– Ну, тогда едем дальше!

* * *

      – Что вы помните о войне, Мортимер?
      – Ничегошеньки.
      – Совсем-совсем? – настаивал Келдыш.
      Агата подумала.
      – Очень тесно. Все кричат. Качается пол. У меня в руках Барсик.
      – Барсик?
      – Мой кот. Вернее, он не мой и наверняка не Барсик. Воспитатели сказали, что из подвала меня достали с ним в обнимку. Пытались отобрать, а я не отдала. Так и приехала с ним в приют. Он там прижился. Жил в подвале, мышей ловил. Иногда даже мне приносил, когда приходил спать в мою кровать. Только тогда я спала. Он мурлыкал, а я спала...
      – А когда не приходил? – помолчав, спросил Келдыш.
      – Я... – Агата сморщилась. – Я правда не помню. Это все воспитатели бабушке рассказывали. А она – мне. Я сидела в кровати, и никакими силами меня нельзя было уложить. Я все на что-то смотрела.
      – На что?
      – Откуда я знаю? Не помню...
      – Совсем? – не отставал Келдыш. Агата разозлилась – да что ему от нее надо? Чтобы она рассказала про тени, которые до сих пор иногда рыщут в ночи? Слабо светящиеся тени – они бродят и бродят, ищут и ищут и не могут кого-то найти... стих почти получился.
      – А вы сами что помните? – спросила с вызовом. Келдыш слегка растерялся:
      – Хотите знать, что видел я?
      Он перегнулся через перила моста – внизу плыл речной трамвайчик, весь в огнях и в музыке. Молчал долго. Потом повернул голову и серьезно посмотрел на Агату.
      – Радуйтесь, что ничего не помните, Мортимер. Радуйтесь – и живите.
      Агате стало холодно. Агате стало грустно. Тяжело. Она тоже принялась смотреть на медленно текущую черную реку: огни моста и набережной золотили и серебрили воду, но не проникали внутрь. А что там, в глубине? Что там, в ее памяти? В памяти Келдыша?
      Его пальцы, лежащие на перилах рядом с ее локтем, дрогнули, сжались сильнее. Ей показалось, он произнес что-то. Агата взглянула вопросительно. Келдыш медленно, осторожно выпрямлялся, как будто по частям, по позвонку, точно раздумывая – а стоит ли? Замер, высоко подняв голову. Агата подумала – что-то увидел, взглянула тоже – те же огни фонарей, те же звезды... Учитель застыл, ноздри у него раздувались, на напряженной шее трепетала жилка... Ему опять плохо?
      – Что... – начала Агата, но он быстро закрыл ей рот ладонью. Рука пахла рекой, камнем и была влажной. Медленно повел головой влево-вправо – прислушиваясь? принюхиваясь?
      – Мортимер, – сказал негромко. – Быстро в машину.
      – А...
      – НЕМЕДЛЕННО!
      Он будто одним возгласом телепортировал ее в машину – Агата мгновенно очутилась на переднем сиденье. Смотрела через стекло, как медленно, завернув голову влево, он отступает к машине. Шажок-остановка, шажок-остановка. Агата изо всех сил напрягала зрение, но видела перед собой только пустой мост. Келдыш широким полукругом повел рукой, как будто измерял температуру моста под ногами, потом снова – уже вверх ладонью. Остановился перед капотом – Агата видела, как шевелятся его губы, но изнутри слов не было слышно. Вновь двинулся, так же замедленно открыл дверцу – и мгновенно оказался в седане.
      – Пристегнитесь!
      Агата потянула ремень – ее бросило на стекло, потому что зверь-машина внезапно прыгнула, разворачиваясь чуть ли не в воздухе. В панике завизжала машина со встречной полосы. Барахтаясь на сиденье, Агата сумела оглянуться: машина встала, упершись бампером в перила, а следом, накрывая и ее, и мост, полз белый туман.
      – Пристегнись! – снова рявкнул Келдыш, и Агата испуганно повиновалась. Снаружи мелькали огни и улицы, размазанные в цветные пятна, скорость вдавливала ее в плотное сиденье, а оскалившийся Келдыш гнал и гнал, бормоча что-то, и только иногда вскидывал взгляд в зеркало заднего вида. Вид у него был дикий. Агата вжалась в угол между дверцей и сиденьем, глядя то на него, то на несущуюся на них улицу...
      – Выходите!
      Ни за что, подумала Агата и открыла зажмуренные глаза. Сильная рука Келдыша уже бесцеремонно вытаскивала ее за локоть.
      – Быстрее же, Мортимер!
      Она еле успевала переставлять ноги, пока он тащил ее по узкой дорожке к слабо освещенному крыльцу. Нажал кнопку звонка и еще пару раз вдарил кулаком по деревянной двери. Дал бы и третий, если бы дверь без всякого предупреждения не распахнулась. Оттуда на них вылетело очень сердитое существо в чем-то развевающемся белом.
      Существо зашипело по-змеиному:
      – Игорь! С-скотина ты этакая! Ты меня до смерти напугал! Дети уже спят, а ты...
      Келдыш молча, как объяснение, выставил вперед Агату, и женщина сказала обычным человеческим голосом:
      – Господи! Заходите скорее!
      Рука Келдыша на Агатином плече, подталкивая и направляя, провела ее через порог, ярко освещенную прихожую, до горящего торшера в гостиной. Тут, надавив, приказала сесть – Агата без всякого сопротивления рухнула в мягкие подушки дивана.
      – Что с вами, бедняжка? – услышала сочувственное. Женщина сидела перед ней на корточках, заглядывая в лицо. – Игорь, что ты с ней сделал?
      – И рад бы что-нибудь с ней сделать, да не знаю – что! – раздраженно огрызнулся Келдыш. Он все встряхивал и встряхивал рукой, словно пытаясь сбросить с запястья массивные металлические часы.
      – Ч-черт! Лизка, побудь с ней, я должен кое-что проверить...
      – Ты куда?
      Но только дверь хлопнула. Женщина со вздохом повернулась к Агате:
      – Вот так всегда! Налетит, наорет, перепугает – и снова пропал! Что случилось?
      Зубы Агаты начали отбивать дробь.
      – Н-не знаю... м-мы б-были на м-мосту...
      – Каком?
      – Н-не помню... там льв-вы...
      – Королевском. Так?
      – А он и говорит: «Б-быстро в машину!», и как рванет! Я думала, мы разоб-бьемся...
      Лиза кивала:
      – Вполне в стиле моего братца.
      Брата? Представить только, ядовитый, черный, неприятный Келдыш в родстве с этой маленькой толстенькой беленькой женщиной...
      Лиза чуть прищурилась.
      – Он что-то вам сказал? Что он делал?
      – Я не слышала, я же б-была в машине... а он шел и делал рукой... в-вот так...
      Агата добросовестно постаралась повторить жест учителя. Подняла глаза и увидела, что Лиза задом отползает от нее по ковру и чуть ли не шипит при этом, как разъяренная кошка.
      – С-стервец!
      – А? – ошарашенно спросила Агата.
      Лиза неожиданно легко подпрыгнула с пола – как мячик – и хватила рукой по телефону.
      – Серегина мне! – взлетел к потолку ее пронзительный голос. – Серегина! Я... Игорь сейчас на Королевском. С нашими друзьями. Да... и... да, я говорю! Скорее, ради бога!
      Хлопнула трубкой о стол, подперла руки в боки и уставилась на Агату. После минутного замешательства та завозилась, и Лиза сообразила, на что смотрит. Или на кого. Кивнула и сказала:
      – Все в порядке. Его прикроют.
      Как будто Агату это должно было успокоить. Как будто она должна за Келдыша волноваться...
      Лиза еще помолчала и всплеснула руками:
      – Нет, ну какой идиот! Мы же только год назад его буквально по кусочкам собирали!
      Агата насторожила уши.
      – По каким... кусочкам? Почему по кусочкам?
      Но Лиза вдруг вновь превратилась в хлопотливую хозяйку:
      – Да вы же вся дрожите! Как вы, бедненькая, перенервничали! Идемте, я покажу, где ванная, умоетесь, я вас покормлю.
      Агата послушно поплелась следом. Ей было неудобно признаться, что она вовсе не перенервничала, а если кого и испугалась, то только взбесившегося Келдыша...
      Ванная была просторной, светлой и доказывала, что в доме есть дети: детские шампуни и присыпки, цветные пластмассовые уточки и кораблики.
      – Девушка, где вы там? Ау-у? Вы не утонули?
      Агата вытерлась мягким полотенцем и пошла на кухню. На столе уже стояли тарелка с пирогами и громадная чашка с дымящимся какао.
      – Ешьте. Как вас зовут?
      Агата отбросила волосы с лица.
      – Агата.
      Лиза уставилась на нее, и Агата завозилась: опять «фамильные глаза»? Их что, знает вся столица?
      – Да вы же совсем молоденькая! – пораженно сказала Лиза.
      Тут Агате стало совсем неудобно. Официантка, теперь Келдышева сестра...
      – Мы из его класса. Приехали в столицу на экскурсию. Я и еще четверо.
      Лиза засмеялась.
      – Ну конечно! Он говорил! А я-то подумала... Ешьте. Вы, конечно, голодная. Когда Игорь чем-то увлечен, он просто безжалостен. Наверняка морил вас голодом.
      – Нет, он...
      – Ешь!
      Несколько минут слышалось только благодарное Агатино чавканье. Конечно, это не бабушкины пироги, но тоже очень и очень...
      Лиза сидела напротив, поглядывая то на Агату, то на часы.
      – И как там мой братец учительствует?
      Агата облизнулась и вытерла губы.
      – Он хорошо преподает. Увлекательно.
      – Да уж, зажечь он умеет. А как он вам как человек?
      – Многим нравится, – честно сказала Агата.
      – А тебе? Ну, что я спрашиваю, у тебя на лице все написано! Он может быть просто невыносимым!
      Агата покраснела. Везет ей в этот год на любящих сестер невыносимых братцев: Вуд, потом Келдыш...
      Она внезапно обнаружила, что зевает во весь рот.
      – Ну вот что, – решительно сказала Лиза. – Пойдем, уложу тебя спать.
      Агата подавилась зевком.
      – Но учитель... когда приедет... мне же надо в гостиницу...
      – Когда приедет, тогда приедет. Теперь явно уже только под утро. Ляжешь на диване. Идем-идем!
      Слабо сопротивляясь, Агата переоделась в мягкую просторную майку, Лиза сунула ей подушку и накрыла пледом. Погасила свет.
      – Если что – я неподалеку. На кухне.
      – Разбудите меня, когда он вернется.
      – Разбужу-разбужу. Спокойной ночи.
      – Спокойной ночи... – и Агата моментально уснула.

* * *

      – Где она?
      – Спит. И тебе бы не мешало.
      – И тебе. Вздремну. Разбудишь в семь?
      – Сначала отчитайся... куда грязными руками? Давай я тебе чай согрею. Кто это был?
      – Нюхач работает. Но, по-моему, дело гиблое. Как всегда. Я все не пойму – зачем? Кому я теперь нужен? Сижу себе в провинции, никого не трогаю...
      – А вдруг они об этом не знают?
      – Мне что, объявление в газете дать? Или беджик на себя повесить: «Это Келдыш, никому теперь совсем не страшный»?
      – Игорь... когда это все кончится?
      – Никогда. Не при нашей жизни – точно. Так что пойду я все-таки посплю...

* * *

      Она как-то сразу вспомнила, где она и кто она и почему по комнате бродит заспанный Келдыш. Агата смотрела на него, медленно моргая. Келдыш остановился у окна, оттянул штору, серый свет лег на его такое же серое хмурое лицо. Провел пальцами по непривычно взлохмаченным волосам, подергал себя за мочку уха, точно проверяя, насколько он проснулся, – и поглядел на Агату. Агата поспешно зажмурилась. На учителе были одни полузастегнутые джинсы – конечно же, черные! – на груди висел какой-то медальон.
      – Ига-арь!.. – прошипела Лиза. – Что ты там топчешься? Иди на кухню!
      Келдыш послушно зашаркал к двери. Агата посмотрела ему вслед. С утра он был какой-то... скованный. Словно тело еще не проснулось и плохо его слушалось.
       Год назад мы его буквально по кусочкам собирали...
      Дверь Келдыш прикрыл неплотно. Лиза сказала – уже обычным голосом:
      – Есть будешь?
      – Угу. И кофе.
      – Большую чашку?
      – Что спрашиваешь?
      Пауза. Позвякиванье. Агата перевернулась на спину.
      – Хоть немного поспал?
      – Да. Лизка, успокойся, я жив и здоров!
      – Не могу. Ты меня вчера до смерти напугал!
      – Ну, извини, – буркнул Келдыш.
      – И девочку свою...
      Тишина. Позвякивание.
      – Как ты ей все это объяснишь?
      – Я не обязан.
      – Так-та-ак, – зловеще сказала Лиза, – представляю тебя в роли школьного учителя!
      – Полный мрак. Хотя детишки попадаются... интересные.
      – Вроде этой... Агаты, кажется?
      – Угм. Нам пора. Разбуди ее.
      – Твоя ученица, ты и буди. А я пирожки подогрею.
      – А вдруг я ее испугаю?
      Голос Лизы стал ехидным:
      – До сих пор не знаешь, как будят по утрам девушек? Поцелуями, братец!
      Келдыш заворчал. Агата тут же закрыла лицо локтем. Слушала, как открылась дверь, медленные шаги. Потом Келдыш негромко сказал – совсем близко:
      – Мортимер!
      Интересно, а что он будет делать, если она притворится, что крепко спит? Тормошить за плечо или поливать из чайника? Тут Агата вспомнила про Лизины поцелуи и мгновенно вспыхнула – наверное, даже локоть покраснел. Опустила руку.
      – Я не сплю.
      – Тогда вставайте, – сказал Келдыш своим обычным голосом. – Пора ехать в гостиницу.
      Агата поискала глазами одежду. Поверх аккуратной стопки лежал лифчик. Она увидела, что Келдыш увидел тоже, и втянула голову в одеяло, как черепаха. И зачем вчера напялила? Ведь терпеть же не может...
      Келдыш молча ушел на кухню. На этот раз джинсы были на нем застегнуты.
      Лиза подала ей пушистое полотенце.
      – У тебя косметичка с собой?
      – Нет...
      Не признаваться же, что из всей косметички у нее только тушь и блеск для губ... Вот у Дьячко – у той в сумке целый арсенал.
      – Хочешь, дам тебе?
      Почему-то все сестры всех ее знакомых братьев хотят ее непременно раскрасить...
      – Спасибо, не надо.
      – Ну и правильно, – бодро и неубедительно согласилась Лиза. Агата возилась в ванной долго – пока Келдыш не стукнул костяшками пальцев в дверь:
      – Я ушел с кухни!
      Агата вышла из своего убежища, села на табурет и с тоской поглядела на полную тарелку. Есть не хотелось. И хозяйку не хотелось обижать.
      – Возьми пакет с собой, ехать-то далеко, проголодаетесь, – сказала догадливая хозяйка.
      «До гостиницы, что ли?» – едва не спросила Агата, потом вспомнила, что сегодня они возвращаются домой.
      В прихожей задумалась, куда пристроить пироги, чтоб обуться. Келдыш молча забрал у нее пакет. Агата присела, сражаясь со шнурками. Шнурки, будто маленькие змеи, жили своей собственной жизнью и совершенно не хотели подчиняться. У самого ее носа начал нетерпеливо постукивать черный блестящий ботинок.
      – Побыстрее, Мортимер!
      Поспешно завязав-запутав последний узел, Агата выпрямилась – и прямо-таки напороласьна взгляд широких серых (тоже фамильных?) глаз Лизы.
      – Мор-ти-мер? – по складам выдохнула она. Розовая ее кожа пошла бело-красными пятнами, и сразу стало видно, что эту ночь женщина почти не спала. И что она очень испугана. Вернее сказать – перепугана. Агата растерянно взглянула на Келдыша – тот тоже смотрел на сестру, закусив губу. Лиза шагнула к нему и стала комкать на его груди водолазку, по-прежнему не сводя глаз с Агаты, словно боялась хоть на миг выпустить ее из виду.
      – Это... что ты... ты что задумал, Игорь?!
      Брат сильно сжал ее руки.
      – Успокойся, Лиза. Все в порядке. Все под контролем.
      Метнул злобный взгляд на оцепеневшую Агату, как будто она в чем-то виновата.
      – Идите в машину!
      Машина, конечно, была заперта, и Агата переминалась рядом с ней с ноги на ногу, пока из дома не вышел стремительный Келдыш. Уже сидя рядом с ним, Агата увидела Лизу. Неподвижная, подретушированная утренней дымкой, вся в белом, женщина казалась привидением, которое вот-вот унесет порывом легкого ветра...

* * *

      – Приехали, Мортимер.
      Келдыш перегнулся через спинку, достал с заднего сиденья пакет с пирогами и кинул ей на колени.
      – Мортимер, вы заснули?
      Агата смотрела в лобовое стекло.
      – Почему она испугалась?
      – Кто?
      – Лиза. Ваша сестра. Она так хорошо отнеслась ко мне, а потом испугалась. Она меня испугалась?
      Келдыш искоса, подняв бровь, оглядел Агату. Сказал с отвращением:
      – Посмотрите на себя, Мортимер! Кого вы можете напугать?
      Агатина нижняя губа упрямо выдвинулась вперед.
      – Значит, не меня, но из-за меня?
      Келдыш с силой потер лицо ладонями. Он тоже мало спал сегодня. Ответил нетерпеливо:
      – Не вас. И не из-за вас. Это наше с сестрой дело. Вас оно не касается.
      – Как же – не касается, – сказала Агата противным голосом. Она была готова разрыдаться. – Когда меня люди боятся!
      Дальше будет еще хуже, мог бы сказать ей Келдыш. Не сказал – вздохнул длинно и как-то тоскливо.
      – Идите в номер, а? Поспите до двенадцати. А то вас и правда пугаться начнут. Идите, Мортимер, идите.
      Агата посидела, взялась за ручку дверцы и спросила, глядя на свои колени:
      – А как же ваша обычная фраза?
      – Которая?
      – «Нет нужды предупреждать, чтобы вы никому ничего не говорили?»
      – Да говорите хоть всему свету! – сразу откликнулся Келдыш. – Ничего сверхъестественного или секретного с вами вчера не происходило. Я показал вам город, вы переночевали у моей сестры, я довез вас до гостиницы. Вот и все.
      – А как же Королевский мост? – спросила Агата. – Там тоже ничего не происходило?
      Она покосилась. Ресницы ее были мокрыми и оттого темными и длинными.
      Вторая за сутки истерика в его планы никак не входила.
      – Это тоже вас не касается, – сказал Келдыш утомленно. – Но я могу ответить. Была попытка нападения. Она не удалась. Вот и все.
      Этого, конечно, оказалось недостаточно, потому что Агата тут же развернулась и вывалила на него целую авоську вопросов:
      – Чья попытка? А почему на вас хотели напасть? А куда вы потом ездили? Кто такой нюхач?
      У него моментально кончился запас и без того невеликого терпения – Келдыш сунулся к самому ее лицу и рявкнул:
      – Вон из моей машины, Мортимер!
      Ее как ветром сдуло. Келдыш проводил взглядом быструю сутулую фигуру. Пироги она оставила на сиденье.

* * *

      – Что-то ты совсем не ешь, – заметила бабушка. – Что, пироги не удались?
      Агата положила кусок на тарелку.
      – Нет, просто я вчера уже их ела.
      – Где это? – ревниво спросила бабушка.
      – Мы с учителем заезжали к его сестре. Она нас и покормила.
      Агата быстренько проверила свою фразу. «Мы» могло обозначать и всю группу, и их двоих. Бабушка, не колеблясь, приняла первый вариант. Любовно погладила томик стихов, который Агата привезла ей из столицы. Бабушка тоже обожала книги.
      – Итак, ты осталась довольна. Было интересно?
      – Да. – Агата вспомнила слова Келдыша. – Познавательно. Знаешь, бабушка...
      – Да? – Та рассеянно перелистывала книгу.
      – Когда мы были в Академии магии...
      – Да?
      – Я видела там твой портрет! – выпалила Агата и уставилась выжидательно.
      Бабушка кивнула – по-прежнему с легкой улыбкой.
      – А-а-а... Ты ведь знаешь, я там преподавала.
      – Нет, – сказала Агата быстро. – Я не знала. Ты не говорила.
      Бабушка слегка удивилась.
      – Разве? Значит, к слову не пришлось...
      – А почему ты ушла оттуда?
      – Стара стала, – просто сказала бабушка. – А ты что, даже видов столицы не привезла?
      – Ой! – Агата сорвалась с места. – Марк же сделал фотографии! Сейчас найду.
      Притащила ворох разноцветных снимков. Фейхман снимал не только их, но и все, что ему нравилось – витрины, машины, девушек, – Агата сама не всегда могла объяснить, что и где снято.
      – Это Таня? Гляди, как подросла... А это твой... извини, не твой Алекс, узнала-узнала... Ой, смотри, а этот похож на Бориса Карпова, ну тот, из сериала «Мужество». А вдруг это он и есть? Агата, ты была рядом с Карповым и не взяла автограф?! А это, наверное, дискотека? Вы ходили на танцы? Алекс приглашал тебя танцевать? А где же ты? Почему Марк так мало тебя фотографировал?
      Агата отмыкивалась, отмалчивалась – она все собиралась и все почему-то не могла начать рассказывать, как они с Келдышем гуляли по ночной столице, и про сцену на мосту, и про то, как ее – не ее? – испугалась келдышевская сестра Лиза...
      – А вот это ты... ага, это у львов, это театр, смотри-ка, они покрасили его... а это Зал камней, как я его любила... а это, как ее, Ирма? Крупная девочка, тоже симпатичная... А вот опять ты... надо тебе почаще снимать очки, гляди, какие глазищи, светятся, как у кошечки...
      Бабушка положила было фотографию, помедлила и вновь взяла. Вгляделась. Потом подняла очки на лоб, словно они ей мешали смотреть, поднесла снимок ближе к глазам.
      – Кто это?
      Это были она и Келдыш. На переднем плане – она сама, на заднем – Келдыш, чуть смазанный, но вполне узнаваемый. Учитель избегал фотографироваться: «Я не фотогеничен». Марк подкрался со спины, окликнул и щелкнул, когда они обернулись. Помнится, Келдыш еще раздраженно отчитал его: «Что за детские игры, Фейхман?»
      – Это и есть наш новый учитель. – Агата следила настороженно. «Кто же не знает Железную Мортимер?» Похоже, и Железная Мортимер кое-кого знала.
      – А фамилия у него... – медленно сказала бабушка.
      – Келдыш.
      – Зовут?
      – Игорь. По отчеству не знаю.
      – Да, отчества сейчас не в моде... – Бабушка положила снимок. Встала. Взяла и подержала в руках чайник. Поставила.
      Неожиданно резко повернулась к внучке.
      – Он пристает к тебе?
      – Что?
      – Он пристает к тебе?
      Агата вытаращила глаза.
      – Бабушка, ты что?! Он же учитель!
      Лидия Мортимер нетерпеливо отмахнулась.
      – Как будто это кого-то когда-то останавливало! Я говорю о другом, девочка! Он придирается к тебе?
      Агата смотрела на нее во все глаза. Во всем мире существует заговор взрослых: «Не смей осуждать его, он в три раза тебя старше!», «Ну и что, что она на вас кричит? Она вам добра желает!» Или: «Учитель (начальник) всегда прав!» И этот заговор бабушка всегда поддерживала...
      Агата вздохнула.
      – Ладно. Он ко мне не пристает. Он меня достает!
      – Как?
      – Ну... он не называет меня дурой прямо, говорит так... красиво, но так, что чувствуешь себя дурой... и другие думают так же...
      – Можешь не объяснять. – Ноздри бабушки раздувались. – Я сама треть века была учительницей. Он занижает тебе оценки?
      Агата поколебалась. Было большое искушение согласиться, но...
      – Нет, – признала нехотя. – Он требовательный, очень... но у него мы знаем больше, чем у других. И у него такие интересные уроки!
      – Да уж, – сухо сказала бабушка. – Представляю себе. Он был очень талантливым мальчиком.
      – А ты откуда его знаешь?
      Бабушка нетерпеливо отмахнулась.
      – И все это началось с его прихода в школу? Почему ты мне ничего не сказала?
      – Бабушка... – Агата помолчала. – Я ведь должна сама уметь справляться с трудностями? Может, дело не в них, а во мне? Иначе почему они на меня нападают? Может, это я... не такая?
      – Кто – они? – мгновенно насторожилась бабушка. Агата вздохнула: ну не пойдет же она разбираться со всей школой?
      – Я... мне просто нужно научиться не обращать на них внимания, понимаешь? «Повышать порог болевой чувствительности», сказал школьный психолог. Я просто... тонкокожая. Меня легче достать.
      Бабушка села.
      – Я всегда знала, что ты ранимая и... немного замкнутая девочка... но что у тебя такие трудности...
      – Бабушка! – Агата начала жалеть, что выложила все это. – Все нормально, правда! Ну и что, что я им не нравлюсь? Они мне тоже не нравятся! Я тоже не хочу с ними дружить!
      – Понимаю. – Пальцы бабушки зарылись в белые волосы. – Ко мне всегда приходили только взрослые... чего там – старые! – люди... а ты с детства была такой... серьезной девочкой... это я во всем виновата!
      Агата завздыхала:
      – Бабуль, успокойся! Все у меня будет в порядке. Вот отращу кожу, как у носорога...
      – Против Келдыша она тебе не поможет. – Бабушка внезапно вспомнила начало разговора. – Пригласи-ка его завтра к нам!

* * *

      Вот так-таки просто пригласи, да? Агата весь урок истории просидела как на иголках, уговаривая себя, как это просто сказать: «Бабушка приглашает вас к нам в гости». А он спросит: зачем? И посмеется. И никуда не пойдет. Или скажет: «А что это вы ей наговорили про меня, Мортимер? Жаловались, значит?» Или...
      В общем, когда урок закончился, у Агаты уже все поджилки тряслись. Прощаясь кивками и улыбками с уходящими учениками, Келдыш неторопливо собирал свои бумаги. Агате вдруг пришло в голову, что он специально медлит – обычно ведь выходит из класса первым. Чего-то ждет. Или кого-то.
      Ее?!
      Агата проводила обреченным взглядом хихикавших подруг и побрела к учительской кафедре. Келдыш даже глаз не поднял.
      – До свидания, Мортимер.
      – До... я хотела сказать, учитель...
      Агата перевела дыхание. Келдыш аккуратно выравнивал стопку листков.
      – Моя бабушка... она...
      Теперь Келдыш вскинул глаза. Спросил резко:
      – Что? Что такое с вашей бабушкой?
      Пытаясь не оцепенеть окончательно под его пронзительным взглядом, Агата выдавила:
      – ...она приглашает вас к нам. Сегодня. Вечером.
      С мгновение он еще смотрел на нее. Потом опустил глаза и спросил спокойно:
      – С чего вдруг?
      Он не пойдет! Слава богу!
      – Она видела нас... вас... на снимке...
      – А. Да. Снимок. Я не подумал. – Келдыш кивнул и засунул листки в папку. – Передайте мадам Мортимер, что я буду. В девятнадцать ноль-ноль.
      – Мы живем...
      – Я знаю ваш адрес, Мортимер!
      Помолчал и добавил:
      – Думаю, на пироги рассчитывать нечего?

* * *

      Они смотрели друг на друга с разных концов комнаты. Бабушка надела свой самый деловой костюм, белую блузку с брошкой у горла, туфли на высоких каблуках – как будто ожидала важного гостя. Келдыш пришел в черных брюках и черной водолазке, в которых был в школе. Агата, стоявшая между ними, видела, как блеснуло его кольцо – Келдыш слегка развел руками, как бы говоря: «Да, это я! И что?» Коротко поклонился:
      – Здравствуйте, Лидия.
      – Келдыш, – сухо сказала та вместо приветствия. Показала на стул у бархатного стола.
      Оба сели и уставились друг на друга. Агате показалось – с какой-то даже жадностью. Она тихонько попятилась и опустилась в кресло у стены.
      – Вот как, – сказала бабушка, словно продолжая неслышный разговор. – Я не знала.
      Учитель молча пожал плечами.
      – Зачем вы в городе, Келдыш?
      Он усмехнулся.
      – Не поверите – не из-за вас! Я даже не знал, что вы здесь живете.
      Пауза. Келдыш сказал насмешливо:
      – Ну, вот видите...
      – И о том, что у меня есть внучка, тоже не подозревали?
      – А она действительно ваша внучка?
      Агата открыла рот. Лидия мрачно и молча смотрела на Келдыша. Тот сказал мягко:
      – Прежде чем вы выберете, что ответить, могу напомнить, что существуют такие вещи, как генетический анализ, например...
      Бабушка кивнула.
      – Она действительномоя внучка.
      – Вот и прекрасно.
      – Вижу, какэто вас радует.
      – Я должен прыгать от счастья?
      – Вы должны оставить нас в покое.
      – В конце учебного года я скорее всего вернусь в столицу. Этого достаточно?
      – Достаточно было бы, если бы вы все забыли о нашем существовании!
      – Для этого надо лишить памяти очень многих людей.
      Бабушка вдруг хлопнула ладонью по столу: бархат проглотил звук, но Агата вздрогнула от неожиданности – бабушка редко выходила из себя.
      – Агата здесь ни при чем!
      – Они тоже, – сухо сказал Келдыш.
      Молчание.
      – Зачем вы пригласили меня, Лидия? – Келдыш облокотился о стол, рассеянно перебирая бахрому скатерти.
      – Чтобы убедиться, что Агата... что Агату...
      – Агате... Агатой... – продолжил Келдыш. – Я вполне способен контролировать свои эмоции.
      Лидия фыркнула.
      – Словно это вам когда-нибудь удавалось!
      – С тех пор я... слегка подрос. Если вы не заметили.
      – Тогда какого... зачем вы потащили ее в Академию? Зачем заставили проходить тесты?
      – Меня интересовало, как вы сумели подменить результаты тестов.
      – Что-о-о?
      Агата вытянула шею. Теперь заморгала бабушка. Откинулась на спинку стула – до этого она сидела прямо, как с привязанной к спине дощечкой.
      Бабушка засмеялась – молодым красивым смехом, который так обожала Агата. Келдыш скучающе посмотрел в окно.
      – Так вы подумали, вы думали... Нет, Келдыш, вы просто невозможны! Как будто вы не знаете! Каждый квартал из года в год приходит кто-нибудь от вас. Как, по-вашему, я могла это сделать? Заколдовать всех до единого? Дать взятку? Выкрасть результаты детсадовских и школьных тестов? Келдыш, я не всесильна! Девочка, как это ни печально, действительно лишена магических способностей.
      – Печально? – спросил Келдыш, по-прежнему глядя в окно. – Вы действительно об этом жалеете?
      Пауза. Агата уже начала уставать от этих пауз – она не знала, как переводится молчание.
      – Только иногда, – сказала бабушка. – Иначе бы вы мне ее не оставили. Итак, наше маленькое недоразумение улажено?
      – Вы не водили ее к Слухачам?
      – Нет!
      – Почему?
      – Не вижу смысла.
      – Почему?
      Бабушка опять начала раздражаться.
      – Нет ни малейших сомнений... И потом, эта процедура не рассчитана на детский организм!..
      – Она уже не ребенок.
      – И я имею полное право как опекун не разрешить ее проведение!
      – А мы, – вкрадчиво возразил Келдыш, – имеем полное право настаивать на ее проведении.
      – Для чего? У вас есть хоть какие-то основания? Хоть какие-то намеки на мэ-эс в результатах тестов? Или вам просто хочется продемонстрировать свою власть?
      – Основание есть.
      – Какое?
      – Ее фамилия.
      – И что вы по этому поводу собираетесь предпринять? Мстить? Посмотрите мне в глаза и скажите, что вами движет только профессиональный долг!
      Келдыш молча смотрел на нее.
      – Оставьте нас в покое, – негромко сказала бабушка. – Просто оставьте нас в покое.
      – Не могу, – так же негромко ответил Келдыш. – Не могу, и вы это знаете.
      Бабушка прикрыла лицо рукой, и Агата испугалась, что она расплачется. Келдыш тоже смотрел на эту красивую белую руку.