Кают-компания к слухам, как ко всему на свете, относилась безразлично. За стаканом чая с яблочным вареньем на компрессорном глицерине или за партией в триктрак, конечно, рассуждали и о черте, и о наступлении противника, но только в порядке развлекательного разговора. Серьезнее говорили о том, что хлеб надо подвешивать, чтобы его не съели дочиста тоже недоедавшие тараканы.
      Кривцов, подойдя к столу, весело приветствовал Болотова:
      - Здравствуйте, кандидат. Как делишки? За Болотова неожиданно ответил Поздеев. Отвечая, он даже не улыбнулся:
      - Не обращайте внимания на кривцовское острословие. Его собственные делишки не в порядке. Идет спринцеваться и побрился. Не дурак?
      Почему он почувствовал необходимость защищать Кривцова? Зачем он ему нужен? Вероятно, для того, чтобы его третировать. Поздеев вдруг вспомнил, что они одного выпуска из корпуса, и понял, что, кроме Кривцова, у него в жизни ничего не осталось. Как это вышло?
      - Не знаю, - ответил Болотов.
      13
      Лампочка, светившая над самой койкой Демина, чертова лампочка, от которой не было спасенья, вдруг замигала и погасла.
      Демин, заснувший при свете, сразу проснулся. Была полная темнота, и в темноте возбужденные голоса. Прыгать вниз с подвесной койки было очень страшно, но Демин все-таки прыгнул.
      В каюту коллектива! Но, ударившись головой о что-то тяжелое, Демин остановился. Впереди была переборка и под рукой открытая дверь, но он не мог понять, куда она ведет: в нос или в корму?
      В темноте загремел человек, скатившийся по трапу.
      - Берегись люков! - посоветовал сверху голос Бо-гуна.
      - Держись переборки! - крикнул Демин. - Где у нас корма?
      - Здесь! - ответили со всех сторон.
      Между тем в каюте коллектива было не лучше. Помощник комиссара ощупью искал в шкафу свой наган, находил только хлеб и сапоги и страшно ругался. Болотов не дождался его и выскочил, но у поперечного коридора с размаху влетел в открытую дверь какой-то каюты, с кем-то столкнулся и всей грудью рухнул на стол, зазвеневший рассыпанной медью.
      - Фишки! - павлиньим голосом прокричал Верблюд.
      - Кто это такой? - ужаснулся придавленный к умывальнику Лебри.
      Болотов выпрямился, но ответить не успел.
      - Трюмного механика!-кричал в темноте далекий голос. - Трюмного механика!
      Болотов выскочил и побежал в нос. В темноте коридор был наполнен людьми, острыми углами и предметами. Бежать было совершенно невозможно, но он бежал, спотыкаясь и падая. Когда он падал в последний раз, перед его глазами сверкнул аккумуляторный фонарь, и кто-то поймал его на лету.
      - Трюмного механика! - во весь голос прокричал державший его человек.
      - Я здесь. Что случилось?
      - Это вы, Болотов?
      - Я спрашиваю, что случилось?
      - В помещении носовых динамо вода. Их пришлось остановить. Сейчас запустят кормовые, но нужно...
      И внезапно вспыхнул свет.
      Ослепленный светом, Демин не сразу открыл глаза.
      Мимо него бежал старший помощник в одном нижнем белье. В руке он держал фонарь, который забыл потушить. За ним бежали Болотов с разбитым в кровь лицом и трюмный старшина Нечаев. Демин ринулся за ними.
      - Что это такое?
      - Все в порядке, - на бегу отмахнулся Болотов. Больше Демин спросить не успел, потому что с размаху ударился головой и плечом в переборку.
      - Так тебе и полагается, - сверху заметил Богун.- Сказало тебе начальство, что все в порядке, значит, ползи на койку и помалкивай, потому дело дрянь.
      - Отцепись! - закричал Демин, обеими руками хватаясь за голову. - Свой он, а не начальство... Он из коллектива.
      - Коллектив, - повторил Богун. - Коллектив, - откинулся навзничь и сразу уснул.
      Демин медленно пошел в нос. Полуодетые люди разбирали опрокинутые в сумятице вещи. Навстречу попался лекарский помощник, куда-то бежавший с перевязочным материалом. За ним, прихрамывая, шел хмурый комиссар. Поравнявшись с Деминым, он неожиданно взял его под руку:
      - Видал?
      - А что это было?
      - Вода в носовых динамах. Не пойму, откуда она взялась, эта вода. Как бы наш Болотов не того... Это по его трюмной части.
      - Болотов свой. Комиссар вздохнул.
      - Я тоже так думаю. Однако он про господ офицеров рассказывать не захотел... Ты говоришь - Кривцов. Все они Кривцовы - вот что!
      Следует отметить, что комиссар был потрясен десятью минутами полной темноты, а потому более пессимистично смотрел на вещи, чем обычно.,
      14
      - Никогда! - возмущалась тетка Маргарита Карловна, запахивая клетчатый капот и яростно потрясая бумажным лесом на голове. - Он матрос, простой матрос, а ты внучка генерал-губернатора! Никогда!
      - Через две недели, - ответила Ирина. - Все уже сговорено, и у нас к этому времени будет отличная комната.
      - Глупая девчонка! Сумасшествие! Ты должна пойти за Поздеева - он нашего круга. Такой молодой и уже старший артиллерист корабля. Такой интересный и тебя безумно любит!
      - У него слишком длинный нос. С ним, наверное, нельзя целоваться.
      Тетка Маргарита захлебнулась. Чтобы не рассмеяться, Ирина закрылась с головой одеялом.
      - Ты... ты... я думала, что ты приличная девушка! Ответа из-под одеяла не последовало.
      - Ты слышишь, что я говорю? Я думала, что ты приличная девушка!
      - Спасибо, милая тетя.
      Под одеялом было тепло и весело. Слышно было, как громко, точно огромный самовар, клокотала тетя Маргарита, и можно было улыбаться.
      - Ух! - сказал наконец самовар и ушел, хлопнув дверью.
      Теперь следовало высунуть наружу нос и свернуться калачиком.
      Правильно ли она поступает? Конечно, правильно. Разве есть второй Леня Демин, и разве она его не любит? .. Шурка поймет. Что же касается тетки, то тетка - явление случайное и необязательное.
      На этом Ирина уснула. Она с детства привыкла спать закрывшись с головой.
      15
      - Твой Демин за мной шпионит, - тихо сказал Кривцов, но Поздеев не ответил.
      - Теперь... теперь... - забормотал Кривцов и осекся: рядом с ним сел неожиданно появившийся Болотов.
      "Неужели тоже следит?" - ужаснулся Кривцов и подавился чаем.
      Смакуя каждое слово, ревизор продолжал рассказ о происшествии в гостинице, куда его привела встреченная у Казанского собора девушка. Больше всего в этой гостинице ему понравилась налаженность: по рублю за штуку можно было получить сколько угодно чистых полотенец.
      Второй артиллерист подробно разъяснял старшему помощнику и доктору способ изготовления блюда, называемого "чужие слюни":
      - Заваренную крутым кипятком муку следует подсластить: пакетик сахарина и, чтобы отбить металлический вкус, чайная ложка сахарного песку. Когда остынет, взбивают и, когда взбито, добавляют запах: лимонную эссенцию или еще что-нибудь. Миндальную не рекомендую - она отдает мылом. А потом едят и наедаются здорово, потому что в этой штуке много воздуху. С одного стакана ржаной муки распирает четырех человек.
      - Ненадолго такая сытость, - ответил скептически настроенный врач. Воздух будет стремиться выйти обратно.
      - И пусть выходит, - решил старший помощник. - Лучше ненадолго, чем никак. Вечером организуем.
      Эти разговоры были в порядке вещей. Но за последнее время в кают-компании, кажется, появились разговоры другого характера. Болотов откинулся на спинку стула и недоброжелательно оглядел сидевших за столом. У них были желтые лица. С какой стати он отказался обсуждать с комиссаром политическое состояние комсостава? Товарищеская спайка? Разве он им товарищ? Просто чепуха. Чепуха, неприемлемая для человека, который хочет стать коммунистом. Довольно. Сейчас же после чая надо пойти к комиссару и доложить о Кривцове, - слишком подозрительно он себя ведет все эти дни.
      - Товарища Кривцова по делу! - из двери позвал вахтенный.
      Кривцов побелел:
      - Кто?
      - К командиру.
      "Значит, насчет отпуска", - успокоился Кривцов и, вставая из-за стола, взял с собой стакан и белую булку, чтобы по дороге занести в свою каюту.
      "Интересно знать, откуда он берет такие булки,- глядя ему вслед, думал Болотов. - Кроме того, интересно, зачем он так часто ездит в Рамбов. Что там в Рамбове делать? Говорит - девушка. Врет. Ему не до девушек - он болен".
      Болотов встал, решив немедленно идти к комиссару. Но выйти из кают-компании ему не удалось. Прямо на него из двери вылетел дико размахивающий руками Верблюд. Он мычал, выкатив глаза и перекосив лицо.
      - Алексеев! - вскрикнул старший помощник. - Почему вы ушли с вахты?
      Верблюд остановился, судорожно хватаясь за подбородок. В глазах его был ужас, и говорить он не мог.
      - Спятил! - испугался Лебри.
      - Маркевич, заступайте на вахту! - распорядился помощник. - Срочно!
      Верблюд, увидев доктора, бросился к нему. Мотая головой, он залопотал на непонятном, действительно верблюжьем языке.
      - Пустяки, - ответил ему доктор. - Зевнули дальше, чем надо, и вывихнули челюсть. Ничего особенного. Сейчас наладим.
      - Вот что значит зевать на вахте! - торжественно заявил Растопчин.
      Хохот никогда не следует непосредственно за восприятием смешного. Всегда бывает очень маленькая пауза, необходимая смеющимся, чтобы набрать воздуха. На этот раз пауза разрешилась совершенно неожиданно, и общий хохот не состоялся. Вместо него Растопчину ответил сильный и близкий взрыв.
      Сидевшие повскакали с мест, а двое стоявших сели.
      - Кто это? - тихо удивился Лебри.
      - Наверх! - крикнул Болотов. - Аэропланы!
      - Нет, - ответил Поздеев, и после второго взрыва, от которого вздрогнул весь огромный корабль, на бегу добавил: - Снаряды. Очень большие.
      У двери получился затор, и столпившиеся вдруг отхлынули назад, - в кают-компанию входил командир. Его круглое мясистое лицо лоснилось от пота, но казалось совершенно равнодушным.
      - Николай Гаврилыч!
      - Есть, - ответил старший механик.
      - Как пар и турбины?
      - Турбины прогреты, но пару мало. Подымем часа в два...
      - Есть, - ответил командир.
      Он молчал, беззвучно шевеля мокрыми усами. Глаза его казались сонными, но стоявшие под их взглядом невольно выпрямлялись. Он молчал, и перед ним молчаливым полукругом стоял командный состав его корабля.
      - Владимир Александрович!
      - Есть! - И старший помощник вышел вперед.
      - Вызывайте буксиры. Будем сниматься.
      - Есть буксиры! - Старший помощник по привычке начал поворачиваться, но не выдержал и остановился. - Константин Федорович?
      - Я, - ответил командир.
      - Что же это случилось?
      Командир молчал, точно прислушиваясь. Где-то наверху появился далекий гул. Нарастая, он отдавался в палубе над головами и во всем теле. Потом оборвался резким громом.
      - Господа, - тихо сказал командир и еще тише поправился:- Товарищи! Потом, выпрямившись, заговорил полным голосом: - Форт Красный восстал. Обстреливают город. Нам приказано выйти на внешний рейд и принять бой... Готовьте корабль... - и, не зная, как к ним обратиться, подумав, сказал: Граждане.
      Поздеев вдруг просветлел: будет стрельба, драка - много шума, много дела. Он ощутил в себе силу подвластных ему двенадцати двенадцатидюймовых, и это было очень хорошо. Настолько хорошо, что он даже улыбнулся. Бой для него был средством для восстановления душевного равновесия, но Болотов этого не знал, а потому улыбку его понял иначе Стиснув кулаки, он вышел за командиром и в коридоре чуть не натолкнулся на Кривцова.
      Кривцов с пустым стаканом в руке шел между двумя вооруженными моряками. Увидев в дверях Поздеева, он остановился, но ничего не сказал и только взглянул собачьими, насмерть испуганными глазами. Один из конвойных дотронулся до его плеча, он вздрогнул и, быстро перебирая ногами, пошел дальше. Поздееву почему-то вспомнилось, как в четвертой роте того же самого Кривцова вели в карцер. А теперь его вели на смерть.
      Вот зачем вызвали из кают-компании! К командиру? Вытащили обманом и захватили! Обманом! Теперь у него не осталось даже Кривцова. Больше терять было нечего. Обернувшись, он столкнулся лицом к лицу с Болотовым. Болотов заметил и запомнил его взгляд.
      13
      - Девочка тебя требует, - глядя в сторону, сказал Богун. - На бону ждет.
      Демин бросился к трапу и, перескакивая через две ступени, вылетел на палубу.
      Ирина стояла почти у самого борта и сверху казалась совсем маленькой. Увидев Демина, она махнула рукой.
      - На берег мне нельзя! - крикнул он.
      - Ничего! Ничего! - Голос у нее от напряжения стал тоненьким и звонким. Точно стараясь дотянуться до Демина, она становилась на цыпочки. - Я пришла тебе сказать, что ушла из дому. Когда вернешься, найдешь меня в библиотеке. Там же и сплю.
      - Есть такое дело! - И, перегнувшись через поручни, чуть потише добавил: Ты только не волнуйся, вернусь скоро.
      Она улыбнулась и закивала головой:
      - Сразу и запишемся.
      - Есть, - обрадовался Демин.
      - А пока что идите домой, Ирина Андреевна. Здесь ложатся снаряды. - Это был Поздеев. Он стоял такой сухой и черный, каким Демин его еще никогда не видал.
      - Здравствуйте, профессор! - Ирина сделала книксен.- Снаряды ложатся везде, бояться все равно не стоит.
      - Прощайте, Ирина Андреевна... Демин, идем готовить приборы.
      - Есть! - И, махнув рукой Ирине, Демин крикнул: - Скоро вернусь!
      - Книжки не замажь супом, как в прошлый раз!
      Она стояла улыбаясь и махала рукой, пока он не скрылся из виду. Он шел рядом с Поздеевым, несколько раз оглядывался и видел ее маленькую фигурку в светлом платье, но за дальностью расстояния слез в ее глазах не разглядел.
      Когда он снова ее увидит и увидит ли? Пустяки, нельзя пропасть. Если она так держится, так и он со всем сладит. Даже с Кривцовым.
      Он еще не знал, что Кривцова уже арестовали.
      Поздеев закрыл за собой стальную дверь.
      Его заставляют драться за Деминых, чтобы они могли безнаказанно портить девушек, безнаказанно посылать людей на расстрел. Он вдруг увидел перед собой жалкие глаза Кривцова и стиснул зубы.
      - Демин, снимайте чехлы.
      - Есть!
      17
      Боевая тревога шла по палубам захлебывающимися голосами горнов, из помещения в помещение дробным звоном колоколов громкого боя, с трапа на трап топотом тысячи тяжелых ног. Потом она легла полной тишиной.
      - Наводка по колокольне правее леса, - сказал в телефонах башенных командиров голос старшего артиллериста. Башенные указатели отщелкали цифру 100, и башни плавно покатились, чтобы встать по заданному направлению.
      - Комиссара к телефону! - выкрикнул в боевой рубке телефонист.
      - Комиссар у телефона.
      - Говорит Болотов... Хорошо, что взяли Кривцова...
      - Знаю без тебя. Что еще?
      - Смотри за Поздеевым. - И трубка щелкнула.
      Комиссар чуть не закричал, чуть не разбил трубку. Почему, собака, не сказал раньше? Почему сам не пришел сюда объяснить?
      Но крайним усилием воли взял себя в руки и понял: Болотов вышел из офицеров, - такому сказать было не просто. А раз сказал - значит, стал совсем своим.
      - Воюем, товарищ артиллерист? - улыбнулся комиссар, спокойно вешая трубку.
      Поздеев выгнул брови и не ответил.
      Комиссар продолжал улыбаться, - он ничего не понимал в стрельбе, но был уверен в победе.
      - На дальномере! - Голос Поздеева звучал совершенно бесстрастно. - Давать через минуту дистанцию до колокольни.
      - Семьдесят восемь!-ответил громкоговорящий телефон.
      По корме огромным столбом поднялся разрыв. Форт тоже стрелял из двенадцатидюймовых, но стрельба его была беспорядочной, второй снаряд ударил справа далеким перелетом.
      - Семьдесят шесть с половиной!
      Поздеев наклонился над картой. Когда он выпрямился, в упор на него смотрели удивленные голубые глаза старшего штурмана. Отвернувшись, он увидел Демина. Этот тоже смотрел на него не отрываясь.
      - Семьдесят четыре!
      - Артиллерист, начинайте, - сказал командир.
      Поздеев молча кивнул головой. Если залп ляжет недолетом, то придется по своим частям, наступающим на форт. По карте расстояние больше, но он имеет право верить дальномеру.
      - Товарищ Поздеев! - Голос комиссара звучал резко и необычно.
      Вот обрадуется комиссар, когда узнает, что разгвоздил свои части. А узнает он это не скоро, потому что по разрывам ровно ничего не разберет... Демин смотрит во все глаза... Ждет установки прицела и целика? Что ж, он их получил. Это будет забавно.
      - Семьдесят один с половиной! - сказал телефон. Короткими твердыми шагами Поздеев подошел к приборам.
      - Автомат, сближение полтора.
      Автомат звякнул и защелкал. Светлым огнем горела медь приборов, и указатели в башнях ждали слова из боевой рубки. По этому слову длинные серые стволы подымутся и будут ждать ревуна. А по ревуну будет залп и смерть... Огромная машина была готова... Огромная, страшная и безошибочная... Безошибочная? У Поздеева перехватило дух.
      Ветер, скорость корабля - все учтено, все много раз проверено. Машина должна работать безукоризненно.
      - Прицел девяносто, целик сто двадцать два!
      Не по дальномеру, а по-настоящему. И указатели побежали по циферблатам.
      Иначе он сделать не мог, - этого требовали правила игры. Он ел паек и был очень хорошим артиллеристом.
      Теперь он стоял, не видя ничего, кроме колокольни в поле бинокля, не слыша ничего, кроме щелкания автомата. Не сразу он узнал голос комиссара.
      - Ты что? - кричал комиссар. - Отвечай, слышишь! Ты что делаешь?
      - Отойдите, - ответил Поздеев и тихо добавил: - Дальномером заведовал Кривцов.
      Комиссар снял фуражку и отер пот. Теперь все было в порядке.
      - Залп. - И сразу же за тонким голосом ревуна сплошным громом ударила носовая башня.
      В поле бинокля, за искристой водой у самого горизонта встали дымки.
      - Два меньше. - Так скомандовать мог только очень самоуверенный артиллерист, но Поздеев знал, что накроет со второго залпа. В голове его гудела та самая двенадцатидюймовая сила, и от нее все стало прекрасным. Он оторвался от бинокля и взглянул на Демина.
      У Демина светились глаза - вот почему за него пошла Ирина... Что ж, из парня будет толк.
      - Залп!