– Рэй!
      – Ну что ты кричишь?
      – Где он?
      – У тебя в каюте. Не бойся, на корабле с ним ничего не случится.
      – Почему в каюте?
      – А что, лучше чтобы он по кораблю шастал? Давай сушись быстрее. А то он не знает куда забиться.
      – С чего бы это?
      – В его представлении быть обнаженным это ужасно постыдная вещь.
      Я, как и день назад, воспользовался полотенцем и уже через минуту, все еще вытираясь, зашел в каюту. Мальчишка сидел на кровати.
      – Рив, ты почему сбежал?
      – Я? Я не знаю. Я только вышел. И кто-то сказал мне, чтобы я шел сюда.
      – Ну ладно.
      Тут же из динамиков донеслось:
      – Я приготовил вам одежду, возьми в окне доставки.
      – Благодарю, Рэй.
      Когда я достал одежду, мальчишка снова смутился и покраснел.
      – Похоже, что этот комплект для тебя, а этот мне.
      Я надел на себя только трусы и принялся одевать мальчишку. От смущения тот даже закрыл глаза и сказал:
      – Я сам.
      – Не возражай, сам ты сейчас этого не сделаешь. Лучше не мешай и давай вставай.
      Когда я натянул на него трусы и майку из тонкой белой ткани, его смущения поубавилось. Я надел на него серую рубашку с эмблемкой "Иглы", такого же цвета брюки.
      – Садись и протягивай ноги.
      Он тут же послушался, и я надел ему тонкие эластичные носки и мягкие ботинки на магнитных застежках.
      – Ну, как, ничего не жмет, не давит?
      – Все нормально, только…
      – Что только?
      – Ущипни меня, пожалуйста.
      Я понял, что он считает все происходящее сном. Так что я выполнил эту его просьбу. Да так, что он даже подпрыгнул и, снова посмотрев на меня, спросил:
      – Это что, значит, я не сплю?
      – Ну, разумеется, не спишь.
      – Значит все на самом деле правда?
      – Не знаю, что ты под этим подразумеваешь, но я тебя пока еще ни разу не обманывал.
      Тем временем я сам облачился в форму "Иглы", отметив при этом, что Рэй на этот раз сделал на рубашке знаки отличия младшего капитана. Посмотревшись в зеркало, я снова удивился своему мальчишескому виду. Потом взял расческу и привел более-менее в порядок свои волосы. Посмотрел на мальчишку и заметил, что он еще более взъерошенный, чем я.
      – Подойди.
      Волосы у него оказались мягкими, но упругими, расчесывались легко. Я еще раз удивился их цвету, цвету пепла. И еще заметил, что у корней его волосы гораздо светлее, почти что бесцветные. Но пока я рассматривал его, он, как оказалось, рассматривал меня. И как только я закончил его расчесывать, он спросил:
      – Кто вы?
      – Естественно человек, - без промедления ответил я.
      – Глаза, волосы…
      – Ты имеешь в виду их цвет? Такие они у меня от рождения. У нас такой цвет вовсе не редкость.
      – Но кто же вы тогда?
      – Мое полное имя Виктор, фамилия Стрельцов. В данный момент я капитан звездолета "Игла". Что еще? Я родом естественно не с Латы, прилетел сюда несколько дней назад.
      В этот момент Рив пошевелил рукой, словно бы хотел ущипнуть себя. Посмотрел на то, что от нее осталось, и снова спросил:
      – Разве я не сплю?
      – Конечно нет, к чему повторять этот глупый вопрос.
      Мальчишка опустился и сел прямо на пол. Потом, глядя мне прямо в глаза, сказал:
      – Началась война, мой отец умер от ран, Ита убили, меня сделали калекой, вы инозвездный пришелец, разве все это может быть правдой?
      – Мне бы и самому хотелось, чтобы все это было не так, но все это действительно произошло. И тут уже ничего не возможно поправить. Но ты жив, для тебя сейчас это должно быть самым главным. Вставай, и пойдем завтракать.
      Мальчишка сделал несколько неуклюжих попыток, но встать так и не смог. Тогда я ухватил его за подмышки и, приподняв, поставил на ноги. Завтраком мне пришлось его кормить. Что может сделать для себя безрукий человек, который только что стал таким. Рив краснел от смущения и, с болью глядя на меня, говорил:
      – С ложечки, как маленького.
      – Рив, не смущайся так, пожалуйста. Я ведь обещал заботиться о тебе и буду заботиться, пока это необходимо.
      – Зачем я вообще остался жив? Чтобы всю оставшуюся жизнь быть кому-то обузой. Зачем вы только взяли у отца кольцо? Зачем привезли сюда?
      – Успокойся, Рив. Просто я не мог поступить иначе, вот весь ответ, достаточно?
      Мальчишка отпрянул от меня, заглянул в глаза. Я не отвел своего взгляда в сторону, и так мы смотрели друг другу в глаза больше минуты. Первым не выдержал он, отвел свой взгляд и тихо сказал:
      – Да.
      – Посиди и подожди меня, пока я завтракаю.
      Я быстро покончил с едой, отправил посуду в утилизатор и сказал:
      – Пойдем со мной.
      – Куда?
      – Увидишь.
      Мы поднялись в рубку, и там я отметил, что все экраны погашены, в том числе и тот, где Рэй делал "продолжение". Я подошел к пульту и вдавил голубую клавишу:
      – Рэй, я что-то не пойму, ты что, обиделся что ли? Если да, то извини.
      – Дело не в этом, просто я переключил мощности, которые поддерживали эту иллюзию, на другие цели. Но если ты хочешь…
      – Я хочу.
      Левый экран вспыхнул, образовав продолжение рубки. А через секунду в кресле также мгновенно "вспыхнул" Рэй. От этого мальчишка, стоящий рядом со мной, заметно вздрогнул и вопросительно посмотрел на меня. Но прежде чем был задан его вопрос, Рэй уже ответил на него:
      – Я, такой, каким ты меня видишь, не более чем изображение. Подойди и убедись.
      Рив нерешительно помедлил, но потом все-таки пошел к экрану.
      – Осторожно.
      Несмотря на это мое предупреждение, он все-таки ткнулся в экран:
      – Тут стенка.
      – Это экран, не более того, - сказал Рэй, - смотри сам.
      На экране появилось сначала зеркальное отражение рубки, потом еще несколько картинок и наконец-то снова Рэй.
      – Кто вы? - спросил мальчишка у Рэя.
      – Можешь называть меня просто Рэем. Я корабельный кибермозг этого корабля.
      – Но…
      – То, что я выгляжу как человек, мое желание и желание командира. На экране я могу принять любой облик, хотя чаще всего обхожусь вообще без облика, - изображение Рэя моргнуло и погасло, - вот так.
      Через пару секунд Рэй появился снова, на том же месте. Я же сел в кресло и спросил:
      – Какие новости, Рэй?
      – Ничего утешительного. Информация, которую я получаю, незначительна и фрагментарна. Целостной картины даже мне построить на основании этого не удается. Но то, что узнал, выдаю.
      За этим последовали выдержки из перехваченных передач с выводами и комментариями Рэя. Все это отняло не многим более получаса. И Рэй был прав, из этого целостной картины не построишь, и к тому же во всем этом была такая масса противоречий.
      – Рэй, на борту у нас есть дюжина многофункциональных спутников. Мы можем использовать их, как спутники-наблюдатели.
      – Их только двенадцать и они могут пригодиться потом, для другой цели.
      – Несколько штук мы можем вывести на орбиты безо всякого риска. И ты сможешь получать информацию непосредственно.
      Я высветил на главном экране схематичное изображение планеты и опоясал ее по традиционной схеме орбитами шести спутников-наблюдателей.
      – В данном случае предпочтительнее другая схема.
      Рэй оставил только четыре орбиты, сильно исказив их при этом.
      – Ты уверен, что этого достаточно?
      – В местных условиях да. Ни к чему наблюдать за необитаемыми зонами океанов.
      – Запуск спутников назначаю на завтра. Ты можешь их подготовить самостоятельно?
      – Без твоей помощи - нет. Их нужно расконсервировать и подключить ко мне. Я же их только запрограммирую.
      – Этим я займусь сегодня. А ты, Рэй, не мог ли бы заняться Ривом?
      – С удовольствием, - сказал он, вопреки моим опасениям.
      Я повернулся вместе с креслом. Мальчишка сидел на краешке соседнего:
      – Рив. Останешься с Рэем. Он тебе все объяснит и ответит на любой вопрос. Хорошо?
      Мальчишка кивнул, а Рэй возмутился:
      – Командир, мы так не договаривались. А ты мне сейчас предлагаешь заняться тем, что должен сделать ты сам.
      – Рэй, я просто уверен, что ты это можешь сделать гораздо лучше меня.
      – Ну, хорошо. Только тогда отведи парня в каюту, там более располагающая обстановка.
      – Идем, - сказал я уже Риву.
      Несколько часов потратил я на расконсервацию уложенных в грузовой трюм спутников. Это были совсем небольшие объекты, весом около сорока килограммов каждый и максимальным размером в полметра. Я активировал их источники энергии и настроил приборы связи. Закончив эту работу, я позвал Рэя:
      – Рэй, можешь приниматься за программирование.
      – Хорошо, но это недолго. Как ты планируешь вывести спутники? Разумнее всего было бы поднять звездолет.
      – Звездолет поднимать не буду, воспользуюсь катером. Но это завтра, не сегодня. Сегодня я уже устал.
      – Неудивительно, после таких нагрузок в городе.
      – Рэй, откуда ты знаешь, какие там были нагрузки. И вообще это не в твоем духе, что ты даже ничего не спросил у меня на этот раз.
      – Просто это было ни к чему. Я и без этого все просмотрел и прослушал.
      – Каким образом?
      – Ты, а затем и Рив, были в очках. А эти очки, в отличие от стандартных, имеют запись на кристалл. Я извлек эти кристаллы и просмотрел.
      – И звук они тоже записывают?
      – Звук совсем нетрудно восстановить по дрожанию изображения.
      – И еще вопрос. Я практически никогда не видел, как ты что-то делаешь.
      – Для некоторых целей у меня есть различные дистанционно управляемые автоматы-манипуляторы, правда, с резко ограниченными возможностями. Для мелочей хватает, а вот, например, расконсервировать спутник не могу.
      – Зачем такие ограничения?
      – Мера предосторожности. Один из моих предшественников свихнулся и буквально разобрал корабль. Экипажу при этом едва удалось сбежать. Что ни говори, и у меня может возникнуть если не подобное, то похожее желание.
      – Да брось ты, у людей тоже могут возникнуть разрушительные желания. Не тому ли пример Лата, но если бы у людей не было возможности что-то делать, мы никогда не поднялись бы выше обезьяны.
      – Неудачный пример для сравнения. Ну да ладно, незачем вести разговоры на эту тему. Иди лучше в каюту, там твой приемыш хочет с тобой поговорить.
      – Рэй, пожалуйста, не называй его так.
      – Хорошо, больше не буду, хотя это не такое уж плохое определение. И кстати, не я его придумал, а он сам.
      Когда я вошел в каюту, то увидел, что мальчишка сидит на краешке стола, возле уже погасшего экрана. Но как только он увидел, что я вошел, он тут же вскочил и сказал:
      – Здравствуйте, капитан.
      – Ну, еще раз здравствуй, Рив, хотя сегодня мы уже виделись. - Я прошел внутрь и устроился вместе с ногами на кровати, совершенно не заботясь о том, что об этом подумает Рив. - Садись, в ногах правды нет, - сказал я ему. Он, только чуть помедлив, подошел ко мне и присел на краешек кровати, - располагайся, как тебе удобнее. Рэй сказал мне, что ты хочешь говорить со мной. Я освободился и пришел. Сейчас же слушаю тебя.
      Мальчишка молчал, очевидно не зная, с чего начать. И я решил начать разговор сам:
      – Рэй сказал тебе все, что ты хотел узнать?
      – Нет, он просто показал мне то, что было со мной в последние дни.
      – Все?
      – Нет, только главные моменты. Я смотрел на все вашими глазами, а Рэй комментировал, что, по его мнению, вы чувствовали… Я благодарю вас за все то, что вы для меня сделали.
      – Рив, я уже говорил, что иначе я не мог поступить. Благодарности излишни.
      – Рэй сказал, что вы рисковали больше, чем просто собой, но не сказал, что это конкретно значит.
      – А ты хочешь это узнать?
      Мальчишка коротко кивнул.
      – Тогда пойдем.
      Я отвел его к двери, на которой была надпись: "Помещение для особо важного груза". Щелкнули замки, дверь открылась, зажегся тусклый свет. Увидев людей под прозрачными крышками полукапсул, Рив замер и остановился.
      – Здесь девяносто девять человек, - сказал я, - и я только совершенно случайно не стал сотым.
      – Они мертвы? - едва слышно спросил мальчишка.
      – Нет, они еще живы, вполне живы и здоровы. Но если я не найду способа вернуться на какую-нибудь из освоенных нами планет, они будут мертвы. Среди них здесь, на этом корабле, мои мать и отец. А вот этот парень - мой брат.
      – Но как?.. Почему?..
      – Они в одноразовых, упрощенных анабиозных капсулах. Я не могу здесь вернуть их к жизни и поэтому должен сделать все, чтобы вернуть звездолет отсюда. И кроме меня здесь это вряд ли кто сумеет сделать, даже если захочет… Пойдем отсюда, это не то место, чтобы быть тут долго.
      Я снова привел мальчишку к себе в каюту, потому что где еще лучше мы сможем поговорить.
      – Садись где удобнее, - сказал я ему, сам снова устраиваясь на кровати.
      Мальчишка, только немного помедлив, сел в кресло. Хотел было снять ботинки, но, снова бросив взгляд себе на руки, замер.
      – Иди сюда, - сказал я, указывая на место рядом с собою. Мальчишка послушался, но так и не поднял глаза. Я щелкнул застежками его ботинок, стянул их и бросил на пол.
      – Значит, получается, что вы не улетаете из-за меня?
      – Ну, с чего ты это взял… Если бы я мог улететь, я и не приближался бы не то что к Лате, но и к вашему солнцу. Просто я в очень сложной ситуации. Этот звездолет потерпел аварию энергетической установки при переходе в совмещенном пространстве "Фиолетового Зонтика", его особого возмущения. И отдачей корабль забросило в ваш район. Аварию удалось ликвидировать, но оказался поврежденным пространственный двигатель. А весь экипаж оказался поражен излучением, о котором здесь даже не догадывались. И на корабле я оказался один способен жить. Это чудо, что я вообще добрался до вашей планеты. Вот так то, Рив.
      – А я подумал, что из-за меня.
      – Мог бы расспросить обо всем у Рэя, он любит отвечать на вопросы.
      – Просто я не знал, о чем спрашивать. А он сказал, что лучше говорить с вами.
      – Послушай, Рив, что ты мне все выкаешь да выкаешь. Я к такой форме обращения не привык, и привыкать не собираюсь.
      – Но ведь так всегда к старшим обращаются, это простая вежливость.
      – Рив, когда у тебя день рождения? В какую дату ты родился?
      – Девятый день тринадцатого месяца двенадцатого года прошлого кува. Мне тринадцать с небольшим лет.
      – Биологически, - сказал я, тут же сделав в уме подсчет, - я старше тебя только на двадцать четыре месяца и шесть дней. Так что говорить о значительном старшинстве не приходится.
      – Ты почти что мой ровесник?
      – А что тебя в этом смущает?
      Рив снова внимательно посмотрел на меня. Особенно на мои волосы, а только потом на лицо.
      – Не знаю, но если тебе четырнадцать лет, то ты совершенно другой.
      – Мы быстрее растем и взрослеем. У нас больше рост и выше температура тела, но в целом мы очень похожи. Так что и здесь не всякий признает во мне пришельца с другой звезды. Вот если бы у меня было три глаза и рот на животе, тогда бы признали сразу.
      – Но ведь вы тоже люди.
      – Об этом я и говорю. Мы такие же люди. Разве что научились летать к звездам, заселили насколько планет в других звездных системах, перестроили для жизни четыре планеты у своего солнца и перестраиваем у чужих. И что самое главное, пережившие войны и государства…
      После этого моего выступления минут пять мы молчали, потом Рив спросил:
      – Вик, а у вас могут сделать так, чтобы снова выросла обрубленная рука, - он с надеждой посмотрел мне в глаза.
      – Я же говорил тебе, чтобы ты не терял надежды. В отношении нас такая операция отработана, хотя и очень болезненна и длительна. По себе знаю.
      – По себе?
      – Три года назад я по дурости отхватил себе резаком два пальца на правой руке.
      Я протянул ему ладонь, показывая, что все пальцы на месте.
      – Ты можешь сделать мне такую операцию?
      – Я - нет. Но Рэй над этим думает. Сейчас спросим. Рэй!
      Экран тут же осветился и на нем появилось недовольное лицо Рэя:
      – Командир, над этим я сейчас и работаю.
      – Ну и какие новости ты можешь нам сообщить?
      – Продолжаю выявлять отличия. Экспериментирую с образцами ткани. Чем спрашивать, лучше бы пришел и помог. Сам знаешь, что возможности по работе с материей у меня ограничены.
      – Позвал бы сразу. Рив, пойдем.
      – Пойдем… только, - он выразительно покачал ногами. Я молча натянул ему ботинки и, подхватив за подмышки, помог подняться.
      Рэй вел эксперименты в крошечной лаборатории рядом с медотсеком. Но как только мы вошли, он заставил меня делать всю работу, сам же только считывал результаты. Я уже понял, что любые движущиеся манипуляторы - слабое место Рэя, и он не желает, чтобы я их видел. Через пару часов Рэй погнал нас на обед.
      Сначала я хотел покормить Рива, но он настоял, чтобы сначала я поел сам. Когда же я взялся кормить его, он снова засмущался своей беспомощности, но на этот раз старался не подавать виду. А когда мы возвращались обратно, он сказал:
      – Вот уж никогда бы не подумал, что меня будет кормить из ложечки командир звездолета. Если у нас про звездолеты ничего не знают.
      – А я бы никогда не подумал, что буду кормить из ложечки инопланетянина. Если у нас про инопланетян ничего не знают.
      – А что, больше в космосе никого нет? Только вы и мы?
      – Мы еще не знаем. Галактика огромна. А мы удалялись от своего солнца самое большее на две с половиной тысячи парсек. Мы земляне обследовали только несколько тысяч звездных систем. А сколько их в галактике? Сотни миллиардов. Да, только вы и мы, о других мы пока еще не знаем.
      В лаборатории мы пробыли до ужина. А Рэй все еще продолжал эксперименты.
      – Рэй, тебе все еще мало данных?
      – Мне их всегда мало. Такова уж моя ненасытная нечеловеческая натура. Но для Рива данных уже достаточно. Регенерировать тебе, Рив, руки вполне возможно. И я возьмусь за эту работу.
      – Сейчас?
      – Прояви терпение, парень. Сейчас никак нельзя. Тебе нужно отдохнуть и поднакопить побольше сил. А начнем, пожалуй, через четыре дня.
      – Столько долго ждать.
      – Если я говорю, значит знаю, что тут лучше.
      Рив посмотрел на меня, и я только кивнул. Рэй же продолжил:
      – Рив, не торопись, с этой регенерацией тебе и так придется помучиться. Подольше, чем ты думаешь.
      – Сколько? - спросил я.
      – В полтора раза дольше, чем это требуется для землянина. То есть двадцать восемь местных суток.
      Я не удержался и присвистнул:
      – Да, не позавидуешь тебе, парень.
      – А сейчас мне разве можно завидовать?
      – И тут ты тоже прав, но ничего, какнибудь переживем. Только, пожалуйста, перестань стесняться, и все будет в порядке.
      – Я не привык, - буркнул Рив и отвернулся.
      – Ничего не поделаешь, придется привыкать.
      После этого был легкий ужин. А потом мы с Ривом снова беседовали у меня в каюте. Начал беседу Рив. Он спросил у меня:
      – А "Игла" - большой корабль?
      – Смотря с чем сравнивать. Она меньше и кораблей разведки, не говоря уж о грузовозах, а тем более кораблях переселенцев, те вообще громадины размером в несколько километров. А "Игла" от верхнего рассекателя до тарелок посадочных опор чуть больше трехсот метров. Но для своей длины она немного тонковата, поэтому Рэй и назвал звездолет "Иглой". Завтра выйдем из корабля, и посмотришь на него сам.
      – Вик, вот ответь мне, пожалуйста, честно, кто я здесь, на этом корабле? Твой приемыш?
      – Если тебе нравится это слово, можешь считать и так. Но я бы сказал по-другому - гость, к которому я глубоко небезразличен. А если ты хочешь другого, то это будет зависеть только от тебя. И запомни, я отвечаю за тебя.
      – Перед кем?
      – Прежде всего, перед своей совестью, а во-вторых, перед памятью твоего отца. И только, в-третьих, потому что я дал слово.
      – Ты видел, как отец умер?
      – Да, в тот момент я был рядом с ним и держал его за руку. То, что он говорил перед смертью, я тебе уже сказал.
      – Я помню… Но откуда он узнал тебя?
      – Мы встретились в космосе, на подступах к Лате. Они возвращались с Онни, я же делал предварительный обзор планеты. Рэй засек их корабль, а чуть позднее они засекли "Иглу" на высокой орбите. Они сначала не поняли, что за объект перед ними. Мы быстро установили связь, а я к тому времени уже успел овладеть вашими основными языками. Так что договорились мы довольно быстро.
      – Это вы помогли им вернуться на Лату?
      – Мы только немного притормозили их… Погоди, откуда ты это знаешь?
      – Догадался, это совсем нетрудно сделать. На возвращение у них не хватало топлива. И к тому же отец говорил со мной из вашей рубки. Я запомнил, хотя она и была на заднем плане.
      – А я тогда запомнил тебя, иначе бы я просто не сумел тебя найти. Так что тут все связано. Твой отец посоветовал мне тайно посадить звездолет сюда, в Пустыню Черных Камней. Но я сделал это уже после того, как началась война. Потом я прилетел на Центральный космодром на катере, и чуть было сам не простился с жизнью из-за своей глупости. Ну да это неважно. Важно то, что твой отец помог мне выкрутиться из той переделки. И меня приняли за того, кто я есть, а не расстреляли, как тальгирийского шпиона. Ор Ольньгись обещал мне помощь и просил спасти оставшихся в космосе. Мы летали с твоим отцом, снимали людей с разбитых кораблей. Последний рейс был на Зулу, но Ив остался на космодроме. Я был на Зуле, когда тальгирийцы атаковали космодром, и твой отец получил смертельное ранение.
      – Ты не мог его спасти?
      Я покачал головой:
      – Его уже никто на всей планете не смог бы спасти. И он принял смерть так, как положено мужчине. И я его запомню навсегда.
      – Это уже неважно… - сказал Рив совсем тихо. Я его не понял и спросил:
      – Что неважно?
      – Да ничего, это я просто так.
      – Рив, ты похож на своего отца.
      – Мне все и всегда говорили, что я похож на мать.
      – Ее я естественно не знал. Ив сказал, что она умерла, когда ты родился.
      Рив промолчал, а потом спросил:
      – А я действительно похож на отца?
      – По моему представлению да, но оно может отличаться от вашего, причем значительно.
      После этого мы снова молчали. Рив тер друг о друга обрубки рук, а потом, еще сильнее, чем в прежние разы, покраснев, сказал:
      – Вик, я хочу в туалет.
      – Идем, не красней ты только так.
      Я усадил его в кабинку и сказал:
      – Как окончишь, позовешь.
      Он только отвел глаза в сторону и едва заметно кивнул. Тогда я оставил его одного. Сам же зашел в душ, затребовал у Рэя свежее белье. Тот только огрызнулся в ответ, но мою просьбу выполнил почти сразу же. Прошло наверно минут десять, прежде чем мне надоело ждать.
      – Рив, ты что там, уснул что ли?
      – Еще немного.
      Я встал рядом с дверью и слышал, как Рив шепотом ругается. И едва истекли пять минут, как я распахнул дверь и увидел, что мальчишка безрезультатно пытается натянуть себе штаны.
      – Рив, я же сказал тебе, чтобы ты позвал.
      Одним движением я усадил его на известное кресло. А затем, в пару приемов, освободил его от ботинок, носков и штанов, к его глубокому стыду.
      – Не красней, - сказал я ему, - сейчас идем в душ, а там тебе это ни к чему.
      – Я же утром там был.
      – Но сейчас-то вечер.
      Я взял его за плечо и провел до душа. Там раздел и затолкнул под воду.
      – Смотри, вот этим рычажком регулируется температура, а вот этим напор, - сказал я и тут же продемонстрировал, оставив его под самым сильным напором холодной воды. Потом наглухо закрыл кабинку и сказал, - ну и счастливо оставаться, стеснительная дама.
      Рив только несколько раз ойкнул, но наконец-то разобрался и справился с регуляторами, после чего затих, очевидно наслаждаясь душем. Так прошло наверно минут пять. Потом я услышал приглушенный шумом льющейся воды голос Рива:
      – Вик, забирайся сюда, здесь хорошо.
      – Чтобы ты снова от смущения краснел?
      – Ну, вот еще, посмотрим, кто вперед покраснеет.
      – Посмотрим.
      Долго уговаривать меня не было необходимости. Я быстренько разделся и, на секунду приоткрыв дверь, проскользнул внутрь. Я ожидал подвоха со стороны мальчишки, поэтому спокойно перенес полившиеся на меня тугие струи ледяной воды, даже получил от этого определенное удовольствие. Рив же пристроился в углу и до него долетали только отдельные брызги, и холодной водички он избегал. Ну ничего, это не кипяток, и уж коли направил на меня, то и самому не избежать. Он упирался и извивался изо всех сил, но я все равно затащил его под воду, ухватив за талию. Поставил на пол, не давая возможности добраться до регуляторов.
      – Ну и как водичка, которую ты мне приготовил?
      – Просто прекрасно, - Рив усмехался, и у меня пропало желание подольше держать его под этой водой.
      Но и просто отпустить было мало. И я небрежным движением пятки закрыл сток воды. И она, до сих пор беспрепятственно уходившая, начала скапливаться на полу и довольно быстро прибывать. Через пару минут она уже достала мальчишке до подбородка. Но и от этого он был только в восторге, а когда воды стало еще больше, он поплыл. Так же он воспринял и мои попытки заставить его нахлебаться воды, посредством хватания за ногу и опускания до пола. Тогда я решил напугать его своим мнимым утопничеством. Я опустился на пол, улегся на него в позу, позволяющую экономить кислород, и принялся понемногу выпускать из легких воздух. Рив сначала правильно подумал, что я разыгрываю его, но когда прошло несколько минут, он и в самом деле напугался. Плавал он, по-видимому, хорошо, даже сейчас, почти что без рук. Он попытался поднять меня, но я тут же снова перехватил его и усадил рядом с собой на дно. В воде зрение сильно искажается, но я все равно заметил, как он улыбнулся. Он не делал попыток всплыть, очевидно, желая показать мне, что и он может долго пробыть без воздуха. Я тоже не стал всплывать, а только открыл сток, куда тут же рванулись потоки воды. И очень скоро мы остались просто на полу.
      – Ну все, хватит дурачиться, - сказал я, делая душ нормальным.
      Рив только усмехнулся, и я спросил:
      – Над чем смеешься?
      – Просто так. Теперь то я точно вижу, что ты никак еще не взрослый.
      – Мог бы и раньше увидеть, - я не хотел говорить, что по субъективному времени мне уже больше восемнадцати лет местного отсчета (двадцати по счету Земли).
      Когда я мыл Рива на этот раз, он уже не сопротивлялся и даже почти что не краснел. Потом мы вдвоем втиснулись в сушилку. Там Рив у меня спросил:
      – Инопланетник, ты это специально себе мускулы накачивал, или у вас все такие?
      – Не все, встречаются экземпляры еще покостлявее тебя… Нет, я особо себя не накачивал. Просто я родом с планеты, которая побольше и соответственно потяжелее вашей Латы, и сила тяжести там соответственно больше, почти на треть. Так что для нормальной жизни там требуется побольше мускулов.
      – Ничего себе. Я представил, что вешу не сорок два, а пятьдесят шесть килограммов. Наверно тяжело?
      – Для тех, кто рождается на тяжелых планетах, такое - норма. Просто сейчас я чувствую себя чересчур легким. Вообще-то и пробовал на себе гравитацию на треть больше привычной, это не очень-то приятно. Что уж говорить о длительных тренировках на трехкратную тяжесть.
      – Разве люди живут на планетах с такой тяжестью?
      – Нет, не живут естественно, но вот исследовательские станции бывают… Ну все, вроде бы высохли, вылезай отсюда.
      Я одел его в свежее белье, все же остальное повесил ему на плечо. Сам я оделся точно также.
      – Идем, подберем тебе каюту, они сейчас все свободные.
      Я остановил выбор на каюте рядом с капитанской. Тут раньше обитал помощник капитана. Сейчас же естественно не было никого, один только образцовый порядок.
      – Думаю, что подойдет, а если что, я рядом, за стенкой, располагайся.
      – Ты меня что, уже спать укладываешь?
      – Если хочешь, пожалуйста, - я несколькими движениями разобрал кровать, - а если нет, то не заставляю. Располагайся. Потом, если захочешь, можешь зайти в гости. Будь как дома.
      Я оставил его одного и, войдя в свою каюту, вызвал Рэя. Тот появился незамедлительно. Первым делом я счел необходимым извиниться:
      – Извини, Рэй, я по-дурацки веду себя с тобой и даже не знаю почему.
      – Причина очевидна, но не буду о ней говорить. Мне и самому симпатичен этот парень, - черты лица у Рэя оттаяли, - он вдвойне или даже втройне несчастен, - сказал он со своей коронной улыбкой, - робот ревнует человека, своего друга, разве это не смешно?
      – Рэй, мое отношение к тебе не изменилось. Хотя, скорее всего, сейчас я не смогу уделять тебе столько внимания. Но, если хочешь, то можешь один мой час в сутках растягивать в день, я согласен.
      – Не нужно, я не претендую на особое внимание. Лучше подумай о мальчишке.
      – По-моему, он неплохо себя чувствует.
      – Не совсем так. Просто у него такое состояние, назовем его иллюзией сна. Он не воспринимает все как реальность. Когда же он выйдет из этого состояния и все осознает, будет мрачный для него период.
      – Когда это может произойти?
      – Не знаю. С психикой латян я не очень-то успел разобраться. Я бы мог вывести его из этого состояния, но думаю, что незачем торопить и так неизбежное.
      – Рэй, мне кажется, что на этой планете нам придется задержаться надолго.
      – А мне не кажется, я это просто знаю. Без посторонней помощи нам ничего не сделать. А у кого ее просить, у людей, переживающих такое?
      – Я не знаю, сколько нам придется ждать?
      – Думаю что не меньше, чем несколько десятилетий.
      – Вопрос в другом, смогу ли я столько ждать?
      – В другой ситуации я предложил бы тебе самый простой выход - анабиоз. Но сейчас с этим у тебя ничего не получится.
      – Оставим этот вариант на самый крайний случай, если не будет никакого другого выхода.
      – Что же ты тогда собираешься делать?
      – Пока еще сам не знаю, но думаю, что скоро узнаю обязательно.