Со временем было понятно. Здесь все соответствовало действительности. На пульт дежурного ГУВД звонок поступил в одиннадцать пятнадцать, затем сигнал был передан дежурному ОВД, тот поднял оперативно-следственную бригаду. Да, здесь все соответствовало, если считать, что на раскачку у Дарьи Алексеевны ушло пять-десять минут. Пока до квартиры своей добралась, пока «02» набрала... Несоответствие было в другом. Она говорила, что в подъезде было темно, но как раз здесь было относительно светло, во всяком случае Илья сразу понял, что труп принадлежит девушке, а никакому-нибудь алкашу мужского рода.

В милиции принято ловить людей на несоответствиях. Поэтому он тут же спросил Дарью Алексеевну, почему она считает освещение плохим.

– Так это ж я попросила сына лампочки вкрутить, – спохватилась женщина. – Думаю, милиция приедет, а у нас темно. Неудобно как-то. Да и вам в темноте неловко... Он сразу две лампочки заменил, одну на четвертом этаже, другую на пятом...

– А не жалко было лампочек, они же денег стоят?

– Жалко. А мы их потом обратно выкрутим, – не моргнув глазом, заявила женщина.

– А что, в домоуправлении о лампочках не заботятся?

– Заботятся. Да есть тут у нас одни... Да что там, честно признаюсь, Витька мой тоже лампочки бил... Наверное, я не буду их обратно забирать... А что вы все о лампочках да о лампочках... Надо в сороковую квартиру идти, Лена там живет... Ой, я хотела сказать, жила... Вместе с матерью. Отца-то нет... Мы же Ирине Павловне ничего еще не говорили...

– Почему?

– Так кто же на это решится. Такое горе... А сама она еще ничего не знает. Ждет дочку домой, а тут такое... Я же тоже мать, сыну девятнадцать, так же как и Лене, представляю, что будет, когда она узнает... А потом, сороковая квартира – это десятый этаж, пока пешком поднимешься. А лифт, сами видели, не работает...

– И давно не работает?

– Да обычный лифт уже давно сломался, грузовой остался. А его сегодня днем сломали...

– Кто?

– А я вам скажу, это все грузчики, ну, которые мебель возят. Я сама на этом обожглась. Спальный гарнитур заказывала, дешевенький. Так они по частям его доставляли. Если с грузовым лифтом, то доставка бесплатная, а если без, то плати пятьдесят рублей за этаж. Так они, паразиты, нарочно лифт сломали, чтобы деньги с меня содрать. Но я-то быстро их раскусила...

– А вы уверены, что это грузчики лифт сломали?

– Ну, не то чтобы уверена... – пожала плечами женщина. – Но больше некому...

– И лампочки тоже грузчики выкрутили?

Лифт не работает, лампочки не горят. Странно все это, очень странно.

– Я же говорила, сынок мой руку к этому приложил.

– Вы сказали, что сыну девятнадцать лет. В таком возрасте лампочки бить?

– Дури много, вот и бьет, – страдальчески поморщилась Колоскова. – Витька пистолет пневматический купил, ну пульками который стреляет. Шел домой да в лампочки стрелял. Плафоны-то давно скрутили... Мне соседи пожаловались, так я заставила его лампочки купить. А только сейчас вкрутили...

– Вы говорили, что и Лене девятнадцать лет. Ваш сын с ней знаком?

– Ну, конечно, в одной школе учились, в параллельных классах. Лена в институт после школы поступила, а мой балбес... Домофоны по квартирам устанавливает, разве ж это работа...

– Домофоны устанавливает, а лампочки бьет.

– Да нет, так он парень спокойный. Просто нашло на него...

– Он сейчас дома?

– Дома.

– И когда вы Лену обнаружили, он тоже был дома?

– Да. А что?.. Ой, вы что, думаете, это он? – ужаснулась Дарья Алексеевна. – Вы его подозреваете?

– Я пока что никого ни в чем не подозреваю, – покачал головой Спасский. – Но с вашим сыном хотелось бы поговорить.

– Я вас уверяю, Виктор здесь совершенно ни при чем! Зачем ему Лену убивать? Да и не способен он на это!

Илья невесело смотрел на женщину. К сожалению, матери далеко не всегда знают, на что способны их дети, тем более великовозрастные. Девятнадцать лет парню, не так уж это мало.

– С вашим сыном я поговорю, – продолжал он. – Но и с вами, Дарья Алексеевна, разговор не закончен. Вы, когда домой поднимались, ничего странного не заметили? Ну, может, кто-то навстречу вам шел? Или, наоборот, от вас убегал...

– Нет, не было никого... Точно, никто не шел. Тихо было...

Спасский собрался было задать еще вопрос, но в это время послышался душеразрывающий стон. Это рвалась к покойной Лене ее мать. Ее пытались удержать, но она прорывалась сквозь толпу людей. Страшное горе удесятеряло ее силы. Илья должен был вмешаться. Нельзя мешать экспертам...

Труднее остановить обезумевшую от горя мать. К счастью, вмешались прибывшие на место происшествия медики. Они сделали женщине успокоительный укол, отвели ее домой. Илья был не прочь поговорить с ней, но он прекрасно понимал, что разговора не получится. Не в том она состоянии, чтобы адекватно реагировать на происходящее.

А вот с Дарьей Алексеевной надо бы возобновить разговор. Но ее нигде видно не было. Очевидно, скрылась в своей квартире. Что ж, это ее право...

Глава вторая

Судмедэксперт уже закончил свою работу. Тело было осмотрено, накрыто простыней. Место происшествия огорожено, однако труп уносить не торопились. Вот-вот должна была подъехать оперативно-следственная группа ГУВД. Криминалист еще работал. Рядом с ним стоял Юргин, внимание сотрудников милиции привлекло какое-то пятно на стене. Илья подошел к ним.

Пятном оказался свежий кровавый отпечаток ладони, точнее, только нижней ее части. На крашеной поверхности четко отпечатались папиллярные узоры, характерные для тенарных, то есть подушечных, частей ладони. В глаза бросался изогнутый почти что под прямым углом пересекавший ладонь рубец. Примерно такой же шрам имелся и у Ильи, но не на руке, а на лбу, над самой правой бровью...

Хотелось бы верить, что этот след на стене оставил убийца. Но еще нужно определить, что ладонь действительно была перепачкана кровью, а не какой-то другой жидкостью. А если кровью, то чьей... Впрочем, с этим пусть разбирается экспертиза. А опер на то и опер, чтобы руководствоваться сыскным чутьем. Илья вполне мог предположить, что след оставил убийца Лены Плотниковой, а потому идти по этому следу прямо сейчас, не дожидаясь результатов экспертизы...

– Вот уже что-то проясняется, Данилыч, – показал на отпечаток Юргин.

– Замарался в крови, оперся на стену.

– Заметь, не вниз уходил, а наверх...

Илья это уже заметил. Отпечаток был оставлен на стене между межэтажной площадкой, где лежал труп, и лестничной площадкой пятого этажа.

– Надо дальше смотреть, куда след тянется.

– Уже смотрели. Но ничего не нашли. Может, пропустили... Хотя и так картина, в общем-то, ясна, – сказал Юргин. – Потерпевшая возвращалась домой, а навстречу ей убийца. Удар ножом в область сердца, мгновенная смерть. По всей видимости, нож преступник забрал с собой. Правая рука была в крови, ею он и оперся о стену, видать, покачнулся. Уходил он наверх, хотя, по логике, должен был покинуть подъезд. Отсюда вывод: или он живет в этом подъезде, или его кто-то вспугнул, и он вынужден был подняться выше...

– Может, Колоскова как раз поднималась? – предположил Илья.

– Какая Колоскова?

– Женщина, которая труп обнаружила. Она же и в милицию позвонила. Я с ней разговаривал... Она говорит, что ничего подозрительного не заметила. Никого в подъезде не было, когда она поднималась... Труп она обнаружила в районе двадцати трех. Вопрос, когда произошло убийство?

– Ну, точных данных нам никто сейчас не скажет. Но приблизительно в названное вами время... Возможно, Колоскова и вспугнула убийцу. А может, какой-то другой жилец. Может, он на четвертый этаж поднимался или на третий, поэтому на труп не наткнулся...

Оперативно-следственная группа из ГУВД так и не прибыла. И начальство не появилось. Поздно, да и убийство из рядовых. Вот если бы чиновника или богатея какого-нибудь грохнули, тогда бы примчались и шороху навели... Труп забрали, но работа не прекращалась. Были обследованы лестничные марши и площадки всех двенадцати этажей. Пробовали заглянуть на чердак, но железная дверь была заперта. Ломать дверь не стали, но тщательно осмотрели. Если преступник готовил убийство заранее, он мог предусмотреть вариант отступления через чердак, тогда бы и ключ заранее к замку подобрал. Но руки-то у него были в крови, и он бы непременно запачкал дверь, если бы ее открывал. Но никаких следов. Ни на двери, ни рядом с ней.

По горячим следам убийцу взять не удалось. Но был след – существенная улика. Надо искать мотив убийства. Людей ни за что не убивают, хотя и такое случается. Плотникова могла с кем-то конфликтовать, у нее могли быть враги. Нужно выявить круг подозреваемых, осмотреть их руки. Даже дактилоскопию не обязательно проводить, достаточно будет обнаружить шрам на правой руке, и тогда все станет ясно. Была еще одна подсказка, по которой можно было установить убийцу.

По предварительной оценке эксперта, нож в сердце Плотниковой вошел почти что под прямым углом. Удар был достаточно сильным, чувствовалась мужская рука. Отсюда вывод: Плотникову убил либо профессионал, который мог ударить от уровня своей груди, либо высокий мужчина, нанесший удар от живота по прямой.

– Я думаю, убийство готовилось заранее, – предположил Спасский. – Лифт не работал, лампочки были разбиты... Их сынок Колосковой из пистолета пневматического побил, потренироваться парень решил... А может, и нарочно лампочки побил. И лифт он мог сломать... Девятнадцать лет ему. Тот возраст, когда человек по виду взрослый, но мозги еще детские. И Лену Плотникову он знал, в параллельных классах учились. А девушка она красивая. Была... Когда инфантилизм, да еще неразделенная любовь, то рука к ножу потянуться может...

– А что, это вариант, – кивнул Юргин. – Надо бы с этим стрелком ворошиловским пообщаться... Кстати, на каком этаже эта Колоскова живет?

– Квартира двадцать третья. Надо посчитать. На каждом этаже по четыре квартиры... Да и считать не обязательно. Ясно, что она выше четвертого этажа живет, если на покойницу по пути нарвалась...

– Двадцать третья квартира – это шестой этаж, – посчитал Юргин. – Парень мог убить Плотникову и скрыться в своей квартире. Потому-то выше шестого этажа ни одного следа...

– Между пятым и шестым их тоже нет, – заметил Спасский.

– Да это уже частности... Надо с этим пареньком пообщаться. Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Вместе с Юргиным поднялся на шестой этаж, позвонил в двадцать третью квартиру. Прошло минут пять, прежде чем из-за двери послышался недовольный голос Дарьи Алексеевны:

– Завтра приходите, сегодня уже поздно. Нормальные люди спят уже давно...

На этом разговор был закончен. Юргин посмотрел сначала на часы, затем на Илью. Развел руками. Третий час ночи. В такое время Дарья Алексеевна имела полное право послать их куда подальше.

– Все люди должны ночью спать, – усмехнулся Юргин. – Даже такие ненормальные, как мы.

Они сделали на данный момент все, что было в их силах. Словом, можно возвращаться на базу и, если больше ничего не случится, забрать у ночи пару-тройку часов сна...

Илье удалось немного поспать. Но утром он снова был на месте. Уголовное дело по факту убийства гражданки Плотниковой возбуждено, пока еще неизвестно, кто возьмет его на себя – ОВД или убойный отдел ГУВД. Но в любом случае капитан Спасский не должен был сидеть сложа руки. Убийство было совершено на его «земле», в его дежурство, ему и карты в руки. Так решило начальство, так решил он для себя сам.

Первым делом вместе с Макеевым он направился к матери убитой девушки.

Дверь оперативникам открыл пожилой мужчина с большой проплешиной на седой голове. Это был отец Ирины Павловны, дедушка покойной Лены. Слез на глазах у него не было, но запах валерьянки угадывался на расстоянии.

Ирина Павловна уже проснулась, но в себя еще не пришла. Сидит в кресле, смотрит куда-то в пустоту. Никак не может поверить в то, что Лены больше нет. Тяжело говорить с матерью, накануне потерявшей дочь, и тем не менее нужно. Легко понять ее горе, так же легко, как трудно заставить себя разговаривать с ней.

– Ирина Павловна, я, конечно, понимаю, как вам сейчас тяжело, но расследование не должно стоять на месте, – начал Илья. – Мы должны как можно скорее найти убийцу вашей дочери...

Женщина молча кивнула. Да, она готова помочь следствию.

– Вашей дочери девятнадцать лет... э-э, было девятнадцать...

– Я отвечу на все ваши вопросы, – умоляюще посмотрела на него Ирина Павловна. – Только прошу вас, не говорите о Лене в прошедшем времени... Да, ей девятнадцать лет...

– Учится в институте, так?

– Не в институте, в академии, хотя какая разница... Заканчивает второй курс финансовой академии.

– Вчера она возвращалась домой в районе одиннадцати вечера. Не самое, конечно, позднее время для самостоятельной девушки, тем более что на дворе весна, темнеет поздно. Но все же хотелось бы знать, где она была? Может, в академии допоздна засиделась или иные причины были задержаться, может, с парнем гуляла?.. Есть у нее парень?

– Есть. Максим зовут. Они вчера в кино собирались идти, на вечерний сеанс...

Ирина Павловна надрывно всхлипнула и ткнулась лицом в раскрытые ладони. Но уже минут через пять она снова могла разговаривать.

– А вы с этим Максимом знакомы? – спросил Илья.

– Да, конечно. Хороший мальчик из хорошей семьи, на одном курсе с Леной учится. Она знакомила нас. Максим произвел на меня положительное впечатление. Умный, рассудительный, очень серьезно относится к жизни... Заметьте, они в кино вчера ходили, а не в какой-нибудь ночной клуб, где собирается всякий сброд...

– Я так думаю, как порядочный кавалер, Максим должен был проводить Лену домой.

– Ну, разумеется. Он всегда ее провожал...

– Но в роковой для нее момент его с ней не было. Как вы можете это объяснить?

– Обычно он провожал ее до дверей подъезда, а потом уходил. Наверное, так было и в этот раз, я не знаю...

– Ясно. А как вы думаете, Максим способен убить человека?

– Ну что вы, он и мухи не обидит... Вы думаете, это он убил Лену?.. Нет, это исключено. Не тот он человек, чтобы с ножом в кармане ходить. Да и зачем ему Лену-то убивать? У них были такие прекрасные отношения. Он пылинки с нее сдувал...

– Пылинки сдувал, значит, очень любил. А там, где любовь, там ревность. А где ревность, там до безумия недалеко... Может, Лена завела себе нового друга, а Максим приревновал...

– Да нет, этого не может быть. Я бы знала, если бы у Лены появился другой парень, она всегда со мной делится своими секретами... Да и не нужен ей никто, Максим устраивает ее во всех отношениях... Вот Виктор не устраивал. Никогда не устраивал...

– Виктор?! Какой Виктор? Колосков?

– Вы про него уже знаете?.. Да, он, Колосков за Леной еще с девятого класса бегал. Но она-то взаимностью ему не отвечала. И хорошо, что не отвечала...

– Хорошо? Почему?

– Да непутевый он какой-то. Вечно то с рогаткой, то с пугачом, вечно что-то взрывает... Его ровесники давно уже за ум взялись, а он все наиграться не может. Самому девятнадцать, а он четырнадцатилетними оболтусами верховодит. В подвале у них что-то вроде штаб-квартиры. Честное слово, не так было бы страшно, если бы они пиво там пили, хотя, может, и пьют. Но они там бомбы мастерят, как их, эти – взрывпакеты. Так и ждешь, что вот-вот дом на воздух взлетит.

– Вы говорите, что Колосков за Леной с девятого класса бегал. Значит, она ему нравилась, но взаимностью не отвечала. А как Виктор воспринял, что у Лены появился Максим...

– Ну, до Максима еще Сергей был... Так Виктор этого Сергея избил. Сказал, чтобы его ноги во дворе не было... У него хоть и детство в одном месте играет, но парень он здоровый, рослый. Сила есть, ума не надо...

– А Максима не трогал?

– Да вроде нет. Максим парень крепкий, себя в обиду не даст... Лене досталось...

– Виктор ее бил?

– Ну нет, до этого дело не дошло. Он ее... Он ее ругательным словом обозвал...

– Не угрожал, не обещал убить?

– Да вроде бы не было... Постойте-ка! – встрепенулась Ирина Павловна. – А может, это он, Витька... Может, это он Лену и убил?..

– А он мог это сделать?

– Да от него чего угодно можно ждать!

Женщине стало дурно от предположения, что ее дочь мог убить соседский парень...

* * *

На этот раз Дарья Алексеевна открыла дверь без всяких проволочек. Извинилась за вчерашний, а если точнее, сегодняшний случай.

– Спать хотела, сил нет, не до разговоров... – вымученно улыбнулась она.

– А сын ваш Виктор спал? – спросил Илья.

– А зачем он вам? – всполошилась мать.

– Да поговорить надо.

– Нечего с ним говорить! Он ни в чем не виноват! Не убивал он Ленку!

– А никто его в убийстве не обвиняет.

– Не надо! Я вас насквозь вижу! Вы Витю моего пришли арестовывать!

– А почему вы так думаете? Вы что-то знаете?

– Ничего я не знаю... Знаю только, что Лену он не убивал!..

– Что вы так беспокоитесь?

Поведение Дарьи Алексеевны могло показаться подозрительным даже неискушенному в сыскных делах человеку. Что ж тогда говорить про капитана Спасского, который собаку съел на этих делах.

– А то, что знаю, какие гадости про моего Витю говорят!.. Да, он может разбить стекло, лампочку, может бросить петарду под машину... Но чтобы человека убить, нет!.. А то, что Лена ему нравилась, так это было давно и неправда!..

– Вот и хорошо, что он не убивал. А поговорить с вашим сыном можно?

– Нет его.

– А где он?

«Уж не подался ли в бега ненароком, – подумал Илья. – Все возможно под луной...»

– Нет его, гулять он ушел. А что, не имеет права?.. И зачем я вам только звонила! – в сердцах воскликнула Дарья Алексеевна.

– Правильно сделали... Квартиру осмотреть можно?

Вместе с Макеевым он осмотрел квартиру, но никого не нашел. Дарья Алексеевна была в квартире одна.

– Как только Виктор появится, пусть позвонит мне по телефону... Если он, конечно, ни в чем не виновен.

Илья нацарапал номер телефона на клочке бумаги, отдал его Колосковой и был таков.

– Не нравится мне этот Витек, – уже на улице сказал Макеев.

– Мне тоже...– кивнул Спасский.

– Плотникова про какой-то подвал говорила. Может, он сейчас там?

На скамейке возле соседнего подъезда сидели два юнца. Лет по пятнадцать каждому. Курили, никого не стесняясь, да еще пиво из бутылок цедили. Сейчас Илье было не до нравоучений, морального разложения общества. Ему нужно было найти Виктора Колоскова, и эти куряки и выпивохи могли ему помочь. Да, они видели, как Витька сегодня утром лез в подвал.

Дверь в подвал была в торце дома. Она оказалась открытой, и Илья с напарником спустились вниз.

В подвале было сухо и темно. Широкий гулкий коридор, по правую сторону проемы, через которые можно было попасть в тот или иной отсек. В одном таком отсеке мог находиться Колосков.

В дальнем конце коридора из проема в стене, подрагивая, сочился скупой свет. Скорее всего, свеча горит.

Илья вспомнил недавний случай, когда они брали грабителей, и, на всякий случай достав пистолет, тихонько передернул затвор. Береженого, как говорится, бог бережет. Макеев последовал его примеру. Ему тоже жить охота...

Они подкрались к отсеку. Сейчас они так же бесшумно войдут внутрь. Как снег на голову свалятся...

Колосков выскочил из темноты как черт из табакерки, причем и с таким же дьявольским смехом. И тут Илья увидел пистолет, который он держал двумя руками.

– Убью! – страшным голосом заорал Виктор.

И тут же раздался выстрел.

Стрелял Илья. Выработавшийся за долгие годы службы рефлекс на смертельную опасность заставил его нажать на курок. Колосков дернулся, будто нарвался на какую-то невидимую стену, выронил из рук пистолет и с утробным воем схватился за живот, куда угодила пуля. Сначала упал на колени, затем свалился на бок. Лицо перекошено от боли, глаза выпучены, правая нога конвульсивно дергается. Парень жутко выл... Картина не для слабонервных.

– Ни хрена себе!

Макеев подобрал с полу пистолет, протянул Илье. Как будто провод с высоковольтной линии на голову упал – пробрало от макушки до самых пят. Пистолет-то пневматический. Но не та дешевая китайская дрянь, которой наводнены магазины. Он был точной копией немецкого «вальтера». И пластик здесь, и металл, все подогнано, отлажено. Около тысячи рублей такая игрушка стоит... Игрушка. А Илья из-за нее выстрелил в человека...

Колосков был серьезно ранен, но жив. Может, еще есть шанс спасти его... Пуля попала в брюшную полость, в район желчного пузыря. Очень хотелось надеяться, что рана несмертельная. Но парень истекал кровью, надо оказать ему первую помощь. Спасский стянул с себя рубашку, майку, перетянул рану. Потом осмотрел руки Колоскова. Рубца не было ни на правой, ни на левой ладони...

«Скорая помощь» приехала на удивление быстро. Парня оперативно погрузили в машину и увезли. Сейчас больше всего на свете Илья боялся встречи с Дарьей Алексеевной. Но она еще ничего не успела узнать. Ей сообщат чуть позже. Может, уже бежит какой-то малец к ней домой, жмет на клавишу звонка... В оперативную машину Илья садился с такой поспешностью, как будто за ним гналась стая голодных волков...

Сказать, что Илья возвращался в отдел в скверном настроении, значит не сказать ничего. Никогда не было ему так тошно, как сейчас. И дело даже не в грядущем и к тому же справедливом прокурорском гневе – совесть мучила.

– Да ты не переживай, – пробовал успокоить его Макеев. – Ты действовал правильно. Откуда ты мог знать, что пистолет не был боевым?

– Должен был знать. Был у него пневматический пистолет, из которого он лампочки побил. Я должен был понять, что пистолет был ненастоящим...

– А если бы пистолет настоящим оказался? Пока бы ты понимал, этот Колосков бы тебя пристрелил.

– Но ведь не пристрелил же! Зато я в него пулю вогнал почем зря...

– Не зря. Ты мент, ты был при исполнении. А этот придурок с пистолетом на тебя выскочил. Он хоть и пневматический, но от боевого не отличишь. Я и сам стрелять собирался, потому как думал, что ствол настоящий. Так в рапорте и напишу, можешь не сомневаться...

– Да в тебе-то, Леша, я не сомневаюсь. Я в себе сомневаюсь. Не должен был я стрелять, а выстрелил.

Колоскова отвезли в Склиф, там ему сделали операцию. Врачи обнадежили, что парень жить будет. Но Илье от этого легче не стало. И совсем стало тошно, когда он узнал результаты экспертизы. Кровь на стене принадлежала убитой Лене Плотниковой. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что кровавый отпечаток оставил убийца. А им, разумеется, Колосков не был, раз шрама на руке у него не оказалось.

На следующий день после операции Виктор Колосков пришел в сознание, а еще через день дал показания. Почему бросился на оперативников с пистолетом? Так он думал, что это его друзья-приятели идут, напугать их решил. Слово «недоумок» в данном случае звучит как диагноз. Но как бы то ни было, не должен был Илья стрелять в него.

Прокуратура начала расследование на предмет установления правомерности применения служебного оружия. Илья не хотел оправдываться, но должен был делать это, чтобы не загреметь по статье. Должен был, но не сделал. Хотел написать в рапорте одно, а написал другое. Дескать, испугался, поторопился, необоснованно выстрелил, вины с себя не снимаю, готов понести наказание. Разумеется, рапорт не мог не пройти мимо начальника ОВД.

Подполковник Пылеев вызвал Илью к себе в кабинет. Брови словно тучи, в глазах молнии.

– Спасский, ты что, совсем из ума выжил? – потрясая бумагой, спросил он.

– Еще не совсем, – мрачно изрек Илья.

– А что, к этому идет?

– Может быть.

– Заметно. Такую ахинею пишешь...

– Что есть, то и пишу.

– А что есть?

– Стрелять много стал. Распоясался... Ладно, бандита убить, а тут пацан безмозглый...

– Так, давай без соплей. Ты же опер, а не смольная институтка... Что ты здесь пишешь? – Пылеев снова потряс бумагой. – А что ты должен был написать?.. Так, сейчас...