Центром домена стал г. Гослар, который приобрел важное хозяйственное значение еще во времена Генриха II, когда в его окрестностях начали разрабатываться серебряные копи. При Генрихе III в городе был сооружен роскошный королевский дворец, и Гослар стал приобретать характер столицы государства. Генрих IV сделал его любимым местом своего пребывания, подолгу там останавливался, что вызывало нарекания саксов. Наибольшее недовольство всех слоев саксонского населения вызвали строительство бургов и произвол королевских министериалов, размещенных в этих бургах. Все это вызвало массовое восстание в Остфалии и соседних районах Тюрингии (1073-1075) . Хотя в этом восстании предводительствовала местная знать, тем не менее оно носило преимущественно крестьянский характер. Восставшие имели некоторый успех. Был взят и разрушен Гарцбург, из которого с трудом удалось бежать королю. Такая же участь постигла и многие другие королевские крепости. Знать испугалась размаха движения и капитулировала перед королем. Восставшие потерпели жестокое поражение в битве при Гомбурге на р. Упштрут в июне 1075 г. Но эта победа короля отнюдь не означала торжества его домениальной политики в Саксонии. Королевские крепости были разрушены. А развернувшаяся вслед за тем борьба с папством опрокинула все достигнутые королем успехи внутри Германии.
 
      В 1073 г. Гильдебранд, руководивший уже и раньше политикой курии, был избран папой под именем Григория VII. Противники этого папы имели полное основание утверждать, что он получил тиару «незаконно», вследствие грубых нарушений избирательной процедуры, установленной при его участии Латеранским декретом 1059 г. Собственно канонического избрания не было. Гильдебранд был возведен на «престол св. Петра» под беспорядочные крики толпы – «клира и народа» – и без обсуждения его кандидатуры кардиналами. Но кто из пап получил «апостольский сан» с полным соблюдением канонических правил? Если Григория VII возвела на престол толпа сторонников церковной реформы, то других ставили папами соперничавшие клики прелатов и светской знати.
      Генрих IV не возражал против избрания Гильдебранда на папский престол, да ему было и не до этого: в Саксонии началось антикоролевское восстание.
      Новый папа с присущей ему энергией взялся за осуществление уже начатой церковной реформы. Первой его целью было порвать зависимость клира от светской власти, что предполагало прежде всего искоренение симонии и строгое соблюдение целибата.
      Это, конечно, не была революция, как характеризуют действия Григория VII некоторые буржуазные историки. Но все же папа действовал очень смело. Однако, как показали дальнейшие события, он не рассчитал своих сил и взял слишком круто. Не говоря уже о том, что эта политика разрушала церковно-государственную систему германских императоров, она затрагивала самые насущные интересы высшей церковной иерархии. Прелаты иначе не могли согласиться на предлагаемую реформу, как только при условии сохранения всех мирских благ, которыми они все время пользовались, а императорская власть согласна была отказаться от практики церковной инвеституры только в том случае, если ей будут возвращены все те мирские блага (земельные владения, регалии и пр.), которые находились в руках прелатов. Отказаться безвозмездно от инвеституры епископов и аббатов для короля означало потерять добрую половину тех средств и источников власти, которыми она еще располагала. Все это не смущало Григория VII, готового идти против течения, полагаясь на поддержку клюнийского духовенства, светской оппозиции симонистам и на военную помощь своих союзников вассалов – норманнских герцогов в Южной Италии.
      Среди немецкого духовенства строгий запрет симонии и нарушений целибата вызвал открытую оппозицию. Григорий VII намеревался первое время сделать Генриха IV своим союзником в проведении этих мероприятий. Он снял отлучение с королевских советников, наложенное его предшественником, и пытался договориться о созыве общегерманского синода, который поддержал бы его политику. Но немецкие прелаты отклонили это предложение. Король, занятый подавлением Саксонского восстания, старался избегать каких-либо конфликтов с папой. Его позиция резко изменилась после победы над саксами.
      На Римском синоде 1075 г. Григорий VII объявил инвеституру прелатов, полученную из рук светской власти, неканонической, т. е. недействительной. Проведение в жизнь этого постановления означало потерю королем власти над епископами, на что, естественно, ни один монарх не мог согласиться. Предстояло открытое столкновение между папством и светской властью по вопросу об инвеституре. Борьба приобрела общеевропейский характер. Она охватила все страны католического мира. Но особую остроту она получила в империи, где сложилась цезарепапистская практика подчинения императором папы. Теперь папа намеревался освободиться от всякой опеки и порвать зависимость церкви от императорской власти. Главные нападки папства были направлены не столько против епископальной политики императоров в Германии, сколько против их стремления подчинить епископат в Италии. Выше уже говорилось, что главной опорой господства императоров над Италией были епископы, нередко происходившие из немецкого духовенства и получившие кафедры по милости своего монарха. Наибольшую поддержку императору оказывал ломбардский епископат, пораженный «ересью симонии». Запрет императорской инвеституры итальянским епископам подрывал господство немцев в Италии и означал развал империи. Вот почему борьба за церковную инвеституру в империи приобрела столь острые формы. В других странах Западной Европы спор между светской властью и римской курией не получил такой политической остроты.
      Борьба папства с императорской властью не ограничивалась вопросами инвеституры прелатов. Григорий VII преследовал далеко идущие цели – установить верховенство римской курии над всем западнохристианским миром. В теории эти притязания были высказаны в рассмотренном выше «Диктате папы». Теперь папа начал осуществлять их на практике, пытаясь прежде всего сокрушить конкурирующую силу, заявлявшую аналогичные притязания, – «Священную Римскую империю». Эта империя не только стояла на пути папской теократии, но и подчиняла себе в известной мере папство. Григорий VII недвусмысленно заявил, что он не потерпит никакой зависимости от германского короля. Он отверг в принципе саму идею империи. В своих письмах и выступлениях папа подчеркивал, что германский король (rex Teutonicum) имеет право только на управление своей страной – Германией, и начисто отвергал его притязания на господство над Италией и другими странами, находившимися так или иначе в сфере влияния Германской империи . Он ставил германского короля в ряд с другими европейскими монархами, в том числе и с теми, над которыми пытался господствовать германский император (королями Чехии, Польши, Венгрии, Дании). Больше того, папа стремился порвать всякую ленную зависимость центральноевропейских монархов от Германии, подчинив их непосредственно курии. Особенно острое соперничество развернулось между Григорием VII и Генрихом IV за подчинение венгерского короля.
      В Венгрии в то время происходила борьба за престол между двумя претендентами: Гейзой и Соломоном. Последний находился в родственных отношениях с германским королем и ориентировался на помощь Германии, изъявляя готовность подчиниться сюзеренитету Генриха IV. Несмотря на военную помощь Германии, Соломон был свергнут и на престоле укрепился Гейза, поддерживаемый папой. В своих письмах венгерскому королю Григорий VII обосновывал ленное верховенство курии над Венгрией, установленное якобы еще со времени венгерского короля Стефана, получившего корону от папы Сильвестра II. По словам папы, венгерский король не должен подчиняться никакому другому, равному по званию королю, а только римскому первосвященнику . В такой же роли защитника независимости папа выступал и в отношении польского государства, которое при Болеставе Смелом проводило совершенно независимую от империи политику. Папа покровительствовал также чешскому князю Яромиру, признавшему себя вассалом курии. Однако это не могло освободить чешского князя от верховного сюзеренитета германского короля. Следует сказать, что политика откола центрально– и восточноевропейских стран от империи и установление над ними папского сюзеренитета имела для этих стран положительное значение – она способствовала укреплению их внешнеполитического суверенитета: подчинение далекой папской курии было меньшим злом, чем зависимость от германской империи.
      Политика установления папского верховенства увенчалась при Григории VII значительными успехами. Кроме указанных государств, признавших в той или иной степени верховную власть курии, в ленной зависимости от нее находились южноитальянское норманнское государство и маркграфство Тоскана. Папа безуспешно пытался установить свой сюзеренитет над Францией и Англией. Взоры Григория VII простирались и далеко на восток. Он пытался подчинить церковному и политическому верховенству римской курии православную церковь Руси и Болгарии.
      В декабре 1074 г. папа планировал предпринять крестовый поход против турок-сельджуков, чтобы осуществить унию с восточной церковью. В то же время он, как и Генрих IV, пытался использовать династическую борьбу в Киеве, чтобы добиться подчинения русской церкви и установления ленного верховенства над Русью. Один из сыновей Ярослава Мудрого – Изяслав – был изгнан из Киева своими братьями. Не найдя на этот раз поддержки у польского короля Болеслава Смелого, бывшего с ним в родстве (польский король уже раз помог ему вернуть на время киевский престол), он обратился за помощью к Генриху IV (1075). Однако это не принесло пользы: дипломатическое вмешательство Генриха IV осталось безрезультатным. Тогда Изяслав послал своего сына Ярополка в Рим к папе Григорию VII. По сведениям, содержащимся в папском письме, Ярополк якобы присягнул Григорию VII как вассал, обещая за оказанную помощь в возвращении на киевский престол его отца признать Русь леном св. Петра и ввести католическое вероисповедание . Сделка, однако, не состоялась. Изяслав вскоре вернулся в Киев без папской помощи.
      Борьба за инвеституру в империи, в ходе которой решался вопрос о папском или императорском верховенстве, вызвала острую литературную полемику .
      Лейтмотивом всех этих споров был вопрос о суверенитете. Папство, претендовавшее на господство не только над католической церковью, но и над всеми западнохристианскими государствами, отвергало в принципе идею светского суверенитета. Официальная средневековая католическая доктрина гласила, что только та власть суверенна, которая непосредственно подчиняется богу. А поскольку такую власть представлял только папский престол (короли и императоры связывались с богом через посредство папы, который мог отлучить их от церкви и лишить тем самым сана), то обладателем неограниченного суверенитета являлся один папа. Выше уже приводилась «теоретическая» аргументация этого положения, фигурирующая в знаменитом «Диктате папы». Основой его служило учение о «двух мечах». По изречению евангелиста Луки, для управления людьми бог вручил два меча: светский и духовный. Этим обосновывалось наличие двух господствующих сил: государственной власти и «священства» (церкви) (...regnum et cacerdotium). В толковании папы Геласия (492-496) обе эти силы ставились в равное положение. Теперь учение о «двух мечах» получало новую трактовку. Сторонники папы утверждали, что духовный меч выше светского, так как он способен поражать и самих носителей светского меча – королей и императоров. Больше того, светский меч вручается монархам духовной властью при обрядах коронации и помазания на царство. Сторонники императора доказывали, ссылаясь на Геласия, что оба меча равны, а крайние генрихианцы (так называли приверженцев Генриха IV) доказывали даже, что оба меча принадлежат императору и он по своей воле вручает духовный меч епископам (практика королевской инвеституры прелатов). Для обоснования этого тезиса использовалось учение о «королевской святости», приравнивавшее монархов к священникам и ставившее их в некотором смысле выше духовных лиц. Эта сакральность придавалась ветхозаветным обрядом помазания на царство и коронацией. Но и здесь григорианцы давали решительный бой своим противникам. Выше уже приводились слова папы Григория VII о «дьявольском происхождении» светской власти. Папство признавало за королями только ту степень священства, которую им сообщали священнослужители, производившие обряд помазания на царство и возлагавшие на головы монархов корону. Причем канонистика проводила строгие различия в помазании королей и епископов. По декрету Иннокентия III от 1204 г., королей помазали священным елеем, поливаемым на плечи и руки, а епископов – хризмой, изливаемой на голову. К тому же обряд помазания королей не причислялся к семи таинствам. По учению папистов, помазанный на царство король не обладал никакой особой святостью. Обряд налагал на него только особые заботы о защите церкви.
      Библейское обоснование превосходства императорской власти над папской оказывалось недостаточным. Чтобы выбраться из заколдованного круга, сторонники императора обращаются к римско-каролингской традиции и ищут обоснования своей платформы в римском праве и исторических прецедентах. Они указывают на тот очевидный факт, что империя существовала задолго до папства и что по константиновской и каролингской традиции император господствовал над церковью и ее первосвященниками. Для обоснования притязаний на господство над Италией и Римом делаются ссылки на право завоевания.
      В ходе этой полемики окончательно сложилось трансперсональное представление о государственной власти, не свойственное раннесредневековому официальному мировоззрению. Сторонники папы, блокировавшиеся с княжеской оппозицией в Германии, трактовали королевскую (императорскую) власть как должность, не зависимую от личности короля. Это было теоретическим выражением того факта, что королевская власть окончательно потеряла наследственный характер и стала выборной. Напрасно сторонники Генриха IV апеллировали к римскому праву, чтобы доказать легитимный характер его монархии. Германская знать твердо держалась принципа свободного избрания. Идеолог мятежных саксонских феодалов клирик Бруно писал: «Пусть королевское достоинство не передается по наследству, как это было до сих пор, но пусть сыновья королей, если они даже вполне достойны, получают престол по избранию; если же не окажется у короля достойного наследника или его народ не захочет иметь королем, пусть народ имеет власть делать своим королем кого хочет ». (Естественно, «народ» в понимании Бруно и других – это класс феодалов; более того, часто имеются в виду только князья.)
      Княжеская оппозиция в Германии все более смыкалась с григорианцами, в то время как симонистское духовенство в Германии и Италии заняло сторону короля.
      С 1075 г. Генрих IV начал действовать более решительно, опираясь на симонистское духовенство Германии и Ломбардии. Он назначал на церковные должности, вмешивался в религиозно-политическую борьбу в Италии, вербовал союзников для предстоящего столкновения с папой. Поворотным пунктом в отношениях папства с империей явилось послание Григория VII от 8 декабря 1075 г. Оно исключало всякий компромисс. Папа требовал под угрозой отлучения прекратить назначения на церковные должности, что фактически означало полный запрет практиковавшейся ранее королевской инвеституры прелатам. Вместе с тем в папском послании давалось понять, что курия не признает за Генрихом IV никакой власти над Италией и Римом. Это был открытый вызов, и Генрих IV без колебания его принял, рассчитывая на непрочность положения папы в Италии и на поддержку немецкого епископата, недовольного политикой Григория VII. В январе 1076 г. король созвал в Вормсе собрание знати, явившееся, по существу, синодом епископов, так как из светских феодалов на нем почти никто не присутствовал (прибыл только верный Генриху IV лотарингский герцог Готфрид). Все 26 прелатов, присутствовавших на собрании, во главе с архиепископом майнцским Зигфридом и архиепископом трирским Удо являлись врагами Григория VII. Они единогласно приняли постановление отказать в послушании папе, который, по их словам, запятнал себя многими пороками и проступками. Он нарушил данную Генриху III клятву не занимать папский престол без санкции императора и был возведен на этот престол в нарушение избирательной процедуры, установленной декретом Николая II, с помощью денег и военной силы. В заключение епископы решительно заявляли, что если Григорий VII не считает их законными епископами (более половины из них были симонисты), то они с еще большим основанием не признают его папой.
      Король направил от своего имени два послания: одно римлянам, другое Григорию VII. В первом он предлагал «клиру и народу Рима» сместить Гильдебранда и избрать нового папу, которого он охотно утвердит. В письме к самому папе Генрих IV обвинял его в нарушении прав германских епископов, «законно утвержденных в своих должностях королем», и объявлял решение епископов лишить его апостолического достоинства.
      Кроме общего решения синода, каждый его участник направил папе свое особое послание, в котором говорилось: «Я, епископ такой-то, отказываю с этого часа Гильдебранду в каком бы то ни было повиновении и никогда не буду считать и называть его апостольским главой» .
      Это был первый случай отстранения папы германским королем с помощью немецкого духовенства. В подобных ситуациях ранее императоры обращались к итальянским прелатам, созывая их на церковные соборы п добиваясь нужных решений. Генрих IV переоценил свои силы. Настроение немецкого епископата оказалось переменчивым и полагаться на него было опасно – тем более, что авторитета немецких прелатов было явно недостаточно для решения общих дел католической церкви. Генрих IV допустил к тому же и тактический просчет. Ему следовало после Вормского синода сразу двинуться с войсками в Италию, чтобы на месте привести в исполнение свой замысел в отношении папы, опираясь на поддержку оппозиционно настроенного итальянского духовенства. Ломбардские прелаты на синоде в Пьяченце в 1076 г. приняли решение, аналогичное вормскому, но выраженное в еще более резкой форме.
      В Рим были направлены уполномоченные Вормского синода, чтобы на месте осуществить его постановление. Генрих IV надеялся на помощь римской знати, которой он направил особое послание с призывом прогнать Гильдебранда и на его место избрать каноническим путем по совету и согласию римлян достойного папу. Прибывшие в Рим посланцы доложили на созванном папой синоде о своей миссии, но это вызвало такую ярость участников папского синода, что только заступничество Григория VII спасло немецких посланцев от побоев. В своей речи, произнесенной в форме молитвы, обращенной к апостолу Петру, папа объявил отлучение Генриха IV от церкви и лишение его королевского сана: «Генриха-короля, сына Генриха-императора, который восстал в неслыханной гордыне против церкви твоей, лишаю правления всем королевством тевтонским и Италией и разрешаю от присяги всех христиан, которой они связаны и свяжут себя... и предаю его анафеме» .
      Особым папским декретом были отлучены от церкви и участники Вормского синода: Зигфрид Майнцский, Удо Трирский и епископы, которые «добровольно подписали послание». Колеблющиеся остались без наказания. Этим Григорий VII пытался вбить клин в оппозиционно настроенный немецкий епископат.
      Папское отлучение оказало воздействие в Германии. Оппозиционные настроения феодальной знати готовы были прорваться наружу. Анафема послужила сигналом к неповиновению. Однако только светские феодалы были непримиримо настроены в отношении Генриха IV, большая же часть немецких прелатов проявляла безразличие к папскому проклятию, и готова была поддержать короля против папы. Даже часть клюнийского духовенства не высказала одобрения действиям Григория VII. Папскому постановлению подчинились только прелаты, враждовавшие с Генрихом IV, – архиепископы майнцский и зальцбургский, епископ нассауский и саксонское духовенство.
      Генрих IV обратился 27 марта 1076 г. с новым, еще более грозным посланием к папе, обрушиваясь на него за то, что он хочет отнять у короля его законный трон и власть над Италией и Римом. Называя себя королем «божьей милостью», а папу «лжемонахом», достигшим апостольского престола насилием, он угрожающе приказывал: «Оставь апостольский престол, пусть его займет другой, достойный быть преемником св. Петра... Уйди, уйди и будь осужден на веки веков» .
      Эти действия короля никак не гармонировали со все более осложнявшейся обстановкой в Германии. Враги Генриха IV, ободренные решительными шагами папы, готовы были на самые крайние действия. В недавно усмиренной Саксонии снова стало неспокойно. Князья, державшие в заключении мятежных саксонских феодалов, отпускали их на волю без ведома короля.
      Попытка Генриха IV подавить новый мятеж в Саксонии успеха не имела.
      В октябре 1076 г. немецкие князья собрались в Трибуре (около Вормса) с твердым намерением отстранить Генриха IV от престола. Однако большинство епископов не поддержало этот план и высказалось за то, чтобы предоставить королю положенный срок для примирения с папой и снятия отлучения. Чтобы помешать этому, противники Генриха IV обратились к Григорию VII с просьбой прибыть в Германию и на месте решить вопрос об избрании нового короля. У Генриха IV оставался единственный выход – поскорее направиться в Италию, чтобы добиться у папы снятия отлучения и не допустить визита самого папы в Германию. Но прямой путь через Альпы был блокирован его противниками. Пришлось выбирать окольный – через Бургундию и Савойю, где у короля были друзья и родственники, хотя за расположение этих друзей нужно было заплатить немалую' цену. Теща Генриха IV – герцогиня савойская Аделаида – и ее сын Амадей потребовали за пропуск через свои владения значительных территориальных уступок, и королю пришлось пойти на это, отдав целую провинцию в Бургундии. Зимой 1076/77 г. Генрих IV со своей семьей и немногими близкими без значительной военной охраны направился в дальнее и тяжелое путешествие.
      Вот как описывает эти события известный анналист Ламберт Герсфельдский: «Была чрезвычайно суровая зима, и обширные горы, через которые лежал их путь, с вершинами, уходящими в облака, до того покрыты были снегом и льдом, что ни на лошади, ни пешком нельзя было спуститься с них по их скользким и совершенно отвесным склонам. Между тем день годовщины его отлучения был уже близок и в распоряжении короля был ограниченный срок для снятия отлучения, после чего он терял свое королевское достоинство. Нужно было спешить. Наняв хороших проводников, путешественники с их помощью с трудом добрались до горной вершины, но далее не было никакой возможности продолжать путь, потому что совершенно отвесный склон горы был до того покрыт льдом, что нельзя было и думать спуститься вниз. Мужчины должны были побеждать трудности своими собственными усилиями и то ползком, то опираясь на плечи проводников, на каждом шагу скользя и скатываясь вниз, с опасностью для жизни достигли, наконец, равнины; королеву же с женщинами, бывшими при ней в услужении, посадили на воловую шкуру и при помощи проводников спустили вниз. Из лошадей некоторых спустили также при помощи известных средств, других скатили, перевязав им ноги; немало их при этом погибло, большая часть была изувечена и лишь немногие избежали опасности без повреждения».
      Так королевский поезд достиг Северной Италии. Появление там Генриха IV, по словам хрониста, было встречено дружелюбно и с ликованием: «К нему со всех сторон начали стекаться итальянские графы и епископы. Везде его принимали с почестями, приличествовавшими королевскому сану, и в течение нескольких дней около него составилось огромное войско» . В Северной Италии короля якобы уже давно с нетерпением ожидали, «так как страна страдала от беспрестанных междоусобных войн, разбоев и всякого рода распрей. Князья надеялись, что беспорядки, причиненные безбожными людьми (имеется в виду патария. – Н. К.), будут уничтожены силой королевской власти. Сверх того до них дошли слухи, что король спешит туда в гневе с целью свергнуть с престола папу, и они (видимо, симонисты. – Н. К.)обрадовались случаю отомстить за свое бесчестье папе, уже давно отлучившему их от церкви» . Таким образом, в Северной Италии обстановка была совсем иная, чем в Германии. Если в Германии хотели избавиться от неугодного короля, используя как повод папское отлучение, то в Италии хотели освободиться от слишком ретивого папы с помощью его противника – преданного анафеме короля. Но Генрих IV не для того явился в Италию, чтобы возглавить борьбу против папы. Он прибыл на поклон к папе, в надежде вернуть с его помощью фактически уже потерянное германское королевство.
      Григорий VII находился в Ломбардии на пути в Германию, куда он направлялся по приглашению Трибурского съезда немецких князей, чтобы на месте решить вопрос о германской короне. Узнав о появлении короля, в намерениях которого он сомневался, и учитывая враждебные настроения ломбардской знати, он укрылся в замке Каносса, принадлежавшем дружественной ему тосканской маркграфине Матильде. Генрих IV начал переговоры с приближенными папы – Матильдой Тосканской, аббатом Клюни Одиллоном и др., чтобы с их помощью добиться примирения с Григорием VII и снятия анафемы. Папа на это не соглашался, требуя возвращения Генриха IV в Аугсбург, куда он сам направлялся, чтобы решить его спор с князьями на месте. Королевским доверенным с трудом удалось уговорить папу принять Генриха, как кающегося грешника. 25 января 1077 г. король с небольшой свитой явился к воротам замка, окруженного тройной стеной. Он был пропущен через ворота один, без свиты, и стоял, по словам Ламберта Герсфельдского, подтвержденным известиями других источников, трое суток, сняв королевское одеяние и постясь, как было положено кающимся грешникам, перед воротами второй ограды (скорее всего, король добивался в течение трех суток приема у папы, являясь к запертым воротам замка и принимая вид кающегося грешника). Только 28 января он был допущен к папе. После произнесенного раскаяния, сопровождавшегося слезами и обещаниями покорности, папа снял с Генриха IV отлучение, однако с оговоркой, что этим не решается спор короля с немецкими князьями. Окончательное решение будет вынесено на собрании в присутствии самих князей. Король должен явиться на это собрание и отвечать на все выдвинутые против него обвинения, и тогда папа решит, оставить ли его королем или навсегда лишить короны, а Генрих IV безропотно покорится папскому приговору и никому не станет мстить за перенесенные обиды и унижения. До этого решения он отказывается носить знаки королевского достоинства и пользоваться королевскими почестями и доходами, а подданные разрешаются от присяги в верности ему. Генрих IV обещал, что после укрепления на престоле он будет неизменно соблюдать послушание папе и помогать ему искоренять все противное римской церкви. Если же он нарушит какое-нибудь из этих обещаний, то немедленно будет лишен престола и на его место князья изберут другого короля. Григорий VII не верил обещаниям и заверениям и заставил присягнуть на мощах святых как самого короля, так и его доверенных лиц – присутствовавших духовных и светских магнатов. После завершения всей этой процедуры папа послал одного из епископов, находившихся в его свите, снять отлучение с сопровождавших короля лиц и других приближенных. Но итальянские магнаты, примкнувшие к королевской свите, встретили папского эмиссара насмешками и бранью, говоря, что папское разрешение для них ничего не значит, так как они не признают Григория VII папой, он лишен итальянскими епископами апостолического сана как человек, запятнавший себя самыми гнусными преступлениями. Они поносили короля за то, что он капитулировал перед папой-«еретиком» и оставил их, заботясь лишь о своем благополучии. По словам Ламберта, итальянские князья решили лишить Генриха IV престола за измену их общему делу и провозгласить королем его малолетнего сына, а затем двинуться на Рим и избрать там нового папу, «чтобы его рукой помазать и нового короля в императоры, а все деяния свергнутого папы объявить недействительными» .
      Генрих IV попал в весьма затруднительное положение. Помирившись с папой, он испортил отношения с ломбардской знатью. К тому же и прощение его папой носило условный характер. Оправдываясь от обвинений в измене общему делу, король утверждал, что теперь, когда он разрушил все козни своих противников и выбил оружие церковного отлучения из рук папы, он начнет мстить своим врагам за все унижения. С трудом удалось, по словам анналиста, разрядить накалившуюся обстановку и избежать взрыва. Но ломбардская знать продолжала негодовать на короля, ругая его за то, что он «обманул надежды Италии», ему не оказывали должного почтения, отказывали в снабжении продовольствием и т. п. Под влиянием этих настроений король вынужден был изменить свою позицию и пойти на открытый союз с ломбардцами, порвав отношения с папой. Королевские войска заняли альпийские проходы, чтобы воспрепятствовать папе прибыть в Германию на собрание князей в Форхгейм, где предстояло решить вопрос о короле. Тем не менее немецкие князья сами без папы решили это дело (на собрание прибыло два папских легата) – они отстранили Генриха IV и избрали германским королем Рудольфа Швабского, одного из главарей княжеской оппозиции. Характерно, что в этом избрании участвовала преимущественно светская знать.
      Историки называют события в Форхгейме «поворотным пунктом в конституционном развитии» средневековой Германии. Здесь окончательно восторжествовал избирательный принцип средневековой монархии. Был свергнут «законный король» и заменен выборным, угодным знати. Тем самым утвердился неоспоримый княжеский суверенитет в государстве. Новая политическая доктрина установилась в ходе столкновений короля с немецкой знатью и получила религиозную санкцию в выступлениях папы Григория VII и других сторонников церковной реформы. Преследуя совершенно разные цели (князья отстаивали местную автономию, папство боролось за теократию), обе эти силы считали своим общим врагом короля (императора), стоявшего на пути реализации их политических планов. Германские князья хотели иметь такого послушного им короля, который не мешал бы, а помогал расширять и укреплять их владения. Папа в свою очередь, выступая в роли арбитра в спорах князей с королем, намеревался всецело подчинить короля своей воле и вершить не только церковные, но и государственные дела в Германии. Но и княжеский «республиканизм», и папская теократия одинаково непримиримо относились к независимому положению германского короля.