_{Глава 7}

Нить звенящая,

Нить, натянутая между.

Нить, соединяющая своей протяженностью,

Нить, разъединяющая своим натяжением,

Своим напряжением

И существованием «в».

Береги нить «между».

Порви нить в себе.

Что за нить между нами?

Взгляд из-за…

Или в…

Или в бок?

Обычно Кира спала голой. Даже зимой. Ну а летом – тем более. Она разбрасывала руки и ноги во все стороны, перекатываясь с одной стороны огромной кровати на другую и сбрасывая на пол подушки и одеяла. Одежда душила ее, сковывала и мешала уснуть. Однако после одного события Кире пришлось какое-то время спать в пижаме. А случилось вот что. Провалившись глубоко за полночь в крайне беспокойный сон, очнулась она на лестничной клетке в попытке открыть железную дверь, стоя босиком на холодном кафеле в чем мать родила, дрожа от холода и непонимания, как она там очутилась. Придя в сознание, она продолжала пытаться открыть тяжелую дверь, совершенно не представляя, зачем она это делает. Казалось, в голове одновременно взорвались и разлетелись, воткнувшись в растерянное сознание острыми тончайшими иголками миллионы чуждых мыслей, образов и желаний.

Вернувшись, дрожа от страха и холода, Кира хотела разу позвонить Кириллу, но, взяв себя в руки и досчитав до одиннадцати, решила не поддаваться охватившему ее порыву. «Пусть спит», – подумала она и… Одела пижаму.

Кира вошла на кухню, медленно выпила стакан воды, села за стол и отпустила себя. Мысленный поток вырвался из ее сознания неудержимым водоворотом. Все мысли, чувства, оценки, впечатления, желания и намерения покидали ее, вымываясь из самых далеких и труднодоступных уголков. Она выдохнула себя, вдохнув в себя пустоту, превратившись в невесомую, бесплотную, индифферентную и безликую субстанцию и… Подставила себя удару. Удар прошел – сильный, черный, вязкий, непонимающий, ищущий сопротивления, которого не было. Не в состоянии зацепиться ни за что, ни за какую затерявшуюся мысль или образ, он стремительным удивленным вихрем прошел сквозь, на мгновение повис, озираясь в поиске, и рассеялся в пространстве.

Несколько дней и ночей прошли спокойно. Но постепенно влияние стало проявляться с новой силой. Простые упражнения уже не помогали. Как-то ночью, не в силах справиться с собой, она вышла на улицу, где ее поджидал Давид. Спасло чудо. В момент, когда безвольная Кира выходила из подъезда, к дому подходил ее сосед по лестничной площадке, так что Кира попала прямо к нему в руки.

– Ты куда это в таком виде? – ловя ее за плечи, ошарашенно спросил он. – Босиком и в пижаме. Ты что это? Ну-ка, пошли домой. – Он развернул ее, толкая обратно в подъезд. – Случилось что-нибудь?

– Нет, все в порядке, – оглядываясь и всматриваясь в темноту, немного придя в себя, пролепетала Кира. – Подышать вышла…

– Пойдем-пойдем, утром подышишь. Тебе это… К врачу надо. Лунатизм – опасная штука, – сосед слабо улыбнулся, пытаясь, вероятно, взбодрить сосем растерявшуюся соседку.

Следующую ночь она не спала. Как только сон начинал окутывать ее своим мягким и тяжелым покрывалом, тело устремлялось к входной двери. Кира процесс контролировала, и утро встретила совершенно измотанной, но зато дома, за чашкой кофе. Впрочем, кофе она пила всю ночь.

Кирилл приехал часа в три пополудни и забрал Киру к себе. Он был расстроен и раздражен, похоже, не только из-за случившегося с Кирой, но и еще по какой-то пока неведомой Кире причине. У него явно были свои счеты с Давидом. Так или иначе, принятое им решение было однозначным и не предполагающим никакого обсуждения.

– Хватит, – констатировал он. – Он перешел грань. Я убью его. Иначе он убьет тебя.

– Ты очень уверенно говоришь о таких вещах…

– Я знаю, что говорю, и полностью отдаю себе отчет.

– Значит ты знаешь больше меня…

– Да. Но я не думаю, что тебе нужно знать то, что знаю я.

– Хорошо. Но я сама. Сама сделаю это.

– Что ж, пусть так. Я в полном твоем распоряжении.

Кира не хотела убивать Давида. Несмотря ни на что, в душе она находила ему всевозможные оправдания. Ей хотелось просто лишить его силы, и сделать так, чтобы он забыл о своих намерениях, а если получится, то и о ней. Но не получилось. Он умер. Она это почувствовала после того, как забрав у Кирилла энергию, направила на Давида мощный поток вибраций иной, доселе никак себя не проявляющей себя реальности, реальности, в которой Давида не было. И его не стало.

– Все, – грустно сказала она Кириллу. – Он даже не сопротивлялся. По-моему, он ничего не понял.

– Тем лучше, – ответил Кирилл.

И леденящее оцепенение сковало их души. У них теперь была одна душа на двоих. Одна темная душа. Они купили бутылку красного сухого вина и молча распили ее на скамейке в парке. Каждый думал о своем. Впрочем, своего у них уже ничего не осталось. Осталось общее. Боль, тайна, печаль и то, что впереди.

С самого утра я побегал в парке, погода была замечательная. Как только я вернулся домой, зазвонил мобильный.

– Кирюша, доброе утро. Я тебя не разбудила?

– Меня невозможно разбудить, ибо я никогда не сплю. Я всегда в сознании и всегда рад слышать твой голос. Излагай. Сама почему не спишь в такую рань? Только девять. Для тебя это еще глубокая ночь…

– У него получилось, это он. Он научился управлять моим телом. Он заставил меня ночью выйти из квартиры и спуститься вниз. Это просто чудо, что меня внизу, уже на улице, перехватил сосед.

– Ничего себе. Откуда ты знаешь, что это Давид?

– Когда я очнулась на улице, представляешь, я была босиком и в пижаме, а он шел, улыбаясь ко мне, и нес куртку. Ты сможешь меня забрать сегодня? Я боюсь.

– Та-ак. Сейчас у тебя все нормально?

– Да, более-менее. Только я боюсь спать.

– Ты звонишь мне с новой sim-ки?

– Да, как ты велел.

– Молодец. Значит так. Я сейчас кладу трубку и буду думать, что делать. Ты – ничего не предпринимаешь, пьешь чай, смотришь телевизор, из дома не выходишь, ждешь моих распоряжений. Чуть что – звонишь мне. Все, будь молодцом, до связи. Я скоро перезвоню. Я тебя люблю, и я с тобой.

Я встал с кровати, пошел на кухню. Включил чайник для кофе. Достал из холодильника бутылку «Байкала», налил и запил две таблетки витаминов. Включил компьютер, залил кипятком молотый кофе. Сел в кресло около компьютера с чашкой в руке. Письма от Тени не было. Первая утренняя чашка кофе казалась очень вкусной. Аромат кофе как-то странно сочетался с ощущением ужаса от содеянного мной. Ведь это я подсказал Давиду, как необходимо действовать, чтобы управлять телом другого человека. Всего одно или два предложения, написанные с благими намерениями, обернулись смертельным оружием в безумных руках. Оружием обоюдоострым. Я и не предполагал, что у него получится. Что у него для этого достаточно силы… Как жаль, какой необдуманный шаг… Поздно жалеть о содеянном. Внутренняя боль прогнала мысли. Я просто сидел и просто смотрел на кофе, переживая боль…

Ладно, забыли все, что случилось. Ситуация такая, какая есть сейчас, а не такая, как была когда-то. Попав в трудное положение, я всегда ставил себе в пример шахматный компьютер, который ищет лучшие ходы вне зависимости от того, несколько плохи его дела на доске. Все, что необходимо, это всегда стараться делать свои лучшие ходы. Вот об этом и будем заботиться, а остальное – прочь.

Как быть дальше? Настал или нет тот предел, за которым все будет по-другому? За которым нужно действовать совсем иначе. До этой поры я, вернее, мы с Кирой только защищались. Ну да, Кира как-то сделала один выпад в порыве гнева, но по-настоящему мы не нападали. Я всячески старался не навредить Давиду, даже его воздействия на мою лысую голову только отражал. Но теперь Тень-Давид перешел черту, за которой нам уже невозможно только обороняться. Или еще не перешел?

Радостно зазвонил городской телефон. Давид, я не сомневался. Поспал бы немного. Я потянулся за трубкой, может, хоть раз поговорим.

– Алло. Я вас слушаю, говорите. – В трубке молчали. – Вас не слышно, перезвоните.

Телефон продолжал звонить, но я больше не реагировал. Вернулся в комнату, лег на диван. Посмотрел во внутреннее пространство, Давид, как всегда, еле-еле мерцал в вечности. Сегодня в нем чувствовалось радостная ожесточенность, новая колющая острота или, возможно, это была агрессивность. Чувствовалось, что он занят некой идеей. Дотянувшись до мобильника, набрал номер Киры.

– У меня сегодня неотложные дела, поэтому ты пока дома, и никуда не выходишь. Можешь поспать. Телефон с новым номером держи все время при себе. Как только у меня начнет проясняться с окончанием работы, я позвоню.

– Мне точно можно поспать? Я боюсь.

– Сейчас можно. Ему тоже нужно поспать-отдохнуть. Формально можно считать, что вы будете спать вместе.

– Но ты точно приедешь сегодня? – Кире, видно, было не до шуток.

– Пока точно не знаю, буду стараться.

Принял душ, побрился и стал одеваться. Я собирался ехать за Кирой. Но не хотел дать возможности Тени-Давиду прочитать ее мысли, или еще проще прослушать наш разговор. Пускай даже Кира говорит по новому номеру, не было никакой гарантии, что не прослушивается мой телефон, моя или Кирина квартира. Я и сам старался не думать о том, куда я направляюсь.

Не доехав несколько километров, припарковал машину в кустах и позвонил Кире.

– Привет, это Кирилл. Быстро одеваешься и спускаешься вниз. Не выходишь из подъезда до моего звонка. Когда я позвоню, выбегаешь и прыгаешь в открытую дверь автомобиля. Вопросы есть?

– Это когда? Ты сейчас за мной приехал? Уже? Сколько у меня времени? – Кира была сбита с толку.

– Нисколько. Я буду у тебя спустя несколько минут. Быстро, потом поговорим.

Поймал частника. Подъезжая к дому Киры, позвонил.

– Выбегай и прыгай в синюю девятку, я буду в ней.

Через час мы уже были у меня дома. Кира, казалось, успокоилась. Провели приятный вечер, слушая музыку и болтая обо всем. Кира отключила мобильный, а я городской. Выдернул провод из телефонной розетки – Кире нужно отдохнуть. Перед сном, пока моя красавица была в ванной, запер входную дверь на дополнительный замок, а ключ спрятал.

Ни я, ни Кира не любим спать в обнимку, и хоть мы спим в одной постели, у каждого – свое одеяло. Ночью я проснулся из-за тихого скрежета, доносившегося откуда-то из коридора. Осторожно протянул руку в сторону Киры – никого. Одним движением я вскочил и оказался в коридоре. Свет уличных фонарей, проникая через окно кухни, освещал голую спину. Кира стояла как-то неестественно прогнувшись, и методично нажимала и дергала все ручки металлической двери, ее лицо было лишено любого выражения. Я приблизился, включил свет и обнял ее. Она с недоумением посмотрела на свои руки, на дверь, на стены коридора, на меня и расплакалась в моих объятиях.

– Я так больше не могу. Я устала.

– Больше нет повода для страха или беспокойства. Он тебя потерял. Он думает, что ты у себя дома. Сейчас я с тобой, и я все решил.

Уснула Кира у меня на груди.

Утром я был тверд, маневры закончились, Давида нужно убить сегодня. Кира несколько удивилась моей категоричности, но, видя, что ее доводы на меня не действуют, сказала, что сделает это сама. Я же попросил взять у меня всю необходимую для выполнения задуманного энергию.

Я наблюдал, что делает Кира, а внутренним взором смотрел на Давида. Лопнула струна с нотой ми. В пространстве вечности расходился одинокий круг.

Вышли пройтись в парк. Было тепло и ветрено. Сидели на скамейке, и пили красное вино. Кода вернулись домой, я включил городской телефон. Он молчал.

На следующий день, в понедельник, чувствовал себя нехорошо. Скоро восстановлюсь, потерплю пока – решил я. Разговаривая с Кирой по телефону, старался не показывать, насколько мне тяжело. Я говорил, что чувствую себя неважно, но не объяснял, насколько. Главное, я считал, нужно показать, что убить Давида – только мое решение, абсолютно твердое и не вызывающее у меня никаких сомнений. Как, собственно, и было на самом деле. С трудом передвигаясь по офису, брался я за дела и даже делал их. Сил не было. Любые, даже простые движения давались через стиснутые зубы и холодную испарину. Плюс к этому меня тошнило, казалось, я только что слишком плотно поел. Посчитав, что у меня пищевое отравление, принял несколько таблеток от несварения. Тщетно. В таком состоянии я прожил несколько дней. В среду вечером почувствовал внутри что-то новое. Сердце билось учащенно, дыхание перехватывало. Лег на диван, пытаясь разобраться. Сначала через туман, потом яснее чувствовал кого-то, очень близкого, кто волнуется, приближаясь к моей квартире. Это моя, но не та квартира, в которой я нахожусь. Это дом Давида. Перенес внимание с чувствований на чувствующего. Это Данил! Я чувствую Данила – брата Давида.

Открыв глаза, я позвонил Кире.

– Доброго вечера, Кирюша. Данил в Москве.

– Да? Он тебе звонил?

– Я его чувствую. Похоже, энергия Давида вошла в меня, может и не энергия… Что там в нем было? В общем, оно, судя по всему, во мне. Не понимаю почему. – Я все еще не полностью поверил в такой поворот событий.

– Я же тебе говорила. Поэтому тебя и тошнило. Странно, почему все досталось тебе. Было бы логичнее, если бы это пришло ко мне… Сила Давида, должна была рассеяться в пространстве или частично прилипнуть ко мне, а вместо этого притянулась тобой. Странно.

– Завидуешь, рыжая?

– Да уж было бы чему… – она засмеялась.

– Я ведь ничего не делал. И что теперь?

– Не знаю, посмотрим. Пока ты жив и осознаешь себя, а не превратился… неизвестно во что. Извини.

Она веселилась очень опрометчиво. Несколько дней я наблюдал за изменениями внутри себя. Неоднозначно. Я приобрел некоторые потенциальные возможности Давида, часть его энергетики и взаимосвязей с окружающим миром. Это похоже на найденную записную книжку: многие записи неразборчивы, адреса и телефоны есть, можно звонить, но, позвонив, – не понимаешь, куда попал.

_{Глава 8}

Через четыре дня позвонил Данил.

– Давид умер. – Раздалось в трубке и тяжело отозвалось в Кире. – Вчера привезли урну, послезавтра похороны. Я не прошу тебя прилететь, потому что не хочу тебя сейчас видеть. Возможно, тебе будут интересны результаты вскрытия… Обширный инсульт…

Кира молчала.

– Я чувствовал, как он умирал. Мы ведь близнецы. Когда все было кончено, я знал точно… Я сам чуть не умер… Все шло к этому. Я говорил ему, но он не слушал. Он был одержим. Тобой.

Кира молчала.

– Это не означает того, что я тебя оправдываю, а его не понимаю.

Но мы посвященные, и живем по своим законам… После похорон я пойду в горы и не вернусь, пока не пойму того, что происходит… Я чувствую, что это еще не все. Почему ты молчишь?

– А разве ты меня о чем-нибудь спрашиваешь?

– В общем, нет. Я не такой продвинутый, как ты, и для меня жизнь – это жизнь, а смерть – это смерть, а не наоборот. Я безумно опечален. Такое впечатление, что от меня отрезали кусок.

– Мне очень жаль.

– Нет, тебе не жаль. Но это не имеет значения. Я люблю его, несмотря на то, что его здесь уже нет, и я люблю тебя, хоть ты и падший бог.

– Падших богов не бывает. Если бог пал, то он уже не бог.

– Жить, как живут люди, у тебя не очень-то получается.

– Ничего, я справлюсь.

– Если не будешь переигрывать.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь…

Данил молчал. Кира подождала немного и сказала:

– В любом случае прими мои соболезнования. И мне действительно очень жаль.

Ей было жаль. Очень. На глаза наворачивались слезы, начинал болеть затылок.

– Это было бы хорошо. В первую очередь для тебя. Где то, что от него осталось?

– О чем это ты?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем.

– Нет, я не понимаю.

– Оно в тебе?

– Что?

– Перестань. Давид был посвященным и обладал Силой.

– ???

– Ладно. Мы еще к этому вернемся. Я позвоню позже. Мне очень тяжело сейчас. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– Надеюсь, что да.

То, что искал Данил, если оно, конечно, существовало, было теперь в Кирилле. Кирилл действительно оказался пустотой, но пустотой активной, засасывающей с огромной силой. Давид умер так быстро и легко только благодаря Кириллу. Кирилл вместил все, и теперь чувствовал себя, как объевшийся удав, не в силах сразу переварить все, что оказалось в нем. Он страдал он этих новых ощущений, не понимания, что с ним.