– Я уже был в постели, – сказал Баском. – Я думал, что она тоже спит. Когда она завела машину, я проснулся от шума, но было слишком поздно, чтобы остановить её. А вернувшись, она вообще отказалась со мной разговаривать.

Он продолжал наблюдать за женой, и теперь Рассел обратился к ней:

– Вы испугались, что Клер сможет вспомнить, что в самом деле сказал Дарроу перед тем, как вы нажали курок, вы испугались, что Квесада сможет узнать ваше уменьшительное имя и сложит два и два…Сегодня днем вы отправились с пистолетом к Фолли и заставили его позвонить Клер. Приди она одна…

Он не смог закончить фразу, так как сама мысль о том, что могло бы случиться, вызвала у него чувство тошноты и слабости. Взглянув на искаженный гримасой рот, на пятна грима на белом как мел лице, он вдруг увидел, как она кивнула, не сводя с него глаз.

– Да, я не знала, что Лесли заплатил Фолли, когда поехала туда, но это не имело значения. Увидев пистолет, он показал мне деньги. Сказал, что все будет в порядке. Ему заплатили и мне не о чем беспокоиться.

– Вы действительно не видели его прошлым вечером у Дарроу?

– Нет. Он сказал, что прятался в спальне. Там было темно. – Она поколебалась, так как вернулась к своей первоначальной мысли. – Что он забыл упомянуть – так это то, что он тоже оказался среди подозреваемых. Если бы полиция начала угрожать ему арестом, если бы давление оказалось слишком сильным, он был бы вынужден заговорить…Даже без этого, я не могла ему доверять. В нем не было никакого характера, никакой воли. Он слишком много пил. Однажды он проговорился бы Лоле Синклер или кому-нибудь еще. Я не могла чувствовать себя в безопасности, пока он был жив.

– Вы заставили его позвонить Клер, – заметил Рассел.

– Да. К тому времени мне показалось, что он испугался и стал делать все, что я говорила. Но он не понял, зачем она мне понадобилась.

Она перевела пистолет и взглянула на своего мужа и на испуганную и потрясенную Клер. Расселу казалось, что он буквально видит как работает её мозг, и все-таки он не смог найти подходящих слов, пока она снова не заговорила.

– Что вас заставило подумать обо мне?

– Передняя дверь была открыта, – сказал Рассел.

– Что?

– Внизу у лестницы в квартиру Дарроу.

Она наклонилась на дюйм вперед, взгляд её стал подозрительным и недоумевающим.

– Не понимаю.

– Вы ужинали вместе с Дарроу.

– Да.

– Вы привезли его домой. Вы сказали, что оставили его на тротуаре и уехали. Если бы это было правдой, он отпер бы ключом дверь и закрыл её за собой. Он должен был подняться по лестнице и отпереть следующую дверь. Та дверь тоже была распахнута настежь, как и дверь на первом этаже. Человек, который запирает двери, обычно закрывает их за собой. Если бы он был убит намеренно, я думаю, убийца позаботился бы закрыть все двери.

– Мне казалось, что если бы стрелял ваш муж, а после того, что произошло между ним и Дарроу в тот день, это была вполне реальная возможность, он повел бы себя более осмотрительно, миссис Баском. Он не произвел на меня впечатление человека, который в панике бежал бы, забыв закрыть двери. Мы знаем, что там был Ал Фолли, но Фолли ушел через зарешеченное окно в переулок. Будь это Кастанца, ему проще всего уйти тем же путем, которым он пришел, через кабинет, то же относится и к двум агентам, которые должны были вести себя осторожнее; они проделали свою работу очень тщательно. Но дверь была открыта…Чей это пистолет? – спросил он неожиданно.

– Макса.

– У вас его не было, когда вы поднялись наверх?

– Нет.

– Но вы знали, где он лежит, и воспользовались. Когда вы поняли, что натворили, то бежали, может быть даже не замечая, что пистолет остался у вас, в панике не подумав даже о том, оставили вы двери открытыми или нет; вы думали только о том, чтобы быстрее убежать.

Он перевел дыхание, скопившееся в нем напряжение не покидало его, он чувствовал как сводит икры ног. Чтобы как-то расслабиться, он снова переступил с ноги на ногу. Джим чувствовал, как пот стекает у него по бокам, и понимал, что нужно продолжать:

– Когда вы обнаружили, что Дарроу собирается уехать отсюда один?

– Сильвия! – Голос Баскома снова был резким и настороженным, словно он хотел предупредить, что она и так сказала слишком много.

– Вчера днем, – ответила она, даже не взглянув на мужа. – Я позвонила в авиакампанию. У меня не было никаких подозрений, я полностью доверяла ему. Я думала, что он любит меня. Я только хотела убедиться, что он действительно заказал нам билеты. – Ее голос упал до шопота, словно она и сейчас отказывалась верить в то, что произошло. – Они сказали мне, что Макс заказал только один билет.

Она немного поколебалась, потом медленно продолжила, подбородок её поднялся, а глаза опять засверкали, – в ней снова стала закипать ненависть.

– За обедом он сказал мне, что произошла какая-то ошибка, и если бы у меня была возможность, то я готова была позвонить снова. Не знаю, как ему это удалось, но Дарроу не дал мне этого сделать, пока мы не оказались у него. Я не хотела этому верить, но я должна была убедиться.

– Вы поднялись в квартиру, – сказал Рассел. – Сейф был вскрыт, не так ли?

…Что сделал Макс?

– Прежде всего, он не мог понять, кто мог его открыть. Он не был дома с утра. Он просто обезумел и когда я пыталась поговорить с ним, сорвал свою злость на мне. – Она снова немного поколебалась, голос стал спокойней и слова её стали более понятны Расселу, когда он вспомнил то впечатление, которое она произвела на него сегодня утром.

Гордая и яркая женщина, способная немедленно ответить ударом любому обидчику.

– Я никогда его не видела прежде в таком состоянии, – продолжала она. – Он заявил, что ему надоело спорить со мной, а потом расхохотался. Он сказал, что я дура, что я должна была думать. Что не возьмет меня с собой, что никогда не собирался этого делать. Он сказал, что если я не уйду, то он позвонит Лесли и попросит его приехать и забрать меня. Я точно не помню, что случилось потом. Я не могу вспомнить. Я не помню как я выхватила пистолет из ящика стола…

– Сильвия!

Произнося это, Баском двинулся вперед. Лицо его стало твердым и решительным, в сузившихся глазах не было признаков страха. Несмотря ни на что, его голос продолжал оставаться терпеливым и убеждающим.

– Отдай мне пистолет, – сказал он.

Она покачала головой.

– Не отдам.

– Пожалуйста, не спорь со мной. Мы сможем справиться со всем этим, если ты сделаешь так, как я скажу, но прежде всего я хочу получить пистолет.

Он сделал второй осторожный шаг и в этот момент она направила на него пистолет, рот её был решительно сжат, рука, стиснувшая рукоятку пистолета, судорожно сжалась, костяшки пальцев побелели от напряжения.

Расселу показалось, что Баском должен бы понять, – его логика не может проникнуть в сознание, замутненное ненавистью и отчаянием и оказавшееся за пределами разумного. Но тот был смел и горд. Он почитал те фундаментальные ценности, уважение к которым в нем воспитали, и он продолжал двигаться вперед.

Теперь и Рассел начал двигаться вместе с ним. Он не понимал толком, зачем он это делает, и не очень над этим задумывался. Где-то в глубине души ему казалось, что в случившемся была и его доля вины. В начале у него была сугубо личная заинтересованность в решении этой проблемы. Когда Клер оказалась потенциальной жертвой, он оправдывал свои действия опасениями за её безопасность. Теперь же складывалось впечатление, что его вмешательство и настойчивость привели его в такую точку, из которой не было возврата.

Каким-то образом он чувствовал, что Сильвия выстрелит, и потому не мог стоять неподвижно и наблюдать за происходящим. И тут же он услышал отчаянный крик Клер.

– Нет, Джим!

Они приближались к пистолету с разных сторон и очевидно это и помогло. Какоето короткое мгновение ствол колебался, переходя с одного на другого. Но Баском был ближе и представлял более серьезную угрозу. Когда он бросился вперед, Рассел ещё несколько отставал, и в этот миг пистолет подпрыгнул в руке Сильвии и грохот выстрела заполнил комнату.

Прежде чем она вновь успела выстрелить, Баском схватил за ствол и резко вывернул его в сторону. Все ещё будучи впереди Рассела, он хлестко ударил жену свободной рукой и швырнул на диван. Она упала, рот её раскрылся, но не издал ни звука, веки затрепетали и закрылись, все тело обмякло.

Рассел перевел дыхание и почувствовал, как дрожат руки. Настала запоздалая реакция на происшедшее. Чтобы как-то успокоить дрожь, он сжал пальцы в кулаки и прижал руки к бедрам. Он видел, что Баском рассматривает свое плечо, где красное пятно стало расползаться по ткани пиджака. Казалось он только сейчас понял, что ранен. Майор поднял руку и несколько раз сжал и разжал пальцы, видимо ранение было не слишком серьезным, так как движения не причинили ему сильной боли.

– Я заберу его, – сказал Рассел указывая на пистолет.

Он двинулся вперед и протянул было руку, но внезапно остановился-и рука застыла на полпути, так как Баском неожиданно отступил назад и направил пистолет прямо на него.

Рассел оцепенел, недоверчиво уставившись на майора, мозг его бешено работал. Он видел, что Баском сделал ещё шаг назад, выигрывая дополнительное пространство и сказал:

– Послушайте! – так как не смог найти других слов.

– Это единственное доказательство против нее, – сказал Баском. – Без этого у неё появится шанс выкарабкаться. – Он расправил плечи и выпятил подбородок. – Я намерен избавиться от него немедленно.

Все ещё потрясенный тем, что он услышал, Рассел запротестовал.

– Но это сделает вас сообщником. Вы понимаете это, правда?

– Это шанс, которым я должен воспользоваться.

Рассел сделал ещё одну нерешительную попытку, воскликнув:

– Вы сошли с ума!

Но даже говоря это, он понимал всю тщетность своих слов, любых слов.

Женщина на диване пошевелилась. Взглянув туда, Рассел увидел, что глаза её широко открыты и в них больше нет ни ненависти, ни истерии. Казалось, реакция на то, что она сделала, на то, что ей предстояло в будущем, начисто смыла всю её жизненную силу и даже тело стало дряблым и увядшим.

Но оставалось ещё нечто, трудное для понимания: она смотрела на Баскома с таким выражением, которого прежде Рассел никогда у неё не видел. В глазах её застыло какое-то странное недоумение, словно она впервые увидела своего мужа в новом и лучшем свете. Потом, переведя взгляд на Баскома, увидев боль и отчаяние в его взгляде, и Джим по-новому оценил этого человека.

Он вспомнил все, о чем говорила Сильвия сегодня утром, все её жалобы. Он понял, что этот человек мог быть временами напыщенным, несколько самодовольным, даже придирчивым. Возможно, в нем была и та прочно укоренившаяся кастовая гордость, на которую так жаловалась его жена, но в то же время Рассел не мог поверить, что только эта гордость двигала его поступками. Складывалось впечатление, что этот пожилой человек не просто любил свою жену, он и сейчас любил её несмотря на все её преступления. И чтобы дать ему понять, что она наконец все поняла, она сказала едва слышным голосом:

– Все в порядке, Лесли. Не делай хуже самому себе. Уже слишком поздно.

Баском бросил на неё мгновенный взгляд – и это был единственный признак того, что он её услышал. Он медленно отступил к двери, нащупал ручку у себя за спиной. В этот момент Рассел почувствовал какое-то движение позади себя, легкое прикосновение тела Клер Тремен, и её рука сжала его плечо в молчаливом, но горячем напоминании о своем присутствии. Казалось она говорила:" – Не вмешивайся. Пусть он уходит.«И лишь теперь напряжение его отпустило.

Баском вышел.

Дверь закрылась, ненадолго воцарилась тишина. И тут же снаружи послышался топот, звуки борьбы, приглушенные возгласы. Затем дверь открылась и вошел Баском, разъяренный и обезоруженный. За ним появились Гектор Квесада, плотная фигура Ренальдо Диаса и веснушчатый сержант из полиции зоны канала.

Быстрые внимательные глаза Квесады мгновенно оценили ситуацию. Он удовлетворенно кивнул Расселу и Клер Тремен, осмотрел пистолет, а Рассел обменялся с ним несколькими короткими репликами.

– Это Педро сказал вам, что мы здесь?

– Педро? Какой Педро? – удивился Квесада.

– Тот, которому вы поручили водить мой автомобиль.

– Я его не видел.

– Тогда у меня есть для вас новости, – сказал Рассел и торопливо рассказал о происшествии в конторе адвоката Ибарра.

Квесада не прерывал Рассела, пока тот не закончил, а затем одобрительно кивнул.

– Это хорошо, – сказал он. – Очень хорошо. Отличный парень Педро… Эти двое, о которых вы говорили, не имеют отношения к убийству. Я уже выяснил, что у них великолепное алиби на тот момент, когда был убит Макс Дарроу…Нет, – квартиру Фолли я покинул, чтобы повидаться с Луисом Кастанцей.

Он повернулся, чтобы отдать пистолет Диасу и продолжил, обращаясь к Расселу:

– Мы пришли к определенным выводам относительно сеньора Фолли. Служащий ресторана рассказал, что видел, как тот вчера вечером проходил по переулку. К сожалению, – он поднял руку, – мы узнали об этом слишком поздно. Кастанца тоже лгал вчера вечером. У него был ключ от двери, соединяющей контору с кабинетом. Когда мы нажали, он признался, что прошел там, когда вы побежали к другому входу. Однако он настаивает, что не проходил дальше кабинета. У него была возможность заглянуть через открытую дверь в гостиную. Когда он увидел лежащего на полу Макса Дарроу, то немедленно вернулся, в спешке забыв на столе меню.

Инспектор пожал плечами.

– Но Кастанца к счастью для него имеет надежное алиби на сегодняшний полдень. Когда я понял, что он не мог убить Фолли, то отправился к вам в отель. Вас там не было, поэтому мы приехали сюда. – Он кивнул сержанту. – В тесном сотрудничестве с управлением вашей полиции.

Он взглянул на женщину на диване. Та глазами все ещё следила за мужем, но тело оставалось безвольным и неподвижным. Он снова кивнул, на этот раз как бы самому себе.

– Зная Макса Дарроу, – сказал он, – я спрашивал сам себя вчера вечером, не является ли его смерть результатом преступления из ревности. – Он взглянул на Баскома. – В одном вашей жене повезло, майор. Здесь, в зоне канала, наказание за убийство – смертная казнь через повешение. А у нас в Панаме нет такой суровой кары. Даже остров Коиба лучше этого, а когда обвиняемая-женщина…

Он выразительно пожал плечами. Затем резко бросил Диасу несколько слов поиспански и в комнате неожиданно все пришло в движение. Сержант занялся раной Баскома, Квесада шагнул к телефону, а Рассел, обнаружив, что Клер все ещё сжимает его руку, накрыл ту своей и крепко сжал.

– Пожалуй, тебе лучше присесть, – сказал он. – А я поищу чего-нибудь выпить.

Он сознательно сделал очень крепкий коктейль и следил поверх стакана, как она сделала глоток и скорчила гримасу.

– Слишком крепкий. А где же твой?

– Я помогу тебе справиться с этим, – ответил он, – мы можем поделиться.

Она протянула ему стакан с усталой улыбкой, но в зеленых глазах светилась нежное тепло. Джим отпил большой глоток и переключился на мысли о них обоих, став обдумывать их общую проблему.

Квесада отменил свое распоряжение о запрете на выезд. Теперь не могло быть и речи, позволят им покинуть страну или нет, вне зависимости от того, дадут ли они нужные показания. И впервые это показалось совсем не важным.

Единственное, в чем теперь он был уверен – когда бы Клер Тремен не вернулась в Штаты, они поедут вместе.

Примечания