеющиеся ожидания, расширяя постепенно это пространство.

Традиционные и новые виды экспертиз

М. В. Рон

В современном мире мы можем наблюдать актуализацию экспертной деятельности, появление новых экспертных институтов и видов экспертиз. Попробуем разобраться, какие метаморфозы претерпевает экспертное знание в современном мире, и какие качественные отличительные характеристики обретают предмет, методы и результаты новых видов экспертиз.

Возникновение традиционных видов экспертиз было связано с дифференциацией и институализацией научного знания, развитием производственных отношений и правовой системы. Потребность в экспертизе возникает, когда складывается спорная или неопределенная ситуация, требующая точного и конкретного решения, которое необходимо использовать в судебной или административно-правовой сфере.

Традиционные экспертизы носят предметный характер. Экспертной оценке подвергается конкретный предмет (производственное изделие, строительный объект, текст документа, произведение искусства и т. д.), исследование которого требует узкопрофессиональных знаний и носит монодисциплинарный характер. Возможность экспертной оценки появляется, когда в науке вырабатываются апробированные и легитимные методы исследования. Также важным фактором является наличие стандарта (образца, эталона), с которым можно сравнить объект экспертизы.

Важно подчеркнуть, что цель такой экспертизы – подтвердить (или опровергнуть) факт, который в дальнейшем может быть использован в судебном или административном разбирательстве. При этом задача традиционной экспертизы – доказать истинность (или ложность) факта, а вопросы интерпретации этого факта относятся к сфере деятельности представителей правозащитных или законодательных органов.

Традиционные виды экспертиз разделяются по производственным сферам (например, криминалистическая, судебно-медицинская, таможенная) и по предмету исследования (ботаническая, зоологическая, микробиологическая, энтомологическая, агробиологическая, агротехническая, ветеринарно-токсикологическая и др.). В последние десятилетия возникло большое количество новых названий экспертиз. Однако многие из них являются новыми разновидностями традиционной экспертизы и связаны с процессом специализации и дифференциации научного знания и производственных сфер. Так, например, помимо криминалистических, судебно-медицинских и судебно-психиатрической экспертиз, имеющих длительную историю, широкое распространение получили разнообразные виды инженерно-технической экспертизы (пожарно-техническая, строительно-техническая, электротехническая, компьютерно-техническая, экспертиза электробытовой техники и экспертиза по технике безопасности). В настоящее время статус судебных экспертиз обретают инженерно-технологические (технологическая и товароведческая), инженерно-транспортные, экономические (бухгалтерская, финансово-экономическая, инженерно-экономическая), биологические, почвоведческие, сельскохозяйственная, землеустроительная, искусствоведческая и пр. экспертизы.

Несмотря на разнообразие предметов исследования, общими для традиционных экспертиз являются следующие характеристики:

предметная направленность;

монодисциплинарный характер;

использование проверенных, апробированных, утвержденных методик преимущественно монодисциплинарного исследования;

диагностическая цель и доказательный характер экспертного заключения, дающего ответ об истинности/ложности факта;

точность и однозначность выводов экспертного заключения;

объективный и внеперсональный характер деятельности эксперта.

Новые виды экспертизы, возникшие в конце XX – начале XXI вв., имеют существенные качественные отличия. Их появление связано «с одной стороны со сменой парадигмы научного знания, с другой – со становлением тотальной юридической практикой, в которой объектом судебного разбирательств становятся тонкие материи смысла»[47]. Возникновение новых видов экспертиз обусловлено многими социокультурными процессами современности. Во-первых, изменением социокультурной ситуации: проблемы дегуманизации культуры, развитие производственных отношений, внедрение принципов рыночных отношений в гуманитарные сферы, актуализация политических, этнокультурных, религиозных, гендерных кризисных ситуаций[48]. В этой связи современная культура может быть «тематизирована как глобальный кризис пространства человеческого духовного опыта»[49].

Все эти проблемы актуализировали возрастание интереса к проблеме человека и поставили вопрос о необходимости оценки социокультурной действительности и поиска новых технологий преодоления (и предотвращения) кризисных ситуаций. Во-вторых, научное знание претерпевает амбивалентный процесс: с одной стороны, мы можем наблюдать возрастающую дифференциацию наук, углубленную специализацию отдельных дисциплин, с другой – тенденцию к объединению различных наук, аспектов и методов изучения человека. В-третьих, развитие юридической практики и законодательства в сложившейся ситуации в правовой системе актуализируют правозащитные действия, а неотъемлемые права человека становятся объектом многочисленных судебных разбирательств. Ключевые вопросы: свобода вероисповедания, терроризм, геноцид, смертная казнь, эфтаназия, проблемы абортов, использования генной инженерии, клонирование и пр. Таким образом, объектом судебных разбирательств и, как следствие, предметом экспертизы становится «тонкая материя», оценка которой может не иметь точных и однозначных решений.

Среди новых видов экспертизы можно назвать экологическую, этическую, этнологическую, юрислингвистическую, гендерную, этнологическую, конфликтоведческую и др. Эти виды экспертиз условно можно назвать «предметно-гуманитарными», поскольку предметом исследования становится конкретный феномен, ставший объектом спора. Однако перед новыми видами экспертизы встают вопросы не об истинности/ложности феномена, а об отношении и позиции к данному предмету, о его неоднозначных интерпретациях и их последствиях. Т. е. «проблематизирован» становится сам предмет экспертизы, а его «проблемность» связана с усложнившимся представлением о сути человеческого существования, о подлинно человеческом (т. е. имеет антропологический характер). Для примера рассмотрим сферы деятельности некоторых экспертиз.

 Гендерная экспертиза – анализ государственных документов и программ на предмет определения соблюдения равных прав и возможностей женщин и мужчин, с целью выявления и предотвращения негативных и нежелательных последствий половой дискриминации[50].

 Религиоведческая экспертиза – анализ деятельности религиозных организаций, с целью определения их конфессиональной принадлежности и решения вопроса о признании организации в качестве религиозной, проверки достоверности сведений относительно основ ее вероучения и соответствующей ему практики[51].

 Экологическая экспертиза – установление соответствия хозяйственной и иной деятельности экологическим требованиям и определение допустимости реализации объекта экологической экспертизы в целях предупреждения возможных неблагоприятных воздействий этой деятельности на окружающую природную среду и связанных с ними социальных, экономических и иных последствий[52].

 Этическая экспертиза – анализ различных видов исследовательской деятельности (в сфере биомедицины, психологии, социологии, антропологии и пр.), которые проводятся с участием людей, с целью выявления и оценки факторов воздействия исследований на личность участников эксперимента[53].

 Этнологическая экспертиза – исследование факторов, влияющих на изменения исконной среды обитания малочисленных народов и социально-культурной ситуации на развитие этноса[54].

 Юрислингвистическая экспертиза – вид лингвистического исследования, изучающего конфликтные, неоднозначно интерпретируемые субъектами правовой коммуникации речевые действия и произведения[55].

Как явствует из определений, новые виды дисциплин носят гуманитарный характер, а их деятельность сосредоточена на проблемах человека. Задачи новых видов экспертиз связаны не только с оценкой какого-либо предмета, но, прежде всего, с выявлением последствий воздействий «предмета», «события» на окружающую природную и социальную среду и на личность человека в особенности. Формально объектом анализа традиционных и новых видов экспертиз может выступать один предмет. Однако «ракурс взгляда» и задачи экспертизы будут существенно отличаться.

Так, например, при оценке работы завода инженерно-технологическая экспертиза рассматривает вопросы качества продукции и соответствия технологии производства стандартам; экологическая экспертиза будет решать вопрос о степени воздействия результатов работы завода на окружающую среду и жизнь человека, а этнологическая – направлена на оценку влияния индустриального производства на традиционный образ жизни этнической общности. Исследуя текст рукописи, почерковедческая экспертиза ставит задачу установить личность автора текста и условия написания текста; юрислингвистическая экспертиза занимается анализом смысла текста и результатом его воздействия (подстрекательство к экстремизму, разжигание национальной розни, оскорбление чести и достоинства и т. д.).

Сложность и проблемность объектов экспертиз требует разностороннего и целостного взгляда, обращения к опыту разных гуманитарных наук. Общим принципом новых экспертиз является комплексный характер исследования и, как следствие – междисциплинарный их статус. Как правило, для проведения исследования требуются знания в области философии, истории, культурологии, психологии, политологии, социологии, этнологии и других наук. По этой причине многие новые виды экспертиз осуществляются коллективом экспертов, представляющих разные сферы научных знаний. А от экспертов требуется новое качество – умение «работать в команде» и соотносить свои выводы с мнением представителей других дисциплин.

Еще одна важная особенность новых экспертиз предопределена объектами их исследования, которые порой не имеют точных исследовательских методик. Выявление факта экстремизма в печатной продукции, доказательство посягательства на честь и достоинство в тексте газетной статьи, анализ этического содержания биомедицинского эксперимента – вопросы, требующие нестандартных подходов к исследовательскому процессу. И если для традиционной экспертизы достаточно доказать факт, то результатом новых типов экспертиз становится интерпретация факта. Так, например, юрислингвистическая экспертиза занимается исследованием текста (высказывания) с целью толкования его смыслового содержания. В новых видах экспертизы происходит возрастание роли личностных качеств эксперта, который должен не только владеть методами анализа, но и уметь находить нестандартные решения, обладать междисциплинарным опытом исследования, владеть мастерством и убедительностью интерпретации.

Кроме того, в современном мире происходит изменение функциональной роли и сферы применения новых видов экспертиз. Помимо диагностической функции (свойственной традиционным экспертизам), появляются прогностическая и проектировочная функции. Диагностическая функция связана с представлением об экспертизе как источнике получения достоверной информации, как способе доказательств судебной истины и применяется в сфере юриспруденции. Прогностическая функция обусловлена проблемным полем экспертизы, в центре внимания которой оказываются проблема последствий воздействия изучаемого феномена и жизнь сообщества или индивида. Проектировочная функция связана с новыми требованиями к экспертизе – необходимостью не просто констатировать факты и их конфликтные последствия, но и определять пути преодоления этих последствий. Так, например, некоторые экспертизы в современном мире принимают на себя функцию определения технологий решения социокультурных проблем.