Сага о конкистадоре (№2) - Раскол племен

В эту пору нападение клану не грозило. Слишком опасно было пускаться в путь в такую погоду. Крушители Черепов не стали бы рисковать подвергнуться неожиданной атаке Создателя Холода на открытой равнине.

«К тому же, — угрюмо размышлял Снимающий Голову, — враги отлично понимают, что люди никуда не денутся».

У клана Лошади нет выбора. Они должны отсиживаться, стараясь экономить скудные запасы пищи, и ждать неминуемого нападения.

Одна старая женщина, по-видимому, сдалась, не выдержав постоянного напряжения. Был серый полдень, Создатель Холода гнал тяжелые черные тучи с северо-запада. Уже падали мягкие снежные хлопья, и люди торопились подобрать последние хворостины и остатки сухих бизоньих лепешек для очагов и укрыться в своих типи. От рощи вдоль реки бежали трое ребятишек.

— Крольчиха ушла в прерию! Женщина собирала хворост вместе с нами, — рассказали дети, — и прошла немного дальше вниз по реке. Вдруг она остановилась, аккуратно положила свою небольшую вязанку на землю и пошла прочь, что-то напевая себе под нос.

— Покажите, где это случилось, — приказал Снимающий Голову.

Дети отвели группу воинов и взволнованных родственников в рощу.

Жалкая вязанка хвороста сиротливо лежала возле могучего старого тополя. Люди вглядывались в сумрак надвигающейся бури, но женщины не было видно. Поднимался ветер, снег пошел сильнее. Не могло быть и речи о том, чтобы начинать поиски в сгущающейся тьме под вой Создателя Холода, подстерегающего свои жертвы.

Койот обратился к перепуганным детям, широко раскрытыми глазами уставившимся в снежную мглу:

— Что пела Крольчиха?

— Похоже было на Песню Смерти, Дядя.

Койот кивнул и ласково обнял маленькую девочку за плечи. В памяти Снимающего Голову всплыли слова Песни Смерти:

Трава и небо вечны,

Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!

Эту странную, западающую в душу песню пели редко, лишь тогда, когда кто-то чувствовал, что смерть неминуема. Подчас воин мог затянуть ее во время битвы, в знак того, что намерен сражаться, пока не погибнет. Странно, что старуха вдруг решила запеть ее.

— Пойдемте, — сказал Койот. — Пойдемте домой.

Маленькая группка печально повернулась и побрела домой.

— Возьмите дрова, — велел детям Койот.

Те разделили жалкую охапку, и каждый потащил свою небольшую ношу.

Снимающий Голову приноровился к шагу Койота:

— Крольчиху свела с ума тревога, Дядя?

Койот внимательно взглянул на молодого вождя и мягко ответил:

— Нет, Снимающий Голову. Это древний обычай Народа. Крольчиха ушла в прерию, чтобы у молодых осталось больше еды.

Дальше они шагали молча. Снимающий Голову понимал теперь, почему старая женщина запела именно Песнь Смерти. Это была ее битва за выживание клана. Подобно воину, отдающему жизнь ради своего народа, старуха гордо шла навстречу своей смерти со словами:

Трава и небо вечны,

Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!

Это была ее последняя жертва во имя своего народа. Много раз в последующие месяцы Снимающий Голову будет вспоминать эту храбрую женщину.

Еды становилось все меньше, и люди тощали и слабели. Лучшее из того, что было, доставалось детям. Снимающий Голову знал, что это было законом Народа. Молодое поколение, надежду на будущее, надо сберечь любой ценой.

В конце концов припасы истощились настолько, что люди начали есть собак. Было время, когда Снимающему Голову казалось, что он никогда не проголодается настолько, чтобы наслаждаться собачатиной. Теперь она казалась ему очень даже вкусной.

И все же к окончанию Месяца Снегов даже собак почти не осталось. Похоже, Месяц Голода должен был оправдать свое название. Оставшееся съестное было собрано в одном месте, чтобы поделить его по справедливости. Некоторые семьи, не так бережливо обращавшиеся со своими припасами, уже начали страдать от голода.

Иногда в такой отчаянной ситуации случалось добыть какого-нибудь одинокого оленя, забредшего в окрестности лагеря в поисках места для зимовки. Но во время Месяца Голода животные уже не кочевали. Оленину можно добыть лишь случайно, если очень повезет.

Те части туш, которые раньше выбрасывали или кидали собакам, стали теперь источником жизни. Варили шкуры и требуху, и эти жидкие водянистые похлебки, по крайней мере на некоторое время, заполняли пустоту в желудке.

И все же положение клана становилось отчаянным. Оставшихся собак едва хватит для того, чтобы восстановить их поголовье, хоть и казалось весьма сомнительным, что люди дотянут до времени, когда такая предусмотрительность оправдается.

— Снимающий Голову, нам придется съесть лошадей, — прошептала Высокий Тростник однажды ночью, когда они лежали, прижавшись друг к другу, под меховыми одеялами. Она уложила детей спать полуголодными. Сова, конечно, еще сосал грудь, но Высокий Тростник чувствовала, что молока становится все меньше. Снимающий Голову делал все что мог, разными способами стараясь отдавать жене часть своей еды. Высокий Тростник обожала его за это, но пищи все равно не хватало. Молодая женщина понимала, что быстро слабеет. Сова высасывал все молоко, что могло дать ему ее изможденное тело, и требовал еще.

Снимающий Голову крепче обнял ее:

— Знаю.

Ему страшно не хотелось даже думать об этом. И дело было не только в том, что сама идея поедания конины была чужда его воспитанию.

Величайшие изменения в жизни Народа, происшедшие в столь короткое время, были прямым следствием появления у них лошадей. Использование лошадей открыло перед племенем такие возможности, что возврат к прежнему существованию казался уже невозможным.

Ну предположим, они съедят коней, чтобы пережить зиму. Предположим также, что каким-то чудом им удастся выдержать атаку Крушителей Черепов в Месяц Зеленеющей Травы. Как они станут охотиться без лошадей? И, что не менее важно, где возьмут новых? Любой ценой надо сохранить хотя бы часть табуна.

В конце концов, от решения этого вопроса стало зависеть дальнейшее выживание клана. Для обсуждения был созван совет. Решили приносить коней в жертву по одному по мере необходимости. Первыми должны стать мерины, не пригодные к воспроизводству. Снимающий Голову тешил себя слабой надеждой, что прежде, чем они съедят их всех, случится что-нибудь, что позволит сохранить кобыл, а значит, и жеребят, которых те, возможно, носят.

Первая из лошадей была зарезана на следующее утро. По крайней мере, на некоторое время животы наполнятся, и дети не будут плакать по ночам от голода. Когда мясо кончится, придет очередь следующей.

Однако вышло так, что всего двух лошадей успели съесть до того, как нечто важное полностью изменило ситуацию.

Глава 25

Случилось то, что должно было случиться. Дозорный с холма первым заметил приближение врага. Воин зажег сигнальный огонь, чтобы предупредить остальных, и спустился в лагерь.

Отряд Крушителей Черепов был силен, воинов в нем оказалось больше, чем пальцев на руках и ногах у трех человек. Враги ввели себя нагло и, собравшись у заграждения из прутьев, делали вид, что собираются атаковать.

Но в атаку они не бросались. Крушители Черепов все время держались на почтительном расстоянии, превышающем дальность полета стрелы из большого лука. Большую часть дня враги провели, демонстрируя себя и свою силу, а потом спокойно разбили лагерь в нескольких сотнях шагов вверх по реке. Снимающий Голову был разочарован. Он было даже решил, что враги собираются предпринять вылазку после наступления темноты, но быстро отверг эту мысль. Крушители Черепов не станут рисковать даже несколькими воинами — в момент последней атаки нужны будут все.

Люди тщательно расставили в лесу часовых, чтобы не пропустить внезапного нападения пробравшихся между деревьями пеших врагов, и отправились отдыхать. Снимающий Голову спал мало. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что же теперь предпринять. Впрочем, оставалось только ждать. Положение клана Лошади казалось безнадежным. Снова и снова Снимающий Голову винил себя. Зачем он согласился стать вождем?

Атака началась вскоре после рассвета. Враги нагло кружили на виду, но неожиданно их нестройные ряды приобрели видимость порядка. Явно по сигналу Крушители Черепов развернули коней. Земля вздрогнула от топота сотен копыт. Всадники ринулись на жалкие укрепления людей.

Мужчины клана схватили оружие и кинулись к изгороди.

— Следите за лесом! — закричал Снимающий Голову.

Возможно, эта атака просто для отвлечения внимания.

Пронзительно крича, Крушители Черепов неслись к лагерю, их «йип-йип-йип» все громче звенело в утренней тишине. Враги были уже почти на расстоянии полета стрелы. У нескольких защитников не выдержали нервы, но ни одна из выпущенных ими стрел не долетела до Крушителей Черепов.

Вдруг все всадники повернули лошадей и начали останавливаться, смеясь, указывая руками в сторону поселения и обмениваясь шуточками. Они медленно поехали назад к своему лагерю, оставив защитников в растерянности и недоумении. Снимающий Голову быстро огляделся, опасаясь другого нападения, но его не было.

Враги попросту отошли. И тогда молодой вождь понял. Это был обман, ложная атака, чтобы держать людей в еще большем напряжении. Крушители Черепов играли с обреченным поселением, заставляя его обитателей сходить с ума от страха и неуверенности. Снимающий Голову вспомнил, как в далеком детстве видел кошку, играющую с мышью. Враги так же собирались наслаждаться своей местью как можно дольше. И вновь вождь потерял надежду на то, что кому-нибудь из них удастся покинуть это место.

Весь остаток дня люди были начеку. Они не расставались с оружием, а Крушители Черепов постоянно держались в поле зрения.

Ничего особенного не происходило. Несколько раз малочисленные группы врагов подъезжали вплотную к изгороди, но оставались вне досягаемости для Лучников. В основном это были разгоряченные юнцы, развлекавшиеся тем, что выкрикивали оскорбления и ругательства. Им явно приказали не ввязываться в бой.

Молодые воины клана не могли удержаться, чтобы не отвечать им, но тоже старались избегать военных действий.

Один юный Крушитель Черепов подъехал поближе и прокричал, повторяя свои слова на языке жестов:

— Мы перебьем вас, и тогда ваши женщины узнают, что значит делить ложе с настоящими мужчинами!

Из стана защитников взвилась одинокая стрела, на миг словно зависла в воздухе и упала, не долетев. Крушитель Черепов рассмеялся.

За всех ответил Высокий Олень:

— Я не вижу настоящих мужчин. Я вижу лишь трусов, боящихся подойти поближе!

Обмен оскорблениями продолжался весь день с небольшими перерывами, но обе стороны знали, что это всего лишь болтовня. Положение не менялось. В ту ночь людям было не до сна, но нападения не последовало.

На следующее утро Крушители Черепов повторили свою ложную атаку. Они вновь остановились вне досягаемости для стрел. Нападение завершилось смехом, шутками и оскорбительными жестами. Тот же ритуал повторился и днем позже, и воины, видя, что за этим ничего не следует, начали расслабляться. Койот, Белый Бизон и другие предупреждали, что нельзя терять бдительность.

Еще через день враг несколько изменил тактику. На рассвете всадники не появились. Люди, ожидавшие новых неприятностей, все же занялись обычными утренними делами. Женщины наполнили мехи водой, и столбы белого дыма из очагов повисли над типи.

Вдруг раздался негодующий женский вопль.

— Айээ! — кричала женщина. — Вода грязная!

Так и было. Другие тоже попробовали воду из мехов или зачерпнули пригоршней из реки. Поток, прежде чистый и сверкающий, теперь стал мутным, серовато-бурым.

Догадаться, в чем дело, было нетрудно. Крушители Черепов просто отвели своих лошадей вверх по течению и оставили их на ночь в воде или около нее. Снимающий Голову мог точно сказать, какой именно пологой луговиной они воспользовались. Теперь вода была мутной от грязи и конского помета. Положение стало еще более сложным.

Люди, проведшие последние сезоны засух на равнинах, привыкли к нехватке воды. Они методично выкопали небольшие ямы рядом с руслом реки и ждали, пока те заполнятся просочившейся сквозь песок водой. Все-таки это была вода, и вкус ее был лучше, чем у той, что текла теперь в реке.

В этот вечер Снимающий Голову, пережевывая жесткие жилистые волокна конского мяса, думал о том, что простота решения проблемы с водой обманчива. Если противник продолжит пасти свой табун в верховье реки, вода сделается еще хуже, и все их импровизированные колодцы станут грязными. Уже через несколько дней вонь будет непереносимой, а вода, даже профильтрованная сквозь песок, непригодной для питья. Если, конечно, кто-то из клана будет еще жив через эти самые несколько дней.

Ежедневные ложные атаки продолжались, но теперь — в разное время. Иногда это случалось на рассвете, иногда Солнечный Мальчик уже успевал подняться высоко, а однажды — когда последние лучи его факела отбрасывали длинные тени на равнину. Похоже, враги понимали, как тяжела подобная непредсказуемость.

В довершение ко всему однажды ночью в лесу был убит дозорный. Молодому воину разбили голову боевой дубинкой, причем так бесшумно, что об этом узнали, только найдя на рассвете тело.

Результатом стали новые бессонные ночи. Казалось, будто за каждым следят Крушители Черепов. В любой тени мерещилось лицо врага. Люди впали в уныние, и в лагере поселилось чувство полной беспомощности.

Глава 26

Наконец настал день, когда атака врага оказалась настоящей. Как обычно, всадники устремились вперед, прямо на заграждение, а защитники поселения ждали, стискивая оружие. Стук копыт и высокий фальцет боевого клича эхом отдавались над равниной.

Передние ряды кричащих воинов достигли места, на расстоянии полета стрелы, где они прежде всегда поворачивали. Но сегодня Крушители Черепов лишь подхлестнули лошадей и помчались дальше. Воины Народа, крича, кинулись к баррикаде.

— Айээ, — тихо пробормотал Койот, держась рядом со Снимающим Голову, — сегодня они решились!

— Лес! Следите за лесом! — закричал молодой вождь.

Несколько бегущих воинов повернули и бросились к опушке.

Но там никого не оказалось. Всей своей мощью враг обрушился на заграждение. Снимающий Голову, затаив дыхание, смотрел, как первые всадники приближаются к жалкой изгороди.

Крупный жеребец, понукаемый визжащим воином, опередил всех. Он и должен прыгнуть первым. Конь аккуратно подобрал передние ноги и перелетел через препятствие там, где оно было пониже. И вдруг то, что должно было стать красивым приземлением, обернулось самым нелепым и кошмарным образом. Один из заостренных кольев, до сих пор невидимый, воткнулся в тело тяжелого жеребца, и тот рухнул. Всадник полетел через голову коня.

Спустя еще несколько мгновений на протяжении всей изгороди лошади взмывали над препятствием и напарывались на поджидающие их колья. Боевой клич Крушителей Черепов заглушило ржание раненых лошадей и вопли людей. Умирающие животные брыкались и бились, давя своих сброшенных седоков. И следующая волна атакующих, мчавшихся слишком быстро, чтобы суметь остановиться, взмыла над барьером для того только, чтобы полететь кубарем, наткнувшись на корчившихся на земле раненых.

Воины Снимающего Голову устремились вперед. Они стреляли из луков, кололи копьями, крушили врагов дубинками. Мало кто из нападавших был в состоянии сопротивляться. Те, кто еще мог, отчаянно карабкались через поврежденную изгородь, надеясь удрать под градом стрел. Снимающий Голову увидел, как вылетевшая из толпы дубинка с треском врезалась в голову одному из отступавших. В бой вступили женщины. Крушитель Черепов кубарем перелетел барьер, и больше его не было видно.

Те из всадников, кому удалось удержать своих коней от прыжка, подбирали оставшихся безлошадными соплеменников. Еще через несколько минут все было кончено. Крушители Черепов отступили.

Снимающий Голову все еще стоял в оцепенении, его едва не тошнило при виде того, к чему привела им же придуманная хитрость. Его инстинкт лошадника восставал против убийства таких чудесных животных. Но есть, в конце концов, вещи и поважнее.

— У нас получилось! — гаркнул он, наполовину себе самому. — Мы их остановили!

Над осажденным лагерем поднялся гул радостных голосов. Кое-кого из молодых пришлось удерживать, чтобы они не устремились в погоню за отступающими врагами.

Воины пошли вдоль барьера, чтобы проверить, все ли оставшиеся возле него Крушители Черепов больше не представляют угрозы. Несколько растерянных лошадей, уцелевших благодаря тому, что упали поверх тел других, бродили вдоль изгороди и отчаянно ржали. Несколько тяжело раненных животных пришлось быстро прикончить.

Вперед, шаркая, вышла старуха с разделочным ножом в руке.

— Крушители Черепов привели нам мяса, — радостно захихикала она, и ее кремневый нож принялся за дело.

К ней присоединились другие, и вскоре поселение выглядело так, как будто его обитатели вернулись с удачной охоты. На специальных сушилках висели полосы конского мяса, и даже шкуры были растянуты на колышках, подобно бизоньим.

К вечеру в лагере начался праздник. Правда, поводов для него представлялась немного, передышка была лишь временной, но, как бы то ни было, люди все-таки праздновали победу. Враг был остановлен.

В свою очередь Крушители Черепов отошли в свой лагерь, по-прежнему в пределах видимости. Они, похоже, были взбешены и озадачены. Очевидно, способ обороны клана Лошади стал для них полной неожиданностью. Около полудня трое Крушителей Черепов, сев на коней, поскакали по равнине и скрылись из виду н западе.

— Они поехали рассказать остальным, — констатировал Койот.

К Снимающему Голову уже возвращалось трезвое понимание ситуации. Положение клана Лошади было немногим лучше, чем раньше. Люди по-прежнему не могли двинуться с места, не могли охотиться, не могли делать ничего — только ждать неминуемого конца.

Вождь размышлял о возможном нападении на лагерь врага. Сейчас, когда много воинов врага убито или ранено и много лошадей пропало, самый подходящий для этого момент.

Но Снимающий Голову понимал, что его собственные силы все-таки слабее. В его распоряжении считанные единицы молодых воинов, умеющих обращаться с лошадью и копьем, а идти в атаку нужно, конечно же, верхом. Пешие воины окажутся слишком уязвимыми, наступая на вражеский лагерь по голой равнине. Всадники уничтожат их в один миг.

Даже теперь, когда Крушители Черепов временно ослаблены, люди не могут так рисковать. К врагу скоро подойдет подмога, и каждый новый воин будет жаждать мести.

Также не может быть и речи о том, чтобы попробовать уйти с этого места. Наиболее беззащитным клан бывает во время перехода, даже при самых благоприятных обстоятельствах. Воинов, отягощенных женщинами, детьми и тем разнообразным скарбом, от которого зависит сама жизнь, легко загнать в ловушку на равнине.

Теперь же, ослабленная, с немногими лошадьми, колонна будет беспомощна, как теленок перед волками.

Некоторое время Снимающий Голову в отчаянии цеплялся за мысль о том, чтобы покинуть лагерь. Если они бросят все свои пожитки, оставят типи, шесты, вообще все, кроме еды, люди смогут идти быстрее. Каждый должен будет взять еды столько, сколько сможет унести.

Но если враг перехватит их посреди прерии, они не смогут двигаться вовсе. Будут не в состоянии пополнить скудные запасы воды и пищи. Они станут еще беспомощнее. Снимающий Голову отказался от этого плана, по крайней мере на время. Следовало подумать о более неотложных делах.

Тела убитых врагов вытащили за барьер. Молодые воины поправляли и укрепляли заграждение. Заменять заостренные колья, вырванные или сломанные, смысла не было. Они больше не сработают. Теперь, когда враг познакомился с этой ловушкой, он не станет повторять фронтальную атаку.

«Интересно, — почти равнодушно размышлял Снимающий Голову, — откуда они нападут теперь? Наверное, из леса».

Глава 27

В ту ночь люди, уставшие после трудного дня, хорошо отдохнули. Можно было не опасаться нападения врагов, деморализованных поражением.

С первыми лучами Солнечного Мальчика люди увидели, что тела врагов исчезли. Их унесли под покровом темноты. Для Крушителей Черепов делом чести было похоронить своих мертвых по всем правилам. Тела их, оплаканные и завернутые в шкуры вместе с наиболее ценными вещами, следовало уложить на погребальные помосты.

Клан Лошади тем временем продолжал праздновать победу, пребывая почти в эйфории. Народ не потерял ни одного из своих.

Теперь у них было куда больше еды, чем день назад, и они нанесли врагу ощутимый урон. В такой ситуации нетрудно было проникнуться излишним оптимизмом насчет своего положения.

Конечно, такова была традиция, возникшая как результат всей повседневной жизни Народа. Если сегодня нет еды — что ж, может, она будет завтра. Этот глупый оптимизм временами начинал сердить Снимающего Голову. В его культуре такое отношение сочли бы ребяческим, несерьезным. Однажды вождь заговорил с женой об этом.

— А что здесь такого? — Высокий Тростник, казалось, была озадачена. — Мы делаем что можем и готовы к тому, что случится. Что-то ведь всегда происходит.

«Да, — мрачно подумал Снимающий Голову, — всегда что-то да происходит, даже если это „что-то“ сулит гибель».

Однако в этот день невозможно было оставаться угрюмым и озабоченным. Хорошее настроение людей было заразительным, и Снимающий Голову поймал себя на том, что сам улыбается. И казалось совсем неважным, что клан не может покинуть это проклятое место. Сегодня у них есть еда; даже отсюда видно, как взбешенные, обманувшиеся в своих расчетах враги бесцельно слоняются по лагерю, и этого достаточно.

Погода была удивительно славная — один из тех теплых, напоенных ароматами земли дней, какие случаются в Месяце Зеленеющей Травы. Снимающий Голову отыскал жену, и вдвоем они поднялись по склону холма позади типи, погреться в теплых лучах факела Солнечного Мальчика. С того момента, как они оказались без собственного типи, им очень редко удавалось побыть вдвоем. Они лишились не только условий для физической близости, но и возможности проводить время наедине, делясь мыслями. Как бы ни было хорошо среди родных в типи Койота, там было очень людно. Порой уединения хотелось больше, чем дружеского общения с многочисленной родней.

Снимающий Голову заметил среди увядшей прошлогодней травы россыпь крошечных беловато-кремовых цветков. Он сорвал несколько штук и вернулся к обломку скалы, у которого они сидели. Высокий Тростник поднесла этот малюсенький букет к лицу.

— Собачий клык, — улыбнулась она. — Помнишь, ты приносил их мне в нашу первую весну?

Он надеялся, что она вспомнит, и обрадовался. Это было до рождения Орла, до того, как Снимающему Голову легла на плечи ответственность за клан. Насколько проще все было тогда.

Вождь сел рядом с женой, и вдвоем они смотрели, как кипит жизнь в поселении внизу. Казалось, что это — мирное, процветающее племя. Дети играли, на сушилках вялилось мясо, шкуры подготавливались для выделки. Занятые работой женщины перекликались, время от времени разражаясь смехом.

Только когда пара на склоне холма обращала взгляд на раскинувшуюся перед ними прерию, становилось ясно, что все далеко не так хорошо, как кажется.

— Крушители Черепов придут опять, и их будет больше, — хмуро сказал молодой вождь.

— Конечно. Но не сегодня. — Высокий Тростник теснее прижалась к нему.

Снимающий Голову не уставал изумляться, как этой хрупкой девушке удавалось заставить его забывать обо всех земных тяготах. Когда он оказывался в ее объятиях, все остальное переставало существовать. Мир был прекрасен, и ничего плохого в нем просто не могло случиться.

Позднее вождь разыскал своего тестя:

— Койот, когда они вернутся?

Тот пожал плечами:

— Может, через три солнца, может, через десять. Когда подойдет подмога. В этот раз они будут очень сильны.

«Они и раньше были очень сильны, — обреченно подумал Снимающий Голову. — Воинов у врага было более чем достаточно, чтобы справиться с ослабленным кланом. План вождя оказался успешным лишь потому, что был неожиданным. Во второй раз это не пройдет, а ничего нового Снимающий Голову придумать не может. По крайней мере, враг, опасаясь острых кольев изгороди, не станет вести основное наступление оттуда. Вот если бы суметь обезопасить лес!»

Они наметили зигзагообразную линию обороны в самой чаще леса. Вождь настоял, чтобы каждый воин выбрал для себя позицию, на которую он должен будет поспешить в случае нападения. Некоторые женщины заявили, что будут сражаться рядом со своими мужьями. Места защитников поселения дополнительно замаскировали пучками веток.

Несколько воинов должны были оставаться у заградительного барьера, где погибли вражеские всадники. Вполне вероятно, что там тоже состоится отвлекающая атака.

Некоторые семьи подыскали убежища для детей, где те смогут спрятаться, когда наступит роковой день.

И теперь оставалось одно — ждать. Время словно остановилось. Одни вожди замкнулись в себе, другие курили и рассказывали бесконечные истории.

Были и те, что коротали время за азартными играми. Там и сям в лагере можно было увидеть небольшие группки мужчин, сосредоточенно кидающих сливовые косточки. Раскрашенные кости скользили, подскакивая, по расстеленным шкурам, и немало вещей, поставленных на кон, поменяли владельцев. Игроки, похоже, относились к своему занятию со всей серьезностью. Несмотря на нависшую над ними угрозу уничтожения, воины сосредоточились на игре. Ставки были высоки, подчас все достояние человека зависело от падения сливовых косточек. Увлечение этой азартной игрой было похоже на помешательство.

«А почему бы и нет, — думал Снимающий Голову, проходя между типи. — Может, ни у кого из нас через несколько солнц не будет вовсе никаких вещей. Когда жизнь падает в цене, собственность тем более ничего не стоит».

Но больше всего его угнетал вид женщин, трудолюбиво хлопотавших над шкурами. В результате их долгой нудной работы получаются одежда, одеяла, чехлы для типи. И хотя казалось маловероятным, что кто-нибудь из клана Лошади сможет когда-либо воспользоваться результатом их труда, женщины не прекращали своего занятия. Гордые своей работой, они продолжали тщательно выделывать и выскабливать шкуры.

Другие женщины трудились над шитьем одежд и мокасин, которые никто никогда не наденет.

«Но, — вздохнул молодой вождь, — что поделаешь? Пусть занимаются чем хотят, потому что будущее для них, скорее всего, не наступит».

Он повернул обратно, к типи своей семьи. То, что Снимающий Голову увидел там, ранило его в самое сердце.

Высокий Тростник, поджав ноги, сидела у входа в типи и расшивала замысловатым узором из перьев пару крошечных мокасин. Она продемонстрировала их мужу.

— Это для Орла. Для его Первого Танца, — гордо объявила она.

Первый Танец ребенка, достигшего двух лет, был важным моментом в его жизни. Это был обряд наречения, когда старший родственник выбирал имя, которое ребенок будет носить, пока не вырастет. Самые красивые одежды, самый ухоженный ребенок, самый сложный узор на мокасинах были предметом великой гордости семьи.

И теперь Высокий Тростник вышивала крашеными перьями сложный и красивый узор на поверхности крошечных мокасин. Они наверняка получатся очень красивыми. И Орел мог бы гордо выйти в круг для танца в замечательных одеждах, сшитых умелыми руками его матери.

«Если бы, — тоскливо подумал Снимающий Голову, — если бы не одно „но“.

Для маленького Орла, нежащегося сейчас на одеяле под теплыми лучами весеннего солнышка, никакого Первого Танца не будет.

Ибо к этому времени не будет больше и клана Лошади.

Глава 20

Минуло пять солнц, прежде чем появились первые из вновь прибывших Крушителей Черепов. Их было шесть или семь, и они не тратили время на то, чтобы крутиться вокруг лагеря клана.

Надменный молодой вождь, сверкая боевой раскраской, один подскакал к барьеру на расстояние полета стрелы. Он осадил своего рослого коня. Несколько молодых воинов клана насмешливо заулюлюкали.

Снимающему Голову, однако, не понравилось, как серьезно, по-деловому, тот осматривал изгородь. Этот человек явно привык подчинять обстоятельства своей воле. Он, несомненно, хотел рассмотреть, что они тут устроили.

На следующий день прибыли новые вражеские воины, а через день — еще больше. В течение нескольких солнц подходили небольшие группы Крушителей Черепов, присоединяясь к пришедшим ранее. Они, казалось, не спешат, собираясь дождаться подходящего момента.

Каждое утро горстка всадников, всегда одних и тех же, подъезжала ближе к лагерю и перебрасывалась насмешками и оскорблениями с молодыми воинами клана. Эти вялые попытки спровоцировать друг друга на какой-нибудь неосторожный шаг совершенно не имели успеха.

Численность и сила врага все возрастала. Становилось очевидным, что подходят воины из нескольких разных кланов Крушителей Черепов. Это говорило о том, что весть обошла все племя. Все, кто хотел отомстить за поражение, нанесенное кланом Лошади несколько лет назад, собрались здесь. Теперь враги занимались неспешными, почти ритуальными приготовлениями к истреблению клана.

Месяц Зеленеющей Травы уже почти прошел, вот-вот начнется Месяц Растущей Травы, время трогаться в путь, на Большой Совет. Но об этом никто и не вспоминал. Путь туда занял бы почти весь Месяц Растущей Травы. Племя соберется на заранее выбранном месте, на берегу Соленой реки. Танец Солнца и Большой Совет начнутся в Месяц Цветения.

И опять Снимающий Голову подумал о круге вождей на Большом Совете. В этом году в нем будет пустое место, и во все последующие годы — тоже. Новым поколениям станут рассказывать, что это незанятое место принадлежало Южному клану, или клану Лошади, много лет назад истребленному Крушителями Черепов. Эту историю изобразят на выделанной шкуре, хранящей историю Народа. Этот год для людей навсегда останется годом, когда погиб клан Лошади. Как ни странно, Снимающего Голову интересовало, как именно художники станут изображать эту историю на шкурах. Даже в такой драматический момент ему хотелось, чтобы на рисунках его люди погибали достойно. Потом вождь пожал плечами. Какая разница?