— Ничего себе лошадки!
      — А ты думал, — важно ответила Веста, — ежели это дочери морского деда!
      — Морского петуха, — поправил Ваня, — разве нет?
      — Ну, петуха, деда, какая разница. Колдун да ведун вроде водяного, только постарше будет. Наплодил детушек всех мастей, а теперь не знает, как от них избавиться. Про Горыныча слыхал? Его сынок.
      — Да?а?а… — уважительно протянул Иван, — здоров петух на потомство. А часом, Чудо?Юдо не его деточка?
      — Его, как же не его, — усмехнулась Веста, — только где то Чудо теперь, его давно тезка твой, Иван?царевич, жизни лишил.
      — Жаль, — огорчился Иван.
      — Чего жаль?то? — не поняла волчица. — Чудо?Юдо жаль?
      — Ага. Поглядеть охота.
      — Наглядишься еще на чудищ, — волчица рассмеялась и тряхнула головой, — будто их тут мало!
      Ваня поежился, с ужасом думая, с какими чудищами ему еще предстоит встретиться. Тем временем волчица была уже на пороге конюшни и нетерпеливо переминалась с лапы на лапу:
      — Идешь, нет?
      — Иду, иду, — опомнился Иван, — прости, замешкался.
      — Вечно ты так, — проворчала Веста, — давай, что ли, садись на спину, всадник мой бесценный!
      Бесценный всадник ловко вскочил на волчицу, ухватился руками за шею и вдруг ни с того ни с сего звонко чмокнул Весту в макушку. Она вздрогнула от неожиданности:
      — Это еще что такое?
      — Просто так, — улыбнулся Иван, — хорошая ты, хоть и ворчишь без всякой меры.
      — Ну ладно, — с сомнением проговорила волчица, — простим по первости.
      И не успел еще Ваня понять, что же ему собираются прощать, как Веста сорвалась с места, унося его из Золотого царства. Улицы, дома, сады — все слилось в разноцветный хоровод, пестрой дымкой пронеслось мимо Вани. И вот уже далеко позади остались золотые ворота, Веста мчалась по изумрудно?зеленому лугу. День был в самом начале, только?только промчался Ярополк на верном своем Яровесте, мир начал потихоньку пробуждаться от ночного сна. Все дальше и дальше летела белая волчица, без устали отмахивала версту за верстой, стараясь настигнуть царских кобылиц. Трава, тяжелая от росы, медленно поднималась, обогретая и высушенная солнцем, цветы тянулись к небу, расправляли лепестки, радовались новому летнему дню.
      Кобылиц нигде не было видно, Ваня уже начал терять надежду, как вдруг вдали мелькнула золотая грива. Веста, грозно зарычав, бросилась к ней, но лошади, будто дразнясь, то подпускали ее к себе совсем близко, то, задорно заржав, мчались прочь от разъяренной волчицы. Веста попусту щелкала зубами, отплевывалась от попавших в рот травинок, отдыхала немного и с новыми силами бросалась за неугомонными кобылицами. Силы явно были неравны — матерая волчица проигрывала тонконогим лошадкам, которые воспринимали погоню как веселую игру. Наконец Веста упала без сил в мягкую траву. Ваня скатился с ее спины и пытливо посмотрел в льдисто?голубые волчьи глаза.
      — Устала?
      — Ага, — только и смогла сказать Веста, — я себя, видать, переоценила. Куда мне тягаться с такими противниками! Видно, придется тебе, Иванушка, яблоки у царя все?таки выкрасть.
      — Видно, придется, — тяжко вздохнул Иван, — главное, чтобы тебе худо не было. Ты лежи пока, отдыхай, я пойду, может, родник найду.
      — Хорошо, — благодарно кивнула волчица, — спасибо тебе, Иванушка.
      — Тебе спасибо! — рассмеялся Ваня. — Если бы не ты, где бы я сейчас был?
      И он, еще раз чмокнув Весту, бодро зашагал по пояс в густой траве. Волчица проводила его долгим взглядом, улыбнулась во всю пасть и закрыла глаза.
      Иван шел по полю; день вступал в свои права. Все громче пели птицы, все ярче светило солнце. Приятно было ступать по земле босыми ногами, слегка ежиться от холодной росы, смотреть в небо и удивляться, до чего же оно синее. Вдалеке послышался какой?то плеск, Ваня решил, что это скорее всего ручей, и радостно к нему побежал. Бежать в поле, бежать в высокой траве, чувствуя, как зеленые стебли щекочут голый живот, срывать на бегу травинку и пробовать ее на вкус — кто не делал этого в детстве? И как много забывает человек, становясь взрослым, как резко старится, месяцами не выезжая из пыльного города, сколько теряется летних дней, которым уже никогда не суждено повториться!
      Поле все не кончалось, плеск же становился громче, явственнее, и вот уже Ваниному взору открылось крохотное озерцо не больше двух саженей длиной. Появилось оно прямо посреди зеленых зарослей, по берегам росли камыш, осока и стрелолист. И на бережку с удочкой сидел тот человек, которого Ваня никак не ожидал здесь увидеть. Он обрадовался и испугался одновременно:
      — Максюта, ты, что ли?
      Человек вскочил, ударил себя по бедрам и шустро подбежал к Ивану. Это и правда был Максюта, но Максюта, похорошевший на редкость. Одет он был настоящим щеголем, чисто умыт, ровно подстриженные волосы аккуратно перехватывал кожаный шнурок.
      — Здравствуй, брат! — кинулся он пожимать руку Ване. — Вот уж не думал не гадал, что тебя здесь встречу. Какими судьбами?
      — Своими ногами, — рассеянно ответил изумленный Иван. — Да ты погоди, как же это ты сюда добрался? Ведь от Серебряного царства до Золотого сотни верст, неделя пути!
      — Ну, — хитро прищурился Максюта, — это ежели на простом скакуне. А мы?то с тестюшкой… — Он обернулся куда?то в сторону и закричал: — Эй, Велеба! Сват приехал!
      Из зарослей травы вышел знакомый уже Ивану Велеба Будиволн, на ходу подвязывающий штаны.
      — Эге! Это, знать, ты меня сбил, Ванюшка, — вовсе не сердито начал старик, — ну здравствуй, здравствуй, не чаял уж свидеться!
      — Он, он, — закивал радостный Максюта, — он самый! Да ты не молчи, — он с чувством затряс Ванину руку, — молви слово?то!
      — А что молвить, — удивился Ваня, — мне вот дюже знать хочется, какими путями ты здесь оказался?
      — Да что рассказывать?то! — Максюта всплеснул руками. — Ну, значит, в тот же день, как ты мне, братуха, Зарену?зазнобушку сосватал, так мы сразу честным пир?ком да за свадебку. Отгуляли, значит, как водится, а потом я тестя дорогого в охапку — да на лошадок, да на рыбалочку.
      — Не, — помотал головой Иван, — это мне как раз неинтересно. Я только знаю, что досюда раньше недели и на самом борзом коне не добраться.
      — Обижаешь, сватушка, — покачал головой старик, — я тоже не пальцем деланный, как?никак столько лет царским конюхом тружусь, недаром хлеб?то свой ем. Неужто ты думаешь, что на конюшне царской заветной двух коней не найдется зачарованных, заговоренных?
      — Вот оно как, — протянул Ваня, — а мне говорили, что ни на каком иноходце лихом сюда быстро не доскакать.
      — Верно говорили, — усмехнулся Велеба, — кто ж, кроме меня да царя Далмата, знать может про коней вестовых?
      — Да уж, — не мог не согласиться Ваня, — правда ваша, никто.
      — Ладно тебе, тестюшка, про лошадок сказки рассказывать, — вмешался Максюта, — а ты?то, Ваня, тут откуда?
      — Я? — Ваня замялся, подумал и решил все рассказать как есть. — Я, понимаешь ли, вроде как на службе у царя Кусмана. Есть у него в заводе кобылицы?молодицы…
      Старик и Максюта слушали, затаив дыхание, ловя каждое слово и боясь что?то пропустить. Когда Иван договорил, Максюта, сорвав с головы шнурок, бросил его оземь.
      — Да что ж ты молчал! Эх, повезло, что мы тебя встретили! Тестюшка любезный, — он повернулся к Велебе, — а ты чего ровно онемел? Видишь, подсобить Ванюшке надо, как?никак не чужой человек тебе, а мне так и вовсе словно бы брат родной!
      Старик молчал, почесывая голову и, видно, о чем?то натужно думая. Наконец он с неохотой произнес:
      — Я вообще порыбачить спокойно думал, свадьба эта, служба опять же — устал больно. Да что поделаешь, раз уж такое дело, помочь надо.
      — А ты можешь помочь? — изумился Ваня. — Как?
      — Что значит „как“! — обиделся старик. — Говорю же, сколько лет конюхом царским прослужил, мне ли не знать, как с норовистыми кобылками обращаться! Эх ты, тоже мне! А ну?кась!
      И Велеба, завязав потуже кушак на тощем животе, присвистнул ухарски, зашелся соловьиной трелью, застучал в ладоши. Тут же раздался громкий топот копыт, и на берег вышли два прекрасных пегих коня с гривами, заплетенными в мелкие косы. Старик, посерьезнев лицом и будто бы даже став выше ростом, строго спросил Ваню:
      — Сколько, говоришь, кобылиц у царя Кусмана?
      — Три, — пролепетал Ваня, не веря своему счастью, — белы, как снег, гривы золотые до земли.
      — Знаю, знаю, — отмахнулся Велеба, — чай, не первый день в конюхах. Эй, Максютка!
      Максюта, безуспешно искавший в траве скинутый шнурок, махнул рукой, поднялся и с развевающимися волосами лихо вскочил на одного жеребца. Старик, с неудовольствием посмотрев на него, сначала осмотрел второго коня, долго щупал подпругу, затягивал ногавки, оглаживал седло. Напоследок он еще раз оглядел коня со всех сторон, видимо, остался доволен и наставительно сказал Максюте:
      — Сколько тебя учить, Максютка! Конь, он почти что человек: не углядишь чего сразу — после горя не оберешься!
      И, ворча на нерадивого зятя, старик забрался в седло сам.
      — Ты, Ванюша, — Велеба пристально посмотрел на Ваню, — не плачь, не горюй да нас поджидай. Мне служба не в тягость, надо же как?то Максютку к делу приставлять: помру я, кто на конюшне останется? Иди?ка ты, любезный сватушка, к царскому дворцу, к вечеру смотри да посматривай — приведем мы тебе царских кобылиц.
      Крикнув по?молодецки, Велеба поставил коня на дыбы и сорвался с места.
      — Жди нас к вечеру, милый братец! — крикнул и Максюта, хлестнул коня и умчался вслед за тестем.
      Ваня постоял, подумал, решил про себя, что большое это дело — хорошие друзья. Радостный, зашагал он обратно к Весте, но тут вдруг выяснил, что понятия не имеет, в какой она стороне. Покричал было: „Веста, Веста!“, но никто не откликался. Тогда Иван пошел наугад, решив, что рано или поздно волчица сама его найдет. А тем временем солнце припекало все сильнее, день обещал быть жарким, и Ваня уже жалел, что ушел от озерца, полного прохладой воды. Вокруг Ивана нарезал круги неугомонный овод, которого Ваня пару раз сбрасывал с руки в траву сильным щелчком. Но овод не терял надежды и вновь примерялся, куда бы сесть поудачнее. Наконец Ваня прихлопнул его сильным ударом ладони, отмахнулся от назойливых мошек, которые так и лезли в глаза и, отерев пот со лба, зашагал чуть быстрее. В небе не было ни единого облачка, на горизонте виднелись далекие горы, и заунывно кричала где?то кукушка. Ваня без устали брел посреди зеленого моря, ища местечко, где можно прилечь и дождаться Весты. Но спасения от солнца было не найти, в воздухе парило — неужто снова собиралась гроза? Во рту у Ивана было горько и кисло от сжеванной травинки, очень хотелось пить и съесть что?нибудь посущественнее травы. Как же много он ест, не переставал удивляться Ваня, но, сколько ни удивляйся, есть все равно хотелось.
      — Вот он куда забрел! — послышался насмешливый голос волчицы. — А то я тебя уж было потеряла.
      — Это я тебя потерял, — улыбнулся Ваня, — зато кого нашел!
      И он рассказал Весте про сватовство Максюты, про его тестя и все, что случилось за сегодняшнее утро. Волчица слушала, недоверчиво покачивая головой, и все приговаривала: „Вон оно как“. Когда Иван закончил, она, зевнув, сказала:
      — Говорят, у каждого свой дар. У тебя, как я погляжу, настоящий талант заводить друзей везде, где только можно. Впрочем, — она со смехом посмотрела на босые Ванины ноги, — заводить недругов у тебя тоже отлично получается.
      Иван посмеялся вместе с Вестой, потом снова забрался к ней на спину и с замирающим сердцем помчался обратно в Золотое царство.
      Быстро бежала волчица, видно, она хорошо отдохнула. Вот уж поле закончилось, дорога пошла в гору, и вскоре путники снова оказались у золотых ворот.
      — Не могу, пить хочется, — призналась Веста, — здесь был где?то неподалеку колодец или родник.
      Ваня слез, огляделся по сторонам и действительно обнаружил небольшой деревянный колодец. Он быстро набрал ведро воды, поднес его волчице, и та выпила едва ли не половину. Потом Ваня напился сам, остатки вылил прямо на голову, довольно зафыркав от холода. Освежившись, оба — человек и волк — направились прямо в город. Ваня нахально подмигнул толстому стражнику, в кои?то веки не спящему на посту, тот зевнул и махнул рукой. Веста хмыкнула:
      — Да, к такому?то царству и с войском подходить не надо — можно брать голыми руками.
      Ваня молча кивнул, думая только о том, что зря он, наверное, выпил столько ледяной воды. И точно, через пару шагов живот свело, в голове помутилось, и Иван рухнул как подкошенный, сотрясаясь в мучительных спазмах. Волчица испуганно бегала кругом, не зная, как помочь и только кричала: „Иванушка, Иванушка!“
      — Нормально, — прохрипел Иван, только чтобы ее успокоить, — нормально все. Сейчас отойду.
      — Точно нормально? — не поверила Веста и осторожно тронула его лапой. — Что с тобой, Иванушка?
      — Уже ничего, — гораздо бодрее ответил Ваня, — все прошло.
      Волчица посмотрела ему в лицо и ткнулась в грудь мокрым носом:
      — Ты меня напугал. Я уж думала, тебе совсем худо.
      — Уже все в порядке, — еще раз заверил ее Ваня и попытался встать на ноги. Его зашатало, и Веста тут же подставила ему свою спину.
      — Садись?ка ты, Иванушка, на меня, — сказала она, как никогда, ласково, — а то на тебя смотреть больно.
      Ваня благодарно потрепал ее по шерсти и взгромоздился верхом. Во рту был ужасный металлический привкус, его мутило, но он старался не подавать виду, чтобы снова не напугать Весту. Волчица ступала осторожно, стараясь не трясти Ивана. Медленно, шаг за шагом, вошли в город, мостовые, мощенные желтым камнем, были так горячи, что чуть не дымились. Волчица бережно донесла Ваню до небольшого садика, который был огорожен только низким заборчиком.
      — Держись крепче, — приказала она и быстро перемахнула через забор.
      Ваня, в животе которого снова все сжалось, заскрипел зубами. Волчица подошла к большому дереву, могучая крона которого давала тень, и улеглась под ним. Ваня, как мог, слез на землю и, тяжело дыша, прислонился спиной к толстому стволу. Нехорошо было Ивану, крайне нехорошо, затылок ломило, в глазах мелькали красные блики. Веста тревожно на него посматривала, терла лапой нос и раздумывала, как бы помочь. Наконец она не выдержала:
      — Иванушка! Что мне сделать, чем подсобить?
      — Спасибо, — слабо улыбнулся Ваня, — спасибо тебе, Веста. Просто рядом посиди, я чуток в себя приду, и дальше двинемся али тут скоротаем время до вечера. Хорошо?
      — Хорошо, — после некоторого раздумья согласилась волчица. — Эх, жаль, что ты человек, а то бы мигом помогла. А впрочем…
      И Веста, несмотря на Ванино сопротивление, начала облизывать его с ног до головы шершавым языком. Ивану было щекотно, немного неприятно, порой даже больно, но уже через несколько секунд он с удивлением понял, что чувствует себя гораздо лучше.
      — Спасибо тебе, — совсем бодрым голосом поблагодарил он волчицу, — снова ты мне помогаешь!
      Веста довольно улыбнулась:
      — Я ведь с тобой до конца, Иванушка.
      — Спасибо, — еще раз сказал Ваня и погладил ее по голове, — ты замечательная.
      Он растянулся на мягкой земле и прикрыл глаза. Хорошо было: жара больше не донимала, обдувал легкий ветерок, доносивший до Вани пленительные запахи каких?то неведомых цветов. Одно беспокоило: безостановочно лаяла где?то поблизости собака, судя по голосу — довольно внушительного размера. Веста пару раз хрипло рявкнула, собака расценила это как вызов и залилась еще более громким лаем.
      — А ну ее, — пробурчал Иван сам себе и закрыл глаза.
      Веста посмотрела на него, осторожно поправила носом густые Ванины волосы, спадавшие на лицо, и улеглась рядом. Спать не хотелось, было просто приятно лежать и ни о чем не думать. А ведь, судя по всему, мирному существованию Золотого царства скоро должен был наступить конец. Растоптанное могучим войском, должно было пасть к ногам Елисея и Рогнеды, коварной и таинственной царицы Медного царства.
      — Кстати, кто такая Рогнеда? — спросил Ваня, не открывая глаз.
      — Рогнеда? — казалось, волчица сильно смутилась. — Рогнеда — это северная княжна, холодная чародейка, которая по силе не уступает даже самому Елисею. Если верить слухам, а скорее всего так оно и есть, она околдовала царя, взяла бразды правления в свои руки и, сговорившись с Ерусланом, владыкой Сумеречного чертога, хочет завоевать Серебряное и Золотое царства, присоединить их к Медному и, погубив своего мужа, воцариться одной над самой большой державой.
      — А зачем это царю Еруслану?
      — Совершенно незачем, — вздохнула Веста. — Сумеречное царство и без того огромно, владения его простираются на сотни сотен верст к северу, югу и западу. Державы вроде Золотого и Серебряного царств крохотные по сравнению с ним, проку от них мало. Даже царство Медное, несмотря на всю свою мощь, тоже не в силах тягаться с Сумеречным чертогом. Царь Елисей во времена своих былых завоеваний прекрасно это понимал и никогда не подходил близко к границам царя Еруслана. Но вот Рогнеда. — Волчица ударила лапой по дереву. — Царица умна и не может не понимать того, что Сумеречный владыка что?то задумал. Быть может, она раскрыла его замысел и решила как?то перехитрить. Но я ничего не знаю. Мне только Елисея жаль.
      — А его ты почему жалеешь? — удивился Ваня. — Ведь он, говорят, в свое время натворил много зла!
      — Вот именно, что в свое время. В те далекие годы, в годы смуты, Медному царству нужна была крепкая рука. Елисей жертвовал сотнями, чтобы спасти тысячи, и тысячами, чтобы спасти десятки тысяч. Его ненавидят и боятся, но все знают, что только он поднял Медное царства из пепла.
      — Вот оно как, — протянул Иван, — мне рассказывали про него в основном плохое.
      — Да, верно, — печально проговорила волчица, — сейчас про него говорят все больше нехорошего. С тех пор как он взял в жены Рогнеду, жизнь в Медном царстве изменилась. Всюду орудуют царские наушники, во всем видятся заговоры против трона, проводятся массовые казни. Народ напуган, но что поделать? Царь Елисей был крут к недругам, но он никогда не обижал свой народ. А вот царица Рогнеда готова погубить всех ради собственной прихоти. Ей нужна власть, и только. А власти никогда не бывает много.
      — Как же она сумела околдовать Елисея? Ведь он могучий чародей, разве не так?
      — Кто же его знает, — усмехнулась Веста, — чародей не чародей, а не смог разгадать козней собственной жены. Не сразу, постепенно она усыпила его бдительность, околдовала острый ум и превратила мудрого и грозного властителя в старика доброхота, который слушает ее открыв рот и целыми днями разглагольствует, как хорошо жилось в прежние годы. Да что я тебе говорю — ты и сам его видел.
      — Видел, — кивнул Ваня, — и удивился, мне говорили, что он могуч и суров.
      — Был, — обреченно сказала волчица, — но все в прошлом. Он отошел ото всех государственных дел, и теперь всем заправляет царица Рогнеда. А рука у нее безжалостная. Своих падчериц она ненавидит и всеми силами старается извести. Твоя Светлояра сбежала сама, увидев мачеху в образе зверя, сейчас она у нее в плену, но, по крайней мере, жива. Слыхала я, что недавно казнили ее сестру Беришну, обвинив в измене…
      — Это была Велесна, — поправил Иван, — и ее не казнили. Она жива.
      — Правда? — обрадовалась Веста. — Это замечательно! Она моя подруга… они все мои подруги. Жаль, что я ничем не могу помочь им. И вернуться тоже не могу.
      — А почему ты не можешь вернуться хотя бы незаметно? — спросил Ваня.
      — Заклятие, — волчица вздохнула, — тут уж ничего не поделаешь.
      — А скажи, — осторожно спросил Иван, явно желая задать какой?то серьезный вопрос, — я забыл, в какого зверя обращалась царица Рогнеда?
      — В волка, — ответила Веста и посмотрела на Ваню в упор, — в белого волка.
      — Тогда… — заикнулся Иван, подумал немного и спросил прямо: — А ты, случайно, не сама Рогнеда?
      Волчица расхохоталась так, что перекатилась на спину:
      — Ой, не могу! Насмешил!
      — А что? — смутился Ваня. — Я просто так спросил…
      — А ты думал, — Веста давилась смехом, — поди, давно думал, что я и есть царица Медного царства?
      — Ага, — признался он, — с тех пор, как тебя увидел. Ну, конечно, я не до конца верил, но не мог не предположить.
      — Нет, я не Рогнеда, — серьезно сказала волчица, — и я готова сойтись грудь в грудь с царицей за то, что она сделала с Елисеем и его дочерьми, что она сотворила с Медным царством:
      — Понял, — кивнул Ваня, — извини за предположение.
      — Погоди?ка, — Веста испытующе на него взглянула, — а если ты все это время думал, что я Рогнеда, почему же ты пошел со мной?
      — Потому что… — Иван замялся. — Ты только смеяться не будешь снова?
      — Не буду, — пообещала Веста, улыбаясь, — так все?таки почему?
      — Ну, сначала я думал сделать вид, что ничего не знаю, и постараться расспросить тебя о Светлояре — вдруг я сумею тебя победить?
      — А потом?
      — А потом, — признался Ваня, — ты мне понравилась. Ты хорошая! Разве ты можешь быть злой царицей?
      — Не могу, — согласилась Веста. — Так почему же ты меня спросил, не Рогнеда ли я?
      — На всякий случай, — развел руками Иван.
      Вид при этом у него был такой виноватый, что волчица, как ни крепилась, не могла не расхохотаться.
      — Мое настоящее имя не Громовеста, — призналась она через некоторое время, — Громовеста — прозвище, которое я получила в изгнании.
      — А как тебя зовут на самом деле? — спросил Ваня.
      Волчица грустно усмехнулась:
      — Когда?нибудь узнаешь. Но пока я всего лишь Веста, да и только.
      Иван думал, что бы такого сказать ей хорошего, но ничего не придумал и просто погладил по голове. Веста потерлась носом о его руку и закрыла глаза.
      — Максюта с тестем обещались привести кобылиц к вечеру, — сказал Иван после некоторого молчания, — а сейчас еще даже не полдень. Что будем делать?
      — Я бы сказала, что тебе будет полезно погулять по городу, — проговорила Веста сонным голосом, — но, зная твою любовь к разного рода приключениям, я все?таки предлагаю нам отправиться разведать, что сейчас творится в стане Елисея.
      — Ты предлагаешь поехать в Медное царство? — испугался Ваня. — Но мы не успеем вернуться обратно до заката!
      — Конечно нет! — фыркнула волчица. — Нам и не нужно туда ехать. Но будет неплохо, если мы отправимся навстречу медному войску. Я сомневаюсь, чтобы царица Рогнеда сама встала во главе армии, она предпочитает руководить военными действиями из Медного замка, но мне точно известно, что среди прочих воинов будет ее сын, царевич Пересвет, — тут Веста улыбнулась, — он совсем не такой, как мать. Пересвет не хотел идти воевать с царем Кусманом, которого знал с самого детства, но Рогнеда приказала ему идти в бой. И он не посмел ослушаться.
      — И что же ты хочешь сделать? — спросил Ваня.
      — Мне нужно с ним повидаться, — сказала Веста, — быть может, я смогу уговорить его сложить оружие и отказаться от войны с Золотым царством.
      — Это ты хорошо задумала, — одобрил Ваня, — только скажи на милость, что изменится оттого, что один из воинов повернет назад?
      — Э, нет, — хитро улыбнулась волчица, — это не просто воин. От него зависит многое, в том числе и исход войны.
      Больше она ничего не стала рассказывать, встала на ноги, потянулась и посмотрела на Ваню:
      — Садись, что ли.
      Ваня сел, обнял Весту одной рукой. Она легко сорвалась с места и помчалась к городским воротам. Только спустя какое?то время Иван догадался спросить:
      — Слушай, а зачем мы вообще заезжали в Золотое царство? Если ты решила поехать к этому Пересвету, то для чего нам было делать крюк?
      Веста помолчала и ответила так тихо, что Ваня скорее догадался, нежели услышал, что она говорит.
      — Мне нелегко встречаться с Пересветом. Очень нелегко.
      Иван недоуменно кивнул и больше не стал ее ни о чем спрашивать. Быстро промелькнул темный лес, и замаячило вдали большое пшеничное поле. Ветер бил в лицо, стебли травы стегали голые ноги, снова придавила жара, да так, что трудно было и вздохнуть. Веста бежала все быстрее и быстрее, выбирая самые короткие, пусть и самые непроходимые тропы. Она лихо перемахивала через буреломы, продиралась сквозь колючий кустарник, по брюхо брела в болоте. В конце концов Ваня не выдержал:
      — Полегче! Я так больше не могу, Веста.
      — Времени мало, — возразила волчица, но стала бежать куда как осторожнее.
      Прошел час или немногим больше, солнце поднялось высоко над верхушками деревьев. Стало еще жарче, но тут же повеяло легкой прохладой: справа показалась река. Вдоль берегов тянулись густые заросли осины, рябины и черемухи, кое?где виднелся иван?чай. Веста подбежала к воде, сделала несколько жадных глотков и уже куда как бодрее побежала вперед.
      — Далеко нам еще?
      — А я почем знаю, — огрызнулась Веста, — это смотря, как медное войско движется. Может, они в сутки по сто верст отмахивают, а может, разбили лагерь там же, где мы их видели.
      — Ясно, — кивнул Иван, утомленный и жарой, и долгой дорогой, — извини.
      — За что? — удивилась волчица.
      Но Ваня не успел ответить, потому что в следующий миг Веста едва не сорвалась вниз с обрыва. Удержалась, царапая когтями твердую землю, взвыла гортанно и упала без сил. Дышала она тяжело, с языка капала слюна. Ваня, кубарем с нее скатившийся, сел рядом на корточки и стал осторожно перебирать длинную белую шерсть, стараясь успокоить волчицу. Она благодарно на него посмотрела и тихо сказала:
      — Извини. Чуть было нас обоих не сгубила.
      — Ничего, — улыбнулся Иван, — все живы.
      Он еще раз погладил Весту и встал на ноги. Отряхнул штаны, выдернул из пятки колючку и начал тихонько прогуливаться вдоль обрыва. Далеко внизу плескалось озеро, ровное, как зеркало и голубое, как небо. Большие белые птицы плавно рассекали водную гладь и изредка взмахивали широкими крыльями. Но вот раздался долгий гортанный крик, вся стая снялась с воды и, шумно переговариваясь хриплыми голосами, поднялась в небо. Ваня приложил руку к глазам, всматриваясь вдаль и недоумевая, кто бы мог так кричать. Но сколько ни вглядывался, не мог различить ничего, кроме темного леса и синих гор где?то у самого горизонта.
      — Где ты там? — позвала Веста, и Иван, бросив еще один взгляд на озеро, поспешил к ней.
      Снова раздался крик, на этот раз более громкий. Ваня вздрогнул и спросил:
      — Что это?
      — Не знаю, — тревожно ответила волчица, — но сдается мне, что…
      Через поле мчался человек верхом на взмыленном коне. Рваный плащ грязно?серого цвета развевался за спиной, как крылья, из груди торчала стрела, рубаха была черной от крови. Судя по всему, кричал он, изо всех сил погоняя коня, а конь, уже весь в пене, готов был пасть в любой миг. Веста помчалась ему наперерез, Ваня постоял, подумал и кинулся следом.
      — Бегите, бегите! — кричал всадник, бешено вращая глазами. — Прочь! Прочь отсюда!
      Задыхаясь, он скорее сполз, чем слез с седла и, протяжно вздохнув, рухнул навзничь. Иван осторожно потряс его, открыл пальцами веки, но человек не двигался, и, казалось, не дышал. Веста ткнула его носом, зубами осторожно подняла одну, другую руку — все было бесполезно.
      — Что с ним? Почему он велел нам бежать? — тревожно спросил Ваня. — Мы можем ему помочь?
      — Это воин серебряной армии, — сказала волчица, — видимо, царству Далмата пришел конец. Быть может, это гонец, посланный к Кусману предупредить о нашествии. Помочь ему? — Она грустно посмотрела куда?то в сторону. — Вряд ли получится. Он умирает.
      — Я думал, что медное войско идет к Золотому царству в обход Серебряного, разве нет?
      — Видимо, нет. Скорее всего Рогнеда разделила армию на две части, решив сразу захватить обе державы. А если так, у нас остается очень мало времени на то, чтобы исполнить волю царя Далмата.
      — Но если Серебряное царство захвачено, — отчаянно заговорил Иван, — как же мы сможем пробраться к царю? Да и жив ли он?
      — Жив, жив, — успокоила его Веста, — я хорошо знаю Рогнеду. Она жестока и властолюбива, но вместе с тем имеет честолюбивые замашки. Скорее всего сейчас царь Далмат заперт в собственном дворце, медные воины стерегут его день и ночь, а царица Рогнеда обещает оставить ему жизнь, если он отпишет ей Серебряное царство. Но стоит Далмату это сделать — царица Рогнеда убьет его.
      — А зачем это ей? — не понял Ваня. — Зачем нужно его разрешение на царствование?
      — Хочет оставить след в истории, — усмехнулась волчица, — хочет, чтобы о ней слагали песни, чтобы в летописях ее называли Рогнеда?миротворица, владычица, которая брала города и державы не силой, но доброй волей.
      — Но ведь это смешно! Все будут помнить, что она вела кровопролитные войны и только.
      — Не будут. Людям свойственно не видеть очевидного и верить не собственным глазам, а тому, во что прикажут верить. Человек охотнее поверит байкам заезжего менестреля, нежели самому себе, — Веста рассмеялась, — на том и стоит история. Прошлое можно менять, настоящее пропускать мимо себя. Так заведено издревле.
      — Невесело, — покачал головой Иван и снова попытался привести в чувство серебряного воина.
      Тот лежал на спине с закрытыми глазами, грудь его уже не вздымалась, изо рта тонкой струйкой лилась кровь. Ваня растирал ему виски, бегал к реке и мочил в ней оторванный от рубахи лоскут, раздумывал, что сделать со стрелой, но вытащить ее не решался, боясь навредить. Веста стояла рядом, понимая, что воину уже ничем не поможешь, но не мешала Ване и только грустно на него смотрела.
      — Да неужели ничего нельзя сделать?! — наконец взмолился Иван. — Почему он должен умереть?
      — Пришел его час, — печально проговорила волчица, — но он умер достойно. Он выполнил свой долг — вырвался из окружения и добрался почти до самого Золотого царства. Теперь мы должны еще раз предупредить Кусмана. Передать на словах увиденное, а если не поверит…