После потери укрепрайона Тмими англичанам не оставалось ничего другого, кроме подготовки нового удара по победоносным войскам Роммеля. В результате немецкого наступления оказались перерезанными прекрасно отлаженные коммуникационные линии британцев — кратчайший маршрут снабжения армии от дельты Нила до Тобрука. Роммель предполагал, что на этот раз переформирование потрепанных в боях английских частей, подход пополнения и поставки амуниции будут проведены противником в рекордно короткие сроки и Очинлек предпримет попытку вернуть утраченное не позднее начала июня — до наступления страшного африканского лета, когда дикая жара делает невозможной любую крупномасштабную наступательную операцию.
      Развитие ситуации на африканском театре боевых действий вызывало особую озабоченность Роммеля в связи с тем, что главная коммуникационная артерия немцев Италия — Триполи находилась под постоянной угрозой удара с Мальты. Располагавшиеся на острове базы подводных лодок, истребительной и разведывательной авиации союзников превращали морской путь из Сицилии в Африку в страшное испытание для немецких и итальянских моряков. Для организации полноценного снабжения Африканского корпуса необходимо было окончательно решить «мальтийский вопрос». Роммель был готов пожертвовать многим, чтобы не ввязываться в сражение с Очинлеком до того, как воздушный флот Кессельринга ликвидирует опорный пункт союзников в Средиземноморье. Он считал целесообразным в очередной раз отказаться от Киренаики и, навязав медлительному противнику позиционные бои, окончательно остановить его под Аджедабией или Буаретом.
      Самым серьезным препятствием на пути осуществления стратегических замыслов Роммеля и разумного решения африканской проблемы имеющимися силами стали Гитлер с его пропагандистской максимой «защищать каждую пядь земли» и Муссолини с его постоянными причитаниями, что «империя не выдержит еще одного отступления». Эти вопросы можно было решить только в штаб-квартире фюрера, поэтому с надеждой на оптимальное решение проблемы Гитлером и его военными советниками Роммель полетел в Европу — в первый раз со времени назначения в Африку. Молодой офицер, который сопровождал генерала в этой поездке, уже после войны рассказал мне о своих впечатлениях. Самолет совершил посадку на промежуточном аэродроме в Мисурате. На ужине в честь Роммеля высокопоставленные итальянские офицеры старались перещеголять друг друга в самом низкопробном казарменном остроумии. Всегда корректный Роммель с большим трудом сдерживал себя, когда неотесанные солдафоны отпускали свои наиболее грубые шутки. Во второй половине следующего дня во Дворце дожей, в Венеции, его принимал Муссолини. Роммель кратко сформулировал свои требования: увеличить общий тоннаж отправляемых грузов в порты Триполи и Бенгази, гарантировать поступление не менее 20 000 тонн грузов ежемесячно, обеспечить надежный конвой грузовых транспортов и ускорить отправку в Африку подразделений итальянских вооруженных сил. Немцам довелось стать свидетелями трагикомического фарса: каждое предложение Роммеля сопровождалось вызовом из прихожей соответствующего министра. Потом дуче в присущей ему экзальтированной манере доводил до подчиненного суть проблемы и в конце своего монолога все же интересовался мнением государственного секретаря или вызванного на ковер министра. Ни один из них не возразил и не высказал ни малейшего сомнения — вытянувшись по стойке смирно, они только поддакивали и на все вопросы отвечали — «Так точно!» и «Будет сделано!», а потом исчезали за дверями кабинета после подобострастного поклона. Роммель знал цену обещаниям фашистского лидера и не понаслышке был знаком с бюрократами всех мастей, поэтому не удержался от слов: «Вы все умеете расшаркиваться и много чего обещать, только после ваших реверансов в Африку не приходит и на тонну больше грузов».
      Приземление курьерского самолета Роммеля на маленькой взлетно-посадочной полосе Ставки фюрера под Летцен-Растенбургом едва не закончилось авиакатастрофой. Пилот посадил скоростной самолет не на ту полосу и в последнее мгновение свернул на боковую рулежную дорожку. Он укротил машину в нескольких метрах от забора перед глубоким оврагом — прокатись самолет еще немного, и вся эта история закончилась бы трагически. На этом же самом месте при посадке на аэродром «Волчьего логова» (такое кодовое название носила штаб-квартира фюрера) незадолго до этого погиб министр вооружения Фриц Тодт. Поздно вечером состоялась первая встреча Роммеля и Гитлера в присутствии Кейтеля, Йодля, Шмундта, нескольких адъютантов фюрера и Вестфаля, сопровождавшего генерал-оберста во время поездки в Европу. В неофициальной обстановке Гитлер вручил ему «Мечи» к «Дубовым листьям» «Рыцарского креста» — в ответ Роммель произнес импровизированную речь.
      Роммель особо подчеркнул, что подготовку к отражению британского удара приходится проводить на фоне возросшей угрозы со стороны Мальты, и для обеспечения бесперебойного подвоза снаряжения эту проблему необходимо решить раз и навсегда. Он предложил альтернативный план: 1. Корпус защищает укрепрайон Тмими, как этого требуют Гитлер и Муссолини, и немедленно захватывает Мальту с использованием всех итальянских резервов и при поддержке 2-го воздушного флота Кессельринга. В результате бомбардировок большинство островных аэродромов уже выведены из строя, и в настоящий момент противник использует от 30 до 60 истребителей, укрывающихся в подземных ангарах. 2. Вермахт оставляет Мальту в покое и при поддержке авиации наносит удар в направлении крепости Тобрук. Если удастся захватить крепость штурмом, то одним выстрелом будут убиты два зайца: во-первых, положительно решится вопрос со снабжением, потому что не будет необходимости использовать Триполи как основной порт; во-вторых, крепость послужит прекрасным опорным пунктом во время будущего наступления британцев поздней осенью.
      Гитлер всячески избегал дать объективную оценку плану Роммеля и расспрашивал генерала о британском вооружении, в частности его интересовала легкая 82-мм полевая пушка. «Африканцы» терпеливо ждали, когда же разговор вернется к интересующей их проблеме — но тщетно… Совещание подошло к концу, и Гитлер обещал вернуться к этой теме на следующий день.
      Во время ужина Роммель сидел рядом с Гитлером. За приставным столом сидели сопровождавший Роммеля офицер, Борман, Гиммлер, Белов и Энгель. Присутствовали Кейтель, Йодль, Дитрих и лечащий врач Гитлера Морелл. Внезапно все разговоры в столовой перекрыли громкие выкрики Гитлера. Воцарилось напряженное молчание, и все отчетливо услышали, как, не стесняясь в выражениях, Гитлер ругает Черчилля самыми последними словами: «Я еще покажу этой грязной свинье, этому вечно пьяному мерзавцу…». Майор Энгель слегка наклонился вперед и произнес: «Господа, пожалуйста, не нервничайте и не удивляйтесь. Мы к этому уже привыкли — почти каждый раз одна и та же история. Теперь раз уж он завелся, то его не остановишь…»
      В ответ на критику в адрес «империи фашизма» пресс-секретарь рейха, доктор Отто Дитрих, вспоминая о втором визите фюрера в Италию, высказал несколько удивительно нелогичных замечаний:
      — Мне импонирует Италия. Это воистину великая держава. Я сразу же представляю себе десятки подводных лодок, которые стоят у пирсов Неаполя и готовы по первому же приказу погрузиться под воду и отправиться в бой. Это прекрасное зрелище, скажу я вам. Все отлажено как часовой механизм…
      Дитрих был похож на неуспевающего по «логике» студента, который побывал на военном параде, а потом в весьма приятном обществе отобедал в модном ресторане, делая из всего этого вывод — раз еда была изысканной, а общество милейшим, значит… армия сильна как никогда!
      Потом наступила очередь Гиммлера, который с воодушевлением рассуждал об Индии и утверждал, что «там достаточно только поднести спичку — и вся страна вспыхнет в очистительном огне, в котором сгорят все прежние завоевания британской империи». Он беспечно выдвигал одну фантастическую идею за другой, а несколько позже это подвигло рейхсфюрера к попытке создания индийского легиона Ваффен СС.
      В этот же день Роммель был вызван на вечернее совещание к Адольфу Гитлеру. Когда поздно ночью он вернулся в домик для гостей, с нетерпением поджидавший его возвращения Вестфаль спросил: «Ну что, решили что-нибудь по африканским делам?» — «Нет, — отстраненно ответил генерал — мы обсуждали личные вопросы. Я надеюсь на завтрашний день…»
      Роммель был огорчен и расстроен безрезультатными попытками воззвать к здравому смыслу Гитлера. Он был ошеломлен некомпетентностью окружавших фюрера «военных советников» и отказывался понимать, как можно настолько поверхностно подходить к решению жизненно важных для Германии военных проблем. Роммель пытался связаться с Герингом — рейхсмаршалом люфтваффе и по логике вещей заинтересованным в успехе человеком, — но и эти попытки закончились ничем. Геринг всячески избегал Роммеля, а когда единственная встреча все же состоялась, маршал категорически отказался выслушать мнение опытного боевого командира о возможностях применения авиации в условиях пустыни.
      Последней надеждой стало назначенное на следующий день совещание в фюрербункере. Но и на этот раз Роммелю не удалось получить четких и ясных ответов на поставленные вопросы — только туманные обещания. Когда после утреннего совещания у Гитлера Вестфаль поинтересовался, чего же все-таки удалось добиться, глубоко разочарованный Роммель ответил:
      — Чего я добился? Фюрер пожелал нам удачи, но мне так и не удалось добиться от него ничего определенного. «Обсудите все вопросы с дуче» — эти слова фюрера, наверное, единственное, что мы приобрели…
      Роммель часто вспоминал пророческие слова генерал-оберста Гальдера. Во время обсуждения перспектив африканской кампании тогдашний начальник Генерального штаба, намекая на грядущие осложнения на Восточном фронте, произнес:
      — Роммель, вы защищаете уже проигранные позиции…
      На обратном пути Роммель повторно встретился с Муссолини. Эта встреча принесла ровно столько же, сколько и полет в Растенбург. Кортеж автомобилей проследовал мимо почетного караула фашистской милиции и по заполненным ликующими толпами римлян улицам направился к правительственному аэродрому. Сидя в салоне роскошного лимузина дуче, Ром-мель сквозь зубы произнес:
      — Эти люди даже не пытаются выполнить то, что обещают сделать…
      Несолоно хлебавши Роммель возвращался в Африку.
      Этот безрезультатный двухдневный визит в Ставку впервые поставил генерал-оберста перед необходимостью пересмотреть свое отношение к Адольфу Гитлеру. Искреннее недоумение сменилось охлаждением, а разочарование — недоверием. Простой и в чем-то даже прямолинейный Роммель всегда безоговорочно доверял «Верховному главнокомандованию», потому что честь, верность и исполнительность всегда были отличительными чертами его солдатской натуры. Теперь он с удивлением почувствовал, что не испытывает, как это бывало раньше, слепого доверия к словам фюрера.
 

      День за днем проходили в ожидании приказа из штаб-квартиры фюрера. Одна за другой уходили радиограммы в Ставку, но все они так и оставались без ответа. Сейчас Гитлера больше занимали проблемы Восточного фронта — время победных реляций о захваченных территориях и лживой информации об уничтоженных советских армиях подошло к концу. Роммель так и не получил две обещанные танковые дивизии. Сбывались его самые мрачные прогнозы: на фоне тотального усиления британского военного присутствия в Африке его корпус начинал испытывать все большие затруднения со снабжением по мере окончательного превращения вверенного ему участка фронта во второстепенный. Роммель пристально наблюдал за усилением британских частей. Без подхода свежих дивизий немцы не только не могли атаковать Тобрук, но и вряд ли сумели бы выстоять в долговременных оборонительных сражениях. Роммель принял решение оставить Киренаику, прежде чем это его вынудят сделать английские войска, но сохранить Африканский корпус в состоянии относительной боеготовности.
      Итальянский офицер связи рапортовал о принятом решении в Рим, и Муссолини патетически воскликнул:
      — Империя стоит и падет вместе с Киренаикой…
      Впрочем, дуче немедленно развил бурную деятельность и пожаловался в Берлин, чтобы оказать давление на Роммеля и с помощью Гитлера заставить немцев до последнего человека сражаться в укрепрайоне Тмими. Так чисто тактический вопрос перешел из военной категории в сферу политиканства. Гитлер продолжал упорно придерживаться своего принципа «ни пяди земли без боя» и исключительно по политическим соображениям запретил Роммелю уходить из Киренаики даже в случае широкомасштабного британского наступления. Тем временем Геринг и люфтваффе провалили операцию на Мальте.
      Таким тяжелым ударом по Африканскому корпусу закончился разлад между политическим и военным руководством «Третьего рейха». Гитлер так и не вынес обоснованного решения, а среди его военных советников не нашлось ни одного мужественного человека, который бы выступил против порочной практики оплаты политических счетов обанкротившегося римского диктатора жизнями германских солдат. В этой безвыходной ситуации Роммель решился провести необыкновенно дерзкую операцию — неожиданным ударом по врагу он решил предвосхитить готовое вот-вот начаться наступление англичан и спутать им все карты.
      На этот раз соотношение сил и недостаточное количество немецких танков не позволяли всерьез рассматривать вопрос взятия Тобрука. Учитывая сложное положение его армии, решение этой проблемы было решено отложить до лучших времен.
      Взятие Тобрука и триумфальный поход в Египет заняли достойное место в военной истории — после Дюнкерка это был второй по силе удар, до основания потрясший всю Британскую империю. Эта операция была проведена в лучших традициях его полководческого таланта. И хотя я не ставил перед собой цели во всех подробностях рассказать о тех героических неделях июня и июля 1942 года, пусть за немецкого генерала выскажутся его британские оппоненты, и в первую очередь Алан Мурхед:
      — 26 мая 1942 года Роммель провел свой типичный отвлекающий маневр: в то время, пока штурмовые подразделения имитировали фронтальный штурм Эль-Газали, Роммель совершил стокилометровый марш-бросок на юг. Вдоль британских минных полей он вышел в открытую пустыню в районе Бир-Хакейма, потом повернул на север и через Эль-Адем глубоко проник в расположение британских войск. Несколько часов в тылу царила полная неразбериха. В ходе наступления немцы смели множество изолированных британских соединений и уничтожили несколько идущих по пустыне без сопровождения транспортных колонн. Никто не знал, откуда они взялись и какими силами располагают. Войска забаррикадировались в фортах и открывали огонь по всему, что движется. К полудню стало ясно, что обошли защитные рубежи и прорвались в тыл нашей армии минимум 400 танков и несколько артдивизионов противника. Всю ночь Роммель гонял по пустыне грузовики, пускал сигнальные ракеты и устраивал стрельбу, стараясь создать впечатление масштабности действий и своей военной мощи. Даже штаб-квартира командующего фронтом Ричи в Джамбуте оказалась под угрозой. Войсковые части укрылись за крепостными стенами Тобрука и Эль-Адема.
      В результате двухдневных танковых баталий в ходе сражения наметился перелом. На новых британских танках оказалась более толстая броня, поэтому танковые орудия немцев не наносили им практически никакого ущерба. Но самым неприятным сюрпризом для Роммеля оказалась новейшая противотанковая пушка англичан.
      — 75-миллиметровые фанаты с взрывателем ударного действия падали на головы немцев. Наши пушки били с такого расстояния, что находились практически вне досягаемости орудий противника. Новые британские противотанковые пушки открыли плотный деморализующий и результативный огонь по врагу. Это было нечто новое — ив самом начале немцы были просто ошеломлены. Прошлой зимой мы и противник использовали тактику мобильных соединений, а теперь все сводилось к артиллерийской дуэли — польку сменил менуэт! В эфире раздались нервные требования немецких командиров срочно перебросить на поле боя батареи 88-мм орудий. Немцы были вынуждены срочно вывести танки из боя и отвести их в укрытия — теперь их танки могли вести только беспокоящий и заградительный огонь. И танки, и противотанковые орудия стреляли теперь с постоянных позиций. Немецкие 88-мм и танки «Марк-4» против американских «Грантов» и «шестифунтовок» — это напоминало классическое позиционное сражение. Все попытки Роммеля контратаковать закончились ничем, и он был вынужден уступить. Обе стороны понесли жесточайшие потери — у нас они были даже выше, чем у немцев. Если бы пал Найтсбридж, то Роммель даже и сейчас смог бы спасти ситуацию, но он держался. День и ночь над немецкими позициями кружили королевские ВВС и бомбили, бомбили, бомбили…