– Но почему ты обращаешься ко мне?
      – Потому что никто кроме тебя не сможет сделать этого и остаться после этого живым. Вик, если ты откажешься, то гибель алькцев будет и на твоей совести.
      – Больше всего я боялся именно этих слов…
      – Так ты согласен?
      – Но только при двух условиях.
      – Какие будут условия?
      – Первое - то, что больше ко мне никто с такой или подобной просьбой не обратится. И ты будешь должен сообщить об этом всем, я же не приму больше никого с подобными просьбами и словами о моей совести, она и без того уже не чиста…
      – А второе условие?
      – Ты оставишь армию и никогда больше не будешь воевать. Ты будешь нужен своей планете живым.
      – Но…
      – Никаких но. Ты должен остаться живым, понятно?
      – Нет.
      – Потом станет понятно, а сейчас ты должен дать мне слово и поклясться своей честью.
      Ог весь покраснел, поглядел на меня, словно на врага, закрыл глаза. Несколько минут ему потребовалось на то, чтобы все обдумать и обуздать себя. Но он весь напрягся и наконец-то сказал:
      – Я даю слово сделать так, как ты сказал, и клянусь своей честью, что сделаю это, чего бы мне это ни стоило. - Закончив, он весь как-то обмяк и, тяжело дыша, откинулся в кресле. Посмотрел на меня немного виновато. - Извини, Вик, просто сейчас я ломал самого себя, а такое никогда не бывает легко. Кто я после того, как дал такое слово?
      – Человек, в любом случае человек. Я даю слово выполнить вашу просьбу. И до того, как алькцы будут спасены, ты будешь со мной. А потом мы постараемся найти твою семью, и ты останешься с ними.
      – Но что я скажу командующему. Генерал Ольньгись меня не поймет.
      – Ор еще жив?
      – Да, он и командует армиями у Восточного моря.
      – А я считал, что он, прежде всего ученый.
      – Сейчас Аиверу военные нужнее, чем ученые…
      – А всей Лате?.. Ну да не будем спорить. Время само разрешит все споры, и все расставит на свои места.
      – Вполне возможно.
      – А сейчас я зада тебе несколько вопросов. Первый, почему сюда направили именно тебя?
      – Меня никто не направлял. Именно я предложил генералу этот план. И он разрешил мне отправиться сюда, но сам категорически отказался просить. Думаешь, это так легко - просить что-то у того, кто не имеет к нам никакого отношения.
      – Ты вхож в окружение Ора?
      – Я его адъютант.
      – Ясно. Но почему ты избрал такой путь, как лететь сюда. Со мной можно было бы связаться по радио.
      – Такие вещи открытым текстом не обсуждаются.
      – Можно было бы и любым шифром, Рэю не составило бы труда расшифровать его.
      – У вакцев самые лучшие на планете дешифровальщики. Им стало бы все известно через несколько часов.
      – Еще вопрос. Горючего у вас было только на полет досюда плюс еще на три части. На что вы рассчитывали?
      – На то, что найдем тебя, и ты согласишься или, в крайнем случае, доставишь нас обратно.
      – Значит, заранее полагали, что я хороший человек?
      – Это чересчур расплывчатое понятие… Просто, насколько я тебя успел узнать, я понял, что ты согласишься.
      – Но ты знал меня всего лишь только одни сутки.
      – Иногда бывает достаточно и одного часа, чтобы узнать человека, а иногда бывает мало и одной жизни.
      – Скорее всего, тут ты прав.
      После этого несколько минут мы молчали. Ог только потирал свой шрам, очевидно, он у него чесался. Я смотрел на него и все-таки не выдержал и спросил:
      – Может быть, все-таки скажешь, где его получил?
      – Отбивали десант на Рилью. А эти гады прикрываются заложниками как щитами, не выстрелишь, а они стреляют. Пришлось лезть в рукопашную. Сам генерал полез, а я следом. Там меня один из них зацепил рубилом… Я его потом застрелил, в упор.
      В этот момент я услышал в коридоре шаги. В кают-компанию вошел парень лет двадцати двух (двадцати четырех по счету Латы), а следом за ним и Рив.
      – Рад видеть вас, капитан.
      – Ул, я тебя уже где-то видел? Вспомнил, "Агор-11", второй пилот.
      – В прошлом. Вы меня тогда даже не рассматривали, а так, пробежались взглядом и все… Вы уже приняли решение?
      – Он согласился, но наложил на меня два условия, - ответил вместо меня Ог.
      – Пройдемте в рубку и обсудим план наших действий, - сказал я, поднимаясь.
      Обсуждали мы долго, с небольшим перерывом на завтрак. И самым активным участником обсуждения, как ни странно, оказался Рэй. Он буквально сыпал в нас картами, схемами расположения и численности войск. Ог при этом неистово напрягался, пытаясь все запомнить. Он говорил, что у нас разведка лучше любой военной разведки на планете, а Рэй - лучший военный стратег. Еще Рэй выкладывал схемы, конструктивные особенности и слабые места военной техники, стоящей на вооружении у Вака.
      Отлет с "Иглы" на катере я наметил на "после обеда". Потом отозвал в сторону Рива и сразу же сказал ему:
      – Ты останешься на звездолете.
      – Я думал, что буду с вами. Ты же сам говорил, что это безопасно.
      – Физически может быть и да. Но тебе будет гораздо лучше остаться тут. Это не увеселительная прогулка, а ты будешь только бесполезным грузом.
      – Хорошо, командир, я останусь, - сказал он, отводя взгляд в сторону.
      – Будешь ждать и поддерживать связь. Считай это своим заданием.
      – Я могу идти?
      – Иди.
      Но он не уходил, а стоял рядом. Потом спросил:
      – А ты можешь не вернуться?
      – Нельзя зарекаться наперед… Но на этот раз я вернусь обязательно, даю слово.
      Рив улыбнулся одними уголками губ, повернулся и ушел.
      Мы вылетели в назначенное мною время. Латянам, вопреки их желанию, я не разрешил переодеться в их форму:
      – Сейчас вы оба находитесь у меня в подчинении. Я младший капитан космофлота Земли, - сказал я и указал на свои знаки отличия, - вы же на время этой операции его рядовые.
      – Но ведь генерал…
      – Генерал с этим согласится, понятно?
      – Не совсем.
      – Сегодня я не хочу укрываться за выдуманное имя и объявлять себя латянином. Я Виктор Стрельцов из космофлота Земли, и я возлагаю всю ответственность на себя. И если я не прав, то пусть потом меня судят по всей строгости земных законов.
      – Командир, - сказал Ог, - вы словно бы полностью изменились.
      – Вполне возможно.
      – Мы заняли места в рубке катера и вылетели из ангара. Но я не сразу направил машину на восток, а отлетел к лежащему на камнях самолету и посадил ее над ним.
      – Что вы хотите делать, командир? - этот вопрос задал Ул, очевидно жалея свою машину.
      – Уничтожать его я не собираюсь. Мы просто возьмем его с собой, конечно, если он выдержит нагрузку и не развалится по дороге. Мне здесь такой ориентир ни к чему, а вам он потом может и пригодиться. Оставайтесь на местах.
      Я спустился вниз, не одевая скафандра, закрепил на самолете захваты и подтянул его под брюхо катера, где он уместился почти целиком.
      Потом мы поднялись на гравитационных и легли на суборбиту, выводящую нас почти в место назначения. Такой вариант полета был выбран потому, что Вак не имел, в отличие от Аивера и особенно Тальгира, глобальной сети слежения за космосом. Я опустил катер над морем, не долетая нескольких сотен километров до острова Рилью, где располагался штаб войск, предназначенных для десанта на Алью. Остаток пути, во избежание обнаружения, мы пролетели над морем на минимальной высоте, то есть, почти касаясь верхушек волн. Как оказалось, охрана на острове была предупреждена о нашем возможном появлении и не удивилась, когда мы опустились не на аэродром, а прямо возле здания штаба. Нужно заметить, что самолет, подвешенный к катеру, не выдержал этого путешествия и, развалившийся на куски, лежал где-то на дне Восточного моря.
      Я опустил трап и приказал своим спутникам следовать за мной. Скафандра я одевать не стал, но вооружился, закинув за спину довольно увесистый плазменник, самое мощное ручное оружие, которое было у меня на борту. Часовые у входа в штаб, нисколько не удивившись нашей форме, вытянулись по стойке "смирно" и отдали нам честь.
      Без малейших препятствий мы вошли в комнату, где как раз собрался штаб. Генерал поднялся мне навстречу и молча протянул руку. О моем решении он уже догадывался. Сходу я изложил все. А потом изложил план всего десанта в интерпретации Рэя, на ходу и без труда ломая все возражения штабных офицеров и самого генерала. С разумом, какой представлял собою Рэй, никто из людей не смог бы тягаться в точности расчетов и планов. В конце концов, весь штаб признал преимущества этого плана и в спешном порядке разослал курьеров в войска с новыми приказами. Потом мы остались с генералом один на один:
      – Если говорить честно, то я не верил, что ты согласишься помочь.
      – Я согласился, но причины объясню, когда все будет кончено.
      – Ваше право.
      – Мое. И еще, я беру в свое полное распоряжение лейтенантов Веньись и Отьись. Второго до конца операции, Ога же навсегда.
      Генерал поморщился, и мне пришлось объяснить, что Ог уже дал мне слово больше не воевать, и что это одно из условий моего согласия.
      – Ну что же, пусть будет так, - сказал генерал, а в голосе у него прозвучали нотки усталости.
      Я вышел из штаба. До начала операции оставалось еще больше часа местного времени. Ог и Ул ждали меня возле катера и зябко ежились. Здесь хоть и не стояла минусовая температура, но было зябко и довольно влажно.
      – Какие будут приказания, командир? - спросил Ог.
      – Во-первых, найдите краски и нарисуйте на катере вот такой знак, - я пальцем начертил в пыли знак Солнца.
      – Что это значит?
      – Это своего рода наш опознавательный знак. Символ нашей главной звезды. Даю на это дело пятнадцать частей…
      – Будет сделано.
      Я поднялся на катер и несколько минут унимал внезапно охватившую меня дрожь. Я пролез по всему катеру, проверяя все системы, но главным образом оружие: плазменные, лучевые и один гравитонный большие излучатели. Больше всего времени у меня отнял гравитонный излучатель, потому что был одной из новейших разработок земной науки, и я не был с ним достаточно знаком. Правда, Рэй успел дать мне основы знания. Но основное, что я запомнил из этого, это то, что гравитонная пушка за несколько минут способна пробить даже туннель в горном хребте. Еще в качестве оружия, а не только защиты, я планировал применить силовые Поля. Я поднялся в рубку и еще несколько минут обсуждал с Рэем различные вопросы, которые превращали обычный разведывательный катер в мощнейшее оружие. Ог и Ул вернулись даже раньше, чем я назначал, и доложили, что задание выполнено.
      – Оставайтесь здесь, - сказал я и указал на кресла.
      Сам же я снова вышел наружу и осмотрел результаты их труда. На борту, поверх люков нижнего пояса был нарисован белой краской знак Солнца размером в человеческий рост. Нарисован ровно и аккуратно, словно по циркулю. Придраться было не к чему. Я вернулся в рубку, сел в свое центральное кресло, посмотрел на Ога и Ула, которые расположились соответственно с правой и с левой стороны от меня:
      – Итак, мои спутники, через одиннадцать долей мы вылетаем. Начало операции лежит целиком только на нас. Мы будем должны вывести из строя крыло "Черная рука"…
      Я изложил им заново весь план операции и вопросов по нему от них не последовало. Они спросили о другом:
      – Командир, какова будет наша личная роль здесь?
      – Оружие на катере тщательно запрограммировано и будет управляться его головным компьютером. Он обеспечивает огромную точность и быстроту реакции. Но он начисто лишен одного из человеческих свойств - интуиции. Он не всегда сможет правильно выбрать цель, непосредственно не угрожающую катеру. Он способен отлично вести оборонительный бой, но наступательный не всегда правильно. Поэтому вы будете назначать для него цели.
      Я объяснил им, как управлять с пульта излучателями. Это было не сложно - выбирать цели для автоматического поражения. Кроме управления катером, я взял на себя два плазменника, два лучевика и, разумеется, главный калибр - гравитонную пушку. Огу достались два лучевика и последний плазменник, Улу же только два лучевика. Удары же силовым полем будет наносить только сам компьютер. Потом вышел на связь Рив со звездолета, и я разрешил ему дистанционно присутствовать.
      В точно рассчитанное время мы поднялись и направились к Алью, который был всего лишь в сотне километров. По пути мы обогнали идущие туда скоростные десантные суда. Солнце уже заходило и десант должен будет высадиться, когда уже наступит ночь. Мы же оказались над Алью еще с последними лучами солнца. Без малейшего промедления мы направились к главному аэродрому острова, где сейчас базировалась крупная авиационная часть "Черной руки". Гравитационный локатор точно указал, где находится техника вакцев, и мы уже не старались оставаться необнаруженными, было важно как раз обратное.
      Пересказывать ход нашего сражения с вакской авиацией не имеет смысла, это долго, хотя само сражение оказалось скоротечным, и больше напоминало просто бойню, прошло меньше получаса и у вакцев не осталось ни одного пригодного для боевых действий самолета. И сделано это было даже за более короткое время, чем предполагалось до начала операции. Потом мы расправились с эскадрой, курсирующей у побережья. Это было сделано ювелирно и почти без жертв. Вакские корабли были лишены хода выстрелами плазменников с близкого расстояния и остались просто плавучими мишенями.
      Потом настал черед воздушного десанта аиверцев. Тяжелые транспортные самолеты шли над Альком на малой высоте, и у десантников едва успевали раскрываться парашюты, как они приземлялись. Приземлялись на улицы, площади, крыши домов, перерезали лямки, бросали купола и тут же вступали в бой. Нашей же задачей на этом этапе было обеспечить прием самолетов на очищенный от вакцев аэродром. Катер висел над полем и давал информацию на самолеты, которые уже сбросили десант и, сделав круг, выходили к ВПП, уже почти полностью лишенные горючего. Эта самая хитрость с горючим только в одну сторону позволила поднять так же и тяжелые транспорты, которые так же садились на аэродром и высаживали сухопутные, оснащенные техникой войска.
      Спустя какое-то время необходимость нашего присутствия на аэродроме отпала. Аиверские техники восстановили диспетчерскую службу аэропорта. На побережье уже высаживался морской десант, когда пришло сообщение, что вакцы уничтожают заложников.
      Дальше было очень много крови, убийств и разрушений. Катер злым роком настигал еще не прекративших сопротивление вакцев. А потом мы высадились с катера, чтобы продолжить бой уже в подземном Альке. Наше появление вызывало среди вакцев самую настоящую панику, они даже забывали о заложниках. Но в этой панике они не бежали и не сдавались, а, наоборот, в ярости набрасывались на нас, даже не имея никакой надежды.
      Под утро все было кончено. Половина вакских войск на острове была уничтожена, а вторая взята в плен, около трехсот тысяч человек. Из жителей острова удалось освободить миллион и двести тысяч. Четыреста тысяч вакцы успели уничтожить. Но и аиверских солдат погибло более ста тысяч. Была победа, поставленные цели были достигнуты, хотя за это и пришлось заплатить такими жертвами.
      Известие о том, что вакцы капитулируют, застало меня на одном из нижних ярусов. Ог сообщил мне об этом через рацию скафандра. Я же уже несколько минут в одиночестве блуждал по совершенно пустым коридорам. В пылу схватки я не удосужился запоминать путь и был сейчас чересчур возбужден, чтобы вспомнить его.
      – Кажется, я заблудился, - проинформировал я Ога.
      – Тогда мы выходим тебя искать.
      – Не нужно, как-нибудь выберусь сам. Лучше делайте то, что должны делать.
      Плана, по которому строился этот город, по моему представлению, не существовало, а если и существовал, то похоже, что тот, кто его делал, специально хотел создать лабиринт. По этим коридорам можно было ходить вечно. Они шли то вверх, то вниз, без всякой системы поворачивали и разветвлялись. По пути я вскрывал закрытые двери и заглядывал в открытые. Это чаще всего оказывались различные склады или подземные цеха. Потом мне уже надоело заниматься этим, но когда я вскрыл очередную дверь и заглянул внутрь, то буквально застыл на месте.
      Это было совсем небольшое, всего квадратов сорок помещение с низким потолком. А в нем оказалось около сотни изможденных детей. Мальчишки, в возрасте от пяти до пятнадцати лет. Некоторые в каких-то жалких обрывках одежды, другие и совсем без нее. Мое появление они встретили с ужасом, отпрянули от двери, заслоняясь руками от света фонаря. Младшие жались к старшим, кто-то закричал. Захлюпала вода на полу, а через щель приоткрытого гермошлема до меня донеслась вонь. Нужно было как-то успокоить их и вывести из этого ужасного помещения, а я в первый момент даже не знал, что делать и что говорить. Окажись за дверью вакцы, все было бы для меня гораздо проще. Но что-то делать было нужно и, причем незамедлительно. Я направил луч фонаря вверх, на потолок и, сделав шаг вперед, сказал:
      – Не бойтесь, я не вакец. Я пришел, чтобы освободить вас. Город освобожден, вакцы капитулировали.
      Раздалось сразу несколько радостных возгласов и почти половина мальчишек тут же, напирая друг на друга, ринулись к двери. Так что пришлось мне закричать:
      – Стоять!!! Вы что, хотите сейчас сами себя покалечить!? Выходить по одному и не разбредаться. Пошли. Тем, кто не может идти, помогайте. Вы ведь не скоты, а люди.
      Этот мой крик возымел действие. Они сначала снова отпрянули, несколько секунд перешептывались, а потом начали выходить. Но как только они отходили буквально на несколько метров, силы их оставляли. Кто-то садился, опираясь спиной о стену, а кто-то прямо падал на бетонный пол коридора. Я насчитал сто два человека. Последними вышли ребята постарше, лет четырнадцати-пятнадцати. Выглядевшие по моей земной мерке лет на тринадцатьчетырнадцать. Выглядели они покрепче других и остались возле меня.
      – Все? - спросил я.
      – Шестеро не дождались, - ответил темноглазый паренек с большим кровоподтеком на груди.
      Я посветил фонарем вглубь помещения. Там, в зловонной жиже, у дальней стены поднимавшейся до полуметра, плавали шесть мальчишеских трупов, четыре из которых уже начали разлагаться. Желудок у меня непроизвольно сжался и едва я успел откинуть гермошлем, как меня буквально вывернуло наизнанку. Четверо мальчишек стояли вокруг меня и смотрели, как я это делаю, но в их взглядах я не уловил ничего, кроме жалости. Но я все-таки отвернулся и, с силой ударив каблуком, заставил дверь закрыться, словно бы отгонял от себя то, что за ней творилось. Потом, немного успокоившись, снова посмотрел на их лица и сказал:
      – Я вижу, что вы четверо выглядите покрепче других.
      – Нас сюда бросили позднее других, только три дня назад. Мы скрывались от этих серых, другие же пробыли тут почти до шестнадцати дней.
      – Ваши имена?
      – Это Ак, Рул, Оим, а я Яс.
      – Так вот, уж коли вы покрепче, то помогите остальным и узнайте, знает ли кто, как добраться до верхних ярусов.
      – Никто не знает, - сразу же последовал ответ, - мы об этом не раз думали. А вы что, тоже не знаете?
      – Нет, но это не важно. Все равно всем отсюда самим не выйти. Сейчас я поговорю с одним из наших.
      Я включил рацию, и на мой вызов сразу же откликнулся Ог.
      – Где ты пропал, тут тебя хочет видеть генерал.
      – Где он?
      – Здесь, в Альке, рядом со мной.
      – Дай мне его, включи на своем скафандре наружные динамики и микрофон.
      – Включены.
      – Ор, вы меня слышите?
      – Да, Виктор, объясните, где вы сейчас, я пошлю за вами людей.
      – Пока погодите и послушайте. Я где-то далеко внизу. И здесь я нашел детей, сто два человека живых. Мальчишки от пяти и до пятнадцати. Условия, в каких они были, просто ужаснейшие. Истощены, сами передвигаться едва ли смогут.
      – Объясните, где вы, я сразу же пошлю помощь.
      – Это только одна группа, могут оказаться и другие. Вы обязаны проверить все помещения, иначе вы этого себе не простите.
      Я слышал, как генерал довольно резко отдает приказы. Потом он снова обратился ко мне:
      – Рядом со мной один из строителей Алька. Постарайтесь поподробнее объяснить, где вы сейчас находитесь.
      Я в сжатой манере описал пройденные мной коридоры и помещения, в которых я побывал. После этого я услышал, как хрипловатый голос сказал:
      – Это вот тут, - очевидно перед ними была схема города.
      – Виктор, вы в самом дальнем углу, в резервных складах энергостанции. В контейнерах, про которые ты говорил, радиоактивные отходы. Там, где вы находитесь, не должно было находиться ни одного человека, только автоматы.
      Еще не успел он окончить, а я уже включал встроенный в скафандр индикатор радиоактивности:
      – Радиации тут нет. По крайней мере, для вас это вполне безопасно.
      – Я уже отдал приказ запускать реакторы, но сейчас его отменю. Добраться до вас смогут только через два-три часа, - сказал генерал, а потом спросил совсем тихо, - продержитесь?
      – Я то продержусь и несколько дней, но вот как дети - не знаю.
      – Но ведь тебе же самому только четырнадцать, - почти что выкрикнул Ог.
      – Уже пятнадцать, недавно исполнилось, - поправил я, - но когда вы звали меня сюда, то об этом не думали. Не думайте и сейчас, ясно? Конец связи.
      Я снова откинул за спину шлем и в этот момент уловил на своем локте легкое прикосновение. Я резко обернулся, но это оказался всего лишь Яс
      – Все слышал? - спросил я у него.
      Он кивнул головой:
      – Но только не понял насчет пятнадцати лет.
      – Это самое неважное изо всего. Командующий послал сюда людей. Но, прежде чем они смогут сюда попасть, они будут должны остановить уже пускаемые реакторы и на это уйдет какое-то время. Объясни это всем. Хорошо?
      Вместо ответа он вскрикнул, указывая рукою на что-то за моею спиной. Увидев его расширившиеся от ужаса глаза, я среагировал быстро. Резким толчком уронил его на пол, сам же развернулся, выхватывая из-за спины плазменник. Я увидел вакца, нацелившего на нас свой короткоствольный автомат. Короткая очередь ударила мне в живот, но второй не последовало. Пульсирующей молнией ударил луч плазменника, очистив коридор даже от следов присутствия вакца. В следующую же секунду я охнул и опустился на пол, рядом с Ясом, держась за живот свободной рукой. Без гермошлема скафандр терял жесткость, а удар пуль был силен.
      – Вас ранило? - услышал я приглушенный голос.
      Я убрал руку от живота. В ней оказались две слегка приплюснутые пули. Сквозь силу я улыбнулся и протянул ему пули:
      – Если хочешь, возьми на память.
      Он взял эти два конуса, еще несколько секунд назад бывших смертоносными. Как-то немного отрешенно посмотрел на них:
      – Взял бы, но все равно положить некуда.
      Я осмотрел его всего и только тут понял, что одежды на нем нет никакой.
      – Эти серые всю одежду отобрали, - пояснил он, в ответ на мой взгляд, - еще хорошо, что здесь не холодно.
      Немного скривившись от боли в животе, я поднялся на ноги, помог подняться мальчишке, подхватив его за плечо. Потом подтолкнул его по направлению к остальным:
      – Иди и объясни им все.
      Сам же я оперся плечом о стену и принялся усилием воли подавлять боль до ее полного исчезновения. Но все равно, борьба с болью никогда не проходит бесследно. Сердце колотилось, а в ушах стоял шум. Несильный, но способный заглушить легкие шорохи, которые обычно выдают осторожно подкрадывающегося человека. Я считал, что если внезапно появился один вакец, то точно так же могут появиться и другие. Поэтому я встал настороже, не выпуская из рук плазменника. В это время Яс рассказывал все остальным мальчишкам. В ответ от них послышался возмущенный ропот, и я услышал, как Яс прикрикнул на них:
      – Столько времени ждали, разве не найдете сил подождать еще, - а потом он добавил уже тихо, когда все смолкли, - ребята, ну я прошу вас, пожалуйста.
      Потом они о чем-то переговаривались шепотом. Я же продолжал наблюдать за коридором. И снова не услышал шагов у себя за спиной. Но это снова оказался Яс. Очевидно, этот темноглазый паренек взял на себя роль посредника между мною и остальными мальчишками.
      – Там одному парню очень плохо, может быть посмотрите?
      – Веди быстрее.
      Этим парнем оказался мальчишка примерно десяти латянских лет, коротко остриженный (волосы того же цвета, что стали сейчас у Рива), сильно исхудавший, так, что все ребра выступали, с распухшими ногами и почти весь перемазанный той самой вонючей дрянью, что была на полу в их тюрьме. Он лежал неподвижно и только тяжело дышал.
      У меня не было при себе даже той неполной походной аптечки, как тогда в Гэзде. В первый момент я подумал, что ничем не смогу помочь этому ребенку. Но тут же вспомнил, что небольшая возможность есть, изнутри к поясу скафандра были прикреплены четыре ампулы со сложной смесью стимуляторов. В критической ситуации они позволяли звездолетчику быстро восстановить силы. Но это было очень болезненно, настолько, что даже могло убить сильно ослабленного человека. Но тут то выбора у меня как раз и не было. Мальчишка мог умереть через несколько минут, если ему не помочь. Я расстегнул гермозамок скафандра, засунул под него руку, нащупал ампулу. Несколько раз сильно дернул, но она не желала отрываться, потому что составляла со скафандром одно целое. Чтобы использовать ее по назначению, нужно было снять скафандр.
      – Наблюдайте за коридором, - сказал я мальчишкам, окружившим меня, - если что увидите, сразу же кричите.
      Я положил на пол плазменник, как на тренировке в три приема освободился от скафандра. Увидев по ним серую форму, несколько человек испуганно ойкнуло. Но они практически сразу же поняли, что к Ваку эта форма не имеет ни малейшего отношения. Я вывернул скафандр наизнанку, открыв ампулы.
      – Яс, Рул, держите его покрепче, ему будет очень больно, но он не должен дергаться, этим он может все испортить.
      Эти ампулы были не со струйным, а с игольным инъектором, позволявшим делать инъекцию даже через толстую одежду. Но на мальчишке как раз из нее не было ни малейшего клочка. Я привел одну из ампул в действие, из нее вылезла тонкая и длинная игла.
      – Поверните его на бок.
      Как только они это сделали, я быстро вонзил ему иглу в верхнюю часть бедра. Мальчишка ту же дернулся, с, казалось бы непонятно откуда взявшейся у него силой. Но Яс и Рул все-таки удержали его. Содержимое ампулы впрыскивалось медленно, почти минуту. Мальчишку буквально колотило от этого, и даже когда ампула отработала, продолжало колотить. Оттолкнув помощников, я подхватил его на руки и со всей силой прижал к себе. В этот момент мне показалось, что он не выдержит, и что это уже агония. Но через пару минут он утих, дыхание успокоилось, а на щеках даже появился легкий румянец. А когда я собрался положить его на пол, он очнулся, увидел меня и тут же ухватил за шею обеими руками и прижался, отчаянно всхлипывая при этом. Я только с трудом оторвал его от себя и уложил на пол, погладил по короткому ежику волос:
      – Успокойся, малыш, все будет хорошо.
      Он еще пару раз всхлипнул, поднял на меня неестественно светлые глаза, словно бы моля о чем-то. Потом провел языком по растрескавшимся губам и едва слышно сказал:
      – Дяденька, у вас есть чистая водичка, ну хотя бы маленький глоточек.
      Воды у меня не было, идя в бой, как-то не заботишься о запасах. Хоть он и говорил тихо, все услышали его слова о воде, и я увидел, как все начали или облизывать губы или как будто старались что-то проглотить. Кого-то тут же вырвало. Вода была в уловителях скафандра, но на всех это все равно, что ничего. Но тут я вспомнил, что буквально в пяти минутах быстрого шага отсюда я видел в коридоре пробитую трубу, из которой фонтанировала вода. Но, посмотрев на ребят, я понял, что даже дотуда им будет трудно дойти. Нужно идти самому и принести воды. Я быстро облачился в скафандр. Но тут же понял, что, уходя, оставляю этих измученных ребят без защиты. Но и без воды ждать им будет просто мучительно, потому что они думали сейчас только о ней.
      – Яс, - позвал я, и когда темноглазый подошел, сказал ему,- думаю, что ты разумный человек.
      – Не знаю.
      – Сейчас я пойду и принесу воды, частей через пять-шесть вернусь. Оставляю фонарь вам, но лучше сидите без света и тихо. Когда буду возвращаться, свистну три раза.
      – А если серые?
      Подумав несколько секунд, я отстегнул от бедра лучевой пистолет, снял его с предохранителя.
      – Возьми это. Для выстрела нужно нажать вот это. Только не пали в кого попало, а убедись, что перед тобою враг.
      Яс передал фонарь подошедшему Рулу, а сам дрожащими руками взял пистолет:
      – Он заряжен?
      – Разумеется, будь осторожен, он снят с предохранителя. Гасите свет.
      – А как же вы?
      – У меня ночные очки.
      По мере того, как я приближался к воде, индикатор показывал, что растет радиоактивность всего окружающего. Я испугался того, что и вода может оказаться радиоактивной. Но она оказалась чистой и прохладной. Несколько минут я потратил на поиск того, в чем можно было бы донести воду, но как назло ничего не попадалось, даже элементарной непромокаемой пленки. Но не возвращаться же обратно с пустыми руками. Я снял с себя гермошлем, это была приличная посудина, по одному два глотка каждому достанется. Возвращаясь, я, как и договаривались, свистнул три раза, и ребята зажгли фонарь.
      Ко мне подошел Рул, и я передал ему воду. Он медленно и осторожно, чтобы не расплескать, прижал шлем к животу и повернулся к остальным мальчишкам. Никто не пытался попить первым или урвать глоток побольше. Сначала воду дали тем, кто не мог подняться, в том числе и мальчишке с бесцветным ежиком волос и светлыми глазами. Проглотив воду, он повернулся и с благодарностью посмотрел на меня. Потом дали воды самым младшим, а старшим же осталось только по небольшому глотку.