Космо едва добрел до своей кровати — сказывалась недавняя кислотная ванна. Узкая койка уже казалась ему домом. Она принадлежала лично ему. Тело его находилось на Абракадабра-стрит, а мысли блуждали, переносили его то в институт Клариссы Фрейн, то в башню «Маичи». Бородач из ванной и воспитатель Редвуд превратились в одного человека, который грозил ему кулаком. Кулаком, покрытым целлофановой слизью. «Вернись к нам, — говорил этот гибрид. — Вернись к нам, Космо, и мы посадим тебя в темную комнату. В темную комнату, полную острых предметов».
      Космо, вздрогнув, проснулся и скатился с постели на псевдочугунный пол. Ноги запутались в зеленом армейском одеяле. Лицо Редвуда даже после пробуждения не желало исчезать сразу и еще мгновение висело перед глазами.
      Космо сел и стал ждать, пока зрение не начнет подчиняться рассудку. Постепенно реальность одержала верх над кошмарами. Сон, хоть и беспокойный, пошел ему на пользу. Опухоль на лбу спала, а колено почти не болело.
      «Когда вырастут волосы, вполне смогу сойти за человека», — подумал он, вымученно улыбнувшись.
      Космо встал и оделся в камуфляжную форму, которую дал ему Башкир. Карманов не может быть слишком много. В комнате было тихо, только Повторюшка с присвистом храпел в своей спальне. Каким образом легким крошечного ребенка Бартоли удавалось производить столько шума — оставалось загадкой. Занавеска Стефана была задернута, а кровать Моны была пуста и заправлена. Либо девушка уже встала, либо еще не ложилась.
      Было кое-что еще, не совсем обычное. Отсутствие шума, который был такой же неотъемлемой частью склада на Абракадабра-стрит, как шторы на окнах. Компьютеры были отключены. Конечно, ночных приключений больше не будет. Никаких «громобоев» и никакой пальбы по синим паразитам. Придется людям терять жизненные силы, как это происходило, вероятно, на протяжении многих тысяч лет.
      Космо налил себе синтокофе из кофейника. Скорее, чтобы ощутить тепло кружки в руках, а не ради вкуса. На столе стояла еще кружка, ее хромированная ручка была сделана так, чтобы напоминать выхлопную трубу. «Машинное масло», — прочитал на посудине Космо. Налив в нее кофе, он взял обе кружки и направился к лифту.
 
      Выйти на крышу для Космо было все равно что прыгнуть с парашютом. Само здание не казалось ему достаточно прочным, чтобы предотвратить падение на землю. «Просто дыши, — сказал себе Космо, — не смотри вниз». Солнце садилось. Сегодня окрашенный смогом закат был лиловым. «Вот почему мы стали видеть паразитов, — подумал Космо. — Из-за смога и состояния клинической смерти. Травма пробуждает шестое чувство, а химические вещества в крови иногда позволяют ему не отключаться вновь».
      На крыше он увидел небольшую, сложенную из шлакоблоков будку. Приземистую и безыскусную. Ее вид разнообразили разве что пучки электрических проводов, пропущенных сквозь заполненные пенопластовой изоляцией отверстия в стене. На низкой крыше будки была закреплена «тарелка». На первый взгляд она напоминала старомодную телевизионную антенну, но, присмотревшись внимательнее, он увидел современные чипы, припаянные к основанию. Очевидно, это и была парабола, о которой говорил Стефан.
      Мона лежала на пластиковой скамейке, завернувшись в спальный мешок из фольги. Такие мешки, очень легкие и сверхтеплые, когда-то были изобретены для космонавтов, но потом распространились и обрели популярность у бездомных всего мира. Под голову Мона подсунула другой мешок, свернутый валиком. Угол его был надорван, и в прореху были видны пенопластовые шарики.
      Космо воспользовался моментом, чтобы рассмотреть ее лицо. Мона (насколько он, с его ничтожным опытом, мог судить) была красива, но не так, как девушки на телевидении. Красива как живой человек, на лице которого могут отражаться самые разные чувства.
      — Может быть, войдешь, а не будешь торчать в дверях? — сказала Мона, не открывая глаз.
      Космо попытался заговорить. «Надо срочно сказать что-нибудь умное, думай», — приказал он своему мозгу.
      «Обойдешься, — ответил мозг. — Свободных клеток хватает только на одно слово. Сам выбери какое».
      — Кофе, — выпалил Космо. Что ж, вышло не так уж и плохо, учитывая обстоятельства.
      Мона потянулась как кошка, и пальцы ее ног выглянули из незастегнутого спального мешка.
      — Маленькие свинки, — произнесли губы Космо, прежде чем он этому помешал.
      Мона открыла глаза и буквально пронзила взглядом несчастного юношу.
      — Что ты сказал, Космо?
      — Маленькие пальчики отправились на рынок. Есть такой стишок… детский.
      Мона спрятала пальцы под фольгу.
      — Я — не ребенок, Космо.
      — Извини. Просто в приюте был один мальчик, у которого была привычка твердить этот стишок, как только он видел чьи-то пальчики.
      — Значит, я похожа на свинку?
      — Точно. Нет, не ты, а твои пальчики. Разве ты можешь быть похожа на свинку? Ты слишком…
      — Он мысленно взмолился о том, чтобы Мона остановила его, прежде чем он закончит мысль, но она явно не собиралась так поступать.
      Она села и склонила голову на плечо.
      — Я слишком какая?
      Космо казалось, что его мозг вот-вот взорвется. Или, по крайней мере, пластина вылетит из черепа, никакие поры для сброса давления не помогут.
      — Ты слишком… э… человеческая.
      Мона пристально смотрела на него.
      — А раньше ты не говорил этого другому человеку?
      Космо пожал плечами.
      — Вообще-то нет. По большей части я говорил только: «Да, воспитатель. Нет, воспитатель. Как прикажете, воспитатель, сэр».
      Мона взяла у него кружку с синтокофе и, к счастью для него, не стала продолжать разговор на эту тему.
      — Спасибо, Космо. Который час?
      — Закат, — ответил Космо. Мона посмотрела в окно будки.
      — Сегодня он лиловый. Аллергикам придется тяжело. Ты когда-нибудь видел закат в кино? Оранжевый и красивый? Как думаешь, закаты действительно когда-то были такими?
      Космо пожал плечами.
      — Может быть, хотя я в этом сомневаюсь. Спецэффектами что угодно можно подделать.
      Мона сделала глоток синтокофе.
      — Да, ты прав, наверное.
      Она сбросила с себя спальный мешок и наклонилась к пульту управления, который стоял прямо на доске, перекинутой между двумя строительными блоками. На дисплее мигал зеленый индикатор.
      — Отлично, — сказала Мона. — Полная зарядка. Теперь мы можем заметить любого паразита за милю от Абракадабра-стрит.
      Космо внимательно изучал пульт. Ему он показался слишком примитивным даже для того, чтобы поджарить тост, тем более отследить призрачную тварь.
      — Если эта штука отслеживает паразитов, значит, мы сможем узнать, где они живут?
      — Эта штука засекает их, но выследить не может, — поправила его Мона. — Они исчезают, как только покидают зону обзора «тарелки». Парабола была изобретена крупными энергетическими компаниями для обнаружения утечек энергии, а не для отслеживания паразитов. Она работает примерно как клюв утконоса. У утконосов в клювах есть органы чувств, которые помогают им обнаруживать электрические импульсы, генерируемые живыми существами. Я видела это в одном видеофильме по живой природе, который Стефан заставил нас смотреть в качестве части курса обучения.
      Пульт управления параболой был подключен к древнему портативному компьютеру. Мона загрузила его и включила программу трехмерной координатной сетки.
      — Как только парабола обнаруживает спектр паразита, она регистрирует его положение, скорость и направление движения. Со временем мы накапливаем полезную информацию.
      — А она может нам подсказать, где живут паразиты?
      — Нет, — ответила Мона. — Это пустая трата времени. Они могут появляться, откуда угодно и когда угодно. Направление зависит от места бедствия, к которому они направляются. Кроме того, зона обзора «тарелки» составляет всего одну квадратную милю.
      — Тогда почему мы этим занимаемся?
      Мона обернулась, чтобы убедиться в том, что рядом никого нет.
      — От отчаяния. Мы использовали эту программу в течение года с нулевым результатом. Надо идти и охотиться на них, тогда будет толк.
      — Но что мы будем делать, когда их найдем? Наши «громобои» только помогают им размножаться.
      Мона пригладила ладонью взъерошенные волосы.
      — Не знаю. Как насчет воды? Может быть, мы сможем смывать их водой. Мы должны что-то придумать.
      На экране появилась синяя отметка.
      — Смотри, вот один из них! В сотне ярдов на северо-восток. Двигается со скоростью шестьдесят миль в час.
      Космо бросился к окну и успел заметить, как одинокий паразит исчезает за кромкой крыши здания.
      — Ну и что нам это дает? — спросила Мона. — Ничего, пока мы не сможем поймать одного из них. — Она откинулась на подушку и закуталась в спальный мешок. — Нам потребуется чудо.
      Космо улыбнулся.
      — Значит, мы как раз в нужном месте.
      — Ты все правильно понял. Абракадабра-стрит. Знаешь, почему улицу так назвали?
      Космо сел рядом с ней на скамью и покачал головой.
      — Много лет назад гении, проектировавшие город, решили, что следует предусмотреть особый район для ремесленников. Так возникли галерея Ван Гога и небоскреб Уитмена. Все художники должны были жить на галерее Ван Гога, а все поэты — в небоскребе Уитмена. Абракадабра-стрит была предназначена для жителей Вегаса, то есть для фокусников, ресторанных певцов и танцоров. Дурацкая идея. Искусство невозможно засунуть в ящик. По-настоящему талантливый человек не станет жить там, где ему прикажут. Стефан купил это здание за бесценок. Он даже налоги не платит. Он вообще очень смышленый парень, большую часть времени.
      — Большую часть времени, — эхом повторил ее слова безрадостный голос Стефана. Никто никогда не попросил бы Стефана изображать Санта-Клауса на Рождество, хотя больше двух миллионов человек до сих пор отмечали этот праздник.
      — Не против, если я поговорю с нашим новым наводчиком?
      Мона встала и набросила на плечи одеяло.
      — Конечно. Мне не помешает поспать несколько часов в нормальной постели. Кто знает, может быть, я даже выйду на улицу днем, раз уж ночью там делать теперь нечего.
      Мона наклонилась так, что ее лицо приблизилось к лицу Космо.
      — Отличный выстрел по танку. Ты снова спас меня. — Она поцеловала его в щеку. — Спасибо.
      — Пожалуйста, — пробормотал Космо. Он чувствовал себя так, словно его лицо подключили к электрической розетке.
      — Продолжай в том же духе, и я согласна целовать тебя весь день.
      Космо с трудом подобрал слова:
      — Может быть, в следующий раз ты спасешь меня, и я отблагодарю тебя поцелуем. — Учитывая обстоятельства, эта неуклюжая фраза была для него шедевром лирики.
      — Может быть, — сказала Мона, и глаза ее сверкнули. Она подошла к Стефану. — А мне ты ничего сказать не хочешь?
      Стефан выглядел ничуть не лучше, чем предыдущим вечером.
      — Послушай, Мона, вчера я очень скверно себя чувствовал. Вся моя работа пошла псу под хвост.
      Мона ткнула его пальцем в грудь.
      — Наша работа. Мы — супернатуралисты. Команда.
      — Ты права. Команда. Постараюсь больше не забывать об этом.
      Она дружески сжала его предплечье.
      — Постарайся, Стефан.
      Мона побежала по холодной крыше, мелко семеня внутри серебристого кокона спального мешка. Стефан вошел в будку и закрыл за собой гофрированную дверь. Он сел рядом с Космо.
      — Космо, как ты себя чувствуешь?
      Космо пожал плечами.
      — Не знаю. Скорее всего, как экран телевизора, на котором ничего нет. Просто пустой. У меня не было времени обрести себя.
      — Маичи-Сити часто так действует на людей. С самого основания здесь не в ходу было уважение к личности. Приспосабливайся, делай, что говорят, и не задавай вопросов. — Он покрутил ручку на пульте управления параболы. — Теперь у тебя есть время, Космо. Время стать членом группы.
      — Правда? Членом группы?
      Стефан вздохнул.
      — Именно об этом я хотел поговорить с тобой. В последнее время у меня всегда было скверное настроение. Но ты здесь ни при чем, все дело во мне самом.
      Космо ответил не сразу, некоторое время он внимательно всматривался в экран компьютера.
      — Если мне предстоит стать членом группы, ты должен мне сказать.
      — Что сказать? — спросил Стефан, хотя все уже понял.
      — Почему мы этим занимаемся? Что с тобой произошло?
      Несколько секунд лицо Стефана оставалось мрачным, потом выражение смягчилось. Он принял решение.
      — Хорошо, Космо. Ты заслуживаешь правды. Но поверь мне на слово, иногда лучше не знать всего — так по ночам спокойней спится…
      Стефан наклонился вперед, подпер голову ладонями и начал свой рассказ. Сначала медленно, потом слова посыпались из него как галька из мешка.
      — Всего три года назад я был самовлюбленным кадетом. Пятнадцатилетним юнцом, лучшим в своем классе. Профессор Фаустино, которая была моим учителем и старым другом семьи, предложила мою кандидатуру на поступление в офицерскую школу. Но беда пришла неожиданно. Мама позвонила мне в академию. Попросила подвезти ее домой из клиники, в которой работала, а я только что сдал экзамен по вождению патрульной машины. Поэтому я заехал за ней на полицейской машине. Решил, что отвезу ее домой, а потом отгоню машину к главному полицейскому управлению. Он потер глаза кулаками.
      — Глупец. Патрульная полицейская машина всегда находится под прицелом. Всегда. На ней категорически запрещается подвозить невиновных штатских. Я знал это. О чем я думал?
      — Что случилось? — спросил Космо.
      — Мы были на полпути домой, когда машина взорвалась. Эксперты сказали, что на шасси была установлена замаскированная мина. Полиции так и не удалось найти того, кто ее установил.
      Стефан провел пальцем по шраму на лице.
      — Я получил серьезные травмы, но мама пострадала сильнее. Гораздо сильнее. Однако она выжила бы, я уверен в этом. Я видел много ранений и до сих пор уверен, что она смогла бы выжить.
      — Если бы не паразиты? — высказал предположение Космо.
      — Эти синие дьяволы слетелись на нас, как пчелы на мед. Я не мог пошевелиться, не мог спасти ее. Просто лежал, придавленный кабиной, и смотрел, как они высасывают ее досуха. Трое бросились на меня. На руки и грудь. И уставились своими круглыми глазами.
      Стефан замолчал и вытер глаза рукавом.
      — «Скорая помощь» приехала буквально через несколько секунд. Случайно оказалась рядом. Повторюшка спас меня при помощи дефибриллятора. Но маму спасти не удалось. Я подвел ее.
      Космо глубоко задумался.
      — Ты не подвел ее, — сказал он наконец. — Паразиты — неотъемлемая часть природы. Невозможно сражаться с природой.
      Стефан обнял его за плечи.
      — Спасибо, Космо, — сказал он. — Приятно услышать такое, но киты тоже были неотъемлемой частью природы, и мы истребили их.
 
      По сравнению с предыдущей неделей следующие дни прошли исключительно тихо. Мона внимательно следила за работой параболы, но компьютер так и не смог обнаружить в результатах наблюдений какую-либо закономерность.
      Вернувшись после очередного посещения Зала Памяти, Стефан наконец устроил собрание. С тех пор как состоялся разговор с Эллен Фаустино, он чуть ли каждый день навещал прах матери. Сейчас ему отчаянно не хватало ее силы и поддержки.
      — Я много думал обо всем этом, — сказал он, указывая на установленное в комнате оборудование. — Полное безумие, я имею в виду буквально все. Как я мог подумать, что смогу победить… природу? Когда мы уничтожали одного паразита, появлялась дюжина новых, готовых охотиться на человеческий род. Во сколько жизней это обошлось?
      — Но теперь у нас есть пульсатор, — возразила Мона. — Нам остается только найти логово, и мы все исправим.
      — Ты была права, Мона, — тяжело вздохнув, произнес Стефан. — Парабола никогда не работала. Я не имел права подвергать вас опасности. — Он замолчал и посмотрел каждому члену команды в глаза. Назревало какое-то важное событие. Мона протянула руку под столом и сжала ладонь Космо. Следующие слова Стефана должны были повлиять на судьбу каждого из них.
      Лидер супернатуралистов сделал глубокий вдох.
      — Я принял решение. Начиная с сегодняшнего дня мы становимся нормальными людьми.
      Его слова эхом разнеслись по помещению склада. Нормальными людьми? А такие бывают?
      Первым ответил Космо.
      — Ты никогда не подвергал меня опасности. Никто меня не заставлял присоединиться к вам. Я поступал так, как считал правильным. А вы только спасли мне жизнь.
      — Мне тоже, — сказала Мона. — Если бы не супернатуралисты, я бы уже превратилась в масляное пятно рядом с какой-нибудь гоночной трассой.
      Стефан покачал головой.
      — Мне давно пора было очнуться. Моя мать умерла, и мне следует смириться с этим.
      Мона вскочила на ноги.
      — Стефан, мы не можем так просто сдаться. Ты отлично знаешь, какая судьба нам выпала. Мы должны сражаться с этими тварями, пока у нас остаются силы. Повторюшка, скажи ему.
      Но ребенок Бартоли потупил взгляд.
      — Может быть, босс прав. Пора завязывать.
      Мона резко взмахнула руками.
      — Не верю собственным ушам. Одна операция закончилась неудачей, и все буквально развалились на части.
      — Развалились на части? Это не так, Мона. Совсем не так. Мы сделали все, что могли, но с таким же успехом можно пытаться вытереть океан тряпкой. Почему мы не можем радоваться жизни как нормальные люди?
      Лицо Моны покраснело от злости.
      — Из нормальных людей эти твари высасывают жизненные силы, только нормальные этого не знают. Ты хочешь ничего не делать и просто наблюдать, как паразиты занимаются своим мерзким делом?
      Стефан осторожно потряс Мону за плечи.
      — Я этого совсем не хочу. Но нас победили. Мы — всего лишь группка несмышленышей. Что мы можем?
      — Теперь нас поддерживает «Маичи», — прошептала Мона. — У нас есть пульсатор и парабола…
      — От которой нет никакого толка и никогда не было. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы это понять, но теперь я все понимаю.
      — Жаль, конечно, что так получилось с параболой, — задумчиво и едва слышно произнес Космо.
      Мона отвернулась от Стефана.
      — Что ты имеешь в виду?
      — Профессор Фаустино кое-что нам сказала. Паразиты часто питаются электрической энергией. Уверен, если бы мы нашли утечки энергии, то обнаружили бы и логово паразитов. — Он подпер голову рукой. — Если бы у нас была «тарелка» побольше…
      Мона подбежала к ближайшему окну и распахнула тяжелые шторы.
      — У «Маичи» есть не большая, а огромная «тарелка», — сказала она, указывая на звезды. — Еще одна попытка, Стефан. Всего одна.
      Выражение смирения Стефана лопнуло как косметическая маска, обнажив привычную решительность.
      — Повторюшка, — сказал он, — где мой телефон?
 
      — Абсолютно невозможно, — сказала Эллен Фаустино.
      Стефан не поверил своим ушам.
      — Профессор Фаустино, я прошу лишь порт данных на спутнике. Один модуль подключения, это же ерунда.
      Лицо Фаустино на экране телефона помрачнело.
      — Спутник — запретная зона, даже для меня. Я — всего лишь президент отдела исследований. Мне не позволят даже вытирать пол на спутнике.
      Трубка телефона едва не треснула в руке Стефана.
      — Отлично, проведите сканирование сами. Мне нужны только места концентрации утечек энергии в центре города, больше ничего.
      Фаустино просмотрела цифровое расписание на столе.
      — Эта мысль нравится мне больше. Могу попытаться все устроить через пару месяцев.
      — Через пару месяцев! Вы представляете, сколько людей лишатся жизненных сил за пару месяцев?
      — Больше ничего сделать не могу. — Фаустино повернула экран расписания, чтобы он был виден Стефану. — Посмотри, какие клиенты внесены в список ожидания — «Найк», «Дисней», «Кром». Линия связи Земля—спутник стоит многие миллионы. Ты представляешь, какой рекламной силой обладает одна-единственная передача? На использование спутника составлен пятилетний список ожидания. Могу попытаться что-нибудь сделать только через два месяца, не раньше, и даже в этом случае мне придется обратиться ко всем людям, которым я когда-то сделала одолжение.
      Стефан старался сохранять спокойствие.
      — А как я должен использовать ваш энергетический пульсатор, если не могу найти паразитов?
      Фаустино была непреклонна.
      — Стефан, вся эта операция нелегальна. «НУ-ВИД 4» официально не существует. Как и модифицированный энергетический пульсатор. Кстати, это же относится и к тебе и твоей банде мятежников. Что я должна сделать? Пойти в центральный офис и рассказать там историю о призрачных синих созданиях, высасывающих энергию?
      — Нет, — вынужден был признать Стефан, сердито глядя на экран. — Нет конечно. А ячто должен делать?
      — Ты должен найти другой способ, — сказала Эллен Фаустино.
      Стефан сложил трубку.
      — Не волнуйтесь. Найду.
 
       Район Бушка — граница города — пригород Маичи-Сити
      Мона вела чушкамобиль по многолюдным улицам Бушки. Официально она не имела права использовать ручное управление, но в этом районе не водилось полиции, которая могла проверить у нее наличие, вернее, отсутствие водительских прав. Днем бандитов видно не было, по улицам ходили обычные мирные граждане. При бледном дневном свете здесь шла жизнь, неотличимая от жизни в других городах мира. Какими бы тяжелыми ни были условия, люди продолжали есть, жить и любить.
      Прилавки вырастали по обеим сторонам дороги, будто столики фокусников. Африканские портные стояли бок о бок с азиатскими хакерами и европейскими сапожниками. Торговля была бойкой, споры о цене — оживленными.
      Космо смотрел на проплывающий мимо мир со своего сиденья чушкамобиля.
      — Не самое плохое место для жизни, — заметил он.
      — Днем, — сказал Стефан. — Но могло бы быть лучше, если бы профессору Фаустино удалось получить свои субсидии.
      Повторюшка рассматривал в маленьком зеркальце свой подбородок — пытался разглядеть щетину, которой там быть не могло.
      — Конечно. Именно поэтому мы решили действовать за ее спиной.
      — Профессор Фаустино работает в корпорации и должна соблюдать правила, а мы не должны. Если супернатуралисты сумеют решить проблему паразитов, спутник стабилизируется, и потекут субсидии на социальные программы. Все будут счастливы.
      — Особенно «Маичи», — сказал Повторюшка, убирая зеркальце в карман. — Думаю, мы делаем им одолжение, выполняя за них работу, особенно после того, как они в течение нескольких лет пытались нас убить.
      — А менее мрачные мысли тебе в голову не приходят? — прокричала Мона с водительского места. Она дала ему целых пять секунд на ответ. — Нет? Я так и думала. Никогда не приходят.
      — Никогда? Просто я сторонник здорового скептицизма, — заявил ребенок Бартоли. — Разве мы должны слепо повиноваться? Уж больно в вонючие дела мы ввязались, когда вдруг стали работать на корпорацию. Не нравится мне все это.
      — Мне тоже не очень нравится, — сказал Стефан. — Но профессор Фаустино прежде всего — мой друг и только потом уже — президент корпорации. Мы можем ей доверять.
      — Ты уверен? Готов поставить на это наши жизни?
      — Я готов поставить на это только собственную жизнь. Когда мы проследим за паразитами до их логова, именно я установлю пульсатор. Начиная с сегодняшнего дня все вы, ребята, — только операторы компьютеров.
      Мона едва не разбила автомобиль.
      — Ребята? Кого ты называешь ребятами? Ты всего на пару лет старше нас. Если возраст позволяет мне бегать по крышам, то позволит и установить пульсатор. Я здесь не для того, чтобы следить за событиями на мониторе.
      — Ты будешь участвовать, но с безопасного расстояния. Если не нравится новое соглашение, можешь остановить фургон и выйти. Уверен, Милашки с радостью примут тебя в свои объятия.
      Мона с силой нажала на педаль газа.
      — Знаешь что, Стефан? Иногда ты ведешь себя как свинья.
 
      Они ехали больше трех часов, пока чушкамобиль не миновал кольцевую дорогу Маичи-Сити. За ней расстилалась пустыня. Космо впервые в жизни увидел окраину и был потрясен. Неужели город здесь заканчивается? Почему-то Космо всегда представлял себе город как гигантскую тюрьму. И если тебе даже удастся из нее удрать, то как выжить здесь, в сельской местности?
      Загородные пустоши оказались совсем не похожи на то, что Космо доводилось видеть в старинных видеофильмах. Не было видно галопирующих лошадей в замедленной съемке, качели не свисали с ветвей деревьев. Да и деревьев почти не было. На таком небольшом расстоянии от города почва и воздух были настолько насыщены ядовитыми испарениями и сточными водами, что тут ничего не росло.
      Здесь люди жили вне зоны обзора спутника и были свободны от его влияния. Большинство пригородных жителей обитало в одноэтажных постройках, собранных из чего попало, лишь бы сооружение с грехом пополам могло стоять и не падать. Космо эти жилища показались жутко экзотичными. После целой жизни, проведенной в стенах, похожих на чугунные чушки домов, было занятно увидеть стены, сложенные из обломков железобетонных секций мостов, и крыши из старых рекламных щитов.
      Повторюшка поежился.
      — Меня в дрожь бросает от этого места. Вы знаете, что здесь нет спутникового телевидения? В некоторых домах принимаются всего десять или пятнадцать подпольных каналов. Чем эти местные занимаются весь день?
      — Пытаются выжить, — сказал Стефан, показывая на гору хлама вдалеке. — Видишь, Мона? Нам туда.
      Когда они подъехали ближе, Космо понял, что гора хлама на самом деле была обнесенным изгородью двором, заполненным сверх меры городским мусором. Двое вооруженных охранников стояли под навесом импровизированной караулки, их оружие было таким же древним, как и все, что они охраняли.
      Мона остановила чушкамобиль перед вычурными железными воротами, которые в прошлой жизни служили входом на аттракцион под названием «Дино Дум».
      Стефан открыл боковую дверь, вышел в зной и пыль — и тут же оказался на прицеле двух винтовок.
      — Парень, лучше катись по своим делам, а? — сказал один из охранников — испитой субъект, у которого осталось не больше трех зубов во рту. — Если у тебя, конечно, нет ничего дельного на продажу. Не смотри на надпись на воротах, аттракционов здесь нет.
      — Заткнись и слушай, — как всегда тактично заявил ему Стефан. — Мне нужно встретиться с Линкольном. Скажи ему, что приехал Башкир. И если ворота не откроются через две минуты, отвечать придется тебе.
      Охранник собрался было поспорить, но увидел, как многозначительно Стефан посмотрел на часы, и передумал. Высокого черноволосого парня почему-то злить не хотелось. Было что-то зловещее в этом пронзительном взгляде и искаженных косым шрамом губах.
      Второй охранник плюнул вслед своему коллеге.
      — Убежал как кролик, трус. Бесхребетный, как древесный червь. — Очевидно, ему нравилось уснащать свою речь образами животного мира.
      Стефан сел в машину.
      — Думаю, дело выгорит.
      — Вероятно, благодаря твоему обаянию, — пробормотала Мона, которая так и не простила его за предложение остановить фургон и выйти.
      — Когда мы заедем туда, — продолжил Стефан, — я хочу, чтобы все вели себя крайне осторожно. Вы когда-нибудь видели фильмы о Диком Западе, в которых перестрелки начинаются по каждому пустяку?
      Космо кивнул.
      — На этой свалке все так и происходит, только пули настоящие. Повторюшка, имей в виду, ты — ребенок, пока я не скажу иначе.
      Повторюшка застонал.
      — Перестань, Стефан, ненавижу изображать ребенка.
      — Козырь в рукаве нам не помешает. Вот ты им и будешь.
      Гораздо меньше чем через две минуты странные охранники распахнули створки ворот. Вблизи Космо понял, что эти громилы еще уродливей, чем казались издали.
      — Загоняй свой тарантас, мистер Башки-ир. Припаркуйся перед входом в вестибюль.
      — Ого, — воскликнул второй, — где ты нашел такую мерзкую тварь? Прямо боров.
      «Интересно, он это о чушкамобиле или о своем отражении в зеркале? — подумал Космо. — Впрочем, не мне над ним насмехаться», — тут же спохватился он, ведь его собственная голова, после того как над ней поработал Повторюшка, тоже не годилась для парадного портрета. Правда, волосы уже немного отросли, и бугры на черепе стали не так заметны.
      Мона осторожно повела машину по извилистой дорожке между скелетами машин и остановилась перед крыльцом, сложенным из ржавеющих спутниковых антенн. Очевидно, это и было вестибюлем.
      — Не забудь, — сказал Стефан Повторюшке. — Изображай из себя маленького мальчика.
      Мона засмеялась.
      — Изображай? Просто веди себя как всегда. Никто не заметит разницы.
      Близнецы-уродцы провели их внутрь, небрежно отбросив в сторону занавеску из нанизанных на медную проволоку гаек. Внутри оказалось еще грязнее, чем снаружи. Каждый дюйм поверхности был покрыт зловонной смесью масла, грязи и ржавчины. Миллионы ржавых клещей пировали на потолке, и от них на пол сыпались частички ржавчины, похожие на железных мошек.
      За столом, сложенным из деревянных складских поддонов, сидел мужчина, который явно чувствовал себя в этой помойке как дома. Его ноги были задраны на стол, их голые пальцы облизывал толстый рыжий кот.
      — Красивый кот, — заметил Стефан. — Как его зовут?
      — Камуфляжем, — ответил мужчина. — Когда он закрывает глаза, его невозможно найти даже при помощи пары ищеек.
      Стефан сбросил ноги мужчины со стола и сел напротив. Кот зашипел и взобрался по ногам на колени хозяина.
      — Я вижу, ты не слишком заботишься о приличиях.
      — От соблюдения приличий, Линкольн, как в Большой Чушке, так и за ее пределами мало толку.
      Лицо Линкольна было изможденным, под глазами красовались мешки. Возраст его, как и расовую принадлежность, определить было невозможно, а разговаривал он с акцентом человека, принадлежащего к высшему сословию. Одет он был в костюм-тройку в тонкую полоску, которому, к сожалению, было не меньше двадцати лет.
      — Ты знаешь мое имя, юноша, но я не знаю, кто ты такой. Чтобы войти сюда, ты использовал имя старого друга, но ты определенно не похож на доктора Ариэль Башкир.