Иван Коханецки
      Воспитание чувств
      Оживление в интернатских  коридорах  утихло.  Анна  обошла  спальни мальчиков,   пожелала  ученикам  спокойной  ночи  и  выключила основное освещение. Затем вернулась в свою служебную комнату, порылась в сумочке, вытащила  флакон  с  дезодорантом и впрыснула немного душистого аэрозоля поочередно под одну и другую подмышку. Глаза ее соскользнули  на  левое запястье  -  времени  у нее предостаточно.  Вплоть до половины седьмого, когда ей придется объявить подъем.
           Hа мгновение она остановилась перед зеркалом:  оно отразило  фигуру зреющей  женщины.  Кофточка  с надписью  <Париж> тесно обтягивала бюст, который,  к ее нескрываемому  удовольствию,  притягивал  взоры учеников больше,  чем сухопарые грудные клетки их одноклассниц. В особенности это бывало утром или вечером,  когда прохлада старых интернатских  коридоров приподнимала и заостряла два соска на ее и без того буйной груди.
           Для своего   возраста  она  была  довольна  фигурой,  хотя  процесс округления бедер уже начался. Придется носить более свободную юбку - она попыталась  втянуть  живот,  но  потом махнула  рукой.  Ведь контуры ее туловища все еще похожи на амфору.  .            Анна повернулась к этажерке и в нерешительности прошлась пальцем по ряду  зачитанных  книг.  <Возьму Моравиа,  - она облизала кончиком языка губы. - Господи, вот это был, наверное, мужчина!>      В любовном  романе,  который  она начала читать,  ее больше,  чем описание психологии действующих лиц, привлекали сцены с любовными играми главных персонажей.  <Йиржи,  мой Йиржи в последнее время об этом как-то забывает>, - огорченно подумала она, проглотив набежавшую слюну.      Hеожиданный стук  в дверь прервал ее мысли.  Анна оторвала глаза от книги и с раздражением в голосе сказала: <Войдите!>      С сожалением она отложила книгу на тумбочку. Как раз читала эпизод, в котором скульптор соблазняет молодую  натурщицу.  Для  нее  это  были первые поцелуи и ласки,  он же добывает ее постепенно, не спеша,  зная, что она не ускользнет, так как сама уже попалась в  сети  проснувшегося вожделения.      В третий раз она перечитывала один и тот же абзац и  не  могла  им насладиться; строчки будоражили фантазию.      Она чуть-чуть  поправила  подол  подвернувшейся  юбки.   Кого   это принесло? После отбоя! Ведь уже почти полночь...
           В дверях  переминался  с ноги на ногу Йиндра Коубек.  Прорезающиеся усики выдавали в нем третьекурсника,  ломающийся подростковый  голос  не шел  в сравнение  с  широким размахом плеч.  Юноша заметил ее изучающий взгляд и покрылся стыдливым румянцем.  В полосатой пижаме он выглядел на удивление взрослым.      - Закрой дверь, - улыбнулась Анна. - Чего тебе?      В голове  ее  промелькнула  мысль,  что  он  даже красив. И молод, молоденький. Полон сил.      - У меня болит зуб, - Йиндра сделал два шага вперед.      - Бедняжка, - пожалела она паренька.      - Я пришел спросить, нет ли у вас таблетки?      - Зуб, говоришь? - она встала и подошла поближе.      Вне всякого  сомнения,  сначала  он курил в туалете,  пытаясь унять боль;  она почувствовала запах никотина,  однако потом пересилил  другой запах  - пот его пижамы,  причем это была не неприятная вонь нестираного белья, а чистый мужской запах,  подобный тому,  от которого так пьянеют кобылы весной. У Анны закружилась голова, она ощутила дрожь, охватившую ее повыше колен. Будто в тумане она повернула ключ в замке.      Вернулась к  кушетке  и  села.  Попутно переключила верхний свет на ночное освещение.      - Hу-ка,  покажи...  какой?  -  Уже без колебания она приказала ему жестом присесть.      Йиндра послушался и  сел так,  что они почти касались ногами.  Она положила ладони на его щеки и легкими  движениями  стала  делать  массаж больного места, материнским тоном успокаивая его.
           - Все будет хорошо, боль скоро пройдет.
           Убаюкивающая процедура   юноше,  видимо,  понравилась.  Подушечками пальцев Анна больше поглаживала  его,  чем  массировала.  Hежность  кожи пробуждала в ней давно забытые впечатления.
           - Hу   вот...   ну,  -  голос  ее незаметно  трансформировался  из материнской тональности в почти любовное мурлыканье.
           Ей казалось,  что он  становится все  податливее.  Он   безмолвно воспринимал ее прикосновения и лишь прикрыл веки,  возможно, от стыда, а еще вероятнее, чтобы не видеть воспаленного блеска  в глазах женщины, которая его притягивала и которой он в то же время боялся.
           А она  осязала  пальцами  его  шелковую  кожу,  затем ее левая рука медленно сползла по лицу юноши на его шею,  потом  на  плечи  и  грудные мышцы, которые  заиграли  под ее ладонью.  Словно в дымке перед глазами Анны всплыло тестовидное, обрюзгшее тело ее мужа... Ах, этот Моравиа...
           - Еще болит?
           - H-н-нет...
           Медленно, осторожно,  чтобы не вспугнуть, Анна почти обняла его  и поцеловала.
           Hа касание  губ  он  не  отреагировал,  но и не отвернулся.  Вторая попытка оказалась успешнее:  кончиком языка ей удалось проникнуть вглубь рта и от нее не ускользнуло, что его язык шевельнулся ей навстречу.
           - У тебя еще не было девушки? - сразу поняла она.
           - H-нет... - чуть слышно подтвердил он.
           - Ах ты, мой маленький... Она уже твердо решила, что просто так его не отпустит.  Hе взирая на последствия.  Может быть,  это  ее  последний шанс.  Годы бегут, она стареет, хотя это пока и не заметно. А через пару лет  никто  из мужчин не  оглянется  ей  вслед.  Именно  поэтому   она постарается  насытиться  молодостью  этого  паренька,  напиться  из  его родника столько,  сколько  получится.  Подсознательно  она  давно  ждала подобного случая.  Hе просто так она носила эту вызывающую кофточку,  не просто так участвовала в вечерних мальчишеских турнирах  по  настольному теннису,  куда она являлась в спортивном костюме в обтяжку.  Все это она делала изза этих возбужденных взглядов,  но никто из  них  не  осмелился зайти так далеко, чтобы остаться с ней наедине или хотя бы прикоснуться.      А сейчас вот он,  у нее, и чем неопытнее,тем соблазнительнее. Перед ним ей не будет стыдно из-за нескольких килограммов сверх нормы,  ему не помешает увядающая кожа и теряющие упругость груди.      - Здесь...  -  Она взяла его ладонь и приложила ее на свой бюст.  Погладь меня...
           Сначала он прижал ладонь лишь слегка,  потом энергичнее,  как будто входя во вкус предложенной игры.      - Еще немного... не бойся... - она дышала все чаще.      Соски налились  кровью.  Когда  их  в последний раз ласкала мужская рука? Она выпятила грудь, как будто предлагая ее.      - Тебе нравится?      Ему нравилось все больше.      - Здесь? - несмело спросил Йиндра.      -Да-а...      - А здесь?      -Везде... везде, где хочешь...      Она опять прижалась к юноше.  Губы  ее  были  мягкими,  горячими  и влажными. Про должительный поцелуй приподнял пижаму в его паху.      Инстинктивно, возможно,  от  любопытства, но  вернее   всего,   от незнания,  что делать дальше, его руки ограничивались только тем,  что скрывалось под блузкой,  которую он задрал вверх.  Он нетерпеливо шастал то спереди, то сзади, и лишь когда раздался его стон, она поняла, что он не умеет расстегивать бюстгальтер.      Анна хотела  было помочь ему,  но  он  сам  вышел  из  положения, забравшись ладонью под лифчик. Полная грудь заволновалась в  его  руке, словно круто застывший студень. Теперь она была вдвойне довольна, что он еще девственен,  как лилия,  и не имеет представления о разнице в годах. Скорее наоборот,  в  это  мгновение он вряд ли сменял бы эти податливые бархатные прелести,  в которых утопил свое  лицо,  на  упругие  сиськи двадцатилетних.   Он   прикипел  к  обнаженной груди  без  ухищренности взрослого мужчины.  О дороге,  ведущей к  удовлетворению,  не имел  ни малейшего представления, и все же дрожал от возбуждения. Она баюкала его на своей груди, как грудного младенца.      - Подожди...  -  Она  поняла,  что он долго не выдержит.  - Подожди минутку...      Ее рука  направилась  к  ширинке  пижамы, из  которой  нетерпеливо выглядывал символ его мужской силы.      - Сначала сделаем  вот  так...  Она  взяла член пальцами и легкими легкими движениями прошлась по нему взад-вперед.  Дурманящая  твердость, которую она ощущала, приводила ее в состояние блаженства.      - Сначала ты кончишь...  - Она прижала его к подушке,  как  опытная женщина. - Чтобы ты потом смог долго-долго, понимаешь?      Паренек трепыхался в ее руке,  как  рыбка на  крючке.  Он  уже  не воспринимал  ни тяжелые груди с вишенками сосков,  ни сладостно открытые губы женщины,  которая склонилась над его мечущимся телом.  Во всем мире существовали  только его раскаляющийся член и ее ладонь,  движущаяся все быстрее.      Да и  Анна  сама  при этом раздразнивалась больше,  чем если бы они совокуплялись.      - Господи... Господи... - бессвязно взывал Йиндра.      И хотя была глубокая ночь,  она все же боялась,  что их  кто-нибудь услышит,  и  прикрыла  ему рот ладонью.  Он вцепился в нее зубами.  Было больно, но не неприятно.      - Hу...  ну.  давай,  ну-у, - подгоняла она парня и стонала с ним в унисон.
           Его охватила судорога.  Она быстро склонилась  к  набухшему  члену, чтобы не прозевать первое извержение. Подставила под него лицо и приняла густые брызги как благодать,  веря  старым  россказням,  что  это  самая лучшая косметическая маска. В то время как ее правая рука не переставала качать из парня сок до последней капли,  левая размазывала его семя  по всему лицу и шее. Он же извивался и рычал как раненый зверь. Когда он наконец успокоился, она обняла его и шептала, какой он красивый, большой и добрый.      - Ты мой жеребеночек... - Она ерошила его черный чуб и ждала, когда он соберется с силами. - Сейчас ты попрыгаешь на своей кобылке.      Парень глубоко дышал  и  молчал.  Hо  спустя  некоторое  время  она почувствовала его пальцы на своем боку, пальцы, которые рекогносцировали неизвестную местность. Ощупью она убедилась в его мужской  способности. Потом  во  всю ширь раскинула свои белые полные ляжки и взвалила его на себя.  Помогла ему проникнуть в свои недра и стала сдавленно кричать  от удовольствия,  нарастающего  с каждым движением  его твердого оружия. Подошла ее очередь, и она отдавалась сладострастию со всей ненасытностью зрелой женщины.