– Вы его знаете?

– Самому с ним работать не приходилось, а имя слышал.

– Как это «работать»?

Тириз только отмахнулся. Мы въехали в пригород. За последние три дня я пережил немало нового и мысленно добавил к списку своих приключений поездку по местам моего детства в машине с затененными стеклами и в компании двух торговцев наркотиками. Я давал Брутусу указания до тех пор, пока мы не подрулили к знакомому дому на Гудхарт-роуд.

Я вышел, добрался до двери и позвонил. За спиной взревела, газуя, машина. Над городом сгустились тучи, внезапно небо расколола молния. Я снова нажал кнопку звонка, руку пронзила боль. Тело по-прежнему ныло после вчерашней пробежки и пыток таинственного азиата. На секунду я задумался, что бы случилось, не подоспей ко мне – очень, надо сказать, вовремя – Тириз и Брутус. И лишь огромным усилием воли отогнал эту мысль.

Наконец я услышал голос Хойта:

– Кто там?

– Бек.

– Открыто.

Я потянулся к дверной ручке. Пальцы остановились на полпути. Черт! За свою жизнь я приходил сюда бесчисленное множество раз, и никогда Хойт не спрашивал: «Кто там?» Он был из людей, предпочитающих словам действия. Прятаться в кустах не в его стиле, Хойт в жизни ничего не боялся. Вы звоните в дверь – он открывает, встречаясь с вами лицом к лицу.

Я глянул назад: Тириз с Брутусом уже умчались, с их внешностью негоже болтаться возле дома белого копа в белом квартале.

– Бек?

Деваться некуда. Я вспомнил про пистолет. Взявшись левой рукой за дверную ручку, правую я опустил в карман. На всякий случай. Приоткрыл дверь и просунул голову в щель.

– Иди в кухню! – послышался голос Хойта.

Я вошел. В доме пахло лимоном – похоже на один из тех дезинфицирующих приборов, что вставляются в розетку. Запах показался мне отвратительным.

– Есть будешь? – спросил Хойт.

Я все еще не видел его.

– Нет, спасибо.

Я двинулся в кухню. Прошел мимо старых фотографий на камине и на этот раз не зажмурился. Когда мои ноги зашуршали по линолеуму, я огляделся. Пусто. Я уже собрался выйти, когда почувствовал прикосновение холодного металла к затылку.

– Ты вооружен, Бек?

Я молча замер.

Не убирая пистолета, Хойт ощупал меня свободной рукой. Нашел «глок», вытащил и швырнул через всю кухню.

– Кто привез тебя?

– Двое друзей, – с трудом проговорил я.

– Что за друзья?

– Какая вам разница, черт побери?

Он отпустил меня. Я повернулся. Дуло смотрело прямо в грудь, оно казалось огромным – гигантский рот, готовый проглотить меня целиком, со всеми потрохами. Трудно было отвести взгляд от этого темного ледяного туннеля.

– Ты пришел убить меня? – осведомился Хойт.

– Что?! Нет.

Я заставил себя посмотреть на тестя. Он был небрит, глаза покраснели, все тело тряслось. Пил. И пил много.

– Где миссис Паркер? – спросил я.

– В надежном месте.

Странный ответ.

– Я отослал ее.

– Зачем?

– Я думал, ты знаешь.

Может быть, и знал. Или начинал догадываться.

– Зачем мне убивать вас, Хойт?

Паркер все еще держал пистолет на уровне моей груди.

– А ты всегда носишь с собой оружие, Бек? За это я бы мог бросить тебя в кутузку.

– Вы поступили со мной гораздо хуже, – отрезал я.

Его лицо осунулось. С губ сорвался стон.

– Чье тело мы кремировали тогда, Хойт?

– Так ты ни черта не знаешь!

– Я знаю, что Элизабет жива.

Его плечи дрогнули, однако оружие осталось на том же уровне. Я увидел, как напряглась рука, держащая пистолет, и на какое-то мгновение поверил, что Хойт нажмет сейчас на курок. Отскочить? Бесполезно, он пристрелит меня секундой позже, вот и все.

– Сядь, – мягко сказал тесть.

– Шона видела описание вскрытия. Мы догадались, что в морге была не Элизабет.

– Сядь, – повторил Хойт, поднимая пистолет, и мне показалось, что, если я не послушаюсь, он выстрелит.

Паркер провел меня обратно в гостиную. Я сел на пресловутую кушетку, хранительницу дорогих моему сердцу секретов, подозревая, что все они покажутся детскими сказками по сравнению со взрывом, который вот-вот раздастся в этой комнате.

Хойт уселся напротив. Его рука будто совсем не уставала, пистолет по-прежнему смотрел прямо на меня. Тренировка, наверное. Видно было, как измучен этот человек, истощение струилось из него, как газ из плохо завязанного воздушного шарика. Он сдувался прямо на глазах.

– Что происходит? – спросил я.

– Почему ты считаешь, что Элизабет все еще жива? – осведомился Паркер вместо ответа.

Я промолчал. Может, это ошибка и он вовсе ничего не знает? Нет, немедленно понял я. Он видел тело в морге, опознавал его. И тут я вспомнил сообщение.

Не говори никому...

Неужели я зря пришел сюда?

И опять нет. Сообщение было отослано три дня назад – практически в иную эру. Теперь я просто обязан был принимать какие-то решения, должен был действовать, идти напролом.

– Ты видел ее? – спросил тесть.

– Нет.

– Где она?

– Не знаю.

Внезапно Хойт поднял голову и приложил палец к губам, показывая, чтобы я молчал. Он встал и прокрался к окну. Занавески были задернуты. Хойт осторожно отодвинул одну из них и выглянул сбоку.

Я поднялся.

– Сядь.

– А вы стреляйте, Хойт.

Он посмотрел на меня.

– Элизабет в беде, – сказал я.

– И ты думаешь, что можешь помочь ей? – Он презрительно фыркнул. – В ту ночь я спас жизнь вам обоим. А что сделал ты?

Я почувствовал, как что-то дрогнуло в груди.

– Потерял сознание, – ответил я.

– Верно.

– Вы... – Слова выговаривались с трудом. – Вы спасли нас?

– Сядь.

– Если вы знаете, где она...

– Если бы я знал, где она, я бы тут с тобой не беседовал.

Я сделал шаг к нему. И еще один. Он угрожающе вздернул пистолет. Я не остановился, пока дуло не уперлось мне в живот.

– Либо говорите все, либо стреляйте.

– Ты готов к такому выбору?

Я посмотрел Хойту прямо в глаза и, наверное, впервые в жизни выдержал его взгляд. Между нами что-то проскочило, хотя я не мог сказать точно, что именно. С его стороны, возможно, отвращение. Только плевал я на это.

– Вы знаете, как мне не хватает вашей дочери?

– Сядь, Дэвид.

– Нет, пока...

– Я расскажу тебе все, – мягко сказал тесть. – Только садись.

Пятясь обратно к кушетке, я не спускал с него глаз. Затем опустился на подушки. Хойт положил пистолет на журнальный столик.

– Хочешь выпить?

– Нет.

– Тебе бы не повредило.

– Не сейчас.

Он пожал плечами и подошел к бару, старому и обшарпанному. Тренькнули стаканы; беспорядок, в котором они стояли, наводил на мысль, что этот поход – далеко не первый за сегодняшний день. Хойт не спеша нацедил себе выпивку. Я хотел поторопить его, однако решил чересчур не напирать – ему необходимо собраться с мыслями, подыскать нужные слова. Во всяком случае, мне хотелось думать именно так.

Наконец тесть рухнул в кресло, держа стакан обеими руками.

– Я всегда тебя недолюбливал, – начал он. – Тут не было ничего личного, пойми. Ты из порядочной семьи, твой отец был хорошим человеком и мать... она ведь тоже по-своему ничего, так?

Одной рукой Хойт зажал стакан, а другой взъерошил шевелюру.

– Мне просто казалось, что твоя... – Паркер поднял глаза к потолку, подыскивая подходящее слово, – излишняя привязанность мешает моей дочери взрослеть. Теперь-то... теперь-то я понял, как вам обоим повезло.

В комнате будто похолодало. Я старался не дышать, не двигаться, чтобы не спугнуть его.

– Я начну с той ночи на озере, – сказал Хойт. – Когда они схватили Элизабет.

– Кто «они»?

Хойт уставился в стакан.

– Не перебивай, – нахмурился он. – Сиди и слушай.

Я кивнул, хотя тесть этого не увидел. Он все смотрел в стакан, словно истина и в самом деле плавала в вине.

– Ты знаешь кто, – в итоге ответил он. – Или сейчас узнаешь. Те два типа, трупы которых нашли на озере.

Внезапно Хойт обежал взглядом комнату, схватил пистолет, поднялся и вновь подошел к окну. Мне хотелось спросить, чего он так боится, но я боялся сбить его с мысли.

– Мы с братом приехали на озеро поздно. Может быть, слишком поздно. Успели перехватить их уже на дороге. Помнишь, там, где два здоровых валуна?

Хойт кинул быстрый взгляд в окно, затем перевел глаза на меня. Я помнил эти большие камни. Они стояли по обе стороны грязной проселочной дороги, в полумиле от озера Шармэйн. Огромные, округлые, примерно одной величины, окруженные массой легенд и догадок о том, как они здесь появились.

– Мы спрятались за валунами, я и Кен. Когда похитители подъехали поближе, я прострелил им колесо. Машина остановилась. Когда они вылезли, я застрелил обоих. В голову.

Еще раз поглядев в окно, Хойт вернулся к креслу, отложил пистолет и сел, уставившись в стакан. Я ждал, затаив дыхание.

– Тех двоих нанял Гриффин Скоуп, – продолжил тесть. – Они должны были допросить, а затем убить Элизабет. Мы с Кеном просекли его план и кинулись на озеро, чтобы помешать им.

Он поднял руку, как бы приказывая мне молчать, хотя я и так даже рта раскрыть не пытался.

– Здесь не важно, что, как и почему. Просто прими как данное – Гриффин Скоуп желал смерти Элизабет. Остальное тебе знать не стоит. И он бы не остановился только потому, что мы шлепнули двух его людишек. Там, где он нанял этих бандитов, оставалось полным-полно таких же. Скоуп как те мифические чудища, у которых отрубаешь одну голову, а вместо нее вырастают две. – Хойт посмотрел на меня. – С такой силой не справишься, Бек.

Он сделал большой глоток. Я молчал.

– Я бы хотел, чтобы ты мысленно вернулся в ту ночь и представил себя на нашем месте. – Хойт придвинулся ближе, словно это могло помочь убедить меня. – Два убитых тобой человека лежат на проселочной дороге. Один из самых влиятельных людей в мире послал их похитить твою дочь. У него нет ни сожаления, ни совести, он готов убивать невинных людей, только бы достичь своих целей. Что бы сделал ты? Предположим, мы решили бы обратиться в полицию. И что бы мы там сказали? Скоуп не из тех, кто оставит против себя улики, а даже если бы и оставил, у него больше купленных полицейских и судей, чем волос на моей голове. Нам пришел бы конец. Вот и представь, Бек: ты там. Перед тобой на земле два трупа. Что бы ты сделал?

Я счел вопрос риторическим.

– Я объяснил все Элизабет точно так же, как сейчас объясняю тебе. Я сказал, что Скоуп сотрет нас в порошок, чтобы добраться до нее. Если она просто сбежит – например, где-нибудь спрячется, – он будет пытать нас с Кеном. Или мою жену. Или твою сестру. Пытать, пока мы не выдадим Элизабет. Он сделал бы все, что угодно, лишь бы найти и уничтожить мою дочь. – Хойт наклонился еще ближе. – Теперь понимаешь? Видишь, что у нас был один-единственный выход?

Я кивнул, потому что действительно видел.

– Вы должны были убедить всех, что Элизабет действительно погибла.

Он улыбнулся, и по моему телу опять пробежали мурашки.

– У меня были скоплены кое-какие денежки. У Кена тоже. И связи имелись. Элизабет как сквозь землю провалилась. Мы вывезли ее из страны. Она постриглась, научилась менять внешность, что оказалось даже излишней предосторожностью. Никто не искал ее. Восемь лет Элизабет колесила по странам «третьего мира», работая на Красный Крест, ЮНИСЕФ или другие организации, в которые имела возможность устроиться.

Я чувствовал, что тесть многое недоговаривает, но продолжения не требовал. Просто сидел и переваривал услышанное. Рассказ Хойта потряс меня до глубины души. Элизабет. Она жива. Она была жива все эти восемь лет – дышала, ходила, даже работала... Это было очень трудно принять вот так, сразу. Я зависал, как перегруженный компьютер.

– Ты, наверное, хочешь знать, что за тело было в морге.

Я с трудом кивнул.

– Это как раз оказалось провернуть легче всего. Неопознанные тела хранятся в патологическом отделении, пока их не скапливается слишком много. Тогда их собирают и увозят на специальное кладбище, на Рузвельт-Айленд. Я просто дождался очередного трупа белой женщины, хотя бы чуть-чуть совпадающей по параметрам с Элизабет. Правда, это заняло больше времени, чем я думал. Девушка, наверное, сбежала из дома и ее прирезал дружок. Или сутенер, теперь мы уже не узнаем точно. И конечно, мы не могли оставить убийство Элизабет нераскрытым, нужен был подставной преступник для достоверности. Мы выбрали Киллроя. Все знали, что он клеймит лица убитых буквой "К". Мы сделали то же самое с нашим трупом. Оставалась лишь проблема идентификации. Сначала мы думали сжечь тело так, чтобы оно обгорело до неузнаваемости. Однако тогда эксперты начали бы исследовать зубы, кости и тому подобное. Поэтому мы поступили по-другому. Цвет волос совпадал. Тон кожи и возраст были почти такими же, как у Элизабет. Мы выбросили тело в маленьком городке, где был только один коронер. Сделали анонимный звонок в полицию. Постарались приехать в офис медэксперта одновременно с машиной, которая доставила труп. И все, что мне оставалось сделать, – это залиться слезами и опознать его. Большинство убитых идентифицируется именно родственниками. Так я и сделал, а Кен подтвердил мои слова. Кто бы стал нас проверять? Кому могло бы прийти в голову, что безутешные отец и дядя врут?

– Вы страшно рисковали, – сказал я.

– А у нас был другой выход?

– Должен был быть.

Хойт придвинулся совсем близко, так, что я почувствовал его дыхание. Мешки у него под глазами обвисли.

– И снова, Бек, я прошу тебя представить, что ты на проселочной дороге с двумя трупами – сидишь там, опережая противника всего на один шаг. Скажи мне, что бы ты сделал?

У меня не было ответа.

– Оставались и другие проблемы, – сказал Хойт, снова отодвинувшись. – Мы боялись, что наша любительская постановка не обманет людей Скоупа. К моему большому счастью, сразу после похищения и убийства Элизабет те два головореза с озера должны были покинуть страну. Мы нашли у них билеты на самолет до Буэнос-Айреса. Кроме того, оба были бродягами, ненадежными типами. Люди Скоупа поверили в устроенное нами представление, но продолжали следить – не потому, что считали Элизабет живой, а потому, что боялись: как бы она не оставила кому-нибудь из нас компрометирующих материалов.

– Каких еще материалов?

Хойт проигнорировал вопрос.

– Последние восемь лет твой дом, твой телефон, может быть, твой кабинет на работе были начинены «жучками». Мои тоже.

Так вот чем объяснялись зашифрованные сообщения! Мои глаза обежали комнату.

– Я все проверил вчера, – сказал Хойт. – Здесь чисто.

Он замолчал. Когда прошло несколько минут, я рискнул задать вопрос:

– Почему Элизабет решила вернуться именно сейчас?

– Потому что дуреха, – ответил тесть, и впервые я уловил в его голосе раздражение. Хойту потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Когда красные пятна исчезли с его лица, он объяснил: – Из-за тех похитителей, которых мы закопали.

– При чем тут они?

– Элизабет следила за новостями по Интернету. Она прочла про обнаруженные на озере трупы и решила, так же, как и я, что Скоуп может догадаться, как в действительности было дело.

– И понять, что она жива?

– Да.

– Но если Элизабет находилась за океаном, ему было бы невероятно трудно ее найти.

– Я ей так и сказал. Она ответила, что это их не остановит. Они схватят меня. Или ее мать. Или тебя. Хотя... – Хойт уронил голову. – Тут дело даже не в трупах.

– А в чем?

– Иногда мне казалось, что она даже ждала чего-нибудь этакого.

Паркер покрутил стакан, звякнули льдинки.

– Элизабет хотела вернуться к тебе, Дэвид. Вот и использовала эту новость как предлог.

Я снова ждал продолжения. Хойт выпил еще глоток и опять посмотрел в сторону окна.

– Теперь твоя очередь, – сказал он.

– В смысле?

– Я тоже хочу кое-что понять. Например, как она связалась с тобой? Как ты сумел уйти от полиции? Где ты думаешь ее искать?

Я колебался недолго. У меня просто не было выбора.

– Элизабет прислала мне анонимные сообщения по электронной почте. Зашифровала их так, чтобы понял только я.

– Что за шифр?

– Наши детские воспоминания.

Хойт кивнул.

– Она знала, что за тобой следят.

– Судя по всему, да. – Я поерзал на кушетке и спросил: – Что вы знаете о людях Гриффина Скоупа?

Хойт удивился:

– Людях Скоупа?

– Не работает ли на него парень восточного типа?

Краска бросилась Хойту в лицо, оно покраснело, будто открытая рана. Тесть глядел на меня с благоговейным ужасом, только что не перекрестился.

– Эрик By, – глухо проговорил он наконец.

– Вчера я встретил мистера By собственной персоной.

– Невозможно, – прошептал Хойт.

– Почему?

– Ты не остался бы в живых.

– Мне повезло.

Я поведал Паркеру мою историю. Он, казалось, сейчас расплачется.

– Если By нашел Элизабет, если он схватил ее в парке раньше, чем тебя... – Хойт зажмурился, отгоняя ужасную картину.

– Не схватил.

– Почему ты так уверен?

– Потому что он допытывался, что я делал в парке. Если бы он уже поймал Элизабет, то не стал бы об этом спрашивать.

Паркер медленно кивнул. Допил свой стакан и нацедил следующий.

– Но теперь они знают, что Элизабет жива, – сказал он. – Значит, скоро придут и за нами.

– Что ж, будем защищаться, – с фальшивой бодростью сказал я.

– Ты меня будто и не слушал. У чудища вырастают новые головы.

– А в конце герой все равно побеждает.

Хойт лишь фыркнул в ответ. И был, надо сказать, прав. Я не спускал с него глаз. Пробили старые часы.

– Вы должны рассказать мне остальное, – сказал я.

– Остальное уже не важно.

– Вся эта история связана со смертью Брэндона Скоупа, верно?

Он снова кивнул. Правда, без особой уверенности.

– Я знаю, что Элизабет обеспечила алиби Хелио Гонсалесу, – продолжал я.

– Это не важно, Бек, поверь мне.

– Сказала, что приходила к нему и он ее поимел.

Хойт молча сделал очередной глоток.

– Элизабет зарезервировала ячейку на имя Сары Гудхарт, – продолжал я. – Именно там и нашлись ее фотографии.

– Знаю. В ту ночь мы спешили. Я не знал, что бандиты уже забрали у нее ключ. Мы обшарили их карманы, но не догадались заглянуть в ботинки. Да в тот момент это казалось и не важным, я считал, что их никогда не найдут.

– В ячейке, кроме фотографий, было и кое-что еще.

Хойт аккуратно отставил стакан.

– Старый пистолет моего отца. Тридцать восьмой калибр. Помните его?

Тесть поглядел в сторону и сказал неожиданно мягким голосом:

– «Смит-и-вессон». Я помогал Стивену его выбирать.

Я почувствовал, как меня снова затрясло.

– Вы знали, что Брэндон Скоуп был убит именно из этого оружия?

Хойт крепко зажмурился, как ребенок, отгоняющий дурное видение.

– Расскажите мне, что случилось.

– Ты знаешь.

Я не мог справиться с дрожью.

– Все равно расскажите.

– Элизабет убила Брэндона Скоупа.

Каждое слово звучало как взрыв.

Я замотал головой. Я знал, что это неправда.

– Она работала с ним бок о бок в этой их благотворительной организации и узнала бы правду рано или поздно. Брэндон играл и в доброго дядюшку, и в уличного гангстера одновременно. Наркотики, оружие и многое другое.

– Элизабет мне не рассказывала.

– Она никому не рассказывала, Бек. Но Брэндон понял, что она знает. Он избил Элизабет, чтобы запугать. Я не узнал тогда об этом, она запудрила мне голову этой историей о дорожной аварии так же, как и всем остальным.

– Элизабет никого не убивала, – настаивал я.

– Это была самооборона. Когда Брэндон понял, что Элизабет продолжает следить за ним, он вломился в ваш дом с ножом в руках. Бросился на нее... и она выстрелила. Необходимая самооборона.

Я не останавливаясь мотал головой.

– Элизабет позвонила мне, рыдая. Я кинулся к вам. Когда доехал, – он осекся, переводя дыхание, – Брэндон уже умер. Элизабет держала в руке пистолет. Она хотела, чтобы я позвонил в полицию. Я ее отговорил. Гриффину Скоупу не было бы дела до того, что моя дочь просто защищалась. Он бы убил ее или придумал что-нибудь похуже. Я попросил ее дать мне несколько часов. Элизабет колебалась, но в конце концов согласилась.

– Вы перетащили тело, – сказал я.

Он кивнул.

– Я знал о Гонсалесе. Парень быстро скатывался по наклонной плоскости. Я таких отпетых много видел, его бы все равно скоро посадили. Лучшее прикрытие надо было поискать.

Что-то начинало проясняться.

– Только вот Элизабет не согласилась, – догадался я.

– Я не думал, что так выйдет, – кивнул Хойт. – Она услышала в новостях об аресте Гонсалеса и решила устроить ему алиби. Чтобы спасти его, – тесть саркастически усмехнулся, – от пожизненного заключения. – Он покачал головой. – Глупо. Если бы только Элизабет позволила повесить убийство на этого придурка, все бы кончилось еще тогда.

– Люди Скоупа прознали, что она организовала ему алиби? – спросил я.

– Да, из каких-то своих источников. Они провели собственное расследование и узнали, что моя дочь следила за Брэндоном Скоупом. Догадаться об остальном не составило труда.

– Значит, той ночью на озере, – сказал я, – это было что-то вроде мести?

– Частично да, – согласился, подумав, Хойт. – А кроме того, Скоуп хотел, чтобы правда о Брэндоне никогда не вылезла наружу. Для всех он был погибшим героем. Его отец не желал, чтобы кто-то разрушил эту легенду.

«И моя сестра тоже», – подумал я.

– Я так и не понял, зачем Элизабет спрятала вещи в банковской ячейке.

– Доказательства, – коротко объяснил Хойт.

– Чего?

– Что она убила Брэндона Скоупа. И что сделала это в пределах необходимой самообороны. Элизабет не хотела, чтобы за ее выстрел осудили кого-нибудь другого. Наивно, да?

Нет, не наивно. Я сидел и пытался осмыслить открывшуюся мне правду. Не получалось. Потому что это была не вся правда. Я знал это лучше, чем кто-либо еще. Я смотрел на своего тестя – на посеревшую кожу, редеющую шевелюру, обвисший живот, на сохранившее выправку полицейского, но уже стареющее тело. Хойт думал, будто знает, что случилось с его дочерью. Он и не догадывался, как сильно ошибается.

Я услышал раскат грома. Дождь забарабанил в стекло тысячей маленьких кулачков.

– Вы могли бы по крайней мере рассказать мне.

Он со значением покачал головой.

– И что бы ты сделал, Бек? Бросился бы за ней? Чтобы убежать вдвоем? За вами бы проследили. И нас бы просто прикончили всех вместе. Они и сейчас за тобой следят. Мы никому не говорили. Даже матери Элизабет. И если ты хочешь доказательств того, что мы поступили правильно, просто оглянись вокруг. Восемь лет прошло. Все, что сделала Элизабет, – послала тебе пару зашифрованных сообщений. И посмотри, что поднялось.

Хлопнула дверца автомобиля. Хойт по-кошачьи прыгнул к окну и выглянул из-за занавески.

– Та машина, в которой ты приехал. Внутри – двое чернокожих.

– Это за мной.

– Ты уверен, что они не работают на Скоупа?

– Уверен.

Тут же зазвонил мой новый мобильник.

– Все в порядке? – спросил Тириз.

– Да.

– Выходите.

– Зачем?

– Вы доверяете вашему копу?

– Не совсем.

– Тогда выходите.

Я сказал Хойту, что должен выйти. Он казался слишком пьяным, чтобы среагировать. Я подобрал свой пистолет и двинулся к двери. Тириз и Брутус уже ждали снаружи. Накрапывал дождь, но никому из нас не было до этого дела.

– У меня для вас звонок. Отойдите.

– Куда?

– Личный, – объяснил Тириз. – Не хочу ничего слышать.

– Я тебе доверяю.

– Делайте, что я вам говорю, док.

Я отошел так, чтобы меня не было слышно. В окне шевельнулась занавеска: Хойт был начеку. Я поглядел на Тириза, тот знаками приказал мне поднести трубку к уху. Я повиновался. Тишина, а потом голос Тириза:

– Линия свободна, давайте.

А за ним – голос Шоны:

– Я ее видела. Она просила тебе передать, что вечером будет ждать у «Дельфина».

Я понял. Шона отключилась. Я вернулся к Тиризу и Брутусу.

– Мне надо ехать. Одному.

Тириз глянул на Брутуса.

– В машину, – приказал он.