Дангисвейо умолк. Сказать ей, что Ани ждала ребенка от Лармонта? Или сжалиться? Стоит ли она того после всего, что между ними произошло?
      Это тоже было одной из причин, приведших его сюда: он заранее предвкушал, как скажет Ведене, что во время экспедиции Лармонт обманывал ее. Злорадство? Да, именно этим чувством он заранее наслаждался. Растоптала его, Дангисвейо, чувства - пусть теперь локти кусает.
      - Что ж, не скрою... Ани была беременна от Нормена.
      Вот и сказал! Он так и впился глазами в Велену, ожидая, как она себя поведет. Та кивнула и, словно ни в чем не бывало, проговорила:
      - Ясно. Продолжай!
      - Эти существа видели, что Ани ждет ребенка. Думаю, это удесятерило их доверие к Нормену. После представления, устроенного психогенетиками, они отправились к нему за советом. Они боготворили его. А потом... начали стекаться к нам: сначала десятками, сотнями, а потом и тысячами и помогали, чем могли.
      - Разве вы вели работы не на ночной стороне? - спросила Ведена.
      - Первоначально туда полетели три гляйтера, а позже Норман сумел уговорить и арайцев. С какими это было связано сложностями и муками, объяснять не стану. Счастье еще, что с дневной стороны на ночную стекала узенькая речка, которая на той стороне превращалась в глетчер. Ими мы и воспользовались.
      7 Для создания оптимального опорного момента бурить скважины следовало под углом не менее сорока градусов, но в таком случае не удалось бы вовремя убирать породу. Тогда решили пробурить винтообразную штольню протяженностью километра в четыре и выйти на основной пустотный анклав, который разветвлялся на множество ходов и цепочек пещер. После катастрофы арайцам предстояло все это еще расширить. Короче: необходимо было поднять на поверхность миллионы кубометров пустой породы!
      "Ромул" перебазировали на другую стартовую площадку, поближе к месту главных событий. Поэтому первый аннигилятор удалось перебросить и пустить в дело уже две недели спустя. Каждый выброс энергии в считанные секунды превращал в газ огромные массы горной породы. В тоннелях люди работали не иначе как в тяжелых скафандрах, ибо горячие газы рассеивались крайне медленно. Ни о какой свободе передвижений не могло быть и речи...
      Взрывы производились в исключительных случаях. А после них тысячи арайцев кровоточащими от порезов ладонями насыпали во что попало землю и щебенку, чтобы вынести на поверхность. Биологи тем временем занимались подбором растений, которые могли бы жить под землей: это хоть как-то решило бы проблему питания.. . О серьезно поставленных научных опытах тут говорить не приходится. Ученые, не знавшие точно, с какой именно ситуацией арайцам придется столкнуться в действительности, вынуждены были делать ставку на счастливый случай, на озарение, на удачную находку.
      Лармонт предложил использовать для производства продовольствия гидропонные резервуары и синтезаторы "Ромула". С их помощью на первое время можно было обеспечить в крайнем случае тысячу человек, но отнюдь не пятнадцать-двадцать тысяч.
      - Нормен ярился, как безумный, оттого что Мирел, наш биогенетик, топтался на месте со своими искусственными грибами. Мирел полагал, что в результате ряда мутаций ему удастся приспособить грибницу, быстро созревающую на поверхности планеты, к условиям подземного существования. Тогда грибы стали бы основным продуктом питания арайцев. Но за такой короткий период времени...
      Лицо Ведены было спокойно.
      - Мы далеко не сразу поняли, с чем в действительности связано предложение Лармонта. Даже я первое время видел только подземные помещения и тоннели. - Дангисвейо холодно усмехнулся. - Я себе даже представить не мог, с какой скоростью аннигиляторы сделают свое дело. Там, в космосе, когда приходилось уничтожить случайный метеорит, ничего подобного я не видел. Ну, вспыхнет на секунду какое-то облачко - и заметить не успеешь. А тут, под землей...
      Он со значительным видом надул щеки и медленно выпустил воздух.
      - Словом, эти подземные работы оказались даже еще не половиной дела. А что потом началось... Сколько всего нужно было узнать и понять арайцам, чтобы выжить! Знаний, знаний вот чего у них не было! А как объяснить, если в большинстве случаев им не известны простейшие причинно-следственные связи? Возьмем, к примеру, радиоактивность... Да что там! Приходилось показывать, как смазывать машины и механизмы, которые мы им оставляли. Тысячу раз вдалбливать, как действует система вентиляции. Или как удобрять перенесенную сюда почву естественным путем... Даже понять, почему нельзя разжигать костры в пещерах - чтобы не задохнуться от недостатка кислорода, они не могли. Им пришлось бы перейти на сыроядение... Эх, да мало ли!..
      Даже сейчас от воспоминаний о пережитом на Аре у Дангисвейо выступил холодный пот на лбу.
      - Чем мы в сущности занимались? Пытались за считанные дни пройти путь тысячелетий! И чем больше вопросов отпадало, решалось, тем более серьезные проблемы вставали перед нами, пока мы не осознали, что все наши усилия в конце концов окажутся тщетными. С таким же успехом мы могли бы преспокойно сидеть сложа руки, а в назначенный час улететь на Землю. Что проку в знаниях и даже в средствах, когда нет времени для их применения! Нет, и все тут!.. Данные компьютера были однозначны: начиная с определенного уровня новулы, все шансы на выживание равны нулю. Не говоря уже о новой...
      - Ты способен переложить ответственность за решение на машину? - возмутилась Ведена. - Бездушный аппарат не в праве ничего решать! Это дано только людям, слышишь? Людям! Но не таким холодным эгоистам, как ты, которые думают исключительно о себе! Тяжело дыша, Ведена откинулась на спинку кресла.
      - Неужели ты этого не понимаешь. Гирл? Жизнь без борьбы это пустота, предательство по отношению к самому себе!
      Дангисвейо упрямо покачал головой.
      - Тебе известно далеко не все. Кое о чем бюллетени умалчивали. Когда арайцы поняли, что Чирна взорвется и что за этим последует, тысячи наиболее пожилых из них покончили с собой. Из страха. А может быть, чтобы оставшимся было легче выжить. Мы обнаружили их трупы. Они перерезали себе горло, протыкали острыми камнями сердце, одна женщина вспорола себе живот... Это было убийство, и повинны в нем были мы...
      Ведена закрыла лицо руками.
      - Тебе легко говорить о трусости, о предательстве по отношению к самому себе, - в его голосе прозвучала издевка. Здесь это просто. Тебе не пришлось видеть их мертвецов. А у нас все внутри переворачивалось... Да, ты права. Я и за это ненавидел Лармонта. Я обязан был противиться его планам, не брезгая никакими средствами. А меня это показное великодушие - как же, спасение младших братьев по разуму! - укачало, как младенца колыбельная песенка. Катакомбы, подземные пещеры... Курам на смех! - Дангисвейо разозлился не на шутку. - Даже при самом удачном исходе мы оставили бы их в жалчайших условиях. Двадцать тысяч существ, страждущих без воздуха, света, пищи, воды, навсегда лишенных естественных условий жизни мы запихнули бы их в тюрьму, только и всего! И в ней бы они погибли, рано или поздно. Были бы погребены заживо. Нам следовало бы ничего им не говорить и ничего не предпринимать. Улетели бы - расстались друзьями. Зарождение1 новой ошеломило бы их, ни о чем не ведающих... Погибли бы в результате природной катастрофы...
      Он вновь овладел своим голосом.
      - Мы не боги. Мы не способны переделать мироздание "по своему хотению". Против природы не попрешь. А как поступили мы? Заблаговременно, за несколько месяцев, сказали им: "Послушайте, вы, арайцы! Скоро вам придет конец, ваше солнце взорвется! Но мы, люди, поможем вам..."
      Дангисвейо сделал пренебрежительный жест рукой.
      - А ты настолько ослеплена своим чувством, что продолжаешь защищать Лармонта. Его внутренняя расхлябанность принесла арайцам больше бед, чем ты думаешь. Он загодя объяснил, какой будет их смерть, нарисовал жуткие картины. И последние дни, недели, месяцы жизни этих существ были исполнены страха. Но они доверились нам, которые ничем не могли им помочь! Ты ушла от меня к нему, человеку чуткому и сердечному, а он?.. А он бросил тебя! Я... я соврал тебе. Мы могли поддерживать связь с Землей. И он тоже мог бы связаться с тобой, только, видно, не осмелился, духа не хватило.
      - Прекрати!
      Ведена произнесла это тихо, но столь значительно, что Дангисвейо сразу умолк. Ее била дрожь, но он понял, что это не от слабости или неуверенности в себе. Наоборот, весь вид этой женщины подчеркивал ее внутреннее превосходство над ним. Он никак не мог понять, что делает ее такой неуязвимой и безразличной к его намекам и упрекам.
      Дангисвейо был уверен, что его последние слова раздавят Велену, но ее реакция была столь неожиданной, что он сразу отрезвел. Ему даже стало стыдно: с чего это вдруг он так разошелся?..
      - Я не простила бы себе, если бы пропустила мимо ушей все твои нападки на Нормена, - сказала она наконец, убирая со лба прядь волос. - Я выслушала их внимательно. И это помогло мне лучше понять его. Ведь у тебя один угол зрения - ненависть. И поэтому ты нечестен. Хотя единственное, о чем я просила, - рассказать обо всем честно, как это было. Ну, не обо всем, о Нормене... - Она вопросительно взглянула на него. - Я еще не все сказал. Выслушай меня до конца.
      8 Миновало чуть более полугода с момента приземления "Ромула", и вот оно - страшное известие! Аппараты зарегистрировали деформацию пространства: гравитационный шок, предшествующий взрыву на Чирне. Белый карлик превращался в быструю новую.
      Гарпойе созвал экипаж в общем зале. Коротко обрисовал создавшееся положение. Приказал немедленно прервать все работы - больше помочь арайцам нечем. Аннигиляторы были немедленно возвращены на корабль: при вылете из системы Чирны их силовые поля станут основной защитой от излучений новой.
      И тут повторилось то, с чем Гарпойе уже столкнулся однажды: отдельные члены экипажа его приказу не подчинились.
      Несмотря на решительный запрет, Лармонт, а вместе с ним и еще шестеро мужчин и женщин оставили "Ромула".
      Они отправились к арайцам, и ни просьбами, ни приказами остановить их не удалось.
      Когда "Ромул" стартовал, они остались на планете.
      Восемнадцать часов спустя Чирна вспыхнула.
      Всему живому на Аре пришел конец.
      - Значит, Нормен знал, что они все погибнут, - Ведена не смотрела на Дангисвейо. - Но если бы он, в которого эти существа верили как в бога, бросил их в минуту смерти, он никогда не смог бы посмотреть кому-то в глаза. Я его знаю. Он не мог поступить иначе. Тебе, Гирл, этого не понять. Он попытался облегчить этим беспомощным существам самый тяжкий миг их жизни - и уйти в небытие вместе с ними. Нет, его жертва не была бессмысленной, это было... ах, Нормен, почему...
      Ведена разрыдалась.
      Дангисвейо даже не пошевелился, глядя на нее с некоторой неприязнью: "Сначала оправдывает Лармонта, а теперь оплакивает его... лишено всякой логики".
      Но Ведена постаралась успокоиться. Она подняла глаза на Дангисвейо и заметила презрительно опущенные уголки его рта.
      - Ну ладно, - проговорила она, вытирая слезы. - Ты полагал, что сможешь изобразить все так, чтобы я почувствовала себя обманутой и униженной. Ты ошибся! Мы с Норменом расстались еще до старта "Ромула". Он не был мне неверен. Он вообще не был способен обманывать - ни себя, ни других. И за это я любила его, люблю и уважаю сейчас... А я-то, я... Боже мой, как же я сразу не поняла, не почувствовала, что заставило его и остальных остаться на Аре, хотя новая уже взорвалась и они знали, что их ждет.
      - А сейчас понимаешь?
      Ведена поднялась.
      - Благодарю тебя за то, что ты нашел время для меня. А теперь прошу об одном: никогда, никогда больше не приходи сюда.
      Дангисвейо тоже встал и, холодно кивнув, попрощался.
      Он опустился вниз на лифте и вышел из дома.
      Был вечер. Он глубоко вдохнул свежий смолистый воздух.
      "Ну вот и все позади", - подумал он и, запрокинув голову, уставился в необозримое звездное небо. Чирны отсюда не было видно, но она где-то там, поблизости от Веги.
      "И все-таки, Лармонт, твоя смерть бессмысленна", - говорил он себе по дороге, но невеселое настроение от этого не улучшалось, а напротив, неуверенность капля за каплей точила его мозг. Он еще и еще повторил про себя эту фразу, словно заклинание. Но сам себе не верил...