Глава 17

День начался, как любой другой приятный день Месяца Созревания. Было свежо, но солнце пригревало и охота оказалась удачной.

Обнаружив стадо из дюжины или даже более бизонов, охотники заняли удобную позицию и затаились в высокой траве прерии. Снимающий Голову на лошади объехал стадо и приблизился к нему с другой стороны. Когда испанец двинулся на бизонов с копьем, животные побежали, как и ожидалось, прямо на сидящих в засаде охотников. Было убито три бизона.

Затем стадо переместилось, но не слишком далеко. Бизоны спокойно паслись за холмом. «А может, — подумал Гарсия, — удастся совершить еще один набег». Он снова сел на лошадь и тронулся.

Этот заход дался ему с большим трудом, потому что бизоны были напуганы и, заметив всадника, побежали. У испанца ушло много времени на то, чтобы обогнуть бегущее стадо. Когда его копье наконец полетело в цель, момент оказался неудачным. Бизоны поднимались по каменистому склону, было ясно, что охоту пора прекращать. Однако Гарсия очень хотел добыть еще одну тушу, он метнул копье под неправильным углом, как раз когда животные поворачивали.

Копье летело в цель, но наконечник ударил по кости, а затем Гарсия скорее почувствовал, чем услышал громкий хруст. Ожидая самого худшего, Гарсия выдернул копье и осмотрел наконечник. Опасения испанца подтвердились, когда он увидел, что стальной наконечник сломан у самого древка. Заточенная часть его, шириной по меньшей мере в ладонь, исчезла.

Гарсия быстро спешился и подбежал к умирающему быку. Он тут же понял тщетность любых попыток извлечь кусок стали и уселся на камень, с нетерпением ожидая женщин, которые должны были освежевать тушу. Они посочувствовали его горю и обещали извлечь из туши наконечник копья. Гарсия сидел и ждал, сердясь на собственную беспечность.

Наконец одна пожилая женщина издала радостный крик и высоко подняла в окровавленной руке пропавший кусок стали. Широкая беззубая улыбка расплылась на ее морщинистом лице, когда она протянула наконечник копья Снимающему Голову. Молодой человек, занятый собственными мыслями, едва поблагодарив старуху, забрал наконечник и вскочил в седло, чтобы вернуться в лагерь.

«Проклятое невезение», — ругался про себя Гарсия на обратном пути. Испанец оказался посреди дикой местности, без оружия, не считая короткого ножа. Этот поворот событий не только лишал его возможности добывать свежее мясо, но и оставлял совершенно беззащитным. До тех пор пока Гарсия не сумеет починить сломанное копье, он не сможет вернуться к своим.

«Починить копье, кажется, не так уж и сложно, — подумал Гарсия. — Это скорее неприятность, чем серьезная проблема». Он видел, как оружейники чинят подобное оружие, весь процесс казался забавой в их мускулистых руках. Он просто нагреет куски железа и соединит сломанные части. Только понадобятся соответствующие инструменты, пусть даже не настоящие. Большой красный булыжник из множества встречавшихся здесь послужит наковальней. Камень поменьше, который, лет сто пролежав в ручье, сделался гладким, будет кузнечным молотом. Гарсия выбрал себе наковальню и быстро развел рядом с ней огонь. Койот сидел на корточках поблизости, заинтересованный происходящим.

Первые несколько попыток закончились неудачей: сталь отказывалась нагреваться даже докрасна. А Гарсия знал, что необходимо раскалить ее добела. Удрученный, он сел и задумался.

«Мне нужны две вещи, — рассудил испанец, — уголь и меха».

«Уголь, — решил Гарсия, — можно добыть без особых хлопот». Он сложил в огонь дрова и, пока те обращались в толстый слой светящихся углей, размышлял над возможностью создания мехов. Озадаченный Койот наблюдал, как испанец льет воду в свой костер, разгребает сырые головешки и аккуратно раскладывает их на просушку. Очевидно, решил он, Снимающий Голову помешался из-за утраты своего копья.

Однако к закату у Гарсии был приличный запас угля. Он жег костер всю ночь, продолжая размышлять, как же сконструировать меха. Семья Койота тихонько наблюдала со стороны, несколько напуганная клокочущей в их госте яростью.

«Если бы только удалось, — думал Гарсия, — соорудить кожаный мешок, чтобы пускать в костер поток воздуха!» Его ищущий взгляд упал на флягу для воды, висящую над кроватью. Когда молодой человек с радостным криком вскочил на ноги, Койот окончательно убедился, что Снимающий Голову спятил. Дети забились в глубину жилища, наблюдая, как Снимающий Голову вытащил нож и начал прорезать дыру в своей прекрасной фляге.

Но, казалось, его безумие приобрело определенное направление. Из кусков кожи и ремней Снимающий Голову явно пытался что-то соорудить. Один раз он схватил факел и выбежал в густые заросли кизила за шатром. Койот счел своим долгом сопровождать гостя, чтобы защитить его от собственного безумия. Воин даже подержал факел, пока его гость срезал тугие гибкие ветви и разрубал их на части с руку длиной.

Снова вернувшись под крышу, Гарсия принялся сооружать раму для своих мехов. Неуклюжие лопасти, сплетенные из веток, были скреплены ремнями, а перекроенная фляга привязана между плоскостями. После некоторых изменений и экспериментов испанец подошел ближе к огню и направил горлышко фляги на горячие угли. Попробовал поработать рукоятками.

Результат был многообещающим. Зола полетела, искры заскакали по полу, на миг встревожив детей и вызвав бурю протеста со стороны Большой Ноги. Но, что важнее, тускло-красные угли мгновенно жарко засветились. Взволнованный, Гарсия сел и начал упражняться со своим изобретением, быстро научившись качать так, чтобы получался постоянный ровный жар. Койот ощутил огромное облегчение, потому что за кажущимся безумием скрывалась определенная цель. По каким-то причинам Снимающему Голову требовался более жаркий огонь. Если это послужит его цели, отлично. На самом деле, проще было бы просто дуть, но это, должно быть, амулет, имеющий отношение к длинному копью. Может быть, он поймет действие амулета, когда увидит, как его применяет Снимающий Голову.

Гарсия с трудом дождался следующего утра, чтобы приступить к починке. Испанец и Койот пошли в импровизированную кузницу, и Гарсия развел огонь. Когда угли засветились, испанец осторожно начал работать кожаными мехами. Красное свечение стало ярче, угли нагрелись и постепенно стали белеть. Гарсия развернулся, чтобы положить на угли куски сломанного наконечника, теряя часть жара из-за того, что ритмичное раздувание мехов было прервано. Койот тут же оказался рядом, подхватил меха и продолжил накачивать воздух.

«Должно получиться, — убеждал себя Гарсия. — Ради бога, пусть у меня получится!»

Сталь сделалась тускло-красной, затем вишневой и наконец ярко засветилась белым. Испанец быстро вынул обломки из огня и положил на каменную наковальню. Сделал Койоту знак, чтобы тот придержал древко копья, прижал вторую половинку куском кожи и начал стучать по ней камнем. Пришлось нагревать дважды, но в конце концов соединение получилось прочным. Испанец снял копье с наковальни и опустил его в реку, потому что видел, как кузнецы опускают железо в бочку с водой.

Раздалось громкое шипение, металлический щелчок, и копье вышло из воды вновь со сломанным наконечником. Резкое охлаждение уничтожило ковку. Гарсия был на грани отчаяния. Он бродил по мелководью и в конце концов нашел отвалившийся наконечник.

Как же это делают оружейники? Может быть, они частично охлаждают оружие, прежде чем закалять? Он не мог вспомнить.

В последующие дни Гарсия пытался добиться своего еще трижды, и каждый раз его ковка не хотела держаться. Один раз она казалась прочной даже после закаливания, и на миг Гарсия обрадовался. Но потом попробовал метнуть копье в землю, и наконечник снова отвалился. Без толку. Удрученный, испанец сел на землю, задумчиво дергая траву. Он снова пленник обстоятельств, и ему придется провести еще одну зиму в обществе дикарей. «А возможно, и больше», — мрачно подумал он.

И тут появился один из людей племени. Гарсия узнал Дробящего Камни, пожилого человека, который сильно хромал. Он не мог охотиться, зато был мастером резать камни, из которых получались наконечники для стрел. Гарсия заметил, что охотники с гордостью показывают оружие, сделанное Дробящим Камни. Человек робко приблизился и протянул руку.

— Снимающий Голову, — заговорил он, — я сделал новый наконечник для длинного копья.

У него на ладони лежал длинный узкий наконечник копья, сделанный из отличного сине-серого камня. Койот, посмотрев на наконечник, подумал, что никогда еще не видел такого прекрасного изделия. Эта вещь, должно быть, потребовала многих часов упорной работы.

Гарсия взглянул на изящно выточенный наконечник, и ему с болью вспомнились недели и месяцы переживаний. Он схватил подношение и, в приступе ярости, зашвырнул его как можно дальше. Последняя капля! Кипя от гнева, Гарсия зашагал прочь, чтобы остаться в одиночестве, а Койот и Дробящий Камни стояли, недоумевающие и расстроенные.

«Глупые невежественные дикари», — бормотал испанец себе под нос. Думают, что можно поставить вместо прекрасного наконечника из толедской стали обломок чертова камня!

Будь они все прокляты! Когда лагерь скрылся из виду, Гарсия сел передохнуть. Легкое жжение заставило его обратить внимание на указательный палец правой руки. Кровь сочилась из ровного пореза, оставленного выброшенным наконечником.

«Матерь Божья, — подумал испанец. — А эта дурацкая штука и в самом деле острая! Надо отдать им должное».

Глава 18

В дни, последовавшие за приступом ярости, Гарсия много времени проводил в одиночестве. Казалось, он утратил интерес к лошадям, почти перестал общаться с детьми и остальными представителями Народа. Даже Койоту не удавалось вовлечь его в разговор.

Койот понимал, в чем причина: потеря длинного копья и неспособность Снимающего Голову починить его. Койот догадывался, что от этого молодой человек ощущает себя беззащитным. Мудрый маленький воин даже подозревал, что Снимающий Голову собирался отправиться на свою родину. А это, разумеется, невозможно сделать без оружия.

Но было и более важное обстоятельство. Благодаря способностям Снимающего Голову племя в последний год благоденствовало. Охота шла хорошо. Дети были сыты, женщины счастливы. В каждом жилище было множество одежды и шкур, полно запасов на зиму.

Необходимо что-то сделать, чтобы восстановить охотничьи способности Снимающего Голову и улучшить его настроение. Снимающий Голову стал очень неприятен в общении. После долгих размышлений Койот принял решение. Дробящий Камни должен попытаться еще раз. Может быть, вместе они сумеют убедить Снимающего Голову опробовать новое оружие.

Дробящий Камни не испытывал энтузиазма. Он все еще переживал горечь отказа, но воодушевления Койота хватило на двоих. Они могли бы, настаивал он, сделать настоящее копье, сбалансированное, как сломанное. Оно должно быть длиннее копий Народа. Он, Койот, отмерит необходимую длину. Наконечник для длинного копья нашелся; к счастью, он не пострадал. Его можно крепко привязать к древку полоской сыромятной кожи, которую надо накладывать сырой. Высохнув, она натянется, и это сделает крепление очень прочным. Несколько удлиненный каменный наконечник можно насадить на осторожно заточенное древко. А потом они покажут Снимающему Голову готовую работу.

Было сложно не заинтересоваться вдохновенным рассказом Койота. Вскоре вместе с Дробящим Камни они работали над древком оружия, обтачивая его, стараясь подогнать и сбалансировать.

Когда копье было наконец готово, Дробящий Камни отказался вручать его. Ему довелось однажды испытать на себе яростный гнев Снимающего Голову и больше не хотелось. Койот, должно быть, боялся сильнее, чем хотел показать. Он решил выждать момент.

Возможность представилась несколькими днями позже. Стадо бизонов в косматых зимних шкурах проходило рядом со стоянкой племени. Было хорошо видно, как они паслись на склонах холмов. Койот зашел в жилище Дробящего Камни, забрал длинное копье и подошел к Снимающему Голову, совсем не такой уверенный, каким мог казаться.

— Снимающий Голову, — начал он решительно, — на холмах пасутся бизоны. Прежде чем ты снова рассердишься, я хочу, чтобы ты испытал это длинное копье. Самое худшее, что оно может сделать, это — отказаться работать.

Койот протянул молодому человеку оружие.

Гарсия колебался, клокоча от сдерживаемого гнева.

«Ладно. Почему бы не взглянуть на проклятую штуку», — решил он. Он взялся за изящное древко и поднял копье. К его удивлению, баланс был хороший. Ему приходилось использовать и хуже сбалансированное оружие. Он осмотрел наконечник, вспомнив свой порезанный палец.

Что ж, почему бы и нет? Он попытается. Гарсия пошел седлать кобылу.

Охота была на редкость удачной. Лошадь вела себя превосходно, стадо бежало прямо, став отличной мишенью. И копье оказалось прекрасным, вынужден был признать Гарсия. Он ощущал, что оно входит в жертву несколько иначе, но в целом оружие действует безотказно. Гарсия снова осмотрел наконечник.

«Зазубренный каменный наконечник в чем-то даже лучше отполированного, — подумал он. — Он легко наносит смертельную рану». Настроение начало подниматься. Может быть, этот проклятый камень разрешит его проблемы.

Душевное равновесие было восстановлено, Гарсия преподнес тушу Дробящему Камни в знак своего раскаяния. Он был почти так же счастлив, как недавно несчастен. Гарсия ловил себя на том, что посмеивается вслух, представляя, что будет рассказывать товарищам, когда вернется в цивилизацию. Они наверняка уверены в его гибели. Как они изумятся, когда узнают, что он жил среди дикарей и даже убивал бизонов каменным копьем! Гарсия с еще большим нетерпением стал ждать окончания зимы, когда можно будет отправиться в путь.

Семейство Койота было радо, что к их гостю вернулось доброе расположение духа. Гарсия снова проявлял интерес к окружающим, и даже маленькие дети могли завести с ним разговор.

Одним из любопытных событий этой осени стал традиционный Танец Воинов Народа. Гарсия догадывался, что обряд проходил и в прошлом году, но не помнил его. Испанец тогда только начал учить язык. В то время он еще считал племя лишь немногим выше животных.

Койот объяснил, что Танец — это нечто вроде воспоминаний о славных подвигах прошлого. Песни, исполнявшиеся под монотонный бой барабанов, были повествованием о былом. Кто-то рассказывал историю битвы с Крушителями Черепов и о славном воине из Народа, который сдерживал натиск врагов один, пока не подоспела помощь. Кто-то рассказывал историю о трех охотниках, которые сражались с дикой кошкой, пумой, голыми руками.

Любопытны были танцы, которые прославляли ныне здравствующих воинов. Все воины, в своих лучших одеждах и головных уборах, танцевали на поляне, а женщины смотрели и иногда отбивали ритм, хлопая в ладоши.

Неожиданно женщина, жена Мышиного Рева, вошла в круг и положила к ногам мужа прекрасно выделанную шкуру. Мышиный Рев замер, воткнул копье в землю рядом со шкурой и стоял, сложив руки на груди. Другие танцоры тоже остановились, барабан умолк.

— Что происходит? — шепотом спросил Снимающий Голову у Высокого Тростника. — Я не понимаю.

— Она выказала ему уважение. Он должен стоять, пока кто-нибудь не примет дар и тем самым тоже не выкажет ему уважение.

Гарсия кивнул, ничего не понимая. В круг вышла низенькая женщина в лохмотьях и подняла шкуру, кивая Мышиному Реву. Он кивнул ей в ответ, и танец возобновился.

Позже заинтересованный молодой человек расспросил Койота.

— Да, — подтвердил Койот. — Семья воина может таким способом показать, как сильно она им гордится. Тот, кто берет дар, признает: «Да, я согласен с вами!» Кроме того, — продолжал он, — это хороший способ помочь бедным людям. Ты видел женщину, которая приняла дар Мышиного Рева. У нее нет мужа, и она очень бедна. Для Мышиного Рева является большой честью то, что он может ей помочь.

Эта традиция казалась настолько чуждой культуре Гарсии, что ему было непросто осмыслить ее. Но он уловил суть — это одновременно дань уважения любимому человеку и подарок бедным. «И об этих людях я думал, — с изумлением вспомнил он, — будто они лишены общественных устоев!»

Гарсия снова начал заниматься лошадьми. Ему и его юным помощникам было несложно заботиться о животных, потому что зима стояла мягкая. В Месяц Зеленеющей Травы прерия рано зазеленела и нетерпеливый Гарсия начал приучать лошадей к дальним переходам.

«На этот раз, — клялся он, — когда племя двинется на север, ничто меня не остановит. Я поеду на юг!»

В один теплый денек Гарсия чистил кобылу после хорошей пробежки и предавался приятным размышлениям о предстоящем отъезде. Испанец находился на травянистом холме напротив стоянки на другом берегу реки и, прервав работу, бросил взгляд на верхушки шатров. Дым от костров лениво змеился из конусов жилищ, и все в мире казалось прекрасным.

Внимание Гарсии привлекло какое-то движение вдалеке за селением. Бизоны? Он приставил руку к глазам и вгляделся в движущиеся фигуры. Нет, бог мой, лошади! Движутся легким галопом и направляются сюда.

За ним пришли! Оставив кобылу щипать траву, он помчался вниз по холму к лагерю.

Всадники быстро приближались, и внезапно в душу испанца закрались сомнения. Он остановился, чтобы присмотреться получше. Человек десять-двенадцать. Без доспехов. Вот что показалось странным. И, Матерь Божья, догадка наконец пронзила его, по спине пробежал холодок, от которого встали дыбом волосы.

Матерь Божья, это не мои товарищи, это же дикари! Дикари верхом на конях, на нас напали!

И почти в тот же миг он услышал крики и возгласы из шатров, женщины и дети бросились к реке.

— Бегите, бегите, — кричала какая-то женщина, — это Крушители Черепов!

Глава 19

Гарсия пустился бегом к лагерю. Люди, шлепая по воде и шаркая по гравию, бежали мимо него, стараясь спрятаться среди камней или в лесу.

Испанец видел, как всадники подъехали к первому жилищу. Старик, Черный Пес, вспомнил его имя Гарсия, гордо выступил навстречу врагам с луком в руке. Перекрывая крики, звучал высокий дрожащий голос Черного Пса, выводящий Песню Смерти:

Трава и небо вечны,

Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!

Старый воин успел выпустить одну-две стрелы, прежде чем упал на землю под копыта лошадей.

Гарсия на бегу старался оценить ситуацию. Он заметил, что нападавшие неуверенно держались на лошадях. Сидели слишком близко к крупу и постоянно подпрыгивали. Крушители Черепов явно незнакомы с лошадьми. За исключением одного: высокого мускулистого предводителя отряда, восседавшего на прекрасном жеребце. Белый с кроваво-коричневыми пятнами по всему телу, жеребец относился к тому типу, который на родине Гарсии называли тигровой лошадью. Вне всяких сомнений, такой конь принадлежал высокопоставленному человеку. Возможно, дикари угнали его и остальных коней из какой-нибудь испанской колонии на западе. Гарсия был уверен, что в тех местах есть колонии. Может, там этот Крушитель Черепов и научился ездить верхом. А может, у него врожденные способности к верховой езде.

«Сейчас это не важно», — подумал Гарсия, пересекая полосу гравия и устремляясь к шатру Койота.

Когда он вбежал внутрь, чтобы взять копье, его неожиданно посетила одна мысль. Полузабытая мысль из другого мира.

«Когда вступаешь в бой, — повторял наставник в Академии, — лучше сразу же попытаться уничтожить одного или даже нескольких офицеров или предводителей врага».

Гарсия носился среди шатров, высматривая высокого вождя на тигровой лошади. Люди метались взад-вперед без всякой цели, царила паника. Казалось, что сопротивления почти не оказывается, а всадники извлекают пользу из создавшейся суматохи. Будучи плохими наездниками, они явно рассчитывали на эффект внезапности. На Народ никогда за всю его историю не нападали всадники. И реакцией на это стала безумная паника.

Гарсия видел старую женщину, выбравшуюся на открытое место. Она сделала несколько шагов к реке, потом заколебалась, развернулась и двинулась к своему жилищу, потом снова к реке. Позади проехал всадник, и женщина упала в пыль, обмякшая, как тряпичная кукла. Гарсия не понял, что ее ударило: боевая дубина или летящее копыто.

Маленькая девочка в руках, с куклой, истерически рыдая, стояла перед своим шатром и звала родителей. Ее услышали, но не Народ, а вражеский всадник. Он схватил ребенка и перебросил через спину лошади, словно тюк. Кукла выпала, пока девочка вырывалась и кричала.

«Здесь уже ничем не поможешь, — подумал Гарсия. — Сопротивляйтесь им! — мысленно обратился он к племени. — Делайте все, что можете!»

То здесь, то там одинокие воины сражались с копьями и луками в руках. Их усилия, кажется, не приносили результатов. Подвижность всадников и отсутствие организованной обороны делали свое дело. Гарсия видел, как один воин стойко сопротивлялся, а потом вдруг побежал, когда на него двинулся всадник. Бедняга упал всего в нескольких шагах от своего брошенного оружия.

— Остановитесь и сражайтесь! — Гарсия поймал себя на том, что кричит.

Его охватило волнение, сердце заколотилось, кровь зашумела в ушах. В разгар битвы он почувствовал огорчение. Гарсия не сумел нанести ни одного удара. Люди все еще бежали мимо него, устремляясь к реке. Он метался между шатрами, выискивая центр сражения. Бесполезно. Вся битва состояла из серии разрозненных стычек, каждая из которых, судя по всему, была не в пользу племени. Гарсия уже начал опасаться, что все племя будет перебито, когда заметил, как пал очередной воин.

И почти с облегчением увидел, что дикарь на крупном мерине направился к нему. Всадник мчался на испанца, размахивая боевой дубинкой Гарсия взял копье на изготовку, ожидая удара.

Краем глаза он увидел, как Мышиный Рев вышел из своего шатра, так спокойно, словно отправлялся на прогулку. Воин натянул тетиву, опустился на одно колено и уверенным движением выпустил стрелу в противника Гарсии. Всадник свалился с лошади, словно его скинула гигантская рука. Оставшееся без хозяина животное промчалось мимо и с плеском бросилось в реку, выбираясь из давки.

Гарсия обернулся на Мышиного Рева, который опустил глаза, натягивая тетиву. Из-за шатра, прямо за спиной воина, вышел тигровый конь. Крушитель Черепов был всего в нескольких шагах, совершенно не замеченный своей жертвой. Прежде чем Мышиный Рев услышал предостерегающий крик Гарсии, молодой вождь взмахнул тяжелой каменной дубинкой. Мышиный Рев повалился вперед, подминая под себя лук.

С горестным криком из шатра выскочила жена Мышиного Рева и, словно защищая, закрыла собой его тело. Вождь на пятнистой лошади сделал круг, объезжая рыдающую женщину. Потом, видимо, решил, что она недостаточно молода или недостаточно привлекательна для похищения. Огромный окровавленный камень снова взлетел вверх.

Гарсия закричал и помчался на врага, сжимая копье. Крушитель Черепов наконец обратил на него внимание. Он ударил лошадь пятками, дубина со свистом рассекала воздух у него над головой.

В последний момент, когда Гарсия взглянул прямо в лицо своего врага, молодой вождь на мгновение осадил лошадь. Вспоминая об этом позже, Гарсия решил, что секундную заминку вызвало его бородатое лицо. Эта секунда, легкий сбой в размеренном аллюре лошади и вращении дубины стали решающими. Увернувшись от смертоносного оружия, Гарсия со всей силы метнул копье. Острый как бритва каменный наконечник прошел справа от конской шеи и вонзился в незащищенное тело Крушителя Черепов.

Гарсия подхватил поводья, но споткнулся и упал. Напуганный жеребец поднялся на дыбы, пытаясь избавиться от ужасной кровавой ноши на спине. Кожаные поводья, зажатые в кулаке, дернулись, обжигая испанцу пальцы, но он сумел их удержать. Умирающий Крушитель Черепов упал на землю, и лошадь наконец прекратила вырываться.

— Ловите оленьих собак! — кричал Гарсия, увидев других лошадей без всадников.

Враги отступали, но организованно. Через конские спины были переброшены отбивающиеся плачущие дети, которых захватили в плен. Горестные вопли поднялись над поселением, когда люди стали обнаруживать убитых и искать пропавших. Люди возвращались из-за реки. Серая Цапля замер перед своим жилищем, глядя на тела убитых родителей.

Высокий Олень помог поймать и стреножить лошадей. Крупный мерин отправился за реку к Лолите и ее годовалой дочке. Кроме него были еще симпатичная гнедая кобыла, которая потерянно бродила среди шатров, и тигровый жеребец. Разобравшись с лошадьми, Гарсия и Высокий Олень вернулись и обнаружили спешно созванный совет.

Выяснилось, что трое врагов мертвы. Один был сражен стрелой храброго старого воина, Черного Пса. Вторым павшим оказался всадник, убитый Мышиным Ревом, а третьим — молодой предводитель на тигровом жеребце, пронзенный копьем Снимающего Голову.

Семеро из Народа погибли, одна женщина была тяжело ранена. Кроме того, пропали четверо: три девушки и один мальчик десяти лет.

Назвали имена пропавших и спросили, знает ли кто-нибудь о том, где они. Молчание. Ледяной ужас сковал горло Гарсии. Одной из пропавших, очевидно похищенной, была Высокий Тростник, дочь Койота.

Глава 20

Разгорелся спор, что делать дальше.

— Как можно скорее двинуться на север и присоединиться к остальным кланам Народа, — предложил один из младших вождей.

— Нет, — возразил другой, — отправиться на запад, подальше от обычных путей Крушителей Черепов.

Кто-то настаивал, что следует уйти на северо-запад и спрятаться в горах.

Ошеломленный Гарсия понял, что сам ход их мыслей неверен. Все предложения сводились к тому, чтобы бежать и прятаться, а не нападать или обороняться.

Испанец молчал, пока мог сдерживаться, а потом закричал.

— Иисус Христос! — орал он на них. — Эти негодяи убили ваших людей, увезли ваших женщин! Неужели никто не поедет выручать пленников?

Гарсия оглядел притихший круг изумленных лиц. Внезапно он понял, что кричал на дикарей по-испански. Они не поняли ни слова. Заставив себя успокоиться, Гарсия снова заговорил, обращаясь к вождю, Кривым Ребрам.

— Вождь, — начал он, стараясь держать себя в руках, — Крушителей Черепов не больше чем столько. — Он показал десять пальцев. — Их вождь мертв. Мы можем догнать их и забрать наших детей. — По напряженному тону испанца было ясно, что для него это важнее, чем полагает он сам. — Может быть, мы сумеем захватить других лошадей. Я готов попробовать.

— Я иду с тобой, Снимающий Голову, — раздался голос у него за спиной. Это был осиротевший Серая Цапля.

— И я, — подхватил Высокий Олень.

Кривые Ребра удивился, но не настолько, чтобы потерять самообладание. Он почувствовал скрытую угрозу своему авторитету и придумал, как выйти из положения. Вождь поднял руку, и все голоса стихли.

— Подождите, — произнес он величественно. — Если будет сражение, его возглавлю я и помогать мне будет Снимающий Голову.

Толпа одобрительно зашумела.

Был наскоро разработан план кампании, и с наступлением темноты отряд из пятнадцати человек тронулся в путь. Направление было очевидно, следы конного отряда отчетливо виднелись в свете полной луны. Враги и не делали попыток скрыть их. Военные отряды Крушителей Черепов не привыкли, чтобы их преследовали. На пути воинам Народа попалась мертвая лошадь, у нее в боку торчала стрела. Стрелу узнали, она принадлежала Черному Псу.

Крушители Черепов уехали на юг. Гарсия, с его военной выучкой, замечал направление — пригодится на непредвиденный случай или если он случайно отобьется от отряда. Испанец шел, наблюдая за созвездием Большой Медведицы, перемещающимся относительно Полярной звезды.