– Сядь в кресло, - сказал я, - и не бойся. Звездолет надежно защищен, и до нас никто не доберется, пока мы сами того не пожелаем.
      Не долетая до нас двадцати километров, самолеты разошлись, а подлетали уже с разных сторон, не приближаясь ближе трех километров, они опасались обороны. Но через несколько минут, очевидно посчитав, что никто их обстреливать не собирается, осмелели. Один из самолетов прошел над самым осевым рассекателем, на небольшой скорости, так, что были видны лица пилотов в кабине.
      – Рэй, попробуй установить с ними связь.
      – Уже пробую, но на таких машинах радиосвязь настроена на узкую частоту, которую я не знаю, а они молчат. Веду поиск.
      – Поторопись.
      Самолеты еще несколько раз пролетали всего в каких-то метрах от корабля, потом быстро разошлись.
      – Они прервали молчание. Тальгирийцы. Они…
      В эту же секунду появилось защитное поле, практически незаметное при свете дня. И почти сразу же за его барьером полыхнула вспышка взорвавшейся ракеты.
      – Они нас обстреливают! - крикнул Рив с испугом.
      – Не бойся. Химические заряды для нас не более чем детские пистоны… Рэй, что со связью?
      – Они не отвечают на вызовы. Возможно, нужен какой-то пароль, которого я не знаю…
      В этот момент за броней поля полыхнули еще два взрыва. Самолеты, пролетев над самым кораблем, разворачивались для новой атаки.
      – Рэй, есть ли у них есть ядерные заряды.
      – Есть, на головном самолете. Ядерная боеголовка в десять килотонн.
      – Я не хочу, чтобы она тут взорвалась, только радиоактивного кратера нам тут еще под боком не хватало.
      – Если ее запустят, и она не взорвется на недосягаемом удалении, попытаюсь сковать ее механизм в силовом поле.
      – Действуй.
      Два самолета снова повторили атаку, но взрывы ракет, как и прежде, надежно отразило защитное поле.
      – Осталась только одна ракета, готовься, Рэй.
      Атаковавшие нас самолеты начали стремительно удаляться. Третий же выпустил ракету, находясь на безопасном удалении. Я весь напрягся, ожидая взрыва. Но Рэй сработал отлично. Ракета словно бы из ничего возникла перед "Иглой", потом медленно, словно осенний лист, опустилась на землю. Еще несколько секунд из ее двигателя вырывалось пламя, взметая песок и небольшие камни, потом и оно утихло.
      – Все в порядке, - сказал Рэй, - этой ракете уже никогда не взорваться. Я ее немного помял и еще кое-что порвал во внутреннем механизме.
      – Молодец, дружище.
      – Вик, что он делает! - это выкрикнул уже Рэй.
      Я увидел на экране, что головной самолет, набирая скорость, несется прямо на нас.
      – Что они, с ума посходили, - сказал я нервно, - на таран ведь идет. Рэй, остановишь их, как ракету.
      – Но они…
      – Выполняй.
      Серый самолет несся прямо на нас и не пытался отвернуть. Рэй скороговоркой выпалил добрый десяток самых ужасных ругательств, от которых наверно покраснел бы не только человек, а любой компьютер. Навстречу самолету от корабля рванулся искрящийся протуберанец силового поля. Самолет на подлете несколько раз крутануло, а потом он замер в воздухе почти неподвижно, удерживаемый силовым полем корабля, только мелко вибрировали тонкие крылья и хвостовое оперение.
      – Эта моя операция могла их убить, - както немного виновато сказал Рэй.
      – Иначе бы они тем более погибли. До чего же велика бывает глупость человеческая. Опускай их и заглуши им движок, а то гари от него еще больше, чем от ракеты. И еще, где два других?
      – Уходят на юг на полной скорости.
      – Драпают с перепугу.
      Рэй выровнял висевший в поле самолет. Я видел, как смялась у него обшивка, и заглох двигатель. Потом самолет медленно опустился на камни, где замер, накренившись на нос.
      – Рэй, следи за другими.
      – Драпают, как ты выразился, курс не меняют.
      – Прекрасно. А пока давай запустим второй реактор. На всякий случай, не повредит.
      – Вик, - привлек мое внимание Рив, - смотри.
      Я увидел на экране, что кабина самолета открылась и из нее, сильно качаясь, вышел человек в шлеме с оборванными проводами и шлангами. Сбросил с себя шлем. Все так же качаясь, прошел по крылу, спрыгнул, упал, попытался подняться и снова упал.
      – Рэй, я выйду.
      – Только надень скафандр и возьми оружие.
      – Вик, - Рив выглядел очень взволнованным, - но ведь это же тальгириец.
      – Ну и что из этого, парень. Он тоже человек, как ты и как я. Не могу же допустить, чтобы он умер из-за моего бездействия. И так уже хватит с меня убийств.
      – Но ведь он же солдат, и они стреляли в нас.
      – Но сейчас я не вижу у него оружия. Он не собирается в нас стрелять, и нуждается в помощи. Я иду.
      – Тогда и я с тобой.
      – Нет, ты останешься на корабле, - сказал я твердо, словно бы приказывая.
      Рив тут же осел обратно в кресло и сказал:
      – Вик, хотя бы знай, что на таких самолетах экипаж из двух человек, а второго пока не видно.
      – Спасибо за информацию, Рив. Оставайся здесь или иди в каюту. Если что, обращайся к Рэю.
      – Хорошо, - сказал он и отвернулся.
      Я облачился в средний скафандр, который мог защитить меня в местных условиях почти от всех неожиданностей. Спустившись вниз на лифте, я вышел через шлюз на опоре. Самолет лежал почти в сотне метров от корабля. Я сжал в руке рукоятку лучевого пистолета и пошел по направлению к нему. Человек сидел, привалившись спиной к кромке крыла и свесив голову так, что не видел меня. Но, не доходя до самолета десятка метров, я словно бы налетел на стену.
      – Рэй, - почти крикнул я, вдавливая клавишу рации на плече, - черт бы тебя побрал, почему защиту не отключил? Я тут из-за нее чуть было шишек себе не набил.
      – Не преувеличивай, командир, какие могут быть шишки в скафандре. А поле я уже отключил. Будь повнимательнее, второй остался в кабине.
      – Не учи.
      Я шел практически бесшумно, и человек меня не замечал. Но как только я остановился шагах в пяти от него, он приподнял голову и сказал по аиверски, лишь с едва заметным акцентом тальгирийца:
      – Я сдаюсь, рассчитывая на ваш гуманизм и выполнение договора о пленных.
      Об этом договоре я имел небольшое представление, поэтому сразу же потребовал:
      – Представьтесь.
      – Майор военно-космических сил Тальгира Оствир Иветсоре.
      – Где другой пилот?
      – Он мертв.
      На всякий случай я решил проверить. Обошел майора стороной, забрался на крыло, а по нему к кабине. В кабине, в кресле, сидел человек без шлема, совсем еще молодой. А в виске у него была дыра, из которой все еще текла кровь. В свесившейся же руке все еще оставался миниатюрный короткоствольный пистолет. Я понял, что он сам пустил себе пулю в голову и испытал к нему глубочайшее, до тошноты, отвращение. Что еще можно испытывать к тому, кто предает свою последнюю надежду. Я повернулся, испытывая огромное желание сплюнуть, которое росло еще и оттого, что на мне был гермошлем. Майор поднялся на ноги и стоял, придерживаясь за крыло. Совсем машинально я повел в его сторону стволом пистолета.
      – Мне поднять руки? - спросил он, глядя на пистолет.
      – К чему уж теперь, - сказал я, пристегивая пистолет к бедру, где на скафандре были специальные крепления для этого, - к чему воевать со сдавшимся. Идите вперед, к левой опоре.
      Майор попытался сделать шаг, но тут же снова упал, схватившись за ногу.
      – Вывих? - спросил я.
      – Нет, просто ушиб, но идти… сами видите.
      Делать больше ничего не оставалось. Я подошел к нему и подал руку:
      – Держитесь за меня.
      Майор удивленно посмотрел на меня и принял мою помощь, сухо поблагодарил.
      – Обопритесь об меня, я помогу вам дойти.
      По пути он спросил:
      – Разрешите узнать, кто взял меня в плен?
      – Я младший капитан звездного космофлота Земли Виктор Стрельцов.
      Больше майор вопросов не задавал. Я завел его в лифт. В кабинке же он сказал:
      – Вы не боитесь, что я могу вас убить?
      – Нет, даже если захотите, вы этого не сможете сделать, просто не успеете.
      – У него нож за голенищем правого ботинка, - шепнул мне Рэй.
      Я остановил лифт и сказал:
      – Достаньте свой нож из голенища и попробуйте. Ну, не бойтесь, попробуйте… Ну что же медлите, давайте, я жду.
      Он помедлил секунду, потом, резко нагнувшись, выхватил нож, резко занес. Встретился со мной взглядом, отпрянул и, выругавшись по тальгирийски, бросил нож на пол так, что тот воткнулся в твердый металлопласт пола. Я нагнулся, взял нож, посмотрел на лезвие:
      – Неплохой металл. Но тут вам эта игрушка ни к чему.
      С этими словами я, на глазах у майора, резко сжал лезвие в кулаках. Раздался громкий хруст, и из моих рук на пол посыпались куски твердого металла. А майор смотрел на меня уже почти что с боязнью. Я отключил внешний динамик скафандра, чтобы он ничего не слышал, и спросил у Рэя:
      – Что же мне с ним делать?
      – Запри его в помещении Б-11, оно все равно пустует, и там есть все необходимое для жизни.
      – Хорошо. Еще вопрос, что у него с ногой? Серьезно?
      – Ничего страшного, нашего вмешательства не требуется. Через пару дней не останется и хромоты… Вообще-то ты можешь поставить ему обезболивающее, но и это не обязательно.
      Лифт тем временем уже поднял нас до нужной палубы. Я щелкнул замками и откинул за спину полупрозрачный колпак гермошлема:
      – Идемте.
      Помещением Б-11 называлась небольшая каюта, в которую капитан имел право сажать под арест особо провинившихся членов экипажа. Тут был свой туалет и крошечная кабинка душа. Обстановка же состояла из тех же вещей, что и в прочих жилых каютах. И еще, Б-11 запиралась стартключом по коду браслета, и выйти из нее считалось абсолютно невозможным.
      – Я вынужден ограничить вашу свободу, майор, до выяснения некоторых обстоятельств. Располагайтесь, я вернусь для допроса через несколько частей.
      Сказав это, я вышел, закрыв дверь стартключом. Первым делом я избавился от скафандра и привел себя в порядок. Потом позвал Рэя и спросил:
      – Где Рив?
      – В каюте. Он попросил меня показать ему исторические фильмы.
      – На какую тему?
      – История войн Земли. И я считаю, что это ему не повредит.
      – Хорошо, пусть смотрит что хочет.
      – Что ты собираешься делать с тальгирийцем?
      – Сначала допросить и узнать, что он собой представляет. Он заявил, что он из Военно-Космических сил, и это мне интересно.
      – А мне все это даже не нравится.
      – Ну не убивать же мне его. И без того я уже убийца, причем неоднократный. Ну а отпустить его на все четыре стороны я тоже не могу, в Пустыне это равносильно тому же самому убийству.
      – Я не об этом. Похоже, что нами всерьез заинтересовались, узнали наше местонахождение и уже не оставят в покое.
      – Мы можем уйти в частично проницаемый кокон, и нас никто не найдет, мы же будем иметь информацию. Кстати, как второй реактор?
      – Запущен, сейчас он на минимальной мощности. Свернуть пространство я смогу в любую секунду.
      – Хорошо. Если вдруг появится опасность, тревогу не сигналь, а докладывай мне лично, ни к чему пугать Рива… А сейчас я попытаюсь узнать у майора, чем вызван интерес Тальгира к нам.
      – Ты ничего не берешь для возможной самообороны?
      – Это ни к чему. В случае чего справлюсь с ним и так, ну ты и сам это знаешь.
      – Ну, тогда желаю удачи.
      – Удача никому и никогда не повредит.
      Я поправил на себе форму. Зачесал волосы набок, как это было принято тут, на Лате, и направился в Б-11. Майор сидел на кровати и при моем появлении попытался встать, но я жестом остановил его:
      – Сидите, - потом я установил связь с Рэем и сказал, - Рэй, включи запись и фиксируй все ответы.
      – Слушаюсь, капитан, - подыграл мне Рэй.
      Я сел в кресло, расслабился, посмотрел на майора и начал:
      – На каком языке вы желаете отвечать: на языке Аивера или же на вашем родном, а так же, на каком языке вам удобнее понимать вопросы?
      – Я владею языком Аивера в достаточной степени, чтобы отвечать и понимать.
      – А я в достаточной степени языком Тальгира, - сказал я уже по тальгирийски, без малейшего акцента.
      – Если вам это удобно. - Сказал он довольно иронично, - но мой родной язык не тальгирийский, а гирдский.
      – Пусть будет гирдский, - сказал я уже на этом языке.
      – Вы владеете гирдским?
      – Я в достаточной степени владею двадцатью языками Латы. Но вопросы здесь задаю я, а не вы.
      – Слушаю вас.
      – Еще раз представьтесь.
      – Оствир Иветсоре, майор ВоенноКосмических Сил Тальгира.
      – Где и когда родились?
      – В городе Ивет провинции Гирд Союза Тальгира. Семнадцатого числа четырнадцатого месяца четырнадцатого года девятнадцатого кува прошлого ску.
      – Место службы и должность?
      – Второй военный космодром Тальгира. Инженер по техническому обслуживанию многоразовых космических систем вертикальной посадки.
      Допрос я продолжал наверно около двух местных часов. Майор отвечал четко и коротко на любой из поставленных мной вопросов, или по существу, или же, что не имеет права отвечать на этот вопрос. Но и без этого мне стало ясно, что их появление здесь вызвано тем, что они, при помощи систем наблюдения, фиксировали каждый мой полет, начиная с первого старта с Центрального космодрома Аивера. И они посчитали, что это новейшая техника аиверцев. Поэтому и был десант на космодром, поэтому и была послана сюда разведка. Нужно сказать, что майор почти сразу же понял, что мой корабль никак не мог быть построенным на Лате, о чем и сообщил командиру звена, тому самому, который застрелился, и тот отдал приказ уничтожить корабль, будь он даже кораблем пришельцев. Когда же обстрел ничего не дал, а ракета с ядерным зарядом была просто остановлена и не взорвалась, тот и решился таранить. А после того, как и самолет был остановлен, тот, не желая сдаваться в плен, покончил с собою.
      – Он что фанатик что ли? - спросил я уже не в тоне допроса.
      – Где вы найдете в наше время фанатиков. Просто он считал, что его непременно будут пытать, чтобы он рассказал то, что не имеет права рассказывать, а это хуже смерти.
      – А вы значит, этого не боялись?
      – Я довольно долго жил в Аивере, поэтому не верю всему тому, что вещает нам официальная пропаганда. К тому же я еще не сделал всего, что должен, - он выставил перед собой руку, на которой у него было кольцо, - а у него вся семья сгорела в Ракитьле.
      – Сгорела?
      Майор понял, что допрос окончен, поэтому продолжил уже в совершенно другом тоне:
      – Да, на Ракитьл был сброшен "огненный дождь", вы даже наверно не знаете, что это такое. Это когда все горит, даже металл и камень, люди сгорают заживо. В Ракитьле было полмиллиона жителей и больше половины из них женщины и дети. Вы понимаете, что это такое? Вы помогаете аиверцам в войне, когда они творят такую жестокость.
      – В вашей войне я не помогаю никому, - резко оборвал его я, - никому.
      – Аиверцы - жестокие убийцы.
      – А разве вы не убийцы. Вы такие же убийцы, как и они. Когда идет война, трудно не обзавестись таким титулом. Даже я убийца, но я не помогаю вести войну никому.
      – Хоть я и в плену, я никогда не прощу Ракитьла.
      – А вы знаете, майор, сколько людей жили в Гэзде?
      – Пятнадцать миллионов, самый большой город на Лате. Но, насколько я знаю, он вообще не пострадал.
      – Не пострадал? Эвакуировано из города было не больше трети населения… Да, никто из них не погиб от ядерных взрывов, но даже такая смерть была бы для них лучшим исходом, они были просто зарезаны… как скот на бойне. Я сам это видел, собственными глазами. Может быть хочешь сказать, что это вакцы, но на чьей стороне они воюют, как ни на вашей, или вы на их, но какая в этом разница. И вы, и они сейчас представляют один и тот же военный союз.
      – Я этому не верю.
      – Рэй, включи пожалуйста экран и покажи ему запись.
      Экран в Б-11 был маленький и гораздо худшего качества, чем у меня в каюте. Но все равно, по местным меркам изображение было отличнейшим. Рэй прокрутил отдельные эпизоды наиболее кошмарной реальности. Увидев это, майор встал и побледнел, от чего кожа у него на лице приобрела явно серый оттенок. Рэй прокручивал и запись с моих очков, и уже полученную и обработанную со спутниканаблюдателя. Особенно эти, вторые кадры были особенно ужасными. Целые площади, заваленные горами истерзанных обнаженных трупов: мужчины, женщины, дети, даже совсем крошечные. Сам я старался не смотреть на все это, а смотрел на майора, следя за выражением его лица. Когда же Рэй показал обезглавленного мальчишку с распоротыми грудью и животом, я сказал:
      – Они съели его сердце и печень на глазах другого мальчишки. Это для них не больше, чем проходное развлечение. Смотри, майор, не отворачивайся. Это было и от этого ни вам, ни нам никуда уже не деться.
      Потом Рэй показал Рива в том подвале, и все, что с ним делали вакцы, и все это в естественных красках. Всего этого "кино" майор просто не выдержал. Едва успел добраться до туалета, где его несколько минут буквально выворачивало наизнанку. Когда же он оттуда вышел, то уже не смотрел мне в глаза. Я поднялся с кресла и сказал:
      – Примите душ, майор, и отдыхайте. Я подумаю, что мне с вами делать.
      – Погодите, а тот мальчишка, в конце. Он ведь был еще жив?
      – Он жив и сейчас. Мне, чтобы вытащить его оттуда, пришлось убить этих двоих ваших союзников.
      – Я больше не воюю, - коротко и резко сказал майор.
      – Это ваше личное дело. Отдыхайте.
      – Погодите, вы сказали, что вытащили этого мальчишку?
      – Да, он сейчас здесь, на корабле, смотрит в моей каюте фильм.
      – Можно мне его увидеть?
      – Зачем, майор, чтобы добавить ему еще боли? Его счастье, что он начисто забыл все, что произошло в те дни, забыл, как мучили его ближайшего друга, как его резали и ели его сердце, забыл, как ему самому рубили руки и весили ему же на показ. Зачем вы хотите его увидеть, майор?
      – Я просто хочу попросить у него прощения.
      – Разве за такое можно прощать?
      – Тогда пусть скажет приговор… это по обычаю.
      – Разве вы имеете к этому личное, непосредственное отношение?
      – Но вы же сами сказали…
      – Ну, хорошо, но только если он сам захочет. Рэй, пригласи, пожалуйста, сюда мальчишку. Если не захочет, пусть не идет.
      – Будет сделано, командир.
      Я считал, что Рив не придет. Но, вопреки этому моему предположению, он все-таки пришел. Я услышал тихий, но аккуратный стук в дверь.
      – Дверь открыта, - сказал я.
      У Рива, когда он вошел, вид был мрачный и сумрачный. Но, увидев майора, он, совершенно уж неожиданно для меня, улыбнулся, широко и ясно:
      – Дядя Ост!
      Майор с полнейшим недоумением посмотрел на меня, а потом снова на Рива.
      – Откуда ты меня знаешь.
      – Дядя Ост, это вы меня не узнаете. Вы ведь готовились вместе с моим отцом на проекте "Онни". - Рив подошел к нему вплотную, - не узнаете? У вас дочка Нисли, на год меня младше, помните, вы нас катали по всему городу на машине?
      – Альись? Рив Альись?
      – Ну, наконец-то узнали.
      – Пять лет прошло. Тебя и не узнать совсем, вырос, волосы посветлели.
      – А вы почти не изменились, дядя Ост.
      Рив совершенно машинально поднял руки и майор увидел, что у него от них осталось. Улыбка моментально сползла у него с лица. Он встал на колени, прижал мальчишку к себе. И я впервые в жизни увидел, как плачет взрослый человек. Рив же только недоуменно смотрел на меня. Я опустился в кресло и молча наблюдал за происходящим.
      – Поднимитесь, - сказал Рив, - что выделаете, зачем?
      – Прости нас, Рив.
      – За что мне вас прощать? Лично вы мне ничего плохого не сделали.
      – За то, что все мы это допустили. Рив, мальчик мой, проси у меня что угодно, я это сделаю или умру.
      – Зачем… Встаньте, пожалуйста, и не плачьте, словно это вы мальчишка, а не я.
      Майор поднялся, сел на кровать, а Рив устроился рядом. И они довольно долго разговаривали, я же только слушал. И из этого разговора я узнал, что майор Иветсоре готовился когда-то лететь на Онни, еще в те времена, когда отношения между Аивером и Тальгиром были вполне сносные. Тогда проект "Онни" считался совместным между двумя крупнейшими государствами планеты. Майор жил в Гэзде и был дружен с Иверитом Альись. Но пять с половиной лет назад страны встали на путь конфронтации и между ними постепенно были разорваны все отношения. Проект "Онни" стал чисто аиверским, а тальгирийцы были выдворены из страны. Они вспоминали то, что было в те времена. И Рив словно бы совершенно оттаял. Так бывает часто, когда через несколько лет встречаешь человека, с которым был хорошо знаком и рад увидеться.
      – Дядя Ост, а где Нисли, что с ней?
      – Она с матерью у ее родителей на ферме под Лонклом. Там не было бомбежек.
      – Это же на самом севере, там скоро станет совсем холодно. Видели ведь, какой мрак в небе.
      – Видел. Но, в крайнем случае, они уйдут в подземный город. До Лонкла подземного от фермы только полдня пути на машине.
      – А вы уверены, что с ними ничего не случится?
      – Разве можно быть сейчас хоть в чем-то уверенным.
      – Отец считал, что со мной в Гэзде ничего не случится, а тут такое.
      – Где он сейчас?
      – Он умер несколько дней назад. Он был на Центральном космодроме во время атаки.
      – И значит ты сейчас один?
      – Нет, я с Виком, - он кивнул в мою сторону.
      Майор понизил голос до шепота и сказал:
      – Но ведь он же даже не латянин.
      – Ну и что, - ответил Рив тоже шепотом, но я его слышал, - какая мне от этого разница, он лучше многих. Вы даже не знаете, что он для меня сделал.
      Дальше я старался не слушать, но, во избежание разного рода недоразумений, никуда не уходил. Но слышать и не слушать было практически невозможно. И я услышал, как уже в конце Рив сказал:
      – Вы сказали, что сделаете все, что я скажу.
      – Да, я сделаю.
      – Тогда слушайте. Во-первых, возвращайтесь к семье, Нисли вас наверняка ждет. Во-вторых, сделайте все возможное, чтобы такое больше не повторилось. Вы меня поняли?
      – Я еще до того, как увидел тебя, сказал, что больше никогда не буду воевать.
      – Может быть, придется и воевать, но только для того, чтобы никто не воевал больше. И, в-третьих, постарайтесь остаться живым. Обещайте, что вы все это будете делать.
      – Обещаю… Но ведь сейчас я пленный.
      – Вы не пленный, - сказал я. Он посмотрел на меня с полнейшим недоумением, - да, вы не пленный. Потому что я не имею права никого лишать свободы. И, если вы дадите слово, что не причините вреда ни мне, ни моему кораблю, и никому из тех, кто на нем находится, я даже в чем-то помогу вам. Если же нет, я дам вам припасов на неделю и отпущу на все четыре стороны.
      После этого тальгириец посмотрел на меня с полнейшим удивлением и, подумав пару минут, сказал:
      – Я даю это слово.
      – Можете быть свободным. Но все-таки я вам сейчас советую принять душ и отдохнуть. Мы же тем временем подумаем, что же нам с вами делать. Пойдем, Рив.
      Рив кивнул головою и поднялся. А когда мы вышли в коридор, он сказал:
      – Даже не мог подумать, что встречу здесь знакомого. Неужели и в самом деле мир настолько тесен.
      – Мир еще теснее, чем ты думаешь… Мне было интересно увидеть, как сразу же растворилась твоя неприязнь к тальгирийцам.
      – Но ведь это же Ост Иветсоре. Он ведь хороший человек. И я ведь когда-то дружил с его дочкой Нисли. Помню, как учил ее правильно говорить по аиверски, а она все равно путала слова, и мы смеялись над этим. Я помню, как он проспорил мне одно желание и не отмахнулся от мальчишки, а целый день возил нас с Нисли на машине по Гэзду, везде, куда мы скажем. А потом, когда он уезжал, то подарил мне модель "Цитира" - тальгирийской ракеты, на которой человек впервые поднялся с Латы в космос. Точная копия и даже летающая, хоть и длиной в руку, - Рив посмотрел на свою руку, примолк, но почти сразу же продолжил, - я ее хранил, хотя Ит и говорил, что если кто про это узнает, у меня будут большие неприятности.
      – Ты сказал, что он хороший человек, я возможно с этим и согласен. Но как быть с тем, что он был на самолете, который запустил в нас ракету с атомной боеголовкой?
      – Но он же не хотел этого, он сам сказал, а он врать не будет… И вообще, все мы не всегда делаем то, что хотим, если связаны словами и обязательствами. Думаете, это так просто, не выполнить приказ и остаться самим собой?
      – Рив, я не вполне вас понимаю. Слова, обязательства. Вы придаете этому слишком большое значение, просто зациклены на этом.
      – А разве по-другому можно, разве можно не выполнить данное слово? Разве у вас все не так?
      – Не так. А вообще-то не знаю. Просто мы очень редко даем твердое слово. И нашей жизнью управляют несколько другие понятия.
      – Какие?
      – Ну, например, долг каждого перед всеми, справедливость…
      – Но разве у нас этого нет?
      – Все это в другой форме. И этого в двух словах не объяснить. Если захочешь, сможешь познакомиться с нашей историей государств, историей общества, а не только с историей войн, что ты сегодня делал. Вообще, если захочешь, сможешь получить здесь полное образование по нашему, земному стандарту.
      – Захочу, - сказал Рив, и в его тоне прозвучали нотки какого-то вызова что ли.
      – Тогда еще вопрос, только ответь честно. Я, по твоему определению, хороший человек или нет?
      Мы уже стояли перед входом в рубку. Рив задумался:
      – Я тебя еще мало знаю… Хотя наверно достаточно, чтобы сказать твердое и уверенное "Да".
      – Зайдем в рубку.
      В рубке я попросил Рэя выдать на экран карту, обозначить на ней Аивер, Тальгир, наше местонахождение и местонахождение Лонкла.
      – Что ты собираешься делать? - Спросил Рэй.
      – Я хочу доставить майора к семье. На это не уйдет много времени.
      – Катер снова засекут, и последствия могут оказаться еще более плохими.
      – Ну, не могу же я оставить его здесь, да и не хочу. А после всего, что я ему обещал, я просто не могу сдать его аиверцам.
      – Ну, тогда как знаешь.
      – Я планирую поступить так: Вылетаем на катере, хаотическое блуждание по орбите, резкое снижение в произвольной точке Северного Полярного Океана. Подлет к месту на минимальной высоте. Место посадки могут засечь, но в данном варианте шансы на это крайне незначительны. Просчитай их.
      – Шансы остаться незамеченными - восемьдесят восемь процентов.
      – Этого, как мне представляется, вполне достаточно.
      – Когда ты собираешься лететь?
      – Желательно сегодня. Но возможно и завтра. Пусть майор сам выберет.
      – Вик, я тоже полечу, - тоном изложения фактов сказал Рив, и мне ничего не оставалось, как сказать:
      – Хорошо, Рив, ты тоже полетишь. Только тогда сейчас иди к этому своему знакомому и спроси у него, согласен ли он улететь домой сегодня?
      – Хорошо, иду.
      – Ты запомнил дорогу?
      – Рэй, ты подскажешь, куда идти, если заблужусь?
      – Иди, не бойся.
      Когда Рив ушел, я сказал Рэю:
      – Мальчишка после этой встречи переменился. Возможно, он вышел из этой самой иллюзии сна?
      – Вполне возможно, хотя и не слишком вероятно.
      – По-моему, он уже достаточно окреп, чтобы ты начал операцию завтра.
      – Нет, завтра еще нужно будет подготовиться. И еще, кое-что тебе придется изготовить, на корабле не все есть для этого.
      – Ну а что ты молчал?
      – Зачем трепаться раньше времени. К тому же завтрашнего дня на это вполне хватит.
      – А если произойдет что-то неожиданное, типа сегодняшних событий?
      – Мы просто свернем пространство и вообще не будем никак реагировать.
      – Но это все равно отнимет время. Так что готовиться начнем сегодня. А от майора желательно избавиться пораньше.
      – Рив уже с ним разговаривает, и, кажется, он согласен отправиться даже немедленно.
      – Тем лучше… Кстати, Рэй, я придумал, как можно замаскировать наше присутствие здесь.
      – Изложи.
      – Мы сделаем здесь кратер. Нужно только приподнять звездолет и несколько раз ударить по поверхности маршевыми движками. Получится иллюзия если не взрыва, то поспешного бегства нас отсюда. Потом мы чуть смещаемся в любую сторону и садимся, после чего сворачиваем пространство по типу поперечно-осевой линзы. После этого никто и не сможет догадаться, где мы находимся.
      – Не проще ли обойтись без всяких кратеров.
      – Можно и без него, но с ним будет лучше. Бесследное исчезновение никогда и никому не внушали доверия.
      – В принципе нам это без разницы, но поступай, как считаешь нужным… Кстати, Рив уже возвращается сюда.
      Я как раз развернулся вместе с креслом, когда он быстро вошел в рубку.
      – Ну и как? - спросил я у него.
      – Он согласен, даже если прямо сейчас.
      – Пусть так и будет. Сейчас мы позовем его сюда. Рэй, сделай связь.
      Экран связи тотчас же вспыхнул, и на нем появилось изображение майора.
      – Оствир, я прошу вас подняться в рубку. Рэй вас проводит.
      Через пару минут тальгириец появился в рубке.
      – Вы согласны отправиться домой прямо сейчас? - сразу же спросил я.
      – Да, согласен.
      – Тогда еще один вопрос, - я включил экран, на котором появилось изображение самолета, - как вы поступаете со своими мертвыми?
      – Мы их сжигаем, - сказал он после короткой паузы.
      – Хорошо, пусть будет так.
      Я включил одну из плазменных пушек звездолета. На месте самолета полыхнула ослепительная вспышка, и поднялся огненный смерч. Когда же он рассеялся, все увидели, что на месте самолета остался только небольшой оплавленный кратер.
      – Вы удовлетворены этой процедурой? - спросил я.
      – Вполне, - сказал майор, глядя в пол.
      – А сейчас идемте.
      Полет протекал так, как я и планировал. Полчаса болтания по хаотическим орбитам. Потом я спустился к самой поверхности покрытого льдом океана и вел катер с самолетной скоростью, всего в нескольких метрах над поверхностью. Скоро мы оказались над побережьем Большого Северного материка.