Потом он по очень сложной методике, разработанной им специально для этого, анализирует все связи мозга и производит его полную регенерацию, восстанавливающую утраченные за жизнь нервные клетки. Потом начинается самый длительный процесс - полная регенерация тела, напоминающая ускоренный рост человека. Одновременно расшифровывается вся сущность человеческой личности и восстанавливается утраченное. Переустанавливаются нейронные связи. Проанализированная память подвергается выборочному усилению. И в результате к тому времени, когда заканчивается регенерация тела, заканчивается и регенерация личности. И из контейнера выходит именно мальчишка, хотя и обладающий запасом знаний вошедшего в него старика, но не довлеющей над ним полной памятью старика, потому что эта память не подвергается усилению.
      После этой, весьма затянувшейся лекции, мы с Ривом покинули медотсек, а на космодроме был уже вечер.
      – Ну что же, в данном случае остается только ждать результатов, ничего изменить мы уже не можем, - сказал Рив.
      – Ждать - не сложно… Думаю, что необходимости в нашем присутствии тут, на корабле, больше нет.
      – Я хотел бы еще кое-что обсудить с Рэем. А ты чем намерен заняться?
      – Я намерен все-таки слетать на Синоль и поговорить с командиром "Белых птиц", нужно же довести релево дело до конца.
      – Ну что же, действуй, как считаешь нужным.
      – Тогда я отправлюсь прямо сейчас.
      До Синрарнира лететь было недолго, но прежде чем вылететь, я через Рэя точно установил местонахождение группы "Белые Птицы Гэзда" на Синоле.
      В этот день, как оказалось, орбитальное зеркало тоже не отбрасывало солнечный зайчик на этот остров. И на острове начинались короткие тропические сумерки. Я посадил дисколет прямо на берегу, но в километре от лагеря, так, чтобы этого никто не заметил. И когда я пешком дошел до лагеря, темнота стояла уже полная. И эту темноту прорезали только горящие костры. У ближайшего, к которому я подошел, сидели четверо мальчишек, примерно Релева возраста. Я присел на корточки и спросил:
      – Где я могу найти вашего командира?
      – А зачем он вам нужен?
      – Мне надо обсудить с ним одно личное дело.
      – Идемте, - один из мальчишек поднялся, приглашая меня следовать за ним.
      Командир оказался парнем лет семнадцати, но, как и все латяне, по моим меркам выглядел младше. Роста он был примерно моего, коротко постриженный и одетый в форму "СК", но без знаков различия. И еще отметил весьма ощутимую твердость в его взгляде.
      – Что вы хотите? - спросил он, разглядывая мой костюм, который не очень-то подходил к здешней обстановке.
      – Поговорить один на один насчет одного дела.
      – Тогда прошу в палатку.
      В палатке был полумрак - небольшой фонарь давал совсем мало света. В палатке был складной стол, на котором стояла приличная по местным меркам видеорация и лежали папки с бумагами, рядом стояли четыре складных стула. Командир кивнул в сторону стульев:
      – Садитесь.
      Я воспользовался этим предложением. Он сел напротив меня и снова спросил:
      – Вопрос о трусости. В связи с вашим бывшим товарищем Рэем Стрельцовым.
      – Да, это так, Реля я знаю, но какое отношение это имеет к вам?
      – Скажем так, этот мальчишка мне не безразличен. Не безразлично и то, что он считает себя трусом. Он рассказал мне все, что с ним произошло. Я не думаю, что он меня обманывал или что-то утаивал, но оценивает он все со своей точки зрения и вряд ли объективно. Я же хочу узнать от вас, как все произошло на самом деле, если у вас, конечно, есть на это свободное время.
      – Время есть. Ну что же, если хотите услышать, то слушайте. Рель неплохой парень, но ему все чересчур легко давалось и дается. Его дед со стороны матери - "одиннадцатый советник" и вообще среди родственников много значительных и знаменитых личностей. И Рель с раннего детства был избалован и имел все, что только желал. К тому же он внук землянина, и в нем течет не только кровь Латы, но и кровь Земли. Он растет быстрее своих ровесников, сильнее их, выносливее. То, что другие имеют только после упорных тренировок, он имеет от природы. И наверно от всего этого он крайне самонадеян, и к тому же болезненно самолюбив. Он привык во всем, или почти во всем быть или лучшим, или одним из лучших. А к таким людям и требования предъявляются повышенные.
      Потом он подробно и обстоятельно рассказал обо всем происшедшем, что практически один к одному повторяло рассказ Реля, отличия были только во второстепенных деталях.
      – В таких обстоятельствах перепугались бы и многие из взрослых, что тут уж говорить о мальчишках, большинство бы наверно и штанишки перепачкало. И это не может быть причиной, чтобы кого-то объявлять трусом. Я и сам, когда увидел это засушенное чудовище, пошевелиться не мог, а ведь я был не один, я старше Реля на четыре года, и эта гадость на меня не падала. Но Рель испугался рассказать мне правду о том, что с ним случилось, испугался того, что мое мнение о нем испортится, хотя и давал, как и все, обещание говорить своему командиру только правду. И если бы он сказал мне правду, все осталось бы только между нами: я бы рассказал ему о своих ощущениях при виде этой сухой зверюги, и мы бы наверно только посмеялись друг над другом. Но он предпочел меня обмануть. Разве мог я после этого полностью доверять ему. К тому же один раз не раскрытый обман тянет за собой следующий и еще следующий. Я еще раз переспросил его, так ли все это было, как он рассказал, у него был шанс исправиться, но он предпочел стоять на своем обмане, боялся открыть свой обман. И мне уже ничего не оставалось, как следовать правилам и довести это до сведения всей группы. А он все еще пытался доказать свою невиновность. Поэтому на собрании все и решили, что тому, кто боится правды, не место среди нас.
      – Но разве у вас все такие уж идеальные, что всегда говорят только правду?
      – Идеальных людей не бывает вовсе, разве что только в сказках и легендах… А у нас, есть у нас и вовсе обманщики, но мы знаем, что они обманщики, и они об этом знают, и не возражают против того, что доверия им мало… Все люди разные. И если кто-то что-то делает постоянно, это трудно или даже вообще невозможно исправить. И не имеет смысла наказывать за это. Но вот если кто-то совершает что-то в первый раз, наказывать нужно обязательно, чтобы второго раза не было уже никогда. Вот так, как с Релем. Я думаю, что он уже никогда не будет нарушать данное обещание и не будет бояться говорить о себе всю правду, рассказал же он вам об этом, хотя мог бы и не говорить, мог бы и соврать, но не стал. И если он захочет вернуться в группу, я сам поручусь за него перед всеми. И он вернется, если сумеет хоть каким-то способом перебороть свое самолюбие. Передайте ему, пусть возвращается, его здесь ждут.
      – Благодарю, - сказал я, - обязательно передам. Сейчас мне все понятно. И я считаю, что вы были правы. Не буду больше мешать.
      – Погодите, - остановил он меня, - ведь вы же, если я не ошибаюсь, Виктор Стрельцов?
      – Не ошибаешься, - сказал я, снимая очки, - будем знакомы.
      – Вимерит Фусьись, - представился он, - но лучше просто Вим.
      – Рад был познакомиться, но мне уже пора уходить.
      – Почему уходить, останьтесь хоть ненадолго.
      – Для чего, Вим?
      – Расскажете что-нибудь всем нам. Не так ведь уж много на всей планете людей, которых называют живой легендой.
      Я невольно рассмеялся:
      – Никогда не думал, что стану легендой, тем более живой, - и добавил уже серьезно. - К тому же ваша официальная история слишком преувеличивает и мои заслуги, да и личные качества тоже.
      – Ну, тогда тем более, расскажете, как все было на самом деле, а то от кого нам еще всё это узнать.
      – Можно было бы и от Реля узнать, он знает истинный мой облик.
      – Он ни за что бы об этом не стал рассказывать.
      – Почему?
      – Потому что кое-кто мог бы это понять таким образом, что он якобы хвастается своим предком.
      – Ну, ненадолго я могу и задержаться.
      – Спасибо больше. Вы, пожалуйста, подождите здесь, а я сейчас организую ребят. Это недолго. Вы можете пока посмотреть дневник группы, - он вытащил из-под папок толстую крупноформатную тетрадь и еще раз сказал, словно бы извиняясь, - я все быстро организую.
      И действительно он справился с организацией буквально за несколько минут. Я едва успел прочитать в дневнике запись об исключении Реля из группы, хотя запись была не такая уж и большая (может быть еще и потому, что, разбирая рукописный текст на аиверском, я задерживался - писалось это уже не так, как шестьдесят лет назад). Наконец-то командир Вим заглянул в палатку:
      – Уже все готово, пойдемте, пожалуйста.
      Снаружи, не так далеко от командирской палатки, уже разгорался один большой костер, а вокруг него сидели мальчишки и девчонки из группы "Белые Птицы Гэзда", кто на камнях, кто на бревнах-дровах, а кто и просто прямо на земле. Вим вышел вперед и сказал:
      – Сегодня у нас оказался неожиданный гость. Это капитан звездного космофлота Земли, капитан звездного крейсера "Игла" Виктор Стрельцов.
      – Вим, - сказал я, - не нужно как на официальном приеме, я здесь лицо неофициальное, и нужно говорить просто Вик Стрельцов.
      Вим пригласил меня сесть на специально принесенный из палатки стул, но я проигнорировал это, сел на сухое бревно рядом и сказал для всех:
      – Ваш командир уговорил меня ненадолго задержаться и что-нибудь рассказать вам. Но вот что рассказывать? Может быть, предложите вы? Спрашивайте.
      Дисциплина у них однако была хорошая. Конечно тут же начались перешептывания, но никто ничего громко не выкрикивал, и только потом один мальчишка, очевидно из младших "Птиц", поднялся и сказал:
      – Расскажите, пожалуйста, о своей планете.
      Я неволь улыбнулся. Очевидно, они ожидали, что я буду рассказывать о Земле, они просто не знали, что я родом не с Земли. Что моя планета была, есть и будет - планета Дивер.
      – Да, я землянин, - начал я, - но родился я не на Земле. Вы знаете о двойных звездах?
      Почти все дружно закивали, и я продолжил:
      – В созвездии Малой Птицы есть двойная звезда, без телескопа ее отсюда не увидеть, она одиннадцатой звездной величины, далекое двойное солнце. В окрестностях этих двух солнц и находится моя родная планета, планета Дивер. Два солнца светят на этой планете: одно желтое - почти такое же солнце, как солнце Латы, да и как Солнце Земли. Второе же солнце покраснее и поменьше. Сама же планета Дивер побольше и потяжелее Латы, сила тяжести там на треть больше. И эта планета не имеет стабильной орбиты, а движется по незамкнутой траектории, но, тем не менее, не покидает систему…
      Я рассказал им о том, как был открыт и как заселялся Дивер, о природе Дивера и о том, насколько маловероятно возникновение жизни на такой нестабильной планете. Рассказал и о диверианском скачке, о превращении планеты в пустыню под безжалостными лучами растущего в небе солнца. Рассказал о бегстве под землю и полной эвакуации населения. После этого мне задали такой вопрос:
      – А разве нельзя было спасти Дивер? Построить защитные экраны, отражатели?
      – Наверно бы и можно, но не было смысла. Сначала никто не знал, что орбита непредсказуемо изменится. Потом никто не знал, как она будет меняться дальше, предполагалось даже, что Дивер или уйдет в межзвездное пространство, или упадет на одно из солнц, а от этого никакие экраны и отражатели не спасут. А новая теория тяготения, которая смогла объяснить диверианский скачок, появилась уже тогда, когда эвакуация подходила к концу. Дивер же и система двух солнц были объявлены бесперспективными. К тому же в то время имелось уже несколько более благоприятных для заселения планет. Люди с Дивера были переброшены на планету Терция, где отличный климат и никакой жизни на суше, кроме привезенной с Земли и Гаммы, Дивера и Аркты.
      Было еще много вопросов: о других планетах-колониях Земли, о реконструкции мертвых планет и их заселении, ну и, конечно же, о Земле. Я отвечал на все, на какие - коротко, на другие - целыми рассказами. И за всем этим незаметно пролетело время. И я заметил это, только увидев зевающих ребят. Кое-кто уже даже и дремал. Да и костер, несмотря на то, что в него неоднократно добавляли дров, уже прогорал. Однозначно, было пора закругляться с этой встречей.
      – Ну все, ребята, - сказал я, поднимаясь на ноги, - время позднее, многие уже спать хотят.
      – Завтра же выходной, можно спать и подольше, - сказал кто-то.
      – На это не рассчитывайте, - сказал Вим, - подъем как положено и ни минутой позднее.
      – Тогда тем более. К тому же я и так задержался тут гораздо дольше, чем собирался.
      – А вы еще побываете у нас в группе?
      – Возможно, но не гарантирую. А сейчас до свидания, мне уже пора.
      Вим последовал за мной, а когда мы отошли от костра, спросил:
      – Может быть вам лучше переночевать здесь, а то уже ночь.
      – Я прилетел сюда на дисколете, так что проблем с транспортом у меня нет.
      – Тогда понятно, извините… Можно мне посмотреть на инопланетную машину?
      – Пожалуйста, здесь не больше километра. Если хочешь, можешь меня проводить.
      Когда мы отошли еще немного, он спросил:
      – Я видел вас на старых съемках, и, по-моему, там вы выглядели старше.
      – А сейчас значит моложе? - улыбнулся я.
      – Получается, что так.
      – Действительно так. Сейчас, в этом облике, мне пятнадцать лет, земляне растут быстро. Хотя я, насколько себя помню, прожил в два раза больше.
      – Земляне могут омолаживаться?
      – Не только могут, но и омолаживаются, благодаря специальной медицинской науке и технике. Среди землян нет никого, кто выглядел бы стариком, сам того не желая.
      – Здорово… Жаль, что мы такого еще не умеем… Но мы еще научимся.
      – Обязательно научитесь…
      Дальше до дисколета шли молча. На дисколете мерцала только маленькая звездочка маяка. Я открыл кабину, но не залезая внутрь, дотянулся до пульта и включил габаритные огни, в свете которых можно было хоть немного разглядеть машину. Вим обошел вокруг дисколета и сказал:
      – Красивая техника, жаль, что сейчас темно, ничего хорошо не разглядишь.
      Я вытащил из кабины ночные очки:
      – Надень вот это.
      Надев очки, Вим воскликнул:
      – Ничего себе, прибор ночного видения, а не больше простых очков.
      – Нравится?
      – Естественно.
      – Тогда оставь их себе, на память об инопланетнике. А сейчас, пожалуйста, отойди, я полечу.
      Уже в полете я связался с Рэем и спросил, отбыл ли Рив с "Иглы". Рэй сказал, что отбыл, взяв по его настоянию дисколет. Я похвалил его за это и полетел напрямую в Гэзд. Когда же я прибыл к дому Рива, было уже далеко за полночь, и в доме все спали. Стараясь не шуметь, я умылся и тоже отправился отдыхать. В комнате сначала открыл окно и немного посидел на подоконнике, а только потом лег спать.
      Проснулся же я от шума у себя под окном и не менее поздно, чем накануне утром. Выглянув в окно, я увидел Реля и Сережку, а сними мальчишку лет шести-семи. Все они поливали из шлангов сад, стараясь при этом полить и друг друга, благо, были в одних только плавках.
      – Что за безобразие, - крикнул я в окно.
      – Поливаем, - тут же последовал ответ.
      – Вижу, - засмеялся я и, неожиданно добавил, - может быть и меня польете?
      – А ты давай сюда, - махнул рукою Сережка, - польем по первому классу.
      Я без промедления спрыгнул вниз и попал сразу под три струи из шланга. Рель и Сережка, очевидно успев сговориться, намочив меня, бросили шланги и бросились на меня. Да и я был сейчас не против того, чтобы побороться. И в результате этой, закончившейся вничью, борьбы, мы втроем оказались перемазанными и зеленью, и грязью. Пришлось мыться водой из всё тех же шлангов. И уж только после этого я разглядел младшего мальчишку, точнее говоря то, что у него голубые - мои глаза. Рель же, опередив мой вопрос, сказал:
      – Дед, познакомься со своим правнуком.
      Мальчишка подошел ко мне вплотную, я же присел на корточки:
      – Ну и как тебя зовут, правнук?
      – Ивом.
      – А полностью?
      – Иверит Альись-Стрельцов.
      – Ну а я Вик. Или же Виктор Стрельцов.
      – А ты и в самом деле прилетел со звезд?
      – Ага, - кивнул я, - а ты что ли не знал?
      – Мне говорили, а я не совсем верил, - сказал он серьезно. - А у тебя глаза тоже голубые, - улыбнулся мальчишка.
      – И у тебя тоже, правнук Ив.
      – Мы с Релем сейчас на речку пойдем, - сказал Сережка, - а вы пойдете?
      – Пойдешь? - спросил я у мальчишки.
      – Ага, а ты?
      – Ну и я тогда тоже.
      Я подхватил мальчишку за локти и посадил себе на плечи. Он весело взвизгнул и засмеялся. На реке мы вволю накупались. И не успели после очередного купания обсохнуть, как на берегу появился Рив:
      – Ну, так я и думал, сбежали купаться, и младшего тоже с собой прихватили. Да, компания мальчишек. Придется всех вас немного повоспитывать.
      – Пожалуйста, я совсем даже не против, - засмеялся я, - но когда сам станешь таким, другое будешь говорить.
      – Вот когда стану, тогда и поговорим. А сейчас, все, марш домой, и одеваться.
      – Слушаемся, генерал, - ответил ему я, - какие будут еще приказания?
      – Вик, приведи себя в порядок, я тебя кое с кем познакомлю.
      – С его отцом? - я кивнул в сторону Ива, - я и так познакомиться могу.
      – Но перед его мамашей в таком виде тебе покажется не очень-то уютно.
      В дом мы все проскользнули через задний вход, со стороны сада. Поднявшись в свою комнату, я подумал, как мне в этот раз одеться. И оделся по-домашнему, то есть в тренировочный костюм, а на ноги носки и мягкие тапочки. Причесался, и только после этого спустился в гостиную. В гостиной уже были и Рив, и Сол со своей женой, мальчишек же не было никого. Увидев меня, Рив сказал.
      – Вик, вот это и есть твой внук Сол, а это его супруга Ос.
      – Рад познакомиться, - сказал я, - думаю, что мне представляться нет нужды.
      Сол был лишь немного повыше меня, и Рив был прав, когда говорил, что он больше Реля походит на меня. У него латянские признаки были лишь едва заметны - с виду почти что стопроцентный землянин. Когда Рив все же меня представил, он встал и, улыбаясь, протянул мне руку в земном приветствии, а потом, очевидно следуя внутреннему порыву, обнял меня с немалой силой. Я же шепнул ему на ухо:
      – Очень рад, Сол, что вы все-таки есть.
      У жены Сола я, сам не знаю почему воспользовавшись совсем уж допотопными правилами этикета, поцеловал руку и сказал ей несколько комплиментов, в ответ на что она только рассмеялась и сказала:
      – Вы совсем еще мальчишка, Вик.
      – Весьма польщен таким определением. Быть мальчишкой вовсе даже неплохо.
      – Наверно вы правы.
      – Пожалуйста, обращайтесь ко мне на ты. А то обращение на вы создает какой-то привкус официальной встречи и немного коробит меня, я к этому не привык. Договорились?
      – Как хочешь, дед, - сказал Сол.
      В это время в гостиной появились и все мальчишки: Рель с Сережкой и младший - Ив. Сережка и Рель оделись в уже знакомые мне шорты и безрукавки, оставаясь при этом босиком. Младший же был одет в штаны до колен и легкую рубашку навыпуск и, очевидно подражая старшим, тоже босиком. Ос только покачала головой, но ничего на это не сказала.
      – Будем завтракать, - сказал Рив, когда все собрались.
      Уже во время завтрака Сол объяснил, что они отдыхали у моря на Большом Северном материке, когда узнали, что "Игла" наконец-то нашлась, и тут же решили ехать сюда. На что правда Ив заявил, что если бы он постоянно не ныл, то они вполне могли прособираться и целую неделю, а то и больше. В ответ на это Сол смеялся и говорил, что уж ныть Ив умеет, ничего не скажешь, у кого это только сумел научиться. На что мальчишка тут же заявил, что мол у бабушки - маминой мамы, но она это делает гораздо дольше, и поэтому умеет гораздо лучше. Послушав это, все смеялись. Приехали же в Гэзд они вчера, но уже после обеда. Меня и Рива тут не было, ну а с Сережкой они уже успели хорошо познакомиться, но больше других конечно же младший - Ив. Вчера они все гуляли по Гэзду, а вечером купались на речке. Ив же шепотом пожаловался мне:
      – Дедушка Рив вчера прилетел на дисколете, но мне даже в кабине посидеть не разрешил.
      На что я ему тоже шепотом сказал:
      – Если конечно не будешь ныть, я прокачу тебя на нем. Договорились, что не будешь ныть?
      – Договорились, - сказал он и расцвел такой улыбкой, что я невольно улыбнулся ему в ответ и сказал:
      – Помни о договоре.
      – А когда?
      – Может быть даже сегодня.
      После завтрака мальчишки - и старшие, и младший вместе с ними, смылись из дому. Сидеть в такой хороший день дома им казалось просто мученьем. Я же остался с остальными, и мы хорошо и долго поговорили. Я еще раз услышал, но на этот раз от самого Сола, что он музыкант и играет на латянском музыкальном инструменте, во многом напоминающем земную скрипку. А его жена Ос - певица. Что познакомились они на одном из конкурсов молодых музыкантов, вскоре после этого поженились, и с тех пор живут в мире и согласии. Но вот их сын Ив, по его словам музыку терпеть не может, в чем, скорее всего, пошел в Рива.
      Мне же они оба - и Сол, и Ос понравились. И не в последнюю очередь из-за того, что они любили то, чем занимались, ну и уж конечно любили друг друга. И они были не из тех, кто зацикливается на чем-то одном, взять хотя бы ту же музыку, а люди с широкими интересами, с которыми приятно беседовать на любую тему. Но когда все немного устали от разговоров, я сказал:
      – Извиняйте меня, пожалуйста, но мне необходимо побывать на корабле. Пообедаю я там, но до вечера обязательно вернусь, потому что обещал быть на ужине у Яса.
      Снаружи, возле дисколета, я встретил Ива. Мальчишка с интересом разглядывал дюзы маршевых двигателей.
      – Интересно? - спросил я.
      – Ага, - был ответ, - только не пойму, как он летает без крыльев? Как ракета?
      – Он сам весь - одно крыло, ну и как ракета тоже летает.
      – Ты сейчас куда-то полетишь?
      – На корабль.
      – На звездолет? Можно мне с тобой?
      – Можно, но только если твои родители разрешат. Пойдем, ты попросишь разрешения. Но только помни, ты обещал не ныть.
      – Ага, помню.
      Мальчишку естественно отпустили. Наверно не в последнюю очередь потому, что я в их представлениях имел безупречную репутацию, и мне можно было доверить что угодно и кого угодно. Разве что Ос напомнила сыну, что корабль - не место для игр, и чтобы он вел себя прилично и во всем слушался меня (прадедушку Вика - разве я думал, что когда-то буду величаться таким титулом).
      Я усадил мальчишку в соседнее с пилотским кресло, и сам пристегнул его к креслу ремнями.
      – В самолете не так, - тут же сказал он.
      – Но это и не самолет. А ремни не дадут тебе упасть, даже если мы будем лететь вниз головой.
      – А мы будем? - с восторгом спросил он.
      – Может быть, - ответил я, закрывая кабину и пристегиваясь к креслу, - летим?
      – Летим, - решительно и без тени смущения сказал мальчишка.
      Я медленно поднял дисколет на пару сотен метров и предложил:
      – Посмотрим на город?
      – Ага.
      Мы сделали над Гэздом несколько кругов, на небольшой высоте и с небольшой скоростью. Мальчишка с интересом смотрел на город и звонко вскрикивал, когда узнавал места, где бывал. Да и мне самому было интересно. И кое-какие места узнал и я, только естественно ничего вслух не сказал, это не для ушей Ива. Люди внизу замечали низко летящий дисколет и приветственно махали руками. В ответ я покачивал дисколет, приветствуя этим тех, кто приветствует меня. Потом, заметив, что интерес мальчишки в разглядывании города сверху уже пропадает, я сказал:
      – Так, как летает вертолет, мы уже полетали, сейчас полетим так, как летает самолет. Посмотрим на мир с большей высоты?
      – Ага, посмотрим.
      Я довольно круто поднял дисколет на десяток километров вверх, откуда земля стала выглядеть похожей на лоскутное одеяло - леса, речки, озера, луга - были на ней отдельными лоскутками. А облака - белыми клочками ваты, плывущей над ними. Это было, конечно же, красиво, но не могло вызвать столь же долгий интерес, как разглядывание города с небольшой высоты. По крайней мере, мальчишке это надоело быстрее, чем мне. И он стал смотреть не на землю, а на меня, а потом спросил:
      – А как ты управляешь дисколетом?
      – Смотри, - сказал я, - вот этот квадрат - светосенсорная панель, я держу на ней правую руку. Двигая рукой, я могу наклонять, накренять и поворачивать машину, - все это я сразу же продемонстрировал. - Нажатием же на вот эти зоны я регулирую тягу движков - и стартовых, и маршевых, - я немного, но ощутимо поиграл тягой, от этого нас то вжимало в кресла, то почти что заставляло повиснуть, - ну а все остальное делаю левой рукой на кодирующей панели. Каждая команда имеет свой код - комбинацию нажатий на эти кнопки.
      – И много таких команд?
      – Несколько сотен.
      – И ты их все помнишь?
      – Разумеется, это несложно. Но летать можно зная всего несколько десятков основных команд, но чтобы летать хорошо, нужно знать все, причем так, чтобы не задумываться.
      – А на дисколете можно ведь и в космос летать?
      – Естественно можно, это универсальная машина. На ней можно летать быстро, а космос самое подходящее для этого место. Смотри, Ив, сейчас мы поднимемся в космос. Будут перегрузки, но небольшие.
      Дисколет плавно взмыл на космическую высоту и набрал гиперболическую скорость. Я выключил двигатели, и в кабине установилась невесомость. Дисколет - слишком маленькая машина, чтобы устанавливать на ней компенсаторы перегрузок, которые в невесомости наоборот, создают искусственное тяготение. И я готов был снова включить двигатель, если вдруг мальчишке станет от невесомости нехорошо. Но оказалось, что и Ив не страдает космической болезнью. Он, глядя на медленно удаляющуюся Лату, вначале даже не обратил внимания на невесомость, заметил же только тогда, когда немного отвлекся:
      – Это невесомость, да?
      – Она самая. Мы в свободном полете.
      – Здорово. А можно мне немного поплавать?
      – Только если осторожно. Сильно не отталкивайся, а то шишек набьешь.
      – Я осторожно.
      Я отцепил его пристежные ремни, впрочем, и сам тоже отстегнулся от кресла, чтобы в случае чего подстраховать мальчишку и не дать ему действительно набить шишек. Впрочем, Ив, попытавшись встать, взлетел вверх и ойкнул, стукнувшись темечком о блистер кабины.
      – Говорил же тебе, что набьешь шишек.
      – Я несильно, а ойкнул от неожиданности.
      Мальчишка чрезвычайно быстро освоился в невесомости, но вдоволь насладиться ею в тесной кабине не представлялось возможным. Правда, он облетел ее всю, потом какое-то время повисел вниз головой, глядя на удаляющуюся Лату, и спросил:
      – Наверно на дисколете можно и до других планет долететь?
      – Можно конечно, но не стоит.
      – Почему.
      – Это все равно, что идти в другой город пешком.
      – Но ведь туристы-то ходят.
      – И на Земле есть отчаянные головы, которые на дисколетах вылетают аж во внешнюю часть системы. Но только времени на такие перелеты уходит недели и месяцы… Не проще ли тем, кого не прельщает романтика странствий и пустого пространства вокруг, воспользоваться более скоростными средствами.
      – Ну а до Зулы-то можно долететь?
      – Можно, но тоже довольно долго будет, несколько часов.
      – Жаль, - сказал Ив.
      – Ну как, наплавался? Давай-ка обратно в кресло, будем возвращаться на Атлу.
      Мальчишка послушно скользнул обратно в кресло и без вопросов дал себя к нему пристегнуть. Я развернул дисколет и врубил движки. На несколько минут перегрузка вдавила нас в кресла, а когда отпустила, мы летели уже обратно к Атле.
      – А что будет, если мы с такой скоростью упадем?
      – Не бойся, не упадем. Перед входом в атмосферу я заторможу, и спустимся мы со всем комфортом.
      – Ну а если бы вдруг горючего не было?
      – Ну и тогда ничего особенно страшного. Дисколет - прочная машина, а скорость можно погасить и трением об воздух. Но лучше этого не делать - перегрузки большие, да и полет в огне.
      – Как это в огне?
      – Видел, как метеоры падают?
      – Ага.
      – Они и сгорают в этом самом огне.
      – Вот бы посмотреть этот огонь.
      – Очень хочется?
      – Ага.
      – Ну, тогда можно и посмотреть. Я и сам такого давно не видел.
      Перед входом в атмосферу я всё же естественно притормозил, но не до конца. И мы вошли в нее в шлейфе плазмы. Перегрузка получилась что-то около трехкратной - в целом терпимо. На самолетной же высоте мы перешли в нормальный полет. А немного впереди был космодром, на котором издалека была видна серая заостренная башня "Иглы" - земного звездолета. Ив смотрел на корабль с неподдельным и нескрываемым восхищением.
      – Нравится машина? - спросил я у него.
      – Просто не могу поверить, что это звездолет. Что эта ракета неслась между звездами, много раз обгоняя свет.
      – Но это так.
      – А за сколько на ней можно долететь до Земли?
      – Если восстановить пространственный двигатель, что что-то около полутора лет для тех, кто будет лететь, и трех - для тех, кто не полетит.
      Я облетел вокруг корабля и только тогда связался с Рэем:
      – Я прибываю, со мной гость.
      – Я знаю, - отозвался Рэй, - готов вас принять.
      Изнутри корабль произвел на мальчишку еще большее впечатление, он чуть ли не раскрыв рот смотрел по сторонам и даже ничего поначалу не спрашивал. Я же ему и так все вкратце объяснял. Когда же мы пришли в рубку, познакомил его с Рэем, как еще одного своего родственника. Но времени нянчиться со своим правнуком у меня не было, и после совместного обеда в корабельной столовой, я проводил его в камеру спецтренажера, и поручил заботам Рэя, который на это с неожиданной охотой согласился.
      После этого я отправился в медотсек, где осведомился о состоянии Ога. И насколько смог понять объяснения Рэя, операция по его омоложению продвигается успешно, и никаких непредвиденных осложнений не было.