ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Не смотри на меня так! Пойдем танцевать. Я не для того вытащила тебя в город, чтобы весь вечер просидеть у бара.

— Зря я тебя послушал, — с тревогой в голосе ответил Рэй, покосившись на танцпол. — Иногда ты заставляешь меня совершать безумства, и это как раз такой случай. Что скажет твой муж?

Подавив чувство раздражения и досады, не оставляющее ее с тех пор, как она попросила Рэя отвезти ее потанцевать, Тара решительно покачала головой. Хочет Мак того или нет, но ему придется смириться: она не намерена отказывать себе в самых обычных и естественных желаниях. Да, она поступила нехорошо, сказав, что зайдет в гости к подруге. Но иногда женщина должна пожить своей жизнью. Впрочем, если бы Мак узнал об этом, он дал бы ей нагоняй — особенно потому что она пошла с Рэем. Ему будет неважно, что они просто друзья, ведь он уверен: между мужчиной и женщиной не может быть чисто дружеских отношений.

— Не беспокойся за Мака. — Тара потянула Рэя к танцполу. Она поддалась непреодолимому желанию танцевать, забыв обо всем на свете.

Рэй выключил мотор и повернулся к Таре.

Почти всю дорогу она проспала, уютно свернувшись на соседнем сиденье. Она была похожа на ребенка, ее мягкие светлые волосы растрепались, а подол короткого черного с вышивкой платья поднялся до середины бедра. Рэй в который раз отметил, что у нее очень красивые ноги, которые могли нарушить покой любого мужчины. Несомненно, сегодня в клубе Тара была самой симпатичной девушкой, и он вспыхивал каждый раз, когда замечал обращенный на нее мужской взгляд. Глубоко вздохнув, Рэй должен был признать, что страшно ревнует ее к Маку. Возможно, именно поэтому он сегодня пренебрег здравым смыслом и согласился поехать с ней в город без ведома мужа?

Рэй мягко тронул ее за плечо.

— Что? — Потягиваясь и зевая, она выпрямилась, глядя в окно на большой особняк из красного кирпича, к которому вела усыпанная гравием аллея, рядом был припаркован сверкающий седан Мака.

Тара заволновалась, и у нее были на то причины.

Хоть бы Мак уже спал!..

— Спасибо, Рэй. Я замечательно провела время. Ты просто ангел. — Наклонившись к нему, Тара с благодарностью чмокнула его в щеку.

Рэй отпрянул, как ужаленный.

— Не надо! Твой муж может увидеть. — Он вытянул шею, чтобы убедиться, не смотрит ли Мак в одно из темных окон. Огромный дом был великолепен — когда-нибудь и он будет жить в таком же со своей женой.

— Да что ты? — Тара пожала плечами. — Он же знает, что мы с тобой только друзья.

— Не зарекайся, Тара. — Сквозь смуглую кожу Рэя проступила краска.

— Что? Ты имеешь в виду, что между нами что-то большее?

— Не переиначивай мои слова! — Он в явном замешательстве ударил рукой по рулю. — Я хочу сказать, что иногда ты слишком неосторожна со мной. Я прежде всего мужчина, а ты очень привлекательная женщина. Такая неосторожность может быть очень опасна.

Тара прекрасно понимала его, и ей даже стало немного стыдно за то, что она поставила его в такое щекотливое положение. Но главное — он косвенно упрекнул ее в несдержанности. Тара покраснела.

— Знаешь что, Рэй? Иногда в жизни надо рисковать. Разве Элен Макартур проплыла бы вокруг света, будь она «благоразумна»? Или Эдмунд Хилари покорил бы Эверест? Разве решилась бы я снова родить ребенка, если бы не рисковала вновь испытать боль, разочароваться? Подумай об этом.

И спасибо, что подвез меня. Увидимся.

Стоя на пороге перед входной дверью, Тара проводила глазами машину Рэя. Во рту у нее пересохло, по спине пробегала дрожь. Теперь был только один выход — увидеть последствия своего дерзкого поступка. Мак заботится о ее же благе.

Он вовсе не хочет усложнять ее жизнь, просто он тревожится за нее. Думает о ней и о ребенке. Разве он заслужил, чтобы она что-то скрывала от него? Она честно скажет ему, где провела вечер.

— Что-то я слишком расхрабрилась, — пробормотала Тара, повернула ключ в замке и вошла.

В доме было тихо, только тикали каминные викторианские часы, которые Бет подарила им на новоселье. Оставив сумочку на столике при входе, Тара сняла туфли, кинула пальто на перила лестницы и медленно пошла к камину.

— Вернулась, наконец?

Мак произнес это мягко, но Тара вздрогнула, как от удара грома. С бешено бьющимся сердцем она поправила слегка растрепанную челку, в оцепенении глядя на Мака. Муж сидел в кресле с высокой спинкой у камина. В отсветах тлеющих углей его кожа казалась позолоченной, а глаза поражали голубизной сапфира. На нем были линялые голубые джинсы и серая футболка, под которой выделялись стальные мышцы бицепсов. Вид у него был надменный и гневный, но он вызывал у Тары безотчетное восхищение.

— Не надо было ждать меня. — Голос плохо слушался Тару.

— Разве? — Мак поднялся и встал напротив камина. Джинсы обтягивали его узкие бедра. На лице у него застыло неумолимо строгое выражение. — Как провела время со своим.., другом?

Ноги у нее гудели. Сегодня вечером она танцевала не переставая, так что бедняга Рэй даже начал жаловаться. Но она не могла сопротивляться магической силе музыки: она завладевала душой Тары, заставляя следовать ритму…

— Да, я хорошо провела время. Но очень устала и надеюсь, ты не будешь возражать, если я пойду спать.

Она направилась к двери, но Мак одним прыжком оказался около нее, схватил ее за руку и повернул к себе.

— Скажи мне, где ты была на самом деле, Тара, потому что я не дурак — ты не надела бы такое платье, чтобы навестить подругу.

Если бы он заранее увидел ее в этом платье, то не выпустил бы из дома. Поэтому Тара предусмотрительно надела длинное черное пальто, когда прощалась с ним вечером.

Понимая, что лгать бесполезно, презирая себя всей душой, она попыталась выдернуть руку.

— Не понимаю, почему ты так переживаешь. Я была с Рэем, ясно? Он мой друг. С тех пор, как я забеременела, ты мне шагу не даешь ступить!

Мне хотелось развеяться, и я попросила Рэя отвезти меня в ночной клуб. Хотела послушать музыку и потанцевать. Что тут такого?

— Ты солгала мне.

— Я не хотела тебя расстраивать.

— Думаешь, сейчас я не расстроен? — По тому, как дернулся его подбородок, было ясно, что он едва сдерживается. Это было трудно не заметить.

— Я вижу, ты расстроен…

— Да, я расстроен, черт возьми! Ты же беременна, Тара! Тебе надо беречь себя, отдыхать. Всю ночь танцевать в ночном клубе!.. Ты плюешь на то, что говорит доктор. Что за черт в тебя вселился? И ты поехала с другим мужчиной… Что он, черт побери, о себе возомнил?

Она называет его другом… Мак умирал от ревности. Что все это значит? Его абсолютно не интересует то, что этот парень уже помолвлен с какой-то индийской девушкой — достаточно того, что он мужчина, а значит, у него есть все шансы заинтересоваться Тарой не только как другом.

— Не надо обвинять Рэя.

— Что-то ты слишком страстно его защищаешь.

Ни один нормальный мужчина не будет спокойно смотреть на то, как его жена ездит на танцы с другим! Не доходит ли ваша дружба до постели? Или вы занимаетесь этим в машине? Говори, Тара! Я хочу знать!

Она притихла. В висках у нее стучало.

— Не могу поверить, что ты… Как ты мог все так опошлить? Я презираю тебя за это!

— Так просто ты от меня не отделаешься. — Его голос звучал убийственно спокойно. — Отвечай на вопрос.

От переполнивших ее чувств Тара задрожала.

— Нет! Я никогда в жизни не спала с Рэем! Все эти пять лет ты не был верен мне. Но теперь не время для обвинений, не так ли, Мак? Я имею в виду доверие — или отсутствие его. Ты дошел до того, что опускаешься до таких чудовищных подозрений, думаешь, будто мы с Рэем любовники!

Разве я не говорила тебе, что у него есть невеста?

Ты не доверяешь мне, думаешь, что я не способна сама позаботиться о себе! Ты опекаешь меня как малое дитя, с тех пор как узнал о моей беременности. Неужели ты думаешь, я настолько безрассудна, что подверну опасности нашего ребенка? Я сама могу позаботиться о себе. Ты думаешь, я не жила все эти пять лет? Думаешь, моя жизнь закончилась, когда за тобой захлопнулась дверь?

Я способна самостоятельно принимать решения.

Я взрослая женщина, а не маленькая девочка.

У Мака стучало в висках. Слушая ее страстный монолог, он понял, что допустил серьезную ошибку. Она не давала ему ни малейшего повода для ревности. Тара, которую он так хорошо знал, всегда была искренна, открыта и честна с ним.

Она солгала ему сегодня только потому, что он сам вынудил ее к этому.

— Рэй отвез меня в клуб, потому что я его об этом попросила. Если танцы доставляют мне радость, как они могут повредить? Это часть меня, Мак. Тебе это не нравится? Я не могу просто сидеть дома и быть бледной тенью своего мужа.

Раньше я пыталась так жить, день за днем сидя дома, бросив все ради тебя, но не намерена повторять это. Мне нужно иметь свои радости.

— Так почему же, черт побери, ты не попросила меня отвезти тебя потанцевать?

— А ты согласился бы?

— Конечно, если бы был уверен, что это не принесет тебе вреда.

— Хорошо. — Тара прикусила губу и отвела глаза от его сильного, проницательного взгляда. — Возможно, в следующий раз я так и сделаю. Но ты должен доверять мне. И не должен так контролировать меня.

— Я слишком требователен? — Мак отпустил ее руку.

— Именно так. Раз ты сам это сказал…

— ..то пусть так и будет. — Наклонившись к ней, он пристально посмотрел ей в глаза.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Мое дело решать, а твое покоряться. — Неожиданно он шагнул к ней, поднял на руки и понес в спальню. Тара чувствовала себя во власти его непреодолимой силы и разрывалась между желанием вырваться или просто отдаться сладостным ощущениям.

— Отпусти меня! — Но даже ей самой это возражение показалось неубедительным.

Его голубые глаза блестели. Мак улыбнулся.

— Солнышко, я покажу тебе, что значит контролировать.

— Это игра, детка. Просто игра. Ты можешь освободиться, когда захочешь. — Ловкими движениями он с легкостью привязал ее запястья к спинке кровати шелковыми лентами.

Широко раскрыв глаза. Тара кивнула. Все ее тело пылало страстью, а его глаза дразняще смотрели на нее из-под длинных золотистых ресниц.

Он снял с себя футболку, обнажив мускулистый торс, и Тара замерла в мучительно-сладостном ожидании. Она вся горела. Но этой ночью Мак не собирался покорять ее сильно и быстро. Он намеренно растягивал время, и напряжение росло с каждым нежным прикосновением его пальцев, с каждым горячим прикосновением его губ к ее пылающему телу.

Подняв ее платье, он снял с нее тонкие черные трусики и отбросил их в сторону. Тара попыталась соединить ноги, но он осторожно раздвинул их, слегка покусывая внутреннюю часть бедра.

Наконец, она расслабилась, и он стал ласкать ее, а она извивалась, как будто желая освободиться. Но она совсем не хотела свободы. Эта медленная, сладкая мука была нужна ей, как воздух.

Задыхаясь от наслаждения, она чувствовала, что тает. Потолок вращался у нее перед глазами, в голове стучало, кровь кипела. Воздух вокруг них стал тяжелым и влажным, благоухающим страстью. Тара застонала, когда наслаждение достигло предела.

Содрогаясь всем телом, она почувствовала слабость, ее кожа стала влажной, а сердце стучало как у дикой птицы, вдруг вырвавшейся из неволи.

Неожиданно ее глаза наполнились слезами.

Они горячим потоком потекли по ее щекам. Освободив свою пленницу, Мак сжал ее в объятиях.

— Что такое, детка? Что-то не так?

— О, Мак… — простонала она, уткнувшись в его обнаженное плечо, наслаждаясь прикосновением к его упругому телу, вдыхая его сладостный, чувственный запах. — Это было великолепно.

Эти слова сломали последние преграды в его сердце. Прищурившись, он откинул волосы у нее со лба и нежно посмотрел в лицо жены.

— Я счастлив, что доставил тебе удовольствие.

Я люблю тебя. Тара. Кажется, я еще не говорил тебе об этом. Я люблю тебя, поэтому решил попробовать начать все с начала. Когда я увидел тебя в музее, время для меня словно повернуло вспять. Мое сердце так забилось, что, клянусь, я думал, что не выдержу.

— Я чувствовала то же самое, — призналась она.

Все ее существо наполнилось радостью от сознания, что Мак действительно любит ее. — Я не переставала любить тебя. Мак, все эти годы, что мы были в разлуке. Знаю, мне следовало быть более снисходительной к тебе. Мы должны были поговорить о том, что важно для нас обоих. Мы должны всегда обсуждать друг с другом то, что нас тревожит. Знаешь, когда мы расстались, мне даже не хотелось смотреть на других мужчин. Я и подумать не могла, чтобы завести близкие отношения с кем-то другим.

Мак слушал ее взволнованные, искренние признания и чувствовал, что больше между ними не будет непонимания. Весь груз старых ошибок и заблуждений был сброшен. Теперь их брак станет таким, о каком они оба мечтали, когда встретились впервые, и будущий ребенок укрепит его.

Мак никогда не забудет о потере их первого ребенка — Габриэля, но пережитое горе помогло ему понять, что он не хочет терять Тару. Теперь счастливое будущее, которое еще месяц назад было только в его мечтах, становилось более чем возможным. Вместе они воплотят его в реальность.

— Не представляешь, как ты меня успокоила.

Только одна мысль о том, что ты с кем-то другим…

— У тебя нет повода для ревности. Я никогда не предала бы тебя.

— Теперь я это знаю. И если честно, всегда знал.

— Немного ревности никогда не повредит, но я не хочу, чтобы ты плохо думал о Рэе. Я почти заставила его поехать в клуб. Весь вечер у него был такой несчастный вид! Он беспокоился, что ты скажешь.

— Возможно, я буду к нему великодушен. Улыбаясь, Мак потрепал Тару по щеке.

— И все же, — она поцеловала его в плечо, загадочно прищурившись, — думаю, нам придется пересмотреть твои «основные правила», и на этот раз я собираюсь внести некоторые дополнения…

— Я и не говорил, что изменения недопустимы.

— Докажи.

— С удовольствием. Ведь мы не закончили…

ЭПИЛОГ

Распахнув двери в зал заседаний, Мич Уильямс быстро оглядел лица присутствующих и остановил взволнованный взгляд на лице безупречно одетого мужчины во главе стола.

— В чем дело, Мич? — Зная, что друг не стал бы прерывать встречу с таким важным клиентом, если бы не собирался сообщить что-то важное. Мак проверил, включен ли его мобильный. Обычно во время деловых встреч он всегда выключал его, но на этот раз были особенные обстоятельства.

— Там Тара… — только и успел сказать Мич.

Мак уже подошел к нему, его красивое лицо выражало беспокойство.

— Что случилось? — Кровь стучала у него в ушах, он проклинал себя за то, что послушался жену, которая с утра умоляла его пойти на работу.

Тара уверяла, что с ней все будет в порядке и ему не о чем беспокоиться, потому что роды должны начаться не раньше следующей недели.

Она сказала, что проведет день у Бет, а уж тетя сможет позаботиться о ней.

— Она в приемной. Сказала, что у нее небольшие боли. — Мич нахмурился, у него был такой озабоченный вид, как будто это он, а не Мак вот-вот должен был стать отцом.

— В приемной? — воскликнул Мак, и все сидящие за столом с любопытством обернулись. — Какого черта она там делает?

Тара налила себе воды, скинула туфли и тут заметила Мака, буквально летящего через приемную ей навстречу. Она улыбнулась.

— Прости, что заставила тебя прервать встречу, но, когда ходила по магазинам, я неожиданно кое-что почувствовала.

Мак потряс головой, будто желая убедиться, что он в здравом уме и трезвой памяти. Ему не верилось, что его беременная жена, которая вот-вот должна родить, вдруг решила отправиться в Лондон за покупками.

— Ты в порядке? Что за черт, Тара? Ты ведь должна быть дома. Боже праведный, что за женщина!

Когда ты, наконец, станешь благоразумной?

Но Тара не обратила никакого внимания на его слова. Непринужденно пожав плечами, она сделала глоток воды, прежде чем ответить.

— Мне вдруг стало ужасно скучно. Очень захотелось выйти из дома.

— Ты же собиралась поехать к Бет. Она в курсе, что ты одна отправилась в Лондон?

— Не нападай на Бет. Питер пригласил ее на ланч, и я сказала, чтобы она непременно пошла. А чем сидеть дома и ждать ее возвращения, я решила съездить в Лондон. Купила несколько прелестных вещиц для малыша, и тут… — Ее симпатичное личико вдруг исказилось, она согнулась, обхватив руками свой большой живот под легким летним платьем. Сердце Мака чуть не выскочило из груди. Бросившись к ней, он поддержал ее одной рукой, а другой откинул волосы у нее с лица.

— Тара! Скажи мне, что с тобой. Ради Бога, Тара, не молчи!

— Кажется, малыш собирается появиться на свет.

— Что?

— Я говорю, что малыш собирается.., появиться на свет.

Мак не верил своим глазам — она улыбалась.

Не в силах вымолвить ни слова, он в оцепенении смотрел на жену.

— Без паники. У меня еще есть минут двадцать, прежде чем начнутся роды.

Мак кинулся к симпатичной рыжеволосой девушке за секретарским столом.

— Астрид, набери номер «Скорой»…

— Разве мы не можем поехать на твоей машине? — прервала его Тара. — До Портланда отсюда всего минут пять. «Скорую» вызывать ни к чему.

— Знаешь, ты просто сумасшедшая. — Он глядел в ее смеющиеся зеленые глаза и думал: если бы Господь даровал ему сотню жизней, ему и их не хватило бы рядом с этой женщиной.

В девять часов вечера Тара и Мак Симонсен стали гордыми родителями чудесной малышки.

Они назвали ее Бриджет в честь ирландской святой, покровительницы врачевания, поэзии и науки, потому что возлагали на эту девочку большие надежды. Мать маленькой Бриджет сказала, что, возможно, из нее выйдет знаменитая балерина. А отец, лишь взглянув на ее прекрасное детское личико, понял, что это вторая женщина, навсегда покорившая его сердце.