— Надо же, три года занимаюсь этим, а такая мысль не пришла мне в голову. Наверное, ты — гений. Узнать, где они живут. Поразительно.
      У Космо вдруг зачесалась коленка.
      — Я просто подумал…
      Стефан резко встал, отбросив стул. Он пытался сдерживаться, но без особого успеха.
      — Я знаю, что ты подумал, Космо. Я тоже думал об этом. Найти гнездо и покончить со всеми раз и навсегда. Превосходная идея, за исключением одной мелочи. Мы не можем его найти.
      — Что-то мне есть вдруг расхотелось, — закончил он. — Пора спать. — Стефан, с трудом передвигая ноги, скрылся в своей кабинке и задернул за собой штору.
      Повторюшка и тут не удержался от хихиканья.
      — Умеешь ты подлизаться к боссу, парень.
      — Оставь его в покое, — сказала Мона. — Или я поставлю тебя в угол.
      Повторюшка рассмеялся и потряс крошечными кулачками.
      — Вообще-то я пацифист, Мона, но ради тебя готов разок поступиться принципами.
      Мона собрала объедки.
      — Ты не виноват, Космо. Стефан посвятил борьбе с тварями всю свою жизнь. Он спит и видит, как бы расправиться с паразитами. Только тем и живет. И каждую ночь, когда мы выходим на охоту, он видит, что толку от его усилий никакого.
      — Мне почему-то все время кажется, что вы, ребята, не все рассказали, — сказал Космо. — Есть еще какая-то причина, по которой мы занимаемся этим.
      Повторюшка открыл бутылку пива и наполовину осушил ее одним глотком.
      — Мы помогаем людям. Разве этого не достаточно?
      — Помогаем людям? И только?
      Мона и Повторюшка переглянулись, и Космо это заметил.
      — Понял. Я пока еще не стал одним из вас.
      Мона обняла его за плечи.
      — Знаешь что, Космо, ты перенервничал. Тебе не помешает прогуляться, развеяться…
      Космо почему-то подумал о Зиплоке.
      — Четырнадцать лет не был на прогулке.
      — Лучшего времени не придумать, — сказала Мона, надевая крутку. — Если ты не против, я вполне могу пойти с тобой — потом отосплюсь. Вамос.В смысле айда.
      Космо пошел за ней к лифту.
      — Куда мы пойдем?
      — Повторюшка, ты идешь?
      Крошечный ребенок Бартоли поудобнее устроился в кресле и включил телевизор.
      — Я?! Нет уж, спасибо. Однажды я пошел погулять с Моной. Мне повезло, что вернулся с полным комплектом пальцев на руках.
      Космо слабо улыбнулся.
      — Он шутит, да?
      Мона подтолкнула его к двери лифта.
      — Нет, Космо, — сказала она, закрывая решетку. — Совсем не шутит. Но, с другой стороны, пальцем больше, пальцем меньше, какая разница?
 
      Мона провела Космо по лабиринту трубопроводов и заброшенных сборочных конвейеров к широкой погрузочной площадке на первом этаже. На пандусе стоял громоздкий, приземистый автофургон.
      Мона хлопнула по крылу, подняв в воздух целую тучу ржавых клещей. Ржавые клещи, доселе невиданные букашки, появились в Маичи-Сити не так давно. Умники с телевидения утверждали, что это — принципиально новый вид, супернасекомые, которые переживут даже тараканов.
      — Чушкамобиль. Это старое корыто не раз спасало нам жизнь.
      Космо пнул одну из шин.
      — Мы же не собираемся никуда на нем ехать, правда?
      Мона открыла капот.
      — Не суди о нем по внешнему виду. По мне, так лучше собранная из запчастей рухлядь, чем краденая машина. Но сегодня мы никуда не поедем. Маслоприемник накрылся. Нужен новый или по крайней мере не слишком изношенный.
      — А я-то думал, что мы идем гулять.
      — Мы и идем, — пробормотала Мона, снимая трубу маслоприемника с креплений. — Ничего не меняется. Просто по пути мне нужно уладить пару дел.
      — А я тебе зачем понадобился? — спросил Космо, хотя на самом деле он был готов сопровождать Мону хоть к черту на рога. В конце концов, он был четырнадцатилетним юношей, а Мона была первой девушкой, с которой он общался без надзора.
      Мона завернула маслоприемник в мешковину.
      — Космо, ты нужен мне для моральной поддержки.
 
      «Бушка» на жаргоне Маичи-Сити — угон автомобиля. А одноименный район Вест-Сайда прозвали так потому, что сюда стекались ворованные автомобили со всего города.
      Несовершеннолетние хулиганы угоняли «BMW», «кромы» и «бенцы» со стоянок в жилых районах и переоборудовали их для гонок по бездорожью. Каждую ночь банды юношей и девушек собирались в заброшенных складах, чтобы участвовать в незаконных гонках за лидером.
      Бушка. Родной район Моны.
      Им понадобился почти час, чтобы добраться от Абракадабра-стрит до Бушки. На юг, по Путеводному проспекту, затем через мост к старому полицейскому ограждению, за которым громоздился бруствер из сожженных автомобилей. Тот, кто решался зайти за него, делал это исключительно на свой страх и риск. Полиция никогда не выезжала на вызовы из Бушки.
      Космо постарался стать невидимым. Этому трюку он научился в институте Клариссы Фрейн. Втянуть голову в плечи, передвигаться мелкими шажками и не смотреть никому в глаза. Однако Мона его невидимость категорически забраковала.
      — В этом районе, Космо, нужно идти расправив плечи и высоко подняв голову. Если эти стервятники почувствуют слабость, они расправятся с тобой быстрее, чем подсыпят сахар в бензобак.
      Под стервятниками она имела в виду группы подростков, возвращающихся домой после ночных гонок. Они группками топтались на тротуарах или разъезжали по улицам на автомобилях с усиленной подвеской. В этом районе спутниковое управление не работало, все автомобили управлялись вручную.
      Космо показалось, что почти всех стервятников Мона знает лично.
      — Эй, чикита!— громко окликнул ее мускулистый парень, болтавшийся в одной из наиболее многочисленных пеших компаний. Глаз его был перевязан пестрым платком. — Что-то ты давно не выходила на старт! Нам тебя не хватает.
      Мона усмехнулась.
      —  Хола,Мигель. Может, я и поучаствую, когда у тебя появится машина, с которой не стыдно состязаться. Твою последнюю колымагу можно обогнать даже пешком.
      Мигель застонал и прижал руку к груди, словно его сразила пуля.
      — Ты меня уела, Васкез, но мой день еще наступит, и тогда — держись!
      Мона усмехнулась, но шагу не сбавила.
      — Мечтать не вредно, Мигель.
      Когда они завернули за угол, Мону охватила дрожь. Ее храбрость была показной, на самом деле девушка была напугана до смерти.
      — Я так боялась, что они не отвяжутся. Мигель — Милашка.
      Космо непонимающее заморгал.
      — Ты так считаешь?
      Мона ударила его по плечу.
      — Я совсем другое имела в виду, эступидо,глупыш. Милашки — самая крутая банда в Бушке. Раньше я водила компанию с ними. Была механиком, ухаживала за их тарантасами. Под платками у них такие же татуировки, как у меня. — Мона показала на цепочку ДНК над бровью.
      — Это татуировка банды, верно? Что она означает?
      Мона наклонилась, чтобы Космо мог лучше рассмотреть рисунок.
      — Цепочка ДНК, составленная из частей автомобиля. Видишь колеса и поршни? Это означает, что в глубине души все Милашки одинаковы. Мы живем ради гонок.
      Они прошли еще несколько кварталов, мимо одинаковых домов и забаррикадированных магазинов. Уличные торговцы разжигали жаровни. От посягательств подростков они защищались тем, что выставляли на показ оружие или держали у лотков крупных злых собак. Несколько раз Мону окликали. И не только Милашки. Космо довелось увидеть кельтские, англо-американские, славянские, африканские и азиатские группировки. Мона на ходу пыталась его просвещать.
      — Это ирландцы. В основном занимаются угоном грузовиков из порта на другом берегу реки. А вон те высокие парни, — она показала на пару африканцев в черных костюмах, — зулусы. Обычно работают телохранителями, все обучены африканским боевым искусствам. Стоит такому бросить в тебя что-нибудь острое — и можешь попрощаться с жизнью.
      Космо постарался стать еще более невидимым.
      — Эти ребята с пирсингом — Бульдоги. Могут разобрать мотоцикл буквально за несколько секунд. Садишься завязать шнурок на ботинке, а когда оборачиваешься, видишь, что от мотоцикла осталась только рама.
      — Как тебе удалось уйти от Милашек? — спросил Космо. — Я думал, что членство в банде пожизненное.
      — Меня спас Стефан. Восемнадцать месяцев назад я попала в страшную аварию. Одно легкое было разорвано, я истекала кровью. Паразиты уже собирались высосать меня досуха, а братья-Милашки разбежались, едва я врезалась в столб. Стефан был в ночном патруле и услышал взрыв. Он подбежал ко мне и расстрелял сидевших на груди тварей. Повторюшка привел легкое в порядок, а потом они отвезли меня в больницу. По пути я что-то лепетала о синих существах, высасывавших из меня жизнь, поэтому через неделю Стефан навестил меня в больнице и предложил начать новую жизнь. Я согласилась. В Бушке мне все равно ничего не светило. Мои родители умерли, а Стефану уже было восемнадцать, и он стал моим поручителем. Ты просто не представляешь, как приятно было почувствовать себя полноценным гражданином, знать, что теперь мне не придется провести остаток жизни в страхе, в постоянном ожидании того, что полиция схватит меня и бросит в какой-нибудь приют.
      — И Милашки просто позволили тебе уйти? Отпустили лучшего механика?
      Мона остановилась у киоска и купила пару свежеиспеченных булочек. Они с Космо устроились на перевернутых мусорных баках и принялись жадно поедать горячий хлеб.
      — Все было не так просто. Однажды вечером Мигель появился на Абракадабра-стрит с толпой громил. Стефан позволил им войти на погрузочную площадку, потом включил прожекторы. Мигелю он сказал, что Милашки потеряли права на мои услуги, когда оставили меня умирать.
      — И Милашки согласились? — недоверчиво спросил Космо.
      — Нет, — призналась Мона. — Стефан предложил им опытный образец гоночного нитромобиля «Маичи Z-12» за то, чтобы меня отпустили из банды.
      — Стефан тебя купил?
      Мона снова хлопнула его по плечу.
      — Нет, Космо, он купил мне свободу. Именно поэтому мы ездим на чушкамобиле, именно поэтому мы пришли с тобой сюда за древним маслоприемником. — Мона доела булочку и бросила упаковку в уличный мусоросжигатель. — Пошли, нам еще предстоят трудные переговоры.
      Космо пошел за Моной по узкому переулку, в котором воняло нечистотами и машинным маслом. Крысы дрались из-за объедков, ржавые клещи вгрызались в торчавшие из стен зданий балки. Мона откинула пропитанную маслом тряпку и подошла к стальной двери, оборудованной камерой наблюдения. Она постучала по защитному экрану.
      —  Хола,Жан-Пьер, открывай.
      Через несколько секунд раздался искаженный помехами голос.
      — Мона Васкез, ты еще жива? А что это за парень с тобой?
      — Его зовут Космо, я за него ручаюсь.
      По команде с дистанционного пульта запоры отодвинулись, и дверь распахнулась.
      — Входи, только ничего не трогай.
      Помещение, куда они попали, словно выпало из счастливого сна автомеханика. Казалось, сами стены были сделаны из частей автомобилей. Здесь было все, от самых современных плазменных преобразователей до частей допотопных двигателей внутреннего сгорания. Космо и Мона прошли по лабиринту запчастей мимо нескольких автомобилей, находившихся на различных стадиях ремонта.
      Высокий худой мужчина копался под капотом шестиколесного «крома». Волосы механика были завязаны в «конский хвост» на затылке, а все открытые участки кожи были черными от масла и выхлопных газов.
      — Эй, Жан-Пьер, что происходит?
      Мужчина с трудом вылез из-под капота и снял увеличительные очки.
      — Васкез, са ва?Происходит то, что ты мне заплатишь сто динаров, которые задолжала за выхлопную камеру.
      Мона рассмеялась.
      —  Вайя ал инферно,Жан-Пьер. Пошел к черту. Камера была забита шпатлевкой. Развалилась всего через сотню миль. Мне следовало бы погонять по мастерской пинками твою тощую французскую задницу.
      Жан-Пьер пожал плечами.
      — Что ж, попытаться все равно стоило.
      — Ты мне должен, и я пришла получить долг. — Мона бросила маслоприемник на верстак. — Дай мне такой же, и мы квиты.
      — Квиты? Мона, ты шутишь. Это — настоящая редкость. Восемьдесят динаров, если мне удастся найти такой маслоприемник.
      Мона сложила руки на груди.
      — Тридцать динаров, хомбре.И ты уже знаешь, есть он у тебя или нет.
      Жан-Пьер широко улыбнулся, сверкнул белыми зубами на замасленном лице.
      — Мона, я так по тебе скучал. Так и быть, тридцать. Только потому, что тебе удалось поднять мне настроение.
      Жан-Пьер скрылся в лабиринте запчастей.
      — Он — единственный человек в Бушке, на которого почти можно положиться, — сказала Мона. — Может достать или сделать все что угодно. Банды не трогают его, потому что без него их тарантасы давно рассыпались бы на части.
      Жан-Пьер вернулся, помахивая маслоприемником, как полицейской дубинкой. У него на плече сидел паразит. Космо машинально попятился и обрушил сложенную из колесных колпаков башню.
      — Мона, смотри!
      Француз нахмурился.
      — Эй, мон ами,поосторожней с товаром. Что с тобой происходит?
      — Не обращай на него внимания, Жан-Пьер, — сказала Мона не моргнув и глазом. — Он — чокнутый. Наглотался выхлопных газов на гонках. Иногда видит то, чего нет.
      Космо не мог оторвать глаз от притаившейся на плече француза твари.
      — Разве можно просто стоять и смотреть? Почему не убить ее?
      Мона подбирала колпаки.
      — Заткнись, Космо, — сказала она, сверкая глазами. — Там ничего нет. Понял? Ровным счетом ничего!
      Космо попытался понять, что выражает взгляд ее карих глаз. Она видела тварь, он был уверен в этом.
      — Ничего нет. Понял.
      — Вот и хорошо. — Она отсчитала чипы достоинством в динар на верстак. По другую сторону бруствера люди, как правило, пользовались кредитными карточками, но в Бушке правили наличные. — Вот, тридцать динаров.
      Жан-Пьер смахнул чипы в ящик.
      — Все тридцать? Васкез, ты в меня влюбилась?
      Мона взяла маслоприемник, стараясь не смотреть на сидевшего на плече француза глазастого паразита.
      — Нет, просто отлично понимаю, когда сделка выгодная. — Она опустила взгляд. — Кстати, как ты себя чувствуешь в последнее время?
      Жан-Пьер удивленно посмотрел на нее.
      — Странно, что ты об этом спрашиваешь. Что-то давит в груди. Началось совсем недавно, всего несколько недель назад. Нужно бы сходить к врачу в городе, но кто верит врачам, нес па?
      Мона посмотрела французу прямо в глаза.
      — Обязательно займись этим, Жан-Пьер. Мы без тебя пропадем.
      — О чем речь, ма шер.Клиент всегда прав. — Он выдвинул решетчатый ящик из стены. — Как лучшему клиенту тебе полагается комплект свечей бесплатно.
      Мона положила свечи в карман и поцеловала Жар-Пьера в щеку. Паразит неохотно отодвинулся.
      — До свидания, Жан-Пьер. Большое тебе спасибо.
      Француз потер щеку.
      — Поцелуй? От Моны Васкез? Ты не заболела?
      Мона с ненавистью посмотрела на паразита.
      — Нет, Жан-Пьер. Яне заболела.
 
      Мона не произнесла ни слова, пока они не отошли на два квартала от мастерской Жан-Пьера.
      — Эти твари… Иногда они знают, когда человеку грозит опасность.
      — Почему мы ничего не сделали?
      — Что мы могли сделать? Начать палить по воздуху средь бела дня? Жан-Пьер пристрелил бы нас. Здесь мы ничего не могли сделать, как не можем открывать стрельбу в больницах. Может быть, у Жан-Пьера будет сердечный приступ, и паразит лишит его последнего шанса. Естественные причины, понимаешь? Может быть, паразит просто высосет из него несколько лет жизни. И никто ничего не узнает, вот в чем штука. Нет преступления, нет злого умысла, нет подозреваемого, нет жертвы. Знаешь, всего год назад невозможно было увидеть паразита средь бела дня, а сейчас это происходит все чаще и чаще.
      Начинался день, и людей на улицах становилось все больше и больше. Космо разглядывал прохожих. Днем паразиты были почти невидимы, но, приглядевшись, можно было заметить, как они сидят на плечах у своих жертв или парят над ними в воздухе.
      Мона заметила его взгляд.
      — Вот именно. Они не любят свет, но они здесь. А еще они не любят воду. Она их не убивает, но хороший душ лишает их энергии. Поэтому я каждый день молюсь о дожде.
      — Так все и происходит? Если паразит тебя выбрал, можешь попрощаться с жизнью?
      — Не обязательно. Тебя могут спасти врачи, тебе может повезти, или, как мы, ты можешь спрятаться за стенами из гидрогеля. Паразиты обычно появляются уже после несчастного случая или аварии, но иногда запах смерти настолько силен, что они не в силах ему сопротивляться.
      Они спешили по Бушке в сторону ограждения. Космо шел, опустив голову, чтобы не привлекать внимания тварей. Боялся, что паразит заметит его взгляд и усядется на плечо.
      — Уже уходишь? — раздался чей-то голос. Милашка Мигель стоял, облокотившись на перила, на балконе третьего этажа.
      — Нет времени, — бросила Мона. — Слишком много работы.
      — Советую остаться, чикита.Сегодня здесь будет очень интересно. Мы торжественно выводим на гонки «Маичи Z-12». Обыграем всех дочиста.
      — Правда? Может быть, стоит перенести такое событие. Я слышала, что в последнее время очень плохой смог.
      Мигель рассмеялся.
      — Что за чепуха, детка! Милашкам смог нипочем. Сегодня вечером нам есть чем заняться. Гонки — единственное, о чем стоит волноваться.
      Космо украдкой покосился на балкон. С полдюжины паразитов сидели на стене над головами Милашек и почти любовно таращились круглыми глазами на своих жертв.
      Мона пошла быстрее.
      — Похоже, нынче вечером у нас тоже будет чем заняться.

Глава 5
МИЛАШКИ И БУЛЬДОГИ