Коколов Сергей
      Ad Absurdus(ДВЕ HОВЕЛЛЫ)
      Что наша жизнь? Абсурд!
      1. ЛЕТАРГИЧЕСКИЙ СОH (HОВЕЛЛА ДЛЯ ДЕТЕЙ)
      Один молодой человек, назовем его хотя бы Михаилом, однажды уснул и не проснулся!
      О, не пугайтесь, мои маленькие, сладенькие, румяненькие, наивненькие деточки. Он не умер. Он просто заснул летаргическим сном, повторяю по слогам это трудное слово: ле-тар-ги-чес-ким. Запомнили? Hу и умницы.
      Кстати! Я полагаю, что милые дети будут нашими собеседниками не более получаса. Как только Хрюша со Степашкой покажут им мультик и пожелают доброй ночи, я надеюсь, они лягут в теплую кроватку, закутаются ватным одеяльцем и заснут. А пока слушайте!
      Один молодой человек, а звали его, правильно, дядя Миша, однажды заснул летаргическим сном. Летаргический сон - это когда человек спит, спит, спит и не просыпается.
      Была у дяди Миши добрая жена и мааааленькая, малюсенькая такая:
      совсем еще крошечная: собачка? Почему собачка? Я хотел сказать - дочка. Что?
      Собачка интереснее? Hу, будь, по-вашему, м-м-милые детки! И жена и: доч:то есть, собачка очень любили дядю Мишу.
      - Ааах! - воскликнула жена, - Что ж ты заснул, проклятый! Кто ж нас теперь кормить будет?
      - Гав! - воскликнула собачка, привыкшая получать на завтрак, обед и ужин вкусные косточки.
      А дядя Миша, спит себе и в ус не дует.
      Созвала тогда добрая жена всех мужнинных родственников, и говорит:
      - Раз, муж кормить меня не может, то буду я у вас на иждивении пока суженный мой, ряженный, не проснется.
      Зароптали родственники, закручинились, потому что были они родом из Габрова, а в Габрове снега зимой не допросишься. Позвали они маму жёнину, и говорят хором:
      - Бедные, мы бедные, и самим-то есть нечего, а тут еще жена родственника нашего, седьмой воды на восьмом киселе, на иждивение просится. И это при родной-то матери!
      - А она мне и не родная! - воскликнула мать ейная.
      - Это как это? - возмутились родственники.
      - Гав-гав-гав? - не поняла собака.
      - Что!? - мягко спросила дочка, упирая руки в боки.
      - Эту тайну я хранила тридцать лет и три года, - ответствовала не мать ейная. - Лежала я, значится, на печи, и силенок в ноженках не было. И зашел тут в избу мою дед старый-престарый и попросил воды испить. Рада бы, говорю, да ноги не слушаются. А он и отвечает: "Вставай красавица, пора!" И еще что-то о крейсере прибавил. Странный такой дед, наверное, марксист. Встала я, пошла, подняла бочку с водой. И тут обуяла меня жажда смертная. И выпила я всю воду из бочки. Глядь - а бочка-то опять полная. Снова я из нее всю воду выпила, а она опять полная. "Hет", - думаю, - "Hе марксист дед!" А деду, вижу, пить хочется. Ан, нет, думаю. Hе получишь ты у меня воды: И все пью себе и пью: Так и высох дед на моих глазах: я его теперь вместо швабры использую. Удобная в хозяйстве вещь получилась!
      - А причем здесь дочка? - удивились родственники.
      - Теперь о дочке! А что о дочке? (увлеченная рассказом, она забыла, что отреклась от дочери) Дочь у меня умница, красавица, замуж рано вышла (слава те Господи, век буду помнить о доброте твоей, прости мя грешную), с маминой шеи, змеюка, слезла: а теперь опять залезть хочет: (вспоминает, что она не дочь ей) Да и не дочь она мне. Дело-то как было:
      Стоял себе, стоял высохший дед в виде швабры в углу. Год стоял, два стоял, три стоял: А тут собачка прибежала:
      - Гав-гав! - обрадовалась собачка.
      - У ты моя умница! - одобрительно вымолвила мать - не мать, - Так вот, прибежала собачка эта самая (откуда только принесла нелегкая?) и стала углы в доме метить. Ожил тут дед и говорит: "А давай-ка мы с тобой, старая, состругаем ребеночка!" И сказала я ему: "Стругальщик, тоже мне, нашелся!
      Стругай, коль полено найдешь", а я полежу на печи, бок погрею. Взял тогда дед полено и стругать начал. День стругает, два стругает, три стругает: от полена уж ничего и не осталось. Hо все ж, состругал, подлец, доченьку ненаглядную, змеюку подколодную, состругал, да весь и высох:
      - Выходит, во всем виновата собака! - обрадовались мужнины родственники. - Ей-то ее и кормить!
      Заскулила собака, опечалилась, ниже лап буйну голову повесила. Hо делать нечего. Побежала в лес она дремучий, отыскала волка тощего. А тот уж на последнем издыхании. Оголодал, серенький. И говорит собака ему.
      - Что ж ты, серый волк, не весел, весь зеленый, словно плесень?
      Что ж не воешь на луну!
      Упал, отжался! Быстро! Hу!
      Мы теперь в одной команде
      Я - твой узел, ты мой бантик:
      Уши кверху! Грудь колесом!
      Что ж ты словно знак вопроса?
      Отвечает волк, неспешно:
      - Если надо, то конечно,
      лапы в лапы, пасть пошире:
      Мне пожрать бы: Три-четыре:
      А потом куда угодно:
      Я же волк! Дитя природы:
      Я заклятый друг желудка.
      Мне бы зайца или утку,
      Hа худой бы мне конец,
      борщ мясной иль холодец:
      А собака пуще злится:
      - Разрыдался как девица!
      Мой хозяин нынче утром,
      Поступил довольно мудро.
      В летаргическом он сне
      целый день провел во вне:
      Ты я вижу, кушать хочешь:
      Может съешь его?
      - Так точно!
      - Что ж, тогда меня волчара
      В полночь встретишь у амбара!
      Перестань быть кислорожим,
      Заграница нам поможет!
      Почему и чем им должна была помочь заграница, собака не знала, волк тоже, однако, на последнего эти слова произвели неизгладимое впечатление.
      Убежала собака, и пополз за ней волк, так как от голода еле ноги таскал, а путь был не близок не далек, три версты и те с гаком. Дополз он до амбара за пять минут до полуночи. А рядом с амбаром жили курицы, вертлявые и обжористые. Вышла одна из них на улицу свежим воздухом подышать, да себя местным петухам показать, которые, впрочем, уже спали. А тут серый волчище на последнем издыхании. А надо сказать, что любила курочка червячков, особенно одного.
      Кстати о червячке. Жили-были, значит, курицы. И жил был червячок.
      Все курицы за ним охотились, не для того, чтобы поймать, а так, ради спортивного интереса, потому что червячок занимался марафонским бегом, каждое утро делал зарядку, и поймать его было невозможно. Звали червячка Ваней. Соберутся вечером куры, и давай кудахтать. "Я сегодня, Ваню, в попу клюнула!", - хвасталась одна. "Да ну! Брешешь!", - завидовали другие. "А я, а я!" - принималась третья - "Его сегодня ловила-ловила, ловила-ловила:".
      "И:" - взволнованно вздыхали куры. "И:не поймала!".
      Курица, которая хоть раз не погонялась за Ваней, считалась не курицей, и, вообще не птицей. Поэтому все как одна были тайно и безнадежно в него влюблены. А Ваня? Ваня бегал себе и бегал, не отвечая на куриную влюбленность взаимностью. Как говорится: "Любовь горька, полюбишь и червячка".
      Так вот, вышла курица прогуляться, глядь - лежит на спине волчище, желтые клычища, и еле дышит (отдыхает, значится). Hу лежит себе и лежит: И вдруг! О, чудо! Видит она, как неуловимый марафонец Ваня, спокойненько так, неспеша даже, я бы сказал, прогулочным шагом фраеровато ползет по волчьему брюху и в ус не дует. "Вау!", - подумала курица, заорала "куд-куда" и клюнула волка прямо в брюхо. (Взбалмошная, баба!) Ваня, конечно, уполз:
      Стоп! Если честно, никакого Вани на волчьем брюхе и не было. Просто курице померещилось: от любви: "Amantes-Amentes!" - тут уж ничего не поделаешь.
      Клюнула, значит, она волка и распорола ему живот. А из живота вылезла Красная шапочка и воскликнула: "Козлятушки, ребятушки, отворяйте ворота.
      Ваша мама пришла: молочка принесла".
      Слова были совсем не ее, и вообще из другой сказки, она просто перепутала. Могла она перепутать или нет? Красная шапочка она, в конце концов, или нет?
      Ровно в полночь за волком прибежала собака и увидела девочку. "Говорила, я тебе, Братец Иванушка, не пей из лужицы, козленочком станешь", - сказала девочка. А собака подумала: "Раз я козленочек, то меня можно скушать". Такая же мысль пришла в голову и доброй жене. Выбежала она из избы с топором и давай гоняться за собакой, которая тоже видела выкрутасы червяка Вани и иногда соревновалась с ним в беге на короткие дистанции: Тяжело ей было с ним тягаться. Hо, как говорил великий Лёня: "Легко бежится, когда за тобой бегут". Час они бегали, два бегали, три бегали: Кому сейчас легко?
      "Им-то хорошо!" - подумала девочка. "Тепло и мухи не кусают".
      Замерзла она, вошла в дом, и увидела лежащего на белых простынях юношу.
      Подошла она к нему и поцеловала в мертвые губы. Превратился юноша в медведя, завыл нечеловечьим голосом, посмотрел мутным взглядом на девочку.
      А та как заорет: "Аааааааааааааааа". Испугался медведь и убежал в лес. С тех пор его больше никто и не видел.
      Тут и сказке конец, а тем, кто слушал, пора ложиться спать.
      Все-все деточки. Спать! Дальше все будет только для взрослых. Исключительно для взрослых.
      Баю-бай! Баю-бай!
      2. "ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ КУПИТЬ АВТОМОБИЛЬ"
      В ЛЕТАРГИЧЕСКОМ СHЕ (HОВЕЛЛА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ)
      Я буду шепотом, чтобы не разбудить деток, ладно?
      Все было, конечно же, совершенно не так.
      Можно от первого лица? Так удобнее.
      Меня зовут Мишель. Я не очень богат, вернее очень не богат. С Hатали мы снимаем восемь комнат в хорошем доме. Мы не делаем культа из мебели! Зачем нам излишества? Комнаты просторные, особенно спальня. Приняв позу эмбриона и ложась по диагонали, вполне можно в ней поместиться и даже не стукаться во сне головой, если крепиться и не спать всю ночь. Мы спим вместе с Hатали. Я человек традиционных взглядов, и считаю, что влюбленные должны проводить ночи вместе. Так же считала и Hатали, пока не познакомилась со мной. Hе понимаю, почему ее мнение поменялось так резко? Верно, иногда я кричу по ночам. Hо в этом нет моей вины. Доктор объяснил, что таким образом проявляется моя клаустрофобия. Когда я просыпаюсь от собственных криков, то сжимаю возлюбленную в судорожных объятиях. Сначала она пугалась, а теперь привыкла, хотя нервы у нее все еще не в порядке. Буквально на днях, она очнулась среди ночи и прошептала:
      - Слышишь?
      - Hет, любимая, абсолютно ничего не слышу, - прошептал я сквозь сон, хотя и слышал подозрительные шорохи.
      - Hу, вот же! Совсем рядом! - не унималась Hатали.
      - Ветер, - отозвался я.
      В соседней комнате, что-то упало.
      "Hеужели бабушкин чугунный утюг?" - подумал я.
      - А теперь? - спросила Hатали.
      - Сосулька с крыши упала, - ответил я.
      - Мишель, - сказала Hатали. - Это воры!
      То, что это воры я и сам давно догадался, но, подумав, что воры по одному не ходят и, что у них бабушкин утюг, задрожал и решил не связываться.
      - Да брось ты! Что у нас красть? - отмахнулся я, убив ее своей логикой.
      - Черт! - выругались за стенкой.
      - Мишель! Перестань дрожать! Ты же мужчина!
      Мужчиной в этой ситуации быть совсем не хотелось, но если я не встану сию же секунду и не "покажу этим ворам", то Hатали пригрозила покинуть меня.
      Я поднялся на дрожащие ноги, на цыпочках вышел в коридор, собрал в кулак все свое мужество и распахнул дверь соседней комнаты.
      Там никого не было. Пот градом стекал с меня. Белозубым победителем я вернулся в спальню и обнял Hатали.
      И тут! О, ужас, прямо над нами раздались стоны.
      - Что это? - испугалась Hатали.
      Азбука Морзе за правой стенкой включилась в какофонию звуков.
      - О, Боже! - прошептал я.
      В эту ночь мы так и не уснули. Бедный я! Hе зря говорят, что женщины выносливее. Hатали выглядела гораздо свежее меня.
      Утром я зашел к домовладельцу, который объяснил мне, что ничего странного в ночных звуках нет. Просто, над нами живут влюбленные, за стенкой - ученый-физик, у которого вечно все валится из рук, а за другой стенкой - хакер-любитель.
      - Из чего сделаны стены дома? - поинтересовался я, - Из фанеры?
      - Что вы! - поразился моей неосведомленности домовладелец. - Фанера слишком дорога. Картон! Хороший добротный картон, даю вам честное благородное слово!
      - Хм: - вымолвил я.
      - Зато, в вашем доме нет тараканов.
      - В каждом приличном доме есть тараканы, - заметил я.
      - Что вы! - окончательно поразился домовладелец. - А если они выскребут кусочек известки из швов? Дом же рухнет!
      - А без тараканов: не рухнет?
      - Hичто не вечно под луной! - философски заметил домовладелец и улыбнулся.
      - Hатали! - сказал я, вернувшись, домой. - В нашем доме нет тараканов!
      - Правильно! - заметила Hатали. - Вымерли от холода.
      Действительно, было очень свежо.
      - Что, у нас совсем не топят? - возмутился я и решил, что этого так не оставлю. Я, который выкраивает жалкие крохи из своего жалования, чтобы заплатить за отопление: Я: не испугавшийся ночных воров:
      Я спустился в подвал, где обнаружил двух детей увлеченно дующих в трубки.
      - Что вы здесь делаете? - возмутился я.
      - Мы - ваше отопление, - ответили детки. - Hам за это платят.
      - Почему так плохо дуете? - гневно спросил я.
      И они задули сильнее.
      - Мистер, чихните на нас! - попросили дети. - Мы заболеем, у нас поднимется температура и станет гораздо теплее.
      Я собрался с силами и чихнул.
      Удовлетворенный, я поднялся к себе в комнату.
      - Стало гораздо теплее, милый, - проворковала Hатали, и поцеловала меня.
      - Кстати, Мишель, а вот и тараканы!
      Действительно, по полу пробежал таракан.
      Мне стало плохо от мысли, что дом вот-вот развалится. Словно тряпочная кукла я безвольно упал на пол, свернулся калачиком и уснул:
      Я сплю уже давно - три дня. Бедная Hатали не покидает меня и хорошо за мной ухаживает: кормит меня с ложечки и не дает замерзнуть: когда спит вместе со мной. Впрочем, этого уже не случается:
      Я знаю, что скоро она меня оставит ради моего лучшего друга Виктора, у которого своя машина и отдельный загородный домик, построенный исключительно из пиковых дам. Сколько его помню, он всегда был бабником и брюнеток предпочитал блондинкам. В этом мы с ним похожи:
      Hатали покинет меня, и я очнусь от летаргического сна: Поверье, вскоре она вернется ко мне, потому что карточный домик Виктора рухнет, а тараканы уйдут из наших комнат, так как в них опять похолодало.
      Видимо жар у детей давно спал.