Я вошел в первую попавшуюся квартиру, осмотрел из окна при помощи очков двор, там было все спокойно. Потом я спустился в квартиру, где мы скрывались. Там все было перевернуто и переломано, а контейнер, который я прятал, исчез, вместе со всем содержимым. Но это меня не особо огорчило, потому что вещи, оставшиеся в нем, были сейчас для нас большей частью бесполезны. Огорчила только потеря фляги с водой. После квартиры я спустился на улицу. Соблюдая крайнюю осторожность, я обошел окрестности, но нигде не заметил присутствия вакцев. Очевидно, что поиски были перенесены в другую часть города. Тогда я поспешил обратно к мальчишке. Когда я взобрался на балку, он облегченно вздохнул и сказал:
– Ну, наконец-то, а то я уже подумал, что с вами что-то случилось.
– Я отсутствовал не более двенадцати частей.
– А мне показалось, что несколько часов.
– Неудивительно.
Я тут же усадил мальчишку себе за спину и направился вниз.
– Вы таскаете меня, словно бы я ничего не вешу.
– Весишь ты немало. Но при необходимости я смог бы точно так же таскать и взрослого. Просто сейчас ты очень слабый и так будет быстрее и лучше для нас обоих. - По лестнице я спустился вниз и шепнул Риву, - снаружи перешептываемся только при крайней необходимости.
Мальчишка кивнул, боднув меня лбом в затылок, и ойкнул от этого. Эта ночь не была такой темной, какой бы мне хотелось. Очевидно там, вверху, за облаками светила Зула. Нет, скорее даже не Зула, а Яот, внешний крошечный спутник Латы. Я старался держаться самых темных мест и двигаться максимально бесшумно. Но когда мы выбрались из многоэтажных районов, это становилось делать все труднее и труднее. Я двигался медленно, от одного укрытия к другому и так добрался почти до самого края города. И тут, вопреки моим надеждам, обнаружил не просто наблюдательные пункты, а целые заставы вакцев, которых не было, когда я проникал в город. Но освещения не было, и оставался хоть какой-то шанс на то, чтобы прорваться.
– Будем прорываться, - сказал я на ухо мальчишке.
Я пробрался ползком к самому краю свободного пространства, отделяющего окраину города от леса, где был укрыт дисколет. Было две возможности добраться до него. Первая: пересечь пустошь медленно, стараясь оставаться незамеченными. Вторая: рискнуть и бегом, на максимальной скорости, попытаться добраться до дисколета. Я решил остановиться на первом варианте, лег на землю и пополз, используя как укрытие все неровности местности, Рив же только тяжело дышал у меня за спиной. Я одолел уже почти половину пути до леса, когда нас всетаки заметили. Зажглись прожектора и загремели выстрелы. И выбора у меня больше не оставалось. Я вскочил на ноги и, беспорядочно мечась из стороны в сторону, кинулся вперед.
Пули свистели буквально рядом, но мне удавалось уходить от них. К нашему счастью, преследовать нас начали только тогда, когда я уже почти добежал до леса, где избегать пуль было значительно проще. Я постарался запутать следы, уводя преследователей в сторону от дисколета. Потом резко повернул в сторону и спустился в ложбинку, показавшуюся мне аж даже родной. Какое счастье, что вакцы за все это время не нашли мою машину. Я приложил браслет к кодовому замку и распахнул дверцу. Втиснулся со своей ношей в кабину. Рив ударился головой о верхнюю часть входа и довольно громко ойкнул. Я сразу же захлопнул дверцу и сказал:
– Это и есть дисколет. Здесь мы уже почти в полной безопасности.
Я развязал лямки и опустил мальчишку в кресло, пристегнул ремнями. Сам тут же рухнул в пилотское кресло и в бешеном темпе начал готовить машину к взлету. Но не успел я еще этого сделать, как по обшивке забарабанили пули, нас обнаружили. Мальчишка весь сразу съежился.
– Не бойся, обшивки им не пробить.
Не дожидаясь, когда преследователи окажутся рядом, я врубил стартовые движки. Опершись на тонкие струи плазмы, дисколет поднялся над лесом. Но основные двигатели не желали пускаться вот так, без предварительного прогрева, и я, не оставляя попыток их запустить, поднимал машину все выше и выше. Наконец, после очередной попытки, двигатели все-таки включились. Но почти одновременно с этим на дисколет обрушилось сразу несколько тяжелых ударов.
– Что это, - выкрикнул Рив.
– Они нас обстреливают ракетами.
Дисколет завалился на бок и, беспорядочно вращаясь, понесся к земле. На пульте зажглось аварийное табло, говорившее, что воздушные рули заклинило, и отказал правый блок рулей реактивных. Пытаясь выправить полет, я выругался самыми страшными ругательствами на всех известных мне языках. Наконец-то, когда до поверхности оставалось всего несколько метров, мне все-таки удалось выправить полет и послать машину прочь от города с резким набором высоты.
– Что это было? - еще раз спросил ошеломленный мальчишка.
– Почти что чудо, - не выдержав, ответил я, - расскажи кому, не поверят. У нас отказали воздушные рули и половина ракетных, а мы, тем не менее, летим, а не падаем.
Не имея надлежащего управления, я пользовался для этого и стартовыми движками и регулируя тягу трех основных. Я старался быстрее уйти на космическую высоту, где для управления ориентацией хватило бы и одного левого блока. И наконец-то мне это удалось, и машина, набрав скорость, легла на нужную суборбиту. Я облегченно вздохнул и перешел на безмоторный полет. Дисколет не имел приборов искусственной гравитации, и поэтому, едва я отключил движки, в кабине воцарилась невесомость.
– Мы падаем? - снова с тень ужаса спросил Рив.
– Не бойся. Мы падаем, можно и так сказать, но только не вниз, а вверх. Мы за атмосферой. Эллипс перелета выведет нас куда нужно. В атмосферу мы войдем уже над Большим Южным материком. Мы простились с этим городом, городом смерти.
Глава третья: Мрак над миром
– Вы хотите сказать, что мы в космосе? - в вопросе Рива явно сквозило недоверие.
– Можно и так сказать. Не веришь? Сам посмотри.
За прозрачным стеролитом выпуклого лобового стекла были видны целые россыпи звезд. Справа же по курсу, на западе, светились отблески ушедшего дня, слева, на востоке, явственно виднелись отблески дня наступающего. Рив смотрел на все это, и я заметил, что его лицо на какую-то долю секунды тронуло какое-то жалкое подобие улыбки.
– Не мерцают, - сказал он.
– Ты о чем?
– Звезды не мерцают, значит, мы действительно выше атмосферы… Можно мне немножко поплавать?
– Только очень осторожно.
– Тогда отцепите меня.
Я повернул его кресло к себе и расстегнул ремни. Он только чуть приподнялся над креслом, пошевелил остатками рук, и на глазах у него снова появились слезы. Он, пытаясь их скрыть, отвернулся и замотал головой. Я снова опустил его в кресло и застегнул ремни.
– Не отворачивайся, я тебя понимаю. Сейчас я свяжусь с местом, куда мы летим. Там наверняка захотят тебя увидеть.
Мальчишка молчал. Я же включил бортовую рацию дисколета и послал вызов на корабль. Рэй отозвался мгновенно, осмотрел через камеру салон, большее внимание обратив на мальчишку. Потом он, очевидно, считал информацию с бортового компьютера, выразительно поморщившись при этом, и только после этого поздоровался на языке Аивера.
– Здравствуй, командир. Рад, что ты все еще жив, после всего происшедшего с вами. Здравствуй, Рив, рад, что ты нашелся, уцелел и летишь сюда. Можешь звать меня потом просто Рэем. А сейчас, командир, нужно поговорить с тобой, безотлагательно.
– Говори.
– Что же конкретно произошло с дисколетом?
– Несколько прямых попаданий ракетами. Скорее всего, с ручных установок.
– Как же тебе удалось подняться с такими повреждениями?
– Если уж ты удивляешься, то я тем более.
Несколько минут мы с Рэем обсуждали сугубо технические проблемы сложившегося положения. В заключение же Рэй сказал:
– Чудо, скорее всего не повторится и при посадке вы разобьетесь.
– Рэй, возможен ведь и такой вариант, при котором мы на определенной высоте катапультируемся.
– Нежелательный вариант. К тому же разбрасываться техникой… сам знаешь.
– Ты предпочтешь, чтобы мы разбились?
– Я предпочту перепрограммировать ваш компьютер на режим посадки со всеми имеющимися неисправностями и объяснить тебе, как обращаться с изменившимся управлением.
– Буду по гроб тебе признателен, если эта штука сработает.
– Если не сработает, то катапультироваться-то всегда не поздно.
Оставшуюся часть пути Рэй давал мне все возможные наставления, будто бы я компьютер, чтобы все их запомнить. Но я не перебивал его, даже когда он на десятый раз повторял основные из них. Потом он неожиданно прервался на полуслове, дал установки на коррекцию курса, и когда я ее сделал, сказал:
– Вы уже входите в верхнюю атмосферу. Не буду больше мешать своим присутствием. Желаю удачи, - и исчез с экрана.
– Вот сейчас мы действительно падаем, - сказал я Риву, - но надеюсь, что окончательно не упадем.
Я не тормозил двигателями, а решил целиком и полностью доверить это дело атмосфере. Но снижение было сущим кошмаром. Потоки воздуха болтали нас, стремились закрутить. А даже перепрограммированное управление работало на грани допустимого. Мы зарывались все глубже и глубже в атмосферу. Появились перегрузки и заставили нас повиснуть на ремнях. А за бортом машины полыхала плазма. Но вот, кажется все позади, машина послушна и мы на небольшой высоте. До "Иглы" оставалось всего несколько километров. Летя под облаками, я ясно видел ее бортовые огни. Нужно только как следует приблизиться к ней и Рэй примет нас на борт при помощи силового поля. Но тут дисколет все-таки окончательно потерял управление, и полет сразу же превратился в беспорядочное падение. И все мои попытки выправить полет не принесли успеха.
– Рив, приготовься, катапультируемся, - крикнул я и рванул на себя рычаг катапульты.
Спинки кресел мгновенно развернулись, образуя защитные капсулы, резко ударили двигатели отделения. Затем, после короткого падения двигатели снова сработали, но на этот раз на приземление. Кресло ощутимо ударило меня. Капсула скрежетнула о камни, несколько раз перевернулась и замерла на боку. Я тут же раскрыл капсулу и выскочил из нее. Метрах в ста от меня как раз садилась вторая капсула. Она села, в отличие от моей, более удачно, то есть не перевернулась. Я сразу же бросился туда. Хорошо, что открыть капсулу можно и снаружи. Я дернул рычаг, капсула распалась, и передо мной предстал испуганный и ошеломленный Рив:
– Я думал, что катапультируются на парашютах.
– Ну, не на всех же планетах есть атмосфера, - буркнул я в ответ и тут же спросил, - ну, как ты?
– Задницу немного отшибло, а так попрежнему. Где мы?
– Пустыня Черных Камней, слышал про такую?
– Конечно, но ведь здесь же никто не живет. Или тут тоже построили подземный город.
– Про город я ничего не знаю. Но до места, куда мы летели, осталось всего несколько километров. Пустяки по сравнению с тем, что преодолели.
Под сидением кресла располагался небольшой комплект вещей, рассчитанных примерно на этот случай. Крошечная одноместная герметическая палатка, регенератор воздуха и его запас в небольшом баллоне, крошечный портативный плазменник, очки - бинокль и самое главное, небольшой запас пищи и воды. Я разложил все это на камне, отбросил в сторону регенератор и баллон. Взял очки, надел их на мальчишку и спросил его:
– Как ты относишься к тому, чтобы немного подкрепиться?
– Не хочу, - как-то немного вымученно сказал он.
– Как хочешь. А вот я очень даже хочу.
Едой оказался уже хорошо мне знакомый полевой рацион. Я разорвал зубами пластик упаковки и быстро умял большую часть содержимого. После чего снова предложил:
– Давай, нужно поесть, а то и последних сил лишишься. Не отказывайся.
– Хорошо, - покорно согласился он.
Я усадил его себе на колени и принялся кормить как ребенка, из ложечки. Но почти все мои старания оказались напрасными. Почти сразу же все, им съеденное, снова вылетело наружу.
– Ну, ничего, не расстраивайся, - сказал я, - что-то да осталось. Пить хочешь?
От воды он не отказался. И снова, как и там, в городе, жадно приложился к фляге. Я нашел на горизонте проблески бортовых огней. И по тому, что были видны даже нижние огни, я определил, что до звездолета никак не более пятнадцати километров.
– До цели всего лишь несколько часов пути. Нужно идти. Ты сможешь идти?
– Попробую, - мальчишка поднялся и, сделав несколько десятков шагов, повернулся ко мне, - смогу.
– Тогда пойдем.
Из всего, что тут было, я взял только плазменник и флягу. За остальным можно будет вернуться потом, со звездолета.
– Куда идти? - спросил Рив.
– Вон видишь, в той стороне мерцают огни, без очков их не видно. Это и есть место назначения.
Мальчишка повернулся в указанном направлении и довольно бодро зашагал вперед, так что мне пришлось его остановить:
– Погоди, не торопись. - Я догнал его, встал рядом, взял за плечо. - А теперь пойдем. Если вдруг споткнешься, подстрахую.
Примерно через километр мы дошли до упавшего дисколета. Тот пропахал борозду почти в сорок метров и сейчас лежал, довольно сильно накренясь и зарывшись передней частью в каменистую почву пустыни. К повреждениям от ракет добавились повреждения о падения.
– Выглядит он почти неповрежденным, - сказал Рив.
– Он сильно поврежден, - возразил я, - но, возможно, уцелела рация. Залезу, проверю.
Я забрался в дисколет через открытые катапультные люки. Рация выглядела вполне исправной, она даже включилась. Но, к моему сожалению, установить связь со звездолетом мне не удалось. Будь у меня свободное время, я наверняка сумел бы починить ее. Но зачем этим заниматься, когда дойти до корабля можно быстрее, чем связаться с ним. И я выбрался обратно.
– Бесполезно, - сказал я Риву, - нужно идти.
Мальчишка только полтора километра выглядел бодрым. А через три начал заметно сдавать, так что на четвертом мне пришлось предложить:
– Отдохнем немного.
Он тут же согласился и сел на обточенный ветром камень и, тяжело дыша, уставил свой взгляд в землю.
– Сильно выдохся? - спросил я, и без того зная ответ на этот вопрос.
– Ага, слабость страшная.
– Неудивительно… Вот доберемся до места, там отдохнем, сколько захотим.
– И все-таки, куда мы идем?
Я поднял глаза и увидел, что верхушка звездолета уже освещена лучами приближающейся зари и отбрасывает красноватые отблески.
– Посмотри, - сказал я Риву и кивнул в ту сторону.
Несколько секунд мальчишка смотрел как завороженный. Потом сгибом локтя поднял себе очки на лоб и спросил:
– Что это?
– Сам видишь.
– Я вижу, но ничего не понимаю. Вы же кроме загадок ничего не говорите.
– Ну, наверно сейчас уже можно сказать. Это корабль, космический корабль.
– Такой огромный?
– Межзвездный корабль, - добавил я, понизив голос.
– Но ведь их же еще нет, - мальчишеский голос зазвенел, - их ведь еще не придумали… или…
– Или. Он перед тобой. И он построен не на вашей планете, и не в вашей системе, а прилетел сюда от другой, весьма далекой звезды.
– Вы сказали "вашей", значит…
– Да, это значит, что я прилетел на этом корабле.
Несколько минут он молчал. Потом снова посмотрел на меня и негромко пробормотал:
– Это многое ставит на свои места… Но почему вы полетели в столицу именно за мной?
– Я уже говорил почему, но если хочешь, повторю. Я действовал так, потому что обещал твоему отцу. Я встретил его сначала в космосе, потом уже на Лате.
– Но где он и что с ним?
Лгать ему мне не хотелось, а умалчивать дальше было еще хуже. Сначала, ничего не сказав, я сел рядом с ним, снова надел на него очки и поднял свою левую руку так, чтобы он увидел кольцо и выбитые на нем знаки. Очевидно, он сразу все понял, и тогда я сказал:
– Твой отец - Иверит Альись умер от ран и облучения, при отражении атак на Центральный Космодром. Он умер, передав мне это кольцо, а тебе просил сказать, что он умер, исполнив свой долг, не нарушив ни одной клятвы и получив половину того, о чем мечтал.
Вопреки всем моим опасениям, мальчишка отреагировал на это сообщение както даже немного неестественно спокойно. Правда, довольно долго молчал, но потом всетаки заговорил:
– Хотел бы я, умирая, сказать такое… Это лучше, чем от ножей вакцев… Вы наверно не понимаете меня, но я уже давно простился с ним, еще, когда он улетал. Он сам говорил, чтобы я готовился к такому, и что шанса увидеться, у нас практически нет. Я был готов к этому, уже давно готов. Но ведь он говорил со мной с орбиты, как раз перед самым этим ужасом.
– Я это знаю. Он говорил с борта моего корабля, и я все слышал и видел. Иначе бы я не узнал тебя, да и вообще не смог бы найти… Ну что, идем дальше?
– Идем, - сказал он, тяжело вздыхая.
На этот раз Рива хватило не больше, чем на километр. Становилось уже светло. В облаках, очевидно, был разрыв, и на ясном небе сначала загорелась заря, а за ней из-за горизонта показалось и солнце. Мальчишку я, не смотря на его протесты, снова усадил себе на спину. Стройная башня звездолета возносилась все выше и выше, по мере того, как мы к ней приближались. Пару раз пришлось отдыхать, так как и я сам тоже чертовски вымотался, намного сильнее, чем ожидал. А когда до корабля оставалось не более полукилометра, я опустил Рива на землю:
– Думаю, что остаток пути ты сможешь пройти и сам.
Я знал, что Рэй уже видел нас, поэтому старался выглядеть более бодрым, чем был на самом деле. Когда мы подошли к кораблю вплотную, ожили внешние динамики, и над пустыней буквально загрохотал голос Рэя.
– Ну, наконец-то. Я уже устал ждать.
Зная, что он уже может меня слышать, я сказал:
– Рэй, помолчи пока, пожалуйста, и без того тошно.
Мы подошли к опоре, в которой был укрыт шлюз. Я коснулся браслетом еле приметного выступа. Эта манипуляция заставила открыться небольшую панель шифратора. Немного помедлил.
– Рив, подойди… Смотри и, если сможешь, запоминай.
Я очень медленно, задерживаясь на каждой клавише, набрал "Код Солнца", всеобщий шифр звездолетчиков. Послышалось слабое гудение. Открылись практически невидимые до этого щели, и броневая заслонка сдвинулась в сторону, открывая вход в кабинку лифт-шлюза.
– Проходи, - сказал я мальчишке, когда развернувшийся пологий трап коснулся земли.
Он сделал пару шагов и остановился, повернувшись ко мне, сказал:
– Вы так добры ко мне. Но ведь на вашем корабле есть еще люди.
Я встал рядом с ним и, положив руку ему на плечо, сказал:
– Пойдем. Мы будем единственными живыми людьми на всем звездолете.
– Но кто тогда с нами разговаривал?
– Это Рэй, отличный парень. Но он не человек, а бортовой интеллектуальный кибермозг.
– Робот?
– Нет, скорее добрый призрак, дух корабля. Без его помощи я вряд ли бы сумел тебя найти.
Когда мы вошли в кабинку, я сказал:
– Рэй, обследуй нас на радиогрязь.
– Можешь на этот раз не беспокоиться. Конечно выше нормы, но в пределах допустимого.
– У Рива серьезные повреждения.
– Вижу, что серьезные, но не смертельные. Во всяком случае, если человек на ногах, то не скажешь, что и опасные, хотя и очень неприятные. Командир, отмой его и веди в медотсек. Постараемся придумать, как ему помочь. Я пока отключаюсь.
Кабинка доставила нас в жилой отсек. Без всяких объяснений я провел мальчишку в бытовую каюту. Там первым делом скинул с себя экипировку и комбинезон. Оставшись в одних трусах, принялся раздевать мальчишку. Тот молчал и ни о чем не спрашивал, стараясь не смотреть мне в глаза. Я понял, что, не смотря ни на что, он стесняется меня, но решил оставить это без внимания. Я же смотрел на него с интересом. По сути дела, я впервые видел его без одежды при нормальном освещении. Я еще раз отметил, что своим телосложением латяне практически не отличаются от землян. Но только сейчас я по-настоящему разглядел, что и кого представляет собой Рив. Передо мной стоял покалеченный, избитый, грязный, со спутанными волосами мальчишка, которому я по его виду дал бы от силы лет двенадцать. Но я уже точно знал, что ему тринадцать местных лет, что в пересчете на земные было не так уж намного меньше моего биовозраста.
– Если будет больно, то терпи, - сказал я ему и, открыв воду, принялся за работу, с которой справился за пятнадцать минут, хотя мальчишка то и дело ойкал, - ну, сейчас ты вроде бы достаточно чистый.
Я буквально поставил его в маленькую кабинку с прозрачными стенами и включил теплый воздух.
– Стой и сушись. А я сам тоже немного сполоснусь.
Я сполоснулся наскоро, чтобы только самую большую грязь убрать. Сушиться времени не было, и я так же наскоро вытерся полотенцем, одел свежие трусы. После этого извлек Рива из сушилки и тоже одел ему трусы, чему, как я заметил, он оказался очень рад.
– Сейчас идем в медотсек, посмотрим, что можно с тобою сделать.
Но мальчишка оказался не в состоянии пройти и десяти шагов, о чем честно признался.
– Ничего страшного, - успокоил я его, тут же подхватил за спину и под коленки. Он только ойкнул и ухватил меня за шею тем, что осталось у него от левой руки, - больно?
– Ага.
– Ну, ничего, уже скоро, потерпи немного.
В медотсеке я хотел усадить Рива в кресло, но тут вмешался Рэй:
– Неси прямо в операционную, я уже все подготовил.
От этих слов мальчишка у меня на руках задрожал.
– Ну-ну, не бойся, все будет хорошо.
Операционная была крошечная, но состояла из двух помещений, изолированных друг от друга: собственно операционная, оснащенная разнообразной аппаратурой и контрольная комната, место для врача с пультами дистанционного управления и контрольными экранами. Я уложил Рива на стол, который тут же принял форму его тела.
– Успокойся, парень, - прозвучал голос Рэя, - резать я тебя не собираюсь, а больно тебе в любом случае. Если хочешь, я могу тебя усыпить.
– Н-нет, не надо.
– Тогда лежи спокойно.
– Х-хорошо.
Я перешел в контрольную, включил экраны и сел в кресло.
– Вик, - тут же обратился ко мне Рэй, - сразу же предупреждаю тебя, ни во что не вмешивайся, с медициной ты знаком только поверхностно, а он - обитатель другой планеты.
– Хорошо. Только ты мне высвечивай все на экранах, а я буду только наблюдать, договорились?
– Шел бы ты, командир, отдыхать.
– Ты меня гонишь?
– Нет, просто высказываю пожелание.
– Тогда остаюсь, будет еще время для отдыха.
Но наблюдать долго я все-таки не сумел. Стоило только немного расслабиться и меня неотвратимо затянуло в сон. А снились мне на этот раз сплошные кошмары, о которых не стоит и рассказывать. От чего эти кошмары, понять совсем не сложно. Я увидел столько ужасов наяву, что и кошмары не казались такими ужасными. Но незадолго перед пробуждением сон мой успокоился, и я увидел Землю, своих оставшихся там друзей. Они говорили мне, что и "Игла" и Лата всего лишь кошмарный сон, и я был счастлив. Проснулся я оттого, что Рэй воспроизвел из динамиков какой-то резкий пронзительно-противный звук, который прекратился только после того, как я выкрикнул Рэю несколько изощренных проклятий.
– Ну, наконец-то проснулся, мастер Вик.
– Что произошло?
– Ничего особенного, за исключением того, что спишь ты уже шестнадцать часов, не испытывая при этом ни малейшего желания проснуться.
– Наверно ты просто завидуешь… - Сказал я и осекся, я вовсе не хотел обижать Рэя, но тот и не обиделся.
– Нисколько не завидую… Вот что, я разбудил тебя, потому что этот твой друг скоро должен проснуться.
– Ты уже закончил?
– Что-то закончил, над чем-то экспериментирую, за что-то еще и не брался.
– Откуда ты взял эту привычку - говорить недосказанностями?
– От тебя, мастер Вик, от тебя, дорогой, от кого же больше.
– По-моему, у тебя очень хорошее настроение?
– А от чего ему быть плохому. Проделал столько работы и, кажется успешно.
– Рэй, покажи мне его.
– Пожалуйста, если так не хочешь вставать.
На одном из экранов появилось изображение спящего мальчишки, причем сразу с четырех сторон. На нем не было ни одной царапины и синяка, никаких следов избиения. На спине, где была рана, осталась только узкая белая полоска. Ран на руках не было, они были принудительно заживлены. Тогда я спросил у Рэя:
– Возможна ли регенерация?
– В принципе - да, над этим я сейчас и думаю. Но нужно еще многое проверить экспериментально. Сейчас я еще не все знаю о том, чем латяне отличаются от нас.
– А что ты узнал?
– Многое, думаю, что все тебе и не интересно. Но я установил, что во всем главном вы мало различаетесь. У него такие же внутренние органы, скелет, мускулатура, органы чувств. В клетках у него столько же хромосом, группа крови соответствует нашей первой отрицательной и еще очень много похожего. Ну а главные отличия - другие пигменты в коже и радужке. Несколько другой обмен веществ, замедленный по сравнению с твоим. Выносливость у него значительно ниже, нормальная температура тела на семь десятых градуса ниже. Ну и достаточно пока, если заинтересуешься подробностями, вызовешь мои информационные блоки и прочитаешь сам.
– Странно.
– Что странно?
– Если они так похожи на нас, как ты говоришь, не обошлось ли без общих предков?
– Не будем строить догадок, для которых еще нет доказательств. Появятся факты, можно будет и подумать. А сейчас вот что, мальчишка уже просыпается. И для выздоровления и обретения необходимой формы ему нужна подвижность. Сейчас отведи его в душ и помой, потом одень, как полагается, затем завтрак…
– Рэй, не считай меня полным дураком.
– Хорошо, пока отключаюсь. Буду нужен, позовешь.
– Не обижайся, - сказал я в направлении уже умолкшего динамика.
Я поднялся с кресла, зевнул, потянулся, разминая занемевшие от долгого сидения мускулы, и направился во вторую половину операционной. Открыв дверь, привалился к проему. Мальчишка еще спал, и будить мне его вовсе не хотелось. Но куда уж тут. Я еще раз громко зевнул, и от этого звука Рив проснулся. Он очень испуганно посмотрел по сторонам. Потом, явно не узнавая, уставился на меня и весьма выразительно спросил:
– Где я?.. Кто вы?.. - потом, попытавшись подняться, увидел свои руки и с нарастающим ужасом задал последний вопрос, - что со мной?!
Ровным счетом ничего не понимая, я подошел к нему, взял за плечо и спросил:
– Рив, ты что, ничего не помнишь?
– Помню, что разговаривал с отцом, потом лег спать… Как я сюда попал? Что с моими руками?!
– Сейчас разберемся. Рэй!!!
– Вик, думаешь, я что-то понимаю.
– Какие новшества в лечении ты применил?
– Никаких, за исключением того, что вследствие замедленного обмена веществ пришлось интенсифицировать процесс внутренней регенерации. Это может быть причиной, но только если у него чувствительность мозга значительно выше, чем я предполагал… Это типичная послеоперационная потеря памяти, и память не восстановится.
Я немного обдумал все это и сказал:
– Скорее всего, это только к лучшему: забыть такое.
Мальчишка выглядел не на шутку перепуганным. А я не знал, как мне правильно поступить в этой ситуации. Одним рывком я приподнял мальчишку и усадил. Чуть помедлив, сам сел рядом:
– В ту ночь, когда ты, очевидно, лег спать, началась война между Аивером и Тальгиром. На Гэзд было пять ракетных атак. Но не взорвалась ни одна ядерная боеголовка, произошло худшее. На Гэзд был выброшен массированный десант вакских войск, которые обманом вынудили гарнизон сложить оружие. После этого в течение двух суток было вырезано почти все оставшееся в столице население. Ты был у них в руках. Как ты им попался, я не знаю, а что было с тобой, знаю только с твоих слов. Они убили твоего друга Ита, издевались над тобой, твои руки на их совести. Мне удалось вытащить тебя оттуда и доставить в относительно безопасное место, ну то есть сюда. Но сейчас, после лечения, ты потерял часть памяти, начиная с той самой ночи.
– Я в подземном городе?
– Нет, ты сейчас на Большом Южном материке, в Пустыне Черных Камней, на борту моего корабля. Можешь называть меня просто Виком и на ты. Хорошо?
Мальчишка кивнул и тут же спросил:
– Корабль? Но ведь пустыня далеко от моря и рек в ней нет.
– Это корабль другого рода, не имеющий отношения к воде.
– Космический что ли?
– Межзвездный исследовательский корабль-разведчик. Бортовой номер И-247Л, собственное имя "Игла"… Ой, Рив, мне ведь приходится все тебе по второму разу объяснять. Ты ведь еще ничего не знаешь.
– Наверно ты меня просто разыгрываешь. Откуда на Лате взяться межзвездному кораблю?
– Откуда, как не со звезд. Ну да ладно, пойдем.
– Куда?
– Отмыть тебя надо и одеть, понятно. Идем, и, пожалуйста, пока ничего не спрашивай.
Но в этот самый момент он заметил кольцо его отца у меня на пальце и задал только один вопрос:
– Почему?
Пришлось мне все заново ему объяснять. Примерно в тех же словах, что и сутки назад. Но его реакция на эти объяснения была совсем другой. И мне пришлось потратить наверно минут пятнадцать, чтобы успокоить его. Но и после этого он сделался каким-то неестественно вялым и покорным. Когда я вел его в душ, он словно бы ничего не замечал. И только в душе, когда я снова раздел его, у него возобладала стеснительность. Он старался отвернуться, и покраснел. Пришлось мне сказать:
– Меня можешь не стесняться, я тебя и не в таком виде видел.
– Когда это?
– Тогда, в Гэзде, в квартире, где мы скрывались от вакцев.
– А зачем мы скрывались?
– Как зачем, естественно чтобы остаться в живых.
С отмыванием мальчишки я покончил быстро, потому что отмывать было особо нечего. Потом указал ему на сушилку:
– Вставай сюда и сушись, пока я буду мыться.
Но когда я закончил мыться, мальчишки в кабинке не оказалось. Я едва слышно выругался себе под нос и, как был мокрый, выскочил из душа:
