Владимир Колычев

Брат, мсти за любовь

* * *

Раннее утро. Всем классом они только что ходили встречать рассвет. Посидели на дощатой пристани у озера, поболтали о прошлом, о планах на будущее. Дождались солнца – и назад в город. С подружками Марта рассталась возле школы. Дальше домой одна. А идти не далеко, всего три квартала...

Красивая, в пышном бальном платье, легкая, воздушная, она пушинкой летела домой. Настроение – лучше не бывает. Все, кончилась школьная пора. Наступала новая жизнь. И она знает, как ее начать. Она станет актрисой. Поступит в театральный институт, закончит его и станет актрисой...

Марта улыбалась, душа ее пела. Как хорошо, когда впереди тебя ждет блестящее будущее!..

Утро только-только зародилось. Первые лучи солнца еще робко хозяйничали в спящем городке. Вокруг тишина. Лишь птицы щебечут да где-то далеко заголосил петух. Улицы пустынны.

До дома осталось совсем ничего, когда вдруг послышался шорох колес. По дороге мчалась машина. Марта не обратила на нее внимания. Но обернулась, когда совсем рядом взвизгнули тормоза. Вишневая «девятка» остановилась в двух шагах. Резко распахнулась дверца, и показался парень с неприятной физиономией. Узкий лоб, глубоко посаженные глаза, широкие надбровные дуги, багровый шрам на правой щеке, кривой нос, массивная нижняя челюсть. И сам огромный как гора.

Марта отвернулась от него и пошла дальше, ускорила шаг.

– Эй, подруга, погоди! – гаркнул парень.

От его громкого скрипучего голоса у нее по спине пробежали мурашки.

– Не, ну ты чего, я же только спросить хотел... – с досадой бросил ей вслед мордоворот.

Но Марта не собиралась останавливаться. Ей было страшно.

Машина тронулась с места, обогнала ее, перегородила путь. И снова мордоворот.

На лице подобие улыбки.

– Ну ты чего, подруга, я ж с тобой по-хорошему...

– Что вам надо? – Марта уже была близка к истерике.

– Да мне бы улицу узнать. Как ее... Ленина, вот...

– Это не здесь. Это дальше...

– Поехали, покажешь...

– Еще чего!

Марта сделала шаг назад, затем два в сторону. Ей нужно обойти здоровяка, машину. Но мордоворот разгадал ее маневр. Резко шагнул к ней, схватил за руку. Приблизил к ней своей противное лицо. В нос ударил запах перегара.

– Не, ну ты чего, киса? Поехали. Покажешь...

– Нет... – дернулась Марта.

– Да! – рыкнул мордоворот.

– Отпустите, я буду кричать!.. – пригрозила Марта.

И тут же ее лицо оказалось в тисках широких потных ладоней. Из машины вылез еще один здоровяк. Черные волосы, уродливое лицо – будто пушечное ядро в него когда-то попало. Они силой затащили Марту в машину. Она пыталась сопротивляться. Но куда там. Для нее это было все равно что на ходу остановить грузовик...

Марту впихнули в салон, хлопнули дверцы, взревел двигатель – машина стрелой полетела по пустынной улице. Парень за рулем включил магнитолу на полную мощность. Тюремные песни. Марта не любила их. А сейчас слушать их особенно невыносимо.

– Теперь можешь кричать! – гоготнул ей в ухо мордоворот и убрал руку с ее рта.

Марта забилась в истеричном плаче. Она сидела на заднем сиденье между двумя здоровяками. И у нее не было абсолютно никакой возможности вырваться из этих тисков.

– А ты классная киска! – прорычал ей на ухо второй здоровяк.

И Марта с ужасом почувствовала, как его грубая рука забралась ей под платье, всунулась меж ее ног.

– Не надо! – закричала она.

Она смогла освободить руку и закатить нахалу пощечину. Но для того ее удар как для слона дробина. Не лицо у него – морда, обтянутая грубой дубленой кожей.

Здоровяк даже боли не почувствовал. Но разозлился.

– Не, ну ты чо, коза бодучая! – возмутился он.

И сам ударил ее. Раскрытой ладонью по щеке. Марте показалось, что мозг в ее голове сорвался с креплений, перед глазами пошли круги, к горлу подступила тошнота. И голова сильно-сильно закружилась...

А рука уже втиснулась между ее ног, ухватилась за трусики. Послышался треск разрываемой ткани.

Марта нашла в себе силы еще раз возмутиться подобным произволом. На этот раз она ногтями вцепилась насильнику в лицо, сорвала с его щеки полоски кожи.

– Ну тварь! – заревел он.

И размахнулся, ударил ее кулаком в лицо. Сотрясение, боль, вкус ржавчины и сильнейшее головокружение. Марта начала проваливаться в бездну беспамятства...

Очнулась она за городом, в лесу возле того самого озера, где совсем недавно встречала рассвет. Тело скручивала невыносимая боль, все естество содрогалось под натиском свирепой мощи насильника. Она лежала на капоте «девятки» на спине, совершенно голая. А в нее грубо и с дикой силой входил третий насильник. Тот, который сидел за рулем. Только сейчас Марта могла видеть его лицо. Вполне приличный на вид парень. Интеллигентное лицо, каштановые волосы в аккуратную прическу уложены. И только взгляд у него дикий. Будто дьявольский огонь в его глазах горит...

Чья-то рука больно схватила ее за волосы, повернула голову. Марта с ужасом увидела, как на нее надвигается уродливая сарделька с раздвоенным концом...

Все это было выше ее сил. Она истерично закричала, и ее накрыл спасительный обморок...

В следующий раз пробуждение уже не было таким страшным. Она лежала на траве возле озера. Насильники исчезли. Она была одна. Совсем голая, рядом валялось разорванное платье.

Марта потянулась за ним. Но тело пронзила жуткая боль. Она застонала. Ей стало еще больней. Голова, казалось, начала разваливаться на части...

Она была в ужасном состоянии. Внизу было разорвано все, что можно. Во рту не хватало верхнего ряда передних зубов – Марта не сразу поняла, зачем эти гады сделали это. А когда поняла, ком тошноты подскочил к горлу – ее вывернуло наизнанку.

Превозмогая себя, она встала, кое-как прикрыла наготу окровавленным платьем и медленно пошла по направлению к дому.

Слезы застилали ей глаза, в голове шумело, мысли путались в один кровавый клубок. А потом в голове образовался защитный вакуум. Марта потеряла способность думать, анализировать события. Мозг отказывался принимать болевые сигналы – тело будто онемело, боль отступила.

Медленно, на широко расставленных ногах она шла вперед. Она ничего не видела перед собой... И только омерзительные лица насильников стояли перед ее глазами. Она не страдала, не убивалась. Она тупо думала о мести. И эти мысли приносили ей облегчение...

* * *

Марта лежала на высокой койке в больничной палате с облупившимся потолком. Рядом с ней сидела женщина в милицейской форме и погонами капитана милиции. Марта смотрела на нее пустыми глазами.

Уже два дня она здесь. Изнасилованная, униженная. Внутренности, казалось, вывернуты наизнанку, все тело в синяках. Сотрясение мозга, вывих челюсти, выбитые зубы. Весь этот букет в подарок от подонков.

Марта уже пришла в себя. Картины насилия волнами накатывали на нее, будоражили сознание, наполняли естество омерзением...

Ее изнасиловали трое. Сначала по очереди, затем все сразу. Она слышала, как в коридоре с мамой разговаривал врач. «Это не люди, это звери. Ваша дочь могла умереть...» – говорил доктор. «Да, да, она у меня такая худенькая, такая слабенькая... – всхлипывала мама. – Она же совсем еще ребенок».

И Марта плакала. Она до смерти жалела себя. Всего два месяца, как ей стукнуло семнадцать. При росте сто семьдесят пять она весила чуть больше сорока. Тонкие аристократические руки, худые длинные ноги. А еще она красивая. Синеглазый ангелочек с русыми волосами-крыльями... Так на лирический лад называла ее мама... Красота Марту и погубила. Появились демоны и швырнули ангела в бездну ада... И как теперь из этого ада выбраться? Ответа на этот вопрос Марта не знала...

Она невыносимо страдала. Иногда ей хотелось наложить на себя руки... Облегчение наступало только тогда, когда она представляла насильников на скамье подсудимых. Жалких, униженных. Ей хотелось видеть, как мучаются они в ожидании сурового приговора, как прячут глаза от людей...

– Итак, вы утверждаете, что вас изнасиловали, – сказала женщина-милиционер.

И почему-то строго посмотрела на нее.

Марта кивнула. Да, она утверждает. Да разве это не понятно? Неужели можно подумать, что она сама отдала себя на растерзание этим нелюдям.

– Сколько их было?

– Трое... – с трудом выдавила Марта.

Ей было больно говорить. И вообще общаться ни с кем не хотелось. Но следователь не раздражала ее. Марта хотела справедливости, на страже которой стояла эта женщина. Она должна найти и покарать преступников. И Марта должна ей в этом помочь.

– Как все было?

– Они затащили меня в машину...

– И вы позволили им это сделать, – не спросила, а констатировала следователь.

Марта удивленно посмотрела на нее. Она что, глупая или просто издевается над ней? Будто кто-то спрашивал ее – можно ли вас, Марта, в машину затащить?..

– Вы знаете этих людей?

– Нет...

– Почему же они пристали именно к вам?

– Больше никого не было...

Марте уже не нравилось разговаривать с этой женщиной и отвечать на ее глупые вопросы.

– Марка машины?..

– Вишневая «девятка»...

– Номер?..

– Я не знаю...

– Вы запомнили лица этих людей?..

Да какие же они люди? Они нелюди...

– Да...

– Вы можете составить фоторобот?

Женщина объяснила, что такое фоторобот. По какому принципу составляется портрет преступника.

– Да, могу...

Марта отчетливо помнила лица насильников. Физиономии двух здоровяков, которые затаскивали ее в машину, запечатлелись в ее сознании. Смутно, но все же достаточно твердо она запомнила лицо третьего. Именно он насиловал ее, когда она пришла в сознание первый раз. Никогда не забыть ей этого зверского похотливого выражения на его гнусном лице...

Но вскоре оказалось, что фоторобот Марта составить не смогла. Она ясно представляла физиономии преступников. Но когда нужно было подобрать все по отдельности – лоб, уши, нос, губы, подбородок, – она терялась. У нее ничего не получалось.

Марте казалось, что женщина-следователь уже думала, будто она не хочет, чтобы насильников нашли. Так, словно не желает предавать память о тех счастливых мгновениях, когда ее насиловали сразу трое...

Но нет, это неправда. Она ненавидела преступников. Она проклинала их. И ничего не хотела в этой жизни, кроме одного – найти их и покарать...

Шел тысяча девятьсот девяностый год. Лето и осень она провела дома. Зато она отправилась в столицу зимой. Ее пригласила к себе родная сестра Люба. Любе было уже двадцать два, и она заканчивала физкультурный институт. Для Марты она выхлопотала место на каких-то подготовительных курсах для поступления в ГИТИС.

Марта ехала в столицу не для того, чтобы стать знаменитой. Она уже не думала всерьез о карьере актрисы. Будто что-то умерло в ней. В Москву она ехала, чтобы навсегда забыть свой родной городок. Может быть, тогда она сможет забыть тот самый страшный в ее жизни день, когда над ней надругались три ублюдка. Их ведь так и не смогли найти...

Но скоро Марта поняла, и здесь, в столице, она никогда не сможет забыть трагедию своей жизни...

Часть I

Глава 1

Только что все было в полном порядке.

Никита возвращался домой. После двух армейских лет. И после полугода бандитской эпопеи. На нем военная форма – как будто он дембель. Два года армии он оставлял за собой, а те кровавые полгода навсегда вычеркивал из своей жизни. Мать и отец ждут его трезвые, в собственной квартире, накрыт праздничный стол.

«ДМБ-93», возвращение домой... И тут на тебе! Черный «БМВ», бандитские рожи...

Все резко изменилось.

– Не, ну чо за дела, вояка ты долбаный? – нахраписто спросил первый мордоворот в кожаной куртке на меху. – Какого хрена, бля, под колеса лезешь?..

– Да жить ему надоело...

К Никите подошел второй здоровяк. Морда два на два, улыбка. Улыбка не простая, а вызывающая. В смысле кирпич на себя вызывает...

– Ребята, вы не правы, – миролюбиво ответил Никита. – На красный свет зачем едете?

– Это наш город, по-онял? – заявил первый браток. – Мы тут самые крутые, по-онял? Да нам здесь все по барабану, по-онял?..

– Понял, понял, – отгородился от него руками Никита. – Все понял и отваливаю...

Надо уходить. От греха подальше. Влезешь в конфликт, заварится крутая каша. И снова война. А Никита так от нее устал...

– Э-э, я не понял! – протянул браток и схватил Никиту за руку. – Ты куда, козляра вонючий?

Никита, казалось, сейчас заплачет – с таким видом он посмотрел на братка. Но он не заплакал. А хищно процедил сквозь зубы:

– А за козла ведь ответку надо держать?

– Не, в натуре, ты чо, еще бакланить здесь будешь?

Браток выбросил вперед кулак. Но Никита был наготове. Он резко присел на ногах и мощным движением вогнал свой кулак ему в пах. Браток взвыл от боли и повалился на землю.

Второй браток осоловело посмотрел на Никиту и тоже ударил. Ногой. Но промахнулся. Никита отбил удар и провел первоклассный апперкот. Мордоворот ослаб и кулем осел на асфальт.

Но это было всего лишь начало.

Из машины выбрались еще двое. Первый – здоровяк с омерзительной рожей. Глубоко посаженные глаза, багровый шрам на правой щеке. На скошенных губах гнусная улыбка.

А второй... Никите стало жарко, когда он глянул на надвигающуюся на него махину. Человек-гора, пустой рыбий взгляд. В глазах полное равнодушие ко всему. Но в них еще и приговор. Ни злости. Ни ярости. Ни волнения. Просто приговор. Холодный, неотвратимый.

Человек-гора подошел к Никите.

– Сломай его, – приказал ему мордоворот со шрамом.

И тут же в Никиту устремился тяжеленный кулак.

Никита увернулся, подался чуть вправо и вложил всю силу в свой удар. Его кулак врезался противнику в челюсть. Но тому хоть бы хны. Будто даже не заметил он, что его ударили. Руками-граблями он подцепил Никиту за ремень и за ворот шинели, быстро, рывком вознес его вверх. И резко опустил. Никите показалось, что он на полметра вошел в землю. И тут же на него сверху обрушился кулак.

Никита вовремя увидел и оценил опасность. Но успел лишь немного отклонить голову вправо. Кулак метил ему в темечко, но рубанул по плечу, смял ключицу. Адская боль ворвалась в каждую клеточку его тела. Рука мгновенно отнялась. Болевой шок едва не отключил сознание.

А человек-гора начал замахиваться снова...

Все произошло в считанные доли секунды. Рядом с «БМВ» вдруг остановилась белая «шестерка». Краем глаза Никита отметил, как из окошка высовывается чья-то тонкая рука. В ней пистолет с цилиндром глушителя. Выстрел. Еще один.

Человек со шрамом дернулся. Одна пуля попала под нос, в плотно стиснутые губы. Во рту образовалось крошево из зубов и плоти. Вторая пуля угодила точно в лоб.

Никита не слышал первых выстрелов. Прибор бесшумной стрельбы надежно заглушил и третий. Пуля врезалась человеку-горе в спину, раздробила правую лопатку. Тот так и не смог опустить свой кулак...

Никите показалось, что четвертый выстрел предназначен ему. Он резко подался правее, закрылся телом человека-горы. И точно, еще одна пуля продырявила это тело. Никита держал уже труп, не давал ему упасть. Недавний противник стал его щитом.

Неожиданно воздух всколыхнул вой ментовской сирены. Он вспугнул белую «шестерку» и человека, в ней сидевшего. Машина сорвалась с места и стремительно понеслась по шоссе. Ей на хвост прочно села ментовская «семерка».

Иногда менты соображают очень быстро, подумал Никита. А бандиты бывают такими тупыми, мысленно добавил он.

Он вроде бы даже с насмешкой смотрел на первую двойку братков. Они только что с удовольствием наблюдали за поединком Никиты с человеком-горой. А сейчас будто в штаны навалили. Один тупо смотрел на покойника со шрамом. Словно не мог понять, что дырка у него во лбу самая настоящая. Второй ошалело глядел на Никиту и беззвучно шевелил губами.

– Ну, чего смотришь? – спросил его Никита.

Он уже отбросил за ненадобностью труп человека-горы.

– Ты чего?.. – выдавил из себя браток.

– А что-то не так?..

– Зачем ты их? – Тот обвел трупы примороженным взглядом.

– Я?!. Их?!. У тебя что, братуха, крыша съехала?..

– Кто стрелял?

– Да мне бы и самому надо это знать...

– Не гони... Ты все знаешь...

Браток начал оживать, растормаживаться. Но взгляд по-прежнему замерзший.

– Ты, братуха, не въезжаешь, да? – Никита покрутил пальцем у виска. – Я из армии вернулся, понял, да?.. А тут вы... Свара... А потом киллер... Он твоих старших мочканул...

– Ты его не знаешь?

– Кого?

– Киллера...

– Откуда?..

– Ты все знаешь!

Никиту раздражала эта ослиная упертость. И он бы с удовольствием заткнул пасть этому уроду. Достаточно было повторить пройденное. Кулаком в дыню, и все дела...

– Кекс, в натуре, давай линяем отсюда, – растормозился второй браток.

Он схватил своего напарника за руку. И потащил к машине. Тот потянулся за ним. Они вдвоем сели в машину. И ударили по газам. Человек со шрамом и человек-гора остались лежать на асфальте.

Где-то далеко взвыла еще одна ментовская сирена. Затем вторая. Вокруг места преступления уже собралась толпа зевак. Всем было страшновато – все-таки профессиональное убийство произошло, бандиты опять же. Но уходить никто не торопился. Зеваки испуганно и с любопытством глазели на Никиту и на трупы у его ног.

Никита мог бы уйти. Но на него обязательно покажут. Менты его достанут, но могут при этом сделать неправильные выводы. И привлекут Никиту в качестве обвиняемого. А если еще и старые грехи в расчет примут...

Он остался на месте. Дождался милицейского наряда. Молодой лейтенант и два сержанта с автоматами.

Лейтенант бегло осмотрел трупы. Окинул взглядом толпу зевак.

– Граждане, кто может объяснить, что здесь произошло? – зычным голосом спросил он.

Вперед выступила какая-то старушка. Строгий взгляд пламенной революционерки, коммунистическая жажда обличения.

– Вот он! – ткнула она крючковатым пальцем в Никиту.

Лейтенант напрягся. Как будто услышал – «держите вора!».

– Вот он все видел... – уже смягченным тоном добавила старушка.

– Служивый? – спросил лейтенант. – На дембель?

– Ага, на дембель, – дурашливо захлопал глазами Никита. – Вон мой дом...

– И что же здесь произошло?

– Да вот домой шел. Мамка меня ждет, отец тоже...

– Это понятно. Меня интересует суть.

– В общем, какие-то бандюги ко мне пристали. Для них, говорят, нет красного света – только зеленый. Очень агрессивные...

– Я видел, я все видел, – затарахтел какой-то мужик. – Солдатик ни при чем. Бандюги бить его начали. А тут «шестерка» какая-то. И оттуда стрелять начали. А потом гаишная машина появилась. И в погоню...

Уже через пару минут лейтенант знал все подробности происшедшего. Никита попал в разряд потерпевших. Но его не отпускали. Ждали, когда появится оперативно-следственная бригада.

«Зеленый свет» ему дали после того, как его показания были запротоколированы. Хорошо, никто не удосужился обратить внимание на отметку об увольнении в военном билете. И печать постановки на военный учет в местный военкомат никто не заметил. Все поверили, будто он и в самом деле только что вернулся из армии.

Домой Никита пошел не сразу. Прежде он спустился в подвал своего дома. Нужно было оттуда кое-что взять...

* * *

– Ну, Никита, с возвращением тебя! – на полном серьезе поздравил его отец.

И поднял за его здравие фужер минералки.

– С возвращением, сынок! – И мать была настроена на мажорный лад.

Она положила ему на тарелку кусок копченой семги.

– Спасибо, – не очень весело поблагодарил ее Никита.

Настроение у него, как говорится, ни в звезду.

Просторная четырехкомнатная квартира в престижном районе столицы, евроремонт, кожаный диван, телевизор «Панасоник» метр на метр – словом, достаток в доме. Родители свежие, чистые, серьезные, строго одетые. Именно такую идиллию хотел видеть Никита. Хотел видеть, когда полгода назад по-настоящему возвращался домой из армии.

Но тогда он попал в параллельный мир. Родители – опустившиеся алкоголики. Квартиру отобрал какой-то негодяй. Первое время вместе с ними Никите пришлось обитать в какой-то халупе. А потом он попал в банду – чтобы вернуть обратно потерянную квартиру и поднять родителей.

Разгульная жизнь, выпивка, девочки на фоне лихих наездов, «стрелок», разборок. Были и менты, и прессинг-допросы, и камеры следственных изоляторов. А потом началась большая война. За выживание. Никиту хотели убить свои же. Ему пришлось отстаивать свое право на жизнь. И в итоге куча трупов. Банда перестала существовать. На ее месте уже другая криминальная команда. И с ментами он разобрался, вроде бы нет у него перед ними долгов.

А квартиру он вернул. С евроремонтом и дорогой современной мебелью – такую компенсацию оставил негодяй. И родителей он вылечил, вернул к полноценной жизни.

Все, можно и самому возвращаться к нормальной жизни. И Никита сегодня шел домой, будто только что из армии возвратился. Настроение выше крыши. И тут на тебе, черт подножку подставил. Появились братки. Драка, стрельбы, мокруха. Менты, допросы, протоколы.

Сейчас Никита дома. За праздничным столом. А на душе темень, черные тучи недоброго предчувствия давят на психику.

– Спасибо тебе, сын, что о нас с матерью заботишься. Спасибо, что из ямы вытянул, – сказал отец.

И снова поднял фужер с минералкой.

– Выпьем за тебя, сынок!

Холодная минеральная вода на вкус куда приятней водки. Но Никите захотелось выпить чего-нибудь покрепче. Хоть чуть-чуть нервы успокоить.

– Ты что-то, сынок, не весел, – заметила мама. – Что случилось?..

Никита молчал.

– Опять что-то стряслось? – спросил отец. – Ну чего ты молчишь?..

– Не знаю, может, и случилось. Не знаю... Но в общем... В общем, если я вдруг исчезну, закрывайтесь и сидите дома. Как в прошлый раз...

– Опять двадцать пять, – помрачнел отец. – Снова в историю влез...

– Да нет, история влезла в меня... Может, придется отбиваться. Мне и вам...

– Но у нас же работа...

– Работа – это когда денег много платят. А у вас, извините, рабочие места, вы просто трудоустроены, не более того... Короче, деньги у меня есть. Половину вам оставлю, половину себе. Сидите дома и не высовывайтесь...

– Как скажешь, сынок... – Мать была в подавленном настроении, но крепилась.

И отец не паниковал. Они уже, казалось, привыкли к нестандартным ситуациям.

Не раз уже их пытались похитить. Чтобы через них получить выход на Никиту. Первый раз это сделал Чугунов. И потерял четверых своих бойцов.

Затем был наезд со стороны Бермуда. Три братка нашли смерть под дверями этой квартиры. На следующий день все повторилось. Снова Бермуд. И опять стрельба. Никита положил сразу пятерых.

Куча трупов. Зато родители живы-здоровы. Если они поведут себя правильно, за них можно не волноваться. Двери в квартире прочные, пуленепробиваемые. Глазок видеокамеры на лестничную площадку смотрит, обзор на экран монитора выходит. И кнопка вызова милиции под рукой. А работа... А работа ерунда. Всегда можно новую найти...

Возможно, Никита сгущал краски. Может, никому он не нужен. Но из головы не выходил труп братка со шрамом. И другой браток, который бросил обвинение в его адрес. Будто это из-за него пришили сразу двоих...

Может, поймет браток абсурдность своих претензий. А может, и нет. И тогда начнется разборка. И Никита ни за что ни про что получит пулю в затылок. Очень даже просто. Тем более те братки были не из тех, которые живут по понятиям. Похоже, это были какие-то отморозки...

– Вы сидите, – сказал Никита родителям. – А я, пожалуй, пойду...

Он отправился в свою комнату. Закрылся в ней. Сначала подошел к окну, окинул взглядом двор. Все машины вроде знакомые. Подозрительных нет.

Никита успокоился. Но не опустил руки. Он начал собирать вещи. Словно в изгнание собирался отправиться.

В огромную спортивную сумку легли предметы первой необходимости. Туда же он упаковал элементы примитивного маскарада. Рядом лег бронежилет третьего класса защиты – наследие проклятого прошлого. Хватит ему пылиться в шкафу.

И еще одно наследие. Никита любовно выложил на стол сразу три пистолета «ТТ». Все они были совсем новенькими, в заводской смазке и промасленной бумаге. Но все прошли через подпольную мастерскую, на стволах имелись нарезы для глушителей. А вот и приборы бесшумной стрельбы – в комплекте к каждому «стволу». И патроны. По два магазина на каждый. А еще две гранаты. Одна оборонительная «Ф-1» – «лимонка», вторая наступательная «РГД-5» – в просторечии «хлопушка». С таким арсеналом Никите никакие бандиты не страшны.

Пистолет «ТТ» – мощное оружие. Но для дальнего боя совершенно непригодно. И для перестрелки не совсем годится. Кучность у него не ахти, и патронов в обойме всего восемь. Куда лучше был бы «глок» или «беретта». У них и точность выше, и в магазине от пятнадцати до двадцати патронов.

Но Никите дальний бой ни к чему. А про перестрелку и говорить нечего. Перестрелка – это уже само по себе поражение. Чтобы побеждать, нужно опережать противника минимум на один шаг. Внезапность – гарант успеха. Ударить из-за угла или даже исподтишка – это не подлость. Это необходимость. Застал противника врасплох – ты победил. Дал втянуть себя в перестрелку – ты уже на краю гибели.

Для внезапного удара с близкого расстояния пистолет «ТТ» вещь незаменимая. Одна пробивная способность чего стоит. При начальной скорости пули в четыреста двадцать метров в секунду этот пистолет легко берет бронежилет третьего класса защиты.

Никита подготовил к бою все три пистолета, уложил на дно сумки два из них и гранаты туда же сунул.

Теперь одежда. Просторные джинсы, австрийские ботинки на толстой подошве, прочный безразмерный свитер, с которого не летят клоки или хотя бы ниточки шерсти, вязаная черная шапочка. И, конечно же, теплая куртка из настоящей некрашеной кожи. И пара кожаных перчаток, от которых тоже ничего не отслаивается.

А еще деньги. Всего восемь тысяч долларов – остатки его былого финансового благополучия. Три тысячи родителям, пять тысяч себе. Он обещал им половину. Но ведь ему деньги нужнее. Они это понимают даже лучше, чем он сам.

Время от времени Никита посматривал в окно. Но никаких изменений. И на лестничной площадке все спокойно.

Прежде чем лечь спать, Никита еще раз проверил, заперты ли на ключ сейфовые замки. Исправность кнопки вызова милиции тоже проверил. Все в порядке...

Спать он лег в десять часов вечера.

Очень хотелось проснуться поздно утром, в хорошем настроении. И чтобы никакие предчувствия не мучили. Тогда бы он, возможно, поверил, что никакая опасность ему не грозит.

Но, увы, внутренний будильник поднял его в шесть утра. Поздняя осень, на дворе еще темно. А за окнами «Форд-Скорпио». Вчера такого Никита не наблюдал. А вот сегодня он на месте. Именно на месте, у въезда во двор. Из машины отлично просматриваются подступы ко всем подъездам дома. Никто не может выйти со двора незамеченным. Разве только по веревке с четвертого этажа спуститься, с другой стороны дома.

Если бы Никита точно знал, что в этой машине сидят охотники по его душу, он бы, возможно, так и поступил. Но ему нужно еще во всем разобраться. А потом по полочкам разложить. Узнать, кто именно за ним охотится, выяснить расклад сил. И только после этого менять место обитания. Квартиру снять не трудно. Но не так просто узнать, как жить на новом месте. Или сидеть с поджатым хвостом. Или вынашивать какие-то планы...

Никита навел идеальный порядок в своей комнате. Умылся, наспех позавтракал на кухне. Предупредил родителей, что уходит. И начал одеваться. Джинсы, рубаха. Поверх нее натянул бронежилет, прочно закрепил его. Затем свитер, куртка, шапочка, ботинки. И еще пакет для продуктов. Туда он бросил для веса пару ненужных книг. Взял приготовленный к бою пистолет, сунул его в пакет, но не кинул, а оставил в руке. Этой же рукой взял пакет за врезные ручки. Спортивную сумку с поклажей забросил за спину, на левое плечо.

Все, можно выходить.

Он вышел во двор. Некоторое время постоял у фонаря. Сигарету прикурил. Выпустил клуб дыма и пошел к выходу со двора. Но не к тому, где стоял «Форд», а к пешеходному. К проходу между его и соседним домом.

Если за его подъездом наблюдали – он не мог остаться незамеченным. И точно. Краем глаза Никита увидел, как из машины вышли трое. И медленно двинулись за ним. Один сунул руку за борт теплой куртки. Началось...

Никита ускорил шаг, торопливо проскочил между домами. Преследователи зашагали быстрей.

Можно было двинуться к трамвайной остановке. Но Никита избрал другой путь. Полным ходом он направился к пустынному в этот час парку. Он даже не шел – он почти бежал. Будто понял, что за ним погоня. Будто пытался от нее уйти. Нет-нет испуганно оборачивался. И каждый раз видел за собой «хвост».

Небо становилось все светлей. Ночная тьма уже уступила место утренним сумеркам. Но редкие фонари вдоль аллеи еще не погасли.

Зато никак не была освещена дорожка, на которую свернул Никита. Он уже бежал. И преследователи также побежали. Никита спиной чувствовал – сейчас начнут стрелять. Место ведь совсем безлюдное.

Он перешел на спринт. И на полной скорости вбежал в полуразрушенный туалет и вжался в стену перегородки. Он слышал шум приближающихся шагов. А еще он услышал шорох упавшего пакета с книгами. В руке остался только «тотоша».

Последний раз он расстрелял сразу пятерых. Крутого мафиози. И четырех его телохранителей.

Давно это было. Сто лет назад. Хотя на самом деле прошло всего три дня...

Он уже, казалось, все забыл. Но приходится вспоминать все снова.

Главное – внезапность. Главное – опередить противника на один ход. Главное, победить...

Первый браток влетел в туалет слишком быстро. Его занесло на повороте. Но Никита помог ему остановиться. С безразличием во взгляде выстрелил ему в голову. И тут же притянул его к себе, чтобы выстрелить из-за него.

Второй браток схлопотал свинцовую пилюлю в сердце. Никита не хотел этого делать. Но...

Третий успел выхватить свою пушку. И даже почти направил ее на Никиту. Но Никита опережал его на долю секунды – вполне достаточно времени для выстрела. И браток это понял.

Краем глаза он видел, как укладываются на загаженный пол его кореши. Мозг успел проанализировать ситуацию, сделать вывод, что против него действует весьма серьезный противник. Поэтому он застыл как вкопанный, когда Никита приставил свой ствол к его груди. И даже перестал дышать. Пистолет вывалился из его руки сам собой.