ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Что ты имеешь в виду, говоря, что пока мне лучше пожить в гостинице? — Не веря своим ушам. Мак вышел вслед за Тарой из машины. Он недовольно наблюдал, как жена возится с ключами, открывая дверь в магазин. Ее рука слегка дрожала, и она не взглянула на него.

— Сейчас тете Бет необходима моя помощь. Тебе не следует переезжать ко мне, пока она не поправится. — Замок поддался, Тара толкнула дверь и вошла в тесное помещение, до отказа забитое старинными вещами. Мак последовал за ней.

— Ты.., передумала?

Тара отчаянно пыталась сбросить с себя усталость, навалившуюся на нее после нескольких часов дороги. Она говорила себе, что нет ничего страшного в том, если они с Маком какое-то время поживут отдельно — несколько дней по крайней мере. Там, в Ирландии, так легко верилось в то, что Мак сдержит свое обещание не работать так много — но здесь, дома, она уже не была так уверена. Происшествие с Бет могло бы дать ей передышку и, возможно, еще немного времени, чтобы убедиться в этом окончательно.

— Я же сказала, что…

— Знаю, что ты сказала. — Его гнев выплеснулся наружу и обрушился на нее. — Я просто хочу убедиться, правильно ли тебя понял. То, что произошло за последние несколько дней, мне только привиделось, Тара, это был только сон? После всего того, что мы сказали друг другу, ты просто отшвыриваешь меня, как какого-то докучливого мальчишку, будто все, что было между нами, ровным счетом ничего не значит? Я думал, мы оба решили, что между нами снова серьезные отношения. Ты считаешь нормальным выставить меня в маленькую старую гостиницу, а самой остаться здесь?

— Только пока я не разберусь с тетей Бет. — Тара с возмущением бросила ключи на стол и начала машинально расстегивать пальто. — Здесь полно дел. Сейчас это самое главное.

— Нет! — То, что он испытывал, даже нельзя было назвать бешенством.

Прежде чем вернуться, они разговаривали, занимались любовью, снова разговаривали допоздна и всю ночь… Они решили быть вместе. Теперь же, насколько Мак мог понять, Тара изменяет их обоюдному решению, снова заставляя его находиться в подвешенном состоянии. Он пожертвовал целым месяцем, бросил все дела, чтобы вернуть ее, доказать ей, что они созданы друг для друга и должны быть вместе. И теперь он не собирается отступать.

— Ведь я не давил на тебя, Тара. Я никогда не настаивал, чтобы ты приняла то или иное решение, но я многим пожертвовал, чтобы быть с тобой. Хочу, чтобы ты знала — больше всего на свете я хочу спасти наш брак. Я готов сделать все, что ты захочешь. Но нам лучше жить вместе — неважно, здесь или в отеле, но мы должны быть вместе.

Нащупав сзади стол, Тара присела. Ей было нехорошо.

— Ты многим пожертвовал ради меня? — Она медленно покачала головой. — Ты имеешь в виду работу, не так ли?

Он понял свою оплошность и пожалел о сказанном.

— Я не это имел в виду.

— Можешь обманывать себя, Мак, но меня ты не обманешь! Тебе просто не терпится вернуться в свое агентство, разве нет? Наверное, ты только об этом и мечтал все время!

— Это не правда!

— Неужели? — Она подошла к нему и ткнула пальцем ему в грудь.

Они стояли лицом к лицу, ее зеленые глаза холодно блестели, и Маку вдруг показалось, что весь мир вокруг него рушится. Черт возьми.., а ведь она права. Он почти не думал о работе, когда был рядом с Тарой, рядом с ней он просто был не в состоянии думать о чем-либо другом, но стоило ему отвлечься, и дела непременно поглощали все его мысли. Она была права, мысли о работе не давали ему покоя. И он был круглым дураком, пытаясь скрыть это.

— Не смотри на меня так, будто ты сейчас разрыдаешься! — взмолилась Бет. — Это я должна плакать. Давно надо было продать этот чертов шезлонг, а я что? Свалилась со стула и сломала эту чертову ногу! — В бешенстве она взяла крупную виноградину из стеклянной вазы на больничной тумбочке и прожевала ее безо всякого удовольствия.

— Ах, тетя… — Вздохнув, Тара взяла ее руку и нежно похлопала по ней, как будто Бет была маленьким ребенком. Хотя тетя и не утратила жизненной энергии, все-таки этот несчастный случай оказал на эту удивительную женщину свое влияние. Под глазами у нее были заметны темные круги, а лицо — Тара впервые видела ее совсем без макияжа — цвета слоновой кости. Нежность к тете переполнила ее, и Тара крепче сжала руку Бет, желая утешить.

— Пожалуйста, не расстраивайся. Все будет хорошо. Я присмотрю за магазином, а от тебя требуется как можно больше отдыхать и выздоравливать. Через несколько дней тебя выпишут, но даже не думай сразу вскочить и побежать, как ты привыкла. Сначала придется пользоваться каталкой, потом походить на костылях. Чем лучше ты будешь выполнять все предписания, тем скорее снова встанешь на ноги.

— С каких это пор моя маленькая племянница, которая примеряла мою одежду и украдкой пользовалась моей косметикой, стала умудренной опытом ворчливой старухой? — Фыркнув, Бет вынула из рукава маленький кружевной платочек и аккуратно поднесла к носу. Зеленые глаза Тары предательски заблестели, и она с чувством пожала руку тети.

— Ну, наверное, с тех пор как, я покончила со своим браком и ушла залечивать раны, вместо того чтобы ломать голову над тем, как бы мне вернуть мужа.

— А где твой муж сейчас? Полагаю, он все еще твой муж? Ты ведь не согласилась на развод так просто?

На щеках Тары заиграл румянец.

— Мы с Маком все еще женаты, и, предупреждая твой вопрос, я говорю: не знаю, надолго ли, нам еще надо кое-что выяснить. Мне нужно время. Ты спрашивала, где Мак — он в магазине, приглядывает за вещами. Ты знаешь, каким милым он может быть, если постарается, так что, возможно, он все продаст к тому времени, как я вернусь.., в том числе твой чертов шезлонг.

Меланхоличное выражение на лице Бет сменилось улыбкой.

— Ну, если так, то проценты его. Но разве он не возвращается в Лондон?

И что ты тогда будешь делать? Тара угадала вопрос, который тетя не произнесла.

— У него еще пара свободных недель. А это куча времени, чтобы помочь мне по хозяйству, и мы сделаем все возможное, чтобы тебе было приятно и удобно, когда ты вернешься домой.

— Милая моя девочка, честно говоря, я больше беспокоюсь о твоем благополучии, чем о своем. К сожалению, сейчас у меня нет возможности тебе помочь. И кстати, я очень признательна, что ты приехала, как только я позвонила. Может, друг Мака снова позволит вам воспользоваться ирландским домом?

Вспомнив длинные, полные неги и лени дни, которые они провели вместе, занимаясь любовью и гуляя по великолепному пустынному пляжу. Тара невольно вздохнула с тоской и надеждой. Но воспоминание об их недавней ссоре было еще очень ярко в ее памяти.

— Кто знает? — Улыбнувшись, Тара потянулась к вазе с виноградом.

Листая чистые странички дневника, Тара остановила взгляд на обведенной в кружочек букве "Б". Подавляя неистовое желание закричать или заплакать, она, ошеломленная, опустилась на ворсистый розовый коврик в туалете и положила руки на живот. Сомнений быть не могло — даже учитывая то, в каком смятении находились ее чувства. У нее была недельная задержка, и она наверняка беременна. Легкое головокружение и утренняя тошнота подтверждали это.

— Поразительно! — в восторге бормотала она про себя. — Все верно.., чертовски верно! — Но слова не могли выразить ее радости, внутри у нее все пело от счастья. Им с Маком дан новый шанс, они могут стать родителями — казавшаяся невероятной мечта становится реальностью!

В висках у нее стучало. Мак и не подозревает о том, что вновь соединит их. После того как они поссорились, Мак с неохотой поселился в отеле и ждал, пока Тара успокоится и что-нибудь решит.

Но в то же время он взял на себя все заботы о магазине. Он просмотрел деловой журнал Бет, связался с заказчиками и поставщиками и сообщил им о случившемся, перенес сроки доставки, позаботился о скидках и даже организовал благотворительную распродажу, которую наметила Бет.

Тара занялась хозяйством — уборкой квартиры, стиркой, глажкой, покупками и вообще приготовлениями к возвращению Бет. Она хотела, чтобы тете ни о чем не пришлось беспокоиться, поэтому была только рада помощи Мака — и все эти заботы заставили отложить в сторону личные проблемы. Но теперь, когда Тара поняла, что беременна, так продолжаться больше не могло. Они должны серьезно поговорить.

Спустившись в магазин, она с удивлением увидела, что там полно покупателей — точнее, покупательниц. Спиной к ней, на краю конторки Бет, сидел Мак — он правил балом. В темно-синем свитере поло и черных брюках, он был неотразим. Вокруг стояли четыре женщины и зачарованно смотрели на него. Тара почувствовала раздражение.

Одна из женщин, стройная привлекательная брюнетка лет сорока, в твидовом костюме, захохотала, как девчонка, над какой-то шуткой Мака и дотронулась до его колена. Тара узнала в ней жену местного врача — женщину, отнюдь не отличавшуюся чувством юмора. В груди Тары заклокотало что-то похожее на ревность, ее уши горели, сердце колотилось.

— Мак? Можно тебя на минутку?

Так как она была больше чем просто раздражена, ее слова прозвучали скорее как приказ, чем как просьба. Он в замешательстве обернулся к ней и улыбнулся.

— Что такое, солнышко?

Не обращая внимания на толпу его восторженных фанаток, похожих на глупеньких девочек на концерте какой-нибудь эстрадной звезды. Тара ответила:

— Я хотела бы сказать тебе пару слов наедине, если не возражаешь. — Она толкнула дверь, оказавшись в слабо освещенном коридоре, который вел во внутреннюю часть магазина и в квартиру Бет.

— Что случилось? — удивленно спросил Мак, последовавший за ней.

— Что ты делаешь, черт возьми?!

— Там? — Мак кивнул в сторону двери, нахмурившись. — Разве не видно? Работаю с покупателями.

— Что значит «работаешь с покупателями»? Развлекаешь этих дамочек, а те и рады?

Он ошеломленно покачал головой.

— Я даже не намерен отвечать на подобные вопросы. Да что с тобой. Тара? Соскучилась одна?

Я же говорил, что у меня в отеле места хватит на двоих.

Мак чувствовал, что перегибает палку, но ничего не мог поделать. Со времени их приезда из Ирландии она держала его на расстоянии, как будто между ними все закончилось. Он был разгневан, но все же держал себя в руках из уважения к Бет. Мак знал, что Тара переживает за тетю, знал, что боится снова довериться ему, и поэтому благоразумно решил не тревожить ее, дать ей еще время. Но ему все труднее становилось сохранять спокойствие. Когда же, наконец, черт возьми, она убедится в его благих намерениях? Что же еще нужно этой женщине?

— Не задавайся! — Ее руки непроизвольно сжались в кулаки, Тара в бешенстве смотрела на него. Если мне и одиноко, то на тебе свет клином не сошелся, Мак Симонсен!

— На что это ты намекаешь? У тебя кто-то есть? В приступе ревности Мак схватил ее за руку, как только она собралась развернуться и уйти.

— Ну конечно, нет! — Кусая губы. Тара уже проклинала себя за эту глупую вспышку. Вызвать у Мака ревность было не лучшей идеей, потому что отношения между ними, по крайней мере в последние несколько дней, и так были слишком натянутыми. Она вдруг почувствовала себя маленьким беззащитным раненым зверьком. Она хотела рассказать ему о своей беременности, но сначала ей надо собраться с духом. — Я немного устала, вот и все. И вовсе не хочу ссориться, хотя тебе может так показаться. Думаю, мне надо пойти прилечь. А ты присмотришь за магазином до закрытия?

Отпуская ее руку. Мак взглянул на часы.

— Нет проблем. Но когда магазин закроется, я поднимусь к тебе. Нам надо кое-что выяснить, а до тех пор я не уйду. Ясно?

Сдержав просившуюся на язык колкость, Тара сдержала свое возмущение и кивнула.

— Если хочешь, оставайся на обед. — Это прозвучало как жалкая уступка. — Будет только паста с домашним соусом. Ничего особенного.

Потирая подбородок. Мак медленно вздохнул.

Этот вздох дал Таре понять, что его терпение на исходе, и одного неосторожного шага будет достаточно, чтобы он перестал быть хорошим мальчиком. Внезапно на нее нахлынула тоска по тем нескольким счастливым дням в Ирландии. Стоило им вернуться домой, как жизнь опять стала слишком сложной.

— Иди ложись. — Он дотронулся до ее руки, едва улыбнувшись. — У тебя действительно усталый вид. Давай я сам приготовлю ужин?

— Хорошо. — У нее не было ни сил, ни желания спорить.

— Ты почти ничего не съела.

— Ты мне кто, мама, что ли? — Выскочив из-за стола, Тара побежала в гостиную.

Когда Мак вошел, она стояла у окна, комнату освещала только маленькая старинная лампа в углу Уже в который раз за этот вечер Мак гадал, что же творится у нее в голове. За ужином она не могла усидеть на месте. Сколько он ни пытался поймать ее взгляд, она все время отводила глаза. Он молил только о том, чтобы эта ее рассеянность не означала самого худшего: она хочет отказать ему, но не знает как. Мак не представлял, что сделает, если это на самом деле так.

— Принести тебе чего-нибудь? Стакан вина? Может, брэнди?

Тара обернулась к нему, скрестив руки на груди, будто защищаясь. На ней было светло-голубое джинсовое платье.

— Нет, я ничего не хочу, спасибо.

Мак нахмурился. Он напоминал официанта, который с трепетом спрашивает клиента, хорошо ли блюдо.

— С тобой что-то происходит, Тара, и даже если ты не скажешь мне сама, я все равно узнаю. В чем дело? И не говори мне, что сейчас не время.

Я не уйду, пока ты не ответишь. — В подтверждение серьезности своих намерений он удобно устроился на диване.

Более подходящей возможности, чтобы все рассказать, и вообразить было нельзя. Через пару дней вернется Бет, и Таре надо будет ухаживать за ней. Она и не надеялась, что Мак и дальше будет ей помогать. Удивительно, как он до сих пор держится. Каждый день она боялась, что ему придется вернуться в Лондон, к работе — чтобы опять с головой уйти в заботы о своем процветающем агентстве — и кто знает, когда у него найдется время повидать ее.

Сердце Тары словно заковали в свинцовый панцирь, в горле стоял комок. Она с трудом перевела дыхание.

— В общем… Я не уверена… То есть, я еще не делала тест, но думаю, что наверное.., я беременна.

Вот и все, она сказала это, и мир, кажется, не перевернулся. По крайней мере пока. Даже несмотря на то, что Мак не говорил ни слова, словно пребывал в трансе.

Наконец, он улыбнулся своей обезоруживающей, сногсшибательной улыбкой. Тара замерла.

— Не знаю, что и сказать. — Его слова ошеломили Тару, словно пощечина. Это было не то, что она ожидала услышать. В ее понимании «не знаю» значило сомнение, а сомнение — неуверенность, черт возьми! А ей так хотелось быть абсолютно уверенной, ей просто необходимо знать, что все будет хорошо. Ведь это естественное желание каждой будущей матери.

Погрузившись в круговорот сумбурных мыслей, Тара даже не заметила, как Мак встал, подошел к ней и взял за руки.

Чувственный запах его одеколона пробудил ее чувства, как будто слабо тлеющий костер вспыхнул с новой силой. Нервы натянулись, как струны. Она впилась глазами в его лицо, ее волнение дошло до предела.

— Нам надо было подумать об этом… Это моя вина. Я должна была настоять… — Не договорив, Тара вдруг почувствовала, как Мак крепко прижал ее к груди. Она ощутила его тепло и силу, которые подействовали на нее как наркотик, прогнав боль и наполнив невыразимой нежностью.

— Я был поражен, поэтому и не нашел слов, прошептал Мак, его теплое дыхание мягко касалось ее уха. — Это чудесная новость, Тара. Я чувствую себя как ребенок, который получил на Рождество подарок, о котором давно мечтал.

Тара обвила его руками, крепко прижав к себе.

Подняв голову, она вопросительно взглянула на него.

— Значит, ты не против?

— Не против? Ты что, совсем с ума сошла? — Засмеявшись, он приподнял ее и стал кружить.

— Перестань, Мак, у меня кружится голова. Ее обуревали разные чувства. Переведя дыхание, Тара мягко отстранила его. — Одна я не справлюсь. Во время своей первой беременности я вполне отдавала себе отчет в том, что ребенку нужны оба родителя. Мне было больно сознавать, что у моего малыша будет только мама. На этот раз я не допущу ошибки, но для этого я должна быть уверена, что ты будешь рядом. Я знаю, что мы не можем все предугадать, всякое может случиться… Знаю, что нельзя быть уверенной на сто процентов. Но мне надо знать, что я и ребенок действительно нужны тебе. Не хочу, чтобы, вернувшись к работе, ты забыл о своих обещаниях.

Пристально глядя в ее грустное, милое лицо, Мак снова и снова поражался тому, как он мог тогда уйти. Страшно было подумать, насколько сильно работа завладела его жизнью. За время их долгой разлуки он начал медленно осознавать, что есть и другая жизнь, отличная от бешеного ритма его существования, — та жизнь, которой он до сих пор избегал. Кому-то жизнь в бешеном темпе может показаться заманчивой, но Мак знал не понаслышке, какой это ад — и для души, и для тела. Хватит, достаточно! Перво-наперво, он передаст часть своих полномочий в руки Мича. Мак будет рядом с Тарой на протяжении всей ее беременности, будет заботиться о ней. Она получит все необходимое, все, что только можно купить на его с таким трудом заработанные деньги.

— Клянусь, что сдержу все свои обещания, прошептал Мак. — Возможно, раньше я был не лучшим мужем, но теперь тебе не в чем будет меня упрекнуть. Ну.., почти не в чем. — Улыбаясь, он нежно обнял ее. — Мы станем лучшими родителями. Наш малыш не будет нуждаться ни в чем.

А как же я, Мак? — хотелось спросить Таре.

Твоя любовь — вот все, что мне нужно. Ты будешь все так же любить меня? Все, что нужно мне и моему ребенку — любовь, а ее не купить ни за какие деньги.

— И все же. — Она освободилась от его объятий, силясь не заплакать, и натянуто улыбнулась. — Я позвоню в больницу, узнаю, как Бет. Спасибо за ужин.., хоть я ничего и не съела.

Он нахмурился.

— Кстати, ты должна лучше питаться. Это просто ужасно — ты ешь меньше птички. Завтра утром я найду хорошего диетолога и акушера и запишу тебя на прием. — Взяв оставленный на подлокотнике пиджак. Мак надел его, провел рукой по волосам и улыбнулся. — Завтра после обеда мы закроем магазин. У нас много дел — включая визит к агенту по недвижимости, чтобы подобрать нам дом. Спокойной ночи, Тара. Добрых снов. Если что, ты знаешь, где меня найти.

Ошеломленная, она еще долго стояла как вкопанная и смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь.

Ее ноги гудели. Одному Богу известно, чего ей стоило идти в этих маленьких босоножках с перепонками и ужасной колодкой, но только они подошли к прекрасному розовому с серебром платью, которое подарил ей Мак и попросил надеть к ужину. Теперь Тара тайком скинула их под столом.

Мак привез ее в один из самых дорогих лондонских ресторанов, хозяин которого был его старым другом.

Днем они побывали у агента по продаже эксклюзивного жилья, и теперь у Мака был целый список прекрасных домов. Таре предстояли два приема, один — у авторитетного диетолога, другой у лучшего акушера на Харли-стрит. Вспоминая события последнего времени, она с трудом верила, что все это происходит с ней, ей казалось, что она попала в сказку.

— Я никогда не видел тебя такой прекрасной, с чувством произнес Мак, подняв свой бокал.

— Это из-за платья. — Чувствуя, что краснеет, она дотронулась до глубокого выреза. Тара стеснялась, что платье такое открытое — она предпочла бы что-нибудь поскромнее. Очевидно, Мак не разделял ее мнения, судя по тому, как восхищенно он смотрел на ее декольте. Сам Мак был великолепен. В безупречном темно-сером костюме с черным галстуком, с зачесанными назад волосами он выглядел так мужественно и сексуально!

— Нет. — Знакомая улыбка заиграла на его губах. — Дело не в платье. Это все ты.

Он громко рассмеялся. Непосредственный, чувственный тембр его голоса смущал и опьянял ее, лишая способности ясно соображать.

— Я думаю арендовать дом где-нибудь недалеко от магазина твоей тети — только на время, пока мы не купим свой собственный. В отеле, конечно, очень удобно, но я не хочу там оставаться. Больше того, я не хочу, чтобы мы продолжали жить порознь. Пришло время нам снова быть вместе… и навсегда.

Ей так хотелось верить в это! Ее сердце готово было выскочить из груди. Чтобы успокоить расшатавшиеся нервы, Тара сделала большой глоток сухого искрящегося шампанского.

— Поосторожнее с алкоголем, детка. — Его долгий пристальный взгляд заставил Тару вздрогнуть. Когда он так смотрел на нее, последние сомнения Тары оставались позади и она чувствовала, что он действительно любит ее. Что он хочет быть рядом с ней не только потому, что пытается исправить ошибки прошлого или потому, что она снова носит его ребенка. — Помни, что ты беременна. Сегодня мы пьем вино и шампанское, но впредь…

Она выпрямилась, ее зеленые глаза сверкнули.

— Я сама в состоянии решить, можно мне пить или…

— Мак, дорогой! Я сразу тебя узнала. Мы с Патрицией… Помнишь Патрицию, мою сестру? Мы только что говорили о тебе. Все думали: интересно, удалось ли получить развод у твоей упрямой женушки и стать, наконец, свободным? О, извини, я не заметила твою милую спутницу. Ты нас познакомишь, Мак?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Эта француженка могла дать сто очков самой Одри Хэпберн. Изысканно одетая, в маленьком атласном платье цвета баклажана, облегающем ее великолепную фигуру, источающая неотразимо шикарный аромат духов, она заставила Тару почувствовать себя просто бледной серой мышкой. Но больше, чем ее внешность. Тару поразило и задело то, как выразилась эта женщина. «Упрямая женушка»? Неужели так называл ее Мак?

Тара холодно посмотрела на Мака и поняла, что он и сам обескуражен появлением своей бывшей пассии, которая, в этом не могло быть сомнений, и есть небезызвестная Амели.

Он даже не подумал подняться, как того требуют правила хорошего тона. Напротив, бросил на девушку холодный взгляд, как будто отвечать ей было бы ниже его достоинства. Тара заметила, как сквозь безупречный макияж Амели проступает яркий румянец.

— Мне следовало бы сказать, что я рад тебя видеть снова, Амели, но, учитывая обстоятельства, это было бы слишком. Почему бы тебе не вернуться к своей сестре и не оставить нас с Тарой в покое?

— Значит, я права? Это твоя жена? Наверняка она уже беременна, Мак? Ведь ты так торопился стать отцом. Сразу видно, она прямо создана для того, чтобы быть матерью. — Ее темные сверкающие глаза оглядели Тару. — Этот слишком смелый вырез… Выглядит, как женщина легкого поведения. Не уверена, что я пожертвовала бы своей фигурой, чтобы оказаться на ее месте.

— Называешь это фигурой? — Тара вскочила, бросив салфетку на стол. — Да телеграфный столб фигуристее тебя! Надеюсь, вы меня извините, мне надо выйти подышать. Мило с вашей стороны, что вы остановились поболтать с моим мужем и со мной.., прошу прощения, как там вас зовут? И, презрительно вскинув голову и сексуально покачивая на ходу бедрами, Тара босиком прошла между столами и официантами в туалетную комнату, и практически все мужчины в ресторане проводили ее взглядом.

Мак даже не пытался скрыть свое замешательство. Разозлившись, Амели что-то оскорбленно пробормотала на выразительном языке своего отечества и гордо удалилась. Оставшись один, Мак откинулся на спинку кресла, ослабил галстук, потом медленно и глубоко вздохнул. Если бы он мог уберечь Тару от оскорблений Амели, он сделал бы это — но его жена и сама отлично пообщалась с его бывшей подругой. Он был удивлен и в то же время восхищен ее неожиданным поведением. Из скромной девушки, какой он встретил ее впервые, его жена превратилась в уверенную молодую женщину, способную постоять за себя.

Вертя в руке бокал с вином, Мак сознавал, что для него будущее без Тары ничего не стоит. Скоро они станут родителями. Он благодарил судьбу за то, что эта женщина дала ему новый шанс стать счастливым, и поклялся, что не оставит Тару, что бы ни случилось.

Через десять минут Мак с тревогой посмотрел на часы. Он остановил проходящего мимо официанта и попросил, чтобы кто-нибудь зашел в дамскую комнату и проверил, в порядке ли его жена, потому что она до сих пор не вернулась за столик.

Пытаясь справиться с одолевающим его волнением, Мак сделал еще глоток вина, убеждая себя, что беспокоиться не о чем.

В дамской комнате, среди блестящих раковин и сверкающих зеркал Тара достала из ящика еще несколько салфеток и протянула их симпатичной брюнетке, которая рыдала, упав в плетеное кресло напротив. Всхлипывая, молодая женщина с благодарностью взяла их.

— Я говорила ужасные вещи, — прошептала она, подняв на Тару большие блестящие от слез карие глаза. — Я сказала ему, что если он так любит свою работу, почему бы ему просто не переехать туда насовсем? И у меня будет меньше забот, ну а одна я никогда не останусь. Он только взглянул на меня и сказал, что надеялся на мое понимание, что старается ради меня, ради нас, ради нашего будущего ребенка. А потом он ушел и оставил меня здесь, — запинаясь и всхлипывая говорила она.

— Вы ждете ребенка?

Молодая женщина в отчаянии кивнула.

— Я была так счастлива, когда узнала об этом, но теперь мне хочется умереть. — Она снова горько разрыдалась, закрыв лицо руками. Присев на корточки рядом с ней. Тара погладила ее по слегка растрепанным волосам и мягко отвела ее руки от лица.

— Как вас зовут?

— Синди.

— Что ж, Синди, меня зовут Тара, и я тоже жду ребенка. Может, это вас утешит. Я представляю, как вы переживаете. У нас с мужем тоже было много ссор из-за его работы, и, вместо того чтобы постараться его понять, я только обижалась и жалела себя. И.., я была не права. Дело в том, что… — Тара умолкла, удивляясь, как близок путь от печали до радости. Она была счастлива, несмотря на обидные слова Амели. — Вы должны поговорить.

Постарайтесь понять друг друга. Не допускайте, чтобы обида и гнев заставили вас сделать то, о чем вы потом пожалеете. Вашему ребенку нужны оба родителя. Поверьте, если вы оба немного успокоитесь и вспомните о том, что соединило вас с самого начала, все будет хорошо. Я обещаю.

Синди перестала плакать. Прижимая к глазам смятую салфетку, она попыталась улыбнуться.

— Знаете, у Пола, моего мужа, такое прекрасное чувство юмора. Он все время смешит меня.

Действительно, нам так хорошо вместе, когда мы не ссоримся. — Она грустно улыбнулась и на минуту задумалась. — Сегодня вечером мы в кои-то веки решили вместе поужинать. Он взял с собой мобильный телефон, и вдруг, несколько минут назад, ему позвонили с работы и попросили завтра утром прийти пораньше. Ну, и тут меня прорвало.

Я сказала ему, чтобы он перевез свои вещи на работу — тогда ему не придется возвращаться домой совсем. Пол был так рассержен… А что, если он больше не вернется?

Видя, что огромные карие глаза Синди снова наполнились слезами, Тара пожала ее руку и улыбнулась.

— Он обязательно вернется, — уверенно произнесла она, всей душой надеясь, что не ошибается. Конечно, сейчас он раздосадован, но скоро он немного остынет, успокоится и вернется. Неужели вы думаете, что ваш муж пропустит такой шикарный ужин?

Синди покачала головой, тяжело вздохнув.

— Послушайте, пойдемте пока за наш столик, посидите со мной и с Маком, пока Пол не вернется.

Хорошо?

— Мак — это ваш муж? Думаете, он не будет против? — Синди медленно поднялась и посмотрела в зеркало, поправляя растрепавшиеся волосы.

— Ну конечно, он не будет против.

— Приятная молодая пара. — Мак улыбнулся Таре, которая удобно устроилась на соседнем сиденье.

— Да, очень милая, — прошептала Тара, повернувшись к нему. — Я так рада, что Пол не оставил ее в таком состоянии. Синди мне рассказала о нем, там, в дамской комнате.

Несколько долгих секунд Мак молчал. Тара нерешительно спросила:

— Мак? Все в порядке?

— Прямо как мы с тобой пять лет назад. Слушая, что говорил Пол о своей работе, я понял, каким же идиотом был сам.

— Хорошо, что ты поговорил с ним. Я думаю, это на самом деле поможет ему взглянуть на вещи по-другому и правильно расставить приоритеты, напомнит, что его жена очень нуждается в его внимании. Думаю, у них все получится. А ты?

— Надеюсь. Знаешь, я беспокоился за тебя, когда ты так долго не возвращалась. Боялся, что-то случилось.

Заметив, как напряглись его плечи, Тара резко выпрямилась. Ее сердце дрогнуло, когда она поняла, о чем он говорит.

— Ты имеешь в виду ребенка? — Она поспешила успокоить его:

— Все в порядке. Я хорошо себя чувствую. Теперь по утрам мне может нездоровиться, но я уже знаю, чего ожидать, и не слишком беспокоюсь.